Голубая кровь. Общий Файл. Все Главы (1-22).

А через год, по свидетельствам летописцев, началось исполнение пророчеств сумасшедшего посла: на территории Алерии появились ужасные, ненасытные чудовища, которые обладали демонической силой и кровожадностью. Убить их было очень трудно, они почти не поддавались нашей магии. Они нападали на людей, убивали их и выпивали кровь, разрушали приграничные деревни и целые города. За несколько лет не тронутые войной поселения на границе с Вейраной были полностью уничтожены.

— Вампиры! — прошептал чей-то голос с задних рядов.

Толлен усмехнулся, покачав головой:

— Кажется, кто-то хочет посетить пересдачу нежитеведения? Вампиры не имеют к этому никакого отношения, хотя некоторые общие черты с вейранскими монстрами тут несомненно есть... Но в любом случае это всего лишь легенды, которым уже больше двух тысяч лет. По данным летописей, чудовища появлялись каждый год в день заключения перемирия между Вейраной и Алерией. Спустя некоторое время поток их иссяк, и больше мы о них ничего не слышали. Скалы, окружающие Вейрану, до сих пор хранят свои тайны, и никто из людей никогда с тех пор не бывал в этой стране. Мало того, большинство людей вообще не знают о ее существовании, а если у вас хватит ума попробовать расспросить об этом кого-нибудь вне стен Академии, вас постигнет разочарование — ни один человек не в состоянии говорить о Вейране без всепроникающего ужаса. Почему так, никто не знает — возможно, это одно из древних и очень могущественных заклятий... Впрочем, вейры, если они еще существуют, тоже с тех пор не покидали пределов своей родины. Вот, собственно, и все, что мы знаем об этом народе.

Толлен Вест улыбнулся притихшему залу, обводя взглядом напряженно застывших учеников, и, пожелав всем удачи на предстоящих экзаменах, вышел из аудитории.

Я очнулась, только когда Рьен и Дерек заспорили, как долго продержится наложенное на меня "заклятие окаменения". Хмуро оглядев веселящихся друзей, я собрала вещи и предложила все-таки отправиться перекусить.

Весь остаток последнего в этом году учебного дня прошел как в тумане — я думала о загадочном народе, чье название я носила на груди в накрепко закрытом медальоне, и пыталась понять, как же я с ними связана. Существуют ли они вообще или, по предположению Толлена, остались в памяти людей лишь сухими строками на пожелтевших листах древних летописей? Парни пытались меня растормошить, но, поняв тщетность этого занятия, умчались по своим делам: у Дерека помимо общих для нас всех экзаменов по теории магии в расписании было несколько экзаменов по управлению стихиями, а Рьен как маг-анимист собирался сдавать "взаимодействие с обычными и магическими животными" и "теорию и практику зооморфизма".

Поняв, что бурных результатов в учебе от себя сегодня нечего и ожидать, я отправилась в свою комнату. Мой маленький мирок, где все лежало на своем месте (угу, для меня это именно так и было) встретил меня таким же уютным хаосом. Посчитав дни, я решила, что справлюсь с подготовкой к экзаменам, даже если пробездельничаю весь сегодняшний день, и рухнула на кровать. Голова была тяжелой и звенела от обрывков мыслей, каких-то сумрачных картин и воспоминаний. Сколько времени я так пролежала, до сих пор остается тайной даже для меня — очнулась я уже глубокой ночью и только лишь для того, чтобы, нырнув под одеяло, провалиться в сон, отчаянно желая не встретиться сегодня с выматывающими сновидениями.

Но, очевидно, Морфей меня не услышал, или был слишком занят этой ночью, потому что я снова оказалась в своем кошмаре. Хотя нет, в этот раз здесь все было немного по-другому. Поле боя прямо на глазах зарастало странной сероватой травой, съедавшей полуистлевшие останки и утягивая в землю ржавеющие доспехи; молодая женщина, плачущая над воином, вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня. У нее были очень красивые глаза цвета молодого янтаря, роскошные медные волосы прядями обрамляли правильной формы лицо, но высокий лоб прорезали глубокие морщины, скорбные складки пролегли от крыльев носа к губам. Несколько долгих мгновений она смотрела мне прямо в глаза, а затем подняла руку. Тонкую, нежную руку с длинными аристократическими пальчиками, по которой текла темная, вязкая кровь убитого воина, лежащего у ее ног. Женщина перевела недоуменный взгляд на свои ладони и вдруг закричала — пронзительно, яростно, горько; в этом крике смешалась боль израненного сердца, тоска о потерях и жажда отмщения. В тот же миг распустились тысячи цветов в огромной пещере, и в каждом была капля той темной мертвой крови. А потом я увидела комнату. Увидела, как сжалась ладонь с синим кристаллом, как разбился о стену брошенный в бессильной ярости бокал, как легла на плечо неизвестного мужчины тонкая девичья рука и с силой впилась ноготками в смуглую кожу. И глядя на осколки хрустального бокала, я чувствовала, что это моя душа разбилась на множество мелких острых кусочков. Рывком проснувшись, я вытерла слезы, сжалась в комочек и просидела так до самого утра, задремав лишь с рассветом. Как оказалось, эта ночь была последней — больше мой изнурительный кошмар меня не беспокоил.

Следующие дни были сплошной чередой занятий, подготовки к экзаменам и сидения в библиотеке. Собственно, только там мне и удавалось увидеться с моими неугомонными друзьями — у них тоже все мысли были только о том, как не опозориться на экзаменах. Нас всех до дрожи пугала мысль о возможном провале, а над ребятами еще и висел призрачный меч родительского гнева. Отец Рьена был известным дипломатом, постоянно курсировал по дружественным и не очень странам, а родители Дерека были магами, закончившими нашу академию около семидесяти лет назад. Для обоих ребят несданный экзамен был хуже одиночного перехода через земли степных орков, посему они с остервенением грызли пергамент магической науки.

Мне же не перед кем было стыдиться возможной неудачи, кроме как перед самой собой, но и я проводила каждую минуту в библиотеке, которая сейчас напоминала гигантский муравейник. Причем наиболее удачливыми были те "муравьи", которые проснулись раньше других и успели прибрать в свои загребущие лапки лучшие, а порой и единственные экземпляры раритетных книг. Чуть больше повезло тем, кто исправно посещал лекции, потому что готовиться по своим конспектам было не в пример легче, хотя пыльные библиотечные фолианты штудировать все равно приходилось. Я (во многом благодаря педантичному Рьену) к злостным прогульщикам не относилась и могла позволить себе не вставать чуть свет, тем более что книги по моему профилю — целительство и травоведение — в библиотеке были в достаточном количестве.

Мой дар впервые проявился лет в двенадцать, когда Эрик случайно поранил ладонь ножом. Рана вышла очень глубокой, кровь никак не могли остановить. Пока отец, отправив кого-то из слуг за магом-целителем, зажимал рану чистой тканью, я сидела рядом с ним и держала за руку, страстно желая облегчить его боль. Сама не помню, как все это произошло, но когда целитель появился в дверях нашей кухни и развернул повязку, на ладони не было и следа раны, а я еле могла стоять на ногах из-за перерасхода сил. Надо отдать должное тому магу, он все понял с первого взгляда, и с того дня моя участь была определена. Через несколько дней отец отвел меня в школу при Магической Академии, где мой дар подвергся тщательной оценке. Так всегда происходит при обнаружении у человека магического дара — учителя определяют направленность и выраженность силы и решают, на какой факультет принять новичка. Правда, принимают в Академию только с семнадцати лет, даже если, как у Дерека, дар обнаружился в раннем детстве, потому что не каждый одаренный ребенок выбирает путь мага. Нередки случаи, когда, например, сын фермера со слабеньким даром боевого мага предпочитал остаться дома и продолжать дело отца, став зажиточным землевладельцем, а не скитаться по миру в тщетной надежде уничтожить всю подлунную нежить и остаться при этом в живых.

Так в свой семнадцатый день рождения я пришла в Академию, потому что целительство — это всегда востребованное дело, и к тому же я не чувствовала склонности хоть к чему-нибудь другому. Эрик был безмерно горд мною, а я всегда немного завидовала овеянным ореолом подвигов боевым магам или анимистам, которые могли приручить любое животное или сами обернуться в кого угодно. Я считала, что дар Леты Дайн так же непримечателен, как и ее внешность. Правда, в первом меня разубедили Рьен и Дерек, сообщив, что боевой маг-погодник без хорошего целителя будет валяться в койке по месяцу после каждого "подвига", да и анимистов, бывает, серьезно увечат их хищные питомцы. Внешность же у меня так и осталась самая обычная — невысокий рост (Рьену и Дереку я едва достаю до плеч), миниатюрная фигурка без столь любимых мужчинами внушительных верхних и нижних центров тяжести, светлая кожа и непослушные вьющиеся каштановые волосы. Только глаза — синие, как вечернее небо, выделялись на моем лице и были моей гордостью.

Правда, сейчас "гордость" наотрез отказывалась работать — после целого дня в книжном "муравейнике" все вокруг расплывалось и двоилось. Я захлопнула очередной травник и решила сменить сферу интересов — меня неотступно преследовали мысли о вейрах и их загадочной стране. Любопытство потопталось на бренных останках усталости и лени, и я отправилась на поиски хранителя знаний. Несчастный библиотекарь был обнаружен в куче свитков, томов и целых фолиантов, которые оставляли "недогрызенными" студенты по вечерам.

— Чего надо? — хмуро осведомился усталый гоблин, выгладывая из-за кипы книг.

— Э-э... мне нужна любая информация по вейрам... — неуверенно начала я.

— Информация закрыта, — отрезал библиотекарь и вновь углубился в сортировку свитков.

— Как это... Кем закрыта? — опешила я. Обычно, если студент просил книги, до которых еще не дорос, библиотекарь после мимолетного взгляда на браслет из змеек сообщал, что "доступ временно ограничен". А вот закрытую информацию могли получить только учителя или маги со стажем. Кому могло потребоваться закрывать безобидные исторические хроники?

Оказалось, эту мысль я произнесла вслух, потому что гоблин немедленно ответил:

— Доступ закрыт магистром Толленом Вестом.

Так просто сдаваться я не собиралась:

— Понимаете, я делаю проектную работу под руководством магистра Толлена. Сейчас он очень занят и не может сам прийти в библиотеку, вот я и...

— Работу, говоришь? — хитро прищурился гоблин, — Ну что ж, я могу посмотреть пару книг... А ты пока расставь это — и он широким жестом обвел "могильный курган вождя степных орков", наваленный из разных книг — по своим местам, идет?

— Идет, — согласилась я и направилась разбирать "курган".

Гоблин отсутствовал гораздо дольше, чем нужно для поиска тех трех книг, которые он все же принес. Подозреваю, он все это время просто прятался за стеллажами и тихо потешался над непутевой помощницей и ее жалкими попытками все расставить как положено. Наконец, когда от кипы осталась хорошо если четверть, библиотекарь сжалился и отпустил меня изучать добытые им труды.

— Только если что, — придержал меня за рукав коротышка, — книги ты нашла сама. И удалился по своим делам, бормоча под нос: "Работа, как же! Проект она пишет...".

Я на негнущихся ногах прошла к ближайшему столику и раскрыла первую книгу. Мельком пробежалась по тексту и отложила ее в сторону — там не оказалось ничего, достойного внимания, только обрывки слухов и домыслов... Вторую постигла та же участь. Третья книга оказалась толстенной, переплетенной в кожу и очень-очень старой. Называлась она "Вейры. Полная энциклопедия известных сведений" и открывалась портретом сурового мужчины средних лет. Хищный взгляд стальных глубоко посаженных глаз прожигал насквозь, и я поспешила перевести глаза на витиеватую подпись. Как оказалось, это был Маррет Эйран, король вейров во времена Алой войны. Я листала ветхие страницы, пробираясь через описание военных маневров, карты Вейраны и рассказы о местной природе. Мне хотелось узнать сразу и все об этих людях, об их жизни и характерах, а еще о тех жутких легендах, связанных с появлением вампиров. Я так углубилась в чтение, что вздрогнула от неожиданности, когда над ухом раздался вкрадчивый голос магистра Толлена:

— Интересно, что же вам, леди Дайн, так понадобилось в запрещенной информации?

Я захлопнула книгу с оглушительным, как мне показалось, грохотом, и подняла глаза на учителя:

— Я... просто наткнулась на книгу, когда искала "Травы Тайлессы", и... ну, вы так интересно рассказывали сегодня, что я решила посмотреть...

— Эти хроники слишком красочно написаны. У вас непременно будет бессонница от описания ужасов той войны, дорогая Лета, — в карих глазах учителя появились смешинки, и он вытянул книгу из моих рук, — а "Травы Тайлессы" на соседнем стеллаже, — и он весело подмигнул мне, поворачиваясь к выходу.

— Учитель Толлен! — позвала я и, когда он обернулся, спросила — Скажите, почему хроники вейров в закрытом доступе?

Несколько мгновений учитель молча смотрел на меня тяжелым ничего не выражающим взглядом, а потом присел напротив:

— Девочка моя, в этой книге хранится информация о страшных секретах наших предков, в том числе и о магии древних, о тех запрещенных заклинаниях, которые они применяли в те времена. Конечно, четких инструкций там нет и никогда не было, но при должном умении... Представь на минутку, что будет, если не в меру амбициозный и тщеславный маг обнаружит эти формулы и начнет их применять?

Поле боя из моего сна промелькнуло перед глазами, заставив на миг похолодеть от ужаса.

— Я все поняла, — прошептала я и повернулась к выходу, не увидев странное, напряженно-задумчивое выражение на лице магистра боевой магии Толлена Веста.

Глава 2. "Кто поедет в Вейрану?"

Экзамен по теории магии мы сдали на отлично. Еще бы, нам троим достались лучшие билеты из всех возможных. И это без всякого мошенничества и магии! Хотя какая тут магия, если каждый год ректор собственноручно зачаровывал билеты от любого воздействия, и все попытки сжульничать с треском проваливались.

Сегодня у нас намечались профильные экзамены: у меня травоведение, Дерек сдавал управление воздушной стихией, а Рьен — контроль над крупными хищниками. Я пришла на экзамен одной из первых, потому что органически не переношу ожидания и неведения, тем более что перед смертью надышаться впрок еще никому не удавалось. Одернув полы темно-синего платья с белой вязью защитных рун по подолу и вороту, я поудобнее перехватила горшочек с растением и шагнула через порог аудитории.

Нирта Ллест, наш преподаватель травоведения, являлась лучшим магом-травником Тайлессы, и последние пятьдесят лет работала в Алерии, изучая местную флору. Кажется, она собиралась писать монументальный труд по этому вопросу. За свои двести с лишним лет она досконально изучила растения половины обитаемого мира, но они все время преподносили ей сюрпризы — постоянно появлялись новые виды, требующие ее немедленного изучения. Поэтому лучшим способом заслужить благосклонность и уважение золотоволосой эльфийки — и заодно быстро и надежно сдать годовой экзамен — было найти и принести ей (желательно живое и в горшочке) новое растение. У меня был способ еще надежнее — я вывела такое сокровище дома. Ну, точнее, оно само вывелось на моем подоконнике.... У меня там целый ботанический сад, и однажды я заметила, что в горшочке с витым стрелолистом, коренным жителем оркских степей и отличным кровоостанавливающим, растет какой-то подозрительный пришелец. Осмотрев его, я пришла к выводу, что это что-то неизвестное магической науке, а довольная ухмылка отцветшего недавно в соседнем горшке эльфийского чихательного дерева только утвердила меня в моей догадке. Когда "нечто" выросло, оказалось, что у него уникальные лечебные свойства — нанесенная на рану мазь из его листьев вытягивала любой яд, сворачивала его в плотный шарик, который затем выпадал из ранки, и сращивала рану без следа. И вот этот козырной туз был у меня в кармане!