Я на трудно повинующихся ногах вышел в коридор. Только сейчас дошло, что силовое поле выхода из камеры было отключено. Комната представляла собой жалкое зрелище. Первое, что бросалось в глаза — труп охранника. Не того, что приносил мне письмо. Другого. Этот, видимо, свалился со второго этажа при встряске и врезался в стену. Мне ещё повезло, оказывается! Зал с камерами заключённых представлял собой продолговатую прямоугольную комнату, по бСльшим сторонам которой на обоих этажах были камеры для зеков. Довольно маленький корабль меня перевозил. Рассчитан всего на двадцать четыре человека, не считая охраны и команды. По три камеры с каждой стороны на одном этаже. Этажей — два. Каждая камера — на двоих. Вроде бы двадцать четыре. Маленький кораблик. Да больше и не требовалось, учитывая, что я занимал свою камеру единолично. Значит, был даже недобор.

Как только я вышел из камеры, прозвучал механический женский голос, искажающийся каким-то нездоровым замедлением, сообщая, что заключённый номер "2235" совершает побег. Классно! Тупая техника. Не были они у меня в магазине, сразу видно.

На полу лежало несколько трупов, не выдержавших посадки. И охранники, и заключённые. Похоже, действительно вынужденное приземление. Вот чем чревато летать через малоизведанные участки космоса.

Все силовые поля были отключены. Возможно, накрылся реактор. Освещение вело себя самым непредсказуемым образом. В некоторых камерах верхние нары оторвались от стены и лежали на полу.

Подойдя к аптечке первой помощи на стене, я промыл раны и перевязал их. Так-то лучше. Что с Тимом? Я осмотрел зал. Где там, он говорил, находится? Его камера пустует, как и ряд других. Значит, Тима и остальных в срочном порядке мобилизовали. Насколько мне известно, это предпринимается, если корабль терпит крушение. Для объединения усилий. Совместный труд — вещь хорошая, да и заключённые особо не бунтуют. Понимают, что вместе больше шансов. К тому же по особому закону их дела потом пересматривают. Меня, скорее всего, посчитали мёртвым. Досадно!

На нарах обнаружился дневник одного из заключённых. Там он писал, что в честь своего дня рождения собирается поднять ещё один бунт. Я вошёл в дверь, располагающуюся в одном из концов тюремного зала, и оказался в другой комнате. Комната казни! В центре свободного пространства были две скамейки, а у противоположной входу стены был прозрачный барьер. Назначение этого барьера, как я уже понял: чтобы кровавые ошмётки не попали на зрителей. За барьером в центре пространства находился расчленяющий стул. А на стуле находился напичканный парализатором человек. Я подошёл к пульту, находящемуся по правую сторону от барьера. В глазах ещё стояли цветные пятна. Поэтому прочитать надпись на пульте я сумел, только приблизившись к экрану в упор. При этом задев один из рычагов. Надпись на экране гласила:

"Заключённый <забыл имя> готов к казни".

Мелькнула голубоватая вспышка — и тело на стуле под действием напряжения в несколько десятков мегавольт разлетелось на клочки. "Счастливчик!" — только и подумал про него я. Наверное, он был под спорным вопросом: рудники или смерть. Его решили транспортировать сюда, а потом адвокат, видать, выторговал меньшую кару, которую я только что нечаянно привёл в исполнение.

Я вернулся в тюремный зал и осмотрелся. Отсюда был ещё один выход. Я пересёк комнату и стал на лифт-платформу, поднявшую меня на второй этаж тюремного блока. Собственно, второй этаж представлял собой лишь небольшую дорожку вдоль периметра зала. Таким образом, зал целиком просматривался с любого этажа. Дорожка слегка прохудилась — поперёк её была широкая трещина. В тот момент, когда я поднялся туда, корабль хорошо тряхнуло. Одна из здоровенных ламп на потолке, которая и так держалась на соплях, оборвалась: подвело одно из креплений. Лампа сорвалась и ударила прямо в пол передо мной. Второе крепление выдержало даже это, и лампа повисла, чуть раскачиваясь. Не выдержала трещина, и кусок дорожки обвалился вниз, размазав чей-то труп. Я перевёл дыхание и помассировал глаза, стараясь вернуть им нормальное состояние. Получилось не очень.

Я увидел труп охранника, а в руке у него был зажат... Мой переводчик! Я вырвал его из окоченевших пальцев. Переводчик от встряски ничуть не пострадал. Скорее всего, он был сделан противоударным. Намного крепче человеческого тела, подумал я, глядя на труп охранника. Да послужит пол тебе пухом. Отсюда было видно, как на одной из оставшихся ламп прямо под потолком висел, перегнувшись пополам, ещё один охранник...

Корабельные мониторы уцелели. Перед глазами плыло, и я не смог прочитать текст с них. А такой трюк, как в комнате казней, я применить не сумел: они висели слишком высоко, чтобы приблизить взор к ним в упор. Тогда я решил применить другой трюк, ещё хитрее. Я поднёс переводчик к экрану монитора, а затем прочитал надпись с экрана переводчика. На одном из мониторов говорилось, что свет выключается по стандартному времени в 35:00. На другом — о недопустимости насилия к сокамерникам. Похоже, насилие — здесь вещь вполне обыденная. И точно: я, обыскав трупы охранников и заключённых, нашёл у двух заключённых их дневники.

Один описывал своё житьё. Насколько я помню, там говорилось, что всего за три дня пребывания на корабле у него уже куча переломов и швов. Это серьёзно. Другой, наоборот, угрожал кого-то расчленить.

Минутку... Три дня? Я пробыл не больше одного... А, кажется, понимаю. Корабль просто шёл мимо, и Терес не был отправной точкой. Быть может, корабль шел с Ксенона, Талана или Битлгёйзе. А может даже с Земли. Земля! Предел мечтаний любого тересца, таланца и вообще любого человека за её пределами. По слухам — рай. Попасть туда можно. Только вот билет туда и месячное проживание стоят в восемь с лишним раз больше моих десятилетних сбережений.

Механический испорченный голос вырвал меня из грёз. Пора выбираться отсюда. Я подошёл к двери, перепрыгнув по дороге недавно образовавшуюся от падения лампы дыру в полу. Дверь из комнаты с заключёнными находилась прямо над дверью в комнату казни. И в данный момент её заклинило, вероятно, от одной из встрясок, непредсказуемо сотрясающих корабль, а может от падения той злосчастной лампы. Великолепно! Я пнул дверь ногой и глубоко вздохнул. Заперт на подыхание в тюремном корабле...

Но тут я заметил рядом с дверью решётку вентиляционной шахты. Это мой шанс! Я сорвал решётку, которая не очень-то хорошо держалась, и нырнул в проход, навстречу льющемуся оттуда зеленоватому свету. На мгновение показалось, что там, вдали, в туманной дымке шахты кто-то стоит. Не знаю, был ли там кто-то — меня хорошо приложило при посадке корабля, башка раскалывалась — но пол в очередной раз заходил ходуном, из-за чего прямо передо мной прорвало трубы с очень горячим паром, в горячести которого я тут же убедился на собственной коже, заработав пару волдырей. Если там, впереди, кто-то и стоял, он обжёгся и удрал прежде, чем я добрался туда. Поворот за поворотом — и я выбрался из вентиляции. Решётки на этом конце шахты не было, поэтому выйти проблем не составило. Я осмотрелся.

Рубка управления. Как обычно, множество экранов, голокарт, пультов. И, разумеется, кресел. Механический голос завёл волынку, что я нахожусь в запретной зоне. Просмотрев последние записи в отчётах главного компьютера, я наткнулся на упоминания, что корабль, изменив курс, попал в действие силового поля какой-то планеты. Какой — не сказано. Двигатели, по приказу капитана, были включены на полную мощность. Похоже, всё-таки падение. Не бунт заключённых. "Силовое поле планеты". Так-так...

Смутно намекается, что до аварии был получен приказ об изменении курса от кого-то из внекорабельного начальства. С целью чего? Наверное, про это говорил охранник, что замечены скаржи на нашем маршруте, и поэтому мы изменили курс...

Одно из кресел за монитором не пустовало. Там сидел окровавленный человек, опустив голову на грудь. Я думал — он давно уже труп, но он вдруг дёрнулся, издал стон, напугав меня до полусмерти, и только тогда испустил дух. Вот недобитый, не мог раньше сдохнуть! Тим меня утянул с собой в тюрягу, а этот чуть не утянул на тот свет! Или чуть не сделал заикой.

С мостика открывался вид на палубу внизу. Там был небольшой холл с парой дверей. Лифт оказался полностью разрушенным, останки его валялись по всему полу на нижней палубе. А тут высоко... Я увидел находящуюся в рубке управления дверь с надписью "Оружейная". Вот туда-то мне сейчас и надо! Я вошёл, надеясь найти хоть какое-нибудь оружие. Скользко! На полу было по щиколотку воды. Оружия не было. Всё расхватали, жлобы! Уцелело только несколько бронежилетов. Это — единственное, что разумно было брать только в одном экземпляре на каждого мордоворота. Я тоже взял один и с трудом, пыхтя, учитывая моё физическое состояние, напялил на себя.

К счастью, лифт, ведущий из оружейной на ту самую нижнюю палубу уцелел. Нижняя палуба оказалась теснее. Здесь было две двери и спуск на палубу пониже. Двери не открывались. Одну заклинило, а другая была открыта, но прямо посреди прохода застрял громадный ящик, мимо которого протиснуться не имелось ни малейшей возможности. Оставался спуск, за которым оказался длинный коридор. Не люблю, когда нет выбора...

Лужи крови... Искрящие оголённые провода, в которые я чуть не попал при очередной встряске корабля... Коридор привёл в корабельный госпиталь. Окровавленные трупы на больничных койках, разбитая медицинская аппаратура... В бортовом журнале главного врача была запись о том, что при приближении к месту назначения драки между заключёнными становились всё более и более ожесточёнными, медикаменты из-за этого подходили к концу. Что ж, это действительно было так. С медикаментами оказалось негусто, но мне хватило. Я немного передохнул после лечения и пошёл дальше.

Преодолев бесконечные коридоры, я вошёл в тесную комнату наподобие шлюза. Дверь за спиной бесшумно задвинулась за мной, но другая, на пару шагов впереди, открыться не пожелала. Чёрт! Света не было, лишь узкая полоска из-под приоткрытой на пару сантиметров двери впереди. Оттуда послышались отчаянные крики, пальба. Я замер. Через несколько секунд крики стихли. Я перевёл дыхание, затем со злобой пнул дверь. И тут она, словно этого и ждав, начала открываться. Я увидел сидящее на людских трупах существо. Заметив меня, оно ринулось прочь, волоча одну из задних лап. Я тоже, хотя запоздало и уже совершенно незачем, кинулся от него и спрятался за ящик. Существо было ранено и, скорее всего, решило, что ещё с одним человеком ему не справиться. Оно не увидело, что у меня нет оружия.

Я узнал это существо. Огромного роста, мускулистого гуманоидного телосложения, длинный хвост, грива толстых волос на голове, стоящих торчком, огромные когти и зубы, кожа, а может чешуя, зелёного цвета. Длинные клыки, выступающие вперёд челюсти. Существо было скаржем. На сей раз это было уже совсем не ругательством, а констатацией факта. Мы, то есть люди, воевали с ними уже несколько десятков лет, но никогда дело не доходило до рукопашной. Всегда стычки происходили в космосе. Скаржи не спешили нападать на нас, были не дураки. А мы никогда не обнаруживали ни одной их базы. Откуда я знаю их внешность? Да очень просто. При попытках переговоров видеопередача транслировала именно эти хари. На заднем плане сновали другие. Отсюда наши умы воссоздали их облик в полный рост. Они были у нас в рекламах, где бравые супермены убивали компьютерно нарисованных скаржей, были в тех же компьютерных играх, продавались детские куклы... Люди до сих пор не знали, на что способны скаржи в ближнем бою. Я выглянул из-за ящика. Теперь знают. Точнее будут знать, если я выберусь отсюда живым. Разодранные в клочья тела. И всё это сделал один скарж?

Возле одного из трупов лежал лучевой пистолет, который немедленно переместился ко мне в руку. Пистолет был стандартным гражданским вооружением. Это самое слабое из всех имеющихся на данный день огнестрельных приспособлений, а также единственное из всех известных, чья маломощность позволяла восстанавливать запас энергии без топлива. Это было очень удобным как для граждан, так и для правительства. Слабое, маломощное, может здорово наказать бандита и не требует никаких расходов на патроны, разве что раз в месяц подзаряжать от розетки.

Заткнув его за пояс, я бросил взгляд на кучу тел. И тут увидел знакомое лицо. Тим! Он лежал среди трупов и был, как и остальные, мёртв.

— Тим!!!

Я подбежал к нему и зачем-то принялся трясти его, словно надеясь втряхнуть в него жизнь. Не нужно было даже щупать пульс: достаточно видеть располосованную когтями грудь. Рассудок слегка помутился, яростно вскричав, я вскочил и погнался за скаржем, но догнать того, конечно же, не сумел. Мимо пронеслось разбитое оборудование, подле которого по обеим сторонам коридора лежали отдельно две половинки человеческого тела. Нижняя, и непрерывный кровавый след до верхней.

Поскользнувшись в луже крови, я чуть не упал и немного пришёл в себя. Опёршись о стену, постоял, пытаясь успокоиться. Трудно представить себе моральное состояние, самому этого не испытав, когда твоего лучшего друга, более того — друга детства, разорвали буквально у тебя на глазах.

Я не вернулся. Мне нельзя было это снова видеть. Надо выбираться отсюда. Я побежал дальше и, спустя мгновение, пройдя через снесённую напрочь дверь (скарж с ней не стал особо церемониться), оказался в большом зале. В одной стене была ниша за стеклом, где лежала аптечка первой помощи. Рядом было написано: "В случае необходимости разбить стекло". Необходимость имеется. Я ударил по стеклу рукояткой лучевика и забрал аптечку с собой. В противоположной стороне была стена, где крутилось два гигантских, диаметром в три человеческих роста, вентилятора. Вернее, один крутился, а второй был выбит. Сделал это, вероятно, тот же, кто и выбил дверь. Ничего себе у скаржей силища! Впредь я твёрдо решил не подставлять лицо под их лапы. Хотя нет, не мог он одолеть этот вентилятор, это я уже преувеличиваю. Скорее всего, вентилятор пострадал при падении.

Я преодолел недлинную шахту вентилятора, оказавшись в небольшом грузовом отсеке (действительно: зачем большой грузовой отсек тюремному, к тому же маленькому, кораблю) возле транспортёрной платформы, возившей грузы между этажами. Платформа доставила меня наверх, я ступил с неё на задний отсек, где находилась комната управления двигателями. Труп главного механика. И запись в отчёте: "Я по приказу капитана включил двигатели на полную мощность, чтобы вырваться из гравитационного поля планеты. Не помогло..."

Забрызганный кровью аварийный люк... Это то, что надо! Но постойте. Он закрыт. Куда делся скарж?

Я решил задать все эти вопросы себе попозже, а сейчас разбил стекло, за которым покоился рычаг вскрытия аварийного люка. Рычаг был мною переведён в противоположное положение, люк медленно отворился. И мне в лицо неожиданно дохнуло свежим воздухом...

* * *

Вся шахта аварийного люка была в крови. На полу, на стенах — бурые пятна. Даже лежала одна рука без наличия всего остального тела. Судя по всему, здесь, в шахте, кто-то очень сильно пострадал. Только вот один вопрос мне покоя не даёт: если я был первым, кто вышел через эту шахту (а я был первым, потому что люк не откроешь, не разбив стекло), то как выбрались остальные? И куда делся скарж?.. Ну, оторванная рука в шахте меня особо не смущала: кого-то могли загнать сюда снаружи и затем умертвить. Остальные же, похоже, выбрались через основной выход. Любая из нескольких дверей, куда я не сумел недавно войти, могла вести к этому выходу. Но, только с тех пор, как я проснулся, корабль хорошенько тряхнуло минимум три раза. Каждый из этих разов мог стать причиной того, что в эти двери мне дорога оказалась заказана. Не говоря уж о тех встрясках, что случились во время моего беспамятства. Люди выбрались наружу. Те, кто только что умер, включая Тима, либо не успели выбраться вслед за первыми, либо вернулись на корабль, а потом выход оказался перекрыт. Так что они, вероятнее всего, пробивались к этому аварийному выходу... Куда же всё-таки делся скарж?