Убедившись, что я следую за ним, он повёл меня дальше вглубь пещеры. За те несколько секунд, что я отвлёкся, в пещере произошли разительные перемены. Свечение лозы на потолке стало едва заметным, а барабанщики, как и неофиты, куда-то исчезли, я и не заметил, как они разбежались.

Пожав плечами, я вновь вызвал волну хруста и щелчков своих суставов. Последовав за жрецом, я вновь подивился тому, как непослушно двигается моё тело, хотя какое оно моё, не было у меня таких рук. Таких рук вообще у живого человека быть не может. Я почувствовал острую необходимость уединиться, чтобы собрать мысли воедино. За прошедшее время событий произошло столько, что рехнуться можно.

— Жрец поможет Вновь наполнил мою голову бесплотный голос и в этот раз принёс такую мигрень, что я невольно застонал. Вслед за болью пришла волна тепла, и я неожиданно понял, что тело стало слушаться меня чуточку лучше.

Тем временем Жрец под аккомпанемент скрипа моих суставов и постукивание посоха вёл меня бесконечными тёмными коридорами, где единственным источником света была вездесущая колючая лоза, которую я всё это время принимал за колючую проволоку. Зеленоватое свечение, испускаемое лозой, придавала всему вокруг несколько нереальный вид. Ощущение нереальности усиливалось явно пониженной чувствительностью моего тела, однако даже в таком состоянии я замечал вокруг следы разрушения. Складывалось ощущение, что по этим коридорам неслась волна вандалов, ломая всё, что встречалось у них на пути.

Наконец, путь нам преградила двустворчатая дверь. Отделано это произведение искусства в виде двери, было весьма своеобразно, орнамент шипастой лозы украшал обе створки по периметру. Причём лаза, изображённая на двери была не только с листьями, но и с цветами. А ещё дверь явно носила следы насильственного вскрытия, точнее одна из створок выглядела так, будто её джедайским мечем ударили, камень ощутимо оплавился.

— Ваши покои, повелитель, вы можете отдохнуть и восстановить силы, насколько это возможно, пока слеза Тейры находится у проклятых Наральдитов. Произнёс жрец, толкнув одну из створок пятой посоха.

— Останься, у меня есть к тебе вопросы, произнёс я, вспомнив совет жуткого бесплотного голоса. Да и, честно говоря, вопросов у меня действительно было много. Что со мной произошло, о каком воскрешении этот старикан говорит, кто такой Йорх и какого чёрта вообще тут происходит.

Толкнув вторую створку, я вошёл в небольшую выдолбленную в скале залу. Как и повсюду, здесь царствовала колючая лоза. Крайний аскетизм помещения подчёркивался вездесущим призрачным светом, испускаемым лозой. Каменное ложе без каких-либо постельных принадлежностей также было увито лозой. Ни одного зеркала, и огромный, набитый древними даже на вид фолиантами монструозный шкаф. Лоза его не просто увивала, казалось, он из неё состоит.

— Спрашивайте, повелитель, Произнёс жрец, пока я доволочил своё непослушное тело до кровати и, проигнорировав боль от впившейся в кожу лозы, растянулся на каменном ложе. Однако голова моя до ложа не дотянулась. Неожиданно я понял, что постоянно передвигался скрючившись.

— Где я? Спросил я в лоб и, приложив некоторое усилие, постарался расправить плечи. Треск суставов заглушил ответ жреца, а я на миг испытал удовольствие от того, что непослушное тело, наконец, поддалось.

— Повтори, приказал я, жрец постоянно называл меня повелителем, так что глупо будет не воспользоваться своим положением.

— Повелитель, вы внутри Храма Йорха, Начал жрец, если его и удивил мой вопрос, то виду он не подал. Пока он говорил, взгляд мой блуждал по интерьеру своих покоев. Только теперь я замечал уже куда более мелкие детали. Вроде непонятного вида каменного постамента в углу зала. Стены, помимо лозы, украшал орнамент, изображающий людей, с блаженными улыбками, обнимающих шипастые лианы и собирающие с них цветы.

— Кто вы? бросил я следующий короткий вопрос, переведя взгляд на жреца. В зелёном люминесцентном свете, испускаемом лианами, его измождённое лицо вызывало одновременно и сочувствие, и опаску, словно побитый жизнью бродячий пёс.

— Мы верные Йорха, его паства, его жрецы, Жрец выпятил впалую грудь, его горящие фанатизмом глаза, казалось, на мгновенье вспыхнули зеленоватым свечением. Показалось, наверное подумал я и, мгновенье поколебавшись, всё же задал следующий вопрос:

— Кто я?

Вы наш повелитель, голос Йорха на просторах ледяных пустошей. Вы длань владыки милосердия! торжественно закончил свой монолог жрец, рассеянно теребя свой посох. Я в этот момент разглядывал небольшой каменный стеллаж, на котором лежали покорёженный металлический нагрудник, увитый всё той же лозой, поножи, массивные шипастые наплечники и шлем с решёткой, прикрывающей лицо. Решётка, разумеется, была выполнена в виде всё той же лозы. Правая сторона нагрудника была прорублена, края разреза оплавились, должно быть, то, чем его повредили, было очень горячим. Подумал я, всплывшее воспоминание о ночном кошмаре, заставило волосы на загривке встать дыбом.

— Владыка, Владыка, голос жреца вновь вернул меня к реальности. Прокрутив в уме его слова, я понял, что меня действительно принимают за кого-то важного, и, похоже, окрестив этого старика в шарфике из колючей проволоки жрецом, я не ошибся.

— А кто такой Йорх? — Поинтересовался я, выйдя из прострации, вот этот вопрос жреца явно пронял, он даже как-то осел немного и, кажется, ещё больше постарел.

— Повелитель, вы забыли нашего Бога? Выдохнул он, всхлипнул и, словно разговаривая сам с собой, продолжил, Должно быть, голова пролежала слишком долго отдельно от тела, повелитель могуч, но не настолько, чтобы уберечь своего чемпиона от всех повреждений.

— Что ты лопочешь, объяснись, Жрец! подбавил я холода в голос, некоторый опыт в управлении людьми у меня был, так что подобрать интонацию оказалось несложно. Жреца словно плетью ожгло. Мгновение он смотрел на меня с некоторой обидой, а потом с видимым усилием взял себя в руки и уже почти спокойным голосом начал объяснять.

— Мой повелитель, вы находитесь в храме, посвящённом Йорху. Йорх повелитель боли и милосердия, Начал объяснять жрец, стиснув пальцы на древке своего посоха. Острые шипы колючей лозы, увивающей посох, пробили кожу. В воздухе разнёсся тонкий запах крови, однако жрец, казалось, даже не заметил, что ранил себя.

— Достаточно, прервал я жреца взмахом руки, как твоё имя, жрец? Спросил я, уже примерно представляя, как должен вести себя, чтобы не шокировать его своим поведением.

— Что ты там говорил про отделение головы от тела? Поинтересовался я, меняя тему, тонкости верований этого фанатика мне были интересны ровно настолько, чтобы я не выбивался из образа из-за полного незнания. Разобраться с этим можно будет и позже. Я всё ещё не понимаю, где я и почему мои руки напоминают руки мумии из какого-то ужастика. Укрывающая остальное тело плотная темно-зелёная роба, не давала мне рассмотреть, как выглядят остальные части моего организма.

— Мой повелитель, неожиданно тихо произнёс жрец, переведя взгляд на него, я с удивлением обнаружил, что на его глаза навернулись слёзы. Когда ублюдочный чемпион Наральда, пробил вам грудь своим пылающим мечем, мы думали, что это конец. А затем он снёс вам голову, Пока жрец говорил, его рука с такой силой стиснула посох, что один из шипов пробил его ладонь насквозь. Тем временем он продолжил Мы денно и нощно молились о том, чтобы наш владыка вернул вас к жизни. Все братья трижды прошли ритуал Прощения, двое не выжили, однако Йорх сжалился над нами. Ах если бы у нас была столь огромная паства, как у Наральда, мы не дали бы им разграбить Храм, Завистливо прошептал жрец.

— Ты ранишь себя, указал я жрецу на его пробитую шипом ладонь, кровь жреца медленно стекала по посоху, наполняя воздух запахом железа.

— Боль от соприкосновения со святой лозой лишь ласкает мой разум, улыбнулся жрец, и не подумав вытащить из ладони шип.

— Так значит я воскрес? Задумчиво произнёс я, вновь переведя взгляд на стеллаж с доспехами. Ответы жреца лишь всё больше меня запутывали. Если ему верить, я был здесь всегда, но я-то помню, что совсем недавно сжимал горло долбанутого шамана, помню, как в ярости даже не заметил, как разодрал руку, о колючую проволоку, которой этот безумец обмотал себе горло.

— Да, повелитель, ответил жрец, его лицо при этом выражало гремучую смесь из облегчения, фанатичной преданности и преклонения.

— Как тебя зовут? — Спросил я, осознав, что так и не удосужился узнать его имя.

— Моё имя Алостир, повелитель, я верховный жрец храма Йорха и ваш покорный слуга, Представился жрец, стукнув посохом по каменному полу зала. Гулкое эхо стука прокатилось по комнате из конца в конец, странная чаша на постаменте, зазвенела.

— Ну что ж, Алостир, займись делом, мне нужно отдохнуть, Распорядился я,

— Повелитель, боюсь, вам не удастся привести себя в порядок и восстановить силы, пока слеза Тейры не займёт своё законное место в Чаше Страданий, Заявил жрец, указав посохом на ту самую загадочную чашу на постаменте.

— Я понял с первого раза, хмуро произнёс я, пригвоздив жреца взглядом. Жрец дёрнулся словно от удара и поспешил прочь из зала. Проследив за тем, как жрец, мерно постукивая посохом, покинул залу, я начал стягивать с себя темно-зелёную тунику. Залу наполнили щелчки и скрип моих суставов.

Пусть тут нет зеркал, но я должен увидеть, что не так с моим телом.

— Боже за что? вырвался из моей груди всхлип, стоило мне избавиться от грязной тряпки и опустить взгляд вниз. Обтянутая пергаментной кожей грудная клетка выглядела так, даже пленники концлагерей плакали бы от жалости. С правой стороны грудную клетку пересекал огромный рубец. Ощупав его руками, я понял, что зажила разве что кожа, перерубленные рёбра так и не срослись. Однако боли я почти не чувствовал. Ноги мои выглядели столь же печально. Тело выглядело так, будто я умер от голода и жажды.

В порыве наития я приложил к шее палец, пытаясь нащупать пульс, несколько томительных мгновений, и жилка под пальцем дёрнулась, сигнализируя, что на труп я только похож. Уже хорошо. Внутренне напрягшись, я ощупал лицо и голову. Пальцы мои не могли похвастаться чувствительностью, все ощущения доходили словно сквозь через слой ткани. Нос, рот, оба глаза на месте. Волосы, неожиданно густые и длинные, собраны в конский хвост.

После осмотра я понял две вещи: первая я человек, второе я это не я. Это не моё тело, даже если бы меня морили голодом, я бы так не выглядел, ну не было у меня ни длинных волос, ни таких острых черт лица, ни столь мощного телосложения.

Значит, я попал в другой мир, и, видимо, в другое тело, мысленно подытожил я, это многое объясняло. Всё это время я понимал, что говорю вовсе не на русском языке, и слушаю ответы не на нём же. Однако это тело, похоже, язык знает и служит своего рода переводчиком, передавая мне смысл сказанного.

А ещё меня здесь принимают за весьма важную персону, Голос Йорха. Видимо, это что-то вроде пророка. Только вот культ тут какой-то мутный. Я в юности зачитывался фэнтези и, если честно, ни Аластир, ни его подопечные на хороших парней не сильно похожи. Да и божок у них какой-то странный, подумал я, навалилась слабость, и я тихо сполз к краю каменной плиты, изображающей кровать. Увивающая её по периметру лоза с хрустом разодрала кожу.

— Зараза, прошипел я от боли. Слабость усилилась, в глазах начало темнеть. Ну вот, я попал в другой мир, где могущество, где прекрасные эльфийские девы? На секунду рассудок затопила зависть к тысячам персонажей, получившим могущество просто со старта. Эмоция была настолько чистой и сильной, что боль ушла на второй план, я рывком поднялся, проигнорировав боль от шипов, вновь принявшись кромсать мою пергаментную кожу. И мне словно батарейки обратно вставили, и боль от располосованной спины прошла почти мгновенно, точнее, свернулась калачиком и замурчала где-то на задворках сознания. Так, недолго таким же, как Аластир стать. Вспомнил я жреца.

— Интересно, как там Ольга? — Вспомнил я о жене, прячась от пугающих мыслей о безумии. Воспоминание о доме вызвало в душе кипучую смесь эмоций из тоски по дому и зависти. Ну почему другие живут спокойно, а меня сюда забросило?

— По тому, что ты подошёл, бесплотный голос вновь ворвался в мой мозг, оседлав волну жуткой мигрени. Только в этот раз я заметил кое-что ещё, в так каждому слову голоса лоза на потолке разгоралась ярче. Излучаемый лозой свет стремительно нарастал в центре зала, в то время как остальная лоза становилась всё темнее. В какой-то момент он достиг такой интенсивности, что на него стало больно смотреть.

Раздался сухой треск, и одна из лоз, вьющихся под потолком, неожиданно, упала вниз. Полностью сухая и безжизненная, она ярко контрастировала с налитым светом бутоном на конце, пару раз мигнув лоза в зале полностью потухла, оставив меня в почти полной темноте. Зачарованно глядя на бутон, я смесью страха и благоговения наблюдал за тем, как он раскрывается, являя миру прекрасный цветок, светящийся изнутри нежным изумрудным светом. Этот свет был не таким, как то, что излучала лоза, он не был призрачным и зловещим. Этот чистый, изумрудный свет вызывал ассоциации с жизнью, счастьем, с детством, со счастьем бытия. Я так и стоял, потонув в омуте этих эмоций, пока громкий стук распахнувшихся дверей выбил меня из транса.

Глава 3

— Повелитель! встревоженный голос Алостира закончил то, что начал стук дверей. Окончательно сбросив дымку транса, я поднялся с колен. Я даже не заметил, когда успел на них встать, проклятый цветок оказывал практически гипнотическое воздействие. Стараясь не смотреть на него, я прикрыл глаза и на голос развернулся в сторону жреца.

Что тебя так встревожило, Жрец? поинтересовался я, поднимаясь на ноги. Колени прострелило болью, суставы хрустнули, однако по ощущениям я двигался легче. Похоже, краткий транс (если он, конечно, был кратким) меня странным образом освежил, однако общее состояние оставалось отвратительным.

Йорх, он покидает нас! едва не плача произнес священнослужитель, его взгляд упал на цветок. Он замер, положил посох на пол, а в следующий миг бухнулся на колени да так, что удар пришелся на посох. Меня даже от одного вида передернуло, боль этот фанатик сейчас испытал чудовищную. Тем временем жрец Йорха начал хрипло петь. Это был не тот горловой напев из моего кошмара или при моем пробуждении в теле Гласа Йорха.

Тем временем Аластир медленно поднялся. Ряса скрыла изуродованные шипами колени безумного жреца. Как он сумел подняться непонятно. А он шагнул к иссохшей лиане и таинственному цветку. Блеснул кинжал, тот самый, словно созданный из лозы. Ухватив левой рукой иссохший стебель, он даже не поморщился, когда острые шипы разодрали ему мякоть ладони. Кровь священнослужителя стекала по стеблю. Не прекращая напевать, жрец взмахнул кинжалом и срезал изумрудный цветок за мгновенье до того, как его коснулась стекающая по лозе кровь.