Лунный Паук (Кроссовер,"Наруто")

Между тем молчаливая незнакомка жестами показала о цели своего появления и принялась стягивать с него бежевое каригину

* * *

*, в которое так упорно наряжала его мать. От девушки веяло холодом и какой-то собой свежестью. От ее дыхания, которое мальчик почувствовал на своем затылке, по телу пробежала непроизвольная дрожь. Не от страха. От холода.

Стоило незнакомке раздеть молодого господина и вновь облечь его в более удобную домашнюю юката, она вновь поклонилась и исчезла, словно выпавший ночью первый снег и растаявший поутру. Бросив последний взгляд на закрытые сёдзи, Изанумаши лег на футон и прикрыл глаза. Ночь была долгая, и он сильно устал...

-...не толкайся, — разбудил его тихий шепот над головой.

-Так вот он какой.

-Человек...

-О чем Гьюки-сама только думает?

-Человеку не место в этом доме.

Изанумаши напрягся. Мнение отца, как единственного оставшегося в живых родственника, волновало его прежде всего. Однако мнением домочадцев также не стоило сильно пренебрегать.

-Хоть и человек, но это его сын...

Мальчик осторожно выдохнул через нос, переводя дух.

-...Возможно, Гьюки-сама хочет съесть его, чтобы увеличить свои силы? — продолжил тот же голос, заставляя невольного слушателя сильнее сжать зубы.

-Хозяин и так силен. Много ли толку от человеческого детеныша, который настолько мал, что, съев его, даже вкуса не почувствуешь? — возразил ему кто-то нежным басом.

-Тсс, разбудите, — попытался кто-то угомонить разошедшихся ёкаев.

-Уже. Уходим.

Дощечка на потолке с тихим стуком встала на место, а над головой молодого господина раздались звуки, издаваемые побегом множества маленьких ножек.

Изанумаши сел на футоне и подумал: 'Так не пойдет'. Если отец действительно забрал его с собой не для того, чтобы впоследствии съесть, тогда это означало, что жить ему предстоит в особняке. А здесь все другое. Ёкаи не будут игнорировать его, как люди. Даже если он не захочет с ними общаться, они все равно будут наблюдать за ним на расстоянии, что молодого господина совсем не устраивало. 'Я должен стать для них своим', — подумал он, наблюдая за разъезжающимися в сторону створками сёдзи. В комнату вновь вошла та самая девушка.

Изанумаши глубоко вздохнул, готовясь. Он не был полностью человеком. Он не был полностью ёкаем. Однако он был умным и вовремя понял, что следует меняться.

-Доброе утро, онэ-сан

* * *

**. А как тебя зовут? — спросил он с очаровательной улыбкой, делая первый шаг на пути перемен.

* Сёдзи — раздвижная стена в японском доме.

** Татами — плетеные циновки стандартного размера (примерно 1,5 кв. м), которыми застилаются полы в японском доме; числом татами определяется площадь жилых помещений.

* * *

Футон — традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф.

* * *

Токонома — ниша в японском доме, обычно украшаемая картиной или свитком с каллиграфической надписью, вазой с цветами.

* * *

* Каригину была одной из наименее официальных одежд, которые носили кугэ из Хэйан, обычно в пути, на охоте, выходя на улицу или на тайное свидание. Так же она носилась воинской верхушкой как формальное придворное одеяние в течении периода Камакура. Ее не допускалось надевать, находясь при дворе, хотя по разрешению его могли надеть, посещая дворец неофициально. Кому интересно: http://hattori.narod.ru/mkg/ch01.html

* * *

** Онэ-сан ('старшая сестра') — обращение к девушке, которая старше тебя и не является родственником.

3

Возвращавшаяся с ручья юки-онна Цурара* увидела картину, заставившую ее губы расплыться в улыбке умиления. Молодой господин с завязанными глазами пытался поймать бегающих вокруг него Кубинаши** и еще одного новичка в их краях, ногицунэ Таскэ

* * *

. С тех пор, как в доме поселился молодой господин, каждый день был наполнен веселым оживлением. То Изанумаши-сама затеет рыбалку, то игру в прядки, а вчера все обитатели поместья, кроме хозяина и его личных слуг, выбрались любоваться распустившимися цветами в парк. Из-за оживленной болтовни посиделки затянулись, и любование цветами постепенно превратилось в любование луной. Молодой господин на всех ёкаев действовал радостно и умиротворяюще. Его улыбка поднимала настроение даже вечно хмурому Зену. А еще у него были самые прекрасные на свете волосы цвета полной луны, которые юки-онна любила тщательно расчесывать по утрам.

Вот водящий прислушался, расставил руки и молниеносно схватил рыжего Таскэ, который так неловко поскользнулся на плоском камешке. С десяток мелких цукумогами

* * *

, сидящих в кустах белой магнолии, увидев успех молодого господина, захлопали в ладоши.

-Маленькие подхалимы, — зашипел на них лисенок. — Он всего лишь человек! И чего все с ним так возятся? Он же слабак!

Его слова возмутили Цурару до глубины души. Пользуясь тем, что молодой господин все никак не мог справиться с узлом платка, который закрывал его глаза, девушка хотела заморозить наглеца от макушки до пяток. Подобное оскорбление должно караться смертью!.. Однако ее опередил Кубинаши. Отвесив рыжему наглецу такой подзатыльник, что у Таскэ щелкнули зубы, аякаси

* * *

* без шеи что-то быстро зашептал ему на ухо. Побледневший враз ногицунэ мгновенно перекинулся в лису и исчез в роще глициний. Когда молодой господин наконец-то справился с узлом, его уже не было поблизости.

Юки-онна тихо фыркнула, краем глаза заметив сверкнувший в глубине лесной чащи рыжий хвост. 'Куротабо-доно нужно было прибить этого пройдоху, как только он позволил своей лапе коснуться нашей земли, — подумала она. — Жаль, что Черный Монах для этого слишком уж любит детей'.

Ее злость была понятна почти всем обитателям поместья. Мелкий ногицунэ заявил потомку старейшего и могущественнейшего мононокэ

* * *

**, что тот слабак! Этих слов было достаточно, чтобы отправить оскорбителя на тот свет. Однако Таскэ, сирота, принадлежавший к виду бакэмоно

* * *

* * *

, то есть ёкаев-оборотней, понятия не имел о такой простой вещи. Но, даже не зная этого, маленькому паршивцу стоило бы лучше относиться к сыну хозяина! В конце концов, Таскэ единственный во всем доме являлся почти ровесником Изанумаши-сама. Ему всего лишь двадцать лет! Впрочем, даже несмотря на человеческую кровь, молодой господин ведет себя гораздо разумнее этого шебутного лиса. Так сразу и не скажешь, кто из них старше. Почему-то сын Гьюки-сама очень терпимо относился к рыжему ёкаю и никогда на него не обижался. Возможно, это происходило из-за мягкости, присущей людям? Таскэ же всегда подсознательно ждал тычка или удара, какими его часто награждали окружающие до того, как он попал в поместье. Снисходительное отношение получеловека его раздражало.

Цурара вздохнула и подняла с земли деревянный таз с бельем, который она выронила, когда несносный лис позволил себе вольность.

-Юки-онна-сан! — произнесла Кеджиро

* * *

* * *

, бесшумно появившаяся совсем рядом. — Гьюки-сама просил пройти вас в его кабинет.

Снежная девушка, не растерявшись, отдала чистое белье неожиданной посланнице, и, мелко перебирая ногами из-за туго затянутого кимоно, поспешила к своему хозяину. Последнее, что она заметила краем глаза до того, как вошла в дом, был кама-итачи

* * *

* * *

*, пытающийся заинтересовать молодого господина своими когтями. Однако странному ребенку почему-то больше понравилась его шерстка.

Зайдя в кабинет, Цурара церемонно поклонилась и села на дзабутон, не дожидаясь приглашения (господин иногда позволял своим слугам подобные вольности). Помимо девушки и хозяина, в комнате также находились командиры первого и второго боевых отрядов Куротабо и Аотабо*10, советник по дипломатическим делам Даитэнгу Арихара*11 и доверенное лицо господина Ао-саги-би Зэн*12. С первого взгляда могло бы показаться, что Юки-онна Цурара в этой компании является лишней. Однако показаться могло так лишь человеку. А ни одного представителя этого рода в комнате не было.

Обычно ёкаи не имеют привычки собираться в группы. В отличие от людей им не требуется постоянное общение. Какой-нибудь лесной дух вполне способен прожить сотню лет в своих владениях в одиночестве и остаться в своем уме без малейших признаков помешательства. Однако иногда случается так, что вокруг сильного аякаси собираются те, кто лишь немногим слабее, и те, кто слаб настолько, что не может выжить в жестоком мире ёкаев в одиночку. Если этот аякаси достаточно терпим к окружающим, то вокруг него собирается компания, которую называют кланом, словом, позаимствованным у людей.

Клан Курокумо, принадлежащий Гьюки Курокумо но Умевакамару*13, был создан давным-давно, даже по меркам ёкаев. Это произошло во времена, когда люди меньше дрались между собой, потому что существ, что поджидали их в сумерках, было еще очень много. Это произошло еще до того, как человек по имени Рикудо санин дал своему виду возможность защититься от сверхъестественной угрозы, но не учел, что его умение люди могли обратить друг против друга. Это было еще до того, как количество ёкаев уменьшилось настолько, что их стали считать не более, чем персонажами старых полузабытых легенд... И все это время клан тихо жил в небольшой горной долине Неджериме*14, в которой весной так сладко цвели сливы.

Юки-онна Цурара была едва ли не самым важным лицом в поместье после Гьюки-сама. Именно она заправляла всем хозяйством, благодаря ей, повелителю никогда не приходилось задумываться о житейских вещах. Обо всем, что касалось быта, она знала гораздо больше остальных ёкаев.

-Юки-онна, как мой сын? — спросил хозяин, не переставая водить кисточкой по тонкой бумаге персикового цвета.

Жизнь ёкая несоизмеримо длиннее человеческой. Каллиграфия являлась одним из способов наполнить ее чем-то помимо скуки. К тому же, как считал Гьюки-сама, она учила многим вещам, зачастую недоступным представителям его вида. Терпению, например.

-Физически он полностью здоров. К тому же он достаточно умен для того, чтобы отбросить страх. Многим он пришелся по душе. Если вас интересует мое мнение, то я думаю, что он освоился здесь, однако... — сделала паузу девушка, — все еще считает усадьбу чужой территорией. Он не понимает своего положения, поэтому молодой господин осторожен и предпочитает избегать конфликтов.

Стоило Цураре замолчать, как в комнате повисла тишина, наполненная запахом неувядающей сакуры. Кабинет хозяина находился прямо под комнатой молодого господина.

-Позвольте поинтересоваться, Гьюки-сама, — как обычно тихим, но твердым голосом произнес даитенгу, — что вы намерены делать с Изанумаши-куном?

При звуках имени молодого господина юки-онна недовольным взглядом посмотрела на Арихара-сенсея. Однако его независимый вид быстро погасил ее возмущение. Даитенгу был одним из последних, кто присоединился к клану Курокумо, но благодаря возрасту (а он был старше самого хозяина) ему позволялась некоторая фамильярность. К тому же именно этот ёкай обучал Гьюки-сама каллиграфии, сёги*15 и многим другим человеческим занятиям.

-Не говори ерунды! — тут же взорвался ао-саги-би. — Конечно, Изунамиши-сама — наследник нашего господина!

Неразлучная парочка монахов, Аотабо и Куротабо, согласно закивали головами. Губы даитенгу исказились в тонкой улыбке, которую он поторопился прикрыть роскошным веером с рисунком цветущей сливы.

-Но господин здоров и будет жить еще очень долго. Изанумаши-кун — полукровка, об организме которого мы ничего не знаем. Вдруг он успеет состариться к тому моменту, когда клану потребуется новый лидер? А еще сейчас он просто человек и абсолютно бесполезен в бою. Не проще ли и полезнее съесть его икигимо*16, и тем самым увеличить свою мощь, Гьюки-сама?

При последнем вопросе рука хозяина поместья неловко дернулась и оставила маленькое чернильное пятнышко на персиковой бумаге.

-Он уже не младенец, — ответил лидер, отложив в сторону кисть и с сомнением смотря на испорченную каллиграфию, — и уж явно не жрица или прекрасная принцесса, хотя и похож. От его икигимо не будет толка.

-Тогда?.. — продолжал настаивать Арихара.

-Если мой сын окажется достоин, то он станет следующим главой клана, — твердым голосом произнес Гьюки-сама, обводя всех присутствующих взглядом бардовых глаз. — Если он пожелает выбрать другой путь, я не буду настаивать на своем.

-Другими словами, молодой господин может делать все, что пожелает, — подытожил Зен. — Но тогда зачем мы здесь были собраны?

-Обучение, — кратко пояснил хозяин.

-Ясно, — лениво произнес даитенгу, обмахиваясь веером. — Без обучения Изанумаши-куну не стать ни лидером, ни кем-то еще. Что ж, я займусь с ним людскими науками. Тем более, что вот уже две недели прошло с того момента, когда он напросился ко мне на занятия каллиграфии. Он весьма прилежный ученик. Расскажу-ка я ему побольше об окружающем мире. Это должно быть интересно.

-В искусстве войны положитесь на меня! — тотчас откликнулся Аотабо, ударяя себя кулаком в грудь.

-Эй! Почему это на тебя? Я сильнее тебя! — тут же возмутился Куротабо, сразу же забыв, где он находится.

-Ты сильнее меня? — переспросил громким голосом командир второго боевого отряда. — Да ты давно проиграл мне, потому что уложил в два раза меньше врагов в последней битве...

-...которая произошла более тысячи лет назад, — со скукой в голосе перебил его даитенгу, слышавший эту историю уже множество раз. — В чем вообще проблема? Займитесь обучением мальчика вместе. В конце концов, стили боя у вас разные. Пусть Куро научит его сражаться с оружием, а Ао — без. Это сделает Изанумаши-куна лишь сильнее.

-Да будет так, — закрыл тему хозяин поместья.

-Но если Арихара-сан займется с молодым господином науками, а эти двое обучат его искусству войны, то, что же остается делать мне? — спросил Зен, нахмурившись.

-Можешь вытирать ему слезы, которые появятся после наших тренировок, — с лукавой усмешкой сказал даитенгу. — Тем более, что у тебя это и сейчас неплохо получается.

-Кисама*17!!! — в гневе воскликнул Зен, поднимаясь с дзабутона и притягивая к себе обидчика за ворот кимоно. — Да как ты...

Однако не успел он его ударить, как кисточка для каллиграфии, метко пущенная сильной рукой, врезалась в лоб ао-саги-би, опрокидывая того на спину.

-Замолкните, — приказал глава клана, с сожалением смотря на разломавшуюся на несколько кусочков кисточку. — Для Зена у меня другое задание. А чтобы вытирать моему сыну слезы существует Цурара. Она женщина, и это ее обязанность.

-Благодарю за честь, Гьюки-сама, — тут же откликнулась юки-онна с улыбкой. — Но, к сожалению, молодой господин еще ни разу не заплакал. И сомневаюсь, что это когда-нибудь случится.

-Тем лучше... Зен! На тебя ложится самая главная задача: придумать, как пробудить в Изанумаши мою кровь. Он не может оставаться среди нас в человеческом обличии. Это может привести к катастрофе для его тела и разума.

-Это, — ао-саги-би сделал паузу и почесал согнутым пальцем подбородок, — очень сложная задача, господин. Обычно малолетние ёкаи пробуждают свои силы в сражении. Однако у них изначально нет человеческого обличия, да и последнее сражение между нами отгремело уже тысячу лет назад. Разве что вмешаться в людские разборки...