Overlady_part.6

— Ладно! — пробормотала она. — Тупой п... кот. Даже кошки меня не слушаются.

— Мра! — согласилась с ней Паллас, когда она вставала и высунула голову из-за занавеси. Никто её тут не искал, и стража действительно ушла. Пора двигать отсюда.

— Могу поспорить, что ты фамильяр какой-то ведьмы, — сказала Луиза коту, сидящему у неё на плече, и продолжая ворчать, пока она разведывала выход из часовни. Всё вроде бы было чисто. — Какой-то ужасной злобной ведьмы. Она... она, наверное, кормила тебя объедками со своего стола. И она ела детей, поэтому ты... ты выросла, поедая человеческую плоть. Ну, от меня ты ничего такого не получишь.

Луиза была смутно уверена, что ведьмы обычно... эм, выкармливали своих фамильяров. Это была их... эм. Фишка. Ужасная, извращённая фишка низших классов, что явно указывало, почему ведьмами становились только крестьяне, а настоящие благородные леди, павшие во Тьму, становились волшебницами и темными заклинательницами или... или еще каким-нибудь богохульным злом, что никак, ни в каком виде, не в включало в себя котов, жующих вашу грудь. Ну, кроме королев-ведьм, но если они своим котам не находили кормилиц, то они точно... точно б-больные на голову.

— И такого я точно для тебя не буду делать, — добавила она, глядя на кошку. — Мышей будешь есть. Если успеешь обогнать миньонов.

Кошка мявкнула и стукнула лапкой по капюшону, явно наслаждаясь поездкой.

— Мрарара — мудро отметила она. Наверное, ей так всё это нравилось, потому что она находился не слишком высоко от земли.

А затем Луиза ощутила это. Далекое. Теплое. Пульсирующее. И знакомое.

Да. Она чувствовала фрагмент сердца башни в этом здании.

Франсуаза Афинаида де Монтемарт, маркиза Монтеспан уселась в кресло в своем кабинете. Хороший у неё кабинет. Фактически, он был вторым в списке лучших кабинетов всего университета. Огромное стеклянное окно демонстрировало торфяники к востоку от университета и — за исключением раздражающего кладбища — это был чудесный вид. Глядя на него, она всегда чувствовала себя спокойной, расслабленной и безмятежной.

Но опять же, есть преимущества в том, чтобы состоять в Совете Регентов. И за исключением этой шуточки с луком, сегодня был очень-очень-очень-очень хороший день. Она прижала руки к алеющим щекам. Да. Лучший день! Ну, не совсем! Потому что будет еще день, когда она наденет белую мантию и...

Франсуаза Афинаида начала визгливо смеяться, но затем зажала рот руками. Она не должна так смеяться, даже наедине. Кто-то может услышать. Она должна выглядеть спокойной и бесстрастной, как её магия земли. Правильные манеры, да. Достоинство.

Глубокий вдох. Да. Спокойная, как земля. Холодная, как мрамор. Да.

В дверь робко постучали.

— Входите, — чётко произнесла она.

Ввалилось несколько стражей, все они старались спрятаться друг за друга. Она выяснила, что стража её побаивается. Судя по всему, им не нравится её привычка использовать очень длинные слова. Она попыталась подстроить свой словарь под их необразованные крошечные мозги, но, похоже, это не помогло.

— Ну, вашесть, — робко начал один из стражников. — Мы... эм, у нас тут махонький вопросик. Про мисс де ла Вальер?

— Что такое?

— Ну, вы сказали сунуть её в "специальную камеру", — начал второй. — Эм... но вы про которую говорили?

В кабинете повисла неловкая тишина.

— Вы говорили про ту спецкамеру, в которой дыба, капающая вода и... всё прочее? — спросил третий страж.

Мадам де Монтеспан вздохнула.

— Нет, в другую специальную камеру, — ответила она с легким раздражением в голосе.

— Ну, я просто говорю, вашество, что немного сбивает с толку, когда есть две камеры, которые вы зовёте "специальными". Дык может быть переименуем одну?

— Это быстро, — влез еще один страж. — Просто возьмем чуток краски и подправим табличку. Просто! Мое резюме подразумевает, что мне нужно делать предложения по оптимизации процесса и тому подобные штуки, какие с активностью хорошо смотрятся, потому что моя жена хочет, чтобы я получил сержанта к тридцати и...

— Это мы пока отложим, — холодно сообщила де Монтеспан. — Пока просто отправьте её в специальную камеру, которая находится в восточном здании.

— Ах, прекрасная демонстрация, вашество. Восточная Специальная Камера. Усёк. Мы просто... эм, туда её переведём.

Второй раз за прошедший час, или около того, Элеонору де ла Вальер швыряли в тюремную камеру.

Эта камера, конечно же, была получше прошлой. Ноль процентов пыточных приспособлений, благодаря чему было значительно больше места. Что, наверное, к лучшему. А предыдущей камере было тесновато. Перестарались.

Ключ провернулся в замке двери. Элеонора досчитала до сотни в уме, чтобы те, кто её сюда приволок, успели уйти подальше. Затем она испустила яростный крик и принялась выбивать метафорическое дерьмо из подушки. Минут через пятнадцать ей где-то как-то полегчало. Настолько, что, по крайней мере, ей уже не хотелось бить по стенам. Это больно. Она частенько убеждалась в этом в молодости

Тяжело дыша, он осела на пол и позволила себе расплакаться. Всё это было частью катарсиса. Ей нужно было стравить негативные эмоции до того, как они конденсируются в ней и заставят делать то, чего она не хотела бы делать. И если это выглядит, будто она сломалась, то тем лучше для неё.

Когда она подуспокоилась, она вытерла слёзы и сделала глубокий вдох, причем получилось почти без всхлипываний.

Являясь старшей дочерью двух известных Героев, и обладая немалым собственным опытом, Элеонора цепким взглядом осмотрела камеру. Окно, в которое легко можно пролезть, и с решеткой, с трудом держащейся на крошащемся цементе. К стене, к которой была прикручена кровать, прилагались цепи, которые легко можно раскачать и выдернуть из стены. Дверь висела на старинных петлях, с которых она, поднапрягшись, могла бы снять её и уйти. Замок был хрупким и мог быть сломан хорошим пинком. Тюремщик повесил ключи напротив двери, и при желании она могла дотянуться до них.

И ко всему этому под подушкой обнаружился жезл и анонимная записка: "У тебя есть друзья. Используй это".

Элеонора вздохнула. Серьезно, для такой эгоистичной ведьмы Франсуаза Афинаида была не настолько умна, как следовало бы. Аккуратно выбросив жезл в окно, она покопалась в своем белье, извлекла два из трех запасных жезлов и тоже выбросила. Дизайн третьего она скопировала у матери. Этот она не выбросит, но раз он не собран, то и поймать её не удастся. Без сомнений, они рано или поздно её обыщут, и если при ней будет жезл, то они получат легальный повод сделать с ней всё, что захотят.

Они её что, за дуру держат? Какой идиот посадит пленника в камеру, из которой так просто сбежать, если он не хочет, чтобы пленник сбежал. Похоже, такая тупость что-то ей компенсирует. Если бы она была мужчиной, Элеонора сделала бы массу намёков насчет мужских недостатков у неё, но увы, она им не была. Ведь сложно шутить над отсутствием груди у кого-то, если сама не сумела унаследовать полногрудость, свойственную де ла Вальер.

Какая жалость, что у её дорогой старой "подруги" была масса других недостатков, над которыми можно было издеваться.

Несмотря на всё это, она отчаянно хотела на свободу. Ей было страшно. Нужно быть идиотом, чтобы не бояться в такой ситуации. Франсуаза Афинаида купит суд. Но если у неё будет хоть что-то, то она просто посадит Элеонору по обычной процедуре.

Однако проще всего ей будет, если Элеонора сама подставит себя, пытаясь сбежать, и её убьют при попытке к бегству. А если не получится, то сам побег подтвердит обвинение. И в любом случае, она использует это против её семьи. Каттлея не может наследовать, п-потому что... и Луиза пропала, да и не была она толковой наследницей никогда, так что если они избавятся от неё, то главная линия де ла Вальер прервётся. Её кузины были... де ла Вальер старой школы. Она их ненавидела.

И хоть это и было отвратительно, но Элеонора знала, что безопаснее всего ей оставаться там, где она есть. Пусть даже её кровь кипела и шептала ей, что ей нужно найти способ тихо убить Франсуазу Афинаиду, но так, чтобы её не заметили вне камеры. Она должна оставаться спокойной. Безмятежной. Держать себя под контролем.

Усевшись на кровать и скрестив ноги, Элеонора принялась практиковаться в медитации, о которой она узнала у одетого в оранжевое одеяние интересного бродячего монаха с Мистического Востока. От него она узнала кое о чём. Например, кое-что про их декадентствующую культуру, и что тамошние монахи — абсолютно непристойно, но интригует — не должны блюсти целомудрие. А еще как ударить человека в грудь так, чтобы ему проткнуло оба лёгких, и он захлебнулся своей кровью.

И, ну. Если кто-то влезет к ней в квартиру и попытается что-то подбросить, то его ждет масса очень неприятных ловушек. Некоторые ей очень нравились, особенно та изобретательная и смертоносная ловушка в столбике кровати, которая активировалась, если напольные панели были отключены. Она всегда была хороша в хитрых механизмах. Наверное, тоже часть наследия де ла Вальер.

С натянутым на голову капюшоном и белой кошкой на плече, Луиза де ла Вальер вышла из университета через кухонный выход и зашагала мимо телег по узким улочкам Амстрелдамма. Причем это движение сопровождалось голосами в её голове, которые транслировались туда перчаткой.

Луиза сморщилась и прижала руку к уху.

— Где ты была? Почему не отвечала? И не слушала? — взорвалась Генриетта.

— Она жива? — прогудел привлекательный демонический голос на заднем плане.

— Да! — рявкнула Генриетта в ответ. — Луиза Франсуаза! — рычала она. — Во что, в господа бога душу мать, ты там играешь?

— Прости, — извинилась Луиза, отвлекая кота от игры с её капюшоном. — Я спасала свою жизнь! И мне не хватало дыхания! И пряталась!

— Я волновалась!

— Я тоже! — Луиза кашлянула и нырнула за стену. Она начала привлекать внимание. — В том смысле, что прости, что я вас переполошила, но я была в ужасе. И не могла думать нормально. Прости.

Генриетта медленно вздохнула.

— Даже не смей повторить что-то подобное! Я серьезно! Приказ принцессы! Никогда, никогда больше не исчезай вот так!

Луиза подумала, что может быть, стоит указать, что технически принцесса Генриетта де Тристейн у неё в плену, так что не имеет власти ей приказывать. Однако вместо этого она просто угукнула.

— Она была в университете? — раздался сухой голос Гнарла. — Там древняя магия. Особенно с учётом поврежденного сердца башни будет сложно услышать её, когда она там. Ваша злобность, как плохо снова слышать вас. Мне не хотелось бы искать новую повелительницу так скоро. Но я уверен, что я бы справился.

Ах. Как хорошо было услышать это от Гнарла. В Злом смысле слова.

— Гнарл, — произнесла Луиза, обходя здание. — Я подтвердила наличие фрагмента в университете. Я ощутила его.

— Ну, это дьявольски, — обрадовался Гнарл. — Ужасная работа, ваша тёмность.

— Сейчас, — приказала Луиза, — дайте мне Каттлею.

— Привет! Луиза! Так хорошо, что ты жива! И не нежить! И не поймана! Мы так волновались, и Джессика так пылала, что еще хуже!

— Прости, что переполошила, — сказала Луиза. — Сейчас...

— И ты просишь прощения, что Джессика разгорелась? — спросила Каттлея.

— Да, и это тоже, — резко ответила Луиза. — Послушай, Катт...

— Мраа? — спросила Паллас.

— ...не ты, кот, Каттлея. Мадам де Монтеспан арестовала Элеонору и большую часть её союзников в университете. В городе военное положение. Я сумела удрать, но убраться отсюда непросто. В худшем случае буду в бегах до ночи, пока ты не сможешь появиться.

— О, сахар, — выругалась Каттлея. — Эта листанная, мать сосущая ведьма.

— Спокойно, — сказала Луиза, слегка побледнев от того, как выражалась Каттлея. Пусть она и была очень зла на мадам де Монтеспан, но она не была вампиром-убийцей. — Каттлея, глубоко дыши. Мы её остановим, ты меня поняла? — Она почти услышала кивок сестры. — Сейчас. Есть в Амстрелдамме кто-то, кто нам симпатизирует, или наши союзники? Джессика? Есть у тебя какие-то... члены семьи, которых ты не сильно ненавидишь и которые живут в этом городе?

— Она выбежала и... эм, сейчас что-то ломает, — ответила Генриетта. Луиза почти слышала, как она хмурится.

Луиза застонала и нырнула в грязный, вонючий переулок.

— Проклятье. Ладно...

— Есть кое-то, — сказал Каттлея. — Это из моего культа. Но... эм, тебе она может не понравиться.

— Почему, Катт? — настороженно поинтересовалась Луиза. — Вспомни о наших проблемах. Я тут как бы в отчаянии.

— Ну... эм, Магдалена... ну, она немного грубовата.

— Немного?

— Немного. Но этого немного у неё много.

— Катт, скажи проще, — потребовала Луиза. — Сколько санти-Элеонор?

Каттлея сделала глубокий вдох.

— Наве-е-е-ерное... эм, семьдесят. От семидесяти до восьмидесяти. Ну, около семидесяти пяти.

— Семьдесят пять? — повторила Луиза. — Но большинство не дотягивает и до двадцати! Значит, она на три четвертых такая, как Элеонора?

— Я знаю! Очень грубая! И обидно саркастичная, что... эм, минимум тридцать баллов по этой шкале.

Луиза насторожено покачала головой.

— А никого получше ты не знаешь? — с надеждой спросила она.

— Луиза, я затворница, которая почти не покидала дом, — сообщила ей Каттлея. — Тебе повезло, что я знаю там хоть кого-то из моего культа.

Поникнув, злобная повелительница тьмы вздохнула.

— Ладно. Пусть и похоже, но... но наверное, она получше будет.

— Прости, что больше ничем не могу помочь, — извинилась Каттлея. — Тебе просто нужно продержаться до ночи, и я буду там! Но... эм. Джессика пока не подправила мой солнцезащитный костюм, так что... эм, он мне в груди жмёт и... в бёдрах. Эм. Извини?

Луиза заскрежетала зубами при напоминании, что у её мёртвой сестры такой живой аппетит.

— Постойте. Можно вернуться немного назад? Санти-Элеонор? Вы используете сотые доли своей сестры, чтобы определять чью-то грубость? — пораженно спросила Генриетта. — Это... и вы обе это делаете?

Луиза нахмурилась.

— Она моя старшая сестра, — начла объяснять она таким тоном, словно изо всех сил старается не показать, что считает наследницу престола дурой. — Конечно же, я измеряю "грубость" в ней. И я не могу измерять грубость в Элеонорах. Это слишком большое значение. Большая часть людей измеряется от 0,01 до 0,1 Элеоноры. Санти-Элеоноры удобнее.

— Это из-за неё я стала кровососущим чудищем, которое жаждет жизненной эссенции живых, тварью ночи, чей мерзкий голод создает бесконечное подобие жизни, — добавила Каттлея. — Это проклятие живёт во мне, зовёт...

— Катт, сидишь голодная, пока я не вернусь домой, живой и невредимой, — рявкнула Луиза. — Меня не волнует, что ты проголодаешься и что ты мне только что помогла! Тебе нужно вес сбросить!

— Аввв.

— Так. Теперь объясни мне, как найти эту Магдалену.

45. Часть 9-2

"Слишком долго! Слишком долго мы терпели бесчинства зла! Слишком долго мы позволяли каждому грошовому нечестивцу из богопротивной стороны, рекомой Бездной, вторгаться в наш мир. Дети мои, я говорю вам, что д?лжно нам изменить это! Мы должны уничтожить зло — не по капле, но всё сразу, с неведомым прежде размахом! Очистите свои души и бдите, мои верные, поскольку мы должны быть готовы провести систематическую резню, какая ещё не предстояла очам человеческим! Готовьтесь ко дню расплаты — и Добро, а не Зло победит! Не оставим ни одной живой проклятой души в Бездне, и когда зачистим её, истинное Добро восторжествует!"