— Существует несколько типов свободно ходячих мертвецов, — начала кошка. — С мен-ло, без и с непойми чем, — было видно, как ей приятно рассказывать лекцию. — Из них выделяют личей и родственных им трупов. Личи первой группы — некроманты, после смерти застрявшие в своём теле вследствие каких-нибудь причин. Самая приятная на вид группа, уж кто-то, а трупововоды об мертвяках заботиться умеют. Группа вторая — некроманты, по каким-либо причинам занявшие чужое тело. Тоже нормально. Группа третья — маги других направлений, застрявшие в своём теле. Ещё более-менее, хотя среди них такие экземплярчики попадаются! Четвёртая — маги в чужих... — она встряхнулась, как будто попала в воду. — Хуже псов! Так, идём дальше. Кукличи — ходячие трупы, до смерти обладавшие зачатками магических умений. Алхимики там, астрологи и прочие гадалки. Ну а ты у нас — недокуклич, тело алхимика с чужим мен-ло. Понял?

В этот момент живот вдруг напомнил мне, почему воду перед питьём нужно кипятить.

— Понял, — прохрипел я, судорожно оглядываясь по сторонам.

Дальнейший мой путь пролегал от куста к кусту, и уже было не до лекций.

Включившись в новой яме, первым делом я принюхался. Насколько позволял учуять разыгравшийся насморк, самым страшным — ночным приступом медвежьей болезни — вроде не пахло.

— Эй, там, вылезай, — донёсся с поверхности голос кошки. — Уже можно!

Выбравшись из своей временной уютной могилки, я осмотрелся и тут же увидел свою спутницу. Она сидела под деревом и старательно гипнотизировала свисающий с самой нижней ветки орех. Но, то ли гипноз был некачественным, то ли орех особо к нему устойчивым, но плод так и оставался на своей ветке.

Я подошёл и тоже стал гипнотизировать возможный завтрак.

— Надо бы придумать, как его достать, — сказал через пару минут я.

— А что тут думать? Трясти надо! Давай, тресни по дереву, как в тот раз!

— Больно!

— А ты легонечко! — кошка начала нервно дёргать хвостом.

— Не, легонечко тут не выйдет. Крепко висит. Лучше ты залезь.

— Какое крепко?! — хвост совершил особо мощный удар по какому-то цветку. — Да тут чихнуть достаточно!

— Апчхи! — сложился пополам я. То ли насморк постарался, то ли пыльца с цветка долетела. И, не успел я разогнуться, как мне по затылку хорошенько врезало. Посыпавшиеся из глаз искры, сплясав танец маленьких лебедят, почему-то сложились в циферблат электронных часов. На табло было двадцать часов и одиннадцать минут.

— Я же говорила! — донеслось сквозь звон в ушах.

— "Синси" — промелькнуло в голове.

Я посмотрел на треснувший орех, на кошку, вздохнул... и мне на голову рухнул очередной подарок — птичье гнездо. Судя по тому, как облизнулась кошка, отнюдь не пустое. Маленькая хищница подобралась, хорошенько прицелилась и прыгнула. Импульс от удара всей кошачьей массой в грудь нарушил и без того хрупкое состояние равновесия, и меня опрокинуло навзничь. Что-то прошелестело в сторону зарослей, туда же кинулась кошка, и всё затихло.

Поднявшись, я освидетельствовал своё тет-а-тет с мерцающими перед глазами часами, вытряхнул из гнезда всё лишнее, сложил костёр и воспользовался "зажигалкой". Судя по циферблату, это заняло три с половиной минуты. Помотав головой, мне удалось избавиться от мешающихся цифр и полностью сосредоточиться на готовке еды. Но, когда орех уже был готов, и я расслабился, часы вернулись на не своё место. Показывая двадцать и тридцать пять.

— Ты чего стоял, как столб? — выбралась из кустов весьма обиженная кошка.

— Скорее, лежал. Как бревно, — не согласился я и двинул в её сторону половинку ореха.

Кошка пошевелила усами, словно высказывая "ну, что с тебя ещё возьмёшь, ладно, прощаю...", и принялась за еду.

— Слушай, а тебя как зовут? — спросил я, с некоторой неохотой глядя на свою долю ореха. Впрочем, голод быстро пересилил вчерашние воспоминания, и поэтому слова кошки застали меня с набитым ртом.

— Ах, да, твоё мен-ло же не знает, — немного подумав и тщательно прожевав и проглотив, ответила она. — Синси...

Кашлял я минуту и сорок секунд.

— А меня зовут, — откашлявшись, решил в ответ представиться я. И обнаружил, что... — Забыл...

— Ну, возьмёшь пока имя алхимика. Нордог его звали.

— Э-э-э... северная собака? — а вот обрывки зазубренного в школе английского ещё остались.

Теперь подавилась кошка.

— Ладно, пудель мой кучерявый, — через две минуты она что-то смогла сказать. Но тут её прервал дикий вой.

— Шшшшшто это? — прошептал я, судорожно оглядываясь по сторонам.

— Ничего страшного, — безмятежно махнула ухом Синси. — Брачный зов боевого хомячка-некрофила. Судя по всему, сюда идёт.

— А-а, понятно, — несколько успокоился я.

Кошка очень внимательно на меня посмотрела. Мне стало как-то неуютно.

— Ты что, хочешь забеременеть?

— Нет, а что?

— Говорю же, хомячок-некрофил.

— Но я же...

— А ему пофигу, — "успокоила" меня Синси. И из зарослей, с той стороны, откуда мы пришли, высунулась толстощёкая морда. А затем и её хозяин.

— Хомячок?!! — воскликнул я.

Зверюга была с хорошего хряка размером. Принюхавшись, он так предвкушающе посмотрел на меня, что я сам не заметил, как исчез с полянки.

Позади раздался вой разочарованного в жизни и смерти хомячка. Что только придало мне скорости.

То ли хомячковая угроза придала мне ловкости, то ли деревья расступались в стороны, боясь, что их собьют, но в этот раз жёстких встреч не произошло. Бегство так и проходило до того момента, как прочно поселившееся в районе копчика чувство не заставило в ускоренном темпе зарыться под землю. Метра на три.

Включившись, я с удовольствием убедился, что земля надо мной осталась нетронутой и очень осторожно выбрался наружу.

— Ну и жизнь, — пожаловался я ближайшему дереву. — Точнее, не-жизнь. Живой труп! Сплошные неприятности! От живого — голод и болез... чхи! От мёртвого — очень нехороший интерес со стороны некрофильных хомяков. Нет, ну и какой прок им от этого?

— Размножаются они так, — ответило дерево голосом Синси. Взглянув повыше, я увидел саму кошку, сидящую на высокой ветке. — Ну, гончая ты моя лесная, чего уставился? Еда когда будет?

— Желудок у котёнка меньше напёрстка, — вспомнилась почему-то мне реклама. — А жрать хочет — всегда!

Я подобрал палку, тщательно прицелился и запустил в сторону макушки. Получать орехами по голове мне, не смотря на неживой статус, надоело. Вот только дерево имело на этот счёт своё мнение. Нет, орех, бывший моей целью, благополучно шлёпнулся на землю. Но по пути он задел с десяток веток, которые тоже не были пустыми... а выключил меня только пятый орех.

Когда я через три с половиной минуты очнулся, болело всё тело. Даже ногти.

— Это сколько же богатства нам свалилось! — восхищённо сказала Синси. — Да они же в некоторых странах на вес золота идут! — как ни странно, после этих слов мне стало значительно легче, а тело будто всосало в себя сок орехов. — А нам задарма! — мне стало слегка хуже.

— А можно поподробнее по поводу золота? — попросил я уточнения. Какое-то чувство внутри шептало, что данная информация лишней не будет.

— Что, торговать вздумал? — насмешливо спросила Синси. — Так сначала тебе ещё официально зарегистрироваться в своём качестве недокуклича нужно. Потом торговый патент оплатить. А уж после... — у меня засосало под ложечкой, — вернуться в этот лес...

— Ладно, — вздохнул я и принялся разводить костёр.

— Хотя в ближайшем городе пару монет можно выручить, — приободрила она. — Только потом надо будет бежать куда подальше, пока Гильдия торговли и туризма ноги не выдернула.

— Слушай, — я поспешил сменить тему, — а чего ты про хомяков говорила? Они действительно так размножаются?

— Именно так, — кивнула Синси.

— И от мужиков тоже?

— Да, им любые живые трупы подходят.

— Откуда только они взялись...

Кошка поглядела на меня, как раскодированный алкаш на бутылку. И начала рассказывать:

— Когда-то на месте нынешних Западных Доминионов располагалась гигантская Империя, которой правил маги-императоры. И всё шло хорошо до тех пор, пока страна не преодолела очередной барьер управляемости, а её управление при этом не смогло измениться. Да и до порога Империя уже была практически неуправляемой. Взятки, расхищения бюджета, народные бунты. А очередной маг-император увлекался некромантией, ему очень много рассказывали призраки, так, как они видели происходящее. И вот он принял решение, исходя из своей специализации: создал заклинание, поднимающее часть мёртвых, всецело ему подчиняющихся. В первые годы всё было хорошо, но затем заклятье наткнулось на умирающего "спящего" мага, и произошёл качественный скачок, вырвавший часть зомби из-под управления, и поднявший городское кладбище. Попытки некромантов вернуть управление привели к расширению территории действия заклятья. Сильнее всего пострадали те регионы, где население было достаточно густым, а магическая защита — низкой. Вдобавок, в этих регионах было больше всего "спящих" магов, и "взрывная волна" прокатилась уже по всей Империи. В результате голодная нежить хлынула в центр, съедая людей и "послушных". Настроенное на поддержание определённой численности зомбированных, но уже искажённое, заклятье начало как выбивать из строя всё ещё живых, так и поднимать мёртвых. Кроме того, искорёженное поглощением силы "спящих" магов, первым делом заклятье было по магам же. Самые умелые воины выбрались из этого кольца, унеся с собой память о последних годах Империи. Примерно два поколения Андедленд схлопывался внутрь, но затем нежить, сожрав "чужих", волнами пошла наружу. Где и натолкнулась на нынешние Центральные Доминионы. Первые поколения разрозненных лендлордов пытались сдержать нашествие чисто военными методами, Домены даже пытались слиться воедино, несмотря на то, что беженцы из Империи рассказывали ужасы о централизованной власти, но в этот момент в чью-то светлую голову пришла идея создать биологическое оружие размножающееся за счёт мертвецов. Поначалу пытались использовать кроликов, но после нескольких досадных инцидентов с живыми людьми решили переключиться на менее любвеобильных животных. Первое же применение боевых хомячков-некрофилов показало их большую эффективность. В принципе, после него война и закончилась, так как нежить банально разбежалась кто куда. Ещё бы, сначала насилуют, потом беременным ходить, потом рожать... мало кому понравится. Особенно мужикам. Вот так теперь и не-живут.

— Понятно, — кивнул я. Лекция по истории, прервавшись на завтрак заняла довольно долгое время, и мы уже порядочно отшагали. Связанные в обрывки одежды орехи, хоть и колотили по горбу, но позволяли с некоторым оптимизмом смотреть в будущее. — И как же после этого маги личами добровольно становятся?

— Ну, кто как. Кто во имя науки, кто из любопытства, а кому-то телесное существование превыше чести.

Восемь минут мы прошли молча.

— Ещё что-нибудь рассказать? — с насквозь фальшивой интонацией "уж сделаю тебе это одолжение" задала вопрос Синси.

— Ага. Помнишь, ты говорила про вирус мсюроизма? Что у тех, кто им заболел, в мозгу появляются мозговые слизни? А что, они и впрямь съедают мозги?

— Не, — весело махнула ухом кошка и облизнулась. Кажется, сегодня был самый счастливый день в её жизни. — Просто реплики слизней становятся всё боле ехидными и едкими, и в конце концов мозги несчастных не выдерживают и расплавляются.

— Ого, — передёрнулся я.

— Да, у них и без того с мозгами нелады. Одна одежда чего стоит! Впрочем, это надо видеть, словами не передать... — кошка фыркнула. И в этот момент я обо что-то споткнулся и с грохотом свалился на землю.

Выбравшись из-под груды орехов, плюсик в виде чуть повышенной выносливости и силы и здесь оказался минусом, я оглядел причину падения. Которая оказалась валяющимся трупом, только в хорошо сохранившейся белой одежде. Широкополая шляпа с клыками на полях валялась отдельно.

— Дворняжка, — фыркнула Синси.

— Кто? — не понял я.

— Дворянин, — пояснила кошка. — Смотри, побрякушек на себя понацепил!

Правда, меня одежда больше интересовала, чем драгоценности, поскольку на теле остался только самый необходимый минимум. А потому труп был немедленно вытряхнут из костюма. И тут меня ждал крупный облом: на горб нормальная одежда налезать не захотела. То есть, штаны сели приемлемо, а вот верх не захотел.

— Оставь так, — посоветовала кошка. — На них обычно заклинание подгонки под фигуру накладывают, так что...

Сразу после этих слов о себе напомнила боль в животе, и меня скрючило в неизвестную науке букву.

Через десять минут боль всё-таки отступила, и я смог кое-как вдохнуть.

— Очухался? — заботливо спросила кошка. Дождавшись неуверенного кивка, скомандовала: — Снимай с него побрякушки и тщательно упаковывай, — самой заметной побрякушкой была висящая на шее ещё не до конца обобранного трупа толстенная цепь, на которой болтался кружок с изображением солнышка. Золотые. Причём светило было, как на детских рисунках, с глазами и широченной улыбкой. — Будешь предъявлять их страже, — продолжила инструктаж Синси. — А то объяснять каждому встречному-поперечному, откуда у недокуклича такой костюм, до регистрации замаешься.

— Понял, — прохрипел я. Но первым делом всё-таки нахлобучил шляпу и сапоги. Как ни странно, вещи подошли идеально, как и валявшийся неподалёку плащ. Очень подозрительный такой плащик, до неприличия похожий на обычную армейскую плащ-палатку.

— Да тут одно заклятье на всё. Дворянчик-то был не из богатых, что бы на каждую одёжку по отдельному колдовству класть, — телодвижение Синси было весьма похоже на пожатие плечами. — Всё-таки, дорогая штука.

Кивнув, мол, всё понятно, я протянул к медальону левую руку. На мгновение мне показалось, что солнышко подмигнуло и растянуло улыбку ещё шире. И едва пальцы прикоснулись к рисунку, кисть обожгло почти так же, как правую руку госвобом.

— Меня терзают смутные сомнения, — сообщил я Синси, разглядывая обжаренные пальцы. — Что сейчас на самом деле не день, а ночь.

— Догадался, — с видом, что делает мне наивысшее одолжение, оторвавшись от вылизывания фыркнула Синси.

— А госвоб на самом деле называется солнцем...

— Гений! — саркастично заметила кошка. — Горячий светлый объект действительно так и называется.

— А... зачем?

Под презрительным взглядом зелёных глаз я себя почувствовал последним идиотом.

— Для страха, разумеется. Как иначе можно управлять тупым ходячим трупом? Тем более, что оно и в самом деле плохо на тебя влияет.

— Угу, — буркнул я и, обмотав и так повреждённые кисти обрывками старой одежды, принялся мародёрствовать дальше. Кроме медальона на трупе были пара золотых же колец на мизинцах, перстень с тем же солнышком на левом указательном, печатка на большом, серебряный браслет, ещё пара из непонятного тёмного металла на ногах, и узкий медный обруч на голове, от которого вдоль левой скулы до подбородка тянулась полоска того же металла.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓