Похищенная звёздами 2. С небес на землю

— В чём дело? Тебя что-то напугало? — снова подошёл и приобнял меня Адил. Опять нахлынуло раздражение. Скинула его руку с плеча и буркнула:

— Надо идти, уже поздно. Советник будет волноваться.

— Не будет, — самодовольно заявил Ади, — Ты же со мной.

Ну да, с таким-то кавалером я точно не пропаду! Случись что, он вперёд меня убежит. А потом ещё и скажет, что за помощью так торопился, чтобы меня спасти. И ничего, что заморыш, когда прижмёт, наверняка, второе дыхание откроется.

— Всё равно пора идти. Холодно и я устала. Не хочу возвращаться на приём.

— Хорошо, дорогая, я тебя провожу... прямо до постели, — почти проорал Ади, потому как мы уже отошли от заселённых кустов метров на десять.

— Совсем спятил? — зашипела я, — Ты о моей репутации подумал?

— Да какая разница? Мы оба знаем, что родственники уже всё решили. Всё равно за меня замуж пойдёшь.

— Ага, размечтался. Твои, может, что-то и решили, но дед прекрасно знает, что если я чего-то не хочу, принуждать меня — себе дороже. А я не собираюсь в ближайшее время выходить замуж, тем более за тебя.

— Да не больно-то и хотелось, — обижено пробурчал Адил, — мне вообще чёрненькие больше нравятся, и не такие худые.

— Вот и хорошо. Не провожай, я сама дойду. До свидания.

Не дожидаясь ответа, развернулась и пошла к неприметной двери, ведущей в помещения для прислуги. За два месяца я успела неплохо изучить дворец и часто пользовалась чёрными коридорами. По ним было намного удобнее ходить, да и дорога, куда бы я ни собиралась, становилась вдвое короче.

Я брела по коридорам, не задумываясь поворачивая в нужных местах, и не обращая внимания на изредка попадающихся на пути людей. Они тоже никак не реагировали на моё присутствие, привыкли уже к тому, что я часто здесь хожу и не требую раскланиваться при встрече. Мне было искренне жаль тех, кто был вынужден ежедневно терпеть унижения от высокомерных и требовательных сверх меры придворных.

Все мои мысли были заняты нахлынувшими недавно эмоциями Трэйтона. Ведь это не могли быть чувства кого-то другого, и уж тем более, не мои. Я почувствовала его впервые за три месяца и была уверена, что он пришёл за мной. Но в саду так никто и не появился, а дорога до моих комнат уже почти закончилась. Оставалась ещё надежда, что Трэйтон придёт туда, но в сердце, как и в редкие слезливые моменты слабости, опять закрались сомнения. А нужна ли я ему? Придёт ли он вообще когда-нибудь? Да, я помню рассказ учителя об истинной любви, но где гарантии, что это не было красивой сказкой, имеющей целью усыпить мою бдительность. Ведь у меня не было возможности убедиться в правдивости слов учителя. И вполне возможно, что Трэйтон получил от меня всё, что ему было нужно, что бы это ни было, и больше я его не увижу.

Вдруг, фитили освещающих коридор ламп затрещали и почти погасли, а из, казалось, глухой стены шагнула скрытая плащом фигура. Неизвестный заступил мне дорогу и, сложив руки на груди, произнёс до боли знакомым голосом:

— Я смотрю, ты тут без меня не скучала.

— Эээ, здрасти.

— И это всё, что ты мне хочешь сказать?

— Да я, как бы, не ожидала.

— Даже так? — лампы вспыхнули в два раза ярче чем были вообще способны светить. Послышался треск и звон лопающихся стеклянных колпаков и в их, сверх меры ярком свете, передо мной предстал взбешённый лорд Эрт'Грэйн.

— Нет, я конечно ждала вас, но прошло уже три месяца, — сама не знаю, почему перешла на 'вы' и начала оправдываться. А с чего это, собственно, я должна оправдываться? Это он вышвырнул меня в этот мир, и ничего, что, по сути, домой, и пропал на три месяца!

— Да какое ты имеешь право предъявлять мне претензии? Я свободная леди и не обязана отчитываться перед тобой, — тоже встала в стойку, уперев руки в бока.

— Ты свободная?!! — взревел Грэйн. — Ты. Моя. Жена.

Ой, а это ещё с чего? Что-то не припоминаю свадьбы.

— Не поняла, это когда я успела стать твоей женой?

— Ты что, правда не понимаешь? Обряд истинной любви — это заключение освещённого Звездой брака. А ты, — указующий на меня перст, — целуешься с каким-то убогим подобием мужчины.

— То есть если бы я целовалась с более привлекательным лордом, это было бы не так порицаемо? — знаю, что зря это говорю, но его ярость находит отклик в моей душе и захватывает, как моя собственная.

— Ты должна была ждать меня!

— Я ждала, а ты... Ты не появлялся целых три месяца, — делаю шаг вперёд и тычу пальцем в его грудь, — Ты бросил меня, ничего не объяснил и просто отослал. Это ты во всём виноват, — а в чём он виноват? Да и сама уже не знаю. Злоба и обида застилают глаза. И уже не важно, что это не я злюсь, обида ведь моя.

Трэйтон зарычал и звёздочки в глазах погасли явно не от нежных чувств. И мне бы задуматься и промолчать, но умение молчать решило покинуть меня в самый ответственный момент.

— Ты, — ещё один тычок в каменную грудь, — бросил меня. Я, — снова тычок, — ждала и плакала по ночам. А теперь, — стены завибрировали, и пол мелко задрожал, — имеешь наглость предъявлять мне претензии?

С потолка посыпалась штукатурка, кто-то открыл ведущую в коридор дверь. Трэйтон махнул рукой, и дверь закрылась, отрезав от нас желающего войти в чёрные коридоры.

— Молчи и иди за мной, — прорычал лорд.

— Куда? Никуда не пойду, пока ты мне всё не объяснишь!

Весь дворец содрогнулся и послышался грохот рушащихся стен.

— Я же просил помолчать! — стены коридора за моей спиной выгнулись, затрещали и начали осыпаться. Больше ни слова не скажу, а то не хочется чувствовать себя виноватой в разрушении целого дворца. А там люди...

Меня бесцеремонно сгребли в объятия и, после накатившей волны перехода, мы оказались на берегу загородного озера.

Мелькнула мысль: здесь же нет зон перехода, но в следующее мгновение Трэйтон притянул ещё ближе и припал губами к моим, так скучающим по его прикосновениям, губам.

Но это не был порыв нежности. Он остервенело терзал мои, мгновенно припухшие от грубых прикосновений, губы, как будто доказывая мне, да и себе тоже, что я принадлежу ему. Мне было горько и страшно, но я не пыталась вырваться, напротив, обмякла в руках лорда и ждала, когда пройдёт приступ ярости. Как ни странно — подействовало. Трэйтон вдруг замер, а в следующую секунду отстранился и заглянул в наполненные слезами глаза. Я моргнула, две крупных слезинки сорвались с ресниц и покатились по щекам. Нет, я не плакала навзрыд, было только две слезинки и всё. Трэйтон снова привлёк к себе и собрал солёные капельки губами. Потом застонал и, крепко обнимая, произнёс хриплым голосом:

— Прости, но ты не понимаешь. Ты моя, и я ничего не могу с этим поделать. Если мы расстанемся, то для меня жизнь станет пустой бессмысленной пыткой.

Я, как всегда, услышала в первую очередь плохое. То, с какой тоской он произнёс это 'Ты моя и я ничего не могу с этим поделать'.

— А если бы мог, ты разорвал бы эту связь?

Трэйтон напрягся, но ответил максимально честно, даже чересчур, я бы сказала:

— Сначала — да. Ты вообще не относишься к тому типу женщин, которые привлекают моё внимание. Но теперь я счастлив даже от мысли, что мы принадлежим друг другу.

Ну это он зря сказал:

— Так значит я не в твоём вкусе? — оттолкнула зелёного и встала в стойку, уперев руки в бока, — А теперь не только я принадлежу тебе, но и ты мне тоже? Так с чего же ты, мой ненаглядный, решил, что я буду терпеть такое отношение к себе? В твоём мире я может и зависела от тебя, но сейчас мы на моей территории, и я требую уважительного отношения к себе! — ну это я конечно погорячилась, стою вся такая разгневанная и смотрю на эту махину снизу вверх. И такой нелепой показалась вся эта ситуация, что я не удержалась и улыбнулась. Трэйтон тоже улыбнулся и снова обнял, нежно на этот раз. Ну и всё испортил, пробормотав в мою макушку:

— А того заморыша я убью, если ещё раз увижу рядом с тобой.

Похоже, не только мне надо учиться молчать. Встала на цыпочки и накрыла его губы своими, пока ещё чего-нибудь лишнего не ляпнул.

Нежный, едва уловимый поцелуй начал перерастать в более эмоциональный и глубокий. И мы сорвались.

Чувства и эмоции перемешались так, что я уже не могла разобрать, где его, а где мои. Осенний холод отступил, сменившись жаром. Его прикосновения к обнажённой коже рук и плеч почти обжигали, а поцелуи лишали последних остатков здравомыслия. Всё происходило так стремительно, что у меня просто не было шанса одуматься и прекратить это безумие. Я даже не заметила, когда Трэйтон успел расстелить на влажной траве свой плащ и уложил меня на него. Моё бальное платье было нещадно изорвано, но и я не осталась в долгу, пострадала рубашка лорда. И откуда только взялись силы разорвать довольно крепкую ткань? Руки и губы обжигали, но когда соприкоснулись наши обнажённые тела, мне показалось, воздух заискрился от окружающего нас жара. А поцелуи становились всё настойчивее и откровеннее. Его губы, казалось, решили исследовать каждый миллиметр моего тела. И уже не было важным, чей это восторг, мой или его. Ощущения были общими. Одно чувство непогрешимого счастья на двоих. Боль мы тоже разделили поровну. Но она мгновенно померкла под напором чувства ликования и победы, кажется, не моего... А потом память просто отключилась, не оставив никаких воспоминаний о самом значимом событии в жизни каждой девушки.

Я лежала, закутанная в плащ Трэйтона, и прижималась к его груди. Он крепко обнял и не ослаблял объятия ни на миг, как будто боялся, что я убегу. Потом нежно провёл рукой по моим, покрывающим нас обоих, волосам и прошептал, как будто ни к кому не обращаясь:

— Вот теперь ты точно от меня никуда не денешься.

И что-то насторожило в этих его словах.

— А раньше могла? — подняла голову и заглянула в волшебные зелёные глаза. Звёздочки только начали проявляться, и при скудном лунном свете даже можно было представить, что зрачок в действительности не зелёный, и это просто отблеск. Жалела ли я о том, что произошло? Нет, я была счастлива. И даже тот факт, что обнимающий меня лорд не человек, не омрачал моего счастья... ровно до того момента, когда Трэйтон ответил на вопрос.

— Могла, если бы очень захотела. Со мной была связана только 'звёздная' часть тебя. Однако твоя человеческая сущность достаточно сильна и могла бы побороть связь.

— А теперь? — спросила почти шёпотом, уже догадываясь, каким будет ответ, и почему я не помню последние моменты нашей близости.

— Теперь ты полностью моя, а я твой, — улыбнулся и чмокнул в кончик носа.

Я отстранилась и спросила срывающимся голосом:

— Ты сделал это? Ты завершил привязку? — на глаза навернулись слёзы, ответ был не нужен, я его чувствовала. Я чувствовала, что не могу встать и уйти, потому что этого не хочет Трэйтон. А обидеть или оскорбить его теперь представлялось просто невозможным. На душе стало холодно и гадко. Он меня опять обманул, просто использовал, как и предупреждал отец. Ненавижу! Ненавижу... но так люблю.

Ответ на последний вопрос я так и не получила, но в этом уже не было нужды. Мы оба понимали, что теперь всё изменится. Возможно, Трэйтон и считал, что поступает правильно, но я уже никогда не смогу ему доверять.

Больше не было произнесено ни слова. Меня доставили прямо в мои комнаты и сказав, что мне необходимо время всё обдумать и принять, а он обязательно вернётся через несколько дней, Трэйтон просто ушёл.

Скинув оставленный Грэйном на моих плечах плащ, я побрела в ванную. Стараясь ни о чём не думать, приняла ванну и смыла следы своей ошибки, закуталась в халат и легла спать.

* * *

Уснула я почти мгновенно, всё тело ныло, а мозг отказывался думать о случившемся. Но выспаться этой ночью мне было не суждено. Я проснулась от собственного стона, мне было больно, очень больно. А причину и источник боли определить никак не удавалось. И только промучившись несколько бесконечных минут, я наконец-то поняла — это не моя боль! С Трэйтоном что-то случилось!

Тогда, после произошедшего у озера, я была слишком расстроена и зла, поэтому просто не придала значения, но сейчас вспомнила: Трэйтон был чем-то очень обеспокоен и куда-то торопился, хотя и не хотел оставлять меня одну, это я чувствовала. Но тогда подумала, что он пытается таким образом оправдать свой поступок. Дескать, я тебя люблю и ничего страшного, что использую, вот, даже расставаться не хочу...

А сейчас он где-то там, раненый, а возможно, вообще умирает! И я не могу сидеть на месте и ждать, когда перестану его чувствовать. Да, пусть он гад, но ведь мой же гад, любимый. Быстро встала и одела один из сшитых по моему заказу костюмов для верховой езды. Здесь такие костюмы не носили. Я конечно же не стала новатором, в других странах женщины уже не стеснялись ходить в брюках. Но у нас эта мода почему-то не прижилась. А мне очень понравились раскованность в движениях и отсутствие цепляющейся за всё подряд юбки.

И куда мне бежать? Где его искать? Но, вопреки панике, долго искать не пришлось. Я как-будто чувствовала протянувшуюся между нами, незримую, но очень прочную, нить, да, он действительно 'привязал' меня к себе. И эта невидимая нить вела меня в нужном направлении. Вот только передвижение по дворцу оказалось затруднительным, чёрные коридоры были слегка разрушены и завалены обломками. Пришлось идти по парадным переходам, но и здесь были видны следы Грэйновой ярости. По стенам и потолку пролегали небольшие трещинки и в воздухе стоял запах пыли. Однако, повреждения были только в одном крыле, и преодолев несколько 'белых' коридоров, я опять нырнула в 'чёрные', менее широкие, но зато куда более короткие и удобные. И уже через несколько минут я стояла в саду. Он точно где-то поблизости, но где именно? Не кричать же на весь сад, да и не отзовётся. Ему уже совсем плохо, но я постаралась отгородиться от болевых ощущений. Иначе просто не смогла бы идти дальше. Вот найду, тогда и разделю с ним боль, раны и вообще что захочет. Главное чтобы выжил, а потом сама убью!

Связующая нас с Трэйтоном нить привела меня в ту часть сада, где я сегодня уже была. На земле, рядом с полностью разрушенной скамейкой, кто-то лежал лицом вниз. Я кинулась к лежащему, упала перед ним на колени и с трудом перевернула на спину. Сначала отпрянула, увидев окровавленное, перекошенное лицо, но потом присмотрелась и поняла, что это не Трэйтон. У этого мужчины были короткие светлые волосы и большой нос с горбинкой. И он был мёртв. Но где же Трэйтон? Встала с колен и осмотрелась. Ничего. Прислушалась к своим ощущениям и почувствовала, как силы стремительно меня покидают. Как будто кто-то вытягивает их из меня. А в следующее мгновение те самые кусты, за которыми вечером прятались друзья Адила, зашевелились, и из них поднялся Трэйтон. Пропало чувство потери сил, но слабость осталась, и я медленно побрела навстречу так же медленно идущему ко мне Трэйтону.

Дошли. Привалились друг к другу и замерли. Говорить ничего не хотелось, да и не моглось, если честно. Постояли так ещё немного и Трэйтон вдруг предложил: