Медикус

Тед открыл было рот намереваясь протестовать, но увидев лицо хозяина не решился.

— Когда будет готово, Тед привезёт в Нуноскасл.

— Привезу... что? — переспросил Тед.

— Пилюлю, — хохотнул Эшли. — Волшебную пилюлю.

Уже взобравшись на коня перед обратной дорогой, Эшли разобрало любопытство, он развернулся и спросил:

— Что это будет за яд? Насколько будет болезненна смерть?

— Всё не так просто, ваше сиятельство. Это не будет яд в обычном смысле. Я приготовлю отвар полыни и белладонны, пропитаю им лесные орехи. Орехи рассыплю на опушке леса, в той стороне, где Оаквуд смотрит на ваш замок. Эти орешки съедят мыши. От белладонны мыши делаются вялыми, а от полыни у них разжижается мозг. Таких мышей легко изловить. Мне нужно поймать немного, дюжины две. Этих мышей я буду несколько дней поить попеременно свинцовой и ртутной водой. До тех пор, покуда у них не начнут отваливаться когти. Обычно это происходит через десять дней. После этого я отпущу мышей на волю. Они уже не смогут быстро бегать, и коршун без труда ими полакомится. Нажравшись отравленным мясом, коршун не умрёт, однако ему станет тяжело летать, зрение его ухудшится. Изголодавшись, он прилетит к замку, воровать на заднем дворе кур. Тут его подстрелит кто-то из охотников.

— И?

— Повар захочет побаловать лорда свежей дичью, тем более что мясо коршуна обладает тонким ароматом и придаёт организму мужскую силу. Кроме того оно восстанавливает зрение... только я в это не верю. Повар запечёт птицу в кукурузной муке и подаст к обеду. За столом будете вы, ваш отец и леди Катрайона.

Сэр Эшли почувствовал, как холодные мурашки проползли по его спине — от копчика до макушки. Будто сдирали кожу с живого тела.

— А... я?

— Не волнуйтесь. Мясо коршуна будет опасно, только если за час до обеда выпить капли омежника. Вам ничего не грозит.

— Эти капли они...

— Без запаха и вкуса. Можно добавить в любое питьё леди Ка.

Сэр Эшли кивнул, давая понять, что всё запомнил.

— Если не хватит денег, пришли Теда, я добавлю ещё. — Эшли пришпорил лошадь, проскакав несколько шагов остановился: — Если всё пройдёт гладко, получишь дарственную на лес и болото. Уоллесы отличаются щедростью к своим верным слугам.

— Благодарю, ваше сиятельство.

Второй раз за этот день Гербер поклонился. Когда Эшли скрылся в лесу, он присел на корточки, из лунки, оставленной копытом, вынул комочек земли и что-то прошептал над ним.

— Колдуешь? — спросил из-за спины Тед.

— Ворожу.

Сэр Эшли уехал.

Гербер вернулся в дом, сел за письменный стол. Обычно в это время он разбирал результаты вчерашних опытов, делал записи, пометки... сегодня этого не хотелось. Поток мыслей, мутный и разномастный, как весенний ручей проносился в голове. "Оставил город, университет, — удивлялся Гербер, — забрался в самую глушь... так и тут нашли! Нет границ человеческой жадности. Desunt inopiae multa,avaritiae omnia. Бедным не хватает многого, алчным — всего".

Несколько часов назад учёный был свободен, был волен заниматься своим делом и ни от кого не зависел, а вот теперь... Как и сэр Эшли, Гербер подумал о судьбе, о том, что их встреча не была случайна. Это чуть успокоило — приятно чувствовать на своей стороне Фортуну. "Впрочем, — подумал Гербер, — Эшли имеет право рассуждать точно таким же манером".

Гербер развязал заплечный мешок, доставал из короба добычу. Травы развешивал сушиться, коренья мыл и разрезал на дольки. Тед вертелся под ногами — указание господина вникать он воспринял буквально.

— Прекрати мельтешню, ты мешаешь! И ничего не трогай. И озаботься на чём ты будешь спать. У меня только одна кровать. И расскажи, что ты умеешь. Я должен знать раз уж мы проведём эти дни вместе.

Тед ответил на все вопросы разом: — Ага. — Почесал в затылке и спросил: — А правда, что ты палец бабе приживил?

— Ложь. Это был не палец, зачем мне с пальцем возиться? Я пришил этой женщине мужскую голову.— Гербер сделал паузу. — Ты на ярмарке в Блэкбере бывал?

— Ну.

— Она работает в балагане. Женщина с бородой. Аттракцион так называется. Иногда выступает, как мужчина с женскими грудями. Публике тоже нравится.

— Так это... как его... это ты сейчас пошутил?

— Какие уж тут шутки, Тед.

Долгое время Гербер жил один, привык к одиночеству, и теперь присутствие другого человека стесняло. Сбивало мысли с привычного хода, отвлекало. Хотел отправить Теда собирать хворост, да вовремя сообразил, что тот заблудится. Придётся искать, бродить по лесу, и это доставит больше хлопот, нежели выгоды. В конце концов, посадил его перебирать чечевицу. "Это для зелья?" — спросил Тед. "Конечно! — ответил Гербер. — Если считать наш обед зельем".

Сам учёный взялся проштудировать трактат Николя Фламеля "О трансформациях. Зарождение духа". Гербер давно уже собирался прочесть эту книгу, да всё жалел тратить время, теперь это показалось уместным.

Фламель начинал трактат с простых алхимических истин: "Доподлинно известно, что материальное начало всего — хаотично. Это первичная материя, она бесформенна и включает в себя всё сущее: тела, минералы, металлы, духи и все иное, что в состоянии быть. Если первоматерия породила из себя какое-либо тело, или вещество, или бестелесную субстанцию — эти тела и вещества уже не покидают мир, а могут только подвергаться трансформациям. Сущность трансформации — взаимопревращения. Однако воссоздание материальных тел из первоматерии, не есть процесс прямой и одномоментный, напротив, он отличается сложностью, ступенчатостью и труднопознаваем. В этом превращении я вижу два промежуточных звена".

"Он видит звенья! — подумал Гербер. — Стоило печатать книгу ради этих банальностей?" Учёный прошелся по комнате, налил в кружку воды и залпом выпил. Поуспокоившись, вернулся к чтению.

"Первое звено, безусловно, это всеобщие качественные начала: ртуть и меркурий, как женское начало, сера, как мужеское начало. После долгих наблюдений, я, — писал Фламель, — склонен выделить ещё одно качественное начало. Суть которого есть перемещение или движение. И поскольку движение есть основание любой трансформации, я называю его "соль". Качественное начало соль".

"Бог мой! — Гербер усмехнулся. — Сколь многословен и напыщен этот человек, сколь мало знает этот уч..." — он чуть не назвал Фламеля учёным, однако это мистическое слово Гербер приберегал для себя. Только ещё одино определение он считал достойным — медикус.

Далее Фламель рассуждал о трансформациях металлов — Гербер пролистнул эти страницы и углубился в главу о зарождении духа. Вначале Фламель теоретизировал о вместилище оного: "Любая живая материя, exempli gratia (например, лат.) собака, корова или овца, теряет дух моментально, если удалить из тела сердце..." В этом месте Гербер расхохотался, напугав Теда. Вытер платком глаза: "Этот неуч Фламель преподаёт в Парижском университете! — почувствовал, как разливается желчь. — Он настолько глуп, что не понимает, что без сердца гибнет любое живое существо. При чём здесь вместилище духа?" Гербер перелистнул ещё несколько страниц, нашел рассуждения о зарождении anima (души) человека. Фламель утверждал, что человеческий детёныш появляется на свет бездушным, поскольку душа есть "отражение мира и приобретается посредством познания. Это превращение из материального в духовное — есть основа трансформации. Его следует усвоить".

Гербер вскочил, зашагал по комнате не разбирая предметов. Повалил стул, едва не наступил на Теда — тот расстелил лошадиный потник поближе к печи, лежал, задрав ноги.

"Мракобес! Шарлатан! Неуч! — Пнул мешок с чечевицей. — Любой хоть сколько-нибудь образованный учёный знает, что душа заключена в дыхании. Это ясно, как божий день, поскольку душа бестелесна и не подвергалась трансформации от своего зарождения! Именно поэтому смерть — суть есть испускание духа. Когда телесное и бестелесное теряют божественную связь!"

Гербер хлопнул кулаком в ладонь и сообразил, что последние мысли произнёс вслух. Тед сидел неподвижно, вид имел ошарашенный. Выговорившись, почувствовал облегчение: "Кого я обманываю? Десять лет я ищу Жизненный Ключ, и всё ещё далёк от цели. Даже теория с дыханием всего лишь гипотеза. Именно поэтому шарлатаны вроде Фламеля печатают свои... бездоказательные либеллы. — Гербер огляделся, встретился взглядом с Тедом. — Нужно немедленно продолжать работу. Время дорогого стоит".

— А это... когда мы будем мышей ловить? — спросил Тед.

— Ты подслушал? — Тед кивнул.

— Не будем мы мышей ловить, Тед. Это бред. Я наговорил чепухи, чтоб успокоить твоего хозяина.

— А как?

Гербер взмахнул рукой, давая знак замолчать: — Вчера вечером я заразил овёс изгариной. Гриб ascomicetus. Пару дней подождём, потом ты поедешь и накормишь этим зерном лошадь Катрайоны. — Тед вытаращил глаза. Ни капли понимания не отражалось в этих зеницах. — Что ж ты так глуп, парень? Леди Ка поедет на прогулку, лошадь понесёт, леди упадёт и сломает себе шею. Всё. — Гербер подумал и прибавил: — Проще некуда. Понял?

Тед кивнул.

— А теперь помоги мне.

У задней стены стоял шкаф с посудой, рядом Гербер поставил стул, влез на него. На самом верху, лежал предмет, завёрнутый в ткань. Кончиками пальцев Гербер дотянулся до него, потянул.

— Подхвати! — велел Теду. — Тяни помаленьку.

Тед забрался на стул, встал на цыпочки и стал медленно тянуть свёрток.

Далее всё произошло моментально: Гербер набросил на шею Теду верёвку и два раза обернул, толкнулся ногами, опрокидывая стул, и повис у Теда на плечах. Тело обвил ногами. Второй конец верёвки был укреплён на балке.

Едва ли Тед успел понять, что произошло. Он закричал, но верёвка уже перетянула горло и звука не получилось. Гербер воткнул в уши Теду тряпичные пробки, руками зажал рот и нос. "Если в момент смерти все естественные каналы закрыть — душа останется в теле".

Когда судороги утихли, Гербер спрыгнул на пол. По ногам висельника струилась моча — учёный поспешил подставить ведро. "Как удачно, что у него был полон пузырь, — подумал. — Просто замечательно. Тадж аль Шамаль писал, что урина повешенного восстанавливает зрение, если капать её ежедневно от полнолуния до полнолуния. Я думаю, он ошибался, если и существует лечебный эффект, то он вторичен. В момент насильственной смерти человек переживает сильный страх. Этот страх фокусируется в его урине. Её следует выпарить и..."

Впрочем не ради эликсира страха Гербер устроил свой эксперимент, он работал над превращениями. Над космическими превращениями, если быть точнее. "Постигнув качественные начала, следует понять состояния первоэлементов, — медикус продолжал спорить с книгой Фламеля. — Легко постигнуть твёрдое состояние земли, лучистое состояние огня или жидкое состояние воды. Моя задача разобраться с самым таинственным состоянием материи — с квинтэссенцией. Эфиром. Поняв его, я смогу выделить Жизненный Ключ. И впоследствии создать гомункула".

Убитый ножом человек терял душу через рану. Утопленник растворял душу в воде. Несколько раз Гербер пытался уловить душу умирающего от болезни — это не удалось и учёный понял, что в больном теле божественная связь истирается и душа делается неуловима. "Быть может, она испаряется до физической смерти". Теперь в его распоряжении было вполне здоровое при жизни тело без ран и повреждений.

Гербер приготовил круглый сосуд с длинной отходящей трубкой. Трубку следовало вставить в рот висельнику.

На улице заржала лошадь, всадник спрыгнул на землю — звякнули шпоры. В дверь постучали:

— Сэр Гербер! Сэр Гербер, откройте!

"Чтоб тебя!" — чертыхнулся. Выкрикнул: — Я занят! Уходите! Я очень занят!

— Сэр, моя жена умирает. Я целый день вас искал!

— Отправляетесь к чёрту! — голос сорвался на визг. — Я никуда не пойду!

— Но сэр, моя жена... у меня есть деньги, много денег. Вы останетесь довольны.

— Мне не нужны деньги! Уходите, прошу вас! Теперь неудачное время.

Проситель опять постучал в дверь, уже решительнее. Стало очевидно, что он не уйдёт. Во всяком случае, не уйдёт просто так. Гербер с сожалением посмотрел на Теда — время трансформации безвозвратно утекало, — и направился к двери.

Отпер. На пороге стоял низкого роста человек в кожаном плаще и шляпе с пряжкой. "Зажиточный", — подумал холодно, Гербер почти физически ощущал истечение секунд. Отстранился, пропуская просителя внутрь.

Мужчина успел сделать всего один шаг, он разглядел повешенного и резко обернулся. В глазах вспыхнул ужас. Гербер коротко ударил его молотком. Череп поддался не сразу, и пришлось долбить пять или шесть раз, пока незнакомец затих на полу. "Я его предупреждал".

Окровавленный молоток полетел на верстак, учёный вытер руки и бросился продолжать эксперимент.

Увы, сосуд остался пуст. Гербер сделал, как следовало: перерезал верёвку, опустил тело на медицинский стол, вставил в горло трубку и только потом распустил петлю на шее. Он даже несколько раз надавил на грудную клетку, дабы помочь истечению духа — сосуд остался пуст.

"Как жаль... как безмерно жаль", — Гербер рассеяно смотрел сквозь стену, куда-то вдаль, в болотные топи. На душе было пусто и неприятно. Ещё один провал. Опять. Конечно, взявшись за поиски Жизненного Ключа, Гербер не рассчитывал на скорый успех, он был готов к трудностям, но неудачи повторялись слишком часто. Это подтачивало силы. Змеилось сомнение в правильности умозаключений.

"Нужно собрать кислицы, — подумал, — выварить с ней тело, получится отличный скелет. А бульон?" В прошлый раз Гербер исследовал влияние бульона на кишечные болезни, ходил в город к знакомому брадобрею, целых две недели наблюдал больных. Теперь... "А-а-а, — махнул рукой. — Надоело. К тому же их два. Слишком много возни. Пора уходить, следующим ко мне в гости придёт инквизиция".

Гербер посмотрел на Теда, перевёл взгляд на незнакомца. Распростёртое тело вдруг пошевелилось, судорожно дёрнулось, покойник перевалился на спину. Синий язык выпал изо рта, серая кашица поплыла вокруг раздробленной головы.

"Движение, — задумался Гербер. — Это ли не признак?" Вспомнил лекцию перса Шамаля, тот утверждал, что мертвеца можно оживить: "Некоторое время дух жаждет воссоединиться с телом. Однако это время весьма непродолжительно". Далее Шамаль писал о влиянии металлов и серы на процесс оживления.

Первым желанием было просмотреть книгу ещё раз — его Гербер подавил, он и так прекрасно помнил текст. Медикус развязал пояс Теда, разорвал на груди рубаху. Прошло довольно много времени и шансов почти не оставалось. Ножом рассек кожу на правой груди — длинный разрез в форме полумесяца, — отвернул лоскут кожи. Из-за спешки разрез получился неаккуратным, рваным. Исправлять не было времени. Симметричный разрез сделал на левой груди трупа. Под левый лоскут он засунул медную пластинку, под правый полагалось вставлять свинцовую пластину — её не оказалось. Гербер чертыхнулся, замер в раздумьях. На счастье вспомнил про свинцовую ложку. Молотком он разровнял выпуклость, всунул получившийся пласт в правый разрез. "Металл вступает в соединение с плотью только посредством серы, — писал Шамаль. — Сера должна быть растворена". Гербер полил обе пластины серной водой, лоскуты кожи отвернул на прежнее место. Чтобы усилить воздействие прижал обе грудины ладонями.