Мир тесен

Ден всегда был контактным, в отличие от затворника Димки. Для старшего близнеца было вполне естественно лезть к людям обниматься по поводу и без, но это у него выходило настолько непринужденно и естественно, что мало кто возмущался его самоуправством. Димка на подобный подвиг был не способен, он даже по телефону с незнакомым человеком не всегда мог без заикания заговорить. Но прикосновения брата парень любил. Сильнее, чем мог себе признаться. Хотя, к чему признаваться, если Ден его давно раскусил. А потом и вовсе признался, что самым страшным его кошмаром был страх, что Димка за те годы, что по вине родителей они провели порознь, в конец одичал и... договорить ему Димка не дал, заткнув рот старшего брата ладонью.

— Не говори ничего, хорошо? Просто...переезжай, — выпалил он неожиданно для обоих.

Ден опешил, но поспешил убрать от лица руку брата.

— А мама?

— Я с ней поговорю.

— Не убедишь. Вряд ли она забыла, про тот случай, когда мы... — он оборвал себя, выразительно посмотрев на брата. Если все, что было тогда, осталось в силе, почему сейчас, когда они уже совершеннолетние и, что греха таить, практически полностью предоставлены сами себе, Димка ведет себя, словно это до сих пор табу. Вон, даже рот затыкает. Говорить не дает. А что если, нет уже мочи молчать? Что если, все эти годы только и мечтал, что... снова увидит брата?

Интуитивно Димка многое мог прочитать по открытому лицу Дена, но конкретно в тот раз предпочел не акцентировать внимание на тех эмоциях, что отразились на лице близнеца. Просто встал рядом и лбом в плечо уперся. Ден тут же его сграбастал, облапил всего и вздохнул так счастливо, что в животе что-то екнуло и сладко засосало под ложечкой от предвкушения. Они постояли немного прямо в коридоре, перед входной дверью, и брат ушел обратно, в семью отца. Когда же последний перестанет маяться нездоровым чувством вины и параллельно с тем чесать болезненное самолюбие, и отпустит от себя старшего сына? А то выдумал себе какую-то идиотскую причину, что, дескать, эта квартира матери бывшей жены, значит, он сам старшего сына жильем не обеспечил и вроде как на чужих костях в рай собрался въехать, а ему, понимаете ли, западло. Димка передернул плечами. Он думал, что уже вырос из того возраста, когда безразличие отца его задевало. И все же, даже сейчас ему было неприятно осознавать, что после развода, когда по инициативе матери их с Деном разделили, отец вычеркнул из своей жизни младшего сына вместе с несостоявшейся женой, как будто двенадцатилетний Димка тоже был виноват в том, что их брак не сложился. А в чем та вина? Теперь уже и не спросишь, зачем только лишний раз душу травить?

И все же, встреча со странным соседом, который вон как на людей бросается (а если бы Димка был натуральнее всех натуралов?), всколыхнула в парне какие-то темные, совершенно не свойственные ему чувства. Поэтому, так и не набрав номер брата, он свернул баузер, открыл ворд и... начал писать новый рассказ, впервые от первого лица, чего раньше ему бы и в голову не пришло, но тут... по свежим следам только так и писалось.

Через день Лекс снова столкнулся с новым соседом. Но на этот раз, для разнообразия, не на лестничной клетке, а в лифте. Причем даже не предполагал, что придется подниматься на родной восьмой этаж в компании парня, который буквально в последний момент просунул руку между створками и ввалился внутрь. Выглядел он теперь немного иначе. Стильно одетый, а ведь в первый раз был весь такой расслабленный, в старых спортивках, шлепанцах на босую ногу и линялой футболке; раскрасневшийся от спешки, хотя тогда показался Лексу бледным и осунувшимся; с горящими серыми глазами, которые в этот раз почему-то казались голубыми, и с кокетливыми выбеленными перышками в челке. Наверное, сегодня в парикмахерскую бегал, чтобы марафет навести. Интересно, с чего это вдруг? Не ради ли нового соседа расстарался? Почему-то эта мысль согрела, и на половине пути, когда лифт лениво полз между пятым и шестым этажами, Лекс решил заговорить, хотя в первый момент даже "привет" не сказал, впрочем, сосед тоже повел себя так, словно впервые его увидел, только и выдохнул еще на бегу, когда протискивался между створок: "Я с вами!". Надо же, на этот раз еще и на "вы". Даже смешно, если подумать. Так что все как-то сложилось одно к одному, и Лекс на чистом экспромте выдал:

— Думал, теперь на каждой стене будет красоваться "пидор" или что похлещи, и стрелочка в нужном направлении.

Парень вскинул голову, уставился на него во все глаза, моргнул, а потом... совершенно неожиданно расплылся в проказливой улыбке:

— Да, ладно, я сам по мальчикам не прочь, — подмигнуло ему лохматое чудо и... подпихнуло растерявшегося от такого напора Лекса к открывающимся дверям лифта.

Лекс натурально завис, потому что никак не ожидал столь дерзкой реплики от вчерашнего щеночка. Как же он умудрился проморгать, что парень-то совсем не промах? А ведь льстил себе, полагая, что хорошо разбирается в людях. И тут такая осечка. Даже обидно как-то.

В спину ему полетело:

— Ну, бывай! Еще увидимся! — И лифт укатил вместе с соседом в заоблачные выси.

Хотя, это слишком громко сказано. Лекс еще топтался в коридоре, когда на девятом открылись двери лифта и прозвучали легкие, непринужденные шаги. Почти танцующие. Хотя, конечно же, парень ничего такого не делал. Просто у Лекса воображение разыгралось, что эта сероглазая бестия самодовольно пританцовывает, топая от лифта к двери своей квартиры. Так, надо бы узнать ее номер. Вдруг, нападет вдохновение, и Лекс решит завалиться к парню без приглашения, например, с бутылочкой французского вина или уж сразу с коньяком. Интересно, что для сероглазого симпатяги будет предпочтительнее? Сам Лекс, к примеру, остановил бы выбор на вине, но и коньяк мог пить не морщась, особенно, если дорогой и с засахаренным лимоном или клюквой. С одной стороны, странно это, заявляться в гости к совершенно незнакомому парню, но с другой, тот ведь сам признался, что очень даже не прочь. Самое время похоронить обломки прошлой любви под радостным предвкушением нового увлечения. Сосед был симпатичным парнем, Лекс это еще в первый раз отметил. И кожа у него прямо а-ня-ня... и под пальцами, и под губами. Кроме того, это ведь такое редкое везение, что симпатичный парень, открыто признающий свою ориентацию, оказывается буквально под боком и далеко ходить не надо. К тому же, кандидат сам отчетливо намекает, что готов закрутить непринужденный и ни к чему не обязывающий роман. Поэтому, надо хватать, пока дают и..., пошлые мысли пришлось на время задвинуть в угол, пусть отстоятся. Сначала вино, возможно, фрукты, знакомство, в конце концов, а уж потом валить и... в койку его, в койку. От этих мыслей пробудилось от спячки либидо. Не удивительно, Лекс с Виталиком столько переживал, так мучился от всех его измен, и потом еще долго ждал, что тот приедет и будет умолять его вернуться, что как-то не до секса ему было. Совсем. Даже мысли не возникало найти себе партнера на одну ночь, хотя и была такая возможность. Главное было захотеть, но желания не было. Словно атрофировались все чувства. А теперь вдруг начали оживать. Наверное, этот парнишка — его персональный подарок судьбы, хоть до нового года еще и далеко, но раз дарят, как-то даже не вежливо отказываться. Поэтому будем брать, с размахом и нахрапом, чтобы наверняка. А вдруг из этого получится что-нибудь хорошее и... долгоиграющее. Лекс уже как-то вышел из того возраста, когда хотелось тупо секса, теперь он был совсем не прочь построить длительные отношения. В первый раз не получилось, хотя попытка была, конечно, основательной, не зря же они с Виталькой даже съехались. Может быть, во второй раз больше повезет? А то, что парень живет по соседству, облегчает задачу. Да, и в случае неудачи, можно просто уйти к себе и никаких переездов, когда каждый гвоздь буквально от сердца отрываешь. Такой вот с одной стороны прагматичный, а с другой романтический подход.

Димка так и не признался ни в чем брату, хотя тот приехал еще вчера вечером и сразу с вещами. Но парень так и не смог поймать момент, чтобы рассказать о странном инциденте с соседом, который до сих пор не давал ему покоя. А еще он написал рассказ, но так и не выложил его, потому что Ден бы обязательно это увидел. И стал бы выяснять, почему Димка не подсунул ему текст, прежде чем выложить, чтобы тот мог его отбетить. Правда, не в меру воодушевленный предстоящими совместными выходными Ден, похоже, не заметил никаких странностей в поведении брата. Димке это было только на руку, но не отменяло угрызений совести. Парнишка и сам не мог себе объяснить, из-за чего мучается — это раз. И два — почему прямо обо всем не расскажет. Ведь по сути, ничего такого не произошло, ведь так? Вот здесь-то и начиналась основная закавыка. Он не был уверен в утвердительном ответе. Потому что при воспоминаниях о теплых и сухих губах на своей щеке, которые внезапно сменились осторожной влажностью кончика языка, внутри что-то екало. И так сладко, что... становилось стыдно перед Деном. Поэтому, смело можно было утверждать, что именно этот стыд всякий раз перехватывал горло и не давал Димке честно все рассказать и объяснить не только брату, но и самому себе, почему чувствует именно так, а не иначе.

В воскресенье ни свет, ни заря он помчался в ближайшую палатку за водой, так как, по версии Дена, фильтр, которым до этого с успехом пользовался Димка, никуда не годился. Поэтому пока брат спал в Димкиной постели, парнишка втихаря умчался в магазин. Возвращаясь с двумя пятилитровыми баклажками воды по одной в каждой руке, Димка у лифта столкнулся с соседом и в первый момент уставился на парня, как кролик на удава. А тот ему совершенно неожиданно обрадовался и даже первым поздоровался. Это ведь должно было что-то значить, так?

— Привет! Как жизнь молодая? — воодушевленно обратился к нему брюнет, чуть выше самого Димки, с проницательными темно-карими глазами, чисто мужскими чертами лица, без намека на смазливость и легкой небритостью, которая придавала его облику определенный шарм.

Парень выглядел лет на двадцать пять — тридцать, был одет в темно-серые джинсы, фисташковую рубашку и удлиненный пиджак, рукава которого закатал до локтя, тем самым обнажая смуглые руки с волнующими завитками волос на внешней стороне. Вот на этих самый завитках, протиснувшийся в лифт Димка и завис. Не зная, что сказать или... сделать? Последнее, наверное, выглядело бы совсем странно. Конечно, парень сам сознался, что он гей и что... ну, можно пофантазировать на вольную тему с его участием. Но с другой стороны Димку все еще грыз весьма назойливый червячок сомнения. Даже два. Первый, что сосед просто неудачно прикольнулся, решив поиздеваться над незадачливым Димкой, второе, что Дену будет неприятно, если Димка начнет... приставать к совершенно постороннему парню. Ну ладно, предположим, до того, чтобы откровенно пристать, Димка бы никогда не дошел, просто не осмелился бы, а вот проиграть в своем богатом воображении парочку весьма откровенных сцен с участием соседа, он уже успел. Даже сейчас, запертый вместе с ним в лифте, он как-то неожиданно для себя вспомнил о том, сколько слэшных рассказов начиналось именно со знакомства в лифте или заканчивалось сексом именно в этом малоприспособленном для этого помещении.

— Что-то ты сегодня невежливый, — прокомментировал сосед, разглядывающий Димку, не скрывая интереса. — Решил сделать вид, что ничего не было?

— А что было? — пролепетал ошарашенный Димка, которому в голосе старшего парня послышался какой-то странный намек.

— О! — Воодушевился тот и совсем неуловимо приблизился. Хотя, куда уж ближе? Лифт же типовой, вдвоем едва развернешься. А у Димки в каждой руке еще и по пятилитровой бутылке воды. — Напомнить? — С хитринкой в глазах чуть хрипло спросил сосед и... облизал губы. Он это нарочно, что ли?

Димка окончательно растерялся и уставился на парня во все глаза. Тот смекнул, что ответной реплики не дождется, и прижал ладонь к стене рядом с Димкиной головой, пользуясь преимуществом в росте, навис над слегка присевшим пареньком и... тем же чуть хриплым голосом, от которого у несчастного Димы побежали по спине мурашки, вопросил:

— Хочешь поиграть в невинность?

Димка от переизбытка чувств чуть было вслух не возмутился: "Почему это поиграть?!". От позора его спасло резкое торможение кабинки лифта со скрежетом и скрипом. Оба парня дернулись, отшатнулись, миг и свет мигнул, а потом кабина лифта и вовсе погрузилась в непроглядную тьму. Сосед грубо выругался, от чего Димка сразу почувствовал себя вдвойне неловко. Мамино воспитание. Откровенный мат его всегда отчаянно смущал. Он знал, что это глупо и, не дай бог, прознал бы кто-нибудь из сверстников. Издевались бы над ним долго и старательно. Поэтому изредка даже задумывался о том, как было бы хорошо, если бы он изначально родился девочкой. Но тут уж, как говорится, не судьба.

— Ну и где мы сейчас? — зло спросил сосед у темноты.

— Откуда я знаю! — возмущенно воскликнул Димка, который темноты, конечно, не боялся. Просто такая ситуация настолько подпадала под канон слэшных историй, которые он не только сам писал, но и читал на досуге у других сетевых авторов.

— Да причем тут ты?! — Окончательно разозлился старший парень. После чего вынул из кармана мобильник. С помощью его подсветки нашел кнопку вызова лифтера и пару раз с остервенением вдавил в панель желтый прямоугольник с изображенным на нем колокольчиком.

Дальше все происходило, словно во сне. Сосед, устав ждать ответа от лифтерши, снова полез в мобильник, нашел чей-то телефон, позвонил и минут пять ругался с представителем управляющей компании, как понял Димка, уставший держать свою тару и поставивший бутылки прямо на пол. Его движение привлекло внимание соседа, который до этого стоял почти неподвижно и пялился в стену. Глаза немного привыкли к темноте, к тому же выбивающийся из-под щеки свет от мобильника позволял немного видеть происходящее. Димка стушевался, когда понял, что парень теперь смотрит прямо на него, и отвел глаза, хотя смысла в этом было немного. Темно. Выражение лица и уже тем более глаз было просто невозможно разобрать. Хотя бы в этом плане можно было чувствовать себя в безопасности. Но Димка все равно нервничал. Не потому, что они вдвоем так по-дурацки застряли, а потому что рядом оказался именно тот парень, о котором он столько думал. Вот ведь засада!

— Вот засада! — Повторил его мысли сосед, повесив трубку. — Сказали, что лифтерша должна быть на месте. И что, если ее там нет, то найти ее они не смогут. Суки! Сколько нам тут сидеть?

Димка глубоко вздохнул, набрался храбрости и попытался поддержать разговор.

— Не знаю. Может быть, она просто на пару минут куда-нибудь вышла?

— Ага. На пару минут. Как же! — скептически протянул сосед.

Разговаривать с незнакомцем в темноте крохотной кабинки лифта было странно. Но звучание голосов помогало справиться со смущением и раздражением. Последнее относилось в первую очередь к соседу. Димка-то отнесся к произошедшему стоически, ведь конкретно в этот момент его занимали совсем иные мысли. К тому же, он никуда не спешил, а вот сосед... наверное, он потому так злится, что его кто-нибудь ждет там, в квартире. Например, какой-нибудь знойный парень. Ой! Зачем только Димка об этом подумал? Его ведь тоже ждал Ден. Правда, брат вряд ли проснулся. В отличие от Димки, за чьим режимом дня в школьные годы мать следила очень строго и всегда ровно в десять загоняла в кровать, отец не особо уделял внимание старшему близнецу, поэтому в отличие от младшего, который вырос убежденным жаворонком, Ден превратился в сову. Поднять его в выходные раньше одиннадцати, а то и двенадцати часов, было весьма проблематично. У Димки вырвался горький вздох, и он привалился спиной к стене лифта. Мысли о брате отрезвили. До встречи с соседом ему и в голову не могло прийти, что в сердце найдется место для кого-то еще, кроме родного брата. Но беда в том, что сердце оказалось вместительнее, чем он предполагал. Образ соседа, который его откровенно взбудоражил, прочно засел в голове, поэтому теперь Димка был совершенно точно уверен в двух вещах. Во-первых, этот наглый парень ему понравился с первого взгляда. А во-вторых, сумел каким-то непонятным образом частично вытеснить из сердца совсем не братские чувства, которые Димка испытывал к Дену, так что они немного потеснились и приняли в свою дружную семью еще одну симпатию. Вот как так могло случиться?