Эффект 2001

Мир изменился. Сейчас не бортовые компьютеры кораблей, как всего-то лет тридцать назад, были лидерами цифровой гонки. Сейчас они догоняли — во всём, кроме надежности, в которой они оставались признанными лидерами.

Впрочем, и такая сверхнадёжная машина на борту тоже была. И не одна. Полёт к Плутону — слишком далёкая и сложная миссия, чтобы обойтись одним электронным мозгом.

И подготовлены к полёту вычислительные машины были ничуть не хуже астронавтов. Даже больше.

Если бы с экипажем что-то произошло, то комплекс БЦВМ довёл бы миссию до конца. Прибыть к Плутону. Сблизиться с Хароном. Передать кодовый сигнал. Изучить результаты. Передать на Землю.

Хотя, конечно, астронавты могли значительно расширить успех миссии — или нейтрализовать её возможные провалы. Но — на всякий случай — они были готовы к тому, что не вернутся. Как та троица — Добровольский, Волков, Пацаев — что рванулись к Марсу на своей утлой скорлупке тридцать лет назад.

А пока почти все астронавты просто спали. Даже со всеми ухищрениями земных инженеров, корабль Discovery One должен был лететь к своей цели почти восемь лет. Ни один человек не выдержал бы восемь лет в банке. Тем более — четверо сразу. Поэтому они спали. По очереди. По три месяца — больше не давали ограничения “зимней спячки”, меньше — рассчитанные запасы и мощность оранжерей. Сейчас бодрствовать была очередь Дэвида.

* * *

2010: Космическая одиссея

“Фрэнк, Дэвид, Сергей, Вальтер. Вы — первые люди у Юпитера, первые люди в дальней Солнечной системе и первые люди у Плутона. Не то чтобы это было для вас новостью, но я всё-таки хочу передать вам долю ощущения, что сейчас испытываем мы на Земле.

Ваша экспедиция только уже совершёнными делами затмила самоотверженный подвиг экипажа Первой Межпланетной, и даже сериал “По Галактике вместе с Дискавери Один” имеет успех больший, чем советская эпопея.

И всё равно это мало значит на фоне того, что вам ждёт.

Возможно, вы в курсе о том, что на самом деле мы искали на Луне с пятидесятых годов, с того самого года, как вышли в космос.

Следы чужих за пределами нашей планеты попадались нам на каждом шагу, и это раз за разом убеждало политиков вкладываться в космос. Но до 2001-го все находки оказывались пшиком — по крайней мере в глазах политиков. Кальциевый город в кратере Альфонс оказался лишь пылью — и что с того, что чужой искусственный город на Луне стал пылью лишь в двадцатом веке? Кристалл в кратере Коперник превратился в такую же пыль буквально на наших глазах. И только в две тысячи первом в кратере Тихо мы нашли Монолит. Сферу.

Когда солнечные лучи упали на поверхность Сферы, она включилась. Её сигналы поступили в мозг тех, кто стоял рядом с ней, а чрезвычайно мощный выброс ушёл в сторону Плутона.

Кроме этого, среди видений тех, кто был рядом со Сферой, были и упоминания Плутона. По счастью, я был не единственным астрономом среди тех, кто был там, и сведения о системе Плутона удалось проверить.

Вывод однозначен — там скрыто что-то ещё более активное, чем Сфера. Ещё более ценное.

Вашу экспедицию бросили туда так же, как когда-то советское правительство отправило в полёт экипаж “Союза-11” — без оглядки и почти без шансов. И точно так же — теперь всё зависит исключительно от вас. На расстоянии в 4 световых часа не справится ни одно дистанционное управление.

Естественно, вы и сами знали всё это. Просто… Я хотел повторить всё это ещё раз, когда вы прибудете к Плутону.

Мы не знаем, что это, где и как это находится в системе Плутона. Но... Параметры сигнала, который потребует чужое устройство, у вас.

Воспользуйтесь ими. Сообщите результат. Большего мы от вас требовать не смеем.

Доктор Флойд.”

Дэвид поднял глаза от экрана и посмотрел за иллюминатор рубки. Они не знают, это правда. Но — только пока.

Огромное… Устройство? Станция? Космический корабль? — было теперь спутником Плутона. Хотя скорее Плутон был спутником Устройства. По крайней мере, других причин для изменения орбиты у него не было — а орбита Плутона за время полёта “Дискавери” изрядно изменилась.

Плюс огромная язва на теле Харона, возникшая, скорее всего, те самые девять лет назад. Плюс огромный пояс метеороидов, которым было так же наплевать на гравитацию, как Устройству — они активно разлетались по окрестным планетоидам — самому Плутону, Харону, Гидре, Стиксу и Никте, как будто расчищая дорогу к Устройству.

Похоже, Устройство было закопано на Хароне, но, получив команду с Луны, оно проснулось, выкопалось и взлетело… Пятнадцатикилометровый миллионотонный артефакт чужих. Сам. Это — впечатляло.

Устройство строго сохраняло своё направление на какую-то определённую точку на небе. Примерно на созвездие Волопаса — чтобы определить точнее, нужно было подлетать ближе, а пока делать это было неразумно — опасности были более чем возможны, да и просто не хватало топлива, большей частью выработанного при торможении у Плутона. Теперь все четыре огромных топливных бака можно было просто выбрасывать.

Корабль же... Дэвид оглянулся на закрытые гибернационные камеры в режиме глубокой заморозки. Несовершенные технологии гипобиоза, технические неполадки, биологические проблемы, недомогания и болезни... Из всего экипажа остался только он. Остальные стали замороженным мясом в своих холодильниках. Может быть, когда-нибудь на Земле их оживят и воздадут почести картинам русского, расчётам немца, опыту его коллеги... Но здесь и сейчас решать только ему.

Корабль всё равно слишком ценен, чтобы им рисковать. А вот мобильные юниты для этого и предназначены. Небольшие “горошины”, с запасом скорости всего-то в пару сотен метров в секунду, снабженные манипуляторами.

* * *

Разочарование Дэвида можно было черпать ложкой. Он вылетел на MMU к Устройству. Он облетел его, изучая буквально в упор. Он даже смог потрогать манипулятором металл — или что это было — Устройства. Но и только. Оно на него не отреагировало.

С другой стороны — это тоже неплохо. Его не смяло в комок, его не выбросило в чёрную дыру, не убило смертоносным излучением. А то, что ничего на этом не кончилось — что ж, всё ещё может кончиться на втором этапе.

Развешанные вокруг Устройства спутники занимались сбором информации, а сам Дэвид навёл антенны “Дискавери” на Девайс, зависший примерно в десяти километрах впереди — на такое расстояние пришлось сблизиться, чтобы использовать MMU — и попытался связаться с ним, используя описанный доктором Флойдом метод и параметры радиосигнала.

Он не успел сделать ничего больше. Яркая молния, выбросившаяся из сияющего сердца Девайса, нежно коснулась “Дискавери”.

— Боже. Он полон звёзд… — прозвучала в эфире фраза и затихла.

Discovery One исчез из системы Плутона.

* * *

36 часов спустя на Земле

— По допплеровскому сдвигу на момент потери связи корабль удалялся со скоростью в 13 тысяч километров в секунду.

— Четыре процента от скорости света. И он набрал её за…

— Примерно за полсекунды.

— Его должно было расплющить перегрузкой.

— Судя по голосу, он не испытывал каких-либо физических проблем.

Руководитель НАСА Чарльз Болден размеренно мерил шагами кабинет. Доктор Хейвуд Флойд следил за ним из кресла.

— Мы потеряли сверхдорогой корабль и четверых астронавтов. — наконец сообщил он.

— Мы нашли работающий инопланетный артефакт. — выделяя голосом каждое слово, произнес Флойд. — То, что мы обещали политикам последние полвека. То, из-за чего в НАСА уже восемь лет проблемы, теперь не существует. Нам есть ради чего рваться в космос, вкладывая туда миллиарды.

— Нам не дадут средств на ещё одну экспедицию к Плутону.

— Неважно. Мы отправим зонды — столько, сколько нужно, чтобы детально разобраться в работе артефакта. А за это время, может быть, разберемся с другим наследием пришельцев из Монолита. Теперь ясно, что ему можно верить хотя бы в чём-то. Чарльз, в конце концов, вы так не дрожали, даже когда ваш “Индевор” потерял полкрыла при заходе на посадку. Всё замечательно.

— Вас там не было, Хейвуд, — отмахнулся тот.

— Я был среди встречающих. Так вы сообщите Президенту о нашем достижении — или это сделаю я?

— Хорошо, — бывший астронавт остановился и взял себя в руки. — Идёмте. Будете тяжёлой артиллерией.

— Всегда пожалуйста, — пожал плечами бывший астроном.

* * *

Дэвид зачарованно смотрел на огромную звезду. Куда больше Солнца, даже отсюда, с окраины системы, она казалась огромной. Красный гигант, стареющая звезда средней массы. Она дрожала и выбрасывала в пространство миллионы тонн пыли и газа.

Недалеко от “Дискавери” — по космическим меркам, конечно — в десятке тысяч километров находился брат-близнец Девайса. Его “рога” были направлены в обратную сторону, на тусклую звезду в созвездии Кита. Это вселяло надежду на успешное возвращение. Правда, с ним нужно было сблизиться, с такого расстояния он не срабатывал — но это не проблема: двигателям на такой манёвр топлива хватало. Медленно, правда, но…

Но какое может быть “но” здесь, у чужой звезды?

Дэвиду не хватало рук, глаз и мощности бортовых компьютеров, чтобы записать и заснять всё то, что он видит!

Любой срок для того, чтобы сблизиться с Девайсом снова, для него будет мал.

* * *

Земля, США, Белый дом. Несколько дней спустя.

По телевизору шли новости.

— Восемь лет назад к Юпитеру и Плутону был отправлен межпланетный корабль “Дискавери Один”. Его экипаж в составе капитана космических сил США Дэвида Боумена, капитана космических сил Фрэнка Пула, доктора Вальтера Штернера и летчика-космонавта Сергея Крикалёва провел за время своего полёта огромное количество исследований, сообщив нам огромное количество информации о системе Юпитера и Плутона… 7 ноября 2010 года он пропал со связи во время проведения очередного эксперимента в системе Плутон-Харон.

Внезапно ведущему подложили бумажку. Глаза у спокойного, немного траурного диктора пробежали по бумаге — и удивленно расширились.

— Только что мне сообщили, что корабль “Дискавери” снова вышел на связь! И… Да включайте уже!

В эфире зазвучали слова, сказанные за миллиарды километров от Земли воскресшим из пропавших без вести астронавтом:

— Говорит капитан корабля “Дискавери Один” Дэвид Боумен. Устройство чужих — огромный портал, способный переносить материю меж звёзд. И он работает. Я видел другую звезду так же ясно и близко, как вы видите Солнце!

Неразборчивый шум закрыл его голос, позволив услышать лишь “...Боумен, конец связи.” Впрочем, зрители уже следили не за голосом. Их внимание занимала огромная, раскинувшаяся на весь экран конструкция Девайса, сияющая голубым огнём.

Президент выключил телевизор и повернулся к Флойду и Болдену.

— Ваша идея, господа, отдаёт хулиганством, но... вполне уместна. И что дальше?

Болден пожал плечами:

— Плутон слишком далеко для освоения его системы и тем более звёзд с другой стороны, но мы можем без особых проблем отправлять туда беспилотные зонды или даже пилотируемые разведчики наподобие “Дискавери”. А через несколько лет у нас появится термояд и летать на ту сторону Девайса станет вполне рентабельно.

Президент поднял бровь:

— Похоже, у вас было время подумать.

— Это всё предположения доктора Флойда, — перевёл стрелки директор НАСА. — Вариант “Транспортное устройство” был не самым первым, но был.

— А какие ещё были? — заинтересовался президент.

— Законсервированная база, ещё один информаторий, узел связи…

— Хорошо. Ну что же. Тогда “Созвездию” — быть!

2061: Одиссея-2

Доктор Хейвуд Флойд с интересом следил за привычным, но таким изменчивым видом Земли. Его пожилое тело вжимало в ложемент gравитацией в треть земной, широкий иллюминатор позволял ему загорать почти как на земном пляже, приятный ветерок обдувал его лицо.

Недалеко от Станции 6 сейчас проходил очередной рейсовый грузовик. Флойд не знал, к Луне, к Марсу или ещё дальше лежит его курс, зато по совершенной случайности знал, что так делается постоянно. Для мелкого развлечения находящихся в госпитале Станции 6.

Флойд за прошедшие годы вообще полюбил наблюдать за Землёй сверху. Он чувствовал себя кем-то стоящим над миром, и это приводило его в благостное состояние. Когда-то давно, полвека назад, это было единственное, что давало ему это благостное спокойствие.

Лихорадка в мировой политике, заполошная технологическая гонка — всё вперёд и выше, к Катапульте, как назвали инопланетный девайс у Плутона — и навалившиеся скопом семейные проблемы, когда высокопоставленный чиновник, которым Флойд был тогда, месяцами не видел семью кроме как по скайпу.

И проблемы со здоровьем. И проблемы международной политики в космосе — уже не советская Россия, ставшая поставщиком космического ширпотреба, и коммунистический Китай, поставщик ширпотреба обычного, не пожелали оставаться в стороне.

Правда, наблюдать за международной политикой на Земле было уже смешно. Введенные в строй солнечные космические электростанции на орбите Земли стали идеальными регуляторами. Хотите — получите свой свет хоть в Заполярье полярной ночью. Не хотите — свет может кончиться или наоборот, немного усилиться… Шутники в Госдепе после одного такого случая в Африке не называли ОСЭС иначе как “Большой космической дубинкой”.

Впрочем, одной дубинкой мир не обошёлся. Дубинок было несколько, но и пряников — немало.

Через пять лет после знаменитого доклада Боумена к Плутону полетел уже целый флот роботов — и вёл его корабль “Дискавери Два”.

А на Земле успешно выстраивалась единая, всепланетная Федерация.

Флойд усмехнулся, вспоминая — тогда именно он придумал мем “Земля тоже всего лишь Устройство. Светишь на него, а оно испускает космические корабли”. С учётом фотографий с “Дискавери”, на которых вся планета вместе с Луной выглядела одной крохотной, почти незаметной точкой, это было достаточно убедительным аргументом за объединение под предводительством великой Америки. Из мирных и добрых аргументов, конечно.

Впрочем, почти тогда же это перестало его касаться. Проблемы со здоровьем на фоне развода успешно уложили его в больницу… А когда его выпустили, то врачи настоятельно порекомендовали отправиться в космос. В невесомость. На свежепостроенную Станцию 6.

Невесомость и отстраненность от земных проблем сделали свое волшебное дело. Хейвуду Флойду стало легче. Возвращаться на Землю ему уже не было никаких резонов, а с периодически наваливающимися задачами он вполне мог справляться из космоса.

Он внимательно следил за полётом и докладами флота “Арктур” — именно к этой оранжевой звезде отправляла всех прибывающих межзвёздная Катапульта “Харон”, и назвать так скопление автоматов, ведомых “Дискавери Два”, показалось вполне очевидным — и с нетерпением ждал возвращения уже второго “Дискавери” после того, как все эти аппараты исчезли во вспышке Катапульты.