Мастер магнетизма

Самому Максу и улыбаться то было непросто, зная будущее тех, кого нацисты причислят к евреям Варшавы, не то, что играть роль беззаботного шестилетнего ребенка. В прошлой жизни актерский талант мужчине не достался, не блистал им он и в этой.

Единственный курьез, вызывающий недоумение у мальчика и смех у родителей были его отношения с металлом.

— Макс, хватит играть с ложкой,— с улыбкой упрекала его Анна,— Давай ешь уже.

— Она сама, я ведь ничего не делаю,— растерянно отвечал мальчик.

Он тряс рукой стараясь стряхнуть столовой прибор, прилипший к ладони. В прошлой жизни ему были знакомы такие феномены, когда после удара молнией у людей появлялись схожие проблемы.

— Мам, а в меня раньше молния не попадала?

С каждым днем такое обращение давалось ему все проще, ведь искренняя забота Анны и сдержанная любовь Якоба легко нашли отклик в его душе. Никого ближе у Макса в этом новом мире все равно не было. Отношение с дальними родственниками поддерживались из рук вон плохо, так что надеяться на помощь с их стороны не приходилось. Попробовал бы кто-нибудь на его месте оплатить за чужую заботу и любовь равнодушием. Простая благодарность — это тот минимум, что мужчина задолжал Якобу и Анне.

— Не говори глупостей. Какая еще молния?

— Которая в грозу бьет с небес в землю.

— Ничего такого с тобой не происходило, не беспокойся,— уверено опровергла Анна предположения сына,— С чего ты так решил?

— Просто спросил.

— Ешь, давай, пока не остыло.

Странное поведение металлических предметов Макс списал на переселение душ. Липнут к нему всякие железки, да черт с ними. Что действительно было удивительным, так это детская память. Мозг ребенка работал как хорошо смазанный механизм, в отличие от прежнего содержимого черепной коробки. За два месяца освоить новый язык он бы не смог и в лучшие свои годы, а сейчас это не требовало особых усилий. Поразительно! Правила письма также укладывались в голове кирпичик за кирпичиком в стройное здание польского языка. Если с новыми знаниями проблем не возникало, то старые, принесенные из будущего, так и оставались размытыми картинками-карикатурами, за исключением самых простых. Вот, например, проводить простые математические операции с пяти-шестизначными числами сейчас получалось весьма успешно, а главное быстро. Не мозг, а процессор какой-то. Тот естественный барьер, что сопровождал сознание мужчины в прошлой жизни, сейчас просто отсутствовал. Ему с трудом удавалось нащупать новую границу своих возможностей.

Пока Макс экспериментировал с пластичной детской памятью и радовался здоровому телу, в мире события шли своей чередой. В начале августа Анна долго возмущалась нацистскими демонстрациями против евреев в Берлине, что не давало забыть о ближайшем будущем. Якоб воспринял эти новости без лишних эмоций.

Впрочем, с началом шахматной олимпиады отец каждую свободную минуту обсуждал результаты партий со своими немногочисленными друзьями. Кого-то он ругал, другими же восхищался. То, что поляки заняли третье место, заставляло мужчину с одной стороны гордиться польскими гроссмейстерами, а с другой ругать их за ошибки. События, заставляющие восторженно биться сердца большинства взрослого населения, самого мальчика не волновали.

Пока мужчина в теле ребенка просчитывал варианты переезда подальше от театра боевых действий, он узнал источник доходов меленькой семьи. Им оказалась лавка скобяных изделий, которой владел Якоб в складчину с дальним родственником Анны. Не бог весть какой доход не выделял их среди большинства соседей, но резко ограничивал возможности. Продать совместное имущество без согласия партнера отец, конечно, не смог бы даже если захотел.

Терзался ли Макс мыслями о своем предназначении или цели его появления в прошлом? Конечно, но никаких откровений и подсказок от потусторонних сущностей не поступало. Свои же теории он считал не слишком удачными. Было бы хорошо остановить войну, но для нее слишком много предпосылок, чтобы один человек мог кардинально изменить расклад сил.

Лето подошло к концу, а впереди его ждала школа и новые друзья. О врагах и недоброжелателях Макс, конечно же, не думал.

Глава 2.

Школьные неприятности.

Сборы в первый день в школе начались еще накануне вечером. Анна больше всего уделяла времени одежде Максимилиана. Наглаживала рубашку и заставляла сына чистить обувь до блеска. Тот с пониманием отнесся к взбудораженной матери и не возражал. Толика житейской мудрости позволила с пониманием отнестись к беспокойству женщины, впервые отправляющей единственного сына в школу.

— Ты должен произвести хорошее впечатление на учителей и одноклассников,— говорила Анна серьезным тоном, отец же на эти нравоучения согласно кивал головой, не отрывая взгляда от очередной газеты. Единственным островком среди вечерней суеты оставался Якоб, включивший радио так, чтобы наша возня не мешала ему отчетливо слышать отдельные слова. Мерный голос диктора описывал ситуацию в мире, заставляя отца Максимилиана хмурится, когда речь заходила о его родной Германии.

Мальчик согласно кивал на все наставления матери, продолжая полировать башмаки. Он не понимал, какое впечатление может оказать такая одежда и обувь. Привычки двадцать первого века и чутье стиля видели в этих одеяниях лишь кое-как сшитые куски материи. Простые немаркие вещи из крепкого материала выполняли свою функцию, но претендовать на некую исключительность в них не приходилось.

С утра пораньше Макс, держа Анну за руку и зевая во весь рот, впервые появился в одной из средних школ Варшавы, где евреи составляли безусловное большинство. Взбудораженным детям, впервые появившимся на территории учебного заведения, все было в новинку. Они волновались, знакомились и постепенно разделялись на группы по интересам. Многие знали друг друга не первый год, и тему для разговоров им искать не требовалось. Многоголосый гул стоял в коридорах и Макс вспомнил свое детство из прошлой жизни. Отличий оказалось мало.

Взрослому разуму на этом празднике жизни было откровенно скучно, поэтому гость из будущего остался в гордом одиночестве. Он совершенно недетским взглядом провожал фигуристых учительниц пока их вели в один из классов, а потом просто пялился на рыжеволосую девушку, что строго смотрела на притихших детей поверх очков. Красотка — однозначный вердикт не могли изменить ни закрытое платье серого цвета, ни волосы, собранные в строгий пучок. Как жаль, что разница в возрасте настолько велика. Сколько ей лет? Не больше двадцати шести на первый взгляд. Пропустив мимо ушей слова рыжеволосой красотки и мысленно занимаясь перечислением ее достоинств, Максимилиан очнулся только когда, та задала вопрос классу.

— Задавайте вопросы, если что-то непонятно.

— Сколько вам лет?— заинтересованно спросил он.

Даже последний ребенок понял, что этот вопрос выбил учительницу из колеи. Детей обычно интересуют совершенно другие вещи, а уж возраст наставников в последнюю очередь.

— Как тебя зовут мальчик?— вместо ответа сказала Агнешка Вуйчиковна.

— Макс, Макс Эйзенхардт.

— Мне двадцать пять лет, Макс.

Больше никто вопросов задавать не стал, а смелость мальчишка стала еще одной стеной, что огородила его от одноклассников. С точки зрения детей новичок вел себя высокомерно, если конечно обобщить мнение большинства, а главное делал это без всяких на то оснований. Подобным образом опытный психолог объяснил бы тот внутренний протест, который родился в душах детей. Никто из них не смог так точно сформулировать отношение к однокласснику, оторвавшемуся от коллектива в первый же день.

На первых уроках у детишек быстро проверили на знания основ. Кто-то умел читать по слогам, кто-то нет. Впереди было обучение письму, основам математики и чтению. Тратить на это время? Макс был готов сдать все экстерном, а при должной подготовке он мог окончить школу месяца через два. Весьма самонадеянные заявления он решил держать при себе. Это не приблизило бы ни его спасения, ни спасения семьи Эйзенхардтов, потому он сначала не увидел небольшого шанса. Пространные размышления натолкнули его на неоднозначную мысль. Найдется ли в Варшаве кто-нибудь, кого настолько заинтересует гениальный шестилетний мальчик, что он или она поспособствует их переезду в более безопасное место? Нет, тут нужен иностранец. Память из будущего не сохранила особого пиетета среди взрослых по отношению к малолетним гениям. Репутация и опыт сейчас превалировали над аморфным потенциалом. Хотя, что стоит попробовать? Всяко лучше быть ценнее остальных, пусть даже в глазах нацистских палачей, чем сливаться с серой массой.

В первый день Макс напряженно строил планы, как он будет удивлять сначала рыжую Агнешку, а позже других учителей. Не сразу, конечно. Безграмотный гений — это смешно. Пока же мозги молоды и готовы впитывать мудрость поколений нужно этим пользоваться. Распыляться на все подряд, по меньшей мере, недальновидно. Максимилиан решил сосредоточиться на прикладных дисциплинах, которые помимо признания позволят недурно зарабатывать на жизнь. Математика, физика и химия, вот что он выбрал в качестве приоритетных предметов. Библиотека в школе была, но вредный старик без зазрения совести ухватил наглого пацана за ухо и вывел того из хранилища знаний, не слушая сбивчивых аргументов. Про напутственную речь он тоже не забыл.

— Пока читать не научишься делать тут тебе нечего, сопляк!

Вырваться из железной хватки бешеного деда не было никакой возможности, как и объяснить дуболому его неправоту. Старик пару раз отвлекался на мерцающие лампочки и нудел на проблемы с проводкой, но драгоценный орган слуха из пальцев не выпускал.

— Пся крев,— раздраженно выругался Макс, потирая красное ухо,— Чуть не оторвал. Значит, пойдем длинным путем.

Проблема с почерком с наскока не решалась — это гость из будущего был вынужден признать спустя неделю. Мелкая моторика и банальная усталость в мышцах кисти ставили жирный крест на его мечтах. Да он прогрессировал быстрее остальных, и похвала милашки Агнешки была приятна и заслужена, но этого было недостаточно. Корявые буквы слишком медленно выходили из-под руки начинающего каллиграфа. Перьевая ручка не способствовала серьезным успехам на ниве аккуратного письма.

Кстати учительница не боялась использовать указку в качестве орудия наказания. Она не переходила определенную черту, но при необходимости не колебалась ни секунды. Примерное поведение и усердие Макса ставили в пример. Воспитательный момент в данном случае от него ускользал — не будут дети вести себя, как взрослые.

Рыжая бестия не пошла своему лучшему ученику на встречу, когда он пожелал получить доступ в библиотеку раньше остальных.

— Не капризничай, Макс,— мягко осадила его Агнешка, выслушав настойчивую просьбу.

Слова, что крутились у него на языке, в данный момент были совершенно неуместны, но ограниченность мышления своей учительницы Макс на будущее для себя отметил. Все что она видела — это усидчивый и старательный мальчик, на большее ее фантазии не хватало. Дура, но красивая. На математике мальчик блистал подобно неоновому фонарю среди тусклых светлячков. Даже Агнешка удивленно хлопала глазами, едва поспевая за мыслями юного гения. А он начал сомневаться, что эффективность мозга связана лишь с его возрастом, другие одноклассники и близко не демонстрировали ничего подобного. Еще один бонус неожиданного переноса в юное тело, на этот раз намного полезнее, чем курьезная "намагниченность", которая проявлялась лишь изредка? Вполне возможно.

Дети всего через неделю принялись дразнить угрюмого мальчика заучкой и другими обидными словами. Кому хочется выглядеть глупо на фоне мелкого гения. Пока дело не дошло до силовых решений, Макс решил ускорить свой план.

Простая идея на счет экстерната для Анны не была в новинку, но таким способом пользовались нечасто и в основном студенты, чтобы побыстрее устроится на работу. В данном случае двух-трехгодичная программа усваивалась за год. Поверхностно изученные разделы осваивались в дальнейшем по мере необходимости и без отрыва от производства. От ребенка только пошедшего в школу она такого уж точно не ожидала.

— Ты только пошел в школу, а уже хочешь перескочить на год вперед?— с сомнением спросила она сына.

— Просиживать штаны несколько лет без всякой пользы бессмысленно. Нас учат таким простым вещам, которые я смогу легко узнать из книжек. Для этого учитель не нужен. Может в старших классах будет интереснее?

Серьезное выражение лица своего отпрыска Анна теперь наблюдала практически постоянно. Куда подевалось его безудержное веселье? Даже Якоб, и тот чаще улыбался.

— Вечером с отцом поговоришь, тогда и решим. В любом случае сначала мы тебя сами проверим, прежде чем позориться перед учителями.

— О большем я и не прошу.

Отец отреагировал на предложение сына с энтузиазмом и затаенной надеждой. Похвастаться перед друзьями гениальностью своего отпрыска — мечта любого родителя, в особенности, если это не просто слова, а самая настоящая правда. В точных науках Макс буквально поразил отца, в гуманитарных же, лишь с трудом не упал в грязь лицом.

— Тебе нужно учиться на инженера, Макс. У моего сына математический склад ума,— гордо продекламировал Якоб.

— Может, тогда завтра поговорим с учителями?

— Не будем спешить. Тебе нужно больше внимания уделять чистописанию, но ты все равно молодец сынок. Порадовал отца своими успехами.

Не будь Якоб сдержанным человеком, то подхватил бы сына на руки. Таким радостным Макс своего родителя еще не видел.

Следующий месяц мальчик полностью сосредоточился на чистописании, так как и сам понимал слабое место в своих планах.

Стоило родителям убедиться в моём полном выздоровлении, как к нам стали захаживать гости. Друзья отца со своими чисто мужскими интересами, и подруги-соседки матери. Анна и Якоб также изредко выбирались на посиделки, оставляя сына одного. Разговоры товарищей отца сосредотачивались вокруг событий в Германии, тогда как в беседах матери с соседками политические темы упоминались очень редко. Последний закон о евреях на родине Якоба всколыхнул общество Варшавы, даже Анна не пропустила столь неоднозначное событие мимо ушей. Возмущенные обсуждения не затихли и через месяц.

Восьмого сентября прошли очередные выборы в сейм, которые многие проигнорировали. Отец Макса спокойно обсуждал противоречия партий, и голосовать за кандидатов выбранных фактически министром внутренних дел не пожелал, как и многие другие. Мужчине в теле ребенка было непросто понять все хитросплетения политики этого времени. Обилие незнакомых имен и их странноватые взгляды на ситуацию в родной стране навевали скуку. С приходом нацистов многие потеряют не только власть, но и жизнь, потому Максимилиан не вникал в суть политических баталий, как это делал его отец.

В школе старшие классы к малолеткам относились снисходительно, но лишь до тех пор, пока те отвечали им боязливым уважением. Макс привычно смотрел на шпану с высоты собственного опыта и возраста. О том, как это смотрелось со стороны, он не задумывался. А зря.