Подарок для Повелителя. Третья часть.

— Эльф! Долго ты еще будешь копаться? Если передумал, еще непоздно отказаться! — кочевники засмеялись.

Пять, четыре, три, два, один... Амулет остыл, отдав мне последние капли силы. Будем надеяться, что заклинатели, которые неизменно следят за такими поединками, ничего не заметили. Все же сила Повелителя мне как родная. Демонстративно бросив кулон поверх плаща — мол, не нуждаюсь я в магических штучках — вышел в круг.

— Железку свою брось, порежешься еще ненароком.

Пришлось подчиниться, отдать меч, теперь у эльфов еще меньше обрести свободу. В кулачном бою я и против одного охотника не выстою, что уж говорить о троих? Мне швырнули посох. Все же лучше, чем ничего. Я покрутил его, приноравливаясь к непривычному оружию. В памяти тут же всплыли уроки Хаакима, который одно время носился с идеей сделать из меня универсального бойца, потом, правда, махнул на меня рукой, вернувшись к моим любимым клинкам. Медленно выдохнул: справиться с рвущейся энергией не так просто, но зато она хоть как-то компенсирует отсутствие тренировок повышенной скоростью и нечеловеческой силой.

Пока я пребывал в глубокой задумчивости, поединок вроде как начался, на что мне деликатно намекнули, помахав рукой перед лицом. Хааким бы уже десять раз меня уронил, чтобы впредь не отвлекался, а эти видно посчитали зазорным бить растерянного ребенка — так они вроде меня воспринимают. Иначе как объяснить, что против меня выставили паренька года на три, если не на четыре, младше? С другой стороны, умудрился же он стать охотником в столь юном возрасте, а, значит, расслабляться нельзя.

Что ж в честном поединке он был бы достойным противником, но, во-первых, он явно меня недооценивал, более того, все время сдерживался, боясь ненароком меня зашибить. А, во-вторых, увы и ах, я беспринципный эльф, а потому максимально ускорившись, увернулся от очередного выпада, добавив ждущей выхода силы в удар, выбил посох из рук паренька. Он несколько мгновений ошарашено на меня смотрел, даже не пытаясь поднять свое оружие, коротко поклонился, признавая победу за мной.

Я вопросительно взглянул на Ильясхана, он лишь довольно покачал головой и что-то сказал кочевнику, стоящему рядом. А вот и новый соперник. В этот раз первым атаковал я — слишком уж долго кочевник присматривался ко мне — а времени осталось мало. Он с легкостью отбил мою атаку, а вот я уже увернуться не успел, получив удар по ноге — легкий, почти касание. Скользящий удар по пальцам — опять не почувствовал боли. Заклинание еще действует... Кочевник, похоже, удивился, что я до сих пор не катаюсь по земле, скуля от боли. Секундного замешательства мне хватило, чтобы провести подсечку. Тут же отпрянул назад, уходя из-под удара — кочевник уже успел вскочить и снова атаковать меня. Эй! Я не железный! Я с трудом справлялся с градом ударов, посыпавшихся на меня — кочевник, уверившись в моей толстокожести, впредь не собирался меня щадить. Боюсь, еще одной атаки я просто не переживу — заклинание заклинанием, он же так забьет меня до смерти, пусть я боли и не почувствую...

Чтобы сконцентрироваться перед решительным ударом, ушел в глухую оборону, на мгновенье раскрылся, чем кочевник не преминул воспользоваться, поставив мне еще один синяк. Зато следующий выпад пришлось блокировать уже кочевнику. На этом поединок наш и закончился: посох кочевника, не выдержав силы удара, переломился, а сам боец с трудом сохранил равновесие. Одарил меня презрительным взглядом, небрежно кивнул и ушел с поля. Вот оно превосходство грубой физической силы над умением и опытом.

— Принесите эльфу его железку, — все, игры закончились, — ну что, победишь меня, и эльфы уйдут с тобой.

Мне сунули в руки меч и чей-то кинжал. Можно подумать, меня это спасет. Великий Хан непросто так называется великим, и не зря я перепутал его с сотником — воин, он и есть воин. И сейчас он меня порежет на ленточки. Мысленно закатил себе оплеуху, паниковать надо было раньше. Не убьет же он меня, в самом деле.

Хан почти сразу вынудил меня перейти на предельную скорость, затягивая в безумный круговорот. Блок, блок... еще один. Капли крови брызнули с его клинка. Я ранен? Снова ухожу в защиту. Еще одна попытка атаковать. И снова меня задели. Рука выворачивается под немыслимым углом, последний рывок... Сколько времени прошло? Час, два. Не больше пяти минут... а то бы я не стоял сейчас на ногах, отчаянно сжимая кинжал как свою последнюю надежду.

Лезвие неприятно холодило горло, лучше не шевелиться. Хан ведь огорчится, если нечаянно нарушит свое обещание. Меч валяется где-то в ногах. Я проиграл и прекрасно это знаю. Но пока острие упирается в живот противника, кажется, что не все еще потеряно. Сколько осталось от отведенного мне часа? Жалкие минуты...

— Какое тебе дело до своих тюремщиков? — Хан тоже замер, хотя ему достаточно сделать всего шаг назад, чтобы оказаться в безопасности. Но, кажется, он получает удовольствие от игры с добычей.

— Мне не простят, если они останутся тут. — Я сам себе не прощу. Хотя, правда, какое мне дело? Нет, я не могу бросить Варта, хотя бы поэтому...

— Двух эльфов ты выиграл, сам выберешь или тебе помочь? — Медленно отвожу руку и бросаю кинжал на землю. Надо, наконец, признать свое поражение. Варта я вытащил, а остальные... они знали, на что шли. Почему именно я должен выносить приговор?

Так какое мне дело до тюремщиков?

Глава 2.

— Значит, Вы не можете отпустить троих...

— Эльф, ты проиграл — один из них останется. Это мое последне... — Вот еще! Мы еще не договорились до нужного мне варианта.

— Вы отказываете мне в последней просьбе, Великий Хан? — будем действовать старыми проверенными методами.

— Кажется, я дал тебе шанс...

— Я его упустил, не можете освободить всех, так заберите мою жизнь.

Почему я сразу не сообразил? Хан провел меня как младенца: обвинил в оскорблении предков, навязал поединок, а я радостно на задних лапках кинулся плясать тут на потеху всему стойбищу. Последняя просьба на то и последняя — никаких условий, только согласие или смерть... Особого энтузиазма Хан пока не выказал и освобождать эльфов не кинулся. Ему все равно придется, никуда не денется: так велят многовековые законы Степи. Мне тоже деваться некуда, пока хан пребывает в раздумьях — мне надлежит всем своим видом изображать смирение. Дайте духи здоровья защитному контуру, пусть продержится подольше — и так слишком много свидетелей моего позора тут собралось.

— Ты уверен, что они того стоят?

А этим и взламывать защиту не пришлось — их так пропустили, добровольцы как-никак! Когда их привели? Не знаю, зато меня не заметить было трудно. И почему-то зрелище коленопреклоненного принца произвело на них не самое приятное впечатление.

Кирриэль.

Все же не зря мы с Кардом вчера полдня потратили, чтобы распутать охранную сеть. Необычное своей несимметричностью плетение не вызывало особых затруднений, хотя несомненно было любопытным с профессиональной точки зрения. Мы бы справились гораздо быстрее, если бы не приходилось постоянно отвлекаться на снующих вокруг лагеря кочевников: от невидимости, которую, кстати, надо все время поддерживать, мало проку, если на тебя наступят. Да и местные заклинатели могли заметить всплески чужеродной магии, поэтому работали с минимальным привлечением силы, да и ту приходилось маскировать. Зато теперь и десяти минут не потратили, чтобы организовать незаметный проход целой группы. Жаль, вчера не удалось по-тихому забрать его ненормальное высочество — кочевники опоили его какой-то дрянью и бросили в шатре, навесив простенькое охранное заклинание. Такое сломал бы самый зеленый первокурсник, но оно держалось вопреки всем нашим усилиям. Непонятная сила продолжала скреплять жалкие обрывки магии. В общем, операцию мы успешно провалили — пришлось обнаруживать наше присутствие и договариваться с людьми.

По большой дуге обошли смертных, сгрудившихся в центре лагеря, хотя сдается мне, они нас не заметили бы, даже если бы мы проталкивались прямиком через толпу. Как будто зоопарк приехал, эльфов никогда что ли не видели?! Мысленно одернул себя: у меня приказ защищать принца, выручать заложников будут другие. Зачем только, спрашивается, мы его вытаскивали, если он тут же потащился назад?

Я пристроился за плечом пухлого степняка, макушка которого едва доставала мне до подбородка — в самый раз, обзор не загораживает. В центре круга стоял взъерошенный мальчишка, отчаянно сжимающий в руках посох — великие стихии, и это наш принц! Своенравный ребенок, избалованный до предела, чье поведение, не поддающееся никакой логике, безумно раздражало (вот и Тир не выдержал), но в то же время не могло не вызывать восхищения — за один день трижды обставил целый отряд. Где только это чудо полосатое столько времени прятали?

За минуту довел Тира до бешенства, а еще через пять добился разрешения вернуться к кочевникам на целый час. Как только умудрился? Нас послали для подстраховки: смертные, конечно, обещали, что мальчишка уедет с нами — задерживать или убивать вряд ли станут, так поколотят немного горе-мстителя и отпустят. В конце концов, никто кроме него не виноват, должен был догадываться, что люди не станут с ним церемониться. Пусть радуется, что жив остался. Зато пока принц будет "сражаться" с обидчиками, наши попробуют восстановить связь с заложниками.

Меч младший Кхалед уже куда-то дел, что, может, и неплохо, порежется еще. Не будь он принцем, настоящего оружия ему еще полвека никто бы не доверил. Ну что, вашество, доигрались? Хотели покарать всех одним махом — пожалуйста, вот вам воин из лучшей ханской сотни. Тоскливо покосился на растрепанного мальчишку, он хоть бы волосы завязал что ли, мешать же будут. Интересно, люди хоть понимают, как унизили эльфенка? Так коротко волосы обрезали только изгнанным из рода. Он еще неплохо держится, хотя истерику все равно закатил, выведя из себя даже спокойного Дока. Иначе, целитель ни за что бы не стал наскоро латать ему руку.

Прекрасное начало поединка! Сразу же пропустил два удара: оно и понятно, кинулся на противника, даже не присмотревшись к нему. Увы, видимо, не нашлось в окружении принца никого, кто бы объяснил, чем учебные поединки отличаются от настоящих и почему в случае нападения лучше отсидеться за спинами телохранителей. Принц опять смазал удар, и вместо того чтобы сломать смертному руку, в лучшем случае оставил ему синяк. Он вообще в своем уме?! Кочевник так подставился! Удар в челюсть — и поединок выигран. Но нет в последний момент принц отвел свой посох, получив за это сильный удар в плечо: был бы человеком — перелом ему обеспечен, а так, глядишь, отделается сильным ушибом.

Я отказываюсь верить своим глазам: он боится покалечить человека! Дурачок, он же тебя пришибет и не заметит. Еще один пропущенный удар и я начал беспокоиться: кочевник и в самом деле может покалечить принца. Повелитель нам потом головы снимет. Сейчас мы немножко поможем его высочеству, пора уже заканчивать этот балаган, командир, по всей видимости, только "за". Та же мысль неожиданно пришла и принцу, потому что он вдруг резким ударом переломил посох противника. Неплохо. Если я правильно понял, то это конец поединка. Так и есть, смертный пренебрежительно кивнул и вышел из круга. Прекрасно понимаю его досаду, принц-то сражался, будто дрова рубил, так и победил как дровосек, причем не самый умелый. Хотя если бы он при этом не мазал по противнику...

— Принесите эльфу его железку, — вот и все, осталось только сдать принца отряду и вывести всех невидимок за контур. — Ну что, победишь меня, и эльфы уйдут с тобой.

Я вздрогнул — настолько неожиданным оказалось заявление Хана. Принц дерется... за нас? "Они их не отпустят". Значит, мне не показалось, принцу действительно не все равно, что будет с заложниками? Но почему Тир позволил ему вернуться? В конце концов, мы должны спасать принца, а никак не он нас.

Бросил быстрый взгляд на Карда, застывшего в трех шагах от круга, он, похоже, как и я только сейчас понял в чем дело, и теперь не отрываясь следил за поединком. Мальчишка уже перешел на нереальную для него скорость — с мечом у него получилось управляться не в пример лучше — но все равно значительно уступал хану в мастерстве. Недаром тот считается одним из лучших воинов среди смертных. До сегодняшнего дня мог считаться, этим поединком он унизил себя так, как никто никогда не смог бы его унизить — сражаться с ребенком, вымотанным предыдущим поединком. Или даже двумя, вполне вероятно, что первый мы просто пропустили, по крайней мере, это было бы логично.

На мой вопросительный взгляд Тир, только что появившийся на другом конце поля, лишь отрицательно покачал головой: им так и не удалось разобраться с браслетами. Ребятам все равно придется остаться — они дали клятву — но как это ни прискорбно, версия принца больше не казалась мне надуманной. Он наверняка лучше нас знает принцип действия этих браслетов. Ему ведь уже довелось поносить такие: когда мы его упустили, все маячки точно так же отказали, принц словно исчез из мира живых. Правда, потом заработали вновь — похоже, браслеты с него все-таки сняли. Вместо пугающей пустоты в ответ по вновь натянувшимся нитям, связывающим принца с "поводырями" пришла боль.

Рукав принца окрасился в красный цвет. Хан только что расписался, что недостоин звания воина: раз уж сражаешься с ребенком, будь добр, проследи, чтобы ненароком его не задеть. Перехватив взгляд Тира, медленно вытащил меч из ножен. Хан забыл о своих обещаниях? Мы ему сейчас напомним. Тьма! Он снова ранил мальчишку.

Я опоздал всего на одну секунду: меч принца отлетел мне под ноги. И все же для своего возраста принц поразительно хорошо сражается: даже заведомо провальный поединок умудрился свести в ничью. Гадко улыбнувшись, кочевник что-то спросил на своем языке, принц покачал головой, а потом неожиданно ответил ему. Вот тебе и взбалмошный мальчишка, а знает такой редкий язык... только вот почему он не говорит на родном? Очередная реплика хана заставила принца побледнеть. Все. Хватит уже издеваться над ребенком! Принц медленно отвел кинжал и бросил его на землю. Зачем?! Хотя кочевнику-то ничего не сделается, он и час так может простоять, а мальчишка через какое-то время просто потеряет сознание от потери крови.

О чем они спорили, догадаться нетрудно: принц до последнего не хотел отступаться. Пусть он и проиграл поединок, что-то мешало хану просто отказать. Нашел глазами Тира, многозначительно покосился на запястье, и снова получил отрицательный ответ: еще не взломали. Тир махнул головой в сторону границы — пора уходить. Жаль, телепатическая связь сейчас под запретом, приходится довольствоваться жестами. Надо дать знак принцу, что мы здесь, и пусть не переживает, мы своих все равно вытащим.

Не знаю, до чего принц договорился с ханом, потому что вдруг, побледнев еще сильнее, опустился на колени. Я еле подавил желание вздернуть его на ноги. Не смей так унижаться! Этот смертный и ногтя твоего не стоит. Я отвернулся не в силах смотреть, как один из Кхаледов стоит на коленях перед каким-то степным князьком. Напротив меня стоял мертвенно бледный Кард и... я даже и не заметил, как привели Ниира, Дика и Хельварта. Их отпускают? Что-то непохоже... Хеля даже связывать не стали и так висит еле живой на Дике. Что они с ним сделали? Если так и дальше пойдет, он даже до охоты не протянет. Присмотревшись, заметил черную полоску ошейника. Самый сильный телепортист во всем ведомстве, Хель выполнял особые поручения, без конца мотаясь по всему континенту. Тир ни за что не отпустил бы его, и дело не только в том, что чувствовал себя ответственным за младшего родича, нет. Просто Дика, Ниира, меня, в конце концов, можно заменить, а вот боевой маг-телепортист — своего рода уникальный случай. Обычно способности к телепортации на большие расстояния почти исключали боевую магию. Но Хель настоял на своем: как только они оторвутся от погони, он тут же перебросит их через границу — сил ему хватит. За полминуты развернуть телепорт средней дальности мог только он. Кочевники, видимо, заметили обладателя сильного дара и решили перестраховаться. Не знаю, как действует ошейник, но судя по предобморочному состоянию Хеля, он не просто блокирует магию.