Голубая кровь. Общий Файл. Все Главы (1-22).

Голубая кровь.

Кильтина Юлия

Глава 1. Сны.

За окном еще даже не рассеялась рассветная дымка, когда я рывком села на кровати, задыхаясь и дрожа в ознобе. Опять этот сон... в голове крутились до невозможного четкие фрагменты кошмара, который вот уже месяц посещал меня почти каждую ночь. Я прикрыла глаза, стараясь успокоиться и восстановить дыхание, и передо мной снова пронеслись эти картины: поле битвы, громадное, расстилавшееся до самого горизонта, сплошь покрытое запекшейся кровью и дымящимися останками... Молодая женщина, в безутешном горе склонившаяся над мертвым воином. Странная пещера, пол которой покрыт ковром цветов с черно-красными нераскрывшимися бутонами. И наконец, самое страшное в моем кошмаре, отчего я всегда просыпалась в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем. Я видела незнакомую комнату, освещаемую почти прогоревшей свечой на большом, совершенно пустом письменном столе, за которым спиной ко мне сидел человек. В одной руке он держал изящный бокал, заполненный ледяной водой, на ладони другой лежал небольшой, размером со спелую вишню, кристалл ярко-голубого цвета. Я протягивала к нему руки в немой мольбе, но он никогда не оборачивался, он не замечал ничего вокруг себя, шепча своему кристаллу "прости меня, мое спасение...". Боль, отчаяние и какая-то обреченность его голоса эхом отдавалась в моём сердце, разрывая его на части и каждый раз выбрасывая меня из этого сна в мою уютную, такую привычную комнату.

Комната, надо сказать, казалась уютной только мне, все остальные склонялись к мнению, что это царство жуткого бардака. Я спустила ноги с кровати, ёжась от утренней прохлады и пытаясь с минимальными потерями найти тапочки. В итоге обнаружилась только правая, левая за ночь скрылась в такие неведомые дали, что обнаружить её сейчас было совершенно невозможно. С тяжким вздохом я подползла к зеркалу, откуда на меня уставилось чье-то хмурое заспанное лицо. Да-а, хороша... Вьющиеся каштановые волосы сегодня образовали на голове такое гнездо, в каком ни одна уважающая себя ворона не поселится; зеленоватый цвет лица придавал подозрительное сходство с мелкой водяной нечистью, а моя гордость — большие глаза глубокого синего цвета сейчас больше походили на глазки покусанной пчелами свиньи. И это чудовище в зеркале еще и криво ухмылялось, стоя в потрепанной ночнушке и в одной правой тапке. Стоп. Что-то мне подсказывает, что сей образец с плаката о вреде алкоголя — это я. Уверилась я в этом, когда изображение в зеркале подернулось сизой дымкой, сквозь которую проступила надпись: "Лета, не дыши на меня! Или тряпочкой протри — спиртом все равно уже надышала. А так хоть с пользой...". Зеркало стало говорящим (или, точнее, пишущим) после одного из моих экспериментов по созданию самозаписывающей ручки. Ручка так и осталась самой обыкновенной, зато я обзавелась не в меру ехидным зеркалом. Ладно, сегодня оно абсолютно право — так пить вредно. Хотя намерения у меня были донельзя просты и понятны — вчера я пыталась напиться, чтобы наконец перестать видеть так мучивший меня сон. Как видите, не помогло.

Мои тяжкие размышления прервал жуткий грохот. Оказалось, стучали в мою дверь — а точнее, это повисшая теперь на одной петле дверь стучала о стену комнаты, пока в дверной проем протискивались мои лучшие друзья, однокурсники и по совместительству вчерашние собутыльники.

— Лета, солнышко ты наше нетрезвое, как ты себя чувствуешь? — пропел нежный, с перезвоном серебристых колокольчиков голос.

— Рьен, выключи свои бубенцы, и так голова звенит, — рявкнула я в ответ, на что получила прямо в руки кружку с ледяным настоем из трав и обиженное "ей как лучше, а она...". Слава Богам, хоть нормальным голосом, без этих эльфийских штучек. Боги, какое счастье — когда в руках кружка настоя "Антипохмелин" собственной разработки, результат еще одного давнишнего эксперимента нашей ударной команды. Хотели получить, между прочим, сильное слабительное в комбинации с чихательным порошком, предназначавшееся одному не в меру занудному преподавателю, и как замечательно, что результат оказался далеким от задуманного!

— Ребята, я ваша должница, — с чувством сказала я, отставляя пустую кружку в сторону и оглядывая развалившихся напротив друзей.

Рьен полулежал на соседней кровати, разглядывая мой "уютный" интерьер из-под полуприкрытых век, и был как всегда великолепен. Еще бы, чистокровный эльф — выпил вчера с нами демонову дюжину кружек крепчайшей самогонки, и хоть бы что! Ну ни намека на помятость, ни даже крошечного мешочка под глазами! Прямо монах-трезвенник из горного монастыря. Тьфу! На вид лет семнадцать, длинные серебристые волосы забраны в аккуратную косу, угольно-черные глаза насмешливо щурятся, пряча озорных бесенят, чувственные губы подрагивают в еле сдерживаемой ухмылке. На простом костюме ни пятнышка, ни складочки, тонкая светлая рубашка только подчеркивает стройную гибкость его тела — ну просто мечта любой девушки. Исключая меня, потому что на вашу покорную слугу врожденная магия эльфов, как ни странно, не действует, и я в нашем красавчике вижу исключительно друга.

Рядом с Рьеном, на соседнем с кроватью кресле, изображал оживший труп Дерек — третий участник вчерашнего буйства, человек двадцати лет и прекрасный маг-погодник. Его пшеничные волосы сегодня скрепляла в небрежный хвост заколка в виде молнии — фирменный знак погодников, глаза обычно насыщенного зеленого цвета потускнели и отсвечивали болотной тиной, да и одежда выглядела не лучше — похоже, что он спал не раздеваясь.

— Так что там с твоими снами? — закончив детальный осмотр помятой меня и неодобрительно покачав головой, спросил Рьен.

— Что-что... а что им сделается? — буркнула я, — приснились, заразы. Всё в той же последовательности.

Многозначительное молчание заставило меня поднять глаза на друзей.

— Лета, мы обвешали твою комнату защитными артефактами, обошли толпу толкователей снов, собственноручно зачаровали с десяток сноловцев и распихали их везде, где только можно. Мы даже напились с тобой — и никакого толку, — простонал Дерек хриплым голосом, становясь все больше похожим на творение какого-нибудь некроманта. — Давай уже остановимся на этом?

— Ты можешь спросить о своих кошмарах у ректора, — подал голос Рьен.

— Нет, думаю, не стоит. Только если совсем невмоготу станет, — криво усмехнулась я, вспоминая и так слишком частые беседы с ректором по поводу нашего "недостойного молодых магов" поведения. В чем — в чем, а в воспитательных беседах ректор Магической Академии Меоры знал толк. — И кстати, который час?

— Через десять минут начинается лекция, — усмехнулся Рьен.

— О Боги! — простонала я, — Дерек, а чем нам в последний учебный день будут забивать голову?

Дерек, к слову, обладал просто феноменальной памятью, поэтому без стеснения использовался нами не только как ходячая шпаргалка на зачетах или семинарах, но и в качестве подробного и совершенно точного расписания занятий.

— Хм... одну минуту, — поморщился тот, — читает магистр Толлен. Тема — история сопредельных народов...

— А может, ну ее, эту лекцию? — робкая надежда избежать головной боли засветилась в моих глазах.

— Я не договорил. — Дерек терпеть не мог, когда его перебивали, — конкретно — Алая война и история вейров.

Вейры... я застыла на месте. Рука против воли потянулась к спрятанному на груди золотому медальону на тонкой цепочке, который был со мной всю мою жизнь. Это единственное, что осталось от моих родителей, которых я совсем не помню. Усилием воли я прогнала непрошенные мысли и превратилась в необузданный вихрь. Э-э, не буквально, конечно — я так не умею, с вихрями, шквалами и всем прочим обращайтесь к Дереку. Просто спустя две минуты я была уже умыта, причесана и одета в свободные белые льняные брюки и рубашку — типичное облачение студентов Магической Академии. На запястье у меня, как и у моих друзей, красовался тонкий витой браслет, переплетение трех серебряных змеек. Эти браслеты были знаком принадлежности к студенческой братии Академии, а количество змеек говорило о том, на каком курсе сейчас учится студент. Мы с Рьеном и Дереком заканчивали третий курс — ровно половину стандартного обучения. Браслеты были магическими — их невозможно было подделать, а после успешной сдачи годовых экзаменов в него сама собой вплеталась следующая змейка. И, само собой, они были обязательны к ношению для каждого студента...

— Какая похвальная тяга к знаниям по истории древних народов, — протянул Рьен, с точностью копируя интонацию нашего учителя Толлена, и, смеясь, протянул мне вытянутую им из-под вороха сваленных на столе учебников мою сумку с книгами и конспектами. — Пойдемте уже скорее, а то придется слушать под дверью.

Мы прибыли в аудиторию за несколько минут до начала, заняли немногие свободные места и, блаженно вытянув натруженные вчерашними танцами ноги, приготовились внимать каждому слову учителя. Лекции Толлена Веста, преподавателя Магической Академии, лучшего историка и — удивительное сочетание, но это именно так — сильнейшего боевого мага, всегда отличались образным изложением и захватывающими подробностями, благодаря чему история была одним из любимых предметов у всех студентов без исключения.

Я как раз доставала тетрадь для записей, когда шепотки и гомон в аудитории мгновенно стихли — в зале появился наш преподаватель. Выглядел он лет на 45, невысокий стройный мужчина, с пробивающейся сединой в волосах, ясными карими глазами, в которых светился незаурядный ум, и волевыми чертами лица. Стремительная грация движений выдавала в нем профессионального боевого мага, внушая уважение и некоторый трепет даже далеким от боевых искусств людям. О его возрасте мы доподлинно знали только то, что ему гораздо больше трехсот лет. Толлен Вест оглядел аудиторию и притихших студентов, мягко улыбнулся, отчего вся суровость мгновенно исчезла из его черт, и заговорил:

— Рад видеть вас на своей лекции, господа маги. Сегодня мы поговорим о вейрах — далеком народе, чья история покрыта завесой тайн и противоречивых слухов. А пока, прежде чем мы начнем, позвольте провести перекличку...

И он достал из своей внушительного вида сумки чистый свиток, к которому маленькой крылатой змейкой крепилась ручка. Вся аудитория со вздохом вытянула руки с браслетами на парты, и отсоединившаяся от свитка змейка помчалась над студентами, на мгновение зависая над каждым браслетом и затем стремительно направляясь к следующему. Ручка тем временем с сумасшедшей скоростью записывала имена пришедших на лекцию — каждый браслет был индивидуален, и обмануть змейку было просто невозможно. Я с завистью покосилась на ручку — мечту каждого студента, ведь именно такую я пыталась создать несколько месяцев назад, получив в результате болтливое зеркало, и прикрыла глаза.

Золотой медальон жег мне кожу на груди, снова и снова заставляя возвращаться мыслями к своему детству. Я знала в этом медальоне каждую черточку, каждую букву. Он представлял собой плоский овал, на одной стороне которого был выгравирован найл, собравшийся перед прыжком. На ребре медальона была еле заметная выпуклость, нажав на которую, можно было его раскрыть. Внутри он был абсолютно пуст, на одной его половинке был выгравирован нераспустившийся цветок, а на второй — слова на общем языке: "Вейр'ана эн Эалетт". Я не понимала смысла этих слов, только знала, что это как-то связано с вейрами, в древности жившими невообразимо далеко от Алерии. Я была найдена двадцать лет назад на пороге дома своего приемного отца, Эрика Дайна, завернутая в покрывало и сжимающая в кулачке этот медальон. Эрик удочерил меня, и я стала Летой Дайн. Несмотря на то, что приглашенный в тот же вечер маг не смог сказать ничего о моих родителях или других родных — а это очень странно... несмотря на это, отец любил меня как родную дочь. О медальоне он заговорил только однажды — год назад, перед смертью, отец попросил меня никому не показывать мой медальон без особой нужды, сказав: "Девочка моя, помни, что неразгаданная тайна порой вырастает из крови и, политая чужим любопытством, рождает смертельные плоды". Эрик покинул этот мир той же ночью, а я накрепко запомнила его слова. О моей тайне теперь не знает ни одна живая душа, даже лучшие друзья — как ни неприятно мне это от них скрывать...

Я встрепенулась, потирая ушибленный бок — это острый локоть Рьена проехался по моим ребрам, ибо "перепись населения" благополучно закончилась, уступив место собственно лекции. Удобно устроившись в кресле рядом с картой мира, Толлен рассказывал о Вейране.

— ... и, как я уже сказал, окружена непроходимым горным массивом. Территория этой страны не так уж велика и составляет всего треть от территории Алерии и менее четверти Тайлессы, родины эльфов. Тем не менее Вейрана всегда представляла собой лакомый кусочек для наших предков, ибо по красоте и плодовитости земля вейров превосходит даже Тайлессу, не говоря уже о нашей стране. По крайней мере, так было во времена Алой войны... Дерек Мелл! Сколько лет назад это было?

— Две тысячи двести лет назад, учитель Толлен, — без запинки ответил Дерек. Ха, кто бы сомневался! Даже после бурной ночи безупречная память Дерека его не подвела. Тем временем учитель продолжал повествование:

— Так вот, Алая война... это было время кровопролитнейших битв между людьми и вейрами. Развязали ее, естественно, люди, в дикой жажде наживы стремясь разграбить богатую страну и присоединить ее к нашей. Но вейры оказались стойким, храбрым народом настоящих воинов, и, несмотря на численный перевес со стороны людей, война шла на равных. Вейры обладали мощной, загадочной магией, истоков и границ которой мы не знаем до сих пор, и вряд ли когда-нибудь узнаем. Хотя всякое бывает, — в глазах учителя на миг отразилось странное выражение превосходства. Еще бы, столько всего знать о тайнах той эпохи!

— Мы уверены лишь, что магия вейров была каким-то образом связана с кровью. Немногие сохранившиеся древние летописи свидетельствуют, что их противники умирали страшной смертью — каждый, на кого обращал свою мощь боевой маг вейров, в страшных мучениях истекал кровью меньше чем за минуту. При этом страдания были столь сильны, что делали абсолютно беспомощными даже самых могущественных наших боевых магов того времени. Есть предположения, что от магии вейров не было ни защиты, ни спасения. Вылечить умирающего было абсолютно невозможно. Применяемые же со стороны людей заклинания не утрачены, но строго запрещены Кодексом — они вызывали мгновенное воспламенение цели, и человек сгорал заживо...

Перед моими глазами снова встала картина из сна — насколько хватало глаз, равнину покрывали дымящиеся в лужах крови останки людей. Боги, неужели именно эта война так упорно снится мне каждую ночь? Я заставила себя вслушаться в размеренную речь учителя:

— ... и закончилась, когда люди поняли безрезультатность попыток завоевания. Тогда мы предложили вейрам мирный договор, и вейры в знак доброй воли пригласили делегацию людей в Теа-Шетт, свою столицу. Что там произошло, доподлинно нам неизвестно, потому что вернувшееся назад посольство привезло лишь пергамент с подписанным мирным договором. Ни один из побывавших в Вейране не смог вспомнить ни минуты из проведенной там декады. Лишь один человек, входивший в состав первого посольства и вернувшийся на два дня позже основной делегации, смог пролить хоть какую-то крупицу света на эту тайну. Правда, тот человек вернулся из Вейраны безумным — он все время кричал о каком-то проклятии, о кровопийцах и жертвах. Самое странное, что второе, третье и последующие посольства не смогли найти в скалах проход в Вейрану и вернулись ни с чем.

А через год, по свидетельствам летописцев, началось исполнение пророчеств сумасшедшего посла: на территории Алерии появились ужасные, ненасытные чудовища, которые обладали демонической силой и кровожадностью. Убить их было очень трудно, они почти не поддавались нашей магии. Они нападали на людей, убивали их и выпивали кровь, разрушали приграничные деревни и целые города. За несколько лет не тронутые войной поселения на границе с Вейраной были полностью уничтожены.

— Вампиры! — прошептал чей-то голос с задних рядов.

Толлен усмехнулся, покачав головой:

— Кажется, кто-то хочет посетить пересдачу нежитеведения? Вампиры не имеют к этому никакого отношения, хотя некоторые общие черты с вейранскими монстрами тут несомненно есть... Но в любом случае это всего лишь легенды, которым уже больше двух тысяч лет. По данным летописей, чудовища появлялись каждый год в день заключения перемирия между Вейраной и Алерией. Спустя некоторое время поток их иссяк, и больше мы о них ничего не слышали. Скалы, окружающие Вейрану, до сих пор хранят свои тайны, и никто из людей никогда с тех пор не бывал в этой стране. Мало того, большинство людей вообще не знают о ее существовании, а если у вас хватит ума попробовать расспросить об этом кого-нибудь вне стен Академии, вас постигнет разочарование — ни один человек не в состоянии говорить о Вейране без всепроникающего ужаса. Почему так, никто не знает — возможно, это одно из древних и очень могущественных заклятий... Впрочем, вейры, если они еще существуют, тоже с тех пор не покидали пределов своей родины. Вот, собственно, и все, что мы знаем об этом народе.

Толлен Вест улыбнулся притихшему залу, обводя взглядом напряженно застывших учеников, и, пожелав всем удачи на предстоящих экзаменах, вышел из аудитории.

Я очнулась, только когда Рьен и Дерек заспорили, как долго продержится наложенное на меня "заклятие окаменения". Хмуро оглядев веселящихся друзей, я собрала вещи и предложила все-таки отправиться перекусить.

Весь остаток последнего в этом году учебного дня прошел как в тумане — я думала о загадочном народе, чье название я носила на груди в накрепко закрытом медальоне, и пыталась понять, как же я с ними связана. Существуют ли они вообще или, по предположению Толлена, остались в памяти людей лишь сухими строками на пожелтевших листах древних летописей? Парни пытались меня растормошить, но, поняв тщетность этого занятия, умчались по своим делам: у Дерека помимо общих для нас всех экзаменов по теории магии в расписании было несколько экзаменов по управлению стихиями, а Рьен как маг-анимист собирался сдавать "взаимодействие с обычными и магическими животными" и "теорию и практику зооморфизма".

Поняв, что бурных результатов в учебе от себя сегодня нечего и ожидать, я отправилась в свою комнату. Мой маленький мирок, где все лежало на своем месте (угу, для меня это именно так и было) встретил меня таким же уютным хаосом. Посчитав дни, я решила, что справлюсь с подготовкой к экзаменам, даже если пробездельничаю весь сегодняшний день, и рухнула на кровать. Голова была тяжелой и звенела от обрывков мыслей, каких-то сумрачных картин и воспоминаний. Сколько времени я так пролежала, до сих пор остается тайной даже для меня — очнулась я уже глубокой ночью и только лишь для того, чтобы, нырнув под одеяло, провалиться в сон, отчаянно желая не встретиться сегодня с выматывающими сновидениями.

Но, очевидно, Морфей меня не услышал, или был слишком занят этой ночью, потому что я снова оказалась в своем кошмаре. Хотя нет, в этот раз здесь все было немного по-другому. Поле боя прямо на глазах зарастало странной сероватой травой, съедавшей полуистлевшие останки и утягивая в землю ржавеющие доспехи; молодая женщина, плачущая над воином, вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня. У нее были очень красивые глаза цвета молодого янтаря, роскошные медные волосы прядями обрамляли правильной формы лицо, но высокий лоб прорезали глубокие морщины, скорбные складки пролегли от крыльев носа к губам. Несколько долгих мгновений она смотрела мне прямо в глаза, а затем подняла руку. Тонкую, нежную руку с длинными аристократическими пальчиками, по которой текла темная, вязкая кровь убитого воина, лежащего у ее ног. Женщина перевела недоуменный взгляд на свои ладони и вдруг закричала — пронзительно, яростно, горько; в этом крике смешалась боль израненного сердца, тоска о потерях и жажда отмщения. В тот же миг распустились тысячи цветов в огромной пещере, и в каждом была капля той темной мертвой крови. А потом я увидела комнату. Увидела, как сжалась ладонь с синим кристаллом, как разбился о стену брошенный в бессильной ярости бокал, как легла на плечо неизвестного мужчины тонкая девичья рука и с силой впилась ноготками в смуглую кожу. И глядя на осколки хрустального бокала, я чувствовала, что это моя душа разбилась на множество мелких острых кусочков. Рывком проснувшись, я вытерла слезы, сжалась в комочек и просидела так до самого утра, задремав лишь с рассветом. Как оказалось, эта ночь была последней — больше мой изнурительный кошмар меня не беспокоил.

Следующие дни были сплошной чередой занятий, подготовки к экзаменам и сидения в библиотеке. Собственно, только там мне и удавалось увидеться с моими неугомонными друзьями — у них тоже все мысли были только о том, как не опозориться на экзаменах. Нас всех до дрожи пугала мысль о возможном провале, а над ребятами еще и висел призрачный меч родительского гнева. Отец Рьена был известным дипломатом, постоянно курсировал по дружественным и не очень странам, а родители Дерека были магами, закончившими нашу академию около семидесяти лет назад. Для обоих ребят несданный экзамен был хуже одиночного перехода через земли степных орков, посему они с остервенением грызли пергамент магической науки.

Мне же не перед кем было стыдиться возможной неудачи, кроме как перед самой собой, но и я проводила каждую минуту в библиотеке, которая сейчас напоминала гигантский муравейник. Причем наиболее удачливыми были те "муравьи", которые проснулись раньше других и успели прибрать в свои загребущие лапки лучшие, а порой и единственные экземпляры раритетных книг. Чуть больше повезло тем, кто исправно посещал лекции, потому что готовиться по своим конспектам было не в пример легче, хотя пыльные библиотечные фолианты штудировать все равно приходилось. Я (во многом благодаря педантичному Рьену) к злостным прогульщикам не относилась и могла позволить себе не вставать чуть свет, тем более что книги по моему профилю — целительство и травоведение — в библиотеке были в достаточном количестве.

Мой дар впервые проявился лет в двенадцать, когда Эрик случайно поранил ладонь ножом. Рана вышла очень глубокой, кровь никак не могли остановить. Пока отец, отправив кого-то из слуг за магом-целителем, зажимал рану чистой тканью, я сидела рядом с ним и держала за руку, страстно желая облегчить его боль. Сама не помню, как все это произошло, но когда целитель появился в дверях нашей кухни и развернул повязку, на ладони не было и следа раны, а я еле могла стоять на ногах из-за перерасхода сил. Надо отдать должное тому магу, он все понял с первого взгляда, и с того дня моя участь была определена. Через несколько дней отец отвел меня в школу при Магической Академии, где мой дар подвергся тщательной оценке. Так всегда происходит при обнаружении у человека магического дара — учителя определяют направленность и выраженность силы и решают, на какой факультет принять новичка. Правда, принимают в Академию только с семнадцати лет, даже если, как у Дерека, дар обнаружился в раннем детстве, потому что не каждый одаренный ребенок выбирает путь мага. Нередки случаи, когда, например, сын фермера со слабеньким даром боевого мага предпочитал остаться дома и продолжать дело отца, став зажиточным землевладельцем, а не скитаться по миру в тщетной надежде уничтожить всю подлунную нежить и остаться при этом в живых.

Так в свой семнадцатый день рождения я пришла в Академию, потому что целительство — это всегда востребованное дело, и к тому же я не чувствовала склонности хоть к чему-нибудь другому. Эрик был безмерно горд мною, а я всегда немного завидовала овеянным ореолом подвигов боевым магам или анимистам, которые могли приручить любое животное или сами обернуться в кого угодно. Я считала, что дар Леты Дайн так же непримечателен, как и ее внешность. Правда, в первом меня разубедили Рьен и Дерек, сообщив, что боевой маг-погодник без хорошего целителя будет валяться в койке по месяцу после каждого "подвига", да и анимистов, бывает, серьезно увечат их хищные питомцы. Внешность же у меня так и осталась самая обычная — невысокий рост (Рьену и Дереку я едва достаю до плеч), миниатюрная фигурка без столь любимых мужчинами внушительных верхних и нижних центров тяжести, светлая кожа и непослушные вьющиеся каштановые волосы. Только глаза — синие, как вечернее небо, выделялись на моем лице и были моей гордостью.

Правда, сейчас "гордость" наотрез отказывалась работать — после целого дня в книжном "муравейнике" все вокруг расплывалось и двоилось. Я захлопнула очередной травник и решила сменить сферу интересов — меня неотступно преследовали мысли о вейрах и их загадочной стране. Любопытство потопталось на бренных останках усталости и лени, и я отправилась на поиски хранителя знаний. Несчастный библиотекарь был обнаружен в куче свитков, томов и целых фолиантов, которые оставляли "недогрызенными" студенты по вечерам.

— Чего надо? — хмуро осведомился усталый гоблин, выгладывая из-за кипы книг.

— Э-э... мне нужна любая информация по вейрам... — неуверенно начала я.

— Информация закрыта, — отрезал библиотекарь и вновь углубился в сортировку свитков.

— Как это... Кем закрыта? — опешила я. Обычно, если студент просил книги, до которых еще не дорос, библиотекарь после мимолетного взгляда на браслет из змеек сообщал, что "доступ временно ограничен". А вот закрытую информацию могли получить только учителя или маги со стажем. Кому могло потребоваться закрывать безобидные исторические хроники?

Оказалось, эту мысль я произнесла вслух, потому что гоблин немедленно ответил:

— Доступ закрыт магистром Толленом Вестом.

Так просто сдаваться я не собиралась:

— Понимаете, я делаю проектную работу под руководством магистра Толлена. Сейчас он очень занят и не может сам прийти в библиотеку, вот я и...

— Работу, говоришь? — хитро прищурился гоблин, — Ну что ж, я могу посмотреть пару книг... А ты пока расставь это — и он широким жестом обвел "могильный курган вождя степных орков", наваленный из разных книг — по своим местам, идет?

— Идет, — согласилась я и направилась разбирать "курган".

Гоблин отсутствовал гораздо дольше, чем нужно для поиска тех трех книг, которые он все же принес. Подозреваю, он все это время просто прятался за стеллажами и тихо потешался над непутевой помощницей и ее жалкими попытками все расставить как положено. Наконец, когда от кипы осталась хорошо если четверть, библиотекарь сжалился и отпустил меня изучать добытые им труды.

— Только если что, — придержал меня за рукав коротышка, — книги ты нашла сама. И удалился по своим делам, бормоча под нос: "Работа, как же! Проект она пишет...".

Я на негнущихся ногах прошла к ближайшему столику и раскрыла первую книгу. Мельком пробежалась по тексту и отложила ее в сторону — там не оказалось ничего, достойного внимания, только обрывки слухов и домыслов... Вторую постигла та же участь. Третья книга оказалась толстенной, переплетенной в кожу и очень-очень старой. Называлась она "Вейры. Полная энциклопедия известных сведений" и открывалась портретом сурового мужчины средних лет. Хищный взгляд стальных глубоко посаженных глаз прожигал насквозь, и я поспешила перевести глаза на витиеватую подпись. Как оказалось, это был Маррет Эйран, король вейров во времена Алой войны. Я листала ветхие страницы, пробираясь через описание военных маневров, карты Вейраны и рассказы о местной природе. Мне хотелось узнать сразу и все об этих людях, об их жизни и характерах, а еще о тех жутких легендах, связанных с появлением вампиров. Я так углубилась в чтение, что вздрогнула от неожиданности, когда над ухом раздался вкрадчивый голос магистра Толлена:

— Интересно, что же вам, леди Дайн, так понадобилось в запрещенной информации?

Я захлопнула книгу с оглушительным, как мне показалось, грохотом, и подняла глаза на учителя:

— Я... просто наткнулась на книгу, когда искала "Травы Тайлессы", и... ну, вы так интересно рассказывали сегодня, что я решила посмотреть...

— Эти хроники слишком красочно написаны. У вас непременно будет бессонница от описания ужасов той войны, дорогая Лета, — в карих глазах учителя появились смешинки, и он вытянул книгу из моих рук, — а "Травы Тайлессы" на соседнем стеллаже, — и он весело подмигнул мне, поворачиваясь к выходу.

— Учитель Толлен! — позвала я и, когда он обернулся, спросила — Скажите, почему хроники вейров в закрытом доступе?

Несколько мгновений учитель молча смотрел на меня тяжелым ничего не выражающим взглядом, а потом присел напротив:

— Девочка моя, в этой книге хранится информация о страшных секретах наших предков, в том числе и о магии древних, о тех запрещенных заклинаниях, которые они применяли в те времена. Конечно, четких инструкций там нет и никогда не было, но при должном умении... Представь на минутку, что будет, если не в меру амбициозный и тщеславный маг обнаружит эти формулы и начнет их применять?

Поле боя из моего сна промелькнуло перед глазами, заставив на миг похолодеть от ужаса.

— Я все поняла, — прошептала я и повернулась к выходу, не увидев странное, напряженно-задумчивое выражение на лице магистра боевой магии Толлена Веста.

Глава 2. "Кто поедет в Вейрану?"

Экзамен по теории магии мы сдали на отлично. Еще бы, нам троим достались лучшие билеты из всех возможных. И это без всякого мошенничества и магии! Хотя какая тут магия, если каждый год ректор собственноручно зачаровывал билеты от любого воздействия, и все попытки сжульничать с треском проваливались.

Сегодня у нас намечались профильные экзамены: у меня травоведение, Дерек сдавал управление воздушной стихией, а Рьен — контроль над крупными хищниками. Я пришла на экзамен одной из первых, потому что органически не переношу ожидания и неведения, тем более что перед смертью надышаться впрок еще никому не удавалось. Одернув полы темно-синего платья с белой вязью защитных рун по подолу и вороту, я поудобнее перехватила горшочек с растением и шагнула через порог аудитории.

Нирта Ллест, наш преподаватель травоведения, являлась лучшим магом-травником Тайлессы, и последние пятьдесят лет работала в Алерии, изучая местную флору. Кажется, она собиралась писать монументальный труд по этому вопросу. За свои двести с лишним лет она досконально изучила растения половины обитаемого мира, но они все время преподносили ей сюрпризы — постоянно появлялись новые виды, требующие ее немедленного изучения. Поэтому лучшим способом заслужить благосклонность и уважение золотоволосой эльфийки — и заодно быстро и надежно сдать годовой экзамен — было найти и принести ей (желательно живое и в горшочке) новое растение. У меня был способ еще надежнее — я вывела такое сокровище дома. Ну, точнее, оно само вывелось на моем подоконнике.... У меня там целый ботанический сад, и однажды я заметила, что в горшочке с витым стрелолистом, коренным жителем оркских степей и отличным кровоостанавливающим, растет какой-то подозрительный пришелец. Осмотрев его, я пришла к выводу, что это что-то неизвестное магической науке, а довольная ухмылка отцветшего недавно в соседнем горшке эльфийского чихательного дерева только утвердила меня в моей догадке. Когда "нечто" выросло, оказалось, что у него уникальные лечебные свойства — нанесенная на рану мазь из его листьев вытягивала любой яд, сворачивала его в плотный шарик, который затем выпадал из ранки, и сращивала рану без следа. И вот этот козырной туз был у меня в кармане!

Зайдя в класс, я подошла к леди Нирте и протянула ей свое цветущее "нечто", наблюдая, как в лазурных глазах эльфийки разгораются фанатичные огоньки исследователя. За те десять минут, которые мне потребовались, чтобы рассказать ей все о новом растении, эти огоньки превратились в настоящий пожар, и все мои сомнения по поводу будущей оценки сгорели в нем бесследно.

"Боги, как же хорошо не убираться на своем подоконнике!", блаженно щурясь на летнем солнце думала я, и вместе со мной улыбались змейки на браслете, нежно покачивая на хвостиках светящуюся нежно-зеленую бусину — знак успешно сданного травоведения.

Остался всего один экзамен, а там — лето и первая практика в качестве целителя... замечтавшись, я сама не заметила, как оказалась у низенькой резной ограды, которая ограничивала учебную зону анимагов. Там как раз собирался с силами Рьен. Помахав эльфу, который в ответ вымученно улыбнулся, я вслушалась в тревожный шепот сокурсников. Высокий смуглый орк торопливо пересказывал вновь пришедшим содержание билета эльфа:

— Представляете, ему выпало приручить найла! Пусть это и не настоящие звери, а просто качественные иллюзии, и ранить они не могут, но найл! Не сдаст, точно не сдаст...

Я вгляделась в лицо своего друга — на гладкой светлой коже Рьена наметились тревожные морщинки, плотно сомкнутые губы выражали огромное напряжение, а в углах глаз затаился тщательно скрываемый страх. Напротив него уже стоял огромный найл — с языка орков его имя переводится как "бриллиантовый кот", потому что длинная серебристая шерсть этого опасного хищника словно припудрена алмазной пылью. Найлы живут высоко в горах, и их теперь встречают все реже и реже. Льдистые глаза зверя были хищно прищурены, длинный хвост зло хлестал по бокам, бугры мышц вздувались под роскошным мехом. Кот оскалил клыки и с угрожающим рычанием припал к земле.

И начался невероятно красивый, чарующий танец двух одинаково опасных хищников, игра на пределе возможностей, цель которой — подчинить противника своей воле и при этом остаться в живых. Я как завороженная смотрела на этот удивительно красивый поединок и никак не могла понять, уцепиться за какую-то ускользающую мысль. Что-то неправильное было в происходящем на тренировочной арене, но что? Рьен кружил вокруг огрызающегося бриллиантового кота, не давая ему напасть и умудряясь при этом плести сложную сеть "кружева власти" — заклинания, позволяющего сделать хищника если не ручным, то по крайней мере послушным воле мага. Тени от двух противников темными молниями метались по поляне... Стоп! ДВЕ тени?! О Боги, это же невозможно! Иллюзии не отбрасывают теней!

Словно в ответ на мои мысли кот остановился как вкопанный, повернулся в мою сторону и шумно вдохнул прохладный утренний воздух. Длинные жесткие усы угрожающе встопорщились, острые белоснежные клыки животного оскалились в хищной гримасе, и сияющий словно свежевыпавший снег под ясным зимним солнцем найл сделал шаг в мою сторону. В мою? Я-то тут причем?! Руны на платье налились алым светом, и это означало только одно — в следующую минуту на мою жизнь даже самый отчаянный авантюрист не поставит и медного эра.

Время замерло для меня. Я поймала взгляд черных, как ночные озера, глаз эльфа и прошептала одними губами:

— Найл настоящий, — сделав крохотный шаг назад. В тот же миг в глазах Рьена отразилось обреченное понимание, а найл, издав низкий утробный рык, понесся ко мне. Арена была не настолько большой, чтобы я успела спастись — кот настиг бы меня в три прыжка, но как только хищник сделал свой первый шаг, с пальцев Рьена сорвалась сетка почти готового заклинания. Незамкнутыми оставались только две сферы, но найлу хватило и этой лазейки — он лишь немного притормозил, и, зло мотнув головой, бросился дальше. Я понимала, что не успеваю ни поставить щит, ни ударить даже самым простым заклинанием, когда вдруг Рьен, стоявший у зверя на пути, метнул в него "молот" — любимое заклинание вышибал в местных трактирах — маленький темно-серый сгусток энергии, на некоторое время оглушающий противника. Найл как подкошенный рухнул вниз, прямо на эльфа — заклинание настигло его в прыжке, и через мгновение мертвая тишина взорвалась криками взволнованных очевидцев.

Рьена, почти скрытого массивным телом хищника, окружили подоспевшие учителя и студенты. Я с трудом пробралась к неподвижному другу и мгновенно поняла — он умирает: найл, падая, распорол Рьену когтями шею, и теперь алая кровь горячей лужей растекалась по утоптанной земле. Времени на раздумья не оставалось, и я, вытащив из-за пазухи баночку с остатками мази из выведенного мною "стрелолистного чиха", одним быстрым движением нанесла противного вида зеленую жижу на страшные раны эльфа.

— Пожалуйста, ну пусть это поможет! — крепко зажмурившись, тихо взмолилась я всем известным мне богам этого мира, вливая в друга через судорожно сжатые ладони изрядную долю своей силы.

— Найл все-таки был настоящим, — хриплый стон заставил меня распахнуть крепко сомкнутые веки. Черные глаза эльфа на бледном лице с заострившимися чертами казались еще больше, испытующий взгляд пронизывал насквозь. — Ты как?

— Ш-ш, тебе нельзя разговаривать... Я в порядке. Благодаря тебе.

— Что ж, мы квиты, — смазанная болью ухмылка тронула губы Рьена и я, последними словами коря себя за забывчивость, наложила обезболивающее заклинание. Рана больше не кровоточила, и края начали медленно, но верно сближаться.

— Отнесите пострадавшего в больничный корпус, — властно распорядился над моей головой чей-то голос, — вам придется провести там денек-другой, господин Эрьениэль.

Я перевела взгляд на говорившего — это был магистр Ортес, главный маг-целитель Академии. Он сухо мне улыбнулся:

— А вас, леди Лета, я могу поздравить с успешной досрочной сдачей экзамена по целительству. Кстати, что за мазь вы нанесли на рану?..

Я устало прислонилась к дереву, оглядывая пустую тренировочную арену — тело найла убрали, песок на поле заменили, и все стало таким же, как еще час назад. Рьен спал в Сфере Жизни — мощном исцеляющем заклинании, наложенном на регенеративные коконы больничного корпуса, и магистр Ортес вежливо, но настойчиво выпроводил меня из своей вотчины.

— А я говорил, что маг-целитель иногда важнее, чем кто-либо другой, — задумчиво протянул неслышно подошедший Дерек. — Ты спасла ему жизнь, — серьезные зеленые глаза как-то по-новому, оценивающе-уважительно вглядывались в мое лицо.

— Сначала он спас мою, — выдавила я бледную улыбку, — я больше чем уверена, найлу нужна была именно я. Правда, совершенно не представляю, почему...

— Наверное, ты пахнешь как мышь. Большая снежная мышь, — хмыкнул Дерек, и, переглянувшись, мы расхохотались в голос — сказалось напряжение сегодняшнего дня.

— Расскажи мне, как все было — уже серьезно попросил парень, утаскивая меня на зеленую полянку неподалеку. Дерек как раз справлялся с небольшим экзаменационным смерчем, когда мы играли в "кошки-мышки" с найлом, поэтому пропустил все представление и очень по этому поводу переживал.

— Да-а... как-то странно все это, — тихо проговорил друг, когда я изложила ему свою версию событий, — вместо иллюзии на экзаменационной арене появляется настоящий кот, да еще и нападает не на прямого противника...Откуда он вообще там взялся?

На этот вопрос следующим утром нам ответил Рьен, с аппетитом уплетающий сытный завтрак — после Сферы Жизни всегда просыпался просто зверский аппетит:

— Когда он на меня падал, я заметил у него на шее тонкую леску с прикрепленным настраиваемым телепортом. Порт был без меток мага-изготовителя.

Мы с Дереком разочарованно вздохнули. Попытки осмотреть труп найла (как оказалось, Рьен немного не рассчитал силы, и "молоток" оказался настоящей "кувалдой") ни к чему не привели — хищник как будто испарился, а учителя всячески увиливали от ответа. Еще бы, кому в стенах Академии нужен такой скандал!

— Отрицательный результат — тоже результат, — оптимистично заявил эльф, смачно хрустя яблоком, — зато мы знаем, что это не случайность.

— О да, мы знаем, что кто-то намеренно собирался тебя убить, — ехидно заметила я.

— Нас убить, моя дорогая! — поправил меня Рьен.

— Что-то ты уж слишком радостный, — подозрительно протянул Дерек.

— А ко мне утром заходил учитель Месс и сказал, что экзамен мне засчитали как сданный!

— Поздравляю! — в один голос воскликнули мы с Дереком и кинулись обнимать друга, одновременно выдирая его из кровати-кокона под оглушительные возмущенные вопли.

— Вижу, господин Эрьениэль прекрасно себя чувствует, — в дверях показался добродушно усмехающийся магистр Ортес, — и его больше ничего здесь не держит.

— Именно так! Спасибо вам, магистр! — искренне поблагодарил целителя Рьен и, церемонно поклонившись, вылетел за дверь. За ним на той же скорости проследовал ухмыляющийся Дерек. Я решила не отставать от друзей и протиснулась в дверной проем мимо учителя.

— Береги себя, Лета, — тихо сказал магистр, придержав меня за руку, — и удачи...

Оставшиеся экзамены у ребят прошли без происшествий, оба получили свои последние бусины, и сейчас мы все с нетерпением дожидались ректора и старших преподавателей во внутреннем дворе Академии. Он представлял собой просторную прямоугольную площадь, окруженную со всех сторон такими привычными каменными стенами родной Академии. На кромке стен восседали мрачные каменные горгульи (к слову, они обожали, когда их щекотали под крыльями — при этом на всю территорию Академии раздавался кокетливый гулкий хохот), по камням тянулся вверх тысячелетний фиолетовый мох. Вся площадь была заполнена гудящей словно весенний улей толпой студентов, ожидавших официального перевода на следующий курс и, начиная с третьекурсников, направления на практику.

Летняя практика — это было нечто!.. Мечта каждого студента-третьекурсника, практика представляла собой два месяца напряженной магической работы на просторах нашей необъятной родины, а особо везучие иногда удостаивались чести быть приглашенными в Тайлессу или в Великую Степь. Мы присутствовали на распределении впервые и, естественно, жутко волновались. Рьен ни за что не хотел быть отправленным в Тайлессу, потому что "чего я там, спрашивается, не видел?" и "к маменьке под крылышко — нет уж, увольте!". Дерек, напротив, жаждал повидать далекие страны и для начала был не против эльфийского государства, ну а я... Я ждала чего-то особенного, совершенно неожиданного — и тугой комок нервов, в который превратились все мои внутренности, обещал непременную "сбычу мечт". Правда, я с трудом могла себе представить, как чаяния каждого из нас согласовываются с нашим же твердым решением не разлучаться и отрабатывать летнюю практику в качестве сформировавшегося трио.

Мои размышления "о вечном" были бесцеремонно прерваны Дереком, который дернул меня за заплетенную по случаю праздника сложным колосом косу:

— Хватит витать в облаках, а то опять все пропустишь!

И действительно, на балконе главной башни уже стоял милорд ректор и двенадцать старших преподавателей в полном парадном облачении. На площади установилась абсолютная тишина — никому не хотелось на время выступления ректора быть превращенным в камень сторожевыми горгульями, — в которой прозвучал усиленный "эхом" голос ректора:

— Господа маги! Внимание! Указом ректора Магической Академии Меоры студенты, полностью выполнившие годовой план занятий и успешно сдавшие заключительные экзамены, переводятся на следующий курс!

По замершим студентам легким вздохом пронесся едва уловимый ветер, и разноцветные мягко мерцающие бусины на браслетах каждого из собравшихся окутались серебристой дымкой, которая, постепенно расширяясь, покрыла весь браслет, а когда внезапно рассеялась, на многих из них стало одной сияющей новенькой змейкой больше.

— Студенты, не получившие переводной змейки, будут перемещены в Переходный Зал, где определится их дальнейшая судьба, — звонкий щелчок холеных пальцев милорда ректора — и на площади стало значительно свободнее.

— Студенты первого и второго курсов будут перемещены за периметр внутреннего двора и с этой минуты и до первого дня нового учебного года могут быть совершенно свободны, — еще один щелчок — и перед резными перилами балкона осталась небольшая группа студентов, всего несколько десятков человек.

— Ну, а теперь начнем распределение на летнюю практику, — задумчиво протянул ректор. Это был кругленький низенький мужчина лет пятидесяти, с широкой блестящей лысиной, небольшими близко посаженными светло-голубыми глазами и редкими пшеничными усиками над верхней губой. Несмотря на столь непримечательную обманчиво мягкую внешность, милорд Этерлейн был самым могущественным магом Алерии и, возможно, даже всей Айрины.

— Сейчас я задам вам, дорогие господа маги, один вопрос. Я повторяю его из года в год уже многие сотни лет. Собственно, наверное, я мог бы и не спрашивать... но раз уж соглашение было заключено, оно должно быть в точности исполнено. Итак, кто поедет в Вейрану?

В наступившей гробовой тишине прозвучало тихое дополнение, кажется, произнесенное учителем Толленом:

— Помните, на это назначение вы имеете полное право не соглашаться...

Студенты четвертого, пятого и шестого курсов состроили одинаковое скучающе-незаинтересованное выражение, выжидая необходимую паузу отказа. Третий курс являл собой целую палитру ошарашенных лиц, начиная от легкого недоумения и заканчивая полным шоком.

А я вдруг почувствовала необыкновенную легкость, уверенность в правильности и неизбежности только что принятого решения.

— Что ж, как и следовало ожидать... — начал милорд ректор, но чего нам всем следовало ожидать, так никто и не услышал, потому что магистр Этерлейн был наглым образом прерван моим звонким выкриком:

— Стойте! Я еду!

В следующую минуту на брусчатое покрытие внутреннего двора со звонким стуком упали даже те челюсти, которые до этого стоически держались на своих местах. Взгляды всех присутствующих обратились на меня. Ректор запинающимся голосом переспросил:

-Лета Дайн? В-вы... собираетесь... ехать в Вейрану?

-Да, милорд ректор.

— Вы уверены?

— Абсолютно, милорд.

— Первый раз за две тысячи лет... — еле слышно пробормотал ректор Этерлейн, — ну, раз так...

— Мы едем вместе с Летой! — раздались в унисон два юношеских голоса. Я обернулась на своих друзей — в глазах молодых магов сверкала сталь данного мне накануне обещания с золотыми прожилками жажды новых приключений. Я почувствовала, как за спиной вырастают крылья — мои друзья меня поддержали!

— О Боги! Ну за что мне такое наказание! — обреченно простонал ректор, — вы хоть понимаете, что вы делаете, дети?! Этот договор с Вейраной был подписан больше двух тысяч лет назад, после окончания Алой войны! Да вы даже не сможете войти в эту Богами и демонами забытую страну!

— Какой именно договор, милорд ректор? — поинтересовался Дерек, самый практичный из нас троих.

— Это соглашение было одним из условий мирного договора, подписанного с Вейраной две тысячи двести лет назад. Его, как и мирный договор, привезло первое посольство... точнее, остатки этого посольства, — уголки губ ректора раздраженно дернулись вниз. — Оно обязует Академию ежегодно в день распределения направлений на летнюю магическую практику задавать вам один-единственный вопрос. Вы его уже слышали, — устало сообщил милорд Этерлейн.

— В случае добровольного согласия кого-либо из студентов посетить эту страну, мы должны доставить его к скалам на границе с Вейраной, снабдив также обратными телепортами для успешного возвращения в Академию по окончании срока практики.

— Мы едем, милорд ректор, — упрямо вздернув подбородок, подтвердила я.

— Это еще не все, — в глазах ректора мелькнула тревога, — последним пунктом в договоре значится следующее: если маг не возвращается из Вейраны по окончании практики, мы не имеем права требовать каких-либо объяснений от этой проклятой страны! Считается, что студент добровольно остался в границах территории вейров. И, помолчав мгновение, самый одаренный маг Алерии тихо добавил:

— Хотя как можно что-то предъявить народу, если ты две тысячи лет не видел ни одного его представителя...

Я вдруг ощутила на груди легкое жжение: это золотой медальон внезапно нагрелся и еле заметно пульсировал. Я оглянулась на друзей и прочла на их лицах твердую решимость идти со мной до конца:

— Мы едем.

В ту же минуту в воздухе засиял ярко-зеленый шар, разбившийся на три более мелких, каждый из которых неспешно подплыл к одному из нашей троицы и завис на уровне глаз. Шары уплотнились, побледнели и плавно спустились прямо в протянутые руки. Едва дрожащие от волнения пальцы прикоснулись к бледно-зеленым сгусткам энергии, те тут же превратились в выцветшие от времени мшистые зеленоватые камни размером с кулак с выбитыми на каждом словами на общем языке: "Верни дитя скалы в чрево матери, и путь найдет тебя". Над притихшей в изумлении толпой загорелось алая руна "Решение принято". Милорд Этерлейн еле слышно выдохнул: "Подтверждаю. Будет исполнено", руна мигнула на прощание и пропала без следа.

— Договор не может быть нарушен. Лета Дайн, Эрьениэль эс'Найрен и Дерек Мелл, ваша летняя практика будет проходить в Вейране. Мы будем ждать вашего возвращения, но если с вами что-то случится, и вы не успеете активировать обратный телепорт, — произнес безжизненный, словно высохшее дерево, голос ректора, — никто не сможет вам помочь. Удачи вам, дети. Вы отправляетесь через два часа, сбор у главного телепорта. Можете идти.

В воротах я оглянулась — мой взгляд выхватил из сплошной серой массы печальное лицо магистра Ортеса, побелевшие костяшки судорожно сжатых пальцев магистра Толлена и десятки сочувствующих взглядов друзей. Такими взглядами обычно награждают безнадежно больного дядюшку, лежащего на смертном одре. А, черт с ними! Мы едем в Вейрану!

Глава 3. Дорога.

Сборы не заняли много времени — в общем-то, все вещи были уложены еще вчера вечером, поэтому встреча у телепорта состоялась гораздо раньше назначенного срока.

Рьен сиял, словно только что отчеканенный эр, да и Дерек тоже не выглядел недовольным, пребывая скорее в некотором замешательстве. Оба, как и я, были одеты по-походному, в удобные штаны из мягкой кожи, рубахи и теплые куртки, на ногах красовались эльфийские сапоги — подарок Рьена.

— Лета! Ну объясни все-таки, что тебя так внезапно заставило согласиться на эту авантюру? — встретил меня вопросом погодник.

— Да какая разница, мы же такое приключение отхватили! — перебил его Рьен, — чего ты волнуешься-то?

— Я просто не люблю неизвестность, — буркнул Дерек, — а тут этого добра навалом, как железа в гномьих рудниках!

— Признайся, ты просто боишься вампиров, — поддел друга эльф.

— Вот еще, верить в старые сказки!

— А если это не сказки? — мой вопрос оборвал друзей на полуслове.

— А вот если это не сказки, — вкрадчиво начал Дерек, — то мы только что совершили самую большую ошибку в нашей жизни!

— Ладно тебе, паникер ты наш! Сначала надо добраться до места, а там уже решим, что тут было ошибкой, — отмахнулся от него взбудораженный предстоящим путешествием Рьен.

— Я смотрю, вы уже готовы? — поинтересовался неслышно подошедший учитель Толлен. Он, кстати говоря, всегда появлялся как из-под земли, и ходили слухи, что иногда заставал этим врасплох даже эльфов, что было совсем уж невероятно. — Тогда мы можем не ждать указанного срока. Скоро здесь такая толпа соберется, что ступить будет некуда, так что начнем.

Толлен вынул из кармана алый бархатный мешочек с вышитым гербом академии и бережно извлек из него крупный фиолетовый кристалл и три камня поменьше.

— Это ваши телепорты возврата, — и в наши протянутые ладони опустились маленькие кристаллы. — Надеюсь, вы помните правила активации возвратных телепортов — сожмите камень в ладони и мысленно укажите конечную точку. Допускается отправка потерявшего сознание или тяжелобольного человека, который не сможет направить телепорт сам — для этого сожмите в его ладони камень и как можно четче укажите конечную точку для вашего друга. Ну и, само собой, берегите их как зеницу ока, — в его голосе появились ворчливые нотки прижимистого эконома.

— А теперь поднимайтесь на площадку, — Толлен кивнул на раполагавшийся неподалеку главный телепорт Академии. Он представлял собой правильный круг, в центре которого на трех изящных ножках возвышалась подставка для кристалла-координатора. Мы послушно поднялись по ступенькам и встали вокруг подставки. Магистр укрепил камень в держателе и отошел к краю площадки:

— Вы переместитесь на границу Алерии и Вейраны, к подножию Велларийских гор. Возьмитесь за руки... и удачной вам дороги, дети!

Мир вокруг сжался до маленькой черной точки, чтобы через секунду вновь развернуться в привычные для него размеры. Мы прибыли.

Вокруг было только серое небо — и ничего больше. Это было неправильно. Еще менее правильным было то, что мы падали с головокружительной высоты! Земля надвигалась с угрожающей скоростью, и шансы на спасение таяли с каждой секундой.

— Дерек! — я безуспешно попыталась перекричать рев ветра, — на тебе с экзамена оставалась основа "киселя"!

Маг-погодник уже сосредоточенно шевелил губами, наполняя своей энергией основу сложного воздушного заклинания, результатом которого должна была стать плотная желеобразная подушка между нами и столь стремительно приближающейся землей. Эта "привязка" совершенно случайно осталась на нём после экзамена по управлению стихией воздуха — Дерека не спросили третий вопрос билета, где как раз требовалось собрать "кисель"; а готовую основу сложного и трудоемкого заклинания, которую оставалось только наполнить силой и замкнуть, ему было жалко развеивать. И вот теперь я искренне обрадовалась такой невероятной запасливости нашего друга. За секунду до неминуемого столкновения падение вдруг замедлилось, а затем и вовсе прекратилось — мы висели в двух метрах над каменистой дорогой в середине "киселя" и вяло пытались шевелиться. Со стороны это здорово напоминало жадных мух, которые вознамерились сожрать целую банку меда, но немного не рассчитали сил.

— Слушай, а ты развеивать его умеешь? — задыхаясь от нервного смеха, поинтересовалась я.

— Умею, вот только узловая точка находится прямо у твоей левой руки, — изрек висящий вниз головой Дерек.

Пришлось снова перейти на внутреннее зрение и повнимательнее вглядеться в хитросплетение нитей спасительной воздушной подушки. Хм, кажется, вот оно... легкий щелчок — и мы мешками рухнули на землю.

— Все живы? — отряхиваясь, спросил Рьен.

— Угу. Живее всех живых. Вот только куда нас занесло?

Даже ребенку было бы понятно, что переместились мы вовсе не на границу. До самого горизонта простирались бескрайняя равнина, и нигде не было даже намека на Велларийские горы. Какие там горы, даже самого завалящего холмика не наблюдалось в обозримом пространстве! Мы стояли посреди довольно широкого тракта, который представлял собой утоптанную до гранитной твердости землю. Дорога, казалось, тянулась в бесконечность, причем по всей видимости считая, что указатели и путевые камни — это все абсолютные глупости и пустая трата времени. Черт, куда все-таки нас занесло?

Рьен тем временем развил бурную деятельность по извлечению содержимого из своей сумки. И когда на дороге уже высилась целая куча разных "совершенно необходимых в дороге" эльфу вещей, на свет с торжествующим воплем был извлечен... орешек? Что за?... Счастью в глазах эльфа не было предела, а мы с Дереком непонимающе уставились на белку-переростка с острой формой орехомании, в которую, видимо, внезапно превратился наш горячо любимый друг.

— Рьен... ты в порядке? — осторожно поинтересовался погодник, уставившись на приплясывающего эльфа.

— А? Да-да, все просто отлично. Сейчас нам расскажут, где мы находимся.

— Э-э... Кто расскажет-то? Ни души вокруг!

— Орешек и расскажет!

Мы с Дереком переглянулись, судорожно вспоминая, когда это мы проходили говорящие орешки.

— Вот только не говорите, что ничего не слышали про крайлов, — простонал Рьен, хватаясь за голову, — ну ладно Дерек, но ты, Лета! Это же твой профиль! Как ты можешь этого не знать?!

Мы смущенно потупились, разве что не ковыряя носочком сапога дорожную пыль — ну точно как нашкодившая малышня перед строгим папашей.

— Ох. Ну тогда смотрите.

И эльф, уже стоявший на яркой летней траве обочины, осторожно положил коричневый орешек прямо на землю. С минуту ничего не происходило, а затем вдруг земля вокруг загадочного плода вспенилась и утянула его без следа. Не успели мы открыть рот, чтобы задать невозмутимому эльфу закономерный вопрос: "какого?...", как из густой травы показался зеленый росток, с нереальной скоростью превращавшийся в приземистое толстое дерево. Бугристый темно-коричневый ствол венчала роскошная крона из удивительных резных листьев нежно-голубого цвета, напоминавшая тончайшее многослойное кружево и при малейшем дуновении ветра издававшая еле слышный перезвон.

— Прости мое невежество, дражайший Эрьениэль эс'Найрен, теперь что, модно водить с собой ручных идиотов? — со стороны дерева раздался скрипучий голос. — Их выпученные глазки действуют мне на нервы.

— Это мои коллеги, Лета Дайн и Дерек Мелл. Просто они впервые удостоились чести увидеть крайла, — усмехнулся наглый эльф и озорно мне подмигнул.

— Что за молодежь пошла, полное бескультурие, — кора дерева скривилась в брезгливой гримасе, и только тут стало понятно, что наросты на стволе довольно узнаваемо очерчивают самое обыкновенное морщинистое лицо. — Вот помню я, в наше время...

— Эммм... уважаемый Эрт, нам очень нужна ваша помощь, — мягко прервал грозившего надолго углубиться в воспоминания крайла Рьен. — Скажите нам, где мы находимся?

Дерево ненадолго замолчало, выросты коры, должные представлять собой брови, сосредоточенно сдвинулись, а крона засияла еще ярче. Дерек уже открыл рот, собираясь что-то спросить, но Рьен сделал страшные глаза и прижал палец к губам. Ясное дело, старый пень не любит, когда ему мешают.

— Айшанская Равнина. Эк вас занесло, — проскрипело дерево.

— Да, небольшой недолёт получился, — хмыкнул Дерек. — А далеко ли ближайшее поселение?

— Прямо по дороге, — одна из веток изящно махнула в направлении предполагаемого жилья, — к вечеру будете на месте, если пешком. Кстати, до Велларийских гор примерно пять дней конного пути, — хихикнул старикашка. — Ну, мне пора. Эрьениэль, еще раз посадишь меня на такой невкусной почве — сам будешь из своих передряг выбираться, — буркнул напоследок крайл и начал стремительно сворачивать темнеющую и приобретающую красивый лиловый отлив крону в тугой кокон. Через мгновение темно-фиолетовый кожистый шар раскрылся, и на ладонь эльфа скатился... тот самый орешек!

— Рьен, а откуда это дерево... откуда он узнал про Вейрану? Ну то есть про то, что мы идем именно туда?

— Это ж крайлы! Говорят, они знают всё, — фыркнул маг и, спрятав свой "путеводитель" в карман, направился по дороге в указанном деревом направлении.

— Вы идете или собираетесь ночевать прямо в поле? И хватит стоять столбом, а то я начинаю сомневаться в том, что Эрт Крайл'ен был так уж неправ насчет ручных идиотов!

В крошечный городок под названием Варт мы ввалились уже в сумерках, уставшие и ужасно голодные. За время "прогулки" мы так и не пришли к единому мнению насчет причины неожиданного "недолёта" до конечной точки, да еще и с головокружительным падением. Дерек настаивал, что это было покушение на наши драгоценные жизни, а мы с Рьеном справедливо сомневались в том, что умудрились настолько перейти кому-то дорогу — школьных шалостей для этого явно не хватало, а чего-то более серьезного за нами замечено не было. К тому же на кристалле-координаторе был знак Академии, а значит, он попросту не мог быть неисправен... В общем, мы решили списать этот досадный инцидент на помехи в силовых полях — к вечеру мы уже успели охрипнуть, и желания спорить не было больше ни у кого.

Варт встретил нас тихим домашним уютом маленького провинциального городка, где все со всеми знакомы и никогда не происходит ничего значительнее потерявшейся коровы или невзошедшего хлеба. Постоялый двор мы нашли довольно быстро, радушный хозяин — румяный толстяк с широкой щербатой улыбкой — мигом определил нас на постой и умчался распоряжаться насчет ужина. Нещадно гудящие ноги уже и не верили своему счастью, когда наконец их освободили из плена надоевших пыльных сапог и позволили побродить по прохладному деревянному полу выделенных нам комнат. Простой деревенский ужин — чашка густого наваристого супа и свежеиспеченные лепешки — показались нам просто таки пищей богов, так сильно мы успели проголодаться. Все-таки на долгое путешествие мы не рассчитывали, и еду с собой взяли совсем немного, да и останавливаться в чистом поле на обед не было времени. А уж когда в нашей комнате обнаружились застеленные чистым бельем кровати и ведро подогретой воды у умывальника, восторгам не было предела.

Новый день встретил меня петушиным криком, громыханием посуды на кухне нашего спасительного пристанища и любопытными детскими мордашками в окне, которые резво прыснули в стороны, как только я открыла глаза. На улице вовсю светило солнце, и в городе закипала обычная утренняя жизнь. Я покосилась на тщательно прибранные кровати друзей и со вздохом поплелась к умывальнику — с них ведь станется и без меня позавтракать. Оказалось, ребята давно уже проснулись и даже успели вплотную заняться подготовкой к предстоящему путешествию — донельзя довольный собой Рьен выторговал у местного конюха трех прекрасных лошадок, а Дерек заканчивал укладывать в сумки дорожную еду, которой хватило бы как минимум на неделю пути.

— Вдруг заблудимся, — мрачно буркнул он на мой вопросительно-недоумевающий взгляд.

Заблудиться мы уже не смогли бы при всем желании — местные снабдили нас подробнейшей картой всей Айшанской равнины до самых Велларийских гор, не переставая между тем настойчиво убеждать "господ магов" остаться еще на пару-тройку дней. Такое радушие было, естественно, небескорыстным — за лошадок, кров и пищу Дерек вдобавок к золоту расплатился парой-тройкой своих заклинаний: на поля лег "магнитик" для дождя, а по улочкам Варта теперь гулял легкий освежающий ветерок. На Рьена же попросту заглядывались все местные девицы от двенадцати и старше. Мое счастье, что проницательный эльф еще вечером, как только мы увидели впереди огни города, посоветовал отколоть от плаща серебряную каплю — знак целителя, сказав, что иначе до Вейраны мы только к концу практики доберемся.

И вот теперь дорога весело ложилась под копыта коней, по обочинам появились сначала редкие кусты, а затем и деревья — из раскинувшегося впереди леса нам, по приблизительным расчетам эльфа, предстояло выбраться только завтра утром. Лениво перебрасываясь словами, мы наслаждались ярким летним солнцем и бурной жизнью лесных обитателей, напрочь забыв об осторожности. Как оказалось, зря — очередной урок жизни для бесшабашных магов мог закончиться очень печатьно.

За очередным поворотом дороги ничего вокруг не изменилось — все так же переговаривались неуемные сойки, гонялись друг за другом по утоптанной земле солнечные зайчики, и ветер так же нежно перебирал листочки в кронах высоченных деревьев, но наши кони вдруг отказались идти дальше и лишь нервно всхрапывали и взволнованно перебирали тонкими ногами. Мелькнула мысль, что рядом бродит какой-то крупный хищник. Видимо, ребята подумали о том же, — тревожно переглянувшись, мы спешились — и тут же на нас откуда-то сверху были наброшены "путы" — самое мощное из известных мне обездвиживающих заклинаний.

"Путы" являлись очень сложным, энергоемким и потому дорогостоящим заклинанием. Его ведущие узлы внедрялись в нервные сплетения человека и накрепко связывали несчастного в том положении, в котором его застало заклинание. Теперь вся надежда была на Рьена — эльфы могли двигаться в "путах", хоть и гораздо медленнее обычного. Но Рьен стоял в той же настороженной позе, и лишь капельки пота на бледном лице выдавали огромное напряжение сил — безрезультатное напряжение, потому что "путы" на анимисте отливали кроваво-красным блеском. Это означало, что наш неизвестный враг знал, кого ожидает увидеть на этой тропе — алые "путы" были сплетены именно для эльфа. Неприятный холодок пробежал по спине между лопатками... Мы влипли, и влипли по-крупному.

Сидящая на ветке высокого раскидистого дерева крупная птица задумчиво склонила набок голову и с интересом оглядела такой странный для родного леса вид: на дороге, у которой рос ее дуб, застыли в неестественных позах трое людей. На памяти птицы — а она прожила уже без малого восемь лет и много видела этих смешных бескрылых созданий — ни один человек еще не стоял так долго без движения. Напуганные лошади сбились в кучку позади людей. Большая пестрая птица отряхнулась, устроилась поудобнее на сучковатой ветке и приготовилась развлекаться.

Прямо перед нами с соседнего дерева легко спрыгнул человек. Высокий брюнет лет тридцати пяти, с внимательно прищуренными темными глазами, сломанным в давней драке и неровно сросшимся носом производил гнетущее впечатление — как будто крыса выросла до размеров взрослого человека и теперь готовилась мстить всем вокруг за годы в темных сырых подвалах. Судя по шороху сзади и по сторонам, вокруг нас рассредоточилось не менее десятка помощников Крыса. Брюнет окинул Дерека и Рьена скучающим взглядом и остановился на мне. Бегающие глазки скользнули по серебристому браслету из четырех сплетенных змей, по вновь приколотой к отвороту рубашки капле, по каштановой косе, и бандит удовлетворенно ухмыльнулся. Голос его оказался еще противнее, чем я предполагала:

— Ну наконец-то, — гнусаво протянул Крыс, — долго же вас ждать. Ни тебе умыться, ни поспать нормально, еда холодная, комаров целые тучи — а вас все нет и нет... Забираем девчонку и уходим, — скомандовал он кому-то за моей спиной и, шагнув в сторону, уложил прямо на землю черный кристалл-координатор телепорта.

Бандиты во главе с Крысом собрались около камня, двое оставшихся за спиной приподняли меня, словно безвольную куклу, и потащили к порталу. Мой взгляд выхватывал сменявшие друг друга как в калейдоскопе картины: напряженные лица друзей с плотно сжатыми обескровленными губами, широко раскрытые глаза, на дне которых плескалась беспомощная ярость, еле заметное дрожание крыльев тонкого аристократического носа Рьена... Зрение скакнуло на внутренний уровень, а там... Нити "пут" на моих друзьях были натянуты до предела, по ним пробегали сизые всполохи, а узлы заклинания превратились в клубки расплавленного металла. Он бурлил и почти выплескивался на нити, грозя вырваться и сжечь все, до чего только дотянется этот обжигающий лавовый поток.

Еле слышный стон сорвался с губ, а внутри закипала злость на себя, на то, что из-за такого поспешного решения ехать в Вейрану вот сейчас, сию минуту на моих глазах погибнут двое самых близких мне людей на всем белом свете. Они сгорят, пытаясь противостоять "путам" — так случается, когда пленник отчаянно жаждет вырваться. "Путы" расплавят каждую нервную клеточку в теле жертвы, и несчастный погибнет в муках раздирающей тело боли, оставив лишь пустую оболочку, как выпитая досуха в сетях паука случайная муха. Я не могу этого допустить, нет! Не-ет!!!

Внезапно время замерло, приостановилось биение жизни в окружающем мире, померкли яркие утренние краски... Я пошевелилась и поняла, что путы больше меня не держат. На груди нестерпимо жег кожу медальон — нет, уже не медальон. Маленький золотой овал растаял, как снег под лучами весеннего солнца, и горячим ручейком поднимался по плечу, перетекая на правую руку. Серебряная капля на воротнике выгнулась дугой и часто-часто дрожала в такт суматошному биению моего сердца. Сверкающие змейки ухмылялись и разве что только не подмигивали глазками-бусинками. А дошедший уже до запястья ручеек, бывший когда-то медальоном, вдруг вспыхнул ослепительным золотом и... испарился, рассеялся в воздухе без следа. Как только последняя капля исчезла с моей руки, я услышала мелодичный женский голос:

— Долго же тебя ждать пришлось, подружка!

— Я это слышу уже второй раз за последние пять минут, — огрызнулась я, посчитав, что просто-напросто сошла с ума, — и вообще, вы кто? Раздавшийся в ответ переливчатый смех, отчетливо напоминающий звон ссыпающихся монет, немного меня смутил.

— Нет, с ума ты не сошла. А я не голос в твоей голове. Я Тэй.

— Кто?

— Нет, ну вы только посмотрите! Что за невнимательность! Могу повторить — меня зовут Тэй. Для непонятливых объясняю — я Дух Металла.

Наступившее молчание можно было, мне кажется, разрезать ножом и попробовать на вкус — голос, видимо, ждал моей реакции, а я... я совершенно ничего не понимала. Нет, ну нам, конечно, объясняли в Академии, что дух или, скажем так, энергетическая сущность есть у каждой стихии, не говоря уже о растениях или животных, но вот о духах металла никто и слыхом не слыхивал, поэтому неудивительно, что сейчас я снова очень живо напоминала "ручного идиота" в представлении уважаемого Эрт Крайл'ена.

— О Боги, кажется, для совсем непонятливых придется еще и показывать, — простонал голос, и из сгустившейся прямо передо мной в воздухе дымки выступила невысокая загорелая девушка со смешливым личиком, на котором насмешливо щурились огромные карие глаза. На девушке было потрясающее платье, словно сделанное из жидкого серебра, находящегося в непрерывном движении. Роскошная грива цвета расплавленного золота с медными прядями свободно спадала чуть пониже спины, курносый носик забавно сморщился, когда девушка придирчиво оглядела меня с ног до головы:

— Так вот, значит, до кого я пыталась достучаться последние пятнадцать лет? Ну что ж, будем знакомы, — и Тэй протянула мне узкую горячую ладошку. — Вот же угораздило вас так попасться! Еще пару секунд, и все было бы кончено. Думаю, я могу собой гордиться — успела вовремя! — девушка приосанилась и, покосившись на меня, прыснула в кулачок, — У тебя сейчас глаза на дорогу выпадут, замучаемся потом по кустам искать. Ну, чего застыла? Друзей-то твоих будем спасть или нет? Нет, мне, конечно, все равно...

— Погоди, погоди. Ты... почему ты мне помогла?

— Чего ж тут непонятного? У тебя врожденный дар магии металла, но в этом вашем человеческом городе, где ты жила — Меора, кажется? — там столько всякой магии намешано, что все мои попытки к тебе пробиться каждый раз оканчивались неудачно. Только шишки набила, — и девушка жалобно потерла гладкий бронзовый лоб.

— Я уже отчаялась было, но у меня, наверное, уже в привычку вошло каждый день пытаться тебя найти. Сегодня вот решила опять попробовать — и что я вижу? Кучка каких-то бандитов собирается тебя убить. Ну уж нет, не на ту напали! Чтоб у меня кто-то отобрал мою новую тэй'ни — да ни за что!

— Кто такая тэй'ни? И почему сразу убить — они же меня куда-то телепортировать собрались?! — сказанное моей неожиданной спасительницей никак не хотело укладываться в голове и, как это обычно со мной и бывает, я задавала совсем не первостепенные вопросы.

— Тэй'ни — это хозяйка металла! Ты теперь можешь управлять любым металлом в поле твоего зрения. Собственно, если бы твой отец хоть раз вывез тебя из города в какой-нибудь летний домик на отдых, ты бы давно уже была тэй'ни. И хватит вопросов, пора уже делом заняться, — нетерпеливо отмахнулась Тэй, — я и так ради тебя договаривалась с Духом Времени, чтобы он хоть на пять минуточек свои Часы остановил. Теперь вот свидание ему должна... Отойди от портала подальше, Лета, а то и тебя утянет!

Я послушно шагнула в сторонку, пока Тэй осторожным прикосновением снимала "путы" с друзей и поворачивалась к замершим у камня бандитам.

— Ну что, начнем первую тренировку, — радостно потирая руки, пропела девушка, хищно оглядывая ничего не подозревающих разбойников. — Твой выход, Лета!

— А что мне с ними делать-то? — я даже как-то растерялась.

— С ними — ничего. А вот все металлические предметы, которые имеются на этих людях, теперь в твоей власти — нужно только сосредоточиться и позвать. Ты можешь заставить их кинжалы вонзиться им в сердце, а можешь расплавить пуговицы на штанах и полюбоваться на их волосатые...

— Спасибо, я поняла, — волосатые части тел незадачливых похитителей не вызывали у меня ни малейшего интереса, — Тэй, ты, кажется, говорила про то, что они собираются меня убить?

— Ну-у... просто их телепорт ведет прямиком в жерло действующего вулкана на юге Алерии. А что? Ты что-то задумала?

— Прекрасно, — мстительно ухмыльнулась я. Значит, Крысу и его компании обеспечен горячий прием!

Сосредоточиться... позвать... Я смотрела на "подопытных кроликов", смотрела — и видела только радостно скалившихся в предвкушении скорой победы подонков.

— Не обращай внимания на людей, — раздался над ухом тихий шепот Духа Металла, — сосредоточься...

Блик от кинжалов на поясе Крыса на миг ослепил меня, а затем... люди словно подернулись серой пленкой, осталась только холодная сталь мечей, мягкий свет серебра цепочек и амулетов, медь мелких монеток в карманах... И все они здоровались со своей тэй'ни, тянулись ко мне, словно ребенок к новенькой блестящей игрушке. Они выполнили бы любое мое желание, стоило мне только попросить — за осознанием этого пришла решимость действовать, и смутный план в голове приобрел кристальную ясность.

— Мои милые... повеселимся? — радостно сверкнув в ответ, послушный моей мысли металл мгновенно поплыл, потерял форму и слился в широкую ленту, которая постепенно вытягивалась, истончалась и разбивалась на изящные звенья. В дело пошли даже пуговки и пряжки ремней, поэтому уже через минуту разбойники представляли собой весьма жалкое зрелище — плотно стянутые обернутой вокруг них несколькими витками цепью, с кровожадными ухмылками на грязных небритых физиономиях и спущенными до самых сапог штанами. Где-то в толпе мрачно мигал камень-координатор, уже активированный хозяином.

— Повеселилась на славу, я гляжу, — хмыкнула Тэй, задумчиво оглядывая живописную скульптурную группу. — Жаль, мне уже пора. Время на исходе, а еще на свидание собираться... И девушка начала растворяться в воздухе.

— Тэй! Погоди! Как мне найти тебя?

— Просто позови... — отозвался стихающий голосок, и в ту же минуту все вернулось на круги своя — в кронах деревьев зашумел ветер, прерванные на середине трелей птицы продолжили свой гимн лету, а очнувшиеся в столь странном виде похитители успели только издать недоуменное мычание, как раздался хлопок сработавшего телепорта. Пахнуло жаром, где-то вверху пронзительно вскрикнула и снялась с ветки какая-то пестрая птица... Я повернулась к живым и невредимым друзьям, изумленно взиравшим на происходящее, и, вымученно улыбнувшись, осела прямо на дорогу.

Глава 4. Первая встреча.

— Вот так все и произошло, — закончила я свой рассказ в предрассветных сумерках, отогревая замерзшие пальцы у маленького, но жаркого костерка посреди лесной поляны. На сосредоточенных лицах друзей играли огненные блики. Рьен сидел на поваленном дереве, положив подбородок на сплетенные пальцы рук, и задумчиво смотрел в огонь. Пепельные в неверном утреннем свете волосы слегка растрепались, под глазами пролегли темные тени, и тревожные морщинки на лбу никак не хотели разглаживаться. Нарезающий нервные круги по поляне Дерек выглядел немногим лучше — мои верные друзья места себе от волнения не находили, пока я была без сознания.

После загадочного освобождения от "пут" и исчезновения бандитов, они перенесли меня на обнаруженную неподалеку полянку и, придя к выводу, что я в порядке и мне просто нужно отдохнуть, принялись ждать, теряясь в догадках и строя одно предположение за другим.

И вот теперь терялись в догадках все трое, пытаясь понять, кто же послал за нами вчерашних разбойников.

— Теперь, я думаю, вы не будете спорить, что наш телепорт был намеренно перенастроен, — устало потирая лоб, констатировал Дерек ставший очевидным факт. Спутанная прядь пшеничных волос упала на глаза, но он лишь досадливо дернул головой и снова перевел взгляд с меня на Рьена.

— И если Тэй была права насчет конечной точки порта этой шайки, то возникает справедливая мысль — наниматель Крыса собирался меня... уничтожить, — я вздрогнула при мысли о том, что бы с нами случилось, если бы не Дух Металла.

— Ага, и вряд ли бандиты знали, куда они телепортируются. Наверное, их заказчик пообещал им золотые горы — но после выполнения заказа, и дал кристалл-координатор. Неплохой замысел — двойная экономия получается, и дело сделано, и платить не надо, — задумчиво протянул Дерек, но, наткнувшись на мой полный ужаса взгляд, смешался и замолчал. Ему-то легко рассуждать, это не на него шла охота...

— Значит, мы знаем про нашего врага только одно — что это маг, и скорее всего неслабый, — протянул Рьен. Мы вопросительно посмотрели на эльфа, и он пояснил, — Чтобы настроить телепорт на вулкан, нужно самому быть магом. Ну или нанять кого-то, но ведь ни один маг в здравом уме не возьмется за такой заказ, даже за очень большие деньги.

— Плохо, что мы не знаем его мотивов, — Дерек в волнении заметался по поляне, — и почему ему нужна именно Лета. И пока мы этого не узнаем, никак не сможем предугадать его дальнейших действий!

— Да чего тут угадывать, — взорвался Рьен, — дураку ясно, что он не остановится, пока не добьется своего, — они с Дереком напряженно уставились друг на друга, и я поняла, что пора спасать ситуацию:

— Может, не будем ругаться понапрасну и позавтракаем? Мясо остывает...

Отвлекающий маневр сработал безупречно — магическое слово "завтрак" не раз прекращало и не такие споры. А уж в компании с "мясом"...

Насытившиеся и успокоившиеся парни расслаблено цедили горячий чай, когда вдруг Дерек спросил:

— Лета, а ты можешь сейчас позвать свою Тэй?

Я недоуменно уставилась на друга, и он смущенно пробормотал:

— Ну просто очень интересно, как выглядят духи...

— Не знаю... Хотя можно попробовать, — я постаралась представить Тэй, какой впервые ее увидела, при этом с удивлением почувствовав на шее знакомую тяжесть медальона — я была уверена, что навсегда потеряла последнее напоминание о моих родителях — и тут в голове раздался тихий шепот: "Что-то случилось?..". Мельком взглянув на затаившего дыхание Дерека, я подумала: "Нет, просто тренируюсь. Хотела узнать, получится ли тебя позвать". "Конечно, получится, как же иначе! А теперь, если не возражаешь, я пойду досматривать сон, из которого ты меня вытащила" — серебристый с оттенком легкого недовольства перелив голоса Тэй затих в отдалении, а я услышала сдавленное хихиканье эльфа. Дерек столбом стоял посреди поляны, изумленно рассматривая лежащую на земле заколку-молнию. Пшеничная копна волос рассыпалась по его плечам, а заколка внезапно утратила форму, растеклась и на несколько секунд застыла укоризненной руной "Любопытство", с легким звоном затем вернувшись в привычную форму.

— Твоих рук дело? — прошипел Дерек.

— Ты же сам хотел, чтобы я позвала Тэй! Так чего же теперь злишься? — поспешно отодвигаясь подальше от погодника, ответила я.

— Скажи спасибо, что она расплавила твою заколку, а не пряжку ремня, — просипел задыхающийся от смеха Рьен, уворачиваясь от летящей ему прямо в лицо шишки.

— Ладно, пора уже двигаться дальше, мы и так потеряли почти целый день. Проводить еще одну ночь в лесу после всего этого как-то не хочется, — решительно заявил Дерек, и наша компания разбрелась по поляне в поисках дорожных сумок.

Ближе к вечеру уставшие кони еле перебирали ногами, с надеждой поглядывая на появившийся просвет в сплошной стене деревьев. Судя по карте, мы вот-вот должны были покинуть порядком поднадоевший всем лес. За ним, если верить все тем же картам добрых жителей славного городка Варт, были какие-то древние развалины — может быть, раньше здесь была деревня или даже небольшой городок — а за ними в небольшом отдалении и была наша цель — горячий ужин и ночевка в мягкой постели.

— Ребята, а вам не кажется, что как-то уж слишком рано темнеет? — разрезал наступившую вдруг тишину вопрос эльфа. Настороженно наклонив голову, он прислушивался к сгущавшейся вокруг тишине.

— Мало того, я чувствую какое-то напряжение вокруг, что-то неестественное... — и Дерек тревожно вдохнул посвежевший вечерний воздух.

В этот момент кони сделали последний шаг, и внезапно расступившиеся деревья открыли нам завораживающее зрелище. Мы потрясенно застыли, не веря своим глазам: перед нами расстилалась зеленая равнина, покрытая разноцветным ковром полевых цветов, кое-где были разбросаны островки невысоких кустарников. Но поразило нас не это — небо, синее вечернее небо с сумасшедшей скоростью затягивали темно-фиолетовые тучи. В воздухе кружились, набирая силу и поднимаясь все выше и выше, десятки воздушных воронок, которые грозились объединиться и разрастись до самого настоящего смерча. Яркими всполохами прорезали небо беззвучные ослепительно белые молнии. Величественная красота стихии заставила нас замереть, чувствуя себя абсолютно бессильными перед мощью надвигавшегося шторма.

— Гроза наведенная, — раздался бесстрастный голос Дерека — в критической ситуации он всегда собирался и становился холодным расчетливым профессионалом, — и она имеет цель. Она направлена на нас.

— Дерек, ты сможешь с ней справиться? — деловито поинтересовался Рьен.

— Она слишком мощная, моих сил не хватит, чтобы ее развеять. Даже если вы сольете мне часть своих сил, ничего не получится, — покачал головой погодник, — я могу только попробовать защититься от нее. Но в лесу это невозможно, нас просто завалит деревьями. А на равнине — снесет...

— А вон те руины, справа? Они не подойдут в качестве укрытия? — я протянула руку к возвышавшимся неподалеку полуразрушенным каменным стенам.

— То, что надо, — после секундного раздумья кивнул Дерек, и тень надежды на спасение промелькнула на лице погодника. — Вперед!

И мы помчались к останкам древнего города. Уставшие лошади летели быстрее ветра, подгоняемые треском ломавшихся в покинутом лесу деревьев — они тоже понимали, что разбушевавшаяся стихия не несет ничего хорошего. Сложенные из огромных каменных блоков стены встретили нас в почти полной темноте. Мы нашли более-менее крепкое укрытие — когда-то это было домом, но время не пощадило ни крышу, ни две превратившиеся в каменное крошево стены. И вот теперь мы забились в угол, словно испуганные мыши, и, привязав к какому-то выступу еле живых лошадей, сгрудились вокруг них. Ветер стонал и рвался смять непокорных людишек, но Дерек уже заканчивал "купол" — заклинание, которое накрывало мага и находящихся рядом людей, ограждая от любого проявления ярости воздушной стихии, даже от смерчей. Но "купол" был бессилен против физического воздействия, поэтому, когда всего в ладони от моей головы рухнула огромная каменная глыба, рассыпавшись на мелкие осколки, мы поняли, что защита Дерека нас не спасет.

— Подними "купол" выше, — сквозь рев ветра крик Рьена был еле слышен, но погодник понял его и, напрягая все силы, растянул защиту вверх — эльф начал трансформироваться. Тонкие черты лица поплыли, фигура эльфа потеряла очертания, воздух вокруг него задрожал — и через мгновение нас уже закрывало мощное тело каменного норта. Ничего не скажешь, Рьен выбрал наиболее подходящий облик — норты были крупными, размером с взрослого медведя, травоядными животными. Они жили на юге Алерии, и давно были бы истреблены многочисленными хищниками, если бы не одна особенность — спина, конечности и бока животного были полностью покрыты твердыми коричневыми пластинами, которые защищали мягкий, покрытый пушистым песочного цвета мехом животик. Эти пластины успешно противостояли когтям хищников и стрелам людей и ценились на вес золота — из них получались великолепные доспехи. И вот сейчас мы с Дереком сжались в комочек под животом у каменного норта, моля всех богов о спасении из этого ада. Лошади испуганно метались вокруг, оборвав привязь и пытаясь в кромешной тьме найти выход. Судя по удаляющемуся ржанию, им это все-таки удалось, и я была несказанно рада, что наши вещи мы на последнем привале, подчиняясь какому-то смутному предчувствию, переложили из седельных сумок в рюкзаки.

Словно в насмешку над нашими молитвами, начался град. Куски льда размером с кулак взрослого мужчины молотили по спине норта, отскакивая и разлетаясь на более мелкие осколки, и лишь глухое сдавленное рычание давало понять, что Рьену больно. Дерек из последних сил поддерживал купол, наших с ним объединенных сил — я еще раньше прижалась к нему, отдавая всю накопленную силу — определенно не хватало; стало ясно, что долго мы не протянем — и вдруг все стихло. Прекратились яростные завывания ветра, о смертельном граде напоминал лишь ледяной ковер вокруг нас, и мы с погодником выбрались из-под защиты норта. Побледневшие тучи рассеивались так же быстро, как и собрались, распадаясь на клочки, уносимые стихающим ветром.

— Истощилась, — облегченно вздохнул Дерек, — теперь нам уже ничего не угрожает.

Ну конечно. Даже магическая гроза не может продолжаться вечно — у всего есть свой предел, и у этого убийственного торнадо он тоже был!

Сдавленный стон донесся из-за спины — вернувшийся в нормальный облик Рьен лежал без сил у той самой стены, где мы нашли свое пристанище. Я метнулась к эльфу, который представлял сейчас жалкое зрелище — бледный, с запавшими глазами и растрепанной мокрой косой, он кривился от боли и тихо шипел сквозь зубы отборные эльфийские ругательства. Когда мы с Дереком стянули с него рубашку — анимист, в отличие от оборотней, при превращении не терял свою одежду — нашим глазам предстало страшное зрелище: вся спина Рьена была покрыта багровыми кровоподтеками и глубокими царапинами. Я притащила свою сумку и, порывшись в недрах "аптечки", вытащила на свет баночку с коричневой мазью как раз для таких случаев. Промыв раны эльфа и смазав лекарством каждую ссадину, мы уложили его отдыхать — пара часов сна, и он будет как новенький.

Поиски сбежавших лошадей результата не дали — видимо, испуганные животные умчались подальше отсюда. Утешало лишь то, что в противном случае они бы погибли от ударов града. Кстати, как выяснилось, он шел только над нами — куски льда ровным кругом лежали вокруг, и центр его находился как раз на месте нашего убежища. Это полностью подтверждало необычную природу грозы, но отнюдь нас не радовало. Что ж, неизвестный враг не оставлял попыток нас уничтожить, и это тревожило больше всего. Суда по карте, мы находились в нескольких часах пути от другого городка под названием Эннет. Подумав, мы решили остаться на ночь в спасших нас руинах — идти в наступающей темноте по незнакомой местности было бы верхом безумия.

Рьен проснулся как раз к ужину. Спина его совершенно зажила, на гладкой светлой коже не осталось даже крошечного шрама, и эльф прямо таки излучал бодрость и неиссякаемый оптимизм. Подъев добрую половину оставшихся припасов, Рьен окончательно воскрес и потащил нас исследовать загадочные древние развалины. К слову, исследовать было что — в центре "города" виднелись неплохо сохранившиеся здания, поэтому мы не стали очень уж сопротивляться и, прицепив к себе по "светлячку", направились на разведку.

Когда-то этот город был полон людей, и в нем кипела жизнь. Сейчас же здесь царили лишь тени прошлого — в черепках разбитых глиняных амфор, в поросших травой улицах, в мрачной тишине оконных провалов сохранившихся домов. Мощеные ровными булыжниками дороги сдавались под натиском времени — некоторые камни уже раскрошились, между другими упорно пробивались кусты и кое-где даже небольшие деревца. Не было ни одного абсолютно целого дома, но некоторые выглядели несколько лучше других. В одном из таких зданий мы обнаружили странную картину — стены комнаты (судя по остаткам очага, это могла быть кухня) были изборождены глубокими царапинами, какие оставляет на сыром песке кошка, раскапывая для себя ямку. Хотя какое чудовище могло так повредить вековые камни? Или, может, эти борозды были частью древней культуры населявших эти места людей?

В соседней комнате мы нашли кучку пожелтевших от времени костей. Кому принадлежали эти останки, мы так и не смогли определить, а рядом не было никаких вещей, которые могли бы хоть что-то прояснить. Похожая картина была и в других домах, странные царапины встречались даже на наружных стенах зданий. Кое-где эти борозды были покрыты мхом и плесенью, но все равно угадывались на толстой каменной кладке. В городе не было ни души. Даже птицы не гнездились в сохранившихся комнатах, не было тут и вездесущих мышей. Эти развалины производили неуютное впечатление — как будто город хранил страшную, давно забытую всеми тайну, ревностно оберегая свой секрет от случайных путников...

В поисках места для ночлега мы выбрались на городскую площадь. В центре её высился полуразрушенный фонтан в виде человеческой фигуры, сквозь брусчатку мостовой пробивалась трава... Везде царила тишина и запустение. Мы с друзьями молча разбрелись по площади, стараясь ступать как можно тише. Почему-то казалось, что громкая речь или смех осквернят это место или, еще чего хуже, разбудят что-то мрачное и злое, до поры до времени спавшее где-то под землей. Я подошла ближе к фонтану. Его каменные бортики, когда-то гладко отполированные, сейчас покрылись сеткой мелких трещин, воды в бассейне не было уже много сотен лет. Я присела на бортик, разглядывая те же длинные глубокие царапины, которые, как и во всем городе, во множестве имелись и здесь. Провела рукой по этим странным каменным ранам, оставленным неизвестным существом, и, подняв голову, снова подумала, что я сошла с ума. Как-то слишком часто стали меня посещать подобные мысли...

Я сидела на бортике изумительно красивого фонтана, кристально чистая вода плескалась в отполированных до блеска каменных стенах. Дно бассейна покрывала цветная мозаика. Фигура в центре оказалась скульптурой юной девушки с лежащим на ее плече кувшином, из тонкого горлышка которого лилась ровная журчащая струя. В воздухе пахло теплом и свежестью раннего лета, от воды веяло приятной прохладой. Вокруг сновали по своим делам незнакомые странно одетые люди — на мужчинах и женщинах были одинаковые платья-плащи до пола, перетянутые на талии поясами. Яркое летнее солнце ласково обнимало обнаженную кожу рук — я была одета в такое же платье, как и у остальных жителей.

Где-то на задворках сознания я поняла, что это видение прошлого, и даже мельком успела этому удивиться — у меня напрочь отсутствовал дар ясновидения — но тут мерный гул проживающего свой обычный день городка прорезал долгий пронзительный визг, от которого закладывало уши и каждая клеточка тела принималась нервно дрожать. Он был здесь так же неуместен, как дойная корова в тронном зале короля Алерии. В мгновенно наступившей тишине вновь раздался этот же звук, но еще громче и ближе к площади. Люди бросились врассыпную, сбивая друг друга, хватая на руки детей и спешно закрываясь в домах — и уже через пару секунд площадь опустела. Откуда-то сбоку раздавались полные боли и ужаса крики людей, грохот падающих камней, детский плач — и сердце замирало каждый раз, когда очередной крик резко прерывался на самом пике. Я не могла двинуться с места и только с ужасом ждала, когда же появится создание, которое так пронзительно визжало все ближе и ближе.

Минута полной, абсолютной тишины... "Неужели все закончилось?"... И глухой звук падающего рядом со мной на бортик бассейна тела. Я медленно, как во сне повернулась и едва сдержала рвущийся наружу крик — у моих ног в неестественной позе сломанной куклы, лежала молодая девушка-подросток. В широко распахнутых голубых глазах отражалось равнодушное небо, в уголках застыли слезы, а от шеи через грудь и живот шли... те самые четыре глубокие, до самого позвоночника, длинные раны. Алая кровь медленно растекалась от мертвого тела.

Какая-то тень закрыла от меня солнце. Я отвела глаза от девушки и подняла голову: в шаге от меня стояло... оно. Высокая, выше среднего человеческого роста, жилистая фигура; темная грубая кожа покрыта сетью мелких трещинок. Расслабленно свисающие вдоль тела длинные руки с узловатыми пальцами оканчиваются острыми как бритвы длинными когтями, с которых капает на брусчатку свежая, еще не успевшая свернуться темная кровь. Распахнутые черные кожистые крылья чуть трепещут на ветру. Абсолютно лишенная волос голова на тонкой шее задумчиво наклонена набок, на узком лице алеют большие миндалевидные глаза с узким вертикальным змеиным зрачком. Оно было ужасно, от него веяло смертью и ледяным холодом... Да нет, оно и было для меня в тот момент воплощенной смертью. Я отчетливо понимала, что этот безжалостный монстр и есть то, что я увижу последним в этой жизни. Но несмотря на это, в нем была какая-то странная, завораживающая, надломленная красота. Вдруг существо разинуло полную острых белых зубов пасть, вновь издало свой леденящий душу визг и размахнулось, чтобы располосовать меня своими стальными когтями...

Я очнулась, судорожно вцепившись в каменный бортик правой рукой и прижимая левую к горящей щеке. Дерек опустил уже занесенную для нового удара руку:

— Лета, что с тобой было? Ты так кричала...

— Прошлое, — слова с трудом слетали с пересохших губ, — Дерек, я видела прошлое. Ты не представляешь, что здесь произошло!

Внезапно Рьен поднял ладонь, призывая к молчанию, и прошептал:

— Я чувствую чужое присутствие.

Контуры его тела вновь поплыли, и перед нами уже стоял степной тигр — смертельно опасный хищник. Кажется, отстраненно подумала я, летняя практика и в самом деле чрезвычайно полезна для юных магов — Рьен уже начинает действовать на одних инстинктах, чего от нас все эти годы и пытались добиться учителя. Крупный кот песочного цвета оскалил пасть и угрожающе зарычал в темноту, из которой выступили двое — парень и девушка.

— Мы не причиним вам вреда, — раздался глубокий бархатный голос юноши. — Вы, должно быть, те самые маги, которых так ждут в Вейране?

В наступившей гробовой тишине слышалось только шумное дыхание тигра. Я разглядывала незнакомцев: молодому человеку на вид было около двадцати пяти лет, высокий — чуть выше моих друзей, с поджарой фигурой опытного бойца. Иссиня-черные волосы со спадавшей на глаза косой челкой были коротко подстрижены, правильные черты лица наводили на мысль о непростом происхождении юноши. От правого виска по щеке вниз змеилась узорчатая татуировка кроваво-красного цвета, заканчиваясь около мочки уха. Холодные стальные глаза оценивающе смотрели на нашу настороженную троицу, замечая каждое движение. Да-а, этот человек может стать опасным противником. А этот волевой подбородок и упрямо сжатые тонкие губы я как будто уже где-то видела... Хотя нет, ну где я могла видеть этого странного парня? Показалось, наверное...

Незнакомец был одет в удобный охотничий костюм, в ножнах на бедре виднелась рукоять меча. Он ощутимо излучал уверенную властность человека, знающего цену себе и своим возможностям. Его спутница, стоявшая чуть позади, оказалась миниатюрной девушкой лет семнадцати, кажущаяся хрупкость которой на деле вполне могла обернуться стальной хваткой воина. Из-за ее плеча выглядывал колчан со стрелами, темно-русые волосы были стянуты на затылке в хвост, а карие глаза не упускали ни одной детали окружающего пространства. Между юношей и девушкой было какое-то еле уловимое сходство...

Затянувшееся молчание прервал перекинувшийся обратно Рьен:

— Откуда вы знаете, кто мы такие?

Легкая улыбка тронула губы молодого человека:

— Потому что мы — вейры.

Мы ожидали какого угодно ответа, но только не этого. Незнакомцы переглянулись, и юноша грустно заключил:

— Похоже, что за столько лет Вейрана стала легендой, в которую никто не верит. Ну что ж, позвольте представиться — меня зовут Кейрет, а это моя сестра Кайле. Мы вышли вам навстречу, когда вы не прибыли к Велларийским горам в назначенное время.

— А как вы нас вообще нашли? — недоуменно спросил Дерек.

— Когда сработала руна активации договора, мы получили всю информацию о вас и вашем времени прибытия. Вы разве не поняли, что руна обеспечила вас маячками — это те зеленые камни, которые у вас у каждого в сумках? Мы знали о вашем местонахождении, и хотя не очень поняли, почему вы перенеслись так далеко от границы, отправились вас встретить.

— Да, мы тоже это не очень-то поняли, — буркнула я. — Что будем делать? Наши кони... в общем, лошадей у нас нет, так что ночевать нам придется в этих развалинах. Вы как, присоединитесь к нам?

— В этом нет необходимости, эрни Лета. Наши кони вполне способны поднять двоих, а эрн Эрьениэль... э-э... ну, тигры тоже быстро передвигаются, — хихикнула Кайле.

— Рьен. Полное имя оставим для официальных приемов, — раздраженно бросил эльф, и, дождавшись согласного кивка вейров, мгновенно обернулся.

— Эрни Лета, — позвал меня юноша, — вы поедете со мной, а эрн Дерек с моей сестрой.

— Вот давайте и в самом деле без этих "эрнов", — в памяти всплыла строчка из энциклопедии о том, что это принятое в Вейране уважительное обращение к малознакомым людям. — Если, конечно, вас это не затруднит.

— Не затруднит, — рассмеялся Кейрет, — но тогда давайте уж обращаться на "ты".

— Идет, — согласилась я, и взобралась на массивного черного коня. Вейр легко вскочил в седло, как только я устроилась поудобнее, и мы двинулись в путь.

Глава 5. Вейр'инк.

После получаса бешеной, словно наперегонки с ветром, скачки мы были уже в Эннете — кони вейров даже с двойной ношей шли легко и, кажется, совсем не устали. Город встретил своих нежданных гостей редкими сонными огнями, ленивым лаем уставших за день собак и таким уютным после древних руин, теплым запахом жилых домов. Уже совсем стемнело, и передо мной все было как в тумане: добротный деревянный трактир, руки Кейрета, бережно помогавшие мне спуститься с лошади, небольшая полутемная комната и, наконец, уютная кровать с приглашающе откинутым одеялом. Думаю, в ту ночь меня не смог бы разбудить даже оркестр из пьяных гномов под окном.

Проснулась я на удивление свежей и отдохнувшей и первые несколько секунд мучительно пыталась понять, где это мы оказались — а потом разом все вспомнила. Сброшенное на пол одеяло не успело даже упасть, а я уже мчалась вниз по лестнице, наспех приводя себя в порядок — и все для чего? Как оказалось, чтобы быть встреченной четырьмя парами изумленных глаз: вся компания чинно сидела за небольшим столом и не спеша поглощала завтрак. Та-ак, выходит, вейры мне не приснились...

— Доброе утро, — улыбнулся Кейрет и протянул мне теплый, изумительно мягкий хлеб с приличным куском мяса, — завтракать будешь?

Мой желудок радостным бурчанием согласился с этим предложением гораздо раньше меня, и мне оставалось только, старательно уминая еду, прислушиваться к низкому хрипловатому голосу вейра, излагавшего дальнейший план действий:

— ... и если мы выедем сейчас, то на границе с Вейраной будем завтра днем. Кайле уже позаботилась о дополнительных лошадях, — девушка подмигнула возмущенно бормотавшему что-то вроде "как будто мы сами не можем лошадей купить" Рьену, а ее брат заинтересованно спросил:

— А вам вообще предлагали с договором-то ознакомиться? Там особо оговаривается, что от момента встречи с официальным представителем Вейраны наша страна берет на себя все расходы по вашему содержанию.

— А что, вы являетесь ее официальными представителями? — съязвил эльф.

— Ну-у... думаю, можно и так сказать, — рассмеялась легким серебристым смехом Кайле и, провожаемая свирепым взглядом Рьена, умчалась на улицу — расплачиваться за лошадей.

По словам Кейрета, Эннет был последним жилым поселением на границе с Вейраной. Как ни странно, на нашу компанию не обращали совершенно никакого внимания, как будто мы сидели в обычном трактире в самом центре Меоры. Хозяин постоялого двора, сумрачный плотный мужчина лет пятидесяти, молча принял положенную за ночлег и еду плату и снова принялся невозмутимо протирать столы. Местные ребятишки играли на солнечной улице в свои обычные детские игры — как мельком заметил Рьен, малышня везде одинакова — что в Тайлессе, что в Алерии, что в Великой степи — и вот это-то спокойствие и удивляло. Обычно дети в маленьких городках и деревеньках мгновенно узнавали о прибытии путников, и сейчас уже должны были бы осторожно высовывать любопытные мордашки из-за каждого угла, страшась подойти к "ужасным чужакам" и одновременно больше всего на свете желая именно этого. Здесь же, в этом богами и демонами забытом городишке, ребята даже не взглянули в нашу сторону, хотя команда подобралась более чем колоритная...

Мы шли по направлению к конюшне, и я дернула вейра за рукав:

— Кейрет, ты случайно не знаешь, почему мы вдруг стали такими незаметными?

Парень чуть смущенно улыбнулся:

— Случайно знаю. Я просто посчитал, что лишнее внимание нам совсем ни к чему.

— Странно. Я совсем не ощущаю никакой наложенной магии, — нахмурилась я озадаченно. — Как ты это делаешь?

— А это не совсем магия. О, мы почти пришли, — увильнул от ответа вейр и потянул меня к уже оседланным лошадям.

Подойдя поближе, я изумленно уставилась на наших, во всех смыслах этого слова, лошадей — конюх заканчивал седлать тех самых лошадок, которые потерялись вчера во время колдовской грозы, сбежав подальше от непутевых хозяев. Статные, высокие, черные словно безлунная ночь кони вейров презрительно фыркали в сторону наших понурившихся от сознания своей ущербности лошадок. Я машинально протянула кусочек найденного в кармане яблока своей Звездочке и вопросительно уставилась на невысокого седого старика, который неторопливо проверял последние ремешки:

— Вчерась вот примчались, болезные, как будто за ними волки гнались. Влетели в город и сразу к колодцу... А я гляжу — кони-то оседланные, прибранные, сразу видать — при хозяевах они, только потерялись кажись... Ну я их накормил, почистил да определил к своим, думаю, если никто не объявится — себе оставлю иль осенью на ярмарке продам. А вы, то бишь, и есть ихние хозяева? — и старик подозрительно сощурил на нас темные живые глаза под кустистыми бровями.

— Да, уважаемый, мы они самые и есть. Вчера сильная гроза застала нас на привале, лошади испугались и, оборвав привязи, убежали. Как удачно, что они помчались именно сюда! — голос Рьена словно сочился медом.

— А куда ж им еще идти-то? — усмехнулся лукаво дед, — тут, почитай, на несколько дней пути никакого жилья в округе больше нету.

— В любом случае, спасибо вам за заботу, — в руку конюха из ладоней Рьена перекочевали несколько монет, — и удачного дня!

— И вам того же, господа хорошие, и вам... — и старик не спеша побрел в темную прохладу конюшни.

— Ну что, едем? — как миниатюрная Кайле умудрилась столь ловко взлететь на своего Дракона, я так и не поняла, но, приструнив увлекшуюся исследованием моих карманов Звездочку, поспешила забраться в седло.

Черепичные крыши душного городка остались далеко позади, как и несколько часов пути, прошедшие в легком задумчивом молчании. Мы ехали через зеленое море трав — дороги как таковой больше не имелось, и я чувствовала себя словно бы на краю света. Казалось, многие сотни лет лишь случайные путники изредка тревожили размеренную жизнь здешних полей и лесов. Летнее солнце вовсю припекало, и даже выносливые кони вейров, разморившись на жаре, ленивее перебирали длинными ногами.

Я очнулась от своих мимолетных, как мотыльки-однодневки, неясных раздумий только услышав рядом раздраженное фырканье лошади Кейрета — оказалось, он придержал Шторма, заставляя его идти наравне с моей кобылкой, и конь был этим жутко недоволен. Снисходительно оглядев мерно шагающую Звездочку, он натолкнулся на ее фирменный бархатный взгляд из-под длинных ресниц, споткнулся на секунду и уже без напоминаний со стороны хозяина понуро поплелся рядом.

— Похоже, на Шторма нашлась управа, — усмехнулся вейр. Веселые искорки затаились в углах стального цвета глаз, и я почему-то подумала, что мне нравится, когда он вот так улыбается.

— Лета, почему вы вышли из телепорта так далеко от границы? — внезапно спросил ставший предельно серьезным Кейрет. — Руна договора отчетливо сигналила об опасности для ваших жизней. Что с вами произошло?

— Хотела бы я это знать, — вздохнула я, начиная рассказ о наших злоключениях. Похоже, Дерек оказался прав, и вся эта поездка была большой ошибкой. Впрочем, не будем думать о плохом — наше путешествие уже принесло немалую пользу, взять хотя бы Тэй и мой вновь открытый дар магии металла. Кстати, об этой встрече я умолчала, решив, что имею право на маленький секрет. Ребята не стали перебивать мой рассказ, видимо, признавая мое право держать свои способности в тайне — все-таки мы не могли полностью доверять нашим спутникам, и на нашем месте так поступил бы любой мало-мальски трезвомыслящий маг.

Когда я упомянула о своем видении прошлого в руинах древнего города, друзья восхищенно присвистнули — я ведь так и не успела рассказать им об этом раньше — а Кейрет и Кайле напряженно переглянулись и попросили подробно описать увиденное, вплоть до малейших деталей. Особенно интересовало их кошмарное чудовище на площади, и чем дольше я говорила, тем мрачнее становился Кейрет, его сильные руки нервно сжимали поводья, а Кайле вообще пришпорила Дракона и умчалась вперед, крикнув что-то вроде "поищу место для привала".

Отдых прошел в натянутом молчании: вейры замкнулись и были совершенно поглощены какими-то своими мыслями, причем, судя по их лицам, отнюдь не радостными. Наконец, когда мы вновь продолжили путь, я не выдержала и, решительно сжав коленями бока обиженно фыркнувшей Звездочки, нагнала Кейрета:

— В чем дело? Вы с Кайле как в воду опущенные стали после моего рассказа!

Вейр наградил меня хмурым взглядом и, тяжело вздохнув, словно принял нужное, но неприятное решение, спросил:

— Лета, почему ты вообще собралась в Вейрану?

Я на мгновение опешила от такого вопроса, тем более что и сама еще до конца не разобралась в причинах своего поступка, а потом огрызнулась:

— Отвечаешь вопросом на вопрос? Нечестно!

— А все-таки?

— Я... не знаю. Просто в тот момент я была абсолютно уверена, что так нужно, что это самое правильное решение из всех, когда-либо принятых мною. Я в этом не сомневалась. В общем-то, я так думаю и сейчас, — и я с удивлением поняла, что так оно и есть.

— Вот это меня и беспокоит. Ты же видишь, кто-то явно мешает тебе благополучно добраться до нашей страны. И я не понимаю, кому и зачем это нужно, — плотно сжатые губы вейра нервно дернулись. — И самое странное — это твое вчерашнее видение.

— Это был просто какой-то морок. Или сон! У меня никогда не было дара ясновидения!

— Нет, моя дорогая, это был вовсе не сон, — серебряный колокольчик мелодичного голоса Кайле тревожно прозвенел рядом. — Что ты знаешь о проклятии Айры?

— Почти ничего, — призналась я. Что-то об этом проклятии попадалось мне в той книге, "Энциклопедии вейров", но у меня было слишком мало времени, чтобы успеть об этом прочитать.

— Я расскажу им сам, Кайле, — резко оборвал собиравшуюся что-то сказать сестру Кейрет, и девушка, внимательно всмотревшись в его лицо, согласно кивнула.

— Это случилось в день заключения мирного договора между Вейраной и Алерией после долгой и кровопролитной войны. Накануне закончилась последняя, самая жестокая битва между нашими народами, где погибли тысячи и тысячи воинов и магов. Айра была сильным магом-анимистом, но она одна из немногих человеческих магов отказалась участвовать в этой бойне. Ее муж был боевым магом и сражался на стороне людей вместе с их единственным сыном. Они оба были в последней волне атакующих, когда оставшиеся в живых воины вейров применили... одно из сильных заклинаний и... в общем, атака захлебнулась. Захлебнулась в собственной крови, — вейр дернулся, словно от пощечины, и острая боль на мгновение отразилась на его лице. Мне даже показалось, что странные узоры татуировки на правой щеке Кейрета на миг пришли в движение и хищно зазмеились еще дальше вниз.

— Погибли все наступавшие. Сын Айры был еще молод, его сил не хватало для долгого сопротивления тому... заклинанию. Умирая в страшных мучениях, он попросил отца убить его, и тот не смог отказать своему единственному сыну в милосердии. Айра нашла их лежащих рядом, из груди сына торчал меч его отца, который умер на руках у жены. Говорят, в тот день Айра сошла с ума. Так это или нет, мы уже не узнаем, да и неважно это...

— Главное, что у нее хватило сил телепортироваться в Кристальный зал, где проходили переговоры о мире. Айра прокляла наш народ за эту войну, хотя начата она была не нами... Вейры теперь не могли покинуть границ своей страны, а люди не должны были даже помыслить о том, чтобы посетить Вейрану. Тот... то чудовище, которое ты видела в забытом городе — это вейр. Точнее, то, во что превращается с тех пор любой из нашего народа, покинувший границы Вейраны — в кровожадного монстра, жаждущего только убивать ради человеческой крови.

— Но... вы же сейчас здесь! А до Вейраны еще день пути! — я с ужасом вглядывалась в лица брата и сестры, ища малейшие признаки немедленного превращения в чудовище из моего видения.

— Не волнуйся так, мы с Кайле потому и здесь, что нашли возможность обойти это условие. В королевской сокровищнице много сотен лет хранились несколько амулетов, и никто не мог понять, для чего они нужны. А Кайле недавно обнаружила в старых дневниковых записях э-э... нашего предка, что они способны ровно на десять дней выпустить вейра за пределы страны. Мы решили, что как раз успеем вас встретить и вернуться.

— Как же вас отпустили? А если бы что-то случилось с вами или с амулетами? Вы бы стали этими... Ужас! — я вспомнила все те разрушения, причиненные одним-единственным монстром в древнем городе и, подняв глаза, наткнулась на смущенные лица вейров.

— Собственно, нас никто и не отпускал. Мы сбежали, — виновато потупилась Кайле.

— И я ни капли не сомневаюсь, что мы еще получим свое за этот поступок, — мрачно подтвердил Кейрет.

— Ну вы даете, ребята, — в один голос ошарашено заявили Дерек и Рьен, а меня не оставляло неприятное ощущение недосказанности, как будто Кейрет чего-то недоговаривает. И то, как стремительно завершился этот разговор, только подтвердило мои опасения — начинало смеркаться, и Кейрет умчался в темневший неподалеку лес под предлогом сбора дров для костра. Не-ет, мой дорогой, от меня так просто не отделаешься! Мы с тобой об этом еще поговорим...

На ночь мы решили расположиться на поросшем невысокими густыми кустами берегу чистого звонкого ручейка. Напоив и выкупав усталых лошадей, мы не спеша поужинали и теперь отдыхали вокруг жаркого костра. Я сидела, опершись спиной о вросший в землю гранитный валун и наблюдала сквозь бесконечный танец огненных язычков за своими друзьями: Рьен и Кайле оживленно спорили насчет достоинств походного лука девушки, Дерек сосредоточенно записывал что-то в своем вездесущем блокноте, а Кейрет... куда-то исчез. Вот только что сидел напротив, покусывая травинку — и испарился.

Тихий шепот над ухом заставил меня ощутимо вздрогнуть всем телом:

— Лета, ты весь вечер прямо волком на меня смотришь. Я что-то сделал не так?

— Кейрет! О Боги, как ты меня напугал!

Озорные искорки вновь зажглись в глазах присевшего рядом вейра, мгновенно преображая серьезного мужчину в смешливого юношу:

— Что ж, занесем и это в список моих прегрешений. И все же?

— Ну... я думаю, ты что-то от нас скрываешь. Что-то важное и, возможно, не очень-то приятное для тебя.

Глубоко спрятанная боль вновь на миг проступила в чертах его лица, тут же сменяясь привычной мягкой полуулыбкой:

— Ты все узнаешь, обязательно. Со временем... Собственно, я хотел кое-что тебе подарить.

Я изумленно уставилась на вейра, не зная, что и сказать, а он протянул руку и, заправив мою непослушную прядь за ухо, приколол ее к волосам крошечной серебряной бабочкой:

— Ты просто притягиваешь неприятности, как магнитом. Мне еще хочется хоть немного пожить, да и за Кайле, случись что, мать мне голову оторвет и не посмотрит, что я... В общем, это что-то вроде амулета. Будем надеяться, что он хоть немного поможет.

Ну конечно, старший братец просто обязан печься о безопасности всех вверенных ему родственников, особенно когда на голову сваливается такая невезучая практикантка! С довеском в виде таинственного маньяка-убийцы, не оставляющего попыток стереть вышеупомянутую практикантку с лица земли. А я тоже хороша, вообразила себе невесть что...

Сухо поблагодарив вейра, я поднялась с остывающей земли с намерением дойти до ручейка и охладить предательски покрасневшие щеки, но застыла как вкопанная — во влажном ночном воздухе раскаленной стрелой пронесся громкий яростный вопль. Точно такой же, как в моем видении. Я медленно повернулась к замершим друзьям и прошептала:

— Вот так и звучит голос того чудовища, которого я вам так старалась описать.

На лица вейров было страшно смотреть: калейдоскоп эмоций от недоумения до страха промчался по искаженным чертам и наконец застыл отчаянной решимостью смертника перед последним, заранее проигранным боем. Рьен уже превратился в того самого найла, который чуть не убил его на экзамене — еще и недели не прошло с того дня, а кажется, будто все случилось много лет назад... Дерек заканчивал сплетать заготовки для каких-то сложных атакующих заклинаний, и теперь подвешенные основы крошечными звездочками мерцали на кончиках его пальцев. Я отступила на шаг, напряженно вглядываясь в зловещую темноту, клубящуюся за краем ярко очерченного светом костра круга. Тишина вокруг была бы абсолютной, если бы не безмятежно журчащий рядышком ручей — смолкло громкое до этого момента пение птиц, не слышно было даже вездесущих кузнечиков. Поэтому тихий обреченный вздох кого-то из друзей показался грозовым раскатом — из чернильной темноты прямо напротив нас вышло на свет то самое чудовище, которое привиделось мне вчера в руинах древнего города.

Хотя нет, оно было другим — меньше ростом и куда более худое. Черные крылья безжизненно висели за спиной и, похоже, были сломаны. Перепонка на них туго натянулась, и казалось, что она вот-вот лопнет от напряжения. Потрескавшаяся тусклая кожа обтянула длинные высохшие конечности, на теле можно было пересчитать каждую косточку, а из многочисленных трещин на бугристой коже спины и живота непрерывно сочилась какая-то желтоватая жидкость, но когти были даже длиннее, и их остроту мне совершенно не хотелось проверять. В миндалевидных глазах бушевало алое пламя ярости и бесконечного голода, сузившиеся до тонкой ниточки вертикальные зрачки почти поглотились этими озерами ненависти. А еще тонкую шею ночного гостя плотно обхватывал узорчатый металлический ошейник, едва уловимо мерцавший зеленоватым светом. Странно, такого ошейника не было на чудовище из моего видения...

Чьи-то руки потянули меня назад, и я оказалась за спинами товарищей. В ту же минуту неподвижно разглядывавший нас превращенный вейр (о Боги, какая жуть! Этот монстр когда-то был таким же, как Кейрет или Кайле...) оскалился, показав удлинившиеся клыки, и прыгнул. Точнее, он просто взвился в воздух и молниеносно бросился на нас, но был сбит в воздухе тем самым валуном, у которого я еще пять минут назад сидела. Хм, интересно, а кто же у нас камнями кидается? Левитировать предметы, да еще такие огромные — это крайне сложно... Тем временем монстр, которому глыба не причинила никакого вреда, помотал головой, зло рыкнул и снова кинулся в атаку. Сияющая молния врезалась прямо в него — это бриллиантовый кот впился в шею чудовища, пытаясь ее перегрызть. Как ни странно, у найла это не получилось, несмотря на длинные острые зубы. Видимо, кожа вейра-вампира оказалась прочнее, чем кажется на первый взгляд. Монстр полоснул найла по спине когтями, прорезая мех, кожу и мышцы — но Рьен потому и выбрал этот облик, что перевоплощенный анимист приобретает все свойства животного, которым становится. А у найлов просто феноменальная способность к регенерации, и поэтому уже через пару секунд от ран не осталось и следа, и о них напоминали лишь красные потеки на мерцающем мехе. Отбросив Рьена в сторону, монстр вновь бросился к нам. Его не останавливали ни страшные удары каменных глыб, которыми его, как оказалось, награждала Кайле, ни воздушные "плетки" Дерека, и даже найл, перед атакой которого вряд ли могло устоять какое-либо животное, был бессилен: чудовище пыталось прорваться к нам с Кейретом. Вейр стоял чуть впереди меня и сосредоточенно смотрел прямо на беснующегося монстра. Широкие плечи словно окаменели, жилка на виске судорожно билась пойманной в клетку птицей, а стальные глаза светились жидким серебром. Разъяренный монстр вновь издал свой голодный вопль и бросился в решительную атаку: увернувшись от очередного брошенного Кайле булыжника, он отбросил Рьена прямо в костер, отчего бриллиантовая шерсть вспыхнула факелом, и найл покатился по земле, сбивая пламя. Торжествующе зашипев, вейр-вампир прыгнул вперед, и я полетела прямо в траву — Дерек оттолкнул меня, заняв мое место под смертоносными зубами чудовища. Время словно превратилось в тягучий кисель — я заворожено смотрела, как острые клыки прокусывают плечо моего лучшего друга и как вампир, осознав ошибку, небрежно отшвыривает Дерека в сторону, разрезая когтями ребра, словно горячий нож масло. В голове словно что-то щелкнуло, и я отстраненно отметила, что такое поведение совершенно нехарактерно для этих убийц — из своего видения я успела понять, что они убивают всех, не делая различий на возраст и пол. Этот же монстр явно стремился к какой-то цели, и даже полный идиот бы уже понял, что его цель — я. Именно это в конечном счете спасло Дереку жизнь — чудовище яростно рвалось ко мне. Я смотрела, как мой друг падает на землю, и из глубоких ран начинает медленно-медленно, толчками выплескиваться ярко-красная кровь.

Как во сне, я подняла глаза на стоящего прямо передо мной монстра — он точно так же, как и его древний собрат из моего видения, по-птичьи склонил голову набок, широко улыбнулся (этот оскал до сих пор иногда приходит ко мне в страшных снах) и начал наклоняться ко мне. Глаза закрылись сами собой — не хотелось, чтобы последним, что я увижу в этой жизни, были алое пламя голода моего убийцы, поэтому когда что-то горячее окатило меня с ног до головы, я не сразу поняла, что случилось. Лишь услышав спустя миг полный нестерпимой боли визг чудовища и поняв, что я все еще жива, я распахнула глаза и пораженно уставилась на корчившееся на земле существо, в котором с трудом угадывался вейр-вампир. Монстр извивался от дикой боли и глухо шипел, истекая густой темной кровью. Она сочилась из пасти и глаз, и даже кожа по всему телу кровоточила — из каждой трещинки ее теперь выступали багровые капли, собирались в ручейки и стремительно стекали на землю. Я перевела взгляд на свои руки, и меня замутило — одежда, руки и даже лицо, все было залито кровью моего несостоявшегося убийцы. Неподвижно стоявший над затихающим телом монстра Кейрет вдруг пошатнулся, и Кайле тут же подставила ему для опоры свое хрупкое плечо. Странная бледность разлилась по смуглому лицу вейра, он осунулся, под глазами залегли усталые тени, а горевший серебром взгляд потух и подернулся мутной дымкой. Боги, он ведь только что спас мне жизнь, уничтожив это чудовище...

Еле слышный стон разорвал наступившую тишину на клочки. Дерек! Я кинулась к другу, на ходу подхватывая свою сумку и вытряхивая все содержимое в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы помочь. Дерек был уже на самом Краю — черты лица заострились, грудь вздымалась судорожными беспорядочными рывками, и лишь лихорадочный блеск потемневших глаз на восковом лице выдавал отчаянную жажду жизни. Я прижала ладони к страшным ранам друга, пытаясь остановить кровотечение — и впервые в жизни мне это не удалось. Быть такого не может, мне ведь всегда лучше всего удавалось лечение открытых ран! Негромко выругавшись сквозь стиснутые зубы, я вновь сомкнула края, вливая силу в умирающего мага, не задумываясь о том, чтобы оставить хоть каплю для себя — и была отброшена в сторону разъяренно шипящим Рьеном:

— Ты соображаешь, что делаешь?! Хочешь, чтобы здесь одним трупом стало больше? Ты и так уже на грани истощения, а туда же!

— Мы должны ему помочь, — слабо сопротивляясь, я попыталась дотянуться до Дерека.

— Не видишь, что ты ему не поможешь? На него сейчас не действует твоя магия! — в черных глазах эльфа смешалось отчаяние и злость — на себя, на меня и на наше с ним бессилие перед случившимся. — Надо придумать что-то другое.

— Рьен прав — раны, нанесенные вейр'инком, не лечатся вашей магией, а у меня сейчас не хватит сил даже чтобы остановить кровь, — усталый голос Кейрета раздался над нашими склоненными головами. — Вам должны были дать телепорты возврата. Кажется, сейчас самое время воспользоваться одним из них.

Эльф сорвался с места и через мгновение вернулся, держа в руках небольшой фиолетовый кристалл. Я вложила его в холодную безжизненную ладонь Дерека и сжала в своей. Так, что нам говорил магистр Толлен — надо просто представить место назначения? В таком случае идеально подойдет комната в больничном корпусе, где еще недавно поправлялся Рьен — я ее хорошо помню, и, кроме того, там находится кокон со Сферой Жизни — а это единственное, что еще может спасти Дерека. Зажмурившись, я в подробностях представила белые стены с резвящимися на них солнечными зайчиками, кровать-кокон, по которой пробегают мерцающие голубые всполохи Сферы, и только ощутив знакомое покалывание активирующегося камня, отпустила руку Дерека и отпрянула в сторону. Раздался легкий хлопок, и погодник переместился.

Я обессилено оглядела "поле боя": залитая кровью земля, почти потухший костер, устало присевшие где попало друзья — и неожиданно поняла, что тела монстра на поляне нет.

— Он просто исчез, — глухо ответила на мой невысказанный вопрос Кайле, — как я поняла, его ошейник не только подчинял вейр'инка воле хозяина, но и телепортировал назад в случае неудачи. Живого или мертвого...

— Как ты его назвала? — встрепенулся Рьен.

— Вейр'инк, — повторила Кайле, — потому что это был именно он. Таким становится каждый посмевший пойти против проклятия Айры вейр. Девушка вдруг сжалась в комочек и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Рьен поспешил к всхлипывающей Кайле и, осторожно обняв за плечи, стал успокаивающе что-то нашептывать.

Я, посидев с минуту у остывающего костра, решила пойти к ручью и смыть уже начавшую засыхать и противно стягивающую кожу кровь вейр'инка. В голове было гулко и пусто, хотелось лишь лечь и надолго заснуть, и чтобы все случившееся оказалось лишь ночным кошмаром. Холодная вода приятно освежала, и, искупавшись, я почувствовала себя значительно лучше. Куда-то подевалась усталость, и даже пережитое потрясение, казалось, было смыто беспечными водами живительного ручья. Осталась только глухая тревога за Дерека... Взобравшись на довольно крутой берег, я наткнулась на разлегшегося посреди тропинки вейра, бездумно смотрящего в усыпанное звездами небо.

— Подглядывал? — начала закипать я, просто потому, что скопившиеся эмоции требовали выхода.

— Ожидал своей очереди искупаться, — устало ответил тот, и мне стало стыдно — он же нас всех спас, а я даже спасибо не сказала.

— Кейрет, как на вас действует человеческая магия? — поинтересовалась я, заслужив в ответ недоуменный взгляд. Купание в ручье неплохо восстановило мои силы, и во мне опять проснулся целитель с неугомонной жаждой вылечить всех, попадающихся на пути.

— Не знаю, как-то не доводилось попробовать, — задумчиво протянул вейр, и я присела рядом с ним.

— Если что, сразу кричи, — предупредив замершего парня, я легонько коснулась смуглой щеки, и тоненькая струйка силы стекла с моих пальцев. Вейр остался жив и относительно здоров, что немало меня приободрило; струйка усилилась и превратилась в небольшой ручеек. Заметно посвежевший Кейрет с сожалением отнял мою ладонь:

— Опыт первый. Целительская магия людей действует на вейров крайне положительно. Подопытный кролик выжил и прекрасно себя чувствует, — проскрипел голосом сумасшедшего старика — экспериментатора Кейрет, и мы приглушенно рассмеялись.

— Но освежиться мне все же не помешает. Возвращайся к костру, — велел он.

— Я хотела спросить...

— Пожалуйста, — в низком голосе вейра легкой хрипотцой вновь прорезалась усталость, и я, мысленно отвесив себе хороший тумак, поплелась обратно к разожженному заново на соседней поляне огню.

Вейр присоединился к нам, когда мы как раз собирались отправить за ним Рьена, чтобы поторопить к позднему ужину — несмотря на приключившееся с нами сегодня, аппетит почему-то был просто зверский. Уничтожая свою порцию припасов, он старался лишний раз не смотреть в мою сторону и вообще делал вид, что не замечает моих требовательных взглядов. Ха, он еще не знает, что отвязаться от Леты Дайн можно только рассказав все, что знаешь сам.

— Кейрет, а ты случайно не в курсе, — проникновенно начала я, — откуда здесь взялся вейр'инк?

Вейр окинул хмурым взглядом притихшего Рьена, измученную за последние полчаса моими вопросами Кайле и, остановившись на мне, буркнул:

— Ну и чего тут непонятного? Телепортировали ее сюда, причем откуда-то из страны людей. Ошейник еще хранил остаточный след перемещения.

— Ее?! — хором переспросили мы трое, отчего вейр поморщился и продолжил:

— И я даже, кажется, знаю, кем была вейр'инк до... превращения.

Гробовое молчание было ему ответом. Вновь обведя взглядом наши растерянные физиономии, Кейрет объяснил свои слова:

— Три года назад из города исчезла девушка. Ее звали Арита. После смерти мужа она пропала, и поисковые отряды через несколько дней нашли ее платье на берегу моря. Все подумали, что она не смогла дальше жить — Арита очень любила своего мужа. А теперь мне кажется, что мы ошибались. Видимо, ее просто выкрали, обставив все как самоубийство, чтобы никто ее не искал, — предупреждающий взгляд, брошенный зачем-то в сторону Кайле, насторожил меня. Ненавижу эти тайны! Подгоняемая нарождающейся обидой пополам с любопытством, я выпалила мучивший меня весь вечер вопрос:

— Как ты убил этого... эту вейр'инк? И кстати, что значит это слово?

— Оно переводится с нашего древнего языка как "отказавшийся", — после минутного молчания сказал Кейрет.

— Отказавшийся? От чего?

— От подчинения проклятию Айры. От необходимости всю жизнь прожить в пусть и прекрасной, но все же не бесконечной стране. Просто... отказавшийся, — вейр неосознанным движением прикоснулся к татуировке на правой щеке и тут же убрал руку. Наступившее молчание повисло между нами плотной стеной.

— Кейрет...

— Да?

— Ты мне не ответил, — я чуть подалась вперед, впиваясь взглядом в холодное бесстрастное лицо вейра. В тот момент я даже не подумала о том, что он в общем-то и не обязан что-то рассказывать чужим ему людям из огромной незнакомой страны. Не подумала и о том, что мои вопросы могут причинять ему боль. Эгоистичная потребность сейчас же, сию минуту получить разгадку заслонила собой все прочие мысли и чувства.

Правильные черты вейра исказились презрительно-яростной гримасой, сузившиеся глаза метали стальные молнии:

— Любишь копаться в манящих тайнах, не так ли? Выдирать их с корнем из чужих сердец, не заботясь о том, что будет дальше? Да, я убил вейр'инка, и сделал я это тем самым заклинанием, из-за которого мы уже две тысячи лет как прокляты! Тем самым, из-за которого вы, люди, зовете Алой войну между нашими народами! Тем, которое уничтожило сотни магов и воинов, и в их числе мужа и сына Айры! Довольна теперь или тебе нужно знать что-то еще? Может быть, то, что сотни лет уже никто не использовал магию крови, считая ее проклятием нашего народа? Или то, что спасая твою — слышишь, твою! — короткую жизнь я переступил через запрет наших предков и теперь сам себе ненавистен? А как тебе такой факт, что с этого дня моя кровь перестала быть красной? — молниеносное движение лезвием ножа по предплечью, и тонкая струйка светящейся небесно-голубой жидкости стекает вниз по ладони к кончикам пальцев. С лезвия ножа сорвалась капля и разбилась о землю на множество крошечных капелек, в сияющей лазури каждой из которых вели бесконечный хоровод тысячи ослепительных звездочек...

Я, наверное, еще долго смотрела бы на это удивительное зрелище, если бы вейр не вытер рукавом кровь и не перетянул рану. Я дернулось было помочь, но натолкнулась на окативший меня ледяным презрением взгляд Кейрета и осталась на своем месте, в то время как вейр бесшумной тенью исчез в чернильной темноте, сторожившей нас за кругом желтого света костра. Первое потрясение от вспышки ярости такого спокойного всегда вейра начало проходить, и в душе заворочались притихшие было недоумение и обида. Да что я такого сказала-то, что заслужила такую отповедь? Ну спросила, как именно он уничтожил вейр'инка, ну так и что? Откуда же мне было знать, что это его так заденет. Но в сердце уже начал заползать крошечный червячок стыда — довела парня до белого каления, а ведь он спас всех нас от неминуемой смерти, заплатив за это страшную цену. Кто знает, вдруг он на родине теперь станет кем-то вроде прокаженного? Я ведь, в сущности, совсем ничего не знаю об обычаях вейров и тем более об этой их странной магии крови. Неприятная догадка заставила до боли стиснуть зубы и съежиться от сознания собственной непроходимой тупости — на вейр'инке ведь был "поводок", и если ему нужна была я, он вполне мог, убив меня, не тронуть никого из моих друзей. А значит, Кейрет действительно защищал мою, и только мою жизнь. Ну точно "ручная идиотка", и нечего было в свое время на незабвенного крайла обижаться! Он был абсолютно прав! Надо срочно найти вейра и попросить прощения.

Я вскочила с непоколебимой решимостью выполнить задуманное, но не прошла и двух шагов, как мне на плечо легла хрупкая ручка Кайле и тонкие аристократические пальчики железной хваткой сжали мою руку:

— Не надо. Оставайся здесь, — пронзительный взгляд карих глаз девушки встретился с моим, и я почувствовала, как краска заливает лицо.

— Да не переживай ты так, — смягчилась Кайле и еле заметно улыбнулась, — ему просто нужно побыть одному. Знаешь, то, что сегодня произошло... Пробуждения магии крови не случалось со времен войны. Кейрету и так выпало пережить слишком многое, а теперь еще и это... Пойдем, нам нужно поспать. Завтра будет длинный день — мы вернемся домой.

И девушка потянула меня к костру, на наши походные постели, где уже дремал под покрывалом эльф. Я послушно устроилась рядом с Кайле, думая о том, удастся ли мне вообще заснуть... Девушка бросила на меня быстрый взгляд, усмехнулась и прошептала что-то певучее на незнакомом языке. Ночь из враждебной, колючей и холодной хищницы вдруг превратилась в уютную, пахнущую сеном и молоком домашнюю кошку, темнота вокруг растеряла пугающую глубину и даже звездное небо вдруг стало как будто ближе и теплее. Уже засыпая, я почувствовала на щеке дуновение ветра, убравшее с лица вьющуюся каштановую прядь и голосом Кейрета прошептавшее: "Спи, Лета, спи... Айра, если ты все знала заранее, то бессердечнее тебя не было и не будет никогда..."

Глава 6. Разгадка тайны — чаще всего новая тайна.

Мышь. Толстая серая мышь — это было первое, что я увидела, проснувшись на рассвете удивительно бодрой и выспавшейся. Она сидела прямо перед моим лицом и серьезно смотрела глазками-бусинками, смешно поводя усами. Если кто-то ожидает паники и пронзительных воплей с вершины ближайшего дерева — не мучайтесь напрасно, потому что мышей я никогда не боялась. Папа обожал этих грызунов, постоянно подкармливал и никогда не заводил дома кошек, поэтому мыши платили ему взаимностью. Несмотря на их ужасающую плодовитость и вопреки мрачным прогнозам нашего дворецкого, дом так и не превратился в "мышиное логово" — в нем постоянно обитало только несколько серых, белых или коричневых созданий. Собственно, на этой почве мы с Рьеном и познакомились.

Первые два года все студенты одного курса учились вместе, невзирая на специализацию дара, поэтому на занятиях с первого дня собирались юноши и девушки разных рас, воспитания, происхождения и с совершенно разными характерами. Единственное, что объединяло всех нас — это наличие силы и примерно одинаковый возраст, около семнадцати. Ну и, естественно, любимой забавой нашей мужской части было напугать кого-нибудь из девчонок, желательно до полуобморочного состояния и криков, от которых закладывало уши. Каждый изощрялся в меру сил и способностей — погодники, например, обожали устраивать на стульях маленькие замаскированные грозовые тучки. Когда на такую усаживалась ничего не подозревающая жертва, тучка возмущенно огрызалась молнией, довольно неприятно колющей в ...э-э... находящиеся рядом чувствительные места, оглушительно гремела и расплывалась мокрым пятном. Жертва в шоке, коварный "враг" радостно потирает ручки...

А вот у анимистов была другая тактика. Как известно, маг-анимист не только может оборачиваться в любое увиденное им хоть однажды животное, но и имеет феноменальную способность договариваться с животным миром, выраженность которой зависит только от силы дара. Это означало, что сильный маг мог приручить почти любое животное и в случае необходимости использовать его в своих целях. У анимистов имелось что-то вроде пространственно-временных "клеток" для таких зверьков, куда животное помещалось и откуда потом извлекалось с помощью простейшего заклинания. Их не нужно было ежедневно кормить, да и ни одним ученым еще не было описано случая, чтобы зверь оставил в такой клетке аккуратную (или не очень) кучку. Количество этих "клеток" опять же зависело от силы анимиста. Правда, мощный дар встречался довольно редко — каждый маг мог посадить на ладонь с десяток бабочек или провести летнюю ночь у озера, не будучи покусанным комарами, но лишь единицы способны были приручить дикую лошадь или крупного хищника.

На нашем курсе одним из таких "единиц" и был Рьен. К счастью, пакостничать он предпочитал без привлечения медведей или каменных нортов — его любимым орудием развлечения была мышь. Точнее, был. Потому что Мышь был уникален в своем роде — Рьен привез его из Тайлессы и вырастил здесь в крупного, толстого, пепельно-серого грызуна. У него были цепкие ловкие пальчики, потешные розовые ушки и, по какой-то прихоти эльфийской природы, небесно-голубого цвета глаза. И вот этого-то прелестного Мыша почему-то до дрожи в коленках боялась вся женская половина курса, и если незыблемый камень вековых стен Академии вдруг начинал мелко вибрировать, а привычные ко всему горгульи зажимали свои каменные уши и заворачивались в крылья — к гадалке не ходи, это одна из девиц обнаружила в непосредственной близости Мыша.

До моей незаметной персоны эксперименты Рьена добрались в последнюю очередь, и случилось это на лекции магистра Толлена, который, к слову сказать, терпеть не мог тратить драгоценное учебное время на очередную нервную студентку, предпочитая выставить вон возмутительницу спокойствия. Так вот, я спокойно сидела за своим столом, слушая учителя и по привычке грызя кончик карандаша, как вдруг краем глаза заметила какое-то смазанное движение. Прямо у свободной левой руки вальяжно разлегся Мышь, кося голубыми бусинками в мою сторону и привычно прижимая уши в ожидании обычного в таком случае "всплеска эмоций". Не тут-то было! Пару секунд я озадаченно смотрела на толстого серого нахала, который подкатывался все ближе и ближе к пальцам, а потом вытащила из кармана завалявшуюся там с завтрака корочку и, протянув ее грызуну, тоном заботливой мамаши прошептала:

— Ты хлеб будешь? Больше ничего нет, уж извини...

В чьих глазах — Рьена или Мыша — в тот момент было больше удивления, я так и не поняла. Много позже эльф мне рассказал, что когда питомец выполняет поручение хозяина, тот как бы "переселяется" в зверя и видит мир в том числе и его глазами. Мышь подумал немного, оглянулся на Рьена, подумал еще и осторожно взял корочку, невозмутимо усевшись прямо на мою тетрадь.

— Лета Дайн! У вас что, внезапно прорезался дар анимиста? — магистр с легкой усмешкой смотрел на нас с Мышом. — Если нет, проводите пожалуйста животное к хозяину, и продолжим лекцию.

Я сграбастала теплого пушистого зверька и потащила совершенно не сопротивляющуюся тушку к Рьену. Устроив Мыша в протянутой ладони, я развернулась и уже собиралась уйти, но была схвачена эльфом за руку и усажена на скамейку рядом с ним. Серьезный взгляд угольно-черных глаз встретился с моим:

— Эрьениэль эс'Найрен. Для тебя просто Рьен, — эльф подтолкнул локтем изумленно взирающего на нас соседа, высокого широкоплечего блондина, — а этот вот парень с выпученными глазами — Дерек.

— Меня зовут Лета...

— Господа маги! Как думаете, за дверью вам будет лучше слышно? — сурово поинтересовался магистр, мы разом уткнулись в свои тетради, и только Мышь сыто сопел в кармане у Рьена...

Старый знакомец обнюхал сонно протянутую к нему руку, недовольно пискнул и скрылся из вида. Ясно, Рьен поставил Мыша в дозор — ловкий зверек был способен лучше любого сторожа заметить опасность и своевременно поднять тревогу. Утренняя прохлада забиралась под покрывало, заставляя съеживаться и укутываться еще сильнее. В конце концов игры в кошки-мышки со свежим ветерком мне надоели, и я решила вставать. Кайле сладко посапывала рядышком, а напротив, у самого костра, мирно спал эльф... Вейра же поблизости не наблюдалось.

Утренние лучи робко коснулись лица, погладили щеку и помчались дальше — осматривать, все ли в порядке в мире, на целую ночь оставленном солнышком на произвол судьбы. Тихонько вздохнув, я поплелась к ручью умываться — никогда не понимала восторгов некоторых блондинистых зеленоглазых погодников по поводу "бодрящего" умывания в ледяной воде. Дерек... Волна беспокойства прокатилась по мне, оставляя липкий тяжелый след страха за жизнь друга. Как он там и жив ли вообще? Возвращаться в Меору уже слишком поздно — мы почти у границ Вейраны, да и наши проводники не смогут нас дождаться — их амулета должно хватить самое большее на пару дней. К тому же вряд ли мы с Рьеном сможем ему хоть чем-то помочь. А вот что будет, если и магистр Ортес со своей Сферой не справятся, я даже представить не могла — сердце скручивало острое, а главное, совершенно справедливое чувство вины. Если бы не моя непонятная блажь, мы бы остались и получили другое направление, и никто бы не пострадал... И даже то, что обычно ни одна практика не проходила без несчастных случаев той или иной степени тяжести, меня совершенно не утешало.

За раздумьями я сама не заметила, как умылась, даже не почувствовав холода родниковой воды, и отправилась проведать лошадей. Странно — мы же оставляли их стреноженными, а теперь они свободно паслись на лугу... Разгадка этой тайны обнаружилась под невысоким раскидистым деревцем — погруженный в какие-то свои мысли Кейрет сидел, расслабленно прислонясь спиной к шершавому коричневому стволу, и отрешенно наблюдал за резвящимися лошадками. Я подошла поближе и осторожно устроилась рядышком. Тоненькие лучики новорожденного солнца добрались и сюда, и теперь играли в догонялки на смуглой коже вейра, то шаловливо забираясь под распахнутую на груди рубаху, то вспыхивая яркими бликами на иссиня-черных волосах. Казалось, что я знаю этого вейра не два коротких, пусть и не скупившихся на события дня, а целую жизнь...

В конце концов, после нескольких минут молчания, нарушаемого только стрекотанием кузнечиков, я пинками загнала подальше гордость и тихонько тронула вейра за рукав:

— Кейрет...

— К вашим услугам, эрни Лета, — парень почтительно склонил голову и, выпрямившись, обернулся ко мне, всей позой выражая спокойное внимание. Паршивец, как знал, куда больнее всего уколоть! Вот точно так же всегда вел себя мой приемный отец, стоило мне в чем-то провиниться. Эрик никогда не повышал на меня голос и уж тем более ни разу не позволил себе меня ударить, но вот это его вежливое "госпожа Лета" вместо обычного "дочка" каждый раз ледяной спицей вонзалось в сердце. Исправить положение можно было только одним известным мне способом, поэтому, собравшись с духом, я выпалила:

— Прости меня пожалуйста. Я вчера действительно переступила границы дозволенного. Я не вправе была требовать от вас с Кайле каких-то объяснений случившемуся сверх того, что вы сами готовы рассказать.

Кажется, вейр ожидал чего угодно, но только не извинений. Пристально сощуренные глаза широко распахнулись, и острая сталь бесстрастного взгляда растаяла серебристой дымкой. Длинная челка упала на глаза, и Кейрет привычным движением провел рукой по волосам, с тяжелым вздохом откидываясь назад, к стволу дерева.

— Лета... Я на тебя не обижаюсь. Ну есть немного, — подумав, признал вейр, — но больше всего я злюсь на себя.

— Да за что? — я совершенно не видела логики в этих рассуждениях, — Ты спас всем нам жизнь, и в первую очередь мне, убив вейр'инка!

— Ты не понимаешь. Я злюсь, потому что не сумел вовремя распознать опасность, не догадался сделать амулет раньше, — вейр прошелся взглядом по моим волосам и, лишь увидев на своем месте крошечную бабочку, продолжил, — что не нашел другого способа уничтожить эту тварь. За то, что разбудил магию крови.

— Кейрет, я не хочу... вытаскивать из тебя твои тайны. Просто все, что случилось — так странно и непонятно. Мое решение ехать в Вейрану словно бы повернуло какой-то рычаг. Я так и вижу сморщенную старуху-Судьбу, которая, ухмыляясь беззубым ртом, дергает вниз железную ручку, и ржавое колесо моей жизни, скрипя, набирает обороты, сходит с привычной колеи и несется прочь, не разбирая дороги. Я больше не хозяйка своей жизни, Кейрет. Она тащит меня за собой, как полноводная река упавший с берега древесный ствол, швыряя на подводные камни. Как, скажи мне, я могу выжить в этом бурлящем потоке, если даже не знаю, где дно и куда мне плыть?

Резко замолчав, я отвернулась, пытаясь скрыть подступающие горькие слезы охватившего меня отчаяния. Сильные пальцы Кейрета приподняли за подбородок мою голову, и серебряные глаза впились мне в лицо. Кивнув каким-то своим мыслям, вейр твердо сказал:

— Ты говоришь правду. Ты и в самом деле ничего не знаешь. Не только о нас, но даже и о себе. Я прав, Лета?

Я могла только судорожно кивнуть в ответ, но вейр и не нуждался в подтверждениях. Устало вздохнув, он снова взъерошил волосы и начал говорить.

— Магия вейров не похожа на магию людей, эльфов, гномов или любой другой расы. Каждый вейр с рождения обладает способностью к магии камня — ты видела, как Кайле забрасывала вейр'инка валунами. Это одна из ... э-э... особенностей, отличающих нас от людей. Не будем сейчас брать в расчет продолжительность жизни вейров — что-то около четырехсот лет, или то, что мы видим в темноте... Так вот, магией крови обладали только четыре семьи, три из которых полностью утратили это умение. В общем-то, я не совсем прав — не они его утратили, просто в этих семьях больше не осталось прямых потомков носителей этого дара. На сегодняшний день остались только мы с Кайле. Не спрашивай, откуда у нас появилась такая способность — это долгая и до сих пор не до конца понятная история, случившаяся около трех тысяч лет назад. Собственно, магию крови еще надо было разбудить, а первой ступенькой к этому являлась магия металла. Появившись однажды, дар этот передавался от отца к детям, и к началу Алой войны им владело уже около трети вейров. С помощью магии металла создавались великолепные произведения искусства, оружие и украшения из любого металла. Конечно, были и случаи использования дара во зло — заказные убийства или ограбления, но после совершения проступка человек почему-то навсегда терял свою силу.

Звонкий голосок совсем рядом самодовольно пропел:

— Еще бы, я же всегда знаю, когда и как используется каждая моя частица. Тихо! — прикрикнула на меня Тэй, а это была именно она, потому что я уже открыла рот, собираясь ее поприветствовать, — и не подавай виду, что ты меня слышишь, потому что ему я никогда не показывалась. Парень рассказывает дельные вещи, прослушаешь — я повторять не буду...

Кейрет ничего не заметил.

— Магия крови просыпалась в момент смертельной опасности для носителя, членов его семьи или... близких ему людей, — немного скомкано продолжил вейр, — и тогда у простого тэй'ни появлялась способность управлять кровью любого живого существа. Да, тэй'ни — это общее название вейров, способных изменять металл.

Я чуть было не ляпнула, что с этим словом я уже знакома, но вовремя прикусила язык — если Тэй советует пока помолчать, лучше ее послушаться.

— Знаешь, я много читал об этом в семейных хрониках, но никогда не думал, что это так... так удивительно, что ли. Ты словно видишь бег крови по сосудам, и стоит тебе только пожелать, как она выполнит все, что ты захочешь.

Кейрет посмотрел на свою руку, и через секунду на тыльной стороне кисти выступила капля крови, немного расплылась и втянулась обратно, не оставив следа. Вейр осторожно высвободил свое плечо из моих судорожно сжатых пальцев, потер наливающиеся красным следы и усмехнулся:

— Какая ты, оказывается, сильная... Теперь вот синяки останутся. А хотя... — и, подчиняясь его взгляду, отпечатки моей пятерни начали бледнеть и вскоре стали совсем неразличимы. Кейрет задумчиво оглядел свою руку на месте несостоявшегося кровоподтека и протянул:

— Надо же, и об этом хроники не врали... Так вот, во время войны магия крови использовалась как последнее средство защитников Вейраны, когда уже не было другого выбора. И после каждой битвы тэй'ни, убивавшие людей ради своей страны, навсегда теряли способность к магии металла и, соответственно, к магии крови.

— Ну что же я могла поделать, — жалобно простонала Тэй, снова вклинившись в плавную речь Кейрета, — я же понимала, что они всего лишь защищаются, но закон один для всех — если нет прямой угрозы жизни тэй'ни, дар должен быть отнят...

— Ко дню последней битвы у Вейраны осталось лишь несколько десятков магов металла, и больше половины из них были маленькие дети, а после нее взрослых тэй'ни не осталось совсем. Так вышло, что за две тысячи лет дар оказался почти утрачен, и теперь только я и Кайле являемся тэй'ни. А я еще и умудрился разбудить магию крови, и что теперь будет дальше, предсказать не в силах никто, — мрачно закончил рассказ Кейрет.

Я молча сидела рядом с хмурым вейром, с трудом переваривая свалившуюся на меня информацию. Хотя мне грех жаловаться, сама же просила все объяснить. Да вот только после такого рассказа вопросов у меня меньше не стало, совсем даже наоборот. Получается, если магия металла — это врожденный дар вейров, и этот дар несомненно есть у меня, то я — вейр? Чушь... Ну откуда, скажите на милость, я могла взяться посреди страны людей двадцать лет назад, если любой вейр в Алерии мгновенно станет вейр'инком? Ну или не мгновенно, но за десять дней, пока работает амулет, до Меоры не доберешься. Даже если телепортом, и мои предполагаемые родители успели вернуться назад, то я-то бы точно превратилась в маленькое клыкастое чудовище с тощими крылышками и неуемным аппетитом с главным блюдом в виде свежей кровушки. Бр-р... Да и в темноте я вижу ничуть не лучше обычного человека... Все, хватит уже сказки себе придумывать, а то так и с ума сойти недолго. Как говорится, утро вечера мудренее, а значит, отложим эту головоломку на потом.

Тэй не показывалась, солнышко уже ощутимо припекало, да и голодный желудок начал все настойчивей о себе напоминать, и мы решили вернуться в лагерь. Кейрет свистнул своим черным лошадям, и эти монстры мгновенно примчались, вытянувшись в струнку перед вейром. Вот дрессировка, мне бы так... За ними подтянулись наши не такие быстрые кони, и мы всей толпой двинулись прочь от одинокого дерева, ставшего теперь молчаливым хранителем таких странных тайн незваного гостя-вейра.

У костра уже вовсю кипела работа — в котелке пыхтела сваренная заботливой Кайле каша, донельзя довольный эльф собирал вещи в дорожные сумки. Увидев Рьена, я снова вспомнила о Дереке, и тревога тяжелым камнем сдавила грудь. Заметив наше торжественное возвращение, парочка расплылась в улыбках — то, что мир в команде восстановлен, было видно невооруженным глазом. Эльф поспешил мне навстречу, опережая мой вопрос:

— Лета, с Дереком все будет в порядке, я узнавал. Мы успели как раз вовремя — еще минут пять, и было бы поздно. Магистр Ортес сказал, что он поправится, хоть и не сразу.

Кажется, мне пора подумать о курсах по управлению мышцами лица — на мне все мои мысли написаны огромными буквами, потому что горделиво приосанившийся эльф вдруг фыркнул и, потрепав меня по макушке, ласково так, словно больному ребенку, сказал:

— Ну Лета, ну чего ты так удивляешься-то? Ты что, про Стрелу забыла?

А ведь верно, забыла... У Рьена кроме Мыша был еще один питомец — молодая самка ястреба по имени Стрела. Она попала к эльфу около двух лет назад — мы втроем бродили по лесу в поисках моего "домашнего задания" по травоведению и чуть не наступили на крошечного птенца со сломанным крылом. Рьен, как и любой маг-анимист, просто не мог пройти мимо — забрав крошку к себе, он выкормил ее с рук, и пищащий комок пуха вырос в красивую и совершенно ручную птицу. Крыло срослось отлично, и Стрела обгоняла в полете любую стрелу, даже выпущенную из эльфийского лука — мы проверяли. Собственно, именно поэтому Рьен ее так и назвал.

С собой в путешествие брать ее эльф не стал, потому что она готовилась стать мамашей и высиживала сейчас три крапчатых маленьких яйца в личном вольере в питомнике Академии. Кстати, от желающих завести себе такого же ястреба не было отбоя, и на будущих птенцов уже скопилась приличная очередь...

Как выяснилось, Рьен просто попросил Стрелу слетать в больничный корпус и проведать Дерека. Хитрая птица ни в какую не хотела оставлять своих драгоценных птенчиков просто так и вытребовала у эльфа в обмен на эту услугу клятвенное обещание позволить ей самой выбирать владельцев для будущих ястребят ("вся в хозяина!", сокрушенно вздохнул по этому поводу эльф). В принципе, он мог и заставить птицу сделать то, что ему нужно, но вот только о каких доверительных отношениях потом могла идти речь...

Стрела влетела в палату с коконом Дерека как раз когда там находился магистр Ортес. Умную птицу в Академии знали все, и магистр без колебаний посадил ее на руку и поднес поближе к кокону. Как рассказал нам видевший все своими глазами Рьен, бледный и изрядно измученный Дерек спал в Сфере Жизни, раны были аккуратно сшиты и смазаны сращивающей ткани мазью. Недоумевающий доктор сообщил птице, что Дерек переместился прямиком в кокон (тут я мысленно похвалила себя за отменно проведенную телепортацию), Сфера автоматически активировалась, как происходило каждый раз при появлении в коконе пациента, и попыталась срастить раны магическим путем. Магистр Ортес пришел как раз вовремя, чтобы успеть оценить ситуацию и начать сшивать раны вручную — у Сферы ничегошеньки не получалось, и парень истекал кровью. Все прошло хорошо, и Дерек на следующие несколько недель был погружен озадаченной таким поворотом дел Сферой в глубокий сон — раны ни в какую не желали срастаться быстрее, чем это происходит у обычного человека без магического лечения. И все же его жизни сейчас ничего не угрожало, а посему Стрела с чувством выполненного долга вернулась в гнездо (Рьен как раз к нашему приходу отделился от сознания птицы), и теперь целиком была поглощена выяснением того, успели ли яйца остыть или нет.

С души словно свалился огромный камень, и я почувствовала себя невесомее самого легкого перышка — Дерек жив, с ним все будет в порядке! Оказывается, я даже не представляла себе, насколько для меня важны друзья и какую огромную часть моего сердца они занимают. В наш радостный гомон вклинился низкий голос вейра:

— Ребята, на всякий случай хочу сказать, что о том, жив ли ваш друг, можно узнать несколько быстрее и проще, — с этими словами Кейрет забрался в сумку Дерека и выудил оттуда один из тех зеленоватых камней, которые достались каждому из нас в день распределения направлений на практику. Мы с Рьеном непонимающе переглянулись в ожидании объяснений.

— Если бы он умер, камень разделился бы на две равные половинки, которые слились бы с оставшимися у вас частями артефакта проводника.

Эльф надулся и ворчливо переспросил:

— А эти камешки останутся у нас до самого окончания практики?

— Нет, они будут нужны, когда мы подойдем к Велларийским горам на границе с нашей страной. Без них вы просто не сможете войти в Вейрану, и даже мы не сумеем вас провести. Но после использования проводники исчезнут.

— Вот! — торжествующе возопил эльф, к которому вместе с упавшей было самооценкой разом вернулось хорошее настроение, — именно что исчезнут! А моя Стрела из Академии никуда не денется!

— Да, только тебе придется хорошенько подумать, какими посулами ты в следующий раз будешь заманивать свихнувшуюся на птенцах мамашу к Дереку, — заливисто рассмеялась Кайле, и вскоре к ней, представив себе эту уморительную картину, присоединились все остальные. День обещал быть далеко не скучным.

Глава 7. Граница.

К тому моменту, когда на горизонте появилась странная серо-коричневая дымка, мы были в пути уже несколько долгих часов. Вокруг расстилался все тот же нагретый летним солнцем пестрый ковер луговых трав, от которого шел пряный цветочный запах, а где-то впереди дрожало и извивалось тяжелое марево, которое хотелось обойти стороной и желательно подальше.

— Еще немного, и мы вступим на Равнину Духов, — заметив мой завороженный взгляд, пояснил Кейрет.

— Никогда о такой не слышал, — нахмурился Рьен, еще в раннем детстве вдоль и поперек изучивший каждый сантиметр карты всего обитаемого мира.

— Потому что так она называется только в Вейране. Люди называют ее Велларийское предгорье или просто Пустошь. Эта земля насквозь пропитана кровью участников Алой войны...

— Кейрет, постой, — я никак не могла объяснить охватившую меня неясную тревогу, — мне не хочется туда ехать. Совсем не хочется!

— Придется. К Велларийским горам нет другого пути, кроме как через Равнину Духов. Думай о том, что дорога не займет много времени — кони тоже не горят желанием задерживаться на этой земле, и понукать их не придется.

Надо сказать, это было слабое утешение. От вида серого марева душу прямо выворачивало наизнанку, но, похоже, другого пути у нас и правда не было.

Чем ближе мы подходили к границе Равнины, тем медленнее шли наши лошади, всеми силами оттягивая тот момент, когда их копыта коснутся пепельной земли с увядшей травой. Насколько хватало глаз, перед нами раскинулась мертвая пустошь. Ветер яростно гнал по грязно-серой пыли пучки жухлых коричневых трав, кое-где торчали голые кривые стволы высохших деревьев. В небе не было видно птиц, даже вездесущие насекомые обошли эту землю стороной. Кое-где виднелись ржавые обломки оружия и доспехов. На горизонте сплошной стеной начали подниматься горы, за которыми была Вейрана.

— Почему здесь так... мертво? Столько лет уже прошло, все давно должно было покрыться зеленью, — от земли, несмотря на жару, так и веяло могильным холодом.

— Не знаю, — признался Кейрет, — мы с Кайле часто приходили в горы и смотрели на эту равнину, но за много лет тут так ничего и не изменилось. Не выросло ни одного нового дерева, и я никогда не видел здесь зверей.

— А сколько тебе лет? — машинально спросила я, ожидая услышать все, что угодно, кроме того, что после минутной заминки ответил вейр.

— Ну-у... Кайле моя младшая сестра, ей через два месяца будет семьдесят шесть лет. А мне недавно исполнилось сто тридцать девять.

Наши с Рьеном глаза по степени округлости вполне могли соперничать с полной луной в ясную ночь. Почти полтора века! С ума сойти можно! Смущенный нашей реакцией вейр начал объяснять:

— В переводе на человеческую продолжительность жизни мне примерно двадцать пять, а Кайле семнадцать. Развитие вейров сильно отличается от других рас. Вот эльфы взрослеют так же, как люди, и лет с двадцати — тридцати просто перестают меняться, внешне оставаясь до глубокой старости в тысячелетнем возрасте все такими же. У нас ребенок растет как обычный человеческий малыш лет до шести, и дальше за семь календарных лет мы взрослеем на столько же, на сколько человек повзрослеет за год. А потом, годам к четыремстам, мы вновь начинаем стареть как обычные люди. Правда, если вейр владеет магией крови, его старение замедляется, так что я мог бы прожить еще дольше. А вас вообще не должно это так удивлять, потому что Рьен эльф, а ты маг — маги ведь живут намного дольше простых людей.

— Э-э... погоди, а почему ты сказал "мог бы"? — какая-то неправильность сказанной вейром фразы резала слух. — Тебе и до четырехсот-то еще жить и жить!

И снова смутная тень промелькнула на лице Кейрета, отразившись в глазах Кайле, и бесследно исчезла.

— Поехали лучше вперед — чем быстрее войдем на Равнину, тем быстрее выйдем, — и вейр легонько сжал бока обреченно вздохнувшего коня, вновь уходя от ответа. Что ж, сегодня утром я пообещала закопать клещи для вытягивания чужих секретов под раскидистым деревом, где сидели мы с Кейретом — так не будем забывать обещанное! И я направила вяло сопротивляющуюся лошадь по следам уходящих вперед друзей.

Как и предсказывал вейр, стоило только животным перешагнуть черту, отделяющую мертвые земли Равнины Духов от оставшегося позади зеленого ковра, как их словно подменили. Куда только подевалась усталость! Лошади неслись как ветер, испуганно прядая ушами и косясь по сторонам. Серая пыль фонтаном летела из-под копыт, и моя Звездочка даже на несколько корпусов обогнала Шторма — так сильно ей хотелось поскорее покинуть странное место, и когда я резко натянула поводья, останавливая лошадь, она не сразу поверила, что я требую от нее именно это. А уж когда я соскочила вниз, Звездочка, видимо, окончательно уверилась в полном и бесповоротном сумасшествии хозяйки. Ее большие карие глаза осуждающе-сочувственно смотрели на спятившую меня — кто же в здравом уме захочет добровольно встать на холодную, пахнущую гарью и копотью землю? Ребята тоже притормозили лошадей и, развернувшись, помчались назад.

— Что-то случилось? — Кейрет спрыгнул с коня рядом со мной и теперь нетерпеливо ожидал ответа. А я не могла произнести ни звука. Все слова словно бы разом закончились, исчезли под напором открывшейся взгляду картины.

Я стояла на краю идеально ровного круга выжженной земли. На черном пепле не было даже намека на те вялые растения, что временами попадались на Равнине. Здесь не было ровным счетом ничего, кроме груды ржавых, с оставленными огнем подпалинами доспехов в центре круга. И это было то самое место из моего сна, где я видела девушку, плачущую над телом мужчины, только тогда здесь еще не было следов какого-то гигантского пожара...

— Лета, очнись! Что произошло? — в который уже раз переспрашивал вейр, требовательно смотря мне прямо в глаза и, кажется, начиная терять терпение. Я наконец перевела на него пустой взгляд и, с трудом разлепив сухие потрескавшиеся губы, выдавила единственный интересующий меня сейчас вопрос:

— Что это за место?

— Здесь Айра нашла своих мужа и сына, — глухо ответил мне вейр, — и мы сейчас стоим на краю их погребального костра.

О Боги... Значит, мне и правда снилась Айра... Я медленно пошла к центру круга. В окутавшей меня ватной тишине сухо скрипели угли — время совсем не тронуло эту часть Равнины Духов, и меня не покидало ощущение, что земля под моими ногами еще вчера стонала в объятиях всепожирающего пламени. Вейры и эльф остались позади — никто из них не попытался меня остановить или последовать за мной. Когда до сложенных в кучу доспехов оставался лишь шаг, ноги вдруг подкосились и я упала на колени прямо на черную землю, осторожно протягивая руку к покрытому сажей и копотью железу. В тот момент я не думала, зачем я это делаю и чего ожидаю добиться. Я вообще ни о чем не думала. Глаза закрылись сами собой, а в пустой голове только гулко стучала фраза, произнесенная странно знакомым голосом: "Пришло время узнать"...

Казалось, что металл все это время ждал только меня, потому что он словно потянулся навстречу, подставляя свое больное, изъеденные ржавчиной тело под мои дрожащие холодные пальцы, ласковой кошкой выгибаясь в руках и едва не мурлыкая от радости...

Пальцы зарылись в длинные, некогда шелковистые волосы, теперь слипшиеся от крови. Острая боль на клочки разрывала сердце, выжигая в душе глубокие раны... Как они могли? За что? Я вглядываюсь в землисто-серое лицо самого дорогого мужчины на свете, того единственного, ради которого я не задумываясь отдала бы свою силу, жизнь и даже душу... Ярко-синие глаза потускнели, черты лица заострились, из уголка рта тоненькой струйкой вытекает кровь. Боль, которую никто не в силах себе даже представить, вычертила на его лице узор из глубоких морщин — я знаю это, потому что всегда чувствовала все, что чувствует он. А сегодня... я не знаю, как осталась жива. Такую боль невозможно вынести и минуты, но мерзкая магия вейров не дает уйти в спасительный обморок, нет! Жертва вынуждена до последней своей минуты страдать и умереть в страшных муках! Ненависть к проклятым убийцам на миг остудила пожар дикой боли, а потом новой охапкой дров влилась в этот костер.

— Айра...

— Сетт... Молчи, тебе сейчас нельзя говорить, побереги силы! Я вытащу вас отсюда, и все еще будет хорошо... Мы снова поедем к морю, в наш дом, и будем любоваться закатами... Ты помнишь, как ты любил слушать волны? Мы вернемся туда, и...

— Нет, Айра... наш сын...

Я знаю, милый, я все знаю. Он рядом, здесь, наш единственный сын, наша надежда и радость. Он так хотел сражаться с тобой бок о бок, и вот теперь его уже остывшее тело лежит рядом с отцом. Тихо, любовь моя, не говори ничего... Я же видела твой меч в его сердце и улыбку облегчения на прокушенных губах. Он же до сих пор сжимает в холодной руке твою ладонь, неужели ты не чувствуешь? А то, что по щекам бегут соленые реки — это вместе с сыночком навсегда уходят мои несбывшиеся мечты, неподаренные улыбки и беззаботное счастье... Ты любил его не меньше меня. Я знаю, как трудно тебе было, и ни в чем тебя не виню. Ты поступил как любящий отец, ты смог подарить ему освобождение от мук — спасибо тебе за это, сердце мое. Вашу общую боль я бы точно не смогла пережить, а ведь мне еще нужно было вас найти... Сетт! Не смей уходить, слышишь? Не оставляй меня одну! Ты должен бороться!

— Айра, прости. Если сможешь...

Нет! Нет, нет, нет!!! Искра жизни в синих, как столь любимое им море, глазах погасла, последний вздох покинул бледные искусанные в кровь губы, и вместе с ним ушла из сердца всепроникающая боль, вызванная чуждой страшной магией, оставляя лишь страшную пустоту. Боги, сколько же тебе пришлось пережить...

Я провела рукой по его лицу, навеки закрывая глаза, в которых никогда уже не появятся смешинки, поцеловала холодные губы, которые никогда больше не ответят на мой поцелуй. Вытянула перед собой руки, недоуменно наблюдая, как с моих пальцев вязкими тягучими алыми каплями стекает жизнь Сетта, а значит и моя... И в это мгновение с пугающей ясностью пришло осознание того, что я их потеряла. Обоих. Навсегда. В этом мире больше не осталось ничего и никого для меня важного, с ними вместе умерла и я.

И тут внутри меня словно что-то взорвалось, в истерзанном сердце черной тучей поднималась боль потери, моя собственная боль, которая никогда уже меня не оставит. Она яростной волной прокатилась по телу, выплескиваясь наружу протяжным стоном, выжигая все чувства, что еще оставались во мне, кроме ненависти. Ненависти к тем, кто сотворил ТАКОЕ с моими мужем и сыном, к тем, кто сейчас восседает в мягких креслах за круглым столом, кто кровью оставшихся на этом поле подписывает мирный договор. Вейры! Они должны понести наказание, но смерть была бы для них слишком большой милостью. Эти чудовища ее недостойны! О нет, у меня есть и для них, и для безжалостных жадных людишек кое-что пострашнее...

Ненависть охватила меня, успокаивая и согревая заледеневшее сердце, окутала огненным коконом. Теперь у меня осталась только одна цель.

Но сперва я должна исполнить другой долг... поднявшись с колен, я развернулась и пошла прочь, считая шаги. На десятом я остановилась и оглянулась на безжизненные тела тех, кого любила больше всего на свете. Здесь они останутся навеки, и с ними останется мое сердце... Тугим узлом завертелось вокруг погибших адское пламя, протяжно гудя и взвиваясь высоко в небо, к самым облакам. Яростно хлестали по земле огненные языки, пожирая все, до чего могли дотянуться — но мне было нужно лишь, чтобы они стерли с этой обесчещенной земли каждую капельку пролитой моими мужчинами крови. Пламя видело во мне сегодня единокровную сестру, оно понимало и слышало меня, и потому ни одной искры не вылетело за пределы круга — все они поднимались ввысь, унося с собой большую часть моей жизни. Лучшую часть...

Я так и не поняла, как у меня получилось переместиться в Вейрану — туда, где я никогда раньше не была, да и не могла бывать. Запомнила только, как что-то огромное и тяжелое пыталось меня остановить — вроде бы это были стражи горной границы — но я лишь отмахнулась от них, и каменные исполины отшатнулись, вжимаясь в скалы...

Тронный зал накрыло плотным пологом изумленного молчания — собравшиеся здесь никак не ожидали, что на них буквально свалится растрепанная, окровавленная человеческая женщина с полыхающими черным огнем глазами. Здесь было действительно великолепно — сияющие всеми цветами радуги стены, сбегающий ступеньками по одной из них водопад, а у дальней стены высился постамент с широким каменным столом, отполированным до зеркальной гладкости. За ним и сидели те, кто отнял у меня мою жизнь — правитель вейров Маррет Эйран, несколько его военных советников и с десяток высшей знати Алерии. Ха, наш король, это жадное трусливое создание, предпочел сказаться больным и отправил вместо себя своих дворцовых собачек? Что ж, мне хватит и этого...

— Что ты здесь делаешь, женщина? — голос Эйрана оказался неожиданно приятным, с еле уловимой хрипотцой, но дрожь еле сдерживаемого гнева мгновенно уничтожила все очарование.

— Пришла отдать долг, — спокойно ответила я и шагнула ближе к собравшимся. Десятки пар глаз настороженно следили за каждым моим движением, каждый сантиметр кожи ощущал направленные в меня из темноты за спиной стрелы, а тугие спирали свивавшейся вокруг чужой магии не позволяли дышать полной грудью. Как же они все предсказуемы! Словно трусливые кролики, они спасаются от хищника в стальной клетке. И чтобы ее за собой захлопнуть, мне остался лишь шаг, еще один крошечный шаг...

Руки легли на холодный край мраморного стола, и легкая улыбка коснулась моих губ. Снимем защиту, деактивируем амулеты, даже обручальное кольцо отныне станет просто золотым ободком без всякого намека на магию — прости, любовь моя, но и слабенький "щит" на нем может мне помешать. Всё, вот теперь можно начинать...

— Я пришла отдать вам то, что задолжала, — тренированный взгляд невольно отметил, как расширяются зрачки неплохо знавшего меня еще по Академии магистра Варра. Похоже, он начал понимать, что здесь происходит, ведь я никогда, даже в студенчестве, не снимала в присутствии чужих абсолютно всю защиту...

— Вы, эрн Эйран, и ваш народ подарили мне кое-что. Сегодня у меня благодаря вам началась новая жизнь! Она вряд ли окажется долгой, но я знаю, что каждая прожитая минута будет полна одиночества, тоски и страдания. Это жизнь, в которой нет больше места улыбкам и радости. А такая щедрость не должна оставаться без ответного дара. Все присутствующие здесь умрут...

Я потянулась за отворот куртки, засовывая руку во внутренний карман, и едва успела произнести последнюю фразу, как острая боль разлилась по груди — меня насквозь прошило сразу несколько вейранских стрел. Глупцы, вы сами все за себя решили! В глазах зажглось торжество, победная улыбка тронула искаженные болью губы, а из ослабевшей руки выпал и повис на тонкой цепочке маленький золотой медальон с отчеканенным на нем цветком айра — мой родовой знак. Много веков назад один из моих предков собственноручно выковал его и вложил одно-единственное свойство — если в предсмертный час на человеке из нашей семьи будет этот медальон, то как бы ни были тяжелы раны, у обреченного будет еще несколько минут для последнего желания — и оно будет исполнено. Магистр Варр хорошо знал эту историю, да и назвали меня родители в честь нашего родового знака, но то ли он до конца не верил, что я решусь на такой шаг, то ли просто не успел ничего сказать...

В груди клокотала заливающая легкие кровь, каждый вдох давался с огромным трудом, но пути назад уже не было. Я резким рывком выдернула одну из стрел, и, зажмурившись от накатившей на меня боли, оперлась о стол. На гладкую полированную поверхность хлынула ярко-алая струя, но кровь не растеклась в стороны, нет. Она целенаправленно устремилась к центру стола и там резко рванула вверх, приобретая форму. Все идет как надо...

Откашлявшись, я вытерла кровь с губ и продолжила:

— Как я уже сказала, все присутствующие здесь умрут, но не сегодня. Некоторые, заметьте, доживут до глубокой старости. Кроме меня, естественно. Мне осталось всего несколько минут, а потому я, Айра Лиенар, изъявляю свою последнюю волю. Вейры, ваша страшная магия отняла у меня жизни моих любимых людей, и умерли они в муках, тщетно пытаясь удержать свою сошедшую с ума кровь. Отныне и навсегда вы будете вынуждены ежегодно выпивать жизнь одного из своих сородичей, добровольно отданную этому алтарю, чтобы не превратиться в кровожадных монстров, чья звериная натура будет требовать только одного — убивать во имя насыщения своей жажды. Каждый вейр, перешагнувший границу своей страны, также станет чудовищем. А люди... ваша алчность развязала эту войну, поэтому вы навсегда забудете о Вейране, о ее сокровищах, и ни один человек не сможет сюда попасть — ни у кого не возникнет и мысли перешагнуть границу. А если такое случится, горы не пропустят нарушителя.

Гулко застонали камни стен, принимая сказанное, но тихий голос магистра Варра пробился через этот грохот:

— Айра, девочка моя! Прошу, ради своей бессмертной души, оставь им хоть один шанс на спасение!

Да, он знал, о чем просит. Всем известно, что посмертное проклятие обладает невероятной силой и мощью, а уж усиленное нашим родовым медальоном... Снять его будет просто невозможно, если я сама не оставлю лазейку. Не сделай я этого — и мою душу уж точно ничто не спасет от прямого попадания в "жаркие страны". Таков Закон. В общем-то, мне все равно... Вам так нужна призрачная надежда? Что ж...

— Проклятие будет снято, если вместо выбранного вейра свою жизнь на алтаре добровольно отдаст человек, — силы уходили из меня с каждой каплей крови, которую теперь вытягивал из меня почти сформировавшийся цветок в центре стола. Огромный, в половину человеческого роста, бутон айра дрожал и плавился, впитывая последние алые капли.

— Воля услышана, принята и должна быть исполнена, — немеющие губы прошептали ритуальную фразу, и золотой медальон призывно засиял, уводя за собой в неизведанные дали....

* * *

О Боги, ну куда теперь понесло эту неугомонную девчонку! Что ей понадобилось от кучи старых доспехов на выжженном поле? Хотя, если наши расчеты верны, все это вполне объяснимо — ее ведет судьба. И почему при мысли об этом так неуютно становится на душе...

— Кайле, оставайся радом с Рьеном, а я объеду пепелище с другой стороны, посмотрю, что там делает эта сумасшедшая, — бросил я замершей в стороне девушке. Сестра кивнула головой, по-прежнему неотрывно наблюдая за хрупкой фигурой, склоненной над ржавым железом в центре круга.

Шторм всегда понимал меня без слов, и через минуту я уже был на противоположной стороне границы погребального костра. Лета стояла на коленях возле груды доспехов, волнистые каштановые пряди закрывали лицо. Тонкие пальцы словно приросли к старому шлему, а железо... Оно плавилось! Невозможно!

Металл кипел и растекался тонкими струйками, чтобы спустя миг вновь собраться под ее ладонями. Бурлящий клубок начал приобретать форму небольшого кинжала с изящной рукоятью, и в этот момент Лета подняла голову. О нет, только не это! Девчонка полностью слилась с видением, и даже Боги теперь не смогли бы точно предсказать, чем это обернется для нее в следующую минуту. Абсолютно черные глаза без белков и радужки слепо смотрели на меня, пронизывали насквозь и словно бы читали как открытую книгу. Чужая, враждебная тьма в некогда синих, как вечернее небо, глазах все сгущалась, и какое-то шестое чувство тонким стилетом скользнуло под лопатку — счет уже идет на секунды. К черту видение, девочку надо вытаскивать оттуда, пока она не погибла!

И послушный хлесткой, словно удар кнута, мысли, Шторм рванулся к тающей на глазах Лете. Не останавливаясь, я подхватил почти уже невесомое тело, безвольно обмякшее в моих руках, и помчался прочь из этого гиблого места. Сестренка дернула за рукав ошеломленного эльфа, подхватила поводья испуганной лошади Леты и понеслась вдогонку.

Только почувствовав, как в тело девушки вместе с биением сердца и дыханием начинает возвращаться жизнь, я осмелился опустить глаза на прижатую к моей груди Лету. Глаза закрыты, но с лица уходит мертвенная бледность, розовеют обескровленные губы... Неужели я когда-нибудь смогу спокойно стоять и смотреть, как она умирает? Метка на лице вновь противно заныла, и я едва удержался от желания дотронуться до горящей кожи, вовремя вспомнив, что моя рука и так с трудом удерживает так и не пришедшую в себя девушку. А узорчатый тонкий кинжал она так и не выпустила... Маленькая, глупая, но такая храбрая мышка... Айра Лиенар, ты все-таки редкостная сволочь!

* * *

Никто из летящих в сторону Велларийских гор путников ни разу не оглянулся, да и вряд ли было возможно в клубах забивающей глаза серой пыли разглядеть одиноко стоящую посреди выжженного круга земли тоненькую полупрозрачную женскую фигурку. Поднявшийся ветер протащил сквозь нее клок сорванной с места сухой травы, но она этого даже не заметила. Копна медно-рыжих волос развевалась по ветру, янтарные глаза все смотрели вдаль, даже когда бешено мчащиеся кони уже скрылись из вида. Тревожно закушенные губы вдруг растянулись в лукавой усмешке:

"Мальчишка! Ничего ты пока не понимаешь. Мы с тобой оба танцуем на лезвии ножа, и если пошатнешься ты, мне тоже не устоять. Пытаешься вести свою игру, и не знаешь, что тебя уже переиграли. Тебе просто не хватает опыта... Все еще считаешь Лету пешкой в своей игре, а меня держишь за противника? Но ведь и пешка может сломать даже тщательно выверенный план атаки, развернув твои войска против тебя самого. Хотя... Если ты достойный потомок своего великого предка, мы с тобой оба победим. Удачи тебе, мой невольный союзник!"

И очередной порыв ветра рассеял ее без следа, оставив в воздухе только сладковатый цветочный запах...

Глава 8. Теа-Шетт.

Очнулась я ранним утром. Невыспавшееся солнце лениво высовывалось из-за темной громады нависших над нами гор. Ничего себе... По всему выходило, что мы уже на границе с Вейраной. И когда только успели? Я же помню, как мы ехали по Равнине Духов, как я увидела это странное пепелище... А что было потом?

Взгляд упал на лежащий рядом изящный кинжал с ажурной вязью переплетающихся вдоль лезвия узорных линий. Солнечный блик напоил орнамент живым светом, и на холодной стали засиял удивительно красивый цветок. Лепестки айра были как живые, казалось, что только что сорванный бутон вот-вот раскроется, и вокруг разольется благоухание... Волна воспоминаний нахлынула на меня, заставляя сердце выпрыгивать из груди. Как-то сразу стало душно, воздух словно сгустился и ни за что не желал проникать в легкие. Так значит, это был не сон, и я действительно видела момент наложения проклятия! И моя интуиция меня все-таки не подвела — Кейрет действительно рассказал лишь малую толику того, что в действительности произошло с вейрами. Как там выразилась Айра: раз в год они должны выпивать добровольно отданную жизнь? Интере-есно, что бы это значило?..

От уводящих все дальше мыслей меня отвлек истошный вопль. Подскочив от неожиданности на покрывале, я изумленно уставилась на пронзительно визжащего Мыша, который толстым пушистым шариком метался по небольшой поляне от Рьена к Кейрету и Кайле и обратно. Кажется, коварный зверь увидел, что я не сплю, и решил протрубить общую побудку. К чести маленького сторожа, ему это великолепно удалось. Через пару мгновений меня уже поочередно и все вместе душили в объятиях донельзя обрадованные моим возвращением в мир живых друзья.

Оказалось, что проспала я весь вчерашний день и всю ночь. Когда Кейрет рассказал мне о том, что я почти шагнула за Край, мне вспомнилась опустошенная усталость умирающей Айры, и вдруг отчаянно захотелось жить. Слушать пение птиц, подставлять лицо дождевым потокам, глотать дорожную пыль... Просто жить!

Подозрительно покосившиеся на меня вейры, когда я спросила, откуда у меня кинжал, еще долго допытывались, действительно ли я ничего об этом не помню, и наконец сошлись на мнении, что внезапное появление оружия — это отголоски какой-то древней магии. Хотя когда Кейрет вскользь упомянул, что доспехи плавились точь-в-точь как от воздействия магии металла, я уже решила, что моя маленькая тайна раскрыта — но ухмыляющийся Рьен только молча опустил глаза. Значит, вейрам он ничего не рассказал...

Придя к выводу, что со мной уже все в порядке, друзья набросились на меня с расспросами о том, что же именно я увидела на той поляне. Отделаться парой фраз вроде "так, ничего особенного, всего лишь как Айра нашла своих погибших мужа и сына и потом перед смертью прокляла народ вейров" мне, само собой, не удалось. Кейрет и Кайле решительно потребовали дословного пересказа видения, а на мои слабые попытки протестовать только сунули в руки кружку горячего чая и кусок вяленого мяса.

Подробный рассказ о том, что же именно я увидела вчера, каждый из моих спутников воспринял по-своему. Рьен слушал меня затаив дыхание, в ставших почти круглыми — вот никогда бы не подумала, что миндалевидные глаза эльфа могут так кардинально менять форму — черных омутах его глаз светился мальчишеский восторг. Кажется, он даже немного завидовал, что не ему выпала такая чудесная возможность — самолично узреть великих предков, да еще и в разгар судьбоносных для всего мира событий. Кайле сосредоточенно слушала и запоминала каждое мое слово, видимо, сравнивая их с древними хрониками своего народа, потому что она изредка задумчиво кивала каким-то своим мыслям, а в конце рассказа мои догадки подтвердила ее тихая фраза, сказанная Кейрету: "С момента появления в Кристальном зале все почти точно совпадает". Вейр же присел на ближайший камень в самом начале повествования, да так там и застыл восковым памятником себе самому, и только напряженный блеск стальных глаз выдавал бурю кипевших в нем эмоций. Казалось, он даже перестал дышать. И он же первым нарушил разлившееся в утреннем воздухе после моего рассказа молчание:

— Ты ее оправдываешь, — равнодушный голос не спрашивал, он утверждал, и это звучало как обвинительный приговор. Да как он смеет!

— Я не оправдываю то, что она с вами сделала, Кейрет, — во мне стремительно нарастала злость, — мне просто ее жаль! Ты даже не представляешь, что ей пришлось пережить!

— А ты представляешь, что пришлось пережить нам? — потемневшие глаза Кейрета выдавали еле сдерживаемую ярость. — Сначала мы потеряли лучших из лучших в навязанной нам войне — и как еще мы могли защитить свою страну, если не "чудовищной" магией крови? Это единственное, что можно было противопоставить полчищам человеческих воинов! Потом сумасшедшая магичка наложила на нас посмертное проклятие, из-за которого каждый год уходит из жизни один из вейров — заметь, в этом году их станет две тысячи двести! И это если не считать нескольких сотен погибших в первую годовщину окончания войны! Ты считаешь, что это сравнимо? Две жизни, унесенные войной, пусть это и разрушило судьбу Айры — и почти три тысячи вейров, вынужденных умереть в мирное время ради того, чтобы жили те, кого они любят? Сколько семей и судеб это уничтожило, ты можешь себе представить?

В эту минуту Кейрет был удивительно похож на Маррета, короля вейров, который с точно такой же яростью смотрел две тысячи лет назад на Айру, как сейчас молодой вейр смотрит на меня. Интересно, это просто случайность или, может, они дальние родственники?

— Я уже сказала, что не оправдываю ее. И мне жаль, что с вашим народом происходят такие ужасные вещи! Но я ее понимаю. Кейрет, я была с ней тогда, я знаю, что она чувствовала. И не уверена, что будь я на ее месте, поступила бы по-другому.

Кайле в ужасе распахнула глаза, моя рука сама собой потянулась к подвешенному на пояс кинжалу, а ноги непроизвольно сделали шаг назад. Краем глаза я заметила, что Рьен начал боевую трансформацию — и все из-за того, настолько угрожающе выглядел сейчас вейр: водовороты жидкого серебра бурлили в яростно суженных глазах, странная бледность разлилась по смуглой коже, багровый узор татуировки на правой щеке стал еще ярче, чем обычно, он застыл в напряженно-угрожающей позе... Неожиданно Кейрет отступил назад, окинул взглядом прижавшуюся спиной к валуну испуганную меня, готового к бою эльфа и осуждающе поджавшую губы Кайле и виновато произнес:

— Прости, Лета. Просто это слишком болезненная для меня тема. Я бы никогда...

Что "никогда", он так и не сказал, а лишь тряхнул головой и после секундной заминки предложил собираться в дорогу.

И вот наконец, спустя два долгих часа блужданий по каменным завалам, со сбитыми, гудящими от усталости ногами, мы оказались на ровной просторной площадке, явно вырубленной здесь в каменном теле горы много сотен, а то и тысяч лет назад. Прямо перед нами высились Велларийские горы. Нет, не так — это были Горы с большой буквы Г! Подпиравшие небо скалы вызывали трепетный восторг и заставляли чувствовать себя песчинкой, крошечной ракушкой на берегу океана. Среди них не было тех пологих, поросших зеленью гор, на которые так любят взбираться в поисках активного отдыха некоторые горожане. Почти все скалы, до которых только дотягивался взор, были отвесными, а кое-где даже наклоненными в сторону Равнины, и мне теперь стало совершенно ясно, что преодолеть их без проводника просто невозможно.

Площадка, на которой мы стояли, являлась этакой "прихожей" для небольшой удивительно уютной пещеры. Мягкое бледно-зеленое мерцание стен создавало приглушенный свет — это фосфоресцировал какой-то пушистый мох, покрывавший изнутри всю пещеру до самого потолка. Только в дальней стене виднелся очищенный от моха округлый участок, из которого вместе с зеленым ковром как будто вынули несколько камней. Внутри не было ничего, что могло бы навести на мысль о ее предназначении — а в том, что оно было, сомневаться не приходилось, потому что просто так вырубать пещеру в скале вряд ли стал бы даже свихнувшийся каменщик.

— Мы почти пришли, — устало прошептала Кайле, и я только сейчас поняла, насколько выматывающим оказался для нее, а может быть и для Кейрета, этот поход. Впервые в жизни выйти в новый, пугающий мир, засыпать с мыслью, проснешься ли ты самой собой или безжалостным чудовищем над трупами убитых тобой друзей... Мгновенный укол совести заставил вспомнить, что отважились они на это из-за нас, спасая наши жизни от угрозы, указанной этой их руной договора. Если подумать, без вейров мы бы уже точно были мертвы — с нападением вейр'инка на наших жизнях можно было бы ставить жирный крест. Да, надо будет при случае поблагодарить наших новоприобретенных друзей, а то как-то нехорошо получается...

— Ну, и чего мы стоим? Кого ждем? — поинтересовался неслышно подкравшийся сзади Кейрет, напугав нас с Рьеном до полусмерти. Я резко развернулась и нос к носу столкнулась с широко ухмыляющимся во все свои тридцать два (или больше? кто их знает, этих вейров...) зуба. Хм, видимо, близость к дому подействовала и на него, потому что таким довольным я его уже очень давно не видела.

— А чего нам делать-то? Ритуальный танец степных орков исполнить, что ли? Вот раз ты такой умный, ты и командуй!

— А что, это было бы познавательно — ритуальный танец орков... Могу предложить себя в качестве дирижера, — задумчиво протянул вейр, и, уворачиваясь от моего тычка под ребра, со смехом приземлился у той самой выбоины в глубине пещеры.

— Идите сюда, танцоры вы наши! И камни не забудьте, свои и Дерека! — пришла на помощь хихикающая Кайле, и мы послушно поплелись вытаскивать булыжнички из дорожных сумок.

Как выяснилось, здесь начиналась дорога через Велларийские горы, только нам не придется идти через перевалы и карабкаться на вершины. Много тысяч лет назад древние вейры создали тоннели в толще скал, по которому и происходило сообщение Вейраны с другими странами, а проводники были этакими "дверными ключами" для таких дорог. Все изменилось во времена Алой войны — человеческие маги нашли способ взломать "замки", а то и просто вырубить другую дорогу, и вейрам пришлось защищаться. Воины обороняли рубежи страны, а маги-ученые искали новый способ запереть горы. Именно тогда и были созданы Стражи — каменные исполины, которые должны были уничтожать любого, кто пытается войти в горы без проводника. Ирония заключалась в том, что закончены они были как раз перед решающей битвой, когда разогнавшееся колесо войны уже нельзя было остановить, и именно проклятие Айры наделило Стражей почти безграничным могуществом. Кейрет сказал, что за все годы после войны известен только один случай, когда в Вейрану прошел человек без проводника, и никто до сих пор не знает, как такое стало возможным.

Камни в руках приятно холодили пальцы, мы в нерешительности стояли в глубине пещеры, не зная, что делать дальше.

— Лета, ты читала надпись на проводниках?

— Угу. Там написано "верни дитя скалы в чрево матери, и путь найдет тебя".

— Ну так положите уже эти булыжники вон в то углубление! — кажется, Кейрет начинал терять терпение. Сам виноват — не объяснил ничего как следует, вот и пусть теперь мучается! Бросив хмурый взгляд на вейра, мы поднесли камушки к выемке в стене пещеры. "Дети скалы" неожиданно засветились и, отделившись от ладоней, поплыли к "чреву", которое без вопросов приняло их в себя. Камни вошли в стену как влитые, и сейчас я бы уже не смогла с уверенностью сказать, где была та выбоина. С минуту ничего не происходило, а затем пещера внезапно начала удлиняться, превращаясь в широкий тоннель, освещенный изнутри все тем же мхом. Другого конца тоннеля видно не было, он терялся где-то вдали в зеленоватой дымке. Я дернулась было к входу, но Кейрет рванул меня назад:

— Стой на месте, еще не все.

И словно в подтверждение его слов, из стен тоннеля вышли... нет, скорее вылупились на свет прямо из стен четыре каменные фигуры. Сделанные из черного гранита, они отдаленно напоминали человеческие, но с непропорционально длинными руками и широкими плечами. От них так и веяло мощью, словно перед нами стояло само воплощение древних гор. На небрежно вытесанных лицах мерцали равнодушные изумруды глаз. Несколько мгновений исполины изучающе смотрели на нас, а затем один из них шагнул вперед и гулко произнес:

— Стражи требуют ответа: где третий, наделенный ключом?

— Третий путник был ранен и покинул идущих. Он не будет пытаться пройти в Вейрану, — низкий голос Кейрета был совершенно спокоен.

— Истинность ключей проверена. Двое пришедших могут войти. Двое уходивших могут вернуться. Путь окончится у Теа-Шетт, — и шагнувшие назад Стражи, а это были именно они, растворились в стенах тоннеля.

— Гм... — неуверенно прокашлялся Рьен, — а они случаем не передумают? Как-то не хочется быть раздавленным в лепешку одним из этих ребят.

— Нет. Они приняли ключи, и теперь дорога будет безопасной. Они приняли нас под свою защиту до тех пор, пока мы будем в туннеле. Пожалуй, за все то время, что мы путешествуем вместе с вами, это будет наиболее спокойный участок пути, — усмехнулась Кайле и потянула нас в тускло светящийся тоннель. Подавив зарождающийся где-то в глубинах души страх, я решительно шагнула следом за тающими в зеленоватом тумане фигурами друзей.

Кайле была права — мы уже довольно долго шли, видя по сторонам одни и те же слабо мерцающие стены. Как ни странно, лошади совершенно не боялись и спокойно шагали рядом. Очень скоро мне надоело в молчании разглядывать стены, и я начала приставать к вейрам с расспросами.

— Кайле, а ты не знаешь случаем, что это за цветок — айр?

Жалобные нотки в моем голосе заставили вейров переглянуться, и в ответ на молчаливое разрешение брата девушка задумчиво протянула:

— А разве вы в своей Академии травоведение не проходили?

— Так я же только третий курс закончила! Ну Кайле, ну я же вижу, что ты знаешь! — заканючила я, и под напором моих стенаний та сдалась:

— Ну-у, вообще-то в Вейране айр не растет, потому что он родом из Тайлессы. В этих эльфийских лесах чего только не встретишь! Но у меня была возможность... гм... заполучить несколько интересных книг. Так вот, айры в изобилии встречаются в лесах Тайлессы. Цветут всего раз в год, и только один день, а в остальное время это трава травой. Знаешь, как у эльфов зовется это растение? "Сияние смерти"! А все из-за одной его особенности — айр убивает любое живое существо, повредившее цветок в тот единственный день, когда распускается бутон. При этом цветущий айр невероятно красив — крупные сочные лепестки, бутоны всех цветов и оттенков, по которым пробегают крошечные звездочки, чарующий запах... А теперь представь себе, что ты идешь по лесу и вдруг видишь такую захватывающую красоту. Очень повезет, если ты фанат природы и не решишься сорвать цветок ради мимолетной услады, а если нет? Срываешь айр, ставишь в вазу и наслаждаешься — а он и не думает вянуть! День, два, неделю — и это при том, что в природе он цветет всего один день. А потом однажды тебя находят мертвым — сердечный приступ, падение с высоты, да мало ли что... Кто в здравом уме подумает на какой-то несчастный цветок, который к тому же мгновенно вянет после смерти сорвавшего. И таких "если нет" было много, несколько тысяч человек, пока не стало понятно, что именно айр — причина всех этих загадочных смертей. Оказалось, так цветок мстит за погубленную в самом расцвете жизнь. Самое печальное, что несмотря на полную осведомленность каждого жителя Тайлессы, а возможно, и мира, о его свойствах, ежегодно в день цветения айров гибнет множество специально приезжающих в эльфийские леса людей — ведь цветок айра ценится дороже золота, потому что является важным компонентом некоторых сложных зелий. И это при том, что сами эльфы давно уже в этот день стараются без необходимости не покидать дом — мало ли, вдруг случайно сломает зацветающий айр — и все, пиши пропало.

Я развернулась к эльфу:

— Рьен, ты об этом знал?

Тот посмотрел на меня как на умалишенную:

— А как ты думаешь? Лета, да меня с двухлетнего возраста родители на замок запирали в день Цветения, чтоб ненароком чего не вышло! Каждый эльф, даже родившийся не в Тайлессе, но хоть раз там побывавший, знает о "сиянии смерти"!

— Нет, и ты молчал? — моему возмущению не было предела, — тоже мне, друг называется! Я тут, понимаешь ли, изнываю от нехватки информации, а он молчит!

Озадаченный эльф недоуменно пожал плечами:

— А ты разве спрашивала?

Хм, а ведь он прав. В самом деле не спрашивала. Зато теперь спрошу!

— С цветком понятно, а вот почему семья Айры избрала его в качестве родового знака? Рьен?

— Понятия не имею, — черные глаза эльфа были образцом честности и искренности, — она же человек, в наших хрониках я этой истории не встречал.

— Зато в наших об этом говорится, — подал голос молчавший до сих пор Кейрет.

— Откуда? — изумились в один голос мы с Рьеном.

— Помнишь того мага, его звали Варр? Он еще пытался остановить Айру или хотя бы заставить ее дать возможность когда-нибудь снять проклятие. Так вот он продержался после смерти Айры дольше всех.

Заметив опасный блеск в моих глазах, вейр поторопился объяснить:

— Ты не так поняла. Мы не собирались их пытать или причинять им какой-либо вред. Люди просто стали один за другим сходить с ума. Видимо, проклятие начало действовать, и его сила была так велика, что люди, пребывавшие в тот момент в Вейране, испытали не просто нежелание там находиться или страх перед вейрам, а самый настоящий сводящий с ума ужас. Так вот, Варр продержался дольше всех. К тому же он находился в постоянной ментальной связи с Советом магов вашей страны, и они видели и слышали то же, что и он. Поэтому в гибели посольства не смогли обвинить вейров. Он оставался в здравом уме несколько часов, к тому времени мы уже успели понять, что происходит, и спешно вывозили его из страны. Тогда-то он и рассказал о семье Лиенар.

Я ткнула шагавшего рядом эльфа в бок, а когда он обернулся, спросила:

— Рьен, а почему тогда магистр Толлен сказал, что о произошедшем до сих пор ничего не известно? Ну то есть если Совет магов все знал, как они могли это скрыть? А если это учитель чего-то не договаривает, то зачем?

Град моих вопросов был оставлен без внимания, эльф только пожал слегка плечами и поспешил нагонять чуть ушедшего вперед Кейрета — мой друг был ничуть не менее любопытен, чем я. Наше красноречивое молчание и светящиеся от нетерпения в зеленоватой дымке тоннеля глаза заставили спрятавшего мимолетную усмешку вейра продолжить:

— Род Айры насчитывал много сотен лет. Его уважали за прямоту, искренность и честность членов семьи, но и боялись, потому что он никогда не скупился на сильных магов. С появлением "сияния смерти" на гербе семьи связана одна старая запутанная история о жизни далекого предка Айры. По преданию, он был счастливо женат на красивой, умной и верной женщине и не допускал даже мысли о предательстве любимой. Как оказалось, напрасно, потому что однажды он каким-то образом узнал, что она мало того что давно уже состоит в близких отношениях с его родным младшим братом, так еще и собирается убить его с целью освободиться от брачных уз и попутно прибрать к рукам их немалое совместное состояние. Изменнице не повезло — предок Айры и так был неслабым магом, а еще усиленный болью предательства и ревностью дар... В общем, когда он понял, что самые близкие люди в его жизни собираются избавиться от него, как от ненужной вещи, он решил действовать.

Он создал сильнейший артефакт, имевший вид обычного золотого медальона, который давал возможность отсрочить смерть на несколько минут для, так сказать, изъявления последней воли. Работал артефакт, только будучи на одном из членов семьи Лиенар. Закончив работу, он продолжил жить со своей семьей, изображая счастливое неведение и дожидаясь решающего часа... Долго ждать не пришлось — однажды за семейным столом он пригубил отравленного вина и сделал вид, что ничего не заметил. Видимо, у Лиенар это семейное — нежелание жить, если твоя прежняя жизнь вдруг самым непредсказуемым образом меняется.

Наверное, жена и брат удивились, когда он не пал через мгновение бездыханным, и удивились еще больше, узнав, что им тоже придется умереть. Он приказал им налить себе вина и выпить с ним вместе. За здоровье. А потом сидел и смотрел, как предавшие его близкие люди медленно, через силу наливают друг другу бордовую смерть и, искусственно улыбаясь, тогда как в глазах плещется безмолвный ужас, осушают бокалы.

Приехавшие на похороны родителей и дяди взрослые уже дети получили подробное объяснение случившемуся в прощальном письме отца, и медальон остался в семье, дожидаясь своего часа. Гравировка на нем в виде цветка айра оказалась весьма символичной — ведь он мстит только своим убийцам, при этом будучи сам на пороге смерти.

Низкий, с волнующей хрипотцой голос вейра затих, поглощенный ватной дымкой тоннеля, а я погрузилась в раздумья о нелегкой судьбе рода Айры. За тягостными размышлениями даже не сразу пришло осознание, что воздух стал значительно теплее и суше и зеленоватый туман начал рассеиваться. Напряженное ожидание на лицах Кейрета и Кайле, ускоривших до этого размеренный шаг, сменилось радостным предвкушением.

Внезапно тоннель круто повернул и окончился просторной светлой пещерой. За спиной Кайле тихо выдохнула:

— Мы дома, — и вышла прямо в слепящий солнечный свет.

Как-то не верилось, что впереди ждет Вейрана — страна, в которую я так стремилась попасть, где-то глубоко внутри надеясь найти здесь все ответы. Страх липкими пальчиками дотронулся до кожи, стайкой бабочек затрепетал в животе. Лета Дайн, в конце-то концов, столько вынести ради этого момента — и теперь так позорно трусить! Я зажмурилась, глубоко вздохнула и, сжав тонкие пальцы застывшего рядом Рьена, решительно шагнула следом.

Глава 9. Теа-Шетт.

Первые мгновения глаза напрочь отказывались выполнять свои прямые обязанности, возмущенные таким издевательством — сначала несколько часов полутьмы подземной дороги, теперь яркий свет солнечного летнего дня... Зато когда ко мне наконец вернулось зрение, в бессрочный отпуск отправилась речь. Наверное, слова просто малодушно спасовали перед ослепительной красотой раскинувшегося перед нами города.

Мы стояли на небольшом каменном козырьке и во все глаза смотрели на огромный город, лежавший у подножия горы. Он купался в теплых солнечных лучах, подставляя их ласковым прикосновениям то аккуратную брусчатку широких мостовых, то золотистые флюгеры на черепичные крышах, то резные решетки невысоких ажурных заборчиков, ограждавших буйно цветущую растительность от неосторожных ног, но не от любопытных глаз. Дома были сложены из ровных, один к одному, каменных блоков, причем так было всюду, насколько хватало глаз. Сразу вспомнилась Меора, где такие аккуратные дома могли позволить себе только богачи, потому что подобная обработка камня стоила недели напряженной работы нескольких магов, и, следовательно, очень больших денег. И стоило только выйти за пределы кварталов дворян, магов или просто зажиточных горожан, как взгляд сразу натыкался на домишки из плохо обработанных и скрепленных кое-как булыжников. Деревянные постройки в Меоре были строго запрещены после череды опустошительных пожаров.

Здесь же, в этом волшебном городе, все было совершенно иначе. Дома были непохожи один на другой — некоторые были сложены из мелких кирпичиков, другие из огромных каменных плит — но все они просто дышали теплом и уютом. По широким мостовым сновали люди, слышался негромкий монотонный гул многотысячной толпы, и казалось, что город живет и дышит, что он такое же разумное существо, как и каждый из нас.

— Лета, Рьен, позвольте представить вам Теа-Шетт, столицу Вейраны, — голос Кейрета был полон гордой нежности за свою страну. Наши восторженные взгляды были ему лучшим ответом. Найдя наконец в себе силы оторваться от чудесного зрелища, я, не подумав, задала совершенно глупый вопрос:

— Ребята, а как у вас получается так здорово строить?

Кайле прыснула в кулачок, а удрученно вздохнувший Кейрет поинтересовался:

— У тебя голова на месте или как? Лета, ну нельзя быть такой невнимательной! Забыла, как Кайле вейр'инка камнями закидывала? Я же объяснил потом, что магия камня — врожденный дар каждого вейра, — с этими словами он поднял неправильной формы острый каменный обломок размером с небольшую дыню. Один мельком брошенный взгляд — и камень начал крошиться, осыпаясь по краям невесомой пылью. Спустя миг на ладони Кейрета уже лежал прямоугольный кирпич с идеально ровными краями.

— Ну что, построим тебе дом прямо здесь? — Кейрет озорно улыбнулся, взвешивая кирпич в руке, и мы присоединились к серебристому смеху его сестры, в красках представившей эту картину.

— Кстати, Лета, ты как себя чувствуешь? — внезапно спросила мгновенно посерьезневшая Кайле.

— Просто ты же человек, а Айра ясно дала понять, что люди не смогут жить в Вейране. Да что там жить, даже просто находиться!

Окончание фразы повисло в напряженном молчании. Странно, почему такой простой вывод раньше никому и в голову не приходил? Почему никто из нас так и не задумался, как я могла захотеть поехать в Вейрану? И ладно бы мы были в Академии, где не так сильна эта магия, но почему я не повернула назад после телепортации? И почему тогда я и сейчас еще в здравом уме?.. На меня внимательно смотрело три пары глаз — янтарное ожидание Кайле, угольная чернота осторожной заботы Рьена и странно тревожная сталь взгляда Кейрета.

— Да все со мной в порядке, — отмахнулась я, — никаких необычных ощущений. Все как и вчера.

— Ага, а вчера ты почти весь день проболталась без сознания на руках у Кейрета, — пробормотал недовольный таким ответом эльф. Хм, мне показалось или вейр и правда чуть-чуть покраснел?

— Ну хорошо, как позавчера. Честное слово, все отлично! Может, это просто проклятие выдыхается?

— Если бы, — выдохнул разом помрачневший Кейрет и потянул Шторма в сторону каменистой тропы, ведущей вниз, к Теа-Шетт. Приободренную видом зеленой травы и ясного неба над головой Звездочку даже понукать не надо было, и под мерный шаг лошади снова пришла смутная мысль о том, что с моим происхождением все действительно может быть очень и очень запутано.

Идти тем же составом получилось совсем недолго. Как выяснилось, нас уже ждали — до железных решеток городских ворот оставалось добрая половина пути, когда мы увидели выехавший нам навстречу небольшой отряд. Насчитывал он человек десять и двигался с головокружительной скоростью — до этого я была абсолютно уверена, что быстрее Шторма бежать просто невозможно, но эти чудовища, которые мчались к нам с быстротой ураганного ветра, очень быстро доказали обратное. Огромные кони чернее самой тьмы совершенно бесшумно летели над землей, даже не поднимая пыли, и несли своих облаченных в стальные кольчуги седоков без всякого видимого усилия.

— Ну вот, а я так надеялся... — обреченно пробормотал Кейрет. Что именно он надеялся, и почему Кайле в комочек сжалась в своем седле, стараясь стать как можно незаметнее, я так и не поняла — просто не успела. Нас окружил подоспевший отряд, возглавляемый немолодым уже вейром, на вид лет сорока пяти. Это ж получается, ему на самом деле к трем столетиям! Неудивительно, что за такой срок военная выправка стала его второй кожей — а в том, что это именно так, не было никакого сомнения. Продубленная ветром кожа, резкие черты лица, чуть тронутые сединой темно-русые волосы, тело опытного воина под легкими доспехами — все это вызывало в памяти образ нашего учителя Толлена. Эти двое чем-то были неуловимо похожи, от обоих веяло властностью и привычкой к беспрекословному повиновению окружающих. Объехав вокруг нашей окаменевшей четверки, вейр легко соскочил с коня и подошел к спешившемуся Кейрету:

— Ты, кажется, не ожидал меня здесь увидеть, а? — даже я, впервые видевшая этого вейра, поняла, что внутри него клокочет еле сдерживаемая ярость, и никакой обманчиво-ласковый тон не мог этого скрыть. — Думал, тебе и вернуться незамеченным удастся так же легко, как удалось сбежать? Мальчишка!

Кажется, вулкан прорвался и теперь извержение было уже не остановить. Я даже немного позавидовала этому незнакомому вейру, в устах которого безобидное "мальчишка" умудрялось звучать хуже самых грязных ругательств последнего портового пьяницы. Никогда так не умела...

— Всех на уши поднял! Твоя мать места себе не находила! Ты об этом подумал вообще? Хотя что я говорю, ты, похоже, совсем ни о чем не думал! Я твою записку видел, Леа показала. Как, ну скажи мне, тебе вообще могло такое в голову придти? — распекал отрешенно молчавшего Кейрета вейр. — А сестру ты зачем наружу потащил? Ты хоть представляешь, что было бы, если бы вы оба не вернулись? О Боже, да скажи ты уже, зачем вы вообще туда отправились?

Внезапно Кейрет перевел на него потемневшие глаза и тихо, но твердо ответил:

— Прости, Лиэт. Так было нужно.

Вейр, еще минуту назад пылавший праведным гневом, на мгновение застыл. В ярко-голубых глазах вспыхнула и тут же погасла давно пережитая боль из тех, что навсегда оставляет в сердце глубокую рану, которая лишь затягивается, покрываясь тонкой нежной пленкой времени, но так и не заживает. Вся его злость куда-то испарилась, и грозный военачальник на глазах превратился в уставшего пожилого мужчину.

— Весь в отца, — пробормотал вейр безнадежно и сжал в объятиях не сопротивляющегося Кейрета. — Как же я рад тебя видеть!

Отпустив свою полузадушенную жертву, Лиэт переключился на Кайле:

— Малышка, ты в порядке?

— Сколько раз повторять, не называй меня малышкой, — надулась Кайле, но покорно уткнулась в грудь протягивавшего к ней руки вейра. Наобнимавшись вдоволь, он наконец-то обратил внимание и на нас.

— Кейрет, чему тебя только учили! Ты что, так и не представишь своих гостей?

— Лиэт, это Лета Дайн, целитель, и Эрьениэль эс'Найрен, анимист ("Рьен", — незамедлительно поправил эльф). Ребята, это Лиэт Торн, наш с Кайле дядя, лучший воин Вейраны и... ну, по аналогии с человеческими должностями, министр внутренних дел.

— Важная шишка! — сдавленный шепот Рьена услышали все до единого. Забавную, должно быть, картину узрел бы какой-нибудь одинокий путник, встреться он нам по дороге в Теа-Шетт: хохочущая во весь голос пятерка во главе отряда громил, которые изо всех сил пытаются сдержать смех. Получается у них, правда, не очень, и скоро уже вся команда заразительно смеется, утирая рукавами выступившие слезы...

Недалеко от резных железных створок городских ворот Лиэт остановил отряд и свернул с дороги к неприметно стоявшей у обочины крытой карете, в которую нам четверым пришлось незамедлительно забраться. Это стало для меня настоящим ударом, потому в ней не было ни одного окошка, через которое я могла бы хоть что-то увидеть. Видимо, на моем лице, как всегда, все было написано, и сжалившийся Лиэт объяснил, что это вынужденная предосторожность. Об уходе Кейрета и Кайле никто не знал, поэтому их не должны были видеть возвращающимися. На мое робкое: "Вот пусть они и едут в карете, а я так, снаружи" Лиэт отрезал:

— А тебя тем более видеть пока не должны. До официального объявления о вашем прибытии — никаких вольностей! — и, затолкав меня в карету, захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Внутри против моих ожиданий не было темно, и когда Кейрет клятвенно пообещал непременно устроить экскурсию по городу, я совсем успокоилась. Мягкое покачивание кареты убаюкивало, и сон меня все же сморил, проигнорировав все попытки сопротивления.

Проснувшись от резкого толчка, я обнаружила себя лежащей на плече у Кейрета, который, боясь меня разбудить, с мученическим видом пытался не шевелиться. Карета больше не двигалась — как оказалось, мы приехали. В открывшуюся дверь просунулся Лиэт, бодро провозгласив "На выход!", и вот уже я стою на идеально чистой брусчатке широкой площади, раскинувшейся прямо перед роскошным дворцом. Дар речи изменил мне во второй раз за сегодняшний день, потому что открывшийся взору замок был настоящим шедевром архитектурного искусства. Молочно-белый камень с золотистыми прожилками словно светился изнутри мягким теплым светом, каждая башенка, каждое окно здесь были на своем месте, придавая дворцу законченность и совершенство. Я уже начала привыкать к узорчатой вязи здешних решеток и заборов, но воздушность плетения высоких стальных ворот главного входа поразила не только меня, но и привычного к такой изящной красоте эльфа. Краем уха я уловила тихую перепалку Кейрета с дядей:

— Ну и зачем ты нас сюда притащил? — недовольно ворчал первый, — да еще к парадным воротам?

— Сам знаешь, так положено!

— Ой, не смеши меня! Положено ему! Теперь церемоний на целый час!

— Об этом я как-то не подумал. Впрочем, назад ехать уже поздно, — ответил порядком смутившийся Лиэт, переводя взгляд на распахнувшиеся с легким звоном ворота. Так, и куда же это мы прибыли? Ответ обнаружился в лице невысокого сухонького старика, который с важностью типичного дворецкого возвестил:

— Королева ждет вас! — и скрылся в глубине оказавшегося за воротами зала.

Ничего себе! Это ж королевский дворец! Ну Лиэт, удружил! Я, конечно, понимала, что скорее всего нам придется испытать нечто подобное, все-таки не каждый год в Вейрану из Алерии практиканты приезжают. Точнее, это вообще первый раз за последнюю пару тысяч лет. Но чтоб вот так сразу, прямо с дороги... Мягко скажем, неожиданно.

Судя по ошарашенному виду Рьена, он думал примерно так же. Хотя ему легче, все-таки он из знатного рода и ко всем этим дворцовым штучкам с детства приучен. Что ж, ничего не поделаешь, сказали же нам — королева ждет, а заставлять нервничать правящую особу как-то невежливо!

Изнутри дворец был еще прекраснее — богатое, но не вызывающее убранство коридоров, цветущие в аккуратных горшках растения, мягкие ковры и поразительно талантливо написанные портреты — все это вызывало уважение к тем людям, которые с таким вкусом все здесь обустроили. Череда проходных комнат, веранд и коридорчиков вывела нас пятерых — остальной отряд отсеялся сам собой где-то по дороге — прямо в просторный зал с высокими сводчатыми потолками. Молочный свет каменных стен проникал в каждый его уголок, теплым облаком окутывая стоящий на небольшом возвышении у дальней стены трон. К нему вела золотистая дорожка пушистого ковра, и само строгое кресло было выполнено в бело-золотых тонах. С обеих сторон от него стояли два кресла меньших размеров, выполненные в том же стиле.

Кейрет и Кайле, стоявшие перед нами, нерешительно шагнули вперед, и с трона навстречу им поднялась высокая стройная женщина средних лет. Она была потрясающе красива ослепительной ледяной красотой — снежно-белая кожа без единой морщинки, холодные серо-голубые глаза и длинные платиновые волосы, драгоценными шпильками собранные в сложную многоярусную прическу вызвали в памяти мгновенную ассоциацию с Ледяной Королевой из детской сказки. Удивительно элегантное бело-золотое платье дополняло образ величественной правительницы. Рядом с эти образцом изящества мне сразу стало как-то неуютно, каждая пылинка на коже приобрела тяжесть пудовой гири и очень захотелось куда-нибудь спрятаться, желательно так, чтобы никто и никогда меня не нашел.

Мелодичный голос с теми же серебристыми колокольчиками, что и у Кайле, со спокойным достоинством произнес:

— Эрн Кейрет, эрни Кайле. Рада видеть вас в добром здравии. — Брат с сестрой заметно побледнели, личико Кайле сморщилось в выражении обиженного ребенка. Странно, чего это они? Слова ведь были вполне вежливыми — кажется, так и должна говорить королева...

— Благодарю вас за то, что встретили и благополучно сопроводили в Вейрану этих уважаемых магов. Эрн Кейрет, представьте же нам долгожданных гостей!

Бесстрастный голос Кейрета сухо повторил то же, что он незадолго до этого говорил Лиэту. Королева улыбнулась и спустилась со своего возвышения к нам:

— Рада приветствовать вас в Теа-Шетте. Думаю, вам здесь очень понравится. Только вот, если не ошибаюсь, руна договора сообщала о трех практикантах?

Ледяные глаза требовали ответа, и Кейрет тем же безжизненным голосом пояснил:

— Дерек Мелл, маг-погодник, был серьезно ранен в схватке с вейр'инком и телепортом отправлен обратно в Меору.

На миг с королевы слетела маска спокойного участия, в широко распахнутых серо-голубых глазах промелькнул всепоглощающий страх. Порывисто скомкав тонкими длинными пальцами ни в чем не повинный кружевной платочек, она растерянно спросила:

— Но как это возможно? Откуда!? И как вы выжили?

Гробовое молчание густым киселем расползлось по тронному залу. На ошарашенном лице Лиэта начало отражаться понимание, а в глазах королевы заблестели хрустальные льдинки слез. Отчаяние исказило совершенные черты ее лица, в тихом шепоте потерялись звонкие колокольчики:

— Ты... ты разбудил голубую кровь?

Уже задавая этот вопрос, она знала, каким будет ответ. Еле заметный кивок Кейрета заставил одну-единственную бриллиантовую слезинку скатиться по ее гладкой щеке. Королева резко отвернулась и отошла к окну, сосредоточенно разглядывая потрясающую панораму города, открывавшуюся отсюда.

— Мама...— дрожащий голос Кайле разрезал напряженную тишину, и королева, не оборачиваясь, ровным сухим тоном попросила:

— Лиэт, отведи гостей в их комнаты. И, пожалуйста, поскорее возвращайся.

Как в тумане, мы с Рьеном направились прочь из зала, оставляя позади застывшую у окна фигуру и брата с сестрой, которые успели стать нашими друзьями и о которых мы, как теперь оказалось, почти ничего не знали. Мама? Эта властная правительница — мать Кайле и Кейрета? В голове не укладывается, мы что, все это время путешествовали вместе с парочкой венценосных особ? Ели из одного котелка, ругались и веселились... И почему они нам сами об этом не сказали?

Лиэт наконец довел нас до места назначения и оставил у двух расположенных друг напротив друга дверей, на прощание быстро протараторив:

— Это ваши покои, располагайтесь со всеми удобствами, а мне пора бежать. Пожалуйста, не выходите во дворец без сопровождения, — и с этими словами исчез в неизвестном направлении. Хотя почему в неизвестном — наверняка сейчас мчится обратно к тронному залу, гадая, что из происходящего там он успел пропустить...

Я наугад открыла одну из массивных деревянных створок, протащив за собой потерянного эльфа — судя по его виду, он сейчас не в силах был что-либо делать самостоятельно. Внутри оказалась светлая просторная комната, в которой свободно помещалась широкая кровать, мягкая даже на вид, письменный стол, пара кресел и шкаф для одежды. На боковой стене обнаружилась дверь — опытным путем выяснилось, что ведет она в ванную комнату, где уже ждала полная горячей воды огромная ванна. О Боги, спасибо вам за такую милость к уставшим путникам!

— Лета, это что ж получается, Кайле — принцесса? — жалобный стон прервал мои благодарственные молитвы. Уютно устроившийся в одном из кресел Рьен взирал на меня с тоской раненого оленя. Эт-то что-то новенькое... Внезапная догадка поставила наконец все на свои места:

— Рьен, ты что, влюбился?

Кто-нибудь когда-нибудь видел краснеющего эльфа? Оказалось, это очень трогательно выглядит — Рьен вспыхнул как маков цвет, и даже остренькие кончики ушей заалели в выбившихся из косы пепельных волосах. Это ж рассказать кому — так ведь не поверят! Чтоб Эрьениэль эс'Найрен, первый красавец нашего курса, по которому сохнет добрая половина девушек Академии, безнадежно влюбился! Да еще и краснел, как целомудренная девица на первом в жизни свидании! Дерек умрет от зависти, когда я ему расскажу...

— Лета! Хватит строить козни, тебе все равно не поверят, — выражение кровожадного предвкушения на моем лице не понял бы только последний идиот, которым Рьен, конечно же, совершенно точно не являлся.

— Ладно, буду молчать как рыба, если признаешься!

Припертый к стенке эльф с тяжелым вздохом удрученно кивнул головой:

— Ну чего ты удивляешься... Как в нее можно не влюбиться? Это же мечта, а не девушка! Умна, красива, с чувством юмора, а из лука как стреляет!..

— Все-все, достаточно, я поняла, — поспешила я прервать излияния эльфа, — а в чем проблема-то?

— Так она же принцесса!

— И что? Ну принцесса, с кем не бывает...

— А ничего! На кой я ей сдался, спрашивается, в этой ситуации? И потом, даже если вдруг — предположим — я тоже ей нравлюсь, нам просто не позволят быть вместе. Я хоть и не крестьянин, но и не королевских кровей, — вывел свою теорию поникший Рьен. Он как-то весь потух, осунулся и поплелся к выходу из комнаты — наверное, решил одиноко страдать в своих покоях.

— Рьен, погоди. Вот то, что ты сейчас рассказал — это ведь законы Тайлессы? Про запрет таких неравных браков?

— Ну да, — озадаченно подтвердил эльф, не видевший пока логики в моих рассуждениях.

— И ты сам только что признал, что не принадлежишь к правящей династии.

Рьен только недоумевающее кивнул.

— Ну так с чего ты вообще взял, что Вейраны это тоже касается? Мы же не знаем, какие у них тут законы! Может, им это вообще все равно. И потом, Кейрет старший, и по логике, он должен стать королем. Значит, это ему надо жениться на какой-нибудь принцессе, — почему-то эта мысль оказалась не очень приятной, он об этом я предпочла не задумываться. Повеселевший эльф, уже стоя в дверях, с чувством сообщил мне:

— Лета, ты настоящий друг! — и исчез в своей комнате.

Надо же, день сюрпризов продолжается! Услышать такое от всегда ехидного, надменного и гордого эльфа...

Покачав головой, я решительно направилась к ванной — вот остынет вода, и что я делать буду? Нет, я могу, конечно, попытаться ее подогреть, но я же не Дерек — вот у него такие фокусы всегда получались. После того, как я едва не расплавила железную ванную в общежитии, куда переехала после смерти Эрика, погодник строго запретил мне пытаться греть воду самостоятельно. Так что вперед, смывать дорожную пыль — в конце концов, мы уже в Вейране, и Кейрет с Кайле никуда отсюда не денутся. Вот надаю им по шапке за такие шуточки с нервными практикантами и не посмотрю, что наследники престола! Сразу не могли сказать, кто они такие?!

Горячая вода быстро принесла долгожданное спокойствие и расслабление. Не признались они нам, ну и не надо. Подумаешь тоже... Я же им так и не сказала про Тэй и магию металла. И медальон они мой не видели. Так что квиты, мои дорогие молчуны, этот раунд сыгран вничью. А дальше — посмотрим...

* * *

Дети давно уже ушли, но их рассказ не давал покоя королеве. Кейрет применил магию крови, спасая эту девчонку от вейр'инка. Наверное, все это даже хорошо — а если она для него значит больше, чем должна, так просто замечательно. Девочка оказалась наивной простушкой, и это значительно упрощает дело. Доска готова, фигуры уже на своих местах, и, кажется, расстановка сил обещает легкую победу.

Улыбнувшись уголками губ, королева откинулась на спинку кресла и закрыла глаза — раунд сыгран вничью, но это только первый шаг...

Глава 10.

Слабое дуновение ветра, чем-то вроде перышка пощекотавшее щеку, попыталось вытащить меня из ласковых объятий уютной постели. "Перышку" это удавалось слабо, потому что мой полусонный организм целиком и полностью был на стороне мягкой кровати, но щекотка мужественно не сдавалась. В конце концов такая настойчивость была вознаграждена, и я все-таки открыла глаза.

Прямо перед моим лицом, на вышитой подушке, сидел райли восхитительного бронзового цвета. Ну вот, говорила же я Рьену, что это вейранское вино может быть опасно для здоровья! — отстраненно подумала я, во все глаза рассматривая сияющее чудо. Вообще-то райли считались исчезнувшим народом, и узнала я его только потому, что в свое время от скуки перечитала всю отцовскую библиотеку — а Эрик просто обожал разные исторические книги. И вот как раз в одной из них и был красочный рисунок, изображавший семейство райли. Небольших, ростом не больше ладони, изящных крылатых существ еще называли цветочными феями, хотя с этими глуповатыми смешливыми крошками они имели ну очень мало общего — разве что очаровательную внешность. Райли обладали неслабым интеллектом, жили в цветах, но терпеть не могли пыльцу — они вообще были хищными феями. А жилищные условия — это, видимо, дань традициям или неискоренимый инстинкт. На этом мои познания относительно этих существ заканчивались, но в том, что грустное создание, вяло чертившее на моей подушке кружочки нераспустившимся бутоном какого-то цветка и есть райли, я не сомневалась ни минуты.

Видимо, вино и правда оказалось с секретом... Вчера, провалявшись в ванне, пока она не остыла, я выбралась на поиски Рьена. Долго мучится не пришлось — эльф обнаружился в своей комнате прямо напротив, сушил свои длиннющие платиновые волосы, к концу путешествия ставшие грязно-серыми, и что-то сосредоточенно бормотал себе под нос. Оказалось, он упрашивал Стрелу слетать в больничный корпус проведать Дерека. Коварная шантажистка в обмен требовала у хозяина разрешение самой назвать первого птенца — неслыханная наглость, по мнению эльфа, учитывая, что хозяев для птенцов она и так уже выбирает сама. Мой приход положил конец спорам — тревога за здоровье друга победила (хотя, возможно, свою роль сыграл и мой чувствительный тычок под ребра), и довольная Стрела помчалась к Дереку. Как выяснилось, его раны медленно, но верно заживали, чему немало способствовал целебный сон в Сфере. В общем, никаких значительных новостей...

Помучившись какое-то время от безделья, мы решили устроить экскурсию по дворцу в тайной надежде найти Кейрета и Кайле и устроить им допрос с пристрастием. Смазанное предупреждение Лиэта насчет того, чтобы мы не шлялись по дворцу в одиночестве, к тому времени как-то успело подзабыться. В первом же коридоре мы наткнулись на слугу со здоровенной тележкой, полной всяких вкусностей — как выяснилось, это был наш с Рьеном ужин, присланный заботливым Лиэтом. Перепугавшийся при виде "дорогих гостей" вейр прямо-таки затолкал нас обратно в комнаты, объяснив, что одним по замку нам ходить пока нельзя — стены в главных коридорах опутаны защитным заклинанием, реагирующим на чужаков без пропуска. Так что через пару поворотов мы вполне могли стать жареными "дорогими гостями". Пропуском у слуги оказалась маленькая брошь в виде змейки, приколотая к его воротнику. Ничего такого Лиэт нам не удосужился прислать — то ли запамятовал, то ли собирался оградить дворец от нашего неуемного любопытства... Огорченные таким бесславным провалом наших шпионских планов, мы принялись за ужин, и приличных размеров кувшин вина оказался явно не лишним.

И вот теперь я мучительно пыталась сообразить, чего же там все-таки было намешано, если у меня начались такие странные галлюцинации. Внезапно галлюцинация заметила, что я открыла глаза, и тут же с радостным писком взмыла в воздух. Я невольно залюбовалась изящными крыльями, очень похожими на стрекозиные, которые переливались всеми оттенками золота и бронзы, и поэтому пропустила момент, когда кружившийся под потолком фей стремительно ушел в крутое пике и рухнул мне прямо на живот. Ощущения, надо сказать, были не из приятных — хрупкий райли оказался неожиданно тяжелым, — но они-то и заставили меня понять, что мой посетитель очень даже реален. Смущенный моим ошарашенным видом фей снова взмыл в воздух и, подлетев поближе, с виноватым видом протянул мне свой цветок. Надежда в непропорционально больших глазах глубокого янтарного цвета была настолько подкупающей, что я не колеблясь приняла подарок. Коснувшись моих рук, бутон стремительно начал расти и распускаться, превращаясь в самую настоящую розу.

Довольный райли подмигнул мне и, обнажив в жутковатой улыбке ровный частокол острейших даже на вид игольчатых зубов, упорхнул в открытое окно. Машинально понюхав благоухающий утренней свежестью цветок, я не нашла ничего умнее, чем спросить пустоту за окном:

— И что это было?

Пустота ответила откуда-то из-за спины:

— Это было мое извинение.

Сказать, что я испугалась — значит не сказать ничего. Взвившись на кровати, я запустила в сторону голоса стоявший на столике у кровати тяжелый бронзовый подсвечник — что поделать, боевая магия мне никогда не давалась, и я по старинке предпочитаю пользоваться подручными предметами, — запоздало понимая, что голос этот кажется мне подозрительно знакомым. Догадки подтвердились, когда из-за кресла, бурча что-то на незнакомом шипящем языке, выбрался чудом увернувшийся от летящего прямо в лицо снаряда Кейрет. Судя по его лицу, я только что удостоилась пары-тройки отборных вейранских ругательств. Так, ситуацию пора было брать в свои руки...

— Так что там с извинениями? — невинно хлопая глазами, осведомилась я. Не ожидавший такой наглости вейр замер на мгновение и, обреченно махнув рукой, рухнул обратно в кресло.

— Я вообще-то пришел попросить прощения за то, что не сказал вам с Рьеном, кто мы такие на самом деле. Правда, теперь мне кажется, что сперва надо было вывезти тебя куда-нибудь в поле — там хоть тяжелой артиллерии можно не опасаться...

— А нечего было пугать! И вообще, прокрался ко мне в комнату, фея какого-то подослал... А кстати, это и правда был райли? — возмущение уступило место моему извечному пороку — любопытству. — Они разве не исчезли лет эдак пятьсот назад?

— Да, это был райли, и нет, они не исчезли. По крайней мере, в Вейране их полным-полно. Вообще-то они довольно милые, когда не голодны. У них тут недалеко целая деревня, потом сама увидишь. И я не подкрадывался — у тебя дверь была нараспашку.

Хм, а ведь он прав. Смутные воспоминания об окончании вчерашнего вечера говорили, что уползавший к себе Рьен не нашел сил прикрыть дверь.

— Это вы с непривычки, — "успокоил" меня проницательный вейр, окинув взглядом полупустой столик с остатками нашего пиршества и лежащим на боку кувшином, — наше вино в первый раз всегда так действует.

— Лета, не злись. Мы с Кайле просто хотели как лучше, — донельзя серьезные серебряные глаза смотрели прямо на меня. — Ну вот представь, что мы вам сразу все рассказали — и что дальше? Вы бы относились к нам так же, как к простым людям? То есть вейрам...

— Вейры простыми не бывают, — ворчливо перебила я Кейрета. Низкий, с волнующей хрипотцой голос почему-то выводил меня из равновесия, задевая какие-то скрытые струны в душе. И к тому же на Кейрета совершенно невозможно было сердиться. Подумав немного, я решила, что вейр прав — если бы мы с самого начала знали, что Кейрет и Кайле не простые встречающие, между нами не установилось бы такой атмосферы непосредственности. Поняв, что буря миновала, вейр протянул мне упавшую в разгар выяснения отношений розу и обезоруживающе улыбнулся:

— Мир?

— Согласна. Только одно условие...

— Люди! Никогда своей выгоды не упустят! Пользуешься моим положением, да? — притворно посокрушался Кейрет, — ну говори уже.

— Вы с Кайле будете нашими экскурсоводами. Город будете показывать, водить по всяким интересным местам, пока нам не надоест. И чтоб никаких отговорок по типу "дела государственной важности" — раз прикинулись обычными вейрами, вот и играйте до конца! — вынесла я суровый вердикт. Слушавший меня с выражением глубочайшей покорности на лице Кейрет молитвенно сложил руки и смиренно произнес:

— О госпожа, я готов подчиняться вам целиком и полностью, но позвольте узнать мнение моей горячо любимой сестры!

Милостивым кивком отпустив "раба" (удержать высокомерно-скучающее выражение лица было очень трудно, смех так и рвался наружу), я уже собиралась вставать, как в дверном проеме вновь показалась грива угольно-черных волос, и смущенный Кейрет пробормотал:

— Думаю, Кайле будет только за...

Подчиняясь внезапной догадке, я вихрем вылетела из постели и, оттеснив вейра, заглянула в открытую дверь комнаты Рьена. Хм, кажется, у них процесс приношения извинений оказался гораздо более приятным. Я бы даже сказала, эти двое без труда нашли общий язык.

Увлеченно целующаяся парочка даже и не думала обращать на нас внимание, и я осторожно прикрыла дверь. Снаружи.

— Кейрет! — позвала я нервно меряющего шагами ставшую ему тесной комнату принца, — а что, у вас в Вейране наследникам династии и правда запрещено законом встречаться с кем-то не королевской крови?

Я успела умыться, привести себя в порядок и облачиться в легкие светлые штаны и такую же рубашку и, приколов на воротник серебряную каплю — знак мага-целителя, удовлетворенно улыбалась своему отражению в зеркале. За время нашего путешествия мышцы заметно окрепли, кожа лица и рук обзавелась легким загаром — все-таки безвылазное корпение над книгами, пусть даже и в Академии магии, не способствует обретению здорового цвета лица.

— Нет, у нас таких законов никогда не было, — недоуменно взглянул на меня вейр, — а что?

— А раз не было, так чего же ты так переживаешь? Твоей сестре как-никак почти восемьдесят лет! Взрослая девочка уже, — попытка отвлечь вейра от мрачных мыслей не удалась, и так уже темно-серые глаза стали цвета грозовой тучи, губы сердито сжались.

— Ей семнадцать! — отрезал Кейрет. — Но дело не в этом. Кайле вольна сама распоряжаться своей жизнью, и я не имею ничего против. Только эти отношения ни к чему хорошему не приведут — она в любом случае будет страдать, — тоскливая уверенность в голосе вейра давала понять, что он ни капли не сомневается в таком исходе.

И я опять оказалась в тупике, заведенная туда странной логикой вейра. А может, логика и нормальная, да только мне снова известны не все факты? Спросить об этом Кейрета я не успела — в распахнувшуюся дверь ввалились Кайле и Рьен. Таким счастливым я своего друга не видела ни разу в жизни, да и Кайле просто сияла. Даже Кейрет, кажется, немного смягчился, глядя на эту ошалевшую от нахлынувших чувств парочку. Они жались друг к другу, как два воробья морозным зимним утром, и до сомнений и недовольств окружающего мира им не было никакого дела.

— Доброе утро, Лета! Ты уже завтракала? Если нет, собирайся скорее, я вас отведу в мой любимый трактир! — защебетала Кайле и, не слушая возражений, потащила меня и своего опешившего от такого напора братца следом за собой. Собственно, возражения очень быстро закончились — не успели мы покинуть дворец, как все эти "Кайле, подожди" и "куда ты так несешься!" бесславно исчезли под напором неописуемой красоты, открывшейся за распахнутыми воротами.

Дворец стоял на некотором возвышении, с которого открывался потрясающий вид на город. Вблизи дома Теа-Шетта оказались еще симпатичнее — ровная каменная кладка стен, приветливо распахнутые навстречу утреннему солнцу окна, темно-красная черепица на крутых скатах крыш — все это вызывало настойчивое стремление обосноваться здесь навеки. Я по-прежнему не чувствовала никакого страха или нежелания находиться в Вейране, вопреки всем пророчествам Айры, и это было очень странно. Что еще интереснее, меня прямо-таки преследовало ощущение, что именно здесь и находится моя родина, мой дом и сердце моей жизни. Казалось, что Теа-Шетт ластится ко мне, как оставленная на целый день в пустом доме кошка к вернувшемуся вечером хозяину, раскатывая передо мной гладкую брусчатку своих улиц, маня вперед, к открытиям и свершениям. И всему этому, похоже, существовало только одно объяснение — один или оба из моих родителей были вейрами...

Тряхнув головой, я отогнала несвоевременные мысли, которые сейчас не принесли бы мне ничего, кроме очередного приступа головной боли и плохого настроения, и помчалась вдогонку уходящим друзьям.

Путешествие к трактиру, где, по уверениям Кайле, нам должны были подать самый восхитительный завтрак во всем Теа-Шетте, заняло довольно много времени — и все потому, что мы с Рьеном попеременно отставали от остальных, замирая с открытым ртом возле очередного приглянувшегося дома. Каждый из них был украшен родовым знаком (в Вейране существовала та же система, что и у эльфов — каждый клан имел свой символ). В роли семейного герба здесь могло обнаружиться все, что угодно — от цветка до оружия, и воплощались в реальность они тоже с поразительным разнообразием. Нам встречались и высеченные в камне, и нарисованные во весь фасад, и даже вплетенные в изящную вязь ворот...

Поэтому когда мы наконец добрались до места назначения, сил восторгаться уже не было: небольшая уютная таверна, построенная из зеленоватого камня и густо оплетенная плющом с россыпью ярко-синих крупных цветов, приглашающе распахнула перед нами дверь, за которой оказался обеденный зал, заставленный аккуратными столами. За стойкой шустрой молнией сновал... эльф? Мы с Рьеном застыли на пороге, как громом пораженные. Откуда в Вейране эльф? Да еще и трактирщик...

— Проходите, проходите, чего в дверях-то стоять? — широко улыбнулся подошедший поближе хозяин, и стало понятным, что это полукровка. Заостренные уши по форме все же приближались к человеческим, да и довольно плотное телосложение с намечающимся круглым животиком, которого у чистокровных эльфов никогда не бывает, только подтверждало этот факт. Неугомонная Кайле уже тащила нас вверх по широкой каменной лестнице на второй этаж, где на просторной веранде располагались такие же столики, что и внизу.

— Кайле, милая, кто эти двое милых молодых людей, которых ты с собой привела? — поинтересовался устраивающий нас у одного из столиков хозяин.

— Дин, это те самые маги, которые прибыли к нам на летнюю практику, — улыбнулась в ответ Кайле, и трактирщик согласно кивнул:

— Вот, значит, про кого писали утренние новости... Ну что ж, господа маги, располагайтесь поудобнее, завтрак будет через пару минут, — и Дин стрелой умчался вниз, торопить гремевших где-то на кухне посудой служанок.

— Кейрет, про какие утренние новости он говорил? — несмотря на владевшую мной растерянность, я все же смогла задать выловленный в бурлящем месиве отрывочных мыслей вопрос.

— Ты помнишь большие плоские каменные плиты в стенах некоторых домов? Мы проходили мимо нескольких таких плит сегодня, — поинтересовался тот в ответ, и когда я согласно кивнула, пояснил:

— Это что-то типа ваших человеческих газет. Дважды в день, с восходом солнца и на закате, на них с помощью магии камня проецируются самые свежие и важные новости королевства. За это отвечает особая служба. Так вот, сегодня каждый житель Вейраны узнал о вашем прибытии, и теперь это не должно никого удивлять.

— А эльфы? — нетерпеливо перебил Кейрета Рьен.

— Что — эльфы?

— Ну ты же не будешь отрицать, что Дин — полукровка! И один из его родителей — эльф! — негодование Рьена было вызвано вовсе не тем, что кто-то посмел нарушить чистоту эльфийской крови — такое встречалось сплошь и рядом, и Рьен вовсе не был борцом за единство нации — а тем, что он, как и обычный человек, толком ничего не слышал о Вейране и справедливо полагал, что эльфы тоже не имеют о ней никаких сведений. А тут на тебе — не только имеют, но и преспокойно тут живут и даже детей заводят!

— Полукровка, — согласно кивнула Кайле, — его отец — эльф, а мать — местная. Они живут здесь, сколько я себя помню.

— Вот! Так откуда здесь взялись эльфы? И почему я об этом впервые слышу?! — Рьен был просто вне себя. Он терпеть не мог, когда оказывалось, что окружающие скрывали от него какую-то тайну, которую он должен был знать.

— Мы отсюда никуда и не девались, — раздался откуда-то сзади глубокий бархатный голос, — а не знал ты, потому что еще от горшка два вершка!

Интересно, кому это у нас жить надоело? Насколько я знаю Рьена, он таких оскорблений не спускает. Но заалевшие кончики ушей и насупленные брови как раз утверждали обратное, и, не в силах сдержать любопытства, я обернулась на говорившего. На последней ступеньке ведущей с первого этажа лестницы стоял, привалившись плечом к дверному косяку... Рьен. Только с глазами цвета неба, в которых гнездилась чуждая юному лицу многовековая мудрость. Ну и дела...

— Папа... У меня даже нет сил удивляться, — отрешенный голос Рьена прекрасно гармонировал с лишенным всяких эмоций лицом. — Ребята, это мой отец — Дайрениэль веари эс'Найрен. "Веари. Глава Дома", — пронеслась в моей голове невольная мысль. Рьен никогда не об этом не говорил. Мы с Дереком знали только, что они с отцом редко видятся, потому что тот постоянно в разъездах со всякими торгово-дипломатическими миссиями.

— Давайте просто Дайрен, — поправил Рьена отец. Видимо, нелюбовь к полным именам у них семейная. С кошачьей грацией преодолев разделяющее нас расстояние, он отодвинул свободный стул и присел на край, как раз рядом с принесенной Дином еще одной, пятой тарелкой с воздушным омлетом. — Надеюсь, вы не будете против, если я к вам присоединюсь?

Согласный кивок оказался поразительно единодушным, даже несмотря на кислую мину на лице Рьена. Что это он? А-а, понятно... Быстрый взгляд украдкой в сторону восхищенно разглядывающей Дайрена Кайле многое объяснял. Рядом со своим отцом Рьен казался, несмотря на всю свою красоту, обаяние и прочие многочисленные достоинства, лишь его бледной тенью. Они были поразительно похожи и между тем очевидным было явное превосходство старшего эс'Найрена — они смотрелись рядом, как карандашный набросок картины, пусть и гениальной, смотрится на одной полке с законченным шедевром. Неудивительно, что болезненно самолюбивый эльф тяжело переживал такое сравнение, да еще и в присутствии любимой девушки...

— Пап, может, объяснишь, что ты здесь делаешь? — устало поинтересовался Рьен без всякой надежды на обстоятельный ответ, но его отец неожиданно тепло улыбнулся:

— Почему бы и нет. Я тут по обычным торговым делам, а сюда зашел с тобой повидаться — узнал утром, что ты приехал в Теа-Шетт и решил зайти к Дину, спросить, не видел ли он меня, только помоложе лет на триста.

Улыбка на его лице стала еще шире и, притянув сына к себе за плечи, он легонько потрепал его по голове:

— Что, не допускаешь даже мысли, что я могу просто по тебе соскучиться?

Немного оттаявший Рьен слабо улыбнулся в ответ:

— Допускаю. Но мне все равно непонятно, как в Тайлессе могли настолько тщательно скрывать свои контакты с Вейраной. А главное, зачем?

— Торговля ведется всего лишь несколькими Домами, и нашим в том числе. Знают об этом только веари и ряд их доверенных лиц. Ты в их число не входил, уж прости, из-за своей молодости и горячности. В Алерии никто не должен был о таком даже подумать, а учитывая, что ты уехал туда учиться...

— Зачем такая скрытность? — в глазах Рьена на миг отразилась та же гранитная твердость, что звучала в словах Дайрена, и мне стало совершенно ясно, что лет через двести Рьен станет таким же "глаз-оторвать-невозможно", как и его отец. Интересно, знает ли об этом сам Рьен?

Тяжкий вздох Дайрена не позволил этой мысли развиться дальше:

— Вот говорил же я, что в тебе ни грамма торговой хватки. Подумай сам — эльфам просто невыгодно об этом распространяться. Вейрана дает нам то, чего нет нигде в мире — произведения искусства, обработанные магией камня, некоторые ткани, растения для важных магических зелий и, наконец, райли. Эти поганцы согласны постоянно жить только здесь, а без их услуг наши леса станут такими же буреломами без капли магии, что и в Алерии. К тому же, часть этих товаров мы перепродаем людям, выдавая за свои — и зная страх людей перед Вейраной, нет никакой гарантии, что они не перестанут их покупать, если узнают правду, а это невыгодно как вейрам, так и эльфам.

Логично до безумия. Какая-то мысль металась на краю сознания, не позволяя поймать себя за хвост...

Дайрен тем временем куда-то засобирался:

— Мне уже пора, через час в Тайлессу отплывает мой корабль. Рьен, у нас с твоей мамой как раз к началу нового учебного года запланировано небольшое путешествие в Алерию, так что до встречи в Меоре, — и, крепко обняв сына на прощание, Дайрениэль веари эс'Найрен исчез так же стремительно, как и появился.

В молчании мы переваривали все то, что сказал нам отец Рьена — наш восхитительный завтрак мог бы с успехом быть заменен пригоревшей кашей, и никто бы ничего не заметил. Ускользающая мысль наконец оформилась в слова:

— Рьен, а твой отец знал, что мы на практику в Вейрану едем? Или кто-нибудь из других торгующих с Вейраной Домов?

Я наблюдала, как недоумение в чернильных глазах Рьена сменяется внезапным пониманием, неверием и злостью:

— Ты соображаешь, что ты говоришь? — вспыхнувшие глаза эльфа прожигали во мне дыру, и я на миг пожалела о своих словах. Мало кому из людей удалось бы выжить, обвинив в таком преступлении главу дома в присутствии его сына, — хочешь сказать, что все эти попытки нас убить были подстроены моим отцом?

— Я ничего не хочу сказать, Рьен, — устало вздохнула я. — Просто согласись, что это весомый повод — сохранить Вейрану в тумане окутывающей ее тайны. Он сам сказал, что ему невыгодно, чтобы посторонние знали об их торговых отношениях.

Я понимала, что делаю другу больно, но все равно должна была высказать эту мысль. И неизвестно, чем бы кончился наш спор, если бы не Кейрет:

— Нет, Лета, эта версия не подходит. Вспомните, ведь первое покушение было всего через час после того, как вы неожиданно решили ехать к нам. Ни один эльфийский Дом не смог бы так оперативно среагировать. Нет, вашего врага нужно искать где-то в другом месте.

— Кстати, о других местах. Вам не кажется, что мы тут уже засиделись? Кейрет, пора показывать нам город!

Согласный кивок Рьена укрепил шаткий мир в нашей четверке. Гостеприимная таверна осталась далеко позади, и растянувшийся перед нами сытой кошкой Теа-Шетт вновь стелил под ноги теплые камни своих широких улиц, играя со мной как с мышкой, не спеша подталкивая вперед, навстречу собственной судьбе...

Глава 11. Дом.

Мы бродили по Теа-Шетту уже несколько часов и не уставали восхищаться его тихой, уютной, такой домашней красотой. Встречавшиеся нам горожане в большинстве своем приветливо кивали Кейрету и Кайле, мельком окидывая взглядом Рьена и лишь чуть дольше задерживаясь на мне. Ну ладно Рьен — эльф все-таки, а как выяснилось, они здесь частенько бывают, но я-то! Как ни странно, за мной не бегали толпы любопытствующих и не пытались на ощупь удостовериться в реальности меня, будто бы и не было двух тысяч лет, за которые ни один человек не приезжал в Вейрану. Это меня очень удивляло и несколько нервировало, потому что, уверена, если бы в Меору однажды вдруг с официальным визитом приехал вейр — поглазеть сбежался бы весь город. Кейрет на это лишь пожал плечами:

— Ну, во-первых, о вашем приезде мы знали заранее, как только вы получили камни-проводники. Не представляешь, какой тогда поднялся шум — руна договора активизировалась впервые за две с лишним тысячи лет! А потом все как-то попривыкли... Да и, кстати говоря, не так давно в Вейране больше года жила человеческая женщина, поэтому тебе не очень-то удивляются.

— Что ты сказал? — от нашего с Рьеном синхронного вопля с соседнего дерева с испуганным щебетом вспорхнула стайка местных воробьев.

— А вы разве не знали? — в свою очередь удивился Кейрет.

— Откуда?! — справедливо возмутилась я. Ну надо же, оказывается, в Вейране бывали люди! Вот только каким, интересно, образом этой женщине удалось перейти горы и не сойти здесь с ума?

— Действительно, я об этом как-то забыл, — виновато потупился Кейрет. — Но готов немедленно исправиться! Значит, так — приступаю к своим обязанностям раба-экскурсовода, — и, проигнорировав недоумевающих Кайле и Рьена (а нечего было целоваться, пока наследника вейранской короны в рабство забирали!), потащил меня в тенистый проулок.

— Срежем здесь дорогу и через пару кварталов выйдем как раз к дому, где жили Тойр и Нита, — сердце почему-то пропустило один удар, — это та женщина, про которую я говорил, и ее муж. Так вот, лет двадцать назад один из патрулей Лиэта наткнулся в горах на тяжелораненую человеческую женщину. Как оказалось, она была наемницей, а в Вейрану ее загнали преследователи — выполняя последний важный заказ, она где-то допустила ошибку, и ее раскрыли. Нита уходила от погони телепортами, но ищейки каждый раз вновь вставали на ее след. Последний портал привел ее к границе Велларийских гор, и выбор у нее оказался невелик — попробовать перейти горы или сдаться на милость преследователей. Она так никому и не сказала, в чем же заключался ее заказ, но было ясно, что чего-чего, а милости от ищеек ждать было бесполезно, поэтому она поспешила вперед. В Вейрану за ней погоня благоразумно не пошла, решив, что ей там все равно не выжить. Так бы и случилось — не успела она углубиться в горы, как ее почуяли Стражи и начали свое преследование. Вот до сих пор удивляюсь, каким образом ей удавалось так долго — целых полтора дня — от них убегать... В конце концов она сорвалась со скалы в ущелье, где ее и обнаружил патруль. Тойр, начальник патрульной группы, сумел убедить Стражей в том, что свою работу те выполнили, и дальше о пленнице позаботятся вейры. Стражи ушли, патрульные оказали Ните помощь и доставили в Теа-Шетт, где ее довольно быстро поставили на ноги. Убивать ее никто не собирался — во-первых, она не нарушила ни один из наших законов, если не считать нарушения границы — но за две тысячи лет спокойствие в Велларийских горах, похоже, порядком надоело даже Стражам. А во-вторых, нам было безумно интересно узнать о внешнем мире от независимого источника — мы же знаем только то, что говорят нам эльфы. Прости, Рьен, но ты ведь понимаешь, что даже твои высокоморальные сородичи ради выгоды могут... э-э... несколько исказить факты...

Обожающий такие истории эльф только горячо закивал, и Кейрет продолжил свое захватывающее повествование:

— Спустя несколько дней, когда женщина была практически здорова, мы наконец вспомнили о том, что, учитывая прощальный подарочек Айры, она уже давно должна была сойти с ума. Факт абсолютного душевного здоровья нашей гостьи здорово всех озадачил. В конце концов, когда Нита рассказала нам историю своей жизни, мы решили, что это из-за дикой смеси рас в ее крови — ее мать была человеком, а у отца, кроме человеческого, среди предков были еще эльфы, орки и Бог знает еще кто. К тому же, она долгое время путешествовала по миру, попадая в такие странные передряги, что мы все только диву давались. Признаться, весь Королевский Совет слушал Ниту открыв рот, окружив ее как мальчишки старого героя, ветерана какой-нибудь великой войны. Кто знает, может, многочисленные яды, действие которых ей довелось испытать на своей собственной шкуре, или какие-нибудь экзотические зелья сделали ее невосприимчивой к той части проклятия, что касалась людей.

Как бы то ни было, она не только не сошла с ума, но и изъявила желание остаться в Вейране — идти ей было некуда и, кроме того, у них с Тойром неожиданно для всех завязались серьезные отношения. Старина Тойр говорил, что у него это была любовь с первого взгляда, — в голосе Кейрета проскользнули странные тоскливые нотки, — хотя как-то сложно себе представить, что можно влюбиться в окровавленную, еле живую беглянку. Спустя пару месяцев они поженились, и тот год, что они прожили вместе, был для Тойра самым счастливым — а я знал его всю свою жизнь. А потом... Тойр умер, а Нита в тот же день просто исчезла. Без следа... Они жили вот здесь, — и Кейрет тенью нырнул в очередной проулок.

Узкая тенистая улочка заканчивалась тупиком, в котором стоял небольшой домик. С первого взгляда становилось ясно, что здесь давно уже никто не живет: зарешеченные окна покрывал толстый слой пыли, с крыши кое-где отлетела черепица, а заброшенному саду совершенно не помешал бы хороший садовник. Это был самый печальный дом, который я когда-либо видела. Нет, я видела много покинутых жилищ, но этот... Так может выглядеть только дом, в котором когда-то жила счастливая семья, хозяева которого любили друг друга и свое уютное семейное гнездышко. Дом, который хорошо помнит те времена и очень по ним скучает. Покосившаяся дверь, ржавчина на витой калитке, хмуро смотрящие на мир окна — все это производило гнетущее впечатление, тем более что сквозь паутину времени отчетливо просматривалось, каким чудесным был этот дом когда-то.

Внезапный порыв ветра пригнул к земле густые заросли высокой травы, занимавшей все пространство перед крыльцом, и обнажил скульптуру — родовой знак хозяина этого дома. Я не поверила своим глазам — им оказался искусно высеченный в камне найл. Внимательно прищуренные глаза сосредоточенно смотрели вперед, каменные мускулы бугрились, готовые отправить хищника в стремительный прыжок. Это был тот самый найл, которого я всю свою жизнь носила на груди выгравированным на одной стороне моего медальона.

Я метнулась к калитке, собираясь во что бы то ни стало зайти внутрь. Для меня перестал существовать окружающий мир, и мне было наплевать, даже если бы за самовольное проникновение в заброшенный дом в Вейране полагалась смертная казнь — я все равно должна была войти в дом. Кайле, которая стояла ко мне ближе остальных, схватила меня за локоть и дернула назад:

— Лета, ты что делаешь? Стой! Охранник все равно тебя не пустит! Ты же не знаешь, обычно родовой знак — не просто украшение дома, это еще и страж, который преградит дорогу чужим и пропустит друга. Ты не сможешь даже подойти к дверям!

Тревога на лицах Рьена и Кайле немного отрезвила меня, а зарождающееся понимание в стальных глазах Кейрета словно придало сил. Я рванула цепочку и вытащила висевший на шее золотой медальон:

— Это было со мной, сколько я себя помню. Когда меня нашел на пороге своего дома приемный отец, медальон был единственной зацепкой, которая могла помочь мне узнать хоть что-то о том, кто я есть. И один и тот же найл на медальоне и на этой скульптуре перед домом не может быть простым совпадением. Я должна, понимаете, должна туда войти!

Потрясенные друзья не нашли в себе сил возразить. Немой укор в глазах Рьена на мгновение разбудил уснувшую было крепким сном совесть — все-таки я ведь все эти годы скрывала от лучшего друга свою тайну, — но я заставила себя сейчас об этом не думать. Крепкие пальчики Кайле нехотя отпустили мою руку, и, отворив калитку, я зашла в сад.

Каменный найл повернул голову в мою сторону, внимательно оглядел и, спрыгнув со своего постамента, подошел ко мне. Я замерла. Липкий страх на миг окутал сердце — выполненный в натуральную величину, зверь одним ударом лапы мог убить меня на месте. Большая кошка обошла вокруг меня, обнюхала и, потянувшись совсем как домашняя Мурка, лизнула меня в руку. Бугристая голова потерлась о мою ладонь, и хищница, окинув задумчивым взглядом застывших у калитки друзей, вернулась на свое место. Спустя мгновение каменный найл вновь готовился к прыжку, следя глазами за невидимой жертвой... И только теперь пришло понимание — страж меня признал! Вслед за этим душной волной накатил страх — неужели я действительно стою на пороге новой жизни? Потому что если я найду за старой, рассохшейся дверью этого дома ответы на свои вопросы, моя жизнь уж точно никогда не будет прежней...

Сильная рука легла мне на плечо, и знакомый низкий голос тихо прошептал:

— Не бойся. Ты же все для себя уже решила, так чего теперь ждать? Иди...

И я пошла. Ручка двери легко легла в мою ладонь, как будто тянулась навстречу, дверь распахнулась неожиданно легко, вопреки ожиданиям даже не заскрипев, а внутри... Внутри меня ждал Дом. Мой Дом, тот самый, который я так долго искала. Именно таким я всегда представляла себе настоящий семейный очаг — каждая вещь здесь дышала уютом и любовью. В доме царил идеальный порядок, даже несмотря на толстый слой покрывавшей все вокруг пыли. Теперь я поняла, почему дом был таким печальным, почему он так хорошо все помнил — ему не давали забыть все эти вещи... Было ощущение, что счастливая молодая семья просто вышла на минуту и вот-вот вернется. На столе все еще стояли две чайные чашки, в спальне аккуратно заправленная кровать, казалось, только этой ночью согревала любящих людей — и если бы не этот проклятый слой пепельно-серой пыли...

Мое внимание привлек какой-то подозрительный блеск — из-под салфетки, что лежала на столике около кровати, выглядывал краешек металлического украшения. Отодвинув пыльную ткань, я обнаружила гладкое золотое кольцо с кусочком янтаря, вплавленным в него посередине. По внутреннему краю кольца можно было разглядеть надпись: "Женщине, что навсегда в моем сердце". Рука сама потянулась вперед, чтобы взять колечко и рассмотреть поближе, но не успела я его коснуться, как меня захватила уже знакомая волна начинающегося видения, и я погрузилась в темноту...

* * *

Боль. Невыносимая, жестокая боль терзала каждую клеточку измученного тела, которое хотело теперь лишь одного — поскорее умереть. Вновь пришла мысль, которая вот уже несколько дней не давала покоя: "Где я допустила ошибку?". А ведь все шло так хорошо... Заказ выполнен, наниматель доволен, я не оставила никаких следов — все как обычно... А потом вдруг погоня, ищейки, натравленные точно на меня, идущие по следу с отставанием всего на пару часов... Телепорты не помогали, каждый удар сердца еще на шаг приближал к смерти... Видимо, меня сдал кто-то из своих, иначе и быть не могло... И теперь я в этих треклятых Велларийских горах, про которые ходят такие странные слухи в Алерии и так упорно молчат в Тайлессе. Сунулась сюда без проводника и, естественно, наткнулась на Стражей. Или они на меня... О Боги, скорее бы потерять сознание...

Спасительная темнота ворчит и тянет ко мне свои мягкие щупальца, не желая отдавать добычу, но холодные пальцы на висках отсекают их, бережно возвращая почти перешагнувшее Край сознание в переломанное тело. О нет, не надо! Я не смогу снова вынести такое!.. Сжимаюсь в ожидании новой волны боли — и понимаю, что ее нет. Боги, какое блаженство — чувствовать что-то, кроме вгрызающейся в каждую клеточку твоего тела боли! Не зря говорят, что цену здоровью и счастью узнаешь лишь тогда, когда их теряешь. И понять это очень хорошо удается как раз с помощью страданий. Боль раскрашивает все твое существование в два цвета — черный и красный, но когда она уходит, мир взрывается всем многообразием цветов, и очень остро начинаешь чувствовать и любить жизнь...

Я теперь, наверное, даже глаза смогу открыть? Хм, и правда смогла... И сразу уткнулась взглядом в глубокие синие озера чьих-то внимательных глаз. Кто это? И что за странный певучий язык, на котором переговариваются стоящие чуть поодаль люди? Тот, что с глазами цвета неба, вдруг сказал на общем, обращаясь ко мне:

— Как тебя зовут?

— Нита.

— Я Тойр. Ты как сюда попала? Неужели прямиком через горы?

Слабый кивок. На большее просто нет сил...

— Отважная человеческая женщина, — задумчивый взгляд изучающе окидывает меня, и я замираю, как кролик перед голодным удавом. Я спасена? Или теперь меня ждет нечто еще более страшное, чем та погоня позади?

Внезапно из темноты, что скрывала отвесную стену ущелья за спиной Тойра, выступили три высоких каменных фигуры. Изумрудное свечение глаз выдавало необузданную ярость упустивших добычу хищников. Стражи... Все, теперь нам точно не выжить.

Прохладные пальцы на висках чуть дрогнули — наверное, в моих глазах он увидел отражение каменных исполинов за спиной, — и мягкий голос тихо прошептал:

— Спи, Нита. Ты в безопасности.

И уже проваливаясь в такое знакомое беспамятство, я услышала совсем тихое:

— Я тебя никому не отдам...

Надо же, как странно здесь все устроено — нарушителя границ, преступницу не только не наказали, но даже проводили во дворец, накормили, предоставили вполне приличную комнату ("отдохните, Нита, в горах... э-э-э... несколько утомительно гулять"). А теперь вот с десяток почтенных мужей сидят и, открыв рот, слушают рассказ о моих похождениях. Что у них тут, жизнь такая скучная, что ли? Ну да ладно, мне же не жалко — пусть слушают. Тем более что Тойр тоже здесь... При мысли об этом человеке (то есть вейре, но это совершенно не важно) по телу разлилась жаркая волна — меня к нему невероятно сильно тянуло и, кажется, это было взаимно. Для меня такие глубокие чувства были внове, потому что, несмотря на свои двадцать семь лет, все мои отношения с мужчинами не развивались дальше проведенных вместе одной-двух ночей. Да и как могло быть иначе, если жизнь наемницы не позволяла надолго оставаться на одном месте, и привязываться к кому-то было просто опасно — и для меня, и для любимого. Теперь же все было иначе. Почему-то мне стало совершенно неважно, что со мной будет дальше — лишь бы быть рядом с ним...

Пламя свечей дрожит, отбрасывая пляшущие тени на стены маленькой комнаты, в которой для меня сейчас сосредоточился весь мир. Сильные руки самого любимого мужчины на свете ласками доводят до исступления, наши губы сливаются в страстных поцелуях, и полных нежности голос, который я готова слушать до конца своих дней, шепчет мне на ухо:

-Нита, ты — моя жизнь. Я люблю тебя.

И мой ответ тонет в прерывистом вздохе, растворяется в душистом мёде его губ. Боги, ради такого счастья стоило перенести все те страдания, что выпали на мою долю...

Вот сказал бы мне кто-нибудь еще два месяца назад, что я выйду замуж, да еще и за вейра — и это при том, что половина населения Алерии считает их исчезнувшими, а другая твердо верит, что здесь живут страшные чудовища, удерживаемые только Велларийскими горами — рассмеялась бы в лицо шутнику, да еще подумала, не вызвать ли к нему врачевателя душ. А теперь вот стою у зеркала, боясь взглянуть на свое отражение. Через несколько минут я стану замужней — ох, неужели это и правда про меня? — женщиной.

Решившись, поворачиваюсь к зеркалу — и замираю. Никогда ни у кого не было свадебного платья прекрасней, это уж точно! Тончайшая паутина чистого золота закрывает все тело, от шеи до кончиков пальцев, подчеркивая каждый изгиб точеной фигуры, от колен расходясь длинным шлейфом. Спина же полностью обнажена, открывая взгляду каждый мускул под золотистой кожей. Тойр всегда говорит, что у меня великолепная спина — так чего же удивляться, если он и платье создал под стать своим желаниям? Да, это свадебное платье и правда из чистого золота, потому что мой будущий муж — один из немногих вейров, обладающих магией металла. И мои робкие попытки объяснить, что по человеческим приметам жених до свадьбы не должен видеть платье невесты, натолкнулись на заявление, что, во-первых, мы в Вейране, а во-вторых, видеть платье может и нельзя, а вот насчет сделать его самому в этих моих приметах ничего не говорилось... В каштановых волосах суетятся маленькие райли — еще одно вейранское чудо, — заканчивают укладывать непослушные пряди. Пятеро серебристых фей, в тон моим серым глазам, останутся в прическе до конца церемонии — это тоже идея Тойра. А райли — они за парочку разделанных тушек местных кабанов еще и не на такое готовы.

Оборачиваюсь на скрип открывающейся двери и снова, в который уже раз, тону в синих озерах глаз моего мужчины. Опираюсь на теплую сильную ладонь:

— Пора, любимая. Готова?

О чем ты говоришь, сердце мое, для тебя я пойду хоть на край света...

Сердце пойманной птичкой колотится в груди — что он скажет? Обрадуется ли? Или наоборот... Нет, даже не хочу об этом думать! Сердито взъерошиваю свои непослушные каштановые волосы — что случилось с той Нитой, которой я когда-то была? Разве я хоть раз колебалась, придумывая себе разные варианты развития событий, когда можно просто подойти и сказать?

Распахиваю дверь и вбегаю в нашу спальню — уютное гнездышко, где мы провели столько счастливых ночей, плод которых сейчас зреет у меня под сердцем. Капля эльфийской крови в моих венах не позволяет в этом усомниться.

— Милый... У нас будет дочка...

Он не оборачивается, все так же смотрит в окно. Ни один мускул на широкой обнаженной спине даже не дрогнул. Да что происходит?

— Тойр, посмотри на меня.

— Нет.

Откуда эта горечь в голосе? Неужели...

— Ты?...

Молчание.

Обнимаю его спину, изо всех сил сдерживая слезы. Боги, за что? Как вы могли так зло над нами пошутить? Подарить нам год безоблачного счастья, подарить ребенка — и так жестоко все это отнять? Да еще и не сразу, заставляя каждый отпущенный нам день просыпаться и засыпать с осознанием того, что еще на несколько часов приблизился час крушения всех надежд...

— Сколько нам осталось?

— Нита, ты же знаешь. — Неровный вздох, горячая соленая капля обжигает мне руку. — Метка появляется за три месяца до Дня Цветения.

Три месяца. Так мало....

— Я не смогу жить без тебя.

— У нас нет другого выхода.

— Есть. Я стану Дождем вместо тебя.

— Нет! — он стремительно оборачивается и стискивает меня в железной хватке. — Я тебе не позволю. Если уйду я — не станет меня одного, но если это сделаешь ты — убьешь не только себя, но и нашу дочь.

— Тойр, а если я — та, что снимет с вейров проклятие? Даже ради этого ты не позволишь мне уйти вместо тебя?

— Нита, это не ты. Я знаю. Мой дар предвидения гораздо слабее целительского, но сегодня, как только появилась метка, я отчетливо понял, что наше спасение — это не ты. Твоя жертва была бы напрасной.

Я поверила ему сразу и безоговорочно, как верила всегда. Что ж, если нам суждено это пережить — пусть так и будет. В конце концов, три месяца — это почти сто дней...

Черный костюм из мягкой кожи плотно облегает тело. Той ночью мы решили пойти ва-банк, сыграть с Судьбой по-крупному, и пока нам всё удавалось. Дочка приняла нашу игру — мы никому не сказали, что ждем ребенка — и животик почти не был заметен. Сегодня тот самый день, когда я потеряю все, что дорого мне в этой жизни, из-за того, что две с лишним тысячи лет назад другая женщина не смогла пережить такую же потерю.

Сильные руки последний раз сжимают меня в объятиях — я даже не заметила, как он подошел... Прижимаюсь спиной к нему, стараясь навсегда запомнить его запах, тепло его тела — потому что никогда больше его не увижу. Сегодня я уеду из Вейраны, а мой муж и отец моей дочери станет пищей для ненасытного цветка. Его кровь, что бежит сейчас по венам, даст еще год жизни тысячам вейров — но мне от этого не становится легче.

Камень-проводник уже в дорожной сумке — я не повторяю дважды одних и тех же ошибок, — и я готова ехать. Почти все уже собрались в Кристальном зале, и некому будет меня остановить.

В ладонь опускается золотой медальон, на одной створке которого отлит тот же самый найл, что охраняет наш дом.

— Я сделал его из своего обручального кольца — мне оно уже ни к чему. Пусть оно будет с тобой. Нита, я видел, что... ты не переживешь родов. Но наша дочь будет жить, это я точно знаю. Повесь этот медальон ей на шею — Лета должна знать, кто были ее родители.

— Лета? Эалетт?!

— Да...

— Значит, рано или поздно она вернется в Вейрану. Что ж, мы будем ждать ее...

Мои руки дрожат, и обручальное кольцо с трудом снимается с пальца, но я должна оставить его здесь. Так будет правильно. Все равно этот дом и через десятилетия будет таким же, каким его оставим сегодня мы — последнее желание Дождя никто не смеет нарушить.

Прощальный поцелуй оставляет на губах осеннюю горечь степной полыни — так пахнет разлука... Уходя, ты подарил мне новую надежду, любовь моя — всего полгода, и я снова тебя увижу. Прости нас, наше нерожденное дитя, за то, что оставим тебя одну...

Опустевший дом сразу как-то остыл, помрачнел и потух. Мне больше нечего здесь делать. Пора в дорогу — за полгода я успею безопасно добраться до Меоры, где я знаю несколько верных людей. Мы найдем тебе новый дом, малышка, а уж какой станет твоя жизнь — зависит только от тебя...

* * *

Меня резко выбросило из очередного видения, и я увидела себя все в той же комнате — в спальне моих родителей. Прошло всего лишь несколько мгновений, за которые я успела увидеть, узнать и полюбить моих маму и папу. Радуйся, Лета Дайн — ты нашла ответы на свои вопросы. Нашла родителей — но успела лишь поймать несколько воспоминаний. Нашла дом, который никогда не станет по-настоящему твоим, и родину, которая ничего о тебе не знает, да и примет ли она тебя? Неизвестно.

Аккуратно положив колечко на место, я подняла глаза на встревоженного Кейрета. Кайле и Рьен теснились за его спиной, поняв по моему виду, что что-то произошло:

— Кейрет, как умер мой отец?

— Кто?!

Ну да, как я могла забыть — они же не видели того, что видела я...

— Тойр. Как он умер? Он говорил что-то о Дне Цветения и о том, что он выбран стать Дождем. Что с ним случилось?

Друзья потрясенно замерли, а помрачневший Кейрет отрешенно проговорил:

— Проклятие Айры, Лета. Он должен был отдать свою жизнь ради жизни других. И он это сделал... Так значит, ты его дочь? Его и Ниты?

Ответ ему не требовался — он и так все уже понял. Протиснувшийся мимо него Рьен крепко прижал меня к себе и, словно утешая маленького ребенка, впервые столкнувшегося с печальными реалиями жизни, прошептал:

— Ты нашла своих родителей. Это же здорово! Теперь получается, что ты наполовину вейранка! — и, держа меня за плечи, внимательно вгляделся в мое лицо, — Ты теперь можешь написать в отчете по практике одну эту фразу, и вся Академия передерется за право услышать твою историю хоть краем уха!

Представив, как ректор Этерлейн лупцует посохом магистра Толлена, отвоевывая себе место у замочной скважины под дверью моей комнаты в общежитии, я рассмеялась, с облегчением чувствуя, как уходит напряжение, сковывавшее меня последние несколько недель. Я действительно нашла родителей — пусть я никогда их не увижу наяву, но я знаю, что они меня любили, а это дорогого стоит...

Улыбнувшись напоследок своим мыслям, я наконец ответила Кайле, которая в десятый уже раз спрашивала, что именно я только что увидела:

— Принцесса, давай так: ты отведешь нас в тот трактир, где мы так замечательно позавтракали, и хорошенько меня накормишь, а я взамен все-все вам расскажу. Идет?

Радостно взвизгнувшая Кайле вихрем умчалась во двор, успев только крикнуть:

— Опоздавших не ждем!

Кажется, жизнь налаживается...

Глава 12. Райли по имени Фрэй.

— Ну и почему мне туда нельзя? — сердито сдвинув брови, тоном оскорбленной невинности вопросила я.

Мы уже больше часа сидели в той самой утренней таверне, которая, кстати, называлась "Закатный луч" — сначала обедали, потом я рассказала свое видение и теперь пыталась заставить моих венценосных спутников отвести меня в Кристальный зал. Кейрет отнекивался как только мог, а Кайле вообще обращала внимание исключительно на донельзя довольного таким поворотом событий эльфа.

— Лета, да пойми ты, сейчас туда никто войти не может! — сдался наконец измученный моей атакой принц, — двери откроются только за неделю до Дня Цветения.

— Вот так бы сразу и сказал... Что?! А сколько до него осталось?

— Ровно месяц, — тихо ответил Кейрет, и странная тень снова на миг омрачила его лицо. Я давно уже заметила, что упоминание об этом дне как-то странно действует на вейра, и потому вопрос сам собой слетел с языка, опережая мысль о том, что неплохо бы промолчать:

— Кейрет, у тебя с этим днем связано что-то личное?

За столом воцарилась гробовая тишина. Поняв, что снова нарушила данное Кейрету обещание не лезть без спроса в чужие тайны, я попыталась было сгладить неловкость, как-то извиниться, но было уже поздно. Серебряная буря в глазах вейра заставила горло пересохнуть, а мысли в испуге разлететься прочь.

— Да.

Короткий ответ на заданный вопрос. Странно спокойный вейр неторопливо поднялся из-за стола и, бросив на скатерть скомканную салфетку, вышел. Хлопнула входная дверь, и я уже собралась пойти вдогонку, вернуть наверняка обидевшегося друга, но была остановлена Кайле:

— Не нужно, — мягкий голос никак не вязался со стальной хваткой тонких пальчиков на моем запястье, — поверь, он на тебя не в обиде. Просто это для него слишком больная тема. Понимаешь, всё случилось почти сразу после моего рождения, мне тогда едва исполнился год. Я этого не помню, мне рассказывали... Так вышло, что наш с Кейретом отец получил метку. Он должен был стать очередным Дождем для цветка, и он принял это как данность. Знаешь, ведь в вейрах со времен Алой войны, когда стало понятно, что от проклятия мы не избавимся, воспитывают чувство ответственности за свой народ, готовность отказаться от всего, смириться и добровольно уйти ради других, если придет время. Поэтому отец не колеблясь принял свою участь. А вот мама и брат не смогли... Они очень его любили, и ты не представляешь, как мне жаль, что я его так и не узнала.

— Представляю, Кайле. Очень хорошо представляю...

— Значит, ты должна понять — Кейрет до сих пор очень тяжело переживает каждый День Цветения, до сих пор он жил только надеждой на то, что сумеет найти способ снять проклятие Айры. Брат говорит, что в тот день, когда не стало нашего отца, мы лишились и матери тоже — она как-то отдалилась от нас, ушла в себя... Не знаю, Лета, это все так непросто. К тому же есть еще одна причина, но я не уверена, что могу...

— Ты и так уже достаточно рассказала, — раздался от дверей холодный голос. Излучавший прямо-таки ледяное спокойствие Кейрет стоял, небрежно прислонившись плечом к косяку, и ничего не выражающий взгляд блуждал от Кайле к Рьену и обратно, упорно избегая меня, — и мне кажется, что наши гости немного устали — все-таки сегодня был трудный день, столько новых впечатлений. Кайле, будь добра, проводи их к комнатам во дворце. Экскурсия на сегодня закончена.

Глядя на заторопившихся Кайле и Рьена, я успела мимолетно восхититься, каким не терпящим возражений голосом был отдан этот приказ, прежде чем поняла, что, собственно, сейчас произошло. А когда поняла, возражать было уже поздно — Кейрет уже растворился в темноте коридоров, исчез, словно его никогда и не было в этой таверне. Что ж, высочайшие повеления принято выполнять без промедлений...

Оказалось, с моего балкона открывается просто потрясающий вид на закатный Теа-Шетт. Рьен давно смылся куда-то на пару с Кайле, и я в одиночестве наслаждалась красотой нежившегося в последних солнечных лучах города. Камень стен и брусчатка стали цвета позднего осеннего меда, розовые облака уползали к склонам гор, прячась в их тени... А меня никак не оставляли мысли о сегодняшнем дне.

Кое в чем Кейрет был прав — день действительно выдался сумасшедший. Одно только обретение родителей чего стоит! Мысли против воли возвращались к принцу — зачем я вообще затеяла весь этот разговор про День Цветения? Что бы там Кайле ни говорила, а он обиделся — и я не могла перестать об этом думать. А что если он решит, что с него хватит нашего общества, и я так его и не увижу до конца практики? Осталось всего лишь полтора месяца, а это не так уж и долго, тем более для принца — вот возьмет и уедет куда-нибудь вглубь страны под предлогом общения с народом, или какие там еще причины сбежать бывают у наследников престола... Где-то глубоко внутри подняло голову и заворочалось тяжелое темное беспокойство, сминая своими грузными боками сердце. Я заметалась по комнате, не находя себе места. Да что же такое происходит-то? Почему этот чертов вейр не выходит у меня из головы?

Ехидное подсознание сжалилось над глупой хозяйкой и кинуло подсказку, словно косточку голодной собаке: "Влюбилась?"... Ох, ну что за... Конечно, только мне могло так "повезти" — взять и влюбиться не в кого-нибудь, а в принца, да еще и наследника престола легендарной страны, о которой ходит больше слухов, чем о любой другой стране мира. Причем без всякой надежды на взаимность — Кейрет никогда не показывал ни малейшей заинтересованности в моей скромной персоне, да и чем такая... такая обыкновенная человеческая девушка, как я, может его заинтересовать, кроме разве что магических способностей? Ну так и вейры тут не лыком шиты — о магии металла в Алерии теперь помнят лишь магистры Академии да библиотечные хранители. Короче, пора уяснить себе раз и навсегда, что мне здесь ничего не светит! Видимо, все любовные дела и тут останутся привилегией Рьена. Как, впрочем, и всегда.

Взгляд наткнулся на утреннюю розу, одиноко стоящую в небольшой вазе на прикроватном столике. Она выглядела так, будто была сорвана всего несколько минут назад, и всем своим видом напоминала о существовании в этом мире вейра, о котором я так старательно, но безуспешно пыталась не думать. Вулкан долго сдерживаемых чувств наконец прорвался, и кипящая лава бессильной злобы, отчаяния и обиды вылилась на ни в чем не повинный цветок. Роза полетела в окно, а я опустилась на краешек кровати, сжимая в руках хрупкую вазу и изо всех сил стараясь не заплакать. Видимо, поэтому я даже не удивилась, когда услышала со стороны окна надтреснутый смех:

— Ай, как нехорошо — разбрасываться цветами, подаренными от чистого сердца!

— С чего вы взяли, что от чистого? — буркнула я, поднимая глаза.

— Да потому что это роза с наших клумб, и ее не каждый смельчак рискнет подарить — такие цветы мгновенно вянут, если даривший был неискренен, — тонкий, ломающийся голос должен был принадлежать глубокому старцу. Наверное, я не была так уж неправа — над подоконником зависла парочка райли, в одном из которых я узнала утреннего гостя. Он бережно поддерживал под руки платиновой белизны фея, чьи крылья медленно разгоняли воздух за спиной, и было очевидно, что без помощи бронзового райли платиновый никуда не смог бы полететь. Парочка осторожно опустилась на одну из подушечек, в беспорядке разбросанных по подоконнику и, убедившись, что старый фей удобно устроился, второй мгновенно исчез в сгущающихся за окном сумерках.

— Подойди поближе, девочка, — тихо произнес фей, — я до тебя долететь не смогу.

Я послушно подошла к окну и присела на один из мягких стульев, разглядывая удивительного гостя во все глаза. Он был великолепен — жилистое тело, укутанное в серебристый балахон, абсолютно белые длинные волосы, плававшие вокруг фея подобно ручному облаку, и роскошные широкие крылья цвета чистого серебра, на которых светилась матово-белым невесомая пыльца, образуя на крыльях затейливый узор. Лицо фея поражало правильностью черт и полным отсутствием морщин — я даже подумала было, что ошиблась в оценке возраста райли, — но лишь взглянув в глубокие темно-фиолетовые глаза, в которых светилась вековая мудрость, поняла, что он действительно очень стар.

— Меня зовут Фрэй, — чуть склонив голову, представился фей, — а как назвала свою дочь маленькая Нита?

Сердце ухнуло куда-то вниз и ни за что не хотело возвращаться на свое законное место. Он знал мою маму!

— Лета, — пролепетала я, а в голове ураганом кружились вопросы. Широкая улыбка, обнажившая длинный ряд острых белых зубок, расплылась на личике райли.

— Очень приятно. Только думай потише, ладно? А то твои беспорядочные мысли скоро доведут меня до головной боли.

Видимо, на моем лице отразилось что-то совсем уж забавное, ибо фей рассмеялся уже знакомым мне смехом и пояснил:

— Белые райли почти всегда телепаты. Привыкай, девочка, в Вейране ты еще и не такое увидишь — твоя родина богата на чудеса. Да, я знал твою маму, мы с ней даже дружили. И да, она действительно была замечательная. Ты очень похожа на своих родителей, знаешь ли, поэтому мой внук — это он сегодня утром был у тебя — мгновенно тебя узнал и поторопился мне рассказать. Я даже и не надеялся увидеть дочку Ниты и Тойра... Понимаешь, они тебе кое-что оставили. Ты уже выяснила сама, кто твои родители, но они же не могли быть в этом уверены, поэтому Нита написала тебе письмо и попросила меня передать его тебе, когда ты придешь.

Старый райли тяжело вздохнул, отчего пыльца с белоснежных крыльев чуть осыпалась, и продолжил:

— Вообще-то мы не любим связывать себя какими бы ни было обязательствами, но с Нитой было по-другому. Она однажды выручила меня из очень неприятной ситуации, я бы даже сказал, спасла мне жизнь. Поэтому твоя мать вправе была потребовать оплаты этого долга, что она и сделала. Чертовски умная женщина! — Фрэй довольно улыбнулся, а затем, внезапно посерьезнев, наклонился ко мне и, гипнотизируя фиолетовой глубиной своих глаз, тихо сказал:

— Лета, она связала меня клятвой, а это значит, что я не могу уйти за Край, не выполнив обещанное, хотя мне туда давно уже пора. Я знал, что ты жива, иначе клятва бы меня освободила, и потому продолжал ждать. Сегодня я пришел к тебе, чтобы увидеть, действительно ли ты та, кого так ждали все райли Вейраны — и очень рад, что так оно и есть.

— Фрэй, так где же это письмо? — я в нетерпении перебила фея, и он, поморщившись, добавил:

— Всё в нашей деревне. Я не могу ничего передать тебе прямо сейчас, потому что мой уход требует подготовки. Спустя две недели, на закате дня, ты должна быть в поселении райли, где все и произойдет. Я понимаю твое нетерпение, у меня от него уже уши закладывает, но раньше никак нельзя. Прости.

Райли медленно поднялся в воздух, и я заметила, каких трудов ему это стоило. Рядом тут же появился бронзовый фей с моей розой наперевес и, сунув мне ее прямо в руки, кинулся к Фрэю.

— Мне пора. Увидимся через две недели, Лета, — произнес старый фей, и парочка скрылась в ночи, откуда через секунду донесся звонкий голос бронзового:

— В вазу поставить не забудь!...

И я опять осталась одна. Бездумно опустив цветок в наполненную свежей водой вазу, я улеглась на свою широкую кровать и задумалась. Боги, сколько еще потрясений мне предстоит? Теперь вот это загадочное послание от родителей... И ничего нельзя узнать еще целых две недели! Да я же теперь не засну от избытка эмоций!

Как оказалось, эти прогнозы оказались преждевременными — уснула я мгновенно, еле успев додумать саму эту мысль.

* * *

На густом ворсистом ковре, должно быть, уже можно было заметить протоптанную дорожку — второй час я метался по своей немаленькой комнате в попытках успокоиться. Сначала эта любопытная девчонка снова умудрилась вывести меня из себя, потом драгоценная матушка... Бр-р! Так, принц ты или кто? Немедленно возьми себя в руки!

Больше всего в этой ситуации угнетало то, что я вновь потерял самоконтроль, чего со мной давненько уже не случалось. Хотя вру, в присутствии Леты это происходит очень даже легко. И это-то меня и пугает. Маленькая целительница одним своим видом будит где-то внутри целую бурю эмоций — от стремления защитить от всего на свете до мрачного раздражения ее назойливостью и жаждой влезть в каждую тайну своим острым носиком. Как-то некстати вспомнилось ее испуганное лицо, когда она поняла, что задала не самый удачный вопрос, растерянность в широко распахнутых глазах, закушенные губы, которые наверняка так приятно целовать... Что?!

Я остановился как вкопанный, с изумлением понимая наконец, что со мной происходит. Она мне нравится! Ох, нет...

С размаху опустившись на кровать, я обхватил голову руками и застонал сквозь зубы — ну почему, почему именно она? Черт! Это может разрушить все наши планы. Хотя мать считает, что все идет как надо. Интересно, что она скажет, когда узнает, что я не только вовсю очаровываю глупую человеческую девушку? Что я сам влюбился как мальчишка? Нет, ей лучше не знать... И все-таки, за что мне это?!...

* * *

В огромном городе затихала дневная жизнь, один за другим гасли огни, погружая древние камни Теа-Шетта во тьму. Старый город довольно жмурился — ему было тепло и уютно, и все шло своим чередом. Он всегда внимательно следил за своими детьми, и был очень рад наконец обрести еще одно потерянное чадо, вернувшееся сегодня к своим истокам. Радость давно покинутого дома, вновь нашедшего хозяев, приятно согревала его изнутри.

Хотя Теа-Шетт и сочувствовал мятущимся, беспокойным, страдающим детям, но они должны были пройти свой путь до конца. Город заглянул к обретенной сегодня дочери — та крепко спала, закутавшись в одеяло до самого носа. Хорошо... Створки распахнутого настежь окна тихо закрылись — девочку нужно согреть...

В эту ночь не спали многие — райли в своей деревне спешно начинали готовиться к церемонии, принцесса и новенький эльф до рассвета ворковали на крыше одной из башен, принц метался в своей постели, обуреваемый тяжкими мыслями. Но им Теа-Шетт ничем не мог помочь, и ему оставалось лишь тихо наблюдать. Что, впрочем, он и делал уже много тысяч лет...

* * *

Утро началось с громкого настойчивого стука в дверь. То, что это оказалось уже вовсе и не утро, а что-то близкое к полудню, не уменьшило моего возмущения — меня разбудили! Распахнув дверь, я хмуро уставилась на... Лиэта. Вот уж кого я не ожидала увидеть на пороге своей комнаты, так это его.

— Доброе утро, — натянуто поздоровался тот и, не дожидаясь приглашения, протиснулся в комнату. — Нам надо поговорить.

Обернувшись, я вопросительно посмотрела на нервно теребящего ворот рубашки вейра:

— И о чем же?

— Я принес пропуск, — и Лиэт протянут мне брошь в виде небольшого прозрачного камня, чуть отдающего голубизной. — Чтобы замок вас ненароком не угробил как чужаков.

— Спасибо, конечно, — я взяла с протянутой ладони брошь и сжала в кулаке, — но это вряд ли входит в обязанности министра — разносить пропуска гостям. Выкладывай, что случилось.

— Да в общем-то ничего особенного, — устало вздохнул Лиэт, присаживаясь на краешек моей кровати, — Кайле сказала вчера, что ты "видела" своих родителей. И что это Тойр и Нита. Это правда?

Вот болтушка! — возмутилась я про себя, а вслух сказала:

— Правда. А что?

— А то, что теперь ты полноправная вейранка, Лета, только с возможностью покидать нашу страну — это во-первых. И во-вторых, мне бы очень хотелось узнать о внешнем мире от тебя и Рьена. Ты же понимаешь, у нас не так много источников информации...

— Лиэт, ты что, хочешь сделать из меня шпионку? — удивилась я, и судя по тому, как тот смутился, я не была так уж неправа.

— Ну-у... Зачем же так категорично, — замялся Лиэт, — просто расскажи о том, что происходит за пределами Велларийских гор. Заставлять тебя шпионить я не собирался.

— Расскажу непременно, но только давай не сегодня, а? — взмолилась я и получила утвердительный кивок.

— Хорошо, тем более что сегодня я уезжаю на несколько дней в горы, проведать патрули. Когда вернусь, тогда и поговорим. Обещаешь? — покосился на меня Лиэт.

— Обещаю. Может, позволишь уже переодеться?

Обратив наконец внимание на мой пижамный вид, он засмущался, быстренько распрощался и пулей выскочил за дверь, едва не столкнувшись с Кейретом. Хм, сегодня что, день посещений? Принц подозрительно посмотрел вслед исчезнувшему в дворцовых коридорах Лиэту и аккуратно прикрыл дверь. Боги, как же он все-таки красив! Кейрет был одет в просторную светлую рубашку, распахнутую на груди, удобные даже на вид темные брюки и сапоги из мягкой кожи. Вспомнив, что я-то все еще в ночнушке, и стремительно краснея, я схватила найденный вчера в гардеробе легкий халат и закуталась в него.

— Что он здесь делал? — хмуро поджав губы, вопросил мужчина моей несбыточной мечты.

— Эээ... Пропуск принес, — нашлась я, — и попросил подробный отчет о событиях во внешнем мире. Кстати, твоя сестра сказала ему о моих родителях.

— Да? Ну что ж, может, оно и к лучшему, — задумчиво протянул Кейрет, а я вспомнила своих ночных гостей и решила спросить о них вейра:

— Кейрет, у меня вчера был райли по имени Фрэй, и....

— Фрэй?! Что у тебя делал вождь всех райли обитаемого мира?

— ?

Скульптурная композиция "Человеческая девушка и принц вейров удивили друг друга" продержалась несколько мгновений, а затем отмерший наконец Кейрет потребовал подробного рассказа. Ну как ему можно было отказать? Да и не очень-то хотелось, честно говоря...

За мирной беседой нас и застали сонные Кайле и Рьен, для которых пришлось повторять все заново. В итоге, когда рассказ был закончен, давно и прочно наступило обеденное время, о чем нам не преминули сообщить обиженные таким пренебрежением желудки. Посовещавшись, мы решили разделиться — Кайле и Рьен умчались куда-то по своим делам (эльф вообще не переставал меня удивлять своим влюбленным видом и беспрекословным подчинением желаниям Кайле), а Кейрет пообещал отвести меня пообедать в "Закатный луч". Как ни странно, он вел себя так, будто вчера ничего не случилось, и не было той ссоры в таверне. Удивительно.

Ладно, оставим загадки на потом и будем наслаждаться жизнью! Солнечный день, умопомрачительные запахи с кухни таверны, рядом самый замечательный мужчина на свете. Ну и что, что у меня с ним нет никаких шансов — впереди целых полтора месяца счастья, и кроме того, я же теперь вейранка... А значит, после окончания Академии вполне могу вернуться и остаться здесь навсегда. В общем, как любил говорить мой приемный отец, время покажет — а Эрик обычно оказывался абсолютно прав...

Глава 13. Рождение Духа.

— Так куда мы сегодня пойдем?

Сытые и довольные, мы сидели на так полюбившейся мне веранде "Закатного луча", расслабленно откинувшись на мягкие спинки стульев. Честно говоря, идти абсолютно никуда не хотелось, но после ехидных подколок Кейрета по поводу моей чрезмерной прожорливости волей-неволей пришлось делать крайне настойчивый вид и срочно требовать зрелищ. "Раб-экскурсовод" был, кажется, только за — не замечая упавшей на глаза угольной челки, он сосредоточенно обдумывал план действий. Залюбовавшись игрой солнечных зайчиков на смоляных волосах, я отключилась от окружающего мира и очнулась, только почувствовав, как мое лицо приподнимают за подбородок.

— Лета, о чем задумалась? — низкий голос заставил толпы мурашек пробежаться от макушки до кончиков пальцев ног. Встряхнувшись, я отогнала прочь непрошенные мысли и вопросительно уставилась на Кейрета.

— Так ты уже решил, какие достопримечательности будешь мне показывать? — отвечать вопросом на вопрос — лучший способ перевести тему. Сработало и на этот раз:

— Честно говоря, не решил, — немного смущенно признался парень, — я подумал, может, у тебя есть какие-то пожелания?

Ну как всегда, лишь бы свалить проблему с больной головы на здоровую! А пожелания-то и правда есть...

— Как насчет навестить дом моих родителей? Там не мешало бы прибраться, и...

— Нет, — такой категоричности, хоть и пополам с сочувствием, в голосе Кейрета я совсем не ожидала. — Не получится. Последняя просьба твоего отца была сохранить его дом таким, какой он есть. Мы ничего не знали о том, что у них с Нитой должен был родиться ребенок, поэтому даже зная, что ты — его дочь, мы не можем позволить тебе там что-то менять. Прости, — тихо добавил принц, заметив подозрительный блеск в моих глазах.

А я просто не могла в это поверить — найти родителей, найти дом, который ждал только меня, я это точно знала — и не иметь возможности снова вдохнуть пыльный воздух, провести рукой по камням стен, которых когда-то касались мамины руки... Это несправедливо!

— И неужели нет никакого выхода?

— Ну... Есть. Мы не знаем, что написано в том послании, которое Нита оставила для тебя у райли. Если там есть хотя бы намек на то, что ты вольна распоряжаться этим домом...

— Так чего мы ждем? Пошли, заберем это письмо! — мгновенно воспрянув духом предложила я, запоздало вспоминая, что раньше, чем через две недели, это невозможно. Стремительная смена нетерпения, надежды и отчаяния на моем лице зажгла искорку сочувствия в серых глазах. Никогда не думала, что его глаза могут быть такими... теплыми, цвета густого дыма осенних костров...

— Придется подождать, райли — весьма капризный народ, и если уж Фрэй назначил точный срок, то раньше приходить просто нет смысла. Лета, я понимаю, как тебе тяжело ждать, но пойми — наследие твоего отца никуда от тебя не денется...

Не договорив фразу до конца, Кейрет замер и пристально вгляделся мне в лицо. Потемневшие глаза, казалось, прожигали меня насквозь.

— Что?

— Ты ведь целитель, — медленно, растягивая слова начал Кейрет, — а недавно у тебя открылся дар предвидения, так?

— Ну да, но причем здесь...

— А притом, что эти же способности, хоть и слабые, были у твоего отца!

— Ты не находишь, что вообще-то в этом ничего странного нет? Хуже было бы, если бы я таланты их соседа по улице унаследовала, — я начала понимать, к чему клонит не в меру догадливый вейр, и всячески тянула время в судорожных поисках выхода из сложившейся ситуации. Кейрет на провокации не поддался и, нетерпеливо отмахнувшись, продолжил развивать свою мысль:

— А это значит, что ты могла... нет, должна была унаследовать от него и способность к магии металла! И что-то мне подсказывает, что это для тебя не новость, — хищно подобравшись, подался ко мне вейр. Черт бы побрал мое "читай-все-мысли" лицо!

"Он таки прижал тебя к стенке, подруга", — сочувствующий перезвон колокольчиков над ухом заставил ощутимо вздрогнуть. Тэй! Принц принял мое замешательство на свой счет и усилил атаку:

— Лета, только не говори мне, что твой дар уже проявился, и ты скрывала его от нас все это время!

— Не скажу, — пробурчала я, лихорадочно пытаясь придумать себе оправдание. Вариант "мне так велела Дух Металла, которую никто из вас в глаза не видел" почему-то казался несостоятельным.

"Лета, слушай меня! Попроси его отвести тебя в место, где все началось! Я не могу показаться вам здесь — слишком много лишних глаз и ушей..."

— Я так и знал, — констатировал ставший для него очевидным факт Кейрет, а я наконец-то сообразила возмутиться:

— А чего ты ожидал? Что я всем вокруг буду такое рассказывать? Забыл, как из тебя все клещами вытягивать приходилось?! И это вовсе не значит, что мы так уж не доверяем друг другу, — злость быстро уступала место опустошенности, — просто обстоятельства были против нас.

Ответом было гробовое молчание и холодная сталь отрешенно устремленных куда-то мимо меня глаз. Не выдержав такой пытки, я решилась:

— Я могу все объяснить, если ты покажешь, где все началось, — послушно повторила я слова Тэй и ощутила легкое, едва заметное дуновение ветра, запутавшегося в моих волосах. Колокольчики шепнули, затихая: "Молодец... Он расскажет тебе то, чего не смогу рассказать я...". А одаривший меня еще одним пристальным взглядом Кейрет вдруг решительно поднялся и, взяв меня за руку, потянул из-за стола:

— Покажу. Здесь не так уж и далеко...

Идти и правда оказалось недалеко — буквально полчаса поворотов, проулков и перекрестков, и мы уже стояли напротив невысокого здания, сложенного из старого, покрытого мелкой сеточкой трещин камня. Щели в кладке проросли мхом, кое-где от камней откололись края, а темный провал зияющего входа навевал смутную тревогу. Очевидно было, что здесь давно уже не ступала нога человека. Хотя что я говорю, людей здесь, наверное, вообще никогда не было... Хм, сама не заметила, когда это вейры перестали быть для меня чужими? Теперь я воспринимала их как людей. Или это о себе я стала думать как о вейранке?

По-прежнему хмурый Кейрет подтолкнул меня поближе к входу:

— Нам туда. Не бойся, здесь не опасно.

— Вот еще, и вовсе я не боюсь, — выпалила я и, шагнув в темноту, поняла, что меня в который уже раз поймали на детскую уловку. Внутри оказалось гораздо светлее, чем я ожидала. Просторная площадка в самом центре огромной и, похоже, единственной комнаты, была покрыта слоем запекшейся черной массы. Это выглядело так, будто какой-то гигантский стеклодув промахнулся и вылил ковш расплавленного темного стекла прямо на землю, да так все и оставил. По углам стояли темно-серые от пыли стойки с инструментами, в беспорядке валялись куски ржавого металла, а невдалеке я углядела кузнечный мех. Хм, куда меня завел этот... проводник? Озвучить вопрос я не успела — откуда-то сбоку послышался исполненный благоговения голос принца:

— Это Кузница.

— Заметно, знаешь ли, — не удержалась я от сарказма, за что получила еще более мрачный взгляд в свою сторону и снисходительное:

— Ну да, ты же не в курсе. Все время забываю, что ты жила в Алерии, и приходится себе об этом напоминать... Так вот, именно в этой кузнице много тысяч лет назад все и началось. Тогда еще вейры не владели магией металла и даже о такой не слышали. Все, что у нас было — это магия камня. Но мы умели добывать и обрабатывать металл, и это занятие считалось очень почетным. Здесь, в этом доме, работали четверо лучших кузнецов нашего народа, которые за десятки лет стали непревзойденными мастерами своего дела. Из-под их молотов выходили поистине чудесные вещи, но они в каждой находили какой-нибудь изъян, стремясь достичь абсолютного совершенства. Это-то в конечном счете их и сгубило.

Однажды они решили создать артефакт, который позволил бы управлять металлом напрямую, без огненного жара печей и силы огромных кузнечных молотов. Они загорелись этой идеей, пропадали здесь днями и ночами в бесплодных попытках найти единственный верный путь. А потом...

Голос вейра рождал перед глазами смутные картинки далекого прошлого. Это не было одним из ставших уже привычными видений, нет. Скорее это было похоже на появление вокруг нас призраков хозяев кузни — сначала прозрачные, они словно становились все плотнее и плотнее, пока наконец расплывчатые образы не оформились в четкую картину. Я будто со стороны наблюдала, как четверо высоких, мускулистых мужчин весело переругивались, подкидывая угли в печи, раздувая бешено ревущее пламя. Они были одеты лишь в короткие свободные штаны, рельефные тела и светящиеся азартом лица были перепачканы углем, и даже цвет волос можно было определить лишь у одного из них — да и то только потому, что золото убранной в тугую косу гривы сияло почти так же, как бурлящий в печах металл.

— Как думаешь, сегодня наш день? — пробился сквозь ураганный рев пламени звонкий голос блондина. Работавший рядом смуглый вейр обернулся и, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, утвердительно кивнул:

— Все идет как надо! Остался последний шаг...

Вдруг ослепительно вспыхнуло пламя, раскаленный добела металл на миг застыл, словно покрытый прозрачной пленкой. Время замерло, четверо кузнецов в восхищении застыли по углам огромной печи — а уже через секунду поток металла метнулся вверх, сворачиваясь тугим канатом, вращаясь с каждым мгновением все быстрее и быстрее, пока не вырос наконец в бешено крутящийся столб, брызжущий огненными искрами во все стороны. Внезапно вращение его замедлилось, свечение металла стало ровнее. Четверка вейров синхронно выдохнула — все это время они стояли затаив дыхание... Мягко светящийся столб стал расплываться, контуры его потекли, и в середине начала вырисовываться тоненькая фигурка, окутанная золотистым сиянием. Очень быстро она приобрела женские очертания, а спустя минуту я с удивлением узнала в ней... Тэй! Обнаженная, она стояла на вершине пылающего столба, уставившись в одну точку совершенно пустыми глазами. Эта девушка была и одновременно не была Тэй — в Духе металла, которую я знала, ключом била жизнь. Та же фигура, что стояла сейчас передо мной, являлась всего лишь статуей.

— Она прекрасна! — пораженно воскликнул один из создателей.

— Совершенна, — согласился второй.

— Дитя металла, — прошептал третий.

— Нет. Не дитя. Это его дух. Тэй.

Глубокий голос четвертого кузнеца эхом отразился от стен, и девушка резко подняла голову, переводя взгляд с одного вейра на другого. Чувственные губы раскрылись, неумело кривясь, и звонко тренькнули серебристые колокольчики:

— Тэй.

Столб остывающего и уже начавшего темнеть металла, на котором стояла девушка, вдруг вспыхнул ярким голубоватым пламенем, которое взметнулось к самому потолку и опало, четырьмя широкими лепестками накрывая все так же стоящих вокруг вейров. Они не издали ни звука, даже не пошевелились... У меня промелькнула сумасшедшая мысль, что они знали, чем все закончится, и были к этому готовы. Желто-голубые лепестки втянулись обратно, оставляя после себя лишь слой темной стекловидной массы на каменном полу. Молодые мастера исчезли бесследно, зато Тэй... Она преобразилась. Карие глаза посветлели, ожили и приобрели тот самый насмешливый прищур, который был так характерен для Тэй — и для самого старшего из четырех кузнецов, на миловидном личике отразилась целая буря эмоций — от недоумения и любопытства до глубокой печали. И так уже изрядно потрепанные остатки металла потемнели еще сильнее, расплылись и застыли под ногами Тэй бесформенной грудой. Девушка легко спрыгнула с нее, обошла вокруг и задумчиво коснулась кончиками пальцев. Металл задрожал, ожил и потек по тонким рукам, обворачиваясь легкой светлой тканью вокруг запястий, поднимаясь все выше и выше, пока наконец на Тэй не оказался свободный длинный плащ с глубоким капюшоном, который она тут же набросила на голову, пряча свои длинные золотистые волосы. Широко улыбнувшись каким-то своим мыслям, Тэй шагнула прямо сквозь меня и... исчезла.

Перед нами снова была та заброшенная кузница, в которую мы вошли несколько минут назад. Древние, потемневшие от копоти стены, на мгновение приоткрывшие завесу тайны над давно прошедшими событиями, надежно спрятали свое сокровище, оставив меня в немом восхищении — ведь мы только что видели, как рождался Дух Металла!

— Что это было? — проскрипел севшим от волнения голосом Кейрет, а я недоуменно обернулась к нему.

— Как это что? Это была Тэй. Ты же сам собирался мне это рассказать, вот стены кузницы и решили проиллюстрировать рассказ!

— Эээ... Ну да, только того, что мы сейчас видели, я не говорил. Об этом вообще никто ничего не знал! До сегодняшнего дня...

Пришел мой черед удивляться.

— Но ты же...

— Я собирался рассказать лишь то, что узнал сам из старых хроник королевской библиотеки: когда обеспокоенные длительным отсутствием мастеров родные пришли в кузницу, они обнаружили здесь только пустоту и вот это вещество, прочно вплавленное в пол, — Кейрет махнул в сторону застывшей темной массы. — Кузнецы бесследно исчезли, и семьи после долгих поисков сочли их погибшими. А спустя некоторое время все кровные родственники тех четырех мастеров обрели способность управлять металлом — чаще всего это происходило на тренировках, когда мечи вдруг начинали оплывать и менять форму, подстраиваясь под мысли тэй'ни. Ну, если не считать того случая, когда один гурман за обедом случайно переплавил вилку в ложку, поленившись тянуться за нужным столовым прибором... Хроники говорят, что тогда разразилось несколько крупных скандалов по поводу оказавшегося неоспоримым отцовства одаренных вейров, а не законных мужей почтенных эрни. Даже в королевской семье был такой скандал, правда, быстренько сошедший на нет — один из дальних родственников короля, глава счастливой семьи из красавицы-жены и четверых детей, тоже в одночасье стал магом металла. А вот ни один из "его" детей не стал... Но это так, к слову пришлось.

— Погоди, а причем тут правящая династия? — заинтересовалась я.

— Дело в том, что один из тех четверых был младшим сыном короля. Как, кстати, и твой далекий предок со стороны отца. Двое других тоже происходили из старинных вейранских родов, поэтому магов металла стало довольно много. К несчастью, Алая война все изменила. Я, кажется, тебе уже об этом рассказывал... В общем, выжили только маги твоей семьи и семьи Эйран. А теперь тэй'ни осталось всего трое — мы с тобой и Кайле. И что-то я сомневаюсь, что это число будет расти...

— Никогда не загадывай наперед, эрн принц, — насмешливые колокольчики, так похожие на голос золотоволосого кузнеца из только что ушедшего видения, из-за спины Кейрета заставили его подскочить от неожиданности на месте и, резко метнувшись в сторону, заслонить меня от неведомой угрозы. Хм, вот интересно, любой незнакомый голос у вейров приравнивается к смертельной опасности или это так действует голосок Тэй? Ошеломленный увиденным вейр застыл, круглыми глазами взирая на ехидно прищурившуюся Тэй. Та действительно выглядела сногсшибательно — роскошные волосы цвета чистого золота были перевиты черным шнурком и забраны в сложную прическу, струящееся бледно-голубое платье выгодно подчеркивало оч-чень соблазнительные округлости...

— Ты... ты действительно Дух Металла? — неверяще прошептал Кейрет, не сводя с девушки глаз.

— Мне что, платье надо снять, чтоб ты точно уверился, что это за моим рождением вы тут только что подглядывали?

— Н-нет, — как-то очень уж неуверенно промямлил смущенный принц, за что получил от меня вполне чувствительный тычок под ребра. А что, нечего так откровенно пялиться на энергетическую сущность, между прочим, бессмертную и вообще-то бестелесную. Хотя тело имелось, да еще какое...

— Отлично, тогда приступим к делу. Знакомиться нам не надо, вас обоих я знаю, вы меня тоже — так что будем считать, что формальности соблюдены. Лета, а ты молодец — добралась-таки до Вейраны целой и невредимой! Рада за тебя, подруга. Но, собственно, дело у меня не к тебе, а к принцу. Это касается Дня Цветения...

— Погоди, эээ... Тэй? — как-то слишком уж резко прервал девушку Кейрет, не дав ей закончить, — как вышло, что о тебе за эти тысячелетия так никто и не узнал? Ты не показывалась никому из нас... Почему?

— Видишь ли, тут такое дело, — грустно вздохнула Тэй, — я просто не могла. Ну не выходило у меня, хотя я пробовала сотни тысяч раз. Меня что-то не пускало — может быть, ваша способность к магии камня, потому что с Летой у меня получилось. Не сразу, правда, потому что чертов муравейник, которые люди зовут Меорой, напрочь глушил все попытки. Когда это наконец произошло, я на седьмом небе от счастья была! Правда, Лету пришлось срочно спать от каких-то волосатых за... кхм... захватчиков, но это того стоило. Как я и думала, в ее присутствии я смогла показаться и тебе. Наверное, одного раза будет достаточно, и в дальнейшем я смогу приходить к тебе и без нее, — голос Тэй приобрел манящие нотки, и, многообещающе улыбнувшись, девушка кокетливо поправила и так идеальные локоны. Бросив на меня быстрый взгляд, она вдруг прыснула и замахала руками, снова превращаясь из роковой соблазнительницы в ту девчонку, которая встретилась мне на лесной дороге.

— Ладно, пошутили и хватит, — задыхаясь от смеха, простонала Тэй, — простите старую сущность за глупые шутки. Просто обидно стало за столько столетий — папочки одарили обалденной внешностью, а показаться-то и некому. Другие духи не в счет, скучно с ними... Так вот, Кейрет, у меня к тебе дело.

— Не здесь, эрни, — лицо стоявшего спиной ко мне вейра я не видела, но судя по понимающему кивку Тэй, он наверняка покосился на меня. Вот так всегда, все важные события без меня происходят! И вообще, ну что за несправедливость — это ведь я первая познакомилась с Тэй, да и она сама сказала, что без меня показаться бы не смогла! А теперь вот эти двое спелись и собираются вдвоем о чем-то секретничать, как будто я — маленький ребенок, которому не пристало слушать разговоры взрослых, зашедших в гости к родителям и засидевшихся допоздна!

— Как скажешь, принц. Буду ждать в твоих апартаментах, — и Тэй, послав мне на прощание воздушный поцелуй, незамедлительно растворилась в пыльном воздухе старой кузни. Кейрет же как ни в чем не бывало подхватил меня под локоть и повел к выходу:

— Пойдем во дворец, я тебя провожу к твоей комнате. Может, Рьена где по дороге встретим... Хотя вряд ли, небось забились с Кайле в какой-нибудь укромный уголок и милуются там, — сопротивляться стальной хватке вейра было бесполезно, и мне оставалось лишь покорно брести следом, вспоминая все изученные заклинания подслушивания на расстоянии, как законные, так и не очень.

— Так чего же от меня надо Духу Металла? — усевшись в самое дальнее кресло, поинтересовался я. Тэй вольготно устроилась напротив на широком диване, закинув на него свои стройные ножки. Вот странно — она гораздо красивее Леты, но, в отличие от маленькой целительницы, не будит во мне никаких чувств, кроме разве что восхищения и чисто академического интереса — еще бы, не каждый же день выпадает возможность познакомиться с сущностью элемента!

— Твой дар, — спокойно произнесла Тэй, а я застыл, вглядываясь в ставшие серьезными карие с золотистыми искрами глаза. — Но не сейчас. В День Цветения.

— Откуда?...

— Я узнала? О, ну это было нетрудно. Стоило только взглянуть на твое лицо, — мгновенно оказавшаяся рядом Тэй провела кончиками пальцев по ненавистной метке.

— Как я поняла, Лете ты не сказал?

— Рьен тоже ничего не знает. И они не должны ничего понять!

— Не беспокойся, я ей не скажу. Портить чужую игру не в моих правилах. Выслушай меня, Кейрет. Вас осталось всего трое, а с твоей смертью... Мне нужен твой дар, чтобы отдать его кому-нибудь еще, понимаешь? Я не хочу умирать, а это очень даже вероятно — когда исчезнет последний тэй'ни, не станет и меня! Кейрет, пообещай мне — как только нож коснется твоей кожи, ты передашь мне свой дар!

Умоляющий взгляд Тэй поставил все на свои места. Так вот что ей было нужно! Но ведь все может кончиться иначе... Огонек понимания зажегся в карих глазах:

— Если она уйдет вместо тебя, ее дар уйдет следом за ней. Твой — останется при тебе. Все равно ее дар я не смогу забрать — слишком сложная кровь...

— А если я не соглашусь?

— Тогда я могу и забыть о том, что обычно не лезу в чужие дела и держу язык за зубами. Если она сейчас все узнает, вряд ли ты...

— Договорились.

У меня не оставалось выбора. Чертовка умеет выбирать аргументы! К тому же если у меня ничего не выйдет, зачем мне будет нужен дар магии металла? Мертвому он ни к чему...

Глубоко внизу, в самом сердце каменной породы, мерил шагами свои роскошные комнаты высокий широкоплечий шатен. Маленькая Тэй вмешалась и едва не испортила все дело! Дитя — оно дитя и есть... так и не научилась доверять старшим! В одном она права — если Лета все узнает сейчас, у вейров не останется шанса. Слава Богам, пока все вроде бы обошлось...

Неожиданно мужчина споткнулся об камушек на полу и едва не упал, чудом удержав равновесие. Затейливо выругавшись, он устало опустился в кресло и задумался. Теа-Шетт не любил свою материальную ипостась, но нервничать и думать, будучи вейром, ему удавалось лучше всего...

Глава 14. Практика.

День не задался с самого утра — хмурое небо не желало пропускать хотя бы крохотный солнечный лучик, и утомленный организм ни в какую не хотел просыпаться, даже несмотря на то, что суровый наставник уже несколько минут всеми доступными способами пытался меня разбудить. Суровость, видимо, достигла апогея — на меня обрушился целый ледяной водопад: Кейрету надоело изображать добрую нянечку, пытающуюся добудиться капризное дитятко и заставить собраться в школу. Да-да, "наставником" был именно принц всея Вейраны — он назначил себя моим учителем после того как выяснилось, что у меня действительно есть дар магии металла — а было это без малого две недели назад. Мне, кстати, так и не удалось добиться от него, о чем же хотела поговорить с ним Тэй — вейр упорно отмалчивался, списывая все на государственную тайну. Врал ведь, не иначе... Но сейчас мне было совсем не до этого — холодный душ с утра пораньше как-то не способствует пространным размышлениям.

Довольно улыбающийся Кейрет стоял, подбоченившись, у окна и без тени смущения меня разглядывал.

— И чего уставился? — раздраженно буркнула я, запоздало понимая, что опрокинутое на меня ведро воды бесследно не прошло — коротенькая сорочка прочно прилипла к телу, открывая бесстыжим стальным глазам всё, что, по идее, должна была скрывать.

Вихрем проносясь в ванную и захлопывая за собой дверь, я услышала летящее вслед напутствие:

— Ванную я тебе уже набрал, одежда сложена на стуле.

Нет, все-таки заботливый у меня наставник! Хоть и практикует иногда жестокие методы побудки...

Спустя пару часов мы брели по зеленым улочкам так полюбившегося мне города. Сегодня Кейрет должен был отвести меня в деревню райли, где мне наконец отдадут письмо, оставленное двадцать лет назад моими родителями. Но это будет на закате, до которого мне еще надо дожить. Кейрет, кажется, совсем вжился в роль учителя, и ждать от него поблажек было бесполезно. На следующий день после того памятного посещения старой кузни он явился ко мне ни свет ни заря, весь сияя бодростью и энтузиазмом, и заявил, что теперь он будет учить меня управлять металлом. На мое заявление, что я это прекрасно умею и без него, он лишь скептически хмыкнул и предложил продемонстрировать свои таланты. Как же я удивилась, когда у меня ничегошеньки не вышло! Наблюдавший за моими потугами парень лишь тихонько хихикал, а потом, сжалившись, объяснил, что когда я обезвреживала разбойников, это был мой первый опыт использования своего дара, который всегда проходит относительно успешно. К тому же, мне помогала Тэй. А плавила доспехи в кинжал на Равнине Духов я вообще в полубессознательном состоянии, и как так получилось — только Боги знают...

В общем, мне предстояло пройти "курс молодого мага металла", причем ускоренными темпами — до окончания практики время еще было, но Кейрет твердо вознамерился выжать из меня всё, что только можно, в рекордно короткий срок. Поэтому мы с ним трудились не переставая, практически все время проводя вдвоем где-нибудь в укромных уголках Теа-Шетта. По идее, это должно было бы меня радовать, но сил на чувства совсем не оставалось. Правда, иногда я ловила на себе задумчивый взгляд теплых серых глаз, но питать по этому поводу какие-то надежды запретила себе раз и навсегда — лучше не строить себе романтических розовых башен: думаешь, что это такой вид дорогого мрамора, а когда в самый неожиданный момент он оказывается всего лишь сахарной ватой... в общем, падать будет очень больно.

Рьена и Кайле мы тоже видели крайне редко — парочка была на той стадии влюбленности, когда весь окружающий мир является досадной помехой и способен обратить на себя внимание только в случае крайней необходимости. Таковой у нас с Кейретом как-то не возникало, поэтому редкие встречи по вечерам в комнате Рьена — вот и все, чего я удостаивалась от счастливых друзей.

Так что и сегодняшний день не обещал чего-то особенного — тренировки должны были закончиться как раз на закате. Кейрет, тащивший увесистый мешок каких-то железяк, которые обычно и были моими "подопытными кроликами", легко шагал по извилистой тропке. Мы давно уже вышли за пределы города и теперь взбирались по довольно крутому горному склону. Мда, далековато забрались эти райли...

Спотыкаясь от усталости и сосредоточенно изучая стелющуюся под ноги дорожку на предмет коварных ям, камешков или чего-нибудь не менее для меня губительного, я не заметила вовремя, что Кейрет остановился, и уткнулась ему в спину. А выбравшись из-за вейра, на смогла сдержать восхищенный вздох: прямо перед нами раскинулась уютная долина в форме чаши, на самом дне которой расположилась самая настоящая цветочная деревня! В такой и должны жить настоящие феи: утопающие в зелени домики-цветы самых разнообразных форм и расцветок, от небольших до поистине гигантских, над которыми возвышался монументальный "букет" — высокое пышное здание, построенное из все тех же цветов. Все это великолепие располагалось на берегу широкой бурной реки, которая брала начало у подножия огромного водопада, грохотавшего недалеко от нас.

— Это деревня райли, а вон то скопление цветов, выше всех остальных, и есть дворец их вождя, которым сейчас является Фрэй, — пояснил Кейрет.

— Потрясающе, — выдохнула я, — только как они смогли вырастить такие крупные цветы, не боясь строить из них дома в несколько этажей? Цветы действительно впечатляли — бутоны размером с хороший арбуз располагались несколько хаотично, но ни один не падал и даже не шатался на ветру.

— А вот это и есть причина, по которой райли живут только в Вейране, — довольный принц аж весь сиял, — потому что это не настоящие цветы. Ага, и не надо делать такие круглые глаза — я же тебе говорил, что райли несколько... эээ... эксцентричны. Они категорически отказываются обитать в живых цветах, как положено добропорядочным феям, а если ты случайно предложишь им пыльцу на обед, узнаешь много нового о себе, своих сомнительных наклонностях и не менее отвратительных родственниках до седьмого колена включительно. Так что каждый цветок, который ты здесь видишь, за исключением обычных, растущих на клумбе, сделан из металла вейрами — тэй'ни. А цветы, из которых состоит дворец — это вообще отдельная история. Когда мы узнаём, что у райли должен будет смениться вождь, один из тэй'ни создает цветок-комнату для дворца, который потом приносится в дар новому вождю, и так уже не одно тысячелетие. Вот этим мы сегодня и займемся — будем создавать такой цветок.

Да-а, тот еще денек предстоит... В этом я убедилась уже спустя полчаса напряженных попыток переплавить увесистый золотой слиток, вытащенный вейром из своего наплечного мешка. Как оказалось, там были и драгоценные камни, и тонкие серебряные цепочки, которыми мне предстояло украсить подарок. Кейрет сразу же самоустранился, сказав, что полагается на меня целиком и полностью, и что если я не научусь наконец изменять золото, то он предпочтет лучше опозориться перед райли, но не приложит руку к злосчастному цветку.

Вся сложность была в том, что цветок мало того что должен был быть пустым внутри — все-таки в нем предполагалось жить, — но и иметь маленькие окошки с золотыми же ставнями, несколько миниатюрных дверей и при этом радовать глаз плавными формами! Ну а то, что его предполагалось делать из золота...

Лучше всего мне давалось управление обычной железной рудой. Выплавить из нее металл было для меня теперь плевым делом, и если бы можно было сделать этот разнесчастный цветок из простого железа, я бы уже с десяток таких "подарочков" наштамповала. Но нет, традиции у них, видишь ли! А то, что чем чище и благороднее металл, тем сложнее из него было что-то сотворить — Кейрета совершенно не волновало. Сам-то он еще и не такое умел — за сто с лишним лет чему только не научишься, — так что сейчас принц, вывалив на меня кучу наставлений, блажено щурился под выглянувшим наконец солнышком. "Расслабься", "прислушайся к голосу золота", "просто попроси его, и оно само примет нужную форму"! А вот как, скажите, тут расслабишься, когда совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, вытянулся сытым котом мужчина моей жизни? Эта мысль уже не казалась такой абсурдной, я ее приняла и с ней смирилась — мне было абсолютно ясно, что чувства к нахальному, заботливому, серьезному и озорному принцу — это не просто увлечение, а нечто гораздо более взрослое. Догадываюсь, что в этом виновата эльфийская толика моей крови — ушастые всегда тонко чувствовали такие вещи, как дата собственной смерти или, например, своя настоящая любовь. Видимо, в этом причина моего одиночества в Академии — несмотря на имевший место интерес некоторых однокурсников, я как-то всегда обходила стороной любые личные отношения. Знала, наверное, что это все не то... Хотя взять Рьена — чистокровный эльф, а ни одной юбки не пропускал. А может и не пропускал потому, что всегда знал точно, что очередная пассия — не его судьба?..

Очнулась я от тихого фырканья приподнявшегося на локтях принца:

— Сомневаюсь, что райли согласятся жить в таком... мм... экстравагантном подарочке!

Недоуменно переведя взгляд со смеющихся стальных глаз на свои руки, я залилась краской до самых корней волос — в ладонях покоилась безмятежно улыбающаяся статуя совершенно обнаженного Кейрета. Видимо, приличных размеров скульптура все-таки получилась полой, потому что под мускулистой грудью и по бокам живота угадывались тоненькие щелочки, долженствующие представлять собой края двери. Соответственно, ручкой ее мог быть только... О, нет!

Мысли Кейрета, кажется, шли в том же направлении, потому что он ухватился за выступающую внизу живота "ручку" и потянул. Дверь открылась даже не скрипнув, и внутри действительно оказалась пустота. Правда, поместиться там мог только один райли, да и то если бы основательно потеснился.

— Уже лучше, хотя и... несколько необычно. Но мне нравится.

Широкая ухмылка на лице парня добавила цвета моему и так уже пунцовому лицу, и, не выдержав, я ударилась в позорное бегство.

— Вернусь через минуту, — бросила я, торопясь скрыться в зарослях невысоких кустов, скрывавших полянку, на которой мы расположились, от брызг гигантского водопада. Его грохот нам совершенно не мешал — бытовое заклинание тишины было первым, что усваивали поступившие в Академию студенты, иначе в постоянном шуме общежития было бы просто невозможно что-то выучить, а уж уснуть тем более. Скрывшись из виду, я перевела дух и попыталась умыться ледяной водой из небольшого ручейка, вытекавшего откуда-то из-под большого камня и впадавшего потом в водопад. Ледяная вода немного согнала краску со щек, и я вымученно улыбнулась — надо же было выплавить такое! Я бы еще признание в любви написала, прямо на широкой спине получившейся статуи! Хотя кто знает, я ж ее не переворачивала — может, там еще и не такое написано...

Скрипнув зубами, я поднялась с колен, собираясь уже возвращаться — а что делать, не могу же я тут до конца своих дней прятаться! — но меня остановил тоненький писк, раздававшийся где-то совсем рядом. Быстро оглядевшись, я обнаружила его источник — маленький пушистый зверек жалобно стонал, подволакивая раненую лапку, и испуганно пятился от меня к водопаду. Большие глаза-бусинки выглядели так трогательно, что я не раздумывая шагнула к пушистику, решив его подлечить, заодно попрактиковавшись в заброшенном мной из-за магии металла целительстве. Дикий зверек и не думал мне доверять, по-прежнему отползая к обрыву и остановившись лишь на самом краю. Я осторожно, стараясь не напугать, приблизилась к испуганному малышу, уговаривая его успокоиться. Пальцы почти дотронулись до светло-коричневого меха, как вдруг я поскользнулась на мокром от водяных брызг камне и полетела прямо в низвергавшийся с высоты поток. Успев уцепиться одной рукой за край уступа, на котором сидел отпрыгнувший с моего пути зверек, я повисла на острой скользкой кромке, судорожно пытаясь найти опору для ног. Боги, видимо, были благосклонны ко мне, потому что как раз на уровне стоп обнаружился небольшой каменный карниз, на который я смогла кое-как опереться. Теперь нужно было дотянуться свободной рукой до уступа...

Однако у зверька были другие планы. Все это время он внимательно следил за мной ставшими подозрительно умными глазами, а увидев, что я вроде как и не думаю падать, раззявил полную острых длинных клыков неожиданно огромную пасть, собираясь впиться мне в палец. Подумалось вдруг — неужели все так глупо закончится? Умереть вот прямо сейчас ну никак не входило в мои намерения. Внезапно тельце зверька судорожно дернулось, остановившаяся буквально на волосок от моей руки пасть с громким клацаньем захлопнулась, и пушистый комок сорвался с обрыва вниз. Гигантская масса воды поглотила тоненький писк — все было кончено. Осталось только выбраться...

В кровь изрезанные острыми камнями пальцы скользили по краю уступа, еще немного — и я бы полетела вслед за кровожадным зверьком, но чьи-то сильные руки крепко ухватили меня за предплечья и одним резким рывком вытащили на горячую, твердую и такую надежную землю. Рядом на траву опустился Кейрет, внимательно оглядывая меня на предмет возможных ран. Ничего не обнаружив, за исключением расцарапанных пальцев, он облегченно вздохнул и улегся рядышком, опершись головой о согнутую руку.

— И вот что это было? — лениво спросил он, осторожно перебирая прядки моих волос.

— Не знаю, — честно призналась я, млея от таких неожиданных и очень приятных знаков внимания.

— Как-то слишком целенаправленно он себя вел, этот звереныш, — задумчиво протянул вейр, а потом вдруг резко нахмурился:

— Где бабочка, которую я тебе подарил в день нападения вейр'инка? Ее сегодня нет в твоих волосах!

— Оставила в комнате, а что? Если тебе так неприятно, когда твои подарки не носят ежедневно...

— Глупая... А еще маг называется! Это амулет, отсекающий от тебя любую слежку извне! Когда ты рассказала о преследовавших вас в дороге неприятностях, у меня возникла мысль, что это неслучайно. А раз рядом с вами никого не наблюдалось, значит, на тебе был какой-то маячок. Та бабочка должна была глушить любые сигналы, которые помогли бы вашему таинственному врагу тебя выследить! Забыла она ее, видите ли! Ты понимаешь, что если бы я опоздал хоть на секунду — ты была бы уже мертва?

Стальные глаза горели праведным гневом, сквозь который проступало что-то такое... тревога? облегчение? Разгадать эту загадку я не успела — Кейрет наклонился совсем близко и, едва не касаясь моей щеки губами, прошептал:

— А знаешь, о чем я больше всего жалел, когда думал, что не смогу тебя вытащить? О том, что не успел сделать вот это, — и он осторожно коснулся моих губ своими, принеся с собой дурманящую сладость луговых трав и прохладную свежесть горного ветра. Вначале изучающие, его губы все настойчивей ласкали мои, не давая думать о чем-то другом, кроме этих волнующих поцелуев. А потом внезапно все кончилось. Резко отстранившийся вейр обвел кончиком пальца контур моих губ и улыбнулся:

— Ну вот, теперь в ситуации смертельной опасности для твоей жизни жалеть придется уже совершенно о другом... Хотя нет, такого я намерен больше не допускать. Лета, ты мне нравишься, и я не хочу тебя терять, — совершенно серьезно закончил он, а я растерянно молчала, не зная, что и сказать. Признание Кейрета никак не хотело укладываться в голове, просто потому что такого не могло быть! А вот случилось же...

Видимо, кавардак в мыслях опять отразился на моем лице, потому что весело фыркнувший принц потянул меня за руку, помогая встать, и заключил:

— Слишком много всего для тебя одной... Пойдем назад, любительница купания в водопадах, нам еще подарок делать!

Интересно, а вот про поцелуи в отчете по практике надо писать или нет?..

* * *

Наблюдая за новыми попытками Леты выплавить, наконец, из неуступчивого куска металла подарок для райли, я пытался привести в порядок бушующие внутри меня эмоции — а их вполне хватило бы на десяток неслабых штормов. Хорошо хоть самоконтроль — это первое, чему учат наследников престола, и в отличие от Леты, на которой все ее мысли написаны огромными светящимися буквами, по мне об этом не скажешь...

Черт, как же так вышло, что эта девчонка ломает все мои устоявшиеся привычки, будит такие чувства, о которых я давно и прочно забыл? Вот и этот поцелуй... За мою довольно долгую и, без ложной скромности, насыщенную амурными приключениями жизнь такое со мной случается впервые — полностью раствориться в этих ощущениях, забыть обо всем, кроме ее губ... Знала бы она, каких трудов мне стоило от нее наконец оторваться и не устроить всем окружающим зверюшкам бесплатное эротическое шоу! И, судя по всему, она была бы не против такого поворота событий...

Ну как, скажите на милость, я мог вот так вляпаться? Если бы на ее месте была любая другая человеческая девушка... А теперь вот что мне прикажете делать? До Дня Цветения всего неделя, а я совершенно не готов претворить в жизнь свой тщательно выверенный план. Более того, что-то мне подсказывает, что и не смогу. Ох, ладно, отложим это на потом — кажется, у Леты начинает получаться...

* * *

У меня наконец-то стало получаться! После сотен бесполезных попыток, когда я совсем уже отчаялась, слиток начал приобретать нужную форму. Это и правда оказалось совсем несложно — нужно было действительно просто расслабиться и позвать. Золото откликнулось и начало медленно таять, рождая прекраснейший бутон: пять крупных изгибающихся лепестков образовывали сердцевину цветка, вокруг розетка из лепестков помельче. Дверцы и окна были на своих местах, а внутри бутон представлял собой просторную пустую комнату.

— Изумительно, — прокомментировал с довольной улыбкой Кейрет и вытащил из своей сумки горсть драгоценных камней и несколько серебряных цепочек, — так уж и быть, давай я помогу доделать наш подарок...

На закате мы, как и было договорено, стояли у главного дворца в деревне райли. Вокруг царило нездоровое оживление — сотни фей с бешеной скоростью проносились мимо нас, в спешке заканчивая приготовления к церемонии. На мой взгляд, всё и так было просто замечательно — ярко светящиеся разноцветные фонарики украшали многочисленные дома-цветы (кстати, я все-таки ухитрилась незаметно потрогать один из них, чтобы убедиться, что они и правда металлические), распустившиеся розы издавали пьянящий аромат...

Как только нижний край багрового диска коснулся горизонта, гомон и щебет вокруг резко стихли. Воцарилось полная тишина, нарушаемая лишь едва слышным фоновым шелестом сотен и тысяч пар разноцветных тончайших крыльев собравшихся фей. В абсолютном молчании из "королевского" дворца райли торжественно вылетел Фрэй.

— Сегодня важный день для всех нас, — провозгласил он, — я наконец покидаю свой пост, отдавая власть в руки более молодых и достойных детей нашего народа. Это стало возможным благодаря тому, что недавно дочь Тойра Виарен и его жены Ниты нашла путь в Вейрану. Лета, девочка моя, подойди.

И я послушно шагнула вперед, к стоявшему на небольшом выступе на уровне моих глаз снежно-белому фею. Откуда-то сбоку вылетели несколько золотистых райли, таща за собой витой поднос с пожелтевшим от времени конвертом. У меня перехватило дыхание — письмо от родителей! А Фрэй тем временем продолжал:

— Когда я закончу свою речь, возьми это письмо, которое я сохранил согласно данному когда-то обещанию, — и, не дожидаясь от меня какого-либо ответа, отвернулся к столпившимся вокруг тысячам своих собратьев, говоря им что-то на удивительно красивом языке, похожим на трели певчих птиц. Спустя несколько томительно долгих минут он замолчал, давая знак четверке золотистых райли подлететь ближе.

Под шелестящий выдох многих сотен фей моя рука коснулась бумаги, и тут же счастливо улыбнувшийся Фрэй осыпался лунного цвета пыльцой, которую без промедления подхватил и унес в ясное звездное небо поднявшийся ветер. Ничего не понимая, я обернулась — за моей спиной печально улыбался Кейрет. Шагнув вперед, он притянул меня к себе и осторожно обнял:

— Он ждал этого момента долгие годы. Райли живут гораздо дольше, чем мы, а его время вышло еще лет пятнадцать назад. Но данное твоей матери обещание не отпускало... Пойдем, вручим новому вождю подарок и отправимся наконец домой. Сегодня был длинный день...

Вручение прошло быстро — преемником Фрэя оказался симпатичный блондинистый фей с легким сиреневым оттенком крыльев. Наш подарок пришелся райли по нраву — та же четверка, уже успевшая припрятать поднос, сноровисто подхватила цветок и куда-то утащила ("завтра установят", тихонько шепнул мне Кейрет). Вокруг царило оживленное веселье, среди которого мне быстро стало как-то неуютно, и я потянула принца за руку, прочь от шумной, сверкающей огнями деревни.

Как ни странно, обратный путь прошел гораздо быстрее — может быть, потому, что сердце приятно согревало спрятанное во внутренний карман рубашки драгоценное письмо, которое я намеревалась прочитать сразу же, как приду к себе. За размышлениями о сегодняшних событиях я даже не заметила, как оказалась у дверей своей комнаты.

— Спокойной ночи, Лета, — улыбнулся мне Кейрет и подтолкнул к предусмотрительно отворенной двери. Кивнув, я зашла внутрь, прижимая к себе хрупкое письмо — сейчас мне не было дела ни до чего в мире, кроме этого пожелтевшего листа бумаги. Дверь с тихим стуком закрылась, я машинально зажгла светильник, подходя поближе и разворачивая мамино письмо. Красивые ровные буквы складывались в дышащие любовью и лаской слова:

"Дорогая дочка! Простишь ли ты нас когда-нибудь за то, что не знала своих родителей? У нас с твоим папой просто не было другого выхода... Он "видел" наше будущее, и только поэтому ты сейчас читаешь эти строки. Детка, я знаю, что тебе предстоит нелегкое испытание и трудный выбор, но знаю также, что ты все сделаешь правильно. Помни, мы тебя очень любим! И да, папа просит написать, что после следующего Дня Цветения дом твой. Целуем тебя, малышка. Мама. Папа".

Вот и все. Дыхание прошлого пронеслось мимо, легким ветерком мазнув по мокрой от слез щеке — мне осталось лишь раз за разом перечитывать пожелтевшие строки в надежде найти еще хоть что-нибудь, какое-нибудь пропущенное слово или тонкий намек... и не находить. Вспомнились слова Эрика: "надеясь на лучшее, не отвергай то, что есть", и на душе сразу стало как-то спокойнее. Теперь у меня есть Дом, никуда не делись друзья и, кажется, намечается большая любовь... Жизнь продолжается...

Глава 15. Кристальный зал.

Следующие несколько дней были просто до краев наполнены счастьем: мы с Кейретом целыми днями бродили по городу, рассматривая аккуратные домики, валяясь на траве у того памятного водопада, тренируясь в магии металла и, как ни странно, в обычной "человеческой" тоже. Кейрет однажды спросил, чему же нас там учат, в этой нашей Академии — и получил целую лекцию с наглядными демонстрациями полученных знаний. Особенно его заинтересовал раздел защитной магии — а это то немногое, кроме целительства, что мне хорошо давалось в классической магии. И вообще, защищать себя от неожиданных нападений — это первое, что должен уметь любой маг. Помню, все первокурсники так возмущались, когда впервые увидели вывешенное расписание занятий на год: вместо ожидаемых феерических боевых заклинаний почти все время занимала защитная магия. Но это как в боевых искусствах — сначала надо научиться правильно падать, а все остальное — потом...

Как бы то ни было, защиту я усвоила довольно неплохо и была ужасно рада, что теперь и я могу хоть чему-то научить умеющего, кажется, все на свете Кейрета. Он оказался способным учеником (хотя кто бы сомневался...) с неплохим магическим даром и быстро перенял и структуру основных щитов, и способы их плетения. Правда, я бы все равно смогла их обойти — все-таки нас учили и этому, но расстраивать довольно улыбающегося вейра мне совершенно не хотелось. Наши с ним отношения с каждым проведенным вместе часом становились все ближе, и я была сейчас совершенно счастлива. Настолько, что даже забыла о том, как еще недавно настойчиво просила Кейрета об экскурсии к залу Цветения, тем более что туда все равно было пока нельзя... Поэтому, когда однажды утром ко мне в комнату ввалилась готовая к подвигам троица, я как-то даже растерялась:

— Э-э-э... А что это вы как странно одеты?

Вопрос был к месту — эльф и вейры были одеты в тонкие черные костюмы, плотно облегающие тело и оставляющие открытым только лицо. На руках были черные же перчатки, от плеч до самого пола струился тонкий свободный плащ цвета безлунной ночи. Надо сказать, эластичная, чуть блестящая ткань выгодно подчеркивала рельефы атлетической фигуры принца... Заметив мои плотоядные взгляды, Кейрет засмущался и плотнее завернулся в свою накидку, а Рьен протянул мне антрацитово-черный сверток:

— Одевайся уже, мы идем в Кристальный зал!

Надо ли говорить, что не прошло и минуты, как я уже была облачена в такой же "чулок" с плащом? К счастью, ткань костюма оказалась на удивление мягкой и теплой и не вызывала никаких неудобств. Что ж, посмотрим наконец, что за странные Цветы растут в этом самом зале...

Дверь была самая обычная, из темного толстого дерева, и единственное, что отличало ее от всех остальных дверей в Вейране — это искусно вырезанный на ней цветок айра. Нигде больше я не видела его изображения, поэтому было совершенно ясно, что мы наконец пришли. Хотя почему "наконец" — шли-то мы как раз совсем недолго. Оказалось, наши комнаты были всего в пяти минутах ходьбы (правда, по запутанным коридорам) от Кристального зала.

— Кстати, Кайле, а почему он Кристальный? — дернула я за рукав стоявшую рядом девушку.

— Это из-за стен, — тихим шепотом ответила она, — сейчас сама увидишь...

На сплошной деревянной панели не было ни ручки, ни отверстия для ключа, но не успела я задуматься о том, как же она открывается, как стоящий почти вплотную к двери Кейрет куда-то нажал, вдавив в дерево несколько листьев цветка, и дверь с тихим щелчком отъехала в сторону. За ней обнаружилась непроглядная темнота, которую не разгоняло даже тусклое красноватое свечение где-то в глубине зала. Из темноты пахнуло чем-то сладковатым, и Кейрет, поморщившись, тихо выдохнул:

— Здесь еще никто не был с прошлого Дня. Ну что, пошли?

И, не дожидаясь ответа, вейр шагнул в темноту. Спустя миг нашим изумленным взорам открылась удивительная картина: засиявшие мягким полупрозрачным светом стены осветили гигантскую пещеру с высокими сводчатыми потолками и ровным каменным полом. Стены и потолок были сплошь усыпаны разной величины и цвета кристаллами, от угольно-черных горошин до бледно-розовых "блинов" размером с хорошее яблоко. Выглядело все это просто невероятно! Нерешительно перешагнув порог, мы с Рьеном в восхищении застыли, не замечая горькой усмешки на лицах вейров.

— Это самое прекрасное место в Вейране, ставшее теперь для нас проклятым, — глухая тоска в голосе Кайле ранила не хуже остро заточенного ножа. Девушка плотнее прижалась к обнявшему ее Рьену, пряча лицо у него на груди. Ее сотрясала мелкая дрожь, и мне на миг стало ее нестерпимо жаль — так остро переживать беду своего народа... А потом меня целиком и полностью захватила развернувшаяся перед глазами картина.

Разглядывая невероятно красивые стены, я как-то не успела обратить внимание на то, что было прямо перед нами — а посмотреть было на что. На расстоянии нескольких шагов расстилалось огромное поле нераспустившихся бутонов — сплошной ковер покачивающихся на тоненьких ножках изящных цветов завораживал, притягивал взгляд и не желал его отпускать. Нежные бледно-зеленые лепестки бутонов были плотно прижаты друг к другу, не допуская даже малейшего зазора. С обеих сторон этой огромной "клумбы" вились широкие тропинки, сходящиеся вместе у каменного постамента далеко впереди. Как-то мне все это знакомо...

Не задумываясь особо, я шагнула вперед, к одной из тропинок — ноги сами несли меня к загадочному бесформенному камню, чьи черты угадывались на том самом постаменте. И только подойдя ближе и увидев в свете все новых вспыхивающих камней, ЧТО стоит на широком, отполированном до блеска мраморном столе, я все наконец поняла.

— Здесь должен был быть водопад, — срывающимся шепотом произнесла я, глядя на бледного, напряженного Кейрета. Я даже не заметила, как он последовал за мной по второй тропке...

— Что?

— Водопад. Я была в этом зале, Кейрет, я вспомнила. Это то самое место, которое я видела на Равнине Духов. Здесь, за этим столом, сидели все те люди и вейры, и твой далекий предок, — мой голос становился все громче и уверенней, — и именно здесь была убита Айра!

— Ты права, Лета. А водопад появляется вот на той стене только на сутки, в День Цветения, — голос вейра был сухим и безжизненным, как ломкие листья под ногами равнодушного к величию осени путника.

— Но тогда это...

— Да. Камень Айры.

Над зеркальной поверхностью широкого мраморного стола возвышался изумительной красоты каменный бутон, в точности такой же, как и те, что росли сейчас в этой пещере, только выполненный из роскошного красного мрамора. Тоненькие золотые прожилки прорезали тугие лепестки, то показываясь на поверхности, то скрываясь глубже. Бутон был немаленький — если бы он был пустой внутри (хотя кто знает... ), в нем бы спокойно устроился худенький подросток или невысокая девушка. Стебля у него не имелось — искусно вырезанная чашечка бутона покоилась прямо на каменной столешнице. Я заметила, что наверху, где сходились вместе все пять лепестков цветка, осталась маленькая щелочка, и даже привстала на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь, но сильные пальцы, впившиеся мне в руку, удержали от этого шага:

— Не вздумай, — я и не подозревала, что в мягком хрипловатом голосе Кейрета могут таиться такие угрожающе шипящие нотки, — ему не время сейчас просыпаться. Если ты сейчас обо что-нибудь порежешься и хоть капля твоей крови попадет на цветок... Никто не знает, чем это может кончиться, но что ничем хорошим — это точно.

И он хотел уже увести меня обратно, как вдруг я заметила что-то такое... что-то неправильное в этом бутоне. Нечто чуждое как пещере, так и самому цветку. Какая-то очень знакомая, и в то же время отталкивающе-неприятная сила тянулась от основания цветка вниз, глубоко в камень, но она не была для него чем-то вроде корня. Скорее эта нить напоминала лиану, присосавшуюся к растению и по капле цедящую живительный сок, иссушая и убивая его.

— Кейрет, погоди... Посмотри внимательно, ты ничего странного не видишь? — я вопросительно уставилась на недоуменно нахмурившегося парня, но он вгляделся в Камень и отрицательно покачал головой:

— Нет, здесь все как обычно. Никаких изменений.

— А вот эту нить ты видишь?

— Лета, ты вообще о чем? Какие нити? — Кейрет явно начинал злиться — эта пещера вызывала у него стойкое неприятие... Нет уж, так просто я не сдамся!

— Рьен, иди скорей сюда! — эльф и так уже спешил к нам, таща за собой заплаканную Кайле, но мне сейчас казалось, что он ползет со скоростью умирающей черепахи.

— Ну и что на этот раз? — философски вопросил не понаслышке знакомый с моими внезапными "озарениями" друг.

— Посмотри в основание цветка. Что-нибудь видишь?

— Да нет тут ничего! А хотя... Да, какой-то серо-зеленый корешок... Хм, энергия? — мелодичный голос эльфа мгновенно приобрел деловой тон, как случалось всегда, когда кончалось время шуток и на горизонте появлялась неразгаданная тайна.

— Посмотри направление тока силы — слабенький, еле уловимый поток, но все же... Она ведь не к цветку идет, а от него!

— Точно. И уходит куда-то прямо в камень! Странно...

Ничего не понимающие вейры отошли в сторонку, стараясь не мешать — и правильно сделали, потому что нам с Рьеном в таком охотничьем азарте под руку лучше не попадаться.

— А если вот так?..

— Нет, стой, это слишком грубо, разрушишь структуру плетения. Надо чем-то потоньше...

— "Игла"?

— Тоже не пойдет — а вдруг поток поворачивает, и мы его случайно заденем?

— Тогда цепляем "паука" и проводим по нити до конца. Идет?

— Самое то! Умеешь же ты, Лета, думать, когда припрет!

Я пропустила мимо ушей сомнительный комплимент друга — лучше уж это, чем его обычный страдальческий вздох в сопровождении фразы типа "ну а что еще можно было от нее ожидать...". Мучающийся от любопытства Кейрет воспользовался паузой в нашем профессиональном споре и задал вполне закономерный вопрос:

— Любимая, что тут у вас происходит?

Что тут скажешь — он добился нужного эффекта: и я, и эльф застыли, хватая ртом воздух, как вытащенные на берег рыбы. Я не ослышалась? Как он меня назвал?!

— Как ты ее назвал? — подозрительные интонации в голосе Рьена навевали на неприятные мысли о предстоящем выяснении отношений. Конечно, эльф всегда был мне как брат, но вот именно это и могло заставить его вспомнить о своем "братском" долге — отваживать назойливых кавалеров от "младшей сестрички".

— Любимая, — спокойно повторил невозмутимый вейр, а я почему-то покраснела, как спелый помидор с юга Алерии, — а что? Какие-то проблемы?

Шагнувший к вейру с суровой миной Рьен расплылся в широкой улыбке и заключил того в крепкие объятия:

— Да какие тут могут быть проблемы! Это ж здорово!!

— Э-э... Рьен, он, кажется, спрашивал нас о чем-то. Вроде бы его интересовало, до чего мы с тобой договорились, нет? — попыталась я исправить ситуацию и спасти вейра, синеющего в медвежьих объятиях хрупкого на вид эльфа. Уловка удалась:

— Ага, точно, — хватка ослабла, и Кейрет умудрился вывернуться из железных рук, — мы думаем, что этот странный поток тут неспроста. Надо проследить, куда он ведет. Сейчас отправлю поисковик... — и посерьезневший Рьен, мгновенно забыв обо всем на свете, углубился в плетение "паука". Такие следящие заклинания всегда удавались ему особенно хорошо, и не прошло и минуты, как на его тонкой узкой ладони перебирал своими ножками-щупами чем-то похожий на настоящего паука шар — шпион. Бережно опустив его на стол, Рьен, затаив дыхание, уставился на "паука". Тот немного потоптался на месте, а затем уверенно направился к цветку, резво перебирая ногами. Дойдя до каменного бутона, он покачался в задумчивости на вытягивающихся ножках и... всосался в стол.

— Есть! — обрадовано воскликнул эльф, — он прикрепился к нити! Так... спускается... поток идет прямо сквозь камень... Хм, а глубоко же он забрался... О! Вот и оно! Источник нити!

Даже с закрытыми глазами эльф умудрялся выглядеть как мальчишка, только что нашедший в дедушкином сундуке настоящую карту с подробным описанием дороги к неведомым сокровищам, а уж когда он распахнул сияющие неподдельным азартом угольно-черные глаза...

— Там внизу, глубоко под полом этого зала, есть небольшая пещера. Дверей нет. В ней какой-то артефакт по типу накопителя, к нему и идет эта нить, — дрожащим от возбуждения голосом сообщил нам результаты "разведки" Рьен, — и я думаю, мы должны как-то туда спуститься и посмотреть.

— Что? Ты с ума сошел? — возмутилась я, — ты хоть понимаешь, чем такие походы могут закончиться?

Могла бы и не спрашивать — я прекрасно знала, что он никогда ничего не забывал. На лекциях нам рассказывали, что с незнакомыми артефактами лучше не связываться без предварительной подготовки — можно нарваться на крупные неприятности. Но, если честно, мне и самой до смерти хотелось увидеть, что за накопитель связан с цветком, и к черту всю опасность!

— Я помню, — возразил эльф, и мне стало абсолютно ясно, что он уже все за нас решил и отступать не собирается, — но дело того стоит. Подумай, а вдруг это реальный шанс избавить Вейрану от проклятия? Если никто из вейров не видит этой нити, а эльфийских и уж тем более человеческих магов сюда раньше вряд ли пускали, — стоявший рядом Кейрет согласно кивнул в подтверждение этих слов, — то вполне возможно, что мы первые за многие сотни лет, кто узнал об этом потоке энергии. А значит, мы просто не имеем права сейчас вот так взять и уйти! Тем более что до Дня Цветения осталось всего ничего!

Да-а, переспорить что-то вбившего себе в голову эльфа — задача практически неразрешимая. А впрочем, зачем спорить? Как он собирается туда попасть-то — камень будет грызть, что ли? Крошить пол пещеры магией ему тут вряд ли позволят... Как оказалось, об этом подумала не только я:

— Вся проблема только в том, как туда проникнуть, верно ведь? — странно довольный Кейрет дождался удрученного кивка мигом притихшего Рьена и продолжил:

— А ты можешь сделать нить видимой для меня?

— Хм... Нет, нить трогать нельзя... Но вот "паутину" моего разведчика — запросто!

И эльф снова принялся что-то нашептывать над цветком. Какое счастье, что бутон вроде бы еще спит — кто знает, как бы он отреагировал на наши манипуляции в непосредственной близости от своей драгоценной мраморной персоны, если бы был активирован...

— Готово.

— Ой! Я ее вижу! — взвизгнула обрадованная Кайле, — она светится!

— Кейрет, а дальше-то что? — азарт, любопытство и предвкушение захватили эльфа с головой, и он даже не пытался этого скрывать.

— А дальше пойдем вниз, — невозмутимо сообщил ухмыляющийся уголками губ вейр, — не все же вам своей магией хвастаться! Дайте уж и старому вейру побаловаться!

И Кейрет начал плавно погружаться прямо в каменный пол.

— Прыгайте ко мне, сейчас с комфортом доедем до места назначения! — и мы, не дожидаясь повторного приглашения, соскочили на небольшую круглую платформу, в самом центре которой и стоял принц. Места на импровизированном "лифте" хватило как раз для нас четверых.

— Как ты это сделал? — в голосе Рьена легкая зависть переплеталась с растущим уважением.

— Магия камня. Я же говорил, что каждый вейр с рождения владеет этим даром, только в несколько разной степени. Твоя нитка стала направляющей, по ней мы и доберемся прямо к пещере.

Мы уже погрузились в узкий каменный тоннель с головой, и только сверху продолжал мерцать кристальный потолок огромной пещеры. Меня накрыла легкая волна паники — а что если вся эта каменная мощь внезапно обрушится на нас? Если тоннель вдруг схлопнется? Кейрет покрепче прижал меня к себе, легонько поцеловал и шепнул на ухо:

— Не бойся, камень никогда еще не причинял нам вреда.

Успокоил, ага...

А между тем мы уже приехали — с одного края платформы прорезался узкий лучик голубоватого света, становясь все шире и шире, а затем стало ясно, что прямо перед нами та самая пещера. Мы вышли из "лифта" на краю небольшой комнаты с грубо выточенными в скале каменными стенами, в которой не было ничего, кроме небольшого ярко светящегося шара на подставке в самом ее центре. Шар пульсировал, словно нечто, заключенное в нем, неистово жаждало выхода — и не находило. По всей поверхности то и дело мелькали сотни темно-синих искорок, которые и производили такой странный и захватывающе прекрасный эффект пульсации.

— Это он? — еле слышно прошептала Кайле. В этой комнате громко говорить казалось чем-то кощунственным, излишним и совершенно недопустимым.

— Он, — подтвердил Рьен, сосредоточенно разглядывая непонятный шар, — только вот зачем он здесь нужен? Это не простой накопитель энергии — от него так и веет чем-то таким... запретным, что ли? Лета?

— Ага, и у меня точно такое же ощущение, — без промедления согласилась я. Шар, даже несмотря на всю свою холодную красоту, действительно производил впечатление чего-то незаконного, противного природе.

— И что мы с ним будем делать?

Резонный вопрос. И правда, что? Мы имеем перед собой неизвестный нам артефакт, с неизвестным предназначением и даже отдаленно не представляем себе его силового потенциала. Да если мы хотя бы до него дотронемся, нас вполне может снести мощной волной отдачи — и хорошо если только нас, а не половину всего дворца. Насколько я поняла, этот шар собирал энергию жертвоприношений, которые третью тысячу лет совершались над каменным цветком — а значит, силы он наверняка накопил более чем достаточно...

— Его надо как-то нейтрализовать, — протянул задумчивый Рьен, — но вот как?.. Магия его наверняка не возьмет, да и опасно это...

— А если просто долбануть хорошенько камешком? — поинтересовался Кейрет, за что получил два скептических взгляда от нас с Рьеном.

— Как ты себе это представляешь? Кидаться булыжниками прямо в этой пещере? Да нас просто по стенам размажет, когда он взорвется! К тому же вряд ли это поможет...

— А мне кажется, именно это и поможет, — возразил вейр, — смотри, стены зачарованы от случайного камнепада, значит, неведомый хозяин этой игрушки был спокоен насчет незапланированного физического воздействия. А где тонко, там, как говорится, и рвется!

— А ведь это мысль, — синхронно протянули мы с Рьеном, и стали усиленно обдумывать варианты.

Спустя два часа мы сидели в "Закатном луче" и готовились к началу операции "Мыльный пузырь" — так назвал нашу авантюру неугомонный эльф. Сошлись в конце концов на том, что самое лучшее — оставить в пещере подвешенный Кейретом точно над шаром камень, который потом в нужный момент можно будет отпустить, и "паука" для контроля за результатом. И вот теперь настал решающий момент...

— Ну что, готов? — спросил растрепанный вейр сидящего напротив с закрытыми глазами эльфа. Тот утвердительно кивнул, и... ничего не случилось. В первую секунду. А затем глухо вскрикнувший Рьен резко дернулся и прижал руки к обожженным глазам — воспаленные покрасневшие веки опухли, из-под них градом теки слезы с примесью крови... Я метнулась к нему, не обращая внимания ни на тоненький всхлип разом побледневшей Кайле, ни на отборную ругань Кейрета (потому что ничем иным произносимые им на родном языке шипящие фразы просто не могли быть), и приложила холодные ладони к глазам друга. Моя сила прозрачным потоком хлынула с кончиков пальцев, успокаивая боль, унимая кровотечение и восстанавливая разрушенные мощной отдачей ткани. Спустя несколько долгих минут и почти всего моего резерва силы я наконец смогла отнять ладони. Лета, ты можешь собою гордиться — о случившемся теперь напоминала лишь легкая краснота на веках.

— Рьен, посмотри на меня, — дрожащим голосом попросила я, с замиранием сердца ожидая ответа — хоть я и восстановила все поврежденные ткани, но зрение — такая тонкая материя... Эльф глубоко вздохнул и резко распахнул... мда, теперь черные с темно-синим кольцом вокруг радужки глаза. Не получается у меня, видимо, работать без побочных эффектов.

— Какие-то вы все бледные, ребята...

Дружный смех, в котором отчетливо слышалось всеобщее облегчение, был ему ответом.

Как выяснилось, Рьен видел, что камень упал точнехонько на шар, который ослепительно вспыхнул и... всё. Исчез. Именно вспышка после разрушения артефакта чуть не лишила Рьена глаз. Он, конечно, эльф молодой и выносливый, да еще и маг, и вполне возможно, что зрение бы восстановил. Лет эдак через сто. Впрочем, все уже обошлось... Оставленный им в Кристальном зале второй "паук" остался нетронутым, как, впрочем, и сам зал.

— Хорошо сработано, — резюмировал Рьен и повернулся ко мне.

— Спасибо за мои глаза, сестренка, — искренняя благодарность в двухцветных глазах грела лучше самого яркого солнышка, — и, кажется, тебе не помешает небольшой отдых.

Я и правда чувствовала себя преотвратно — почти осушенный резерв требовал немедленного сна. Что он, собственно, и получил через неполные полчаса...

Уже прощаясь у дверей наших комнат, я наконец сформировала мысль, которая все крутилась в голове смутным комочком, не давая покоя:

— Рьен, а тебе этот шар не показался знакомым? Ну, точнее, не сам шар, а отпечаток на нем... аура создателя, что ли? Нет?

— Знаешь, Лета, я ничего такого не заметил. А что? Ты что-то такое подозреваешь?

— Н-нет... Наверное, просто показалось, — и я тихо прошла в ставшую такой знакомой комнату в королевском дворце Вейраны. Меня не оставляло клубившееся где-то внутри беспокойство. И самое противное, что я не могла понять, что же мне так напоминает рисунок силы на том артефакте. Каждый созданный магом амулет, накопитель силы или любой другой артефакт несет на себе печать создателя. Но если это слепок ауры, то чей? Чувство было такое, какое бывает, когда в голове крутится привязавшаяся песня, слов которой не можешь вспомнить, точно зная при этом, что саму песню уже слышал, и не раз. Ладно, единственное, что можно с этим поделать — это вспомнить какую-нибудь другую песню. В моем случае — другую ауру.

Как оказалось, под мысли о теплой янтарно-золотистой ауре моего ненаглядного вейра так хорошо засыпать...

Глава 16. Найти и потерять.

Проснулась я в прекрасном настроении и отлично выспавшаяся — казалось, каждая клеточка тела потягивается, разминаясь в предвкушении чудесного дня. Бьющая через край энергия не позволяла больше валяться в мягкой постели, и я вскочила на ноги, собираясь наскоро умыться и отправиться на поиски друзей. Солнце уже вовсю припекало, и я задумалась над тем, почему мне сегодня позволили так долго спать — обычно Кейрет уже чуть свет изощрялся в попытках меня разбудить. Так и не придумав какого-либо внятного объяснения, я отправилась в ванную, надеясь, что прохладная вода освежит мысли. Ну или ко мне наконец придет кто-нибудь из ребят, и тогда уж не придется ломать голову над этой загадкой.

Я была так уверена в том, что они вот-вот появятся, что ничуть не удивилась, когда, выйдя из ванной после затянувшихся водных процедур, обнаружила стоящую около неприбранной постели спиной ко мне фигуру, облаченную в тот же черный обтягивающий костюм с плащом, что и вчера. Точнее, видела я только свободно спадающие вниз шелковые волны плаща, а остальное додумалось как-то само собой. Фигура была явно не мужская — очень уж узкие плечи и изящные руки, которые как раз сейчас держали мой вчерашний костюм. Я окликнула ее:

— А, привет, Кайле! Что-то вы сегодня долго...

Девушка дернулась и стремительно обернулась ко мне. От резкого движения капюшон съехал вниз, открывая тяжелые платиновые локоны, мягкой волной спускающиеся по плечам. Холодные глаза с легким прищуром прошлись по моей завернутой в мягкое банное полотенце фигуре и вернулись к уже пунцовому от внезапного смущения лицу.

— Вы обознались, эрни Лета.

— Эээ... королева? Доброе утро... Не ожидала вас здесь увидеть, — пробормотала я, теряясь в догадках одна нелепее другой. Что понадобилось в моей комнате этой ледяной женщине? Она вызывала у меня стойкую ассоциацию с полярным айсбергом: величественная сияющая красота, пронизывающий до костей холод и невероятная мощь, скрытая в толще воды. Я, конечно, не обладала даром ментальной магии, позволяющим в том числе читать людей, как открытую книгу, но какие-то зачатки этого полезного свойства, вероятно, доставшиеся в наследство от все тех же эльфийских предков, у меня были. И теперь я явственно понимала, что за непроницаемой маской ледяной королевы скрывается нечто неизведанное, какая-то странная тайна, которая могла оказаться для меня неприятной или даже опасной. Впрочем, с тем же успехом это мог быть просто тщательно скрываемый личный скелет в шкафу, коих полно в каждом аристократическом Доме.

Тем временем королева в несколько легких шагов преодолела разделяющее нас расстояние:

— Я вижу, вы уже прогулялись вчера в Кристальный зал? Ну и как впечатления, эрни Лета? — она протянула мне аккуратно сложенный и завернутый в плащ костюм, и, случайно соприкоснувшись кончиками пальцев, я уловила легкую дрожь в ее руках.

— Он прекрасен, — честно призналась я, глядя прямо в непроницаемые светло-голубые глаза.

— И только? — горькая улыбка в странной усмешке искривила безупречные губы, — неужели вы не увидели ничего другого, кроме величия сияющих стен и гигантского поля бутонов айра?

Боги, надеюсь, это она не про тот странный поток силы, тянувшийся к подземному артефакту? Вчера я была абсолютно уверена, что, разрушив накопитель, мы всё сделали правильно, но сегодня... Хотя нет, что-то мне подсказывало, что ей об этой нашей авантюре ничего не известно, и говорит она сейчас совершенно о другом.

— Что вы имеете в виду, королева? — осторожно спросила я, получив в ответ только задумчивый взгляд и ту же печальную усмешку:

— Одевайтесь, эрни. Я хочу посетить Кристальный зал вместе с вами.

Ослушаться этого голоса, в котором стальными снежинками искрился приказ, я не посмела бы никогда в жизни. Да и не очень-то хотелось, если честно. Королева Леа была темной лошадкой, а я всегда питала необъяснимую слабость к туманным фигурам на игральной доске (имеется в виду доска для шайна — популярной среди магов игры, где ключевыми фигурами были Туманные — облачка темного или белого тумана, которые в самый неожиданный момент рассеивались, открывая фигуру, каждый раз разную. Ставить на Туманных было рискованно, потому что никогда не знаешь, что скрывается под дымкой, и фигура могла привести как к безоговорочной победе, так и к полному поражению. — прим. авт.).

В зале все осталось по-прежнему: так же с еле слышным щелчком открылась резная дверь, когда тонкие пальчики королевы бабочкой пробежались по листьям айра, так же засветились мягкими разноцветными огнями кристальные стены, и так же покачивались, словно от дуновения легкого ветерка, бутоны. Я облегченно выдохнула, только сейчас поняв, как же все-таки я беспокоилась, не причинил ли наш вчерашний взрыв вреда этому великолепному залу. Королева оценила мой вздох по-своему:

— Нравится? Я тоже любила приходить сюда... Раньше. Много лет назад. Кейрет не рассказывал тебе, откуда взялся Кристальный зал?

Видимо, на затылке у нее была еще одна пара глаз, потому что только я молча помотала головой, как она продолжила:

— Это древние предания, и никто уже не может сказать, правда ли то, что написано в ветхих рукописях наших предков. Наших, потому что ты теперь тоже одна из нас, Лета. В этом зале — сердце Вейраны, ее душа и ее суть. Когда-то давно, многие тысячи лет назад, именно здесь очнулись от сна первые вейры. Ровно пять сотен мужчин и женщин, совершенно разных, но неуловимо похожих друг на друга, одновременно открыли глаза здесь, в этом самом месте. И первым, что они увидели, были темные, грубо высеченные из камня стены пещеры. Они не знали, кто они и зачем они здесь, пока к ним не вышел мужчина. Он был невыразимо прекрасен, совершеннее его никто из Первых больше никогда не встречал, — стоявшая вполоборота ко мне королева внезапно повернула голову и взглянула мне прямо в глаза:

— Это был Бог, наш отец и создатель, чья сущность до сих пор обитает здесь. Потому что он растаял, лишь только прозвучали последние слова его напутственной речи, и тогда в каменных стенах появились сияющие кристаллы, которые ты сейчас видишь. И именно это — факт, что для вейров Бог всего один, — стало поводом для Алой войны. Прикрываясь религией и собирая со всей страны фанатиков вашей веры, жадные короли Алерии пускали слюнки при мысли о сокровищах Вейраны, не понимая, что всё это — наша душа, и отнять ее у нас значит погубить целый народ! — в серо-голубых глазах полыхало стальное пламя ярости, ненависти и боли, изящные руки сжимались и разжимались в судорожных движениях.

— Вейры защищали свою страну, свою душу и своего Бога до последней капли крови — своей и врага, а Он так и не пришел, — печать разочарования и горечи легла на белоснежное лицо королевы, руки безвольно опустились, — Он не захотел — или не смог — защитить свой народ, как мы защищали его. Это он виноват в том, что происходит теперь со всеми нами, в том, что уже третье тысячелетие мы теряем самых достойных сыновей Вейраны. Он позволил этой рыжей сумасшедшей, Айре, придти сюда, в свою святыню, и проклясть Его детей! Скажи мне, Лета, что это за Отец? — в широко распахнутых глазах королевы стояли злые слезы. Внезапно она отвернулась и помчалась к тускло багровевшему вдалеке Камню Айры. Леа не бежала, она летела — и поэтому когда я наконец ее догнала, она уже стояла у мраморного стола, устремив холодный тяжелый взгляд на Камень. Я едва могла перевести дух, а она даже не запыхалась, и ни один локон не выбился из безупречной прически!

— Посмотри вокруг, — велела королева, отрываясь от каменного бутона и обводя все тем же тяжелым взглядом раскинувшийся перед нами зал, — как ты можешь видеть здесь только красоту? Здесь же все здесь дышит смертью! Лета, наверное, наш Бог давно уже умер, раз позволил такому случиться, и позволяет своим детям умирать каждый год на этом самом месте! Разве мог бы Он жить с этим, скажи мне?

А я не знала, что ей ответить. Сейчас передо мной стояла не совершенная, сияющая ослепительной красотой королева, а обычная, убитая своим горем, растерянная женщина. И что мне делать с этим превращением, я тоже, увы, не знала...

— Я ведь потеряла здесь мужа, — после минутного молчания произнесла Леа, — ты слышала об этом? А впрочем, неважно... Он был всем для меня, знаешь ли... Наша с ним жизнь — для меня это было самое счастливое время. Я никогда не думала о том, что однажды проклятие Айры может отнять у меня мое счастье. Так всегда и бывает — когда ты счастлив, ты не думаешь о том, что однажды можешь все потерять, и когда это все-таки случается... Знаешь, почему нас так мало? Почему многие предпочитают всю жизнь прожить в одиночестве, без любви, семьи и детей?

— Нет, — только и нашла в себе сил прошептать я, завороженная медленно стекающей по белоснежной щеке королевы прозрачной каплей.

— Потому что это очень, очень больно — терять любимых людей, — еле слышно ответила Леа, и хрустальная слеза сорвалась-таки вниз, разбившись о гладкий мрамор необъятного стола, на который она опиралась.

— Это невыразимо больно — проснуться однажды и, повернувшись к любимому, увидеть на его лице метку. Я думала, что не переживу тот день, Лета. Он успокаивал меня, говорил, что у нас есть еще целых три месяца... Каково это — бояться заснуть, потому что знаешь, что несколько часов твоей жизни во сне песком утекут сквозь пальцы, приближая этот неумолимый миг? И он не позволил мне уйти вместо него. Он сказал, что я должна думать о детях — у нас ведь был Кейрет и маленькая Кайле... А я не могла больше ни о чем думать, кроме этой ужасной метки и о том, что скоро я останусь одна. Без него. Я умерла в тот день, вместе с моим мужем. И теперь каждый прожитый день приносит новую боль, потому что скоро я снова потеряю — на этот раз последнюю частичку своей души...

Королева опустошенно замолчала, а меня молнией пронзила страшная догадка. Липкий, тягучий страх тугим клубком разворачивался в груди, и я с трудом разлепила пересохшие губы:

— Как... как она выгладит? Метка?

Леа подняла на меня потухшие глаза, и я поняла. Не было нужды произносить это вслух, но она все же нашла в себе силы:

— Она всегда одинакова. Багровый узор на правой щеке, татуировка Дождя.

И тонкие стены моего маленького, уютного новорожденного счастья рухнули, острыми осколками кромсая беззащитное сердце — Он. Будет. Следующим. Эта мысль набатом стучала в висках, и я не сразу поняла, что королева меня о чем-то спрашивает. Требовательный блеск светло голубых глаз:

— Ты ведь любишь его, да?

Молчание.

— Бедная девочка, — и королева грустно усмехнулась, — ты ведь его по-настоящему любишь... Знаешь, что с тобой будет, когда это случится? Когда он медленно взойдет на этот постамент и в абсолютном молчании, под сочувственными, но жадными взглядами тысяч глаз встанет около Камня? Когда острый кинжал распорет вену, и ты увидишь, как Цветок будет вместе с кровью забирать по капле его жизнь? Смотреть в его потухающие глаза, видеть, как бледнеют губы... Тебя не станет вместе с ним, милая, и снова собрать твою душу после такого не сможет больше никто. Так было со мной, Лета, и так случится и с тобой. Мне жаль. Не знаю, почему он не сказал вам этого раньше... Наверное, чтобы вы не жалели его — Кейрет с детства не выносил к себе жалости ...

Постаревшая разом на многие десятилетия королева мягко шагнула назад, к выходу из зала. И в этот момент внутри словно оборвалась какая-то струна, на миг замер водоворот беспорядочно мечущихся мыслей и чувств, чтобы тут же разлиться спокойной водой лесного озера. Я тихо шепнула ей в спину:

— Я могу это исправить.

Леа обернулась, и бушующая в ее глазах всепоглощающая тоска пополам с надеждой заставила меня инстинктивно шагнуть вперед:

— Если уйду вместо него. Я знаю, Айра оставила лазейку... Я могу спасти ему жизнь и, возможно, даже снять само проклятие — все-таки я наполовину человек, а именно об этом и говорила она в своем проклятии!

Долгие мгновения на застывшем лице королевы не отражалось ни одной эмоции, словно она снова надела свою царственную маску, а потом Леа грустно улыбнулась:

— Ты умрешь. Ты понимаешь это, глупый ребенок? Готова ли ты потерять все это? — и она широким жестом обвела пространство вокруг себя, — оставить непрожитую жизнь, никогда не увидеть и не узнать то, что тебе предназначено?

— Откуда вы знаете, что именно мне предназначено?

Льдистые глаза неожиданно потеплели:

— Я не знаю, конечно же, и никто не знает. И я не могу тебе это запретить, да и не хочу. Прости. Жизнь Кейрета для меня важнее твоей, — и эта произнесенная вслух фраза наконец расставила у меня внутри все по своим местам. Я была полностью согласна с королевой, и прекрасно ее понимала — жизнь сына для нее не шла ни в какое сравнение с жизнью какой-то маленькой магички из соседней страны. А еще я поняла, что и для меня жизнь ее сына важнее своей собственной. С этим почему-то не спорил вечно вопящий о неминуемой опасности инстинкт самосохранения, молчали и все остальные чувства — мной сейчас владело лишь полное и безоговорочное спокойствие. Я все для себя поняла и все уже решила. И, наверное, королева увидела это в моих глазах, потому что, замявшись на мгновение, шагнула ко мне и порывисто обняла:

— Спасибо, — горячий шепот обжег висок. — Твоя жертва не будет напрасной, я в это верю! Ты подаришь жизнь моему сыну, а вместе с ним всему народу Вейраны...

Честно говоря, на всех остальных мне было глубоко наплевать...

* * *

По волнистым медно-рыжим волосам то и дело пробегали яркие блики от пляшущего в камине пламени. Загорелая красавица уютно устроилась на диване, томно потягивая рубиновое вино из изящного золотого бокала. Ее голова покоилась на плече расположившегося радом с ней статного мужчины.

— Скажи, Тэй, — глубокий голос мужчины искрился неподдельным интересом, — ты когда-нибудь будешь мне доверять?

— Мм? — красноречиво изогнулись недоуменно поднятые брови, — что за вопрос?

— Просто думаю, зачем ты вечно ввязываешься в эти игры. Они справятся и без тебя, и ты прекрасно это знаешь!

— Хватит нотаций! — чувственные губки капризно изогнулись, — я знаю, что я делаю!

— Мда? — ухмыльнулся во весь рот мужчина, — как-то не верится...

Внезапно он замер, прислушиваясь к чему-то. Атлетически сложенное тело на мгновение напряглось, а затем он оттаял и, расслабленно потянувшись, мурлыкнул:

— Ну вот, я же говорил... Она уйдет вместо своего принца...

Золотой бокал полетел на пол.

— Нет! Я ей не позволю! — контуры точеного тела начали подтаивать, но дальше этого дело не пошло. Промучившись с минуту, девушка жалобно заныла:

— Ну Шетт! Отпусти...

— А я и не держу, — насмешливо улыбнулся мужчина, поднимая вверх ладони, за что получил испепеляющий взгляд карих с золотыми искрами глаз и чувствительный тычок под ребро.

— Ну хорошо, держу, — короткая усмешка чуть тронула четко очерченные губы и тут же исчезла, — и даже не думай сопротивляться! Знаешь же, что камень — моя стихия. Ты останешься здесь, — мгновенно посерьезнев, отрубил мужчина, — потому что все идет так, как и должно. Можешь мне не верить, дорогая, но я точно так же как и ты не хочу твоей безвременной смерти. Но, в отличие от тебя, я знаю, что должно для этого случиться. Все-таки разница в возрасте, видишь ли, играет кое-какую роль... Так что отдыхай, — в его протянутой руке появился все тот же бокал, и спустя минуту тонкие пальчики нерешительно коснулись золотой кромки...

* * *

Моя комната ждала меня все там же, где я ее оставила, и это было даже странно — я бы не удивилась, не найдя ее в нашем таком знакомом уже коридоре. Мой мир перевернулся с ног на голову — так почему бы и комнате не исчезнуть в неизвестном направлении?

Я не заметила, где, в каком коридоре от меня отстала, свернув в другую сторону, королева. Мы не обмолвились больше ни словом — она снова надела на себя маску строгой ледяной правительницы, а мне и не нужно было притворяться — я действительно ничего не замечала вокруг. Нет, я отчетливо видела всё, понимала, куда я иду и зачем, но внутри поселилась тягучая пустота, мешавшая думать и чувствовать.

Как же так? Как я могла не замечать все это время, что происходит вокруг? Эта татуировка от правого виска, и странная тень, каждый раз набегавшая на Кейрета при упоминании о Дне Цветения... Слезы Кайле в Кристальном зале... За что мне это? Похоже, моя судьба стала любимой игрушкой жестоких богов — игрушкой, которая называется "найти и потерять"...

Королева зря так старалась — мне было ясно, что именно этого решения она от меня и добивалась. Но почему-то осознание того, что она манипулировала мной ради достижения своей цели, не вызывало в душе никакого протеста или обиды. Она не знала, что именно я чувствовала в те краткие минуты, когда смотрела на мир глазами матери. Я уже пережила вместе с ней такую же потерю, которую пришлось перенести королеве и которая теперь ожидала и меня, если бы я не решила уйти вместо Кейрета. И я действительно не хотела бы с этим жить — это я тоже понимала очень отчетливо. К тому же у мамы была я, пусть и нерожденная, у Леа были ее дети — а что осталось бы у меня? Пепел воспоминаний, горечь несбывшихся надежд и пустые мечты...

Как хорошо, что он не сказал ничего раньше. День Цветения уже завтра...

* * *

Завтра... Всего один день — и так много незаконченных дел, еще столько несказанных слов... Я сидел на кровати в комнате Леты, которую она второпях оставила незаправленной, и просто изнывал от беспокойства. Ну куда она опять подевалась? Моей бабочки в комнате не наблюдалось, а значит, заколка была на ней — и почему-то я ее не чувствовал. Я прямо кожей ощущал неумолимый бег времени, которого для нас с Летой оставалось так мало. Как же это обидно — едва найдя, потерять... Черт! Куда она могла уйти, да еще и так, чтобы не знали ни Рьен с Кайле, ни дворцовые слуги и стража? Ее никто не видел...

Тихо скрипнула входная дверь, и я подался навстречу входящей Лете:

— Что случилось? — вообще-то спросить я хотел не это, но при взгляде на ее лицо для других слов просто не осталось места. Бледная, с широко распахнутыми синими глазами, глядящими в никуда... Да что с ней произошло?

Вместо ответа Лета подошла вплотную и, протянув руку, легонько провела кончиками пальцев по вспыхнувшей татуировке. Последние дни она стала вызывать все больше неприятных ощущений — и они не исчезли даже после уничтожения накопителя.

— Метка, — тихо и отчетливо произнесла она, и я все понял. Она узнала.

* * *

Я смотрела в расширившиеся любимые глаза, в которых сейчас бушевало расплавленное серебро, и пыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Оно недоумевало — как так может быть? А вот так вот, вполне себе может... Найти и потерять. Обрести свою настоящую любовь — и лишь затем, чтобы ее тут же лишиться. Мое сердце в этом было полностью со мной согласно — оно тоже предпочитало скорее найти смерть, чем потерять любовь.

Кейрет медленно кивнул, не сводя с меня глаз.

— Метка. Откуда ты узнала?

— Твоя мать.

— Она не должна была...

— Она все сделала правильно. Знаешь... Завтра я уйду вместо тебя.

— Нет!

Слабая улыбка коснулась моих губ. Глупый. Как же он не понимает?

— Я люблю тебя. И у меня просто нет другого выхода.

— У меня его тоже нет, Лета.

— Ты наследник трона огромной страны, которая может завтра освободиться от проклятия! Неужели ты не позволишь мне уйти, даже зная это? Я должна.

И он сдался. Серебро в глазах потемнело, горькая складка легла у уголков губ...

— Лета, давай обсудим это чуть позже, ладно?

Легкий кивок.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я скоро вернусь. Жди меня здесь, любимая.

Хлопнула входная дверь, оставляя меня в одиночестве в залитой солнцем комнате. Если ты так хочешь, поговорим об этом позже — вот только это ничего уже не изменит.

Глава 17. Решение.

Беспрекословное послушание никогда не было моей отличительной чертой, и уж тем более теперь, когда оставалось так много незаконченных дел и так мало времени для их исполнения! Куда-то вдруг подевалась серая апатия, меня снова охватил утренний прилив бодрости, граничащей с бравадой стоящего на краю обрыва смертника, которому в живот упирается острие пики и который точно знает, что жить ему осталось всего несколько минут...

Так, нужно написать хоть что-то в Академию, чтобы на бедного Рьена по возвращении не свалился допрос с пристрастием по поводу моей гибели в Вейране, и написать письмо Дереку, и еще попрощаться с Рьеном и Кайле, и... Ох, надо уже с чего-то начать! И, пожалуй, начну с Рьена. Мне ведь еще предстоит как-то ему все это объяснить. Он, конечно, чистокровный эльф, а им такие вещи не в новинку — в их многотысячной истории еще и не такое бывало, но все же...

Как обычно, эльфа в своей комнате не оказалось. В ней вообще царил идеальный порядок, заставивший меня тут же усомниться в том, что Рьен сегодня вообще здесь ночевал. Что ж, продолжим поиски. Следующий пункт по списку — комната Кайле. Что-то мне подсказывало, что эту парочку я вполне могу обнаружить именно там. И я решительно направилась по коридору в сторону ближайшей лестницы — Кайле жила двумя этажами выше. Но далеко уйти у меня не получилось.

Подойдя к очередной развилке, я краем уха услышала тихие, приглушенные голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери в какой-то кабинет. Один из них без сомнения принадлежал принцу, второй же человек говорил слишком тихо, чтобы я могла его узнать. Мельком поразившись странной интонации, сквозившей в низком голосе Кейрета, я шагнула ближе к падавшей в полутемный коридор полосе света. Знаю, знаю, подслушивать нехорошо, но... Я уже протянула руку к двери, намереваясь ее открыть, да так и замерла около нее, пораженная донесшейся из кабинета фразой:

— Тебе не о чем больше волноваться. Лета в ловушке, дверца захлопнута...

Этот голос с такой характерной волнующей хрипотцой не мог принадлежать никому другому, но Боги, до чего же он был холодным, лишенным всяческих эмоций! Я никогда раньше не слышала, чтобы Кейрет так с кем-то говорил. К тому же говорил-то он обо мне! И любопытство мгновенно подавило во мне все остальное вроде осторожности и чувства собственного достоинства, загнав их в тесную клетушку и повесив снаружи амбарный замок. Наверное, я опоздала, когда Боги распределяли черты характера, и вместо смирения и послушания мне досталось жгучее любопытство, за что я теперь, собственно, и расплачиваюсь. Я прижалась к стене рядом с искусно украшенной замысловатой резьбой дверью и приготовилась слушать:

— Ты в этом так уверен, дорогой?

Голос королевы, а это была именно она, тоже трудно было спутать с чьим-то другим, но сейчас он звучал слишком взволнованно и как-то нервно:

— Что если она передумает?

— Она не передумает, мама. Завтра Лета уйдет вместо меня. Ты можешь быть довольна.

— Ну зачем же так... Мы ведь с самого начала все решили и распланировали! Или ты...

— Нет. Она меня не интересует ни как женщина, ни даже как друг, — мертвые, равнодушные слова острыми иглами вылетали из-за приоткрытой двери и, со смертельной точностью находя свою случайно оказавшуюся рядом жертву, с торжествующим звоном глубоко впивались в и так уже потрепанное сердце. — Я приложил максимум усилий к тому, чтобы влюбить ее в себя и, смею тебя уверить, мне это отлично удалось.

Мне даже не надо было его видеть, чтобы представить себе эту самодовольную ухмылку на мягких, таких нежных в поцелуе губах вейра. Дура, какая же я была дура!

— Я в этом и не сомневалась, сынок, — усталый, но вполне довольный голос королевы был тих и спокоен, — и всё же тебе не стоит сейчас надолго выпускать ее из поля зрения — она ведь еще может передумать. Ты же понимаешь, второго шанса у нас не будет.

— Не беспокойся. Она все уже решила. Ее жизнь в обмен на мою, да еще и с довеском в виде освобождения страны от проклятия... Отлично сыграно, не правда ли?

Ответный тихий смех королевы раздался совсем рядом, и я испуганно отшатнулась, смахивая набежавшие на глаза слезы. Здесь мне больше нечего было делать...

Тихий уютный уголок на крыше одной из замковых башен, по счастью, оказался совершенно пуст. Его мне как-то показал Рьен — они с Кайле часто скрывались здесь от назойливых посторонних глаз, и именно за одиночеством сейчас сюда пришла я. Теплая, нагретая солнцем черепица покрывала крышу и словно приглашала опуститься на нее, прислониться спиной к вековому камню дворцовых стен и смотреть, смотреть на раскинувшийся внизу невероятно красивый, сказочный город.

Но даже захватывающая дух красота не могла отвлечь меня от того, что я только что услышала. Правду говорят, что закрытые двери нужно обходить стороной, а от приоткрытых бежать прочь и не оглядываться, потому что чаще всего за ними скрываются ядовитые тайны. Узнаешь такую — и будешь медленно погибать от смертельных ран, отравленный ее мучительным ядом. Вот именно это и происходило сейчас со мной.

Зачем я вообще вышла из комнаты? Дождалась бы Кейрета, искренне поверила бы всему тому фарсу, что он бы передо мной разыграл, провела бы остаток дня в незамысловатом счастье — ну и что, что с полынной горчинкой завтрашнего дня... А вот что мне прикажете делать теперь? Как теперь собрать воедино осколки веры в любовь, которая только и осталась у меня после Кристального зала? Пережить такое предательство...

И все-таки как могло такое случиться? Я ведь всегда неплохо разбиралась в людях, а тут... Неужели я могла так ошибиться? Когда он улыбался мне, в его глазах всегда лучился искренний смех, от его объятий не веяло отстраненностью и холодом притворства, и ни разу я не заметила на его губах хотя бы призрак фальши! И вывод получается неутешительный — либо он великолепный актер, либо ты, подруга, сдаешь позиции... Есть, правда, еще один вариант — всё услышанное за той треклятой дверью было какой-то нелепой, глупой ошибкой, но надеяться на это было бы просто смешно.

Значит, все это было только игрой, причем продуманной и выверенной до малейших деталей, до последнего хода, цель которой теперь ясна и понятна. Принц и его мать с одной стороны, и Судьба с другой. А Кайле? Боги, как не хочется верить, что и она тоже... Они вели меня, как пешку, послушную воле чужих рук, вели на заклание, чтобы бросить в жернова Судьбы и выиграть всего один решающий ход для окончательной победы. Действительно, что значит моя ничтожная жизнь в сравнении с возможностью навсегда избавиться от страшного проклятия! Вот только эта жизнь моя, и она у меня одна! И жертвовать ею теперь — ради кого? Ради использовавшего меня вейра, ради спокойствия его матери?

Внезапно мне вспомнилась моя собственная мать — она ведь, по сути, отдала свою жизнь, чтобы жила я! Она заранее знала, что неминуемо умрет при родах — но не сделала попытки вытравить плод, избавиться от своего нерожденного ребенка... А отец? Ему ведь было ради кого оставаться на этой земле, но он предпочел сделать то, что должен — и опять же не позволил маме уйти вместо него. Ради меня. Что же там было, в ее письме?.. "Я знаю, тебе предстоит нелегкое испытание и трудный выбор, но знаю также, что ты все сделаешь правильно". Мама, мама, что же ты имела в виду? Вот он, мой выбор, прямо передо мной — уйти или остаться... И что же мне теперь делать?

Мгновенное отвращение к самой себе горячей волной прокатило по коже, заставило вздрогнуть и зябко поежиться под обжигающими лучами летнего солнца. Тоже мне, устроила тут... ромашку! Маг ты в конце-то концов или кто? Вот и думай как маг, а не как изнеженная придворная барышня! Фу, аж даже противно... Отповедь внутреннего голоса подействовала на меня как ведро холодной воды на разгоряченную голову — мысли тут же прояснились, перестали сумбурно метаться из стороны в сторону и приобрели прямо-таки армейский порядок. Так, и что мы имеем?

А имеем мы в наличии: проклятие посмертное, многовековое, одна штука; кандидат на добровольную жертву, одна штука, и избранная добровольной жертва, которая вовсе и не хочет исполнить предназначенное, в лице одного предателя-вейра. Туманный намек мамы в письме, который может сыграть как за, так и против моего решения. Что еще? Ах да, совсем забыла про мои сны — а они совершенно точно были про Вейрану. И начались они как раз три месяца назад — если посчитать, получится именно тот день, когда Кейрет получил свою метку. Хм, а вот это уже неспроста... Если бы меня это все совершенно не касалось, мне бы не снилась Равнина Духов и плачущая над телами своих мертвых Айра... Боги, что же мне делать?...

* * *

Каменная крошка больно поранила кончики пальцев. Я недоуменно перевел взгляд на руки, сжимавшие мраморный подоконник. Некогда идеально ровный, сейчас он мог похвастаться внушительной трещиной, змеившейся по отполированному камню, и раскрошенным в пыль краем, на котором переливалась всеми оттенками голубого весеннего неба странная жидкость. "Кровь", — отстраненно подумал я, — "моя голубая кровь..."

Снова перевел взгляд за окно — где-то там, на крыше любимой башни Кайле, сейчас страдала в одиночестве Лета, и это была целиком и полностью моя вина. Что ж, наделал ошибок — теперь сам и исправляй! Мать давно уже ушла, кажется, совершенно довольная всем происходящим — и слава Богу, потому что в последнее время мне становится все труднее выносить ее общество.

— Ну, вот как раз здесь я совершенно ни при чем, — донесся до меня незнакомый глубокий голос. Что за!...

В том самом кресле, которое меньше часа назад занимала королева, вальяжно расположился смутно знакомый мужчина. Идеальные черты лица, атлетичная фигура, легкая ухмылка на четко очерченных губах — где-то я его уже видел, но вот где? Сверкнув ослепительно белой улыбкой, незнакомец поднялся с кресла:

— Не об этом надо сейчас думать, принц! Видел ты меня, видел, скоро сам вспомнишь, что и как.

Спустя мгновение он уже стоял совсем рядом со мной, темные глаза на внезапно посерьезневшем лице скрывали в глубине грозовые тучи:

— Ты сегодня чуть не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Да что там в своей, эта ошибка могла стоить жизни тысяч твоих соплеменников! Зачем ты это сделал?

Бездонные глаза спрашивали, требовали и находили ответ на свой вопрос в самой глубине моей души, не требуя словесного подтверждения. В них ворочалась тысячелетняя мудрость, и ей невозможно было не верить.

— Так было нужно. Для нее же самой...

— Мальчишка! — устало вздохнул незнакомец, — тебе-то откуда это знать? Ложь никогда не бывает во благо, запомни это... Ты должен рассказать ей правду.

— Она не поверит.

— А вот это уже не моя забота. Сделай так, чтобы поверила. Иначе этим, — и он кивком головы указал на багровевшую на моем лице ненавистную метку, — для тебя и Вейраны дело не кончится, можешь не сомневаться.

— Но...

Готовое сорваться с губ возражение повисло в пустоте — мой странный советчик растворился в воздухе, как будто его здесь никогда и не было. Только сейчас до меня дошло, что мы в общем-то до сих пор в королевском дворце, и этого сомнительного гостя давно должно было бы уже размазать по каменным плитам... В воздухе растаял тихий смешок: "Голову подними, дурень!".

Послушно выполнив требуемое, я в полной прострации уставился на висящий на стене прямо над рабочим столом портрет. Он находился здесь всегда, сколько я себя помню, и являлся одним из трех написанных Первыми портретов Отца, в честь которого был назван великий город, столица Вейраны. И с него ехидно ухмылялся мой минуту назад исчезнувший гость.

* * *

Не помню, сколько я еще просидела на той крыше и как добралась обратно в свою комнату. Меня никто не искал, и это было к лучшему... За окном уже сгущались сумерки, и это бесспорно свидетельствовало о том, что наступает вечер — а я еще ничего не решила. Я чувствовала себя словно взбесившиеся весы, которые никак не могут придти в равновесие, хотя и стремятся к этому всей своей механической душой, — и это мне совсем не нравилось. Не нравился мне и хмурый сумрак, расползшийся по комнате, поэтому свечи пришлись как нельзя кстати.

Стоя перед большим зеркалом, я задумчиво разглядывала свое отражение. Ничего не изменилось — я такая же, как и была, и все же что-то неуловимым образом поменялось. Может, это потухшие глаза, или темные круги под ними? Или новая морщинка поперек гладкого лба? Краем глаза я уловила какой-то отблеск в волосах. Бабочка, подаренная Кейретом так недавно и в то же время так давно... Рука потянулась к серебряной заколке, но только пальцы коснулись холодного металла, как я провалилась в очередное зыбкое видение.

— И зачем тебе был нужен весь этот фарс? — мелодичный голосок Кайле гневно дрожал, выдавая всю глубину переполнявших ее эмоций. Я узнала ее комнату, в которой сейчас находилось трое — сама хозяйка, восседавшая на краю своей широкой кровати, съежившийся в уголке на кресле Рьен, старавшийся стать как можно незаметней, и нервно расхаживающий взад-вперед Кейрет. Я почему-то сразу поняла, что на этот раз вижу либо настоящее, либо что-то очень к нему близкое. Тем временем Кайле продолжала свою гневную тираду:

— Сядь уже, от тебя голова кружиться начинает, и объясни все наконец!

Мда, маленькая хрупкая Кайле, оказывается, умеет при необходимости становиться настоящим генералом, которого не посмеет ослушаться целое войско, не говоря уже об одном отдельно взятом вейре, к тому же приходящемся ей братом...

— Да что тут объяснять! — вспылил Кейрет, но тут же притих, наткнувшись на многообещающий взгляд сестренки. Обещал он все, что угодно, кроме помилования. — И так все предельно просто и ясно!

— Ничего подобного, — спокойно возразила девушка, усаживаясь поудобнее, — валяй, рассказывай!

— Я сделал это для ее же блага! Лета сказала, что была утром вместе с королевой в Кристальном зале и что она решила завтра уйти вместо меня, — краем глаза я заметила, как ощутимо вздрогнул при этих словах внимательно прислушивающийся к разговору Рьен, — а я не мог ей этого позволить, понимаешь? Поэтому когда в кабинете я понял, что Лета прямо за дверью — спасибо бабочке, которой были сколоты ее волосы! — у меня мгновенно созрел план. Все то, что я сказал матери там, в кабинете, предназначалось для них обеих — мать должна была поверить, что Лета мне безразлична и успокоиться наконец, решив, что все пройдет по плану: Лета жертвует собой вместо любимого, проклятие снято, все довольны. А Лета, услышав мои слова, по идее должна была передумать, понимаешь? Ну скажи, Кайле, логично ведь: последнее, что сделает обиженная, обманутая девушка — это отдаст свою жизнь за предавшего ее человека!

Судя по скептическому выражению на личике Кайле, она была отнюдь не высокого мнения о его умственных способностях в целом и логических выводах в частности. Поморщившись, Кейрет предпринял вторую попытку убедить сестру в своей правоте:

— К тому же ее жертва скорее всего будет напрасной — у нас нет уверенности, что именно Лете предназначено снять это чертово проклятие! Айра не оставила ни точной даты, ни конкретного имени! И именно поэтому я не могу допустить, чтобы она ушла вместо меня!

— Ты можешь врать нам, братик, но уж себе-то не ври... — тихий укор в голосе Кайле заставил Кейрета вздрогнуть и отвести ставшие вдруг цвета закаленной стали глаза. Он отвернулся к окну и надолго замолчал. А когда обернулся вновь, на его лице царила обреченная решимость:

— Ты права, это ни к чему. Я просто не знаю, как смогу жить без нее — точнее, жить, зная, что ее уже нет на этом свете. Если бы она просто вернулась в Алерию, или уехала бы в Тайлессу — да хоть в Великую Степь или на гномьи шахты! Но жить с осознанием того, что она ушла, и сделала это ради меня...

— Ты просто трус, — равнодушно заключил Рьен, — и не вздумай с этим спорить.

Никто и не подумал — не из-за того, что не хотелось, просто у всегда спокойного, собранного эльфа, который мог надеть любую маску и легко с ней сжиться, сейчас в выражении лица сквозило что-то такое... Он был абсолютно, нереально спокоен — и эта ледяная мяска пугала гораздо сильнее, чем, скажем, истерика с мордобоем. Даже понимая краешком сознания, что меня они не видят, я сделала шаг назад — потому что успела за проведенные рядом с эльфом несколько лет узнать, что чем спокойнее он на вид, тем туже закручивается штормовая воронка эмоций у него внутри. А сейчас, кажется, наступил переломный момент...

С присущей всем эльфам грацией и изяществом огромного сытого найла, Рьен плавно перетек из кресла и материализовался прямо перед застывшим Кейретом:

— Трус и эгоист. И ты сам об этом только что сказал. Ты думал в этой ситуации только о себе, но никак не о Лете. И волновал тебя только один вопрос — как ТЫ сможешь прожить без нее. А как сможет прожить без тебя ОНА? И у тебя даже не хватило смелости честно с ней обо всем поговорить! Как еще я могу тебя называть после такого, а, принц?

В черных омутах глаз эльфа — даже синяя кайма потемнела и слилась с до предела расширившимися зрачками — бурлила неконтролируемая ярость, и точно такое же чувство кипело в глазах цвета жидкого серебра напротив. Поединок воли занял несколько мучительно долгих секунд — я видела, как побелели костяшки сжатых в кулак пальцев Кайле, как быстро-быстро трепещет жилка на ее тонкой шее... Тихий выдох Кейрета:

— А что бы ТЫ сделал на моем месте?

Горькая усмешка искривила безупречные губы эльфа:

— Я бы позволил ей самой сделать свой выбор. Она слишком много для меня значит, чтобы позволить себе решать за нее ее судьбу.

И меня выбросило обратно.

Комната ничуть не изменилась, даже горячая капелька воска на толстой сливочного цвета свече рядом с зеркалом не успела застыть еще одним выростом на ее гладком боку — мое видение длилось всего несколько секунд. Рука все еще сжимала крошечную серебряную бабочку, и я поспешила положить ее на столик, а сама без сил опустилась на кровать. Так значит, вот как все было на самом деле... Что ж, это многое проясняет.

Я постаралась унять бешено колотящееся сердце, и спустя пару минут мне это даже удалось. Так, вспомним, чему учил меня Эрик: трезвая оценка ситуации — залог правильного решения, даже если фактов у тебя не так чтобы много... А ситуация выходила презабавная — как выяснилось, мы с Кейретом по уши увязли во взаимном обожании, но жить одному из нас при любом раскладе остается меньше суток. При этом смерть Кейрета не принесет лично мне ничего, кроме многолетней глухой тоски — в этом я была абсолютно уверена. Моя смерть мне будет уже по барабану. Не будем еще забывать о возможности стать героиней, избавив народ Вейраны от тяжкого бремени проклятия Айры! Мда, веселенький образовался расклад...

Тихо скрипнула дверная ручка, но мне не было нужды оборачиваться, чтобы взглянуть на вошедшего — я и так знала, кто это. На колени легла крупная душистая роза темно-багрового цвета, с мягкими бархатными лепестками. Легкий сладковатый аромат поплыл по комнате, и я мгновенно узнала в ней один из цветов, выращенных райли — только у этих роз был такой волшебный запах полуденного солнца и золотой карамели.

— Лета, я...

— Знаешь, Рьен был прав, — задумчиво протянула я, беря в руки только что срезанный цветок. — Мне думается, я достойна того, чтобы самой принять за себя решение.

— Откуда?..

— Видение, — вымученно улыбнулась я. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я только хочу знать, примешь ли ты мое решение?

— А у меня есть выбор? — отражение моей улыбки на его лице показалось мне каким-то бледным. Я устало качнула головой, и он согласно кивнул. Сильные пальцы сжали мне руку:

— Значит, завтра на закате?

Легкое пожатие в ответ — зачем еще раз подтверждать очевидное? Я осторожно высвободила руку и протянула ее к такому дорогому и такому далекому лицу. Провела кончиками пальцев по щеке, не касаясь почти черной сейчас метки, обозначила контур чувственных губ — и поймала ладошкой легкий поцелуй. Тихое:

— Лета, я люблю тебя, — и мимолетный взгляд на розу райли убедил крошечного неуступчивого скептика в самой глубине души, что его слова — чистая правда. Что ж, значит, мама была права — я действительно все делаю правильно...

* * *

И все-таки жизнь чертовски несправедлива! Мысли текли лениво и плавно, и в основном они касались тихонько сопящей на моем плече нимфы. А как еще назвать девушку, любовь к которой захватывает тебя с головой, и теряешь способность вообще о чем-либо думать? К тому же у нас никогда не будет второй такой ночи. Собственно, вообще больше никакой ночи не будет, потому что завтра на закате... И вот тут появился вполне закономерный мучительный стыд. Ну вот зачем нужно было ей уступать, мое решение ведь все равно остается прежним! Пусть Рьен считает меня эгоистом, мне уже все равно — я не могу отправить ее умирать.

Я начал осторожно выбираться из мягкой постели, и потревоженная Лета сонно пробормотала:

— Ты куда?

— За водой. Тебе принести? — сдерживай эту предательскую дрожь в голосе, иначе все пойдет прахом! Но она ничего не заподозрила:

— Угум...

Вода нашлась там, где и должна была быть — чуть запотевший кувшин на стеклянном столике и высокий бокал рядом. Тут же лежала моя сумка. Та-ак... Ровно четыре капли розоватой тягучей жидкости мгновенно растворились в хрустальной воде.

Прости меня, любимая...

Глава 18. Нельзя недооценивать противника...

Голова болела просто невыносимо. Даже нет, она не просто болела — казалось, что мозг раскалывается на мелкие кусочки, которые с гулким грохотом ссыпаются в опустевшую черепную коробку и перекатываются там в вязком киселе мучительно медленных мыслей. Эта боль появилась еще до того, как я окончательно проснулась, и подозреваю, именно она меня и разбудила. Спустя несколько минут тяжких раздумий, когда мысли плелись со скоростью тяжелобольных улиток, к финишу пришла здравая мысль открыть наконец глаза. Когда мне это, после череды неудачных попыток, все же удалось, я пришла к выводу, что мысль была не такой уж здравой. И вообще, ее скорее всего подбросил мне в голову некий особо жестокий враг — от яркого солнечного света в и так уже измученной голове вспыхнул настоящий фейерверк, и я вновь поспешила зажмуриться.

Видимо, организм все же постепенно входил в привычный ритм, потому что дальнейшие размышления потекли гораздо более гладко. Так, кто я и где нахожусь — это я прекрасно помню, а вот что было вчера... Всё покрыто какой-то туманной пеленой. Ну ничего, когда это Лета Дайн (или теперь уже Лета Виарен? надо будет об этом на досуге поразмыслить...) останавливалась перед каким-то несчастным провалом в памяти? Та-ак... Сначала тот подслушанный разговор, потом крыша, видение, потом пришел Кейрет и мы... Ох! Как только всплыло воспоминание о вчерашней ночи, лицо залило противным пунцовым румянцем и сладко заныло где-то внизу живота. И ведь Кейрет не был моим первым мужчиной — пару лет назад я ради эксперимента завела любовника, но эти непродолжительные отношения быстро и бесславно окончились — ну не впечатлили меня те "любовные томления", до которых так охочи поэты и некоторые писатели, особенно среди эльфов... Вчера же все было совсем иначе. Для меня это было единением не только тел, но и душ, и такое ощущение, что какая-то частичка вейра теперь будет вместе со мной всю мою жизнь. Хотя и не долгую — сегодня же День Цветения... Ах черт! Не может этого быть!

С кристальной ясностью пришло осознание того, что меня банальнейшим образом провели — у меня же налицо (или, вернее сказать, в голове) все симптомы отравления дрёмой. Неприметная травка растет повсеместно в Алерии, видела я ее и здесь, неподалеку от водопада райли. Безвредный сорняк, который можно есть охапками — и ничего... Но вот правильно высушенные корни, собранные в первый месяц весны, используются знающими людьми как сильное снотворное, полностью выключающее человека на два-три дня. Сразу вспомнился чуть заметный сладковатый привкус той воды, которую принес мне принц — и после этого полный провал. Мда... Как же я не почувствовала, не поняла, что воде был порошок дрёмы? Радует только, что я точно проспала не больше десяти часов — мои внутренние часы еще никогда меня не подводили, вот и сейчас они исправно докладывали, что не все еще потеряно...

В голове наконец прояснилось, глаза уже можно было открыть без боязни их выронить и потом долго на ощупь искать под кроватью. За услужливо распахнутым окном действительно царил день, правда, уже неумолимо клонящийся к вечеру. В городе вроде все было как обычно, за исключением... полного отсутствия людей. Всегда такой шумный и многолюдный, сейчас Теа-Шетт словно вымер — не играли на солнечных улицах вездесущие дети, не было слышно и монотонного гула толпы. До заката осталось не так уж и много, а мне еще нужно успеть в Кристальный зал — Кейрет слишком рано сбросил меня со счетов!

Бурная деятельность, немедленно развитая мной, не позволяла лишним мыслям занимать мое время — нужно было умыться, одеться, привести себя в порядок... Я без колебаний влезла в ставший уже привычным черный костюм-чулок, завернулась в ничуть не измявшийся плащ, приколов на него мою верную капельку — знак мага-целителя. До бабочки Кейрета мне было даже как-то страшно дотрагиваться — а вдруг чего увижу и, не дайте Боги, выключусь на пару часиков. Тогда уж точно будет поздно пытаться что-то изменить! Поэтому блестящее насекомое так и осталось покоиться на моей тумбочке... Ну вот, кажется, всё, пора на выход.

И только тут я поняла, что же так настойчиво пыталась донести до меня бившаяся в голове мысль — у моей комнаты не было двери! Совсем! На том месте, где она когда-то была, сейчас холодела ровная серая стена камня. Я ощупала каждую трещинку, выступ и впадину в тщетной надежде найти какой-нибудь потайной рычаг — но всё было напрасно. На всей поверхности камня чувствовалось лишь едва заметное напряжение силы, как марево от раскаленного песка в жаркий летний полдень — это говорило о том, что стена явно неестественного происхождения и что разбить ее будет ой как непросто. Да, кажется, я недооценила своего любимого-противника. Он подстраховался на случай того, что я очнусь до заката, и просто-напросто замуровал меня в своей комнате!

Я заметалась в бессильной ярости, перебирая все известные мне заклинания и не находя ничего подходящего. Точнее, подходящие были, но мне на них просто не хватило бы силы и мастерства... До боли стиснув зубы, я пыталась найти выход из ситуации, начиная понемногу понимать, что, кажется, игра уже проиграна. Мой Туманный принц обернулся против меня, а это значит, что все напрасно. На закате я выйду из этой комнаты, потому что заклинание разрушится со смертью мага — не раньше. Но будет слишком поздно, потому что Кейрета уже не станет...

Целиком занятая этими мыслями, я не сразу заметила, что в комнате происходит что-то странное: в противоположном углу наливалась темно-фиолетовая точка, разраставшаяся в овальное пульсирующее облако. От него ощутимо веяло силой, которая сворачивалась в клубок вокруг фиолетового кокона. Так выглядело только одно-единственное известное мне магическое явление — формирующаяся конечная точка пространственного портала. Спустя миг портал приобрел свой законченный вид, и из него вышел... учитель Толлен собственной персоной!

Не знаю, кого я ожидала там увидеть, но одного из магистров Академии уж точно в последнюю очередь. Учитель тепло улыбнулся и шагнул мне навстречу:

— Лета, дорогая, как я рад тебя видеть!

Вспыхнувшая было надежда на помощь почему-то мгновенно угасла, забившись в самый дальний уголок души. Я всей кожей чувствовала фальшь в отеческом голосе магистра, в его доброй улыбке и искрящихся радушием карих глазах, но никак не могла понять, в чем же, собственно, дело. Рефлексы сработали быстрее мыслей, и я отшатнулась к стене, судорожно пытаясь разобраться в бешеном вихре своих эмоций.

— Что такое? Разве ты не хочешь выбраться из этой комнаты-камеры? — деланное сочувствие, маска участия на таком знакомом лице... Да что происходит?!

— Как вы узнали, что я заперта? — вопрос вылетел даже раньше, чем я его осознала, и только произнеся его вслух, я поняла, что появление учителя действительно выглядит очень странно. Каким образом он, предположительно находясь в Меоре, узнал о том, что происходит со мной здесь?

— Это неважно, Лета. В конце концов, могут же у магистров быть свои секреты? Главное, что я могу телепортировать тебя куда захочешь — хоть обратно в Академию, хоть в город...

Так, стоп! В Вейрану же нельзя проникнуть телепортом! Так каким же образом, черт побери, магистр оказался здесь?! Видимо, мои мысли опять отразились на лице, потому что учитель рассмеялся и, разведя руками, произнес:

— Ну ладно, ладно, расскажу. Только вообще-то это секрет. Дело в том, что ваши змейки — это еще и индивидуальные маячки, по которым ректор и магистры могут при необходимости определить местонахождение каждого из студентов. Это было сделано много лет назад, когда группа учащихся так глупо и бессмысленно погибла во время своей летней практики. Тогда Совет решил обезопасить себя от возможных будущих потерь... или хотя бы найти и достойно похоронить тела... Ну так что, пошли?

И Толлен протянул мне руку, приглашающе отступая на шаг назад, к телепорту. И все же что-то не давало мне покоя... Даже не то, что змейки-браслеты оказались по сути шпионами, и не странное появление учителя... И только шагнув к пульсирующему провалу портала, я осознала, что мне так не нравилось в мерцающем окне портала. Отпечаток силы его создателя.

Пересохшие от волнения губы не слушались, но я заставила себя спросить:

— Учитель, а вы... Вы сами плели этот портал?

— Конечно! А что, переживаешь за свою безопасность? Уверяю тебя, его кристалл был выращен лично мной, и телепорт абсолютно надежен.

Этого-то я и боялась. Не верила, не хотела верить и ужасно, просто до дрожи в ногах боялась — потому что отпечаток жутковатой темно-фиолетовой воронки был полностью идентичен тому, что я видела на артефакте накопления в пещере под Камнем Айры. А это могло значить только одно...

Я сделала шаг назад, отчетливо понимая, что у меня нет ни единого шанса — справиться с магистром в поединке, даже учебном, получалось не у каждого выпускника, что уж говорить обо мне. Теперь уже поздно было что-то делать, куда-то бежать. Да и куда, собственно, можно было деться из наглухо замурованной комнаты? В окно? Ага, и бесславно погибнуть, разбившись о брусчатку далеко внизу — левитация преподавалась только на старших курсах, да и то не каждый маг был на это способен...

В потемневших глазах учителя взметнулся и тут же исчез странный сноп искр, кривая усмешка исказила лицо. С него наконец сползла та медовая маска, которая вызывала у меня такое стойкое неприятие. Магистр обернулся к порталу и парой взмахов руки развеял его без следа, и когда снова взглянул на меня... В нем не осталось ничего от того уважаемого всеми нами преподавателя, которого я знала и любила. Теперь это был коварный, хищный незнакомец, всего лишь очень похожий на учителя.

— Ты все-таки оказалась умнее, чем я ожидал, — равнодушно произнес магистр и скупо улыбнулся, отчего по коже у меня пробежали мурашки тихого скользкого страха. — Жаль, что мне придется тебя убить, очень жаль... Ты со своим дружком-вейром попортила нам немало крови. Вы умудрились влезть во все, что вас не касалось, и едва не разрушили так тщательно выстраиваемые планы. Но ничего, теперь уже все в прошлом. Пытаясь тебя уберечь, твой принц обыграл сам себя — из этой комнаты просто нет другого выхода, кроме как телепортом, и ничто уже не помешает мне наконец убрать твою живучую фигурку с доски.

Магистр лениво развернулся и отошел к окну, всем своим видом показывая, какого он невысокого мнения обо мне и моих способностях — незащищенная спина прямо-таки лучилась самодовольством. Та-ак, и куда же я умудрилась вляпаться на этот раз? Ясно только то, что магистр как-то связан с проклятием Айры и с этим злосчастным артефактом. А еще мне было отчетливо видно, что Толлен относится как раз к тому виду людей, которые, как кошки, не прочь развлечься со своей жертвой, прежде чем съесть. Только кошки таким образом учатся охотиться, а людям мучения жертвы просто доставляют удовольствие. Что ж, на этом еще можно сыграть. Вы сами сказали, учитель — мою пешку не так-то просто убить...

* * *

Тэй разъяренной фурией металась по роскошным апартаментам, снося на своем пути изящные низенькие столики, переворачивая крутобокие вазы и втаптывая острыми каблучками в густой ворс ковра лепестки безжалостно выброшенных на пол роз. Из золотой ставшая ярко-медной копна волос пламенными языками летела за ней, и казалось, что одно неосторожное слово — и девушка вспыхнет, словно факел. Ее "похититель" полулежал в мягком удобном кресле и расслабленно наблюдал за терзаниями подруги, ученицы и в некотором роде дальней родственницы. Теа-Шетт прекрасно понимал ее мучения, но отпустить Тэй сейчас значило бы навсегда лишиться последнего, и так еле теплившегося шанса на благоприятный исход.

— Скотина! Бесчувственное бревно! — девушка не скупилась на щедрые эпитеты, из которых добрая половина была далеко не так пристойна, как те, что только что были брошены в спокойное лицо мужчины. — Тебе что, доставляет удовольствие смотреть, как все идет прахом?

— Успокойся, Тэй, — в сотый раз за последние полчаса повторил он, — ничего еще не потеряно, поверь.

— Да? Ты так считаешь? — злость, раздражение и страх отнюдь не красили девушку, но Шетт мог понять и это. Иногда он задумывался, как бы он сам чувствовал себя на ее месте, и не находил достойного ответа. — Лета не выберется из комнаты, Кейрет все-таки станет новым Дождем, и я потеряю всех моих тэй'ни! Ты же понимаешь, ни один из троих не переживет сегодняшней ночи!

Слезы ярости заволокли большие карие глаза — чего-чего, а женских слез Теа-Шетт просто органически не мог вынести. Резко встав с кресла, он за один шаг преодолел разделяющее их расстояние и порывисто обнял хрупкую девушку. Она прижалась к нему, ища утешения и поддержки, и он еще крепче прижал к себе дрожащую от переполнявших эмоций Тэй.

— Тише, милая, — горячий шепот обволакивал, успокаивал и возвращал почти утраченную надежду, — верь мне. Она справится. Я знаю, мы с тобой поставили на кон всё, что имели, и мы не проиграем. Всё будет хорошо...

Крупная дрожь, сотрясавшее тело девушки, постепенно уходила, уступая место обреченной расслабленности. Тэй изо всех сил старалась загнать поглубже пожиравший ее изнутри страх, и во многом благодаря Шету ей это пока еще удавалось...

* * *

Магистр в последний раз окинул взглядом багровеющее уже почти у самого горизонта солнце и обернулся ко мне:

— У меня еще есть достаточно времени, поэтому ты можешь выбрать свою смерть сама. Ты всегда была хорошей ученицей, поэтому исключительно из уважения к твоим заслугам я могу потратить немного силы на "сонный яд". Конечно, если тебя это не устраивает, кинжал никто не отменяет. К тому же это было бы быстрее и проще...

Какая неслыханная щедрость, — про себя усмехнулась я. "Сонный яд" был одним из сложных заклинаний, использовавшийся в исключительных случаях. Сплетенное заклинание набрасывалось на чашу с вином, водой или любой другой жидкостью, и выпивавший ее начинал испытывать сильнейшую, ни с чем не сравнимую эйфорию. Длилась она, правда, недолго, всего около получаса, а затем человек засыпал мертвым сном. В прямом смысле слова. Гуманно, ничего не скажешь...

Страха за свою жизнь у меня почему-то не было, лишь легкое предвкушение чего-то необычного щекотало нервы. Задумываться об этом у меня не было времени — маг нетерпеливо ожидал ответа. Что ж, сыграем ва-банк.

— Я выбираю кинжал, — заметив, как в изумлении дернулись вверх брови Толлена, я торопливо продолжила, — в обмен на ответы на несколько вопросов.

— А не многого ли ты хочешь? — задумчиво протянул магистр, и сердце пропустило один удар. Но только один — я видела, что не ошиблась в своем предположении относительно настоящего Толлена. Ему и самому не терпелось рассказать хоть кому-нибудь о своих планах...

— Хотя я ничего не теряю, — удовлетворенно заключил он и направился к креслу у окна, приглашающе махнув мне на диван напротив. — Ты все равно никому уже ничего не расскажешь, а время терпит...

Я не стала дожидаться второго намека и проворно уселась напротив магистра, преданно глядя ему в глаза и от всей души надеясь, что он ничего не заподозрит. Надежду выудить из него что-нибудь, что поможет мне спастись самой и, в идеале, успеть спасти Кейрета, пришлось спрятать поглубже и притворяться испуганной, ничего не понимающей ученицей. Тем временем удобно устроившийся магистр наколдовал себе бокал вина и участливо спросил:

— Так что бы тебе хотелось узнать, моя дорогая Лета?

— Всё. И желательно с начала, — собравшись с духом, выпалила я, даже и не надеясь на подробный и обстоятельный ответ. Как оказалось, зря.

Магистр замер на секунду, глада на меня округлившимися от удивления глазами, а затем от души расхохотался:

— Спасибо, повеселила! Что ж, раз уж ты отказалась от "сонного яда", сэкономив мне силы и время, я, так и быть, уважу твое последнее желание. Слушай внимательно и не перебивай, повторять не буду.

— Началось все примерно полтысячи лет назад, когда я, молодой и перспективный маг, выкопал в одной из древних книг сведения об артефакте накопления, дающем огромную власть. Ты не представляешь, сколько времени и энергии ушло у меня на то, чтобы суметь его воссоздать, и на то, чтобы об этом никто не узнал. Сама понимаешь, такие мощные игрушки были давно и прочно запрещены. Когда мне наконец удалось, и у меня в руках оказалось настоящее сокровище, величайший из всех артефактов, возникла другая проблема — как наполнить его силой? Такая уйма энергии на дороге не валялась, и даже работа в Академии не позволила мне найти мало-мальски приемлемый способ. Проклятие Айры оказалось настоящим спасением... Собственно, именно его сила и ежегодный ее приток в День Цветения все это время заполнял артефакт.

Поэтому, когда я узнал о том, что ты — обычная целительница без особых талантов и связей — можешь все разрушить... Я тогда получил предсказание от одного... человека, и решил действовать. Первой попыткой был тот самый найл, которого должен был приручить Рьен, помнишь? Кто бы знал, каких трудов мне стоило незаметно протащить на территорию Академии живого найла! — Толлен поморщился, вспоминая эти неприятности, а я мысленно поставила галочку напротив очередной раскрытой тайны.

— Найл должен был убить тебя, но... Надо признать, из эльфа выйдет превосходный боевой маг. Даже жалко было отправлять его на верную смерть вместе с тобой — да, ты правильно догадалась, ваше незапланированное падение после телепортации было очень даже запланированным, как и сопутствовавший ему "недолёт". Однако, вы справились и с этим. К этому моменту мне настолько хотелось расквитаться с вами самому, что очень трудно было удержаться и не телепортироваться к вам самолично. Жаль, что если бы вас убил я, об этом бы очень скоро узнали — а мне это было совершенно ни к чему... Поэтому и пришлось нанять тех недотёп, гордо именовавших себя разбойниками, которые даже с помощью моих артефактов не смогли справиться с одной хилой девчонкой! А требовалось-то всего ничего: затащить тебя в портал, якобы ведущий в замок заказчика! Такой хороший портал напрасно потратил — где я возьму еще один с точкой выхода прямо над вулканом?

Мда-а... Расстарался магистр, ничего не скажешь. И все ради чего?

— Как я понимаю, та кошмарная чуть не убившая нас гроза — тоже ваших рук дело? — невинно похлопав ресничками, спросила я, и получила в ответ горделиво выпяченный подбородок и полный самолюбования взгляд Толлена. Боги, и как он мог так долго притворяться...

— Именно так. К несчастью, команда у тебя подобралась что надо, и гроза тоже пропала впустую. Последняя надежда была на вейр'инка — уж его-то никто из вас не смог бы победить. И однако, это произошло! Самое обидное, что я до сих пор не знаю, как такое могло случиться! — пожаловался мне магистр, ставший на миг похожим на обиженного ребенка. — Может, расскажешь?

— Его убил Кейрет, — не стала скрывать я, не сказав между тем главного — как он его убил. Толлен пока что не показывал вида, что знает о магии крови, разбуженной Кейретом, и я предпочитала ему этого не говорить.

— И каким же, интересно, образом? — хищный взгляд наставника не оставил пути к отступлению. А хотя...

— Да самым обычным, — я сделала лицо деревенской простушки и приступила к сочинению самой наглой лжи за всю свою жизнь, — чудовище было таким худым, что еле на ногах держалось. Кайле пару раз приложила его камешком, Рьен в облике найла изрядно попортил шкуру, ну и так случилось, что пока тварь отвлекалась на них, Кейрету удалось подобраться к ней со спины. Он просто снес ей голову.

Фух, кажется, пронесло — с лица магистра исчезли напряженные морщинки, он вновь откинулся на кресло и немного расслабился. Поверил!

— Что ж, это еще раз доказывает, что тебе невероятно повезло со спутниками. К тому же чертов вейр умудрился каким-то образом сбить сигнал маячка змейки, и мне не удавалось за вами проследить. Ну, за исключением внезапного твоего появления у водопада, но и там мне не удалось с тобой разделаться. Конечно, столкнуть тебя со скалы было не самой продуманной идеей, но у меня уже просто не оставалось времени. Хотя, возможно, это все к лучшему — результат-то все равно выходит самый что ни на есть идеальный. Кейрет буквально через десять минут принесет себя в жертву ради жизни своих подданных, а чтобы он ненароком не передумал, я ему предоставлю решающий довод — твое бездыханное тело с перерезанным горлом. Ну запачкаюсь немного, что ж поделаешь, — с фальшивым прискорбием закончил магистр свой рассказ и поднялся с кресла. Я тоже вскочила и шагнула к стене, прижавшись к теплому камню в поисках защиты. Остался последний аргумент:

— У вас все равно ничего не получится — мы уничтожили ваш накопитель!

Толлен всмотрелся мне в лицо, а затем расхохотался в голос:

— Глупцы! Вы что, действительно думали, что я оставлю такой артефакт без присмотра, на вражеской территории да еще в теоретически свободном доступе? Честное слово, Лета, я был лучшего мнения о твоих мыслительных способностях!

Магистр откровенно забавлялся, но мне сейчас на это было совершенно наплевать. Меня интересовало другое:

— А что же тогда было в пещере, под Камнем Айры?

— Тень. Обычная Тень, двойник накопителя, который просто служил проводником силы в артефакт. А сам он был далеко отсюда... Кстати, Тень я восстановил почти сразу, и теперь она снова готова к поглощению силы. Впрочем, хватит на сегодня болтовни, — холодные карие глаза не оставляли сомнений в решительности магистра, — пора заняться делом.

Я и не заметила, откуда в его руке появился длинный, тускло светящийся кинжал — он словно возник из пустоты и сразу оказался прижатым к моей шее. На мгновение я пожалела, что у меня нет с собой моего выплавленного на Равнине Духов оружия — так я могла бы хоть на что-то надеяться. Кинжал сейчас мирно покоился в моей дорожной сумке...

— Что ж, Лета, прощай, — как сквозь туман донеслись до меня слова магистра. В глазах потемнело, гулко стучавшая в висках кровь замедлила свой бег, а потом и вовсе остановилась. Да-а, умереть от страха — замечательное завершение жизни! Время словно остановилось. Я почувствовала, как лезвие клинка легонько надавливает на кожу, царапает ее, как выступает первая, робкая алая капля... Как в глубоких темных глазах моего учителя вспыхивает огонь торжества...

И в этот миг окружающий мир взорвался. Яркие краски проступили сквозь туманную дымку, которая успела затянуть все вокруг, сердце снова забилось, вот только я теперь отчетливо ощущала, как бежит по сосудам моя кровь, проникая в самые мелкие капилляры, и возвращается обратно к сердцу. И по-прежнему замерший напротив меня Толлен был теперь для меня не магистром и даже не человеком. Он был просто Кровью. Чуждой, враждебной, опасной — но все же покорной моей воле Кровью. Я понимала каким-то звериным чутьем, что она услышит любой мой приказ и не посмеет его не выполнить — и от осознания этого моя собственная кровь быстрее помчалась на свой очередной круг. Холодное лезвие кинжала все так же медленно разрезало мою кожу, и к первой капельке прибавилась вторая, третья... Я чувствовала, как они уходят, стекают по шее — и острое чувство потери вырвало меня из того транса, в котором я находилась. Не позволю!

Литры крови, мчащейся по сосудам стоящего напротив человека, послушно прислушались к моему беззвучному крику. У меня не было никакого плана, не было четкого приказания — я просто нестерпимо, жутко, до самой глубины души желала, чтобы эта чуждая кровь оказалась от меня как можно дальше. И она меня услышала. Поняла и поспешила выполнить.

Лицо магистра резко побледнело, глаза расширились, сжимавшие рукоять кинжала пальцы разжались. Он неловко покачнулся и отшатнулся назад, роняя оружие и заходясь страшным, мучительным криком, который захлебнулся на самой высокой ноте. Стоявший неестественно прямо Толлен вдруг рухнул навзничь, так до самого последнего момента и не отведя от меня взгляда широко распахнутых мертвых глаз.

Я стояла и смотрела на открывшийся мне вид, не в силах от него оторваться. Вся стена напротив, моя кровать, стоявшее у распахнутого окна кресло — все было просто залито алой кровью, словно на скотобойне под конец тяжелого трудового дня. Я смотрела и не могла поверить, что я только что убила человека, причем таким зверским, изощренным способом. Когда я думала о том, как хочу, чтобы его кровь оказалась от меня подальше, я и представить себе такого не могла — вся, до последней капельки, кровь магистра одновременно рванулась назад, через каждую пору кожи, разрывая органы и ткани. Царапина на шее продолжала кровоточить, и я машинально стерла с шеи горячую голубую жидкость, попутно зарастив царапину. Ох... Я разбудила древнюю магию вейров, и теперь по моим венам течет не алая кровь, а голубоватая жидкость, светящаяся миллионами крошечных искр.

Ничего себе мы с магистром поговорили...

* * *

— Всё, — одновременно выдохнули двое, продолжавшие крепко обниматься посреди разгромленной гостиной. Девушка подняла спрятанное на груди у мужчины лицо со счастливо улыбающимися глазами:

— Она разбудила магию крови.

— Я знаю, — улыбнулся мужчина, — самое трудное уже позади. Остался последний шаг.

Он отстранился от девушки и направился к каменной стене. Дотронувшись кончиками пальцев до грубо обтесанного камня, он на миг остановился и оглянулся назад:

— Не скучай, милая. Я ненадолго — нужно же помочь нашей Туманной фигуре...

И Тэй, согласно кивнув, обессилено опустилась на диван, провожая взглядом растворяющуюся в камне высокую фигуру.

Глава 19. Закат последнего дня.

Ярко-голубые капли медленно исчезали, высыхая, а я все стояла и смотрела на свои руки, не в силах двинуться с места. Постепенно пришло полное понимание того, что я наделала — убийство одного из магистров Академии, да еще и с использованием странной и страшной древней магии вейров... Как вообще у меня это получилось? Я же маг-целитель, который должен защищать и лечить разумных существ, но никак не уничтожать их с особой жестокостью! И все же, какая ирония — один из лучших боевых магов страны погиб в схватке с девушкой-целителем, да еще и недоучившейся!

Странно, но после того, как прошел первый шок, накатила волна облегчения от того, что мне все-таки удалось выжить, и не просто выжить, а узнать кое-какие проясняющие всю эту историю факты. Огорчало только, что, скорее всего, путь назад мне теперь заказан, да и как-то страшновато даже представить, что со мной сделает милорд ректор вкупе с Советом...

Огромный багровый диск закатного солнца коснулся горизонта, тяжело наваливаясь на землю, напомнив почему-то толстяка-трактирщика в одной из таверн Меоры — он точно так же опирался своим необъятным животом на промасленную стойку, но в нелегкой борьбе стол неизменно побеждал... Растерявшие за день все свое тепло лучи заглянули через открытое окно в комнату, мазнули по щеке, пробежались по стенам и недоуменно затихли — видимо, давно здесь не случалось таких кровавых расправ. Эти-то лучи и вывели меня наконец из подобия транса, в который погрузило произошедшее — я вспомнила, что через несколько минут, когда скроется за горизонтом последний отблеск заката, зацветет Камень Айры, и вот тогда-то точно станет поздно что-то решать. В отчаянии оглядев молчаливые каменные стены и снова не найдя — зря надеялась — даже намека на дверь, я подошла окну. Что ж, если есть только один выход...

— Подушечку внизу не постелить? — язвительно осведомился низкий мужской голос откуда-то из-за спины, и я резко развернулась, готовая к любым неожиданностям. Как оказалось, к любым, кроме падения в стиле "мешок муки на мельнице" — когда одна нога уже на мраморном подоконнике, резко разворачиваться опасно... В результате я бесформенной кучкой покоилась на полу под окном, хмуро оглядывая тихо хихикающего у дальней стены мужчину. А посмотреть там было на что — пришлось себе признаться, что совершеннее человека мне видеть никогда раньше не доводилось, даже на магических иллюстрациях в сотнях и тысячах прочитанных книг. Хотя спустя несколько секунд я засомневалась, что это вообще человек — не успели широкие плечи незнакомца оторваться от стены, на которую он опирался, как он уже помогал мне подняться на ноги и устроиться на краю кровати. Сам незнакомец остался стоять у открытого окна. А я, наткнувшись на внимательный взгляд, которым сверлил меня мужчина, не нашла ничего умнее, чем спросить:

— А вы вообще кто?

На что красавчик с тяжелым вздохом отвернулся и задал встречный вопрос:

— Нравится?

— Что? — не поняла я.

— Город, — пояснил мужчина, кивнув подбородком в сторону пейзажа за окном, и я почему-то отчетливо ощутила, что ответ для него невероятно важен. Может быть, поэтому я ответила так искренне, как никогда:

— Очень. Красивее города в жизни не видела.

Контуры тела незнакомца на миг поплыли, как в мареве над раскаленным песком, но тут же приобрели прежние очертания, а сам гость развернулся ко мне и без тени улыбки на лице поинтересовался:

— Тогда за какой такой надобностью ты только что собиралась украсить его живописным кровавым пятном? Думаешь, именно твоего распростертого внизу тела ему так не хватает? Мне вот так не кажется, уж прости!

— Но мне нужно было как-то выбраться из этой чертовой комнаты! — вспылила я. Еще бы — пришел тут какой-то умник без приглашения, да еще и издевается!

— Да ладно, зачем так сразу... Тут миленько, только прибраться немного не мешало бы, — и он шагнул чуть в сторону от застывающей на полу лужи, но, заметив мое зверское выражение лица, примирительно поднял руки ладонями вверх:

— Во-от, теперь я вижу, что ты в порядке. Собственно, именно этого я и добивался — чтобы ты снова обрела способность ясно мыслить, и желательно без смертельно опасных последствий. Что ж, Лета, приятно познакомится — меня зовут Теа-Шетт, можно просто Шетт.

Красноречивое молчание, видимо, оказалось лучше любого из тех невнятных звуков, которые я сейчас была способна произнести, потому что незнакомец — хотя какой он теперь незнакомец? — улыбнулся и пояснил:

— Да, и еще по совместительству Дух Камня. Ну и главное — и единственное — божество Вейраны. Строго говоря, я совсем даже не Бог, но моих детей мне в этом переубедить никогда не удавалось, так что последние несколько тысячелетий я уже и не пытаюсь. Только в обморок не падай, ладно? — он предупреждающе шагнул вперед, заметив мой остекленевший взгляд.

До этих слов я не могла бы с уверенностью сказать, что обморок мне не грозит — все-таки слишком много событий на одну мою неокрепшую психику, — но теперь... Не доставлю я ему такого удовольствия!

— И не собиралась, — пробурчала я, возвращаясь в нормальное состояние. — Так все-таки, что ты здесь делаешь?

— О, ну догадаться, естественно, очень трудно... Тебе помогаю, глупая!

— А зачем? — резонный вопрос, который почему-то смутил моего гостя, на высоких скулах которого проступил едва заметный румянец.

— Ну-у... Причин несколько. Во-первых, мне до чертиков надоело каждый год терять по одному, а то и больше, члену своей семьи — потому что каждый вейр в некотором роде мой далекий потомок. Кроме того, от тебя сейчас зависит жизнь дорогого мне... э-э... человека. Ну и... а вообще, хватит уже вопросов! Ты собираешься успеть на церемонию или нет?

Вовремя напомнил. Я оглядела свой костюм, который, как ни странно, выглядел вполне пристойно — еще бы, ведь вся кровь магистра рванула в прямо противоположном от меня направлении, — и согласно кивнула.

— Собираюсь. Но вряд ли успею, — сухо констатировала я становившийся все более ясным факт, на что Шетт только усмехнулся.

— Успеешь. Иди уже.

Мда. Весело. И как он это себе представляет?

Мой скептический взгляд не остался без внимания, и отлепившийся от окна Дух Камня пересек комнату, коснувшись противоположной стены, в которой раньше была моя дверь.

— Догадываешься, кто тебя здесь запер? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — а как, тоже догадываешься?

— Магия камня. — Ответ был кристально ясен любому мало-мальски сообразительному человеку. В самом деле, если на месте двери сейчас сплошной булыжник, а каждый первый в этой стране владеет магией камня, глупо было бы предполагать что-то другое!

— Именно. А ведь Кейрет не раз тебе говорил, что все вейры владеют ею. Так почему ты решила, что ты — исключение?

— Но ведь... Я не чистокровный вейр! И я всю жизнь прожила в Алерии, не превратившись в вейр'инка, не зная ничего о Вейране! К тому же магия камня ни разу не проявила себя, хотя я пыталась...

— Плохо пыталась, — сухо заметил Шетт, — а насчет всего остального... Ты не представляешь, скольких трудов мне стоило отрезать тебя от Вейраны. Когда твоя мать перешла Велларийские горы, ты должна была стать вейр'инком уже в ее чреве — и бедную Ниту в этом случае можно было бы только пожалеть. Но мне удалось отречься от тебя, оградить от нашей магии — и только поэтому ты до сих пор жива. Хотя повторить такое когда-нибудь мне бы не хотелось, все-таки это меня чуть не убило — но речь не об этом. Лета, когда ты оказалась в Вейране и узнала о том, кто ты есть, больше ничего не удерживало твой дар. Поверь, ты можешь управлять камнем не хуже любого другого вейра. А то, что Кейрет об этом не знает — так это даже лучше, у тебя останется еще один козырь.

Шетт поманил меня к себе, и я послушно приблизилась. Прохладные пальцы стиснули мою руку и прижали ладонями к камню:

— Помнишь, как ты чувствовала металл? Так вот с камнем все обстоит точно так же. Просто сосредоточься, представь себе место, куда ты хочешь попасть...

Ему легко говорить, а для меня стена по-прежнему оставалась всего лишь холодным, твердым камнем. Как, скажите, можно что-то почувствовать в этой огромной глыбе горной породы? И когда я уже было совсем отчаялась, под моими ладонями что-то дрогнуло. Ощутимо нагревшийся камень шевельнулся снова, грубые выступы стали сглаживаться, ямки выравниваться, а вся стена подернулась сероватой дымкой.

— Молодец, — тихо шепнул Шетт, — а теперь вспомни Кристальный зал, и скала сама проложит тебе дорогу.

В голове сами собой всплыли картины недавнего прошлого: вот мы с королевой идем к мраморному постаменту, на котором возвышается величественный каменный цветок. Вот друзья столпились вокруг Камня Айры, споря о том, что за силовые потоки уходят от него вглубь скалы. Вот Кейрет отводит мою руку от цветка, не давая заглянуть внутрь, дотронуться...

— Достаточно, — низкий голос пробился ко мне сквозь туман воспоминаний, и я тряхнула головой, возвращаясь к реальности. Прямо передо мной открывался овальный, высотой в человеческий рост, слабо освещенный тоннель длиною в несколько десятков шагов. Гладкие стены испускали тусклый зеленоватый свет, живо напомнивший мне о дороге через Велларийские горы. Туннель слепо заканчивался такой же гладкой вертикальной стеной.

Я уже собиралась шагнуть вперед, но голос Теа-Шетта остановил меня:

— Лета, один совет. Когда дойдешь до конца тоннеля, вспомни, что камень может делать все, что ты ему прикажешь. Абсолютно все.

Я кивнула, гадая, что именно он хотел этим сказать, и уже собиралась его переспросить, но высокая, атлетично сложенная фигура уже исчезла, оставив на прощание лишь тихое "Удачи...". Последний раз оглянувшись на почти скрывшееся за горизонтом солнце, я решительно ступила на каменный пол новоявленного тоннеля.

* * *

Двумя этажами выше, в комнате принцессы, под ворохом сваленных на кровать одеял слабо шевельнулся спящий эльф. Тонкие пальцы с силой комкали воздушную ткань простыней, роскошные платиновые волосы взмокли от пота, правильные черты лица исказились болезненной гримасой. Эльфы вообще плохо переносят снотворное, но этой ночью у Кайле просто не было другого выбора.

Далеко отсюда, в больничном корпусе, слабо замигала Сфера Жизни, и спустя минуту в палату ворвался взволнованный доктор. Светловолосый паренек сейчас был лишь бледной тенью себя самого — исхудавший, с посеревшей кожей, на которой теперь особенно заметны стали обычно невидимые веснушки, он все это время яростно боролся за свою жизнь. И побеждал. Но повидавшего многое магистра Ортеса беспокоило совсем другое — его пациенту сейчас ничего не угрожало, а значит, что-то случилось с одним из двух его друзей. Покачав головой, он провел руками над успокаивающейся Сферой и отошел к окну. Меора давно уже спала, и магистр прекрасно знал, что ничем не может помочь Рьену и Лете, но смутное беспокойство не отпускало. И самый уважаемый врач Алерии, тяжело опустившись на свободную кровать рядом, тихо зашептал слова давно забытой молитвы.

* * *

Кристальный зал был точно таким же, что и всегда. За многие годы я привык к его сияющим стенам, к спокойной умиротворенной тишине — и к тяжелому траурному молчанию в тот единственный день в году, когда двери его открывались для всех вейров. Не единожды я проходил по этой дороге, ведущей к постаменту с Камнем Айры, но никогда еще так четко не осознавал всю тяжесть происходящего. Даже в тот страшный год, когда отец принял метку. Сегодня настал мой черед — у Цветка должен быть Дождь.

По огромному полю бутонов гуляли волны, поднимаемые несуществующим ветром. Цветы выросли, из зеленых превратились в черно-красные и теперь тихонько покачивались, едва ли не облизываясь в предвкушении. Сотни закутанных в черное фигур молча стояли рядом с краем поля и ждали. Ждали только меня.

Сразу после войны здесь собирались все оставшиеся в живых вейры, но с годами несмотря ни на что нас становилось больше, и сейчас здесь были лишь главы семейств. Что ж, не будем заставлять их нервничать — через несколько минут зайдет солнце, а мне еще надо пройти эту невероятно длинную дорогу до Камня и не сбиться с шага...

Бледная, заплаканная Кайле, застывшая под своей ледяной маской мать, нервно кусающий губы Лиэт... Я не спеша прошел мимо них, изо всех сил стараясь, чтобы ни одна эмоция не отразилась на лице раньше времени. Это только у Леты, моей маленькой Леты такого бы никогда не получилось... Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я с тобой сделал? Я представил, как она просыпается сейчас, ничего не соображая — дрёма вообще-то не была лучшим снотворным из всех возможных, но тут уж ничего не поделаешь — и наконец понимает, что произошло. Она никогда не узнает, что я просидел возле нее, спящей, всю ночь и почти весь день. Не думал, что это окажется так трудно — знать, что больше я ее никогда не увижу...

Я подошел к дрожащему от нетерпения цветку. Пора.

* * *

Двадцать семь шагов. Каждый из них был вечностью, но вместе они пролетели быстрее секунды — и вот уже зеленоватые стены тоннеля тускло светятся позади, а под моими ладонями только гладкий холодный камень. Я знала, что за ним — так необходимая мне пещера, но вот как туда попасть... Было ясно, что просто выйти туда было бы недостаточно — раз Кейрет так не хотел, чтобы я там оказалась, он вполне может мне помешать. Что же делать?

"Просто посмотри..."

Камень под моими руками дрогнул, и низкий гул сложился в слово-совет. Спасибо тебе, Дух Камня...

Зеленовато-коричневая порода стала нагреваться, по поверхности поплыла такая знакомая уже дымка, и я поспешно отдернула ладони: "Стой! Не спеши!". Камень послушно застыл, прислушиваясь, а я тихим шепотом продолжала развивать свою мысль: "Я не могу сейчас туда выйти. Пожалуйста... Ты можешь стать прозрачным? Мне необходимо знать, что там происходит...". Откуда-то пришла непрошенная мысль о том, как забавно, должно быть, я сейчас выгляжу: разговаривать с камнем вряд ли является признаком душевного здоровья. Теплая стена толкнулась мне в руки, передав ощущение ехидной улыбки одного недавнего знакомца, и снова поплыла — но уже по-другому. И без того гладкий камень начал становиться все более похожим на зеркало, и в конце концов зеркалом и стало. А потом серебряная дымка в нем рассеялась, и сквозь абсолютно прозрачное стекло стало отчетливо видно все происходящее в Кристальном зале.

* * *

Нервно крутившая в пальцах медно-рыжую прядь Тэй оглянулась на невозмутимого друга и сердито прошипела:

— Неужели сам не мог всего этого сделать? Что, если она не успеет?

Опирающийся о спинку дивана Теа-Шетт нависал над девушкой, задумчиво разглядывая прилипшую к своему "окошку" Лету. Вся противоположная стена в просторной комнате, где сейчас находилась парочка, являла собой точно такое же стекло, через которое Лета наблюдала за Кристальным залом, только гораздо крупнее. Шетт оставил его для Тэй, зная, что неугомонная девчонка вся изведется, если не будет знать, что происходит.

— Конечно же мог. Но ты не хуже меня знаешь, что она должна все сделать сама. И не переживай, у нее еще есть время. Видишь, принц только подходит к алтарю...

Тэй нетерпеливо шикнула на него и вся подалась вперед — слишком много судеб зависело от происходящего, чтобы можно было хоть что-то пропустить...

* * *

Открывшаяся мне картина поражала своей мрачной торжественностью. Оказалось, я "вышла" прямо к постаменту с Камнем Айры, чуть сбоку от него. Мне было прекрасно видно все происходящее в зале, и я еще раз прочувствованно поблагодарила Шетта за такой подарок.

Зал остался таким же, став в то же время совсем другим. Сильнее всех изменился цветок — казалось, он стал еще крупнее, лепестки налились насыщенным багровым цветом, по золотистым жилкам непрерывно бежал мерцающий сок. Края лепестков призывно дрожали, чуть приоткрываясь и тут же захлопываясь — цветок напоминал выброшенную на берег рыбу, которая жадно втягивает вместо воды обжигающий воздух, беззвучно моля хотя бы о капельке влаги. Смотреть на это было страшно, особенно зная, что именно нужно цветку — всего лишь еще одна жизнь. Некстати подумалось, каково это — добровольно отдавать свою кровь ненасытному цветку? Больно ли это? А может, наоборот...

Взгляд перескочил на небольшие взволнованно колышущиеся бутоны, точь-в-точь повторяющие движения Цветка Айры. Гигантское поле постоянно находилось в движении, не позволяя рассмотреть отдельные цветы — но было ясно, что они тоже подросли за прошедший день и точно также ждут — не дождутся своего Дождя. А он в этот момент медленно шел по каменной тропинке вдоль сияющих стен — плотно сжатые губы, решительно нахмуренные брови... Неужели я запомню тебя именно таким?

Сотни фигур в капюшонах, с ног до головы укутанные в черные плащи, молча склоняли голову и отступали на шаг назад. Наверное, даже хорошо, что сюда можно было зайти только в такой одежде — я была больше чем уверена, что на скорбных лицах тех, кто там внизу ожидал сейчас начала Цветения, нет-нет да и проскакивало облегчение, радость за свою семью, которую в этом году минула такая страшная участь, и страх за год будущий. Видеть это я бы уж точно не хотела...

Не скрывали своих лиц только члены семьи — Кайле, Лиэт и королева Леа. На заплаканную Кайле было до невозможного жалко смотреть, а королева как всегда стояла с бесстрастным спокойствием на равнодушном лице, и только лихорадочный блеск глаз выдавал бушующие в ней эмоции. Неужели она так и не заплачет?

И тут я увидела причину такого ее спокойствия. За Кейретом послушно семенила маленькая, с головой укутанная в плащ фигурка. Я возмутилась и восхитилась одновременно — каков жук! Кейрет вел за собой полноценную иллюзию — иллюзию меня! Неудивительно, что никто ничего не заподозрил — выполнена она была превосходно, и распознать ее мог либо маг, либо чистокровный эльф. Кстати, а где Рьен? Неужели и его за компанию со мной дрёмой угостили, чтобы представление Кейрету раньше времени не испортил?

Тем временем принц добрался до мраморного подножия Камня — а теперь уже настоящего, живого Цветка — Айры. "Я" послушно встала рядом с ним. Нет, ну надо же — и когда только успел так напрактиковаться? Не иначе у них в королевской библиотеке пара древних учебников завалялась...

Стихли и так немногочисленные шорохи и шепотки, и в зале воцарилась абсолютная тишина, которую нарушил только низкий, как всегда чуть хрипловатый голос Кейрета:

— Сегодня, в очередной День Цветения, новым Дождем должен был стать я. Но одна из наших гостей, маг-целитель по имени Лета, решила...

Речь принца растекалась по залу, как кусочек масла на горячей сковороде, обволакивая и усыпляя бдительность матери, сестры, дяди... Но не мою. Ни один из них не был магом, и поэтому не видел, что это длинное велеречивое восхваление меня было нужно лишь для того, чтобы Кейрет мог сплести свое последнее заклинание — защитный купол. Вот зачем тебе нужны были мои уроки, любимый — каменный барьер вмиг разнесет любой вейр, найти здесь столько металла для стального барьера невозможно, да и Кайле не стоит сбрасывать со счетов. А вот классическая людская магия — это выход. Неподготовленный человек (или вейр, что не так уж и важно) никогда не сможет пробить "купол". Да-а, всё предусмотрел, ничего не скажешь. Ну или почти всё...

Плетение завершилось, и в мягком голосе Кейрета вдруг прорезался металл:

— Вот так это должно было бы выглядеть. Но не будет.

Отброшенная в сторону "я" растаяла черной дымкой, а вокруг принца вырос "купол" — чуть мерцающая золотистыми искрами полусфера, о которую и ударился кулак бросившегося вперед Лиэта. Я смотрела в его расширившиеся зрачки, краем глаза заметив чуть дрогнувшие губы королевы и боль, застывшую на перекошенном отчаянием и ужасом лице Кайле. Больше медлить нельзя — но и спешка мне не поможет. Думай, Лета, если хочешь поймать за хвост свой последний шанс!

Кейрет обернулся к родным:

— Мама, Кайле... Простите. Но иначе я не могу, — и протянул руку к лежавшему сбоку от него кинжалу.

Он не видел, как из стены за его спиной вышла я, как спокойно вошла в "купол" — еще бы, сама ведь его учила плести такую защиту... Возможно, он мог бы прочесть это в глазах своей сестры — но они были полны слез. Лицо королевы исказила гримаса страха, горя и ярости — странно, с чего бы... — но он принял ее на свой счет. Поэтому принц так удивился, услышав за спиной моё спокойное:

— А придется.

Медленно-медленно он развернулся ко мне, но тихое "Лета, не смей!" слетело с губ на долю мгновения позже — все было уже кончено. Мне теперь не нужно было оружие, чтобы напоить Цветок — моя кровь стала мне так же послушна, как и любая другая. Но только он об этом не знал... И густая, цвета весеннего неба капля даже и не подумала ослушаться, срываясь с протянутого к бутону запястья прямо в жадно распахнутую пасть дрожащего в возбуждении цветка.

Легкая полуулыбка тронула губы — я же говорила, любовь моя — придется...

Глава 20. Цветение.

Я не успел.

Маленькая чертовка меня опередила, она все-таки сделала всё по-своему, наплевав на мои тщательные приготовления и на казавшийся таким надежным, выверенным до мельчайших подробностей план. Надо признать, она меня сделала.

Но как, черт возьми, ей это удалось? Допустим, она проснулась раньше положенного — хватит уже себя обманывать, я слишком за нее беспокоился, боялся переборщить с дрёмой и скорее всего капнул чуть меньше, чем было нужно. Допустим даже, что ей каким-то образом удалось выйти из запечатанной комнаты — хотя весь город сейчас собрался здесь и найти кого-нибудь, кто помог бы ей, было просто нереально. Но как она смогла разбудить магию крови? Кого, во имя всех богов обитаемого мира, она ради этого убила?! И главное, что теперь будет...

Все это пронеслось в моей голове за тот краткий миг, пока пронзительно-бирюзовая капля летела с тонкого запястья вниз, к пульсирующим багровым лепесткам. А потом это стало уже неважно.

* * *

В клокочущем вулкане цвета расплавленного серебра вполне можно было утонуть, но я не могла себе позволить сейчас отвлекаться. С трудом оторвавшись от глаз Кейрета, в которых бушевал ураган эмоций, начиная от недоуменного удивления и заканчивая гремучей смесью боли, страха и глубокой тоски, я перевела взгляд на застывших каменными статуями вейров. Тысячи глаз сверкали из-под капюшонов, напряженно следя в абсолютной тишине за происходящим у постамента, и эти взгляды для меня сливались в один, пылающий яростной, непоколебимой надеждой. Да, похоже, что все эти люди наизусть знали пророчество Айры и теперь ждали только одного — исполнения своей тысячелетней мечты. Смотреть на Кайле и Лиэта, во взглядах которых боролись жалость и облегчение, мне совершенно не хотелось; королева стояла, низко наклонив голову и спрятав лицо в складках своего капюшона, и мне ничего не оставалось, кроме как отрешенно наблюдать за тем, как продолжает переливаться разноцветными искорками медленно падающая капля. Казалось, время растянулось в длинную-длинную полосу, из-за чего одинокое крошечное голубое солнце никак не могло долететь до сердцевины раскрывшегося цветка.

Наконец это случилось. Бирюзовый огонек коснулся темно-красной, почти черной губчатой сердцевины и мгновенно впитался в нее, не оставив и следа. Время окончательно замерло — цветок остался все таким же, и я не чувствовала ровным счетом ничего необычного, несмотря на то, что уже с десяток капель моей голубой крови летели следом за своей товаркой. И тут цветок словно взорвался изнутри ярко-голубым светом. Из самой сердцевины ввысь рванулся столб света, по золотистым жилам лепестков побежала лазурная жидкость, и сам цветок стремительно начал преображаться, меняя цвет с багрового на небесно-голубой.

Губчатый центр цветка потянулся навстречу летящим вниз каплям, мгновенно принял их в себя и устремился дальше. Я только едва заметно вздрогнула, когда теплая, мягкая и чуть шершавая поверхность робко коснулась моей руки, обняла ее и лизнула тоненькую ранку на запястье. Было похоже на то, как будто дикая лошадь осторожно взяла кусочек соленого хлеба с ладони человека, а затем, осмелев, потянулась за новой порцией. А потом пришла боль.

Я прекрасно помнила, что чувствовала Айра, держа на руках умирающего мужа, и помнила мучительную боль в переломанных костях моей матери, когда ее нашел вейранский патруль. Но то, что я испытала в момент соприкосновения своей живой крови с бархатом лепестков Цветка, не шло с этим ни в какое сравнение. Боль словно сжигала меня изнутри, терзая каждую крошечную клеточку несчастного тела. Сила Цветка пронеслась по мне, сминая слабое сопротивление, устанавливая свои порядки... Цветок наконец понял, что происходит, и жадно присосался к ране на запястье, стараясь выкачать всю кровь до последней капли. Но теперь моя некогда алая, безвольная и полностью послушная кровь обладала собственной волей, и чем слабее становилась моя, тем сильнее возрастала её. И именно столкновение двух жестоких, первобытных сил, не знающих жалости и морали — древней, как сама земля, крови, и мощной силы посмертного проклятия — порождало терзавшую меня боль. А полем битвы стало мое несчастное тело. Сквозь невыносимый огонь этой боли я чувствовала, как наступает Цветок, пытаясь сломить, поработить то, что еще оставалось во мне от меня самой — и как отчаянно сопротивлялись ярко-голубые капли в моих венах. Помню, я еще успела подумать, что поняла теперь смысл выражения "стоять до последней капли крови" — а затем спасительная темнота беспамятства, где не было ни боли, ни страха, поглотила меня.

* * *

Когда это жадное чудовище присосалось к нежной белой коже ее запястья, я рванулся было вперед — и не смог сделать ни шагу. Это означало только одно — что жертва принята, и Лета действительно стала новым Дождем. Все известные мне хроники сходились в одном — если Цветение началось, остановить его уже невозможно, магия цветка просто не позволит никому отнять у него такой желанный для него источник живительной влаги. Но за все те годы, что я присутствовал здесь в День Цветения, я ни разу не видел, чтобы Цветок так стремительно и жадно рвался к чьей-то крови. Может ли это быть оттого, что сегодня ему достался Дождь цвета весеннего неба?..

Бархатные темно-красные лепестки обняли тонкую руку, и в ту же секунду отчаянная решимость на лице Леты сменилась выражением бесконечной муки. Широко распахнутые глаза смотрели сквозь меня, ничего не замечая, в уголках глаз стояли слезы. Я не мог на это смотреть — это из-за меня так мучатся единственная девушка, которую я по-настоящему любил, спасая мою жизнь, она добровольно отдает свою — и ради чего? Да она в тысячу раз достойнее каждого из стоящих сейчас здесь, в этом зале, и это она должна была еще многие годы любоваться рассветами и закатами, наслаждаться жизнью, — она, а не я!

Но теперь уже слишком поздно, и остается лишь бессильно наблюдать за тем, как по капле уходит из моей юной, тоненькой, как тростинка, но такой храброй Леты жизнь, забираемая ненасытным Цветком. Боже, да когда же это закончится! Сколько еще должно уйти, чтобы чертово бессмертное растение наконец перестало так жадно впиваться в безвольно протянутые к нему руки с тонкими порезами на коже, так отвратительно колыхаться, под завязку накачиваясь кровью? Ответь мне, Теа-Шетт! Ты больше уже не можешь притворяться исчезнувшим, я ведь знаю, что это не так!..

* * *

— Что с тобой? — испуганный голосок Тэй в мягкой тишине комнаты показался слишком громким, и девушка поспешно закрыла рот рукой, не отводя между тем взгляда от внезапно побледневшего мужчины. Согнувшись, словно от приступа невыносимой боли, он судорожно сжимал резной подлокотник дивана. На лице выступила испарина, но уже через несколько мгновений он пришел в себя и, откинувшись назад, через силу прошептал:

— Силен, ничего не скажешь... Успокойся, Тэй, ты мне сейчас руку оторвешь.

Девушка недоуменно перевела взгляд на свои пальчики, сжимавшие плечо мужчины с такой силой, что слова Шетта об оторванной конечности не казались чем-то таким уж невозможным, и тут же разжала руку. Удовлетворенно вздохнув, мужчина растер онемевшее от таких "объятий" плечо и устало улыбнулся:

— Да, однажды он будет прекрасным королем. Но нужно будет как-нибудь на досуге научить его потише обращаться к своему божеству, а то ведь так его и лишиться можно...

— Ты же понимаешь, он сейчас просто слишком переполнен эмоциями, — сочувственная улыбка растянула прелестные губки Тэй, и Шетт с трудом заставил себя отвести от них взгляд.

— А ты, кажется, ужасно этому рада? — поддел подругу почти полностью пришедший в себя мужчина, и получил в ответ виноватую улыбку:

— Рада. Хотя я и лишилась одной из своих тэй'ни...

— Погоди переживать, милая. Досмотри представление до конца, — и они снова устремили взгляды на ровную прозрачную стену, показывавшую то, чего они оба ждали столько веков.

* * *

С Цветком происходило что-то странное. Никогда он еще не вел себя во время церемонии так необычно... И это изменение цвета... Но вот наконец заволновалось поле дочерних бутонов, и каждый из маленьких цветов начал понемногу раскрываться. Тонкие красно-черные лепестки медленно, словно нехотя отходили друг от друга, открывая глазу ярко-голубую сердцевину... Что?!

Я даже моргнул несколько раз, пытаясь удостовериться в том, что я вижу то, что вижу. Но бирюза внутренней поверхности тысяч лепестков никуда не делась. Мало того, в самой сердцевине каждого цветка — там, где ему и положено быть, — покоился аккуратный кристалл, напоминавший прозрачностью и цветом голубой горный хрусталь. С другой стороны, ничего удивительного — эти кристаллы всегда были темно-красные, словно высочайшего качества рубины, — но что если их цвет просто-напросто зависит от цвета напоившей их крови?

Зрелище было фееричное — прямо перед нами расстилалось бесконечное живое море голубых цветов, большинство из которых уже полностью распустилось. Краем глаза я заметил, как вздрогнула, словно от холода, стоявшая рядом Леа, и в который раз подивился ее выдержке и самообладанию. Много лет назад, когда на месте ее сына стоял горячо любимый муж и мой сводный брат Коррел — даже тогда она смогла удержаться от проявления эмоций, как и положено настоящей королеве. А то, что потом она не одну ночь прорыдала на моих руках — это не в счет. Вот и сейчас она снова блестяще держит себя в руках — едва не потеряла сына из-за этой его идиотской страсти к девчонке, но ее чувства видны только самым близким людям по едва заметным движениям глаз и губ...

Тем временем сотни закутанных в черное фигур одновременно пришли в движение и торопливыми, но идеально выверенными движениями начали собирать голубые кристаллы. Бережно протянутые руки осторожно собирали искрящиеся синевой кристаллы, а опустевший цветок тут же съеживался, опадал и рассыпался мелкой пылью, чтобы спустя год снова появиться на том же месте. Ни один из этих кристаллов не должен пропасть, разбиться или просто потеряться — иначе мы получим очередного вейр'инка. Ведь цветов, а значит, и кристаллов, вырастало каждый год ровно столько, сколько вейров в этот день жило в Вейране... Но этого не случалось уже много сотен лет, и вряд ли нечто подобное произойдет сегодня.

Я перевел взгляд на застывшего в шаге от девчонки Кейрета. На парня больно было смотреть — такая мука была написана на его лице. На миг мне стало его жаль — мне ли не знать, как тяжела боль неразделенной любви и горечь потери... Единственная женщина, которую я любил, стояла сейчас рядом со мной, но быть вместе мы не могли — она была вдовой моего брата и моей королевой... Парень переживет свою потерю, он справится — и к тому же, если сбудется пророчество и проклятие действительно будет снято, перед ним откроется столько новых перспектив, на его плечи ляжет столько забот... Конечно, он никогда не забудет эту маленькую целительницу, но со временем боль приглушится, отойдет на задний план. Если Лета не зря пожертвовала своей жизнью и чертова Айра наконец успокоится в своем аду, то вейры наконец смогут выйти за пределы Велларийских гор, наладить торговлю и с Алерией, и с Тайлессой. Посольства, договоры, приемы — и всем этим должен будет заняться король. Леа несколько дней назад посвятила меня во все подробности их с Кейретом плана по спасению его жизни и загадала, что если все пройдет как надо, она отречется от трона в пользу сына. Что ж, кажется, скоро Вейрана обретет своего короля...

* * *

Ярко-голубое поле стремительно сокращалось — собиратели кристаллов хорошо знали свое дело, а я не мог оторвать глаз от стремительно тающей фигурки Леты. Из нее постепенно уходила жизнь, забираемая этим проклятым Цветком, контуры ее тела становились все тоньше и прозрачней... Краем глаза я заметил сбоку какое-то движение, а раздавшийся следом грохот бегущей воды уверил меня в том, что это открылся водопад. Все шло так, как должно было идти в любой из Дней Цветения — за исключением того, что отдавать свою кровь должен был я, а не Лета. Цепочка черных фигур потянулась к водопаду с кувшинами в руках — кристаллы принимали только эту воду, и никакую другую. Я отрешенно наблюдал за тем, как Лиэт вдруг отделился от стоящих неподалеку моей матери и сестры и направился навстречу одной из безликих фигур, протягивающей ему горсть голубых кристаллов — для королевской семьи...

Казалось, это все происходит не со мной. Несколько часов назад, уходя от спящей тяжелым сном Леты, я и представить себе не мог, что этот день закончится вот так. Но, видимо, Судьбе было наплевать на мои планы — у нее имелись свои...

Я видел, как Кайле отошла к водопаду, чтобы набрать ледяной хрустальной воды в серебряный кувшин, как наконец улыбнулась мать — и понял, что почти не вижу Лету. Она стала прозрачной, словно дымок над костром из сухих, хорошо горящих дров — если не знать, куда смотреть, ни за что не найдешь... На ее лице была спокойная умиротворенная улыбка, и я понял, что ужасная боль уже ее не мучает. Вокруг почти исчезнувшего запястья продолжали едва заметно подрагивать свернутые плотным коконом совершенно голубые лепестки. И тут она открыла глаза.

Полный нежности взгляд был устремлен прямо на меня, губы чуть дрогнули и с усилием выдавили одно-единственное слово. Перед тем, как окончательно исчезнуть, она сказала мне "Прости"...

Легкий звон послышался со стороны цветка — как будто на каменный стол упала золотая монетка, и в ту же секунду я понял, что меня ничего больше не держит, я был снова свободен. Несколько шагов, отделявшие меня от Цветка и от того места, где только что стояла Лета, я преодолел в один миг — но было уже поздно. Мои руки прошли сквозь воздух — холодный, прозрачный и абсолютно пустой воздух. А на гладком мраморе стола, рядом с Цветком Айры, сиротливо лежал маленький золотой медальон — тот самый, что не снимая носила на груди Лета. В тот единственный раз, когда я его видел последний раз — кажется, это было тысячу лет назад, а на самом деле даже суток еще не прошло — она сказала, что эта вещь была на ней, когда ее нашли у дома приемного отца. Тогда она не дала мне его рассмотреть, да мне было и не до него — нас занимали гораздо более интересные дела, — но теперь некому было мне помешать.

Осторожно протянув руку, я поднял сверкающий, ничуть не потемневший от времени медальон, еще хранивший тепло ее тела. С трудом сдержав непрошенные слезы, я поднес его поближе и, кажется, неосторожно на что-то нажал, потому что он вдруг распахнулся. Внутри он был абсолютно пуст, но он и не нуждался в каком-то дополнении — медальон сам был ключом к разгадке. Едва пробежав глазами выгравированную напротив нераспустившегося Цветка Айры на одной створке надпись, я всё наконец понял. Боже, какими мы были идиотами...

Её отец все знал, знал с самого начала, потому и подарил собственноручно отлитый медальон своей нерожденной дочке — вытянувшийся в прыжке найл, родовой знак дома Леты, говорил об этом лучше всяких слов. Ну а соседство цветка с затейливой вязью трех вейранских слов — "Вейрана эн Эалетт", "Спасение Вейраны" — не оставляло никаких сомнений. Лета действительно была нашим спасением. Значит, это путешествие было спланировано от начала и до конца — Шеттом ли, или еще кем-то из богов, уже неважно.

Теперь я знаю, что чувствовала бы марионетка в руках опытного кукольника, если бы она умела чувствовать. Полная, абсолютная беспомощность — и злость, отчаяние и ненависть. Лета, ну почему ты ничего мне не сказала?! Укол сомнения — а знала ли она сама о том, что происходит, или она тоже была такой же пешкой, как и все мы? — прошел так же стремительно, как и возник, потому что ничего уже не имело значения. Какая теперь разница, ведь изменить все равно уже ничего нельзя, да и вряд ли у нас был хоть один шанс...

Своим рабочим столом я по праву гордился — массивный, выточенный из красного дерева превосходного качества, он служил украшением моего кабинета и воистину достоин был называться королевским. Отполированная древесина, казалось, сохранила веками вбираемое тепло солнечных лучей, работать за ним было удивительно приятно... Но сейчас я всей душой ненавидел этот кусок дерева — а все потому, что бушевавшему во мне урагану эмоций нужен был хоть какой-то выход. К тому же освещаемая десятками свечей темно-красная лакированная поверхность отбрасывала такие зловещие блики на гордо возвышавшийся посредине стола изящный хрустальный бокал... Вода в нем могла поспорить прозрачностью с лучшим из королевских бриллиантов, а холодом — с ледниками Велларийских гор. По наружной стенке лениво сбегали капельки влаги — бокал уже успел основательно запотеть. Но мне было не до этого — я сосредоточенно рассматривал покоившийся на ладони голубой кристалл.

Не помню, как я пришел с церемонии — все было как в тумане. Очнулся я уже сидящим за своим столом, на котором стоял заботливо оставленный кем-то (скорее всего, сестренка постаралась) бокал и сиротливо покоилась одна-единственная бирюзовая горошина. Больше на огромном, всегда заваленном бумагами столе не было ничего.

И вот теперь я гипнотизировал взглядом кристалл и думал о том, что же мне делать... Я не хотел, просто не мог заставить себя бросить его в бокал, чтобы уже через минуту от него не осталось и следа, и выпить получившуюся жидкость. Обычно она была слегка красноватой, с легким металлическим привкусом. Обычно... Но в этот раз все не так.

Я не чувствовал себя достойным этого дара. В этом кристалле — крошечная частичка Леты, крупинка ее души, капля ее крови... Мне казалось, что я предам ее, память о ней, если сделаю сейчас то, что многие века в эту ночь делали все вейры.

В душе взметнулся вихрь отчаянной злости — на себя, на богов и на весь мир за то, что он сделал с нами, со мной и с моей единственной любовью... Плохо понимая, что делаю, я одним движением смахнул со стола хрупкий бокал, который с легким звоном разлетелся на сотни осколков, и собирался уже бросить голубую искру в потрескивающий в камине огонь, но чья-то прохладная ладонь с силой сжала мое плечо.

— Стой! — в нежном серебристом голосе было столько твердости и власти, что я и не подумал ослушаться. Кайле, а это была именно она, обняла меня за шею и уткнулась носом в плечо.

— Не смей этого делать, — уже тише продолжила она, продолжая удерживать мою руку.

— Кайле, ты не понимаешь...

— Нет, это ты не понимаешь! — взорвалась наконец моя всегда спокойная сестренка. — Что ты только что собирался сделать? Она ушла, чтобы ты остался, она сделала это только ради тебя! Думаешь, ей не наплевать было на всех вейров в этой стране? Да она с радостью пожертвовала бы всем, только чтобы ты жил! Ты, мой дорогой братец! И что она получает взамен? Думаешь, ей было бы приятно узнать, что тот, ради кого она пошла на такую жертву — полный идиот, раз собирается отказаться от ее прощального дара и стать кровожадным монстром?!

Кайле выдохлась и замолчала, а мне, впервые за много лет, стало по-настоящему стыдно. Как ни жаль это признавать, но сестренка права — я идиот. Хорошо, что она успела меня остановить до того, как я наделал непоправимых глупостей...

Маленькая ладошка уверенно легла в мою:

— Пошли, — непререкаемый авторитет в голосе Кайле не оставлял повода сомневаться в правильности ее действий. — Тебе нужно в Кристальный зал, пока не исчез водопад, а меня ждет тяжелый разговор с Рьеном, — и Кайле резко побледнела, видимо, представив, насколько неприятным он окажется, этот разговор. А я от всего сердца взмолился, чтобы хотя бы у них все было хорошо, чтобы еще и их любовь не оказалась последней жертвой проклятия Айры.

* * *

В трепещущем неверном свете почти прогоревших свечей Теа-Шетт сидел и осторожно гладил разметавшиеся по мягкой ткани дивана золотистые волосы Тэй. Девушка мирно спала, подложив руку под голову — она имела полное право отдыхать после того, что произошло сегодня. К тому же она так молода и так неопытна... Она даже не поняла, что произошло нечто большее, неизмеримо большее, чем очередное Цветение, большее даже, чем исчезновение наконец тяготившего их всех проклятия.

Надо признать, все прошло почти так, как и было рассчитано. Все-таки опыт многих тысяч лет дает свое... В решающий момент все фигуры шагнули именно туда, куда и должны были, и идеально рассчитанная партия завершилась почти полной победой. Теперь от него уже ничего не зависит — последний ход должна сделать его партнер по игре. А он может лишь позаботиться о милых, наивных, таких импульсивных и храбрых детях, тем более что грандиозная склока между принцессой и эльфом-анимагом с возможными разрушительными последствиями для замка никак не входит в его планы. Так что принц может не беспокоиться хотя бы об этом — у его сестры все наладится, слово Духа Камня...

Глава 21. Хранительница.

Я уже успела забыть, как красива бывает весна — чистое бирюзовое небо над головой, нежная, радующая глаз зелень... Именно раскинувшаяся передо мной картина сейчас занимала все мои мысли. Где-то в животе кружились в странном танце невесомые бабочки, душа пела и рвалась в такое манящее небо... Глаза сами собой закрылись, легкие наполнил хрустальной чистоты воздух, и казалось, что еще чуть-чуть — и я растворюсь в этом ласковом зове просыпающейся весны, забыв обо всем на свете... На плечо вдруг легла чья-то прохладная ладонь, и я вздрогнула и очнулась:

— Так всегда бывает в первый раз. Ты привыкнешь, — спокойный мелодичный голос показался странно знакомым, а когда я обернулась, чтобы посмотреть на его обладателя... Передо мной стояла женщина из моих видений и снов. Каштановые волосы свободно спускались по плечам, в глазах прыгали озорные искорки, а ее правильное молодое лицо озаряла теплая, участливая улыбка. Заметив огонек узнавания в моих глазах, Айра, а это была именно она, улыбнулась еще шире и жестом пригласила меня следовать за ней. Только тут я заметила, что стою на чистенькой, аккуратной дорожке из плотно подогнанных друг к другу камней, хотя я могла бы поклясться, что еще минуту назад этой тропинки здесь не было...

— Пойдем, я провожу тебя к дому, — снова напомнила о себе Айра, и я покорно последовала за ней. Потихоньку возвращались воспоминания — о Вейране, о Дне Цветения, обо мне и принце и о том, почему я здесь оказалась. Хотя где это — здесь? Идущая на шаг впереди Айра оглянулась и легонько качнула головой, опережая готовящийся обрушиться на нее поток моих вопросов:

— Потерпи немного, Лета, я все тебе объясню.

И мне ничего не оставалось, как снова ее послушаться.

Маленький нарядный домик, утопающий в густых зарослях цветущих фруктовых деревьев, к которому спустя несколько минут привела меня Айра, был похож на сказочный настолько, что я даже усомнилась в его реальности. Правда, когда я, зазевавшись, запнулась о какой-то корень, сомнений у меня несколько поубавилось, а уж когда из распахнувшейся двери вышел тот самый умирающий воин из моего видения на Равнине Духов... Правда, сейчас он казался живее всех живых — и вот это-то не давало мне покоя. Где я, черт возьми, оказалась?!

— Лета, это мой муж Сетт. А впрочем, я вижу, что ты и сама его узнала. Милый, это и есть наша спасительница, Лета, — прервала сумбурный поток моих мыслей Айра.

Мужчина широко улыбнулся и крепко обнял меня, как обнял бы потерянную в далеком детстве сестру:

— Рад с тобой наконец познакомиться, Лета. Айра мне уже все уши о тебе прожужжала. Ну что, пойдемте в дом?

Изнутри их семейное гнездышко полностью оправдало мои смутные ожидания — ну точь-в-точь пряничный домик из детской сказки. Хотя он был не лишен некоторого очарования, к тому же чувствовалось, что здесь давно уже живут любящие друг друга люди. Я устроилась на удобной деревянной скамье у широкого стола, напротив меня села посерьезневшая Айра, и пока я судорожно выбирала из ста тысяч роившихся в голове вопросов один-единственный, с которого мне бы хотелось начать разговор, она снова меня удивила. Чуть подавшись вперед, Айра окинула меня цепким внимательным взглядом и внезапно спросила:

— Лета, что тебе известно о Богах?

— Ну-у... То же, что и любому другому человеку — что они создали наш мир и остались где-то рядом с нами, иногда помогая в наших нуждах, иногда наказывая за проступки...

— Ясно. Значит, ничего не известно, — подвела итог волшебница и скупо улыбнулась. — Дело в том, что правда известна немногим, и большинство познавших уже никому ничего не могут рассказать. Боги действительно создали наш мир и еще тысячи тысяч других, но они не остались ни среди нас, ни даже где-то рядом. Собственно, никто не знает, где их дом и куда они уходят после очередного Творения — возможно, что они так и кочуют из одного мира в другой, создавая себе все новые и новые игрушки. Может быть, именно в этом цель их бесконечной жизни. Но, как и любой рачительный хозяин, они не могут бросить свои творения на произвол судьбы, оставляя в мирах своих наблюдателей и помощников. Мы зовем их Хранителями, и именно их и почитают как Богов люди, вейры, эльфы и все прочие разумные расы, хотя Хранители далеко не так могущественны, как принято думать... В общем-то, у каждой расы свой главный Хранитель, а у людей, как у самой многочисленной, их несколько.

— И какое отношение это имеет ко мне? — задала я абсолютно глупый, но крайне важный для меня сейчас вопрос. В тот момент мне было глубоко плевать на Богов, их помощников и вообще весь мир — меня волновало только место, где я оказалась, и то, чем же завершилось Цветение. Айра лишь иронично подняла бровь:

— Самое прямое, между прочим. И если ты не будешь меня перебивать, я тебе это объясню.

И почему мне все время приходится признавать ее правоту, кто-нибудь может сказать?! Но я все же покорно замолчала и кивнула головой в знак согласия.

— Так получилось, что Хранители смертны. Вообще они могут жить тысячи лет, но иногда что-то случается, и один из них умирает. Тогда на замену ему обычно приходит новый, но однажды этого не произошло. Немногим более двух тысяч лет назад бесследно исчез Главный Хранитель человеческой расы, и младшие Хранители, его подопечные, не смогли справиться без него с тем, что на них так внезапно свалилось. Тогда-то и разразилась Алая война... Конечно, младшие попытались позвать на помощь настоящих хозяев этого мира, но вот получилось ли это у них или нет — кто знает. Во всяком случае, новый Хранитель так и не появился.

Захваченная историей, я потрясенно замолчала — получается, человечество все это время жило, можно сказать, безо всякого надзора? Да и Алая война, во всех хрониках проходящая как религиозный поход Алерии против Вейраны, на деле не должна была случиться? И если подумать, в этом есть некоторая доля иронии — ведь главным флагом Алерии в этой войне было утверждение, что Вейрана поклоняется ложном божеству, хотя как раз человечество и было покинуто Богами и их посланниками...

— Жаль, что я ничего этого не знала тогда, — печально продолжила Айра. — Возможно, я не была бы так глупа и беспечна. Но будем считать, что все, случившееся с нами, было лишь к лучшему, — и она вновь улыбнулась, становясь похожа на озорную девчонку.

— Тебе легко говорить, — не удержалась я от шпильки в ее адрес, — это не тебе пришлось умирать в тронном зале чужой страны, под жадными взглядами сотен вейров!

— Если помнишь, именно там я и умерла, — подмигнула мне неизвестно чему радующаяся волшебница, — а вообще, если быть совсем уж точным, мы с тобой не вполне мертвы.

Выдержав эффектную паузу и вдоволь налюбовавшись моими округлившимися глазами — очевидно, склонность к театральным жестам у нее со временем никуда не делась — Айра соизволила наконец пояснить:

— Видишь ли, мы в мире Хранителей. У каждого Хранителя он свой, и десятки таких микромиров живут рядом с миром-хозяином.

— Но если это так, значит, ты...

— Угу, — лучезарно улыбнулась волшебница, — с недавних пор я стала одним их младших Хранителей. Понимаешь, я совсем не помню, что произошло со мной после моей смерти там, в Кристальном зале. Я показала тебе это, но смогла передать только то, что помнила сама — твои сны и видения были частью нашего плана, и нам здорово повезло, что способность к этому передалась тебе от отца. Иначе мне было бы гораздо сложнее до тебя достучаться...

-Я по-прежнему ничего не понимаю, — пожаловалась я Айре, и волшебница смущенно потупилась:

— Хорошо, давай по порядку. Так вот, очнулась я уже в накопителе. Оказалось, что этот мерзавец Толлен, — при воспоминании о магистре Айра скривилась, как от зубной боли, — был до ужаса честолюбивым, но при этом непозволительно талантливым молодым магом, который где-то откопал старые записи о мощных накопителях силы — их запретили еще в мое время — и воспроизвел один из них. До сих пор не понимаю, как ему удалось заполучить мою душу — а именно это и произошло. Оказалось, с помощью артефакта он намеревался собрать достаточно силы, чтобы заявить о себе как о величайшем маге. Он хотел, чтобы с ним наконец стали считаться магистры Академии, правители всех сопредельных государств — по его мнению, он давно этого заслуживал... В общем, он заставил меня рассказать все о себе и о том, что случилось за много сотен лет до его рождения в тронном зале вейранских королей — у хозяина артефакта есть множество очень неприятных способов добиться правды от порабощенной души... А потом он наконец придумал, как получить все, чего так страстно желал.

Айра перевела дух и внимательно вгляделась мне в лицо:

— Лета, он нашел сообщника в Вейране. Я не знаю, кто это, и никто не знает — они тщательно скрывались, зато я прекрасно осведомлена об их планах. Они почти пятьсот лет собирали в свой артефакт души тех, кто уходил в День Цветения, и силу, высвобождавшуюся при этом. Сегодняшнее Цветение должно было стать последним, потому что накопитель был почти заполнен, не хватало лишь одной-единственной души. Узнала я это от Хранителя Вейраны — кстати, ты с ним уже знакома.

— Неужели Шетт? — как-то обреченно спросила я и, получив в ответ утвердительный кивок, почему-то даже не удивилась.

— Теа-Шетт нашел меня лет пятьдесят назад, в один из Дней Цветения — только в этот день я могла ненадолго улизнуть незамеченной из артефакта. Когда я узнала о разрушительных последствиях моего проклятия, мне стало очень не по себе, — призналась Айра, а я еще раз поразилась ее непосредственности. Не по себе ей, ага! Из-за нее столько народу погибло, а ей всего лишь не по себе! Тем временем не догадывающаяся о моих терзаниях Айра продолжала:

— И когда он все мне объяснил, мы решили действовать вместе. К несчастью, сил у Толлена к тому времени было уже больше чем достаточно, и мы ничего не могли предпринять в открытую. Вот тогда-то я и вспомнила о лазейке, которую уговорил меня оставить мой старый учитель в тот безумный день, когда все это началось.

И я снова увидела перед собой отважного старика, умоляющего свою обезумевшую от боли и горя ученицу об одном крошечном шансе для целого народа...

— Мы с Шеттом устроили так, что твоей матери пришлось бежать в Вейрану — она одна была одной из немногих людей, кто сумел бы в одиночку преодолеть Велларийские горы. К тому времени Шетт нашел способ вытаскивать меня из чертова артефакта чаще, чем раз в год, — и Айра снова поморщилась — видимо, накопитель не само веселое место для отдыха...

— Именно Нита должна была стать нашим общим спасением — но что-то пошло не так. Однажды мы перестали видеть в ее будущем эту жертву, и прояснилось все лишь тогда, когда мы узнали, что она ждет ребенка. Вот тогда мы поняли, что ты — наш последний шанс. Так что все, что с тобой случилось — это во многом моих рук дело, — виновато призналась Айра, хотя я и не думала ее в чем-то винить... Как ни странно, я ее понимала — и ее, и Шетта, да и я почти ни о чем в своей жизни не жалела. Кроме разве что того, что никогда больше не увижу Кейрета...

— И я до сих пор поверить не могу, что у нас все-таки получилось, — покачала головой Айра. — Столько раз все висело на волоске... Когда Кейрет получил метку, я наконец окончательно покинула артефакт, и видимо, тогда-то Толлен все понял. Только чудом вы все остались живы в этом долгом путешествии в Вейрану... Кстати, именно тогда он заменил артефакт Тенью — поняв, что остановить тебя у него не получилось, Толлен решил подстраховаться. Знал бы он, что это все равно ему не поможет! — зловещая ухмылка на лице Айры заставила меня поежиться и возблагодарить небеса за то, что это не меня угораздило перейти ей дорогу...

— Но почему я осталась жива? Или, как ты сказала, не совсем мертва? — этот вопрос не давал мне покоя, и я уже устала ждать, когда же словоохотливая волшебница наконец подойдет в своем рассказе к этому моменту.

— Я тебя перехватила, — довольно улыбнулась та, — прямо у самого Края. Знаешь, когда умирающий человек уходит за грань, у нас еще есть маленький шанс его спасти — для этого всего лишь надо знать, где и когда он перешагнет черту в мир, откуда уже нет возврата. А я это знала с точностью до секунды, поэтому для тебя ничего еще не кончилось.

— А что произошло с Цветком? — взволнованно спросила я, вспомнив, как наливались моей голубой кровью его лепестки — ведь до этого такого с ним не случалось...

— Отцвел, — ухмыльнулась волшебница, напомнив мне сытого кота, укравшего у хозяйки из-под носа целый горшок сметаны и донельзя этим довольного, — а твоя кровь разрушила накопитель. Когда я произносила свое проклятие, то и подумать не могла, что однажды человеческая — пусть и наполовину — девушка добровольно станет Дождем для Цветка... А уж что она к тому же будет полноценным магом крови! И вообще, по-моему, прожорливое растение умерло не иначе как от удивления — две тысячи лет однообразной диеты, а тут такой десерт, — заразительно расхохоталась Айра, а спустя несколько мгновений к ней присоединилась и я. Странное дело — меня абсолютно не волновало, что мы сейчас вроде как говорили обо мне, и что это я не так давно в муках отдавала свою жизнь у мраморного алтаря... В моей душе царили мир и спокойствие, и я страстно желала, чтобы так оно и оставалось — желательно навечно.

— Так что проклятие потеряло силу, Толлен понес заслуженную кару, артефакт уничтожен, а ты можешь вернуться назад, — заключила уже успокоившаяся волшебница, поразив меня этой фразой до глубины души.

— Вернуться? Ты это серьезно?! Я что, действительно могу вернуться обратно? — я все никак не могла в это поверить, даже несмотря на то, что Айра кивала уже, наверное, в сотый раз.

— Можешь. И вернешься — что-что, а это в моих силах, дорогая моя. Правда, есть еще одно... — и волшебница замялась, пытаясь подобрать нужные слова. Ну конечно, когда это все было так просто! Я уже приготовилась к самому худшему, когда она наконец решилась:

— Я не могу с уверенностью утверждать, что там тебе ничего не грозит. Не забывай, у Толлена в Вейране был сообщник, и он остался на свободе. Мало того, мы с Шеттом даже не знаем, кто это мог быть, даром что Хранитель вейров просто обязан знать все, что там происходит. Из этого следует только один вывод — это не простой житель Вейраны, а какой-то высокопоставленный или магически одаренный вейр. Или и то и другое, — мрачно подытожила Айра, а я чуть было не рассмеялась от облегчения. Нет, ну в самом деле — это же такой пустяк! Какой-то неизвестный подельник неудачливого магистра, который к тому же не сможет больше воспользоваться силой уничтоженного артефакта... Да разве это сравнится с возможностью снова оказаться по-настоящему живой, снова обнять друзей и любимого?..

Проницательная Айра тепло улыбнулась и поднялась из-за стола:

— Тогда не будем терять время. Для твоего успешного возвращения, в принципе, хватило бы только моей силы, но будет гораздо лучше, если тебя там будут ждать. И мое чутье Хранителя подсказывает мне, что нужный момент наступит совсем скоро...

* * *

Стрела сидела на спинке пустой кровати в очень чистой, совершенно белой комнате и ждала. Вообще-то она была здесь уже не раз, сначала по просьбе хозяина, а потом просто потому, что ей этого хотелось. Птенцы начали подрастать и вполне могли остаться на несколько часов без присмотра, пищу добывать не было необходимости — за Стрелой и ее выводком прекрасно заботились — и к тому же ей так нравилось сидеть здесь и наблюдать... Бледный юноша с копной пшеничных волос, разметавшихся по подушке, лежал почти неподвижно уже много дней. Вокруг него слабо мерцала разноцветными искрами тонкая оболочка, и Стрела знала, что ей не следует без необходимости ее нарушать — да она и не собиралась этого делать. Ей просто нравился этот человек.

Вообще она знала его уже давно, почти с самого своего детства, но почему-то только теперь она прониклась к нему сочувствием и даже некоторой нежностью. Она даже подумывала попросить его в качестве хозяина для одного из ее птенцов. Но это будет еще не скоро, а сейчас она сама не могла понять, что же заставляет ее так пристально вглядываться в осунувшееся лицо с заострившимися скулами...

Внезапно глаза человека распахнулись, и он попытался сесть на кровати. Тут же тревожно запищала его круглая оболочка, но он не обратил на нее ни малейшего внимания — человек смотрел прямо на птицу. Пронзительно зеленые глаза на исхудавшем лице казались еще больше, но в них горел все тот же неукротимый огонь, который так удивлял и восхищал ее раньше.

— Стрела, — позвал ее человек, и она даже не удивилась тому, что он ее узнал — иначе и быть не могло. Два взмаха мощных крыльев — и вот она уже сидит, крепко обхватив протянутую к ней руку. Острые когти, должно быть, больно царапают кожу, но человек даже не поморщился — он не отрывал взгляда от глаз гостьи.

— Стрела, — удовлетворенно подтвердил человек, и ей почудился вздох облегчения в его голосе. — Если ты здесь, значит, с Рьеном все в порядке. Но вот Лета... Стрела, мне кажется, с ней что-то случилось. И мне срочно нужен твой хозяин.

Птица беспомощно и хрипло вскрикнула, и тут в комнату ворвался доктор Ортес с целой свитой помощников.

— Дерек! Когда ты очнулся? Это Стрела тебя разбудила? Как ты себя чувствуешь? — на человека посыпался град вопросов, а птица смиренно поникла под обвиняющим взглядом магистра и, повинуясь его отрывистому кивку, направилась к окну. Оглянувшись, она успела увидеть протянутые к ней руки и умоляющий взгляд человека, который продолжал шептать:

— Найди Рьена, пожалуйста, найди...

* * *

Хмурый и болезненно бледный, но как всегда безукоризненно одетый эльф мрачно смотрел на танцующий свой непрерывный танец огонь. Притихшая Кайле устроилась в кресле в самом дальнем углу комнаты, освещаемой лишь пламенем камина, и ее почти не было видно. За окном царила глубокая ночь, и казалось, что весь мир растворился в ее чернильной темноте, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих.

Внезапно почти полную тишину комнаты нарушил мелодичный голос Кайле:

— Рьен... Что ты теперь будешь делать?

Эльф неопределенно повел плечами и наконец обернулся. Глядя в ставшее таким чужим и бесстрастным лицо, Кайле чувствовала горечь потери — его и своей. Он потерял друга, а она, кажется, сейчас навсегда теряет свою любовь...

— Думаю, я останусь здесь еще на несколько дней — нужно собрать вещи Леты, разобраться в ее бумагах... А потом вернусь в Академию — кто-то же должен рассказать им о случившемся.

Сухой надтреснутый голос был так не похож на переливающийся серебряными колокольчиками голос Рьена, что Кайле заставила себя вновь поднять глаза и убедиться, что это действительно он. Внезапно тень удивления, промелькнувшая на лице эльфа, на миг оживила скорбную маску:

— Стрела! — удивленно пробормотал Рьен и вгляделся куда-то далеко-далеко, сквозь каменные стены замка — а спустя минуту его лицо озарила привычная и так любимая ей улыбка:

— Дерек очнулся! И он вроде бы в порядке...

И тут же вся его радость потухла, как будто порыв ветра из распахнувшегося окна задул все свечи в праздничном зале:

— О Боги, Кайле... Что я ему скажу?..

* * *

Я рывком распахнул тяжелую деревянную дверь и без колебаний шагнул в сияющий всеми цветами радуги зал. На мне уже не было этого отвратительного черного костюма — и мне было все равно, пропустит ли меня Кристальный зал без него или нет. Но дверь открылась без всякого сопротивления — а жаль, в глубине души я надеялся, что меня тут же испепелят на месте за вопиющее нарушение правил.

Зал был даже наряднее обычного — но мне не было никакого дела до этих красот. Расстояние до всё еще сбегавшего вниз по стене водопада я преодолел в несколько мучительно долгих минут — каждый вдох давался с трудом, обжигая легкие и вызывая злые слезы. Наверное, я никогда больше не смогу войти в этот зал снова. И если бы я не разбил тот бокал с водой, мне бы и сейчас не пришлось стоять здесь, в этом мягком рассеянном свете разноцветных кристаллов, которые всего несколько часов назад так равнодушно взирали на то, как умирает вместо меня моя любимая.

Ледяная вода послушно наполнила высокий бокал — точную копию разбитого, и в нее мягко опустилась голубая горошина. Прозрачные бирюзовые искры брызнули от нее во все стороны, ударились о хрустальные стенки и потухли, растворившись в воде.

Я устало прислонился к массивному мраморному столу, разглядывая на свет содержимое бокала, в котором сейчас была растворена крошечная капля голубой крови бесстрашной, решительной и такой упрямой Леты... Полная, абсолютная апатия завладела мной, и я даже не удивился, когда мне на плечо вдруг легла чья-то легкая ладонь — и это при том, что в зале совершенно точно никого не было, да и быть не могло.

— Что, ваше высочество такие напитки только через соломинку пьет? — раздался негромкий голос, в котором сквозь насмешку проступала безграничная тихая нежность. — Так вы это, не стесняйтесь — если что, я мигом за ней сгоняю!

А вот тут я уже не поверил своим ушам. А заодно и глазам, когда, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Лету — живую и совершенно реальную! А уж когда эта язва, хитро сощурившись, притворно скуксилась и запричитала:

— Вот так всегда, поверишь, значит, в легенды о вампирах, приедешь к ним в логово, умрешь даже, чтобы кровушки могли вдоволь нацедить — а они ее пить отказываются... — тут уж все сомнения отпали сами собой. В общем-то, в тот момент я бы мог выпить воду из вазы, где до этого неделю простояли срезанные полевые цветы, и ничего не заметить — а уж несколько глотков прозрачной холодной воды из бокала и вовсе показались ничего не значащей мелочью. Особенно по сравнению с последовавшим за этим поцелуем...

* * *

Тонкие изящные пальцы, унизанные драгоценными кольцами, судорожно стиснули край дорогого шелкового шарфа. Да как она посмела, эта нахальная девчонка — прибрала к рукам Кейрета, разрушила проклятие, а теперь еще и умудрилась вернуться в мир живых! С ее смертью оставалась еще крошечная надежда хоть как-то исправить положение, довести начатое дело до конца — пусть и без помощи Толлена, — но теперь... Скомканный шарф с надорванным краем полетел в сторону, а хрупкие пальчики сомкнулись на рукояти извлеченного из складок платья небольшого, но даже на вид очень острого кинжала. И так едва различимая фигура отступила еще дальше в тень. Что ж, война уже проиграна, и этого не исправишь. Но вот добавить к меду победы терпкую горечь потери ей еще вполне по силам...

Глава 22.

— И все-таки как хорошо, что твоя Стрела не умеет разговаривать ни с кем, кроме анимагов, а Дерек не догадался попросить кого-нибудь из них вызвать тебя! — серебристые колокольчики задорного смеха Кайле в предрассветной тишине разносились далеко вокруг. Мы сидели на так полюбившейся всем веранде "Закатного луча", и оказалось, что рассветы здесь ничуть не менее прекрасны. Едва пробивающиеся золотистые лучи сначала робко, затем все смелее и смелее разгоняли утренние сумерки, и серая хмарь лениво уползала, прячась от солнца по темным углам. Но, пожалуй, улыбки на радостных лицах друзей сияли даже ярче просыпающегося светила.

Сразу после моего такого неожиданного возвращения в мир живых, мы с Кейретом помчались к его сестре, где, по всем предположениям, должен был быть и Рьен. Так и случилось — мрачные, словно предгрозовые тучи, они сидели по разным углам уютной комнаты Кайле и даже не смотрели друг на друга. Но на открывшуюся, что называется, "с ноги" входную дверь они взглянули на удивление единодушно, и на лицах обоих расплылось совершенно одинаковое выражение недоумения, неверия и наконец абсолютно сумасшедшего счастья. Не буду говорить о едва не треснувших в медвежьих объятиях хрупкого эльфа моих бедных ребрах, и о моей насквозь промоченной слезами Кайле рубашке, и очень надеюсь, что на припухшие от поцелуев Кейрета губы они не обратили внимания...

И вот теперь мы наслаждались каждой минутой вновь обретенной жизни на веранде лучшего из всех известных мне трактиров, и болтали обо всем на свете. Как только прошел первый шок, Рьен тут же связался со Стрелой и велел ей найти кого-нибудь из анимагов, чтобы можно было с чистой совестью успокоить Дерека. Надо было видеть лицо эльфа, который не любил и, вообще, не очень-то умел врать, особенно близким людям, когда Стрела нашла учителя Рьена:

— Скажите Дереку, что с Летой все в порядке... О, нет, ничего не случилось... И вообще, это были два самых скучных месяца в моей жизни...

И я ужасно обрадовалась, узнав, что Дерек невероятно быстро идет на поправку — если бы меня попросили составить шкалу замечательности событий последних суток, эта новость заняла бы твердое второе место — сразу после Айриного "ты не вполне мертва и еще можешь вернуться".

Но, несмотря ни на что, крошечный червячок тревоги мешал мне наконец расслабиться и ни о чем не думать. Он возился и ворочался где-то в груди, оставляя серый налет беспокойства на чистой радости возвращения. И я никак не могла вспомнить, что же меня так тревожит. Смутное ощущение уже почти сформировалось в отчетливую мысль, как вдруг мои тягучие размышления вдребезги разбились раздававшимся с внутреннего двора пронзительным криком хозяина таверны, добродушного полуэльфа Дина. Вскочившие со своих мест вейры настороженно замерли, но крик внезапно оборвался, и в наступившей тишине послышались изумленные возгласы. Спустя несколько мгновений на веранде появился и сам Дин, бледный, с капельками пота на висках. В руке он осторожно держал какую-то странную бесформенную штуковину, у которой была ручка самого обычного кухонного ножа, но вместо лезвия имелся какой-то странный металлический ошметок. Больше всего это походило на то, как если бы сделанным из свежего хлеба ножом с размаху ударили бы по столу.

Как оказалось, Дин приводил в порядок внутренний дворик, когда чуть не случилась трагедия — его старший сын тренировался в метании ножей (наверное, эльфийская любовь ко всякого рода метательно-стреляющему оружию проснулась), и очередная стальная оса с бешеной скоростью неслась к нарисованной на стене мишени, когда во дворик выкатился младший сын Дина. Он был еще совсем кроха, но летящему прямо в голову малыша ножу на это было абсолютно наплевать.

И вот дальше-то и начиналось самое интересное — закричавший от ужаса и собственного бессилия Дин, у которого в роду никогда не было способностей к магии металла, вдруг смог остановить нож в полете, да при этом еще и расплавить его в тонкий бесформенный блин. Правда, ножу до изумительно зеленых огромных глаз ребенка оставалось лететь всего чуть-чуть, но это уже мелочи.

И теперь совершенно ничего не понимающий полуэльф растерянно крутил в дрожащих руках испорченный нож и жалобно смотрел на нас с Кейретом — он тоже был вчера в Кристальном зале и своими глазами видел мою смерть, поэтому триумфальное воскрешение "дождя" сперва вызвало у него вполне обоснованный страх — Дин решил, что я призрак. Правда, когда я решительно потребовала на завтрак его замечательных горячих булочек, все сомнения отпали сами собой, но теперь он был твердо уверен, что я что-то вроде нового вейранского божества. А "божество" так же глупо, как и все остальные, таращилось на блиноподобный ножик и ровным счетом ничего не понимало.

— О! А вот и первый тэй'ни проснулся! — жизнерадостный голосок Тэй невозможно было спутать ни с кем другим, поэтому я уже не удивилась, когда, обернувшись, узрела сияющую довольством девушку. Она казалась еще прекрасней, чем обычно, и если бы существовали вулканы, которые извергали бы здоровье и красоту, Тэй точно была бы одним из них.

— Что ты имеешь в виду? — взволнованно спросил Кейрет, и Тэй улыбнулась еще шире:

— А то, что теперь в тэй'ни недостатка у меня не будет. Вы же знаете, со времен Алой войны магия крови была под негласным запретом, и не было ни одного вейра, кто разбудил бы свою кровь. Кроме вас с Летой. И как выяснилось, это произошло не зря — ее голубая кровь подарила частичку ее дара каждому вейру, и теперь все они — слышите, абсолютно все! — владеют магией металла! — ликующий голос Тэй взвился под потолок, и в наступившей тишине вновь зазвенели золотые монетки ее смеха:

— Так что скучному существованию конец, дел у меня теперь будет невпроворот!

Давно рассеялась оставшаяся после исчезновения Тэй полупрозрачная дымка, затихло эхо ее переливчатого смеха, а мы всё стояли и никак не могли до конца поверить в ее слова. Так значит, вот что случилось сегодня с Дином — он впервые неосознанно воспользовался магией металла...

От размышлений меня отвлек немного виноватый, но все же полный решимости голос Рьена. Эльф тянул меня за рукав в сторону выхода из "Закатного луча":

— Лета, я, конечно, все понимаю, воскрешение из мертвых и все такое... Но через несколько дней нам предстоит возвращаться в Меору, и пока ты еще куда-нибудь не вляпалась, давай напишем уже отчет о нашей практике! Ну и вещи соберем, в конце концов...

Я жалобно оглянулась на Кейрета, в надежде, что он найдет, что возразить решительно настроенному эльфу, но он лишь легонько прижался губами к моему виску и прошептал:

— Не расстраивайся, это займет всего несколько часов...

Как ни печально было это осознавать, но "несколько часов" растянулись на целый день. В моей комнате было идеально чисто — хотя я так и не поняла, когда там успели убрать следы чудовищной смерти магистра Толлена, — и все мои вещи были на своих местах. Мне пришлось слово в слово повторить Рьену рассказ магистра о его роли в случившемся, и не сказать, что это далось мне так легко. Но, когда рассказ был закончен, я с удивлением поняла, что мне стало гораздо легче — видимо, я очень нуждалась в том, чтобы разделить с кем-нибудь этот груз.

Сосредоточенно хмуривший брови Рьен, выслушав меня, категорично заявил, что мы должны обязательно описать в отчетах все произошедшее — это-то и заняло у меня почти весь день и, по всей видимости, займет еще и следующий. В результате поздним вечером, когда неугомонный эльф наконец оставил меня в покое и ушел к себе, я еле нашла силы доползти до кровати. Не знаю, в усталости здесь дело или в моей вечной беспечности, но предательский шорох я услышала слишком поздно, уже когда к тревожно забившейся жилке на моей шее прижался холодный и, скорее всего, очень острый нож. Я замерла, боясь пошевелиться и страшась даже поглубже вдохнуть.

Медленно, очень медленно я отодвинулась назад и села, прижимаясь к спинке кровати. Из темноты комнаты выступила размытая фигура, а когда неверные огоньки свечей выхватили из мрака ее лицо... Эти прозрачно-льдистые глаза я узнала бы среди тысяч других, и холодная маска безразличия на лице могла принадлежать только одному существу во всем мире. Передо мной была королева собственной персоной.

Острие ножа уперлось в шею прямо под подбородком:

— Встань, — резкий, как хлыст, приказ вспорол прохладный воздух, и я не замедлила послушаться. Не знаю даже, что было острее — лезвие кинжала или сталь в голосе королевы, но и то, и другое было чрезвычайно убедительным...

* * *

Ноги сами несли меня по исхоженным за долгие годы вдоль и поперек коридорам, не требуя от меня участия в выборе кратчайшего пути к комнате Леты. Я мельком окидывал взглядом знакомые с детства портреты в широких деревянных рамах, украшавшие стены многих галерей королевского дворца и думал о том, как же теперь изменится наша жизнь. Перед Вейраной открывалось столько новых возможностей, да и у каждого вейра теперь под ногами было начало многих новых дорог, о которых еще несколько дней назад нельзя было даже помыслить. Путешествия, новые знания и новые люди... И все это благодаря одной отчаянной целительнице, которая не испугалась и не отступила от самого страшного в своей жизни решения...

Я не мог перестать о ней думать и прекрасно понимал, что не могу вот просто так взять и отпустить ее в треклятую Академию. Но и удерживать ее здесь, как птицу в золоченой клетке, я тоже не имел никакого права. У меня на нее вообще нет никаких прав, если уж быть совсем честным. Но на то, чтобы все это решить, у нас есть еще несколько долгих дней...

Пожалуй, только отточенная годами тренировок реакция позволила мне не налететь, замечтавшись, на внезапно вывернувшего из-за угла Лиэта. Он был чем-то серьезно озабочен и тоже совершенно не смотрел по сторонам. На его лице застыло странное недоумевающе-хмурое выражение, и я решил узнать, что же так обеспокоило всегда спокойного и рассудительного воина. С трудом выбравшийся из плена своих мыслей, Лиэт наконец меня разглядел и вымученно улыбнулся:

— Ты случайно не видел свою мать? Нигде не могу ее найти...

— Не видел, — озадаченно ответил я, — а в чем дело?

— Просто последний раз я видел Леа еще вчера, — еще больше нахмурился Лиэт, и его тревога понемногу начала передаваться и мне. — Сразу после Цветения она исчезла и с тех пор ее никто не видел — ни слуги, ни дворцовая стража... Это очень странно, Кейрет.

С этим трудно было не согласиться. Обычно мать можно было найти или разбирающей бумаги у себя в кабинете, или в библиотеке, или в их с отцом спальне. И никогда еще не было такого, чтобы она пропала на целый день...

— Я уже обыскал весь дворец от чердака до подвала, и единственное место, куда я еще не заглядывал, это комнаты Леты и Рьена. — Лиэт уже знал о том, что Лета жива, как, впрочем, всегда узнавал все значимые новости в нашем городе, и сейчас, по всей видимости, как раз направлялся к ней. Он совершенно не удивился, когда я предложил ему свою компанию, и, согласно кивнув, быстрым шагом направился в один из боковых коридоров, а я, постаравшись загнать поглубже неизвестно откуда взявшийся холодок тревоги, поспешил вслед за ним.

* * *

Как странно, — отрешенно думала я, стоя у распахнутого настежь окна и глядя на сияющие в бархатной темноте наступившей ночи огни Теа-Шетта, — умереть и вернуться только для того, чтобы снова умереть... В том, что королева не собирается оставлять меня в живых, я была так же твердо убеждена, как и в том, что внизу, под моими окнами, находится выложенная брусчаткой дворцовая площадь. И именно на этой брусчатке мне, по мнению Леа, и предстояло окончить свою жизнь. Она сообщила мне об этом несколько мгновений назад, когда заставила подойти к низкому подоконнику:

— Знаешь, я долго об этом думала, Лета. Тебе сложно нанести по-настоящему серьезную рану, потому что твоя магия крови мгновенно откликнется на твой зов, и ткани тут же срастутся. Только не вздумай дергаться, потому что твою шею — единственное уязвимое место — все еще целует мой нож. С ядами тоже может не получиться, потому что ты все-таки целительница, и кто знает, чему вас там успели научить ваши магистры... В общем, остается единственный по-настоящему действенный метод — это полет. С большой высоты и с приземлением на камнях дворцовой площади...

И вот теперь, когда жизнь моя снова висела на волоске, я стояла и думала о том, что королева снова меня обошла. Как, ну как я могла не понять, что она и есть тот самый таинственный помощник магистра Толлена? Она разыграла целый спектакль для одного-единственного зрителя там, в Кристальном зале — и я ей поверила. А теперь у меня уже нет ни единого шанса на спасение, потому что с Леа тянуть время не получится — она слишком для этого умна. Не особо надеясь на ответ, я все же спросила, просто потому, что не могла не спросить:

— Зачем?..

Одно короткое слово, в котором воплотилась вся моя боль, тоска и надежда.

И чуть дрогнувший нож у моей шеи сказал мне, что возможно, я зря хороню себя раньше времени. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, а потом лезвие исчезло, и Леа одним резким рывком развернула меня к себе лицом. Я на миг поразилась произошедшей с ней перемене — с нее слетела вся ее невозмутимость, ледяная маска разбилась вдребезги, и передо мной дышала яростью настоящая степная кошка:

— Зачем?! — прошипела она, и острие ножа сильнее впилось в нежную кожу под нижней челюстью, оставив тонкую тут же затянувшуюся царапинку, — какая тебе разница, зачем? Да ты все равно ничего не поймешь! Что ты видела в жизни, какие страдания испытала? Разве ты можешь представить и понять десятилетия грызущей изнутри боли и тоски, а?

Леа резко отступила назад и отвернулась, и в моей голове уже замелькали картины возможного спасения, когда она вдруг снова развернулась ко мне и спокойно проговорила:

— Когда мой муж умирал в жадных объятиях проклятого цветка, я на мгновение словно прозрела, увидев какие-то странные нити, окутывавшие зал и Камень Айры и уходившие куда-то вниз, в глубины скал под Кристальным залом. Тогда я не могла ничего сделать, да и не до того мне было... Но потом, когда я пришла в себя и вновь могла внятно думать, я решила в этом разобраться. Не буду описывать, как я нашла этого твоего учителя и каких трудов мне стоило организовать ему тайный проход в Вейрану, это займет слишком много времени. Главное, что я сумела убедить Толлена в том, что я нужна ему ничуть не меньше, чем его артефакт, что с моей помощью он станет истинным властителем мира. Надо ли говорить, что в моих планах ему была уготована совсем другая роль? Не думаю, что ему бы понравилось умереть в шаге от исполнения своей мечты, но у меня все было рассчитано до мелочей.

Королева вдруг замолчала и пристально вгляделась мне в лицо, а затем хрипло расхохоталась:

— А ведь ты ничегошеньки не знаешь, маленькая глупая колдунья! Ты даже не представляешь, что именно я собиралась сделать с этим жестоким миром?! — гортанный смех стих так же быстро, как и появился, а я только теперь заметила огоньки безумия в льдистых глазах королевы.

— Что ж, я, пожалуй, расскажу тебе. Все-таки тебе придется умереть, и мне было бы приятно думать, что ты будешь знать, ради чего все это затевалось. Не думаю, что Толлен рассказал тебе о том, что не так давно мы нашли способ управлять метками.

— Но это значит, что... — я не могла поверить в то, что происходит, но слова королевы были четкими и ясными:

— Именно так. Метка Кейрета появилась не случайно. Как, впрочем, и метка твоего отца. Дело в том, что они оставались одними из немногих, кто владел магией металла, и одно их существование могло сильно попортить мои планы.

— Каким образом? — видимо, моя заинтересованность нравилась королеве, потому что она улыбнулась:

— Это из-за того, что убить вейр'инка может только магия крови. Понимаешь, я давно решила, что этот мир не заслуживает того, чтобы жить. Две тысячи лет назад жадные и злобные люди и слепые в своей гордыне вейры заварили эту кашу, из-за которой я в конце концов потеряла своего мужа... И за эти годы ни люди, ни вейры ничуть не изменились. Они все заслуживают того, чтобы умереть. Поэтому главным козырем в нашем плане были вейр'инки. Кстати, Толлен до этого даже не додумался — ему хватило бы и силы артефакта, чтобы сполна потешить свое тщеславие. Но мне этого было мало. Толлен создал магические ошейники, которые могли позволить до некоторой степени управлять вейр'инком, что и доказала похищенная нами Арита — помнишь вейр'инка, убитого моим слишком заботливым сынком? Я рассчитала, что будет достаточно нескольких сотен подобных ей чудовищ, чтобы мир встал на колени...

— Но откуда вы бы взяли столько вейр'инков?

— Здесь не было бы никаких проблем, если бы не появилась ты, — холодный голос королевы гневно дрогнул. — Толлен все-таки был очень талантливым магом, хотя и редкостным неудачником. Он разработал способ телепортации из Вейраны в Алерию и обратно, и с его артефактами мы бы сразу после Дня Цветения переместили в его лаборатории столько вейров, сколько понадобилось. Кейрет должен был стать Дождем и уже не смог бы мне помешать.

— Кайле тоже владеет магией металла, — напомнила я, и королева презрительно сощурилась:

— С ней было бы еще проще — я рассчитывала в ночь после Цветения отравить ее, подсыпав яд в бокал. Я бы непременно пришла утешить ее горе, и тогда... А записка, в которой Кайле бы просила прощения за то, что собирается сделать и говорила, что она не может жить без своего горячо любимого брата, все бы объяснила. Но с твоим появлением все усложнилось, — Леа недовольно поморщилась и продолжила:

— Я сразу поняла, что ты способна снять проклятие, а мне этого было совершенно не нужно. Толлен со мной согласился, и мы попытались устранить тебя еще до того, как ты попадешь в Вейрану. Как ты понимаешь, у нас ничего не вышло — ты со своими дружками все ближе подбиралась к границе. И тогда я решила играть на опережение — как любящая мать, я предложила Кейрету план, согласно которому он должен был очаровать тебя и заставить добровольно отдать жизнь на алтаре Камня. Он согласился, но я знала своего сына лучше, чем он сам — Кейрет никогда не был подлецом и интриганом, и он просто не смог бы осуществить задуманное. А мне всего лишь нужно было, чтобы он общался с тобой как можно больше, думая, что влюбляет тебя и влюбляясь при этом сам. В итоге он не смог бы позволить любимой уйти вместо него, как не позволил мне его отец — и проклятие осталось бы там, где ему и положено.

Леа тяжело вздохнула и посмотрела куда-то в темную даль распахнутого окна. Легкая задумчивость смягчила черты ее лица, и она тихо проговорила:

— Как ни печально это признавать, но мой сын оказался сильнее меня. Знаешь, я ведь поверила в его слова там, в кабинете — теперь я понимаю, что и ты слышала этот разговор. Он прекрасно сыграл свою роль, убедив меня в том, что ты полностью подчинена его воле и готова принести себя в жертву вместо него, — внимательный взгляд прозрачно-голубых глаз остановился на мне, и я невольно поежилась. — И вот тут я допустила ошибку — я запаниковала. Если бы я не отправила Толлена к тебе, все было бы иначе... Но теперь поздно об этом жалеть, — задумчивый голос вновь обрел твердость, и я поняла — для меня все почти кончено.

— Ты разрушила мои планы, Лета, но ты же и можешь еще исправить положение, — королева хищно улыбнулась и подтолкнула меня поближе к окну.

— И каким же образом? — я постаралась скрыть предательскую дрожь в голосе, но, кажется, мне это не очень-то удалось. Леа улыбнулась еще шире:

— Своей смертью, дорогая. Для меня остается крошечный шанс все же исполнить свою мечту. Жаль, что ты не увидишь, как завтра утром глубоко опечаленная, но не сломленная ужасным горем королева объявит, что юные гости из Алерии оказались вражескими шпионами, что ночью они предательски убили наследников престола. Правда, доблестная стража сумела помешать им сбежать... Убийцы мертвы, но принц и принцесса должны быть отомщены — война неминуема. А в Алерии будут думать, что мерзкие вейры убили посланных к ним невинных детишек, и даже заподозривший что-то магистр Толлен не смог их спасти... Так что удачного тебе полета, — резкий толчок в грудь оказался настолько неожиданным, что я даже не успела ничего понять, как мир вокруг завертелся чернильной каруселью...

* * *

— Ну скажи это еще раз! — надувшийся от гордости Рьен бросил на меня снисходительный взгляд и, не выдержав, рассмеялся.

— Хорошо, хорошо, — сдалась я, — на свете нет лучшего анимага, чем ты. Лучшего друга, кстати, тоже нет, — подначила я эльфа и с удовольствием отметила, что мне-таки удалось его смутить.

Радушно принимавший нас после каждой очередной передряги "Закатный луч" уже стал нам вторым домом, и это утро не было исключением. Даже не верилось, что все мы остались живы — как выяснилось, исключительно благодаря невоспитанности Кейрета и скакнувшим на новую ступень способностям Рьена.

Услышав доносящийся из-за моей двери голос матери, Кейрет остановил уже собиравшегося войти в комнату Лиэта и этим, скорее всего, спас мне жизнь. Они слышали каждое ее слово, и когда ее план стал ясен, Лиэт вытащил сонного Рьена из постели — он единственный мог меня поймать, если Леа все же приведет свой план в действие. До сих пор не понимаю — и кажется, Рьен сам еще толком в этом не разобрался — как ему удалось обернуться прямо на бегу, да еще и в гигантского степного орла — трансформироваться в летающих животных могут лишь некоторые из самых сильных анимагов...

Я не видела, как в комнату ворвались Кейрет с Лиэтом, как растворилась в облаке телепорта королева, понявшая, что и этот ее план, похоже, обречен на неудачу. За ночь ее так нигде и не нашли, и мне почему-то казалось, что и не найдут... Скорее всего, она была где-нибудь за пределами Вейраны.

И как ни тяжело было это признавать, но нам с Рьеном тоже пора было возвращаться. Оставаться в Вейране было слишком опасно, в первую очередь для самой Вейраны — королева была абсолютно права в том, что если мы здесь погибнем, Алерия может снова начать войну.

Но эти последние минуты перед расставанием казались самыми тяжелыми в моей жизни. Яркое утро, залитая солнцем веранда таверны, равномерный гул просыпающегося города — все это было для меня таким родным и таким желанным...

— Это не навсегда, — убежденный шепот любимого голоса сейчас был для меня единственной по-настоящему важной вещью на свете. Кейрет прижал меня к себе и зарылся в волосы, — как только разберусь с неотложными делами, приеду в Меору с официальным визитом.

Я невольно прыснула, представив, как новый король загадочной Вейраны, приехав впервые в сопредельную страну, непреклонно требует привести к нему какую-то никому не известную студентку Академии, грозясь в противном случае наслать на испуганных послов все мыслимые и немыслимые кары. Да, Кейрет сегодня утром официально должен был стать королем, и я боялась доже представить, сколько этих "неотложных дел" ляжет на его плечи.

Но сейчас важно было лишь то, что мы любили друг друга, а значит, все остальное было нам вполне по плечу. В волосах запуталась бабочка — подарок Кейрета, губы еще горели от прощального поцелуя, и только переплетя с притихшим печальным эльфом руки на активированном кристалле телепортации, я поняла, что мы не вспомнили о том, кто нам этот кристалл вручил. Перед глазами закружилась сиреневая дымка открывающегося порта — будем надеяться, что мы все же попадем в Академию, а не в жерло какого-нибудь вулкана или в казематы загадочных лабораторий погибшего магистра...