-Эй! Будешь безобразничать, — свяжу! — рявкнул Грауд и продолжил прерванную мысль:
-Я обещаю тебе, что с ними ничего не случится. Веришь?
Волчица, конечно, не ответила ему. Князь счел это согласием и полез из логова.
Не знал тогда Грауд, что впервые в жизни идут волчата на охоту. Не знал он, что вновь принял на себя обязанности отца этих волчат — вести детей на первую их охоту. И поэтому, глядя с улыбкой, как троица "охотников" пыхтела, затаскивая в логово оленью тушу, не догадывался князь, что ставил Рийр перед нелегкой проблемой — принимать его в состав семьи, или нет?
Но, самое главное, этот олень был первой добычей детей Рийр!
И Рийр, скрепя сердце, приняла в свое семейство человека и даже начала ему постепенно доверять.
Летом Грауд надолго уехал.
Государственные интересы заставили его лично возглавить посольство в Арбад — большое и сильное государство, с севера граничащее с его княжеством. За последние годы отношения с Арбадом заметно похолодали и запахло войной. Причиной были старинные разногласия по поводу трех районов на границе.
Госсовет решил, что война будет очень некстати, и посему князь должен рискнуть и принять давнишнее "приглашение в гости" арбадцев.
Посольство застряло в Арбаде на полтора месяца: арбадский ярл был гостеприимен и радушен, но на уступки идти не желал, поэтому заключение мирного договора продвигалось очень тяжело и медленно.
Но, в силу пограничного конфликта с Нурландом, война была бы очень некстати и для Арбада. Поэтому, потеряв терпение, ярл предложил князю династический брак со своей дочерью — наследницей арбадского престола. Грауд был весьма наслышан об этой принцессе. О ней говорил весь континент. Ей было двадцать пять лет. Она уже восемь лет считалась первой красавицей. При этом, она получила прекрасное образование, писала хорошие стихи, пела и рисовала. И, что самое неприятное, была на редкость умной девушкой. В общем, у нее не было недостатков. И вот поэтому женихи не толпились у ее окон. Было похоже, что несмотря на все свои достоинства (а может, именно из-за них), она останется старой девой.
Грауд предложение принял. Свадьбу назначили на осень, и Грауд уехал готовиться.
-Раз уж ты, парень, берешь главное мое сокровище, то земли спорные мог бы и мне оставить, а? — пошутил ярл, однако два из трех этих районов уступил Грауду в качестве приданого.
Вернувшись, Грауд немедленно утонул в предсвадебных делах. Теперь он понял, каким наивным человеком был когда-то, полагая, что свадьба — дело простое: сели, пожрали до отвала и — в спальню. На самом деле ему пришлось наводить порядок в стране, чтобы не ударить в грязь лицом перед послами и правителями всех без исключения государств континента.
Когда он смог выбраться в лес, он еле-еле узнал волчат. Они подросли, окрепли...
Арьерэ превратилась в очаровательную девицу со светло-серой шерстью, очень похожую на мать. Она почему-то встретила его прохладно, даже не подошла.
"Что это с ней?" — удивился Грауд, но ломать голову не стал: он никогда не мог понять женщин. А женщины (как он считал) все одинаковы — как зубастые и хвостатые, так и двуногие.
И Рийр почему-то укоризненно посмотрела на него, подошла, обнюхала и удалилась в логово, где улеглась и уткнула морду в лапы. Грауд залез в логово, сел рядом с ней и принялся гладить, как собаку.
Тогда князь Грауд Оддинг не задумывался, почему это он относится к Рийр, как к человеку? Почему он говорит с ней, с ее детьми, как с людьми? Думал ли он об этом потом? Наверно. Не мог он об этом не думать. Увы, мыслей Грауда нам знать не дано. Почему он понимал наш народ лучше, чем кто бы то ни было из моннан? Лучше, чем нертские сестры волков? Этого мы тоже не знаем. Жаль. Очень жаль.
Через неделю Рийр погибла. Погибла странно.
В тот день Грауд, как обычно, пришел к ней, и не обнаружил ее в логове. Дети были расстроены и заметно напуганы. Арьерэ даже подошла к нему и как-то жалобно на него поглядела. По-видимому, мать пропала давно.
-Пойдем! — мягко сказал Грауд. — Надо найти вашу маму.
Что же? Они ее нашли.
Рийр была мертва. В ее боку торчала черная стрела, клыки были в крови. Крови было много. Очень много. И, похоже, не только ее. Роар обследовал место гибели матери, сел и завыл. Его голос был голосом взрослого волка, в его вое слышались горе и ярость.
А Грауд вытащил стрелу и спрятал. Он никогда не видел таких стрел. Он! Воин, полководец! А ведь его учили разбираться в оружии!
Грауд не знал, как хоронят волков. А юные волки, разумеется, не могли ему ничего рассказать. Поэтому Грауд мечом выкопал могилу и похоронил волчицу по человеческому обычаю. Они посидели у могилы, помолчали. Потом князь обнял по очереди всех троих и встал: ему показалось, что теперь лучше будет оставить их одних.
Отойдя довольно далеко, Грауд остановился. И вдруг услышал тройной вой, в котором он различал голоса. "Роар тонРийр...Реир тонРийр... Арьерэ дотРийр..."
И у князя сжалось сердце.
Удар колокола прервал рассказ.
-Ну, что? Прояснилось что-нибудь? — спросил учитель Шоарна.
-Прости, учитель, но мы это все знаем. И по-прежнему я вижу только случайности! Где же тут логика? Грауд же мог и не срезать путь, мог убить какого-нибудь другого волка, мог убить всех...
-Шоарн! — прервал его яростный окрик. — Не смей! Помни о волчьем законе!
-Прости, Лайни! — смутился мальчик. — Я не хотел оскорбить твой род. Но ведь князь Грауд Оддинг тогда ничего еще не знал! Ничего же еще не было!
Учитель прервал надвигающуюся ссору.
-Хватит! Шоарн — думай о том, как формулируешь свои мысли, и не забывай оглядеться на слушателей, прежде чем говорить. Лайни — уймись! Он извинился. Конфликт закончен.
-Но... — начала, было, возражать девочка. И тогда... Никто этого не ждал от учителя, даже он сам.
Он вытащил девочку из-за стола, вывернул ей руку за спину так, что она вскрикнула от боли, и зарычал:
-В этом классе я отвечаю за жизнь учеников! Ясно? А за тебя отвечают твои родители! Так что помни о волчьем законе! И, чтя свой род, не забывай, что и я принадлежу к этому роду!!!
Он отшвырнул Лайни, девочка сумела устоять, но отступила в угол. Она стояла там, белая, как мел. Шоарн неожиданно вышел вперед и загородил собой девочку. Он был бледен, но на его лице читалась решимость стоять до конца. Лайни всхлипывала, уткнувшись ему в спину.
Учитель остыл и обвел взглядом класс. Девятнадцать потрясенных лиц!
-Извини меня, Лайни! Я погорячился, — сказал он, подходя к девочке.
Лайни, высунувшись из-за спины Шоарна, подняла на учителя полные слез глаза и разрыдалась в голос. Шоарн только руками развел.
-Ладно, урок окончен... — вздохнул учитель. — Продолжим на следующем уроке.
И шепнул Шоарну:
-Уведи ее, пожалуйста. Успокой. Я хочу потом поговорить с вами обоими. Рассказать еще кое-что про волчий закон.
Глава 2. Арьерэ
Свадьба Уте
-Здравствуйте, друзья мои! Я должен кое-что объяснить вам по поводу инцидента на прошлом уроке. Жаль, что по традиции ученики не знают имен учителей! Я не хочу нарушать эту традицию, но должен сказать, что двое из вас мое имя знают. Я еще раз прошу у Лайни прощения за рукоприкладство, но надеюсь, что она меня понимает.
Девочка прервала его речь.
-Позволь мне, учитель! — спокойно попросила она и, встав из-за стола, обернулась к классу.
-Прости и ты меня, родич! Прости за боль, что я невольно тебе причинила! Я ведь знала твое имя... А Шоарн узнал его вчера. Извините, ребята, но пока лишь мы с Шоарном поняли логику той войны. Благодаря тебе, учитель. Я надеюсь, что нет меж нами обиды.
-Нет меж нами обиды, Лайни! — мягко сказал учитель. — Садись. Слушайте дальше, друзья мои.
С того дня Арьерэ исчезла из логова. Ее братья по-прежнему жили в нем, взрослели. Грауд начал беспокоиться, что скоро они совсем повзрослеют и уйдут, каждый обзаведется семьей, собственным логовом, и он потеряет с ними связь так же, как теперь — с Арьерэ. А он ведь за эти месяцы успел к ним привыкнуть и даже сродниться как-то.
В первый день осени прибыла арбадская делегация, привезла невесту. Сам ярл приехать не смог, но прислал племянника — нового наследника арбадского престола — и передал с ним письмо. В нем он писал:
"Дорогой Грауд! Уж не ведаю — поздравлять тебя с женитьбой или нет? Как мужчина, я тебе от всей души сочувствую. Как отец — рад, что сбагриваю тебе мое сокровище. Должен предупредить заранее, как родича, что моя Уте еще более упряма, чем я. Если что — обратно не возьму: сам брал — сам с ней и живи!"
Грауд показал письмо невесте. Она посмеялась и заявила, что все правильно, только надо послать папе ответ:
"Дорогой папа! Уж не знаю — поздравлять тебя с моим замужеством или не спешить пока? Боги ведают — как еще все обернется? Если что — только попробуй не взять обратно свою послушную и любящую дочку!!!"
Сказано — послано.
Уте на самом деле была красивой и умной девушкой, веселой и общительной. С ней было очень легко разговаривать. Грауд даже не комплексовал по поводу того, что его будущая жена может оказаться умнее его — он влюбился по уши с первого взгляда.
Молодая принцесса за короткое время очаровала всех. Даже тех, кто ворчал по поводу того, что князю "...отечественные телки не хороши! Ему иностранную корову подавай!..." Даже тех, кто надеялся видеть княгиней свою дочь. Даже тех, кто рассчитывал неплохо заработать на войне с Арбадом.
Наступил день свадьбы. И Грауд закатил грандиозный пир.
Звучали здравицы в честь новобрачных, пели скальды, воспевая красоту и ум невесты, мудрость и силу жениха, желая им долгих лет жизни, исполненных счастья и любви, детей, столь же прекрасных, как Уте, столь же мудрых и сильных, как Грауд. Не пустели серебряные кубки с вином, пустели бочки в винном погребе, сновали слуги, разнося все новые и новые блюда. Жених с невестой сидели во главе стола под открытым окном. В зале царили радость и веселье.
Но в разгар пира ветер принес далекий волчий вой. Даже не вой — плач. И этот плач Грауд узнал сразу: так плакала Рийр над телом мужа, так же плакала и ее дочь, Арьерэ, на могиле матери.
-Арьерэ, где же ты?... — машинально прошептал Грауд.
Молодая княгиня услышала.
-Арьерэ? Мы с ней, кажется, не знакомы.
-Это верно, дорогая... — задумчиво подтвердил князь.
-Почему? Я надеюсь познакомиться и подружиться со всеми твоими друзьями, мой князь.
-Не так просто вас с ней познакомить, дорогая! Я ее давно не видел. Считай, со дня смерти ее матери.
-Что ж так? Если вы — друзья, то надо было поддержать девушку в ее горе!
-Очень ей нужна была моя поддержка! Она просто исчезла. И все... — с горечью сказал Грауд.
-Ты ее любил? — с участием спросила Уте.
-Что? — очнулся Грауд. И сразу все понял.
-Нет, дорогая, что ты? Арьерэ никогда не была моей любовницей! И не могла быть! Если б ты ее знала, ты бы поняла. Если я ее найду, я вас познакомлю. Уверяю тебя, Уте — ты будешь поражена.
Грауд даже не подозревал, насколько точно он предсказал будущее. И насколько ужасным оно окажется — Будущее.
Через пару месяцев выяснилось, что княгиня Уте беременна. Узнав об этом событии, прибыл с визитом ярл Арбада. И в первый же день Уте уединилась с отцом надолго, а когда вышла, ее глаза были красны от слез. Грауд растерялся: их брак оказался счастливым, он любил жену и не понимал сейчас, что же произошло? И, наконец, спросил тестя:
-Скажи, отец и брат мой! В чем моя вина?
-Нет твоей вины, князь!
-Но она плакала! Из-за меня?
Ярл вздохнул.
-Отчасти. Не спрашивай меня, Грауд! Я обещал дочке молчать.
-Но я же должен знать свою ошибку! Чем я ее обидел? Скажи!
Ярл помолчал.
-Я должен попросить у тебя прощения, Грауд! — сказал, наконец, он. — Я кое-что не рассказал тебе тогда, во время твоего визита к нам. Моя дочь обладает уникальным даром — видеть истину. Для этого ей достаточно увидеть человека, услышать его голос или прочесть его письмо. Поверь мне, князь! Нет здесь твоей вины. Только об одном я прошу тебя! Как отец прошу, не как ярл: не обижай ее. Она очень ранима, особенно теперь.
-О чем ты, отец и брат мой? — искренне удивился Грауд. — Я люблю ее и никогда не обижу!
-Молод ты еще, Грауд! — загадочно произнес ярл. — Ты не знаешь, как мучительна бывает любовь.
Прошла ливнем осень. Продралась, как медведь сквозь бурелом, зима. Как ручей, утекла весна.
Грауд ездил в лес. В гости, не на охоту. Иногда встречал он Роара и Реира. Сыновья Рийр выросли, стали взрослыми, обзавелись подругами. А вот их сестру встретить так и не довелось.
В начале лета княгиня родила мальчика.
Сказать, что Грауд был счастлив — ничего не сказать. Он немедленно устроил пир, превзошедший по размаху даже свадебный.
-Княже! Это — плохая примета! Погодил бы ты с пиром, а? Хоть месяц, а? Дите же! Не сглазить бы? А пока просто выпей за здоровье жены и сына! — советовали ему друзья и придворные.
Но Грауд не послушался.
И снова: звучали здравицы в честь новорожденного и его счастливой матери, поздравления князю, вино лилось рекой, слуги сбивались с ног, разнося блюда с самыми изысканными яствами, оконные стекла дрожали от топота танцующих, играла веселая музыка.
Посреди этого веселья Грауд чувствовал себя лишним. Утренняя идея весело отпраздновать рождение первенца ему уже не казалась особенно удачной. Он машинально улыбался в ответ на тосты и поздравления, отвечал на вопросы и казался вполне довольным. Только его друзья, знавшие его с детства, да его камердинер, служивший еще его деду, и помнивший рождение Грауда, обратили внимание на тоску, охватившую князя. Но даже те, кто заметил эту тоску, приписали ее естественному беспокойству, отравляющему жизнь всем молодым отцам: что жизнь кончилась. Пойдут пеленки, кормление младенца по ночам, охи и ахи, чуть дите заплачет, а-то и захворает, не доведи Сиф. И-то! Только представь себе, как тянешься ночью к любимой жене, лежащей рядом, да под твоим же одеялом, а дите тут же начинает рев. И жена тебе так спокойно и говорит: погодь, милый, маленько! Я только ребенка покормлю, да пеленки ему сменю. Поневоле захандришь заранее.
Но Грауд обо всем этом даже не думал. Он чувствовал себя полнейшим идиотом оттого, что жена его — в спальне, после родов отлеживается, а он тут сидит дурак дураком и веселье изображает.
Когда, проломив окно, в зал ворвалась волчица, первым чувством князя было облегчение — ну вот, все это и кончилось. И только мгновение спустя Грауд понял: случилась беда.
Волчица, не теряя времени и не обращая внимания на крики и панику, на факелы, на бегающих людей, опрометью бросилась наверх, к покоям князя и княгини. Тут же опомнилась, было, стража, но Грауд заорал на весь зал:
