Если бы я не знал сам, что вот — это мать взрослой девушки ставит сейчас на низкий столик глиняные чашки и рассержено сдувает непокорную прядку с лица, я бы позвал целителя к тому, кто такое скажет. Но тут стоит вспомнить, что род Лилы — из тех же гор, что и мой ехидный друг Шальву, а долголетие горцев — предмет вечной зависти и жителей озерных долин, и нас, южан. Хотя мне завидовать нечему — Печать свою я так и не тронул. И не трону, пока не надоест мне вечное сорокалетие.

Нет, ну это же наваждение какое-то... Сижу и не могу не пялиться, и почему-то страшно хочется притянуть за руку, велеть не суетиться, усадить рядом и... Так, подбери слюни, Йеруше, что ты, женщин, что ли, никогда не видел?

Такую — нет. Это сердце выстукивает странным кодом, который мозги отказываются расшифровывать.

Даю себе мысленную затрещину и прислушиваюсь к разговору за столом. Вот, Йеруше,так уже лучше. А то ведёшь себя как мальчишка.

Раньше я предполагал, что мать Вильны давно умерла, а поскольку девушка старательно обходила эту тему, не считал возможным спрашивать. Оказалось, что однажды Лила просто исчезла. Исчезла, не взяв с собой ни вещей, ни денег. Вильне было тогда пять лет, и она знала только то, что сказал отец — мама уехала к родственникам, в горы. Потом, став постарше, девочка, конечно, стала понимать, что это не так, но отец отказывался говорить об этом и только смотрел затравленным зверем.

Рассказывая, что же произошло много лет назад, Лила поёживается, словно по тёплому дому пробежал внезапный сквозняк.

Я, конечно, помню глупый указ двадцатилетней давности, запрещавший оборотням и полукровкам селиться и работать в городах. Их и раньше-то не особенно любили, опасаясь по обывательской логике всего иного. Приходилось оборотням обогащать мастеров-амулетчиков и скрывать облик, чтобы не дразнить людей. Тогда Дарон еще был наставником молодого короля, а Совет возглавлял магистр Йотто, чародей-универсал и ярый поборник чистой крови. Через пять лет он умер, указ отменили, и оборотни снова потихоньку потянулись в города. Правда, теперь они носили амулеты, скрывающие истинный облик, гораздо чаще, чем раньше — если однажды подобное взбрело в чью-то могущественную голову, кто поручится, что повторения не будет?

А вот чего я не знал, так это того, что практически в одну неделю после указа всех оборотней, которые не успели уехать, обвинили в неповиновении короне, арестовали и отправили за Край. И двадцатипятилетнюю Лилу Горен тоже.

— Я-то наивно считала, что мне ничего не грозит, — вспоминая, рассказывает Лила. — Мой муж никогда бы не позволил причинить вред своей семье.

Муж. Ну да. А дама-то замужем, Йеруше...

— Папа искал тебя, долго искал, — говорит Вильна, — но не нашел даже следов.

— Еще бы, — вздыхает Лила, — меня поймали в тихом переулке и, несмотря на амулет, признали оборотня. А я, детка, была не в той форме, чтобы сопротивляться четырём Надзирателям.

— Почему? — удивляется Виль.

Вместо ответа Лила встаёт и выглядывает в открытое окно.

— Танни, ты уже дома? — кричит она.

— Да, мама, сейчас зайду, — отзывается мужской голос.

Лила поворачивается к нам и смеётся. Да, думаю, мы выглядим презабавно с открытыми ртами.

— У меня есть брат? — Вильна наконец обретает голос. — А папа знал?

— Конечно, знал.

— Как он тогда не сошел с ума, не понимаю, — бормочет девушка.

Лила мрачнеет.

— Когда Рейр привёл Вильну, я подумала, что там опять началась охота за головами инокровных.

— А как вы её узнали? И кто такой Рейр? — спрашивает Ти, смущаясь.

— Любая мать узнает своего ребёнка, сколько бы лет ни прошло, — Лила мягко улыбается и снова садится за стол рядом с дочерью.

— Не думаю... — тихо шепчет Ран, кривя губы и терзая пальцами кусок лепешки.

— А Рейр — это котик, который встретил нас на тропе, — вмешивается весело Вильна.

Ничего себе — котик...

— А, значит, это ваша тропа? — любопытствую я. — А мы-то всё гадали...

— Да, мы там часто охотимся.

— А сюда вы как попали? — спрашивает Хастин.

— Нас вывезли на Край и спустили всем этапом, двадцать шесть оборотней и восемь полукровок, — отвечает она, поглаживая руку Вильны. — Сначала мы думали, что это конец. Вокруг туман, даже кончика хвоста не видишь. Когда стало ясно, что там можно и дышать, и говорить, и никто не падает замертво, мы хотели вернуться. Но ничего не вышло. Мы бились в последние клочки тумана, как в стену, но подняться на Край не смогли. Тогда решили сменить ипостась и идти вниз, через туман. Нюх подсказывал опасные места, мы долго бродили, стараясь избегать провалов. А когда наконец-то выбрались, потеряв счёт дням, многие уже ослабели от голода. К счастью, там, где закончился туман, спуск оказался довольно лёгким. Те, кто ещё мог, охотились в лесах предгорий, принося мелких птиц для остальных. А однажды мы добыли двух коз. Верите, мне и сейчас кажется, что ничего вкуснее никогда не было и не будет, чем то сырое жесткое мясо. Мы немного отъелись и двинулись в путь, а уже здесь решили остаться.

Вильна вздыхает и со всхлипом утыкается лбом в плечо матери. Та гладит рыжие волосы дочери и, сглотнув, поднимает лицо к потолку. Но пара предательских слез успела уже покинуть глаза и торит путь для непролитого озера.

Всё это трогательно, но столько женских слёз — невыносимо. А им только дай порыдать. Фу! Что бы такое сказать себе ещё, чтобы перестало щипать в носу?

— А почему вы не поселились в горах? — спрашиваю я. — Ведь большинство здесь, как я понимаю, именно горные оборотни.

— Мы и поселились. Сначала. Даже пещеры нашли подходящие, и речушка была рядом. А потом оказалось, что место уже занято. Эти лохматые красавцы довольно милые, пока ты не пытаешься охотиться на их территории.

— Какие красавцы?

Коллеги тоже уставились на хозяйку.

— Доктор Ирлу называет их 'оллетормы', но там, у нас, я никогда не слышала о таком звере. Они похожи на огромную собаку, которой почему-то вздумалось походить на задних лапах вприсядку.

Мы смеёмся, представив эдакую помесь пса с прыгунцом.

— Они действительно выглядят забавно, пока их не разозлишь, — снисходительно улыбается Лила. — А это оказалось чересчур лёгким делом.

— Да-а-а... — тянет Ран, — а мы никого в горах не встретили.

— Ещё бы мы кого-то встретили! — фыркает Тиана. — Мы же скакали по горам, как блохи по собакам.

— Скакали по горам? — теперь Лила озадачено смотрит на нашу компанию.

Демоны меня заешь, пусть ещё раз вот так взглянет и подымет бровь...

Получить ответ Лиле мешает стук закрывшейся двери. В дом входит невысокий юноша, такой же рыжий, как наша рысь и её мать. Густая борода и усы прячут черты, но если поставить парня рядышком с Виль, чужими никто не назовёт.

— Танни, у нас гости.

— Да слышал я, слышал, — и улыбка такая же. — Все только и гудят о странных пришельцах. И как же моя сестрёнка добралась к нам?

— Ты... знаешь обо мне?

— Конечно, знаю! Мама рассказывала и о тебе, и об отце. А ещё ты очень похожа на маму, — и он подходит обнять сестру.

Лила, больше ничего не замечая, смотрит на детей и, кажется, снова собралась плакать.

Я ещё чуть-чуть, совсем недолго, созерцаю розовое ухо, почти скрытое непослушной прядью, и тихо спрашиваю ребят:

— Поели?

Пусть уж тут семейство обнимается без посторонних. Мы-то им зачем?

Коллеги кивают и встают.

— А... вы куда? — заметив наши маневры, беспокоится Вильна.

— И правда, куда это вы собрались? — о, это опомнилась Лила. — Во-первых, ещё пирог, а во-вторых — вы не ответили на вопрос.

— На какой? — удивляюсь.

— Ну как же! Как это вы скакали по горам?

Танни прыскает, потом не выдерживает и хохочет. Я недоумённо поднимаю бровь.

— Простите, пожалуйста, — силясь успокоиться, выдыхает он. — Я не хотел вас обидеть. Просто представил... о-о-о... ха-ха... кто скачет... а вы не оборотни, нет?

Предупредив язвительную реплику Рана, я спешу улыбнуться и ответить:

— Ни у кого из нас, насколько я знаю, в роду нет оборотней, тем более, горных коз. А 'скакали' — значит, перемещались через порталы на достаточно большое расстояние.

— По... порталы? Вы чародей? — разом становится серьёзным Танни.

Мы с коллегами переглядываемся.

— А вы, молодой человек, имеете что-то против магов? — спрашиваю я.

— Нет! Просто мама столько рассказывала про столицу, про магию...

— Мы все — маги, — признаюсь я. — Лила, у вас их разве нет?

— Так уж сложилось, — отвечает, — среди нас не было ни одного. И все дети, которые родились уже здесь, могут только менять ипостась, и всё.

— Как же вы живёте?! — поражается Ран и охает, потому что Тиана пихнула его локтем в бок.

— А мы как? Забыл уже?

— Сравнила! — фыркает рыжий. — Несколько дней и два десятка лет! И у нас был мастер!

— Вот у него тоже спроси, как!

Я, улыбаясь, слежу за перепалкой. Дети! Потом кое-что вспоминаю. Ну, пирог так пирог, раз уж хозяйка дома приглашает. Подхожу к сваленной у порога поклаже, роюсь в своей сумке, извлекаю оттуда пару пакетов из серебристой бумаги и подаю Лиле. Не пялиться, Йеруше, не пялиться!

— Что это? — а сама уже терзает запечатанный край. — Легруль! Высшие силы!

Понюхав содержимое пакета, Лила закатывает глаза:

— Да еще какая! — и несётся к печи, греть воду.

Я бы мог предложить свои услуги — вода вскипела бы за пару мгновений. Но тогда Лила снова усядется рядом с дочерью, и я уже не смогу рассматривать её так нахально. А так — интересуется человек деревенским бытом. Вон, печь какая интересная...

А металла в доме нет, вся посуда и столовые приборы — глина и дерево. Ну да, их же сгрузили вниз практически без ничего, так что быт налаживался из подручных материалов. Но какие они молодцы — и глину нашли для горшков, и одежду из чего-то шьют, и дома ухитрились построить, и лепёшки пекут — наверное, нашли какие-то дикие злаки, пригодные для еды. Интересно, как они рубили бревна для домов... Вряд ли приговорённым вручили по топору.

Разговоры тянутся, цепляясь темой за тему. Мои ребята уже успели выложить историю наших похождений с самого начала, повторить отдельные моменты, ещё несколько раз удивиться негаданной встрече и умять пирог с кислыми ягодами и мёдом, оказавшийся неожиданно вкусным. Лила, довольно жмурясь, прихлёбывает легруль, иногда касается дочери, словно проверяя, здесь ли, не исчезла ли... Неужели она не поняла, что обещает всей деревне наше появление? Боюсь, если сейчас скажу, к утру в деревне не останется ни одного обитателя. А я бы не отказался ещё немного побыть в компании дамы с непокорными огненными кудрями и леденцовым именем. Хотя бы для того, чтобы снова увериться — вот, старый пень, твоё сердце, никуда не делось, ёкает и переворачивается, стоит только поймать на себе её странный взгляд. Словно знала она меня, да позабыла, а теперь вот вспоминает потихоньку, но не верит ещё — он, не он? О, Йеруше, ты идиот. Подбери слюни.

Что поделаешь... Я смиряюсь с указаниями разума и выталкиваю из себя:

— Лила... — выходит хрипло, надо откашляться. Вот так. — Госпожа Горен... Вы уже поняли, тот указ давно не имеет силы. Мы можем помочь вам вернуться — открыть портал куда пожелаете. Хотите — прямо в столицу, хотите — в Озерный Край. Там, кстати, много ваших сородичей, хотя и озерных.

— Ой, правда, мамочка! — щебечет Вильна. — Хоть сейчас!

— Понимаю, — добавляю я, — вам надо подумать. Собственно, ваша дочь — маг-универсал, так что моя помощь даже не потребуется. Её портал будет ничуть не хуже, более того — прямо к вам домой.

Лила, ничего не отвечая, смотрит впереди себя. Её пальцы бездумно выводят узоры по темной столешнице.

— Мама! — пытается растормошить её Вильна. — Ты понимаешь?! Все! Могут! Вернуться! Вся деревня!

— Знаешь, — наконец говорит Лила, — первые лет пять мы мечтали об этом. Но когда долго хочешь чего-то невозможного, либо сходишь с ума, либо привыкаешь. Мы привыкли и смирились. Здесь всё гораздо проще. Наверное, мы тут одичали.

И улыбается виновато. И дочери, и мне.

Мне.

Вильну заметно хлестнуло это 'у вас'.

— А как же папа? — растерянно спрашивает она.

Так, этих семейных выяснений и объяснений я слышать не хочу. Надо бежать.

— Госпожа Горен, благодарю за ужин, всё было замечательно. Если не возражаете, мы пойдём. Найдётся кто-то, кто приютит нас на ночь?

Танни допивает одним глотком легруль.

— Я провожу, — говорит он, подымаясь. — Там народ уже передрался за удовольствие принять у себя странников.

Тиана, конечно же, увязывается с нами, хотя Вильна и оставляла её ночевать.

— Пусть... — шепчет она мне на ухо уже на улице. — Им сейчас надо поговорить без чужих.

Согласен с девочкой как никогда.

Старая Ирайга, отвоевав у соседей меня и Хастина, показывает нам ложа, застеленные шкурами и полотном, таким же серым и грубым, как одежда поселян. Если добрая женщина рассчитывала на какие-то рассказы и разговоры, она жестоко ошиблась. Мы дружно падаем на кровати, и через мгновение я уже сплю, совершенно без снов.

Утром, разбуженный стуком закрывшейся двери, поднимаю голову. Наверное, Ирайга ушла хлопотать по хозяйству. Вчера я заметил около домов небольшие загончики, видимо, поселяне исхитрились одомашнить какую-то лесную живность.

Да, такого окончания вчерашнего дня предвидеть не мог никто. Даже сейчас, в отдохнувшей голове, события мельтешат и мешаются, порождая новые вопросы. Как мы, двигаясь совершенно наобум, могли выйти на эту деревню? Хорошо, мы искали людей — и нашли. Но как удалось направиться именно туда, где оказалась мать Вильны? Лила, да... Мы сто раз могли свернуть, выбрать другой ориентир, не попасть в этот лес... Я не особенно верю в такого рода совпадения, они хороши только для сладких романов со счастливым концом. В реальной жизни Высшие Силы не часто стараются свести оборванные концы на таком уровне, что им до мелких существ... А если это не совпадение, значит...

— Мастер, вы проснулись? — подаёт голос Хастин со своего ложа.

— Да.

— Знаете, я вот лежу и думаю — как-то странно, что Виль тут нашла свою мать.

— Да? И ты тоже?

— Ну да. Потом блоки эти... Если это особенность оборотней, почему у Виль такого нет? Мастер, — шепчет он, — а вдруг Ран был прав, и это не люди? И не оборотни?

— А кто? — тоже шёпотом спрашиваю, приподнявшись на локте.

— Демоны!

Я хохочу.

— Хастин, ты же умный человек! Какие демоны?!

— А такие! — Хастин садится, свесив босые ноги. — Сами закрылись, а нам навевают иллюзии — и дома эти, и ужин вчерашний. Заманивают!

— Куда?! — уже всхлипываю я.

— Не знаю, — бормочет менталист. — Может, готовятся нас сожрать...

— А почему ночью не сожрали, пока мы спали?

— Ну, может, им спящих неинтересно...

— Ох, Хастин, — вытираю слезы, — может, и демоны. Однако, ты уж поверь специалисту по иллюзиям, кровать настоящая. Моя — точно. И дома настоящие. И вчерашняя еда — тоже. А вот то, что мы вышли на эту деревню совершенно случайно — в это я не верю.