Но горевший не сдался, когтями верхних конечностей он разодрал вены на нижних руках. Черная, густая, маслянистая кровь толчками стала выплескиваться на раскаленный пол. Развернувшись на месте, он очертил вокруг себя неровный круг и завыл тягучую, жуткую песню.
Кошка, видимо разобрав, что хочет сделать ее враг, в панике заерзала на месте и когда завывания достигли своего пика, развернулась к нападавшему спиной и прыгнула. Только лапы пантеры оторвались от пола, туман пропал. Огонь, терзавший четырехрукого, резко исчез, и он сделал резкое движение руками.
В спину кошки полетели четыре бешено вращавшихся сверкающих диска. Три из них попали в цель, два в спину перебив позвоночник, а третий срезал переднюю левую лапу выше локтевого сустава. Пантера рухнула и бешено заскребла оставшейся конечностью. Кровь хлестала из отрубленной лапы, задние ноги беспомощно волочились, но зверь постепенно отползал. Четырехрукий одним прыжком настиг и атаковал. Две руки прижали зверя к полу за шею и уцелевшую лапу, две другие наносили удары колоссальной силы в голову.
— Прибьет — возникло подобие мысли в голове Джека, и он дальше заворожено наблюдал за концом поединка.
Голова пантеры безвольно повисла, а четырехрукий вновь очертил теперь вокруг себя и поверженного врага кровавый круг. Застыв, он горестно опустил плечи, не решаясь закончить уже начатое.
Наконец решившись, он гордо вскинул голову ипрорычал финальную фразу.
Казалось, ничего не произошло, четырехрукий непонимающе оглянулся.
Вдруг резко сместились тени, они стали глубже и отчетливее, дохнуло холодом, воздух начал мелко дрожать. Джеку неодолимо захотелось оказаться как можно дальше отсюда, бежать куда угодно, но бежать, бежать немедленно и не останавливаясь, ужас и первобытное чувство страха вползли в его душу и начали рвать ее в клочки. Паралич охватил все тело невольного зрителя. От безысходности, Джек просто закрыл глаза, сильно зажмурившись, и стал видеть все происходящее еще отчетливее.
Изменения продолжались: освещение стало темно бордовым, поражавшим своей нереальностью, по стенам побежали змейки инея, кровавый круг начал наливаться чернотой, набухать и пульсировать, рой мелких искр, похожих на пылинки на солнце, возникал на гранях света и тени и медленно стягивался к кругу, иногда между искрами проскакивали небольшие, но мощные молнии. Стянувшись в спираль пылинки, начали ускорять свое движение. Перед Джеком предстал островерхий конус, основанием которого являлся очерченный кровью круг. Четырехрукого приподняла неведомая сила и напитала все его существо. Казалось, он может сдвигать горы и рушить небеса, однако, поверженным лежал бездыханный враг у его ног и не найдя выхода заемная сила резко переломила его в пояснице. Страшное напряжение исказило и без того уродливое лицо, ноги подломились, и оказавшись на коленях с прижатой к полу мордой, существо завыло и начало снова медленно подниматься, стараясь гордо встретить неизбежную кончину. Конус резко ушел в основание и из него выдвинулись, блестя стальными гранями, шесть лепестков, начавших вращаться вокруг жертв, постепенно набирая скорость. С закрытыми глазами Джек видел громадный ток энергии, питающий лепестки, они начали светиться, сначала блеклым безжизненным светом, и по мере вливания колоссальной силы, становились ярче и ярче. Последовала вспышка и секундная пауза, все замерло, и только по вибрации пола можно было почувствовать громадное напряжение, повисшее в воздухе и требующее разрядки. Вращение лепестков остановилось и пошло в другую сторону. Вся энергия, накопленная в них, выбросилась внутрь круга. Крик Четверорукого оборвался на самой высокой ноте, его просто расщепило, как и начавшую шевелиться пантеру на мельчайшие частицы, бешено закружившиеся в неведомом танце. Сила победителя и побежденного слились вместе в грязную смесь, бившуюся в невидимые стены, очерченные кровавым кругом.
Лепестки продолжали вращаться, начался обратный процесс. Энергия, развеявшая тела и сила двух существ постепенно начали втягиваться обратно. Неожиданно на полу ожил сохранившийся амулет, с опозданием пытающийся защитить своего владельца. Единый порядок разрушился, из амулета во все стороны ударила волна огня сметающего все на своем пути. Невидимые стены выдержали безумный шквал ярости амулета, лишь лепестки начали истаивать и постепенно пропали. В круге начало твориться что-то необозримое, протуберанцы энергий сходились, расходились и перемешивались. Когда какая-то из энергий побеждала, то взрывала другую, и светящиеся частицы побежденной силы собирались и снова вступали в противоборство с еще большей яростью. Напряжение нарастало, потоки силы разогнались до такой степени, что Джек перестал их различать, все слилось в мерцающее пятно, режущее глаза. Бушующая стихия, не находя выхода, ударила в амулет, из которого робко полыхнула вспышка огня и вся энергия устремилась в него.
Потоки силы пробили амулет и закачивались в него, не встречая на своем пути сопротивления. Энергия преобразовывалась, рождая что-то новое, играющее, словно бриллиант на солнце.
Амулет оказался не бездонным.
На грани слышимости раздался хлопок, волны от переполненного силой взорвавшегося артефакта разметали скрепы кровавого круга, развеяв его в клочки. На полу остался обугленный шар неизвестного сплава, постепенно погружавшийся в расплавленный камень.
20 Глава..
Очнулся...
Все тело ломило, маленькие острые иголочки впивались при малейшем движении в каждую потревоженную мышцу, позвоночник онемел и никак не хотел сгибаться, в довершении пришли холодный липкий пот и тошнота.
Ревущий гул странных слов собирался за затылком, врывался в тело и исчезал, оглушая абсолютной тишиной. Раз за разом, ослепляя, подавляя и изощренно мучая.
Джеок! перейди! жди! найди!жоди!найди! перейди! Дожек! найди!ожди!переоди! Джоеок! ждои! найоди!ждои!жди! найди! порейди! Джоек! жди!жоди! жди!ожди! найди! найдои! наойди! Джек! жди! жди! жди! найди!
Из его ушей пошла кровь, принося облегчение.
Подобравс пола черепок потяжелее, он начал стучать в дверь с равными промежутками. Силы покинули его, и он привалился к стене. Легкий шум и крадущиеся шаги вывели его из оцепенения. Дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянуло сразу две головы, увенчанные островерхими шлемами. Увидев лежащего человека, они осторожно прокрались к противоположной стене и застыли там, направив на него тяжелые копья. Вошедшие были затянуты в почерневшую от времени кожу с нашитыми на нее железными бляхами, в сандалиях и кожаных наплечниках. Взгляды их выражали решимость и осторожность одновременно.
— Жив — возглас прозвучал удивленно и растерянно — теперь и лекари обманывают. Что за время, нельзя никому верить — Ароп Антогнак стоял в проеме, уперев руку в косяк, его слегка подташнивало и саднило в боку из-за короткой пробежки в подвал.
— Нашлась ниточка — следователь позволил себе улыбнуться — нашлась.
— Вяжите его, да осторожней. И не отходить ни на шаг. Слышали? — прикрикнул следователь.
— Потом ко мне. Не часто мертвецы возвращаются — Ароп сплюнул и медленными шажками покинул комнату.
На висок Джека опустилось древко копья.
— Так надежнее будет. Давай, веревку неси — слова предусмотрительного ветерана повисли в воздухе — смотри Апек, что это с ним?
Оба завороженно уставились на потерявшего сознание чужестранца.
Его голова двигалась мелкими поворотами, вправо — влево, глазные яблоки бешено вращались. Тело начало выкручиваться, как от судорог, и мелко дрожать. К худобе и мертвенной бледности примешивались черты чего-то хищного и пугающего.
— Ну, чистый демон, тьфу, а все из-за зубов его, смотри что за рожа, а клыки как торчат — охранник помоложе, названный Апеком, отвязав дубинку с пояса, саданул еще раз по голове лежащего, отчего тот затих.
— Вот так еще надежнее — и увидев движение руки напарника к широкому ножу на поясе, поднял руку — ты чего Ораг? Живым сказано было.
Старший засмеялся.
— Да шучу, дуй за веревкой, а я тут покараулю — нервно заржав, он наполовину, вытянул нож из ножен.
— Ой, гореть тебе в нижнем мире, душегуб — улыбаясь, Апек вразвалку вышел.
Очнулось тело снова в кромешной темноте, голова гудела и на затылке ощущалась здоровенная шишка, любое движение причиняло боль. Хотелось пригнуться, голову клонило к полу, к манящему покою и забвению, но что-то не пускало. С удивлением он обнаружил, что привязан почти вертикально к странному сооружению с блоками и веревками. Ко всему еще начало кружить голову и сосредоточиться на окружающем стало совсем невозможно.
Все что осталось в памяти от прошедших после пробуждения дней, это избиения и крикина непонятном языке. Сил не было, иДжек постоянно проваливался в забытье, уходя от действительности. В покое оставляли на короткое время, кормили какой-то жутко пахнущей баландой, раз в день проводили водные процедуры, заключающиеся в окачивании ледяной водой из ведра.
Постепенно силы начали возвращаться. Проснувшаяся жажда жить и отомстить своим мучителям, вот что помогло ему пережить кошмарные дни, проведенные в грязном пропитанном кровью и потом подвале. Комичность заключалась в том, что он совершенно не понимал незнакомый язык.
Он вообще мало что понимал, чистый лист бумаги, жадно впитывающий в себя окружающее.
Двое помощников и главный, больше никого он не видел. Весь мир сжался для окрепшего тела до этих трех изуверов. В течении долгого времени он находился на импровизированной кровати, вытянувшись в струну. Руки и ноги были закованы в кандалы, а под поясницей располагалась вертикально стоящая доска, передвигаемая с помощью блока. Постепенно доску поднимали, и Джек оказался выгнутым дугой, страдая от невыносимых судорог. Мышцы спины постоянно сводило, и он рычал, в сторону своих мучителей, которые не оставались в долгу и постоянно кричали ему в ответ, то в одно, то в другое ухо, либо доверительно что-то нашептывали. Видимо, устав ждать, его начали пытать каленым железом, которое нагревали на небольшом горне в углу подвала. Вот здесь старался главный, выбирая самые чувствительные места.
Черный провал двери, всегда открытый, в который могли зайти каждую секунду, постоянное ожидание и наслаждение минутами покоя, вкупе с сильнейшим напряжением, в конце концов, заставили Джека вздрагивать от каждого шороха. Мгновения сна с долгожданным забытьем, и ужас пробуждения. Тело сводило судорогой, постоянно казалось, что кто-то стоит рядом и сейчас снова начнется пытка.
Резкий рывок в сторону, снова кожа начавшая заживать рвется на запястьях и стон облегчения от того, что на этот раз мучители не пришли и опять черный провал двери и чуть слышный постоянный тихий шепот за ухом, от которого волосы встают дыбом.
Стук деревянного молотка, бившего по суставам, посещал Джека в минуты забытья. Постепенно он перестал различать тонкую грань между сном и действительностью, она слилась для него в череду не прекращающихся кошмаров. Молотком разбили все пальцы на руках и ногах, из надрезов по телу с помощью деревянных палочек тянули жилы, жгли железом, били и душили. Два оборота веревки вокруг шеи и мгновения потери сознания становились радостью лишь бы не чувствовать жуткую боль во всем теле. Маленький вздох и снова петля затягивается до мучительных судорог. Через десять дней, когда пленник стал кровоточащим куском мяса, его отвязали, пару раз облили из ведра и бросили умирать в угол подвала.
Тело, принявшее имя Джек, чувствовало, что что-то изменилось, его наконец не рвали и не кромсали, через приоткрытый глаз он видел кусок окровавленного разорванного мяса, спустя какое-то время он понял, что это его рука. Теперь в относительном покое и вернувшемся сознании он начал понимать, как его изувечили. От этого ужаса и безысходности он постарался отгородиться от всего вокруг. Спрятаться как можно глубже, порвав связи с окружающим. Постепенно свет стал меркнуть. Отрешенность, покой, и эйфория от пропавшей боли погрузили Джека в забытье в странном, темном убежище.
21
Глава...
Главный дознаватель тайной службы, Ароп Антогнак, третий день подряд пил с подчиненными. Такого панибратства он не позволял себе даже в молодости, а сейчас в зрелых годах это было просто невообразимо. Своим принципам Ароп следовал всегда и никогда им не изменял. Тем не менее, три дня в окружении своих помощников главный дознаватель пытался забыть постигшую его неудачу. Расследование ни к чему не привело, а значит, скорее всего, его разжалуют или просто выбросят на улицу.Работа, заменившая ему семью, была любимым увлечением, без которого он не представлял себя ни на секунду.
— Уважаемый Ароп— молодой охранник хоть и был вдрызг пьян, но субординацию не забыл и обращался подобострастно — как же так, ведь мы видели, что этот чужеземец нас не понимает. Зачем же столько времени на него потратили? Странно это как-то — резко замолчав, он уставился в пустую кружку.
— Послушай, сынок — Ароп налил себе и молодому помощнику еще вина — вот какая вещь у меня есть. Сняв с шеи небольшой медальон, Ароп с силой шлепнул его об стол.
— Это очень редкий и дорогой амулет, с его помощью можно понять незнакомый язык. И он был все время холодный, а это значит, что он нас понимал, пытался за нос водить — Ароп сделал большой глоток и отставил подальше кружку — это значит только одно,этот мерзкий огрызок над нами издевался.
Дознаватель громко икнул и отставил кружку в сторону.
— Понимаешь?
— Может шпион? Со степей? Там все так верят в своего Олка, что с радостью расстаются с жизнью лишь бы ему угодить. Как думаете, уважаемый? — чуть выговорил молодой страж.
— Нет, не думаю, не похож он на степняков, уж я их навидался — покачал головой из стороны в сторону Ароп — обычно через день допроса с пристрастием эти дети степей все что знали, рассказывали, и что не знали, тоже рассказывали.
Дознаватель осекся понявший, что болтает лишнего.
— Ты бы лучше пошел, да закопал эту рвань. Возьми еще двоих и закопай. Понял?
— Конечно, уважаемый Ароп, сию минуту — ответил охранник, и отпил еще вина даже не собираясь подниматься.
Логон Ренаук присоединившийся к попойке только вчера, собрался уходить.
— Пора заканчивать, особенно тебе Ароп, желудок совсем расстроится. Лечить недели полторы нужно будет, а в твоем положении я бы посоветовал начать экономить. Как бы ни пришлось побираться, когда на улицу выбросят.
— Сплюнь проклятый — Ароп в сердцах запустил в лекаря кружкой. Тот ловко увернулся и подсел к дознавателю приобняв за плечи.
— Слушай, Ароп — понизил он голос, чтоб никто не услышал — мне бы голову и сердце твоего трупа. Заплачу нормально — Логон немного отодвинулся от Антогнака, видя странный прищур его глаз.
— Это запрещено. Сам знаешь, что тебя ждет, если дойдет до канцелярии — почти протрезвел старший дознаватель.
— Не дойдет, да и тебе монета не помешает — многозначительно вскинув бровь, змеей прошипел лекарь.
— Сколько?
— Два золотых.
— Не смеши, он чужеземец, страданий принял больше, чем любой труп, который ты сможешь найти. Да и видно, что благородный, руки к работе не приучены.
