Торт

— Алан, ты чего такой кислый? Мегги не понравился твой торт?

— Нет, — прошептал Хамфриз. — Я его не донес.

— Ну, не расстаивайся...

— Я уронил его на Спирса.

Наступила долгая осмысливающая пауза. Нокс сосредоточенно давился хохотом, повалившись на кресло Эрика.

— Господи, — выдохнул Эрик.

— Я думал, он меня убьет, — тупо сказал стажер. — За шкирку и об стену.

— Как тебе это удалось? — спросил Рональд, с трудом подавляя смех. Алана передернуло.

— Я шел в канцелярию. А тут вдруг твой наставник как завизжит! Я споткнулся, а Спирс как раз выходил из-за поворота и...

Рональд сполз по спинке кресла, задыхаясь от хохота.

— Прекрати ржать, бесчувственная скотина! — вспыхнула Иветти.

— Я чуть не умер, — прошептал Алан. — Ты бы видел, как он на меня смотрел, весь в торте, и глаза — злющие, как у анаконды!

Вот это было зря. Рональд тут же все представил, икнул и практически скатился на пол в неприличном гоготе. Хамфриз закрыл глаза и обессилено уронил голову на плечо Эрика.

— Иветти, дай мне наконец виски и убери с глаза долой этого веселого идиота! — рявкнул Слингби. Мисс Морган ткнула Рональда носком туфельки и выудила из ящика бутылку. Эрик ухитрился налить несколько капель алкоголя в стакан, не выпуская из объятий стажера, и поднес к его губам. Зубы юноши так стучали о край емкости, что Эрик испугался за целостность стакана. Алан выпил, ойнул и потребовал:

— Еще!

— А тебе не многовато будет? — усомнился его партнер, сравнивая градусность на бутылке с хрупким теловычитанием стажера.

— Налей еще или я сейчас умру.

После того, как Эрик влил в Хамфриза в целом стакан виски, юного шинигами наконец перестало трясти; правда, потрясение от беседы с начальником было так сильно, что Алан так и не опьянел. Хотя и мечтал об этом.

— Грелля надо разорвать его на кусочки. Иногда мне кажется, это лучшее, что с ним можно сделать, — с тоской изрек Алан. — После того, как... когда Спирс закончил... словом, он назначил мне два ночных дежурства, штраф и... лучше бы он меня убил!

— Что? — в ужасе уточнил Эрик.

— И вместо выходных работа в картотеке архива. Править описи личных дел. Боже, ну у меня же рука, а не титановый протез! Это несправедливо!

"Еще как", — подумал Эрик, который рассчитывал провести ночь в приятном обществе света своих очей.

— Я же не нарушал дисциплину, не напортачил с душами, не испортил рапорт...

— Ну, согласись, — вмешался Ронни, утирая ладонью слезы, — швырять в начальника тортами — это тоже не образец исполнительности.

— Если бы не этот твой Грелль...

— Протестую, он не мой!

— Он подошел к Спирсу и сказал, цитирую: "О, Уилли, какой ты сладенький", конец цитаты. И попытался лизнуть его в щеку, — Алан мрачно фыркнул. — Там пол-отдела в коридоре столпилось. Если бы не эта ошибка природы!..

— Ну да, Грелль — он такой...

— Он не такой. Он слабоумный. Его надо изолировать от общества.

Именно в этот миг предмет обсуждения и появился на сцене. Сатклифф впорхнул в комнату, облизывая пальцы и с опасной легкостью помахивая бензопилой.

— Ронни, какого черта ты тут бездельничаешь?

— Ну знаешь, шеф!.. — выдохнул Нокс, сраженный на месте такой наглостью.

— Я собрал целую кучу душ, так что теперь надо все их оформить, занести в ведомость, поставить печати и все такое. Словом, у тебя масса дел. Займись, пока я буду занят. Привет, Эрик. Пока, Аланчик, торт был изумительно вкусный, — и с этим Сатклифф испарился.

— Алан, — после секундного молчания осведомился Рональд, — у тебя есть стрихнин?

— Нет, — с сожалением отвечал Хамфриз.

— Жаль, — сквозь зубы кинул Нокс.

И тут из коридора донесся дикий крик, свидетельствующий о том, что Грелль все-таки встретил непосредственное начальство...

И все-таки на этом мучения Спирса не закончились. Тревога за красноволосого диспетчера не оставляла Уильяма (хотя сотрудники и были убеждены, что шефу чуждо все человеческое). Однако проблема заключалась в том, что Спирс попросту не помнил, что сотворил с Сатклиффом, и только надеялся, что обошлось без летального исхода. С другой же стороны, ходить по Департаменту и выспрашивать у шинигами, не видели ли они Грелля, было бы ударом по репутации, и так подпорченной белым кондитерским изделием. Поразмыслив над чашкой чая, Уильям пришел к выводу, что, возможно, стажер Эрика Слингби сможет пролить свет на участь Сатклиффа, и кисло подумал, что как раз Хамфриза ему не хотелось видеть ни с этой жизни, ни в последующей.

Однако поговорить с Аланом Спирсу не удалось. Когда шеф дошел до кабинета Слингби, то стажер как раз рискнул высунуться в коридор. Увидев приближающегося Уильяма, Алан побелел до цвета своей же рубашки, пискнул "Мама!" и исчез, словно призрак. Щелкнул замок на двери. Уильям подергал ручку, постучал, потребовал "Хамфриз, откройте сейчас же!", но ответа не дождался. Алан в это время в полуобморочном состоянии дрожал на диване и тихо молился о том, чтобы смерть была быстрой и, по возможности, легкой.

Спирс разочарованно отвернулся от двери и, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, как чужой взгляд может проходить сквозь череп раскаленной спицей.

— Что ты тут делаешь? — тоном невовремя разбуженного тигра-людоеда осведомился Эрик.

— Я ищу Сатклиффа, — неохотно признался шеф.

— И с какого же хрена ты ищешь его здесь? — поинтересовался шинигами, окончательно утратив стыд, совесть и понятие о приличиях. — Пойди спроси у Нокса, куда ты дел этого урода. Заодно скажешь ему, что я собираюсь свернуть этой красноволосой твари шею, когда она снова объявиться.

— Слингби, я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне, — холодно изрек Спирс.

— А я бы, Уилл, с тобой вообще не разговаривал, а сразу бы врезал. Алан, открой, это я!

— А ты там один? — жалобно спросили из-за двери.

Спирс набрал воздуху в грудь и встретился взглядом с Эриком. Борьба двух сильных личностей длилась около минуты; затем Уильям, чувствуя себя примерно так же, как после встречи с тортом, повернулся на каблуках и направился к кабинету Нокса.

Нокс работал, что было странно. В кабинете было тихо, что еще странней. Дурные предчувствия взялись за Уильяма с утроенной силой.

— Нокс, где ваш наставник?

— Понятия не имею, сэр, — отозвался Рональд. — Я думал, вы знаете.

Спирс поправил очки. Нокс с любопытством смотрел на шефа. Он никогда не боялся Уильяма, а грозный голос и холодный взор приводили стажера практически в детский восторг. Он готов был опрокидывать на Спирса торты каждый день, лишь бы наблюдать такой цирк, как три часа назад. Так истерически не ржал даже Гробовщик, и хотя от смеха у Рона ныли ребра и легкие, он бы не отказался повторить.

"И вообще такие встряски полезны для нервной системы", — думал стажер, глядя, как гроза отдела несколько нетвердой рукой наливает себе чай. Бодрит, веселит, позволяет увидеть жизнь в новом свете...

— Сэр, хотите, я позвоню, поспрашиваю?

Спирс в это время отсутствующим взглядом смотрел на пилочки для ногтей и прочие маникюрные принадлежности, аккуратно расставленные в подставке для ручек, карандашей и перьев. Что характерно, ни одной письменной принадлжености на столе Сатклиффа не было.

— Позвоните, — разрешил Уильям и опасливо опустился на краешек греллевского кресла. Нокс схватил телефонную трубку.

С некоторым удивлением Спирс понял, что стажер звонит исключительно женщинам, а разговоры, которые они вели, вообще вызывали бы у шефа мигрень. Однако, спустя сорок минут, Рональд торжествующе изрек:

— Грелль на цокольном этаже, в запасниках архива и библиотеки.

— Что он там делает?

— Не знаю, — безмятежно отозвался Нокс, — но надеюсь, что страдает.

Запасники архива и библиотеки были чем-то вроде девятого круга ада для нерадивых сотрудников. Туда ссылали на каторжные работы тех, кто провинился в чем-то совершенно невообразимом. Спирс сошел во ад с помощью старого, громыхающего всеми запчастями лифта и сразу заметил, что архивные дамы косятся на него с каким-то странным выражением лица, примерно так же, как христианские святые — на Люцифера. Деликатно кашлянув, Уильям осведомился, здесь ли Сатклифф.

— Вы имеет в виду этого несчастного, которого вы... привели сюда три часа назад? — сухо осведомилась заведующая запасниками. — Ну, если хотите знать, он уже успокоился, хотя вряд ли ему по силам еще одно свидание с вами.

Уильям поднял бровь.

— Простите?

— Если вы жалуетесь на свою память, мистер Спирс, — дыша арктическим холодом, отвечала мисс Анна, — то я могу вам напомнить.

"А надо мне это?" — подумалось Спирсу.

— Надеюсь, вы были пьяны, когда приволокли его сюда за волосы и заявили, что он своими руками перемоет все полы, стены и потолки в этом... простите, я отказываюсь повторять, как вы определили и нас, и наше место работы. Я даже умолчу о том, что юноша выглядел так, как будто вы пересчитали им все ступеньки от крыши до подвала, и о том, как выглядели вы сами. Вы закончили вашу пылкую речь тем, что швырнули его в подвальный люк, где хранятся самые старые личные дела, развернулись и ушли. Нам пришлось отпаивать бедняжку валерьянкой и коньяком. Я уже вторую тысячу лет здесь работаю, но такого не видела никогда!

Уильям, слабо дыша, прислонился к стене. Он ничего такого не помнил. Зато теперь он в полной мере познал, что такое амок. Господи, а ведь всего-то два килограмма теста и крема... А что же он тогда сказал Хамфризу?

— Я могу его увидеть?

— Нет, — отрезала мисс Анна.

— Вы хотя бы представляете, что он устроил у нас наверху?

— Если вы не в состоянии поддерживать дисциплину в своем же отделе — то это ваши проблемы. Будьте добры сюда их не приносить.

— Я прошу вас. Я... мне нужно с ним поговорить. Только поговорить, мисс Анна.

Заведующая окинула Спирса долгим оценивающим взглядом — видимо, искала признаки буйного помешательства.

— Хорошо, — она поджала губы. — Я не любитель подслушивания, но дверь в комнату оставлю открытой. И я вмешаюсь, если...

— Хорошо, хорошо, — покорно пробормотал Уильям.

Грелль сидел на тюках с какими-то пожелтевшими документами, смотрел в одну точку и изредка шмыгал носом. Выглядел он действительно так, словно повстречал на своем пути стадо бизонов. Спирс деликатно кашлянул. Вздрогнув, Грелль поднял на него глаза.

— Боже, Уилли, — прошептал жнец, — если ты встал не с той ноги — то так и скажи, но убивать-то зачем?! Я думал, ты меня по лестнице просто размажешь, как масло по бутерброду.

— А зачем вы, диспечтер Сатклифф, устроили этот зоопарк в отделе?

— Тебе рассказать? — встрепенулась жертва обстоятельств. Уильям присел на соседний тюк.

— Ну расскажите...

Ночные смены длились по шесть часов каждая — с восьми вечера до двух часов ночи и — "собачья смена" — с двух часов ночи до восьми утра. Алан перешел границу отчаяния где-то около половины третьего. После насыщенного событиями трудового дня дежурство в две ночных смены подряд было скорее изошренной пыткой, чем дисциплинарным взысканием. Когда холодная вода уже не помогала, а кофе вызывал тошноту, стажер пошел на крайние меры и выпросил в лазарете нашатырный спирт. Сейчас Хамфриз сидел на диване в комнате отдыха и пытался держать голову прямо. Напротив него Иветти сосоредотченно подравнивала ногти пилочкой. Ее присутствие в интерьере стажер заметил не сразу, а заметив — не сразу осознал, что не один в комнате. Потом, с минутным опозданием, пришло и удивление.

— Иветти, что ты тут делаешь?

— А, Спирс с цепи сорвался.

— Опять? — содрогнулся Алан.

Мисс Морган подула на ногти и полюбовалась безупречно овальной формой.

— Ему Грелль что-то ляпнул. Вот и...

Алана кивнул, выключился из реальности минут на пять и очнулся только от внезапно прорвавшейся сквозь сонную одурь мысли:

— Грелль? Так он что, нашелся?

— Нашелся, нашелся... такое потеряется, держи карман шире...

— И где же он был? — кровожадно поинтересовался Хамфриз, стискивая древко косы.

— Деталей не знаю. Но вроде бы Спирс спустил его по лестнице в запасники архива.

Алан мечтательно прикрыл воспаленные глаза, представляя всю сцену в деталях. Видение быстро перешло в прекрасный, глубокий сон...

— Эй ты, что?!

Хамфриз дернулся, с усилием отверз очи и понял, что все еще на работе. Это было одно из самых сильных разочарований в его жизни.

— Иветти, — медленно сказал стажер, — говори со мной, ладно? А то я засну.

— Бедненький. Кофе хочешь?

— Нет, — с отвращением ответил Хамфриз: кофе плескался в нем уже на уровне зрачков, и Алан подозревал, что скоро оно заменит все жидкости в организме. Он уже ничего не хотел. Единственное, что он чувствовал, помимо желания уснуть, — это то, как нелюбовь к сладкому постепенно перерастает в маниакальную ненависть. Будь проклят этот чертов торт! Зачем он только согласился его взять?! Зачем он вообще вышел с ним в коридор? Надо пожертвовать мусорным ведром и уничтожить гадость на месте!

Иветти в задумчивости смотрела на клюющего носом Алана и покусывала губку.

— Ладно, — наконец решилась она, — хочешь, скажу кое-что?

— Скажи...

— Ну, про Грелля.

— Не надо!

— Почему это? — даже обиделась Иветти, которую просто распирало от ценных сведений.

— Потому что, — сквозь зубы кинул стажер, — когда я его встречу, я укорочу его на голову. Из-за этого... этого... — тут словарный запас подвел юношу, ибо он не знал, достаточно емких выражений, чтобы описать свои чувства. — Да со мной никогда в жизни так не обращались!

— Ну, это же Спирс...

— И что? Если бы эта красноволосая тварь не полезла слизывать с него крем...

— Да ну, брось. Все равно он орал бы так же. На него не каждый день торты опрокидывают.

— Он не орал, — вздрогнул Алан. — Боже, ни одного грязного ругательства, а чувство такое, будто по мне кавалерийский эскадрон проехал туда и обратно раз шесть.

— Умеют же некоторые, — с легкой завистью отметила девушка. — Так тебе рассказывать или нет?

— Что рассказывать?

— Почему Грелль театр одного актера устроил?

— Ну и почему?

— Это мы с Анжелой его подговорили.

К счастью, Алан сидел. Иначе бы он упал и, вероятно, забился бы в истерическом припадке.

— ЗАЧЕМ?!!

Иветти невольно отодвинулась.

— Господи, ты чего так орешь?

— Хочу и ору! Да я... да меня из-за вас Спирс чуть живъем не съел!

— Понятия не имею, как Эрик с тобой общается, — заключила девушка. — Ты чего такой нервный? Хочешь, отвар мелиссы заварю?

— А того, — прошипел Алан, — что я уже больше суток не сплю. Ну, и какого черта вы это сделали?

— Из-за Ронни.

Хамфриз прижал ко лбу дрожащую руку. Он был не в силах постичь логику рассказа. И в глубине души был уверен, что это и к лучшему. Зато сон бежал от него со скоростью вспугнутого зайца.

— При чем тут Ронни?

— Ну, видишь ли, нам показалось, что он стал немного слишком о себе мнить в последнее время. Поэтому ему будет полезно, заходя к себе в кабинет, нервно озираться и подпрыгивать. Я... мы уговорили Грелля его напугать. Ну, чтоб неповадно было.