Добро наказуемо

— Какой судьбой? Какие подвиги? Ты что очумел? Сам же сказал, все, кого ты любишь, умирают! Тебе нельзя никого любить, ты же погубишь Релину! Тебе что, других жертв недостаточно? — казалось, что маленький колдун сейчас заплачет.

— Да, ладно, тебе, Энди, что ты так перепугался? Я же... не просто люблю, я хочу жениться на ней! А потом, когда Ролмонд умрет, она станет королевой. Все женщины об этом мечтают.

— Вот и выбери одну из тех, кто мечтает! Осчастливь какую-нибудь благородную леди, как все твои предки, а Релину забудь! Лучше вспомни, скольких девушек погубила твоя любовь! — глаза Энди гневно сверкнули из-под насупленных бровей.

Я опешил.

— Какая любовь? Откуда ты взял, что я вообще кого-то любил? Я всю жизнь ждал встречи с Релиной! Это она мне снилась. Разве мог я полюбить кого-то еще?!!

— Неужели? Ладно, начнем по порядку. Первой была служанка, вот с такой фигурой, — Энди надул щеки, сделал руками пару волнообразных движений, так что сразу стало понятно, о ком речь. Это была Кира — горничная леди Суниты.

Я тоскливо вздохнул.

— Кто тебе сказал, что я ее любил?

— Да, она сама и сказала, и не только мне, а всей прислуге.  'Ах, юный принц! Сегодня он опять покраснел и опустил глаза, когда я проходила мимо. Бедняжка так страдает!'

— Еще бы не краснеть — у нее на платье был тако-о-ой вырез!

— И чтобы прикрыть грудь, ты подарил ей ожерелье ценой чуть ли не в полкоролевства?

— О, боги! Я же просто хотел позлить кузину! Мало того, что Роксанд извел меня своими причитаниями по этому поводу, еще и ты будешь напоминать об этой глупой шутке!

— У тебя всегда была своеобразная манера шутить, — поморщился Энди.

— Кто ж знал, что отец прикажет бросить бедняжку волкам? Когда я пришел на помощь, от нее осталась кучка костей и то самое ожерелье. С боевыми волками шутки плохи.

— А дочь лорда Эйкена?

— Которая из семерых?

— Не догадываешься? С которой ты целовался за троном во время бала!

— Подсматривал в сферу Всевидения, подлый соглядатай?

— Я случайно увидел, — смутился Энди.

— Ну, а я случайно целовался — слишком много выпил, понял? К тому же на балу было невыносимо скучно, а отец приказал Деймору не выпускать меня из зала. Нужно же было как-то развлечься...

— А потом она случайно умерла, да?

— Случайно. Вместо меня. Выпила вина из моего кубка, а туда кто-то успел подсыпать яд...

— А Солнышко? Хочешь сказать, она тоже не смогла покорить твое  'бесчувственное' сердце...

— Ты забыл об Альвейс. Если вспоминать всех женщин, на которых я когда-нибудь обращал внимание, ее надо было вспомнить в первую очередь. И она жива!

— Она недолго горевала, узнав о твоей смерти, — повторил Энди слова Темного эльфа и хмуро добавил: — Альвейс умерла, Рик...

— Не правда! — выкрикнул было я, но, взглянув на друга, понял, что он не лжет.

Спорить с Энди было бесполезно, он всегда оказывался прав. Я и сам прекрасно понимал, что мне нельзя никого любить. Проклятие беспощадно, а тот, кто отмечен его знаком — живое орудие для убийства любимых им людей. Милую девушку, о встрече с которой я мечтал всю жизнь, придется вырвать из сердца и потерять навсегда, если я не хочу... Что? Потерять ее навсегда? Свихнуться можно! Нет, лучше думать о подвигах, а не о какой-то безумной любви! Жил без нее и дальше проживу. Убью дракона, прославлюсь на два королевства, потом начну какую-нибудь войну... А Энди... Что ж, пусть отправляется лечить свою старушку или еще куда-нибудь подальше. Моя компания для него куда опаснее встречи с рыжей ведьмой...

Лодка наткнулась на какое-то подводное препятствие и стала медленно разворачиваться кормой вперед. Я поднял глаза и увидел обвалившийся мост, тот самый, по которому год назад поднялся в Троллиную деревню. Часть моста затонула и теперь мешала лодке проплыть. Это был знак судьбы. Я перепрыгнул через борт, пробежал по скользкому черному бревну и оказался на берегу.

— Ты куда? — окликнул меня Энди. Прыгая, я оттолкнул лодку, и течение понесло ее дальше.

— Прощай! И удачи тебе! — махнул я рукой вслед своему последнему другу.

— Твой конь пришел по первому снегу. Мне пришлось прервать молитву, когда он ворвался сюда с горящими глазами и окровавленной мордой... Это было ужасно! — рассказывал Вальдейн, прохаживаясь рядом со мной по храму. Шаги раздавались гулко.  'Как в пустом кувшине', — подумалось мне. Был бы здесь Энди, никогда не упускавший случая заглянуть в чужие мысли, он непременно съязвил бы:  'И часто ты гуляешь в пустых кувшинах?' Но Энди был далеко, а Вальдейн, не читавший мыслей, прервал свой рассказ только для того, чтобы сменить догоревшую свечу. — Черная кобылица ждала снаружи, — продолжил жрец. — Снег вокруг растаял от ее крови, бедро было разодрано, не иначе как волчьими клыками. Не пугайся, она жива, я выходил ее. Но остальные лошади так не вернулись. Я был уверен, что вы с маленьким волшебником погибли, а ваши друзья продолжили путь. А сегодня твой конь повел себя как одержимый — вышиб ворота загона и умчался по южной дороге. Неужели он почувствовал твое возвращение?

— Либо так, либо почуял, что в Лесном приюте созрел овес... Так или иначе, но я его встретил и теперь могу продолжить путь верхом. — Счастливчик ждал меня неподалеку от Троллиной деревни на дороге, по которой год назад я сопровождал Миру до Лесного приюта. Меня всегда поражала способность этого коня оказываться в нужном месте в нужное время. Не иначе легенды о том, что фаргордские лошади произошли от прирученных демонов, не были выдумкой. — Прими мою благодарность и вознаграждение, добрый эльф, — я вытряхнул из изрядно отощавшего мешочка несколько искристых камешков и протянул Вальдейну.

— И куда же лежит твой путь теперь? — поинтересовался тот, любуясь игрой света в алмазных гранях.

— К Кровавому перевалу.

— Далеко.

Я молча пожал плечами. Далеко, но другого пути из Фаргорда в Эльмарион не было — горы служили естественной границей между двумя странами. Быть может, поэтому ни один из моих предков так и не сумел завоевать Эльмарион, и все войны, начавшись с битвы у Кровавого перевала, заканчивались разграблением ближайших замков. Мало кому из королей Фаргорда удавалось перейти реку Рубеж и не потому, что эльмарионцы оказывали достойное сопротивление. Просто сохранить порядок в армии ярых сторонников Хаоса не каждому по силам.

— Ты действительно надеешься убить дракона?

Я снова промолчал. Что тут скажешь? Надеяться на такое довольно глупо, идти без проблеска надежды еще глупее. Но в Пророчестве сказано... И про Затерянный город и мое Проклятие сказано там же... Можно ли верить всем этим сказкам? Эх, сейчас бы напиться, выкинуть из головы всю чушь, собрать отряд и пойти в Оркиндол рубить орков...

— Вижу, ты в смятении, — посочувствовал Вальдейн. — В своих скитаниях ты потерял веру в себя, а веру в помощь Светлых богов так и не приобрел.

— Светлые боги не помогают проклятым принцам.

— Светлые боги помогают каждому доброму делу.

— Но разве спасение моих друзей не было добрым делом? Почему они не помогли?

— Ты скорбишь по друзьям. Неужели, мысль, что они сейчас в Лучшем мире, не приносит тебе облегчения?

— Крайт-то вряд ли... А Стин вообще полуэльф... А Гунарт служил Урманду... И вообще, они погибли не в бою... Даже отомстить некому...

— Местью не вернуть друзей. Она лишь добавит в этот мир горя и злобы. Нельзя избавиться от боли, сделав больно другому.

— Еще как можно, — огрызнулся я — жрец уже начал меня раздражать своими наставлениями. — Ну, какое тебе дело до меня и моих друзей? Мы — люди. Что ты знаешь о нас? Наша жизнь для тебя, эльфа, недолговечна, как полет мотылька...

— Ты так думаешь? — улыбнулся эльф. По-моему, его забавляло, когда я злюсь.

— Это слова эльфийки.

— Полет мотылька очень красив, — мечтательно проговорил Вальдейн. — За ним можно наблюдать часами... Но я отвлекся. Хотелось бы помочь...

— Оставь меня в покое, жрец! Мне не нужна ничья помощь!

— Тебе не нужна, а вот семьи твоих друзей остались без кормильцев. Ведь у них были семьи?

— Были, — промямлил я, чувствуя себя последним негодяем. Моя ненасытная совесть тут же подхватила свежую идею и начала грызть меня с новой силой: 'Считаешь себя самым несчастным? Ну, как же, все, кого ты любишь, умирают! Как будто не знаешь, что таково твое Проклятие. И кто же виноват в смерти твоих друзей? Лишь ты один. И не только в их смерти. Горе родных, которые, наверно, любили их не меньше тебя — ты и любить-то толком не умеешь — тоже твоя вина! Энди тебя пожалел — ни словом не упрекнул за смерть Стина. А ведь тот был ему вместо отца. А матери Крайта и Гунарта даже не знают, что парни умерли. Скажешь, что они были наемниками и сам продавали свои мечи и жизни за деньги?  Но где они, эти деньги? На что будут жить без Крайта его мать и сестры? А леди Велибана? Она даже не сможет защитить свой замок в случае нападения. Ведь отец не потерпит, чтобы замок благородного лорда достался простой комедиантке. Он обязательно пошлет войско, как только ему доложат об этом. И здесь справится даже Имверт...'

— Скажи мне, где живут эти люди, и они получат помощь храма Солнца и Светлых богов, — продолжал тем временем добрый эльф.

— Я сам позабочусь о них. Клянусь, эти семьи не будут ни в чем нуждаться! — глухо сказал я и быстрым шагом вышел из храма.

Вальдейн запоздало окликнул меня, но я не остановился. Хотя, возможно, он всего лишь хотел благословить на прощанье.

 До сих пор мне никогда не приходило в голову помогать близким своих погибших друзей. В Фаргорде не принято было вспоминать о семьях павших воинов. Боги Хаоса не одобряли благотворительности. Но о богах Хаоса я сейчас не думал. Я думал только о том, как бы мне оправдаться перед собственной совестью.

Глава 2. Свадьба леди Велибаны

Уморительные названия имели селения во владениях Урманда. Когда я впервые проезжал по его землям, то не упускал случая спросить у крестьян, как называются их деревушки, и получал в ответ то Поушигрязье, то Вшивница, то Новые Дохляки. И сами деревни были под стать названиям — грязь, если не по уши, то по колено точно, вместо домов то ли землянки, то ли шалаши, а люди... их сначала поймать надо было, как зверье на охоте. Но я ловил — надо же было у кого-нибудь узнать, как называется деревня.

При Леди Велибане все изменилось. Первая же встреченная деревушка, под названием Чумной Погост, поразила меня своими новыми домами. Вообще-то новые избы в Фаргорде можно встретить на каждом шагу, старые имеют тенденцию гореть по вине разбушевавшегося лорда, завистливого соседа, а то и не вовремя пролетевшего Дракона. Мало ли бывает причин? Вот и строят люди новое жилье всей деревней, быстро строят — дня за три. Но в Чумном Погосте дома строились определенно не за три дня. Это были не простые крестьянские избы, а какие-то миниатюрные замки с каменными стенами.

— Вы, что разобрали замок Урманда, чтобы построить себе эти крепости? — спросил я у щуплого взъерошенного человечка, оседлавшего конек крыши одного из  'замков' и задумчиво возившему топором по гребню венчавшей ее деревянной драконьей головы. Я пошутил и совершенно не ожидал, что мои слова так напугают крестьянина, что тот кубарем скатится с крыши.

— Д-да, что мы? Мы — люди п-подневольные, — как хозяйка велит, то и делаем, — раздался заикающийся голос из зарослей крапивы, куда неудачно приземлился мой собеседник. — Она ж сама и сказала, — хочу, мол, как у эльфов, чтоб замок был, чтоб без стен всяких страхолюдных, одни башни чтоб, — сообщил он, не особенно торопясь покидать свое сомнительное убежище. — Ну, а мы что... Ломать-то — не строить. А камни и нам сгодились...

— О, боги Хаоса! — не выдержал я. — Она что, совсем... ненормальная?

— Ну, с придурью, — охотно согласился крестьянин, вылезая, наконец, из крапивы, — так баба же...

Из окошка, похожего на бойницу, выглянула женщина, окинула меня оценивающим взглядом и, видимо, решив, что опасаться нечего, появилась на пороге.

— А что баба? — затараторила она. — Все лучше прежнего-то хозяина. Пущай уж лучше шутов из нас делает, чем на колья-то сажать, да вешать.

— Сиди в доме и помалкивай! А лучше воды принесь, вишь, у молодого лорда лошади не поены, — прикрикнул на нее муж.

Лошади, Счастливчик и Ласточка, на самом деле были очень даже поены, но, тем не менее, оживились, всем своим видом выражая полную готовность воспользоваться местным гостеприимством. Я тоже был не прочь пообщаться с нормальными простыми людьми — эльфы надоели, хуже некуда! — так что  'скромно' поправил:

— Я — не лорд, я — принц Рикланд, — и тут же получил приглашение в дом, целый горшок вареной зайчатины с грибами и огромный кувшин дешевого вина из голубики, от которого, впрочем, отказался, держа данное себе слово не брать в рот хмельного.

Вскоре в дом набилось человек пятнадцать — наверно, вся деревня, за исключением детей, которых и на улице почему-то видно не было. Угощения уже не помещались на столе, а добрые пожелания соловьиным пением ласкали уши. Когда-то все эти проявления благодарности раздражали, но сейчас я думал, как славно, что все еще есть на свете люди, которые меня любят, пусть хотя бы крестьяне и пусть хотя бы за то, что я убил их  'прежнего хозяина'. Так они называли Урманда, потому что были уверены, что его неприкаянный дух все еще где-то рядом и, произнеся его имя, они обязательно накличут беду. А, может, так оно и было, и вовсе не волчий вой преследовал меня этой ночью...

Наслаждался я недолго. Вскоре мне изрядно надоели дифирамбы, и разговор плавно перетек на  'бабу с придурью', то есть леди Велибану. Снова заговорили все одновременно, крестьяне вообще любят перебивать друг друга.

— Добрая женщина, да, благословят ее боги, — говорили одни.

— Чудная она какая-то, странная, — посмеивались другие.

А кое-кто даже жаловался:

— Как ей в голову чего взбредет, так никакого покою нет никому! А на кой? Все равно ведь все псу под хвост! То стена ни к чему стала, всех она, значит, согнала, ее ломать... А то еще лучше, опять же собрала народ и, кто на морду пригож, приказала залазить на эшафот, что от прежнего хозяина остался, да представление представлять, а остальным смотреть, значит. Говорит это не эшафот, а эти, как их там, подмостки... А то еще, детей всех в замок к себе забрала, говорит грамоте учить будет, а то пропадут они, вишь ты, без грамоты.

— Она же сама неграмотная, — усмехнулся я.

— Так учитель есть, шибко мудрый, говорят, аж из Эльмариона. А нужно им это, детям-то нашим? Мы без грамоты жили, и они проживут как-нибудь!

— Ну, ничего, замуж выйдет, может, уймется, — предположила какая-то женщина.

— Замуж? — идея с замужеством леди Велибаны развеселила меня окончательно. По моим понятиям она, если еще не была древней старухой, то приближалась к этому возрасту. Я подозревал, что матушка Гунарта старше моего отца, ведь силачу было лет тридцать, а то и больше. — И много охотников взять ее в жены?