Торт

Торт

Алан гипнотизировал задумчивым взглядом большой (килограмма два) белоснежный торт. Крем, марципан, розочки, кокосовая стружка — сегодня утром стажер опрометчиво зашел в общий канцелярский отдел. Собственно, так он выяснил, что, во-первых, у Ирэн, начальницы оного отдела, был день рождения, во-вторых, съесть и выпить все принесенное пять хрупких дам не смогли. А в-третьих... Хамфриз тяжело вздохнул. Он уже устал объяснять женской половине Департамента, что его не мучают голодные обмороки. Не говоря уже о том, что при виде юного стажера женщины все, как одна, впадали в состояние острой материнской заботливости. Почему при этом они так рвались его кормить — Алан не знал. Сладкое он не любил с детства, и куда девать чудо кулинарной мысли — не представлял. Ясно одно — в мусорное ведро оно не поместится.

— Алан!

Шинигами отвел взгляд от торта и с некоторым удивлением обнаружил в кабинете Рональда. Нокс был слегка взъерошен и даже как будто напуган.

— Алан, — немного задыхаясь, спросил он, — можно я у тебя посижу?

— Можно. Что-то случилось?

Ронни упал на диван и нервно рассмеялся.

— У Грелля опять приступ сумасшествия. Пытался отдаться мне на рабочем столе. Я еле вырвался. Господи, дал же Спирс долбанутое начальство! — Рональд сжал руками голову и глухо застонал. Алан дернулся:

— Прекрати выть!

— Я бы на тебя посмотрел, если бы твой наставник... А впрочем — кому я это говорю...

Хамфриз сердито засопел.

— Господи, — продолжал Рон, — что ты вообще понимаешь! Ты хоть представляешь себе, что это такое — сутками находиться в замкнутом пространстве наедине с Греллем?!

— Раньше тебе это нравилось.

— Раньше он не пытался оседлать меня прямо на столе, — Алан поперхнулся. — Неужели Спирс наконец отшил его так, что он решил поискать кого попроще? Мне конец, — уныло закончил Рональд. — Кстати, что это у тебя?

— Торт, — неприязненно ответил Алан. — Всучили в канцелярии вместе с приказами по отделу. Прямо хоть не заходи! Почему они все пытаются меня накормить?

— Из жалости, — снисходительно пояснил Рон, закидывая руки за голову. — Вот мне они все хотят дать.

— Тоже из жалости? — уточнил Алан. Нокс задохнулся от возмущения.

— Ну... ну ты...

Хамфриз ядовито улыбнулся. Он еще не забыл, кто распустил по отделу сплетню про него, Эрика и кресло.

— Интересно, Рон, что ты будешь делать, когда в Департаменте кончатся девушки? Примешься за демонов?

Рональд не успел возмутиться — в кабинет без стука влетела Иветти.

— Алан, можно я тут пережду? В коридоре Грелль опять выступление в паре устроил.

— В паре с кем? — удивился Хамфриз: вроде бы самоубийц в отделе пока не водилось...

— Как — с кем? Я и моя шизофрения, — фыркнула Иветти. — Тебе что, мало? Ой, тортик!

— Угощайся, — обрадовался Алан, придвигая к девушке блюдо. Вряд ли она съест все два килограмма, но надежда умирает последней...

— Нет, — с сожалением сказала стажерка. — Не могу. Я на диете.

— Да что же мне с ним делать?! Эта чертова штука занимает полкомнаты! Не дай Бог, войдет Спирс... — простонал Алан.

— Выброси в окно, — опрометчиво подал голос Рональд. Иветти повернулась на каблуках, глаза ее нехорошо сузились.

— И ты здесь, — прошипела она.

— И я, — холодно ответил Нокс. — Зашел к другу. Имею право.

— Гад, — изрекла мисс Морган, обводя стажера вдумчивым взором. — Мерзкий ползучий гад. Меня тошнит от одного твоего вида.

Алан укрылся за тортом и для надежности отгородился раскрытой папкой с отчетом. Рональд поднялся; за очками полыхнуло пламя.

— Странно, а ведь на столе Сатклиффа не тошнило, — прошипел он каким-то очень греллевским тоном. — Или крики "Да, Ронни, еще!" были симптомом тошноты?

Волевым усилием Алан подавил желание нырнуть в тумбочку. Эрик, может, и смог бы призвать парочку к порядку, но его стажер — нет. Хамфриз побаивался Иветти — она была гораздо крупнее его; как говорится, девушка с формами. К тому же инстинкт самосохранения подсказывал юноше, что вклиниваться между выясняющей отношения парой — это примерно то же, что отнимать кость у голодного тигра-людоеда.

"Ну их, — подумал Хамфриз, вздрагивая от ярких эпитетов, — может, они покричат, остынут потихоньку и разойдутся..."

И выйти-то нельзя, в коридоре Грелль в состоянии буйного помешательства — звуки даже через дверь доносились. Увы, Алан слишком поздно понял, что они приближаются...

Собственно, Сатклифф вломился в кабинет как раз в тот миг, когда Рональд предположил, что мисс Бюст вся отдела могла бы позаимствовать мозги у бильярдного шара, а Иветти холодно заметила, что с кроликом-производителем ей и то было бы приятней. Хамфриз на миг обрадовался, ибо уже опасался кровопролития. Зря, как выяснилось.

— Ронни! — крик в ультразвуковой тональности легко перекрыл рык Нокса. — Как ты мог так со мной поступить!

Эта картина врезалась в память Алана навсегда: кроваво-красный Грелль, белеющая Иветти, медленно багровеющий Рональд...

— Ну ты и извращенец! — выдала девушка, попятившись от Нокса.

— Ну все, — глухо выдохнул Рон, — я тебя убью.

Алан понял, что пора вмешаться. Хамфриз уложился коротко и емко, в десять слов:

— Грелль, хочешь, я скажу Эрику, что ты ко мне приставал?

Эффект был поразительный: Сатклифф подпрыгнул, взвизгнул, с ужасом вытаращился на стажера и вылетел из кабинета, как пробка из бутылки шампанского. Хамфриз провел рукой по лбу. Слингби был единственным, кто мог внушить красному жнецу страх Божий. Эрик как-то раз пережал Греллю голосовые связки за то, что тот слишком настойчиво изводил Алана вопросами про его интимную жизнь. В течение месяца отдел наслаждался тишиной и покоем, потому что Грелль сперва молчал, а потом разговаривал осторожно и шепотом. Спирс даже повеселел, ибо лишенный голоса Сатклифф изрядно терял в своей разрушительной мощи.

Рональд пнул диван и выдал такой монолог, что Алан залился краской. Подобных выражений он даже от Эрика не слышал.

— Что, Ронни, тебе с ним так не понравилось? — медово осведомилась Иветти.

— А ты вообще заткнись, — прошипел Нокс. — Урод недоношенный! Я всегда знал, что он на голову скорбный, но не думал, что настолько сильно!

— Бедняжечка, — промурлыкала мисс Морган. — Как ты думаешь, мне поделиться новостью во время обеда или это отобьет у народа аппетит?

Алан кашлянул: он почувствовал, что девушка перегибает палку и подходит к грани, за которой в любом мужчине просыпается зверь.

— Иветти, клянусь, еще одно слово — и я тебе врежу, — тихо сказал Рональд.

Женская психология так и осталась для Алана загадкой. Почему после этих слов Иветти не взорвалась, как Везувий, а, изменившись в лице, нежно взяла Нокса за руку и проворковала: "Ой, Господи, Ронни, ты что, правда так расстроился?" — для Хамфриза было неизведанной тайной.

— Нет, — прошипел Рональд. — Я прикидываюсь!

— Ох, Ронни, извини пожалуйста...

— Эй вы! — возмутился Алан, когда парочка, нимало не стесняясь, слилась в упоеннном поцелуе.

— А? Алан? — отвлекся Рональд. — Ну, сходи погуляй куда-нибудь.

— Нокс, ты совсем офонарел? Это мой кабинет!

— Аланчик, ну мы же ненадолго! — воскликнула Иветти. — Сходи отнеси торт Мегги из пятьсот шестнадцатого: ее Спирс с утра чем-то расстроил, она уже полчаса плачет.

Алан прикусил губу, но тут его взгляд упал на часы, и стажер злорадно улыбнулся. Эрик должен был вернуться минут через пять, а раз так — то почему бы и нет? Пожав плечами, Хамфриз подхватил блюдо и вышел. Он особенно надеялся, что наставник вернется не в настроении.

В коридоре было полно народу, и Алану приходилось лавировать, как акробату. Сатклифф разошелся не на шутку, и шинигами сбежались посмотреть на бесплатный цирк.

"И что это за вожжа ему под хвост попала?" — удивлялся юноша. В этот миг Грелль испустил такой звук, что Хамфризу показалось будто в позвоночник вкручивают сверло. Стажер споткнулся, и торт белым водопадом обрушился на шинигами, который мирно выходил из-за поворота. Настала тишина. Даже Сатклифф заткнулся. Алан с трепетом поднял взор. На юношу сверкнули изумрудные очи начальника; все остальное было покрыто тортом.

Спирс сидел у себя в кабинете и пил чай с мелиссой и мятой, медленно приходя в себя. Такого с ним давно не случалось.

Представьте себе, что вы вернулись с совещания, где начальство вручило вам новую отчетную форму для подсчета душ, идиотскую чуть более, чем полностью. И вот, вы сидите в своем кабинете и пытаетесь вникнуть в написанную клиническим кретином инструкцию, как вдруг один из ваших диспетчеров, слабоумный и буйнопомешаный в одном флаконе, начинает издавать такие вопли, что стекла звенят. Вы встаете и идете утихомиривать тупую тварь, и, в тот миг, когда коридор переполнен заинтригованными сотрудниками, на вас обрушивается торт. Секунду назад вы были в костюме, секунду спустя — в торте.

Спирс выдохнул. Нервы все еще мелко вибрировали. Он знал, конечно, что сотрудники не питают к нему пылкой любви, но еще ни один не доходил до того, чтобы публично швыряться тортами. И кто! Один из самых дисицплинированных стажеров в отделе! Да за что?! Уильям не помнил, что именно он сделал с Хамфризом, память милостиво отказалась от столь шокирующих воспоминаний; помнил лишь, что юношу увели под руки двое девиц, потому что сам он мог только стоять, причем держась за стенку. Спирса и самого потряхивало. Несколько позже, возвращаясь к себе, он повстречал Грелля и как будто намотал на руку длинные красные волосы и поволок верещащее недоразумение... куда-то. Куда, зачем и какова была дальнейшая судьба Сатклиффа — Спирс тоже не помнил. Потом он отправился домой, сдал костюм в чистку, помылся и переоделся. Впрочем, Уильяму иногда до сих пор казалось, что от него несет отвратительным сладким запахом сливочного крема. Спирс украдкой понюхал рукав. Нет, померещилось...

Однако испытания этого дня еще не кончились. Уильям только поднес к губам чашку, как в кабинет вломился не кто иной, как Эрик Слингби.

— Ты! — начал беседу шинигами и прихлопнул ладонями стол, угрожающе наклонившись вперед, сверля шефа таким взглядом, каким не стоит уничтожать начальство.

— Диспет...

— Заткнись и слушай, Уилл, — прорычал Эрик. — Если я еще раз увижу Алана в таком состоянии, я оторву твой поганый ядовитый язык и затолкаю его тебе в глотку. Усек или по слогам повторить?!

Спирс выпрямился в кресле, вздрогнув от гнева.

— Диспетчер Слингби!..

— Запомни, а лучше — запиши. И повесь на видное место. Еще раз... — тут у Эрика перехватило дыхание, и он просто молча грохнул по столу кулаком, так что чернильница опрокинулась. — И я тебя убью, — с чем шинигами и выскочил вон.

Спирс откинулся в кресле. Он чувствовал какое-то смутное беспокойство. Нет, он, конечно, не обязан заботиться о душевном здоровье полоумных стажеров, скачущих по коридору с тортами наперевес, но... Уильям потер лоб. Что же он все-таки сделал? Судя по словам Слингби, до рукоприкладства дело не дошло, иначе бы... Иначе бы — Спирс трезво смотрел на вещи — Эрик одними словами бы не ограничился. Но...

И где же, черт возьми, Сатклифф?!

Несколько ранее

Чувство времени Алана не подвело — Эрик появился в кабинете спустя минуту или две после того, как его стажер ушел навстречу своей судьбе. Пару секунд Слингби изучал страстно целующуюся парочку, а затем рявкнул:

— Ну и какого черта?!!

Иветти и Рональд отскочили друг от друга так, словно Эрик дернул их за шиворот в разные стороны.

— Э... Эрик, мы тут, видишь ли... — начал Нокс. Слингби смерил парочку долгим тяжелым взглядом, распахнул дверь и коротко приказал:

— Брысь.

Иветти испуганно ойкнула и выбежала вон. Эрик ее пугал.

— А тебе особое приглашение нужно? — буркнул Слингби, ставя косу в угол, и опустился в кресло. Рональд неуверенно замялся. Он знал, что сострадательность Эрику чужда.

— А можно мне тут посидеть?

— Нельзя.

— Почему? Там Грелль!

— Ну и что? Пшел вон. Тебя тут только не хватает, — Слингби бросил на стол книгу и кипу квитанций. — Иди займись чем-нибудь полезным для разнооборазия. Где Алан, кстати?

— Ушел. Понес торт Мегги из пятьсот шестнадцатого.

Эрик хмыкнул. Он тоже не знал, как бороться с наплывом сладостей. Лично он предпочел бы бутерброд с колбасой, но Алану давали почти всегда одни сласти. Стажер молча страдал.

— Ой, идите скорее смотреть! — крикнула Анжела, распахивая дверь кабинета. В комнату ворвались дикие звуки.

— Что такое?

— Там Спирс из кабинета вышел! — счастливо доложила девушка. — Пойдемте смотреть! — и убежала.

— Мазохистка, — с уважением сказал Рональд.

— Что это с твоим придурком с утра?

— Он не мой придурок, — скрипнул зубами Нокс. — Я не знаю. Может, он упал с крыши Департамента. Но сегодня... даже для него это — нечто. Слушай, ну можно мне здесь пересидеть хотя бы? Сейчас Спирс даст ему по морде и... Ой?

В коридоре внезапно пала тишина, при чем — мертвая. Рональд, поскольку любопыство раньше его родилось, уже дернулся было к двери, но тут раздался голос Спирса, и стажер примерз к полу. Слов он не различал, но судя по интонациям — для кого-то настал персональный конец света.

Светопреставление кончилось минут через пять, и Рональд с сожалением отлип от замочной скважины. К сожаленью, он не разобрал и четверти из сказанного и разочарованно плюхнулся на диван. Эрик, не интересующийся сплетнями, яростно стучал печатью по квитанциям.

"И куда это Алана унесло вместе с тортом, будь он проклят?" — сердито думал наставник, поглядывая на Нокса. Тот занимал в кабинете место, предназначенное для других целей,и Эрик уже хотел выкинуть его за шкирку, когда действующих лиц в комнате резко прибавилось. После чего шинигами стало уже не до Рональда.

Вошли Иветти и Анжела. Бледные девушки вели под руки Алана — идти сам он не мог. Стажера колотило, и в целом он выглядел так, словно повстречал свою смерть. Эрик уронил печать.

— Алан, что с тобой?.. — выдохнул он.

Иветти усадила Хамфриза на стул. Разница оказалась небольшая, разве что стул стал дрожать вместе с Аланом. Эрик метнулся к подопечному и схватил его за плечи. Алан поднял на наставника глаза, в которых плескался бесконечный ужас, и вцепился в Слингби мертвой хваткой. Эрик, чувствуя, что произошло что-то фатальное, прижал трясущегося Хамфриза к груди.

— Может, ему валерьянки налить? — предположил Рональд.

— У меня настойка пустырника есть, — отозвалась Иветти. — Я пью, после того как отчеты сдаю... Принести?

— Мне тоже, — сказала Анжела. — Боже мой, сколько я здесь работаю — ТАКИМ я его не видела никогда! И надеюсь больше не увидеть.

— Эрик, — слабо прошептал Алан, — у тебя есть виски?

— Ты же не пьешь!

— Я не собираюсь пить. Я хочу напиться до потери памяти.

Эрик упал бы, если б мог. Он-то знал, что Алана может унести даже от валерьянки, но...

— Нокс, достань виски и стакан из нижнего левого ящика.

Рональд залез в чужой стол (что всегда делал с удовольствием, но чаще — и с риском для жизни) и поинтересовался:

— Алан, ты чего такой кислый? Мегги не понравился твой торт?

— Нет, — прошептал Хамфриз. — Я его не донес.

— Ну, не расстаивайся...

— Я уронил его на Спирса.

Наступила долгая осмысливающая пауза. Нокс сосредоточенно давился хохотом, повалившись на кресло Эрика.

— Господи, — выдохнул Эрик.

— Я думал, он меня убьет, — тупо сказал стажер. — За шкирку и об стену.

— Как тебе это удалось? — спросил Рональд, с трудом подавляя смех. Алана передернуло.

— Я шел в канцелярию. А тут вдруг твой наставник как завизжит! Я споткнулся, а Спирс как раз выходил из-за поворота и...

Рональд сполз по спинке кресла, задыхаясь от хохота.

— Прекрати ржать, бесчувственная скотина! — вспыхнула Иветти.

— Я чуть не умер, — прошептал Алан. — Ты бы видел, как он на меня смотрел, весь в торте, и глаза — злющие, как у анаконды!

Вот это было зря. Рональд тут же все представил, икнул и практически скатился на пол в неприличном гоготе. Хамфриз закрыл глаза и обессилено уронил голову на плечо Эрика.

— Иветти, дай мне наконец виски и убери с глаза долой этого веселого идиота! — рявкнул Слингби. Мисс Морган ткнула Рональда носком туфельки и выудила из ящика бутылку. Эрик ухитрился налить несколько капель алкоголя в стакан, не выпуская из объятий стажера, и поднес к его губам. Зубы юноши так стучали о край емкости, что Эрик испугался за целостность стакана. Алан выпил, ойнул и потребовал:

— Еще!

— А тебе не многовато будет? — усомнился его партнер, сравнивая градусность на бутылке с хрупким теловычитанием стажера.

— Налей еще или я сейчас умру.

После того, как Эрик влил в Хамфриза в целом стакан виски, юного шинигами наконец перестало трясти; правда, потрясение от беседы с начальником было так сильно, что Алан так и не опьянел. Хотя и мечтал об этом.

— Грелля надо разорвать его на кусочки. Иногда мне кажется, это лучшее, что с ним можно сделать, — с тоской изрек Алан. — После того, как... когда Спирс закончил... словом, он назначил мне два ночных дежурства, штраф и... лучше бы он меня убил!

— Что? — в ужасе уточнил Эрик.

— И вместо выходных работа в картотеке архива. Править описи личных дел. Боже, ну у меня же рука, а не титановый протез! Это несправедливо!

"Еще как", — подумал Эрик, который рассчитывал провести ночь в приятном обществе света своих очей.

— Я же не нарушал дисциплину, не напортачил с душами, не испортил рапорт...

— Ну, согласись, — вмешался Ронни, утирая ладонью слезы, — швырять в начальника тортами — это тоже не образец исполнительности.

— Если бы не этот твой Грелль...

— Протестую, он не мой!

— Он подошел к Спирсу и сказал, цитирую: "О, Уилли, какой ты сладенький", конец цитаты. И попытался лизнуть его в щеку, — Алан мрачно фыркнул. — Там пол-отдела в коридоре столпилось. Если бы не эта ошибка природы!..

— Ну да, Грелль — он такой...

— Он не такой. Он слабоумный. Его надо изолировать от общества.

Именно в этот миг предмет обсуждения и появился на сцене. Сатклифф впорхнул в комнату, облизывая пальцы и с опасной легкостью помахивая бензопилой.

— Ронни, какого черта ты тут бездельничаешь?

— Ну знаешь, шеф!.. — выдохнул Нокс, сраженный на месте такой наглостью.

— Я собрал целую кучу душ, так что теперь надо все их оформить, занести в ведомость, поставить печати и все такое. Словом, у тебя масса дел. Займись, пока я буду занят. Привет, Эрик. Пока, Аланчик, торт был изумительно вкусный, — и с этим Сатклифф испарился.

— Алан, — после секундного молчания осведомился Рональд, — у тебя есть стрихнин?

— Нет, — с сожалением отвечал Хамфриз.

— Жаль, — сквозь зубы кинул Нокс.

И тут из коридора донесся дикий крик, свидетельствующий о том, что Грелль все-таки встретил непосредственное начальство...

И все-таки на этом мучения Спирса не закончились. Тревога за красноволосого диспетчера не оставляла Уильяма (хотя сотрудники и были убеждены, что шефу чуждо все человеческое). Однако проблема заключалась в том, что Спирс попросту не помнил, что сотворил с Сатклиффом, и только надеялся, что обошлось без летального исхода. С другой же стороны, ходить по Департаменту и выспрашивать у шинигами, не видели ли они Грелля, было бы ударом по репутации, и так подпорченной белым кондитерским изделием. Поразмыслив над чашкой чая, Уильям пришел к выводу, что, возможно, стажер Эрика Слингби сможет пролить свет на участь Сатклиффа, и кисло подумал, что как раз Хамфриза ему не хотелось видеть ни с этой жизни, ни в последующей.

Однако поговорить с Аланом Спирсу не удалось. Когда шеф дошел до кабинета Слингби, то стажер как раз рискнул высунуться в коридор. Увидев приближающегося Уильяма, Алан побелел до цвета своей же рубашки, пискнул "Мама!" и исчез, словно призрак. Щелкнул замок на двери. Уильям подергал ручку, постучал, потребовал "Хамфриз, откройте сейчас же!", но ответа не дождался. Алан в это время в полуобморочном состоянии дрожал на диване и тихо молился о том, чтобы смерть была быстрой и, по возможности, легкой.

Спирс разочарованно отвернулся от двери и, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, как чужой взгляд может проходить сквозь череп раскаленной спицей.

— Что ты тут делаешь? — тоном невовремя разбуженного тигра-людоеда осведомился Эрик.

— Я ищу Сатклиффа, — неохотно признался шеф.

— И с какого же хрена ты ищешь его здесь? — поинтересовался шинигами, окончательно утратив стыд, совесть и понятие о приличиях. — Пойди спроси у Нокса, куда ты дел этого урода. Заодно скажешь ему, что я собираюсь свернуть этой красноволосой твари шею, когда она снова объявиться.

— Слингби, я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне, — холодно изрек Спирс.

— А я бы, Уилл, с тобой вообще не разговаривал, а сразу бы врезал. Алан, открой, это я!

— А ты там один? — жалобно спросили из-за двери.

Спирс набрал воздуху в грудь и встретился взглядом с Эриком. Борьба двух сильных личностей длилась около минуты; затем Уильям, чувствуя себя примерно так же, как после встречи с тортом, повернулся на каблуках и направился к кабинету Нокса.

Нокс работал, что было странно. В кабинете было тихо, что еще странней. Дурные предчувствия взялись за Уильяма с утроенной силой.

— Нокс, где ваш наставник?

— Понятия не имею, сэр, — отозвался Рональд. — Я думал, вы знаете.

Спирс поправил очки. Нокс с любопытством смотрел на шефа. Он никогда не боялся Уильяма, а грозный голос и холодный взор приводили стажера практически в детский восторг. Он готов был опрокидывать на Спирса торты каждый день, лишь бы наблюдать такой цирк, как три часа назад. Так истерически не ржал даже Гробовщик, и хотя от смеха у Рона ныли ребра и легкие, он бы не отказался повторить.

"И вообще такие встряски полезны для нервной системы", — думал стажер, глядя, как гроза отдела несколько нетвердой рукой наливает себе чай. Бодрит, веселит, позволяет увидеть жизнь в новом свете...

— Сэр, хотите, я позвоню, поспрашиваю?

Спирс в это время отсутствующим взглядом смотрел на пилочки для ногтей и прочие маникюрные принадлежности, аккуратно расставленные в подставке для ручек, карандашей и перьев. Что характерно, ни одной письменной принадлжености на столе Сатклиффа не было.

— Позвоните, — разрешил Уильям и опасливо опустился на краешек греллевского кресла. Нокс схватил телефонную трубку.

С некоторым удивлением Спирс понял, что стажер звонит исключительно женщинам, а разговоры, которые они вели, вообще вызывали бы у шефа мигрень. Однако, спустя сорок минут, Рональд торжествующе изрек:

— Грелль на цокольном этаже, в запасниках архива и библиотеки.

— Что он там делает?

— Не знаю, — безмятежно отозвался Нокс, — но надеюсь, что страдает.

Запасники архива и библиотеки были чем-то вроде девятого круга ада для нерадивых сотрудников. Туда ссылали на каторжные работы тех, кто провинился в чем-то совершенно невообразимом. Спирс сошел во ад с помощью старого, громыхающего всеми запчастями лифта и сразу заметил, что архивные дамы косятся на него с каким-то странным выражением лица, примерно так же, как христианские святые — на Люцифера. Деликатно кашлянув, Уильям осведомился, здесь ли Сатклифф.

— Вы имеет в виду этого несчастного, которого вы... привели сюда три часа назад? — сухо осведомилась заведующая запасниками. — Ну, если хотите знать, он уже успокоился, хотя вряд ли ему по силам еще одно свидание с вами.

Уильям поднял бровь.

— Простите?

— Если вы жалуетесь на свою память, мистер Спирс, — дыша арктическим холодом, отвечала мисс Анна, — то я могу вам напомнить.

"А надо мне это?" — подумалось Спирсу.

— Надеюсь, вы были пьяны, когда приволокли его сюда за волосы и заявили, что он своими руками перемоет все полы, стены и потолки в этом... простите, я отказываюсь повторять, как вы определили и нас, и наше место работы. Я даже умолчу о том, что юноша выглядел так, как будто вы пересчитали им все ступеньки от крыши до подвала, и о том, как выглядели вы сами. Вы закончили вашу пылкую речь тем, что швырнули его в подвальный люк, где хранятся самые старые личные дела, развернулись и ушли. Нам пришлось отпаивать бедняжку валерьянкой и коньяком. Я уже вторую тысячу лет здесь работаю, но такого не видела никогда!

Уильям, слабо дыша, прислонился к стене. Он ничего такого не помнил. Зато теперь он в полной мере познал, что такое амок. Господи, а ведь всего-то два килограмма теста и крема... А что же он тогда сказал Хамфризу?

— Я могу его увидеть?

— Нет, — отрезала мисс Анна.

— Вы хотя бы представляете, что он устроил у нас наверху?

— Если вы не в состоянии поддерживать дисциплину в своем же отделе — то это ваши проблемы. Будьте добры сюда их не приносить.

— Я прошу вас. Я... мне нужно с ним поговорить. Только поговорить, мисс Анна.

Заведующая окинула Спирса долгим оценивающим взглядом — видимо, искала признаки буйного помешательства.

— Хорошо, — она поджала губы. — Я не любитель подслушивания, но дверь в комнату оставлю открытой. И я вмешаюсь, если...

— Хорошо, хорошо, — покорно пробормотал Уильям.

Грелль сидел на тюках с какими-то пожелтевшими документами, смотрел в одну точку и изредка шмыгал носом. Выглядел он действительно так, словно повстречал на своем пути стадо бизонов. Спирс деликатно кашлянул. Вздрогнув, Грелль поднял на него глаза.

— Боже, Уилли, — прошептал жнец, — если ты встал не с той ноги — то так и скажи, но убивать-то зачем?! Я думал, ты меня по лестнице просто размажешь, как масло по бутерброду.

— А зачем вы, диспечтер Сатклифф, устроили этот зоопарк в отделе?

— Тебе рассказать? — встрепенулась жертва обстоятельств. Уильям присел на соседний тюк.

— Ну расскажите...

Ночные смены длились по шесть часов каждая — с восьми вечера до двух часов ночи и — "собачья смена" — с двух часов ночи до восьми утра. Алан перешел границу отчаяния где-то около половины третьего. После насыщенного событиями трудового дня дежурство в две ночных смены подряд было скорее изошренной пыткой, чем дисциплинарным взысканием. Когда холодная вода уже не помогала, а кофе вызывал тошноту, стажер пошел на крайние меры и выпросил в лазарете нашатырный спирт. Сейчас Хамфриз сидел на диване в комнате отдыха и пытался держать голову прямо. Напротив него Иветти сосоредотченно подравнивала ногти пилочкой. Ее присутствие в интерьере стажер заметил не сразу, а заметив — не сразу осознал, что не один в комнате. Потом, с минутным опозданием, пришло и удивление.

— Иветти, что ты тут делаешь?

— А, Спирс с цепи сорвался.

— Опять? — содрогнулся Алан.

Мисс Морган подула на ногти и полюбовалась безупречно овальной формой.

— Ему Грелль что-то ляпнул. Вот и...

Алана кивнул, выключился из реальности минут на пять и очнулся только от внезапно прорвавшейся сквозь сонную одурь мысли:

— Грелль? Так он что, нашелся?

— Нашелся, нашелся... такое потеряется, держи карман шире...

— И где же он был? — кровожадно поинтересовался Хамфриз, стискивая древко косы.

— Деталей не знаю. Но вроде бы Спирс спустил его по лестнице в запасники архива.

Алан мечтательно прикрыл воспаленные глаза, представляя всю сцену в деталях. Видение быстро перешло в прекрасный, глубокий сон...

— Эй ты, что?!

Хамфриз дернулся, с усилием отверз очи и понял, что все еще на работе. Это было одно из самых сильных разочарований в его жизни.

— Иветти, — медленно сказал стажер, — говори со мной, ладно? А то я засну.

— Бедненький. Кофе хочешь?

— Нет, — с отвращением ответил Хамфриз: кофе плескался в нем уже на уровне зрачков, и Алан подозревал, что скоро оно заменит все жидкости в организме. Он уже ничего не хотел. Единственное, что он чувствовал, помимо желания уснуть, — это то, как нелюбовь к сладкому постепенно перерастает в маниакальную ненависть. Будь проклят этот чертов торт! Зачем он только согласился его взять?! Зачем он вообще вышел с ним в коридор? Надо пожертвовать мусорным ведром и уничтожить гадость на месте!

Иветти в задумчивости смотрела на клюющего носом Алана и покусывала губку.

— Ладно, — наконец решилась она, — хочешь, скажу кое-что?

— Скажи...

— Ну, про Грелля.

— Не надо!

— Почему это? — даже обиделась Иветти, которую просто распирало от ценных сведений.

— Потому что, — сквозь зубы кинул стажер, — когда я его встречу, я укорочу его на голову. Из-за этого... этого... — тут словарный запас подвел юношу, ибо он не знал, достаточно емких выражений, чтобы описать свои чувства. — Да со мной никогда в жизни так не обращались!

— Ну, это же Спирс...

— И что? Если бы эта красноволосая тварь не полезла слизывать с него крем...

— Да ну, брось. Все равно он орал бы так же. На него не каждый день торты опрокидывают.

— Он не орал, — вздрогнул Алан. — Боже, ни одного грязного ругательства, а чувство такое, будто по мне кавалерийский эскадрон проехал туда и обратно раз шесть.

— Умеют же некоторые, — с легкой завистью отметила девушка. — Так тебе рассказывать или нет?

— Что рассказывать?

— Почему Грелль театр одного актера устроил?

— Ну и почему?

— Это мы с Анжелой его подговорили.

К счастью, Алан сидел. Иначе бы он упал и, вероятно, забился бы в истерическом припадке.

— ЗАЧЕМ?!!

Иветти невольно отодвинулась.

— Господи, ты чего так орешь?

— Хочу и ору! Да я... да меня из-за вас Спирс чуть живъем не съел!

— Понятия не имею, как Эрик с тобой общается, — заключила девушка. — Ты чего такой нервный? Хочешь, отвар мелиссы заварю?

— А того, — прошипел Алан, — что я уже больше суток не сплю. Ну, и какого черта вы это сделали?

— Из-за Ронни.

Хамфриз прижал ко лбу дрожащую руку. Он был не в силах постичь логику рассказа. И в глубине души был уверен, что это и к лучшему. Зато сон бежал от него со скоростью вспугнутого зайца.

— При чем тут Ронни?

— Ну, видишь ли, нам показалось, что он стал немного слишком о себе мнить в последнее время. Поэтому ему будет полезно, заходя к себе в кабинет, нервно озираться и подпрыгивать. Я... мы уговорили Грелля его напугать. Ну, чтоб неповадно было.

— Неповадно было что? Я ничего не понимаю! Вы что, решили поссорить Рональда с Греллем только потому что у них хорошие отношения... были? — неуверенно закончил стажер.

— Ой, Господи, Алачик, какой ты... тугоумный иногда! Ронни слишком легко сходится с девушками и... слишком много обо всем болтает. Мы только решили немножко его повоспитывать...

— Иветти, — устало сказал Алан, — запретить Рональду болтать и трахаться не может даже Господь Бог. А теперь извини, я пойду собирать души. Иначе просто взорвусь.

— Ты же не дослушал!

— Так это еще не все?

Мисс Морган потупилась.

— Да, наверное, мы зря это сделали...

Алан понял, что лучше снова сесть.

— Что именно?

— Ну, мы подсыпали Греллю смесь героина и кокаина в кофе. Он всегда такой крепкий заваривает, что наверняка ничего не почувствовал... Не знаю, сколько он его выпил, но...

Коса Алана выпала из его рук, криво воткнувшись в ковер. Хамфриз потрясенно молчал. Он даже не подозревал, что у некоторых мозг может работать настолько альтернативно.

— Иветти, ты только не обижайся, — странным голосом сказал стажер, — но я сейчас безумно рад, что меня не интересуют женщины.

— Почему это?!!

— Вот поэтому. Ты знаешь, я лучше пойду. А то если ты еще что-нибудь скажешь, мне плохо станет.

Алан брел к своему кабинету, опираясь на косу. Пол, стены и потолок вокруг стажера плавно покачивались — он не спал двадцать пять часов, а крепкий, здоровый, восьмичасовой сон был одной из его слабостей. С утра юноша зашел в бухгалтерию, опалтил штраф и понял, что оставшиеся до аванса восемь дней он будет питаться кефиром и хлебом. Но это его сейчас не волновало. Хамфриз не очень понимал, на каком свете находится, и печально гадал, заставит ли Спирс его работать или сжалится.

Уильям стоял на лестничной площадке и бдил, время от времени поглядывая на часы — проверял, кто из сотрудников вовремя пришел на работу, а кому не жалко своих нервов. Алан смерил тоскливым взором лестничный пролет (сил реагировать на присутствие шефа у него не осталось) и поковылял вверх.

— Хамфриз, — окликнул юношу босс.

"Если он скажет, что я опоздал, я его убью", — подумал Алан. Однако Спирс не уподобился замороженному анчару, как делал это при общении с провинившимися. Вместо этого он каким-то странным тоном заметил:

— Вы плохо выглядите, стажер.

— Спасибо, сэр, — прошипел юноша, от усталости утратив инстинкт самосохранения. — Зато не опоздал, не так ли?

— Я думаю, что двух ночных смен вам достаточно, — рек начальник. — Идите домой и ложитесь спать. В архиве можете не работать.

Хамфриз удивленно моргнул.

— Д-да?

— Я разговаривал с Сатклиффом, и он, хмм... пролил свет на ситуацию.

— Вот как, — пробормотал Алан. — Спасибо, сэр. Я пойду?

— Идите, — милостиво кивнул Спирс.

Вообще-то юноше хотелось лечь и свернуться клубочком прямо на лестнице, но шарф и палто остались в кабинете, а за окном дул пронизывающий ветер. Спотыкаясь, Алан добрался до кабинета и обнаружил там Эрика.

— Ты рано, — пробормотал стажер, прислонив косу к шкафу.

— Тебя караулю. На твоем столе, кстати, лежит квитанция из бухгалтерии, ты забыл ее забрать.

— Спасибо, — Алан взялся за дверцу шкафа. — Я пойду домой. Спирс подобрел и отменил галеры. Оооой...

Эрик подхватил падающего стажера и усадил на диван.

— Алан, может, тебе позвать... — конец фразы так и не вышел в эфир: уронив голову на грудь наставника, юноша вырубился из окружающего мира. Несколько минут Эрик просидел, не шевелясь, с трепетом прижимая к себе несчастного соню. Потом он сообразил, что Алана сейчас не разбудит даже залп пушечной батареи, уложил на диван и аккуратно снял очки с носа партнера. Сунув хрупкую ценность в нагрудный карман, жнец принялся расстегивать на стажере пиджак.

"Ух, Алан, как капуста — сто одежек", — посопел Слингби, вытряхивая юношу из пиджака, под которым обнаружилась жилетка. Алан казался тряпичной куклой и ни на какие внешние раздражители не реагировал. Избавив партнера от жилетки, ремня, перчаток, часов и ботинок, Эрик завернул его в плед, закрыл дверь изнутри и выключил телефон. А потом не сдержался и поцеловал каштановую макушку.

Обеденный перерыв — вещь святая. С двух до трех в столовой царил ровный, неумолчный гул, как от пчелиного роя: жнецы сбегались поесть, поболтать и пошутить с коллегами из других отделов. Однако за одним из столиков царила глубокая меланхолия и душевная мрачность. Грелль, весь какой-то поблекший и съежившийся, пил отвар из травяного сбора. Даже огненно-красные волосы штатного сумасшедшего будто выцвели; Сатклифф время от времени потирал то один, то другой висок, а когда снова брался за отвар, то чашка ритмично позванивала о блюдце в дрожащих руках жнеца. Алан пил апельсиновый сок и без аппетита жевал котлеты под бдительным взором наставника. Впрочем, когда на тебя так смотрят, можно и ежа со всеми иголками съесть, не поморщившись... Узнав, что стажер собирается заняться принудительно-лечебным голоданием, Эрик закономерно возмутился.

"Так значит встречаться ты со мной можешь, а есть — нет?!" — рявкнул Слингби в ответ на робкие возражения, и теперь в столовую Алан ходил под конвоем. И от этого у него весь аппетит пропадал. Тем более, что путь к дверям столовой пролегал мимо буфета, в котором продавалась выпечка и сладости. Алана перекашивало от одного только запаха.

Впрочем, Спирс теперь вообще проникал в столовую с черного хода...

Наискосок, у окна, тихо, как мышки под веником, сидели Иветти и Анжела. Периодически взгляды пострадавших жнецов обращались к парочке авантюристок, вызывая в девах страх, трепет и желание слиться с интерьером. Девушки догадывались, что далеко перешли ту черту, до которой мужчина еще может оставаться джентльменом, а потому лучше не отсвечивать лишний раз...

Один только Нокс сохранил привычную жизнерадостность и бодрость духа: он впорхнул в столовую, громко со всеми поздоровался, подмигнул ближайшим девушкам и на подлете к стойке с салатами напоролся на Спирса.

— Добрый день, шеф!

Уильям взглянул на стажера так, словно обнаружил в тарелке особо отвратительное насекомое, повернулся спиной и гордо удалился в закуток для начальства. Рональд проводил его удивленным взором. Чутьем прирожденного сплетника он уловил, что произошло нечто очень интересное, о чем ему пока еще ничего не известно. Подумав, он обратился за разъяснениями к тому, кто обычно знал все сплетни в радиусе трех километров:

— Грелль, что это с ним? Съел что-то не то с утра?

Услышав голос своего стажера, Грелль задрожал всем телом, вцепился в чашку и выдохнул:

— Рон, если ты подойдешь ко мне ближе, чем на пятнадцать футов — я тебя удавлю. Понял?

Нокс ошарашенно отшатнулся.

— За что это?!

— Хочешь, объясню? — с угрозой поинтересовался Алан, отодвигая тарелку. Аппетит у него пропал совсем, зато проснулись человекоубийственные наклонности.

— Эээ, ну...

— Пошли, выйдем.

Нокс, ощущая лопатками четыре давящих взгляда (два мужских, два женских), последовал за Аланом. Выйдя из столовой, тот огляделся по сторонам и внезапно с силой приложил Рональда спиной об стену.

— Ты!!

— Я, — почти испуганно отозвался Рон, глядя в горящие, как у дикой кошки, глаза тихого, милого, уравновешенного стажера. — Что такое?

— Как ты меня достал со своими вечными историями с девушками!

— При чем тут мои истории с девушками? Ты что, с дуба рухнул?

— Найди себе, черт возьми, какую-нибудь одну, и дай окружающим вздохнуть спокойно!!

— Как — одну?! — ужаснулся Рональд. — Мне они все нравятся! И если тебе нескучно все время любиться только с Эриком, то мне нужно разнообразие!

— Пояс верности тебе нужен, а лучше — хирургическое вмешательство!

— Алан, ты чего? — прошептал Рональд. — Тебя... ты... — он не договорил: оба предположения, что Алана кто-то обидел или же что стажер напился — были равно безумны. Хамфриз не пил ничего крепче кофе, а обижать юношу — самоубийц не было, потому что Эрик сначала бил, а потом объяснял, за что, если жертву еще волновали объяснения.

Месть сладка. Алан читал об этом, а теперь узнал и на личном опыте. Он испытал невероятное наслаждение, когда, усмехнувшись, бросил:

— Ты знаешь, Рон, это Иветти с Анжелой подговорили Грелля набросится на тебя в кабинете.

О, стажер не был разочарован. Краски отхлынули от лица Рональда; судя по ошалевшему взгляду, вся картина мира покосилась в душе несчастного бабника, а пол под ногами покачнулся.

— Что? — еле слышно выдавил Нокс. — Зачем? За что? Я же ничего им не сделал!

— Это ты так думаешь.

— Но я... я же... Боже, когда он ко мне полез, я думал, что поседею на месте! Как они могли так со мной поступить?!

— А ты не думал, Рон, что сексуальная активность может быть наказуема? — промурлыкал Алан, наслаждаясь процессом возмездия. — Это была, как я понял, жестокая и беспощадная месть за твою страсть к разнообразию. А чтобы Греллю было чуток полегче тебе отдаться, они подсыпали ему героин и кокаин в чашку с кофе, — у Рональда подкосились ноги. — После чего у него окончательно перепутались все извилины в голове. Сейчас сидит, распутывает. Так что в ближайшие три недели лучше к нему не подходи. Ко мне тоже.

Рональд сжал голову руками. Хамфриз с явным удовлетворением наблюдал за тем, как Нокс переживает мировоззренческий кризис.

— С ума сойти... — прошептал Рон. — Но за что? За что?! У Иветти тоже что-то было со всем отделом, так я же не пыхчу! Господи... — любвеобильный стажер тихо стек по стенке. Алан устало вздохнул.

— Да, Рон, и еще — запомни, наша с Эриком личная жизнь — это наша личная жизнь. Не твоя, не чья-то еще и не общественное достояние. Не можешь запомнить — запиши. И прекрати наконец сплетничать о нас на каждом углу! Я достаточно хорошо к тебе отношусь и не хочу отскребать твои жалкие останки от пола в каком-нибудь туалете.

— Это Эрик опять бесится? — Рон поежился. — Слушай, а ты можешь как-то повлиять на своего неандертальца? Нельзя же так на людей бросаться!

Алан изничтожил друга тяжелым, пронзительным взглядом.

— По-моему, ты безнадежен.

— О Господи, люди, да что с вами?! Расслабьтесь и смените позу! Это же просто весело! В конце концов, я же...

...Хамфриз ушел, пылая жаждой мести.

Ничто так не объединяет четверых разных мужчин, как безосновательная неприязнь к пятому. В результате проведенной Иветти и Анжелой интриги порцию острых ощущений получил каждый — кроме, собственно, того самого Рональда, ради которого все и затевалось. Почему за недалеких девиц должна отвечать их несостоявшаяся жертва — уже никого не волновало. Алан, вернувшись в столовую, придвинулся к Греллю и что-то быстро зашептал ему на ухо. Тот сперва вскрикнул "Нет-нет!", но потом заслушался. Эрик с любопыством наблюдал. Уильям покинул начальственное уединение, прислонился плечом к стене и скрестил руки на груди. Интуиция подсказывала ему, что Провидение покарает Нокса в ближайшие пять минут. На лице Сатклиффа проступило выражение сосредоточенного озверения; было видно, что жнец усиленно собирает себя из осколоков, зачем — пока не ясно, но...

Естественно, Рональд не мог пропустить обед, не говоря уже от том, что от пережитого стресса у стажера разыгрался аппетит. Однако стоило Ноксу переступить порог, как Грелль вскочил с места и замахал ему рукой, сияя своей фирменной безумной ухмылкой:

— Ай, Ронни, вот и ты!

Нокс вздрогнул и в изумлении уставился на шефа.

— Ах ты несносный развратник! — воскликнул Сатклифф, без труда перекрывая гул голосов; впрочем, Грелль с легкостью мог перекричать толпу даже во время взятия Бастилии. — Только посмотри, до чего ты меня довел вчера! Ах, мы же чуть стол не сломали! — тут уже заткнулись все. — И в кресле ты тоже был просто великолепен! Солнышко, а мы повторим это?! Только не сегодня, ты меня просто заездил! Но такого умопомрачительного секса у меня уже давно не было! Просто феерия! — и Грелль острозубо улыбнулся.

Лица сидящих в столовой дам надо было видеть. Алан, притулившись под бок к Эрику, с милой улыбкой наблюдал, как Рональд меняет цвет лица, словно французский флаг — сперва синеет, потом — заливается мертвенной бледностью и под конец — идет красными пятнами.

— О, котик, ты же возьмешь меня так, как тогда, на балконе, да?!

Нокс развернулся и вылетел из столовой, так хлопнув дверью, что посуда задребезжала. Мисс Поппи выронила поднос с полусотней грязных тарелок. Грелль обессиленно упал на стул.

— Уф, — пробормотал жнец, — Аланчик, ты был прав — оно того стоило! Но больше о таком не проси, — и присосался к чашке с отваром.

Спирс кашлянул, хмыкнул и с благодарностью возвел очи горе. Он знал, что кара Божья — есть. И пусть она есть непосредственно в его отделе, иногда это себя оправдывает...

Мисс Хендерсон, наставница Иветти, медленно поднялась и направилась к отличившейся воспитаннице и ее подружке. Обе красавицы сидели ни живы, ни мертвы и тихо дрожали.

— Ну вы даете! — прошипела мисс Хендерсон. — Меньше чем за сутки довести пятерых мужиков до нервного срыва — это надо уметь! Я понимаю, одного! Ну ладно — двух. Но пятерых! И из этих пятерых четырех тут же поссорить в дым! Да вас надо на стажировку в ад посылать, там через неделю камня на камне не останется, а демоны сюда прибегут — политического убежища просить!

— Простите! — застонала Иветти, глотая слезы. — Мы же не знали, что так выйдет!

— Не знали они! Я, конечно, понимаю, что мозг у вас один на двоих, у одной левое полушарие, у другой — правое, но думать-то хотя бы спинным мозгом вы можете?!

— Мы больше не будем, — всхлипнула Анжела.

— А им больше и не надо! — фыркнула мисс Хендерсон, кивая в сторону претерпевших от женской логики и здравомыслия.

— Ну хотите, мы все исправим? Скажем Спирсу...

— Не вздумайте! Я не хочу, чтобы моим шефом был седой трясущийся заика! — мисс Хендерсон покончила с воспитательными мерами и ушла, оставив девушек наедине с угрызениями совести.

Шинигами стали расходиться, шепетом обсуждая шокирующую новость. Грелль, допив отвар и несколько восстановив нервную систему, тоже поднялся, а затем внезапным броском оказался перед столиком всхлипывающих красоток.

— Ну?!! — рявкнул красный жнец, так хлопнув по столешнице, что девушки подпрыгнули и судорожно вцеплись друг в друга.

— П... п... протиииитеее! — простонала Иветти.

— Простите?! Да если вы еще раз ко мне подойдете, я вам концентрированную настойку афродизиака введу! Обеим! Внутривенно! Ясно?!

Девушки закивали. Сатклифф круто развернулся, прошипел "Безмозглые твари!" и устремился прочь.

— Алан, — посмеиваясь, спросил Эрик, — тебе кто-нибудь говорил, что гнев, мстительность и злопамятность — это пороки?

— Может и говорили, — муркнул стажер, — но я прослушал.