Наемник

Мы расслабились. Обманчивая тишина, близость средств спасения и скопившееся напряжение — все это наложилось друг на друга, притупляя внимание и разгоняя сосредоточенность. Даже Оберин позволил себе не оглядываться по сторонам через каждое мгновение. Зря.

Потому что когда изнутри одного из зданий-загонов раздался подозрительный шум, а затем — детский плач, мы, совершенно не отдавая себе отчет, ломанулись внутрь, выбивая плечами двери. Бесцеремонно отпихнувший меня в сторону громила влетел внутрь быстрее всех, работая живым тараном. Следом увязался тощий, а за ним — еще двое, их тех, кто поджидали снаружи, когда меня вызволяли из камеры. Оберин оказался позади меня, сыпля теми ругательствами, которые в свое время вернули меня к реальности...

— Не трожь детей, сука! — многократно усиленный эхом голос нашего верзилы разнесся по всему коридору. Картина происходящего была закрыта для меня спинами спутников, однако и без того было понятно, что мы все-таки нарвались на кого-то из местной охраны.

Гортанный выкрик сопроводил мощный хлопок, раздавшийся из комнаты в дальнем конце коридора. Было слышно, как громко ухнуло что-то тяжелое, после чего четверых моих компаньонов вышвырнуло из двери с такой скоростью, будто они были легкими пушинками. Языки пламени лизнули пол и стены в считанных дюймах от меня, обдавая жестоким жаром, а в лицо брызнули искры и опилки. Один из четверки с криком катался по полу, стараясь сбить огонь, однако тот даже и не думал оставлять в покое изрядно пострадавшее тело: длинные и неестественно бледные языки обхватывали несчастного, словно задавшись целью заключить того в пылающий кокон. В нос мигом ударил горький запах горящей плоти...

Чуть не споткнувшись об еще одно тело, я испуганно отскочил назад: огонь живо решил, что моя тушка сойдет ему на закуску. Стихия разбушевалась настолько, что даже дураку было понятно: оставаться в коридоре равносильно попытке зажарить самого себя на вертеле. Не думая, я нырнул в дверной проем, даже не задумываясь о последствиях.

И тотчас же столкнулся нос к носу с растрепанным и ничуть не менее перепуганным молодчиком, на чьем лице, пожалуй, отражался наиболее полный и точный набор моих собственных эмоций: страх, отчаяние и почти полное отсутствие адекватного восприятия действительности. Замерев друг напротив друга, мы смерили друг друга непонимающими взглядами, после чего почти синхронно сцепились.

"Маг", если это был он, стоял передо мной с голыми руками. Я не имел ни малейшего понятия о том, каким образом он вызвал тот огненный взрыв, но желания попросить разъяснений на практике не было никакого.

Кулак с острыми костяшками врезался мне в скулу, заставляя отступить на полшага назад. Все-таки у моего противника не было возможности как следует размахнуться, чтобы последствия были серьезней. Не глядя, я смазал "мага" по носу рукоятью кирки, а пока тот прижимал ладони к разбитому в кровь лицу, совсем неспортивно добавил тому коленом по самому дорогому, заставляя согнуться пополам. В запале, совершенно не думая и не рассуждая, я занес плоский конец кирки над головой и со всего маху опустил его на спину врагу. Тот рухнул навзничь со сдавленным стоном, переходящим в натужный хрип, а я же по инерции чуть не упал следом, так и не выпустив из ладоней древко. Секунду простояв с раскрытым ртом над шевелящимся полутрупом, с криком отскочил назад, судорожно дыша, как после заправского спринта. Испуг попеременно брал полную власть над рассудком, не давая передышки. Не помня себя, я, вопя дурным голосом, подпрыгнул к царапающему пол пальцами магу и опустил пятку тому на шею, вкладывая весь вес в этот удар. Под стопой что-то противно хрустнуло...

Не удовлетворившись результатом, я повторил движение еще раз, затем еще, с остервенением на лице втаптывая злосчастного мага мордой в грязный пол. Увлеченный процессом, я не обратил внимания ни на сжавшихся в дальнем углу детей, ни на бегущего ко мне Оберина, выкрикивающего явно нелестные слова в мой адрес. Действительность воспринималась какими-то урывками. Словно маленький ребенок перемешивал кусочки мозаики, наугад скрепляя самые разные части трясущимися пальчиками.

К реальности меня вернула сильная оплеуха, влепленная Оберином. Последовавший удар в живот был уже не таким мощным, но заставил меня отступить от теперь точно мертвого мага, держась за ушибленное место. Воздуха катастрофически не хватало, а в довесок мне прилетела еще и смачная пощечина (видимо, кое-кто захотел закрепить результат).

Лицо горело, глаза пощипывало, однако Оберин своего добился: я с все возрастающей скоростью приходил в себя, возвращаясь в адекватное состояние. А потом... Меня вывернуло наизнанку. Без лишних прикрас. Не знаю, получал ли я еду до "освобождения", но теперь мои бывшие завтрак, обед или же что-то одно из них оказались рядом с телом о-очень неприглядного вида. И это я отнюдь не про себя. При одном только взгляде на бывшего мага хотелось брезгливо сморщиться и передернуть плечами.

Я находил в себе силы не отводить взгляд от трупа. Странно, но чем больше я смотрел на него, тем меньше и меньше становился страх. Оставалось какое-то пренебрежительное отвращение, с которым можно глядеть на красивую клумбу, посреди которой кому-то довелось справить большую нужду. Неприятно... очень даже. Но не смертельно. Это труп. Всего лишь труп, мертвый кусок спешно остывающего мяса, костей и волос, облаченный к какой-то балахон, только и всего. Ничего больше...

— ...Дурррак! — лютовал тем временем Оберин, зачем-то пытаясь прикрыть голову мага его же собственным капюшоном. — А если бы он еще раз ударил?! М-мать!.. И эти хороши! Ломанулись, как стадо... Алистер! Алистер!

— Д... да? — уже успев отдышаться, неуверенно спросил я.

— Ни на шаг! Ты понял?! Ни на шаг в сторону теперь больше! Если я скажу тебе упасть мордой в землю, то ты уткнешь свое рыло и не высунешься, пока я не разрешу! Понятно?! — обросший редкими волосами кулак замер у моего носа, а хриплый голос неприятно бил по ушам, заставляя против воли морщиться. Тем не менее, я выдавил из себя утвердительный ответ.

— Вот и славно, — спокойнее произнес Оберин. — Чего замер? Бери мальца, а я потащу девчонку. До кораблей уже рукой подать...

Я заторможенно кивнул, окидывая взглядом двух ребятишек, продолжавших дрожать у противоположной стены. Дети... они ведь все это видели... Как тот проклятый маг поджарил четверых людей... Как потом с ним самим расправился я... Боги...

Однако ни от меня, ни от Оберина эти двое почему-то не шарохались. Девока с неестественно светлыми, почти что белыми волосами лишь тихонько всхлипнула, подняв испуганный взгляд на покрытого копотью моего спутника, но вполне спокойна дала поднять себя на руки. Мальчуган, насупившийся было при моем приближении, тем не менее, глядя на свою подругу по несчастью, просто протянул мне маленькую ладонь, встряхнув рыжей шевелюрой. Что ж... Ладно. Не обратив внимания не недовольный возглас пацаненка, переросший в сдавленное шипение, я подхватил его тем же манером и побежал вслед за Оберином, уже ожидающим меня в дверном проеме. Не сговариваясь, мы быстро проскочили злополучный коридор с обугленными телами, не давая детям ничего толком рассмотреть.

Мы торопились, хотя и старались двигаться аккуратнее. В ноздри уже ударил запах соленой воды — море или океан были в пределах прямой видимости. Сбегая по настилам, мы слышали вдалеке отчетливые крики и звуки взрывов. Когда наконец показались пирсы, до нас докатился настолько мощный гул, что я и даже Оберин сбились с шага, едва не навернувшись: уши заложило так, что несколько секунд звуки будто проходили через толстые затычки. Часть Башни за нашими спинами окуталась настоящим огненным облаком, завернувшись в него, точно в покрывало... Красивая, но жуткая картина... Оторвав взгляд от пламени, я ускорил бег. Что бы не происходило позади, нас это уже не касается. Что мы могли противопоставить существам, которые способным управлять чем-то подобным? Это самоубийство. Безрассудство. И я должен оказаться от него как можно дальше. Во что бы то ни стало.

К причалам мы выбрались, успев запыхаться и исколоть все ступни об плохо отшлифованные доски настилов и лестниц. Мальчишка, сперва все порывавшийся вырваться и идти своим ходом, теперь притих, лишь крепче вцепившись в меня. Он первым и заметил опасность, вскрикнув, когда на другой конец доков высыпало несколько силуэтов в развевающихся балахонах.

Маги. Охранники. Тюремщики.

— Живее! — совершенно не скрываясь, завопил Оберин, срываясь с места. Меня и не нужно было упрашивать. Перспектива оказаться на месте четверых наших спутников меня никоим образом не прельщала. А поэтому... быстрее! Настолько, как это только возможно!

Каким-то неведомым образом я даже успел обогнать Оберина. Чертыхаясь, мы бежали по скользкому от воды причалу, слыша отнюдь не такие уж далекие крики преследователей.

Назвать ту посудину "кораблем" мог только прирожденный оптимист: несмотря на наличие внушительной высоты бортов и немаленькой рубки, само плавательное средство выглядело довольно компактно. Двое взрослых могли бы встать попрек, держась за вытянутые руки... В длину же... Впрочем, какая разница? Будь это хоть корыто с двумя веслами, другого варианта не было.

Взрыв настиг нас уже тогда, когда я перемахнул через борт и поставил мальчишку на ноги, пальцем указав на рубку. Огненный цветок вырос за спиной Оберина, подхватывая того вместе с ребенком. Во все стороны брызнули щепки и вода, пришлось буквально вжиматься в палубу, чтобы те просто просвистели над головой.

Уцепившись за край борта, я рывком подтянулся вверх, вставая на ноги. Оберин стоял нескольких шагах от корабля, наполовину мокрый, наполовину обожженный. Тем не менее, девчонка на его руках выглядела почти невредимой.

Несколько шагов. Всего несколько проклятых шагов. И трое магов-балахонщиков, у одного из которых между ладоней искрилась горящая сфера.

— Алистер! — в голосе Оберина не осталось ничего человеческого. Безумно выкачанные глаза, всклоченные волосы, тяжело вздымающаяся грудь... Ему некуда было бежать. И не нужно было оглядываться назад лишний раз, чтобы понять это.

И все-таки он попытался. Громогласно вопя, Оберин подкинул истошно визгнувшую девочку в воздух в моем направлении. Чудом не ударившись головой о борт, та рухнула прямо на меня, едва успевшего подхватить ее и откинуться на спину, не выдержав силы броска.

Огненный столб поднялся совсем рядом, с треском и грохотом заглушая вопль Оберина. Осколки, щепки и брызги роем пролетели над палубой, а кончики пламенных языков чудом не достали до нас. Канаты, удерживавшие корабль у пристани, с треском лопнули...

Уложив трясущуюся от страха девочку у борта, я кинулся к рубке, молясь, чтобы она не была закрыта. Уже оказавшись возле нее, я, внутренне похолодев, понял, чего именно мне не хватало для полного завершения образа нашего спасательного средства — не было ни намека на маты или паруса. Нет... Быть не может! Мы не можем здесь умереть! Я не могу здесь сдохнуть! Не могу!

Плечом врезавшись в дверь, я оказался внутри. Небольшой штурвал, рядом с ним панель с какими-то кнопками и рычагами... плюнув на все, я рывком сдернул вниз самый большой. Палуба под ногами ощутимо качнулась, после чего по панели пробежал целый хоровод огоньков: что-то тускло светилось, что-то быстро мелькало... Но мне было уже все равно. Этот механизм, машина, что угодно... он заработал. С каждой секундой набирая скорость, наш маленький корабль или большая лодка удалялся от берега, унося нас прочь от творящегося там, на острове, ада. Совсем далеко от нас врезался в воду еще один огненный шар, но теперь на все попытки магов достать нас были бесполезны. Не достанут... все закончилось. Мы в безопасности. Я в безопасности. Я — жив. Жив. А все остальное... подождет.

* * *

Время проходило медленно, растягиваясь, как добротная резина. Одни сутки словно нехотя сменяли другие, будто сговорившись окончательно доконать нас своим однообразием. Безбрежная водяная гладь простиралась до горизонта и отнюдь не думала прерываться тоненькой полоской суши.

Мы плыли наугад. Не найдя в рубке и трюме никакого намека на карту, я попытался хотя бы разобраться с нашим возможным местоположением... куда там! Панель ломилась от огромного количества рычажков, кнопочек и прочих приблуд, но не имела ничего, что напоминало бы компас. Я не имел ни малейшего понятия о том, куда мы направляемся. И это было действительно хуже всего. Разумеется, детям об том было знать совсем необязательно. Может быть. Однако я не рискнул сказать им правду.

Можно было надеяться, что мы рано или поздно выйдем навстречу какому-нибудь кораблю или встретим хотя бы какой-то клочок суши... Однако даже такие перспективы были отчасти сомнительны: в море мы запросто могли бы повстречать не только страждущих мореплавателей с вполне мирными намерениями, но и таких же отморозков, как и на острове, с которого не так давно сбежали. Ко всему прочему добавлялась тревожное ожидание непогоды: я не был абсолютно уверен в том, что наша посудина выдержит серьезную волну, не говоря о полноценном шторме.

Я нервничал. Возможно, слишком заметно. Настолько, что даже дети прочувствовали распространяющуюся вокруг меня гнетущую атмосферу и сами стали выглядеть куда более насупленными. Требовалось что-то делать... Отвлечь их, отвлечься самому. Иначе ни чем хорошим это бы не кончилось.

Но даже для того, чтобы поговорить с детьми на самые отвлеченные темы, понадобилось приложить немало усилий. Затрудняюсь представить, чем именно они занимались в том лагере-стройке, но едва ли их положение было в чем-то лучше моего. Слишком подавленные, чтобы просто рассмеяться неказистой шутке с первого раза. Слишком боязливые и замкнутые, чтобы поддерживать разговор, а не вжимать голову в плечи, словно выжидая сердитой брани и жестокого удара. Барьер между нами был, и преодолеть его с наскоку казалось делом гиблым и непростым.

Понемногу, фраза за фразой, но я разбирал ту стену по кирпичику. Сложно сказать, что двигало мной тогда: жалость и сочувствие или же паническая боязнь оказаться один на один с собственными мыслями. Скорее всего, смешалось все вместе. Я нашел себе занятие, требующее кропотливой работы. А дети...

Девочку звали Сорано. Что ж... действительно, красивое имя. При произношении оно словно отдавало какой-то чистотой, заставляющей на мгновение остановиться и задуматься о чем-то легком, как будто воздушном. Впрочем, сама обладательница этого имени была ему под стать: светлая, спокойная, как небо, и мечтающая об ангелах. Удивительно... даже после того, что она увидела, все еще продолжать верить в нечто действительно красивое и доброе...

Мальчишка назвался Эриком. По сравнению с Сорано, нужно признать, выглядел он самым что ни на есть "земным": слишком серьезный для своего возраста, слишком критично глядящий на мир. Однако все его показное равнодушие резко сходило на нет, стоило показаться наружу его любимому питомцу. Небольшая змейка забавно обхватывала то шею хозяина, то его кисть, предупреждающе шипя на каждого, кто приближался к ней. Признаться, при первом ее появлении я с очень большим трудом удержался от того, чтобы не отшатнуться назад. Но первый испуг прошел, из-за приоткрытой двери уже показалась слегка устыдившаяся Сорано, и вот уже спустя несколько мгновений дети, заливаясь смехом, поглаживали блаженно прикрывшую глаза и высунувшую тонкий язычок змейку. Когда же все трое обратили внимание я меня, не осталось ничего иного, кроме как присоединиться к общей компании и принять участие в уходе за рептилией...