Кристиан Фэй: Угроза Теней

— О, конечно! — мгновенно отозвался Кристиан.

— Непременно! — подтвердил Лис.

При виде их полных готовности лиц директору стало немного хуже. У сидевших перед ним горе-работников ничто и никогда не выходило осторожно и деликатно. Иногда ему казалось, что они попросту не знали значений этих слов.

— Осторожно и деликатно,— на всякий случай повторил директор, сделал глубокий вдох и отвернулся к окну.

За стеклом светило солнце, как обычно. В измерении, где находилось здание Отдела, всегда царила весна; пели птицы и пахло свежестью, той, от которой в молодости захватывает дух и вскипает кровь.

Он еще раз вздохнул. Какая жалость, что его тело успело забыть ощущения тех далеких дней.

В их рядах завелся предатель. Отвратительная новость. Высшее руководство будет в ярости.

* * *

Сперва им предстояло сузить круг подозреваемых. Число работников Отдела Воздействия было, конечно, не безграничным, но достаточно большим, чтобы провозиться с проверкой на сотню лет дольше отпущенного им времени. Поэтому Кристиан и Лис единогласно решили составить список.

— Итак,— охотник послюнявил карандаш и разгладил клочок бумаги на колене. — Кандидат номер один: помощник директора, господин Буччо.

Фэй полил стоявшую на окне фиалку. Затем задумчиво опустошил кувшин до конца, отчего цветок совсем согнулся, а по стене побежал ручеек грязной воды.

— Вряд ли он на такое способен,— ответил он.— Не с его комплекцией.

Господин Буччо, заместитель директора Отдела, заверял все дела, следил за распределением магического концентрата, который работники использовали на заданиях. Он знал — был просто обязан знать — всех подопечных и их хранителей в лицо, вдоль и поперек.

— Хорошо. Тогда как насчет Аати, курьера? Он разносит папки с делами и письма с заданиями по комнатам и кабинетам. — Лис хмыкнул и почесал ухо концом карандаша. — Хотя зачем ему убивать, ума не приложу.

Долговязую фигуру курьера все узнавали издалека. Его широкие штаны с пестрым рисунком, как у аборигенов на далеком юге, его улыбка и танцующая походка подчеркивали: парень был легок и не отягощен мирскими проблемами, и грузить этими самыми проблемами его даже не стоило пытаться. То же утверждали свитые в короткие дреды волосы и мутный блуждающий взгляд, всегда смотрящий сквозь собеседника. Убийство было последним, в чем Лис мог его заподозрить.

— Странный парень, конечно.

На этот раз голос Кристиана донесся из-за дверцы распахнутого шкафа.

— У меня в белье завелись какие-то жучки. Сейчас мы это исправим...

На мгновение шкаф вспыхнул изнутри неоново-желтым, и по комнате разнесся резкий запах гари.

— Теперь придется все перестирать,— мрачно констатировал Кристиан, продемонстрировав Лису всклокоченную магией шевелюру. Двумя пальцами он держал припорошенную серой пылью рубашку.

Кристиан Фэй отличался маниакальной чистоплотностью. Честно говоря, не будь у него железного алиби, Лис определенно занес бы его в список подозрительных лиц под номером один. На всякий случай он вписал имя курьера и зашипел, когда карандаш проткнул тонкую бумагу и впился в ногу.

— А секретарь? — поинтересовался он.

Кристиан со стуком захлопнул дверцу шкафа, смахнул пыль с плеч.

— Вот действительно подозрительный тип. Как-то раз я пригласил его выпить, но он отказался. Сказал, что не пьет и не курит. И вообще не любит шумные сборища. Именно такие и становятся серийными убийцами, поверь мне. Стресс выпускать некуда, нервы ни к черту, и в один прекрасный день... — Он схватил воображаемую жертву за несуществующую шею и придушил ее. Затем сунулся под ковер, откуда донесся его торжествующий крик.

— О! А я его искал!

Когда Кристиан вновь вынырнул в поле зрения напарника, в его руке блестел странный предмет, напоминавший серебристые щипчики для бровей с закругленными краями. Решив не уточнять его назначение, Лис сделал еще одну пометку на бумажке.

Господин Шорох работал секретарем, разрываясь меж кабинетами директора и заместителя директора. Весь свой путь, от рождения до смерти папки с делами проходили через его сухие, длинные руки. Эти самые руки подшивали их, добавляли новые, чистые листы и отправляли в архив, когда обладатель имени, указанного красными буквами на картонной обложке, уходил в мир иной. Никто не знал, что творилось за непроницаемым лицом господина Шороха — да и не пытался узнать. Один взгляд секретаря отбивал у желающих подружиться последние остатки храбрости.

Лис оторвался от списка.

— Итак,— выдохнул он, наконец распрямив спину,— главных подозреваемых трое.

Помощник директора, секретарь и курьер. К удивлению Лиса, теперь подозрительным казалось поведение всех троих. Предатель мерещился ему везде. Он взглянул на Кристиана, который продолжал беззаботно перекладывать вещи в своей и без того стерильной комнате.

Директор был прав. Теперь они могли доверять лишь друг другу. Теперь он мог доверять лишь своим глазам.

* * *

В послеобеденное время Петрополис наполнялся людьми. Сотни тел мигрировали по улицам, словно косяки сардин, терлись бортами пальто, цеплялись зонтами и наступали на ботинки, расталкивая друг друга на мокром тротуаре.

Именно в этом потоке и плыла крохотная фигурка Брауни. Кристиан заметил его украшенную котелком макушку на оживленном перекрестке Рельсовой улицы и Республиканского проспекта, в мешанине экипажей, прохожих, торговцев и попрошаек. И, к несчастью Фэя, его и смуглого хранителя разделяли сотни метров и людей, которые спешили в совсем не нужном Кристиану направлении.

Но он искал коллегу слишком долго для того, чтобы так просто выпустить его из виду. Фэй подплыл ближе, одной рукой расталкивая пешеходов, другой придерживая ворот пальто. Холодный ветер бил в лицо, отчего глаза принялись слезиться.

— Брауни! — выкрикнул он из последних сил. — Брауни!

Один из прохожих толкнул его в плечо, и, еле устояв на ногах, Кристиан двинул локтем в ответ. Он постарался сделать это как можно мягче — в его не слишком мускулистом теле таились опасные силы,— но мужчина все же отлетел в сторону и, неуклюже раскинув руки, приземлился на шедших рядом господ, едва не повалив их в грязь.

Крики негодования привлекли внимание Брауни; его темные глазки удивленно сверкнули в толпе впереди.

— Кристиан Фэй,— напомнил Кристиан, наконец подобравшись ближе, и с чувством пожал ему руку. — Ты не мог бы ответить на пару моих вопросов в связи с... недавним несчастным случаем?

— Убийством, ты хотел сказать,— простуженно проскрипел Брауни. Смерив Кристиана весьма недружелюбным взглядом, он отозвал юношу к стене дома. Там, между газетным киоском и ларьком, кисло вонявшим вином, он заявил:

— Только побыстрее, прошу. Сейчас я очень занят. Министр Мыска покончил с собой, а моего подопечного хотят посадить по обвинению в убийстве и доведении до самоубийства. Дела, Кристиан.

Слезы и паника, душившие карлика в кабинете директора, исчезли, и на их месте возникла невиданная жесткость. Брауни превратился в пружину, сжатую до предела.

— Конечно, конечно. — Фэй откашлялся и принял деловой вид — словно открыл воображаемый блокнот.— Скажи, пожалуйста, ты обсуждал своих подопечных с кем-либо?

— Нет,— коротко ответил Брауни.

— Может быть, секретарь, друг, коллега?..

Между ними повисло неловкое молчание. Вокруг шумели толпа и поливавший ее дождь.

— Исключено.

— Хорошо,— не унимался Фэй,— но кто-то мог видеть твои записи? Папку с делом?

Морщинистое лицо Брауни застыло в немой маске раздражения.

— Послушай, — наконец сказал он. — Устав нашей организации гласит: любая информация, касающаяся клиентов, является личной и конфиденциальной. Поэтому я, как законопослушный хранитель, никому и никогда не разглашаю подробности своих дел и не имею привычки забывать папки. Где бы то ни было. В отличие от тебя, Кристиан, у меня нет напарника, и мне даже поболтать не с кем.

— Можешь болтать со мной, когда захочешь! — с готовностью откликнулся Фэй, но Брауни лишь смерил его еще одним неприязненным взглядом и покачал головой.

— Мне пора. Я тороплюсь.

— Был рад нашей встрече! — выкрикнул Кристиан вслед. Затем, когда фигура карлика растворилась в людском потоке, неспешно выудил из кармана сигарету и закурил.

Было еще одно место, которое стоило посетить. И находилось оно в нескольких минутах ходьбы от площади вокзала.

* * *

Место преступления в городском парке оказалось изрядно затоптано. Кристиан не знал всей процедуры расследования, которой придерживались полицейские Петрополиса, но сомневался, что в нее входили путаница и беспорядок. Следы человеческих сапог и собачьих лап были повсюду, из-за чего земля превратилась в вязкую мешанину. Люди отменно постарались, чтобы животные никогда не отыскали след.

Однако в том, что касалось чутья, собакам было далеко до Кристиана Фэя.

Он неохотно развязал шарф, стащил его с шеи и повесил на ветку дерева. За ним последовали пиджак и жилет. Оставшись в одной рубашке, Кристиан расстегнул верхние пуговицы и манжеты, закатал рукава по локоть.

Теперь следовало хорошенько разозлиться.

Как же он это ненавидел.

Он представил жертву, лежащую в кустах, у самых его ног. Ее шерстяные одежды, пропитанные грязью, потом и дождем. Представил, как тонкая удавка сдавливает ее шею, как колотят ноги по раскисшей земле. Как жизнь покидает тело, а на губах выступает пена...

Кровь прилила к голове, и Кристиан рухнул на корточки, погрузив ладони в холодную жижу. Виски пульсировали огнем, а зубы неистово чесались. Ноздри моментально наполнились тысячью запахов, уши — сотней звуков, а мир перед глазами поблек и снизил яркость, лишившись многих оттенков и цветов. Сердце бешено застучало, и Кристиан сделал глубокий вдох. Еще не хватало превратиться в волка второй раз за месяц.

Склонившись ближе к земле, он принюхался. Ноздри наполнили запахи: мокрая шерсть, кровь, табак (скорее всего, оставленный полицейскими), гнилая листва, мох и дым магниевого порошка от фотовспышки. Вонь остывшего мертвого тела, от которой волосы на теле Кристиана встали дыбом.

Он прикрыл глаза и сосчитал до десяти, силясь успокоиться. Затем сдвинулся на несколько шагов и вновь припал к земле.

Но сколько он ни старался, он так и не обнаружил ничего полезного или интересного. Словно убийцы здесь и не было. Словно женщина пришла ночью в парк одна и сама придушила себя, лежа под кустом.

— Чертовы полицейские... — пробормотал Фэй. Он отряхнул безнадежно испачканные штаны и брезгливо вытер руки носовым платком. Люди даже не представляли, сколько вони и хаоса они вносили одним своим присутствием. И проклятый дождь... Кристиан сжал платок в кулаке. Тот превратился в землистого цвета тряпицу, которую уже вряд ли могло что-то спасти.

И он источал едва уловимый запах, который Фэй раньше не замечал. Кристиан прижал платок к носу, затем быстро склонился к углублениям, оставшимся в грязи после его коленей.

Да, среди какофонии ароматов, испускаемых землей, присутствовали еще запахи, совсем слабые и еле ощутимые после прошедших дождей. Жареные кофейные зерна и кедровое масло.

Кристиан нахмурился. Должно быть, он ошибся. Голод играл на его чувствах.

На всякий случай он не стал выбрасывать платок, как планировал ранее. Аккуратно сложив, он сунул его в карман штанов.

Ветер усилился. Выбравшись на дорогу, Кристиан сбил грязь с ботинок и отправился в ближайшую забегаловку, в которой, как он помнил, изумительно готовили мясо. После долгой прогулки ему остро захотелось стейка с кровью, запить который он планировал большой кружкой кофе.

Тайные радости

Господин Буччо был очень занят. В его жизни вообще редко случались свободные дни, отчего им постоянно овладевало плохое настроение. Но сегодня заместитель директора находился на грани нервного срыва.

— Скажите, пожалуйста, что вы делали в субботу вечером?

Молодой человек закинул ногу на ногу и нагло уставился на господина Буччо в ожидании ответа.

— Я правильно понял? Вас интересует, чем я занимался в вечер своего выходного дня? — процедил тот, желая вцепиться нахалу в уши и оторвать их с корнем. Лицо и шея начали пылать, и Буччо изможденно оттянул ворот тесной рубашки.

Кристиан Фэй беззаботно кивнул.

— Что вы делали в свое личное время, да. Так что же?

— Не ваше. Собачье. Дело. Юноша,— отчеканил господин Буччо и, словно бык, уставился в глаза Фэя. Он, заместитель директора, не был обязан отчитываться перед каким-то сопляком.

Но упорство Кристиана заслуживало восхищения.

— Очень даже мое,— уверенно ответил он.— Сейчас я вам все объясню...

В дверь торопливо постучали. "Кого еще принесло?" — со злостью подумал Буччо.

— Войдите! — весело откликнулся Фэй. Заметив на себе взгляд заместителя директора, он ослепительно улыбнулся. Словно кабинет, в котором он находился, принадлежал вовсе не господину Буччо, а Кристиану Фэю, самому лучшему хранителю на свете.

— Кристиан. Кристиан! — в комнату проник хрипловатый голос. Дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась половина лица.

— Да? — Фэй продолжал сидеть, невозмутимо закинув ногу на ногу.

Стучавший откашлялся и сунул в кабинет всю голову целиком. Заместитель директора узнал его. То был барон Листен собственной персоной — еще один совершенно не походивший на хранителя работник. "Сборище имбицилов", — прорычал голос в голове господина Буччо. И сам господин Буччо был всецело с ним согласен.

— Простите, но это срочно.— Он бросил в развалившегося на кресле напарника выразительный взгляд.— Анна. Ее брат... Ее брат... превратился,— брякнул он.

— Превратился? Во что?

На мгновение Листен провалился в иное измерение.

— В козла,— наконец выдал он.— Очень опасного.

Пару мгновений Кристиан и Буччо обдумывали услышанное, после чего Фэй хлопнул себя по коленям и встал.

— Простите, придется идти. Столько козлов развелось в последнее время, еще один станет явным перебором.

Господин Буччо ничего не ответил, лишь проводил юношу ненавидящим взглядом. Правильно говорили про Фэя: самоуверенный болван, больной на всю голову. Нужно посоветовать директору уволить этого недоумка, подумал Буччо. Он не мог принести Обществу ничего хорошего.

* * *

Когда Кристиан выбрался в коридор, его снедало любопытство. Как такое могло случиться, что он не помнил ни Анны, ни ее брата? Он, лучший хранитель на свете, кто знал даже любимые цвета своих подопечных...

— Ну,— поинтересовался он, захлопнув дверь. — Где козел?

— Прямо передо мной,— прошипел Лис. — Нам дали ясное указание: никому не говорить про наши поиски. Не давать ни малейшего намека.

— Подожди... — Фэй прищурился и скрестил руки на груди. — Мне показалось, или кто-то только что назвал меня козлом?

Судя по выражению лица, Лис разрывался между желанием немедленно ударить напарника и махнуть рукой и уйти восвояси, оставив Фэя наедине с собственной твердолобостью.

— А если это Буччо? Если убийца — он? А ты так просто врываешься к нему в кабинет и сообщаешь, что мы занимаемся поисками по просьбе высшего руководства.