Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Рубидий


Жанр:
Статус:
Закончен
Опубликован:
04.04.2016 — 20.11.2016
Читателей:
3
Аннотация:
Что-то вроде фанфика-сиквела по роману Стругацких "Понедельник начинается в субботу". НИИЧАВО в 1989 году. // Закончено 20 дек. 2016 г.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— Чё, сам не видишь? — он показал куда-то в потолок.

Привалов поднял голову и честно попытался посмотреть через перекрытия. Иногда у него это получалось. Сейчас, однако, зрительный фокус сколлпасировал на полу женского туалета. Саша успел увидеть растопыренные синюшные ноги и застиранные трусы с жёлтым пятнышком, а потом через все переборки понёсся пронзительный визг.

— Гы-ы-ы, — осклабился Выбегалло. — Ты это... того. Ле фам — они это не любят. Лана, бывай здоров. Аривуар, значить.

Бородатое рыло убралось. В коридоре раздались шаркающие шаги.

— Вот же блядь, — тяжело вздохнул Витька. — Ща донесёт.

— Кому донесёт? — не понял Саша.

— Камноедову. Что мы тут спирт пьём и в сортир к бабам подглядываем. Ну ты тоже, конечно, ушлёпок. Выбегалло тебя развёл, а ты купился, как пацан. Ты чего вообще о себе вообразил? Что в директорский кабинет заглянуть можешь? Так же заклинание Ауэрса! Ты хоть знаешь, что это такое, мудофельник?

В плешивой голове Привалова вдруг тускло сверкнуло воспоминание.

— Так и на женском сортире заклинание Ауэрса, — сказал он. — Но я же увидел.

— Откуда знаешь, что Ауэрса? — заинтересовался Витька, щуря глаз. — Что, пробовал?

— Я однажды дежурил, а в мужском на этаже трубы прорвало, — признался Привалов. — Ну я решил по-быстрому зайти в женский, всё равно никого нет.

— И не вошёл, — сказал Корнеев. — Потому что трансгрессироваться не умеешь ни хуя. Нормальный полноценный маг на твоём месте... — Витька превратил колбу со спиртом в стеклянный член и подвесил его в воздухе над мензуркой Привалова. Из стеклянной залупы закапало.

Саша решил не вестись. Он хотел знать.

— А потом Жиан Жиакомо сказал мне, что на всех туалетах заклинание Ауэрса, — закончил он. — Которое непреодолимо даже для магистров. И как же это меня вдруг туда занесло, да ещё и в кабинку?

— Потому что ты сделал что-то мудацкое до такой степени... — начал было Корнеев, потом вдруг махнул рукой. Колба снова приобрела свой прежний вид. Корнеев взял приваловскую мензурку и единым махом её хлопнул.

— Ты, Саша, сути дела не сечёшь, — наконец, сказал он. — Из ничего ничего не берётся, а подобное поддерживается подобным. Заклинание Ауэрса требует уйму энергии. Где её взять? Учитывая, что заклинание налагается как запрет?

— Из какого-нибудь запрета, — ляпнул, не подумав, Привалов, и тут же устыдился своей глупости.

Витька, однако, удовлетворённо кивнул.

— Ну хоть это понимаешь. А поскольку магия существует за счёт общества, то и питается это заклинание общественным запретом. На зазыриванье сисек и писек чужих баб. Понятно? — он налил себе с горкой и выпил залпом. Сотворил очищенную луковку и горку серой соли, закусил. Громко отрыгнул в воздух.

— Ну а что, теперь в туалет к бабам входить можно, что-ли? — не понял Саша.

— Ты меня вообще слушаешь? — с какой-то неожиданно живой злобой сказал Корнеев. — Тебе же говорят: запрет кончился. Потому что блядей разрешили и порнуху. Так что на туалетах Ауэрс больше не действует. Ну, почти. А вот соваться к начальству и смотреть, что оно там у себя делает — как было нельзя, так и сейчас нельзя. Сейчас даже больше нельзя. Так что там заклинание железобетонное. Дошло?

— Дошло, — Саша опустил голову, стыдясь своего тупизма.

— Извините, что беспокою, — у двери образовался Эдик Амперян. — Саша, вы не могли бы посчитать мне коэффициенты?

— У меня вводилка перегорела, — сказал Привалов.

— Я могу трансгрессировать данные непосредственно в память машины, но мне нужно побыстрее, — ещё вежливее сказал Амперян.

Саше не хотелось давать машинное время Эдику. Все знали, что он через каких-то нью-йоркских родственников взял заказ у американского военного ведомства и теперь просчитывает наиболее удачные траектории американских ракет. Но отказать Эдику было неудобно. Привалов слез с вводилки и уступил место Амперяну.

— Кстати, вы слышали, что Янус Полуэктович исчез? — сказал Эдик, колдуя над пультом.

— А-Янус или У-Янус? — уточнил Привалов.

— Насколько мне известно, оба.

— Полетел куда-нибудь, — предположил Саша. — В Москву.

— В том-то всё и дело, — вздохнул Эдик. — В Москве его ждут. Очень серьёзные люди. Они беспокоятся. В общем, если он появится — дайте мне знать.

— Ну вот почему он это делает, а мы ему помогаем? — вздохнул Саша, когда Эдик получил распечатки и ушёл, не забыв прикрыть за собой дверь. — Эти ракеты на нас же и полетят.

— Не полетят, — уверенно сказал Витька. — На такое говнище, как мы, ракеты тратить не будут.

— А зачем тогда Эдику траектории заказывать? — не понял Саша.

— Убедиться, что мы именно такое говнище, — объясил Корнеев. — Ещё спирт есть?

— Может, хватит? — без энтузиазма сказал Привалов.

— Не хватит. Что-то меня не берёт, — ответил Витька, прислушавшись к своему внутреннему состоянию. — Вроде пью, а ни в одном глазу.

Скрипнула дверь, показался горбатый нос Романа Ойры-Ойры.

— Эва! Скучно у вас! Пошли ко мне, кино смотреть будем, музыку танцевать! Деньги ваши — веселье наше!

— Гуляй, Ромочка, — махнул рукой Корнеев. — У нас денег нет.

— "Смоковница" есть, в хорошем качестве, — зазывно улыбнулся Роман. — Полная версия, такая только в Москве и у меня.

— Денег нет, извини, — повторил Корнеев.

— Скучные вы люди, — сказал Ойра-Ойра и исчез.

— Балабол, — сказал Саша.

— Балабол-то он балабол, а свою тридцатку в день имеет, — процедил Корнеев.

Саша поморщился. Коммерческие таланты Ойры-Ойры были скромными, но существенно превышали приваловские. В частности, Ойра-Ойра, пользуясь происхождением, выбил из Камноедова музыкальную льготу.

С современной музыкой Модест Матвеевич боролся не только административными мерами, но и магически. После скандала с Саваофом Бааловичем Одиным, который опознал в композиции группы "Иси-Диси" песнопения вавилонских жрецов-кастратов, любая музыка, написанная буржуазными композиторами после 1896 года, была заклята Камноедовым лично. Всякие "моден-токинги", "битлы" и прочая буржуазная нечисть при попытке её послушать в стенах института превращалась в марш Мендельсона. Когда появились видаки, Камноедов наложил на видео особенно хитрое заклятье, в результате которого все сисястые тёлки на экране визуально старели на шестьдесят лет, а драки, погони и перестрелки заменялись видами посадок брюквы в Сумской области. Однако хитрый Ойра-Ойра однажды заявился к Камноедову с требованием разрешить прослушивание музыки в его лаборатории, с тем обоснованием, что он-де, как выяснилось, цыган, а цыган без музыки не может. На рычание Камноедова он предъявил чрезвычайно красивую бумагу от Всесоюзного общества "Романипэ", а также передал на словах, что создание трудностей национальным меньшинствам может быть понятно очень неправильно. По каковому вопросу посоветовал обратиться в отдел Предсказаний и Пророчеств. Модест Матвеевич тут же и позвонил в отдел, выслушал ответ, после чего выматерился — чего никогда в жизни не делал — и выписал Роману особое разрешение. Роман тут же переоборудовал лабораторию в дискотеку и видеосалон. Вход стоил полтинник, просмотр — от рубля до трёх, в зависимости от категории киноленты. В последнее время Саша всё чаще ловил себя на мысли, что трёшка — не такие уж и деньги. От падения его удерживал только стыд перед Корнеевым.

— Ну и правильно, — оценил его чувства Корнеев. — Чего на всякую хуету пялиться. Давай бля ещё спиритуса. Наебениться хочу.

— У меня больше нет, — виновато сказал Саша, показывая на колбу.

— Есть, — сказал Корнеев, жадно глядя на сейф. — Наливай.

— А закусывать чем будем? Я этот твой форшмак жрать не могу. Мне здоровье дороже.

— Как ты сказал? Форшмак не будешь? Ты чё, антисемит? — вдруг прищурился Корнеев.

— Да ты что мелешь? — не понял Саша. — Я чё, Выбегалло?

— Не шуткуй на эти темы, — неожиданно серьёзно сказал Витька. — Никогда больше не шуткуй. Запомни мои слова.

— Не понял, — сказал Привалов.

— Кто не понял, тот поймёт, — загадочно заметил Корнеев. — О! — вдруг сказал он, прищурившись и пялясь куда-то в стенку. — Сгоняй в буфет, там бутеры с сыром привезли. Сыр вроде съедобный. Только надо быстро. Одна нога здесь, другая там.

Привалов привычно встал и внезапно сел. Ему пришла в голову мысль, которая не посещала его ни разу за тридцать лет. Мысль была простая, но довольно неприятная.

— Слушай, — сказал он, садясь, — а ты сам сходить не можешь? Тебе же как два пальца об асфальт. Трансгрессировался, и все дела.

— Да там очередь, — с неохотой сказал Витька.

— Дубля пошли! — попробовал нажать Привалов.

— Какой дубль? Ты давай топай-топай! — насел Корнеев. — Там сейчас всё разберут.

Привалов почувствовал что-то вроде лёгкой паники. Какая-то часть его и в самом деле безумно боялась, что бутерброды с сыром вот-вот кончатся, и готова была бежать за ними впереди паровоза. Но была и другая часть — которая наблюдала за первой с недоумением... и стыдом.

— Так-так-так, — сказал он, устраиваясь на вводилке поудобнее. — И давно это вы со мной сотворили? В смысле — липун повесили?

Корнеев отвёл глаза.

— Это не я, — неуклюже соврал он.

— Колись, — сказал Привалов.

Витька неуверенно улыбнулся.

— Ну, — заговорил он каким-то ненатурально-небрежным голосом, — не то чтобы совсем не я... Мы все. Вместе. Володя Почкин, Эдик, Роман... ну и я немножко. Колданули, в смысле. В порядке вписки в коллектив. Не, ну а чо? Побегал немножко за бутербродами. Делов-то.

— Получается, я за бутербродами для вас тридцать лет бегал, — Привалов медленно выдохнул, стараясь держать себя в руках.

— Ну извини. Случайно получилось. Мы так, пошутили. Наложили заклятьице. А потом как-то, знаешь, замылилось. Ты же не замечал.

— Замылилось. На тридцать лет, — с горечью повторил Саша.

— Ну чего ты нюни-то развёл? Да мы все друг над другом подшучиваем. Знаешь, как Почкин сотворил дубль Ойры-Ойры и послал его к Камноедову ругаться? Это целая история была... — он набрал воздуха, явно намереваясь съехать с темы.

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Привалов, борясь с нарастающим желанием бежать за бутербродами. — Ты с меня эту гадость убери. Сейчас же.

— Без Почкина не могу, — Витька очень натурально развёл руками. — Киврин вот мог бы. Но его с нами больше нет. Да сгоняй ты за бутерами, тебе же легче станет!

Привалов стиснул зубы, стараясь не поддаваться. Получалось плохо.

— Я ваще не понимаю, чего ты нахуй разнылся, — продолжал разоряться Витька. Было видно, что он уже пьяноват: глазки замаслились, речь ускорилась. — Какие на хуй обиды в коллективе? Среди друзей не щёлкай клювом!

— Таких друзей — за хуй да в музей, — выразил Саша своё отношение.

— Ну и мудак. Короче, ты идёшь или чего? Если нет, налей так. Будем без закуси глушить. По твоей блядь милости. Жопу ему от вводилки оторвать сложно.

— Нет, Виктор, — сказал Привалов, набычившись. — Я тебе, пожалуй, больше не налью. Я вообще не уверен, что тебе наливать буду.

Витька посмотрел на него с нехорошей, тяжёлой серьёзностью. Привалов с опозданием сообразил, что его друга, во-первых, уже хорошо повело от спирта, а во-вторых, он этого ещё сам не понял. В такие моменты Витька обычно бывал особенно неприятен.

— Ты о себе чего возомнил, опарыш? — сказал Корнеев голосом почти трезвым. — Ты мне, сучёныш мелкий, не нальёшь? Мне? Да я тут один, кто тебя вообще за человека держит. А ты не человек, ты говно ёбаное! Выебок пиздогубый, бля, мамин хуишко, cсыкло ты дрисное. Ссышь, что залупу тебе в ротяру напихают. Запомни, дрочила нищая: пидор — это твой ебаный дед, а хуесос — твой папа. А мамаша твоя, Санёк — ебаная проблядь, которую стерилизовать надо...

— Вот что, Витька, — сказал Привалов и угрожающе привстал.

Корнеев посмотрел на него с каким-то унизительным интересом.

— И что ты мне сделаешь? — сказал он спокойно. — Ты говнодрищ, а я маг. Я тебя в овцу превращу, раком поставлю и очко порву. И ты всю жизнь об этом молчать будешь. Ты мне отсосёшь миллион раз, чтобы я никому не рассказал. Ты мне сосать всю жизнь будешь. И Стелку твою, разъёбу, накуканю хорошо. Слышь, муженёк, она пархотку бреет? Люди говорят, у неё там сказки венского леса...

Сашка побагровел. Он понимал, что, как мужчина, должен сейчас что-то сделать. Наверное, ударить. Физически он это мог — в молодости он был не дурак подраться. Но ударить настоящего мага было для него, слабачка, нереально.

Привалов зажмурился и попытался трансгрессировать корнеевское кресло. На сей раз чуда не случилось: кресло осталось на месте, Витька — тоже.

— Чё, пизорвань? Зассал? — каким-то особенным, гунявым голосом осведомился Корнеев. — Понял своё место, парашник? Эт" хорошо, эт" здорово, — вспомнил он кивринское присловье. — Да ты не ссы, не буду я Стелку ебать, Ромка говорил — у неё из манды гнильём тащит, как с помойки...

Трудно сказать, что послужило последней каплей. Но Привалову внезапно стало легко и приятно. Заклинание "самсоново слово" само всплыло в голове со всеми подробностями — простое, не требующее никаких особых умений, вообще ничего, кроме готовности пожертвовать собой. Однако Саше именно этого и хотелось больше всего. Сейчас он убьёт Корнеева. Потом, если останутся силы — жену-блядищу. Может, чего останется и на долю её Алёши или кто у неё там. После чего его душу заберут низшие силы. И все его проблемы тоже. Перспектива показалась неожиданно заманчивой.

— Да погибнет моя душа с тобой, — начал он, простирая руки.

— Чо-чо бля? — осклабился Корнеев. — Пропукайся сначала...

— Да погибнешь ты худой смертью, — улыбнулся Саша, творя заклятье.

В эту секунду до Корнеева дошло. Зарычав, он метнул в Привалова файерболл. Тот погас в воздухе: "самсоново слово" защищало себя само. Пробить такую защиту мог бы, наверное, только Киврин, да и то вряд ли.

— Да возьмут тебя силы злые... — продолжил Привалов, чувствуя, как сгущается в комнате тяжёлая всамделишная тьма.

Корнеев тоже это почувствовал — и внезапно рухнул на колени, как подкошенный.

— Сашка, прости дурака пьяного! — закричал он отчаянно. Тот не услышал: у него перед глазами стояла торжествующая витькина рожа, в ушах звенели слова "выебок пиздогубый" и "сказки венского леса".

— Саша, не надо!!! — пронзительно завизжал Корнеев, когда тьма начала сгущаться вокруг него.

Тут помещение прорезала жёлтая молния и тьма исчезла.

Посреди комнаты стоял Жиан Жиакомо. За ним, с портфелем под мышкой, семенил гном.

— Господа, — произнёс великий престидижитатор с невыразимым презрением, — это просто бездарно.

Корнеев, увидев начальство, во спрял было духом.

— Эчеленца, этот псих... — начал он ябедническим голосом, показывая на Привалова.

Жиан Жиакомо щёлкнул пальцами, и на руке материализовалась белая перчатка с шитой золотом монограммой. Рука вытянулась, как резиновая, и с оттяжечкой хлестнула Витьку по щеке. Потом по второй.

Витька выпучил глаза, хватая ртом воздух. Саше вдруг стало смешно: его приятель был похож на снулую рыбу.

1234 ... 141516
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх