Спасти химеру

Правда, нельзя сказать, что работа шла успешно: у меня не было нужного оборудования и материалов, поэтому дело продвигалось очень тяжело и медленно. Я старалась быть в курсе всех местных новостей. Все же не исключено, что самым лучшим для меня будет присоединиться к мятежникам.

Поэтому каждое утро я совершала небольшую прогулку к старым воротам города. Прямо за ними начинался торговый тракт, по которому в мирное время тянулись повозки с легальными и контрабандными товарами, а в военное маршировали роты солдат. Кариону не привыкать к войне. Пограничный город, он повидал немало битв.

Ворота Кариона стали самым людным местом, когда орденцы осадили город. Тут можно было услышать свежайшие новости и даже поглазеть с дозорной башни на лагерь противника. Торговки жарили корюшку на разведенном у крепостной стены костре и продавали всем желающим. Забавно, те, кто, как я, выросли в степях, считают, что корюшка пахнет огурцами, а жители прибрежных поселений — что это огурцы пахнут корюшкой.

Я встала в очередь за рыбой — позавтракать дома мне помешал Дарен со своей болтовней. Торговка споро переворачивала на сковороде посыпанную мукой корюшку. Бородатый мужик передо мной не удержавшись схватил горячую рыбку и закинул в рот, только косточки на зубах захрустели. Торговка беззлобно шлепнула его по пальцам деревянной вилкой и ссыпала в протянутые руки половину корюшек со сковороды.

Я порадовалась, что, как обычно, таскала в кармане кусок бумаги, исчерченный схемами тхалакков. Скрутила его как фунтик и протянула торговке.

Только я занялась рыбой, как послышался вопль стражника с башни:

— Ыыыы! Ребя!!! Орденские пошли!

Немногочисленные еще — по утреннему времени — зеваки ринулись к ступеням. Я, как благоразумный человек, подождала, и полезла последней, на ходу грызя ароматную корюшку.

Несмотря на то, что большинство построек в городе были деревянными, часто кое-как сколоченными из останков старых кораблей, дозорную башню строили из каменных блоков, как и крепостную стену. Непрогревшиеся еще ступени холодили ноги даже сквозь подошвы башмаков, а на площадке наверху дул ледяной ветер.

Я пробилась к бортику и посмотрела вниз. В лагере, действительно, наблюдалось движение.

— Не станут они нападать, — убежденно сказал человек в матросской робе, тоже вглядываясь вдаль.

— Почему это нет? — возмутился стражник. — Эй там! Смолу готовь!

Отряд солдат в лагере орденских споро выкатил стоявшую под навесом катапульту. Затащили ее на небольшой холмик, суетливо зарядили и пульнули в сторону города. Шагах в двадцати от ворот на дорогу шлепнулся камень, к которому бечевой был привязан белый пакет.

— Вот видишь! — с триумфом сказал моряк. — Это они послание отправили, сейчас пойдут дальше чай пить и планы строить.

— Тьфу! — стражник плюнул вниз. — Сбегайте кто-нибудь к Варду, евойный пакет, пусть сам его и достает.

— Я достану, — спокойно сказал человек в одежде матроса.

Только сейчас я внимательнее посмотрела на него — нет, не моряк. У тех лица, как правило, более загорелые и обветренные. Да и под грубой штормовкой у него — шелковая рубашка. Впрочем, на аристократа тоже не похож — скорее, на одного из местных проходимцев, то ли шулеров, то ли просто бандитов.

Распахнув робу, он вытащил на одну треть меч из ножен. Ножны были самодельные, грубо сшитые из полос кожи, а вот меч — хороший, дорогой, с клеймом Ордена на лезвии.

— А, человек Варда! Так бы сразу и сказал!

Стражник огромным ключом отпер дверь комнаты в башне. Зеваки повытягивали шеи, пытаясь заглянуть во мрак, но там было так темно, что никто ничего не увидел. Зато скрип поворачивающихся шестеренок услышали все.

Лже-матрос легко сбежал по лестнице, подождал, пока ворота приоткрылись — на ладонь, не больше — и протиснулся на занятую врагом территорию. Орденцы с холма и мы с башни внимательно наблюдали, как он обрезает бечеву ножом, берет пакет и бежит назад. Стражник вновь закрыл ворота и со вздохом облегчения вышел из темной комнаты.

Толпа хлынула вниз. Лже-моряка обступили и закидали предложениями немедленно вскрыть пакет. Он с улыбкой отнекивался. Дескать, сведения наверняка тайные, исключительно для Варда и господина градоначальника. Кое-как отбившись от любопытных, он зашагал к ратуше.

Я, все еще любуясь на лагерь орденцев, доела рыбу и покидала кости вниз. Что ж, пора домой. Там меня, как всегда, ждут долгие часы работы и, видимо, еще одна неудача. Я-то думала, что после стольких лет изготовления тхалакков для проклятого Ордена смогу изготовить и парочку на продажу. Ну да, за ними ведется строгий контроль, но местные контрабандисты с удовольствием бы купили их и без документов. Только оказалось, что нужных ингредиентов — не достать, нужного лабораторного оборудования — тоже. Я пыталась все заменить самодельными, но пока не преуспела. Ничего, взятых в доме бакалейщика денег еще на несколько месяцев хватит. А там видно будет. Но в Каменец, на место подмастерья, мыть всякую гадость, пока кожа с рук не слезет, — не поеду.

Этак размышляя, я шла дворами, стараясь обходить шумные места, как вдруг, в укромном закоулке, увидела давешнего не-матроса. Он сидел на сложенных штабелями досках и внимательно читал некие бумаги. Белый разорванный пакет с печатью ордена лежал у него на коленях.

— Ага! — сказала я.

— Привет, — ухмыльнулся он.

— Смотришь тайное послание? — я как бы невзначай начала пятиться к стенке, на случай, если этот проходимец решит избавиться от свидетелей.

— Вард доверяет мне, — он пожал плечами. — Просто не хотелось распечатывать его при всех.

Я кивнула, продолжая отступать:

— Ну что ж... эээ.... удачи в борьбе с Орденом.

Не-моряк презрительно усмехнулся:

— В этом городе все такие смелые. Проклинают Орден последними словами, смеются над их солдатами со стен. Только вот мне кажется, что как дойдет до дела — останемся мы, стражники да наемные бойцы. И если вдруг Орден возьмет штурмом город многие вдруг почувствуют, что, как говорится, от ненависти до любви один шаг. И встретят победителей с цветами, распевая хвалебные гимны.

Почему мне вдруг отчаянно захотелось оправдаться? Как будто меня волновало его мнение.

— Только не я. Я когда-то работала на них. В лабораториях. И не так уж все плохо было, но в один прекрасный день я поняла, что для них я только пешка, которую можно пожертвовать даже без особой причины — просто на всякий случай.

Пожалуй, если бы не презрение в голосе лже-моряка, я бы никогда не вымолвила этих слов. Но было приятно видеть, как холодное выражение его лица сменяется на заинтересованное.

— Да, в последнее время руководство Ордена стало крайне неразборчиво в средствах.

— Неразборчиво в средствах? Да это было убийство!

Зря, зря я стала продолжать этот разговор. Откуда-то накатила отчаянная злость. И на Орден и на этого болвана, для которого действия Ордена, разрушившие мою прежнюю жизнь — всего лишь неразборчивость в средствах.

— Да, это. Наверное, было ужасно, — неожиданно мягким тоном сказал он. — Кстати, меня зовут Нев, Невен.

— Приятно познакомиться, — буркнула я.

— Не сердись на меня, я не хотел тебя задеть. Вот что, приходи к нам. Вечером мы будем в "Миноге", ну знаешь, кабак у пирса.

— Знаю, — пробормотала я.

Не знаю только, хочу ли я прийти? Его глаза стали ласковыми, и почему-то я испугалась этого до дрожи в коленках.

— Ладно. Я... пойду, пора мне.

Неловко распрощавшись, я вышла в соседний двор и продолжила свой путь к дому. Правда, пребывая в смятенных чувствах, я умудрилась трижды обойти его, прежде чем зашла в калитку.

Моя комната на втором этаже — шесть шагов в длину, шесть в ширину — была заставлена склянками и ретортами. У небольшой жаровни громоздились тигли в каплях расплавленного серебра. С вбитых в стену гвоздиков-крючочков свисали пучки мяты и чабреца — для чая, правда, не для опытов. Поскольку в единственный шкаф я впихнула банки с особо мерзкими смесями, одежда была навалена на единственный в комнате стул, отчего тот напоминал разноцветный сугроб. Из-под подушки торчал уголок конторской книги — мои воспоминания из Гестерна, бессчетные описания химер. Я никогда их не перечитывала.

Согнав с кровати рыжего кота, я села и задумалась. Невен выглядит, как настоящий прохвост, но именно ради Варда и его банды я сюда приехала. Мне казалось, мы сможем понять друг друга — и они, и я были преданы Орденом, которому верно служили. Но пока не спешила входить в контакт с отступниками. Как только я к ним примкну, пути назад не будет. И кто знает, может и правда все, что о них говорят, и Вард — всего лишь честолюбивый отморозок, которому нужно пушечное мясо в развязанной им войне.

Я еще раз обвела взглядом свою захламленную комнату и вздохнула. Посмотрим правде в глаза — я не умею шить, плести кружева или даже доить коров. Я не смогу зарабатывать себе на жизнь обычной женской работой. А для того, чтобы мастерить тхалакки, мне нужно оборудование, которое так просто не достать. Вард, пожалуй, достал бы. Но смогут ли отступники выбраться из города?

В дверь постучали, прервав мои невеселые раздумья.

Проклятье! Если хозяйка увидит этот бардак...

Я вскочила и, приоткрыв дверь, просочилась в коридор. К счастью, это был Дарен, не хозяйка.

— Слышь, говорят, тут бриг уходит. Пассажиров берут. Только ночью придти нужно, чтобы орденские шпионы не заметили. Бриг "Веселый", запомни.

— Ты поплывешь?

— Да не, куда мне. Они без багажа берут, а у меня товару куплено. Подожду конца войны. Ты езжай.

Я покачала головой:

— Мне некуда ехать.

Он хмыкнул и уверенно сказал:

— Я знаю, тебе нет смысла тут оставаться.

Как всегда безапелляционный тон земляка меня разозлил.

— Я уж сама решу, что для меня имеет смысл, а что — нет. Может, я решила в банду пойти!

Хотела захлопнуть дверь у него перед носом, но Дарен так же солидно сказал:

— Тогда ты с Лэйсом поговорить должна. Он тоже из наших. В баре у пирса иногда бывает.

Несколько обескураженная связями Дарена в криминальном мире, я поблагодарила его за совет и скрылась в своей комнате.

Раз уж судьба настойчиво предлагает мне встретиться с разного рода проходимцами в баре у пирса — значит, самое время для еще одной попытки смастерить тхалакк в домашних условиях.

Глава 2

Бар у пирса

Тхалакк, "зеркало крови"... Древний способ вести переговоры на расстоянии, который Орден получил в наследство от исчезнувшей ныне империи селдов. По слухам, сделанный Мастером тхалакк способен даже прорвать границу смерти. Собственно, для этого селды и использовали их. Говорить с живыми людьми они считали не особо нужным и интересным, а вот связаться с почившими императорами представлялось им необходимым. Вся жизнь в их представлении была дорогой к смерти, поэтому они загодя строили гигантские гробницы и обелиски, обставляли их резной мебелью и застилали лучшими коврами, готовили амфоры с благовонным маслом и крепким вином. А также множество статуй прекрасных девушек или юношей. Естественно, нужен был некий способ заглянуть на миг по ту сторону и поинтересоваться у владыки, все ли по списку он получил в Вечных землях.

Тхалакк — это серебряный, чуть вдавленный диск, одна сторона покрыта темной субстанцией, вроде дегтя, темно-коричневого, почти черного цвета. Иногда по краю пускают узкий орнамент, а на обороте выбивают герб владельца.

То, что у меня получилось после дня напряженного труда, больше напоминало неровный серебряный блин, обмазанный подгоревшим вареньем. Работать это изделие тоже не хотело, даже после того, как я потрясла его изо всех сил.

Я со вздохом сунула неудачный вариант под кровать — нельзя, чтобы это случайно увидели. Потом, будет время, расплавлю. Подошла к окну, впустить в комнату свежего воздуха.

Оранжевое солнце медленно и величественно тонуло в океане, на востоке уже проявлялись звезды. Вечер обещал быть тихим и теплым. Я раздраженно лизнула свежий ожог на ладони — с каждой неудачной попыткой появлялись новые ранки и волдыри. Может, и стоит заглянуть в бар у пирса? По крайней мере, напьюсь за счет Невена!

Когда я подошла к старому пирсу, уже стемнело. С океана дул легкий бриз, волны шуршали, накатываясь на песок. Ничто не нарушало покой идиллического вечера.

В баре играла музыка, на столиках жарко горели свечи. Накурено было так, что хоть топор вешай, и к запаху табака примешивался сладковатый аромат ганта. Две женщины в узких атласных платьях закружили солидного старичка на танцевальной площадке у оркестра, какие-то почтенные господа чинно пили коктейли из высоких стаканов.

Я стояла на пороге и пыталась высмотреть Невена. Тем временем ко мне направился подавальщик — дюжий верзила с переброшенным через руку полотенцем и свирепым выражением на лице. Может, это местный палач по вечерам подрабатывает? Я плотнее запахнула поношенный плащ. Не хватало еще, чтобы он увидел мои прожженные кислотой штаны.

— Я по приглашению мессира Невена. Он здесь? — говорить пришлось почти скороговоркой, пока меня не выкинули из заведения.

— Да, барышня, — все еще мрачно глядя на меня исподлобья, верзила указал на стол в углу. — Какой вам принести напиток?

— То же, что и у него.

Невен одиноко сидел за длинным столом, безотчетно помешивая травяной чай в фаянсовой чашечке, глубоко задумавшись о чем-то.

— Добрый вечер!

Он взглянул на меня, чуть улыбнулся и указал на плетеное кресло рядом с собой:

— Присаживайся. Так чем же такой милой девушке не угодил Орден? — Невен задумчиво прищурился.

Я не спешила ответить. Возможно, стоит соврать. С другой стороны, Вард мне нужен прежде всего как покупатель тхалакков и поставщик ингредиентов для них. А я ему нужна... простая девушка ему нужна как пушечное мясо, в первую очередь. Мастер-изготовитель тхалакков, конечно, может рассчитывать на большее.

— Это длинная история, — молчание слишком затянулось, нужно было что-то сказать.

— Валяй, рассказывай. Я люблю длинные истории.

Невен говорил без нажима, словно на светском приеме интересовался, почему я больше люблю конфеты с помадкой, чем с ликером. Но все же это был допрос, где каждое слово тщательно взвешивалось на весах.

— Да так... — я сделала неопределенный жест рукой. — Та же история, что и с отрядом Варда.

Невен приподнял бровь:

— Ты хочешь сказать, ты сама воевала за Орден?

— Нет, что ты. Я просто делала им тхалакки. А в один прекрасный день они решили послать меня драться с гончими. У них осталось слишком мало солдат.

Он отпил глоток чаю из чашечки:

— И ты отказалась? Дезертировала?

Если бы...

Стоп! Если я скажу про Гестерн, он мне не поверит.

— Как тебе нравится Зеленодол? — вдруг спросил Невен.

Он, наверное, решил, что тема дезертирства слишком болезненна для меня и не стал ее развивать.

Я пожала плечами:

— Не знаю, никогда там не была.

Он придвинулся ближе и зашептал:

— Скоро мы, наверное, поедем туда.