Ёматай против всех

да, да, да Ёматай

да, да, выбирай

Звери были счастливы, это была любимая песня окрестных джунглей.

Ёматай, Ёматай,

как люблю я этот край,

король я, и никаких,

не дам выбрать я других!

Да, да, да, Ёматай,

да, да, да, выбирай,

да, да, да Ёматай,

да, да, да, выбирай!

Звери зашумели, лапоплескали. Но понимая, что песен больше не будет, часть хлынула в обменник, а остальные расходились по своим делам.

Глава третья

Сенсей и гориллы

Но не все покинули поляну, знали, что скоро начнётся тренировка. Музыканты остались, они создавали музыку и отбивали ритм во время заученных движений боевого танца. Да и многие с обменника возвращались, держа плоды или чаши с соком. Ведь посмотреть такое в джунглях всегда интересно. Собирались макаки-ученики. Их было около двадцати.

Внимательный наблюдатель заметил бы, что деревья по кругу плотно обмотаны травяными веревками так, чтобы при ударе не повредить лапы. Кое-где на ветках висели небольшие мешки с песком, по которым били головой. Удар лбом был самым эффективным, потому что сенсей обучил учеников технике каменный череп. При долгом набивании любой части тела, она становится крепкой. Так и череп, но только его надо было тренировать осторожно, иначе можно раструсить мозги. А при их раструске очень тяжело собирать мысли в кучу, они бродят по всей голове, как сонные рыбы.

Набивашки, так называли обкрученные верёвками стволы ученики. Они находились на разных уровнях, чтобы учебные удары, которые делали на бегу были разнообразными. Тогда ученики били в зависимости от обстановки, отрабатывали реакцию действовать мгновенно.

Вскоре пришёл заяц-китаец. Как он появился в здешних местах, никто не понимал. Он стал уже говорить нормально, но немного с акцентом. Рассказывал, что он был у людей в неволе, плыли на огромной лодке. Были огромные волны и лодку развалило о камни. Выжил он чудом. Долго искал свои края, но так и не нашёл, осел здесь.

— Всем привет!

"Привет, сенсей!" — дружно ответили ученики.

Увидев его, Ёматай снял шлем, стал впереди выстроившейся шеренги. На этой поляне занимались лишь макаки и Ёматай. Зайцы тренировались в другом месте, у них другая техника.

Китаец не спеша прохаживался на мускулистых задних лапах, оглядывая узковатыми глазками учеников. Он отличался от местных сородичей. Те были сплошь серые, у него же на спине были бурые подпалины, кончики лап тоже тёмные. Длинные уши пошевеливались, когда он задумывался.

— Приступим к разминке, — скомандовал заяц.

Ученики побежали и взяли из плетёной корзины по куску полутвёрдой глины. Первую часть разминки они мяли её в пальцах, после этого хватка была смертельной.

— Начинаем!

Ученики побежали по кругу, на ходу ударяя с разворота нижними лапами по набивашкам. Когда попадались мешки, били лбом. Сделали пять кругов.

—Теперь бьём всеми частями! — скомандовал сенсей.

Ученики на ходу скидывали глину в корзину и, не останавливаясь, продолжили бить уже и верхними лапами, а также локтями с разворота. Неискушённый зритель содрогался, увидев такое, потому что нетренированные лапы бы сломались.

Ещё пять кругов и сенсей поднял лапу. Все выстроились в коробку в пяти шагах друг от друга.

Сенсей подал сигнал музыкантам, барабаны отбили медленный ритм. И понеслась по джунглям песня:

Мы макаки, ученики,

тренируемся упорно!

Не какие-то барсуки,

мы сильны бесспорно!

Наш сенсей китаец,

учит школе обезьяны.

Хоть он просто заяц,

и не любит он бананы!

Ученики начали боевой танец. Это заученный воображаемый бой с несколькими противниками. Верхний блок, подсечка. Затем уход с линии атаки и удар ногой с разворота в прыжке.

Музыканты усилили голоса в припеве:

Боевые макаки, мы покажем всем!

Мы быстры как ветер, мы сильны!

С нами вы дружите, и не будет проблем,

Если только не хотите вы войны!

Зрителям очень нравилось, они смотрели, как макаки делают отточенные движения защиты и атаки.

Труды не проходят даром,

не зря проливается пот.

Сильнее с каждым ударом,

Кто в теме, тот поймёт!

Танцуем мы как в бою,

спасибо сенсей за дар!

Не боимся даже змею,

И страшен наш удар!

Боеееев...

Музыка расстроилась, барабаны умолкли, недалеко слышался шум.

Ученики остановились, повернули головы. К ним шли четыре гориллы...

Сильные, уверенные в себе. У них такие мощные и длинные передние лапы, что они шли на четырёх, выгнув спину. Чёрная кожа на уверенных мордах блестела.

Все замерли, наступила тишина.

Гориллы бесцеремонно выперлись на середину поляны. Все напряглись, кроме Ёматая и китайца. Они лишь усмехнулись.

— Это ты тут король обезьян? — самая крупная горилла ткнула в сторону Ёматая лапой. У неё был самый широкий нос.

— И что?

— Ты никто, обычный шимпанзе. А я — Горпа! — горилла застучал себя лапой в грудь. — Я король!

— Четыре гориллы пришли покорить братство джунглей? Смешно... — с издёвкой сказал Ёматай.

Горпа огляделся. Зрителей вокруг поляны собралось немало. Горилла подскочил к ним, схватил барсука.

— Смотри! — Горпа стукнул его кулаком по голове.

Барсук со звуком "мыррр" осел на пятую точку.

— Смотри! — горилла пытался схватить лиса, но хитрюга ловко увернулся. В лапу попался ещё один барсук, получил кулаком сверху и тоже осел.

— И что?

— Как что? Смотри! — Горпа вытянул лапу и дал щелбана лягушу. Тот со звуком "увак" упал на спину и задрал лапы.

— Тебе нравится бить маленьких?

— И тебя тоже побью!

— Сначала с ним, — Ёматай показал на китайца, потом со мной.

— С ним? Ха, ха!

Гориллы дружно засмеялись.

— А чего ржёшь? — заяц встал в стойку. — Иди щелбана дам!

— Чтооо? — горилла мгновенно рассвирепел и кинулся к сенсею. Он хотел его сгрести лапой, но китаец подпрыгнул, вторая гребущая лапа, опять прыжок, но уже с разворотом, и удар по лбу обеими задними лапами. Горпу чуть откинуло назад, зато заяц отлетел шага на три.

Зрители зашумели.

Озверевший Горпа кинулся на сенсея, но тот ловко уходил от его гребущих лап, затем прыгнул на дерево, оттолкнулся от него, и миновав лапу, оказался над головой противника. Сверху он так щёлкнул ему задними лапами по макушке, что раздался звук, будто ударили колотушкой. Горилла присел, а заяц, перепрыгнув его развернулся.

— Хватит! — сказал Ёматай. — Шелбан ты получил, теперь будешь биться со мной.

— Я с ним хочу! — Горпа вскочил и развернулся к зайцу.

— Значит, со мной ты боишься!

— Яяя? Боюсь? — Горпа ринулся на шимпанзе, рассчитывая массой сбить его с ног. Но Ёматай наклонился вперёд, и отбив в стороны хватающие лапы, встретил блестящую морду своим лбом. Горилла будто наткнулся на дерево, подался назад и осел. Ёматай прыгнул вперёд и опять ударил головой в его широкий нос, противник опрокинулся на спину.

"Ааа!" — зрители были довольны.

Горпа поднялся. Морда распухла.

— Ты меня забодал.

— Рогов у меня нет, но я тебя забодал мастерством.

— Порвите его! — крикнул он сородичам. Те стояли растерянные, ведь они видели, как разобрались с их вожаком.

Сенсей зря времени не терял — макака кинула со стороны шест.

Поймав его одной лапой, шимпанзе ухмылялся.

— Вперёд! — крикнул Горпа и рванул первым, прыгнул, выставив лапы. Ёматай ушёл с линии атаки, крутанув шест так, что Горпа поймал лишь воздух, а когда приземлился на четыре, шест выбил с его спины пыль с такой силой, что он растянулся на земле.

Ематай выставил вперёд шест, короткие движения остановили двух нападавших. Они почти одновременно получили один по левому, другой по правому уху. Схватившись за них, они отступили. Оставшаяся горилла упёрлась мордой в шест и растерянно подалась назад.

Зрители ликовали.

— Ну что? — Ёматай развернул шест к Горпе.

— Ты меня забодал и палкой побил.

— И что? Что ты хочешь сказать?

— Простите нас, мы были неправы.

— Да ничего страшного, приходите ещё. Без вас скучаем.

Все засмеялись.

— Откуда вы пришли?

— С той стороны реки. Нам сказали, тут целые кучи бананов и манго.

— А сейчас убирайтесь!

Гориллы уходили под улюлюканье зрителей и учеников. Мимо Ёматая смешно пробежал лягуш и в прыжке влепил ластоногой лапой Горпе под зад.

— Для скорости! — крикнул он. Гориллу это не ускорило, а вот всех повеселило. Горпа, повернувшись, бросил на лягуша убийственный взгляд.

— Вот, — вздохнул Ёматай. — нажил ты себе, лягуш, смертельного врага.

Глава четвёртая

Барсуки

Прошло несколько дней. Ёматай, как всегда в шлеме, бездельничал, покачиваясь в гамаке. Етика с тремя дамами плела верёвки. Пришли четверо макак с рыбалки. Етика принялась жарить рыбу на углублённом глиняном подносе.

— Мой король! — к нему спешил Макра — его правая лапа, и Хумра, которого он посылал за орехами.

Хумра побывал в переделке, на лапах и боку почти зажившие рваные раны.

— Мой король, есть новости, — Макра был встревожен. — Не очень хорошие.

— Что? — Ёматай поднялся и сел в лежаке. —

— Мы ехали с орехами, — начал Хумра, — нас окружила большая стая гиен. Больше тридцати. Они все худые и голодные.

— Это где?

— В предгорье. Гиены отвели нас к тигру Муве. Он нас отпустил, гиены с ним поругались, хотели слонов съесть. И ещё там куча шакалов.

— Ну, значит Мува нормальный.

— Нет! За нами уцепилось два барсука, сказали, что из наших мест. Но я случайно услышал ночью разговор. Их Мува послал разведать, что тут у нас. А у них дичи нет совсем!

— Ага... — Ёматай несколько секунд поразмыслил. — Значит нам придётся скоро встречать гостей. — А ну давай этих разведчиков ко мне.

— Тари! — позвал он макаку. — Позови сюда деда Скунсиса.

Шимпанзе завалился в гамак и стал размышлять.

— Шевелитесь, лазутчики! — подгонял Макра барсуков. Те, бедные, волочили задней лапой увесистый камень на верёвке. Их окружал конвой из десяти макак.

Когда подвели к Ёматаю, барсуки стояли с понуренными головами.

— Что, попались? — участливо спросил шимпанзе.

— Попались, — один барсук пожал плечами.

— Рассказывайте... Кто вы, откуда...

— Я Нямба, а он Лямба. Из предгорий мы.

— Говорите, что здесь ищете?

— Мы не можем, — обречённо сказал другой.

Тут на ветку присел попугай.

— Горниллы, гориллы! Лягушу шелбана! Лапы задрал! Ласты всем показал!

Тут сразу подлетел другой.

— Ластой под зад! Горилле ластой под зад!

— А ну кыш! — Ёматай встал и махнул, делая вид, что кидает камень. Попугаи полетели делиться новостями дальше. Ёматай стал прохаживаться, не отводя глаз от барсуков.

— Так, Макра. Запечатать их в дупланк, раз не могут рассказать. Кормить бананами, подавать половинку кокоса.

— А надолго вы нас туда запечатаете? — в глазах лазутчиков царил страх, они не знали, что такое дупланк.

— Может быть навсегда.

— Нам нельзя надолго, наши семьи...

— Что семьи?

— В заложниках у Мувы. Он жестокий и беспощадный.

— Я понял. Всем разойтись. Макра, сними с них верёвки.

— Зачем? — макака развёл лапами.

— Делай, что сказано.

Ёматай посмотрел внимательно на барсуков. Они все одинаковые: белые мордочки с тёмными полосами. Дальше шерсть тёмная, с серебринкой.

— Отправляйтесь домой. Говорите тигру все как есть. Только вначале скажите одно: у нас сейчас гостит два прайда львов, к новой луне уйдут.

— Мы поняли.

— И скажите, что у Ёматая есть страшное оружие.

Шимпанзе движением лапы отпустил их. Он завалился в гамак и размышлял, пока не пришёл Скунсис.

— Чего звал?

— Вечером собирай совет.

— Так мы и так через три дня по плану...

— Срочно собирай, у нас проблемы. И большие...

Глава пятая

Крепость

Уже темнело, когда собрался совет. Кобра Шима с золотистым капюшоном, Пышнохвост — белка с чёрной спиной. Скунсис начесал хвост, он был чуть меньше самого скунса.

Ёматай сидел у костра и смотрел на огонь. Он любил смотреть на пламя, оно словно живое, иногда искры взлетали вверх, но жаль, быстро гасли.

— Присаживайтесь, — Ёматай показал на место у костра.

Все присели, смотрели на шимпанзе и ждали.

— К нам скоро явится тигр из предгорья. С ним придёт много гиен и шакалов.

— Ну, что... встретим, — спокойно сказал Пышнохвост. Тем более по деревьям они не бегают.

— Это тебе, Пышнохвост не макак по носу бить. Я же сказал, много придёт. И гиена легко перегрызает любую кость. И очень быстро.

— На ветвях отсидимся, — Скунсис задумчиво глядел на огонь. — Если что, скунсы...

— За скунсов забудь. В злобе гиены и тигр не посмотрят на ваш чудесный запах. Сначала будут рвать, а потом кривиться.

— Шшшто предлагаешшш ты? — Шима уставилась на Ёматая.

— Строить крепость.

— Шшто? Какую такую крепость?

— Каменную.

— Уверен? — Скунсис смотрел на огонь, убирая подальше распушенный хвост.

— Положитесь на меня, — Ёматай загадочно улыбнулся. — Вам всё понравится. А тигру и гиенам особенно.

— Ладно, — Скунсис поглядел на шлем.

— А чего ты всё время в этой штуке?

— Так у меня мозги ценные, их беречь надо...

Поднимающееся солнце только посеребрило росу, а Ёматай уже бил в барабаны сигнал сбора. Это ритм знали все жители этих мест. Услышав его, на сбор шли даже слоны, хотя они были только извозчиками за вкусную пищу.

Звери стали собираться, шушукаться, наблюдая за прохаживающимся у ручья шимпанзе. Он поглядывал, как быстро росла толпа. Тут были все, он уже научил их собираться по ранжиру. Иначе крупные потоптали бы мелких. Мыслимо ли дело, чтобы в одной толпе были слоны и лягуши. Лягушки не будут успевать квакать под ногами серых.

Так они и сейчас собирались. С верхней стороны по течению ручья первыми стояли слоны. От реки бегут пять ещё мокрых бегемотов, их спины зелёные от ехавших на них лягушей. Потом горделивые лани, кабаны. Строй, если его так можно назвать, мельчал: макаки, затем барсуки, скунсы, потом зайцы. Лис было всего три. По лесу их шныряло много, а сбор — это не для них. Слишком уж они хитрые. Да и эти, скорее всего, пришли на разведку: а вдруг будет что-нибудь интересненькое. Дальше шли белки и оканчивалась вся эта братия лягушками. Змей сбор не касался, если была нужна их помощь, к ним обращались.

Уже собралось много обитателей. Все они друг у друга тихо интересовались, по какому случаю сбор.

Подошёл Скунсис.

— Командуй, Ёматай. Твоя задумка.

— Дед, ты забирай мелких и занимайся площадками на деревьях. Нужно работать много. На третьем ярусе деревьев тоже строй площадки, там будут укрываться детёныши и самки.

— Ладно, но макак хоть немного дай.

— Слушайте! — обратился шимпанзе к зверям. — К нам скоро придёт тигр с предгорья!

Особого впечатления сказанные слова не возымели.

— С ним придёт очень много гиен и шакалов.

"Ооо!" — звери переглядывались и что-то шептали друг другу.

— Поэтому будем строить крепость! — Ёматай поглядел на скалы вдали. — Там много камня...