Мастер магнетизма

Мастер магнетизма.

Пролог.

Маленькая комнатушка в двухэтажном доме на окраине Варшавы освещалась единственной тусклой лампочкой. На небольшой кровати спал мальчик пяти-шестилетнего возраста, спал спокойно и безмятежно, а вот его родители были взволнованы. Маленький Максимилиан, играя с соседскими мальчишками, теми еще сорванцами, ударился головой. Поднялся и принялся играть дальше и все бы ничего, но к вечеру стал излишне сонлив и жаловался на головную боль. Сколько было уже ушибов и травм, помнила только беспокойная мать, которая и настояла на визите к врачу. Отец же после рабочего дня хотел отдыха, но спорить со своей второй половинкой даже не подумал. Скандалить и пререкаться было не в его правилах, особенно, когда на кону здоровье единственного сына.

Поездка в больницу прояснила ситуацию слабо и капризного ребенка все-таки отпустили домой с рекомендацией вновь посетить врача. В случае ухудшения самочувствия уставший доктор советовал не медлить. Теперь же Макс спал, спал его отец Якоб, а мать находилась у кровати сына уже шесть часов, не смокнув глаз. Единственный ребенок Анны хоть и был крепким пареньком, но каким-то неуклюжим. Если проказы и сумасбродные идеи детей реализовывались, то, как правило, больше всех страдал именно Максимилиан. Рваные штаны, многочисленные царапины и разбитые коленки приводили к строгим наказаниям, которые усмиряли непоседливого ребенка только на какое-то время, а затем все возвращалось на круги свои. Ласково поглаживая голову сына, женщина представляла, каким красавцем со временем станет этот шалопай.

Муж Анны был далек от религии ее предков, как и большинство прагматичных немцев, но её веры хватит на двоих. Потому женщина молилась за здоровье своего единственного сына одна. Максимилиан родился в Дюссельдорфе, где они жили после свадьбы, но оставаться там и дальше супруги не пожелали. Движение нацистов имело немалый вес на родине мужа, и тому не простили связи с евреями. Даже спокойный и уравновешенный Якоб не выдержал, и они перебрались в Варшаву. Здесь им ничего не угрожало.

— Ох, надеюсь, что завтра с тобой все будет хорошо, Макс.

Незаметно для себя Анна задремала на стуле, крепко удерживая ладонь сына в своей руке.

Ночь давно вступила в свои права, и луна освещала улицы Варшавы. Яркие огни ночного города были не столь разнообразными и яркими, какими они станут спустя семьдесят лет, но и сейчас жизнь в крупном городе Польши бурлила. Кто-то веселился, кто-то занимался делами законными и не очень. Обычная жизнь любого города ничем не отличалась от предыдущих ночей, по крайней мере, внешне все выглядело, как и всегда.

Происходящее в упомянутой комнате же было не столь однозначным. Хотя если быть точным ничего необычного в самом помещении не происходило. Если бы кто-нибудь знающий захотел спроецировать события загадочного Лимба на привычную для людей реальность, то сразу бы указал на мальчика, как на эпицентр необычной аномалии, которую высшие сущности окрестили бы заменой души или же одержимостью. Термин описывал процесс не полностью, но основные детали он отражал. Недавно попавший в безвременье Лимба дух инстинктивно искал пристанище, не желая становиться частью этого плана бытия. Ни он первый, ни он последний. Тело мальчика оказалось первым попавшимся вместилищем, простое совпадение и ничего больше. Борьба? Нет, её как раз и не было. Дух окончательно оборвал связь родной души и тела, устраиваясь поудобнее. Моральные аспекты этого деяния навсегда остались тайной, для пробуждающего сознания.

Вместо непоседливого и веселого Максимилиана глаза открыл совершенно другой человек. В Варшаве тысяча девятьсот тридцать пятого года очнулся некто, прекрасно помнящий жизнь отдаленного будущего. Часть знаний была очень полезна, другая же лишь мусором цивилизации.

Глава 1.

Что-то тут не так.

Проснуться от того, что солнце светит прямо в лицо с одной стороны несколько раздражающе, а с другой так приятно понежиться в его лучах. Потянувшись в кровати и не ощутив неприятного покалывания в пояснице, что стало постоянным спутником в последние пять лет, мужчина открыл глаза. Незнакомый потолок и архаичная лампа на потолке заставили его задуматься — где он собственно сейчас находится? Уж точно не у себя дома. Стоило повернуть голову, как картинка пред глазами поплыла, завертелась по часовой стрелке, внезапно накатила тошнота. Попытка позвать на помощь обернулась неудачей. Язык предательски подвел своего хозяина, и в результате вышло лишь протяжное мычание. "Инсульт!"— со страхом подумал... Мужчина не смог вспомнить своего имени. Прикрыв глаза чтобы головокружение не так сильно давило на сознание, он задавал себе вопрос: "Как же меня зовут?" На это разум не давал однозначного ответа, лишь пустота, там, где раньше была череда знаков, с которой он себя ассоциировал. В памяти одна за другой всплывали картины из детства, юношества. Родные, друзья и просто знакомые, они все имели имена. Да что там он исправно помнил номера телефонов многих из них, адреса, даже пароль в давно не посещаемой страничке социальной сети. Какая-то просто неприличная избирательная амнезия. Что же стоит вызвать скорую и поскорее. Рука попыталась нащупать телефон на привычном месте, и только потом он вспомнил, что не дома.

Вторая попытка позвать на помощь привлекла внимание женщины, которую мужчина почему-то не заметил. В своей неподвижности она не воспринималась живым человеком. Обеспокоенный взгляд незнакомки сменился счастливой улыбкой.

— Max jak ty. Nic ci? nie boli?— задав вопрос и не получив мгновенного ответа, женщина перестала улыбаться и начала тараторить на отдаленно знакомом языке. Полячка что ли? Языками кроме русского мужчина владел лишь фрагментарно, но смысл схожего языка улавливался довольно просто.

Тетка его явно с кем-то спутала. Язык продолжал жить своей жизнью, а мужчина жестами попросил дать ему ручку и лист бумаги, показывая, что пишет. Руки в отличие от куска плоти во рту слушались намного лучше. Незнакомка исчезла на минуту и принесла карандаш с листом бумаги. На коряво выведенные цифры ноль три она смотрела с полным недоумением. "Что непонятного вызови скорую помощь",— подумал мужчина,— "Неужели неясно, что человеку плохо". Покрутив карандаш в руке, он заметил, что рука-то вовсе не его. Шокированный мужчина начал быстро ощупывать себя, невзирая на головокружение. Своим поведением он вызывал у незнакомки растущее беспокойство, чего, конечно же, не замечал, сосредоточившись на своих ощущениях.

Десятки фантастических книг позволили быстро найти ответ на невысказанный вопрос. Реинкарнация, переселение душ, как это не называй, но прошлая жизнь, похоже, закончилась. Теперь у него детское тело и намного больше времени впереди. Тоска и печаль по утерянному навалилась на него удушливой волной. Все что осталось это память. Только сейчас он понял, сколько всего не сделал, чего не сказал близким.

— Макс, Макс,— заголосила женщина, вцепившись ему в руку.

Вот и есть чем заполнить пустую лакуну собственного имени. Макс, не Акакий, какой-нибудь. Фаталист по натуре мужчина смотрел в будущее весьма благосклонно и уже стал догадываться, что перед ним сейчас мать прошлого носителя этого тела, которую неплохо бы успокоить. Пережить свои печали он сможет и позже, а сейчас важнее не попасть в заведение для умалишенных.

Крепко сжав руку беспокоящейся матери, Макс улыбнулся, как можно благожелательнее, уверяя взглядом, что все будет хорошо. Несколько секунд сомнений и женщина тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо. Ничего не оставалось, кроме как приобнять незнакомку в ответ.

Неловкая сцена длилась несколько минут, а потом женщина взяла себя в руки и принялась суетливо метаться по комнате. Не видя должного отклика, она завалила мальчика целым ворохом вопросов и уточнений, из которых был понятен общий смысл. Не успел самозваный Максимилиан что-то предпринять, как его легко подхватили на руки и принялись сосредоточенно одевать. На первый взгляд вещи выглядели добротными и недорогими. Штаны, рубаха с крупными пуговицами и нечто вроде куртки из грубого материала. Реагировать на меняющую ситуацию приходилось быстро, но женщина вялые попытки сопротивляться игнорировала. Тяжелые башмаки чуть большего, чем нужно размера заняли свои законные места, а теперь Макс только и успевал шевелить ногами. Прихожая, мгновенно открытая дверь, два этажа вниз по лестнице и яркое летнее солнце ударило в глаза, заставив зажмуриться. Потом был трамвайчик, куда они с "матерью" ловко заскочили на остановке, благо женщину с ребенком пропустили вперед.

Обилие впечатлений и несколько старомодная обстановка вокруг выбили сознание переселенца из колеи. Не успел он прийти в себя, как на него обрушился водопад совершенно новой информации. Глаза зацепились за газету, небрежно удерживаемую пожилым господином с тростью. Вязь какого-то славянского языка не позволяла узнать точное содержимое статьи, но цифра набранная крупным шрифтом указывала на год. Тысяча девятьсот тридцать пятый — именно такая дата красовалась в названии, и что-то говорило Максу, что это не заметка на тему истории прошлого века. Диссонанс между окружающим и его последними воспоминаниями наталкивал на неприятные мысли о путешествии во времени.

Мать, в конце концов, притащила его к врачу, к которому они попали после короткой очереди. На прием рвались все — от млада до велика. Старомодный фонендоскоп и мелькающий перед лицом молоточек с потертой от частого использования ручкой однозначно указывали на род занятий специалиста, как и внешний вид мужчины в белом халате. Макс добросовестно выполнял все команды врача или скорее повторял их за ним. Слова чужого языка никак не складывались в четкие предложения, и он полагался на свои догадки, дальновидно не став демонстрировать познания русского языка. Естественно ошибки были, и мужчина в белом халате их заметил.

Мужчина в теле ребенка постарался предугадать заключение врача по его реакции на осмотр, но не преуспел. На лице доктора читалась лишь сосредоточенность. Виски типичного славянина тронула седина, а запоминающийся крупный нос служил визитной карточкой последователя Гиппократа. Такого запомнишь на всю жизнь после одной встречи.

Недовольное покачивание головой и сочувствующая речь, обращенная к матери Макса, не сулили тому ничего хорошего. Печальная весть плавно перешла в слова утешения, а затем и тоне доктора появилась надежда. Кабинет врача женщина покинула, избавившись от страхов за своего отпрыска на какое-то время.

В небольшой кухне успокоившаяся мать принялась за готовку, не переставая разговаривать со своим сыном. Что же с погружением в языковую среду проблем точно не предвидится.

* * *

Жизнь в новом времени, чужой стране и незнакомой семье оказалась не столь сложной и непосильной задачей, как казалось поначалу. Отец и мать изменившееся поведение сына легко списали на последствия травмы, а любые попытки разговаривать со стороны Максимилиана поддерживали с энтузиазмом. Не удивительно, что спустя два месяца лета мальчик практически восстановил свои познания в польском языке. Да, как выяснил теперь уже Макс, на дворе был тысяча девятьсот тридцать пятый год. Невеселые предположения полностью подтверждались окружающей реальностью. Не так давно прогремела первая мировая война, а судя по воспоминаниям не за горами вторая. Едва он понял, что ждет его впереди, как сразу начал думать о спасении. Ничего хорошего наполовину еврею из Варшавы ожидать от немецких захватчиков не приходилось. Страшные документалки о концлагерях мгновенно всплыли перед глазами, но сейчас в войну пока что никто особо не верил. Беззаботная жизнь миллионов человек в скором времени попадет под безжалостный каток немецкой армии и ему уготована та же судьба. Очень непросто нести бремя подобного знания, а игнорировать данный факт и вовсе глупо.

Что может сделать пацан шести лет в такой ситуации? Пусть даже с множеством разрозненных знаний из будущего? Нельзя забывать о нелицеприятном факте недавней травмы, что ляжет тяжким грузом на "весы" восприятия даже чужого человека. В лучшем случае мальца с богатым воображением пожурят, а в худшем отправят на дополнительное обследование к врачам. Естественно поверить в такие "сказки" никто из взрослых не захочет. Вот если бы он рассказывал о чем-то хорошем, шансы были, а страшные картины апокалипсиса нормальных людей совсем не радовали.

Бросить новую семью и бежать в те же США? Во-первых, это попросту жестоко, ведь Якоб и Анна оказались хорошими людьми, добрыми и отзывчивыми. Максу было с чем сравнивать как в этой, так и в прошлой жизни. Во-вторых, на это путешествие не было средств ни у его семьи, ни соседей. Да что там, даже скинувшись всем домом, они едва смогли бы наскрести денег на путешествие одного человека. В-третьих, кто позволит путешествовать мальчику в одиночку. Чуть позже он узнает, что свидетельство о рождении это не тот документ, который позволит беспрепятственно пересечь границу.

Спасать отчизну и писать письма Сталину не давал здравый смысл. Никакого представления о настоящем документообороте по поводу посланий вождю СССР в памяти Макса не оказалось. С так называемым прогрессорством тоже все было не так уж просто. Школьные знания покрылись туманом неопределенности, а время вымыло крупицы фактов из памяти, которые так и не пригодились в течение прошлой жизни. Стройные формулы головокружительных открытий физиков, химиков и математиков двадцатого века в лучшем случае осознавались самим фактом своего существования, за исключением самых простых и понятных. Известные большинству принципы новейших технологий

Максимилиан не мог облечь в выверенные уравнения и однозначные теории, а говорить о воплощении в рабочий образец не стоило и говорить. Он банально растерялся, когда осознал, что без доступа к океану информации в том или ином виде может только разводить демагогию и направлять устремления исследователей с хорошим багажом знаний. Но кому нужен такой оракул? Уж точно никто серьезный не заинтересуется голыми фантазиями, по крайней мере, в те жесткие сроки, которые стояли перед невольным путешественником во времени. Война и оккупация стояли на пороге его новой родины, к коей он кстати не питал никаких теплых чувств.

Будущее Польши согласно воспоминаниям было мрачноватым — раздел между Германией и СССР согласно секретному договору, который буде исполнен уже совсем скоро, а затем территория попадет под полный контроль нацистов.

К несчастью никаких воспоминаний прошлого владельца этого тела мужчине в теле ребенка не досталось. Он не помнил своих приятелей, имен соседей и родных. Заполнять эти пробелы приходилось медленно и осторожно, дабы не стать местным дурачком и посмешищем.

Мать пока боялась отпускать его одного из дома, но с каждым днем ее страх становился все меньше, чему способствовало спокойное поведение сына. Он теперь не лучился нетерпением и весельем, не капризничал по пустякам. Слишком разительные изменения, но они облегчали ей жизнь и объяснялись разговором с врачом. Смирение — это та добродетель, что давалась Анне без труда.

Самому Максу и улыбаться то было непросто, зная будущее тех, кого нацисты причислят к евреям Варшавы, не то, что играть роль беззаботного шестилетнего ребенка. В прошлой жизни актерский талант мужчине не достался, не блистал им он и в этой.

Единственный курьез, вызывающий недоумение у мальчика и смех у родителей были его отношения с металлом.

— Макс, хватит играть с ложкой,— с улыбкой упрекала его Анна,— Давай ешь уже.

— Она сама, я ведь ничего не делаю,— растерянно отвечал мальчик.

Он тряс рукой стараясь стряхнуть столовой прибор, прилипший к ладони. В прошлой жизни ему были знакомы такие феномены, когда после удара молнией у людей появлялись схожие проблемы.

— Мам, а в меня раньше молния не попадала?

С каждым днем такое обращение давалось ему все проще, ведь искренняя забота Анны и сдержанная любовь Якоба легко нашли отклик в его душе. Никого ближе у Макса в этом новом мире все равно не было. Отношение с дальними родственниками поддерживались из рук вон плохо, так что надеяться на помощь с их стороны не приходилось. Попробовал бы кто-нибудь на его месте оплатить за чужую заботу и любовь равнодушием. Простая благодарность — это тот минимум, что мужчина задолжал Якобу и Анне.

— Не говори глупостей. Какая еще молния?

— Которая в грозу бьет с небес в землю.

— Ничего такого с тобой не происходило, не беспокойся,— уверено опровергла Анна предположения сына,— С чего ты так решил?

— Просто спросил.

— Ешь, давай, пока не остыло.

Странное поведение металлических предметов Макс списал на переселение душ. Липнут к нему всякие железки, да черт с ними. Что действительно было удивительным, так это детская память. Мозг ребенка работал как хорошо смазанный механизм, в отличие от прежнего содержимого черепной коробки. За два месяца освоить новый язык он бы не смог и в лучшие свои годы, а сейчас это не требовало особых усилий. Поразительно! Правила письма также укладывались в голове кирпичик за кирпичиком в стройное здание польского языка. Если с новыми знаниями проблем не возникало, то старые, принесенные из будущего, так и оставались размытыми картинками-карикатурами, за исключением самых простых. Вот, например, проводить простые математические операции с пяти-шестизначными числами сейчас получалось весьма успешно, а главное быстро. Не мозг, а процессор какой-то. Тот естественный барьер, что сопровождал сознание мужчины в прошлой жизни, сейчас просто отсутствовал. Ему с трудом удавалось нащупать новую границу своих возможностей.

Пока Макс экспериментировал с пластичной детской памятью и радовался здоровому телу, в мире события шли своей чередой. В начале августа Анна долго возмущалась нацистскими демонстрациями против евреев в Берлине, что не давало забыть о ближайшем будущем. Якоб воспринял эти новости без лишних эмоций.

Впрочем, с началом шахматной олимпиады отец каждую свободную минуту обсуждал результаты партий со своими немногочисленными друзьями. Кого-то он ругал, другими же восхищался. То, что поляки заняли третье место, заставляло мужчину с одной стороны гордиться польскими гроссмейстерами, а с другой ругать их за ошибки. События, заставляющие восторженно биться сердца большинства взрослого населения, самого мальчика не волновали.

Пока мужчина в теле ребенка просчитывал варианты переезда подальше от театра боевых действий, он узнал источник доходов меленькой семьи. Им оказалась лавка скобяных изделий, которой владел Якоб в складчину с дальним родственником Анны. Не бог весть какой доход не выделял их среди большинства соседей, но резко ограничивал возможности. Продать совместное имущество без согласия партнера отец, конечно, не смог бы даже если захотел.

Терзался ли Макс мыслями о своем предназначении или цели его появления в прошлом? Конечно, но никаких откровений и подсказок от потусторонних сущностей не поступало. Свои же теории он считал не слишком удачными. Было бы хорошо остановить войну, но для нее слишком много предпосылок, чтобы один человек мог кардинально изменить расклад сил.

Лето подошло к концу, а впереди его ждала школа и новые друзья. О врагах и недоброжелателях Макс, конечно же, не думал.

Глава 2.

Школьные неприятности.

Сборы в первый день в школе начались еще накануне вечером. Анна больше всего уделяла времени одежде Максимилиана. Наглаживала рубашку и заставляла сына чистить обувь до блеска. Тот с пониманием отнесся к взбудораженной матери и не возражал. Толика житейской мудрости позволила с пониманием отнестись к беспокойству женщины, впервые отправляющей единственного сына в школу.

— Ты должен произвести хорошее впечатление на учителей и одноклассников,— говорила Анна серьезным тоном, отец же на эти нравоучения согласно кивал головой, не отрывая взгляда от очередной газеты. Единственным островком среди вечерней суеты оставался Якоб, включивший радио так, чтобы наша возня не мешала ему отчетливо слышать отдельные слова. Мерный голос диктора описывал ситуацию в мире, заставляя отца Максимилиана хмурится, когда речь заходила о его родной Германии.

Мальчик согласно кивал на все наставления матери, продолжая полировать башмаки. Он не понимал, какое впечатление может оказать такая одежда и обувь. Привычки двадцать первого века и чутье стиля видели в этих одеяниях лишь кое-как сшитые куски материи. Простые немаркие вещи из крепкого материала выполняли свою функцию, но претендовать на некую исключительность в них не приходилось.

С утра пораньше Макс, держа Анну за руку и зевая во весь рот, впервые появился в одной из средних школ Варшавы, где евреи составляли безусловное большинство. Взбудораженным детям, впервые появившимся на территории учебного заведения, все было в новинку. Они волновались, знакомились и постепенно разделялись на группы по интересам. Многие знали друг друга не первый год, и тему для разговоров им искать не требовалось. Многоголосый гул стоял в коридорах и Макс вспомнил свое детство из прошлой жизни. Отличий оказалось мало.

Взрослому разуму на этом празднике жизни было откровенно скучно, поэтому гость из будущего остался в гордом одиночестве. Он совершенно недетским взглядом провожал фигуристых учительниц пока их вели в один из классов, а потом просто пялился на рыжеволосую девушку, что строго смотрела на притихших детей поверх очков. Красотка — однозначный вердикт не могли изменить ни закрытое платье серого цвета, ни волосы, собранные в строгий пучок. Как жаль, что разница в возрасте настолько велика. Сколько ей лет? Не больше двадцати шести на первый взгляд. Пропустив мимо ушей слова рыжеволосой красотки и мысленно занимаясь перечислением ее достоинств, Максимилиан очнулся только когда, та задала вопрос классу.

— Задавайте вопросы, если что-то непонятно.

— Сколько вам лет?— заинтересованно спросил он.

Даже последний ребенок понял, что этот вопрос выбил учительницу из колеи. Детей обычно интересуют совершенно другие вещи, а уж возраст наставников в последнюю очередь.

— Как тебя зовут мальчик?— вместо ответа сказала Агнешка Вуйчиковна.

— Макс, Макс Эйзенхардт.

— Мне двадцать пять лет, Макс.

Больше никто вопросов задавать не стал, а смелость мальчишка стала еще одной стеной, что огородила его от одноклассников. С точки зрения детей новичок вел себя высокомерно, если конечно обобщить мнение большинства, а главное делал это без всяких на то оснований. Подобным образом опытный психолог объяснил бы тот внутренний протест, который родился в душах детей. Никто из них не смог так точно сформулировать отношение к однокласснику, оторвавшемуся от коллектива в первый же день.

На первых уроках у детишек быстро проверили на знания основ. Кто-то умел читать по слогам, кто-то нет. Впереди было обучение письму, основам математики и чтению. Тратить на это время? Макс был готов сдать все экстерном, а при должной подготовке он мог окончить школу месяца через два. Весьма самонадеянные заявления он решил держать при себе. Это не приблизило бы ни его спасения, ни спасения семьи Эйзенхардтов, потому он сначала не увидел небольшого шанса. Пространные размышления натолкнули его на неоднозначную мысль. Найдется ли в Варшаве кто-нибудь, кого настолько заинтересует гениальный шестилетний мальчик, что он или она поспособствует их переезду в более безопасное место? Нет, тут нужен иностранец. Память из будущего не сохранила особого пиетета среди взрослых по отношению к малолетним гениям. Репутация и опыт сейчас превалировали над аморфным потенциалом. Хотя, что стоит попробовать? Всяко лучше быть ценнее остальных, пусть даже в глазах нацистских палачей, чем сливаться с серой массой.

В первый день Макс напряженно строил планы, как он будет удивлять сначала рыжую Агнешку, а позже других учителей. Не сразу, конечно. Безграмотный гений — это смешно. Пока же мозги молоды и готовы впитывать мудрость поколений нужно этим пользоваться. Распыляться на все подряд, по меньшей мере, недальновидно. Максимилиан решил сосредоточиться на прикладных дисциплинах, которые помимо признания позволят недурно зарабатывать на жизнь. Математика, физика и химия, вот что он выбрал в качестве приоритетных предметов. Библиотека в школе была, но вредный старик без зазрения совести ухватил наглого пацана за ухо и вывел того из хранилища знаний, не слушая сбивчивых аргументов. Про напутственную речь он тоже не забыл.

— Пока читать не научишься делать тут тебе нечего, сопляк!

Вырваться из железной хватки бешеного деда не было никакой возможности, как и объяснить дуболому его неправоту. Старик пару раз отвлекался на мерцающие лампочки и нудел на проблемы с проводкой, но драгоценный орган слуха из пальцев не выпускал.

— Пся крев,— раздраженно выругался Макс, потирая красное ухо,— Чуть не оторвал. Значит, пойдем длинным путем.

Проблема с почерком с наскока не решалась — это гость из будущего был вынужден признать спустя неделю. Мелкая моторика и банальная усталость в мышцах кисти ставили жирный крест на его мечтах. Да он прогрессировал быстрее остальных, и похвала милашки Агнешки была приятна и заслужена, но этого было недостаточно. Корявые буквы слишком медленно выходили из-под руки начинающего каллиграфа. Перьевая ручка не способствовала серьезным успехам на ниве аккуратного письма.

Кстати учительница не боялась использовать указку в качестве орудия наказания. Она не переходила определенную черту, но при необходимости не колебалась ни секунды. Примерное поведение и усердие Макса ставили в пример. Воспитательный момент в данном случае от него ускользал — не будут дети вести себя, как взрослые.

Рыжая бестия не пошла своему лучшему ученику на встречу, когда он пожелал получить доступ в библиотеку раньше остальных.

— Не капризничай, Макс,— мягко осадила его Агнешка, выслушав настойчивую просьбу.

Слова, что крутились у него на языке, в данный момент были совершенно неуместны, но ограниченность мышления своей учительницы Макс на будущее для себя отметил. Все что она видела — это усидчивый и старательный мальчик, на большее ее фантазии не хватало. Дура, но красивая. На математике мальчик блистал подобно неоновому фонарю среди тусклых светлячков. Даже Агнешка удивленно хлопала глазами, едва поспевая за мыслями юного гения. А он начал сомневаться, что эффективность мозга связана лишь с его возрастом, другие одноклассники и близко не демонстрировали ничего подобного. Еще один бонус неожиданного переноса в юное тело, на этот раз намного полезнее, чем курьезная "намагниченность", которая проявлялась лишь изредка? Вполне возможно.

Дети всего через неделю принялись дразнить угрюмого мальчика заучкой и другими обидными словами. Кому хочется выглядеть глупо на фоне мелкого гения. Пока дело не дошло до силовых решений, Макс решил ускорить свой план.

Простая идея на счет экстерната для Анны не была в новинку, но таким способом пользовались нечасто и в основном студенты, чтобы побыстрее устроится на работу. В данном случае двух-трехгодичная программа усваивалась за год. Поверхностно изученные разделы осваивались в дальнейшем по мере необходимости и без отрыва от производства. От ребенка только пошедшего в школу она такого уж точно не ожидала.

— Ты только пошел в школу, а уже хочешь перескочить на год вперед?— с сомнением спросила она сына.

— Просиживать штаны несколько лет без всякой пользы бессмысленно. Нас учат таким простым вещам, которые я смогу легко узнать из книжек. Для этого учитель не нужен. Может в старших классах будет интереснее?

Серьезное выражение лица своего отпрыска Анна теперь наблюдала практически постоянно. Куда подевалось его безудержное веселье? Даже Якоб, и тот чаще улыбался.

— Вечером с отцом поговоришь, тогда и решим. В любом случае сначала мы тебя сами проверим, прежде чем позориться перед учителями.

— О большем я и не прошу.

Отец отреагировал на предложение сына с энтузиазмом и затаенной надеждой. Похвастаться перед друзьями гениальностью своего отпрыска — мечта любого родителя, в особенности, если это не просто слова, а самая настоящая правда. В точных науках Макс буквально поразил отца, в гуманитарных же, лишь с трудом не упал в грязь лицом.

— Тебе нужно учиться на инженера, Макс. У моего сына математический склад ума,— гордо продекламировал Якоб.

— Может, тогда завтра поговорим с учителями?

— Не будем спешить. Тебе нужно больше внимания уделять чистописанию, но ты все равно молодец сынок. Порадовал отца своими успехами.

Не будь Якоб сдержанным человеком, то подхватил бы сына на руки. Таким радостным Макс своего родителя еще не видел.

Следующий месяц мальчик полностью сосредоточился на чистописании, так как и сам понимал слабое место в своих планах.

Стоило родителям убедиться в моём полном выздоровлении, как к нам стали захаживать гости. Друзья отца со своими чисто мужскими интересами, и подруги-соседки матери. Анна и Якоб также изредко выбирались на посиделки, оставляя сына одного. Разговоры товарищей отца сосредотачивались вокруг событий в Германии, тогда как в беседах матери с соседками политические темы упоминались очень редко. Последний закон о евреях на родине Якоба всколыхнул общество Варшавы, даже Анна не пропустила столь неоднозначное событие мимо ушей. Возмущенные обсуждения не затихли и через месяц.

Восьмого сентября прошли очередные выборы в сейм, которые многие проигнорировали. Отец Макса спокойно обсуждал противоречия партий, и голосовать за кандидатов выбранных фактически министром внутренних дел не пожелал, как и многие другие. Мужчине в теле ребенка было непросто понять все хитросплетения политики этого времени. Обилие незнакомых имен и их странноватые взгляды на ситуацию в родной стране навевали скуку. С приходом нацистов многие потеряют не только власть, но и жизнь, потому Максимилиан не вникал в суть политических баталий, как это делал его отец.

В школе старшие классы к малолеткам относились снисходительно, но лишь до тех пор, пока те отвечали им боязливым уважением. Макс привычно смотрел на шпану с высоты собственного опыта и возраста. О том, как это смотрелось со стороны, он не задумывался. А зря.

С некоторых пор он добился разрешения самостоятельно возвращаться из школы домой. Часовые прогулки по городу укрепляли хилое тело мальчика и давали возможность спокойно подумать вдалеке от беспокойной матери.

Едва он вышел из здания общеобразовательного заведения, как его окликнули.

— Эй, малыш, иди сюда.

Макс вынужденно терпел такое обращение от учителей и то с трудом, а вот от десятилетних пацанов не собирался. Трое хлюпиков в аккуратно заштопанной одежде напоминали протогопников. Нагловатые ухмылки, самоуверенный взгляд, им только сигарет и пива не хватало для полноты картины. Не вступая в диалог, мальчик спокойно направился по знакомому маршруту, что шпане вовсе не пришлось по вкусу. Наглое игнорирование их персон вначале вызвало ступор, сменившийся злостью и желанием наказать строптивого мальчишку. Макс и десяти шагов не успел сделать, как его крепко ухватили за куртку и развернули лицом к предводителю троицы.

— Ты чего такой дерзкий? Зубы мешают, так я тебе сейчас с этим помогу,— с угрозой сказал щербатый рыжий мальчик, лицо которого Яхве щедро осыпал веснушками.

— Чего надо?— дерзко ответил Макс, вместо того, чтобы съежиться под уверенными взглядами троицы хулиганов.

Больше не сдерживаясь и не утомляя окружающих болтовней, рыжий сделал богатырский замах сжатым кулаком, второй рукой удерживая жертву на месте. Какого же было его удивление, когда по голени прилетел болезненный удар тяжелого ботинка. Шестилетка сразу был забыт.

— Пся крев!— взвыл конопатый хулиган и ухватился за пострадавшее место обоими руками.

Это был первый и единственный удачный шаг Макса. Получив своеобразную отмашку, непострадавшая пара напала на зубастого противника, и мальчику оставалось лишь прикрывать жизненно важные места. Очередной удар прилетел прямо в голову, заставляя Макса упасть на землю и свернуться в позу эмбриона, прикрывая пострадавшее хранилище мозгового вещества. Мысленно он ругал себя последними словами. Это же надо было так сглупить.

Хулиганы уже собирались пусть в ход крепкую обувь, чтобы закрепить воспитательный момент, когда над головой раздался звук лопнувшей струны. Провода линии электропередач неожиданно оборвались и заплясали рассерженными змеями вокруг упавшего мальчика. Искры от их соприкосновения друг другом сыпались как из фейерверка. Троица сильно перепугалась. В их защиту можно сказать, что за Макса они беспокоились не в последнюю очередь. Каковы бы ни были их первоначальные мотивы, но смерти наглому мальчику они не желали. Хулиганы в едином порыве бросилась обратно в школу, чтобы позвать взрослых.

На месте вероятной трагедии взволнованные учителя увидели оборванные провода, которые спокойно лежали на земле, и Максимилиана, недовольно потирающего внушительный синяк на скуле. Учитель физики остановил менее подкованных собратьев по ремеслу, которые бросились к первоклашке, не хватало еще увеличить число пострадавших.

— Мальчик, не двигайся,— на всякий случай крикнул он незнакомому ребенку и вернулся из школы с деревянной шваброй в руках.

Осторожными движениями отбросив провода подальше друг от друга, сорокалетний мужчина обеспечил доступ к телу мальца сердобольных женщин, которые мгновенно утащили его в глубины школы для оказания первой помощи. Влезать в разборки по данному инциденту учитель физики и математики принципиально не собирался.

Макса на руках внесли в кабинет, где сидела пара теток, заинтересованно уставившихся на взбудораженную процессию.

— Что случилось?— спросила строгая дама в темном платье.

Хлопотавшая рядом с Максом Агнешка, принялась рассказывать о трагедии, приукрашая и додумывая детали на ходу. "Бабы"— подумал мальчик, которого уже успели раздеть в поисках страшных ожогов от электротравмы. На самом деле провода так и не коснулись его, лишь пара безобидных искр упала на одежду, не оставив и следа.

Женщины запричитали, кто-то заметался по комнате, дама в черном сосредоточенно набирала какой-то номер телефона. Мужчин рядом не оказалось, и слабый пол немного запаниковал.

Громкий удар ладони мальчика о стол заставил замереть даже строгую учительницу в очках.

— Успокойтесь, со мной все хорошо. Не нужно никому звонить, а я, пожалуй, пойду домой. Если опоздаю, мама будет волноваться.

Последнее предложение мальчик добавил по наитию, а то слишком уж он спокойно отреагировал на недавние события. Жаль, что плакать по желанию у Макса пока не получалось. Ошарашенные женщины наблюдали, как их подопечный недовольно надевает рубашку. Подняв оторванную впопыхах пуговицу, мальчик укоризненно покосился на Агнешку Вуйчиковну и сокрушенно покачал головой. Женщина на это проявление чувств смотрела широко открытыми глазами, по степени удивления оставив позади всех своих коллег.

— Мальчик...,— замолчала дама в черном, не зная имени ученика.

— Макс, Макс Эйзенхардт,— подсказала Агнешка, выйдя из ступора.

— Макс,— исправила свою оплошность учительница,— Тебя нужно показать врачу и это не обсуждается.

— Пане, током меня не ударило, а синяки я получил до случая с проводами. Я все объясню матери, и если нужно мы сами обратимся к врачу.

Речь мальчика совершенно не сочеталась с его возрастом. Любой одногодка на его месте ничего не мог бы сказать из-за непрекращающихся рыданий. Голубые словно ясное небо глаза смотрели требовательно и уверенно.

— Нет, мы не может тебя одного отпустить,— решительно высказала общее мнение дама в черном.

— Простите, пани, мне не знакомо ваше имя,— учтиво спросил голубоглазый малыш.

Женщина смутилась лишь на секунду, быстро взяв себя в руки.

— Божена Новак.

— Пани Божена, может кто-нибудь проводит меня до дома, чтобы унять ваше беспокойство.

Учительница польского языка и литературы и сама не желала поднимать шумиху вокруг этого события, поэтому на компромисс предложенный мальчиком согласилась без долгих возражений.

— Хорошо, Макс. Агнешка проводишь своего ученика домой? Он ведь в твоем классе?

— Конечно, пани Божена.

Ухватив мальчика за руку, Агнешка сначала зашла в класс, где аккуратно пришила оторванную пуговицу, после чего повела его домой. Насыщенный день закончился едва ли не катастрофой, а прогулка на свежем воздухе должна была успокоить расшалившиеся нервы.

Макс на сопровождающую обращал не больше внимания, чем на остальных горожан. Его беспокоил сам инцидент с проводами. Металлическими проводами, которые в любой момент могли быть примагничены его необъяснимой способностью, но этого к счастью не случилось. Скорее наоборот, траектории, по которым двигались металлические жгуты, на его неискушенный взгляд были далеки от случайных. Есть над чем задуматься.

Мать ожидаемо вцепилась в Агнешку тигриной хваткой, пока не получила исчерпывающих объяснений, а потом принялась за сына. Не доверяя словам молодой учительницы, она лично осмотрела каждую пядь его тела. Происхождение синяков Макс не скрывал с самого начала, чтобы не затягивать стихийно возникший скандал.

— Подрался,— спокойно сказал он,— Может не стоит задерживать пани Агнешку?

— Да, конечно.

Анна отреагировала на упоминание драки не так, как он ожидал. Вместо попыток узнать имена зачинщиков драки она скупо улыбнулась. По ее мнению, наконец, к сыну начала возвращаться былая тяга к неприятностям и шалостям. Это не помешало отругать отпрыска, а потом крепко прижать его к груди. Противоречивая натура успокоилось, только когда Макс сосредоточенно поел и улегся спать пораньше.

Глава 3.

Пугающие догадки.

Задумчивость преследовала мальчика уже вторую неделю, что с тревогой отмечали как родители, так и учителя. Недавний инцидент остался известным узкому кругу участвовавших в нем лиц и не получил широкой огласки. Анна порывалась наведаться в учебное учреждение, чтобы учинить скандал, но сын смог успокоить свою мать. К чему настраивать школу против себя, когда он собрался воспользоваться экстернатом?

Мысли Макса сосредоточились на странностях недавнего события, которых было предостаточно, начиная с причины обрыва сразу двух проводов и заканчивая их пляской вокруг мальчика. Фантазия у мужчины в теле ребенка оказалась богатая. Несмотря на приличный возраст, он считал вселенную невообразимо сложной, потому не удивлялся, когда современники не могли объяснить тот или иной факт. Если "чудо" не получалось вписать в реальность на данном этапе развития науки, то это проблема будет обязательно решена в будущем. Именно так считал мужчина в прошлой жизни, даже переместившись во времени, он не поменял свою точку зрения. Смотреть на мир глазами рационального материалиста казалось намного проще, чем поддаваться суеверным страхам темных времен.

Когда с тобой случаются чудеса столь часто, поневоле задумаешься о своей избранности. Макс не стал исключением, к тому же ему хотелось подтверждения своим смелым теориям. Кто бы на его месте поступил иначе?

Несколько экспериментов с разными металлами закончились сокрушительной неудачей, и любой одногодка бросил бы скучные попытки пробудить в себе нечто необыкновенное. Ум взрослого человека лишь отметил для себя отрицательный результат и продолжал свои упорные попытки. Медь, бронза, железо не реагировали на его потуги, хотя столовые приборы по-прежнему против воли цеплялись за ладонь, стоило отвлечься на секунду. Сознательный контроль над этим феноменом полностью отсутствовал. Выдуманные на ходу методики оказывались недейственными, а кусочки металла не желали двигаться ни под пристальным взором, ни под властными взмахами детской руки. Макс с каждым днем уделял экспериментам все меньше времени, ведь школа требовала усидчивости, а ужасный почерк ежедневной тренировки. Прорыв случился, когда в качестве цели приложения "волшебной силы" стала стальная стружка. Якоб принес ее из своей лавки по настойчивой просьбе сына, который после травмы очень редко обращался с просьбами к своим родителям.

Потребовалось всего двадцать минут и пару миллилитров пота, чтобы получить неоднозначный результат. Сначала Макс думал, что он может управлять металлом, как какой-нибудь герой комиксов. Глупая мысль, но в каждом случае его необычные способности проявляли себя в присутствие как минимум железа.

К счастью его не облучали радиацией и не травили опасными химикатами, хотя после последнего опыта он ни в чем не был уверен. Металлические опилки под его взглядом и напряжением воли постепенно поменяли местоположение. Сперва это не бросалось в глаза маленькому экспериментатору, но чуть позже результат стал заметен невооруженным взглядом. Мелкие пылевидные частицы сложились в овалы и полукольца. Макс, не желая обманывать себя нелепыми надеждами, аккуратно разровнял ладонью опилки в тонкий слой и постарался в точности повторить опыт. То ли ожидание чуда, то ли радость от осознания собственной исключительности повлияли на его настрой, но металлические крупинки, словно в насмешку оставались неподвижны. Только через день, единожды наблюдаемый результат вновь предстал перед глазами ребенка, вызвав у него широкую улыбку и азартный блеск во взгляде. Идеальная память позволяла не задумываться о ведении дневника наблюдений, ведь собственный разум был совершеннее любого другого носителя информации.

Поведение металлической стружки однозначно указывало на связь его способностей с магнитными полями. Мальчик почувствовал себя намного уверенней, пусть он сейчас мог только удивить кого-нибудь знакомого с начальными знаниями о физике, но и это уже не мало. Подумать только, Макс Эйзенхардт — повелитель электромагнитных полей! Стоило промелькнуть этой мысли в его разуме, как ассоциативный ряд наткнулся на небольшой фрагмент фантастического фильма. Магнето, Макс Эйзенхардт, мутанты, Чарльз Ксавьер. Череда фильмов о Людях Х наглядно показывала вероятные возможности его способностей, но главным было не это. Мир, вселенная или как еще это можно назвать? Макс, наконец, осознал в чье тело угодил его разум — в одного из главных злодеев популярных фильмов, неоднозначного героя с тяжелым прошлым, потерявшего своих родителей в концентрационном лагере Освенцим. По крайней мере, небольшой отрывок из фильма показывал именно эту картину.

Что он еще помнил об этой вселенной? В скором времени должен появиться Капитан Америка в результате опыта с некой сывороткой, а среди нацистов Красный Череп со своей Гидрой. Согласно развлекательному блокбастеру среди нацистов можно встретить Себастьяна Шоу, который может поглощать любую энергию, направленную на него. Верить ли кинематографу из прошлой жизни или нет? Слишком много совпадений, чтобы отбросить бредни сценаристов в сторону.

Печатные издания Польши никоим образом не упоминают мутантов и людей с необычными силами, так что всплеск рождаемости, таких как Макс еще впереди. Засекретить все случаи необъяснимых паранормальных явлений не так уж просто, особенно в текущую эпоху. Да уж, мир ожидают серьезнейшие потрясения и катастрофы. Мужчине в теле ребенка предстояло жить во времена страшной войны и удивительных открытий. Оставалось надеяться, что фантазия создателей комиксов не тождественна текущей реальности. Как бы ни сложились обстоятельства, но того Магнето, что должен был стать пугалом для простых людей, больше нет.

Максимилиан встал у окна и стал отстраненно смотреть на стену соседнего дома, перебирая в уме все, что помнил о Магнето. Доступная из отрывков воспоминаний информация выглядела обнадеживающе. Если способности подчинятся его воле, то свою жизнь он сможет защитить от большинства опасностей или же убежать в случае нужды.

С учетом последних открытий сдача экзаменов экстерном не казалась чем-то важным. Естественно, когда можешь генерировать электромагнитные поля в широком диапазоне, а он на это возлагал большие надежды, то такие мелочи уже не интересны. Окружающие считали иначе. Отец и мать серьезно настроились на подтверждение гениальности своего отпрыска, потому идти на попятную у мальчика не было никакой возможности. Макс уже жалел о своем поспешном решении выделиться среди сверстников. К тому же Якоб успел посетить школу и озадачить Агнешку притязаниями своего сына на статус самого умного ученика в классе. На следующий день после непростого разговора молодая учительница попросила мальчика задержаться после уроков.

— Макс,— обратилась женщина к своему ученику, скрестив руки на груди,— Ты очень умный мальчик, умный не по годам, но не стоит ради похвалы своих родителей взваливать на себя такую ношу. Если ты не хочешь сдавать экзамен досрочно, то я смогу уговорить твоего отца и мать.

Похоже Агнешка решила, что Анна и Якоб заставляют своего сына поступать подобным образом. А что она еще могла подумать? Первоклашке неоткуда было узнать об экстернате, а тем более ему в голову не могла прийти идея окончить учебное заведение досрочно.

— Пани Агнешка, это была моя идея. Отец просто выполнял мою просьбу.

— Твоя идея? Но почему?— удивилась учительница, широко открыв глаза.

Напускная строгость канула в небытие и перед Максимилианом стояла растерянная красавица. Жаль нельзя запечатлеть этот момент на фотографии или ином носители информации. Удивление на лице молодой учительницы вскоре сменилось недоверием.

— Ты ведь не обманываешь меня, Макс? Может твой папа подсказал нужные слова? Ты можешь сказать мне правду, я не обижусь.

Преимущества шестилетнего возраста были сопряжены с некоторыми недостатками. Например, Агнешка никак не могла поверить в мою самостоятельность и нестандартное мышление. Каким бы гением я не выглядел, возраст вносил свои коррективы в отношения с окружающими взрослыми.

— Пани Агнешка, отец также удивился моему желанию. Просто мне не хочется терять несколько лет на обучение тому, что я уже умею.

— Значит, родители занимались с тобой до школы?— нашла для себя очевидное объяснение молодая учительница.

— Да, кое-чему меня научили до школы.

— Хорошо, передай родителям, что я поговорю на счет тебя с пани Боженой.

Примитивный анализ недавних событий выявил вероятную причину активации его способностей. Своеобразным триггером послужил стресс и опасность для жизни. Неконтролируемый скачок силы также мог быть спровоцирован болью. Банально, но все же неприятно. Мужчина желал держать свои способности под полным контролем, а не полагаться на везение.

Шестилетний мальчик день за днем тренировался управлять своими способностями, понять границы будущего мастерства, выявить недостатки и уязвимости. Хотелось научиться ощущать электромагнитные поля, чтобы не действовать вслепую. Так можно было и себе нанести вред. Спонтанные проявления электромагнетизма указывали на некую врожденную сопротивляемость его тела мощным воздействиям подобного характера, будь дело иначе, со здоровьем начались бы серьезные проблемы. Если он подобен генератору, то обязательно нужно узнать спектр доступных частот, напряженности и других параметров. Насколько помнил мужчина, проблема влияния электромагнитных полей на здоровье человека в двадцать первом веке стояла довольно остро. Единственно, что оставалось, это взять способности под полный контроль. Не хватало еще навредить своей семье регулярными воздействиями.

Силы воли хватало только на металлические опилки. Более крупные предметы никак не реагировали на его потуги, но даже в опытах со стружкой отмечались некоторые сдвиги. Во-первых, мальчик научился сознательно создавать электромагнитное поле и удерживать его около часа. Изменить характеристики генерируемой аномалии пока не получалось, зато перемещать ее в пространстве удавалось в трех случаях из пяти.

В день, когда нужно было сдать экзамен, родители выразили желание сопровождать Макса и присутствовать при его триумфе. Оптимизм Якоба и Анны позволял им даже не рассматривать вероятность провала маленького Эйзенхардта. Хотя они все равно нервничали.

Агнешка волновалась не меньше. Она принимала активное участие в подготовке к этому дню, потому сейчас нервно теребила платочек и без конца поправляла свои очки.

— Готов?— спросила она перед дверью.

— Конечно, пани Агнешка.

— Удачи, Макс.

Мальчик ожидал увидеть представительную команду учителей, и был разочарован, встретившись с глазами лишь с Боженой Новак. Он настолько удивился, что задал бестактный вопрос единственной учительнице в пустом классе.

— А где остальные?

— Кого же ты ожидал увидеть, Максимилиан Эйзенхардт? Чтобы оценить твои знания хватит и меня одной,— холодно ответила женщина, в способностях которой уже давно никто не сомневался.

— Прошу меня простить, пани Божена. Может, начнем?

— Постарайся меня удивить, мальчик.

Грозная учительница оказалась въедливой, но справедливой. Её приятно удивили навыки счета юного гения, а вот хромающий почерк был далек от идеала. Божена Новак была вынуждена признать, что юному Эзенхардту нечего делать среди одногодок, которых он превосходил на голову. Не будь его родители столь настойчивы, мальчик продолжал бы учиться, как и все, но что сделано, то сделано. Первоначальное желание спустить самоуверенного ребенка с небес на землю столкнулось с объективной реальностью. Максимилиан легко и непринужденно выполнял все задачи, что она перед ним ставила. Он совершенно не стеснялся и не терялся, когда затруднялся ответить на вопрос. Беседа с мальчиком скорее напоминала разговор со студентом, а то и взрослым человеком. Слишком правильная речь, слишком твердый взгляд голубых глаз. Ученик даже демонстрировал превосходство и абсолютно не нервничал. Спустя сорок минут сам экзамен перестал беспокоить пани Божену. Загадка удивительного ребенка захватила все внимание опытного педагога, заставшего недавнюю реформу образования.

— Достаточно, Макс,— оборвала развернутый ответ учительница,— Ты смог меня удивить. Пани Агнешка говорила, что это была твоя идея?

— Верно.

— Значит, ты своего добился и будешь переведен в другой класс.

— Какой именно?

— Программу за этот год ты усвоил на отлично, так что будешь заниматься с второклассниками.

Максимилиану этого было недостаточно, он только подстроился под манеру беседы пани Божены. Того, что он продемонстрировал с лихвой хватало, чтобы перейти к учебе с несколькими учителями. Насколько он понимал, до четвертого класса его ожидало обучение у одной лишь Агнешки Вуйчиковне, что было печально. Нет для обучкения начальным знаниям квалификации упомянутой учительницы хватало, но и только. Для любого другого одногодки данный факт лишь облегчал процесс познания, юному Максимилиану хотелось быстрее обновить знания о физике, в особенности на счет электромагнитных явлений.

— Возможно, вы сразу перейдете к проверке знаний за следующие три года?

— Думаешь, справишься?— недоверчиво спросила пани Божена.

— Почему бы не попробовать?

Еще спустя час учительница исчерпала свои вопросы и удовлетворила запросы отчаянного малыша. Такую смелость в столь раннем возрасте строгая дама решила поощрить с условием, что если он не справится, то вернется в класс Агнешки. Мальчик согласился не раздумывая.

Якоб и Анна выслушали заключение экзаменатора и принялись хвалить своего сына. Отец Макса с трудом вырвал его из объятий жены, чтобы выразить свою часть похвалы. Дрезкий план увенчался полным успехом и теперь мужчине в теле ребенка никто не помешает пользоваться школьной библиотекой.

Глава 4.

Религия и наука.

Демонстрация выдающихся знаний сделала Максимилиана известным, по крайней мере, среди учеников школы и многочисленных соседей. Свою лепту внесли как мать, так и отец. Родители стремились разнести весть о своем гениальном отпрыске как можно шире, потому не гнушались навязываться незнакомцам. Анна и Якоб никогда до этого момента не могли похвастаться ничем подобным, потому разошлись не на шутку. Друзья, знакомые и даже просто прохожие на улице удостаивались возможности приобщиться к моменту триумфа простой еврейской семьи. Макса хлопали по плечу мужчины, пытались трепать за щеку старушки, женщины помоложе проявляли свои чувства сдержаннее. Мальчик взял волю в кулак и безмятежно улыбался, даже когда взрослые теряли здравый смысл и переходили некую черту. Счастье на лицах родителей окупало чрезмерное внимание едва знакомых людей, которые вели себя слишком открыто. По сравнению со средним человеком двадцать первого века поляки первой половины двадцатого века казались намного счастливее в своем большинстве.

Помимо ненужных почестей юному Эйзенхардту предстояло посетить синагогу, куда Анна регулярно ходила без сына потерявшего память несколько месяцев назад. Мать готовился к субботнему посещению храма, как к празднику. Если быть точным, то это и был для неё настоящий праздник. По оговоркам стало понятно, что нужно выглядеть подобающе и вести себя примерно. Якоб, как чистокровный немец к религиозности супруги относился снисходительно, но сам участвовать не собирался. Счастливчик.

Мальчик считал требования легко выполнимыми и отнесся к ним со смирением. Перечить в этом вопросе возбужденной женщине он дальновидно не стал, беря пример с прагматичного Якоба. Макс не замечал особой набожности в семье, но кое-какие основные постулаты иудаизма мать соблюдала неукоснительно.

Храм был небольшим и находился в нескольких кварталах от их дома. Мужчина в теле ребенка считал себя агностиком, потому к посещению синагоги отнесся, как к вынужденной трате времени. Как можно верить в бога, когда твои собственные силы столь удивительны? Радостно улыбавшаяся мать выдала кипу только при входе, опасаясь, что с ней может что-то случиться по дороге, будь она в руках шестилетнего мальчика. Скорее всего, она считала, что сын может испортить головной убор не столько специально, а скорее в виду детской неуклюжести и легкомысленности.

В храм они вступили сразу за скромно одетой пожилой парой. Из-за спины ближайшей родственницы Максимилиан увидел, что в здании находилось, по меньшей мере, человек сорок всех возрастов, кроме совсем уж совсем маленьких детей. Из его возрастной группы он приметил лишь пару мальчишек, старавшихся подражать взрослым, что получалось у них вполне естественно. Убранство храма не отличалось особым богатством. Не удивительно, если обратить внимание на внешний вид посетителей. Богачей привыкших к роскоши среди них не наблюдалось.

Иногда детское тело влияло на уже сформировавшийся разум странно. Вот и сейчас внезапно возник острый приступ любопытства, который удалось с трудом унять. "Спокойно",— сказал себе Макс — "Не хватало только опозориться". Анна неоднократно наставляла вести себя в храме прилично и не мешать остальным. Если быть откровенным, то в синагоге путешественник из будущего оказался впервые. В прошлой жизни как-то не было необходимости участвовать в религиозной жизни иудеев, потому все действо захватило разум своей новизной.

Как чуть позже выяснилось, в высшие силы больше верила Анна, что лишь подтверждалось ранними наблюдениями. Мать обратилась к священнослужителю с искренней улыбкой на лице.

— Ребе, мои молитвы были услышаны и наш сын полностью выздоровел.

Мужчина в возрасте слегка за пятьдесят с достоинством носил на орлином носу очки с круглыми линзами. Чуть полноватые черты лица и пытливый живой взгляд дополняли картину служителя бога. Участливая улыбка, появившаяся на его лице, была едва видна под ухоженной бородой, которую время щедро окрасило сединой.

— Очень рад это слышать, Анна. До меня доходили слухи о недавних достижениях Максимилиана.

— Да, наш мальчик удивил не только учителей, но и своих родителей,— гордо произнесла мать.

Макс опустил глаза в пол и играл роль скромного гения. Первоначальный план привлечь внимание общественности теперь казался бессмысленным, но избирательный интерес к мальчику только набирал обороты.

— Здравствуй, Максимилиан. Прилежная учеба в твоем возрасте встречается нечасто, особенно среди мальчиков.

Мужик мягко, но мастерски выведывал отношение юного собеседника к религии. Мужчина в теле ребенка сначала попытался увильнуть от скользкой темы, но раввин раз за разом возвращался к интересующим его вопросам. Утомительный разговор закончился через полчаса, и слуга бога готов был вынести вердикт.

— Анна, у тебя умный не по годам сын. Не дело такому талантливому мальчику тратить время в простой школе. Я могу порекомендовать его в более продвинутое учебное учреждение. Что скажешь?

Любые лестные слова в адрес своей семьи вызывали у Анны, которую жизнь не баловала, счастливую улыбку. На предложение священника она не ответила полным согласием лишь потому, что сначала нужно было заручиться согласием мужа. Женщина поблагодарила раввина и согласилась обдумать столь щедрое предложение, прежде чем давать утвердительный ответ, но любому стало бы ясно, что Анна согласна.

Всю обратную дорогу мать восторгалась открывающимися возможностями, что самого Макса не слишком радовало. Если судить по оговоркам взбудораженной женщины, то описываемая школа специализировалась на подготовке, грубо говоря, кандидатов в священники. Накануне большой войны, этот жизненный путь выглядел совсем не заманчиво. Младший Эйзенхардт справедливо решил познавать свои силы через науку, как наиболее надежную дорогу. Даже в случае полного фиаско в становлении Магнето, знания навсегда останутся с ним, давая возможность хорошо устроиться в жизни. Одному из родителей столь рациональный подход и холодный расчет показался капризом ребенка, не осознающего выпавшего ему шанса. Стоит ли говорить, что речь шла об Анне Эйзенхардт, урожденной Гительман? Видя непоколебимую решимость матери, мальчик лишь устало вздохнул. Оставалась надежда на отца, но тот постепенно склонялся к позиции супруги. Макс прекрасно понимал, что переубедить семью в ошибочности практически принятого решения будет непросто, но за свое будущее был готов бороться до последнего.

Аргументированная позиция и упорность смогли поколебать лишь мнение главы семейства, а вот мать продолжала верить в чудесное будущее Макса в роли священнослужителя. Это было не обдуманное решение, а скорее несбыточная мечта, внезапно ставшая практически досягаемой. Мало того, Анна связывала выздоровление отпрыска со своими молитвами, потому искренне не понимала предвзятости сына. В конце концов, разговор по душам расставил все точки в недолгом противостоянии.

— Мама, послушай меня,— начал Макс, усадив женщину перед собой,— Не нужно навязывать мне то, к чему у меня нет никакого влечения.

— Но это такой шанс! Он выпадает далеко не каждому! Вдруг тебе понравится?

— Наука манит меня сильнее, чем вера.

— Ты еще просто слишком мал и не знаешь жизни. В трудную минуту наука не утешит тебя и не станет путеводной звездой.

— Позволь мне сделать этот выбор самому.

— Как же быстро ты растешь, Макс. Если мы откажемся от предложения ребе, второго шанса может и не представится.

— Значит, так тому и быть.

* * *

Новый класс встретил малолетку настороженно. Лишь некоторые из них проявляли любопытство, тогда как большинство не понимало, как Макс к ним вообще попал. О дружбе говорить не приходилось, стоило продемонстрировать превосходство над старшими детьми, чьи ответы на вопросы учителей казались несвязанным лепетом по сравнению с речью шестилетнего гения. Принижать свой интеллект в угоду чужому самолюбию мужчина даже не стал пробовать. Он сдал экзамен экстерном не для того, чтобы потом просиживать штаны за партой и стараться быть на уровне остальных. Естественно кроме зависти и обид он от своих новых одноклассников не получил. Толкнуть мальца в спину при случае не упускали возможности даже девчонки. Тяжелый взгляд голубых глаз не мог остановить более крупных детей от глупых розыгрышей.

Долгожданный визит в библиотеку не стоило откладывать ни на минуту. В понедельник мальчик отправился туда в первую очередь, ожидая от обители науки новых открытий и подвижек в своих необычных умениях. Даже в школе Варшавы хранилище книг оказалось бедноватым. Две старые деревянные полки высотой по грудь взрослому человеку скрывали в себе едва ли больше сотни книг, из которых треть оказалась религиозной литературой. Макс боялся представить, какой же ассортимент в рекомендуемом священником учебном заведении.

Сам мужчина в прошлой жизни получал образование во времена, когда интересуемая тема электромагнитных полей была неплохо освещена многими гениями науки и техники. Сейчас на дворе был тысяча девятьсот тридцать пятый год, потому затертая книга с едва различимым названием на обложке "Физика" присутствовала в трех экземплярах. К сожалению, внешний вид столь древних раритетов соответствовал содержанию. Хорошо хоть книги были печатными, а не рукописными. Часть страниц напрочь отсутствовала, другие же оказались запачканы чернилами, словно секретные документы из Пентагона. Неизвестный вандал не пожалел времени и сил, чтобы испортить порядочное количество листов. Шариковых ручек не было и в помине — перьевая ручка все еще оставалась самым продвинутым средством для письма, потому характерных клякс хватало и тут. Странные пометки и не только. Дети остаются детьми в любое время. Забавные рисунки на полях присутствовали наравне с глупыми комментариями. Содержание изображений однозначно указывало, что учебниками пользовались в основном половозрелые особи мужского пола, которых изложенный материал совершенно не интересовал, в отличие от прелестей одноклассниц.

Изготовление образчиков литературы датировалось тысяча восемьсот девяносто седьмым годом, а вот имя автора ему найти так и не удалось. Макс нетерпеливо пролистал все три учебника до нужной темы и разочарованно вздохнул. Формулы Максвелла и описание опытов Фарадея соседствовали с теориями об эфире. Воспоминания из прошлой жизни давали ясные намеки на то, что начало двадцатого века ознаменовалось настоящим бумом открытий и теорий во многих областях естествознания. Вот только упомянутые книги описывали несколько устаревшие теории даже по меркам нынешнего времени. Оставалось лишь искать какой-нибудь прогрессивный кружок по физике с уклоном в электромагнитное направление, либо наведаться в общественную библиотеку. Макс недолго думая решил воспользоваться обеими идеями. Не так уж они плохи на первый взгляд.

Проще всего оказалось обратиться к родителям, так как вместе с взрослым в обитель знаний легко пустят и ребенка. Выбор пал на отца, как на более представительный вариант. Не последним аргументом стало то, что он не засыпет отпрыска бесконечным ворохом неудобных вопросов. Анна так просто не успокоилась бы — это Макс понимал отчетливо.

— Пап, а давай на выходных вместе в библиотеку сходим?

Якоб даже оторвался от утренней газеты от такого предложения.

— Анна, ты слышишь, что мой сын мне предлагает?— отвлек свою супругу от готовки очередного кулинарного шедевра отец семейства.

— Что там Макс придумал еще?

— Мой мальчик желает посетить библиотеку. Представляешь себе?

— Не вижу в этом ничего плохого. Ты слишком мало времени проводишь с сыном, который, между прочим, заслужил похвалу.

— Но дорогая, я уже договорился с друзьями.

— У меня тоже есть подруги, так что немного изменишь свои планы на субботу.

После перенесенной травмы редкие пожелание сына родители единогласно решили не игнорировать. Не так уж часто отпрыск обращался с просьбами, а когда это делал, то банального "хочу" в его словах не было.

Стоило одержавшей маленькую победу Анне вернуться к плите, как отец заинтриговано обратился к Максимилиану.

— Зачем тебе эти книжки? Лучше погуляем по парку или я тебя научу в шахматы играть.

— Пап, давай сначала в библиотеку, а потом в парк. В школе совсем мало книг по физике.

Не было никакого смысла скрывать характер литературы от человека, который и должен их взять для чтения.

— Ты же только перешел в пятый класс, какая там физика?

— Я надолго тебя не задержу. Просто хочу посмотреть, чему нас будут учить дальше. Вдруг физика это не мое.

Макс досадливо подумал — "Как не вовремя у Якоба взыграло любопытство".

— Ты там ничего не поймешь, сынок. Скучные формулы нахрапом не взять,— начал увещевать отец, но заметив упрямое выражение на лице сына пошел на попятную,— А и ладно. Только если станет скучно, сразу пойдем в парк, договорились?

— Договорились,— облегченно согласился Макс.

В субботу, прежде чем покинуть квартиру, отец придирчиво осмотрел свой наряд, а затем и отпрыска, словно впереди их ждал театр или опера. Якоб в очередной раз поправил свою кепку и провел рукой по недавно бритому лицу и лишь после одобрения жены направился на прогулку. Теплая мозолистая мужская рука крепко сжимала кисть Макса, не давая тому делать глупости. Привыкший к непоседливому нраву сына отец пока не был готов рисковать и отпускать того далеко от себя.

Погода на улице была солнечная и совершенно не располагала к просиживанию штанов в пыльном хранилище книг. По дороге Якоб делился сведениями о самом высоком здании в городе, мимо которого мы проезжали, а стоявшие рядом люди с интересом вслушивались в его речь. Самого Макса прообраз небоскреба высотой всего шестьдесят шесть метров не впечатлил. Штаб-квартира английской страховой компании ничем кроме высоты не выделялась, хотя была построена всего два года назад. Практически стандартная коробка из камня стекла и стали.

Трамвайчик довез нас до нужной остановки, и отец зашагал по ступеням к входу в библиотеку. Мальчик едва поспевал за широкими шагами отца, но не жаловался, предвкушая новую "дозу" знаний. Рядом с одноэтажным зданием общественной библиотеки располагался парк, в котором бегали счастливые дети и неспешно прогуливались горожане. Якоб лишь бросил тоскливый взгляд в ту сторону, особенно уделив внимание вывеске с пузатым бочонком пива, и вошел в полутемное здание, желая поскорее закончить скучный этап выходного и исполнить свое обещание.

Утром в храме знаний присутствовала лишь скучающая строгая дама в коричневом платье. Скрипнувшая дверь и прилично одетый мужчина преобразили женщину не хуже волшебства. Даже Макс ощутил призывный взгляд из-за стойки, где базировалась библиотекарь, хотя та мальчика поначалу вовсе не заметила. Больше никого в читальном зале не наблюдалось. Потемневшие от старости столы и стулья оставались абсолютно пустыми — видимо свет знаний у нормального человека плохо сочетался с первым выходным после трудовой недели.

— Чем я могу вам помочь, пан.

— Доброе утро панна,— вежливо поприветствовал даму Якоб,— Есть ли у вас литература по закалке стали?

— Конечно, пан. Сейчас принесу.

Библиотекарь зашуршала бумажками каталога в поисках нужной книги, не забывая поглядывать на Якоба, которого излишнее внимание только смущало. Его жалкие попытки скрыть этот факт от сына лишь утвердили Максимилиана во мнении, что мужчина, как говориться, "не ходок".

— Макс, а что ты хотел бы почитать? Я понял на счет физики, но что конкретно.

— Электромагнитное взаимодействие. Лучше в самом простом изложении.

Под удивленными взглядами взрослых мальчик отверг ту самую, книгу, что уже встречалась ему в школе, и потребовал чего-то сложнее. Каприз ребенка удалось утолить довольно скоро, так как в этой обители знаний часто появлялись люди желавшие расширить горизонты своих познаний, в том числе и в плане радиотехники. Последняя подразумевала понимание многих физических процессов. Макса интересовали в первую очередь знания, которые бы позволили использовать свои уникальные силы в сочетании с достижениями современной науки. А сделать это можно лишь опираясь на уровень технологий тридцатых годов двадцатого века. Череда журналов, которые он просматривал с весьма приличной скоростью, ясно давала понять, что в мире продолжается так называемая "Война Токов". Противостояние Томаса Эдисона и Николы Тесла еще не закончилось, хотя победитель занял лидирующую позицию. Какое либо развитие энергетики и потребление постоянного тока оставалось лишь в США, в остальном мире сделали ставку на переменный ток. К удивлению мужчины прикладная электротехника всё еще активно использовала громоздкие масляные трансформаторы и гальванометры.

Конечно, можно было пользоваться своими силами так, как это делал каноничный Магнето — изменять форму металлов электромагнитным полем, управлять ферромагнетиками. С точки зрения нормального человека это скорее напоминало забивание гвоздей микроскопом. В первую очередь Макс решил привязать свои силы к общепринятым величинам, откалибровать ощущения согласно простым приборам. Та же индукция и напряженность электромагнитного поля. Нужно было оценить границы своих возможностей и диапазон величин, в пределах которых юный исследователь мог изменять столь важные параметры. Какой смысл в призрачных ощущениях, когда ты можешь оперировать точными числами? Чувства не внесешь в формулу для расчетов, к ним не применишь математических методов.

Серьезно озадаченный фронтом работ мальчик не сразу среагировал на призывы заскучавшего отца, уставшего отбиваться от назойливой дамы, которая уже неоднократно предлагала ему чай с сушками.

— Макс, Макс. На сегодня хватит.

— Как скажешь,— заторможено ответил начинающий исследователь.

Остаток дня в парке мальчик пытался совместить знания будущего и настоящего в интересующей его области. Процесс шел со скрипом, но математически выверенные формулы имели конечное число толкований, так что через несколько дней Максимилиан представлял, куда стоит двигаться дальше. Смутно видимый путь выглядел тернистым и извилистым, словно горный ручей, но оставался единственно верным на данный момент.

Свои способности, как ни странно, беспокоили не так сильно, как грядущая война. Планомерная осада родителей и навязывание идеи переезда в благополучное место особого эффекта не давали. Даже среди обеспеченных семейств отток эмигрантов стабильно оставался небольшим. Конечно, мальчик в своих рассуждениях и анализе оперировал лишь доступными ему слухами, но никак не точными цифрами.

Среди взрослых бытовало мнение, будто недавняя Мировая Война так всех напугала, что подобного больше не повториться. Военные действия в Африке рядовых граждан Варшавы волновали не больше, чем популяция пингвинов на южном полюсе. Единственным интерес представляли политические взгляды агрессора. Вторжение нацисткой Италии в Эфиопию произошло в начале октября. В газете, которую регулярно почитывал отец, действия агрессора строго осудили, но кому от этого стало легче? Так называемая предвестница Второй Мировой Войны взбудоражила умы многих, но только не семью Макса. Они оставались полностью уверены в своем безоблачном будущем. ...