Керек и сам заметил, что тень летела не к ним, а простиралась над полем. Вот мрак её заскользил по земле, пал на людские головы, и тотчас возникла суета. Керек увидел, как один из мальчишек со всем бесстрашием бесшабашной юности поднял лук и во всю силу мышц натянул тетиву. Стрела сорвалась в небо и канула в черноте, а паренёк свалился в траву, словно подкошенный косарём. Он почти сразу поднялся, но шатало его изрядно. Кто-то закричал, вопль подхватили, завизжала пронзительно женщина. Не веря своим глазам, Керек увидел, как юную дочку лендлорда подняло в воздух и потянуло в темень наверху. Это она верещала как какая-нибудь простолюдинка, бесстыдно мелькали ноги в красных чулочках.

Лорд потянулся за ней, бесполезно взлетели широкие как лопаты ладони. Возможно, он кричал, но это не было слышно. Жених девчонки споткнулся о ковёр и над помостом мелькнули его вышитые сапоги.

Ещё мгновение, и юная принцесса исчезла в чёрноте тени. Почти сразу широкие крылья стеклись к середине, и магическая тучка рванула прочь, только мелькнули над луговиной последние ошмётки мрака.

Воины опомнились и натянули луки, но кто-то закричал предупреждающе. В том, что тень не страшится стрел, все убедились, а вот девушка могла и погибнуть.

Как всегда, когда самое плохое уже случилось, люди начали принимать меры. Лорд размахивал руками и ругался, один из его воинских начальников торопливо собирал ратников на мигом опустевшем поле. Простой люд кинулся восвояси. Мужчины торопились припрятать своих дочерей и жён. Почему-то всем казалось, что одной жертвой тень не ограничится.

Керек обнаружил, что всё ещё держит пирог. Дела могли в любой момент оказаться плохи, поэтому он жадно принялся жевать. Эльф успокоился, когда эгир убрался за лес, и подобрал свой кусок. Отчистив приставшие песчинки, он уже без церемоний отправил угощение в рот. Керек лишь теперь сообразил, что Инир голоден, а скучные овощи в харчевне ел от скудости кошелька, но никак не аппетита.

Озарение снизошло как чёрная туча с небес.

— Инир, могу я попросить тебя остаться со мной ещё ненадолго? Мне так трудно просыпаться утром, ничего о себе не зная. Подари мне хотя бы ещё день ведания. Еда и жилище за мой счёт, ведь ты оказываешь мне неоценимую услугу.

Эльф озадаченно уставился на человека, но чувствовалось, что соблазн уступить его почтительной просьбе весьма велик. Вероятно, с деньгами у него и, правда, было негусто. Надо бы обоим наняться на службу к лендлорду. Теперь, наверное, начнут набирать новых ратников из тех, что не страшатся быстролётных туч.

— Хорошо! — согласился Инир. — Я даже могу научить тебя читать, хотя бы собственное имя.

— Спасибо! — с чувством произнёс Керек. — Боюсь только, что не задержится в моей голове эта наука.

Глава 2

Холод стен проникал под одежду. Бравуру иногда казалось, что сквозняк гуляет прямо по костям. Башня стояла на берегу залива, и волны били в её подножие, а ветры бродили по стылым залам. Летом, в общем, было терпимо, но в этих краях случалась ещё и зима.

Маг зябко поёжился, кутаясь в дурацкую мантию. Как он хотел жить в обычном домике, где жарко горит огонь в очаге, и весело пахнет деревянными половицами, а за порогом свисают до земли отягощённые плодами ветви яблонь. Кто придумал, что волшебнику положено заключить себя в каменную придурь и терпеть множество лишений? Средства позволяли, и вместо старого ворчливого слуги он мог нанять молодого и проворного, а ещё и экономочку с румяными щёчками и шаловливым взглядом. Он ведь молод и полон желаний. Кому было бы плохо, коротай маг свои дни в радости, а не в башне? Но нет, Большой Круг раз и навсегда решил, что владеющие силой должны существовать отдельно от черни и знати, врозь со всеми.

Сегодня непогодь особенно разгулялась, щербатый мозаичный пол магического зала покрывали капли дождя, а в проёмы задувало так, что подол мантии хлестал по ногам. Расставляя артефакты и чертя фигуры, Бравур промок и продрог. Ворча про себя пристойные ругательства, он терпеливо выполнил обряд и стал в середине зала.

Завывания ветра и мерные шлепки волн в подножье башни отвлекали от высоких материй, но Бравур нашептал заклинания и прикрыл веки, выжидая положенное время. Песок вяло сыпался из одной стеклянной колбочки в другую. Он никуда не спешил, а у мага зубы начали потихоньку стучать друг о друга. Ну что тут можно наколдовать кроме простуды?

Час высшего откровения полагалось соблюдать всем магам, и Бравур честно выполнял обычай, но ничего необыкновенного с ним ни разу не произошло. Высшие Силы, должно быть, тоже предпочитали более уютные южные пределы. Весна выдалась холодная, и тепло никак не наступало, поэтому Бравур, меньше чем положено размышлял о вечном. Попросту он нетерпеливо ждал, когда выбежит весь песок, и внятный голос, ворвавшийся в мысли оказался совершенно неожиданным.

— Привет тебе! — произнёс неизвестный и от вкрадчивых интонаций пробрал холод, хотя это казалось уже невозможным.

Бравур лязгнул зубами, но достойного ответа не нашёл. Промолчал.

— Пришёл твой час. Ты должен выполнить мою волю. Слушай и запоминай!

Пока звучал в воздухе или прямо в мозгу этот глас, маг не чувствовал собственного тела, не ощущал мыслей. Он превратился в ледяную статую, и оттаял, когда стихли последние слова. Песок выбежал весь. Деревянно ступая онемевшими ногами, Бравур вернулся к проёму лестницы и неловко заковылял вниз по ступеням. В голове никак не прояснялось. Он и представить не мог, что с ним однажды такое случится. В конце концов, Высшие Силы где-то там, им дела нет до происходящего на земле.

Ветер остался наверху, но холод не отпускал. Маг не чувствовал подошвами щербатых камней и несколько раз оступался, едва не сверзившись с лестницы. Когда он вошёл в покой, где слуга Торн уже разжёг скудное пламя в камине, показалось, что мёрзнет ещё сильнее, чем наверху.

Огонь недовольно жевал дрова. Ужасно хотелось залезть прямо в оранжевые языки пламени, хотя казалось, что и они холодны как всё вокруг. Бравур присел рядом с очагом, протянул дрожащие ладони. Почудилось, что они, отмороженные, упадут сейчас на пол, но потом робкое тепло забегало по коже, просочилось внутрь. Руки немного согрелись, но тело затрясло ещё интенсивнее, и прошло немало времени, прежде чем дрожь унялась, а от промокшего одеяния повалил парок.

Оглянувшись — не видит ли кто — Бравур стащил тяжёлую мантию и развесил на спинке кресла, другое придвинул ближе к огню. Оставшись в рыбацких штанах и простой рубахе, сразу почувствовал себя лучше. После обряда полагался час на возвышенные мысли, а слуга Торн, как все лакеи, занимавшиеся своим делом по призванию, соблюдал обычай куда ревностнее господина. Значит, в покой не войдёт. Пробудился, правда, после всего случившегося наверху злой молодой аппетит, но с едой всё равно придётся ждать до положенного времени.

Согревшись и немного придя в себя, Бравур начал обдумывать услышанное. Таинственный голос велел похитить дочку одного из лендлордов срединных земель, принести в башню и держать здесь до тех пор, пока не последуют новые повеления. То, что наверху, в пугающем магическом пространстве казалось многозначительным и важным, сейчас выглядело несерьёзно.

В тепле у камина Бравур почувствовал себя умным и трезвым. Он начал рассуждать. Что за чепуха? Кому могла понадобиться провинциальная принцесса, даже если папа её чуть ли не самый богатый человек обитаемого мира? Ради выкупа? Как-то это мелко для Высших Сил.

От неожиданно пришедшей в голову мысли маг подпрыгнул в кресле: что если собратья по цеху вздумали проверить так его, самого молодого из них? Люди вечно потешаются над всеми, над кем могут, а волшебникам на самом деле, не чуждо ничто человеческое. Могли они провернуть такую штуку? В одиночку вряд ли, а вот совместными усилиями — вполне. Что же делать бедному магу? Переспрашивать богов — это дерзость, а доверять чародеям — глупость. Как выкрутиться из сего пикантного положения?

Да, есть о чём поразмыслить в час возвышенных дум. Бравур в очередной раз пожалел, что согласился предать себя в руки волшебников, когда магический жезл выбрал его из целой кучи претендентов. Тогда-то казалось, что повезло необычайно, он чуть умом не тронулся от гордости и самодовольства, но будни ученика чародеев отрезвили сполна. Суровое воздержание от всех удовольствий и беспрерывная зубрёжка нагоняли тоску, хотя он, конечно, не смел противиться. Предвкушал, что станет великим магом и вот тогда воздастся ему за годы лишений. Увы, выяснилось, что до конца дней суждено томиться в оковах обычая.

Хмельного он в жизни не пробовал. Пока жил беспечным младшим сыном небогатого дворянина был слишком юн, и его обносили. К вину не тянуло, о нём не грустил, а вот плотских утех изведать успел. Однажды пышнотелая молодка заманила четырнадцатилетнего мальчишку, на сеновал и такое там творилось, что сползал он утром, не чуя под собой ног. Казалось, всё, на что хватит сил, это распластаться лягушкой по двору, но как только сгущались благословенные сумерки, откуда что бралось, он мчался к заветному всходу и под подошвами едва не отлетали ветхие ступеньки. В жарких объятьях подруги мгновенно восставало его молодое естество, сладкие стоны разогревали так, что он себя не помнил. Эх, вот было время!

Бравур завозился в кресле. Холод башни, скудная пища и бесконечные как здешний дождь заклинания ничего не смогли поделать с плотскими желаниями. Казалось, достиг возвышенной отрешённости, но всего лишь упоминание о некой девице направило мысли в горячую колею. Быть может, она тоща и страшна, а в его думах расцвела пышным цветом. Весело побежала по жилам ожившая кровь.

Противно заскрипели дверные петли, и Бравур, вздрогнув, очнулся от ничуть не возвышенных дум. Он нарочно распорядился не лить в затворы масла, чтобы успевать спохватиться раньше, чем Торн заметит его слабость. Частенько он сладко засыпал в час размышлений, особенно в тихий летний день и не хотел нарываться на очередной осуждающий взгляд.

Слуга принёс деревянную миску с кашей, брякнул на стол. Лишь теперь маг сообразил, что неподобающе одет. Впрочем, он развесил мантию у огня, чтобы просушить, значит, бережёт вещи, а это вызвать осуждения не должно.

Нырнув в тёплое и ещё влажное нутро балахона, Бравур с достоинством расправил рукава и тяжёлые полы, а потом прошествовал к столу. Жидкая каша не заслуживала таких почестей, и вызывала бы ещё больше отвращения, не приукрашивай её достоинства зверский голод. Бравуру иногда казалось, что не ел досыта с тех пор, как его посадили в телегу и увезли из родного дома. Возможно, так оно и было в действительности.

— Приходил кто-нибудь? — спросил Бравур, стараясь вкушать степенно, а не жадно заталкивать пищу в рот.

Местные жители часто обращались с требами, этими доходами маг и жил.

— Девка из деревни прибегала. В тягости. Я прогнал.

Интонации слуги звучали так презрительно, что слова казались чёрными. Бравур мысленно вздохнул. Люди не железные, всякое случается. Конечно, вытравливать плод из чрева он бы не стал, это убийство, но утешить глупую девчонку и помочь деньгами следовало. Маг не слишком осуждал таких несчастных, сам бы охотно завалился с кем-нибудь на сеновал, чтобы потом топтали тропки крепкими ножками детишки. Новых магов бы прибавилось, а то с этим воздержание прервётся однажды череда волшебников, хотя стариканы, вполне вероятно, этого и добиваются.

— В другой раз не гони. Или вот что: пошли за ней в деревню, пусть придёт к вечеру.

Почему-то именно в этот миг Бравур понял, что сделает всё, что ему велели. Если это проверка, устроенная цехом, ничего страшного, вернёт девицу отцу, но если глас на башне говорил всерьёз противиться опасно. Самого утащат и бросят в море или дикое ущелье. Магия не всё может, да и не один он такой умный.

Слуга, сердито поджав губы, убрал пустую миску и поставил кружку с кислым ягодным отваром. Бравур пить не хотел, недостаточно сыт был для того, чтобы пробудилась жажда, но послушно хлебнул противной жижи. Раньше он подозревал, что Торн для себя и мяско внизу на кухне жарит, но поймать слугу с поличным ни разу не сумел и бросил это дело. Надо объяснить личному тюремщику, что не для запретного колдовства и не для утех вытребовал проворонившую девство юницу, а то ещё доложит старшему магу. Давно зрели догадки, что доносит Торн на своего господина.

— Я получил откровение в магическом зале и должен доставить сюда некую особу. Она благородных кровей и наверняка ей потребуется прислуга, а девчонка рада будет на время скрыться от родни и платы не потребует.

Суровую экономию слуга понимал, лицо его смягчилось, и посуду он убирал почти беззвучно. Вот пёс цепной!

Бравур поднялся в комнатушку под магическим залом, где хранил имущество потребное для колдовства. Дело предстояло хитрое: слетать в такую даль и вернуться обратно с грузом. Готовя зелья и артефакты, Бравур размышлял о том, почему боги не наняли мага живущего ближе к знатной девице? Не иначе тот кормился от щедрот лендлорда и был ненадёжен в затеянном предприятии. Да, пожалуй, так. Вот только к нему и побежит в первую очередь отец требовать законной поддержки, и что тогда? Заступятся Высшие Силы за молодого мага, посмевшего лиходейничать в чужом уделе? Может быть, посоветоваться с кем-то из старших? Но что подумает о нём таинственный обладатель властного голоса? Плохо подумает, и к колдуну не ходи. Влип по уши и остаётся барахтаться до последнего. Исполнит повеление — накличет беды на свою шею, а не посмеет — огонь небесный на башню. Ни головы не останется, ни пристанища, так что в путь.

Бравур давно не пользовался серьёзной магией, и сил в нём накопилось немало. Собрав всё нужное, он поднялся в верхний зал и оттуда тёмной тучкой взлетел в небеса. Его не смущало, что происходит всё белым днём, напротив. Окрестным городам и сёлам полезно уяснить, как могуч живущий среди них волшебник, щедрее будут, а то в последнее время всё крепче держались за кошельки, а просить большую плату маг стеснялся.

Внизу остались волны сурового северного моря и неприютный каменистый берег, потянулись полоски полей, скопления домов. Маг невольно подивился собственным умениям, иногда ему всё ещё казалось, что он просто играет в чародея, и однажды его разоблачат как обманщика. Родился ведь простым человеком и всё, что произошло в последние годы, само по себе было чудом. Вот он летит в поднебесье, и жилой мир стелется под ним точно карта.

Надо сказать, что знания учителя вдолбили в него прочные. Даже не потребовалось заглядывать в книги, чтобы сообразить, куда лететь и как. Внизу проносились горы и реки, а Бравур лишь щурился от встречного ветра и крепче сжимал коленями весло.

Самые могучие маги летали просто так, остальные всё ещё предпочитали использовать предметы. Как-то увереннее себя чувствовали верхом на метле или мече, а то и уютно сидя в корзине или бочке. В хозяйстве Бравура не водились мётлы, потому что пыль выдувал свежий морской ветер, зато он нашёл на берегу весло, гладкое и ловкое, вот его и заговаривал для полёта. Отполированное жёсткими ладонями неизвестного моряка, оно исправно служило новому хозяину.