Рассказ, который я назвал "Богохульство"

Невольно на ум приходили мысли, что бы мог написать этот парень после секса с ним. Очень хотелось бы верить, что нечто хорошее. Хотя Валерка был реалистом до мозга костей и не сомневался, что у такого прожженного парня, с легкостью согласившегося вот так запросто потрахаться, пока в другой комнате их ждал целый выводок девчонок, ничего не екнуло внутри и, уж тем более, не родился этот воображаемый им рассказ. Поэтому он задался новой целью, мысленно послав Осельку далеко и надолго. Он решил, что во вторую встречу, непременно получит ответы на свои вопросы и сделает все, чтобы этот парень не смог его забыть так просто, как забыл сейчас.

Он специально ненавязчиво выяснил у Олеськи, что тот о нем ничего не спрашивал, не интересовался. Даже аську не попросил, несмотря на то, что с Олеськой общался по сети чуть ли не каждый день. Собственно, от Олеськи Валерка и узнал, что звали его Костя, этого странного раскованного парня. Решив, что это уже кое-что, он через неделю отправился на новую встречу камерного литературного клуба, на этот раз сделав все, чтобы не опоздать к началу. Хотелось посмотреть на лицо Кости, когда он увидит, что Валерка снова пришел.

Костя его разочаровал. Улыбнулся Олеське, пожал руку ему, как самому обычному знакомому, показал, куда убрать обувь, забрал у девушки её куртку и убрал в стенной шкаф, заменявший в его квартире кладовку. И все. Ни удивления, ни восторженного или хотя бы предвкушающего блеска глаз. Совсем ничего. Так обидно. Но Валерка затолкал все свои переживания подальше, уселся вместе с Олеськой на уже знакомый диван, правда, на этот раз девушку свою обнимать не стал. Она сама к нему под руку заползла. Валерка ничего не сказал. В данный конкретный момент его интересовал только Костя.

Тот снова сидел в своем углу, между стеной и шкафом. На коленях он держал уже знакомую Валерке тетрадку. И, что порадовало последнего, именно Косте дали слово первым.

— На этой неделе я написал небольшой рассказ, — начал парень спокойным, не выражающим никаких эмоций голосом. — Но он довольно длинный и в нем поднимается весьма спорный вопрос.

— Прочитай.

— Да-да, прочитай, — активно поддержали его девчонки.

Валерка промолчал, но был заинтригован. А вдруг, это тот самый рассказ, которого он ждал. О них. О том разе. Но начало его разочаровало. Костя начал с красочного, лаконичного описания предпасхальной недели. О том, что в это время заканчивается пост, о том, что все ждут чуда и тепла, потому что уже апрель, и как никогда хочется солнца и света, по которому успели истосковаться за зимние месяцы. И вот, где-то после двух абзацев описаний, которые на слух, по мнению Валерки, воспринимались весьма странно. Совсем не так, чем когда читаешь сам. Появился главный герой. Молодой парень девятнадцати лет отроду. Мама уговорила его сходить в церковь вместе с престарелой бабушкой, которую было просто страшно отпускать одну, несмотря на то, что до церкви от их девятиэтажки было рукой подать. Она хорошо просматривалась с балкона. Но, чтобы до нее добраться, надо было преодолеть дорогу и трамвайные пути, поэтому герою рассказа ничего не оставалось, как в святой праздник исполнить свой сыновний долг перед матерью и бабушкой.

Он пошел. Но существом по натуре своей оказался ироничным и любопытствующим. Не удержался. Пока бабушка свечки ставила за всех тех, кто живой еще, и тех, кого Боженька прибрал к рукам своим, подошел к батюшке. Поздоровался, все честь по чести. И с затаенной подковыркой спросил, почему, собственно, принято на пасху яйца красить? Что это символизирует? Пасха — творог с изюмом — снег и проталины, кулич — еще что-то, он смутно помнил, как им еще в школе рассказывали. А яйца — что? И Батюшка не смог ответить. Возможно, герою просто не повезло, попал на несведущего, ведь бывают и из семинарии троечники выпускаются. Возможно, была у попа какая друга причина. Но герой возмутился, что тот юлить начал. Разве так можно? Он к священнику за наставлением, с вопросом, по-человечески и даже со смирением, а тот изворачивается, как уж на сковороде, и отсебятину какую-то несет. Он ведь совсем не об этом спрашивал!

Сказал он, что думает, и "обласкал" его батюшка. Антихристом назвал, прогоняя. Герой обиделся. Бабушку из церкви забрал, домой отвел и в бега подался. Грудь жгло разочарование. И самым простым и понятным для него желанием стало — отомстить. И в этот момент возникло два, даже три вопроса. За что мстить? Кому? И как? На первый ответ нашелся быстро. За разочарование и обиду, нанесенную ни за что. Кому — понятное дело не священнику, он ведь недосягаем, слуга господний, чтоб его! Тогда кому? Ответ пришел на ум спонтанно — Богу. А на последний он долго ответить не мог. Метался по городу, как полоумный. Все не знал, куда себя приткнуть. А потом, уже вечером, на чужой кухне, забывшись в объятиях случайной знакомой, придумал.

"Не поминайте имя господа всуе" — кажется, есть в нашей вере такой запрет. И он стонал, по слогам, на дикий, безумный лад — "О, Боже! О, Боже мой!", елозя на размалеванной девчонке, разложенной им прямо на гладком линолеуме кухни. Стонал, и мысли его вились вокруг этих фраз. Как мошкара над свечой, или мухи над тем, что совсем не лестно. Пусть эту фразу склоняют на всех языках и так, и этак. Пусть никого не удивишь ей даже в самых неожиданных местах. Месть все равно свершилась, потому что он сам, да, только он сам знал, что, произнося это, мстит. Что не просто так слова срываются с его губ, а с определенной целью. И месть свершилась.

Финал рассказа был открытым. У Валерки появилось двойственное ощущение. Словно все нормально, по-другому это закончиться просто не могло. И в то же время, словно поезд, скоростной экспресс, в общем вагоне которого они все разместились, на полной скорости протаранил метеорит, секунду назад свалившийся с неба прямо на железнодорожные пути.

— Этот рассказ я назвал "Богохульство", — после паузы, молчаливой и громкой одновременно, произнес Костя.

И девчонки захлопали, кто-то даже выдохнул в сторону изумленное и растерянное "ух!". Валерка же просто поднялся с дивана. Оглядел их всех и обронил.

— Пожалуй, пойду чаю приготовлю, — и в ответ на недоуменные взгляды — не его же квартира, чего это он? — пояснил. — Я с прошлого раза запомнил, что где лежит.

— А вдруг за неделю появилось что-нибудь новенькое? — с улыбкой произнес на это Костя, ощутимо разрядив обстановку. — Так что идем вместе. Буду тебя направлять.

— О, да, — протянул Валерка, выходя из зала. — Всю жизнь мечтал, — но беззлобно, просто затем, чтобы оставить за собой последнее слово, как в неясном еще соревновании.

Ни условий, ни правил игры, ни даже почетного приза. Захватывающе. Как в прятки на выживание. Как-то он читал об этом книгу. Но она была скорее развлекательной — про пришельцев, далекий космос и войнушку, потому и запомнилась только названием. Сейчас было именно оно.

— Ты даже имени моего не знаешь, а уже собрался повторить, — обронил Костя, закрывая дверь кухни на защелку. Он вошел последним, и почетная миссия на этот раз досталась ему.

— Ошибаешься, — ухмыльнулся на это Валерка. — Это ты моего не знаешь. А ты — Костя.

— Возможно, — повернувшись к нему и прижавшись спиной к двери, произнес странный парень. — А ты?

— Валера.

— Буду звать тебя Леркой, — тут же объявил Костя.

Валерка скривился.

— Как бабу.

— Учитывая, что роль бабы ты снова уготовил мне, то грех жаловаться.

— Может, и грех, — нависая над ним, кивнул Валерка, уперев ладони по обе стороны от его лица. И улыбнулся. — Кстати, о грехах. Мне понравился твой рассказ, но хотелось бы получить дивиденды.

— За то, что переделал тебя в девушку?

— И за это тоже. Ай-я-яй! — весело протянул он. — И как не стыдно? Или скажешь, что это авторское преувеличение?

— Преуменьшение, — улыбнувшись, откликнулся Костя и закинул руки ему на плечи. — А точнее, цензура.

Самое время было сойтись на поцелуе и прекратить шуточную пикировку. Будь кто-нибудь из них девушкой, возможно, так и случилось бы. Но у парней дух соперничества течет по венам вместо крови.

— К тому же, — ненавязчиво поглаживая пальцами основание Валеркиной шеи, добавил Костя, весьма обнадеживающе запрокидывая голову и обнажая шею в вырезе рубашки. Верхние две пуговицы так удачно были расстегнуты, просто без комментариев. — Плох тот автор, который, наряду с фантазией, не эксплуатирует еще и личный опыт.

— О, да, — понимающе протянул Валера. — Хуже просто некуда.

— Так на чем мы сойдемся?

— М?

— Какие тебя удовлетворят дивиденды?

— Такие, которые и тебя вместе со мной удовлетворят. По рукам?

— По поцелуям, — прошептал Костя и первым прикоснулся к его губам.

В этот раз было еще лучше. И ярче, и полней. Поминать имя господа всуе было уже без надобности, они теперь знали имена друг друга, и стонать их оказалось куда приятнее. И никакого богохульства, чего не отнять. Костя отказался от пола. Сказал, что прошлый раз намаялся, и сегодня ему было просто жалко свои колени. Поэтому трахались сегодня на столе. Хозяин квартиры так решил, а Валерка был настолько возбужден, что даже мысли не возникло спорить. Костя лег на стол грудью, не забыв убрать с него все посторонние предметы — перечницу и солонку, сахарницу и вазочку с конфетами. А потом был секс. Еще бы его не было. Ведь оба пришли сюда именно за ним, а не за каким-то там чаем.

Валерка уже осознанно, полностью отдавая себе отчет в своих действиях, ставил засосы на плечах и спине парня, вовремя сорвав с него рубашку, до того, как они начали. Костя же комкал в пальцах клеенчатую пеструю скатерть. Вжимался щекой в нарисованные на ней цветы и фрукты. Выгибался навстречу Валерке и не давал дрочить себе. Хотел кончить так, как есть, только оттого, что тот вбивается в него, как раскаленный станочный поршень. Туда-сюда, туда-сюда. И это было хорошо. Открытием стала почти синхронная вспышка острого, как опасная бритва, удовольствия, захлестнувшего с головой, помутившего на миг рассудок и растекшегося по всему телу приятными судорогами. Непродолжительными, но пробравшими до мозга костей.

Они сидели на полу. Особо напрягаться с приведением друг друга в порядок было без надобности. В этот раз Валерка четко отдавал себе отчет в том, к кому идет и ради чего, поэтому захватил с собой резинки. Только и делов, что стащить с себя использованную и отправить в мусорное ведро под раковиной. Руки помыть и ширинку застегнуть. Он вернулся к Косте, все еще сидящему возле ножки кухонного стола, и, не задумываясь, обнял того за плечи. Тот тем же естественным жестом положил голову ему на плечо. Хорошо устроился. Тепло и спокойно. И даже не сквозит, несмотря на одну лишь расстегнутую рубашку, накинутую на плечи, и брюки, которые он так и не удосужился застегнуть.

— Ты трусов не надел, — задумчиво произнес Валерка, вспомнив, как в первый момент этот факт его озадачил, но требовательные поцелуи Кости не позволили довести мысль до конца.

— Тебя ждал, — честно признался тот и странным, доверительным жестом потерся щекой о его плечо.

Они снова замолчали. О девчонках, все еще ждущих свой чай, даже вспоминать не хотелось. Вдвоем было лучше. Только вдвоем.

— Ты у меня второй.

— А?

— Первым был мой учитель. Я его сам соблазнил. Влюбился, как полудурочный, наизнанку вывернулся, но уложил его в койку. А потом понял, что своими выходками убиваю его. Сумел вовремя остановиться. Сейчас он женат, ждет первенца. Хочет назвать моим именем. Мы с ним все еще иногда общаемся в сети. Он хороший, я не просто так полюбил его. Но он только недавно смог мне признаться, что всерьез думал о самоубийстве, осознавая всю порочность наших отношений.

— Странный учитель. А что за предмет?

— Хоровое пение.

— Да ладно? — недоверчиво выдохнул Валерка, отстраняясь и заглядывая ему в глаза.

Костя улыбнулся. Снова прижался щекой к его плечу, вздохнул.

— Я музыкалку закончил.

— А! И на чем ты играешь.

— На скрипке.

— Обалдеть. Первый живой человек, играющий на скрипке, которого я знаю, — немного топорно пошутил он, но это помогло.

Костя тихо рассмеялся. И Валерка, вдохновленный его реакцией, нетерпеливо спросил.

— А мне сыграешь?

— Приходи еще. Может, и сыграю.

— Я приду.

Третий день

В третий раз Валерка шел на заседание клуба, как на бой. Ему было что сказать. Он слишком много думал. Неделя, как оказалось, это безмерно долго. Особенно, когда нечем себя занять, ведь хочется быть совсем не здесь, а в другом, не таком уж и незримом, месте. Там, с Костей. На аккуратной кухне, где запах секса, как запах сигарет, так просто не выветришь. И от этого почему-то на душе тепло. Пусть помнит. Пусть не смеет забывать. И он был готов сражаться за свои желания. Пока только за них. Но, как полагал сам Валерка, начало было положено, а там, как кривая выведет.

Вывела на удивление прямо. Все началось по привычному сценарию. Улыбки, приветствия и, собственно, то, ради чего они все тут собрались — чтения. Хотя будет правильнее назвать еще дну причину — внимание. Именно этого не хватало всем этим девочкам. Именно на это рассчитывал Валерка, придя сегодня. Но если девчонки-сочинительницы жаждали всеобщего внимания, то ему бы хватило только Кости. Только его одного.

Начинала в этот раз Люся, кажется, именно так звали это веснушчатую девчонку лет шестнадцати на вид. Читала начало, точнее, небольшой отрывок будущей повести, фантастической, что примечательно. Валера фантастику любил. Только её и почитывал, порой, еще со школьных времен. Но на этот раз сюжет его совсем не увлек. Ему не было никакого дела до чужого сюжета, его волновал свой собственный. Костя снова сидел в углу между стеной и шкафом и снова с черной тетрадью на коленях. Что у него там? Какие секреты скрывают страницы под плотной черной обложкой? Валерке хотелось бы это знать. Но пока он был вынужден вести себя незаметно и сдерживать порывы. Не хватало еще до поры до времени выдать себя.

— Пойду чай приготовлю, — дождавшись, когда Люся закончит свой отрывок, Костя поднялся на ноги, не забыв, поблагодарить её и поддержать других девчонок в том, что начало прозвучало довольно интригующе и в чем-то даже стильно.

А потом он посмотрел на Валерку. Тот нарочито сдержанно покивал, вроде как, соглашаясь с его словами насчет Люськи, но даже не подумал подняться.

— Лерка, — после паузы, вдруг обратился к нему Костя, все еще не спеша ретироваться на кухню, — не хочешь мне помочь? Мы ведь с тобой вроде как главные по кухне в этом доме.

— Неа. Мне сегодня тоже есть что почитать, так что пусть тебе лучше Олеська поможет, — развалившись на диване, как вальяжный, сытый кот, огорошил тот.

Костя выглядел удивленным, но ушел на кухню молча. Олеська, подгоняемая девчонками, поспешила за ним, не забыв уточнил у Валерки.

— А ты серьезно, читать что-то будешь?

— Ну, не зря же я сюда уже третий день прихожу, — промурлыкал тот.

— Тогда подождете, пока я с чайником? Мне ведь тоже интересно!