Добро наказуемо

Глава 1. Вниз по Мертвой реке.

Глава 2. Свадьба леди Велибаны

Глава 3. Гномьи мастерские

Глава 4. Предчувствие матушки Крайта

Глава 5. Утренний гость

Глава 6. Ледяной мост

Глава 7. Проклятие Черного колдуна

Глава 8. Изба на птичьих лапах

Глава 9. Гиблое болото

Глава 10. Мерцающий замок

Глава 11. Рука помощи

Глава 12. Схватка с драконом.

Глава 13. Слава павшего героя

Глава 14. Испытание

Глава 15. Кошатник

Глава 16. Зелье рыжей ведьмы

Глава 17. Пропажа

Глава 18. Три вопроса

Глава 19. Следствие ведет гремлин

Глава 20. Роковые камни

Глава 21. Признание

Глава 1. Вниз по Мертвой реке.

Легкая эльфийская лодка, цветом и формой напоминавшая новорожденный месяц, стремительно неслась по течению. Река влекла ее меж высоких обрывистых берегов прямиком в Гиблое болото. Рулевое весло сломалось еще в самом начале пути, когда Мертвая река, как будто желая опровергнуть свое название, бурлящим потоком спускалась по ущелью Потерянных душ к подножию гор. Вода выла и грохотала, перекатываясь через огромные валуны, и грозила превратить хрупкую лодочку в кучу обломков, а нас с Энди в пару кожаных мешков с костями. К счастью, сломалось только весло...

Досадно было осознавать, что Темный эльф, с добрыми напутствиями и не нарушив ни единого пункта мирного договора, отправил нас на погибель, а я, забыв о его коварстве, ринулся в ловушку, как последний дурак. Да еще и Энди с собой прихватил. И почему бы мне вовремя не вспомнить, что свои лодки темные эльфы использовали для прогулок по Зеркальному озеру в Саду Отдохновения, а вовсе не для путешествий по горным рекам? А непроглядный туман, по милости Повелителей Стихий укрывший нас от армии Черного колдуна? Когда он окутал ущелье, у меня даже мысли не возникло, что это вынудит нас править лодкой вслепую. Возможно, я и справился бы, имей хоть какой-нибудь опыт в этом деле, — могу же я сражаться с закрытыми глазами, — но, к несчастью, мне не часто доводилось держать в руках весло. Принцу подобает переправляться через реки, не слезая с коня.

Пока я выбивался из сил, заставляя лодку уклоняться от выскакивающих из тумана камней, Энди самозабвенно читал Книгу Данквила. Его не волновали ни вода, бурлящая, как в кипящем котле, ни треск деревянных бортов и грохот перекатывающихся камней, ни окружающий нас со всех сторон туман, ни ледяные брызги, промочившие насквозь нашу одежду. Главное, что на зачарованные страницы не упало ни единой капли. Он не оторвался от чтения, даже когда я крикнул, что сломалось весло. Только когда неистовый поток поволок лодку через очередной каменный завал к грохочущему водопаду, грозя увлечь за собой вниз, мальчишка опомнился, да и то лишь потому, что я хорошенько встряхнул его за плечи и проорал в самое ухо:

— Убирайся отсюда к демонам, колдун недоделанный! — стоило бы еще подзатыльник дать, чтобы легче было со мной расстаться, но Энди обошелся и без этого. Он скороговоркой выпалил заклинание и...

Я так надеялся, что за ним последует знакомая голубая вспышка и мой друг перенесется куда-нибудь подальше в безопасное место, но вместо этого наступил конец света для меня. Мир перед глазами поплыл и провалился во тьму, тело разорвало на тысячи мельчайших кусочков и слепило заново, и этому собранному из клочков телу было очень и очень паршиво...

В общем, горы остались позади. Лодка плыла по течению, я представлял собой повешенную на борт тряпичную куклу. Энди же беззаботно наслаждался природой. Он был невероятно доволен собой. Никто до него не перемещал в пространстве лодки с пассажирами, ну, разве что какой-нибудь великий маг прошлого вроде Келориэля Перворожденного.

'Мог бы, между прочим, и на берег переместить, а то плывем неизвестно куда', — подумал я, бессильно сползая на дно лодки...

— Неизвестно куда? Как бы не так! Ко мне в руки вы плывете! — торжествующе хохотала рыжеволосая ведьма из долины Вечного лета. — Считай, что мальчишка уже в моей ловушке...

— Это не твоя ловушка, а Темного эльфа, — возразил я. — И она не сработала.

— Ты так думаешь, красавчик? Что ж, будущее покажет, кто из нас прав! Я могу заглянуть в него, а ты? — и ведьма снова рассмеялась.

Когда я открыл глаза, на небе горели звезды.

Энди сверлил мрачным взглядом темный хрусталь сферы Всевидения. Таким угрюмым мой друг становился, если только зарубить у него на глазах какого-нибудь  'ни в чем не повинного' орка.

— Что там? — полюбопытствовал я. — У тебя такое лицо, как будто ты увидел Вестницу Смерти.

Энди вздрогнул, поднял на меня глаза:

— Если бы...

— Так в чем дело?

— Нужен непосредственный контакт... — со вздохом пробормотал он.

— Что тебе нужно? — не понял я.

— Ну, понимаешь, через сферу заклинания не действуют...

— Еще бы! Представляю, что бы у нас творилось, если б действовали! Черный колдун уж точно перебил бы всех эльфов, не выходя из Черной башни! А ты там кого пытаешься заколдовать?

— Не заколдовать, а вылечить. Надо было это сделать еще год назад! Помнишь, я говорил тебе, что должен вернуться в Западный оплот?

— Забудь о Западном оплоте!

— Почему!?

— Ты туда не пойдешь! — отрезал я.

— Раскомандовался! — возмутился Энди. — Я тебе не слуга и не наемник!

— Ты мне друг, и я не допущу, чтобы ты угодил в ловушку!

— Что за чушь, Рик? Кому придет в голову устраивать для меня ловушку в Западном оплоте? Мой старик и названия-то такого не помнит!

— Зато рыжая ведьма помнит.

— Какая рыжая ведьма?

— Молодая и красивая. Та самая, из-за которой ты оказался в учениках у Черного колдуна.

— Если это твоя очередная шуточка, принц, то мне не смешно, — насупился Энди. Кажется, он обиделся. Этот парень вспоминал о титулах только, когда дулся.

— Я не шучу. Она была ученицей Черного колдуна, а тот вместо Испытания велел ей найти ребенка, о котором говорится в книге Пророчеств. Ведьма нашла тебя в Западном оплоте, а Черный колдун вместо награды чуть не убил ее. Теперь она собирается отомстить. И тебе, и ему. Я встречал эту женщину, там, в горах. И она выложила мне свои планы. Или, по-твоему, я все это придумал?

Энди пристально посмотрел мне в глаза.

— Нет. По-моему, ты сам в это веришь. Только понимаешь в чем дело... — он грустно улыбнулся и сочувственно покачал головой. — Все бывшие ученики Черного колдуна мертвы. Их тела лежат в склепе в одном из подземелий под Черной башней. Именно на них старик учил меня поднимать мертвых. Если среди них и была рыжая ведьма, то она давным-давно облысела.

— А если все-таки выжила?

— И что она сделает? Навяжет мне магический поединок или шарахнет из-за куста молнией? Думаешь, я не смогу защититься? Если хочешь знать, я могу защититься даже от самого старика. Знал бы ты, как он допек меня с этой самозащитой! А ведьмы... — Энди с пренебрежительной гримасой пожал плечами, — они же слабые. Практикуют любовную магию, привороты там всякие. Ну, могут еще порчу навести, конечно... Вряд ли мой старик взялся бы обучать ведьму. Ну, разве что жутко одаренную, — он нахмурился, как будто что-то припоминая, но потом беспечно отмахнулся: — Да, чего ты переживаешь? Ну, хочешь, сменю облик, как в Сумеречной долине? Буду выглядеть, как какой-нибудь эльф, никто и не догадается, что это я...

'А действительно, какой смысл за него волноваться? — попытался отогнать тревогу я. — Энди колдун не хуже своего учителя. К тому же у него есть кольцо Данквила! Это ведьме надо бояться. Смог же Черный колдун справиться с Ранетой, когда, по словам Роксанда, был не намного старше Энди'.

— Ну, а если встречу рыжую ведьму... — продолжал тем временем колдун.

— ...превратишь в Кикимору? — догадался я.

— В Кикимору? — не понял Энди. — Это кто?

— Чудовище — огромная такая, мохнатая лягушка. Жила одна такая у нас на Ведьмином болоте.

Энди прыснул.

— С какой радости я стану превращать молодую и красивую ведьму в огромную мохнатую лягушку?

— Ну, раз она хочет тебя убить...

— Мало ли, кто хочет меня убить. Что же теперь всех в лягушек превращать?

— Скажи лучше, что не знаешь такого заклинания!

— Вот еще! Знаю, конечно! Только тут заклинаний мало, нужен еще порошок Преображения.

— Это еще зачем?

— Чтобы твоя Кикимора получилась такой, какую твое больное воображение подскажет. Хочешь — на лягушку будет похожа, хочешь — на твоего любимого лысого демона. Только на демона сложнее.

— Почему? Демон же большой, а лягушка маленькая. Сам ведь говорил про закон сохранения материи.

— Потому что сушеную лягушку у любого алхимика можно купить или, в крайнем случае, на болоте поймать и высушить, а попробуй достань сушеного демона!

— Зачем мне доставать сушеного демона?

— В порошок перемолоть, зачем еще? — Энди расплылся в ехидной улыбке.

— Демона?

— Ну, не хочешь демона, можно и лягушку, а если еще овечьей шерсти добавить, то будет она белая и пушистая...

— Кто, лягушка?

— Ведьма твоя, если ее этим порошком с ног до головы осыпать и сказать...

Это было уже слишком. Одним длинным прыжком я перескочил с кормы на нос лодки и, оказавшись рядом с разошедшимся волшебником, крепко зажал ему рот.

— Заткнись и не размахивай руками! Я тут демоны знают сколько времени по пещерам лазал, мало ли что на меня с потолка сыпалось! Сейчас превратишь меня в какого-нибудь земляного червяка, обросшего шерстью, что я буду делать?

— Повзать! — прыснул мальчишка мне в ладонь.

— Нет уж, не привык я как-то ползать. Заколдовывай лучше рыжую ведьму.

Энди пробубнил что-то нечленораздельное. Я убрал руку.

— Да нет в Западном оплоте никакой рыжей ведьмы! — в ночной тишине его возмущенный вопль прозвучал неожиданно звонко. На темных деревьях на берегу загомонили разбуженные вороны. Энди сбавил тон. — Нет и не было! Старик приходил за мной один! То есть с толпой орков, конечно, ну, и с парочкой подгнивших мертвецов с ближайшего кладбища, но это не в счет. А до того единственным человеком, хоть немного разбирающимся в магии, там была бабушка Герта. Но она не молодая, не красивая и не рыжая, и вряд ли она стала бы устраивать мне ловушку, хотя бы потому, что слепа и тяжело больна. Именно ее я и пытался вылечить через сферу Всевидения. Вот только ничего не получилось, — Энди тяжело вздохнул и понуро опустил голову.

По сравнению с гибелью друзей болезнь незнакомой старухи казалась мне сущим пустяком.

— Было бы о чем горевать, — презрительно скривился я. — Ты, что теперь из-за каждой хворой ведьмы плакать будешь, некромант сопливый? Чему тебя только Черный колдун учил?! Помрет — оживишь, будет, как новенькая...

— Ты прямо как мой старик, — насупился Энди.

За время своего путешествия к Затерянному городу я как-то успел забыть, что для моего друга человек, не разделяющий его любовь ко всему живому, включая орков, нищих и старух, которым давно пора в Лучший мир, сразу становился гнусным убийцей младенцев, как Черный колдун. Раньше меня это не раздражало — для фаргордского принца такая характеристика была даже лестной. Сейчас же сравнение со злобным старикашкой меня задело.

— Если бы те, кого ты любишь, то и дело умирали, сам был бы не лучше! — огрызнулся я.

— Вот я и пытаюсь сделать так, чтобы не умирали. Пойми, кроме нее, Стина и Релины у меня никого не было. Стин уже умер. Хочешь, чтобы бабушка Герта тоже умерла? — Энди осуждающе посмотрел на меня и протянул сферу Всевидения. — Взгляни, Рик, и, пожалуйста, не прикидывайся бессердечным!

Я заглянул в хрустальный шар. В темном стекле угадывалось комнатушка простой крестьянской хижины — бревенчатые стены, увешанные травами, крохотное оконце, затянутое полупрозрачной пленкой, не иначе как бычьим пузырем, печь во всю стену и грубо сколоченная кровать, скорее напоминающая лавку. Старушку я заметил не сразу. Она была такая маленькая, что просто затерялась среди вороха лоскутных одеял, с трудом умещавшихся на этой узкой лавке. С первого взгляда было видно, что без помощи целителя жить старушке осталось недолго, — настолько изможденное лицо бывает лишь у людей, изнуренных тяжелой болезнью.

Так повелось, что в роду фаргордских королей бессердечность считалась достоинством, а доброта недостатком. Не к лицу правителю грозного королевства страдать милосердием. Боги Хаоса этого не любят. Да, только, сколько я не старался оставаться равнодушным к чужим горестям, у меня это редко получалось. Отец говорил, что королю с таким характером, подданные бессовестно сядут на шею, особенно нахальные крестьяне, но меня так и тянуло помогать всем подряд. И Энди прекрасно знал, что безжалостным я мог только прикидываться. Потому и показал мне эту старушку, чем-то неуловимо напоминавшую мне нашу кухарку Фариссу. Я глядел на нее и чувствовал, что, если не позволить Энди ее исцелить, моя назойливая совесть сожрет меня заживо. Пришлось уговаривать себя, что гораздо важнее как можно раньше убить дракона, чем терять драгоценное время на лечение какой-то бабки, которой в любом случае жить осталось считанные дни. Я почти внушил себе это и уже собирался  взяться за Энди и привести ему десяток веских аргументов, вроде того, что в день на прокорм дракону идет не одна такая старушка, когда в сфере появилась девушка.

Она вошла в комнату, и мне показалось, что теплый солнечный луч заглянул в окно убогой хижины. Незнакомка взяла со стола глиняную миску, подошла к старухе и присела рядом. Я не видел ее лица, но сердце замерло, а потом заколотилось со страшной силой. Девушка, будто почувствовав мой взгляд, обернулась.

Да, это была Она! Это ее я видел во сне сотни раз! Это ее я мечтал встретить с тех пор, как увидел впервые! Эти глаза и губы, эти золотистые локоны и маленькую родинку я узнал бы из тысячи!

— Кто это, Энди? — восхищенно выдохнул я.

— Релина, внучка бабушки Герты. Правда, красивая?

Я молча кивнул.

Казалось, это просто видение. Девушка из моих снов, мечта, черты которой я тщетно искал в каждой встреченной мной женщине, существовала на самом деле! Или это продолжение сна?

— Так я схожу в Западный оплот? — вывел меня из оцепенения голос Энди. — Я быстро вернусь, а, Рик?

— Мы, — поправил я. — Мы пойдем туда вместе. Кто-то же должен присмотреть, чтобы ты не угодил в ловушку...

— Правда? — обрадовался Энди. — Я даже не надеялся, что ты согласишься! Я думал... Ладно, какая разница! Уверен, ты не пожалеешь, — в Западном оплоте весело! Там всегда можно встретить эльфов и менестрелей.

'И еще там живет Релина, самая прекрасная девушка на свете, девушка, предназначенная мне судьбой!' — пела и ликовала душа.

Еще недавно мне было плевать на мою дальнейшую судьбу — я был почти уверен, что меня сожрет дракон, и был даже рад этому — тяжко жить под грузом вины из-за погибших друзей. Но сейчас жизнь как будто обрела новый смысл. Мне просто необходимо было увидеть Релину — заглянуть в глаза, взять за руку, а потом... Потом все свои подвиги я буду совершать ради нее, чтобы заслужить ее любовь! Только вот поделиться своими радужными мечтами с лучшим другом я не успел. Он, как всегда, перехватил мысли на лету, вскочил, едва не перевернув лодку, и буквально вырвал хрустальный шар у меня из рук.

— Какой судьбой? Какие подвиги? Ты что очумел? Сам же сказал, все, кого ты любишь, умирают! Тебе нельзя никого любить, ты же погубишь Релину! Тебе что, других жертв недостаточно? — казалось, что маленький колдун сейчас заплачет.

— Да, ладно, тебе, Энди, что ты так перепугался? Я же... не просто люблю, я хочу жениться на ней! А потом, когда Ролмонд умрет, она станет королевой. Все женщины об этом мечтают.

— Вот и выбери одну из тех, кто мечтает! Осчастливь какую-нибудь благородную леди, как все твои предки, а Релину забудь! Лучше вспомни, скольких девушек погубила твоя любовь! — глаза Энди гневно сверкнули из-под насупленных бровей.

Я опешил.

— Какая любовь? Откуда ты взял, что я вообще кого-то любил? Я всю жизнь ждал встречи с Релиной! Это она мне снилась. Разве мог я полюбить кого-то еще?!!

— Неужели? Ладно, начнем по порядку. Первой была служанка, вот с такой фигурой, — Энди надул щеки, сделал руками пару волнообразных движений, так что сразу стало понятно, о ком речь. Это была Кира — горничная леди Суниты.

Я тоскливо вздохнул.

— Кто тебе сказал, что я ее любил?

— Да, она сама и сказала, и не только мне, а всей прислуге.  'Ах, юный принц! Сегодня он опять покраснел и опустил глаза, когда я проходила мимо. Бедняжка так страдает!'

— Еще бы не краснеть — у нее на платье был тако-о-ой вырез!

— И чтобы прикрыть грудь, ты подарил ей ожерелье ценой чуть ли не в полкоролевства?

— О, боги! Я же просто хотел позлить кузину! Мало того, что Роксанд извел меня своими причитаниями по этому поводу, еще и ты будешь напоминать об этой глупой шутке!

— У тебя всегда была своеобразная манера шутить, — поморщился Энди.

— Кто ж знал, что отец прикажет бросить бедняжку волкам? Когда я пришел на помощь, от нее осталась кучка костей и то самое ожерелье. С боевыми волками шутки плохи.

— А дочь лорда Эйкена?

— Которая из семерых?

— Не догадываешься? С которой ты целовался за троном во время бала!

— Подсматривал в сферу Всевидения, подлый соглядатай?

— Я случайно увидел, — смутился Энди.

— Ну, а я случайно целовался — слишком много выпил, понял? К тому же на балу было невыносимо скучно, а отец приказал Деймору не выпускать меня из зала. Нужно же было как-то развлечься...

— А потом она случайно умерла, да?

— Случайно. Вместо меня. Выпила вина из моего кубка, а туда кто-то успел подсыпать яд...

— А Солнышко? Хочешь сказать, она тоже не смогла покорить твое  'бесчувственное' сердце...

— Ты забыл об Альвейс. Если вспоминать всех женщин, на которых я когда-нибудь обращал внимание, ее надо было вспомнить в первую очередь. И она жива!

— Она недолго горевала, узнав о твоей смерти, — повторил Энди слова Темного эльфа и хмуро добавил: — Альвейс умерла, Рик...

— Не правда! — выкрикнул было я, но, взглянув на друга, понял, что он не лжет.

Спорить с Энди было бесполезно, он всегда оказывался прав. Я и сам прекрасно понимал, что мне нельзя никого любить. Проклятие беспощадно, а тот, кто отмечен его знаком — живое орудие для убийства любимых им людей. Милую девушку, о встрече с которой я мечтал всю жизнь, придется вырвать из сердца и потерять навсегда, если я не хочу... Что? Потерять ее навсегда? Свихнуться можно! Нет, лучше думать о подвигах, а не о какой-то безумной любви! Жил без нее и дальше проживу. Убью дракона, прославлюсь на два королевства, потом начну какую-нибудь войну... А Энди... Что ж, пусть отправляется лечить свою старушку или еще куда-нибудь подальше. Моя компания для него куда опаснее встречи с рыжей ведьмой...

Лодка наткнулась на какое-то подводное препятствие и стала медленно разворачиваться кормой вперед. Я поднял глаза и увидел обвалившийся мост, тот самый, по которому год назад поднялся в Троллиную деревню. Часть моста затонула и теперь мешала лодке проплыть. Это был знак судьбы. Я перепрыгнул через борт, пробежал по скользкому черному бревну и оказался на берегу.

— Ты куда? — окликнул меня Энди. Прыгая, я оттолкнул лодку, и течение понесло ее дальше.

— Прощай! И удачи тебе! — махнул я рукой вслед своему последнему другу.

— Твой конь пришел по первому снегу. Мне пришлось прервать молитву, когда он ворвался сюда с горящими глазами и окровавленной мордой... Это было ужасно! — рассказывал Вальдейн, прохаживаясь рядом со мной по храму. Шаги раздавались гулко.  'Как в пустом кувшине', — подумалось мне. Был бы здесь Энди, никогда не упускавший случая заглянуть в чужие мысли, он непременно съязвил бы:  'И часто ты гуляешь в пустых кувшинах?' Но Энди был далеко, а Вальдейн, не читавший мыслей, прервал свой рассказ только для того, чтобы сменить догоревшую свечу. — Черная кобылица ждала снаружи, — продолжил жрец. — Снег вокруг растаял от ее крови, бедро было разодрано, не иначе как волчьими клыками. Не пугайся, она жива, я выходил ее. Но остальные лошади так не вернулись. Я был уверен, что вы с маленьким волшебником погибли, а ваши друзья продолжили путь. А сегодня твой конь повел себя как одержимый — вышиб ворота загона и умчался по южной дороге. Неужели он почувствовал твое возвращение?

— Либо так, либо почуял, что в Лесном приюте созрел овес... Так или иначе, но я его встретил и теперь могу продолжить путь верхом. — Счастливчик ждал меня неподалеку от Троллиной деревни на дороге, по которой год назад я сопровождал Миру до Лесного приюта. Меня всегда поражала способность этого коня оказываться в нужном месте в нужное время. Не иначе легенды о том, что фаргордские лошади произошли от прирученных демонов, не были выдумкой. — Прими мою благодарность и вознаграждение, добрый эльф, — я вытряхнул из изрядно отощавшего мешочка несколько искристых камешков и протянул Вальдейну.

— И куда же лежит твой путь теперь? — поинтересовался тот, любуясь игрой света в алмазных гранях.

— К Кровавому перевалу.

— Далеко.

Я молча пожал плечами. Далеко, но другого пути из Фаргорда в Эльмарион не было — горы служили естественной границей между двумя странами. Быть может, поэтому ни один из моих предков так и не сумел завоевать Эльмарион, и все войны, начавшись с битвы у Кровавого перевала, заканчивались разграблением ближайших замков. Мало кому из королей Фаргорда удавалось перейти реку Рубеж и не потому, что эльмарионцы оказывали достойное сопротивление. Просто сохранить порядок в армии ярых сторонников Хаоса не каждому по силам.

— Ты действительно надеешься убить дракона?

Я снова промолчал. Что тут скажешь? Надеяться на такое довольно глупо, идти без проблеска надежды еще глупее. Но в Пророчестве сказано... И про Затерянный город и мое Проклятие сказано там же... Можно ли верить всем этим сказкам? Эх, сейчас бы напиться, выкинуть из головы всю чушь, собрать отряд и пойти в Оркиндол рубить орков...

— Вижу, ты в смятении, — посочувствовал Вальдейн. — В своих скитаниях ты потерял веру в себя, а веру в помощь Светлых богов так и не приобрел.

— Светлые боги не помогают проклятым принцам.

— Светлые боги помогают каждому доброму делу.

— Но разве спасение моих друзей не было добрым делом? Почему они не помогли?

— Ты скорбишь по друзьям. Неужели, мысль, что они сейчас в Лучшем мире, не приносит тебе облегчения?

— Крайт-то вряд ли... А Стин вообще полуэльф... А Гунарт служил Урманду... И вообще, они погибли не в бою... Даже отомстить некому...

— Местью не вернуть друзей. Она лишь добавит в этот мир горя и злобы. Нельзя избавиться от боли, сделав больно другому.

— Еще как можно, — огрызнулся я — жрец уже начал меня раздражать своими наставлениями. — Ну, какое тебе дело до меня и моих друзей? Мы — люди. Что ты знаешь о нас? Наша жизнь для тебя, эльфа, недолговечна, как полет мотылька...

— Ты так думаешь? — улыбнулся эльф. По-моему, его забавляло, когда я злюсь.

— Это слова эльфийки.

— Полет мотылька очень красив, — мечтательно проговорил Вальдейн. — За ним можно наблюдать часами... Но я отвлекся. Хотелось бы помочь...

— Оставь меня в покое, жрец! Мне не нужна ничья помощь!

— Тебе не нужна, а вот семьи твоих друзей остались без кормильцев. Ведь у них были семьи?

— Были, — промямлил я, чувствуя себя последним негодяем. Моя ненасытная совесть тут же подхватила свежую идею и начала грызть меня с новой силой: 'Считаешь себя самым несчастным? Ну, как же, все, кого ты любишь, умирают! Как будто не знаешь, что таково твое Проклятие. И кто же виноват в смерти твоих друзей? Лишь ты один. И не только в их смерти. Горе родных, которые, наверно, любили их не меньше тебя — ты и любить-то толком не умеешь — тоже твоя вина! Энди тебя пожалел — ни словом не упрекнул за смерть Стина. А ведь тот был ему вместо отца. А матери Крайта и Гунарта даже не знают, что парни умерли. Скажешь, что они были наемниками и сам продавали свои мечи и жизни за деньги?  Но где они, эти деньги? На что будут жить без Крайта его мать и сестры? А леди Велибана? Она даже не сможет защитить свой замок в случае нападения. Ведь отец не потерпит, чтобы замок благородного лорда достался простой комедиантке. Он обязательно пошлет войско, как только ему доложат об этом. И здесь справится даже Имверт...'

— Скажи мне, где живут эти люди, и они получат помощь храма Солнца и Светлых богов, — продолжал тем временем добрый эльф.

— Я сам позабочусь о них. Клянусь, эти семьи не будут ни в чем нуждаться! — глухо сказал я и быстрым шагом вышел из храма.

Вальдейн запоздало окликнул меня, но я не остановился. Хотя, возможно, он всего лишь хотел благословить на прощанье.

 До сих пор мне никогда не приходило в голову помогать близким своих погибших друзей. В Фаргорде не принято было вспоминать о семьях павших воинов. Боги Хаоса не одобряли благотворительности. Но о богах Хаоса я сейчас не думал. Я думал только о том, как бы мне оправдаться перед собственной совестью.

Глава 2. Свадьба леди Велибаны

Уморительные названия имели селения во владениях Урманда. Когда я впервые проезжал по его землям, то не упускал случая спросить у крестьян, как называются их деревушки, и получал в ответ то Поушигрязье, то Вшивница, то Новые Дохляки. И сами деревни были под стать названиям — грязь, если не по уши, то по колено точно, вместо домов то ли землянки, то ли шалаши, а люди... их сначала поймать надо было, как зверье на охоте. Но я ловил — надо же было у кого-нибудь узнать, как называется деревня.

При Леди Велибане все изменилось. Первая же встреченная деревушка, под названием Чумной Погост, поразила меня своими новыми домами. Вообще-то новые избы в Фаргорде можно встретить на каждом шагу, старые имеют тенденцию гореть по вине разбушевавшегося лорда, завистливого соседа, а то и не вовремя пролетевшего Дракона. Мало ли бывает причин? Вот и строят люди новое жилье всей деревней, быстро строят — дня за три. Но в Чумном Погосте дома строились определенно не за три дня. Это были не простые крестьянские избы, а какие-то миниатюрные замки с каменными стенами.

— Вы, что разобрали замок Урманда, чтобы построить себе эти крепости? — спросил я у щуплого взъерошенного человечка, оседлавшего конек крыши одного из  'замков' и задумчиво возившему топором по гребню венчавшей ее деревянной драконьей головы. Я пошутил и совершенно не ожидал, что мои слова так напугают крестьянина, что тот кубарем скатится с крыши.

— Д-да, что мы? Мы — люди п-подневольные, — как хозяйка велит, то и делаем, — раздался заикающийся голос из зарослей крапивы, куда неудачно приземлился мой собеседник. — Она ж сама и сказала, — хочу, мол, как у эльфов, чтоб замок был, чтоб без стен всяких страхолюдных, одни башни чтоб, — сообщил он, не особенно торопясь покидать свое сомнительное убежище. — Ну, а мы что... Ломать-то — не строить. А камни и нам сгодились...

— О, боги Хаоса! — не выдержал я. — Она что, совсем... ненормальная?

— Ну, с придурью, — охотно согласился крестьянин, вылезая, наконец, из крапивы, — так баба же...

Из окошка, похожего на бойницу, выглянула женщина, окинула меня оценивающим взглядом и, видимо, решив, что опасаться нечего, появилась на пороге.

— А что баба? — затараторила она. — Все лучше прежнего-то хозяина. Пущай уж лучше шутов из нас делает, чем на колья-то сажать, да вешать.

— Сиди в доме и помалкивай! А лучше воды принесь, вишь, у молодого лорда лошади не поены, — прикрикнул на нее муж.

Лошади, Счастливчик и Ласточка, на самом деле были очень даже поены, но, тем не менее, оживились, всем своим видом выражая полную готовность воспользоваться местным гостеприимством. Я тоже был не прочь пообщаться с нормальными простыми людьми — эльфы надоели, хуже некуда! — так что  'скромно' поправил:

— Я — не лорд, я — принц Рикланд, — и тут же получил приглашение в дом, целый горшок вареной зайчатины с грибами и огромный кувшин дешевого вина из голубики, от которого, впрочем, отказался, держа данное себе слово не брать в рот хмельного.

Вскоре в дом набилось человек пятнадцать — наверно, вся деревня, за исключением детей, которых и на улице почему-то видно не было. Угощения уже не помещались на столе, а добрые пожелания соловьиным пением ласкали уши. Когда-то все эти проявления благодарности раздражали, но сейчас я думал, как славно, что все еще есть на свете люди, которые меня любят, пусть хотя бы крестьяне и пусть хотя бы за то, что я убил их  'прежнего хозяина'. Так они называли Урманда, потому что были уверены, что его неприкаянный дух все еще где-то рядом и, произнеся его имя, они обязательно накличут беду. А, может, так оно и было, и вовсе не волчий вой преследовал меня этой ночью...

Наслаждался я недолго. Вскоре мне изрядно надоели дифирамбы, и разговор плавно перетек на  'бабу с придурью', то есть леди Велибану. Снова заговорили все одновременно, крестьяне вообще любят перебивать друг друга.

— Добрая женщина, да, благословят ее боги, — говорили одни.

— Чудная она какая-то, странная, — посмеивались другие.

А кое-кто даже жаловался:

— Как ей в голову чего взбредет, так никакого покою нет никому! А на кой? Все равно ведь все псу под хвост! То стена ни к чему стала, всех она, значит, согнала, ее ломать... А то еще лучше, опять же собрала народ и, кто на морду пригож, приказала залазить на эшафот, что от прежнего хозяина остался, да представление представлять, а остальным смотреть, значит. Говорит это не эшафот, а эти, как их там, подмостки... А то еще, детей всех в замок к себе забрала, говорит грамоте учить будет, а то пропадут они, вишь ты, без грамоты.

— Она же сама неграмотная, — усмехнулся я.

— Так учитель есть, шибко мудрый, говорят, аж из Эльмариона. А нужно им это, детям-то нашим? Мы без грамоты жили, и они проживут как-нибудь!

— Ну, ничего, замуж выйдет, может, уймется, — предположила какая-то женщина.

— Замуж? — идея с замужеством леди Велибаны развеселила меня окончательно. По моим понятиям она, если еще не была древней старухой, то приближалась к этому возрасту. Я подозревал, что матушка Гунарта старше моего отца, ведь силачу было лет тридцать, а то и больше. — И много охотников взять ее в жены?

— Много-немного, а выходит она за знатного лорда, — последовал ответ. — А ты, принц, разве не на свадьбу спешишь?

Разумеется, я сразу заспешил на свадьбу. Тем более что имени знатного лорда в Чумном Погосте никто не знал, а меня так и распирало любопытство.

То, что осталось от замка Урманда, вернее, теперь уже леди Велибаны, мало походило на замок. От некогда неприступных стен не осталось и обломков. Теперь здесь росли цветы — множество самых разнообразных цветов, привезенных, не иначе, как из самого Эстариоля. Они были высажены в виде причудливых узоров, почти как в дивных садах Сумеречной долины, и издали казались искусно вытканным ковром. И посреди этого великолепия, как заноза, торчала единственная башня, окруженная со всех сторон осадными лестницами. Оставалось только догадываться, почему замок все еще принадлежал леди Велибане. Его могли бы с легкостью захватить ребятишки, играющие в разбойников. Здесь, в саду вокруг башни их было больше десятка. Они носились среди цветов и мешали слугам, сновавшим по дорожкам, как муравьи. На подъезде к замку, топились кареты — на свадьбу съезжались гости.

Экипажи заполонили всю дорогу. У них не было возможности въехать на площадь перед замком — подъемный мост через ров, который леди Велибана пока не удосужилась засыпать, был перегорожен перевернутой подводой, скатившимися с нее бочками и золотой каретой. Та одним колесом съехала с моста и нешуточно накренилась над колышущейся на дне покрытой ряской жижей. Вокруг суетилась, похоже, вся королевская гвардия, а из экипажа доносился до боли знакомый визгливый голос, надсадно бранящий кучера. Я мог бы поклясться, что слышу голос дядюшки Готрида, да и карета была определенно его, как и кучер по прозвищу Лихач...

Придворные дамы прогуливались по дороге между экипажами. Судя по страдальческим лицам и доносящимся до меня полным возмущения голосам, они жаловались друг другу на тяготы судьбы. Ни ждать в их обществе, когда освободят мост, ни перебираться через ров Урманда, теплых чувств к которому у меня никогда не было, не хотелось, так что я, не останавливаясь, проскакал мимо и сошел с коня лишь у трактира  'Разнузданный дровосек'.

Лошадей у трактира было немало. Изнутри раздавалась приятная музыка.  'Вот где можно узнать новости', — удовлетворенно подумал я и зашел.

Источником музыки оказался королевский шут Брикус. Он играл на лютне, развлекая Имверта, четверых лордов, считавшихся его друзьями, двоих наемников из людей Сегарта и троих раскрасневшихся девиц явно местного происхождения. Стол, за которым расположилась компания, был уставлен воистину королевскими угощениями.

— Спой еще! — просили девицы. — Спой о том, как погиб храбрый Рикланд.

— Да, спой, — подхватил Имверт. — Мне нравится эта баллада.

— Она и вправду так хороша? — спросил я, подходя.

Шут близоруко прищурился, всматриваясь в мое лицо, поморгал, протер глаза и испуганно пробормотал:

— Это что за наважденье?

Ты живой иль приведенье?

Я выдернул стул из-под тощего зада кузена, уселся рядом с Брикусом и придвинул к себе первое попавшееся блюдо.

— Или это от вина?

Братцы, я схожу с ума! — последнюю фразу шут завопил прямо в ухо пытающемуся подняться Имверту. От неожиданности тот побледнел и снова уселся на пол. Его светлые до прозрачности глаза испуганно перебегали с одного собутыльника на другого, как будто ища спасения.

— Ты не должен быть здесь, Рикланд! — пробормотал он, наконец, остановив взгляд на мне.

— А где я должен быть?

— Ты погиб!

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Черный колдун! — визгливо выкрикнул кузен, отползая поближе к наемникам Сегарта. — Темный эльф никогда бы не выпустил тебя живым из Сумеречной долины! Ты должен быть там! Даже если б ты ушел, то не смог бы миновать ущелье Потерянных душ незамеченным! Там стоит наша армия и Черный колдун! Нет, ты никак не можешь быть здесь!

— Видно в этом заведении

От вина у всех видения... — продолжая не верить собственным глазам, пропел Брикус.

— Нужны доказательства? — ехидно спросил я Имверта. — Может, отрезать тебе оба уха одним взмахом меча? Тогда поверишь, что я — это я? — но кузен уже не боялся. Как только наемники догадались поднять его с пола, он взял себя в руки и холодно сказал:

— Ты допустил оплошность, Рикланд. Мог бы воспользовался нашей растерянностью и сбежать, но теперь уже поздно. Именем короля, ты заключаешься под стражу! Взять его! — приказал он наемникам и, добавив: — Скоро вернусь, с подмогой! — выскочил за дверь, и вскоре оттуда донесся стук копыт, определенно моей Ласточки. Я хотел было броситься вдогонку, но, подумав, что стражники чего доброго примут это за испуг, с недоброй усмешкой повернулся к ним.

— Может, сам сдашься? — миролюбиво предложил один. — Приказ Короля все-таки.

— Храбрый Рикланд не сдается,

Он с врагами насмерть бьется! — задорно пропел Брикус.

— Шут прав, — кивнул я.

— Тогда мы вынуждены атаковать!

Стражники обнажили мечи, но прием, которым Темный эльф выбил у меня клинок в нашем первом тренировочном бою, и которому после научила меня Альвейс, помог мне без труда обезоружить обоих.

— Скучно убивать таких, как вы, — презрительно бросил я, —  Возвращайтесь с подмогой, может, хоть тогда повеселимся! — а когда стражники бочком попятились к двери, добавил вдогонку: — Не забудьте передать Имверту, чтобы вернул украденную лошадь! — и вернулся за стол.

Лорды с девицами принялись выражать бурный восторг моей ловкостью, отвагой и благородством, а Брикус достал откуда-то из-под стола флягу и заговорщицки подмигнул:

— Выпьешь доброго вина

Из запасов Болтуна?

— Нет, — мужественно отказался я, чувствуя острый приступ жажды. — Скажи лучше, чья свадьба?

— Что, не знаешь? Вот потешно!

Лорда Готрида, конечно!

Завтра в полдень пир назначен.

Ты, я вижу, озадачен?

— Еще бы! Лорд Готрид женится на леди Велибане! Похоже, без меня Фаргорд охватило безумие!

— Хоть Готрид не совсем умен,

Удачу не упустит он.

— Брак с этой старушкой удача? — расхохотался я. — Хорошую же замену он нашел для Лин. И как его угораздило?

— Ну, что же, слушай, если так,

Чего надумал наш толстяк.

Король узнал, что в этом замке

Хозяйничает самозванка,

И соглядатая послал,

Чтоб тот все толком разузнал:

Кто замком Урманда владеет,

Какие титулы имеет,

И как наследство ей досталось?

И в результате оказалось,

Что древний замок и земля -

Владенья внучки короля,

Не Ролмонда, а Риалона,

И ей достанется корона,

Когда погибнут, наконец,

Принц Рикланд и его отец,

Ведь женщина взойдет на трон

По старшинству — таков закон,

А это значит — ее муж... — Брикус говорил, перебирая струны своей лютни, и слова его лились, как песня. Красивая песня, только смысла в ней было не больше, чем в горячечном бреду.

— Мне долго слушать эту чушь? — подхватил ее я.

— Наш Рикланд, как всегда, не знает,

Чего весь Фаргорд обсуждает, — пропел Брикус в ответ.

Ведь мать старушки Велибаны

Была принцессой, как ни странно.

— Действительно, странно. Может, все-таки расскажешь все с начала?

Брикус ударил по струнам:

— История — хоть пой, хоть плачь:

Когда-то жил Глитен-силач.

Он был силен, как горный тролль,

И не отважился король

Прогнать Глитена-силача

Или сдать в руки палача,

Иль просто посадить в тюрьму,

Когда явился тот к нему.

Ну, а Глитен, не будь дурак,

Сказал ему, мол, так и так,

Я храбр, и грозен, и силен,

Но я принцессою пленен!

Коль дочь свою отдашь мне в жены,

Я, так и быть, тебя не трону.

Иначе армию твою

Один я насмерть разобью!

— Лихо!

— Вот короля и прохватило,

Ведь был у парня пояс Силы.

Он силу семерых давал

Тому, кто пояс надевал.

— И ты хочешь сказать, что король согласился?

— А ты бы разве согласился?

Нет, он на хитрости пустился.

То фею просит привести,

То уйму троллей извести.

Он думал уморить героя,

Но тот был парень с головою,

Не умер, с троллями сразился,

С победой славной возвратился,

Ну, а принцесса уж сама

Сходила по нему с ума,

Так и сбежала из дворца

Без дозволения отца.

Увы, в роду у королей

Покорных не было детей.

Принцесса вскоре умерла,

Но дочь Глитену родила,

Ее назвали Велибана,

Коль нету в 'Хрониках' обмана...

— Восхитительно! — воскликнул я. — Значит, леди Велибана приходится мне тетушкой? Или нет, не мне, а отцу. А мне тогда кем?

— Бабушкой, — подсказал Брикус. — Да, и тетушкой, пожалуй, скоро станет, вот только свадьбу с дядюшкой сыграет... А ты у них на свадьбе будешь посаженным отцом, как самый знатный гость...

— Это Готрид у меня скоро будет посаженным... на кол! А ты, шут, шутишь, так шути в рифму, тебе за это платят! — и зачем было напоминать о притязаниях дядюшки на королевский трон? Не могу сказать, что они меня сильно волновали, но особой радости тоже не доставляли. Кому понравится, что его периодически пытаются убить, да к тому же чужими руками. — И вообще, если хочешь знать, я не на свадьбу приехал...

— Не на свадьбу? Вот беда!

Так зачем, скажи, тогда?

— Я принес печальную весть. Сын леди Велибаны — Гунарт Сильный погиб в Затерянном городе.

Теперь настало время удивляться Брикусу.

— Нашел ты Данквила дворец?

Теперь Проклятию конец?

Ну, не молчи, а я в награду

Тотчас же сочиню балладу,

О славных подвигах твоих,

Чтоб люди помнили о них...

— Какие, к демонам подвиги? Потерять всех друзей — это, по-твоему, подвиг? Про Гунарта Сильного лучше сочини. Это он нашел Затерянный город, но так и не узнал об этом — попал под обвал. Горы стали его могилой... Я хотел сказать его матери, что он погиб, как герой, но ведь ты споешь лучше, правда? Ты должен спеть обо всех, они все погибли, как герои, и Гунарт, и Стин-полуэльф, и Крайт...

— Крайт? Где ваша совесть, Боги?

Этот парень лучше многих,

А погиб в чужом краю...

Я надеюсь, что в бою?

Сперва я отрицательно мотнул головой, но потом вдруг спохватился. Все равно Брикус всегда все приукрашивает, пусть уж Крайт, да и все мои погибшие друзья получат свою долю славы.

— Это был демон, — сказал я. — Огромный рогатый демон. Его невозможно было победить. Они храбро сражались, но все погибли. Спой об этом, Брикус, ладно?

Брикус кивнул.

— Просьбу выполню твою,

Но балладу пропою

Не на свадебном пиру,

А лишь после, поутру,

Чтоб невесту не смущать,

Праздник ей не омрачать.

А тебе я дам совет,

Можешь слушать, можешь — нет,

Поезжай своей дорогой,

Лорда Готрида не трогай,

Пусть на свадьбе веселится,

Раз приспичило жениться.

Если свадьбу ты расстроишь

И побоище устроишь,

Славы здесь большой не будет,

А народ тебя осудит.

Да и женщине его

Хватит горя одного.

'Вот уж действительно, от меня людям одно лишь горе' — уныло подумал я и искренне пообещал:

— Не бойся, Брикус, мое присутствие не омрачит лорду Готриду праздник. Только передай леди Велибане вот это, от Гунарта, — я вложил в руку шута мешочек с бриллиантами. Хоть тот и побывал в руках у Крайта, поделившего его содержимое между всеми моими спутниками, включая Глыбу, а немалая часть моей доли пошла на плату Вальдейну, оставшихся камешков, должно было хватить на скромную, но безбедную старость леди Велибане  в случае, если она раздумает выходить замуж. Брикус снова кивнул, подкинул мешочек на руке и убрал за пазуху. Я не сомневался, что он сделает все, как надо. — И скажи, если знаешь, где можно найти семью Крайта? — Это был последний волновавший меня вопрос. Сам я понятия не имел, где их искать. С тех пор, как отец Крайта погиб на охоте, парень совсем спятил и прятал своих многочисленных сестриц ото всех — и от Черного колдуна, и от наемников, и даже от меня.

Брикус задумался.

— Где найти? А кто их знает?

Крайт же вечно все скрывает,

То есть вечно все скрывал...

Говорят, с собой их взял

К месту службы, к рудникам.

Можешь поискать их там.

Думаю, отыщешь их

Либо в Гномьих мастерских,

Либо у эльмарионцев,

Либо в светлом храме Солнца...

Нет, у гномов, точно там -

Нос на отсеченье дам!

Ну, не свой, само собой,

Лучше Имверта иль твой...

Гномы деньги уважают,

Юных дев не обижают,

А сварливых старых вдов

Чтут на уровне богов...

Мне не раз приходилось слышать о Гномьих мастерских. Это небольшое поселение у подножия гор сохранилось с незапамятных времен и было нанесено на все карты. Жившие там гномы, хоть и считались свободным народом, издавна служили королям Фаргорда. Они чеканили монеты, изготовляли украшения из золота, доставляемого с рудников, и снабжали фаргордскую армию превосходным оружием. За это им была гарантирована неприкосновенность и защита. Пожалуй, лучшего места для своей семьи, Крайт не смог бы найти. Я поблагодарил Брикуса и, бросив прощальный полный сожаления взгляд на дымящегося гуся, поднесенного ему немым хозяином, вышел из трактира. Надо было спешить, пока Имверт не поднял на ноги всю стражу.

Но было уже поздно. 'Любимый' кузен поджидал меня снаружи. С ним было полтора десятка наемников, большей частью из людей Сегарта, вооруженных арбалетами.

— Все, Рикланд, кончились твои похождения! — торжествующе объявил он.

Стражники подняли арбалеты. Смертоносные жала стрел уставились прямо мне в глаза. Что было делать? Не отступать же обратно в трактир, где все еще недавно восхищались моей храбростью, и, само собой, не сдаваться. Я решил просто не обращать внимания.

— Посторонись, Имверт, — с невозмутимой миной я прошел мимо ряда воинов и принялся седлать Счастливчика, стараясь сохранять спокойствие. Мне это удалось гораздо лучше кузена.

— Взять его! — в бешенстве заорал тот.

Я оглянулся. Стражники продолжали неподвижно стоять, целясь в меня из арбалетов.

— Вы, что оглохли? — надрывался Имверт. — Шевелитесь, пока он не сбежал. Король приказал доставить Рикланда в Черный замок, живым или мертвым! Арестуйте же его, или я прикажу арестовать всех вас!

— Кому прикажешь? — сдержать ехидную ухмылку не получилось. По ряду наемников прокатился смешок.

Я, наконец, закончил возиться с седлом и вскочил на коня.

— Стреляйте, идиоты, он же сейчас уйдет! — истошно завопил Имверт.

— Хочешь, чтоб он, как станет королем, всех нас вздернул? — раздался голос из ряда наемников. — Тебе надо, ты и стреляй!

— Трезво мыслишь, — кивнул я разумному стражнику и послал Счастливчика в галоп.

За спиной раздался знакомый щелчок и жужжание тетивы, заставившие меня машинально пригнулся. Впрочем, можно было бы этого и не делать — стрела просвистела мимо. Я обернулся. Имверт с ожесточением бросил на землю разряженный арбалет и, выругавшись в адрес смутьянов, пошел в трактир запивать свой очередной промах вином. Нет, мой славный кузен никогда не научится метко стрелять!

Глава 3. Гномьи мастерские

Лодка перевернулась. Я барахтался в ледяной воде. Течение тащило меня, то и дело ударяя о подводные камни. Энди унесло далеко вперед, и я потерял его из виду. Оставалось надеяться, что мальчишка не утонет — все-таки, в отличие от меня он умел плавать.

Туман рассеялся. На берегу толпились орки. Заметив своего давнего врага, они огласили ущелье торжествующим воем. Я схватился было за меч, но течение вырвало его из окоченевших пальцев, и он золотой змеей нырнул в мутный водоворот.

Появился Черный колдун.

— Вытаскивайте мальчишку! — каркнул он.

Пятеро орков побежали вдоль берега, пытаясь достать меня крюками на концах алебард. Я получил несколько увесистых тумаков по голове и спине, после чего самому ловкому все же удалось зацепить капюшон плаща...

Рывок, треск ткани, удар, и я...

...вскочил на ноги, затравленно оглядываясь по сторонам. Я стоял на раскисшей лесной дороге. С неба ледяными струями хлестал дождь. Никакой реки и в помине не было. Меня окружал мрачный лес. Вековые дубы переплели над головой свои корявые ветви, на одной из них, зацепившись капюшоном, висел мой плащ. Ни орками, ни Черным колдуном, естественно, и не пахло. Вокруг вообще не было ни души, кроме сидящего на ближайшем дубу большого черного ворона, да Счастливчика, виновато переминающегося с ноги на ногу. Не иначе, как для фаргордского коня потерять седока не меньший позор, чем для фаргордского воина потерять меч. Да и мне чувствовать себя героем не было повода — это надо умудриться, заснуть в седле, да еще под приливным дождем! Хорошо что, кроме Счастливчика, этого никто не видел.

Подпрыгнув, я сдернул с ветки мокрый плащ, завернулся в него, поежился от холода и чихнул. Здесь, ближе к горам, дождь, похоже, шел уже несколько дней, и промозглая сырость пропитала весь лес. Даже если бы мне вздумалось разжечь костер и согреться, это вряд ли бы не получилось. Оставалось надеяться, что до Гномьих мастерских уже недалеко. Такие россыпи камней, как то и дело попадавшиеся вдоль дороги, встречались уже в предгорьях.

Некоторое время я бежал рядом с конем, чтобы хоть как-то согреться, но как только вскочил в седло, снова начал проваливаться в вязкую полудрему — сказалась давняя усталость. Выматывая себя, я нарочно не спал даже тогда, когда давал отдых коню. Так, по крайней мере, не очень сильно досаждала беспощадная совесть. Ей было сложно вклиниться между мыслями о том, как хочется спать, и о том, как хочется есть.

К тому времени, когда впереди показались внушительные окованные медью ворота, вид у меня был, мягко говоря, не самый элегантный, или попросту жалкий. Изможденный бродяга, съежившийся в седле под мокрым плащом и отчаянно хлюпающий покрасневшим носом, даже отдаленно не напоминал наследника фаргордского трона.

По всей видимости орки, коротавшие время, пинками перекидывая друг другу не первой свежести отрубленную волчью голову, именно так и рассудили.

Обменявшись парой слов на своем не отличающемся благозвучностью языке, они оставили это увлекательное занятие и, разобрав прислоненные к воротам алебарды с крюками, как в давешнем сне, направили их в мою сторону. Я вытянул меч из притороченных к седлу ножен.

— Меч убирай, на вопрос отвечай! — рявкнул один. — Кто таков, откудова ехаешь?

Скорее всего, он не умел говорить иначе — оркам с трудом дается человеческий язык, а останавливать путников и задавать им вопросы входило в его служебные обязанности, но у меня помутился разум. Вот кого мне сейчас не хватало, так это криволапых, клыкастых, дурно пахнущих тварей, на которых я в свое время так славно отрабатывал навыки фехтования.

Орк попытался пригрозить мне алебардой. Он не ожидал, что взмахом меча я перерублю древко и тут же, не успев отбросить бесполезную деревяшку и выхватить саблю, получил копытом от взвившегося на дыбы Счастливчика, полностью разделявшего мою неприязнь к орочьему племени. Стражник рухнул под ноги своему соплеменнику, а я, откинув закрывающий лицо капюшон плаща, вызывающе взглянул в оскаленную морду второго. Я ожидал увидеть ужас в злобных желтых глазах, но, видимо, передо мной был новобранец. Он слыхом не слыхал о Бешеном Рикланде, а если и слышал, то, как это обычно бывает с теми, кто меня никогда не встречал, считал, что Рикланд — богатырь ростом с сосну и толщиной с тролля, а перед ним просто не в меру нахальный юнец. Этот простофиля даже попытался сбить меня с коня, но я перехватил алебарду за крюк, вырвал из его когтистых лапи тут же всадил в горло острие на нижней части древка.

— Кр-р-рысеныш... — прорычал его косноязычный напарник, поднимаясь, по-собачьи отряхиваясь и обнажая саблю. — Щас твой конь будет мой еда...

Как давно я не убивал орков! Удовольствие от их предсмертных воплей и резкого запаха крови и раньше заставляло меня забывать все беды. Когда я раскроил мечом его череп, то вновь ощутил это ни с чем несравнимое чувство.

Счастливчик, звонко стуча подковами по вымощенной камнем дороге, проследовал через площадь и остановился у трактира с воодушевляющим названием 'Сытый странник'.

— Неплохой выбор, — похвалил я коня, с интересом рассматривая окружающие дома — не дома, а какие-то удивительные сооружения, в которых жили здешние гномы.

Трактир 'Сытый странник', пожалуй, был из них самым заурядным. Издали его вполне можно было бы принять за крестьянскую избу, провалившуюся под землю по самую крышу. Вблизи же было видно, что крыша окована медью, как тяжелый щит, и дверь вырезана прямо в ней, что вряд ли встретишь в крестьянских избах.

За трактиром протекала бурная горная река, через которую был перекинут мост. Под ним крутилось огромное колесо с лопастями. От него отходили трубы, часть из которых вращалась, часть ходила ходуном, а часть просто мелко дрожала. Они уходили под огромный белый купол, похожий на крышу Храма Светлых Богов. Рядом возвышалось еще несколько таких же куполов, только темных, не иначе из какого-то металла, а поодаль травянистый холм с четырьмя дымоходами, похожими на башни замка, и грандиозное сооружение, напоминающее эльмарионскую мельницу, сделанную из железа и камня. Лопасти мельницы то вращались с жутким скрежетом, то замирали, и тогда откуда-то из-под земли вырывались облака пара.

Напротив, через площадь, загроможденную недоделанными телегами и пустыми бочками, был еще один трактир. Назывался он 'Пивной бочонок' и выглядел под стать своему названию, как будто одна из бочек, валяющихся на площади увеличилась до таких размеров, что в ней смогли бы спокойно разместиться три десятка гномов. Судя по дружному гвалту, доносившемуся оттуда и оглашавшему всю площадь, именно там они и разместились. Можно было зайти и расспросить гномов о семье Крайта, но раз уж Счастливчик выбрал 'Сытого странника', я решил начать с него, тем более что шуму оттуда раздавалось не меньше.

Зал трактира располагался ниже уровня земли, от порога туда вела длинная лестница с ажурными бронзовыми перилами. Стены были облицованы камнем, на них красовались охотничьи трофеи — головы лося с рогами, которые чудом пролезли в дверь и медведя с оскаленной пастью. Окна отсутствовали. Зал освещался факелами и пламенем огромного, во всю стену, камина.

В зале было полно орков. Они сидели за низкими широкими столами, стуча по ним кто увесистым кулаком, кто пустой глиняной кружкой, и требовали выпивки.

— Скряга, пива! Живо! — раздавалось их хриплые голоса.

Трактирщик — розовощекий гном в зеленом кафтане, грозящем треснуть на круглом животе, заметно нервничал. Он то и дело снимал засаленный колпак, вытирал им лоб или стойку, а потом снова натягивал на голову и принимался теребить длинную рыжую бороду, заплетенную в четыре толстые косицы, но орков обслуживать не торопился.

— Это вам не какая-нибудь забегаловка, а солидное заведение, — втолковывал он им. — Здесь вы не получите даром ни глотка пива! А будете шуметь — вылетите вон!

'Хотелось бы знать, как коротышка собирается выставить всех этих орков из своего заведения? Их же здесь больше десятка...' — крутилось у меня в голове, во время спуска по лестнице. Но гном вовсе не собирался лично приводить в исполнение свою угрозу. Кажется, за него это должен был сделать я. По крайней мере, завидев меня, он вместо приветствия громко заявил:

— А-а, явился, лежебока! Где тебя носило? Небось, в 'Бочонке' пиво хлестал? Ну-ка, выпроводи этих бузил, пока они не разнесли весь трактир!

Орки притихли, дружно повернулись в мою сторону, вполголоса посовещались между собой и, придя к выводу, что я — это я, а ни кто иной, и что гному, конечно, не жить, но в первую очередь не жить им, поспешно ретировались на кухню, а оттуда, устроив изрядный переполох среди прислуги, и вовсе сбежали через черный ход.

— Ты всегда так встречаешь гостей? — устало спросил я гнома, сбрасывая тяжелый от воды плащ. Убивать трактирщика, также как и гоняться за орками, не было настроения. Для удовлетворения собственной кровожадности мне вполне хватило двоих охранников, и теперь больше всего на свете хотелось обсохнуть и согреться, а еще лучше выспаться и поесть, наконец...

— Клянусь бородой деда, это вовсе не Вилл! — озадачено пробормотал гном, оглядывая меня с головы до ног. — Прости, сударь, я спутал тебя с моим вышибалой. Он такой же высокий и тоже носит серый плащ...

— Ладно, живи, — со снисходительной усмешкой кивнул я, но трактирщик продолжал оправдываться:

— Я послал за ним еще час назад, но этот дармоед вечно отлынивает от работы. Ни за что бы не нанял такого бездельника, но в последнее время с орками сладу нет — совсем распоясались. Наш-то клан мирный — мастера и торговцы, что мы против орков? Что гончар против кузнеца! Вот, кто как может, и выкручиваемся. Мне еще повезло, что у меня есть Вилл. Он хоть и лодырь, но клыкастые его боятся, не знаю почему, но боятся...

— Эти трусы не боятся разве что малолетних детей, — фыркнул я.

— Ты слишком молод, путник, и многого не знаешь. Поверь мне, старому гному: когда боги слепили из грязи первого орка, они забыли вложить в его голову разум. С тех пор клыкастые не ведают страха, пока не узнают Смерть в лицо. Они дали деру, вовсе не потому, что испугались, а потому что, как и я, спутали тебя с Виллом.

— Они дали деру, потому что, в отличие от тебя, узнали меня в лицо. Я — Рикланд Быстрый клинок.

— Рикланд? — опешил гном. Он скомкал колпак, вытер им обильно выступивший пот и тяжко вздохнул. — Вот незадача! — проворчал он себе под нос. Обычно трактирщики выглядят гораздо счастливее, когда узнают, что заглянувший в их трактир голодный парень — наследный принц Фаргорда.

— Вижу, ты совсем мне не рад.

— Что вы, что вы, ваше высочество, очень рад! — спохватился гном, склоняясь в подобострастном поклоне. — Я лишь кляну себя, что не узнал вас — принца Рикланда, о котором... о котором слагают баллады. Мне нет прощения, но если вы даруете его, я буду счастлив выполнить любое, любую...

— Ты мелешь языком не хуже нашего Болтуна, — оборвал я льющийся на меня поток гномьего красноречия. — А тебя, если не ошибаюсь, зовут Скряга?

— Скарги, меня зовут Скарги, ваше высочество, Скрягой меня прозвали здешние орки. Эти прохвосты зовут так каждого порядочного гнома. Они, верно, думают, что мы черпаем пиво в подземной реке Эль, и хотят получать его даром! Где оркам понять, какие расходы мы несем...

— Вообще-то, принцу тоже этого не понять, — отмахнулся я. — Проследи лучше, чтобы мой конь получил вдоволь овса, и принеси завтрак.

— Вы хотели сказать ужин? Время клонится к закату.

— Какая разница? Принеси что-нибудь, пока я не умер от голода! Я не ел ничего, кроме ягод, с начала этого треклятого дождя!

— Неужто всю неделю? — охнул трактирщик и помчался на кухню подгонять прислугу. — А ну, пошевеливайтесь, дармоедки! — то и дело доносился оттуда его раздраженный голос. — У нас знатный гость, а вы двигаетесь, как вареные курицы!

Я не стал объяснять, что в Вольноземье, как и в Лихолесье стояла ясная погода, а дождь для меня начался всего пару дней назад, когда я подъехал к горам, а молча устроился у камина, поближе к огню. Вскоре две низкорослые служанки неопределенного возраста и явно гномьего происхождения уставили стол всевозможными угощениями.

Местная кухня отличалась от фаргордской полным отсутствием грибов и изобилием всевозможных кореньев. К грибам гномы относились с большим опасением. Они считали их ядовитыми еще со времен освоения Фаргорда, когда армия Гил-Зураса изрядно поредела, отравившись на пиру у своих союзников эльфов. Насколько я знал, отравились они вовсе не грибами, но им даже в голову не пришло, что каждый из полсотни бочонков пива в захваченном ими обозе фаргордской армии был изрядно сдобрен ядом. Мои великие предки обожали устраивать своим врагам подобные сюрпризы.

Пока я грелся у огня, отыскивал кусочки мяса среди горы мелко нарубленных корешков и глупо улыбался служанкам, трактирщик отчаянно переживал.

— Не заплатит, ей-ей, не заплатит, — доносился из кухни его громкий взволнованный шепот, то и дело заглушаемый стуком ножа о разделочную доску. — И за что все эти напасти на мою голову, сперва орки, теперь вот беглый принц? Его же ищут по всему Фаргорду. Вилл говорит, сам Черный колдун ищет. А что если он найдет его здесь? Что будет со мной и моим трактиром? Об этом он, конечно же, не подумал! Фаргордская знать никогда не думает о бедных гномах и никогда не платит, а попробуй им не угоди...

К сожалению, хозяин имел основание беспокоиться, причем достаточно веское. Денег у меня не было, все свои бриллианты я отдал Брикусу для леди Велибаны, а расплачиваться с трактирщиком бесценными кольцами Роксанда было бы неразумно — они предназначались для семьи Крайта. Я почувствовал болезненный укол совести, но тут же пообещал это докучливой особе с утра продать что-нибудь оружейнику, хотя бы кинжал, и заплатить бедолаге.

Переживания не помешали трактирщику приготовить отменный обед. За странным блюдом из кореньев последовал тетерев, фаршированный яблоками и опять же кореньями, потом какие-то гномьи лепешки, серые, жесткие и соленые, но вполне съедобные. Когда очередь дошла до жареного кабанчика, и я понял, что сейчас лопну, появился вышибала Вилл. По всей видимости, он действительно неплохо провел время в Бочонке или подобном заведении — способность твердо стоять на ногах ему явно отказывала.

— Ты где шлялся, пройдоха? — накинулся на него Скарги. — Я что, плачу тебе за то, чтобы ты целыми днями торчал в трактире этой старой ведьмы?

— Уймись, Скряга, — заплетающимся языком проговорил Вилл. — Мамаша Ли платит мне вдвое больше.

— И бесплатно поит пивом, — сварливо добавил гном. — Уж не знаю, зачем она это делает. Орки и так ее Бочонок стороной обходят... Эх-х-х, — трактирщик махнул на Вилла рукой, вздохнул и отправился на кухню, ворча себе под нос, что орки хамы и грубияны, люди дармоеды и лодыри, и все они определенно сговорились между собой, чтобы досадить бедным гномам.

— Хм, зачем она это делает? — озадаченно переспросил вышибала спину удаляющегося гнома. Он наконец-то преодолел лестницу целиком и теперь стоял посреди зала, еле заметно покачиваясь. Я кивком указал ему на свободное место за моим столом. Это оказалось как раз кстати, поскольку парень определенно испытывал трудности с сохранением равновесия. — Видел бы ты, какие у нее дочки! — доверительно сообщил он, рухнув на скамью. — Если б не я, орки бы из 'Бочонка' не вылезали. И плевать они хотели на то, что сынок мамаши Ли ихний сотник. Он ведь уже год, как запропал...

— Ты не о Крайте? — спросил я.

— Вроде так его звали, — парень оживился. — А ты что, его знаешь? Тогда дуй в 'Бочонок', скажешь мамаше Ли, что друг Крайта, и кружка пива тебе обеспечена! Я, пожалуй, с тобой пойду...

— Подожди лучше здесь, — легкий хлопок по плечу усадил Вилла обратно на лавку. — Заодно поужинаешь...

— Во, дает! За такой ужин заплатил, что в самого не лезет!

— А я не заплатил, — хмыкнул я и ушел, оставив вышибалу в полном недоумении. Он явно испытывал затруднения с принятием решения, что же делать, то ли воспользоваться приглашением и поужинать, то ли догнать сбегающего у него на глазах посетителя и заставить за этот самый ужин заплатить.

Ледяные потоки воды продолжали хлестать с небес. Когда я покинул уютный кров 'Сытого странника', то едва не заблудился на ровном месте. Сплошная пелена дождя скрыла очертания домов на другой стороне площади и 'Пивной бочонок' угадывался лишь по слабому свету висящего у входа фонаря.

Матушку Крайта я узнал сразу, несмотря на то, что она раздалась в ширину по меньшей мере вдвое и сменила чепец на ярко-красное подобие эльмарионской шляпы, с обрезанными полями. Такие же головные уборы были у служанок из трактира напротив. Видимо, женщины из рода гномов считали это красивым.

Мамаша Ли, как окрестил ее Вилл, восседала за угловым столиком в окружении троих гномов, казавшихся рядом с ней бородатыми детишками, и, тыча пальцем то в раскинутые на столе гадальные пластинки, то в грудь одного из гномов, настойчиво втолковывала ему:

— ...нет-нет, ни завтра, ни вообще до новой луны. Руна удачи на темной стороне, на выбранном пути одни потери... — донесся до моих ушей обрывок фразы. 'Да, она же гадалка!' — вспомнил я и тут же подумал, что, может, и не придется ничего ей объяснять — гадалка сама должна знать, какой удар преподнесла ей судьба. Правда, по виду женщины я бы не сказал, что та похожа на убитую горем мать. Выражение лица у нее было вполне довольное.

Я вдохнул побольше воздуха и направился к столу гадалки. Пожалуй, если бы мне предстояло встретиться с парочкой троллей или целой толпой орков, мне не было б так не по себе...

— Пива, сударь? Или горячего вина? — неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть и обернуться. За спиной стояла миловидная девушка и приветливо улыбалась. — Пройдите к огню, вы совсем вымокли...

— Да... нет... я к матушке Ли... поговорить... — промямлил я. Пальцы, успевшие вцепиться в рукоять кинжала, разжимались неохотно. Все-таки от недостатка сна я становлюсь каким-то чересчур нервным...

— Хотите узнать судьбу? — девушка одарила меня еще более лучезарной улыбкой и пообещала: — Такому красавчику непременно выпадет любовь!

Я невесело усмехнулся, но промолчал, решив про себя, что вот чего точно не буду делать, так это узнавать собственную судьбу. Только любви мне не хватало для полного счастья...

Девушка бабочкой упорхнула в дальний конец зала и скрылась за полукруглой дверью кухни. Я подошел к столу гадалки и остановился за спинами желающих узнать судьбу гномов.

— Явился? — голос матушки Ли звучал примерно так же, как голос Скарги-Скряги, когда он принял меня за Вилла. Она лишь на мгновение оторвала глаза от разложенных на столе желтоватых костяных пластинок, чтобы окинуть беглым взглядом мою насквозь промокшую персону. — В общем, Трейди, — вновь повернулась она к гному, — никакой торговли до первого снега, если не хочешь оказаться в дураках!

— А как же... — попытался возразить гном, но женщина лишь пожала плечами:

— Нет, ты можешь делать, что хочешь, только после не говори, что я не предупреждала! — гномы начали что-то недовольно бормотать на своем малопонятном наречии, но гадалка быстренько выпроводила их за соседний столик. — Все-все, мне некогда, — замахала она на них руками, как на стаю обнаглевшего воронья. — Мне тут глупость... то есть новость принесли о гибели сына. Так ведь, ваше высочество?

Гномы слегка опешили и поспешно пересели, оставив меня в растерянности переминаться с ноги на ногу под насмешливым взглядом гадалки. Такой реакции на свое появление я совершенно не ожидал.

— Садись, — вдоволь налюбовавшись на мою физиономию, кивнула она на один из стульев. — Так что ты мне собирался рассказать?

Матушка Ли собрала со стола карточки и начала их перемешивать, устремив на меня цепкий взгляд серо-зеленых глаз. 'Видимо, у Крайта были глаза отца. Ну, ни капли сходства...', — вертелись в голове совершенно посторонние мысли, пока язык, запинаясь, пытался выразить словами ту самую роковую новость, которую матушка Ли почему-то обозвала глупостью.

— Так ты наверно сама уже знаешь... погиб он... в бою... как герой...

— Ну-ну, — снисходительно закивала мать 'героя'. — Сначала научись врать, а потом уже ври, принц Рикланд. Это в каком-таком бою он погиб?

По всей видимости, изрядно продрогшему человеку для того, чтобы согреться нужно, чтобы его поймали на лжи. Уши и щеки мои вспыхнули огнем. Мне отчаянно захотелось оказаться снаружи под ледяным дождем и больше уже не возвращаться.

— На самом деле не в бою. В пропасть он упал, — слова давались с трудом, как будто язык превратился в свинцовый слиток.

— Вот так бы сразу и сказал, — удовлетворенно сказала женщина. — Мой оболтус вечно куда-нибудь да свалится!

— В бездонную пропасть, — обреченно уточнил я.

— А ты мертвое тело видел? Не видел! Значит, выберется, никуда не денется! Или не веришь материнскому сердцу?

О пророчествах материнского сердца я имел смутное представление. Моя собственная мать умерла, когда нам с братишкой было два года, так что проверить правдивость его предсказаний на своей шкуре мне не довелось. Впрочем, я кое-что знал о способностях матушки Крайта. Единственная встреча с ней почти десять лет назад произвела на меня неизгладимое впечатление.

Глава 4. Предчувствие матушки Крайта

Место, крестом обозначенное на карте, которую я за три золотых купил у страдающего от недостатка денег, а, следовательно, и выпивки бродяги, мы нашли без труда. Издали казалось, что посреди леса валяется огромный, в два человеческих роста, замшелый валун. Вблизи камень походил на гигантский череп, вросший в землю почти по самые глазницы. Если подойти вплотную, то можно было разглядеть, что кроме ярко-зеленых пятен мха, сооружение украшает тонкая сетка линий, складывавшихся в замысловатый узор, и что череп внутри пуст. Глазницы оказались круглыми окнами, через которые внутрь проникал сумеречный свет лесной чащи.

— — Великанья башка какая-то, — проворчал Крайт. — Мы ее что ли искали?

— Скорее всего, да, — неуверенно сказал я. По словам продавца карты, где-то здесь были припрятаны эльфийские сокровища.

— И что это?

— Понятия не имею. Может, обитель Обреченных?

Когда-то давно, за много лет до основания Фаргорда, боги Хаоса наслали на обитавших в этих краях эльфов страшную болезнь. Не знаю, как ее называли в Эстариоле, но мой учитель истории рассказывал о ней, как об эльфийской чуме. Мор косил эльфов одного за другим, пока те не построили для своих больных такие вот склепы, придав им форму черепов, дабы предупредить несведущих о скрывающейся внутри угрозе. Те, кого поразил недуг, жили в них, вдали от своих сородичей, и даже после их смерти никто не заходил внутрь — обители Обреченных считались проклятым местом. Впрочем, нынешних охотников за диковинами это мало волновало. То ли эльфийская зараза была безвредна для людей, то ли времени прошло с тех пор достаточно, но чума обходила искателей сокровищ стороной.

— Эй, кто-нибудь дома? — крикнул в пустоту Крайт, просунув голову в глазницу окна.

Ему не ответило даже эхо.

— Интересно, здесь уже все разграбили или оставили кое-что и на нашу долю? — Я заглянул во вторую глазницу. Казалось, что внизу клубится седой туман. — Спускаемся?

— А двери здесь нет?

— Если и была, то давно ушла под землю. Хочешь покопать?

Вместо ответа, Крайт ногами вперед протиснулся в оконный проем и спрыгнул вниз.

— Вот дерьмо липучее, даже факел не запалишь, — раздался снизу его недовольное ворчание. — Придется впотьмах шарить...

Я нырнул в окно и приземлился рядом.

Небольшая круглая комната была до самого потолка затянута паутиной. Плотные клейкие нити приставали к рукам и одежде. Они так и норовили залепить нос, глаза и уши, превратив нас в подобие спеленатых пауком мух.

— Ну и пошарим. Не так уж здесь и темно.

— Ага, а какая-нибудь каракатица в этой липкой заразе сидит и только и ждет, когда твое высочество руку протянет.

— Пауки не кусаются, — уверенно заявил я. У меня в Закатной башне обитало несколько этих малоприятных тварей. Не знаю, чем они там питались, но не мной — это точно.

— Это в человеческих жилищах они не кусаются, а здесь — обитель Обреченных.

Против такого аргумента возразить было нечего. Но не сдаваться же и отступать из-за каких-то несуществующих пауков! Несколько взмахов меча — и количество паутины вокруг заметно уменьшилось.

— Зажигай свой факел, — снисходительно бросил я.

Вскоре неяркий свет заметался по стенам, выхватывая из темноты залепленные все той же паутиной ветхие гобелены и глубокие ниши, уставленные по-эльфийски изящной домашней утварью. Крайт тут же принялся запихивать в свой дорожный мешок серебряные блюда, кубки и кувшины.

— Ты что, трактир открывать собрался? — прыснул я. — Зачем тебе посуда?

— Не мне, а матери. Она, между прочим, неплохое пиво варит, так что трактир запросто может открыть.

— И ты молчал?

— И ты молчи, потому что все равно она ничего не откроет, пока всех сестер замуж не выдаст. Ясно?

— Да, ясно-ясно, — отмахнулся я. — Дай-ка факел...

За плотной завесой паутины угадывался темный проход с ведущими вниз ступенями. Это было гораздо интереснее, чем рассказы Крайта о его матушке и ее планах на будущее.

Останки обитателей этого уединенного места нашлись в круглой комнате, похожей на спальню. Их было двое. Скелет одного покоился на ложе, другой, с застрявшим между ребрами кинжалом, примостился рядом. Этот изящный легкий ножичек оказался единственным оружием, которое мы нашли в обители. Я оставил его себе. Все остальное, за исключением нескольких свитков и книг, впоследствии доставшихся Энди, забрал Крайт. Кроме посуды в его распоряжении оказались женские украшения, которые он бесцеремонно снял со скелета, несколько явно магических вещиц непонятного предназначения и россыпь самоцветов с выгравированными на них рунами, использовавшихся не иначе как для гадания.

— Закину-ка я барахлишко матери, — сказал Крайт на обратном пути. — Заодно пива тебе привезу. И не криви морду, такого ты еще не пробовал! На закате вернусь. У меня сегодня ночное дежурство...

В то время семья Крайта проживала в охотничьем домике. Под скромным понятием  'домик' в данном случае подразумевалась грандиозная постройка посреди леса, где можно было разместить пару десятков охотников с прилагающимися к ним лошадьми и собаками. Отец Крайта был главным ловчим, а в обязанности матушки входило накормить, напоить и уложить спать всю эту нагулявшуюся по лесу ораву. Впрочем, с тех пор, как отец Крайта погиб, на Королевском совете то и дело всплывал вопрос о том, что не мешало бы выселить вдову бывшего ловчего и отдать дом в распоряжение его преемника. Только почему-то никому не хотелось заниматься этим неблагодарным делом — поговаривали, что матушка Крайта не чужда магии. Я тоже не горел желанием с ней познакомиться, так что не предложил другу составить ему компанию, а сразу поехал в замок.

Вспомнить о Крайте получилось, только когда солнце уже скрылось за лесом. К тому времени я успел торжественно вручить Энди найденные книги, вытянуть из него содержание рукописей, которые оказались довольно нудной летописью заточения эльфов в склепе, и похвастаться Роксанду новоприобретенным кинжалом. Призрак меня разочаровал. Он заявил, что такие ножи используют только эльфийки, и я с досады отправился в  'Сломанный меч', с намереньем устроить там грандиозную попойку и всучить кинжал Болтуну в качестве платы.

Первым, что донеслось до ушей, едва я распахнул дверь трактира, было мое собственное имя.

— ...думает, если он дружок Рикланда, значит ему все позволено! — королевский наемник по имени Доррет осушил свою кружку и с чувством треснул ею о стол. — Ха! Да, этот выскочка не останется в гвардии и дня, после того, как Деймор... — на меня он не смотрел, тем не менее фразу так и не закончил. Видимо, пинка получил от сидящих с ним за столом товарищей.

— Малыш, Крайта не видал? — заметив, что я направляюсь к ним, одновременно поинтересовались человека три из компании.

Вопрос меня озадачил.

— Он вроде бы собирался навестить семью, а потом... не знаю даже.

Наемники развеселились.

— Мальчик по мамочке соскучился!

— Не по мамочке, а по пиву, которое она варит.

— А может, он женился втихаря? Я как-то девку в тех краях видел.

— Так это сестра.

— Сам ты сестра! У Крайта сестра пешком под стол ходит.

— Да нет у него никакой сестры, он сам говорил.

— Есть, просто Крайт ее для нашего принца бережет. Малыш, все, мы тебе невесту нашли...

Наемники наперебой отпускали шуточки, мне же было не до смеха. До меня начало медленно доходить — Крайт не вернулся к закату. До сих пор этот парень не имел привычки отлынивать от службы — слишком долго он добивался, чтобы его приняли в Королевскую гвардию. Значит, что-то случилось! В голову дружно полезли тревожные мысли о влиянии родового проклятия королей Фаргорда на судьбы моих лучших друзей. Впрочем, успокоил я себя, с ним же могла случиться и мелкая неприятность — конь ногу повредил, разбойники напали, заблудился, наконец... В любом случае Крайта надо было выгораживать, а то чего доброго Деймор действительно выгонит его со службы.

— Нечего ржать! — нахмурился я. — Он отправился в те края по моему поручению. А семью навестить, это так, заодно... — я откровенно врал и сам чувствовал, что получается у меня не очень-то хорошо, а совсем плохо станет, если у кого-нибудь возникнет желание поинтересоваться, что у меня за дела в окрестностях охотничьего домика. Орки там не появлялись, замок ближайшего лорда был в двух днях пути, эльфийских руин поблизости тоже не было. Я уже собирался наплести чего-нибудь правдоподобного на тему охоты, но этого не понадобилось.

— Ну, говорю же, отправился Крайт за невестой для нашего принца! — прыснул Легар, страшно довольный собственным остроумием.

— А она от него под стол убежала... — тут же подхватили остальные.

— Не понимает своего счастья...

Наемники любили изводить меня подобными шуточками. Обычно я страшно злился, но на этот раз пропустил насмешки мимо ушей.

— Это тому, кто подменит Крайта на посту, — эльфийский кинжал сверкнул в воздухе и, сделав пару оборотов, воткнулся в центр столешницы. — Мне бы не хотелось, чтобы парню влетело, а лорд Деймор, сами знаете...

Сомнений в том, что желающие найдутся, не было — стоимость безделушки явно превышала месячное жалование стражника. Руки наемников жадно потянулись к рукояти, но Доррет опередил остальных.

— Ладно, подежурю, — нарочито неохотно буркнул он, выдергивая кинжал и  примеряя к руке.

— Могу я, — предложил Крисан.

— Сиди уж. Ты только сменился.

— Да и ты вроде как не жаждешь, — хмыкнул Легар. — Давай я подежурю.

— Все, опоздал, уже жажду, — Доррет встал из-за стола и, бросив Болтуну монетку, быстрым шагом направился к выходу. — Так что передать лорду Деймору? — спросил он меня на прощанье.

— Скажи, по приказу Рикланда.

Доррет отправился в Черный замок, а я в охотничий домик, где проживало семейство вдовы главного ловчего. Надо было выяснить, что же случилось с моим другом...

— Значит, ты и есть тот самый Рикланд? — дородная женщина в чепце и белоснежном переднике закрывала своим необъятным телом всю дверь, так что заглянуть в дом и увидеть, что внутри, не было никакой возможности. Она окинула меня с ног до головы оценивающим взглядом, задержавшись на едва зарубцевавшемся шраме, оставленном на моей благородной физиономии умелой рукой мастера клинка лорда Ардока. — Кто это тебя так разукрасил?

Я растерялся. Простолюдинки, да и знатные леди никогда не позволяли себе говорить с принцем так бесцеремонно. Впрочем, после минутного замешательства я все же решил, что вовсе не обязан удовлетворять ее любопытство, и перешел в наступление:

— Где Крайт? — вопрос был задан самым  суровым тоном, на какой я только был способен.

— Мой оболтус мог бы выбрать себе наставника и покрупнее, — не обратив на мои слова ни малейшего внимания, продолжала толстуха. — Впрочем, что его, что его папашу, вечно тянуло к знати. Зачем пожаловал-то, высочество? — внезапно опомнилась она. Но в дом так и не пригласила.

— Где Крайт? — холодно повторил я.

Но смутить женщину было не так-то легко.

— И с каких это пор за моим оболтусом посылают принцев? — язвительно прищурилась она.

В душе нарастало раздражение.

— Никто меня не посылает. Я сам кого хочешь пошлю! Где Крайт?

— Нету здесь никакого Крайта! — толстуха сделала шаг вперед. Стало ясно, что если сейчас не отступить, придется уткнуться носом прямо в ее выдающуюся во всех отношениях грудь.

Отступать я не привык, даже в сражении предпочитал уходить вбок, а потому шагнул в сторону, пригнулся и, проскочив под локтем матушки Крайта, протиснулся в дверь за ее спиной.

— Ах ты, проныра! — женщина проворно развернулась, норовя ухватить меня за одежду, но я, выпалив: 'Я должен сам убедиться!' — влетел в комнату... и тут же шарахнулся обратно, оглушенный пронзительным визгом. Таких звуков не могли бы издать ни кузина Сунита, если бросить ей на подол большого паука или небольшую крысу, ни судомойка Роза, если пустить рыбу из Королевского озера в чан для мытья посуды, ни придворная дама леди Дорина, если прокрасться в ее спальню и положить под подушку отрубленную орочью пятерню. Такое могли выдать разве что все они хором или, как выяснилось, пять разновозрастных девиц, увидевших двенадцатилетнего подростка с мечом за спиной.

— А ты знаешь, принц, что, зайдя в этот дом без приглашения, ты навлек на себя проклятие? — не умолкало за моей спиной недовольное ворчание.

— Ничего, Черный колдун снимет, — нашелся я. — Ему всего-то для этой цели нужна кровь девственницы...

Возмущенные причитания матушки Крайта потонули в возобновившемся с удвоенной силой визге будущих жертв Черного колдуна. Похоже, девушки меня боялись. Я, не особо раздумывая, решил воспользоваться этим тактическим преимуществом.

— Где Крайт? — тоном, похожим на мой, обычно вел допрос наш палач, доставая из жаровни раскаленные щипцы. На этот раз вопрос был обращен к девицам.

Визг смолк.

— Говорю ж тебе, упрямец ты эдакий, нет его здесь! — набросилась на меня их мать. — Уходи откуда пришел! И не вздумай Черному колдуну хоть словом о нас обмолвиться, а не то быть тебе...

Уж не знаю, кем или чем мне предстояло быть, расскажи я повелителю Темных сил о целой толпе скрывающихся от него девиц — не в моей привычке делиться с кем бы то ни было чужими тайнами. Я всего-навсего хотел узнать, что случилось с моим другом. Что-то мне подсказывало — его мать бессовестно лжет. Только вот что? И тут же понял — меч, прислоненный к стене. Этот клинок я не мог не узнать — сам подарил его Крайту в честь зачисления в Королевскую гвардию.

— А это тогда откуда?! — многозначительный кивок в сторону меча заставил женщину замяться.

— А это...— она не успела придумать, как выкрутиться.

— А Клайт в поглебе! — звонкий детский голосок прорезал воцарившуюся в доме напряженную тишину. Принадлежал он голубоглазому розовощекому существу, для которого определение  'пешком под стол ходит' было самым подходящим. Именно из-под стола со свисающей до полу скатертью оно и появилось. — Он за пивом посол, а мамка его заклыла! — физиономия малышки светилась счастьем.

— Что он там делает? — даже не знаю, чего было больше в моем возгласе, радости, что Крайт жив и, кажется, здоров или изумления.

— Лугается! — хихикнула девочка. — А ты Челный колдун?

— Нет, принц, — отмахнулся я, лихорадочно соображая, где в подобных домах делают погреба.

— Тогда зенись на Киоле!

— Угу, непременно, уже бегу! — фыркнул я. — Где погреб?

— Там! — маленькая ручка со смешными пухлыми пальчиками махнула в глубину дома.

Матушка подхватила малышку в охапку, стараясь зажать рот и не позволить размахивать руками, но было уже поздно — направление поисков я определил.

Указанная девочкой дверь, скрывавшаяся за цветастой занавеской, привела в просторную комнату с огромной печью, служившую, по всей вероятности, кухней. Здесь было жарко, пахло сушеными грибами, травами и печеными яблоками, а вдоль стен выстроились в ряд всевозможные ларцы и бочонки. Откуда-то снизу раздавались равномерные глухие удары.

Я пересек кухню и обнаружил у противоположной стены ведущую вниз крутую лестницу. Матушка Крайта с ребенком на руках, сокрушенно причитая: 'Что ж это делается! Что ты на кухне-то потерял, торопыга?! Да нет там никого. Медведя мы там держим! Дикого! Муженек мой словил, да запер в погребе. Не ходи — заломает!'  — увязалась следом

— Открой, мать! — взревел  'медведь', едва мои сапоги застучали по ступеням. — Открой, дверь вышибу!

Кроме засова, дверь была заклинена скамьей, противоположным концом упиравшейся в нижнюю ступень лестницы. Засов отодвигать не пришлось. Дверь слетела с петель, едва я убрал скамейку. Пришлось отскочить в сторону, чтобы разъяренный Крайт не сбил меня с ног. Осыпая мать отборной руганью и грозясь, что, если по ее вине лорд Деймор выгонит его со службы, уйдет из дому и станет охотником за диковинами, мой друг протопал вверх по ступеням. Меня он не заметил. Похоже, решил, что и вправду вышиб дверь собственными силами.

— Не пущу! — взвизгнула матушка Крайта, преграждая ему дорогу. — Ваше высочество, Рикланд, да останови ты его!

— Рикланд? — Крайт обернулся и, увидев, что я поднимаюсь по лестнице, удивленно спросил: — Что-то случилось?

— А ты как думаешь? Пока ты тут прохлаждаешься, замок захватили эльмарионцы! — от Крайта так ощутимо несло пивом, что удержаться и не съязвить было  выше моих сил.

— Не, правда? Деймор очень злится?

— Понятия не имею! Пока что очень злюсь я... — я украдкой покосился на матушку Крайта, — та возвышалась на верхней ступени, как страж-великан из древней легенды о подземных сокровищах горных духов, — и чуть слышно поинтересовался: — Она всегда такая... эээ... странная?

— Только когда вобьет в голову, что мне грозит смерть... — Крайт обреченно вздохнул и решительно двинулся вверх по лестнице. — А ну, пропусти, мать!

— Не пущу! — упрямо повторила та, всем своим видом показывая, что пройти нам удастся, только если мы схватим ее и свяжем по рукам и ногам, что при такой комплекции будет не просто. Ну, или убьем на месте, что при моем отношении к женщинам будет еще сложнее. — Сам слушать не хочешь, может, хоть принц твой послушает, — взмолилась она, после того, как Крайт попытался сдвинуть ее с места. -  Нельзя ему сегодня ночью дежурить, ваше высочество! Сон мне дурной приснился! Про него, про Крайта, сыночка единственного... — и, вцепившись в плечо моего слегка очумевшего приятеля, женщина зарыдала в голос.

Мне ничего не оставалось, как устало опуститься на ступеньку — пройти все равно не было возможности. В вещие сны я верил и к тому же с трудом переносил женские слезы.

— ...снилась гроза и будто молния ударила... — всхлипывала женщина. — ... А ночь была... и стражник-то на мосту стоял... утром-то я проснулась да руны-то раскинула... и выпало, что дома он должен этой ночью остаться... я уж не знала, что делать-то — хоть в замок за ним беги. Так не послушает же олух окаянный! Осталось только богов просить... Вот они и привели его...

— Не слушай ты ее! — Крайт вырвался из цепких материнских объятий и уселся рядом со мной. — Она тебе такого наговорит! Каких богов?! Наворожила опять, небось. Ууу, ведьма! — зло бросил он через плечо. — Из-за тебя Деймор меня пинком под зад...

— Ничего, подождет. Утром гроза кончится, и ступай на все четыре стороны, а ночью никуда не пущу!

— Какая гроза? — удивился я. И тут дом тряхнуло от оглушительного раската грома, донесшегося даже в погреб. Желание возвращаться в замок как-то сразу пропало. — Ладно, — сказал я Крайту. — Я договорился, за тебя сегодня Доррет подежурит... а ты меня вроде бы пивом обещал угостить.

И мы остались до утра. И всю ночь пили пиво. А наутро вернулись в Черный замок и узнали, что во время грозы молнией убило стражника на мосту. Это был Доррет.

— Смотри! — костяные пластинки одна за другой легли на стол. — И где ты здесь видишь смерть? Вот богатство, вот слава, вот друзья... а это — 'чем сердце успокоится' — свадьба! А ты говоришь погиб, — матушка Крайта с торжествующим видом сгребла руны в мешочек.

Я верил гаданиям, предсказаниям, снам. И сердцу матушки Крайта я тоже верил, но собственным глазам верил все же больше. Обрывок веревки и черный провал бездонного ущелья, в котором с криком 'Прощай!' исчез мой друг, вот что они видели. Впрочем, в Лучшем мире, скорее всего, тоже бывает и богатство, и слава, и друзья. А у Крайта их должно быть много, если он встретит там всех, кого я любил и кто умер по вине моего Проклятия.

— Так или иначе, Крайт служил мне, и я должен ему жалованье за год. Возьми, — пять перстней заняли место карточек на столе. — Это приданое твоим дочерям.

— С этого и надо было начинать, дружок, — матушка Крайта повеселела на глазах. — Такой дар достоин лучшего ужина в 'Пивном бочонке'! Эй, девочки, накрывайте-ка на стол!

— Не надо, я сыт, — остановил ее я. — А вот от комнаты и горячей воды, пожалуй, не откажусь.

— Э нет, голубчик, — гадалка недоверчиво посмотрела на меня и твердо заявила: — Ночевать иди к Скряге! А то еще наведешь на нас Черного колдуна. Он тебя по всему Фаргорду ищет.

Что ж, она была права. Не знаю, как Черный Колдун, но беды и смерть и впрямь шли за мной по пятам.

Я, не торгуясь, продал кинжал первому попавшемуся гному-оружейнику и вернулся в 'Сытого странника'.

При виде денег Скарги, как ни странно, не обрадовался. Вся его болтливость куда-то подевалась. Он только с подобострастным видом кланялся, терзая в пальцах свой многострадальный колпак. Казалось, что за время моего отсутствия кто-то успел ему рассказать о Проклятии, что действует оно не только на тех, кого я люблю, а и на тех, к кому просто приближаюсь. Хотя, возможно, он просто поспорил с кем-нибудь на крупную сумму, что денег за съеденный ужин от меня не получит.

В комнату, тем не менее, он меня проводил, предварительно спросив, гномская или человечья обстановка предпочтительнее. Разница, по его словам, была только в наличии окна и длине кровати, так что я выбрал человечью.  Находилась она под самой крышей, отчего одну из стен заменял косой потолок, соединяющийся с полом где-то за кроватью.  Белье выглядело грубым, но чистым.

— Располагайтесь, ваше высочество. Сейчас вам принесут все необходимое, — скороговоркой выпалил гном, и сбежал, оставив меня одного.

Я стянул сапоги и рухнул на кровать.

Дождь барабанил по металлу, которым была окована крыша, навевая сон. Глаза закрывались. Сознание уплыло куда-то в лес, где я снова скакал верхом. Следом летел ворон, каркая голосом Черного колдуна.

Скрипнула дверь.

— Горячая вода и полотенце, почтенный!

До чего же резкие, пронзительные голоса у гномьих женщин!

— Поставь там, — повинуясь неопределенному взмаху руки, служанка тяжело опустила ведро на пол и повесила полотенце на спинку кровати, но не ушла, а принялась бесцеремонно разглядывать мой меч.

— Наша работа, — со знанием дела изрекла она. — Людям такого в жизни не выковать!

Поддерживать беседу о превосходстве гномов в кузнечном деле мне не хотелось. Хотелось спать.

— Спасибо, можешь идти, — велел я служанке.

Та оскорблено хмыкнула и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Надо было встать и отмыться от грязи и орочьей крови, запах которой преследовал меня от самых ворот. Именно это я и собирался сделать, после того, как открою глаза. Мне казалось, что тяжелые веки опустились всего лишь на миг...

Ворон уселся на корявую ветку дуба и каркнул, уронив то, что держал в клюве. Я подошел поближе. Между корнями дуба лежало человеческое сердце и, подрагивая, теряло последние капли жизни.

— Ну, и что ты хочешь этим сказать? — беседовать с птицей совершенно не казалось мне странным.

Ворон, склонив голову на бок, пристально посмотрел на меня.  Потом каркнул еще раз. Дуб с пронзительным скрипом зашевелил ветвями, указывая направление — на запад. Птица закаркала смехом Черного колдуна и, устало взмахнув крыльями, взмыла в небо.

Скрипела, оказывается, не ветка, а опять же дверь. На пороге, покачиваясь, стоял давешний вышибала Вилл.

— Там эта... конь... черный... он эта... твой что ли?

— Мой. Что еще?

— Он эта... отвязался... я его поймать хотел... а он эта... лягается! — с членораздельной речью у Вилла определенно было туго. А еще хуже с пониманием того, что спящего принца не принято будить по пустякам, даже если этот пустяк — шишка на лбу, набитая копытом его боевого коня.

— Оставь моего коня в покое! — рявкнул я. — И меня тоже! И вообще проваливай! Не видишь, я сплю? — спросонья голос звучал как-то совсем не угрожающе, так что для убедительности пришлось взяться за рукоять прислоненного к изголовью меча, после чего Вилла как ветром сдуло.

Я, стуча зубами от озноба, сел на кровати, стянул с себя все еще сыроватую после дождя одежду, добрел до ведра с водой. Та уже остыла и была не теплее промозглого воздуха. Пришлось поспешно залезть под одеяло, так толком и не вымывшись. Согреться не получалось. Кажется, я умудрился простудиться под этим треклятым дождем. 'Надо было велеть служанке разжечь камин', — мелькнула запоздалая мысль. Звать прислугу среди ночи не хотелось, вылезать из-под одеяла и разводить огонь самому тем более, и я лежал, съежившись, как озябший щенок.

В сторожевой башне было холодно. Сквозь бойницы врывался ветер, кружил внутри, попутно продувая нас до костей, и швырялся в лицо ледяными крошками. Но снаружи было еще холоднее. Там бесновалась зимняя вьюга.

Я никогда не понимал, зачем зимой нужна стража на Королевском мосту. Все равно озеро замерзало, и враги могли перейти его по льду. Но отец считал, что надо, и мое мнение по этому вопросу его совершенно не интересовало. А потому Крайт, как это часто бывало зимой, мерз в сторожевой башне. Он вышагивал взад-вперед по тесному помещению, временами простужено хлюпая носом, и без умолку болтал, наверно, чтобы я не соскучился и не ушел. Я же, съежившись под плащом, сидел на корточках у стены и пытался не отдать тепло зимней стуже.

— Знаешь, Малыш, я никогда не рассказывал тебе о моих сестрах, — неожиданно признался Крайт. — Если честно, боязно было, что Черный колдун их найдет. Не потому, что ты ему выдашь, а потому что ты у него все время под самым носом, и, если он и станет у кого-нибудь мысли читать, так у тебя в первую очередь. Ну, или еще у Энди.

— Ну, я и не спрашивал. Некоторых вещей лучше не знать, — стараясь унять дрожь, кивнул я.

— Но теперь-то ты знаешь, — Крайт остановился и взглянул на меня с немым вопросом: 'И что теперь собираешься с этим делать?'

— Но теперь-то я явно не у него под носом, — почему-то я не сомневался, что, даже околевая от холода в Сторожевой башне, нахожусь за тридевять земель от Черного замка.

— А вдруг?

— Что ж, попробую проследить, чтобы этот выживший из ума некромант искал себе девственниц подальше от твоей семьи, — пообещал я. Чем не занятие для праздношатающегося принца? Все равно, пока Энди в своей далекой деревушке, о битве с драконом думать рано.

Необычное для зимней поры хлопанье крыльев заглушило заунывный вой вьюги. В бойницу влетел черный ворон. Он уселся на потолочную балку, искоса глянул  на меня недобрым взглядом и хрипло каркнул.

Глава 5. Утренний гость

Я вздрогнул и проснулся. Голова раскалывалась, в животе крутило, не иначе Скряга накормил меня несвежим ужином. А еще кожей ощущался недружелюбный взгляд, холодный и оценивающий, как у ворона в башне. Я с трудом подавил горячее желание молниеносно вскочить и избавиться от мерзкого чувства опасности, наугад махнув мечом в направлении окна — именно оттуда на меня смотрели. Несколько бесконечных мгновений ушло на то, чтобы открыть глаза, медленно и хладнокровно повернуть голову в нужную сторону, увидеть темную фигуру на фоне яркого треугольника окна и сообразить — на меня смотрел ни кто иной, как Черный колдун.

Лицо старика по обыкновению скрывалось в тени капюшона, но это не мешало ему смотреть на меня, а мне узнать его. Кристалл на конце посоха, того самого, который я собирался отобрать у него, прежде чем убью, пульсировал пронзительно голубым светом. Казалось, внутри заперта смертельная молния, готовая вырваться наружу по одному слову колдуна и испепелить меня на месте, как некогда мой славный меч 'Клинок возмездия'. Я горько пожалел, что защищающий от магии амулет, сделанный для меня Энди, остался где-то в Сумеречной Долине, и быстрым движением, стараясь опередить старика, схватился за... пустоту. В животе неприятно похолодело — у изголовья постели, где еще вечером был меч, не оказалось ничего, кроме уныло сгорбившегося сапога. Я судорожно огляделся. Клинок 'Пламя дракона' парил в дальнем углу под потолком, будто золотой дракончик с рукоятки внезапно научился летать.

— Сиди и не шевелись, Рикланд. Я хорошо подготовлен к нашей встрече и успею закончить заклинание до того, как ты выберешься из-под одеяла, — прошипел Черный колдун, направляя на меня посох. Холодный глаз волшебного кристалла глядел не более доброжелательно, чем его хозяин.

— Хотелось бы знать, какое? — проворчал я, поежившись.

На ответ я не рассчитывал, но Черный колдун, как это ни странно, был расположен поболтать.

— Для начала парализации, — на удивление миролюбиво сообщил он. — Видишь ли, мой принц, твой батюшка, король, приказал мне предотвратить бессмысленный поход его единственного наследника на дракона. Хотя лично мне доставило бы великое удовольствие узнать о гибели доблестного Рикланда. В последнее время из досадного недоразумения ты превратился в серьезную помеху моим планам.

'Кажется, я все еще сплю, — изумленно подумал я, — иначе с какой стати Черному колдуну понадобилось со мной откровенничать?'.

— Но его величество готов умереть от руки собственного наследника, лишь бы не допустить смены династии, — старик язвительно усмехнулся, — а я обязан служить королю, пока он жив, и, следовательно, выполнять его нелепые прихоти. Боюсь, объяснять, насколько стремление уничтожить дракона безрассудно, не имеет смысла. У тебя не хватит ума, чтобы внять доводам, продиктованным холодным разумом. Так что заклятие парализации — наилучшее решение проблемы, не находишь?

— Это ты уже пробовал, — с напускным равнодушием ответил я. — Придумай что-нибудь новенькое.

— Да, пробовал. И это, и другое... Везение, с которым ты выходишь из почти безнадежных ситуаций, настораживает. Я слишком стар, чтобы бросать вызов богам, и явился сюда вовсе не накладывать заклятия. Я намерен предложить тебе сделку, мой принц.

Губы мои непроизвольно скривились в презрительной гримасе — что он может предложить такого, чем можно меня заинтересовать? И тут же понял: мне жутко интересно, а действительно, что? Но колдун не спешил удовлетворить мое любопытство.

— Только сначала позволь мне разъяснить некоторые вещи, о которых ты имеешь неправильное представление, — начал он издалека, — видимо потому, что наслушался этих жалких обманщиков, поклонников Светлых богов. Ведь ты говорил с Керниусом перед тем, как похитить моего ученика? Этот эльмарионский проповедник вполне мог заставить доверчивого простака вроде тебя поверить в любой бред, лишь бы заполучить Эндилорна на сторону Света. Не важно, что он наговорил, но уверен, ни слова правды в том не было. Эльмарионский белый маг просто не может знать ее, как я не могу знать секретов гильдии Света. Ну что, Рикланд, ты готов выслушать меня?

Я был в полнейшем недоумении, тем не менее, согласно кивнул, устроился поудобнее и приготовился слушать. Когда это я отказывался узнать тайну?

Колдун видимо понял, что я уже готов умереть от любопытства, а значит, ему ничего не грозит, по крайней мере, до тех пор, пока это любопытство не будет удовлетворено. Он опустился в неуклюжее деревянное кресло у очага и неспешно заговорил:

— Твой далекий предок Данквил был могущественным волшебником. Он настолько преуспел в познании магии, что нередко сам составлял заклинания. Одним из его выдающихся достижений было заклятие, позволявшее завладевать Силой любого мага, находящегося поблизости. С его помощью Данквил лишил волшебной силы всех своих приближенных и достиг небывалой, по тем временам, мощи. Он уверял, что не стремится к власти над миром, а всего-навсего хочет избавить его от зла. И приверженцы Светлых богов добровольно лишались магии, отдавая ее на борьбу со злом. Ну, а зло по представлениям Данквила олицетворяли служители Тьмы — Черные колдуны и ведьмы. Ты не настолько увлекался науками, чтобы изучать хроники былых времен, а то слышал бы, наверно, о войнах Света...

— Я слышал о Войнах Света, — не без гордости возразил я. — Кажется, их называли еще Охотой на колдунов.

— Удивительная осведомленность для юноши твоего склада ума. Действительно, это была настоящая охота. Лишив Силы приверженцев Света, Данквил взялся за поклонников богов Хаоса, в те далекие времена проживавших в Эльмарионе. Жалкие остатки Темного ордена скрылись в Фаргорде, но и туда король послал своего сына-воина Ознабера с огромной армией. Темный орден был бы обречен, если бы не Дух Тьмы. Все силы и знания были положены на его создание. Дух Тьмы забрал души и жизни девяноста шести адептов, но зато носитель его стал по могуществу равен Данквилу и сумел противостоять ему.

— Что-то ты не то говоришь, — нахмурился я. — Эпоха войн Света закончилась, когда Ознабер убил Данквила. Так при чем тут Дух Тьмы? Или твой предшественник приказал Ознаберу убить отца, предварительно наложив заклятие послушания?

— Никакого заклятия не понадобилось. Ознабер и без этого был достаточно умен, чтобы понять — будущее за Тьмой. Добро беззубо, оно не может победить, пока оно истинное добро. Войны, убийства, кровопролитие — всегда зло. Поэтому исход битвы между добром и злом предрешен — кто бы ее не выиграл, победит зло. Развязав войну, Данквил предал добро, хоть и не желал признаваться в этом. Ознабер был не настолько лицемерен. Ему предстояло освобождать собственное королевство от населявших его эльфов, и он заключил договор с Духом Тьмы. Войны лучше вести под покровительством богов Хаоса...

— Какой договор?

— Тот самый, что подписывали твой отец, дед и прадед. Дух Тьмы служит королям Фаргорда, пока те живы, а они ему после смерти. Если бы ты позволил Эндилорну пройти Посвящение, он был бы обязан верно служить тебе, как только ты получишь корону. С его помощью ты мог бы завоевать не только Эльмарион, а все Запредельные земли. Ты прославился бы, как единственный в истории король пяти королевств...

— Ну, спасибо! Отдать душу лучшего друга какому-то Духу Тьмы ради сомнительного удовольствия править сразу пятью королевствами? Знаешь, не нужна мне такая слава! Лучше уж я убью дракона...

— Ты определенно наслушался бредней белого мага, Рикланд, — раздраженно перебил меня Черный колдун. — Дух Тьмы — это великая сила. Да, он забирает души жертв, которые мы приносим богам Хаоса, но не душу своего носителя, по крайней мере, до его добровольной смерти. Ему он дает могущество. Ты думал, что спас своего друга от страшной участи, но на самом деле лишил его великого будущего. Он способный мальчик, и даже без церемонии Посвящения, скорее всего, будет сильным волшебником, но, увы, не великим. Подумай об этом, Рикланд, и вспомни Пророчество, если ты так веришь бредням Великого провидца. В нем сказано, что убить дракона тебе поможет Великий маг. Великий Маг, а не жалкий знахарь, падающий в обморок после каждого более-менее сильного заклинания.

Старик замолчал. Лицо его вместе с глазами скрывал капюшон, но и сквозь него я чувствовал на себе пронизывающий взгляд. Он сидел в кресле, монотонно постукивая по подлокотнику костлявыми пальцами, обтянутыми, будто старинным пергаментом, сухой бледной кожей. Я подумал, что, пожалуй, в моем обществе ему также не по себе, как и мне в его. Мне же было не уютнее, чем в клетке со змеями, и никак не удавалось отделаться от мысли, что старик пожаловал лишь затем, чтобы по приказу отца еще раз попытаться сделать из меня послушного зомби. Это не давало мне сосредоточиться на других, более важных мыслях, а потому в голове царила полнейшая неразбериха. Чьим словам верить? Керниус уверял, что Дух Тьмы поселится в теле Энди, и мой друг уже никогда не станет собой. Белый маг не походил на лгуна, но, действительно, мог не знать всей правды, а Черный колдун, который уж точно был осведомлен в своих собственных делах, куда лучше других, мог наговорить что угодно, лишь бы добиться своего. Интересно, чего он добивается на этот раз?

К сожалению, не только Энди умел читать чужие мысли.

— Ты хочешь знать, почему я явился к тебе? — вклинился в сумятицу моих скрипучий голос старика. — Изволь, я объясню. Ты — первый из людей, вернувшийся живым из Сумеречной долины. Ходят слухи, что ты нашел Затерянный город. Даже, если это досужие вымыслы...

— Это правда! — не удержавшись, похвалился я.

— Вот видишь! Ты стал слишком опасен, чтобы оставаться моим врагом, — Черный колдун с удивительной в его возрасте прытью поднялся с кресла и принялся быстрыми шагами расхаживать по комнате, обдавая меня едким запахом каких-то снадобий или еще демоны знают чего, исходящим от его черной шелковой мантии. — Ты повзрослел, Рикланд, и из стихийного бедствия превратился в глобальную катастрофу, — с этими словами он чуть не огрел меня посохом, после чего издал звук, напоминающий карканье ворона из моего сна, но бывший всего-навсего его обычным смехом, снова уселся в кресло и злобно прошипел: — Я же слишком стар. Мне трудно тебе противостоять. Рано или поздно ты сметешь меня со своего пути. Я чувствую это, — старик опустил голову. Если он на кого и злился, то только на себя. На беднягу было жалко смотреть.

Я не верил собственным ушам. Сам Черный колдун признал меня опасным противником! Возможно ли такое? А почему бы и нет?! Ведь еще недавно я собирался его убить, и убил бы, не признай он вовремя поражение.

— Я не боюсь смерти, — помолчав, продолжил старик, — и давно готов к ней. Но нельзя допустить гибели Духа Тьмы, поэтому я и пришел сюда с надеждой, что ты внемлешь гласу рассудка и согласишься забыть нашу вражду.

— Предлагаешь отказаться от мести?

— Зачем? — пренебрежительно отмахнулся колдун. — К чему мелочиться? Я вполне могу пожертвовать сотню-другую орков ради этой блажи твоего высочества.

— К демонам орков! По твоему приказу погибли мои друзья!

— Друзья? — старик казался озадаченным. — Я не отдавал такого приказа. Разве что приказ разыскать Эндилорна.

— Вот именно — разыскать любой ценой! А то, что ценой оказалась жизнь моих друзей... — от нахлынувших воспоминаний к горлу подкатил горький ком, и я понял, что не имею не малейшего желания объяснять Черному колдуну, в чем его вина. Слишком тяжело было говорить об этом. Но тот догадался сам. Он откинулся на спинку кресла и снова закаркал своим мерзким смехом:

— А, моя верная Владычица снов как всегда, проявила излишнее рвение! Славная женщина, а главное преданная, не то что этот молодняк. Им подавай награду, иначе они и пальцем не пошевелят. Но, — внезапно спохватился старик, видимо сообразив, что с людьми, глядящими так, как я на него, разговор о прекращении вражды неуместен, —  ты ведь пожертвовал друзьями по собственной воле, Рикланд! Мог бы сразу рассказать, где скрывается Эндилорн, тем более что, пока он пребывал в Сумеречной долине, ему ровным счетом ничего не грозило. Темные эльфы не жалуют ни меня, ни орков и вряд ли согласились бы вернуть мне ученика. Но ты предпочел сперва лишиться троих друзей и лишь потом выдать четвертого. А теперь жаждешь мести? Ты же сам виноват в смерти своих друзей, ты и твое невероятное упрямство.

— Откуда мне было знать, что сны сбудутся? — попытался оправдаться я, скорее даже не перед Черным колдуном, а перед собственной совестью, на этот раз полностью солидарной со стариком.

— Вот и рассказал бы. Тогда и с друзьями твоими ничего бы не случилось. Глупцам, вроде тебя, свойственно винить других в своих злоключениях. Они не понимают, что все несчастья — следствия их собственных поступков. Считаешь орков виновниками гибели брата? Как бы не так! Не брось ты его одного в лесу, он был бы жив и по сей день. А все твои друзья? Да-да, все, включая погибших во время твоих разбойничьих набегов на замки. Как ты думаешь, что было бы с ними сейчас, если бы взбалмошный принц Рикланд повиновался воле своего отца и посвящал свое время не сумасбродствам, а прилежным занятиям в стенах Черного замка?

Колдун не иначе решил избавиться от меня, расплющив в лепешку грузом вины. Он высказал вслух мысли, которые я всю жизнь гнал от себя, как назойливых комаров, но которые, в отличие от последних, невозможно было просто так взять и прихлопнуть насмерть. 'Надо было справляться в одиночку!' — сколько раз я говорил себе это! Раз уж мне было тошно сидеть в замке, не стоило хотя бы подвергать опасности чужие жизни! Я прекрасно знал, что сам виноват в том, что остался без друзей. Неужели это закон мироздания?

— А как же отец? По-твоему, он сам виноват в появлении Дракона?

— Твой отец такой же глупец, как ты.

Я прекрасно знал, что с точки зрения стариков вроде него или  Роксанда, самому мне голова нужна разве что для того, чтобы есть, пить и огрызаться, но обвинять в глупости отца было верхом наглости.

— Какого лысого демона...

— Ему незачем было ехать с миром в Эльмарион. Я предупреждал его, что это добром не кончится, — поспешно пояснил Черный колдун.

— Добром? Да, что ты понимаешь в добре, повелитель Тьмы...

— Если воспринимать это понятие, как благоприятное стечение обстоятельств, то кое-что понимаю. Для тебя, например, добром стало бы возвращение в Черный замок.

— Что я там забыл?

— Хотя бы свою корону.

— Разве отец умирает?

— Вряд ли скоро умрет без твоей помощи. Я в свое время наложил на него неплохое заклятие, хоть сейчас уже и жалею об этом. Король-калека не может править такой страной, как Фаргорд. Ей нужен король-воин. Для тебя сейчас самое время захватить власть! — Я страдальчески закатил глаза. Как мне надоели подобные призывы от некоторых лордов или наемников! — Не строй из себя оскорбленную добродетель, Рикланд, — усмехнулся старик. — Ты и сам знаешь, что я прав. Народ тебя боготворит, армия наемников отправлена на границу с Эльмарионом... А я... Ведь это не будет нарушением договора с королем, если я не смогу прийти на помощь, потому что 'не успею' вовремя вернуться в замок. Но главное никто еще не знает, что ты нашел Затерянный город и снял Проклятие. Никто не осудит тебя за убийство отца...

Пока он говорил, мне удалось взять себя в руки, все-таки давно набивший оскомину разговор о той части Проклятия, по которой я должен убить отца не угнетал так, как вина за гибель друзей. А сейчас тем более — пока отец был от меня далеко, ему ничего не грозило. Оставалось объяснить Черному колдуну, что власть мне задаром не нужна, пока он не начал причинять добро, в смысле организовывать благоприятное стечение обстоятельств.

Я изобразил на лице крайнюю степень лени и зевнул:

— Вот еще, глупости! Убить отца и взвалить на себя тяготы управления королевством? Да ты спятил! Пусть отец сам справляется со своими обязанностями, пока я пользуюсь его королевскими привилегиями. Лично меня устраивает такое разделение власти, — подобный ответ обычно вызывал у наемников дружный хохот, но Черный колдун воспринял его совершенно серьезно.

— Значит,  трон тебя не прельщает, — подытожил он. — Что же тебе тогда нужно, чтобы чувствовать себя счастливым? Может, слава?

— Ты что, поможешь мне убить дракона?

— Возможно... — многообещающе кивнул старик, — но не сейчас. Пока король жив, я не могу нарушить его приказа.

— Тогда, что ты подразумеваешь под славой?

— Перед твоим именем будут трепетать во всех уголках Запределья!

— Пожалуй, лучше я убью дракона. Пусть прославляют, а не трепещут...

Рот Черного колдуна — единственное, что виднелось из-под его капюшона — скривился в болезненной гримасе.

— Может, богатство? Я знаю одно местечко, где спрятаны великие сокровища.

— Больше, чем в Затерянном городе?

— Да, Затерянный город... — задумчиво пробормотал старик. — В книге Пророчеств сказано, что найти его сможет только человек, не желающий ни власти, ни богатств... Ты не взял оттуда ничего, даже захудалого перстня, ведь так?

Почему-то я сразу догадался, куда он клонит, и сказал, не солгав ни единым словом.

— Если ты о кольце Данквила, то там его не было.

— Так у тебя его нет?

— Зачем оно мне?

— Неужели королевский сын живет только ради мести? — старик был явно разочарован.

В комнате повисло напряженное молчание. Чего он хотел от меня? Чтобы я открыл ему свои планы на ближайшее будущее? Так не было у меня никаких планов. Еще недавно я собирался убить дракона, но в пророчестве говорилось, что с этим не справиться без помощи Энди, который, в отличие от меня, спасает, а не отнимает жизни тех, кого любит. Возможно, я и мечтал бы о встрече с Релиной, но... Что остается человеку, который не имеет права любить? Идти в Оркиндол убивать орков!

— Ах, да, любовь! — ворвался в сумятицу мыслей каркающий хохот Черного колдуна. — Как я мог забыть про эту слабость юности! Признайся, мой принц, ведь у тебя из головы не выходит образ некоей голубоглазой прелестницы?

Подлый колдун снова копался в моих мыслях!

— Слушай, чего тебе от меня надо? — я сжал кулаки, с ненавистью глядя на голубой кристалл, подпрыгивающий в руках хохочущего старика. — Какого лысого демона ты притащился в эту забегаловку? Чтобы замучить меня до смерти глупыми расспросами? У тебя это почти получилось, так что оставь меня в покое и убирайся, пока я не вытряс из тебя твой Дух Тьмы!

— Успокойся, Рикланд. Я всего-навсего хочу доказать свою преданность. Ты получишь свою избранницу, даже если она скрывается в Эстариоле!

— А кто тебе сказал, что я этого хочу?

— Твое сердце. Прислушайся к нему, мой принц. Это сердце настоящего мужчины из тех, кто не будет страдать, томно вздыхая и жалуясь звездам. Ведь ты — человек действия, способный, если надо, завоевать свою любовь с мечом в руке. Будет странно, если что-то сможет остановить тебя...

'...если только это не Проклятие'. Энди всегда говорил, что думаю я слишком громко.

— Проклятие? — тут же услышал мои мысли Черный колдун. — Ты же нашел Затерянный город...

— Да, нашел, но твоя преданная Владычица снов помешала мне узнать, как избавиться от Проклятия. Снять его может только отец — и это все, что я знаю.

— Владычица снов! — захохотал Черный колдун. — Старая ведьма сумела помешать сбыться Пророчеству? Она определенно заслуживает награды!

— Нечего ржать! — разозлился я. — Хочешь выслужиться — помоги снять Проклятие!

— Я не имею власти над заклятиями, наложенными белыми магами. Если снять Проклятие может только король, возвращайся в замок...

— Ну, да, и посиди в башне Отчаяния. Тогда уж точно никто не погибнет.

Старик понимающе зацокал языком и неожиданно принялся успокаивать:

— Не отчаивайся, мой принц, не ты первый. Многие фаргордские короли влюблялись и даже женились по любви. Так или иначе, Проклятие подразумевает рождение наследника...

— Но Энди сказал...

— Энди? — я чувствовал, как, несмотря на капюшон, меня пронзил выворачивающий душу наизнанку  взгляд. — Что же сказал Энди?

— Что моя мать умерла мучительной смертью, и первая жена короля тоже. Нет, мне нельзя видеться с Релиной!

— С каких это пор мой ученик занялся изучением истории королевской семьи? — с сарказмом хмыкнул колдун. — Хотя, не удивительно — этот мальчишка готов прочесть все, что написано, вплоть до надписей на стенах. Кстати, он не упомянул, что Королева Иллира умерла, пока Король был на Гномьей войне? Неужели он не понимает, — расстояние не помеха для Проклятия? Раз уж тебя угораздило воспылать страстью к этой девице, она умрет... или не умрет, если ей суждено стать королевой и родить тебе сына.

— Но она ведь может умереть после...

— Я бы сказал, что в случае брака с тобой, мой принц, у нее гораздо больше шансов остаться в живых, — не обращая внимания на мои попытки вставить слово, продолжал старик. — Миром правит Хаос. Браки по любви нередко убивают любовь. Ну, а вынужденная разлука бесспорно только разжигает. Глупо вынуждать человека избегать встреч с девицей, когда хочешь, чтобы он забыл ее. Не думаю, что Эндилорн настолько наивен, чтобы не понимать таких очевидных вещей. Кстати, почему он так печется о твоей Релине? Он с ней знаком?

Я молча кивнул. В отличие от меня Энди знал Релину с детства, а сейчас, когда у него есть сфера Всевидения, он мог любоваться ей часами. Хотелось бы мне оказаться на его месте.

— Он не может быть влюблен в нее? — скрипучий голос Черного колдуна разогнал робкие мечты, как стайку испуганных птиц.

— Энди? Влюблен?

— Ему скоро четырнадцать, — напомнил колдун. — Адепты черной магии редко страдают целомудрием. Думаю, мой ученик ловко провел тебя, Рикланд. В сообразительности ему не откажешь. Сейчас он уже в пути, чтобы овладеть твоей возлюбленной и успеть насладиться ее прекрасным телом, пока Проклятие не настигло ее!

— Заткнись, старый ублюдок! — я вскочил, готовый в пылу гнева оторвать голову мерзкому старикашке, но завяз в невидимой паутине, сковавшей меня по рукам и ногам пронизывающим могильным холодом. Все, что мне оставалось, это бессильно ругаться. — Не смей клеветать на моего друга! Я тебе не верю! Он не мог так поступить! — твердил я в промежутках между проклятиями, но сомнение уже начало закрадываться в душу. Почему не мог? Предал же меня Роксанд...

А Черный колдун все подливал и подливал масла в огонь, помогая превратиться сомнению в уверенность.

— Эндилорн кажется таким, каким ему выгодно казаться. Никто не знает, что на уме у этого мальчишки. Даже я могу с уверенностью сказать только одно, у него хватит ума и способностей, чтобы провести и тебя, и меня, и всех этих Белых магов, вздумавших заманить его в свои сети. В конце концов, только он один останется в выигрыше.

— Он не мог так поступить, — упрямо повторил я.

Я не верил Черному колдуну, но и другу теперь тоже не доверял. Мне уже казалось, что честность — это сказочное понятие, придуманное эльфами. А люди... Роксанд всегда говорил, они только и думают о собственной выгоде и ради нее могут запросто обмануть такого доверчивого недотепу, как я.

— Не верить — твое право, — не унимался старик. — Я и сам никому не доверяю. А друзья... Они для того и созданы богами, чтобы предавать. С врагами проще, ты ждешь от них ножа в спину, они это понимают и, если ты опасный противник, не станут вредить тебе. Я боюсь твоей мести и, как ты сам заметил, хочу выслужиться. Можешь принять мою помощь или отказаться, а, принимая, можешь верить или не верить. Можешь действовать сам, но, скорее всего, Эндилорн попытается помешать тебе. Возможно, ты справишься с ним, если дело дойдет до открытой схватки, но... Мне бы очень не хотелось, чтобы погиб мой самый способный ученик, ну, а король вряд ли простит мне, если по вине этого ученика погибнет наследник престола.

— Я не собираюсь сражаться с Энди!

— Тогда оставь все как есть. Не сомневаюсь, твоя избранница полюбит Эндилорна, стоит ему только захотеть. Я не уделял внимания изучению с ним любовной магии, но мальчишка начитан и талантлив. Для него достаточно одного взгляда, чтобы приворожить кого угодно...

За окном надсадно заорал петух. Сейчас бы ему и пропасть, этому наваждению, но Черный колдун продолжал сидеть в кресле, поигрывая смертоносным посохом и глядя на меня сквозь черный шелк скрывающего почти все лицо капюшона.

— Оденься, мой принц, а то синий, как умертвие. — Старик небрежным жестом освободил меня от холодной паутины.

Я еле устоял на окоченевших ногах. В висках стучала кровь, а в голове неотвязно вертелся единственный вопрос: можно ли верить Черному колдуну или он просто обманом пытается добраться до Энди?

— Если бы я хотел заставить тебя выдать мне сбежавшего ученика, не было бы смысла предлагать тебе службу, — развеял тягостные сомнения повелитель Тьмы. — В этом селении достаточно юных девственниц, сестриц твоего приятеля Крайта, для проведения любого магического обряда. Я могу и сам найти Эндилорна. Сейчас меня больше волнует благорасположение вашего высочества.

— И что ты потребуешь за свою службу?

Старик равнодушно пожал плечами:

— Самую малость — оставить жизнь этому дряхлому телу, пока оно само не пожелает с ней расстаться.

— Тоже мне — добрая фея!

— Я несколько могущественней, — усмехнулось 'дряхлое тело'.

— И ты действительно собираешься все бросить и...

— По-моему, я ясно выразился, — раздраженно перебил меня старик. — Моя магия к твоим услугам, мой принц. Я готов выполнить любой твой приказ.

— Я должен подумать, — сказал я. Черный колдун согласно кивнул, уронил подбородок на грудь и застыл. Волшебный кристалл продолжал угрожающе пульсировать на вершине посоха, и было непонятно, спит старик, или настороженно наблюдает за мной из-под своего непроницаемого капюшона.

Я начал одеваться. Меня бил озноб, замерзшие пальцы не слушались, в голове теснились беспорядочные мысли:

'Энди, подлый обманщик! Строит из себя воплощенное милосердие, а сам... Что он, честно сказать не мог, что тоже ее любит? Друг называется! Я бы... А ведь я и предположить не могу, как бы повел себя, если бы узнал, что он тоже любит Релину. Вряд ли бы так просто уступил ее этому сопляку. Выходит, он испугался и потому солгал? А если Энди вообще не виноват? Он ведь может и не знать, как работает Проклятие. Я сам должен был об этом думать, на мне же Проклятие, а не на нем. И мог бы, кстати, догадаться, что расстояние для Проклятия не помеха, как только узнал о смерти Альвейс. И Энди мог бы... Нет, я сам во всем виноват. Я должен был пойти с ним! Но ведь еще не поздно! Надо его догнать! А Черный колдун... Зачем он мне? Но если уйти без него, он навредит семье Крайта. Нет уж, хватит невинных жертв на моей совести! Придется или убить старика сейчас, или...  можно будет сделать это и потом. Главное, чтобы он не попытался меня заколдовать. Но это как раз решаемо...'

Застегнув последнюю пряжку, я подошел к окну. На площади вповалку дремали орки, составлявшие, видимо, эскорт Черного колдуна. Вот и повод для него доказать свою преданность.

— Выполнишь любой приказ, говоришь? — повернулся я к темной костлявой фигуре, возвышающейся в кресле за моей спиной. — Убей этих орков во дворе.

— Любовь, месть... детские забавы, — проворчал колдун, нехотя поднимаясь из кресла. — Ты пытаешься уничтожить великолепную свору верных псов, мой принц. Зря. Орки могли бы служить тебе так же преданно, как до сих пор служили твоему отцу. Хотя, как прикажешь, — с неожиданной легкостью согласился он, опираясь на посох, подошел к окну, распахнул его, швырнул вниз щепотку темной пыли и забормотал себе под нос.

Черная тень нависла над отдыхавшим отрядом ненавистных мне тварей и накрыла его будто покрывалом. Утреннюю тишину, нарушаемую лишь пением птиц, прорезал душераздирающий крик, потом еще один, больше смахивающий на визг. Орки вскочили, заметались в панике. Я не видел, чем вызван этот смертельный ужас, разве что этой черной тенью. Еще одна Невидимая смерть? Непохоже. Та была, как тень огромной летучей мыши, а это — просто темнота. Но она действительно была смертельной. Вскоре все твари были мертвы. Из окна мне были видны их безжизненные, перекошенные от ужаса морды с выпученными глазами и застывшими в немом крике клыкастыми пастями.

— Лихо, — поразился я. — Отчего они умерли?

— От страха.

— Это и ежу ясно, что не от радости. Чего они так испугались?

— Понятия не имею, — с самым невинным видом пожал плечами старик. — Трусы, — и в который раз за это странное утро закаркал своим вороньим смехом.

Мне неожиданно стало легко и весело, просто как в старые добрые времена, когда я жил в Черном замке и хохотал по любому поводу. Я понял, что принял правильное решение.

— Хорошо, сделаешь мне амулет, защищающий от твоей магии, и можешь считать меня союзником, — сказал я Черному колдуну.

Глава 6. Ледяной мост

Деревушка, расположившаяся на берегу лесного озера, выглядела живописно, как картинка в детской книжке: уютные домики среди кудрявых берез, зеркальная гладь воды, отражающая пронзительной голубизны небо, с узором из белых лилий. Не хватало только семейства мирно пасущихся оленей на другом берегу. И все эти люди, столпившиеся на главной площади, больше походившей на лесную поляну, были, определенно, лишними. Да и мы с повелителем Тьмы пейзаж не украшали, как чернильные пятна на яркой картинке — темные и не к месту.

— Долгой жизни вам, народ! — из уст человека, явившегося в компании Черного колдуна, подобное приветствие звучало как-то совсем неискренне. Какая может быть долгая жизнь, когда вот она, смерть, стоит рядом, сжимая в костлявых пальцах посох, и переводит пытливый взгляд с одного не смеющего отвести глаза от собственной рваной обуви бедолаги на другого? Ужас как будто висел в воздухе. Я ощущал это, хоть из седла мог видеть лишь сгорбленные плечи и непокрытые макушки.

— Нам доподлинно известно, что здесь скрывался мой ученик Эндилорн, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, начал Черный колдун. — Кто из вас дал ему приют? Отвечайте, покуда кара богов Хаоса не настигла вас!

В ответ раздалось кряхтение, сопение и больше ни звука.

— Какое поразительное единодушие, — разразился ехидным карканьем  старик. — Вы дали обет молчания или у вас отсохли языки? Ах, нет? Ну, так я сейчас исправлю это упущение! — посох взметнулся вверх, кристалл на конце вспыхнул ярче...

— Оставь их, колдун! — Повелитель Тьмы, не опуская посоха, воззрился на меня. — Нет смысла запугивать людей. Я и сам прекрасно знаю, куда идти.

— Понимаешь ли, мой принц, — безгубый, прорезанный вертикальными морщинами рот старика перекосила презрительная гримаса, — этот сброд молчит неспроста. Глупцы, стоящие перед тобой, надеются своим молчанием и, как следствие, смертью оказать Эндилорну услугу. Их упорство — всего лишь плата за добро, то самое, которое как бы бескорыстно натворил для них мой ученик.

— Добро? Ты спятил! Что же это должно быть за добро, если целая деревня готова отдать за него жизни? Или здесь свирепствовала чума?

  — Вряд ли скудные умишки этих трусов посетила мысль, что своим бессмысленным молчанием они обрекают себя на смерть от... Да, пожалуй, черный мор для этой деревеньки будет самой подходящей платой. Вина же за их никчемные жизни ляжет на плечи моего добрейшего ученика, как на тебя легла вина за гибель твоих друзей.

Неожиданная новость вывела толпу из оцепенения. Люди зашевелились, зашептались. Какая-то женщина запричитала вполголоса, а внушительный мужик с животом, похожим на бурдюк с вином, даже осмелился поднять на меня глаза и, нахмурив всклокоченные брови, возмутиться:

— Э, принц, негоже как-то получается. Чего мы сделали-то, чтоб смерть-то заслужить?

— Объясни этому сброду, мой принц, что по великому закону мироздания за добро всегда приходится кому-то платить, не одному, так другому. Судьба не преподносит подарки бескорыстно, — усмехнулся Черный колдун.

— Нет, нет, не убивайте их! — выскочила вперед худая женщина с изможденным лицом. — Это я... я хворала. Это меня он спас и жил у меня в доме, мне и платить. Меня казните, только остальных не трогайте!

— Мама! — взвизгнул выбежавший за ней следом чумазый ребенок.

— Ну что ж... значит, ты умрешь... последней! — со зловещей улыбкой пообещал Черный колдун.

— Не смей! — я хотел вырвать у старика посох, но рука будто завязла в густой смоле.

Солнце в небесах померкло, это повелитель Темных сил взялся за дело. Кровавые обряды доставляли ему истинное наслаждение. Дородный мужик оказался первой жертвой.

— Сжалься! — потеряв всю свою солидность, скулил он стуча зубами от озноба. Но ни капли жалости не было в сердце Черного колдуна.

— Прекрати, или умрешь сам! — я выхватил меч и, из последних сил преодолевая сопротивление невидимой преграды, направил на злодея.

— Нет, мой принц, ты не сможешь нарушить клятву, — захохотал тот.

Он был прав, сковавшие меня невидимые узы заставляли двигаться медленно, словно муха в меду. Нанести полновесный удар не получалось.. Меч лишь чуть коснулся плеча повелителя Тьмы, бережно как будто я посвящаю того в рыцари.

Тем временем мужчина уже грузно осел на траву.

— Будь ты проклят, Рикланд! — невнятно пробормотал он свои последние слова.

Я вздрогнул, как от удара, и чуть не свалился с коня. Похоже, спать в седле начало входить у меня в привычку.

— Ненавижу! — процедил я сквозь зубы.

— Кого, мой принц? — встрепенулся Черный колдун. Он обернулся так резко, что несущие его кресло безмолвные изможденные существа приняли это движение за направляющий пинок и ускорили свой бег. Еще недавно они были людьми, теперь же походили на поднятых из могил покойников, умерших не иначе как голодной смертью.

— Всех... а тебя в первую очередь.

— Знал бы ты, насколько меня это радует! — удовлетворенно хмыкнул старик. — А то одна любовь на уме... Тебе давно пора повзрослеть, Рикланд...

— Заткнись! — огрызнулся я.

— Ненавидеть определенно выгодней, чем любить, — не унимался Черный колдун. — Вот ты ненавидишь орков, а потому тебя нимало не волнуют их нужды и горести. Как раз такой король и нужен народу, чтобы править им в свое удовольствие. Ведь страх — лучшее средство, чтобы держать подданных в повиновении, а забота о благе низших существ — бесполезная трата времени. Какую платы можно за нее получить, кроме верной службы? А ее скорее получит грозный повелитель, чем услужливый добрячок...

Возражать Черному колдуну не имело смысла. Для меня споры с ним обычно заканчивались острым приступом косноязычия. Повторять, что я вовсе не жажду власти, было бесполезно. В ответ прозвучало бы только:  'Ты еще молод и глуп, мой принц!'  Поэтому я благоразумно промолчал, лишь повел коленом, посылая Счастливчика в галоп. Старик продолжал что-то вещать за спиной, но вскоре его скрипучий голос заглушили более приятные для слуха звуки леса — шум ветра в ветвях деревьев, пение птиц, да приглушенный стук копыт по заросшей травой дороге. Раздражение немного улеглось, но настроение не улучшилось.

За время путешествия в компании Черного колдуна я стал угрюмым и озлобленным, как затравленный зверь. Моя былая беспечная веселость по уши завязла в липкой паутине проповедей на тему добра и зла, которыми всю дорогу потчевал меня повелитель Темных сил. Меня уже давно не трогала судьба бродяг, которых старик еженощно приносил в жертву своим богам. Я лишь добросовестно кормил его слуг, хоть те под заклятием послушания и не ведали чувства голода. А вот освободить их даже не пытался. Каждый сам виноват в своих бедах. Никто не заставлял этих людей покидать родной дом в поисках приключений.

Дорога змеей вилась между деревьями. По обе стороны высился лес, такой древний и могучий, будто рос здесь с самого сотворения мира — исполинские стволы втроем не обхватить. Неожиданно к птичьему щебету и дробному перестуку копыт добавился новый звук. Где-то в отдалении раздавались размеренные удары топора.

Дорога вильнула влево, обогнув раскидистый великан-ясень. Лес оборвался, словно срезанный мечом, и яркое солнце, клонящееся к закату, ударило прямо в лицо. Ослепленный, я зажмурился, но тут же открыл глаза. Счастливчик замер на краю обрыва. Там, внизу струилась серебристая лента реки, шириной в эльфийский перестрел. Моста не было, но ниже по течению среди деревьев виднелось несколько деревянных домов. Дорога сворачивала к ним, тем не менее, привлекшие меня звуки доносились прямо из-под обрыва. Там, на песке у воды лежала перевернутая лодка. Коренастый оборванец, фальшиво насвистывая, размерено тюкал топором, видимо пытаясь залатать прогнившее днище. Его приятель забрел по пояс в реку и, вытягивая из воды толстую веревку, витиевато проклинал водных духов, вторую неделю посылающих вместо улова одни коряги.

Чуть ниже по течению к реке вела утоптанная, но довольно крутая тропа. Я спешился и, не заботясь о собственном королевском достоинстве, вприпрыжку спустился к воде. Счастливчик предусмотрительно остался наверху. Перспектива преодолевать эту реку вплавь его не вдохновляла.

Ветер дохнул в лицо запахом сырости, смолы и дыма. Глаза защипало. Под обрывом какой-то умник пытался разжечь костер  из выуженных из реки топляков и свежесрубленных веток. Похоже, он был не чужд магии — в перерывах между приступами надсадного кашля, вызванного не иначе как едким дымом, раздавалось невнятное бормотание, в котором без труда узнавались слова несложного заклинания для поддержания огня даже под проливным дождем. Испещренный рунами посох в руках у незнакомца, ворошившего им не желающие загораться дрова, только подтверждал догадку. Впрочем, особого уважения его способности не вызывали — Черному колдуну было достаточно брошенного вскользь взгляда, чтобы разжечь костер.

— Долгой жизни вам, селяне. Здесь есть поблизости мост или брод? — окликнул я рыбаков.

— Вниз по реке, — махнул свистун в сторону деревни.

— Брод там. Три дня пути, — подходя, уточнил тот, что сидел в реке. — Раньше тут недалече мост был, так его дракон спалил, гадюка. Теперича мы с Обухом странников возим. Могем и тебя перевезть, коль деньги есть. Всего-то пятнадцать медяков... — предложил он и с торжествующим видом ткнул мне в нос здоровенную рыбину, которую держал за жабры. — Глянь, какая красавица!

Рыба пахла русалками и отчаянно трепыхалась, норовя достать меня хвостом и орошая все вокруг радужными брызгами.

— Не в моем вкусе, — буркнул я, отряхивая капли с рукава. Рыбная ловля, в отличие от охоты, и раньше не казалась мне увлекательной, сейчас же все мои мысли были заняты переправой. Пятнадцати медяков на лодку не было. У меня и золота-то не было, зато был конь и Черный колдун с носилками и компанией лишенных воли слуг, которые вряд ли бы в ней уместились. Так что предложенный рыбаком вариант пришлось отбросить.

Я измерил взглядом расстояние до другого берега и нахмурился. Допустим, Черный колдун переместится с помощью магии, слуг можно и в лодку, но Счастливчик... Сумеет ли он переплыть реку такой ширины?..

— А я так люблю рыбку. Особенно запеченную, да на углях! Попробуешь — пальчики оближешь! — продолжал распинаться парень. Он еще некоторое время расхваливал свой улов — вот ведь дружелюбный зануда попался, но потом все же догадался, что, размахивая в опасной близости от лица вонючей рыбиной, вряд ли можно заставить проникнуться к ней симпатией, и со словами: — Вот сейчас Обух лодку засмолит и поужинаем... — направился к костру.

Маг, наконец-то справившись с мокрыми дровами, отложил посох и теперь длинной веткой помешивал нечто темное и вязкое в висящем над весело потрескивающим огнем котелке. Варево было похоже на смолу, которой защитники замков щедро поливают макушки осаждающих. Лицо чародея скрывал капюшон плаща, но пальцы были старческие, узловатые, да и белоснежная борода, на гномий манер заплетенная в косу, выдавала немалый возраст.  Ему-то рыбак и вручил улов.

— Принимай, отец!

Старик поднялся, настороженно глянул на меня из-под необъятного капюшона, надвинул его еще ниже, будто норовил спрятаться под ним целиком,  и взял рыбу в руки. Чешуя блестела на солнце и отливала золотом.

— Не хотелось бы отнимать жизнь у живого существа, — знакомая песня... и голос... я мог бы поклясться, что узнаю его!

Мысли о переправе временно отошли на второй план, разговор показался мне не менее интересным.

— Во дает! — хохотнул рыбак. — Еще скажи, мол, рыбу есть нельзя!

— Можно или нельзя зависит лишь от твоего желания, юноша. Орки не прочь поджарить и съесть эльфа, но значит ли это, что ты захочешь отведать эльфийского мяса?

— Сказанул, старик! — присвистнул парень. — Эльфы — они ж разумные — говорить могут, а рыбы чего?

— Рыбы тоже могут, — с лукавым смешком заметил старик. — Просто вы не  умеете слушать.

Теперь я был почти уверен, что передо мной старый Керниус, а потому подошел поближе, предвкушая развлечение. В свое время белый маг отличался мастерством показывать забавные и, в отличие от повелителя Тьмы, вполне безобидные фокусы.

Рыбина в руках у старика бестолково разевала рот, бессмысленно  тараща ничего не выражающие глаза.

— Так научи нас, колдун. Лично я не отказался бы послушать, что скажет эта 'разумная' тварь, — моя просьба звучала, как приказ. С Черным колдуном только так и можно было разговаривать.

Керниус поднял на меня глаза и укоризненно покачал головой:

— Ты выбрал неверный путь, Черный принц.

— Это тебе рыба сказала? — вырвалось у меня с недоброй усмешкой.

— Это говорю тебе я! Услышь меня, Рикланд! Ты... — похоже, меня ждала проповедь.

— Не припомню, чтобы кто-то из присутствующих тебя об этом спрашивал, — раздраженно оборвал я мага, — так что держи свое мнение при себе,  эльмарионец! Лично меня оно не интересует, прочих, надеюсь, тоже. Скажи лучше, когда мы услышим, как говорит эта рыбина? Или нам светят лишь детские байки о рыбах-оборотнях? — сарказма в моем тоне было хоть отбавляй, но Керниус лишь улыбнулся.

В отличие от меня рыбак и его приятель вовсе не горели желанием услышать рыбий голос или хотя бы разоблачить гнусную ложь белого мага. Едва они поняли, кто перед ними, как замолкли, уставившись на меня выпученными, как у рыбины, глазами. Впрочем, при последних словах рыбак встрепенулся:

— Про рыбу-оборотня я расскажу! Жила одна вон там, в Мутной заводи, — кивнул он в сторону деревни. — Огромная, что твое чудище. Так вот... Изловить я ее решил. Сеть сплел, закинул... Порвала, зараза! Снасть-то я починил, да в другой раз острогу еще захватил, а как попалась мне рыбища, так я ее острогой! Вытаскиваю — а это не рыба вовсе, а девка полоумная, кузнецова невеста, белая вся, как жабье брюхо...

— Да, брось ты! Утопилась девка, — перебил его свистун. — Лучше б не болтал, а про нашу беду принцу поведал.

— Вот сам и поведай, Обух.

— Да не умею я складно говорить. У тебя лучше получится.

— Ваше высочество, вы извиняйте, конечно, что мы с вами так... эээ... по панибратски... а можно я вам одну просьбочку задам?.. — начал было рыбак.

Пока крестьяне заговаривали мне зубы, Керниус решил, что сейчас самое время отпустить рыбу в воду и тем самым избавить ее от жарки, себя от уличения во лжи, а всех остальных от ужина, и быстрыми шагами засеменил к реке.

— Заберите у него рыбу, — велел я крестьянам и добавил специально для белого мага: — Или услышу, как она разговаривает или попробую, какова на вкус.

Керниус покорно отдал улов, порылся в висящем на поясе кошеле, извлек круглую темную склянку, насыпал на ладонь бурого порошка и дунул. Порошок поднялся туманным облаком и заклубился вокруг судорожно двигающихся жабр. Рыба трепыхнулась, ударила хвостом и внятно произнесла:

— Отпусти меня, добрый человек, я тебе пригожусь!

Рыбак вздрогнул от неожиданности. Добыча выскользнула у него из рук и забилась у воды. Песок заполнил ей рот и жабры, и голос превратился в невразумительное чавканье.

—  Отпустил добрый человек, — хмыкнул я. — Теперь если и пригодится, то разве что для ужина...

— А может она желания исполняет? — предположил Обух. — Вот водяного, если поймать, то он непременно исполнит...

— А ты пусти ее в воду, да спроси, — предложил Керниус.

— Э, нет, сначала желание — потом уже в воду, если выполнит. Что ты там от меня хотел? — кивнул я рыбаку.

— Да вот, хотел... Тут с налогами у нас незадача... Надо с каждого дома по сотне монет платить, а мы со всей деревни всего-то двести сорок наскребли. А домов пять. Вот кабы платить поменьше...

Мне было неловко признаваться, что денег у меня нет, а влияния на отца и подавно, пришлось отшучиваться:

— Вряд ли кто бы то ни было, кроме самого короля, может решить этот вопрос. Впрочем, если рыбина сумеет заставить его скостить вам налог, то... — я усмехнулся, — как только сяду на трон, непременно сделаю ее своим главным советником!

— А может она со дна реки клад достанет? — снова высказал догадку Обух. — Тут когда-то купец утоп...

Рыбак поскреб пятерней в затылке, взъерошив и без того лохматые кудри, и неуверенно пробормотав:

— Правда, что ли выпустить? — поднял спасенный от нас бывший ужин и понес к воде.

— Наивные люди, — пожал я плечами, уселся на перевернутую лодку и стал наблюдать. Ситуация становилась все забавнее, а мне все равно, надо было дождаться своего нерасторопного спутника.

Рыба, ударив хвостом, исчезла на глубине. Крестьяне топтались у воды и яростно спорили, вернется она или нет и как исполнит желание. Керниус стоял поодаль, и, обращаясь к заходящему солнцу, что-то бормотал себе по нос, когда со стороны деревни явственно донеслись крики:  'Пожар! Горим!'

— Мой дом! — воскликнул Обух и помчался вдоль берега. Рыбак припустил следом.

Поднимаясь на крутой берег, я уже был почти уверен, кого я застану наверху.

Черный колдун стоял на краю обрыва, опираясь на посох, и глядел на окутывающее лес черное покрывало дыма и, судя по всему, был безмерно доволен собой.

— Обращайтесь-обращайтесь, возлюбленные подданные его величества! Я всегда рад помочь моему принцу выполнить любую вашу просьбу, — злобно  хихикал он, обращаясь то ли к своим молчаливым слугам, безучастно толпившимся рядом с лежащими на дороге носилками, то ли к моему коню Счастливчику, пасшемуся неподалеку.

— И какую же просьбу ты выполнил на этот раз? — настороженно поинтересовался я.

— Помог этим беднякам, — старик махнул посохом в направлении деревни. — Теперь они смогут сполна рассчитаться с королевской казной! Или мой доверчивый принц тоже думает, что рыбы исполняют желания?

Черный колдун веселился от души. Его похожий на клекот и карканье смех разносился над вечерней рекой и эхом возвращался с того берега. Казалось, будто вокруг кружила стая невидимых стервятников.

— Очень остроумно, — поморщился я. — И сколько домов ты оставил?

— Неужели, учителя так и не обучили тебя основам устного счета? — с неприкрытой иронией покачал головой старик.

— И какого лысого демона тебе понадобилось плодить в моем королевстве бездомных бродяг? Или поглупел и не понимаешь, что этим ты лишаешь королевскую казну доходов? — с Черным колдуном проще всего было общаться именно в такой манере. До него тут же дошла вся глубина моей злости, и пронзительное карканье захлебнулось в старческом кряхтении и покашливании.

— Они все равно бы не заплатили, мой принц, — пробурчал он откашлявшись. — К тому же эта жертва богам поможет нам переправиться через реку. Сразу после захода солнца...

Путешествуя с Черным колдуном, я давно привык, что дела, которые нормальные люди обычно стараются закончить засветло или откладывают до утра, лучше творить ночью. По крайней мере, если рассчитываешь на помощь Темных сил.

Керниуса под обрывом уже не было. Не иначе тот струсил и убрался подобру-поздорову подальше от Черного колдуна. И правильно сделал — Повелителя Темных сил бесили даже разговоры о своих светлых противниках, а уж что бы он сделал, увидев белого мага воочию, я даже загадывать не решался.

Костер потух, лишь тлеющие угли переливались красными огоньками, да горячая смола все еще бурлила в котелке. Дрова закончились, но пока я помогал Счастливчику спуститься с обрыва — ноги у коня скользили, из-под копыт сыпался песок вперемешку с мелкими камешками, и бедолага все время норовил присесть на круп и скатиться на нем вниз, — расторопные слуги Черного колдуна по приказу своего повелителя разрубили лодку и раздули огонь. Единственная возможность переправиться через реку, не ища брода, развеялась как дым, но я был уверен, что мой спутник знает, что делает.

Вечернюю трапезу мы, как обычно, поделили с богами Хаоса. Им — кровь, нам — мясо одного из пары черных журавлей, на свою беду пролетавших мимо.

Закат догорел, на небо высыпали звезды. Черный колдун затянул какое-то бесконечное заунывное заклятие. Еще год назад я бы наверно отправился в деревню полюбопытствовать, что натворил там мой всемогущий спутник, но сейчас мне не было дела до ставших бездомными крестьян. Сами виноваты — их никто не заставлял переваливать на других свои проблемы.

Съежившись, я сидел у костра, смотрел на мерцающие угли и думал о Релине. Энди, наверно, уже встретился с ней, они сидят на крылечке уютного деревенского домика, смотрят на звезды и весело болтают. Хотя нет, скорее они в той самой комнате, которую я когда-то видел во сне, греются у очага. Этой ночью было особенно холодно. Ощущалось неотвратимое приближение зимы, а от места у реки, где расположился Черный колдун, веяло совсем уж ледяной стужей. Даже Счастливчик жался к огню и настороженно фыркал, а у слуг, которым было приказано спать, во сне стучали  от холода зубы.

Ближе к полуночи костер потух окончательно. В течение получаса я тщетно пытался вернуть его к жизни, потом махнул рукой — очевидно здесь не обошлось без вмешательства Темных сил в лице их повелителя.

— Ты что там творишь, колдун? — Старик не ответил. Глядя в зависший на уровне глаз раскрытый фолиант, он размахивал посохом над лунной дорожкой на поверхности водной глади и то бормотал, то резким ледяным голосом выкрикивал какие-то непроизносимые и  очень неприятные для слуха слова.

Я подошел к кромке воды. Река застыла, будто не катилась величественно к Ледяному морю, а всего лишь была нарисована на картине. Присев, я провел рукой по неподвижной ряби. Волнистая поверхность была холодна, как лед. Впрочем, это и был лед — река застыла совершенно по-зимнему, разве что снежком не припорошило.

Странно, но в паре десятков шагов вверх по течению мелкие волны, как ни в чем не бывало, лизали песок и трепали темные космы прибитой к берегу речной травы, подозрительно поблескивающей в лунном свете. Я брезгливо отшвырнул ее носком сапога, и глазам открылась целая рассыпь золотых монет. 'Река вынесла или все-таки рыба? Неужели, сказкам Керниуса можно верить?' — размышлял я, пока брел вдоль берега обратно к Черному колдуну. Деньги я оставил, где нашел. Старик мог брать их в любом количестве из сокровищницы отца. К тому же крестьянам они были явно нужнее, чем мне.

 К тому времени, как я вернулся, мой спутник уже завершил ритуал. Напоследок он ударил посохом о лед и, услышав хрустальный звон, принялся торопить:

— Поспешим, мой принц, кто-то помог этим крестьянам слишком быстро потушить пламя, а посему и ледяной мост будет недолговечен...

— Видишь, юноша, даже огонь может заставить замерзнуть воду по воле великого Хаоса, — вещал Черный колдун с высоты своих носилок, пока мы шли по ледяному мосту. — Ни светлым, ни темным эльфам с их магией стихий такое не под силу.  Они до середины зимы молили бы свою богиню Воды заморозить реку, а я лишь спалил три жалкие хибары, хотя мог бы поступить проще -  перебросил бы всех через реку с помощью заклинания мгновенного перемещения. Это потребовало бы меньших затрат, но я беспокоился о тебе, мой принц. Мне известно, как на тебя действует магия... — старик явно напрашивался на похвалу, да только на восхищенные возгласы в его адрес меня никогда не тянуло. Молчаливо следуя за ним, я лишь хмурился да изредка оборачивался назад. Там, на фоне обрыва маячила фигура в светлых одеждах. Керниус возвратился и теперь неторопливо двигался в сторону потухшего костра. Ему тоже нужно было переправиться на другой берег. Вот только лодки больше не было, а перемещаться в пространстве, как Черный колдун, он, похоже, не умел. У старика оставалось два выхода — либо идти три дня до брода, либо ждать, пока крестьяне построят хотя бы плот. Но Керниус выбрал третий. Он подошел к воде, постучал посохом по льду, проверяя его крепость, и отправился следом за нами. Я не ожидал от старого мага такого безрассудства. Он шел, совершенно не скрываясь, и издали казалось, что он идет прямо по воде.  На мгновение промелькнула мысль — а вдруг Черный колдун его заметит?..

Так и случилось. Мой спутник оглянулся, едва мы ступили на берег. Его злобный смех вспугнул тишину ночи и стаю воронья из ближайшего леса. Вороны подхватили карканье старика и понесли над вершинами сосен.

Быть свидетелем поединка магов мне до сих пор не приходилось. Лишь по книгам да рассказам Роксанда я имел о них весьма смутное представление и был уверен — Керниус обречен. Нет, добрый старец, знающий наизусть Книгу Пророчеств, не заслуживал смерти.

— Не смей его убивать! — скороговоркой выпалил я, видя, как повелитель Тьмы наводит посох на одинокую фигуру, медленно двигавшуюся посреди реки.

— Отчего же, мой принц? Этот человек — светлый маг. Ведь это он мешал мне творить заклятие. К тому же мой долг перед великими богами Хаоса — отправить неугодного им добротворца прямиком к его возлюбленным Светлым богам.

— Не смей! Я запрещаю!

Бесполезно. Яркая молния вырвалась из голубого кристалла — такой  же когда-то Черный колдун расплавил мой меч. Лед затрещал и раскололся. Светлая фигура, не успев даже вскрикнуть, исчезла в темной воде. Но еще раньше острие меча оказалось у шеи моего своевольного спутника.

— Какого лысого...

— Никто не убит, мой принц! — тоном невинной жертвы принялся оправдываться старик. — Разрушено лишь мое заклятие. Убери меч!

— Ты ослушался.

— Нисколько. Мой принц запретил мне убить этого светлого — я оставил ему жизнь и множество шансов сохранить ее. Он сам виноват, что оказался в воде. Никто не принуждал его силой ступать на мост, сотворенный черной магией.

— Еще одна подобная выходка и шансов выжить не останется у тебя! — многообещающе пригрозил я.

Глава 7. Проклятие Черного колдуна

В ветхой избушке, где, по словам местных крестьян, жила старая Герта, Энди не оказалось. Не было там и Релины, так же как и больной старухи.

Я обошел вокруг, заглянул в заколоченное окошко и, в конце концов, высадив ногой дверь, оказался в комнате, множество раз и до мельчайших подробностей виденной во сне, а потом и в сфере Всевиденья.

С первого взгляда было ясно, что, если кто-то здесь и жил, то дома давно не появлялся. На полу лежал тонкий слой пыли с многочисленными мышиными следами. Угловую полку с глиняной посудой до самого потолка затянула паутина... И в воздухе улавливался характерный запах заброшенного жилья. Обитатели покинули свой дом и, похоже, сильно спешили. Они даже толком не собрали вещи. Все здесь напоминало прекрасную девушку из моих снов — стоптанные башмачки  под кроватью, теплый серый плащ у входа, гребень с запутавшимся меж зубцами золотым волоском... А натянутый на раму кусок холста, с вышитой ухмыляющейся физиономией светловолосого сероглазого парня пока что без щек и носа, заставил меня печально улыбнуться — портрет чем-то напоминал мне собственное отражение, и тут же нахмуриться — в глазах зарябило, аккуратные стежки дрогнули и поплыли, складываясь в буквы: 'Рик, не ходи за мной, не ищи Релину! Поверь, так будет лучше для всех. Энди', и вновь вернулись на место. Ученик Черного колдуна не раз использовал это заклинание, чтобы оставить мне послание, не предназначенное для посторонних. Если раньше у меня и были сомнения, что лучший друг способен обманом сбежать с моей любимой, то теперь они развеялись, как дым. Возможно, действительно так и лучше для всех, но какое он имел право решать за меня?!!

— Поеду в деревню, расспрошу народ, — бросил я Черному колдуну, вскакивая в седло.

— Сопроводить тебя, мой принц? У меня они живо разговорятся.

— У меня тоже. Оставайся здесь — вдруг кто-нибудь вернется.

— Никто сюда не придет, — зловещим глухим голосом предрек колдун. — Люди сторонятся таких мест, здесь обитает Смерть. 

Определенно любимым развлечением повелителя Темных сил  было напустить на меня уныние — и без него тошно, а он еще тут со своей смертью.

— Вот ее и расспроси! Может, разговорится, — процедил я сквозь зубы и ускакал.

Трактир в Западном Оплоте назывался  'Поющий единорог'. Из гостеприимно распахнутых дверей доносилась музыка и оживленные голоса. Сюда-то Смерть и близко не подходила.

На стойке, сделанной из огромного обтесанного с одной стороны бревна, как на суку многовекового дуба, сидел самый настоящий лесной эльф, играя на свирели завораживающе красивую мелодию. Завидев меня, он оборвал музыку, легко соскочил на пол, покрытый похожим на мшистую поляну ковром, и, не выпуская из тонких пальцев свирель, учтиво поклонился.

— Приветствую тебя в  'Поющем единороге', путник. Здесь тебя ждут уют, хорошая компания и лучшее эстариольское вино по самым низким ценам.

Эльф мне понравился, и я решил не превращать его симпатичное заведение в помещение для допросов с пристрастием, а получить ответы на свои вопросы, по возможности, мирным путем. Я выдавил из себя жалкое подобие улыбки и кивнул: 'Долгой жизни тебе, добрый трактирщик', — даже не задумываясь о том, что желать вечному эльфу долгой жизни, по меньшей мере, глупо.

— Не беспокойся, продолжай играть. Или лучше налей всем вина за мой счет, а сам ответь на пару вопросов, — я бросил на стойку горсть монет. В трактире было полно народу, но этого должно было хватить.

От привычки швыряться деньгами Черный колдун меня так и не избавил, а вот снабжал ими в неограниченном количестве и по первому требованию. Правда, требовать я начал только после истории с крестьянами, которым мог бы помочь лучше всякой говорящей рыбины, будь у меня достаточно золота.

— Ты щедрый юноша, — улыбнулся эльф, — но я честный торговец, и цены здесь действительно невысоки, — он взял четыре монеты, остальные же подвинул ко мне. — Убери, деньги пригодятся тебе в странствиях.

— Впервые вижу такого странного трактирщика! — поразился я.

— А ты когда-нибудь видел трактирщика-эльфа?

Не видел, и вряд ли увижу еще когда-нибудь. Эльфы не могут быть трактирщиками. Торговцами — сколько угодно, но обслуживать посетителей — никогда! Они же создания гордые, а тут людям или, еще хуже, оркам подносить выпивку! Но этот эльф был вообще какой-то необычный. На лице его то и дело появлялась приветливая улыбка, а в зеленоватых раскосых глазах таилась глубокая печаль. В другое время я непременно бы принялся выведывать его историю, но сейчас мне было не до эльфийских забот.

Столы в зале были странные — круглые, как шляпки грибов, и очень низкие, а стулья вообще отсутствовали, но посетителей — троих эстариольских эльфов, нескольких воинов — стражей границы, судя по казенным доспехам времен Гномьей войны, с десяток охотников, лесорубов и еще каких-то крестьян — это не смущало. Они сидели прямо на полу, вернее на пушистом ковре, похожем на мох или на мех, только с узорами в виде цветов. Эльфы тихо шептались о чем-то в своем углу, остальные громко обсуждали лесной пожар, бушевавший по ту сторону Гиблого болота.

— Эти олухи из Дремучего леса вечно скотину на полянах пасут, — возмущался здоровенный лесоруб, из-за всклокоченной бороды и здоровенного топора, заткнутого за пояс, напоминавший подросшего до человеческих размеров гнома. — Не понимают будто, что Дракон только и ждет, когда какой-нибудь дурень вроде них корову на открытое место выгонит. Думаете, чего он все над лесом кружит?

— Да уж, летал бы лучше к морю, как раньше. А теперь, как бы к нам пожар не перекинулся, — поежился молодой Страж границы за соседним столом.

— Не, вряд ли до нас дойдет. Гиблое болото ему не обогнуть.

— А правда, что тем летом в Черном болоте земля горела?

— Было дело, — кивнул седоволосый сухощавый охотник. — Я сам видал, как из земли дым валил, а деревья, как факелы вспыхивали. Но тогда, помнишь, засуха была...

— Да, Гиблое-то болото навряд ли высохнет даже в засуху. А, если б и высохло, туда ему и дорога...

Эльф принес кувшин вина и, разливая его посетителям, указывал на меня. Те улыбались, поднимая кружки в знак приветствия, я дружелюбно кивнул и даже сделал глоток воды из собственной фляги.  'Сейчас народ выпьет, разговорится и выложит все, что знает о Релине с Энди...' — рассуждение показалось мне здравым, но по великому закону вопиющей несправедливости, не иначе придуманному богами Хаоса в состоянии самого тяжелого похмелья, все сложилось самым неожиданным образом. Не успел я назвать свое имя, как молодой охотник, с самого начала поглядывавший в мою сторону  с явной неприязнью, кинулся на меня, словно на лютого врага.

— Куда ты ее увез, негодяй? Отвечай, а то зарежу, как кабана, не посмотрю, что принц! — вопил он, размахивая охотничьим ножом в опасной близости от моего носа.

Парень был изрядно пьян, и не стоило большого труда отобрать игрушку. Это лишь добавило охотнику ярости, он полез на меня с кулаками. Я сдержал порыв убить наглеца на месте и ограничился тем, что перехватил его грязную лапищу и пригвоздил к столу его же собственным ножом. Увидев кровавое пятно, медленно расползающееся по круглой столешнице, вояка сразу угомонился и, кажется, протрезвел.

— Где Релина? Ответь, умоляю! — жалобно заскулил он.

Посетители трактира затихли и начали ненавязчиво пересаживаться поближе, но благоразумно не вмешивались.

— Именно это я и хочу узнать.

— Она ж и так с тобой.

— Со мной? — опешил я.

— Она ж — недотрога, все принца ждала... Дождалась, значит, — обреченно проговорил парень, глядя на меня снизу вверх тоскливыми собачьими глазами.

— Половина фаргордских девушек ждет принца, но это вовсе не значит, что кто-то из них 'и так со мной'.

— Но не за всеми девушками приходит Черный колдун, — огрызнулся парень, тщетно пытаясь вытащить из столешницы нож, пригвоздивший его ладонь.

— Черный колдун? Когда он приходил?

— С неделю назад, в полнолуние. Старую ведьму убил, а девицу увел.

— Неделю назад в полнолуние Черный колдун был далеко отсюда.

— Ну, не знаю... Я его своими глазами видел! — не унимался охотник. — Как тогда, семь лет назад — ни то мужик, ни то баба в черном балахоне...

'Не мужик и не баба, мальчишка это был, — с досадой подумал я. — Черного колдуна за женщину не примешь, он высокий... Но убил? Разве мог Энди убить старуху?' — нет, такой поступок совершенно не вязался с этим добряком. Ну, разве что Черный колдун был целиком и полностью прав, когда уверял, будто его ученик кажется таким, каким ему выгодно казаться. Неужели душа Энди черна, как ночь, и он лишь притворялся добреньким?

— Не горячись, принц, и не слушай ты его, — бородатый лесоруб налил себе вина, отхлебнул, крякнул, снова напомнив мне гнома, и доверительно сообщил: — Бабка Герта от старости померла, а Релина-то от него самого, — кивнул он в сторону охотника, — и сбежала. Кейн давным-давно на нее глаз положил, хотел замуж взять. Да, девка-то с придурью, ни на кого и глядеть не желала. Все за бабку за свою, колдунью пряталась.

— От старости, говоришь? — у меня отлегло от сердца. — А что же тогда делал Энди у ее дома?

— Энди? Был тут у нас паренек с гномьим именем, так это его твой Черный колдун и увел семь лет назад. За тем и приходил. С тех пор мы его и не видели.

— Хочешь сказать, мальчишка так и не появился в Западном Оплоте?

— Нет. Говорю же, его Черный колдун забрал. Небось, и косточки уж сгнили.

Трактирщик неслышно подошел, разливая по кружкам вино, помог Кейну освободить ладонь, осуждающе глянул на меня и принялся молча вытирать стол.

— И куда же тогда делась Релина? — не обращая на него внимания, продолжал допытываться я у словоохотливого лесоруба.

— Говорю же, пропала она. Старуху-то мертвой нашли. Кейн и нашел, он вечно у их избы околачивался. А Релина сбегла. Уж больно своевольная девка была.

— Похитили ее, — вмешался в разговор седой охотник. — Не оставила бы она свою бабку не погребенной.

— Так все же похитили? — зло прищурился я. — И какого лысого демона у вас тут столько стражи?

— А чего мы сделать-то могли? — тут же принялись оправдываться стражи границы. — Думаешь, мы не пытались ее найти? Да, и местные парни, какие помоложе, те тоже искали. Уговорились меж собой, кто отыщет, тот замуж и возьмет, без обид чтобы. Да все ни с чем воротились.

— У своего Черного колдуна спроси, где она. Он ее и похитил, — сквозь зубы процедил Кейн.

Да, уж, лучше спросить Черного колдуна. Уж он-то все разузнает с помощью своей магии, и если это Энди... Что ж, пусть служит Духу Тьмы, богам Хаоса, самому лысому демону, знать его не хочу больше!

Черный колдун времени даром не тратил. Снаружи поднималась настоящая буря. Деревья гнулись и скрипели от ветра, а темный небосвод, беззвездный от серой дымки далекого пожарища, то и дело пронзали корявые молнии. На краю деревни мой конь взвился на дыбы, визгливо заржал и, судя по всему, собрался унести меня в лес.

— Ну, что ты, Счастливчик? Что там может быть такого, чего мы с тобой не видели? — успокоить его не удалось. Конь лишь захрапел в ответ, наотрез отказываясь идти дальше. Пришлось спешиться и последнюю сотню шагов до избушки, служившей когда-то обителью старой Герты и юной Релины, идти, борясь с неистовым ветром.

— ...волею Великих Богов Хаоса отвечай, дух, куда приведет этот путь? — сквозь его вой донесся голос Черного колдуна.

— К ее похитите... Бедн... дев...

Я побежал. Разговор шел явно о Релине и Энди, и мне не хотелось бы пропустить ни слова.

Черная долговязая фигура возвышалась у старой липы, склонившей свои корявые ветви над крышей вросшей в землю избушки. Там, под липой была могила. Прежде я не заметил ее, но теперь она была разрыта и нестерпимо смердела. И липа, и могила были очерчены пентаграммой, по углам которой надсадно верещали пять черных котов, пригвожденных к земле железными кольями. Сам колдун стоял за пределами пентаграммы перед огромной раскрытой книгой, парящей в воздухе, а внутри... Внутри зияла дыра, и казалось, что все — и лес, и избушка, и небо с полыхающими на нем молниями, и даже я — вышито на эльфийском гобелене из тончайшего шелка, который кто-то проткнул ножом. Ничего через эту дыру разглядеть не получалось, кроме лучащегося голубоватого света, будто там, по ту сторону нашего рваного мира занималось утро. Все остальное загораживала собой будто бы сотканная из тумана тень. Призрак выглядел с ног до головы закутаным в бесформенный саван, как принято хоронить простолюдинов, но не сложно было догадаться, что повелитель Тьмы вытащил с того света дух старой Герты.

— Отвечай по существу, старая ведьма! Я не намерен выслушивать глупые причитания, — грозно проговорил Черный колдун, за шумом ветра я так и не расслышал по какому поводу. — Мне плевать на пропажу никчемной девчонки. Я хочу знать, какой дорогой пошел мальчишка? Маль-чиш-ка. Эндилорн. Тот, кто говорил с тобой последним.

— Через топь и болото, напрямик, — прошелестел призрак.

— Неужели нашелся слабоумный эльф, открывший тайный путь черному магу?

  — Он пришел из страны эльфов, что лежит за Гиблым болотом, за Дремучим лесом, за Бездонной рекой. Он был совсем мал, но все помнит.

— Будь ты проклята, старуха! Во имя великих богов, ты укажешь мне дорогу!

— Людям, ни живым, ни мертвым неведомы тайные тропы эльфов.

— Но кто-то же должен знать! Заклинаю тебя безраздельной властью Тьмы, отвечай, кто знает путь!

— Льеррин, — чуть слышно прошептал призрак, казалось, он говорит из последних сил.

Черный колдун задумчиво поскреб подбородок. Кажется, он узнал все, что хотел.

— Отпусти меня! — взмолилась тень старухи.

— Ну, нет! Ты сказала слишком мало, чтобы заслужить такую милость! — зловеще прошипел некромант. — Останешься здесь, в этом дереве, и будешь страдать, пока тебя не срубит какой-нибудь лесоруб или не свалит непогода. И постарайся за это время совершить доброе дело, иначе твоя душа навсегда останется моей! — старик захохотал. Листы книги перед ним зашевелились, открывая нужную страницу. Когда-то Энди говорил, что старик не помнит наизусть ни одного заклятия, но ему это было и ни к чему с такой книгой.

Одно длинное неразборчивое стихотворение на чужом языке, взмах посоха, и пентаграмма вспыхнула ослепительным светом, растворившим в себе смутные очертания призрака, а через мгновение дыра в полотне ночи затянулась. Призрак, попавший в невидимую сеть рванулся, но, так и не сумев освободиться, рассыпался тысячью мерцающих звезд, пылью осевших на листьях росшей у избушки старой корявой липы. В тот же миг утихла буря, и в наступившей тишине раздался тяжкий вздох. Я мог бы поклясться, что вздохнуло дерево.

— Хотелось бы знать, как дерево сможет совершить доброе дело? — ехидно спросил я, подходя поближе.

— О, тебя это должно заботить меньше всего, мой принц. Строптивая старуха не желала служить богам Хаоса при жизни, так пусть душа ее послужит им, после того как сама она сгниет заживо!

— Отпусти ее, колдун! — в моем голосе сквозило раздражение. — Уверен, она рассказала все, что знала...

— Не позволяй ничтожному состраданию завладеть твоим сердцем, мой принц, — приторно ласковым тоном проговорил старик.  — Постыдная жалость не к лицу великому герою.

— А убить повелителя Тьмы великому герою к лицу? Освободи ее немедленно! Это приказ! Или ты забыл уговор?

С тех пор, как я поближе познакомился с Черным колдуном, сомнения в том, что его можно убить, переросли почти в уверенность. Нож в сердце был для него не страшнее перышка, приставшего к подошве, яд, как легкое вино, огонь могущественный старик разжигал на собственной ладони. А вот что будет, если срубить ему голову? То же, что с безголовым орком, которого как-то оживил Энди? Тот так и ходил с головой подмышкой. Интересно, сможет ли он колдовать в таком состоянии? Энди полдня потратил, прежде чем заставил голову орка говорить... Естественно, все эти умозаключения я проделывал, не стоя на месте и почесывая в затылке, а с обнаженным мечом направляясь к старику, неторопливо, чтобы он успел все-таки одуматься и выполнить приказ.

Черный колдун попятился, отступая в центр пентаграммы, взмахом руки замкнул за собой огненный круг.

— Погоди, не убивай меня, мой добрый Принц! Не торопись осквернить благородное оружие убийством дряхлого старца. Не торопись... — бормотал он, глядя в свою книгу. Страницы шелестели, переворачиваясь под его взглядом.

Я остановился в замешательстве. Можно было подумать, старик испугался и решил снять заклятие, но что-то подсказывало — это не так. В любом случае, за защитный круг лучше было не соваться — костей не соберешь. За время нашего совместного путешествия этот урок я усвоил отлично.

Естественно, колдун ослушался. Повинуясь заклятию, он начал стремительно расти и, пока я недоуменно протирал глаза, стал величиной с то самое дерево, в которое заточил старушку.

— Силы Тьмы! — мой завороженный шепот потонул в громоподобном хохоте. Сражаться с великанами такого размера я еще не пробовал.

— Все еще хочешь убить меня, мой принц? — язвительно спросил Черный колдун с высоты своего роста.

Нет, так далеко мое безрассудство не распространялось. Честно говоря, больше всего мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь подальше, желательно в другом конце Фаргорда. Правда, потом я вспомнил о Релине и как можно более небрежно ответил:

— Ты же просил о пощаде, так что я пока сохраню тебе жизнь. Если, конечно, расскажешь, что узнал от духа.

— Не рановато ли ты возомнил себя великим, недоумок? — Черный колдун взревел так, что в Западном оплоте проснулись все собаки. — Я раздавлю тебя, как муху!

— Чего мне боятся? Ты же сам сделал мне амулет защиты от магии. А этой дешевой иллюзией меня не испугать! — брякнул я первое, что пришло в голову, и оказался прав.

— Проклятый Эндилорн, — прошипел старик, сдуваясь до обычного размера. — Открывать тайны магии непосвященным, как это на него похоже!

Я так и прыснул. Если бы он только знал, при каких обстоятельствах была открыта эта тайна...

— Все, не могу больше! — Крайт опустил деревянный меч и устало поплелся к колодцу.

— Стой, жалкий трус, и не говори, что выдохся так скоро!

Крайт вылил себе на голову ведро воды, перевернул его и уселся сверху.

— Еще немного и этот маленький демон загоняет меня до смерти! — пожаловался он, не иначе как кучке навоза, оставленной посреди двора его собственной дурно воспитанной лошадью. — Иногда мне кажется, что наш принц сделан из железа. Интересно, он знает, что такое усталость? Или они все такие? Но я-то не принц. И даже не лорд. Я вообще никто, и устал, как собака! Может, хватит на сегодня? — умоляюще взглянул он на меня. — А то мне еще в лес тащиться, силки проверять.

— Ну, как хочешь, — равнодушно пожав плечами, я  уселся на край колодца.

Честно говоря, усталость чувствовалась, но совершенно не обязательно было в этом признаваться.

Младший ловчий Крайт мечтал вступить в доблестные ряды Королевской гвардии, да только вот с мечом обращался, как тролль с дубиной. Денег на учителя фехтования у него не было, так что приходилось довольствоваться уроками одиннадцатилетнего мальчишки, то есть меня. Вообще-то для Крайта это было не так уж и плохо — уже в то время я владел клинком лучше кое-кого из наемников. Только вот свободного времени у меня почти никогда не было. Чаще всего учить друга, приходилось вместо какого-нибудь урока вроде каллиграфии, королевского этикета или риторики.

На этот раз мы чересчур увлеклись. Время перевалило далеко за полдень, все уроки давным-давно закончились, надо было вернуться в Закатную башню, чтобы успеть переодеться к обеду, а не то мне грозило выслушать вместо еды рассуждения отца о подобающем принцу наряде. 'Или вообще не ходить на этот обед? — думал я. — Ну его к демонам! Выпрошу у Фариссы кусок холодной оленины...'

Протяжно скрипнула потайная дверь, ведущая в храм богов Хаоса. Я резко обернулся, но тут же облегченно вздохнул. Учитель этикета давно грозился пожаловаться на меня Черному колдуну. К счастью, во дворе появился всего лишь его ученик. Он бежал к колодцу, размахивая ведром и спотыкаясь о длинные полы своего черного балахона.

— Привет, Энди! Ты что, нанялся водоносом?

В ответ на мой оклик Энди неуклюже поклонился, пробормотал: 'Здравствуйте', — и недоверчиво покосился на Крайта, расположившегося на перевернутом колодезном ведре. Он все еще считал, что в Черном замке живут в основном кровожадные злодеи, и прежде, чем разговаривать с кем-нибудь, старательно изучал его мысли.

— Давай помогу, — предложил Крайт. Колодец был глубокий. Воду доставали чуть ли не из самой Бездны, и поднять ее с такой глубины было  целой историей.

— Черный колдун что, позабыл все заклинания и не может наколдовать ведро воды? — язвительно спросил я.

— Старик...  — Энди тяжело вздохнул, — варит зелье. Хочет вернуть носу леди Суниты прежний вид.

— Так это ты тот самый ученик Черного колдуна? Никогда бы не подумал, что такой малец может оставить леди Суниту без носа! — от хохота Крайт согнулся пополам и чуть не выпустил ворот колодца.

— Во-первых, никто ее без носа не оставлял, она сама..., — насупился Энди. — А во-вторых, нос у нее остался, только стал очень маленьким...

— Вы о чем? — удивился я. — С каких это пор у Суниты очень маленький нос, и почему я всегда все узнаю последним?

— Принцы всегда все узнают последними, а ты из них первый, — ехидно заметил Крайт.

— Ну, знаешь!..

— Что, нет? Вот скажи, где ты вчера целый день пропадал? Опять какого-нибудь разнесчастного орка потрошил...

— Не твое дело! — огрызнулся я.

— Да, знаю, что не мое, — охотно согласился Крайт. — Куда мне в твои королевские дела лезть. Просто если бы ты проводил с людьми столько же времени, сколько с орками или призраками всякими, то знал бы гораздо больше. Этот парнишка, — он кивнул в сторону Энди, — напоил твою благородную кузину каким-то зельем, и нос у нее от этого превратился в две дырочки. Представляешь, просто в две дырочки, как у свиньи на рыле!

— Не напоил, — поправил Энди. — Это мазь была. Она хотела, чтобы ее нос поменьше стал, ну я ей на пробу и приготовил, вдруг получится? Кто ее просил туда весь нос совать? Надо же было чуть-чуть, пальчиком кончик носа помазать, а ей, видите ли, понюхать захотелось!

— И что?

— А как ты думаешь, что будет, если такой носище в склянку с мазью засунуть? Представь, весь нос в снадобье, как в соплях! А она еще зеленая такая...Я имею в виду мазь, а не Сунита. Ты бы, наверно, от хохота лопнул, а мне вообще-то не до смеха было. Я как представил, что со мной старик сделает!..

  — И что же он с тобой сделал?

— Ничего, как ни странно. Спросил, где я взял рецепт снадобья, а когда узнал, что я сам его составил, сказал, что у меня дар. И еще сказал, чтобы я не связывался с особами королевской крови, с ними, мол, хлопот не оберешься.

— Точно, не связывайся ты с ними. Все равно от них благодарности не дождешься, одни пинки да шишки, — Крайт перелил воду в ведро Энди и демонстративно потер лоб, на котором действительно красовалась здоровенная шишка — последствие сегодняшней тренировки. — Ты лучше со мной связывайся. Я — простолюдин. Меня хоть без башки оставь, никто слова не скажет.

— Тебе-то чего не хватает? — удивился я. — У тебя же с носом все в порядке, да и со всем остальным вроде бы тоже.

— Как чего? — возмутился Крайт. — А, денег? Знаешь, — принялся втолковывать он Энди, — рассказывают, есть такое зелье, которое может из чего угодно золото сделать. Вон, вишь, кучка дерьма, а польешь на нее зельем, глядь, а там уже кучка золотых монет.

— Это я тебе без всякого зелья сделаю, — внезапно расплылся в улыбке Энди. — Смотри!

Мы с Крайтом буквально рты разинули, когда после нескольких торопливо сказанных мальчишкой слов круглые катышки лошадиного навоза зазолотились и прямо на глазах превратились в монеты.

— Да, ты и впрямь колдун! — восхищенно выдохнул Крайт, присев на корточки и разглядывая золото.

— Знаешь, что такое иллюзия? — невинным голосом спросил Энди и, получив отрицательный ответ, любезно пояснил: — Вот это — она и есть! — после чего поднял ведро и бойко потащил по направлению к Черной Башне, а Крайт...

— Дурак ты, колдун, и шутки у тебя дурацкие! — крикнул он вдогонку, вляпавшись в эту самую иллюзию всей пятерней.

Черный колдун не долго пребывал в растерянности. Несмотря на плохую память, соображал старик быстро. Он понимал, что, пока его защищает пентаграмма, мне до него не добраться, и чувствовал себя в безопасности.

— Я долго терпел твои выходки, Рикланд, — надменно заявил он. — Но чаша моего терпения не бездонна. Ты уже выполнил свое предназначение — навел меня на след Эндилорна, большего и не требовалось. Настала пора воздать тебе по заслугам. Это можно сделать, даже не нарушив Договора с королем. Тебе не приходило в голову, что сделанный мной амулет не защищает от магии своего создателя? — костяной медальон, украшавший мою шею с первого дня путешествия с повелителем Тьмы, мелко задрожал и рассыпался пылью, едва я прикоснулся к нему. — Но я не стану убивать тебя, мой принц, напротив, сделаю бессмертным. Ты станешь памятником, памятником самому себе — великому герою Рикланду, и будешь стоять здесь вечно, рядом со старухой, о которой так заботишься!

Колдун расхохотался и принялся выкрикивать волшебные слова. Я отскочил за толстый ствол липы. Некоторый опыт в общении с волшебниками подсказывал, что для наложения заклятия он должен меня видеть, если, конечно, не успел запастись моими волосами, ногтями или другими частями тела.

Дерево раскачивалось, как от урагана, хотя ветер давно стих. Ветви зашевелились с протяжным скрипом, похожим на плач младенца. Внезапно колдун оборвал заклятие на полуслове и злобно выругался. Я не удержался и высунул из-за ствола любопытный нос.

Старик, глядя вверх, где над его головой, крепко запутавшись в корявых ветвях, висела волшебная книга, в ярости потрясал посохом. В детстве я, конечно, слышал сказку о говорящем дубе, но мне и в голову не приходило, что деревья способны так ловко орудовать ветками.

— Мерзкая старуха, ты заплатишь за это! — казалось, Черный колдун задохнется от злобы. Он попытался припомнить хоть какое-нибудь заклинание, которое позволило бы ему вернуть фолиант, но, начав, так и не мог закончить. С памятью у него точно было не совсем в порядке. В конце концов, он просто испепелил многострадальное дерево, книга полетела вниз, но получить ее назад ему так и не удалось, — я оказался быстрее.

— Старая колдунья совершила доброе дело и теперь в Лучшем мире! -подхватив на лету тяжелый том, я не удержался, чтобы не поддразнить старика. — Ты проиграл, повелитель Тьмы. Хочешь получить назад свою книгу — рассказывай, что узнал.

— Я еще не проиграл, а вот ты доигрался, мальчишка! — с ненавистью прошипел тот, и поднял посох. Небо прорезала очередная молния. — Именем великих богов Хаоса я проклинаю тебя! Помни — добро наказуемо и впредь остерегайся делать его людям. Отныне за помощь другим ты будешь расплачиваться  собственными бедами, покуда меч твой не растворится в крови! — выкрикнув это мерзкий старикашка исчез, к счастью, так и не воплотив в жизнь свою угрозу сделать меня бессмертным и, к сожалению, не сказав ни слова о том, где мне искать Релину и Энди.

Глава 8. Изба на птичьих лапах

Заспанный крестьянин, выглянувший в дверь, которую я чуть не вышиб настойчивым стуком, послал было меня к лешему, но, увидев внушительный меч, сделал вид, что разговаривал не со мной, а с кем-то в глубине избы.

— Льеррин? — дружелюбно переспросил он, услышав имя, названное призраком Черному колдуну. — Дык, кто ж его, остроухого не знает? Трактирщик он наш, из  'Поющего единорога'.

Льеррин был один. Он лежал на полу за стойкой и, судя по всему, умирал. Я обнаружил его только, когда услышал сдавленный хрип. С первого взгляда было видно, что смерть он встретил вовсе не из-за своего нежелания говорить. Обычно эльфы не страдают самоотверженностью и рассказывают все, не дожидаясь зверских пыток. Можно было не сомневаться, что на свои вопросы повелитель Тьмы получил исчерпывающие ответы, ну а с трактирщиком расправился только, чтобы то же не смог узнать я.

По замыслу Черного колдуна Льеррин должен был умереть на моих руках, не сумев выговорить ни слова. Именно поэтому он дал ему яду, а не убил каким-нибудь более надежным или изощренным способом. Одного не учел старик — меня самого столько раз пытались отравить, что Энди регулярно и заблаговременно снабжал меня противоядием, которое готовил по рецепту, лично составленному его учителем. Щепотки этого порошка было достаточно, чтобы обезвредить любую созданную Черным колдуном отраву. Я хранил его в тайнике под камнем одного из перстней Роксанда, где тот в свое время держал яд. Порошка было ровно столько, чтобы выжить после пира в обществе дядюшки Готрида, и его вполне хватило на освобождение бедняги Льеррина из цепких пальцев смерти.

— Ты спас мне жизнь. Как отблагодарить тебя? — первое, что произнес тот, вновь обретя способность говорить.

— Расскажи все, что знаешь!

— Но на это уйдут годы! — ужаснулся эльф.

Тяжело с иными расами — они часто понимают сказанное дословно, тем не менее, сами вечно говорят загадками.

— Меня интересует  только Релина.

— Прости, благородный принц, но все, что я могу, это повторить слухи. Девушка пропала, и никто не знает, где она.

— Ну, да, и мальчишка-колдун Энди здесь никогда не появлялся... С каких это пор эльфы лгут своим спасителям?

— Я этого не говорил, — возразил Льеррин. — Ребенком Энди часто бывал в 'Поющем единороге', когда Стин, отец мальчика, оставлял его на мое попечение. Но ты сказал, что тебя интересует  только Релина.

— Ну, так ответь, когда ты в последний раз видел Энди?

— С неделю назад. Релина тогда уже пропала.

— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул я. — Вот об этом и расскажи.

— Он пришел не один. С ним был какой-то юноша или даже мальчик...

— А это не мог... не могла быть девушка в мужском платье?

— Возможно... — эльф задумчиво уставился на застежку моего плаща. — Его спутник... или спутница... безусловно, не хотел... -ла быть узнанной. Она даже не заглянула в трактир. Да и Энди не задержался — я дал им еды на дорогу и они ушли.

— Куда?

— Насколько я понял, дальнейший путь их лежал к Хрустальному замку, что за Гиблым болотом...

'Чей замок за Гиблым болотом? — я прикрыл глаза, пытаясь вспомнить карту, висящую на стене в Закатной башне. Перед мысленным взором сразу всплыло вышитое голубым шелком Пречистое озеро, за ним кудрявый темно-зеленый Дремучий лес. Посреди леса — пузатая башня с щитом на стене — так обозначены на карте все замки — а на нем, по-моему, три цветка белого шиповника. — Чей же это герб? Тысяча лысых демонов! Надо было как следует учить геральдику. Ну, ничего, зато теперь я знаю, куда направился Энди!'

— Если обогнуть болото с заката... — тем временем продолжал трактирщик.

— Но ведь он пошел напрямик, тайным путем? Кстати, зачем ваш народ ходит через Гиблое болото, когда здесь, в Западном оплоте превосходная дорога в Эстариоль?

Льеррин неопределенно пожал плечами.

— Дабы избежать разбойничьих грабежей, полагаю... Но я не купец и не могу знать истинных причин.

— Ладно, не отвечай, — снисходительно усмехнулся я, вспомнив негодование отца на одном из королевских советов по поводу наводнившего Фаргорд контрабандного эстариольского вина. — У меня нет ни времени, ни желания лезть в торговые дела эльфов. Я просто хочу догнать Черного колдуна, во что бы то ни стало и как можно скорее... Надеюсь, ты понимаешь, что он преследует Энди, и ваша тайная тропа уже перестала быть тайной?

— Ты прав, — со вздохом согласился трактирщик. — Нет смысла скрывать от Черного принца то, что уже известно Черному колдуну.

 

Пока я выслушивал наставления Льеррина о том, как отыскать тайную тропу, одновременно поглощая наскоро приготовленный им завтрак, тучи, собранные повелителем Тьмы не иначе как со всего Фаргорда, разразились неистовой грозой.

Наверно, стоило дождаться ее окончания — ночной сумрак рассеиваться не спешил, дорога терялась за сплошной пеленой дождя, а определить стороны света можно было, разве что доверившись интуиции своего коня. Счастливчик, которого обычно мало смущала непогода, то и дело спотыкался и, в конце концов, перешел на шаг, но я не обратил на это внимания. Меня одолевали мрачные мысли.

 К чему эта бессмысленная охота? Я ведь сам отказался от Релины, когда выскочил из лодки... И с чего мне вдруг взбрело в голову, что эта, незнакомая в общем-то девушка станет моей? Ну, что я ей скажу, когда догоню? 'Выходи за меня замуж?' А она мне: 'Ты предал друга! Видеть тебя не желаю!' Хорошо еще, если Энди и вправду убил старушку, а вдруг она действительно умерла от старости? Проклятье! Ведь это по моей милости Черный колдун идет по его следу! А что станет с девушкой, когда он все-таки догонит ученика? Кровь девственницы всегда была для него ценнейшим ингредиентом. Оставалось надеяться, что, как некогда заявил старик, 'адепты черной магии редко страдают целомудрием'. Да только я бы предпочел надеяться на другое... В любом случае надо опередить повелителя Тьмы!

Я хотел было поторопить Счастливчика и наконец-то обратил внимание, что тот бредет по колено в болотной жиже.

— Какого лысого демона ты завез меня в эту топь, неудачник? Мы ж тайную тропу ищем... и это, по-твоему, тропа? — накинулся я на него.

Конь презрительно фыркнул, что, по-видимому, означало:  'От неудачника слышу!',  'Не нравится, можешь спешиться и сам поискать свою тропу!' или еще что-нибудь столь же любезное.

— Ну и пожалуйста, — не менее презрительно заявил я, подтягивая стремена. — Если тебе нравится месить копытами грязь, продолжай в том же духе. Лично мне здесь вполне сухо.

К сожалению, сухо мне вовсе не было. Дождь лил, как будто небо прохудилось, и укрыться от ледяных струй на болоте было негде. Вода заливала глаза, но я все равно старательно всматривался вдаль, надеясь при свете то и дело рассекающих небо молний увидеть что-либо хотя бы отдаленно напоминающее безголовую статую, служащую эльфам ориентиром. Да только все, что можно было разглядеть в это хмурое дождливое утро — это кочки, кривые низкорослые деревца да коряги.

Я успел промокнуть до костей, когда вспышка очередной молнии озарила дом на болоте. До меня не сразу дошло, что передо мной человеческое жилище — до того странное сооружение походило на огромную черную птицу, взъерошившую перья.

— Хоть какое-то жилье! — обрадовался я, подъехав поближе и убедившись, что передо мной не чудовищная курица, сбежавшая на болота от какого-то великана, а всего-навсего покосившаяся хижина, возвышающаяся над затянутой ряской водой на двух корявых, напоминающих птичьи ноги, сваях.

Люди, когда-то давным-давно построившие избушку, видимо, были либо большими шутниками, либо изрядными любителями выпивки, иначе зачем им было строить дом на сваях да еще и в болотной грязи? Счастливчику пришлось провалиться в чавкающую жижу по колено, пока мы добирались до двери, выходящей не на тропу, а в какую-то вязкую топь. Тем не менее, я успел заметить, что внутри, за мутным стеклом крошечного окошка теплится огонек. Кто-то жил здесь, а значит, у меня был шанс узнать дорогу...

Привстав на стременах, я громко постучал в дверь.

— Ну, до чего ж народ бестолковый пошел! — донесся изнутри ворчливый старушечий голос. — Нет, чтобы встать, как подобает, да попросить:  'Избушка, мол, избушка, повернись ко мне передом!', так нет, он прямиком в трясину полез. Давай-ка, вертайся на дорогу и говори все, как положено, а то возьму, в комара превращу, да прихлопну!

Если кого и можно было испугать подобным обещанием, то только не меня. Еще в детстве Энди объяснил мне, что превратить человека в комара довольно сложно, разве что в очень большого комара, которого вряд ли удастся прихлопнуть. К тому же книга  'Метаморфозы', содержащая нужные для подобных превращений заклинания, ни коим образом не могла оказаться среди глухого болота.

— Пугай кого-нибудь другого, старая карга! Открывай, пока я не спалил, к демонам, твою хибару, вместо того, чтобы с ней объясняться! У меня плохое настроение... — договорить не удалось. Брызнув в лицо затхлой болотной водой, странная избушка резво отскочила на добрые пять шагов и остановилась поодаль, боязливо переминаясь на птичьих ногах, судя по всему готовая опрометью умчаться при любой попытке привести угрозу в исполнение.

— Стой смирно, трусиха! — завопил голос, из ворчливого превратившийся в визгливый. — Всю посуду перебила, окаянная! — дверь распахнулась с протяжным скрипом, и на пороге появилась его обладательница — старуха, возрастом никак не моложе Черного колдуна, а внешностью напоминающая... пожалуй, пугало огородное. — Ты что это... — погрозила она мне потрепанной метлой, но неожиданно сменила гнев на милость, расплылась в слащавой улыбке, обнажившей последнюю пару зубов, и приторно, как мед, пропела. — Да это ж спаситель-избавитель мой ненаглядный! Как же ты сыскал-то меня, яхонт мой бриллиантовый? За зельем каким, припожаловал, али как?

Старуха явно узнала меня, да и мне ее лицо, как и голос казались смутно знакомыми.  'Неужели, судьба свела меня с ведьмой из тех, что Черный колдун собирал в долине Вечного лета? — про себя ужаснулся я. — Тогда почему спаситель? Может, это одна из пленниц Урманда... Или мать того недотепы, которого Килбер чуть не затравил собаками... Или...'

— Заходи, заходи, — тем временем суетилась старуха. — Гроза-то какая! Тьфу, ты, хлябь болотная, крыльцо-то вон, где осталось. Да, ладно, забирайся прям на порог. Ты ж прыгать мастак, вскарабкаешься как-нибудь...

'Ладно, посмотрим, что ты задумала, старая ведьма', — подумал я, перебрался со спины коня на порог странной избушки, шагнул в дверь и тут же довольно неловко ударился макушкой о низкую притолоку. Моя вечная проблема в крестьянских лачугах — низкие двери. Никогда не могу пройти сквозь них, не набив шишки. И ведь помню, но все равно не получается достаточно низко наклонить голову...

— Цыц, проклятущая! — старуха сердито топнула ногой. Доски пола взвизгнули, как получившая пинок собака. — Ишь, мстительная какая, халупа старая! Я тебя..., — она погрозила костлявым кулаком куда-то в сторону занимающей всю стену печи и заискивающе обратилась ко мне. — А ты не серчай, милок. Что с нее взять, с деревяшки? Обидел ты ее, вот она тебя по башке и треснула. Больше не будет. Да, не морщись, сейчас икорки лягушачьей приложим, всю боль как рукой снимет...

В избушке было тепло и сухо. В печке пыхтело несколько пузатых горшочков, в которых вполне могло отыскаться что-нибудь съедобное.

— Не стоит волноваться, э-э... добрая женщина, — пробормотал я, потирая макушку.

— Ну, так поешь хотя бы на дорожку да винца моего выпей, на болотных травках настоянного. Вот отведай, — она кинулась к печке и начала ловко выставлять на стол дымящиеся горшки. — Грибочки-поганочки, никакого вина не надо, от одного запаха захмелеешь. А это пиявочки запеченные, объеденье, — приговаривала она. — А то вот похлебка из лягушачьих лапок! Третьего дня сварила, пальчики оближешь. Чего нос-то воротишь?

— Да сыт я, сыт, — запах был аппетитный, но пробовать угощение не было никакого желания. — Не суетись, хозяйка. Расскажи лучше, кто это тебе построил такой странный дом?

— Да кто ж его знает, — пожала плечами ведьма. — Мне-то избушка от бабки-покойницы досталась. Она вот, да ступа летающая, вот и все наследство. Бабка-то моя знаменитая колдунья была. Ты с меня когда заклятие-то снял, я ее навестить собралась. Думала, поможет мне старая за обиду отомстить Черному колдуну проклятущему, чтоб его в трясину засосало, а той уж в живых нету. Нашелся какой-то злодей, прям в этой печи бедняжку живьем изжарил! Вот с тех пор я имуществом бабкиным и владею...

— Я снял с тебя заклятье?... Так ты Кикимора!

— Не Кикимора, а Ронета, — обиженно поправила болотная ведьма и запричитала. — Вот уж люди и имени моего не помнят. Сколько лет прошло с тех пор, как меня колдун проклятущий в чудище окаянное обратил? Уж две сотни поди...

— О, да, конечно, Ронета. Как же я тебя сразу не узнал!

Я снял перевязь с мечом и уселся на широкую лавку у стола. Можно было расслабиться. Никто не собирался меня пытать и заколдовывать по приказу Черного колдуна — здесь его не жаловали. Все горести, раскаленными клещами терзавшие душу, затаились в дальних ее уголках, освободив место для голода, утолить который, впрочем, мне тут явно не светило. Уж не знаю, как относился мой предок Риалон к кулинарным изыскам своей возлюбленной, но мне совершенно не хотелось проводить опыты над собственным желудком. Ну, разве что ягод пожевать.

Я отправил в рот горсть сушеной голубики, плошка с которой угнездилась между горшком с пиявками и миской соленых поганок, и ободряюще заметил:

— Знаешь, для своего возраста ты выглядишь просто замечательно. Тебе не дашь больше семидесяти...

— Не больше семидесяти! — взвыла старуха и зарыдала, будто ей не комплимент сделали, а оскорбили до глубины души. Лучше мне не пытаться льстить женщинам, все равно ничего хорошего из этого не выходит. — Проклятый колдун! — рвала свои и без того редкие космы ведьма. — Когда он меня в чудище-то превратил, я ж девчонкой была, не старше тебя, красавицей писаной. Принц жениться на мне хотел. С водяной лилией меня сравнивал, да с лебедушкой белой. А теперь на кого я похожа? На старый сморщенный гриб! Молодость он у меня отнял, окаянный! Но я отомщу, он у меня заживо сгниет в Гиблом болоте! — бывшая Кикимора вдруг перестала плакать, прищурившись, взглянула мне в глаза и ткнула в грудь костлявым пальцем: — А ты мне поможешь!

— Я? Тебе? Ты когда-нибудь слышала, чтобы принцы помогали болотным ведьмам?

— Ишь какой важный! Погоди возражать-то. Или Черный колдун тебе верный слуга, как королю Роксанду?

— Издеваешься? — вспылил я. — Для меня он самый злейший враг! Ну, после разве что орков.

— Ну, так послушай, что я надумала. Одолеть колдуна — дело нехитрое. Он сам себе погибель сотворил — Гиблое болото. В старые добрые времена там озеро Пречистое было, сейчас же лишь топи непролазные, дух гнилой да твари ядовитые. А все это мне подвластно, ведь сам сказал, я — болотная ведьма! А от тебя, голубок, совсем мало требуется — злодея-лиходея из Черного замка выманить, да в болото завести, а уж я его встречу!

— Ну, так встречай, — усмехнулся я. — Он уже здесь, на Гиблом болоте.

— Где?!! — старуха сорвалась с места как ошпаренная и принялась наворачивать круги по избушке, хватая с полок склянки с зельями, сдергивая с веревок пучки сушеных трав и кидая все это попеременно то на пол, то во вместительный кожаный мешок.

— По тайной эльфийской тропе он пошел, — не без злорадства уточнил я. — Кстати, далеко это?

— Да, там где крыльцо осталось, — отмахнулась она и зачем-то полезла в печь. Вскоре оттуда раздалось ее громкое чихание и выплыла туча копоти. Когда сажа осела, ведьмы уже не было.

Выходя из избушки, я почти по пояс провалился в болото. Счастливчик дожидался меня неподалеку, объедая немногочисленные листья с чахлых болотных березок.

— Хорошо тебе, — пожаловался я ему, бестолково дергая отсыревшую под проливным дождем подпругу. — Ешь, что нравится. А меня чуть жабами печеными не накормили...

Когда-то давным-давно посреди бескрайнего фаргордского леса было дивное озеро с чистейшей водой, приносимой с горных ледников рекой, именуемой в те далекие времена Хрустальной. Пречистым называли это озеро. Только сейчас об этом мало кто помнил, разве что эльфы да Черный колдун. Вот уже двести лет, с тех самых пор, как добрая половина армии Роксанда нашла могилу в глубоких водах озера, на его месте простиралось зловещее Гиблое болото. Хрустальная же река превратилась в Мертвую.

Дом Ронеты, как выяснилось, стоял на самом краю этого проклятого места. В былые времена рядом по берегу пролегала мощеная булыжником дорога. Вела она к двум исполинским статуям, одна из которых сейчас представляла собой груду мраморных обломков размером с пивной бочонок каждый, а вторая все еще гордо возвышалась белокаменным столбом в форме безголового великана.

Путь проходил в десятке шагов позади избушки на птичьих лапах. Дождь почти утих, так что я легко разглядел две неглубокие колеи среди светло-зеленого мха и плетей мокрыжника, а также белый силуэт эльфийского ориентира в отдалении. Самой Кикиморы нигде не было.

Глава 9. Гиблое болото

То и дело оборачиваясь, Счастливчик нехотя брел назад к деревне.  'Может, все-таки возьмешь меня с собой?' — говорили его грустные карие глаза, но я оставался непреклонным. Тайный эльфийский путь оказался уничтожен. Бревенчатый настил, некогда проложенный эльфами прямо по воде, сгорел, и это, без сомнения, было делом рук Черного колдуна. Теперь вместо сухой деревянной дорожки, где, по словам Льеррина, можно было пройти, не замочив ног, меж остатками обгорелых бревен лениво колыхалась черная, как деготь грязь. То и дело поднимающиеся со дна  лопавшиеся на поверхности пузыри сильно пошатнули мое желание никогда не расставаться со своим верным конем. А при взгляде на покоящийся на одной из кочек олений череп оно и вообще бесследно пропало. Пусть лучше верный друг всю оставшуюся жизнь простоит в конюшне доброго эльфа Льеррина, чем окончит свои дни в зловонной трясине! О том, что сам с таким же успехом могу окончить в ней жизнь, я, как обычно, не подумал.

Вскоре темный силуэт Счастливчика исчез за деревьями, и я углубился в болото. Бревна еще дымились, значит, старик прошел здесь незадолго до меня, и был шанс его опередить.

Казалось, что еще совсем недавно там, где сейчас расстилалось болото, стоял лес, только какая-то невидимая сила превратила почву в липкую жижу, погубив все живое. Это вовсе не означало, что Гиблое болото было мертвым. Деревья гнили и падали, этим пользовались грибы, похожие на лишайники или, может, лишайники, похожие на грибы. Так или иначе, эти мелкие отростки, бурой слизью покрывавшие все вокруг, были очень скользкими. Я с трудом удерживал равновесие на обгоревших бревнах, по которым перебирался с кочки на кочку. Потом появились комары.

В Фаргорде комары — самое обычное явление. Они появляются чуть раньше середины лета и, пока стоят теплые дни, донимают людей своим назойливым обществом. Эльмарионцы, даже долгое время прожившие в Фаргорде, не могут к ним привыкнуть, а коренные фаргордцы просто не замечают. Но таких комаров, как на Гиблом болоте, было трудно не заметить. Если бы не пронзительное жужжание, можно было подумать, что ко мне приближается стая летучих мышей. Я даже перчатки надел на всякий случай и меч на плечо переложил, — сколько не возился со своей перевязью, так и не придумал, как сделать, чтобы клинок такой длины ловко выхватывать из-за спины. Здесь лучше быть начеку, ведь если нападет такая зверюга, в одиночку всю кровь высосет, а их на болоте сотни. И должен же в окрестностях жить кто-то, чью кровь они пьют, когда поблизости нет меня. Сомневаюсь, что он обрадуется нашей встрече...

Чем глубже я забирался в болото, тем меньше становилось кочек и поваленных деревьев. Торчащих вверх стволов не было и подавно, но и темных зловонных луж тоже. Теперь поверхность болота выглядела так, будто затянута красноватой ряской или тиной, которую время от времени разрывали поднимающиеся снизу огромные пузыри с явственным запахом разлагающихся трупов.

Я остановился на одной из последних немногочисленных кочек и огляделся. Примерно на десяток шагов передо мной расстилалась трясина, а дальше все скрывалось за плотной пеленой тумана.

'Ну, и везет же мне на трясины! — злился я на самого себя. — И на чудищ всяких везет!' Одно из них как раз шло по моим следам — огромный ком шерсти, по цвету неотличимый от кочки. Ком этот передвигался по зыбкой поверхности болота на восьми огромных паучьих лапах и даже не думал проваливаться. Так скачет по воде жук-водомер. Только величиной этот жук был с матерого волка. Мало  того, что приходилось, прыгая по кочкам, то и дело отмахиваться мечом от комаров, теперь еще этот паук. Может, скоро и мухи появятся или чего доброго овода? И каких они будут размеров? С лошадь? Не хотел бы я встретить летающую лошадь...

Паук шипел и пускал слюни. Мне страшно не хотелось марать об него меч. Почему-то казалось, что едва кровь этой твари попадет на клинок, тот будет безнадежно испорчен. Я изловчился и пнул страшилище прямо в морду, вернее, туда, где она находилась бы при наличии головы. Но та отсутствовала и глаза, по-моему, тоже. Были только похожие на клещи кузнеца жвала, по ним-то и пришелся удар. Чудовище мяукнуло, опрокинулось на спину и ушло под воду, а через некоторое время над поверхностью образовалась новая кочка. Неожиданная догадка заставила меня вздрогнуть, присесть на корточки и начать затравленно озираться...

Жизнь в сердце Гиблого болота кипела, как зелье в котле у ведьмы. Мимо темной извилистой лентой проплыла змея. Казалось, она не заметила меня. Из-под воды вынырнули белые клыки. Они тянулись кверху, пока не превратились в бутон, раскрывшийся лепестками прекрасного цветка. Правда, любовался я им недолго. Лепестки захлопнулись, и цветок исчез под водой, унося с собой зазевавшегося комара. Шевелились и выползали из трясины живые кочки, одна из которых находилась под моими ногами. Нет, спина водяного паука не самое подходящее место для человека, совершенно не умеющего плавать...

Надо было выбираться и попытаться обойти трясину стороной. Я перепрыгнул на соседнюю кочку и тут же почувствовал, как она стремительно уходит из-под ног.  'А ведь проще, да и, пожалуй, быстрее вышло бы поехать верхом по объездной дороге', — промелькнула запоздалая мысль.

Я барахтался в липкой зловонной жиже, как оса, угодившая в мед. Смачно чавкая, болото старалось проглотить меня целиком. Змеи, пауки и еще какие-то зубастые твари так и норовили урвать себе долю, а я изо всех сил пытался спасти шкуру, цепляясь за одних тварей, отбиваясь кинжалом от других и при этом стараясь не упустить меч. Его как будто тянул у меня из рук кто-то обитавший на дне трясины. Не иначе, он приглянулся одному из погибших воинов Роксанда.

 В голове чехардой скакали мысли, в основном сводящиеся к проклятию Черного колдуна.  'Неужели, это расплата за  сотворенное мной добро? — промелькнула отчаянная мысль. — Я спас жизнь Льеррина и теперь должен заплатить своей...' Впрочем, подобные размышления не мешали мне лихорадочно искать выход из положения. Сдаваться я не привык никому, включая судьбу. Одного паука удалось прикончить, но тот пошел ко дну, при первой же попытке выкарабкиваться на мертвую тушку, в надежде использовать ее, как плот, и неотвратимое погружение в трясину продолжилось.

Выход нашелся сам — за спиной раздался громкий всплеск, и знакомый голос насмешливо произнес:

— Купаешься, милок?

— Ронета! — мой восторженный вопль эхом разнесся над болотом.

Я обернулся, насколько это было возможно в моем положении. Среди расходящихся кругами волн плавала бочка — не бочка, а скорее треснутая ступа, вроде тех, в которых Черный колдун с Энди толкут разные порошки и сушеные травы, выдолбленная, не иначе как из ствола столетнего дуба в два обхвата толщиной. Из посудины, как пестик, торчала бывшая Кикимора и злорадно хихикала.

— Ну, как? По душе тебе слуги мои верные? Еще бы немного и...

Мне было не до шуток.

— Будь другом, вытащи меня отсюда!

— Как же я тебя вытащу, бриллиантовый? Я ж старушка квелая, а ты вон какой молодец.

— И что мне теперь тонуть?

— А кто ж тебя просил самую в топь-то лезть?

— Заблудился, — буркнул я.

— Ну, так сам влез, сам и вылезешь, мне-то какой резон тебя спасать?

— Мало ли... вдруг тебе нужна волшебная книга Черного колдуна? — пришла в голову спасительная мысль. — Мне-то она ни к чему... — я неловко поправил висящий за спиной кожаный дорожный мешок — вроде завязан крепко, книга не должна была промокнуть.

Глаза старухи загорелись алчным огнем. Она протянула ко мне дрожащую от нетерпения пятерню:

— Дай-ка сюда мешочек!

Не задумываясь, я вцепился мертвой хваткой в эту невольную руку помощи. Ступа опасно накренилась, грозясь зачерпнуть болотной грязи. Я перехватился за ее край, вытянул из болота меч и аккуратно пристроил рядом с Ронетой.

— Что ты делаешь?! — заверещала ведьма.

— Пытаюсь выбраться из трясины. Разве не ясно? Давай, греби к берегу!

— Вот еще! — фыркнула Ронета. — Я как прилетела, так и улечу. А ты, красавчик, или книгу мне отдашь, или... — старуха грозно нахмурилась, но, видя, что ее устрашающий вид не производит ни малейшего впечатления, недоуменно почесала в затылке и многообещающе добавила: — Ладно, посмотрим, как ты сейчас запоешь, голубь мой сизокрылый...

 Расскажи мне кто, никогда бы не поверил, что треснутое ведро без ручки может парить под облаками! Я чуть не разжал руки от неожиданности, когда оно после некоторых понуканий и не особенно лестных эпитетов со стороны болотной ведьмы резко дернулось и поплыло кверху. Онемевшие пальцы сжимали шершавое дерево. Ступа тянула вверх, но к ногам будто подвесили тяжелые камни — Гиблое болото не желало отпускать добычу из цепких объятий. В какой-то момент промелькнула мысль, что сейчас оторвутся руки. Я стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть, но в следующее мгновения трясина выплюнула меня с отвратительным чавканьем, и мы с Ронетой стремительно взмыли в воздух.

— Силы Тьмы! Эта штука летает?!!

Я ликовал, только вот бывшая Кикимора совершенно не разделяла моей радости.

— Ты чего не боишься? — раздраженно спросила она. — Посмотри вниз-то — высота какая. Костей не соберешь!

Внизу клубился ядовитый туман, в прорехи которого проглядывала зыбкая поверхность трясины. Наверно, это был не самый лучший пейзаж, но с высоты птичьего полета он казался просто великолепным, особенно неожиданно выступившая из тумана полуразрушенная башня, мрачная и таинственная.

Подтянувшись, я перекинул локоть через край летающей ступы и деловито  поинтересовался.

— Что это там за развалины?

— Вот сейчас шмякнешься вниз и узнаешь! — огрызнулась ведьма. — Другой на его месте давно бы все на свете отдал, лишь бы его на землю поставили! Сколько ты еще за мою ступу цепляться выдюжишь?

— Думаю, долго, — заверил ее я. — А если надоест, я тебя оттуда выкину и займу твое место.

  — Эй, ты так не шути! — переполошилась старуха. — Ты моей ступой и управлять-то не умеешь! Давай лучше по-хорошему: отдай мне книгу, все равно она тебе не нужна, а я тебя отвезу, куда захочешь...

— И так отвезешь, никуда не денешься!

Это была неплохая мысль — встретить Энди у самого Хрустального замка, а не шлепать за ним через Гиблое болото. Только мне почему-то казалось, что Черный колдун рассудит также. Следовательно, я должен был перехватить беглецов по дороге. Знать бы, насколько далеко они успели уйти за неделю. Лошадей у них нет, а девушки ходят медленно, значит не очень. Дня через три быстрым шагом нагоню, а то и раньше, если они часто останавливались передохнуть или наткнулись на местечко, похожее на это...  Развалины внизу притягивали взгляд со страшной силой, особенно пролом в стене башни, сквозь который виднелись ступени винтовой лестницы. Что за древние тайны хранят эти стены? Да и чем не убежище для похитившего девушку беглого мага? Может, Энди сказал эльфу про Хрустальный замок всего лишь для отвода глаз?

— Так что там внизу?

— Что-что... Мерцающий замок — вот что! Пока светит солнце — он есть, стемнеет — уже не будет.

— Какие у тебя есть книги по магии, торговец?

Щуплый сутулый человечек, продавец книг испуганно заморгал подслеповатыми слезящимися глазами. Мы с Крайтом явно не походили на людей, интересующихся его товаром. Крайт, так тот вообще читать не умел, зато умел торговаться. Потому и увязался со мной в книжную лавку.

— Ты сейчас мое недельное жалование за какое-нибудь дерьмо отдашь! — заявил он. — Лучше б новые башмаки парнишке справил, а то выдумал — книгу. У тебя ж этих книг — целая библиотека, ему их за всю жизнь не прочесть, а ты еще одну подарить хочешь.

Крайт выглядел страшно недовольным, но мне было плевать на его ворчание. Не у него же день рождения, а у Энди, значит и подарок надо выбирать, чтобы он пришелся по душе Энди, а не Крайту.

— Так что, книгами по магии нынче не торгуют? — я прошелся по лавке, окинул беглым взглядом разложенные на прилавке тома, в основном собрания кулинарных рецептов, детские сказки и сборники баллад, и вопросительно уставился на опешившего торговца.

— С-с-сейчас, в-в-ваше высочество, — пролепетал тот и нырнул под прилавок. — В-в-вам нужны  'Рецепты приворотных зелий', да? — раздался оттуда его робкий голос, и перед нами появилась тоненькая потрепанная книжица. Сам торговец предпочел оставаться внизу.

— А что, это мысль! — оживился Крайт. — Купи ему эти  'Приворотные зелья', пусть варит. А я, так и быть, проверю, как они действуют, на леди Суните, например...

— Какое самопожертвование! Она же уродлива, как...— я задумался, — в общем, на овцу длинноносую похожа.

— Сам ты на овцу похож! — возмутился Крайт и, само собой, тут же получил в глаз за оскорбление моей высокородной особы.

Разобравшись с Крайтом, я вспомнил о несчастном торговце. Он так и сидел под прилавком и, похоже, прибывал в состоянии близком к обмороку.

— Белая магия вряд ли подойдет, — обратился я к нему, стараясь выглядеть как можно более добродушным. — Мне нужен подарок для ученика Черного колдуна.

— Сейчас-сейчас,— на прилавке одна за другой начали появляться книги. — В-вот  '333 способа наведения порчи',  'Влияние звезд на действенность заклятий',  'Определение судьбы человека по внутренностям'...

— Если у человека внутренности видно, я и без грамоты определю его судьбу, — не удержался Крайт. — Одна у него дорога — на тот свет! Ты нам что-нибудь интересное покажи и чтоб с картинками!

— С картинками? — торговец некоторое время озадаченно сопел под прилавком, шелестя страницами, и, в конце концов, гордо выложил перед нами здоровенный том. -  'Роковые ошибки великих магов'! Очень редкая книга.

— А-а-а, на эльфийском, — разочарованно протянул я, взглянув на мудреные руны, вытесненные на обложке.

— И, небось, бешеных денег..., — Крайт умолк на полуслове, едва торговец с тихим шорохом развернул страницы.

Эльфы всегда были замечательными художниками, но в этой книге они превзошли себя. Не знаю, как они добились такого, но казалось, что стоит протянуть руку, и можно запросто прорвать тончайшую пленку, натянутую на лист, и вытащить из картинки одного из крошечных эльфов, разбегающихся в панике от великана, облаченного в неуклюжие латы, или самого великана. И еще чудилось, что они обязательно оживут, едва окажутся на свободе.

Я осторожно ткнул пальцем в середину рисунка. Никакой дыры не образовалось, — страница была самая обыкновенная из паучьего шелка.

— Это Голем, — пояснил торговец. — Он был создан гномами, а один из великих эльфийских  магов вложил в него душу. К сожалению, механическое чудовище вышло из повиновения и истребило многих эльфов и своего создателя.

— И что с ним стало потом? — спросил Крайт.

— Не иначе, заржавел, — усмехнулся я, — он же железный.

— Вы слышали эту легенду, ваше высочество? — удивился торговец.

— Нет. А что, он и вправду заржавел?

— О, да. Заржавел и рассыпался в прах. А вот Мерцающий замок появляется и по сей день. Правда, никто не знает где. В книге не сказано, где он стоял.

— Что это за Мерцающий замок?

Торговец перевернул несколько страниц, оказавшихся на удивление тонкими, и показал другую картинку — призрачные башни в солнечном свете.

— Мерцающий замок Келориэля Перворожденного. Он открыл четвертое измерение и потерялся в нем вместе со своим замком.

— Чего открыл? — не понял Крайт.

— Четвертое измерение. Это когда вместо одной комнаты их пять или даже шесть, как у нас в Черной башне, — меня прямо-таки распирало от гордости собственной осведомленностью.

— Ты бывал в Черной башне? — ужаснулся Крайт.

— Приходилось, — небрежно бросил я. — Так что случилось с Келориэлем?

— Он исчез вместе со своим замком. Вернее сказать, не совсем исчез — замок то появляется, то снова исчезает. Появляется только в солнечном свете и пропадает, едва солнце заходит или уходит за тучу. Но Келориэля в нем уже нет, и никто не знает, что с ним стало. Здесь, — торговец любовно погладил дорогой переплет, —  множество таких легенд, и если бы вы владели эльфийским...

Я заплатил за книгу два недельных жалованья Крайта, и тот не особенно возражал.

Никогда раньше я не задумывался над тем, где находится Мерцающий замок. Мне казалось, что он не иначе, как далеко-далеко, где-нибудь за Драконовыми островами, а он, оказывается, был в моем собственном Королевстве! Я чуть шею не вывихнул, разглядывая башню. Внезапно в проломе стены мелькнул похожий на холодную звезду огонек. Кто-то поднимался по лестнице. Я прищурился, изо всех сил напрягая зрение. В призрачном свете, даже отдаленно не напоминающем свет факелов, мелькнули две тени. Энди и Релина или призраки Мерцающего замка? Любопытство всегда было моим слабым местом.

— Спускайся, быстро! — приказал я колдунье.

— А книга? — нахально потребовала она.

— Получишь внизу!

Великий маг Келориэль построил замок на острове посреди Пречистого озера. Теперь он оказался в центре Гиблого болота. Здесь на маленьком клочке земли, до сих пор не превратившемся в трясину, было почти уютно. Мерзкий запах болота заглушался пьянящим ароматом растений, оплетавших стены Замка до самой крыши. Лепестки огромных, размером с человеческую голову белых цветов светились в последних лучах заходящего солнца бледным лунным светом, а от камней исходил ни с чем не сравнимый дух чего-то древнего и эльфийского.

Ощутив, наконец, под ногами твердую каменную площадку на вершине башни я, как и обещал, отдал колдунье волшебную книгу. Все равно непонятно было, что с ней делать несведущему в магии воину, только кому-нибудь продать или подарить. Страницы изрядно отсырели, запачкались и вряд ли смогли бы переворачиваться сами, но ведьма так и светилась радостью.

— Вот спасибо, милок! Вот удружил, — принялась рассыпаться она в любезностях. — Теперь уж я точно Черного колдуна в болоте сгною!

Я бежал по ступеням, изо всех сил стараясь не шуметь. Сейчас трудно было представить, чего можно ожидать от Энди и потому хотелось застать его врасплох.

Миновав очередной пролом в стене, я услышал голоса. Сначала они звучали глухо и неразборчиво, но, чем ниже вели ступени, тем яснее чувствовалось — здесь что-то не так. Не мог Энди говорить голосом Черного колдуна, а Релина... Чей же это голос? Я замер и прислушался.

— Мне кажется, здесь кто-то есть, — женский голос тут же перешел на шепот.

— Смятенный дух Келориэля Перворожденного, — зловеще отозвался Черный колдун. — Он все еще бродит по Мерцающему замку. Но не беспокойся, мертвый маг не помешает мне наказать тебя!

— Клянусь, Повелитель, что не позже, чем через неделю, Эндилорн будет в наших руках! — взмолилась женщина и торопливо, как будто боялась не успеть, принялась объяснять, то и дело срываясь с заговорщицкого шепота на истерические нотки: — Девчонка у меня. Он должен принести мне сферу, чтобы выкупить ее. Твой ученик и не подозревает о ловушке. Башня, куда я заточила пленницу, недаром называется башней Ледяных оков. Эльфы Эстариоля построили ее, надеясь захватить в плен короля темных эльфов. Сила любого заклятия, произнесенного в ней, оборачивается против самого мага, замораживая его и удерживая лучше любых цепей. Семь дверей закроются за ним, и пусть ваш непокорный ученик попробует увести девчонку!

— Девчонка! — старика явно раздражало упоминание о ней. — Далась им эта девчонка! Носятся за ней, как за наследной принцессой!

— Теперь, когда я разделалась с мерзкой старушонкой Гертой, для вашего ученика она — последнее близкое существо на этом свете! Он не может бросить в беде того, кого любит, — собеседница Черного колдуна прямо-таки упивалась собственным коварством и от этого казалась мне отвратительней орка.   'Проклятье! — плясали в голове лихорадочные мысли. — Если я вообще что-нибудь понимаю, то Энди вовсе не убивал старуху и даже не похищал Релину. Он просто спешит в западню, расставленную для него этой... особой!'  Впервые в жизни мне искренне захотелось убить женщину.

Пока я боролся между душевным порывом и собственными моральными принципами, Черный колдун сетовал на судьбу.

— Семь лет ушли на искоренение в мальчишке доброты, но все напрасно! Он рожден с добрым сердцем и останется таким, пока не пройдет обряд.

— Теперь это событие не за горами, — уверила женщина. — Думаю, мне стоит вернуться в замок и подготовить встречу. Да, и солнце, наверно, уже заходит...

Ступая бесшумно, как призрак, я преодолел несколько витков лестницы, в надежде рассмотреть поближе коварную ведьму, и чуть не наткнулся на спину Черного колдуна. Он спускался медленно, тяжело опираясь на посох. Затаив дыхание, я отступил на несколько ступеней. Женщина, чей темный силуэт с трудом можно было разглядеть в слабом свете волшебного кристалла, начала произносить заклинание. Сейчас похитительница Релины исчезнет, лишив меня возможности узнать, кто она такая...

— Не советую колдовать здесь, — зловеще, с ударением на последнем слове, проговорил Черный колдун. — Я вызвал тебя к Мерцающему замку не затем, чтобы ты затерялась в неведомом пространстве, а чтобы воздать по заслугам!

— Пощадите! — с отчаяньем в голосе взмолилась неизвестная. Я понял, что при всем желании,  не смог бы ее убить. Даже злобный старикашка проникся к ней жалостью.

— Так и быть я повременю с наказанием, — тоном, не предвещавшим, впрочем, ничего хорошего, проговорил он, — хоть ты и помешала моим планам. Эндилорн был бы у меня в руках, если бы не затеянная тобой глупая игра. Но я дам тебе возможность искупить вину, вернув мне ученика. Надеюсь, ясно, что о награде не может быть и речи?

— О, повелитель, лучшая награда для меня — ваше расположение! — воскликнула женщина, порываясь упасть на колени, но вовремя спохватившись, что стоит на ступенях, склонила голову и принялась с остервенением ломать собственные пальцы.

— Спускайся, солнце и вправду скоро зайдет, — раздраженно каркнул старик. Некоторое время тишину нарушал только шаркающий звук поспешных шагов. Я замер. — Ходят слухи, ты собрала у себя в замке лучших воинов? — внезапно донеслось снизу.

— Только для личной охраны, — затравленно пролепетала спутница Черного колдуна. — Мои владения граничат с Эстариолем, мой замок когда-то принадлежал эльфам. Они могут напасть в любой момент...

— Боюсь, тебе угрожает кое-кто пострашнее эльфов, — старик недобро усмехнулся и, выдержав многозначительную паузу, сообщил: — Похитив девчонку, ты перешла дорогу не только мне, но и нашему доблестному Рикланду.

— Принцу?

— Принцу, будущему королю и любимчику народа. Он вбил себе в голову, что влюблен. И для чувств своих выбрал ту же самую цель, что и ты для своего плана — эту мерзкую девчонку! — мне не надо было видеть лица повелителя Тьмы, чтобы представить как его бледные, пергаментные губы, испещренные старческими морщинами растягиваются в зловещей улыбке. — Думаю, он уже на пути к твоему замку. Благодари меня, что он не явится вместе с Эндилорном — я сумел внушить его высочеству, что мой ученик его предал.  Но имей в виду, Рикланд опасен и без помощи мага. Он не из тех, кто будет покорно ждать у ворот. Этот сумасброд вышибет их тараном, как только соберет армию.

— Он собирает армию?

— Будь уверена, принц соберет ее, как только узнает, что девчонка у тебя, а он обязательно узнает. Ты оставила слишком много следов, глупая гусыня. Благодари Богов, что я уничтожил записку и убил эльфа. Это задержит его на несколько дней. Но рано или поздно настырный юнец отыщет тебя, и тогда берегись!

— Но Рикланд не трогает женщин.

— И ты веришь этому вздору?

— Так говорят...

— Даже, если так и есть, ты не допускаешь, что наш взбалмошный принц разрушит Хрустальный замок прежде, чем разберется, кто его владелец? — продолжал тем временем Черный колдун. — Этот человек сначала бьет, а лишь потом думает. У тебя и твоих людей есть только один шанс остановить его — заманить в западню пока он ничего не заподозрил, и держать в темнице, пока король не пришлет за ним стражу. Или предпочтешь поймать его в любовные сети, а, прелестница? Вы ведь все мечтаете о принце... — старик захлебнулся клекотом стервятника. Я, стараясь двигаться как можно тише, пошел вниз. — Имей в виду, — сурово добавил колдун, насмеявшись вдоволь, — принц влюблен в эту девчонку. Пока она жива, он будет думать лишь о ней. Впрочем... — мерзкий старикашка довольно хмыкнул, — девчонку можно принести в жертву богам, когда она сыграет свою роль. Главное, чтобы он не догадался...

Чего мне никогда не хватало, так это выдержки. Я мог с ухмылкой слушать, как строят козни против меня, но терпеть, что кто-то обсуждает при мне убийство тех, кто мне дорог, было невыносимо. Это надо было прекратить во что бы то ни стало!

— Поздно — уже догадался! — выступил я из тени.

Черный колдун обернулся и опешил.

— Рикланд! Ты что, с неба свалился? — процедил он сквозь остатки зубов.

— Не свалился, а... сошел с небес, чтобы отправить тебя в Бездну! — медленно стянув с плеча перевязь, я обнажил меч.

Из многочисленных опрометчивых поступков, совершенных мной в жизни, этот был одним из самых необдуманных. Колдун отступал к выходу, бормоча что-то, сбиваясь и начиная снова, но я не обращал на это внимания и не торопился. Без книги старик не опасен — он же не помнит ни одного заклятия. Он уже пытался заколдовать меня, ничего у него не вышло. Теперь же его голова слетит с плеч, а мир избавится от зла! А потом мы поговорим с его спутницей... Надо было учесть, что та тоже колдунья.

Оттеснив старика за дверь без створки, я уже собрался выйти следом, как прятавшаяся за его спиной женщина появилась передо мной и выкрикнула завершающие слова какого-то незнакомого заклятия. Я рванулся вперед и со всего размаху вломился в невидимую преграду, для полноты ощущений обдавшую меня мерзкой магической волной. Впрочем, это меня не смутило — полтора витка вверх по ступеням лестницы и вот он — выход на разрушенную в давние времена стену. Оценив взглядом расстояние до земли, я прыгнул.

В это время последний луч солнца скрылся за горизонтом.

Глава 10. Мерцающий замок

Я стоял на крепостной стене Мерцающего замка, но уже другого, не того, что на Гиблом болоте — там осталась одна полуразрушенная башня и груда камней. Здесь же стена огибала величественное строение из белого мрамора, а вокруг, насколько хватало взгляда, не было ни болота, ни озера, ни деревьев. Даже простой травы или мха не росло — лишь песок покрывал землю до самого горизонта, кое-где горбясь буро-желтыми полосатыми холмами с белыми вкраплениями чьих-то не погребенных костей.

Я выругался, громко и непристойно. Песка от этого, естественно, не убавилось, но на душе стало легче.  'Чего испугался? Чтобы вернуться на Гиблое болото, надо всего лишь открыть дверь в башню. Ну встретимся снова с Черным колдуном... Было бы чего страшиться! Он и опомниться не успеет, как останется без своей уродливой башки, а ведьма будет молить о пощаде и проводит меня к Релине... — успокоительный звук собственного голоса постепенно возвращал способность соображать. — Вот сейчас...' Я осторожно взялся за медную ручку огромной двустворчатой двери и потянул на себя. Дверь отворилась с протяжным скрипом.

Мраморная лестница змеей обвивалась вокруг ажурной золотой колонны, внутри которой тянулись ввысь вьющиеся цветы с лунными лепестками. В их тусклом после солнечного дня сиянии можно было разглядеть лишь полки с книгами, начинавшиеся где-то внизу и теряющиеся в вышине под круглым куполом башни. Вокруг чувствовалась магия, сильная, намного сильнее даже, чем в Черной башне. Но мне было не до связанных с ней неприятных ощущений. Необходимость спасти Релину и предупредить Энди о коварном плане ее похитительницы не давала покоя. Да, и помочь Ронете выйти невредимой из скверной передряги, в которую та могла попасть по моей милости, тоже было бы неплохо. Я же прохлаждался в четвертом или демоны знают каком измерении, не имея не малейшего представления, как отсюда выбраться!

В Мерцающем замке было неимоверное количество залов. После третьего десятка я просто сбился со счета. Почти не замечая их убранства, я искал выход или хоть кого-нибудь, кто этот выход покажет. Замок явно не пустовал. Затылок жег чей-то пристальный взгляд, преследовавший меня в любом закутке, но, сколько я ни озирался по сторонам, никого не видел. Лишь грязный оборванный парень, сжимающий в руке пылающий застывшим огнем меч с рукояткой в форме золотого дракона, по-волчьи настороженно смотрел на меня из многочисленных зеркал.

— Тебе бы вымыться, — зачем-то бросил я одному из своих отражений.

— На себя посмотри, — огрызнулся парень из зеркала и скорчил отвратительную рожу.

— Урод! — вырвалось у меня, но в ответ на оскорбление тот лишь расхохотался. Я сердито передернул плечами и вовсе перестал обращать внимание на болтливых невеж.

Я почти отчаялся найти кого-нибудь живого в этом заколдованном месте, когда в одном из небольших залов наткнулся на стол, накрытый для роскошного пира. Стул у стола был всего один, а еды человек на десять.

— Здесь кто-нибудь есть? — крикнул я. Потом повторил по-эльфийски, но никто не отозвался, только эхо, пробежавшись по залам, охотно сообщило:

— Есть... есть!

Не удержавшись, я стянул с золотого блюда жареную куропатку в надежде, что таинственный хозяин замка не обидится. Все равно ему не съесть столько, если он конечно не великан... Ну, а если все-таки великан, то вряд ли заметит пропажу одной маленькой куропатки.

Куропатка оказалась горячей и сочной. Мне бы хотелось съесть еще, и не одну, но не стоило злоупотреблять гостеприимством незнакомого хозяина, по крайней мере, до тех пор, пока не представлюсь.  'Раз стол накрыт, скоро он здесь появится', — рассудил я и решил дождаться его прихода.

Прошло не меньше часа, но хозяин так и не явился. В конце концов, стянув со стола еще одну куропатку — она почему-то все еще оставалась горячей — я отправился искать его сам.

Теперь я внимательно рассматривал окружающую обстановку, пытаясь заметить следы таинственного хозяина. Следов было множество — книги, шелестящие страницами и раскрывающие передо мной какие-то свои тайны, к сожалению написанные эльфийскими рунами, светильники сами собой загорающиеся при моем появлении, живые цветы в вазах и никакой пыли или паутины. Сколько же слуг нужно, чтобы содержать в чистоте такой огромный замок, и куда они все подевались? На все попытки докричаться до кого-нибудь из них мне отвечала лишь тишина, иногда нарушаемая потрескиванием огня в светильниках, шуршанием портьер и едкими замечаниями очередного из моих не в меру нахальных отражений.

Вернувшись на крепостную стену, я прошел по ней к главным воротам. Это был единственный способ не заблудиться — уж у ворот-то должна быть охрана. Но и здесь меня ждало горькое разочарование. Ворота не охранялись. Они даже не были заперты. Я приоткрыл створку. Знойный ветер бросил в лицо горсть песку.

— Уже уходишь? — звуки эльфийской речи, произнесенные настолько неблагозвучным голосом, заставили меня вздрогнуть и обернуться.

У фантана стояло странное существо. У него были редкие седые волосы, сморщенное лицо, а острые кончики ушей свисали вниз, как у беспородной собаки. Оно опиралось на посох, простой деревянный, без волшебного кристалла на конце. Кажется, посох был нужен ему не для колдовства, а просто, чтобы не упасть. Мне не приходилось встречать настолько старого эльфа. Одни из них выглядели чуть старше, другие моложе, но таких вот откровенно дряхлых... Я считал, что их просто не бывает.

— Ты Келориэль Перворожденный? — сорвалась с языка догадка. Кажется, за часы, проведенные в этом странном месте, у меня успела появиться привычка думать вслух.

Старец не ответил. Он окинул меня скучающим взглядом, повернулся и, тяжело опираясь на посох и бормоча: 'Мираж... опять всего лишь мираж. Мой замок — мираж и все, что в нем появляется — тоже мираж... видение...' — поплелся прочь

— Никакое я не видение! — я бросился вдогонку. — Постой! Помоги мне вернуться в Фаргорд!

Меня будто не слышали. Эльф уходил, ворча себе под нос что-то заумное о свойствах какого-то там пространства создавать иллюзии и выдавать их за желаемое. Говорил он, естественно, по-эльфийски, а мне этот язык был не настолько хорошо знаком, чтобы понять, что имелось в виду, и какое это имело отношение к моему появлению. Я же не мираж и не призрак, а вполне реальный человек. Могу для наглядности и больно сделать...

Я поймал эльфа за плечо и встряхнул хорошенько.

— Послушай...

Тот обернулся, раскрыл рот в немом крике и вдруг уткнулся лицом в мою перепачканную засохшей болотной грязью куртку и зарыдал, как ребенок.

— Прости, если обидел. Мне просто хотелось, чтобы ты понял — я не видение, а живой человек, — слезы всегда вызывали у меня желание оправдаться. — Поможешь мне выбраться отсюда?

— Ты... человек... наконец-то! Я уже думал больше никто не придет... Как долго я ждал! И ты... не видение, не мираж, как все в этих песках! — всхлипывал мой странный собеседник. Похоже, плакал он от счастья.

— Ты ждал меня? Но зачем? — ошарашено спросил я.

— Великие Силы! Их власть беспредельна! — взвизгнул эльф прямо мне в ухо, отскочил в сторону, и в тот же миг сверху посыпались живые цветы. Вскоре они завалили почти весь пол вокруг. — Тысячу лет я искал способ стать одной из них! Я нашел его! Теперь можно избавиться от бренного тела и в одно мгновение попасть туда, где поют птицы и шумят деревья, и туда, где бьются о скалы морские волны. Я буду путешествовать между звезд!

Келориэль, а это несомненно был он, танцевал среди цветов.  'Кажется, за тысячу лет он выжил из ума', — обреченно подумал я, но, тем не менее, спросил:

— Путешествуй на здоровье, но я-то здесь причем?

— Ты поможешь мне!

— Вот еще! У меня нет ни малейшего желания тебя убивать!

— Убить меня? — эльф прекратил свой безумный танец, в изнеможении опустился прямо на цветы и уставился на меня так, будто это я лишился рассудка. — Как ты мог подумать такое?

— Ты сказал  'избавиться от этого бренного тела'. Если собираешься стать призраком...

— Призраком? — Келориэль на мгновение исчез из поля зрения, но тут же появился опять и укоризненно покачал головой: -  В прежние времена юные умы еще не обращались к Черной магии.

— Я — воин и терпеть не могу никакую магию! Ну, разве что в крайнем случае, если без нее совсем уж не обойтись... Например, я ничего не имею против, если с помощью магии ты вернешь меня обратно в Фаргорд. У меня там множество важных дел.

— Фаргорд, — задумчиво пробормотал эльф. — Если б я мог, то вернулся бы туда тысячу лет назад. Тогда это было моей мечтой. Сейчас уже нет. Нет смысла тратить силы, чтобы покинуть это место. В уединении лучше размышлять...

— Тогда я сам найду обратный путь! Я пойду в пески...

— Все пришедшие сюда до тебя, рано или поздно ушли в пески. До сих пор там белеют их кости...

— Сюда приходили люди?

— Люди, эльфы... искатели... искатели сокровищ, искатели знаний, искатели приключений... Они остались в песках навеки. Палящее солнце, голод и жажда — все, что они нашли там.

— Почему же они не вернулись обратно в замок?

— Нельзя вернуться в место, которого нет. Замок — мираж. Ты видишь его вдалеке, подойдешь — он опять вдалеке... Я был в песках. Но вернулся лишь потому что знал заклятие Возвращенного времени. Оно забрало у меня столетия, но сохранило жизнь... Остальные же стали миражами. Они порой возвращаются сюда, но их нет.

— Но Фаргорд — не мираж. Почему ты, великий маг, не вернулся в Фаргорд?

— Когда-нибудь туда вернешься ты. Никогда не торопи время, Рикланд Быстрый клинок...

— Откуда ты меня знаешь? — вопрос повис в воздухе — мой собеседник исчез так же внезапно, как появился.

Я снова остался в одиночестве. В голове царил полнейший хаос из затуманенных магией мыслей. Все, что со мной случилось, походило на сон. Я изо всех сил ударил кулаком в каменную стену, взвыл от боли в ушибленных костяшках пальцев, но так и не проснулся. Отсюда, из Мерцающего замка сном казалась вся предыдущая жизнь.

Бесцельно бродя по многочисленным залам, я пытался навести порядок в собственной голове. Черный колдун, Энди, Релина... Существовали ли они вообще? Может, они мне просто приснились, как снился когда-то братишка Рил, которого давно уже нет на свете? А может, я это вовсе не я, а настоящий Рикланд утонул в трясине? У меня уже не осталось уверенности ни в чем. В одном не было ни капли сомнения — что имею дело с великим магом прошлого Келориэлем Перворожденным, тем самым, что открыл четвертое измерение. А до этого умудрился отвести проклятие богов Хаоса от эльфов, став причиной постройки Черного замка посреди Королевского озера, а не в Эстариоле. Энди не раз упоминал его имя, и у меня создалось впечатление, что он написал добрую половину всех существующих книг по магии, включая памятные мне  'Метаморфозы'. Кто бы ни был я теперь, мне предстояло провести остаток жизни в обществе безумного великого мага... или вообще в одиночестве, если он умудрится  'избавиться от своего бренного тела', чтобы перевоплотиться в какую-то там Великую силу или просто умереть. Приятная перспектива, нечего сказать, особенно если учесть, что где-то там, в далеком мире из прошлой жизни, моим друзьям грозила опасность...

— Ну, и что мне теперь делать? — уныло спросил я пустоту.

— Тебе бы вымыться! — раздалось в ответ.

Только тут я заметил, что нахожусь в уютной комнате с камином, зеркалом, парой кресел, столом с письменными принадлежностями и роскошной кроватью. Из зеркала ехидно ухмылялось мое злопамятное отражение.

— На себя посмотри, — огрызнулся я.

— Пожалуй, ты прав, — неожиданно кивнул парень в зеркале, повернулся ко мне спиной и удалился, беззвучно хлопнув дверью.

 Дверь, находящаяся с моей стороны зеркала, была приоткрыта. За ней виднелась эльфийская купальня с прозрачной водой в золотом бассейне. Как видно отражения неплохо ориентировались в замке.

Отмывшись от последствий купания в болоте, я хотел было привести в порядок одежду, но из этого ничего не вышло. Принцев не учат стирать, и некогда элегантная черная бархатная куртка, давным-давно позаимствованная у стража из Сумеречной долины, вскоре превратилась в бесформенную мокрую тряпку, которая от попытки сделать ее посуше к тому же стала еще и рваной.

Пришлось искать гардеробную, оказавшуюся в результате за той самой дверью, в которую я заходил из спальни.

Ни у кого, даже у моего кузена Имверта не было столько нарядов. Среди многочисленных вешалок можно было заблудиться, как в лесу. Хотя, пожалуй, все это больше напоминало цветочную клумбу, чем лес, до того одежда была пестра и вычурна. Моя хоть и в плачевном состоянии, но была удобной, не то что эти долгополые мантии. В них и пробежаться-то невозможно, а если придется сражаться?

— Посмотри в сундуке, — дружелюбно посоветовало отражение из висящего на стене огромного зеркала.

Одежда, сшитая из странной, похожей на змеиную, кожи с зеленоватым отливом, действительно оказалась в открывшимся передо мной совершенно самостоятельно и даже без всякой просьбы сундуке. Я принял этот знак, за позволение хозяина забрать ее в дар.

— Можешь взять, — подтвердил догадку парень из зеркала. — Это кожа саламандры. Она защищает от огня. Келориэль изготовил эту одежду, чтобы спуститься в Бездну. Больше она ему не понадобится.

— А ты откуда знаешь?

— Понятия не имею, — пожал плечами парень. — Просто знаю и все.

Дверь в гардеробной была всего одна, вела она уже не в купальню, а в знакомый зал с накрытым столом. На этот раз я позволил себе наесться, наверно, на три дня вперед. Раз уж, вместо того, чтобы спасать свою возлюбленную, предстоит торчать в этом треклятом Замке, лучше делать это на сытый желудок.

Хрустальный шар был невероятных размеров. Он занимал всю середину небольшого зала в башне, куда я забрел совершенно случайно из чистого любопытства.

Мне даже в голову не приходило, что все волшебные предметы в свое время сделали маги. Единственный маг, которого я знал с детства, — Черный колдун никогда ничего не создавал кроме ядов, зелий, восковых фигурок для наведения порчи и колец Душ моих многострадальных предков. Сам не создавал и Энди не позволял под страхом суровой кары. Именно поэтому тот так и не научился делать ничего существеннее охранных амулетов и самопишущих перьев. И само собой, я и представить себе не мог, что сферу Всевидения в свое время создал Келориэль, и не одну...

Девушка, съежившись, сидела на драном тюфяке. Обхватив руками колени, она жалась к прозрачной стене башни, построенной не иначе, как из огромных глыб льда. Круглое помещение с множеством узких окон продувалось всеми ветрами. Сквозняк шевелил белокурые волосы на макушке, а худые плечи под крестьянским платьем из тонкой шерсти и подбородок мелко дрожали. Ей было очень холодно, моей маленькой Релине. Будь я в Фаргорде, обязательно бы вытащил ее оттуда, но здесь, непонятно в каком измерении, можно было только в бессилии скрипеть зубами и утешать себя мыслью, что девушка жива и не в камере пыток, а безумный Келориэль рано или поздно придумает способ вернуть меня на родину.

Я смотрел на Релину, пока ее не сморил сон. Девушка уснула, как котенок, свернувшись калачиком на своем жестком тюфяке, а сфера, повинуясь моему мысленному приказу показала две бредущие в тумане фигуры — Энди и его таинственного спутника. С ними тоже пока что было все в порядке. Черный колдун, появившийся в сфере следующим, поднимал нежить на Гиблом болоте. Костяные руки показывались над зыбкой поверхностью трясины, потом появлялись безглазые черепа, и на островок, где еще недавно возвышались руины Мерцающего замка, один за другим выбирались скелеты древних воинов, трупы которых двести лет назад принесла в Пречистое озеро Мертвая река. Вряд ли ядовитые твари болотной ведьмы могли нанести существенный урон такой армии, но бывшая Кикимора, то и дело мелькавшая в сфере, будто не понимала этого. Она носилась над мертвым войском в своей летающей ступе, ловко уворачиваясь от молний, бьющих из голубого кристалла на посохе повелителя Темных сил, и беззвучно кричала на своих отвратительных слуг. Тучи насекомых и полчища змей окружали потревоженные кости, и трясина вновь поглощала их, чтобы выпустить снова по велению Черного колдуна. Битва поглотила все мое внимание, и я от неожиданности чуть не убил Келориэля, услышав за спиной его голос:

— Голубой, как безоблачное небо. А где-то еще есть красный, как закат и желтый, как солнце. А был когда-то один — прозрачный, как капля росы.

— Ты о чем? — особой надежды на доступное пониманию объяснение не было, но я все равно спросил.

— Дар богов — Камень Света, упавший с неба. Он давал силу, великую силу Солнца, Луны и Звезд. Он был разрушен силой Духа Тьмы. Ты не можешь это помнить. Это было давно, в эпоху Страха.

— Погоди, погоди, — перебил я. — Ты что-то путаешь. Дух Тьмы создали Черные колдуны во времена короля Данквила. Как он мог что-то разрушить задолго до того?

— Дух Тьмы изначален, — назидательно проговорил эльф. — Он стремится ввергнуть мир в Хаос и несет с собой смерть, ужас и горе. Камень Света дал мне силу низвергнуть его в Бездну. Годы Страха миновали. Но... — маг задумался, уставившись куда-то невидящим взглядом, — если кто-то поможет ему вновь обрести форму... — глаза наполнились тревогой, — Ужас может повториться! — закричал он в полном отчаянии.

'Ерунда, — подумал я. — Чего этот ненормальный так переполошился?'

— Никакая эпоха Страха не повторится, — постарался успокоить его я. — Дух Тьмы на службе у королей Фаргорда уже пять сотен лет, и за это время не произошло ничего ужасного. Ну, разве что эльфов оттеснили в Эстариоль и гномьи рудники прибрали к рукам... Но земля же не плавилась, и огненный дождь с небес не лил.

— Тебе неведомо многое, человек, — печально проговорил Келориэль. — Дух Тьмы был лишен былого могущества. Ему нужно время, чтобы набраться Сил. Время и кровавые жертвы. Или очень сильный маг. Дух Тьмы завладеет его разумом и...

— А что станет с магом? — перебил я.

— В нем не останется любви и доброты, но Сила будет безмерна. Он сможет покорить или разрушить весь мир. Где взять другой камень Света, чтобы остановить его?

— А что все-таки произошло с первым? — оборвал я горестные стенания эльфа.

— Камень Света? — встрепенулся тот. — Он распался на три кристалла. Они должны соединиться вновь, когда окажутся в одних руках.

— Ты не пробовал починить его?

— Я не успел. Битва с Духом Тьмы лишила меня сил, и части камня Света унесли птицы. Лебедь унес желтый кристалл, орел — красный, сова — голубой. С тех пор я видел их только в сфере.

Я бросил взгляд в сторону сферы Всевидения и почувствовал, как кровь отлила от лица. Голубой кристалл пульсировал на посохе Черного колдуна. Повелитель Тьмы стоял все на том же островке, и мне казалось, будто я слышу его зловещий смех.

'Три кристалла соединятся вновь, если окажутся в одних руках... А что, если это будут руки Черного колдуна? — мысленно поежился я. — Ведь голубой кристалл и так у него, красный, кольцо Данквила я отдал Энди, а желтый...'

Храм богов Хаоса, призраки, Темные лорды... какой-то обряд, похожий на церемонию Посвящения. Такие мероприятия часто проводились в Черном замке для каких-то, возможно, известных одному лишь повелителю Тьмы целей. Детей туда не приглашали, как, впрочем, и взрослых, не имеющих отношения к магии, но меня с детства интересовало все таинственное и недозволенное.

Рил идти отказался, Имверта я сам не стал звать. Мы пошли с Кристом и сыном одного из темных лордов Гиромом. Пробравшись в храм через подземелье до начала церемонии, мы вскарабкались на голову самому мохнатому из изваяний демонов,  и затаились на его рогатой макушке, глядя на зал сквозь узкие промежутки в каменной шерсти.

Обряд оказался неимоверно скучным. Вернее, где-то в течение получаса, он был, как и полагалось, жутким, таинственным и захватывающим, но потом мне надоело однообразное монотонное пение.

— Долго еще? — шепнул я Гирому. Тот должен был знать, раз уж его отец был завсегдатаем таких мероприятий.

— Тсс! Тихо, услышат! — цыкнул тот.

— У меня нога затекла, — пожаловался Крист.

— Вот ведь связался с мелкотой! — с досадой прошипел Гиром. — Будешь ныть — Черный колдун тебя сейчас за эту ногу отсюда стащит, да в жертву!

Крист обиженно засопел и завозился, устраиваясь поудобнее.

Выдержать несколько часов неподвижного лежания на макушке каменного демона было и вправду нелегко. Она совершенно не предназначалась для зрителей. Хорошо хоть неизвестный скульптор не очень тщательно ваял гриву на невидимой из зала части статуи, и острых шипов, как спереди, там не было. Я отполз назад, боком втиснулся между рогом и ухом и улегся щекой на собственный локоть. Так было почти ничего не видно, но зато гораздо удобнее. Не мудрено, что вскоре от монотонного пения  меня сморил сон.

Прогнала его неожиданно наступившая тишина и прорезавший ее грубый голос, ни капли не похожий на голос демона или другой нечисти:

— Я... я принес то, что ты просил... господин... колдун.

Чтобы увидеть говоривших, пришлось встать на карачки и вытянуть шею.  Внизу, прямо посреди мерцающей магическим светом пентаграммы стоял человек с огромным мешком и боязливо озирался. Сразу было ясно, что ни темные лорды, ни тем более призраки не входили в круг тех, с кем он привык общаться. Этому человеку больше подошла бы компания наемников или даже разбойников, хотя последних я в то время видел только на казнях. Вот именно, как разбойник, проведший длительное время в темнице и выглядел этот совершенно неуместный на магической церемонии тип. Даже с высоты роста мраморного демона было видно, какой он оборванный и грязный.

— Сейчас он его испепелит, — зловещим шепотом предрек Гиром, но Черный колдун вовсе не выглядел разгневанным — скорее удивленным.

— О! Мой удачливый посланник! Ты вернулся живым?

— Как видишь, — буркнул пришелец. — Держи свою цацку.

В свете факелов блеснула ярким светом желтая грань кристалла. Черный колдун протянул руку и поднял над головой длинную золотую цепь с массивным амулетом.

— Смотрите, учитесь и завидуйте, нерадивые слуги! — колдун повысил голос, и чуткое эхо разнесло его слова по храму, многократно повторив гулкими голосами каменных изваяний. — Этот человек выполнил невыполнимое! Он сумел побывать в логове дракона, и вынес оттуда несметные сокровища! И теперь заберет их себе, а все потому, что добыл для меня одну безделицу... —  старик перехватил кристалл костлявыми пальцами и  направил на пентаграмму, вспыхнувшую от луча исходящего от него теплого желтого света, — ...амулет Волистана!

Если до этого Темные лорды угрюмо молчали, пряча взгляды под капюшонами, то после слов повелителя по их рядам пронесся удивленный вздох. В отличие от придворных отца эти колдуны не имели привычки шептаться, делясь друг с другом впечатлениями, так что нельзя было сказать наверняка, питали ли они зависть к вновь прибывшему или восхищались его подвигом.

— Ты заслужил сокровища, Золдер по прозвищу Хват, — тем временем обратился к нему Черный колдун. — Забирай их и уходи.

— А меня выпустят?— недоверчиво покосился на окровавленный алтарь тот.

— Проводите его, — двое младших служителей Темного ордена, как безмолвные тени возникли с обеих сторон от Золдера. Тот с усилием взвалил на спину свой мешок и тяжелой походкой очень усталого человека поплелся за ними.

 С тех пор я ничего не слышал о желтом кристалле — амулете Волистана.

Глава 11. Рука помощи

Сосны шумели под безоблачным небом. Под ногами тепло похрустывал мох. Пели птицы, а где-то недалеко бродили олени. Их не было видно, но иногда раздавался треск ломающейся под копытом сухой ветки. Лесные красавцы тоже слышали меня, потому что топал я, как гном, хрустел высохшим мхом, ломкими ветками и распушившимися круглыми шишками, нимало не заботясь о неслышной поступи. Сейчас олени могли бы без опаски выйти на тропу — мне совершенно не хотелось ни на кого охотиться. Я просто был счастлив, ведь рядом шла Релина — девушка моей мечты. Ее рука доверчиво лежала в моей, и это было так приятно, что с сердцем творилось что-то неладное. Оно то превращалось в теплый тягучий мед и растекалось по всему телу, то вдруг становилось трепещущей птичкой и пыталось вырваться из груди, чтобы пропеть песню высоко-высоко в голубом поднебесье, только почему-то застревало где-то в районе горла. Поэтому я даже не пытался говорить, просто шел и наслаждался жизнью...

Резкая боль в ноге вырвала меня из яркого погожего дня. Пение птиц еще продолжало звучать в ушах, но в душу уже закрадывалось горькое чувство, что все хорошее в моей жизни может случиться только во сне. Я зажмурился, пытаясь удержать уплывающее видение, но лес исчез, а вместе с ним исчезла и Релина.

Я нехотя открыл глаза. Вместо солнечного леса меня окружали стены мрачного зала, находящегося не иначе как в подземелье какого-то древнего замка. Окон не было, а свет проникал через извилистую трещину в полукруглом своде над головой.

С ногами явно было не все в порядке, левая казалась какой-то чужой, правая же определенно принадлежала мне — она настойчиво напоминала об этом мерзкой ноющей болью, от которой хотелось взвыть по-волчьи. Да и вообще чувствовал я себя как после трехдневной попойки — голова раскалывалась, все вокруг плыло, а память категорически отказывалась дать хоть какие-нибудь сведения, что случилось после того, как сдвинувшийся умом великий маг Келориэль увел меня от сферы Всевидения и изложил свои намеренья. Говорил он, само собой, по-эльфийски, а потому малопонятно. Но и того, что я сумел уяснить, вполне хватило, чтобы категорически отказаться. Речь шла об участии в какой-то невообразимой магической церемонии. И это при моем отношении к магии! А вот что было потом?..  'У меня нет выхода, а у тебя нет выбора!', — кажется, так он сказал. Или наоборот?

Я приподнялся на локте, пытаясь вытянуть ноги из-под огромной золотой люстры, некогда свисавшей с потолка. И кто только придумал украшать светильники такими уродливыми зубцами? Один из них буквально пригвоздил к полу мою несчастную ногу...

Где-то раздался грохот, пол задрожал, по стене пошла очередная кривая трещина, соединившись с разломом в потолке. Древний замок, судя по всему, собирался в самое ближайшее время рухнуть мне на голову. Нет, участь Гунарта Сильного меня не прельщала!

'Нужно приподнять треклятую люстру, а иначе...' — представлять, что будет 'иначе', совершенно не хотелось. Я окинул взглядом темный зал в поисках чего-нибудь подходящего в качестве рычага, но на глаза попадались лишь старинные книги, будто ураганом сметенные с полок и в полном беспорядке валявшиеся среди каких-то деревянных обломков.

'Эх, свету бы побольше, а то ничего толком не разглядеть', — подумал я, и будто подчиняясь этому желанию, в двух шагах от меня с грохотом обвалилась часть потолка и, поднимая тучу пыли, раскололась на груду обломков с остатками росписи. Я с трудом подавил желание зажмуриться, — через образовавшуюся треугольную дыру в зал ворвались ослепительные солнечные лучи, осветив рукоятку моего собственного меча, выглядывающую из-под груды книг. А еще через мгновение солнце заслонила черная тень.

Я поднял глаза. Главная башня замка, казавшаяся стрелой, направленной в небо, переломилась у основания и теперь медленно кренилась, закрывая свет. Следующие несколько мгновений показались мне вечностью. Башня падала, словно подрубленное дерево. Она приближалась с неотвратимостью смерти, а я смотрел на это, с каким-то равнодушным интересом разглядывая каждый камень. В воздухе они отделялись друг от друга и летели вниз вроде бы по отдельности, но все равно рядом, сохраняя видимость стены, только какой-то уж очень хлипкой...

Потом я усилием воли все же заставил себя оторвать взгляд от завораживающего зрелища, вытянул из-под книг меч и просунул под злополучный светильник, пытаясь приподнять его и моля всех богов, чтобы клинок не переломился, но силы будто оставили меня. Меч гнулся, а тяжеленное золотое колесо размером с одноименное орудие пыток, даже не думало отпускать меня на свободу.

Замок содрогнулся, обломки башни обрушились сверху, увлекая за собой изрядную часть потолка и одну из стен моего последнего укрытия.  'Чтоб ты рассыпалась!' — искренне пожелал я люстре и внезапно почувствовал себя свободным. Не знаю, каким образом, но она действительно рассыпалась золотым песком.

Кубарем откатившись к стене, я успел забиться в какую-то нишу, прежде, чем камни долетели до пола. Если бы не туча пыли, стало б совсем светло. Я чихнул и огляделся. Посреди зала возвышалась бесформенная груда, как раз на том месте, откуда мне так вовремя удалось убрался. Обломки завалили половину зала, камни, балки, остатки колонн и даже какой-то огромный идеально круглый валун. Он все никак не мог найти себе место и медленно перекатывался, давя камни, словно песочные пирожки, вылепленные детьми. Успокоился он лишь, когда ударился о стену, выбил из нее несколько камней и застрял, сияя, как огромный хрустальный шар. Только тогда до меня дошло, что это и был хрустальный шар — сфера Всевидения Келориэля!

Открытие меня ошеломило. Я все еще находился в Мерцающем замке, и тот разваливался по камешку. Не было в нем больше волшебства, хранившего древние стены, не было ярких, никогда не гаснущих светильников, не было благоухающих цветов... Не было и моих своенравных отражений. Зеркала превратились в осколки, тусклые и почти непрозрачные. И еще не было никакого шанса выбраться отсюда. А я-то надеялся, что великий маг, уходя из этого мира, позаботится и обо мне. Но Келориэль бросил все — меня, свой волшебный замок и даже книги по магии. Тысячи книг, написанных им за годы его добровольного заточения, были разбросаны повсюду. Я поднял одну из них, сдул пыль и тоскливо уставился на эльфийские руны. Сюда бы Энди...

Энди... С ним было связано что-то очень важное. Почему-то от одной мысли о нем на душе становилось поганей, чем в трясине Гиблого болота. Может, это из-за того, что когда-то я считал его лучшим другом, а потом предателем? Ведь я до сих пор не мог понять, кто он на самом деле — друг или враг. Кто знает его лучше, я или Черный колдун? Хотелось бы мне научиться читать мысли... Хотя какая разница сейчас, когда он... идет прямиком в ловушку! Проклятье! Ведь у него кольцо Данквила — красный кристалл, а два остальных у Черного колдуна и, пока я здесь прохлаждаюсь, может случиться непоправимое!

Сверху что-то сыпалось, но какое мне было дело до рушащегося замка...

'Быстро, покажи мне Энди!' — приказал я сфере.

Ничего не подозревающий беглец сидел у догорающего костра и с кислым видом ворошил корявой палкой тлеющие угли. Там, в Фаргорде, была глубокая ночь. Его таинственный спутник крепко спал, с головой накрывшись плащом. Теперь я знал, что это не Релина, только легче от этого не становилось. Лучше ей быть с Энди, чем служить приманкой в охоте Черного колдуна.

Мальчишка выкатил из углей печеное яблоко, потом еще несколько, сказал что-то беззвучное своему спутнику. Тот заворочался, перевернулся на другой бок, но так и не проснулся.

Энди тоже был не прочь поспать, но за время нашего совместного путешествия я приучил его к мысли, что спать по ночам лучше все-таки по очереди. А то ведь можно и вовсе не проснуться...

Ученик Черного колдуна зевнул, откусил кусок яблока и полез в свою бездонную сумку. Дурная привычка читать за едой. Но на этот раз он достал не книгу, а хрустальный шар, и первым, кого он захотел увидеть в нем, был я.

Огромные черные глаза смотрели удивленно, как будто Сфера стала зеркалом, а Энди моим отражением в нем.

'Если б ты догадался прочесть мои мысли, Энди, если б ты мог сделать это через сферу, — — прошептал я и громко крикнул. — Тебе грозит опасность!' — будто он мог меня услышать. Хотя, возможно, он и так поймет ... Я постарался со всеми подробностями вспомнить все, что узнал о Духе Тьмы и камне Света. И еще о ловушке, которую подготовила какая-то приспешница Черного колдуна... Но мальчишка больше не смотрел на меня. Его гораздо больше занимало происходившее за моей спиной. Еще бы, там было гораздо интереснее — там все трещало, грохотало, разваливалось и падало вниз. Я обернулся и понял, — если повезет, жить мне осталось несколько мгновений, а если нет, то придется долго и нудно умирать под обломками. Потолок моего зала, наконец, обвалился целиком...

Энди что-то беззвучно кричал со своей стороны сферы. Я не слышал и не умел читать мысли, но по губам догадался: 'Давай руку!' Не успев даже подумать, как можно подать руку кому-то, находящемуся за тридевять земель, я просто протянул ее прямо в сферу...

— Вот она какая, преисподняя, — пробормотал я, ощутив едкий запах гари.

— Тихо ты! Не дергайся, у тебя вся нога в крови. Подожди, сейчас сапог разрежу...

— Это ты, Энди? — нет, я уже ничему не удивлялся. — Оставь сапог... Она хочет обмануть тебя... Тебе нельзя туда идти... Эта ведьма... я все слышал... она служит Черному колдуну... Он придет за тобой к ней в замок... Не ходи туда... Я сам спасу Релину, только... Мой меч... где он? Пусть здесь лежит... Проклятье, нога... не трогай ногу!  Мне так плохо... — закончил я свою сбивчивую речь жалобным стоном, когда Энди начал колдовать...

— Е-же-ви-ка. Ага, ежевика. А наоборот? А-ки-в-е-же, — короткий смешок заставил меня приоткрыть глаза. — Аки в еже? Интересно, кто такие аки? Может, раки? — толстенная книга  'Лекарственные растения' угрожающе качнулась и, захлопнувшись, опустилась на горелый пень. На нее тут же вспрыгнула рыжая белка с драным хвостом и принялась вдумчиво грызть уголок кожаного переплета. — Пшел вон, Шнырь! — белка скакнула вбок и скрылась из поля зрения. -  Пить хочешь? — плоская берестяная чашка ткнулась мне в губы. Я приподнялся на локте, подавил нахлынувшую тошноту и глотнул. Вода была теплая и противная, с привкусом затхлости и гари.

— Фу, мерзость! — сплюнув сквозь зубы, я поднял глаза на парнишку, принесшего воду, и даже забыл на время о своей ноге. Впрочем, та совсем не болела, только затекла слегка, зато голова просто раскалывалась.

Он показался мне еще грязнее, чем при нашей первой встрече. Лицо и руки его были перепачканы сажей, а волосы стали почти такими же черными, как у Энди. Только глаза остались прежними — голубыми и по-детски наивными.

— А что ты хочешь — гарь да болото! — принялся рассуждать Нейл, а это был именно он. — Тут недавно дракон все пожег. Говорят, три дня лес пламенем пылал. Скажи спасибо, хоть какой-то ручей остался.

— Какого лысого демона! — я принялся озираться по сторонам, разыскивая глазами меч, и успокоился, только когда он оказался у меня в руках. От человека, укравшего у Гунарта Сильного пояс Силы, не стоило ждать ничего хорошего. Он мог с таким же успехом присвоить и мой бесценный меч. Но не сделал этого... Что ж, тем хуже для него. Или вор надеется остаться безнаказанным?

— Ты в порядке, Рик? — дружелюбно поинтересовался Энди, появляясь из воздуха и бросая в потухший костер охапку хвороста.

— Что здесь делает этот ворюга? — хмуро спросил я.

— Хорошенькое приветствие! — Энди подтолкнул ко мне слегка перепуганного Нейла и гордо изрек: — Это не ворюга, это мой ученик — Нейл.

— Замечательно! Из тысячи фаргордских проходимцев ты выбрал в ученики главного пройдоху!

— Я не пройдоха! — возмутился мальчишка.

— Он не пройдоха! — подтвердил Энди. — Если хочешь знать, Нейл всегда мечтал научиться магии. Просто ему не повезло в жизни...

— Гунарт тоже так считал, пока этот мелкий негодяй не сбежал, обобрав его до нитки! Ты что разучился читать мысли? Ему дела нет до магии, все о чем он мечтает — это стянуть у тебя сферу Всевидения или кольцо Данквила!

— Ничего я не мечтаю! — обиженно буркнул Нейл и шмыгнул носом, приготовившись зареветь. Белка вскочила к нему на плечо и настороженно посмотрела на меня.

— Никогда бы не подумал, что счастливый обладатель пояса Силы станет распускать нюни, — язвительно заметил я.

— Я не этот... не обладатель, — пролепетал воришка, съежившись под моим взглядом. Он старался выглядеть как можно меньше и слабее, и у него это неплохо получилось — впечатления силача он определенно не создавал. Ну, разве что подрос слегка со времени нашей встречи на рудниках.

— Можешь не отпираться, бесполезно, — отрезал я. — Гунарт мне все рассказал.

— Чего он врет-то! — возмущенно завопил Нейл. — Не брал я у него ничего! На кой мне этот его пояс сдался? Я про него и слыхом не слыхал! И как бы я его украл, если он его и днем, и ночью не снимал? — белка испуганно шарахнулась с плеча за спину, обежала вокруг мальчишки и юркнула запазуху.

— Неужели? — вопрос прозвучал с насмешливо-зловещей интонацией, ненароком позаимствованной у Черного колдуна. — А ты откуда знаешь, снимал он его или нет, если, как говоришь, о нем даже не слышал?

Нейл, не поднимая глаз, съежился еще больше, с угрозой раздавить несчастное животное, и отчаянно засопел.

— Ну, чего пристал к человеку? — вступился за него Энди. — Даже если он и слышал, тебе-то что от него надо?

— Ну, слыхал вообще-то, краем уха, — набравшись храбрости, признался мальчишка, — от дядечки одного, с воли. Он все про Гунарта расспрашивал, где он, да как его найти, ну, прям как ты. Я ему сначала, как тебе, сказал — мол, Гунарта в Задохлом тупике завалило, а он тут и спрашивает:  'А пояс Силы на нем был?' Я говорю:  'Какой еще пояс Силы?', а он:  'Ну, кушак такой синий, золотыми нитками расшит...'

— Ты хочешь сказать, он и забрал у Гунарта пояс?

— Не-а, он и Гунарта-то не нашел, на Зачарованной лестнице потерялся. Я ему говорю:  'Постой здесь немного', а он... В общем, только его и видели...

— Так вот кто отправил Глыбу к Темным эльфам!

— Кто ж знал, что он пропадет? — с невинным видом развел руками Нейл. — А он чего, к самим Темным эльфам попал? А чего они с ним сделали?

 Я с трудом подавил смешок.

— Значит, ты здесь не при чем и пояс Силы у Гунарта не брал...

— Ну да!

— А зачем же тогда сбежал от него?

— Да разве я сбегал? Он меня сам и прогнал!

— Хотелось бы знать, за что?

— А я знаю? Вот взял и прогнал ни за что ни про что! Этот Гунарт, он же сам знаешь какой, берет и ни с того, ни с сего начинает человека ненавидеть, как тебя, например...

Я понял, что напрасно теряю время. Еще на рудниках стало ясно — для этого мальчишки насочинять с три короба не сложнее, чем нашему шуту Брикусу. Только на Брикуса сердиться редко хотелось, а Нейл... Лучше бы он не наговаривал на Гунарта!

— Все, хватит! Я сыт по горло твоей ложью, негодяй! У меня нет времени вытягивать из тебя правду. Мне нужен пояс Силы, и я не погнушаюсь снять его с трупа...

Все эти магические приключения вымотали меня так, что пояс Силы был действительно необходим.

— С какого трупа? — невинно-голубые глаза удивленно округлились.

— Рик! — нахмурился Энди, но потом, видимо, покопавшись в моих мыслях и сообразив, что смертоубийства можно не опасаться, махнул рукой и присел на обгорелый ствол.

— С трупа мошенника, обокравшего человека, который ему доверял! — с угрозой в голосе пояснил я.

— Вот всегда так, — вздохнул Нейл с видом оскорбленной добродетели. — Хотел, как лучше..., — мальчишка шмыгнул носом, голубые глаза наполнились влагой. — Я ж ради тебя Гунарта нагрел, а ты... Ведь Гунарт тебя убить хотел, за тобой по пятам шел... Он бы от тебя мокрого места не оставил, если бы я у него пояс... не одолжил! — сквозь всхлипывания проговорил он.

— Тоже мне, благодетель!

— Ну, да, — с воодушевлением подхватил Нейл, — хотел тебе принести, да, вот незадача, потерял по дороге...

— Потерял? Пояс? Трудно представить... — хотя, по правде сказать, никакого пояса Силы на мальчишке действительно не было. Под плащом оказался обычный кожаный ремень, на котором болтался увесистый кошель, размером с небольшой мешок. Впрочем, туда при желании можно было упихать не один кушак, а, по крайней мере, две пары. — Ну-ка, вытряхивай свои пожитки, посмотрим, — указал я на него.

— Да, пожалуйста! — безропотно согласился Нейл и вывалил содержимое необъятного кошелька прямо передо мной. Чего там только не было — золотой самородок, три дешевых кольца, искусно вырезанный из дерева всадник на коне, кусок столетней давности заплесневелой лепешки, завернутый в обрывок полусгнившей кожи, очень неплохой кинжал гномьей работы и несколько орехов. Я раздавил один между пальцами, сдул скорлупу, и протянул ядро выглянувшей у мальчишки из запазухи белке. Та вспрыгнула на раскрытую ладонь, совершенно по-человечески взяла орех маленькими пальчиками, мгновенно уплела и соскочила на землю за следующим. Я улыбнулся. Злость куда-то улетучилась. — А пояс Силы, — тем временем оправдывался мальчишка, — ну, он не совсем потерялся... Вообще-то, у меня его в Бродяжьей берлоге отняли..., — Нейл часто заморгал и жалобно посмотрел на Энди.

— Если ты о драном кушаке с вышитыми рунами, то его забрал один из твоих приятелей, — небрежно бросил тот.

Вот это была новость, которая меня по-настоящему удивила. Энди не имел привычки врать.

— Кто забрал?

— Ну, наемник какой-то из Черного замка. Думаешь, я их по именам знаю? Встречал пару раз, когда он охранял храм богов Хаоса, да еще как-то руку ему подлечил, давно еще... А он Нейлу этой самой рукой чуть шею не свернул.

— А ты, конечно же, вступился.

— Да так... штаны этому твоему дружку слегка подпалил, — ухмыльнулся Энди.

Нейл прыснул в кулак.

— Что же вы пояс-то у него не забрали, олухи? — с упреком сказал я.

  — Не хотелось весь трактир усыплять из-за какой-то расшитой тряпки.

— А ты знаешь, что эта, как ты говоришь, тряпка — волшебная?

— Никакая она не волшебная, самая обыкновенная!

— Много ты понимаешь!

— Думаю, побольше тебя! Помнишь кольцо Данквила? Кто тебе первый сказал, что оно магическое?

— Сравнил тоже! Это же волшебный кристалл, от него и я магию чувствовал.

— А сейчас ты, значит, никакой магии не чувствуешь?

— Издеваешься? Когда это я твои исцеляющие заклинания не чувствовал? Сам надо мной колдовал...

— Вчера вечером, — закончил за меня Энди. — Обычно тебе хватает пары часов, чтобы очухаться. А сейчас в тебе самом магии столько, сколько во всех моих заклинаниях вместе взятых.

— Во мне?

— В тебе или в твоей одежде. Если ты, конечно, не таскаешь в кармане очередной волшебный кристалл.

— Волшебный кристалл? — я задумался. Стоит ли рассказывать Энди о том, что я узнал от Келориэля,  да и о союзе с Черным колдуном тоже?

— Рассказывай все, чего уж там, — хмыкнул Энди. — А то мне до ужаса хочется узнать, что общего между тобой и моим стариком, кроме страсти к убийствам.

— А ты как думаешь? Вернее, как думаю я, ведь кто-то обожает копаться в чужих мыслях!

— Думаю, он тебя обманул. Скорее всего, наговорил кучу гадостей, и, когда ты разозлился достаточно, чтобы при встрече оторвать мне голову, предложил свою помощь. Я прав?

— С точностью до наоборот. Он предложил мне свою службу.

— А потом каким-то образом оказалось, что твой путь лежит по моим следам. Ты ведь гнался за мной. Зачем?

Я почувствовал, что краснею, и быстренько сменил тему.

— Что ты с моим сапогом сделал, вредитель? — сапоги валялись недалеко от меня, и высокое голенище одного из них было разрезано сверху донизу.

— Давай зашью, — услужливо предложил Нейл.

'А, может, не прогонять пока мальчишку? — подумалось вдруг. — Прогоню — ведь точно вором или разбойником станет, а так... Пусть Энди лучше на нем свои заклинания проверяет. Ну, а захочет обокрасть кого-нибудь из нас... Что ж, пусть попробует!'

Глава 12. Схватка с драконом.

Идти через лес, обезображенный пожаром, было невыносимо. Обгорелые стволы, бывшие когда-то зелеными деревьями, торчали черными кольями из черной земли или лежали в черных лужах, пузырящихся под хлещущими с самого утра дождевыми струями. Вокруг, насколько хватало взгляда, были только они, да еще сиротливо возвышающиеся вдоль дороги каменные трубы, оставшиеся от домов небольшой деревушки. Именно такого пейзажа не хватало моей совести, чтобы начать тихо изводить меня напоминаниями о пророчестве и долге. Дракон продолжал летать над Фаргордом, жечь селения и леса, а я тем временем делал все, что угодно, кроме предназначенного судьбой. А все почему? Из-за уверенности, что никогда в жизни не одолеть мне такую махину — с ним ведь и отец не справился, и все эльмарионцы вместе взятые, и даже Черный колдун. Значит, попросту не решался идти в битву, заранее обреченную на провал, то есть трусил? Выходит, бесстрашный Рикланд не такой уж и бесстрашный? 'Но ведь у меня были и другие, не менее важные дела! — попытался я оправдаться перед собой и тут же возразил: — Ну да, сначала посмотреть на русалок, потом на горы...' Ведь с этого все и началось. Судьба вела меня запутанными тропами, но начало пути все равно было выбрано мной. Теперь же, вместо того, чтобы отправиться в Эльмарион и сразиться, наконец, с драконом, я иду спасать любимую. Ее жизнь для меня, видите ли, дороже, чем жизни сотен фаргордских крестьян, которых он успеет сожрать за эти дни... А может, сделать это необходимо? Ведь иначе Энди окажется в лапах Черного колдуна вместе с кольцом Данквила, а это приведет к ужасным последствиям! Ну, да, наверно... только вот...

— Вон он, Хрустальный замок! — прервал мои мучительные размышления радостный возглас Нейла. Все это время маленький воришка шел сзади, стараясь не попадаться мне на глаза, но тут выскочил вперед и вприпрыжку помчался по дороге, громко распевая:

Если замок стоит у дороги,

Мы направим туда наши ноги,

Потому что, сомнения нет,

В замке ждет нас роскошный обед:

Соленые грибочки,

Печеное мясцо,

Копченая рыбешка

И доброе винцо.

Если стражник стоит у ворот,

Если в замок войти не дает,

Это горе — еще не беда,

И в трактире найдется еда:

Соленые грибочки,

Печеное мясцо,

Копченая рыбешка

И доброе винцо...

Хрустальный замок почти не различался на фоне серых туч с утра застилавших небо и поливавших землю унылым мелким дождиком. Издали он напоминал гигантскую сосульку, растущую вверх посреди леса. Приятно было увидеть, наконец, зеленые деревья, хоть и казались они пока всего лишь тонкой каймой, очерчивающей противоположный берег реки.

Если жадность трактирщика точит,

И кормить он задаром не хочет,

Мы заплатим ему, так и быть,

Чтобы вкусный обед получить:

Соленые грибочки,

Печеное мясцо,

Копченую рыбешку

И доброе винцо, — вопил оборванец. Со времени нашей последней встречи прилично петь он так и не научился, да и о еде, в отличие от него мне и думать было противно — сменить треклятую магическую одежду пока не подвернулось случая, и тошнотворное воздействие магии ощущалось постоянно. Но Нейлу собственное пение нравилось, особенно эхо, разносящееся по безмолвному мертвому лесу. Он приплясывал на бегу и орал изо всех сил:

Если пуст наш кошель — не беда,

Ведь в трактире найдется всегда

Тот, кто ссудит десяток монет,

Чтобы мы получили обед:

Соленые грибочки,

Печеное мясцо,

Копченую рыбешку

И доброе винцо...

Белка, соскочившая с его плеча, ошалело металась вокруг, время от времени вскарабкиваясь на очередной горелый ствол и бросаясь оттуда прямо под ноги.

— ...Прокисшую похлебку и тухлое яйцо, — проворчал я. Вид замка определенно не вязался с уютом и гостеприимством. Имя его хозяйки — а по словам Энди, ее звали Крусанна — мне ни о чем не говорило, но подслушанный разговор с Черным колдуном не давал покоя. Колдунья хотела вернуть ему ученика. Именно ради этого она похитила Релину, мне же ничего не грозит, кроме, разве что лживых уверений в ее невиновности. Ведь не станет же она убивать девушку, пока не достигла своей цели. — Слушай, Энди, — пришла в голову мысль, — может, тебе стоит изменить внешность? Уверен, страже приказано доложить, как только ты появишься. Я бы на твоем месте обошелся без торжественного приема.

— Ты прав, — согласился друг. — Давай сделаем вид, что мы крестьяне-погорельцы,  — он прикрыл глаза и принялся бормотать себе под нос.

— Стой! — я крепко зажал ему рот и выразительно произнес: — Сказано  'тебе', значит  'тебе', а не  'нам'! Нейл и так за погорельца сойдет, а я и без твоей магии чувствую себя, как тролль, обожравшийся лягушек! Хочешь поколдовать — прогони тучи, а меня оставь в покое!

— Феть тефя мофут уфить! — послышалось из-под моей ладони.

— Это уже мои проблемы. Надеюсь, после смерти я не стану угрожать миру, как ты, если вернешься к своему учителю.

— Лафно, — неожиданно покорно кивнул Энди. Можно было убирать ладонь. — Наверно, тебе виднее. Ты уже освобождал девиц из неприступных замков, а я даже не знаю, что для этого надо делать. Я был уверен, что Крусанне и вправду нужна сфера Всевидения, думал, отдам ее, и Релина будет свободна. Я бы отвел ее в Эстариоль, в храм Светлых богов, там она была бы в безопасности, а теперь... Я ведь чуть было не переместился в эту башню Ледяных оков, когда увидел ее в сфере!

— Значит, ты готов меня слушаться?

— А ты не будешь убивать?

— Буду, еще как!

— Ну, Рик!

— Ладно, шучу, — я натянуто улыбнулся и потрепал его по плечу. — Без крайней необходимости и комара не прихлопну.

Не знаю, Энди ли был тому причиной, но не прошло и получаса, как погода разгулялась. Тучи уплыли на север, и солнце, лениво ползущее к закату, заиграло в хрустальных стенах замка, приближавшегося к нам с каждым шагом. Уже можно было различить флаги на башнях и стражников на стенах и услышать звуки рога, оповещавшие о незваных гостях. Играли сигнал тревоги — так трубят, когда кто-то нападает на замок. Как ни странно, под стенами не было никого, кроме мальчишки-пастуха, гнавшего стадо в ближайшую деревню, дома которой неясно вырисовывались между белых березовых стволов на другом берегу реки. Лишь когда из замка выехала кавалькада всадников и, миновав подъемный мост через реку, направилась навстречу, стало ясно — переполох вызван ни чем иным, как нашим появлением. Если бы мы не имели дело с ведьмой, могло бы показаться странным, что три пеших путника удостоились такой встречи. Но от женщины, знакомой с ворожбой, можно было ожидать и не такого.

— Не вздумай колдовать, а то провалишь мой план, — предупредил я веснушчатого рыжего толстячка, ростом мне по плечо, в которого превратился Энди.

Признаться, никакого плана у меня не было, за исключением намеренья ни  в коем случае не пускать его на встречу с Крусанной. Одно вызывало опасение — если завяжется драка, он мог выдать себя с потрохами, пытаясь спасти наших врагов от моей жестокости. А то, что воины получили приказ о нападении, я почти не сомневался. Зачем иначе было трубить тревогу? Видимо, женщина посчитала, что десятка конников вполне достаточно, чтобы взять под стражу непобедимого Рикланда. Наивная...

Я, разминаясь, крутанул над головой меч, лихо перерубив пару обуглившихся стволов, и уселся на мраморный постамент, оставшийся от древней эльфийской статуи из тех, что временами встречаются вдоль старых дорог. Шнырь тут же вскарабкался мне на плечо.

— Мы что, не пойдем навстречу? — робко спросил Нейл.

— Вот еще! — небрежно ответил я. — Зачем идти пешком, когда можно ехать верхом? Сейчас здесь будет полтора десятка лошадей, на них и поскачем.

— Ты же обещал никого не убивать, Рик! — нахмурился Энди.

— Без особой надобности, — уточнил я. — А ты не думаешь, что если эти люди сами нападут на нас...

— Не думаю! — не дав мне договорить, отрезал маленький упрямец. — Они всего-навсего выполняют приказ Крусанны. Если они нападут, я их усыплю!

— И нас с Нейлом заодно! А сам пойдешь за Релиной в башню Ледяных оков... Уж лучше сразу возвращайся в Черную башню. Черному колдуну меньше забот будет!

Энди насупил рыжие брови. Я так и не понял, внял ли он моим доводам или просто обиделся.

— Поклянись, что не станешь никого убивать, если твоей жизни не будет угрожать опасность. Реальная, — уточнил он.

— Хорошо, если ты в свою очередь обещаешь, что не станешь колдовать даже, если тебе покажется, что моей жизни такая опасность угрожает.

— Договорились, обещаю, — с обреченным вздохом сказал Энди.

— Я тоже обещаю! — подхватил Нейл и неожиданно ухватил меня за рукав, возбужденно тыча пальцем в сторону всадников, которые уже приблизились настолько, что можно было различить не только блестящие на солнце стальные доспехи, но и черты лица. — Это он, это он! Вот этот дядька отобрал у меня пояс! Тот, который справа!

Наемник, скакавший справа, тоже разглядел его, а, может даже, разобрал слова. Он осадил коня, предусмотрительно пропустив остальных вперед, и крикнул:

— Это точно он, я узнал его! — только указывал он не на маленького воришку, а на меня. А потом провозгласил  как заправский герольд: — Его высочество принц Рикланд Быстрый клинок собственной персоной! — и с ехидным смешком поинтересовался: — И это вся армия, которую ты сумел собрать, Малыш?

Я тоже узнал старого врага, хоть за прошедший год тот здорово изменился — щеки ввалились, отросшие волосы болтались сальными прядями, а усы наоборот были начисто сбриты. И вообще он похудел и осунулся, как будто долго болел или терпел голод и лишения. Вот только наглости бывшему самозванцу, некогда присвоившему мое имя, это не убавило. В окружении полутора десятков стражников Алавар, а это был именно он, чувствовал себя в безопасности.

Ответа негодяй не удостоился. Сейчас был как раз тот самый случай, когда я не собирался разговаривать с врагом. Я ненавидел его, пожалуй, больше, чем орков, и теперь намеревался убить без всяких разговоров. Отряд всадников, взявших нас в кольцо, меня не смущал — раз уж они здесь для того, чтобы сражаться, значит, погибнут в бою, а иначе умрут как трусы, и Алавар будет первым!

Согнав с плеча белку, я неторопливо поднялся со своего мраморного  'трона' с искренним намереньем снести мерзавцу голову по самую поясницу, как только он окажется на достаточном расстоянии, но Алавар приближаться не торопился. Вместо него вперед выехал вычурно разряженный щеголь эльфийской наружности и, не слезая с коня, а потому без особой учтивости поклонился:

— Ваше высочество, хозяйка Хрустального замка леди Крусанна рада приветствовать вас в своих землях и приглашает погостить в ее замке.

Незнакомка оказалась умнее, чем можно было предположить, и, если бы я не знал, что это ловушка, то с радостью и без особых раздумий принял бы приглашение... Впрочем, и сейчас это был самый простой способ проникнуть в казавшийся неприступным замок, а заодно разделаться с трусливым негодяем. Да, вот только что нас ждет в гостях? Встреча Энди с Черным колдуном или старик все еще воюет на болоте с Кикиморой?

— Ну, что, идем? — вывел меня из задумчивости настороженный шепот друга.

— Я иду. А вас никто не приглашал, так что подождете моего возвращения в ближайшем трактире, —  с кривой ухмылкой подмигнул я и, бросив уничтожающий взгляд в сторону Алавара — вот кому придется худо без защиты Энди, небрежно кивнул эльфу: -  Почту за честь принять приглашение леди Крусанны.

Один из наемников, спешившись, подвел мне коня.

— Как же ты сдаешься без боя, Малыш? — донесся сверху чуть слышный смешок.

Самозванец, видимо, догадался, что его ждет в замке, и, как бы назначай проехав мимо, попытался спровоцировать на драку. У него почти получилось. Рука непроизвольно потянулась за мечом, и, если бы не выражение лица Алавара, внезапно сменившееся с нагло ухмыляющегося на удивленно испуганное, не сносить бы ему головы. Не сказать, что меня сильно смутил страх в глазах врага, скорее озадачило направление взгляда. Наемник смотрел вдаль поверх моей головы, и губы его предательски дрожали.

Я оглянулся. Там, на горизонте крылатым силуэтом маячила большая темная птица с длинным змееподобным хвостом.

— Дракон, — хрипло проговорил Алавар, указывая дрожащей рукой на эту самую птицу.

— Дракон! — дико заорал Нейл, бросаясь наутек. Кажется, он собрался добежать до самого Гиблого болота и спастись, нырнув в трясину.

— Не туда, Нейл, беги к реке! — завернул его Энди.

— Дракооон! — истошный вопль десятника-эльфа слился с визгливым ржанием его жеребца.

— Дракон! Дракон! — пробежало по ряду наемников.

Алавар мог десять раз ударить в спину, пока я, прищурившись против солнца, разглядывал приближающееся чудовище, но так не воспользовался моей оплошностью. Отряд, повернув коней, во весь опор мчался к замку, а он впереди всех.

'Вот мы и встретились, — с мрачной решимостью думал я. — От судьбы не отвертеться. Раз уж мне суждено убить дракона, значит, убью. И совсем не обязательно ради этого тащиться за тридевять земель. Вот он, сам пожаловал...'

— Скорее! — отчаянно орал Нейл, пробегая мимо меня уже в обратном направлении, в сторону обрывистого берега реки. Шнырь, испуганно метавшийся от него к Энди, догнал своего хозяина и проворно вскарабкался по штанине.

— Надо спасаться, Рик! — потянул меня за рукав рыжий коротышка. — Бежим!

— Отцепись! — отмахнулся я.

— Ты в своем уме? — ужаснулся колдун, по-видимому, поймав обрывки проносящихся в моей голове сумбурных мыслей.

Дракон летел прямо на меня. Сначала он увеличился до размеров кролика, потом стал с медведя, потом с лося, а потом... казалось, что приближается летающая башня.

— Беги, Рик! — тормошил меня Энди.

— Сам беги! — я грубо отшвырнул от себя мальчишку. — И не вздумай колдовать! Ты обещал!

Мне и без него было ясно, что бой с драконом — безумство, но от этого внутри лишь закипала злость. Положив меч на плечо, я пошел навстречу крылатому исполину. И сразу как-то забылось, что незадолго до этого тащился через горелый лес, едва переставляя ноги, и изнывал от состояния, сравнимого разве что с тяжелым похмельем. Хорошая схватка — лучшее лекарство от подобных недомоганий.

Дракон приближался.

— Не гляди ему в глаза, — донесся откуда-то, будто из другого мира, крик Энди, но было уже поздно, отвести взгляд от вертикальных полосок зрачков не получалось.  'Как у кошки, — думал я, — или змеи...' Вспомнился водяной аспид.

Когда я размышлял, как стану убивать дракона, то представлял себе картину с одного из старинных гобеленов Черного замка: задумчивый дракон сидит на земле, поджав лапки, услужливо склонив голову и выпуская из ноздрей клубы розового пара, а нахал в доспехах, подойдя к нему впритык, замахивается мечом, намереваясь ее отрубить. Подозреваю, что если бы кому-нибудь взбрело в голову выткать на гобелене мою битву, то тот получился бы совершено иным: задумчивый нахал без доспехов стоит посреди выжженной пустоши, опустив меч, и заворожено пялится на подлетающее чудовище...

Страха не было, мыслей тоже. Были только глаза, золотые, будто рассеченные ударом меча и оттого остывшие солнца. Я не шелохнулся, пока вихрь пламени из разверзнутой пасти не скрыл от меня завораживающий взгляд. И почему никто не удосужился напомнить, что для того, чтобы плюнуть огнем, дракону совершенно не обязательно опускаться на землю — спалить под собой все живое он может и налету?  А самому мне это даже в голову не пришло.

Сердце остановилось и начало медленно леденеть — немного-немало, а мне грозила участь отца, если не его эльмарионских друзей по несчастью. В следующий миг до меня дошло, что и Энди не спастись... Я бросил отчаянный взгляд через плечо, откуда за мгновение до этого раздавался голос лучшего друга, выкрикивающего слова заклинания, но увидел лишь голубую вспышку. Будь на это время, я непременно бы облегченно вздохнул, по крайней мере, от сердца у меня отлегло. Настало время позаботиться о собственной шкуре.

Зажмурившись, я бросился на землю, но обрушившееся сверху пламя догнало меня,  окутало тело нестерпимым жаром. В нос ударил запах паленой шерсти — кажется, вспыхнули волосы. Кубарем прокатившись по горячей золе, я вскочил уже под брюхом у дракона. Меня обдало невыносимой вонью, а прямо над головой проплывала когтистая драконья лапа, до смешного похожая на гигантскую петушиную ногу. С воинственным воплем:  'Получи, цыпленок-переросток!' я что было сил саданул по ней мечом.

Лязг металла о металл резанул по ушам. Клинок задрожал в руках, как живой, скользя по скрюченному пальцу извилистым лезвием. Лапа дернулась, чуть не вырвав оружие у меня из рук. Я не удержался на ногах и, пропахав локтями черную гарь, приложился лбом о свой так называемый  'трон'. Это спасло меня от удара хвоста, расколовшего мраморный постамент, как топор дровосека трухлявый пень. Массивная туша протекла над головой переливами чешуи и, окропляя землю черными дымящимися каплями из раненой конечности, медленно взмыла в высоту. Поднимаясь, я удивленно осознавал, что все еще жив.

— Беги сюда, Рик! — в два голоса вопили Энди с Нейлом с высокого речного берега. — Беги, он тебя живьем зажарит! Давай сюда! Здесь обрыв — можно укрыться!

Описав в небе круг, дракон возвращался.  'Мне никогда не победить эту махину!' — уныло подумал я. Никуда бежать не хотелось...

— Беги, Рик! Подумай о Релине! — донесся от реки полный отчаянья крик, и тут я будто проснулся. Плевать на дракона, разделаюсь с ним потом, в Эльмарионе, когда он будет на земле. Сейчас важнее Релина. Что будет с ней, с Энди, да и вообще со всем Фаргордом, если ученик вместе с третьим кристаллом вернется к Черному колдуну?..

Так быстро мне бегать еще не приходилось. Пожалуй, я опередил бы даже Имверта на его Лунной ночи, но уйти от дракона все же не сумел. Он нагнал меня почти у самой реки. Я затылком ощутил ветер, поднимаемый его крыльями, и стремглав метнулся в сторону.

Где-то на грани реальности слышался сбивчивый поток бессмысленных слов — Энди пытался колдовать. Только вот с чарами у него чего-то не клеилось. Наверно, потому что на драконов они не действовали.

Поток пламени обрушился на землю в трех шагах слева, окатив меня волной жара и боли. Я замахнулся мечом, но летающая махина вовремя поджала лапу. Меч со свистом разрезал воздух, развернув меня лицом к новой опасности, но я не успел собраться и оказался отброшен на добрый десяток шагов сокрушительным ударом, выбившим весь воздух из легких. Будь мое тело чуть более хлипким или чуть более тяжелым, и знакомство с драконьим хвостом стало бы последним знакомством в моей жизни. О том, чтобы ударить зверюгу мечом не было и речи, — мне бы вспомнить, как дышать...

Вспоминал я довольно долго — успел подняться, перехватить меч, рассеянным взглядом отыскать описывающего очередной круг дракона.

Время замерло, крылатое чудовище приближалось медленно и неотвратимо. Энди закончил выкрикивать заклинание, и теперь тишину нарушало лишь глухое уханье перепончатых,  как у огромной летучей мыши, крыльев да похожее на звуки распускаемой колодезной цепи позвякивание чешуи. Бежать не было сил — к отсутствию воздуха в легких, боли от ожогов и удара драконьего хвоста добавилась отвратительная дурнота от магии. Я заметил, что воздух вокруг мерцает, образуя прозрачный купол защиты, только когда поднял меч. Лезвие без усилий рассекло радужную пленку, она не лопнула и не растаяла. Я наконец-то заставил себя хрипло вдохнуть. Похоже, у меня появилась надежда.

Лучи заходящего солнца играли в изгибах клинка, делая его похожим на живое пламя. Я приготовился вложить в удар все силы, но лишь взглянув на дракона, вновь попался в ловушку его золотых глаз. Они затягивали в бездонные щели зрачков, оставляя в голове девственную пустоту, лишая возможности двигаться...

Дракон не испепелил меня дыханием. Ему понравился огненный меч, а его худосочный обладатель, видимо, не показался лакомым блюдом. Крылатая тварь опустилась так низко, что острие, лязгнув о чешую на груди, прочертило по брюху кривую царапину. Оцепенение спало лишь после того, как когти обхватили крылья гарды. Золотой дракончик рванулся из рук, когда его огромный прообраз взмыл в высоту, но я только сильнее сжал пальцы на рукояти — отдать врагу меч? Никогда!

Зашита Энди лопнула дождевым пузырем. Земля ушла из-под ног, пахнущий загаженной кузницей горячий воздух толчками бил из-под крыльев, заставляя меня болтаться тряпичной куклой. Дракон заложил крутой вираж над рекой, собираясь лететь в сторону гор.

— Прыгай, не бойся! — донесся до меня вопль Энди.

— Вот еще! — Единственное чего я боялся, так это потерять оружие. Большим позором было разве что сбежать с поля боя. Только Энди этого не понимал, ему непременно нужно было спасти мою шкуру.

Мир мигнул, и я с ужасом понял, что падаю, судорожно цепляясь за пустоту покрасневшими от ожогов пальцами. Последним, что я увидел, прежде чем рухнуть в ледяную воду, был силуэт уносящего меч дракона на фоне красноватого закатного неба.

Никто никогда не учил меня плавать. Считалось, что это умение — удел беднейших крестьян. Плавать приходилось рыбакам, чьи лодки могли прохудиться, перевернуться, и утонуть, а сети зацепиться за корягу где-нибудь на дне реки, ну, или охотникам, у которых вообще не было лодок, а  лошади  имелись крайне редко, да и то у самых богатых. Высокородным фаргордцам эта наука была совершенно ни к чему. Реки, рвы и прочие водные преграды можно было преодолеть и не слезая с коня. Так что о том, как выплыть на поверхность, я имел очень смутное представление. Кажется, следовало махать руками, дрыгать ногами и всячески изображать из себя рыбу. И не дышать. 

'Проклятый Энди! Какого лысого демона он это сделал?!! — мельтешили мысли. — Знает же, что я не умею плавать! Или не знает? Боги Хаоса! Они что, наказывают меня за трусость?!! Надо было не бежать, а погибнуть в бою! Как я мог потерять оружие! Проклятье! Мне нужен меч! И воздух! Все бы отдал за глоток воздуха, — пронеслось в голове, — пусть даже не свежего, а какого-нибудь из Задохлого тупика... не хочу умирать... дышать хочу!' Я вдохнул. Меня снова замутило, сознание уплыло.

Глава 13. Слава павшего героя

— Еще один. Заречье три дня как сгорело, а погорельцев до сих пор выносит. Цепляй его багром, Жердина, похороним по-людски, — голоса звучали глухо, как будто мне заткнули уши.

Деревянная жердь грубо огрела меня по голове, заскребла по спине железным крюком и, вцепившись в куртку, поволокла наперерез течению. Щеку, будто огнем, обожгло прикосновение влажного песка, увесистый пинок под ребра заставил безвольным кулем перевернуться на спину.

— Не-е-е, это не зареченский, — донеслось далеким эхом. — Я зареченских всех знаю. Может, с Заболотья?

— Да, ты чё, веслом ушибся, Рыжий? Заболотье ниже по течению.

В ухо шумно дунуло теплым воздухом. Холодный и мокрый тычок в висок заставил вздрогнуть, приоткрыть налитые свинцом веки.

— Глянь-ка, моргает!

Голос заглушило сосредоточенное сопение. По щеке провели чем-то теплым, мягким и влажным, потом еще и еще... Я наконец-то справился с желанием зажмуриться от яркого света и сосредоточил взгляд на источнике голосов. На фоне окрашенного закатом неба маячили два расплывчатых пятна.

— Пшел вон, Вьюн! — сопение стихло, чтобы тут же возобновится у другого уха.  Бледное пятно приблизилось, и я почувствовал, как кто-то назойливо трясет меня за плечо. — Эй, парень, живой что ли?

Голова ощущалась раскаленной чугунной болванкой, желудок полным бурдюком речной воды, легкие пытались разорваться и напрочь отказывались дышать, но, исходя из утверждения Роксанда, что  'если у тебя ничего не болит, значит ты уже умер', жизнь для меня продолжалась. Я попытался было сообщить сей радостный факт своим спасителям, но сумел лишь пробулькать нечто нечленораздельное и тут же закашлялся. Сильные руки бесцеремонно приподняли меня за грудки, перевернули, перекинув через колено, как будто я был нашкодившим мальчишкой, которого собираются выдрать по мягкому месту, и несколько раз врезали по спине. Я временно превратился в фонтан из Сада отдохновения темных эльфов — изо рта толчками выплескивалась вода, с хрипом втянул в себя воздух и непроизвольно икнул. 

Меня усадили на песок и свойски хлопнули по плечу. Плечо под курткой Келориэля, как это ни странно, совершенно не болело, а ведь я был уверен, что дракон подышал мне в спину.

— Да ты везунчик, парень! И огонь прошел, и воду прошел, а глядишь ж ты, уцелел. Как звать-то тебя?

— Ик... Р-р-ик... ик... ланд... ик, — собственное имя затерялось среди икоты и стука зубов, выбивающих частую дробь. Тело закоченело, чугунная болванка, гордо именуемая головой, норовила отвалиться и укатиться обратно в реку.

— Ланд? — переспросил мой спаситель. — Знавал я одного Ланда из Медвежьей чащобы, но тот годков на двадцать постарее будет.

Глаза наконец-то привыкли к яркому свету заходящего солнца, и я смог его рассмотреть. По возрасту, он, пожалуй, был ровесником лорда Деймора или своего приятеля Ланда из Медвежьей чащобы. Лет под сорок, коренастый, на голову ниже меня, он походил на кряжистый пень или низкорослого тролля. Про таких говорят  'поперек себя шире'. Сходство с пнем, да, пожалуй, и с троллем довершала седеющая грязно-бурая шевелюра, напоминавшая копну выгоревшего мха и заскорузлая от воды коричневая кожаная одежда. Его приятель, возившийся с сетью, был, наоборот, длинным и тощим. Очевидно, Жердиной прозвали именно его, значит, Рыжим звался тот, который на самом деле был седым. Впрочем, рыжий в их компании тоже был — пес по имени Вьюн. Он носился от одного к другому, громким лаем наводя порядок. В памяти всплыло на удивление теплое воспоминание о дядюшке Готриде, явившемся распоряжаться на королевскую кухню.

Поправлять Рыжего я не стал — Ланд, так Ланд, так даже лучше — незачем  крестьянам знать, кого они выудили из реки. Тем более что обруч наследного принца, кажется, потерялся. Привычной тяжести не ощущалось, да и рукой, выглядевшей красной и опухшей, не удалось его нащупать. Покрытые белесыми волдырями обожженные пальцы сообщили, что голова теперь напоминает изъеденную молью шкуру — волосы сгорели почти полностью. Я стер кровь с оцарапанной песком щеки, болезненно поморщился и вздохнул. Паршиво... Хотя по сравнению с утратой меча ожоги и испорченная прическа казались мелочью, недостойной внимания.

Подбежал пес, сочувственно посмотрел в глаза и лизнул в руку. Я потрепал его по загривку. Иногда кажется, что собаки понимают меня гораздо лучше людей.

Рыбаки задавали вопросы. Кажется, о том, откуда я взялся и как меня угораздило оказаться в реке. То, что я обгорел, никого не удивляло. Пожары были здесь привычным делом. Но я, если и отвечал, то  маловразумительными междометиями. Говорить было трудно, горло, как будто тисками сжали. Да и стоило ли говорить? Сейчас мой поступок выглядел так глупо, что хотелось сгореть от стыда. Это надо додуматься померяться силами с бронированной махиной размером с башню! Теперь весь Фаргорд будет говорить, что принц свихнулся... Сколько человек это видели? Вот пусть они и рассказывают, что ... Рикланд погиб в бою. А я лучше промолчу. Мало ли причин у человека свалиться в реку...

Причин, кстати, оказалось не так уж и много. По крайней мере, рыбаки, осознав, что толкового ответа им не добиться, и со всех сторон обсудив ситуацию, не смогли придумать ничего, кроме того, что я, по милости дракона лишившись дома, семьи и, видимо, рассудка, решил с горя утопиться в реке.  Мой унылый вид и упорное нежелание отвечать на расспросы лишь подтвердили этот глубокомысленный вывод, так что мои спасители, временно потеряв ко мне интерес, смогли, наконец, заняться остальным своим уловом. Рядом остался лишь пес.

Релина стояла у стены и, прижавшись лицом к хрустальным плитам по обе стороны узкого окна, смотрела на закатное небо. На щеках высыхали мокрые дорожки. Чистый звонкий голос гулял над похожими на сосульки шпилями и уносился вдаль:

Безмолвные стены не ведают слез,

Они холодны, как лед.

И ветер шепчет на мой вопрос:

'Твой друг уже не придет...

Поверь, уже не придет'.

Не даром сегодня приснилось мне,

Что тело выброшено рекой,

И я узнала его во сне -

То был возлюбленный мой.

Он в битве пал, как герой.

Вы слышите, белые облака,

Плывете вы в вышине.

Где тот, кого принесла река

В моем сегодняшнем сне?

Прошу вас, ответьте мне...

—   Проснулась что ль? — раздалось из-за двери сердитое ворчание охранника. — Теперь всю ночь песни распевать будешь? Имей в виду, на меня твоя ворожба не действует!

Девушка оборвала песню, уселась на тюфяк, плеснула из кувшина воды на ладонь и умыла лицо.

— Приснилось что ль чего? — голос стражника показался мне знакомым.

Релина закусила губу. Слезы снова потекли по щекам. Заткнув рот кулачком, она крепилась еще некоторое время,  но потом сквозь стиснутые зубы все же прорвался всхлип.

— Ты чего, это? Ты меня разжалобить не пытайся. Мы в Черном замке таких, как ты в жертву богам десятками приносили! — теперь я знал точно — это был Алавар. Будь я там, убил бы гада! Такого сильного желания оказаться в собственном сне у меня не было с тех пор, когда я пытался спасти братишку.

Девушка справилась со слабостью. Она вновь отошла к окну и снова запела, на этот раз без слов — похоже, пение отвлекало ее от печальных мыслей, а я... Я и сам не понял, как оказался за толстой хрустальной дверью рядом с негодяем. Оружия не было, но убивать врагов можно и голыми руками.

— Защищайся, подлец!

Алавар побледнел, как будто увидел призрака, и стал по стенке отступать к лестнице. Я ударил его в лицо. Наемник вскрикнул и вместо того, чтобы сопротивляться, закрыл голову руками и что есть мочи заорал:

— Прекрати ворожить, проклятая ведьма! Замолчи!

Я ударил снова. Алавар отлетел на ступени, оступился, но все же удержался на ногах. Он выхвалил меч, но удар ногой вышиб оружие из рук самозванца.

— Умри гад!

Похоже, меня он не видел — зрачки испуганно бегали, а бил он, не иначе как на звук голоса. Чтобы сравнять наши силы, я тоже зажмурился и...

— Поднимай! Тяжелый, зараза... Сюда ложи, на сеть... — мир качнулся и наполнился запахом рыбы. — Вот так... Поехали!

Приоткрыв глаза, я недоуменно уставился на покачивающиеся надо мной звезды. Промозглая сырость вечерней реки медленно отступала, уступая место ночной прохладе леса. Я заерзал и попытался сесть, но не тут-то было — землю изрядно тряхнуло, свалив меня обратно, на кучу дурно пахнущих влажных веревок. К щеке прикоснулось холодное и скользкое нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся небольшой, не длиннее ладони рыбешкой. Я отшвырнул ее прочь, повернулся на бок и уперся взглядом в деревянный борт телеги. Ухватившись за него, получилось сесть и осмотреться.  Справа и слева маячили темные стволы деревьев, впереди — трехголовый силуэт.

— Куда... куда вы меня везете?

— В трактир, куда ж еще? — с готовностью отозвалась одна голова, принадлежавшая Рыжему.

— Горбун Брог, трактирщик у нас рыбу берет, — обернулась вторая. — Там, на постоялом дворе и отлежишься. А ночлег потом отработаешь.

Третья голова лишь согласно кивнула и  фыркнула. Она принадлежала лошади.

В трактире стоял обычный в таком месте шум — стук кружек, грохот стульев, гомон посетителей доносились еще с улицы. Только веселья не ощущалось. Казалось почему-то, что лица у завсегдатаев мрачнее грозовых туч, а голоса звучат зло и раздраженно. Да и выпивка здесь, похоже, вместо того, чтобы поднимать настроение, лишь добавляла в разговор крепких словечек.

— Ну, почему нас то? Жег бы себе остроухих, душегуб окаянный! — прорезалось сквозь общий гвалт страдальческое причитание. — Корову уволок, дом спалил, изувер проклятущий! — оборванный малый, чумазый, с опаленными бородой и усами и всклокоченной шевелюрой вытер слезящиеся глаза и присосался к горлышку любезно подвинутой кем-то бутыли. Осколки кружки лежали на полу в растекшейся по нему грязноватой луже, дожидаясь недовольного трактирщика с веником.

— Остроухих жечь ему несподручно, — встрепенулся щуплый старикашка прикорнувший за столиком у двери. — Они из луков шибко здорово стреляют, леший их побери. Он к ним и подлетать боится.

— Они и магичить могут похлеще  ведьмы из замка, — оторвавшись от бараньей ноги, вставил веское слово здоровенный детина.

Старикашка назидательно помахал крючковатым пальцем.

— Дык, люди врут, что дракону, леший его побери, магия, что мертвому припарки. Не берет она его, заразу. Мечом его надобно рубить.

— Какое там мечом, если даже Рикланд его не одолел, — донеслось из компании выпивающих наемников.

— Дааа, принца жаль, — вздохнул кто-то. 

— Не верится даже.

— Да пребудет он и в лучшем мире в почете и уважении!

Опустевшие кружки застучали о столы. В притихшем зале зазвучал одинокий голос, поющий  'Прощальную песню'. Нестройный хор подхватил:

— Слезу печали смахнули с глаз,

С улыбкой взглянем в лицо судьбе.

Ты, храбро сражаясь, погиб за нас,

Мы память в сердцах сохраним о тебе.

Мои провожатые усадили меня за колченогий стол в самом темном углу трактира, а сами отправились торговаться с хозяином. Собственно, это как раз он и указал им на это скромное место, заметив, что такую рожу лучше посетителям не показывать. Чем ему не угодила моя  'рожа', я так и не понял. В зале было не менее трех человек со следами недавно заживших ожогов. В Фаргорде погорельцы вообще нередкое явление. Сам же трактирщик и вовсе отличался отменным уродством — престарелый горбатый карлик, напоминавший чисто выбритого гнома, с кучей бурых бородавок, маленькими недобрыми глазками и совершенно не сочетающейся с ними слащавой, как будто нарисованной, улыбочкой. Определенно, отвадить здешних посетителей непривлекательными лицами было непросто. Хозяин, судя по всему, просто обладал бесценным даром для хорошего трактирщика — умением с первого взгляда определять толщину кошелька. Денег у меня действительно не было. Самым дорогим из того, чем можно расплатиться, был эльфийский кинжал, но расставаться с ним я не собирался, так же как и привлекать всеобщее внимание. Пределом желаний сейчас было, чтобы меня не трогали. Ожоги горели огнем, как будто к голове и рукам приложили раскаленное железо. Тело бил озноб. Внутренности выворачивало, словно от магии. Хотелось выть и бегать, но сил не было даже пройтись ровно. Так что меня вполне устраивал мой темный уголок. Оттуда можно было наблюдать за залом, не следя за выражением собственной страдальческой физиономии.

— А кто-нибудь видел, как он погиб? — спросил здоровяк, отшвыривая баранью кость, которую тут же подхватил и утащил под мой стол появившийся, как из-под земли, Вьюн.

— Я видал, — заявил один из наемников, — собственными глазами! Мы к ним навстречу выехали, когда дракон показался... Мы с парнями едва успели в замок удрать, а он остался. Я оглянулся — дракон кружил над Рикландом, а тот бил его сверкающим мечом. А потом крылатый гад схватил принца, взмыл в небо и улетел за горы.

— А ты уверен, что это был сам Рикланд? — не унимался детина. — Мало ли смельчаков погибло в когтях дракона.

— Ну, не знаю... С ним Алавар Силач при мне говорил... по имени называл... Хотя сам бы я ни за что б не признал  — малец и малец, чумазый да косматый. С мечом, правда, богатым, да со звездою во лбу... Эй, горбун, тащи-ка еще своего пойла, да поживее!

В зале снова появился трактирщик и принялся торопливо разливать вино по кружкам, охотно подставляемым собравшимися. Смерть наследного принца — чем не повод напиться, даже если деньги последние. Мои знакомые рыбаки вышли следом за карликом и, совершенно забыв про меня, уселись у стойки пересчитывать выручку. Пес их был настолько увлечен костью, что даже не заметил своих хозяев.

— А ты что не пьешь?

Свет заслонила объемная фигура. Я поднял глаза. Выяснив подробности моей гибели, здоровяк, видимо, решил приобщить к моим поминкам, всех посетителей трактира без исключения. Он был уже изрядно пьян и теперь, покачиваясь, возвышался у моего стола.

— Налей ему, Брог!

— А кто заплатит? — прищурился трактирщик.

— Наливай за мой счет, скупердяй! — рявкнул детина. -  И себе наливай! За упокой души нашего принца должен выпить каждый!

Старичок, решивший, что щедрость распространяется  на всех, тут же пересел за мой стол и услужливо подвинул свою кружку. Вторая, вроде бы ничейная, нашлась на соседнем столе.

— Пей, бродяга!  — детина грохнул кружкой о выскобленные доски столешницы.

Грозный окрик вывел меня из задумчивости. Обращались, оказывается, ко мне. Выпивка в моем состоянии, пожалуй, бы не помешала, но опрометчиво данная некогда клятва не позволяла принять угощение.

Я отрицательно покачал головой.

— Пей, давай, собачье отродье, если ты любил нашего принца!

Пес под столом глухо зарычал, видимо, приняв предложение на свой счет.

Горькая усмешка болезненной судорогой свела обожженные губы. Любил ли я себя? Скорее уж ненавидел, за нелепую схватку с драконом, за потерянный меч, за покинутую на произвол судьбы девушку, плачущую в ледяной башне, за друзей, которые, наверно, все еще оплакивают меня на берегу реки, если, конечно, не отправились сами в ловушку ведьмы...

— Дурак ваш Рикланд, — услышал я собственный бесцветный голос, а потом бесконечно долго наблюдал, как глаза здоровяка наливаются кровью, становясь похожими на глаза разъяренного быка, а его тяжелый кулак медленно плывет через стол на встречу с моей физиономией. Я успел рассмотреть бурые волоски на крепко сжатой пятерне и ссадины на костяшках пальцев, прежде чем сообразил, что, если мне не хочется в довершение неприятностей ходить еще и со свернутой скулой, то неплохо бы убрать лицо из-под удара. Кулак просвистел мимо уха. Его не совсем трезвый хозяин, проехавшись брюхом по столу, смел на пол посуду. Сломанная ножка подкосилась, и детина чуть было не протаранил мне грудь макушкой, но, повинуясь резкому толчку, изменил направление и рухнул в объятия престарелого любителя дармовой выпивки.

— Убили! — сдавленно охнул старик, опрокидываясь вместе со стулом.

Трактирщик всплеснул руками, воскликнул:  'Ах ты, леший! Я за что тебе плачу?!' и кинулся то ли разнимать намечающуюся драку, то ли собирать черепки. Вьюн, оставив кость, шарахнулся из-под поломанного стола прямо ему под ноги. Горбун выругался, пинком отшвырнул  'тупую скотину' с дороги и принялся сетовать о невосполнимой утрате бесценной мебели, кувшина вина и пары глиняных кружек. Пес обижено взвизгнул и ретировался к компании наемников, наблюдавших за происходящим с дружным хохотом и одобрительными возгласами:

— Ооо! Да парень не промах! — знали бы они, насколько я был  'не промах' до встречи с драконом и купания в реке!

Тема для обсуждения явно пришлась им по душе. Это было куда веселее, чем клясть дракона.

— И чего нарывается? Ему бы в койку, да лекаря.

— Ага, а лучше ведьму.

— Ну, мало ли... Может, парень Рикланда не любит, вот и нарывается.

— Я б поостерегся поносить наследного принца, да еще на людях.

— Зато за одно это рыжая ведьма возьмет его на службу...

— Ха! Хорош воин!

— Да, будь он даже беглый каторжник, подыхающий от чахотки.

— Он и так скоро сдохнет. Не от чахотки, так от...  озверевшего Бугая. Вон поднимается!

— Слышь, парень, поди сюда, что ли.

Несколько шагов дались с невероятным трудом, но, сделав над собой усилие, я все же пересел к наемникам. Опрометчиво было оставлять  за спиной барахтающегося на полу здоровяка, но обходить стол и садиться с другой стороны сил уже не осталось.

— Ты вообще какими судьбами... — по всей видимости, у меня хотели выяснить, с какой это радости меня занесло в их края, да еще в таком непривлекательном виде, но не успели. Мой ярый сторонник, по иронии судьбы оказавшийся главным противником, сумел-таки вылезти из-под столешницы...

Чувство опасности никогда мне не изменяло, спине внезапно стало очень неуютно. Уже оборачиваясь, я услышал запоздалое  'сзади!' выкрикнутое нестройным хором то ли двух, то ли трех голосов.

Детина, ухватив за ножку ближайший стул, неспешно поднимал его, явно намереваясь запустить в меня.

— Я те покажу мебель ломать! — взвизгнул трактирщик и, обращаясь, не иначе как к в недоумении сидящему на полу старичку, приказал: — Выкинь его за дверь, Леший!

Старикашка, не вставая с полу, проворчал нечто нечленораздельное.

— Сейчас он ему задаст! — раздался за спиной многообещающий смешок.

Надрывные вопли карлика не помешали здоровяку отправить орудие мести в нужном направлении — стул все-таки полетел в меня, но в то же время Бугай, забавно размахивая руками, спиной понесся к двери. Обстановка в трактире разрядилась — зал грянул дружным хохотом. Мне же было не до смеха. Я наблюдал за происходящим уже с пола. Даже мысль о том, чтобы поймать летящий стул обожженной пятерней, приводила в ужас, а потому единственным выходом было просто упасть. Над головой раздался грохот, на спину посыпались какие-то обломки.

— И этого вон! — бушевал трактирщик. На кого он указывает, я не видел, но сильно подозревал, что вряд ли у того найдется причина выгнать кого-то, кроме меня.

Старческий голос послушно забормотал заклинание.

— Э, Брог, этого-то за что? — вступился кто-то из наемников. — Скажи своему вышибале, чтоб заткнулся. Погодь, дед...

— Дык, пил бы, раз наливают, да помалкивал, леший его побери, а то на тебе — стулья ломать вздумали! — не меняя интонации, принялся ворчать старикашка. — А я, между прочим, тут, чтоб обстановку не портили... Вот ведь, заразы, леший вас побери, сбили! — спохватился он и начал заклятие заново.

Я пытался встать. Сознание уплывало.

— Вы что ль за стул заплатите? — донеслось, как далекое эхо.

— За стул пусть Бугай платит, он его расшиб.

— Как же, заплатит он. Скорее уж весь трактир разнесет...

Занять прежнее место оказалось задачей не из легких. Я тискал ножку стола, как пьяный орк деревенскую потаскушку, пока кто-то из наемников не помог мне методом хорошего рывка за шиворот. Надо было поблагодарить, но люди снова превратились в размытые пятна с чужими непонятными голосами...

— А если ты малого ночью за дверь подыхать выставишь, у тебя, видать, деньжат прибавится? — прозвучало теперь уже над самым ухом. Первой мыслью было:  'О ком это они?'

— А если оставлю, кто мне за его постой тут заплатит?

— Да сам же он и заплатит, а не заплатит, так отработает. Парнишка-то крепкий. Видать, и вправду воин. Слышь, парень, — меня ощутимо встряхнули за плечо, — ты совсем что ль безденежный?... — эхо голоса уносилось все дальше и дальше. Слова сливались в невнятный гул.

Гиблое болото покрылось льдом. Я вмерз в него и не мог пошевелиться. Где-то на грани сознания заунывно играла эльфийская свирель и тонкий гнусавый голос тянул:

Если забрался ты в логово тролля,

То ждет тебя незавидная доля.

Он поймает тебя и съест

В один присест.

Он зажарит тебя и съест

В один присест.

А может быть сварит и съест

В один присест.

А может живьем тебя съест

В один присест.

Под пиво за завтраком съест...

Оказалось, что это был комар. Он кружился над ухом и назойливо пищал. И происходило это вовсе не на промерзшем болоте, просто тело закоченело, как у остывающего трупа. Поежившись, я пошарил вокруг — где-то рядом должно быть старое, изъеденное молью и местами расползшееся на шерстяные нити, но все-таки теплое еще одеяло. Забраться бы под него с головой. Открывать глаза не хотелось. Стоит их открыть, Роксанд заведет любимую песню о том, что надо быть более предусмотрительным и осторожным, а лучше вообще сидеть в замке и постигать премудрости правления королевством. Ведь только тогда у меня появится шанс дожить до старости бодрым и здоровым, и не в виде плохо прожаренного куска человечины.  Призрак иногда умел находить очень точные эпитеты — именно так я себя и ощущал, эдаким остывающим завтраком тролля, который  'зажарит меня и съест'... хорошо хоть не в один присест... и хорошо, что я пока не на вертеле... хотя над огнем было бы, пожалуй, теплее... И как меня угораздило? Взбесившаяся память выдавала лишь обрывки каких-то ночных кошмаров — дракон, река, заварушка в трактире...

Зубы выбивали частую дробь. Одеяло так и не нашлось, видимо, сползло под кровать. Под руку попадалась лишь сухая трава. Откуда на кровати столько сена?

Опухшие веки не желали разлепляться. Мысль о том, чтобы протереть глаза, казалась кощунственной. Боль хоть и притупилась, но в обожженной коже, несмотря на озноб, все еще жило ощущение нестерпимого жара — стоит прикоснуться и она снова проснется. В конце концов, все же удалось приоткрыть один глаз.  Надо мной сквозь щель между рассохшимися досками чернело усыпанное звездами небо. Я попытался повернуться на бок и вместе с ворохом душистых сухих стеблей плавно сполз на землю. Тут же все встало на свои места

Похоже, воспользовавшись моим беспамятством, меня все-таки выставили из трактира. Его гостеприимно распахнутая дверь заманчиво светилась уютным светом в нескольких шагах. Рядом у коновязи фыркнул конь. Мне же любезно предоставили спальное место под навесом, где хранилось сено.

Первым желанием было вернуться и наказать проклятого горбуна, но после неудачной попытки подняться на ноги, оно куда-то улетучилось.

Я сидел на земле и ругался, когда на колено неожиданно вскочила знакомая белка.

— Шнырь? — зверек перебрался на плечо и как ни в чем ни бывало принялся грызть орех. Я протянул руку...

— Эй, ты, отпусти белку! — раздался сердитый окрик. Шнырь в два прыжка очутился над головой и юркнул в щель между досками, а из темноты вынырнул его хозяин.

— Нейл! — не думал, что появление этого воришки может доставить мне столько радости. Тот был доволен не меньше.

— Рикланд! Живой! -  взвизгнул он, налетев на меня, как счастливый пес. — Я же говорил!

—   Где Энди? — отстранил я его.

— У реки. Распустил сопли, как девка, а сам даже в хрустальный шар заглянуть боится. Я ему говорю: 'Рик твой давно вынырнул и в замок утопал. Он же вполне себе живой был, когда ты его спас!', а он мне: 'Рик плавать не умеет! Убил я его, а не спас!'

— Странно... Раньше с ним такого не было. Он всегда мог сказать, жив человек или умер, даже без всякой сферы. Мысли что ли улавливал...

— Ага, мысли. Он про тебя как раз и сказал, что последняя была — как бы под водой подышать, а после такого люди уже не живут. Втемяшил себе в голову... Сначала нырял — хотел тебя вытащить, потом стал какую-то книгу читать, чтоб про утопленников найти... Даже пожрать нам не наколдовал. Вот приходится самому искать, чем поживиться, а то уже брюхо к спине прилипло! А ты что тут... — глаза мальчишки наконец-то привыкли к темноте, и вопрос замер у него на губах. — Эк тебя опалило! Если б не голос, я б и не признал, — протянул он.

— Не страшно. А вот что меч дракон унес...

— Это да, жалко, — согласился Нейл. — Но ты это... не переживай. Он же его в Эльмарион утащил, а ты ж все равно туда собрался. Придешь-заберешь, пока он спит. Ну, и прикончишь его сразу. Зато по нему тебя бы сразу признали, а так — мало ли кто по лесам с обожженной мордой таскается. Этак даже лучше. Можно под чужим именем на службу наняться, никому и в голову не придет, что ты хочешь Релину освободить, а лучше вообще имени не называть. У нас в Бродяжей берлоге все друг друга только по прозвищам знали. Дай-ка нож, космы подравняю...

Кинжала в ножнах не оказалось, не иначе трактирщик забрал его в уплату за поломанную мебель, но у мальчишки в его увесистом кошеле нашелся другой. Некоторое время он безжалостно дергал меня за волосы, стряхивая на землю опаленные клочки, а я думал, что хитрые маленькие лгунишки иногда бывают очень даже неплохими друзьями...

— Все, сойдешь за наемника, — заявил Нейл через четверть часа усердного пыхтения. — Можно идти в трактир.

— У нас денег нет.

— Кто сказал? — мальчишка негромко свистнул. Сверху тут же спустилась белка, положила на грязную ладонь серебряную монетку и, получив взамен орех, скрылась в щели навеса. Слова, которые мне хотелось бы сказать по поводу воровства, застряли в горле. Такого я еще не видел.

В трактир Нейл сбегал один — у меня не было ни сил, ни желания туда возвращаться. Мальчишка купил провизию и помчался к реке порадовать Энди известием о моем спасении, обещав в скором времени вернуться вместе с ним. Я же опять прикорнул на сене. Больше всего мне хотелось, чтобы Нейл не возвращался подольше, дав мне возможность выздороветь своими силами.

Глава 14. Испытание

Поспать толком не удалось. Едва я проваливался в забытье, как неизвестно откуда взявшийся Энди тут же принимался за целительство. Прогоняя сон, накатывала нестерпимая дурнота, я вздрагивал, цедя сквозь зубы ругательства, садился и, с трудом разлепляя веки, убеждался — колдовать здесь могли разве что лошади и комары. Даже боль, отступившая куда-то в глубину сознания и тихо нывшая оттуда, не донимала, как изнуряющее ощущение поселившейся внутри магии. Оно изводило меня со дня спасения из Мерцающего замка, но сейчас словно усилилось в десять раз.

'Проклятая одежда Келориэля!' — не выдержал я и, с омерзением сорвав с себя куртку, отшвырнул в сторону. Прохлада ночи тут же напомнила о себе — дурнота никуда не делась, просто к ней добавился озноб. Это было невыносимо. Старательно отгоняемые в последние дни подозрения нахлынули с новой силой: Вдруг дело во мне, а не в одежде? Что сотворил со мной безумный эльф? И как с этим жить дальше, особенно если с каждым днем мне все хуже и хуже?.. Мысли не давали покоя. Эх, сейчас бы напиться до потери способности переживать. Но нельзя — клятва есть клятва.

Я на ощупь нашарил куртку, накинул ее на озябшие плечи.

Из раскрытой двери трактира доносился нестройный вой пьяного хора. Хриплые голоса вразнобой тянули песню, в которой смутно угадывалась одна из баллад Брикуса. Поминки по погибшему Рикланду продолжались. Я мрачно усмехнулся. Сейчас, когда Нейл помог мне смириться с потерей меча, ситуация стала выглядеть даже забавной. Меня оплакивали, не подозревая даже, что я жив и собираюсь прожить еще если и не долго, то уж точно не бесславно.

Вместе с клоками сухой травы, я соскользнул с сеновала на землю. Мир перед глазами поплыл, желтый прямоугольник двери начал заваливаться на бок, потом внезапно потемнел, как будто изнутри заслонили свет... Впрочем, так оно и было — из трактира вывалилась компания пьяных наемников. Голоса звучали весело, хоть языки изрядно заплетались.

— Ведь уверен был... еще на кружку хватит... Или я этой... толстой Гате... не три..., а четыре монеты дал?

— Это ты просто не семь кружек, а восемь выпил. С семи бы тебя так не развезло, чтоб не помнить, куда задевал деньги.

Кружки в трактире были здоровенные, так что удивительно было, как они вообще держатся на ногах, если горбун не разбавлял выпивку.

— Не... я точно помню... семь. Сначала две, потом... с Бугаем еще... потом когда он повздорил... с тем парнем, потом с Гатой... еще две...

— Да плюнь, Гром сегодня жалованье выдает.

— О! А вот и он! — конопатый наемник, потерявший счет выпитому, остановился посреди двора и, указывая на меня, расплылся широкой улыбкой.

— Гром? Где? — завертели головами остальные.

— Да не-е-е... не Гром... Вон тот паленый... как его там... ну, который Бугая завалил!

Воины явно обрадовались, видно встретить здесь человека по прозвищу Гром им совершенно не хотелось.

— Здорово, дружище, — обступили они меня. — Ты хоть на нас не в обиде, что мы тебя сюда вытащили? Уж больно старина Брог разбушевался. А ты совсем никакой был. Тебя как звать-то?

— Прин... принятый обет не позволяет мне называть своего имени, — высокопарно поправился я, — так же как и пить вина.

Поклясться не открывать имя, пока не освобожу Релину, было недолго. Я сделал это мысленно, едва сообразил, что чуть не выдал себя, привычно представившись со всеми титулами. Такие обеты нередко давались не только бродягами, но и выходцами из знатных семейств, сбежавшими от родительской опеки и подавшимися в наемники.

— Ну, значит так и будешь — Паленый, — кивнул конопатый. — Меня Саймон Отважный кличут. А это Свищ, Ловец, Ржавый Дикс и Кот.

— Хорош заливать. Веснуха он, а не никакой не Отважный, — вмешался последний. — А Кот — это имя, а не прозвище. Котлер полностью. Ты какими судьбами в наших краях?

— Если коротко, то ушел из дома, год назад где-то. А недавно попал в передрягу. Выжить — выжил, но обгорел. И меч украли. Теперь вот ищу, где заработать на новый...

— Тогда с Бугаем ты напрасно повздорил. Он кузнец здешний, — подал голос Дикс. Волосы этого парня и вправду по цвету напоминали ржавчину.

— Так меч и готовый купить можно, а заработать лучше всего у нашей ведьмы в Хрустальном замке, — посоветовал Веснуха.

Мои новые приятели оказались дружелюбны и словоохотливы. От них я узнал, что хозяйка берет на службу всякого, кто пройдет испытание и принесет ей клятву верности, в замке полно ведьм, которые охотно возьмутся вылечить мои ожоги, а охрана пленницы из Ледяной башни наискучнейшее занятие.

— Сидишь взаперти на вершине башни, в одиночестве, — жаловался Веснуха по дороге к замку, куда он любезно согласился доставить меня на лошади, — поговорить не с кем, кроме как с этой самой девкой. А та как песни петь начнет... От них, знаешь, наш брат совсем ума лишается. Силач вот в башку себе вбил, что призрак Рикланда явился его убить. Прям туда, в башню и явился. А ведь хорошо поет, зараза...

На ночь меня устроили в караульном помещении. Охранявшие ворота наемники наотрез отказались пускать в замок чужака и предложили дождаться начальника стражи, который должен с утра пораньше явиться проверять посты. Я был даже рад этому — таскаться по лестницам и коридорам не было сил. В караулке же мне выдали меховой плащ из тех, в каких охрана коротает холодные зимние ночи. Завернувшись в него, я улегся на полу и наконец-то задремал под мерный стук костей о столешницу и рассуждения о  том, умеют ли ведьмы лечить ожоги или способны только привораживать.

— Холод какой... — одинокая фигурка, съежившаяся на тюфяке, едва пошевелила посиневшими губами, но казавшиеся ледяными стены тут же отозвались гулким эхом. Релина вздрогнула от звука собственного голоса, открыла глаза, приподнялась на локте и зябко повела плечами, будто пыталась вырваться из цепких пальцев холода.

Я видел каждую ее черточку — иссиня-белые замерзшие щеки, опухшие то ли от слез, то ли от недосыпания глаза, сухие, обметанные простудой губы, побелевшие пальчики с голубоватыми лунками обломанных ногтей... На сердце накатила волна непривычно жгучей нежности. Как же мне хотелось обнять ее, согреть, завернуть в теплый плащ, подышать на окоченевшие руки!

— Все, хватит спать! — девушка сердито тряхнула головой, будто прогоняя неумолимо одолевающую ее дремоту. В ночном сумраке было видно, как вместе со словами изо рта вырываются белые клубы пара.

Релина неловко поднялась с тюфяка, сунула одеревеневшие от холода ноги в прикорнувшие у тюфяка растоптанные башмаки, и болезненно поморщилась. Я будто на собственной шкуре ощутил тысячи впившихся в ее кожу мелких иголочек и сказал беззвучно: 'Скоро пройдет, главное двигайся'. Она словно услышала — принялась мерить шагами свою ледяную темницу. Восемь шагов от стены к стене. Шесть гладких, прозрачных стен и столько же узких, продуваемых всеми ветрами окон. Снаружи темнота ночи, разбавленная яркими искрами звезд. И неизвестно еще, где холоднее, там, или в Ледяной башне.

Девушка выдохнула, похлопала в ладоши и отбила башмаками дробь.

В дверь что-то грохнуло, и хрипатый голос пробасил:

— Эй, ты там! А ну не буянь! Дай поспать, дрянь бесноватая.

У меня невольно сжались кулаки.  Как бы я хотел оказаться рядом...

Она не испугалась, не притихла на своем тюфяке, а упрямо прищурилась и, притопывая в такт незатейливого мотива, запела:

На вершине башни

В отблеске луны

Одинокий стражник

Спал и видел сны.

Громкий храп разносился в тиши,

А вокруг не единой души...

Голос поначалу звучал сипло, как от простуды, но вскоре хрипота исчезла. Казалось, оковы льда треснули и рассыпались серебром.

Лишь девчонка в башне

Взаперти одна,

Рыцарям отважным

Ни к чему она.

Вот и спал он всю ночь напролет,

Свято верил — никто не придет...

Стены вторили многоголосым ледяным эхом, а песня как будто предназначалась для таких нерадивых стражников.

— Сейчас я приду! — взревели за дверью. — Замолчишь ты или нет?

'Может, сам замолчишь?' — я толком не понял, почему стою за спиной стражника. Тот резко обернулся, заспанная физиономия вытянулась от изумления, пальцы судорожно сжали рукоять меча. Извлечь его из ножен невежа не успел — мой кулак нашел свою цель раньше. Охранник отлетел к лестнице, попятился и, неуклюже взмахнув руками, упал, с размаху приложившись затылком об острый выступ хрустальной ступени. Тело обмякло и покатилось вниз, переваливаясь, как тяжелый куль.

А голос  все звучал из-за запертой двери:

Но прокрался в башню

Темной ночью враг,

Не услышал стражник

Торопливый шаг.

Не успел он схватиться за меч,

Покатилась головушка с плеч.

— Вот к чему приводит привычка спать на посту, — назидательно заметил я.

— Р-р-разгильдяи! — громоподобный рык заставил башню содрогнуться, а меня вскочить и схватиться за первое подвернувшееся под руку оружие — забытую у стены кем-то из стражи алебарду. — Почему у ворот никого, вашу мать? Заперты? Да плевать! Что для мага ваши запоры? Дождались — в замке враги!..  — ответов стражников не было слышно, но, без сомнения, они пытались оправдаться. — Да, враги! Не могла ведьма сама спустить его с лестницы — в Ледяной башне нельзя колдовать, тупицы! Случайность? Хороша случайность! Вчера Силач, сегодня... А это кто еще? Почему в помещении посторонний? — я не сразу сообразил, что стражу распекал появившийся в дверях человек, уж больно его внешний облик не соответствовал моему представлению об обладателе оглушительного голоса. Тот оказался вовсе не огромным и сильным, как Гунарт, а худым и приземистым, ростом не выше гнома. Украшенная лысиной макушка в обрамлении жидких седых прядей  не доходила до плеча самому низкорослому из наемников.

— Воин, господин Фиорен... Паленый. На службу пришел наниматься. А здесь... вашу милость дожидался, — торопливо доложил один из ночных игроков в кости. Судя по тому, что ждал я начальника стражи, вошедший был именно им.

— Как звать? — глядя на меня снизу вверх, грозно рявкнул он.

Я еле сдержал смешок — уж очень потешно выглядел прикрикивающий на принца коротышка — и сказал со всей возможной любезностью:

— Можешь называть меня Паленым, или как тебе будет угодно. Я не могу открыть свое имя...

К сожалению то, что всегда было вежливым обращением из уст принца,  не считалось таковым для простого наемника. Лицо моего собеседника окаменело.

— Что за панибратство? Мне начхать на твое имя, но пока я здесь начальник, изволь называть меня на 'вы'! И не забывай добавлять 'мой лорд' или 'ваша милость'.

— А ты разве лорд?

— Для порядка в рядах вверенной мне стражи это не имеет значения!

Не нужно было большого ума, чтобы понять: если меня сейчас выставят за ворота, попасть обратно будет не так-то просто. Замок выглядел неприступным.

— Ладно, пусть будет ваша милость, — снисходительно кивнул я, но все же не удержался от колкости: — Может, все же позволишь мне пройти испытание? Или каждый раз, когда по милости вашей милости лучшие воины остаются не у дел, хозяйка удваивает тебе..., то есть вашей милости жалование?

— Лучший воин? — начальник стражи, похоже, заразился от меня ехидством. Его хохот, отраженный стенами башни, походил на раскаты грома. — Хвастун ты, а не воин. Вы когда-нибудь видели такого наглого молокососа! Или лесной пожар выжег тебе мозги вместе с бровями?

— Если выжег, то в чем проблема? Без мозгов не пройти проверку, и ты... то есть ваша милость, выгонит меня с позором... то есть с чистой совестью, — кривить обожженные губы в усмешке было слишком болезненно, и это оказалось у лучшему. Фиорен не заметил издевки.

  — Только потому, что госпоже Крусанне нужны люди, -  нехотя согласился он и, хмыкнув, добавил: — а хорошему подчиненному ни к чему мозги.

Первые два задания были легкими.

Вначале меня атаковали три мечника. Лучших воинов Фиорен вызвать не удосужился, рассудив, что трепку зарвавшемуся юнцу вполне способны задать и недавно сменившиеся с дежурства стражники. Не мудрено, что я обезоружил их одного за другим простеньким приемом, которому еще в детстве научился у Ленсенда. Начальник стражи проворчал, что мне подыграли, но победу все же засчитал. Со стрельбой я тоже справился без труда. Поразить с сотни шагов мишень хотя бы семью стрелами из десяти сумел бы даже Имверт. А вот после поджидала неожиданность — в зале появился мой заклятый враг. Хоть я и слышал от наемников, будто третьим испытанием будет кулачный бой с местным силачом, но мне даже в голову не приходило, что новобранцам приходится меряться силой с обладателем волшебного пояса.

— Сумеешь сбить с ног этого человека и считай себя на службе, — кивнул на входящего воина начальник стражи.

Меня выдал взгляд. Алавар, направлявшийся навстречу, небрежно подтягивая потертый синий кушак с вышивкой, внезапно остановился. В глазах его мелькнуло удивление, сменившееся ужасом.

— Рикланд? — беззвучно прошептал он. Похоже, пояс Силы не придавал самозванцу ни капли уверенности. Это было мне на руку. Уверенность в победе — половина дела. Спекшаяся корка у меня на губах снова треснула от кровожадной ухмылки. Я знал, куда нужно ударить, чтобы этот горе-силач перестал дышать.

— Рикланд! — будто почуяв близкую смерть, завопил Алавар. — Я узнал его! Плевать, что лицо обгорело, зато взгляд! И осанка, и одежда... Он же там, на пожарище, в такой же зеленой был! Вы видите? Видите? Прикажите схватить его, мой лорд, иначе он всех тут перебьет!

— Ты в своем уме, Алавар? — оборвал его Фиорен. — Рикланда утащил дракон, и ты сам это видел.

— Я... видел, но... он... Я знаю, он сразился с драконом там, в логове, убил его и теперь вернулся за мной!

Мое сдавленное хрюканье заглушил оглушительный хохот начальника стражи. Следом за ним грохнули зрители, которых к тому времени собралось немало. Забавные предположения сыпались одно за другим:

— Ага, за сутки обернулся! В Эльмарион и обратно.

— Дракона убил и сюда, за Силачом. Не иначе пояс Силы отобрать захотел.

— Ты, Силач, со вчерашней ночи точно рехнулся.

— Это все мерзавка из башни. Она своим пением завораживает — человек с ума сходит.

— Не буду я с ним драться, — затравленно повторил Алавар, пятясь к двери.  — Говорю ж, Рикланд это. Он бессмертный! Он убьет меня, а когда заберет пояс Силы, то и вам всем несдобровать!

— Вот полоумный! Жалованья лишу! — рыкнул Фиорен.

— Воля ваша, мой лорд, только не заставляйте с ним драться! Пусть лучше Мышка!

— Шут с тобой, Мышка так Мышка. Сменишь его на воротах, пусть сюда идет, — сдался начальник стражи.

Алавара как ветром сдуло.

Явившегося вскоре троллеподобного детину прозвали Мышкой явно не за телосложение. Если бы все здешние наемники проходили испытание с этим громилой, то по силе они должны быть под стать Гунарту. Он напоминал нечто среднее между палачом-демоном из моих снов и дядюшкой Готридом. По крайней мере, кулаки у него были внушительнее, чем у первого, а слой жира не меньше, чем у второго.

— Давай-ка, Мышка, отдубась молокососа! Посмотрим, из чего его сделали, — рыкнул Фиорен.

Толстяк неторопливо пошел на меня с видом мясника, собирающегося зарезать теленка к праздничному столу. Или, скорее, оглушить ударом. Я дождался его атаки и в последнее мгновение качнулся влево, потом присел, уходя от другого кулака. На невыразительной физиономии Мышки не появилось даже признака эмоций. Он с какой-то ленцой махал ручищами, увернуться от него, и врезать по физиономии не составляло труда, но я понимал, что этим такого не уложить. Приходилось ждать, когда он рассвирепеет, начнет бить со всей дури, и тогда останется всего лишь помочь этой туше свалиться под собственным весом. Впрочем, Мышка воспринимал свои промахи без капли раздражения. Зато у начальника стражи лопнуло терпение.

— Не увиливай, хлюпик! — оглушительно прогрохотало за спиной. — Я хочу видеть, можешь ли ты тягаться с моими бойцами или рассыплешься от первого удара! — Похоже, его интересовало вовсе не мое умение драться, а исключительно крепость костей, кстати, не таких уж и крепких. Гунарт в свое время сломал мне руку, и не хотелось, чтобы то же повторил Мышка. Но после слов Фиорена все опасения вылетели из головы. Осталась лишь мысль, что собравшиеся в зале наемники сочтут меня слабаком, а такого нельзя было допустить.

Не уклоняться от ударов оказалось непросто — тело делало это инстинктивно. Особенно хотелось защитить обожженное лицо, а потому подходя вплотную к противнику я все же нырнул под кулак. Тот пронесся над головой, взъерошив остатки волос по макушке. Я резко выпрямился, метя головой в челюсть. Толстяк пошатнулся и отступил на шаг, а я, пока противник не опомнился, от души врезал ему по носу. Потом еще раз, и еще. До сих пор мне не приходилось избивать человека, как туго набитый опилками кожаный мешок на тренировке, но Мышке, похоже, мои удары, доставляли неудобств не больше, чем быку укусы слепней. Он даже не пытался блокировать их, только мотал головой и невразумительно мычал.

— Ну, бей же его, толстый! — подбадривали приятеля стражники. — Что встал как пень?!

Мышка ударил, я снова уклонился, позволив кулаку чиркнуть по щеке. А потом внезапно услышал свое имя.  Произнесший его женский голос словно вновь перенес меня в Мерцающий замок.

— Рикланд? — именно с этой удивленной интонацией оно звучало в устах таинственной собеседницы Черного колдуна. — Ты слышишь, Гром? Силач не может охранять ворота — у него бред. Он уверяет — в замке Рикланд.

Я бросил беглый взгляд в сторону двери и не поверил глазам. К нам шла рыжеволосая красавица с шабаша в долине Вечного лета. Только сейчас она выглядела, как знатная леди в темно-вишневом платье из дорогого эльмарионского шелка. За ней понуро плелся Алавар.

— Он это, он! Леди Крусанна! Ну, что надо сделать, чтобы вы мне поверили?!! Я его еще сопливым мальчишкой знал!

— И куда его теперь? — прозвище Гром, упоминавшееся наемниками еще у трактира, очень подходило начальнику стражи.

Что ответила рыжая ведьма, до меня уже не дошло — сокрушительный удар оглушил меня и сбил с ног. Я тут же вскочил, поймал глазами противника, ушел от медленно двигающегося на меня кулака, ударил, и, собравшись, уже не отвлекался на чужие разговоры.

Наемники дружно вопили. Потом их хор перекрыл звонкий голос хозяйки:

— Достаточно, Гром. Останови бой, пока мальчика не покалечили — он мне понадобится.

— Все, Паленый, хорош его мутузить, годишься! — рявкнул Фиорен, но я уже не мог остановиться. Лишь когда меня попытались удержать, вспомнил, что дерусь не за собственную жизнь, и, вырвав локти из цепкой хватки наемников, скрестил на груди руки. Мышка смерил меня равнодушным взглядом, вытер окровавленный нос и вразвалочку подошел к начальнику стражи.

— Возвращайся к своим обязанностям, — кивнул ему Гром.

Тот засопел и вышел, не произнеся ни слова. Похоже, он был немым. Впрочем, я ведь тоже бился молча.

— Ты так сражался, малыш, что тебя приняли за Рикланда, — насмешливо-ласковый тон колдуньи совершенно не походил на тот заискивающий, которым она говорила с Черным колдуном. Возможно, поэтому я и не вспомнил ее по голосу в Мерцающем замке. А ведь он ничуть не изменился со времени нашей встречи в горах. И смех тоже, и едва уловимый запах каких-то трав... и мерзкое ощущение волнами накатывающей тошноты. Похоже, ведьма так и не оставила затею меня околдовать. Что она тогда от меня хотела? Чтобы я присоединился к ее армии? Помнится, я даже не воспринял ее всерьез. А ведь эта женщина мечтала уничтожить Энди и собиралась подстроить ему ловушку. Как можно было забыть такое?!! Впрочем, все складывалось не так уж плохо. Ведьма несмотря на ожоги узнала меня, а может выудила из головы воспоминания о нашей встрече.

— Почему ты не сказал страже, что пришел по моему приглашению?

— Захотел пройти испытание.

— Ты же колдун, а у них другие испытания.

— Ну почему... Я — воин.

— Ну зачем ты пытаешься меня обмануть? Сам ведь даже не скрываешь Силу. Хороший колдун должен уметь ее скрывать, не правда ли? — ведьма лукаво улыбнулась. — Это ведь твои слова? Рада, что ты разыскал меня, малыш.

О какой силе она говорила? Энди уверял, что магической у меня никогда не было, а физическая...  вроде бы не имеет отношения к колдунам? Но уточнять это у ведьмы явно не стоило.

— Я к вашим услугам, моя леди, — мне куда легче давалось учтивое обращение к Крусанне, чем к начальнику стражи. Правила королевского этикета допускали подобное обращение к владелицам замков и придворным дамам, но я нередко называл так и красивых простолюдинок. Ведь стоило мне полюбить одну из них, и та вполне могла стать королевой.

Хозяйка благосклонно кивнула и бросила Фиорену:

— Этот человек останется здесь. Распорядись, чтобы его проводили к Дороте. Пусть займется его ожогами до моего прихода. С ним мы продолжим разговор чуть позже, а с тобой я хотела бы поговорить сейчас, —  и торопливо вышла.

— Тащите его в Кошатник, — нехотя распорядился Гром и выбежал следом.

— Думаешь, сегодня был тоже несчастный случай? — донесся удаляющийся голос хозяйки и громогласное:

— Нет! Я уверен — это дело рук какого-то мага! А этот безымянный... Вы сказали, он колдун?..

Ответ утонул среди голосов и топота расходящихся зрителей.

Мои утренние провожатые указали на дверь в противоположном конце зала, и не осталось ничего другого, как идти за ними, хоть и было жутко любопытно, о каком несчастном случае говорила хозяйка. Я не мог отделаться от ощущения, что виденный накануне сон был вещим, и речь шла именно о нем. Не хватало только, чтобы меня обвинили в колдовском убийстве стражника!

— Этого вашего Мышку хоть кто-нибудь с ног валил? — полюбопытствовал я у конвоя, пытаясь скрасить тягостное молчание.

Наемники оживились.

— Не припомню что-то.

— Его только Силач одолеть может — у него ж пояс Силы.

— А как же у вас тогда новобранцев набирают, если каждому надо справиться с Силачом?

— Так он поддается.

— А с Мышкой, значит, не поддался?

— А с Мышкой он не боролся. Дружки они, вместе пришли. Мышку-то испытали — этот медведь нашего лучшего бойца кулаком пришиб, а Силача уж и не стали — на слово поверили. Да и пояс у него. Кому ж захочется с таким силой меряться? Разве что...

— С ним тут на днях беда приключилась, — перебил второй стражник. — Заворожила его пленница наша, пока он ее охранял, вот и стал ему везде Рикланд мерещиться. То в ледяной башне почудится, то вот тебя с ним спутал. Чудной стал, жуть. Но ничего, лекарки наши его вылечат. Они  у нас шибко деловые. Сейчас сам увидишь.

'Лекарки, наверно, ведьмы, — подумалось мне, — а значит, мысли читать умеют...'

С хозяйкой мне повезло, при встрече с ней я увлекся воспоминаниями и совершенно не думал о спасении Релины. Но если о моих планах узнает кто-нибудь из ее слуг, то везение, скорее всего, закончится в местной темнице. Надо было срочно придумывать выход. Я принялся усиленно пялиться по сторонам. Защищающий от магии амулет тут, конечно, не найти, но запомнить возможные препятствия и укрытия на пути к отступлению не помешает.

Галереи и переходы Хрустального замка были невероятно красивы. Прозрачные стены искрились на солнце многочисленными гранями, и казались сделанными изо льда. Пол выглядел более мутным, но все равно, когда кто-то проходил ярусом выше, то, задрав голову, можно было увидеть его силуэт. В комнатах, за пронизанными солнечным светом гобеленами, тоже мелькали тени. Если бы не охраняющие некоторые двери стражники или изредка встречающиеся слуги, замок мог показаться населенным призраками.

Охрана как обычно изнывала от скуки и любопытства. Моим провожатым то и дело приходилось объяснять, куда и зачем меня ведут. Стражники понимающе кивали и возвращались к своим делам, заключавшимся в основном в разговорах, перебранке или азартных играх. Одна из таких игр и навела меня не мысль...

— Этот маленький наглец

Обыграл меня вконец,

Он как будто наперед

Мой угадывает ход,

И при этом уверяет,

Будто в первый раз играет! — пожаловался Брикус.

Эту эльфийскую игру люди называли  'соты'. Четыре десятка деревянных фигурок, или крашенных ореховых скорлупок, изображавших воинов, передвигались по доске, размеченной похожими на пчелиные соты шестиугольниками. Правила были несложные: окружаешь с трех сторон солдата противника и можешь взять его в плен, чтобы потом обменять на своего,  а лучше на выкуп.

Королевский шут Брикус не знал в этой игре равных. Даже отец давно оставил надежду обыграть его, а наемники и не пытались — кому ж охота, чтобы деньги перекочевали в чужой карман? Вот хитрый шут и взялся обучить игре Энди, как я подозреваю, не с целью просветить, а всего лишь из-за желания заработать. Денег у ученика Черного колдуна не водилось, но зато был доступ в магическую лабораторию, умение готовить всяческие, в том числе приворотные зелья, и другие полезные навыки, одного из которых Брикус как раз и не учел...

— Нашел соперника! Он же мысли читает. Ты еще лютню не проиграл? — поддразнил я шута.

— Лютню я не проиграл

Этот маленький нахал

Заставляет петь баллады

И ни разу, вот досада,

Я его не окружил!

Я б сегодня заслужил

Золотых монет пять дюжин,

Выпивку и сытный ужин,

Если б королю все это

Пел с заката до рассвета!

— Как будто я виноват, что ты бестолково объясняешь! — возмутился Энди. — Проще узнать, что у тебя в голове, чем разобраться в твоем рифмоплетстве. И вообще, ты думаешь слишком громко. Особенно, когда размышляешь над следующим ходом.

— Понял, Брикус? Думай потише. А еще лучше вообще не думай — это в обязанности шута не входит.

— Ну, спасибо, добрый Рик,

Смысл совета я постиг,

Отупеть, как будто тролль!

Обхохочется король,

Но когда-нибудь поймет

То, что Брикус — идиот,

И тогда...

— Тогда не играй с Энди, — но Брикус от умения думать пока что не отказался, а потому не нуждался в советах.

— Нет, позвольте отыграться!

Буду очень я стараться! — с воодушевлением воскликнул он.

Мы с Энди недоуменно переглянулись.

'Не иначе Брикусу доставляет удовольствие петь баллады', — рассудил я.  Что подумал Энди, так и осталось тайной, но, похоже, он решил играть честно — шут, безмятежно насвистывая навязчивый мотивчик непристойной кабацкой песни, выигрывал фигуры одну за другой. Через четверть часа ученик Черного колдуна оказался должен не меньше десятка зелий и три амулета. Впрочем, такой поворот событий нимало не огорчил мальчишку. Со стороны казалось, что проигрыш — именно то, чего моему другу не хватало для полного счастья. Он то и дело краснел от с трудом сдерживаемого смеха.

— Чего веселишься? — не выдержал я, когда Энди откровенно прыснул в кулак и чуть не свалился со стула.

— Слышал бы ты эту песенку! — буквально простонал Энди.

— Какую еще песенку?

— Приставу-у-учую! Он ее то напевает про себя, то просто свистит без слов, но у меня эти слова все равно вспоминаются. Ни на чем сосредоточиться не могу!

Песня та, как назло, забылась и вспоминаться не желала. Вместо нее в голове вертелся назойливый мотивчик комариной песенки про тролля.  'Ну, ладно, и так сойдет', — подумал я. Тем более что женщинам такую песенку я все равно бы думать постеснялся.

Глава 15. Кошатник

— Вот ведь мастера-костоправы, неумехи криволапые! Уж и допросить по человечески не могут! Как будто, если колдуна поджарить, он разговорчивей станет!

Неряшливая босоногая девица в мешковатой юбке и со спутанными волосами, привстав на цыпочки и близоруко щурясь, приплясывала вокруг меня, то недовольно поджимая губы и цокая языком, то с явным удовольствием рассматривая мою обожженную физиономию.

— Да не поджаривал его никто! — начали было оправдываться мои конвоиры.

— А почему выглядит как с испытания огнем? — уперев руки в бока, ведьма надвигалась на здоровенных наемников с таким угрожающим видом, что те неуверенно пробормотав:

— А мы-то почем знаем? Мы его что ли жгли? — оставили меня стоять посреди круглой каморки, а сами поспешно ретировались к двери.

— Правильно, ступайте-ка отсюда. Нужны будете — кликну, — проворчала им в спины Дорота. Те же, оказавшись за спасительными створками, осмелели и, вспомнили, что им было велено передать.

— Хозяйка сказала его к тебе привести, чтоб ты это... им занялась. Не колдуном этим, а ожогами его. Им-то хозяйка сама займется, а ты на него пока наколдуй что-нибудь, чтоб он...

  — Без ваших советов разберусь. Брысь, пока сами бородавками не покрылись! — цыкнула на них ведьма и задорно подмигнула мне: — С вашим братом по-другому нельзя. Вам волю дай, вы тут дневать и ночевать будете, — потом подошла к жаровне, не иначе как позаимствованной из камеры пыток, помешала варево в подвешенном над углями котле, и, не глядя, выхватив пучок сухой травы из одного из букетов, в изобилии украшавших стены и потолок, бросила его в огонь. По тесной комнатушке распространился дурманящий запах, от которого у меня явственно начали подкашиваться ноги. — А ты сел бы что ли, долговязый, — повернулась она ко мне, кивком указывая на стоящее на кривых когтистых лапах кресло. С подлокотников недружелюбно скалились волчьи морды.

— Может, я тоже пойду? — неловко пятясь в сторону двери, пробормотал я. Особой надежды, что меня отпустят отсюда хотя бы без бородавок, не было, но все же чем не шутят боги Хаоса?

— Ку-уда? — ведьма подскочила ко мне и, бесцеремонно уцепившись за рукав, подтолкнула в сторону кресла — Садись, красавчик, раз уж привели.

Я обреченно вздохнул и сел. То ли от висящего в воздухе дыма, то ли от засевшей внутри тошнотворной магии желания сопротивляться не было никакого.

На колени тут же вспрыгнула неизвестно откуда взявшаяся черная кошка, потерлась мордой о подлокотник кресла и громко заурчала. Я не возражал. В Черном замке кошки не жили — возможно, их еще до моего рождения сожрали крысы, а может, Черный колдун всех извел на свои некромантские обряды, — так что было даже любопытно познакомиться с ними поближе. Им, похоже, было не менее интересно. Если, конечно, в их обязанности в этом замке не входило чистить сапоги всякому, кто садится в кресло. Вслед за первой кошкой прибежали еще три и принялись добросовестно тереться о мои ноги черными лоснящимися боками.

— Не иначе на запах жаркого сбежались, — ехидно заметила Дорота, и сунула мне в зубы глиняную бутыль: — На, выпей, полегчает.

В нос ударил мерзкий запах знакомого зелья, которым Энди поил меня, когда в детстве латал мою продырявленную шкуру. Я скривился и отвел ее руку.

— Да мне и так неплохо.

Как ни странно боль почти совсем отступила, а вот тошнота от зелья должна была усилиться — только этого мне не доставало.

— Боль, значит, снимать умеешь, — сделала вывод Дорота и участливо спросила: — Так где же тебя так поджарили-то, мил человек?

— С драконом подрался... — ответил я и тут же сообразил, что сболтнул лишнее. Ведьма, скорее всего, наслышана о моей схватке с драконом. Я попытался ухмыльнуться, чтобы откровение сошло за шутку, старательно припоминая хоть какую-нибудь песню. В голове вертелось лишь утреннее занудное:

Он поймает тебя и съест

В один присест.

Он зажарит тебя и съест

В один присест...

— Как же, с драконом, — передразнила ведьма. — Скажи лучше, к людоеду на завтрак чуть не попал! — она торжествующе посмотрела на меня, будто хотела сказать:  'Ну, что, видал, как тебя раскусили, врунишка?'

Спорить я не стал, к людоеду, так к людоеду.

— И как тебя угораздило через Кленовый мост то пойти? Или ты от эльфов к нам пожаловал? Так чего ж они, олухи остроухие, не предупредили, что под мостом тем людоед обосновался? Им-то, конечно, хорошо, ихняя кровь для этих зеленокожих хуже яда, но мальца-то могли б и предупредить... — вещала словоохотливая девица, направляясь к полкам, заставленным, как и во всякой уважающей себя магической лаборатории, всяческими склянками и бутылями.

Я неопределенно пожал плечами, продолжая мысленно повторять уже набившее оскомину:

Если забрался ты в логово тролля,

То ждет тебя незавидная доля.

Он поймает тебя и съест

В один присест...

— Охотник за диковинками что ли? — по-своему истолковала приставучую песенку Дорота. — И чего ты в этом логове забыл-то?

Я закрыл глаза. От дыма нестерпимо клонило в сон и на сочинение правдоподобных историй не было сил.

А может живьем тебя съест

В один присест...

— Э-э-э! Ты чего? — ведьма метнулась ко мне, встряхнула за плечи, хотела надавать по щекам, но, коснувшись лба, отдернула руку и бегом вернулась к полкам. — Вот ведь! Лихорадки нам только не хватало! Погодь, не время сейчас в беспамятстве валяться! Ты ж мне ничего не рассказал!

Судя по звяканью, сопенью, недовольному фырканью и стуку она, перебирая склянки и бутылки, определяла по запаху их содержимое.  'Сейчас найдет нюхательную соль и сунет мне в нос, как истеричной придворной даме', — с досадой подумал я, заставил себя открыть глаза и даже почесал кошке между ушами. Та тут же взяла инициативу в свои руки, вернее лапы, и принялась тереться о ладонь, делая вид, что это я ее глажу.

Тем временем Дорота, перерыв все полки и, видимо, не найдя искомого, подошла к камину, сунула голову в самый дымоход и визгливо заорала:

— Карина, поганка ты плешивая, куда лилиевый отвар зафеячила?

Из дымохода посыпалась зола, раздался громкий чих, возня и полный негодования вопль:

— Это я-то плешивая? Ах ты, пигалица недощипанная! На себя б посмотрела лучше!.. — Затем из камина выплыло облако черной сажи, с грохотом свалился деревянный башмак, следом еще один и, наконец, показались две тощих ноги в серо-коричневых чулках, бывших когда-то белыми в красную полоску. Ноги подергались, их обладательница, не забыв помянуть богов Хаоса и всевозможную нечисть, протиснулась в черный каминный зев. Оправив лоскутную юбку и окинув цепким взглядом комнатушку, она шаркающей походкой направилась прямиком ко мне.

Волос на ее голове и впрямь было не густо, а те, что присутствовали, напоминали лишайник, свисающий седыми прядями с веток вековых елей в Инеистом лесу, да и сама она со своей бурой сморщенной кожей очень походила на сухую корягу.

— Это ты энтого лиходея, да лилейным маслицем?.. — всплеснула она руками, едва взглянув на мою физиономию. — Он тебе что, красна девка, ясным солнышком подрумяненная? Не-е-т, тут только бурундучья моча поможет! — Карина проворно подбежала к полке, схватила первую попавшуюся склянку с мутно-желтой жидкостью, в очередной раз чихнула, понюхав содержимое, радостно сообщила: 'Кажись, она', — и, пританцовывая, направилась ко мне, беззлобно отчитывая Дороту: — Эх, растяпа, всему-то тебя учить надо... Сейчас намажем, шкура старая сойдет, новая отрастет, лучше прежней будет... Рубашонку-то сымай, болезный, — бросила она мне,  — а не то запачкаю, так от твоего духа вся ваша лиходейская братия шарахаться будет...

Находиться в компании ведьм становилось небезопасно, мою сонливость как рукой сняло. Я затравленно огляделся, соображая, как бы лучше улизнуть, чтобы они не поставили на уши весь замок, но Дорота, то ли из человеколюбия, то ли из общепризнанной ведьминской склочности, решила не дать меня в обиду.

— Ты чего удумала, коряга замшелая? — вцепилась она в рукав старой ведьмы, вырывая у нее склянку. — Он же тебе не орк какой-нибудь, у него ж вся морда лица струпьями покроется, да остатки разумности пропадут! Он и так невесть что бормочет, на вопросы толком не отвечает...

— Молода ты девка да настырна, а ремесла не смыслишь, — фыркнула Карина. — Говорят тебе — бурундучью мочу тут надобно, а опосля настой чертополоха на змеином яде. В две ночи заживет. Так еще бабка моя лечила...

— Бабка твоя умом тронутая была, и ты не лучше! Это ж где это видано, чтоб мочой, ядом да чертополохом лихорадку лечили?

— Да испокон веков все и лечат, только не лихорадку, а ожоги! Лихорадка сама пройдет, как шкура подживет. Мне лучше знать, я ведьма в тринадцатом колене, а ты, соплячка-недоучка, училась бы, пока я жива... Дай сюда! — она отобрала склянку у Дороты и, несмотря на протесты и попытки той втолковать, что ожоги пока никого не волнуют, а требуется всего лишь заставить 'этого прохиндея' говорить вразумительно, откупорила крышку и угрожающе повернулась ко мне. — Что, красавчик, испужался? Да ты не боись, до свадьбы заживет, а не заживет, так и без свадьбы обойдешься... Сейчас только заговор наложу, чтоб не дергался... — по комнате распространился отвратительный смрад.

Мне отчаянно захотелось очутиться подальше от этого треклятого замка. И пусть бы Энди, сколько хотел, измывался надо мной со своей магией! От нее хоть шкура не слезает,  а то ведь сделают из меня скелет, хорошо, если еще живой!

Я вскочил, стараясь не позволить накатившей слабости свалить меня с ног. Кошка, обосновавшаяся на коленях, мяукнула от неожиданности и метнулась под ноги Карине. Старуха споткнулась и, потеряв башмак, растянулась на полу, оглашая коморку мелодичным звоном бьющегося стекла и совершенно немелодичной бранью. Не преминув воспользоваться ее замешательством, я занял оборонительную позицию за высокой спинкой кресла, но тут же выглянул, чтобы оценить обстановку.

Ведьма сидела на полу, зелье растеклось вокруг нее дурно пахнущей лужей, а кошки, явно считавшие себя хозяйками этого места, толпились вокруг и, кажется, пытались навести порядок при помощи собственных языков...

— Ух, проклятущая, чтоб башка твоя безмозглая отсохла! — Карина погрозила кулаком в сторону кресла, под которое забилась виновница ее падения, но внезапно застыла с открытым ртом. Заглянув туда со своей стороны, я увидел такое, от чего физиономия моя вытянулась не хуже ведьминой. Кошка, вполне живая, сидела на полу и на первый взгляд казалось, мыла лапой морду, только вот морды не было. Обрубок лапы судорожно подергивался перед загривком, заканчивающимся ушами, остальное же как будто начисто срубили ударом отточенного клинка. Или голова и вправду отсохла? Похоже, проклятия старой ведьмы сбывались с полуслова!

Кошка недовольно махнула хвостом, встала и, неторопливо шевеля культями лапок,  полетела на меня в полпяди от пола. Я шарахнулся от этого призрака во плоти.

Дорота была единственной, кто не потерял голову в этом кошмаре. Она всплеснула руками, и набросилась на Карину:

— Вот растяпа! Ты что натворила?! Ты чем его лечить удумала, змеища! Ой, что бу-у-уде-е-ет! — ведьма сдернула с окна занавеску и бросила мне: — Вытираем, вытираем, пока Рыжая не прочуяла! Радуйся, что с головой остался, а то ходил бы, как мертвяк безголовый...— она сплюнула, отодрала изрядный кусок подола от собственной юбки и кинула в лужу. Тряпка растаяла на глазах. Мокрый пол, некогда покрытый царапинами и грязными разводами, тоже неуклонно исчезал. Башмак Карины висел над дырой в пустоту, подсвеченной снизу мерцающим, похожим на факельный, светом. Сама ведьма, поджав под себя ноги, сидела на краю и жалобно причитала:

— Ох, что ж это? Это ж кто ж склянки-то перепутал? На том месте завсегда бурундучья моча стояла...

— А кто зелье невидимости последней брал, тот и перепутал, — ехидно заметила Дорота. — Не ты ли взялась плащ-невидимку подлатать? Кстати, сам плащ-то куда задевала?

— Ой, не спрашивай, — Карина обреченно махнула пустым рукавом, из которого еще недавно выглядывала нормальная старушечья рука с узловатыми скрюченными пальцами и длинными грязноватыми ногтями. — Пропал плащик-то. Ума не приложу, что эти остроухие с ним намудрили, что он сам-то видимым был, а того, кто под ним, скрывал. Что делать, что делать... — Карина оторвалась от пола и призраком поплыла к полке с зельями. Некогда длинная юбка висела лохмотьями, как полуистлевшие одежды Роксанда, ноги в полосатых чулках исчезли, и от этого ведьма сильно напоминала вызванный с того света дух. Я мысленно поблагодарил богов за то, что целительницам не удалось испробовать свое зелье на мне. Хорошо бы выглядел воин, разгуливающий по замку без головы.

— Дурында ты старая, ни бельмеса в колдовском деле не смыслишь, а туда же! — фыркнула Дорота.

 Старая ведьма огрызнулась, молодая принялась распекать ее на все лады.

Я понял, что обо мне забыли, подошел к краю зияющей в полу дыры и заглянул вниз. Там, под одиноко парящим над пустотой остатком карининого деревянного башмака, тянулась винтовая лестница, ведущая к подножию башни, а возможно и ниже, в подземелье. Мерцающий свет, то появляющийся, то исчезающий из поля зрения, исходил от факела в руке неторопливо спускающегося вниз стражника. Перед ним нехотя плелся щуплый подросток. Он то и дело оборачивался, получал увесистые тычки в спину, спотыкался, и снова оборачивался.  'Ну, дядечка стражник, ну, отпусти-и-и, ну, чего я тебе сделал-то?' — тянул он,  сопровождая унылое нытье жалобными всхлипами.  Лишь потом я сообразил — ни звука не проникало сквозь невидимый пол. Просто мальчишка был вылитый Нейл, и его движения настолько походили на повадки нашего воришки, что голос додумался сам.

— Да ты три-три! Чего встал, остолоп? Шевелись, давай, пока хозяйка не прознала... — окрик Дороты вывел меня из оцепенения.

— Сама три, а то только командовать горазда! — вступилась за меня Карина, кинув подруге последнюю не исчезшую занавеску. Тряпка попала по лицу. Дорота взвизгнула и принялась охаживать старуху чем-то невидимым.

Чего бы ни имела в виду Дорота, когда говорила, что надо действовать, пока хозяйка не узнала, она была права — если Энди с Нейлом явились в замок, то стоять и дожидаться, когда об этом доложат Крусанне, явно не стоило.

Ведьмы за моей спиной припирались, лупя друг друга тряпками. Они даже не заметили, как я выскочил за дверь.

— Вылечили? — лениво поинтересовались мои конвоиры, собирая с полу раскатившиеся игральные кости.

— Нет, подрались... и до сих пор дерутся, — бросил я на бегу, надеясь, что драка двух ведьм заинтересует их куда больше, чем погоня за ополоумевшей жертвой их магических экспериментов. Жертва в таком состоянии далеко не убежит, а ведьмы когда еще подерутся... Стражники Хрустального замка в этом смысле ничем не отличались от бойцов Королевской гвардии. Охранники, махнув на меня рукой, поспешно скрылись за дверью, а я благополучно свернул на уходящую вниз винтовую лестницу с ажурными ступенями из потемневшего от времени серебра.

Из-под ног метнулась крыса, скакнула вверх на несколько ступеней и следующим прыжком очутилась на моем плече. Я чуть было не смахнул ее на лету, но внезапно узнал белку Нейла. Теперь не оставалось сомнений, что именно его ведут в подземелье.

Плаксивый голос отражался от стен башни и звенел в каждой ступеньке надтреснутым серебряным колокольчиком, временами заглушаемый конским топотом кованых сапог стража.

— ...ладно-ладно, сам потом жалеть будешь, когда мой господин тебе уши вместе с башкой отрежет. Недаром его прозвали Быстрый клинок...

— Не бреши, давай, щенок, — разнесся по башне гулкий бас стражника. — Уж не хочешь ли ты сказать, что служил самому Рикланду?

— А ты думал какому-нибудь дровосеку, вроде тебя? — напыжился Нейл, но, получив очередной тычок, осекся. — То есть нет... — промямлил он. — Я хотел сказать, что мой господин дерется ничуть не хуже.

— А имя у твоего господина имеется? — стражник явно не горел желанием верить маленькому лгунишке. — Или запамятовал?

— Да я не запамятовал, я клятву дал!

— Какую еще клятву?

— Что никому не скажу его имя.

— Значит, ты — вор, а хозяин твой — разбойник или беглый каторжник!

— Да нет, он просто сбег... Чтоб не жениться.

— Чего ж он дурак такой сбег-то от своего счастья? — хмыкнул стражник.

— Да какое счастье?! Такую орочью морду, как у той невесты, еще поискать надо! Вот такая рожа... а ходит... — Нейл спрыгнул с последней ступени и косолапо ковылял по коридору, виляя тощим задом, изображая походку леди Суниты, вляпавшейся в болотную грязь бальными туфельками.

Стражник глупо заржал и подтолкнул мальчишку в спину, направляя в темный провал коридора:

— Топай давай, шут балаганный!

'Что он несет?' — с досадой подумал я и, стараясь ступать как можно тише, побежал вниз по лестнице.

— Уж не знаю, с какого перепоя господина угораздило эту страхолюдину обрюхатить... — глухо донеслась до меня очередная вопиющая ложь голубоглазого проходимца.

Выдержать такую наглую клевету я уже не смог и, забыв об осторожности и количестве не пройденных ступеней, с воплем 'Нейл!' спрыгнул вниз. Белка соскочила с плеча и метнулась в темноту.

Мой возглас заставил обернуться не только мальчишку, но и самого стражника.

Нейл тут же втянул голову в плечи, изобразил на физиономии смесь ужаса и раскаяния и с воплем: 

— Это ж господин! Он меня прибьет! — вцепился в руку своего конвоира, мешая тому вытянуть меч из ножен. 

— Прибьет-прибьет... — отшвырнув мальчишку, процедил тот. — Вот окажется с тобой в одной камере, там и прибьет...

Меча у меня не было — тренировочный, выданный для испытания остался у оружейной стойки в зале, а потому замешательство стражника сыграло мне на руку. Пока он разбирался с Нейлом, я успел выхватить у него из-за пояса кинжал и приставить к его же горлу.

— Давай ты не будешь дергаться, а просто тихо послушаешь? — я очень старался, чтобы голос мой звучал достаточно бодро и столь же миролюбиво.

Стражник витиевато выругался, но дергаться не стал.

— Хочу, чтобы ты уяснил — мальчишка служит мне. Так что сейчас ты его отпускаешь, и он уходит со мной...

Нейл отцепился от своего конвоира и бесшумно юркнул за мою спасительную спину.

— А ты сам-то кто такой? — презрительно скривился стражник. — Я тебя вообще впервые вижу.

— Новобранец.

— Видали мы таких новобранцев! Кто тебе вообще позволил здесь шастать в первый день службы?

— А разве нельзя?

Предательски дрогнувшие зрачки недобро прищуренных глаз подсказали — стражник собирается атаковать. Видимо, действительно было нельзя. Но что-то остановило меня. Было ли это обещание, данное Энди, или не вовремя проснувшееся человеколюбие, но я замешкался и не всадил кинжал ему в глотку первым.

Факел в руке противника метнулся мне в лицо. Для обгоревшей кожи жар показался невыносимым. Я отшатнулся, сшиб с ног не успевшего убраться с дороги Нейла, который, судя по звуку, крепко приложился головой о стену. Противник выхватил меч.

— Бежим! — завопил перепуганный мальчишка.

— Заткнись ты... — рыкнул я. Нижний ярус замка не выглядел хорошо охраняемым, но это еще ничего не значило, стража могла появиться в любой момент.

Увернувшись от стремительно летящего на меня клинка, я перехватил сжимавшую его руку и угостил охранника в подбородок, не кинжалом, а всего лишь кулаком. После недавней разминки на Мышке, удар получился крепким. Противник потерял равновесие, выронил факел, покорно выпустил меч из неестественно выкрученной руки, и взвыл:

— На помощь! — истошный рев, многократно усиленный притаившимся в темноте эхом, долетел, пожалуй, до самых отдаленных уголков подземелья.

Пришлось ударить еще раз, но было уже поздно — в глубине коридора протяжно скрипнули дверные петли, забрезжил свет и раздался топот десятка ног.

— Что там, Задира? Помощь нужна?

Задира помалкивал. Он лежал на полу безобидный, как спящий младенец. Притихший Нейл жался к стене у самой лестницы, время от времени робко повторяя:

— Бежим, а? Ну, успеем же!..

Лязг извлекаемых из ножен клинков, торопливые звуки шагов и крики  'Стоять! Бросайте оружие и сдавайтесь!' — эхом заметались под сводами коридора, перемешиваясь с трепещущими на стенах красно-золотистыми сполохами.

Убегать я не привык. Не было еще в Фаргорде такого человека, который мог похвастаться, что от него трусливо удирал Рикланд, да еще и с мечом в руке. Единственное мое бегство — от дракона — я считал величайшим своим позором. Проще было умереть, чем повторить такое!

Перешагнув через тело Задиры, я встретил его запоздавших спасителей, поигрывая трофейным мечом.

— Да он один! — раздался удивленный возглас и ту же нестройный хор подхватил:

— Стой! Ни с места! Сдавайся! Бросай оружие, пока цел!

Отряд слегка перебравших вина воинов в наскоро застегнутых и потому вкривь и вкось сидящих доспехах окружил меня неплотным кольцом. Две алебарды красноречиво уставились в грудь, факелы слепили глаза.

Немолодой самоуверенный десятник в парадном серебряном шлеме протиснулся между двумя алебардщиками и окинул меня оценивающим взглядом.

— Отдай меч! — тоном, не терпящим возражений, скомандовал он.

— Пошли людей за хозяйкой или Фиореном, — миролюбиво предложил я. — Они меня знают.

— Пошлю, конечно! Только ты подождешь их за решеткой. Меч! — он протянул руку.

— Возьми, если сможешь, — теперь уже в моих словах звучал вызов, но десятник был слишком осторожным, чтобы мериться силами с неизвестным соперником. Он жестом полководца, посылающего в бой армию, указал на меня, и со словами:

— Свяжите-ка этого наглеца, парни, отберите меч и доставьте, куда следует! Живо!— храбро отступил за широкие спины стражи.

— Это в тюрьму что ли? — ошалело переспросил один из алебардщиков.

— В обеденный зал, — съязвил я.

— Заткнись! — рявкнул  'сообразительный', угрожающе поводя тульей у меня перед носом. — Пикнешь — убью!

— Пии! — тут же откликнулся я и, отскочив от дернувшейся в мою сторону алебарды, двумя короткими ударами рукоятью потеснил нерасторопных мечников и ушел из окружения. Эти парни начали меня раздражать со своими угрозами. Пора было показать им, кто чего стоит.

Я не успел — Нейл, давно потерянный из поля зрения, внезапно вынырнул из-под локтя и с воплем:  'Тикаем!' швырнул под ноги стражникам нечто напоминающее пузатый флакончик духов, позаимствованный у какой-нибудь напыщенной придворной дамы. Предчувствие, что если не убраться из узкого прохода до того, как склянка ударится о землю, то вспоминать об этом будет очень больно, заставило меня стремглав броситься следом за Нейлом к лестнице и ящерицей забиться под нее.

Замок содрогнулся, из разверзнутой пасти коридора вывалился длинный язык пламени, слизнул с пола редкие соломинки и пыль, распался на тысячу искр, померцал и потух. Из-за поворота доносились вой и крепкая брань. Тлеющий стражник, ревущий, как раненый медведь, ввалился в проход, слепо пошарил по стене растопыренными пальцами, нащупал ногой ступень и, спотыкаясь и пошатываясь, поплелся наверх.

Я осторожно выглянул из своего укрытия. На стенах еще дрожали магические сполохи, по полу, воя, катались обгорелые вояки. Начальник караула стонал и пытался удержать равновесие, стоя на четвереньках. Узнать его можно было разве что по съехавшему на переносицу закопченному парадному шлему.

— Ну, и какого?.. — я перевел грозный взгляд на Нейла, но безнадежно махнул рукой.

— Струхнул малость. Забоялся, что тебя убьют, — виновато промямлил мальчишка.

— Ты еще не понял — меня не убить?! — взорвался я. — Таким, как они, уж точно!

— Не понял, — буркнул Нейл. — И вообще Энди сказал, что ты хорошо если недели через две оклемаешься. Он, если хочешь знать, тебя вылечить жаждет. Даже комнату у горбуна снял ради этого.

— В трактире что ли?

— Ну, да. Ты чего нас не дождался?

— Чтобы не увязались за мной и не влипли в неприятности.

— Я не нарочно! Я ж не знал, что здесь такая стряпуха, которая из-за жалкой колбаски станет звать стражу... — Нейл, оправдываясь, сбивчиво рассказывал о своих злоключениях — как Энди отвлек внимание крестьянина, поставлявшего грибы на кухню, а он тем временем спрятался в одной из корзин, как вылез потом, когда на кухне никого не было, как не удержался и стянул копченую колбаску, а стряпуха заметила пропажу и раскричалась о воре в замке... Я почти не слушал. Меня гораздо больше занимало, что теперь делать с этим горе-вором. Выдать его за своего слугу? Но как тогда я провел его в замок? Не в кармане же притащил. А тут еще эта стычка со стражей...

— Бежим, а? — вывел меня из задумчивости жалобный голосок Нейла.

— Куда? — безучастно спросил я.

— Не знаю. Схоронимся где-нибудь, переждем, пока все уляжется. А потом, ночью, вылезем, отыщем ту башню, где держат Релину...

— ...и просидим под дверью до утра...

— Так я ж замки открывать умею! Любые, даже гномские!

—   И если они магические?

Нейл осекся. Ему и в голову не приходило, что эльфийские башни, построенные, чтобы удерживать внутри себя Темного эльфа, не будут запираться на человеческие засовы или гномьи замки.

Неожиданно тишину разорвал пронзительный визг:

— Стой, негодник! Далеко не сбежишь! Лей же, лей туда зелье! — а после над головой замелькали факельные огни, и хор высоких, сомнительной приятности голосов затянул то ли песню, то ли заклинание.

Нет, 'великая честь' погибнуть в бою с женщинами, пусть даже с ведьмами, меня совершенно не прельщала, да и победа над ними тоже не особенно.

— Ладно, пошли, — кивнул я и решительно направился в темную глубину уходящего вниз коридора мимо тлеющих тел стражников и их недожаренного предводителя.

Дважды повторять не пришлось. Обогнав меня, Нейл подхватил с пола погасший факел и помчался вперед. Я тоже прибавил шагу. За спиной все громче звучали голоса.

Еще в детстве, бегая в непроглядной тьме по подземельям Черного замка, я сообразил, если вести по стене рукой, никогда не проскочишь боковой проход. К тому же так проще обнаружить открывающий потайные двери секрет, а иногда и  запомнить дорогу по неровностям каменной кладки.

На этот раз нам повезло. Один из шероховатых камней под пальцами явно выступал и шатался, а от нажатия на него внутри стены заскрежетало и из открывшейся вертикальной щели повеяло холодом и сыростью. Я окликнул Нейла и следом за ним протиснулся в проход.

Ведьмы бесновались уже в коридоре. Пришлось задержаться, чтобы поискать запирающий механизм. Кусок стены, тяжело вздохнув, встал на место. Оставалось надеяться, что ни они, ни стража не вспомнят об этой лестнице.

Глава 16. Зелье рыжей ведьмы

Грубо сработанные каменные ступени круто уходили вниз, живо напоминая тайные ходы Черного замка. Такой же узкий проход — два человека не разойдутся, расставишь локти, будешь чиркать ими по шершавому камню стен, а вовремя не пригнешься, так еще и лбом хорошо приложишься о какой-нибудь выступ. Пока Нейл не догадался зажечь факел, нас окружала непроглядная тьма. Самому бы мне даже в голову не пришло, что нужен свет — с детства я привык носиться по темным коридорам вслепую. Теперь мальчишка бежал сзади, стараясь не отстать не на шаг, и все время норовил опалить мой и без того обгоревший затылок. 'Убью гаденыша!' — цедил я тогда сквозь зубы, но дальше угроз дело не шло — это ходячее недоразумение и без того умирало от страха.

— Недоброе это место, — время от времени слышался его полный ужаса шепот. — Зря мы сюда сунулись. Как бы хуже не вышло...

Честно говоря, я и сам ощущал, что стены, камни под ногами и воздух вокруг пропитаны тоскливой обреченностью. Возможно, именно по этой лестнице узников водили на казнь.

— Стой! — неожиданно вскрикнул Нейл.

Я замер — проход загораживала темная фигура. Странно, но чувство опасности подвело меня на этот раз.

Стараясь опередить противника, я прыжком перелетел несколько ступеней. Черный человек столь же стремительно присел, сжался в пятно и внезапно растекся под ногами. Это была всего лишь тень, моя собственная тень — коридор резко сворачивал вправо, и вместо продолжения крутого спуска впереди оказался монолит желтоватого камня. На нем-то огонь и высветил мой силуэт.

От накатившего безудержного хохота я привалился к стене. Дожил — уже шарахаюсь от собственной тени!

— Тише! — сдавленно прошипел Нейл. — Услышат!

— Ага! Еще и твоя тень прибежит, — давясь от смеха, еле выговорил я. — Вместе они нас одолеют!

Эхо подхватило мой голос, многократно повторяя, унесло в темноту и вернулось вместе с глухими шагами множества ног. Звук раздавался со всех сторон. Казалось, на нас в молчании надвигается целая армия.

Загадка разрешилась, когда за следующим поворотом обнаружилась очередная дверь. Ржавый засов поддался с трудом. Я с усилием потянул за массивное железное кольцо, створка, протяжно скрипнув несмазанными петлями, приоткрылась. В слабом свете, льющемся с потолка подземного зала, мне удалось разглядеть похожее на алтарь возвышение и свисающие с потолка непонятные приспособления, прежде чем из темноты вдоль стен выступили фигуры. Среди множества мертвых лиц, взгляд выхватил знакомое — виденное накануне во сне. Человек со свернутой шеей шел одним из первых. В нос ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти. Я отпрянул, поспешно захлопнув дверь, и привалился к ней спиной. В то же мгновение она содрогнулась от удара.

— Кто там, Рик? — испуганный шепот Нейла потонул в грохоте. Дверь пытались высадить с той стороны, и, судя по тому как, повизгивая гвоздями о дерево, выламывались скобы засова, держаться на петлях ей оставалось недолго. Били с нечеловеческой силой, что только подтверждало мою догадку.

— Местное кладбище, — мрачно пошутил я.

— Там что, мертвяки, да? — мальчишка нервно сглотнул, бледнея на глазах, отступил на пару ступеней и, заикаясь, пробормотал: — Пошли... назад...п-пока они не вырвались!

Мне и самому захотелось вернуться, только удерживало данное Энди обещание не убивать. Живых, разумеется, то есть тех, которые встретят нас наверху. О не упокоенных трупах разговора не было.

Я прекрасно понимал, что с живыми сражаться проще. Местные мертвяки вряд ли станут меня слушаться, как зомби Черного колдуна у замка Ленсенда. Если их и возможно остановить, то для этого придется изрядно попотеть, а если нет...

— Беги. Посидишь пока в темнице, потом вытащим. Только не болтай там лишнего. А лучше подожди наверху, у двери, пока я тут разберусь, — после схватки с драконом уверенности в собственных силах заметно поубавилось, но голос звучал вполне беззаботно. Надо же было убедить мальчишку, что для меня угомонить сотню-другую ходячих мертвецов пара пустяков, чтобы тот ушел, наконец, и не путался под ногами — все равно пользы от него никакой. Но результат получился совершенно противоположный.

— Их разве можно убить? — недоверчиво покосился на дверь Нейл, но тут же, отбросил сомнения: — Тогда я с тобой! Я помочь могу!

'Только этого не хватало!' — промелькнула запоздалая мысль, а потом мне стало не до этого помощничка — очередной толчок все-таки выбил последние гвозди. Развернувшись, я подпер дверь плечом, но она, как живая, дрожа и покачиваясь, медленно отвоевывала у меня пядь за пядью.

Когда я вновь вспомнил о Нейле, тот заворожено смотрел мимо меня туда, где между своркой и косяком протиснулось несколько рук с бледной высохшей кожей и длинными зеленоватыми ногтями и теперь шарили вокруг, пытаясь выломать косяки и попутно ухватить меня. Спасать свою шкуру он явно не собирался.

  — Кто там предлагал помощь? Что стоишь?

Мальчишка, прижимаясь спиной к стене, неуверенно сделал несколько шагов, потом быстрым движением ткнул факелом в тянущуюся ко мне руку и отскочил на безопасное расстояние. К омерзительному запаху мертвечины добавился слабый аромат жареного мяса. На зомби это не произвело впечатления, зато меня осенило.

— Слушай, помощник, у тебя не осталось еще одной склянки?

— Взрывающейся? Не-а, — с сожалением ответил Нейл, делая еще один выпад своим огненным оружием. — У меня и эта-то случайно получилась, — он ударил снова. Ветхий рукав на одной из рук занялся и стал тлеть, наполняя подземелье едким дымом. Мальчишка вдохновился и принялся охаживать зомби факелом, уже не отскакивая после каждого удара. — Энди меня... сонное зелье готовить учил... а я... эти... ингредиенты... чуток спутал... Вот и получилась... такая бодяга... Я и сам не понял как...— выкрикивал он, каждый раз, когда факел находил цель.

Держать дверь уже не было сил. Я перехватил меч из прижатой к ней правой руки в свободную левую и неуклюжим ударом срубил три обожженные конечности. Крови не было, воплей тоже. Мертвецы — молчаливые создания. Они не чувствуют ни боли, ни усталости, и не теряют силы из-за какой-то жалкой отрубленной кисти. А та не лишается подвижности.

Гадливым пинком я отшвырнул одну из живых пятерней, успевшую вцепиться в сапог и зло процедил:

— Лучше б этот некромант тебя научил, как ходячие трупы упокоить, или хотя бы боевой магии.

— А он и научил! — гордо сказал Нейл. — Я огненный шар умею! Смотри! — он взбежал по лестнице и, указав на почти протиснувшегося наружу зомби, выкрикнул короткое заклинание, которым Энди разжигал костер, пока не начал делать это взглядом. С пальцев мальчишки сорвался сгусток оранжевого пламени.

— Не в меня! — завопил я, шарахаясь в угол.

Шар огня, ударившись в дверь, разбил ее в щепки, опалил троих теснившихся в проеме зомби, отшвырнув их на других, безмолвной стеной напиравших сзади, и заставил меня, и без того страдающего от ожогов, взвыть от нестерпимой боли. Захотелось взгреть паршивца, чтобы в следующий раз соображал, в кого швырять свои заклятия, но мертвяки уже лезли, как осы из разоренного гнезда. Пришлось отложить воспитательные меры на более подходящий момент.

— Давай еще! — с азартом крикнул я Нейлу, рубя наступавших по ногам, отчего те падали и, мешая пройти следующим, ползли на руках, но ни помощи, ни хотя бы ответа я так и не дождался. Бросив взгляд через плечо, я с досады выругался сквозь зубы. Парнишка, привалившись к стене, сидел бледный, как смерть, и, казалось, не видел и не слышал ничего вокруг. Факел откатился в сторону и теперь лежал у его ног, роняя на нижнюю ступень шипящие смоляные капли. Похоже, с Нейлом произошло то, что обычно случалось с Энди, когда он пытался применить заклинания, которые ему были пока что 'не по зубам'. Сложно было даже предположить, сколько времени понадобится мальчишке, чтобы прийти в себя. Когда в последний раз Энди был в таком состоянии, привел в чувство его лишь Темный эльф с помощью заклятия Силы.

Впрочем, сокрушаться по этому поводу опять же не было времени — врагов оказалось слишком много. Перед дверью, перекрывая проход и невыносимо смердя, копошилась уже немаленькая куча конечностей с шевелящимися пальцами, голов с беззвучно разевающимися ртами и безголовых тел, пытающихся передвигаться на обрубках рук и ног, но на нее все лезли и лезли зомби. Нельзя было позволить им не то что схватить, а даже оцарапать меня. Трупный яд — смертельная штука.

Орудуя уже почти тупым мечом, я шаг за шагом отступал к лестнице. Дальше было нельзя — за спиной прикорнул беззащитный Нейл.

— Проваливайте! — рявкнул я нечеловеческим голосом, подбирая свободной рукой факел. Надо было отвоевать пространство для маневра. — Пошли вон!  Чтоб вы сдохли! Чтоб вас... — огонь превращал мертвые лица в черные обугленные пятна. Глаз больше не было, но мертвые все равно чуяли нас с Нейлом. — Сгорите, сгорите! — в отчаянии твердил я. Как же хотелось, чтобы  они и вправду превратились в один большой погребальный костер — единственный доступный мне способ заставить зомби угомониться. Я даже на миг представил, как это будет...

Внезапно и совершенно некстати донимавшая меня дурнота, усиленная смрадом здешних обитателей, нахлынула с такой силой, что потемнело в глазах. Рвотные позывы скрутили тело судорогой, я оперся на меч, тот сломался... И тут же меня обдало нестерпимым жаром, и на какое-то время стало все равно, что сделают со мной мертвецы, лишь бы прекратились эти мучения. Когда через несколько бесконечно долгих мгновений я, наконец, взял себя в руки и поднял глаза от пола, то обомлел — на полу догорали трупы. Именно так мне это и виделось в недавней 'несбыточной' мечте.

Я некоторое время постоял, пытаясь сообразить, что же все-таки произошло. В последнее время, как будто искупая неудачи, судьба преподносила мне один подарок за другим. Казалось, кто-то тайно следит за мной и исполняет самые заветные желания. То ли Энди научился, наконец, колдовать на расстоянии, то ли у богов Хаоса было хорошее настроение и они решили сохранить мне жизнь...

Я мысленно поблагодарил богов Хаоса, потом, на всякий случай, еще и Светлых богов и потряс за плечо своего спутника:

— Пойдем, Нейл. Поднимайся...

Веки мальчишки дрогнули, глаза приоткрылись, блуждающий взгляд остановился на полу, где тлели кости.

— Я их сделал! — с азартом выдохнул несостоявшийся маг и снова рухнул на ступеньку. Ни шлепки по щекам, ни попытка поставить его на ноги, не возымели эффекта. Нейл, похоже, крепко заснул. На его перепачканной физиономии блуждала блаженная улыбка. Я отбросил бесполезный обломок меча, поудобнее перехватил факел, взвалил руку мальчугана на плечо и, волоча его по горячим костям, рассыпающимся прахом под моими ступнями, зашел в подземный зал.

Зал был круглым, с колоннами и отдаленно напоминал эльфийский храм — такие же постаменты, ориентированные по сторонам света, где по идее должны размещаться статуи богов, такой же алтарь в центре, который я вначале принял за жертвенник. Впрочем, подобное же каменное возвышение было и в храме Богов хаоса. Свисающие с потолка штуковины при ближайшем рассмотрении оказались деревянными клетками с подъемными решетками. Возможно, в них в этот зомбятник спускали трупы бедолаг, которым предстояло и после смерти служить рыжей ведьме.

Я свалил безжизненного Нейла у алтаря и пошел обходить зал — надо было выбираться отсюда, пока стража не сообразила, где нас искать.

Дверей, кроме той, в которую мы вошли, так и не обнаружилось. Оставалось либо возвращаться старым путем, рискуя нарваться на ведьм, либо подняться наверх по одной из цепей, за которые были подвешены клетки. Этот вариант мне понравился больше, благо ладони, во время битвы с драконом сжимавшие меч, от огня не пострадали. Я взобрался на алтарь, подпрыгнул и уцепился за нижние прутья. Клеть с протяжным скрипом поползла в сторону и принялась раскачиваться огромным уродливым маятником. Я перехватился поудобнее, подтянулся,  зацепился ногами и, двигаясь по прутьям, будто гигантский паук по паутине, добрался до кольца с цепью.  'Сейчас выберусь, спущу эту штуковину вниз, вытащу нашего недотепу, а потом... Или дать ему прежде прийти в себя? Внизу, среди зомби его, пожалуй, искать никто не станет. А он не станет мешать мне', — размышлял я, пока лез наверх.

Когда я, перехватившись за край колодца, отпустил цепь, массивный деревянный ворот взвизгнул, как раздавленная крыса. Лязгнуло огромное зубчатое колесо.  Звуки эхом прокатились по замку. Клетка подо мной рывком скакнула вниз, чуть не придавив беднягу Нейла. Я поспешно выкарабкался и навалился на рычаг.

— Замри и не двигайся — останешься жив, — раздался за спиной вкрадчивый шепот.

Вопреки совету я обернулся.

Появившийся неизвестно откуда человек в черном стоял у противоположной стены, направив на меня посох. Он вполне мог бы сойти за Черного колдуна в молодости — такой же острый крючковатый нос, желтоватая сухая кожа на впалых щеках, недобрый взгляд из-под капюшона... Разве что морщины испещрили не все лицо, а собрались лишь в уголках тонкогубого рта. — Что ты здесь делаешь, чужак? Говори! — раньше мне даже в голову не приходило, что приказ может быть отдан едва слышным шепотом, но, как выяснилось, может. Тон колдуна не допускал возражений, особенно в сочетании с посохом. Еще миг и с набалдашника в виде скалящегося кошачьего черепа сорвется молния.

— Я... я просто заблудился...

Мне явно не верили, мало того, в моей голове, кажется, нагло копались. Спохватившись, я начал мысленно повторять песенку о тролле, но было поздно.

— Что там произошло? — колдун кивнул в сторону ямы. — Моя армия не должна была оставить от тебя даже воспоминания.

— Армия мертвецов? Они... сгорели.

Глаза из-под капюшона недобро сверкнули.

— Это невозможно! — прошелестел едва слышный голос. — У тебя даже посоха нет, мальчиш-шка! — внезапно некромант осекся. Бледные губы растянулись в тонкую нить. — Мальчишка, — повторил он. — Ты принес госпоже сферу? — похоже, меня приняли за Энди.

— Проводи меня к ней, — вместо ответа попросил я.

— Хорошо, — кивнув, колдун посторонился и указал посохом на проход, в полумраке которого угадывались ведущие наверх ступени. — Иди вперед. Не оглядывайся. И не вздумай колдовать.

Стены круглой комнаты, куда меня привели, судя по всему, служили фундаментом башни, а сама комната вполне могла сойти и за библиотеку, и за лабораторию черного мага. Книги на полках соседствовали с  ретортами, колбами и пробирками. Пол был испещрен магическими символами, окружавшими неизменную пентаграмму. При свете стоящих повсюду багровых свечей в медных подсвечниках та выглядела начертанной кровью. Окон не было, и эти свечи служили здесь единственным освещением, отчего комната, вся целиком, напоминала остывающий камин с пляшущими по догорающим углям бликами.

— Садись и жди, — колдун указал мне на одно из двух кресел, стоящих у стены около низкого кривоного столика. Сам же, опустившись в другое, взял перо, черкнул пару строк на обрывке бересты, свернул его в трубочку, а потом отцепил от балки под потолком одну из дремавших там летучих мышей, привязал послание ей на лапку и, нашептав заклинание, выпустил в темное отверстие в стене. А я и не знал, что летучих мышей можно использовать, как почтовых голубей. Вернувшись в кресло, он оценивающе посмотрел на меня и глубокомысленно заметил: — Ты мог бы стать моим врагом, уничтожив дело, на которое ушли годы моей жизни. Но я не стану держать на тебя зла... — что-то подсказывало мне — смысл сказанного нужно понимать с точностью до наоборот. Я не боялся мести колдуна, но было жутко неприятно слышать обвинение в том, чего я не совершал.

— Не трогал я твоих зомби. Понятия не имею, почему они сгорели. Может, у вас там ловушка была?

Взгляд некроманта обжег холодом.

— Можешь не оправдываться. Хоть потеря велика, твое появление здесь окупит ее с лихвой, — процедил он.

Я вздохнул. Некоторым людям бесполезно что-то доказывать. Такой, даже если прочтет мысли, решит, будто я нарочно прокручиваю в голове лишь те из них, которые для меня выгодны. Впрочем, так оно и было — песенку про тролля он, наверно, прослушал не один раз.

Некоторое время мы провели в молчании. Я отдыхал, напевая про себя и стараясь ни о чем не думать, колдун настороженно следил за мной. Потом появилась хозяйка. Маг поднялся и чуть заметным кивком обозначил поклон. Я последовал его примеру.

Ведьма подошла и, тронув меня за плечо, усадила обратно, а некроманта взяла за руку и увела в нишу напротив, откуда можно было следить за мной и при этом думать, что я не слышу, о чем говорят. Тут она ошиблась — слух у меня всегда был отменным.

— Откуда ты взял, что это он? — долетели ее слова. — Тебе же было дано точное описание — черноволосый, черноглазый маль-чиш-ка! А это кто? Взрослый сероглазый парень, к тому предпочитающий воинское искусство занятиям магией. Посмотри на его мускулы, Шептун. По-твоему, он накачал их, таская алхимические реторты и книги? Не видишь, что он больше воин, чем маг?

— Мальчишка вырос с той поры, как ты его знала, госпожа. Сколько лет прошло. К тому же, ты забываешь об иллюзии. Если он настолько сильный маг, как ты уверяешь, то для него не составляет труда изменить свой облик так, что ни ты, ни я не распознаем личину. А этот, — колдун издали кивнул на меня, — по силе явно превосходит... меня. Он в одиночку уничтожил всю нашу армию мертвых. Кому еще такое по силам, как не ученику Черного колдуна?

— Силой обладает не единственный человек в Фаргорде. А этого юношу я пригласила в замок сама. Я еще при первой встрече поняла, что такой способный маг может быть мне полезен. Только вот... — отвернувшись от некроманта, женщина улыбнулась мне и вкрадчиво спросила: — Как тебя величать, милый юноша?

— Я... — взгляд уперся в пол. — Моего имени лучше не знать, госпожа. Меня разыскивает отец. И Черный колдун. Твои люди прозвали меня Паленым. Если хочешь, можешь называть меня так.

— Саймон Веснуха — Паленым, Алавар Силач — Рикландом, — ведьма прикоснулась кончиками пальцев к моей горящей щеке и, проведя по ней до подбородка, заставила поднять глаза. — Я буду звать тебя Рик Паленый, — заговорщицки подмигнула она. — Не возражаешь?

В животе пробежал неприятный холодок — догадывается? Но моя собеседница не выказывала признаков беспокойства, свойственного хозяевам замков, посещаемых наследником престола. Она вела себя со мной, как Детка из трактира 'Сломанный меч' с простым наемником.

Я неопределенно пожал плечами, изо всех сил стараясь сосредоточиться на песенке про тролля. Нельзя было даже думать, что мое собственное имя для меня что-то значит.

— Так кто позволил тебе, Рик Паленый, разгуливать по моему замку?

От неожиданности песня оборвалась на полуслове. До сих пор мне позволялось ходить, где вздумается, не спрашивая ни у кого разрешения. Ну, разве что в Черную башню лучше было не соваться. Теперь же надо было как-то выпутываться, не упоминая королевских привилегий. Ведьма пронзительно смотрела в глаза, так, что хотелось отвести взгляд.

— И почему ты сбежал от целительниц?

Я попытался отогнать навязчивое воспоминание о том, как едва не 'остался без головы' по их вине. Мне совершенно не хотелось подставлять бестолковых ведьм. Наушничество — удел лорда Готрида и ему подобных. Хотя, возможно, стражники давно сделали это и без моей помощи, ведь они не могли не увидеть, что стало с полом в кошатнике.

Но было уже поздно.

— Оставь нас, — обратилась ведьма к Шептуну. — И распорядись, чтобы подготовили зал Торжеств к церемонии принесения клятвы. Полагаю, после того, что он натворил, его способности в проверке не нуждаются.

— Опомнись, госпожа! — скороговоркой зашептал тот так тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы уловить смысл. — Мальчишка опасен, на твоем месте я бы избавился от него пока не поздно.

— На своем месте, — прошипела ведьма с плохо скрытым раздражением, но, взглянув на меня, снова превратилась в саму доброжелательность. -  я предпочту его вылечить... для начала. А после... хм... человек, который одновременно является воином и магом...

— ...станет ненавистен и тем, и другим, — закончил за нее некромант.

— Я так не считаю, — поджав губы, отрезала Крусанна. — Ты слышал приказ. Выполняй!

— Хорошо, госпожа, — снисходительно кивнул некромант и исчез в голубой вспышке.

— Так что там учудили мои милые подруги?— улыбнулась хозяйка, подходя к полкам. — Вылечить, гляжу, они тебя не вылечили. Придется самой заняться. Я приготовлю зелье, а ты пока что рассказывай, не стесняйся, — проницательный взгляд снова устремился на меня.

— Не надо меня лечить. С этим я и сам как-нибудь справлюсь. Я потому от твоих подруг и сбежал, что они собирались мазать мне лицо бурундучьей мочой.

Ведьма расхохоталась.

— Сразу видно, в дело вмешалась Карина. Не бойся, я не сторонница ее методов.

— Я не боюсь, просто мне плохо от магии.

— Это всего лишь травы.

Она бросила в ступку сухие цветы, постучала пестиком, долила розовой жидкости из огромной пузатой колбы, капнула что-то из флакона, без всякого стеснения извлеченного из уютной ложбинки между грудями... Я заворожено следил за приготовлениями и, когда Крусанна перелила зелье в кубок, отпила сама и протянула мне, безропотно выпил. Не хватало еще, чтобы женщина думала, что я боюсь.

Волной накатила дурнота. Будь это делом рук Энди, не избежать бы ему пары крепких словечек, но сейчас на меня нахлынуло необъяснимое чувство признательности. Как будто ведьма наградила меня чем-то таким, о чем я всю жизнь мечтал.

— Благодарю, моя прекрасная леди. Твое зелье придало мне сил, — я смотрел на рыжеволосую красавицу с преданностью верного пса и искренне считал, что она действительно мне здорово помогла. А ведь имела полное право бросить в темницу. — Я виноват перед тобой, — вырвалось признание. — Я узнал, что твои люди схватили моего слугу и тащат его в темницу, и поспешил на выручку. Потому и сбежал от Дороты. Я отбил его у стражи...

— Так это ты!.. — вырвалось у ведьмы, но она быстро взяла себя в руки и снова улыбнулась. — У тебя есть слуга? Я всегда подозревала, что ты знатного рода, Рик Паленый. Где же он сейчас? Хотелось бы взглянуть на него, прежде чем позволить прислуживать тебе и дальше.

— Там, внизу. В колодце. Ему стало плохо, когда мы отбивались от зомби. Огненный шар для него чересчур. Он ведь только учится магии, — подозрение, что эта милая девушка может как-то навредить моему другу, не закралось в душу. Даже мысли не возникло, что доверять ей не стоит.

— Так, значит, Шептун тебя не оговорил... — задумчиво проговорила красавица и снова обворожительно улыбнулась: — Не беспокойся, дружок, я помогу, но прежде ты должен принести мне клятву верности.

— Это честь для меня, моя леди! — с пылом воскликнул я.

О Релине я даже не вспомнил. Отныне единственным моим желанием было служить Крусанне.

Глава 17. Пропажа

Прекрасная госпожа спешила. Она почти бежала по коридору, небрежными кивками отвечая на приветствия стражи и сообщая мне на ходу, как называются и куда ведут хрустальные лестницы и галереи. Я же пребывал в странном восторженном состоянии и молча шел следом, не в силах отвести зачарованный взгляд от выбившегося из прически локона, рыжим ручьем струящегося по спине между лопатками и утекающего под вишневый шелк платья. Щеки пылали уже не от ожогов. Боль казалась сущим пустяком, а мысли вертелись вокруг единственного вопроса — какой бы подвиг совершить, чтобы заслужить благосклонность этой красавицы?

Похожий на рокот отдаленного грома голос прокатился по замку, задолго до того, как коридор вывел нас к распахнутым настежь дверям зала Торжеств.

— Чтоб ты сдох, Шептун! Мои парни не обязаны отвечать за ваших бестолковых ведьм! Его к ним в кошатник привели — все, мы за него не в ответе! И то, что эти дурехи его отпустили, не наша забота! — грохотал Фиорен без намека на ужас или почтение, каковые принято испытывать к некромантам. Впрочем, манеры начальника стражи разительно изменились, как только в зал вступила хозяйка.  С его устремленным снизу вверх взглядом хорошо сочетался бы поджатый хвост провинившегося пса. — Выслушайте меня, госпожа..., — заискивающим тоном начал он.  Мог бы и промолчать — если даже Крусанна и не собиралась выяснять, кто виновен в моем побеге, теперь ей пришлось это сделать.

— Да, Фиорен, хотелось бы знать, как этот человек сбежал из-под стражи. И почему мне не доложили сразу?

— Виновники будут наказаны! — оглушительно рявкнул начальник стражи. Ведьма болезненно поморщилась — акустика здесь была, пожалуй, лучше, чем в тронном зале Черного замка.

— Говори потише, Громыхало, ты не в казарме!

— Слушаюсь! — если он и понизил голос, то я этого не заметил, Крусанна, видимо, тоже. Она закусила губку, выдержала паузу, дожидаясь, пока утихнет гуляющее по залу эхо, и, чеканя каждое слово, принялась отчитывать:

— Мне не нравится, что по моему замку разгуливают посторонние колдуны, не принесшие клятву верности. Я не для того плачу охране!

Начальник стражи все больше и больше походил на побитого пса. Так и не найдя слов для оправдания, он в конце концов решил, что лучшая защита — это нападение.

— От вашей охраны скоро ничего не останется, моя госпожа. Колдуны совсем распоясались. Сначала стражи Ледяной башни, теперь вот десяток Задиры в подземелье. Что, кому-то опять понадобились свежие покойники? — последний вопрос был обращен к некроманту. Тот хмыкнул. Крусанна нахмурилась. Похоже, отношения между наемниками и магами в ее замке были отнюдь не дружескими.

— Виновных мы накажем, Фиорен, — холодно сказала ведьма. — Ты же отправь кого-нибудь в колодец Мертвых...

— К мертвякам? Но госпожа!

— Из-за твоего недосмотра армии зомби у нас больше нет. Там всего лишь слуга этого юноши, — она кивнула на меня. — Пока что живой, надеюсь. Пусть доставят его сюда. Живым, разумеется. Я после решу, как с ним поступить.

— Слушаюсь! — начальник стражи сдержано поклонился и, бросив на меня уничтожающий взгляд, вышел.

Крусанна удовлетворенно улыбнулась и оглядела зал:

— Что ж, а мы пока начнем церемонию.

Для привычных мне ритуалов помещение было слишком светлым. В Черном замке на верность присягали в храме богов Хаоса, где мрак рассеивал лишь свет факелов. Здесь же сквозь хрустальные стены проникали лучи солнца, отчего пентаграмма, начертанная на полу, выглядела тусклой, огонь светильников в руках окружающих ее пятерых колдунов, был почти незаметен, а дым, поднимавшийся от них, казался призрачными великанами, поверженными множеством тонких золотых копий.

— Может, дождемся темноты? — неуверенно предложил Шептун, тоже заметивший несоответствие.

— Слишком долго! Этот маг нужен мне сейчас! — в голосе ведьмы звучали капризные нотки, и некромант, видимо, знавший ее достаточно хорошо не стал спорить. Он указал мне в центр пентаграммы, развернул поднесенный шестым магом заляпанный кровью пергамент и чуть слышно выдохнул:

— Преклони колени. А вы, госпожа, возложите руки ему на голову.

Она подошла. Я поймал ее взгляд, вдохнул пряный аромат сухих трав, и с видом победителя, принимающего награду на турнире, опустился на одно колено. Именно так я себя и чувствовал, особенно когда прохладные руки госпожи легли на обожженную драконом, а после обкорнанную Нейлом макушку.

Заученная еще в детстве клятва, которую обычно приносили отцу, вертелась на языке, но шепот некроманта заставил меня проглотить готовые вырваться слова.

— Повторяй за мной: госпожа моя Крусанна, я, нареченный тобой Риком Паленым, признаю тебя владычицей своей и повелительницей сил Тьмы... — Шептун явно не собирался повторять дважды.

— Госпожа моя Крусанна, я, нареченный тобой Риком Паленым, признаю тебя владычицей своей и повелительницей сил Тьмы! — скороговоркой выпалил я, стараясь успеть до того, как маг продолжит фразу.

  — ...и клянусь служить и повиноваться тебе, как служу и повинуюсь самим великим богам Хаоса.

Такая формулировка заставила меня запнуться и некоторое время молча разглядывать клубящийся вокруг ног дым. Никогда в жизни принц Рикланд не служил и не повиновался никому, кроме короля. Ему, впрочем, тоже не всегда. Правильно ли было клясться тем, что никогда не делал?

'Роксанд бы сказал, клясться только так и надо', — обнадежил откуда-то из глубины сознания внутренний голос. Он казался чужим и далеким, слушать его совершенно не хотелось. Огорчать любимую госпожу отказом тоже. Я поднял глаза. Рыжая ведьма смотрела выжидающе.

— Клянусь служить и повиноваться тебе, как служу и повинуюсь самим великим богам Хаоса, — благосклонная улыбка на ее устах оказалась лучшим лекарством против совести.

Дым окутывал нас плотным туманом, путал мысли, превращая их в вязкую кашу. Солнечные лучи уже не могли пробить его стену, а шепот некроманта звучал как собственные мысли в бредовом сне:

— Отвергаю всех иных повелителей Тьмы, кроме тебя, и если по моей воле или оплошности обретут они власть более твоей...  

'Черного колдуна-то я трижды отвергаю, а вот власть... боюсь, что она у него больше твоей независимо от моей воли или оплошности...', — чуть было не ляпнул я и, лишь сосредоточившись, сообразил, что это не подсказка Шептуна, а мои собственные измышления.

— ...либо приуменьшится сила твоя, либо мощь твоей армии, то вправе будешь ты распоряжаться жизнью моей и волей без моего на то желания!

 Свою жизнь и волю я готов был отдать этой женщине не во искупление вины, а даром, но коварная память не вовремя подкинула воспоминание о корчащихся на полу стражниках и тлеющих зомби. Слова клятвы комком застряли в горле. Ведь армия любимой госпожи понесла урон из-за моего своеволия. Не сбеги я от ведьм на помощь Нейлу, все были бы целы. Это надо было как-то исправить. Но как?

Неожиданное прикосновение вернуло меня к реальности.

— Ну же, — Крусанна пристально смотрела мне в глаза.

Я торопливо закончил фразу. Не хотелось огорчать госпожу. Та удовлетворенно улыбнулась, взяла мою руку и провела по ладони ритуальным кинжалом. Рубиновая клякса крови упала на без того изрядно замаранный свиток. Боли не было.

— Твоя служба принята, Рик. Отныне нас девять, и замок от Черного колдуна мы защитим! Пусть приходит — нам не страшна его магия! — голос звенел, как будто со всех сторон. Акустика здесь и вправду была превосходная.

— Пусть приходит! — с азартом подхватил я. — Я снесу его лысый череп! Гнусному старикашке давно пора сдохнуть!

Ведьма расхохоталась.

— Не горячись. Тебе не придется сражаться. Речь всего лишь о защите замка от боевой магии. Слышал о таких чарах?

Я кивнул. Еще бы не слышать, когда отцу подобное заклятие просто покоя не давало. Ведь он не мог вернуть Линделл именно потому, что замок Ленсенда защищал от магии талисман, который, по словам обожавших посплетничать в трактире за кружкой пива наемников, был похищен чуть ли не у самого же повелителя Тьмы, а потом зачарован девятью мятежными Темными лордами.

Тем временем Крусанна окинула взглядом магов, и те, повинуясь безмолвному приглашению, окружили пентаграмму. Я отошел назад и занял место среди них. В центре осталась одна ведьма. Она улыбнулась мне, торжественно сказала:

— А сейчас, Рик, ты увидишь мое тайное оружие и поймешь, что с ним победить Черного колдуна — не такая уж непосильная задача, — она закрыла глаза, подняла руки, сложила ладони, как будто собиралась набрать воды из струящегося с потолка невидимого источника, и зашептала слова незнакомого заклинания. Я стоял и любовался своей прекрасной госпожой. Мне нравилось находиться рядом, смотреть на нее, слышать голос и не было дела ни до Черного колдуна, ни до придуманных ведьмой способов его уничтожения. Честно говоря, лучшим оружием против него я считал себя. Не беда, что Крусанна еще не знала, как ей повезло, она поймет это, когда я убью мерзкого старикашку.

— Вот оно! — гордо сказала ведьма, делая шаг в мою сторону. В руках у нее была неизвестно откуда появившаяся небольшая подушка из пунцового шелка, с золотыми кистями по углам.

Я прыснул. Представив, как это тайное оружие летит в Черного колдуна, сложно было удержаться от приступа веселья, пусть и неуместного в обществе застывших в немом изумлении магов.

— Похищен? — свистящий шепот некроманта навел меня на запоздалую мысль, что кидался такими подушками только я, да и то исключительно в Роксанда, когда хотелось, чтобы он убрался и перестал донимать меня нравоучениями. Нормальные же люди хранят на них драгоценности, и у меня в Закатной башне они появились именно из сокровищницы — старому призраку нравился блеск бриллиантов и самые крупные он держал на виду на таких вот подушечках.

Крусанна наконец-то удосужилась посмотреть на появившееся в ее руках чудесное 'оружие'.  На какое-то мгновение властная госпожа превратилась в растерянную девочку. Взгляд полных отчаянья глаз метался с одного мага на другого, пока не остановился на мне. Даже сквозь мутный туман было видно, как побледнели только что яркие губы.

— Взять его! — холодно скомандовала она.

 Колдуны разом повернулись ко мне, а стоящие рядом даже попытались выполнить приказ.

Я увильнул от скрюченных пальцев, пытавшихся вцепиться в рукав, увернулся от нацеленного в меня посоха и оказался рядом с ведьмой.

— Какого лысого демона?.. — о правилах приличия, не допускавших обращения в таком тоне к благородной леди, а тем более к госпоже, я, разумеется, забыл. Сейчас гораздо важнее было, почему этой казавшейся мне воплощением мудрости женщине вздумалось наказывать меня вместо того, чтобы искать похитителя талисмана. Ну, да, я, конечно, виноват — не стоило уменьшать торжественность момента неуместным ржанием, но не это же сейчас главное!

Красавица шарахнулась от меня, как от злейшего врага, отгораживаясь защитным жестом.

— Ну, что вы застыли? Действуйте! Он нужен мне живым! — в голосе звучали плаксивые нотки, вызывавшие страстное желание защитить. Только от кого защищать? Не от себя же?

За спиной раздалось разноголосое бормотание. Маги, сгрудившись плотной толпой, общими усилиями творили заклинание. Первым желанием было остановить их, раскидав по залу, чтобы после, пока они будут приходить в себя, спокойно поговорить с обезумевшей от огорчения госпожой, но пришлось отказаться от этой мысли — я не мог нарушить только что данную клятву. Но не сдаваться же, в самом деле!

Обогнув вставшего на пути Шептуна, я бросился вон из зала. Сзади донесся отчаянный крик Крусанны:

— Фиорена ко мне!

Пришлось на миг зажмуриться и хорошенько тряхнуть головой, отгоняя наваждение — неодолимо тянуло тотчас же исполнить приказ.

Когда я открыл глаза, в конце длинного коридора как по заказу показался начальник стражи. Следом из-за поворота вышли Мышка и тип с гнусной орочьей рожей, таща под локти затравленно озирающегося Нейла, а за ними еще пара наемников  

Лучшего подозреваемого в краже трудно было даже представить. Я бы не удивился, окажись пропавший талисман у маленького воришки, несмотря даже на то, что большую часть времени тот находился у меня под носом. Ведь оставалась еще меньшая часть, когда он разгуливал по замку без присмотра, пока не попался стражникам.

Раздумья мои длились недолго. Маги еще толкались в дверях, а я уже был рядом с Нейлом, зашипев угрожающим тоном некроманта:

— Или ты вернешь, что украл, или...

Нейл, как обычно, изобразил оскорбленную невинность:

— Чего украл? Колбасу? Так я ж ее того... съел давно...

— А ну, посторонись, колдун! — Фиорен грубо оттолкнул меня с дороги, но тут самый сообразительный из моих преследователей догадался заорать:

— Держи его!

— Это вор! Не дайте ему уйти! — подхватили остальные.

Я хотел было отделаться от Фиорена, как обычно избавлялся от Имверта, крепким ударом и продолжить допрос своего непутевого дружка, но слова клятвы снова всплыли в памяти, а руки будто налились свинцом. Наемники тем временем, не дожидаясь, когда приказ повторит начальник стражи, отпустили Нейла и бросились ко мне.

Потом все произошло очень быстро. Мысленно пообещав себе никого не убивать, я попытался, опередив Фиорена, выхватить у него из-за пояса кинжал. Руки не слушались, а коротышка оказался проворен — мы схватились за рукоять одновременно.

Оставленный без присмотра Нейл, почувствовав свободу, пустился наутек.

— Стой! — Кинжал был забыт. Несколько мгновений ушло на то, чтобы вывернуться от наседавших стражников и броситься следом.

— Посторонись! — донеслось сзади. Кричали явно не мне, а, видимо, преследователям. Зачем? Об этом я не думал. Надо было догнать воришку и вернуть госпоже украденное, остальное казалось не имеющими значения пустяками.

Огненный шар настиг меня в тот самый момент, когда я схватил Нейла за рукав. Опаленную кожу чувствительно окатило жаром, между лопаток, словно дубиной ударило, но, как ни странно, не убило, а всего лишь сшибло с ног.

'Только дурак мог повернуться к врагам спиной!' — обругал я себя, вскакивая и оборачиваясь. Стражники были совсем рядом, но при моей быстроте оставались неплохие шансы обезоружить их и сбежать.

Знакомый звук попавшего в воду факела заставил меня вздрогнуть — в двух шагах таяла голубая вспышка.

— Быстро же ты забыл клятву, Рик Паленый! — укоризненно промолвила появившаяся из нее госпожа.

— Но... я...

— Так что же ты бежишь? — голос завораживал. Куда делось мое хваленое нахальство, помогавшее отвечать колкостями на упреки отца или Роксанда?

От растерянности я даже не стал сопротивляться, позволив страже заломить руки за спину и скрутить ремнем, и тут же пожалел об этом — подоспевшие маги добавили к кожаным путам магические узы, после чего неотвязно преследовавшая меня дурнота стала просто невыносимой. Я закрыл глаза. Образ прекрасной Крусанны, все еще стоявший перед мысленным взором, казался одновременно желанным и отвратительным до тошноты.

— Обыщи их, Шептун!

Некромант прошипел:

— Слушаюсь, — и с видом портного, расправляющего складки на новой одежде, засуетился вокруг. Тошнота усилилась, голова кружилась. Хотелось лечь, поджать колени, покататься по полу, но это у меня не получилось бы при всем желании. Я чувствовал себя деревом, не способным пошевелить ни рукой, ни ногой.

Язык, как ни странно, не одеревенел, хоть голос звучал хрипло, как от простуды:

— Что хоть ищете?

— Заткнись! — рявкнул Гром.

В отличие от начальника стражи некромант был сама любезность.

— Думаю, тот, кто вас послал, хорошо описал тебе, что мы ищем. Но почему бы не повторить? У госпожи Крусанны похищен драгоценный камень, похожий на круглый желтый топаз размером с орех. Ты это хотел услышать? Так вот — вы с мальчишкой избежите многих неприятностей, если вернете его.

— Попробую вернуть, если, конечно, с меня снимут заклятие и развяжут руки — а то в таком виде я вряд ли смогу быть вам полезен.

Крусанна болезненно скривила губы:

— Ну хоть вреден не будешь — и то хорошо.

— У этого тоже нет, моя госпожа, — Шептун закончил исследовать тряпье Нейла и подошел к хозяйке. — При себе нет. Остается надеяться, что они не успели его никому передать, а спрятали в замке.

  — Да не видел я никакого камня! — простужено просипел мальчишка, которому, видимо, тоже оставили дар речи. — Рик, скажи им!

Ручаться за Нейла было бы последней глупостью, но и устраивать ему допрос при всех не хотелось. Впрочем, Крусанна избавила меня от этой необходимости.

— В темницу обоих, — приказала она. — Будет лучше, если их допросят твои люди, Фиорен. А мы пока что займемся пропажей.

— Слушаюсь! — оглушительно рявкнул Гром. Стражники подхватили нас под руки и поволокли в уже знакомое подземелье.

Нейл от ужаса мог только скулить. Из угла, куда швырнули его обездвиженное заклятием тело, то и дело доносилось плаксивое:

— Ну, дядечки стражники! Я ж правду говорю! Не брал я никакого камня. Меня ж на кухне поймали, а там жратва только, — глаза у него, по всей видимости, как обычно, были честные-пречестные, но взглянуть в них не получалось. Я мог лишь разглядывать семейку мокриц на низком влажном потолке надо мной и с ними же разговаривать.

— Мальчишку хоть на куски режьте, только мага не калечьте... — эхо от громоподобного голоса Фиорена заглушило звук шагов. Лицо начальника стражи нависло надо мной, заслонив потолок и мокриц, ощерилось волчьим оскалом и многообещающе добавило: — ...пока что. Хозяйка, не иначе, захочет взглянуть на него перед казнью, а она у нас дамочка впечатлительная.

Смешки и обмен мнениями по поводу чувствительности Крусанны утонули в истошных воплях Нейла:

— Не надо меня резать, дядечки! Я и так все расскажу! Все-все! Только скажите, что...

— Где цацка?  Ты ведь ее спрятал! Куда? Отвечай!

Нейл замялся, как будто что-то припоминая:

— Я... это... не помню уже... Меня по башке хорошо приложили... А вот! Там на кухне такой ларь стоит, в нем грибы сухие. Так я этот ваш камень среди этих грибов и схоронил...

—   Клык, Ловец, на кухню — проверить! — приказал Фиорен. Две пары сапог застучали, удаляясь. — Твое счастье, если найдут, гаденыш. Умрешь быстро, — усмехнулся начальник стражи.

Нейл громко сглотнул и закашлялся.

— Умру? Э, не, погоди, дядечка! За что умру-то? Я ж честно все рассказал!

— Потому и быстро. И считай, что тебе повезло!

Здесь он был прав — гнусному воришке действительно было лучше умереть и как можно быстрее. Желательно до того, как я обрету способность двигаться. Больше всего сейчас мне хотелось открутить ему голову.

— Эх, невезуха... — разочарованно вздохнул Нейл. — И чего тогда рассказывать, куда я его перепрятал?

— Перепрятал?

— Ну, да. Решил, что там кухарка может найти, и обратно в карман положил, а потом... Не, не скажу — очень мне надо умирать!

Фиорен выругался, рявкнул:

— Мышка! Свищ!

Стало очень шумно. Нейл вопил, будто его режут, начальник стражи орал: 'Нет, ты скажешь!' — кто-то, видимо, тот, кого звали Свищ шипел: 'Да заткни ты его', — только Мышка молча сопел и возился. Звуков ударов я не слышал, а повернуть голову и взглянуть, что же там твориться, не удавалось. Шея была, как деревянная.

— В подземелье оно. Там лестница, третья снизу ступенька выщерблена. Вот я его в щель и затолкал.

— Вот ведь зар-раза! — процедил Фиорен. — Свищ, верни Ловца... Или нет, сам сходи, проверь.

— Куда сходить?

— В Зомбятник, дубина!

— А чего я? — заикнулся было стражник, но Гром рявкнул так, что тот выскочил из камеры почти бегом.

— Не найдет, — послышался голос Нейл. — Я в том подземелье мага видел. Он-то меня не заметил, а вот камень забрал. Взял его и испарился.

— Что за маг?

— Ну, такой весь в черном.

— Дурак, они все в черном. Может, ты его голос слышал?

— Ага, слышал.

— И какой был голос?

— Ну, тако-о-ой... Как бы это сказать?

— Тихий? — подсказал Фиорен. — Как будто шепчет.

— Ага, точно! — подтвердил Нейл.

— Мышка! — рявкнул начальник стражи. — Пойди... Нет, лучше я сам. Пошли, запрешь дверь и будешь охранять камеру, — шаги удалились. Хлопнула дверь. Лязгнул замок.

— Рик, бежим, пока они не вернулись! — раздался заговорщицкий шепот Нейла.

— Где камень?

— Откуда мне знать? Они хотели, чтоб я им сказал, ну я и сказал. Теперь надо как-то расколдоваться и сматываться! Главное заклинание вспомнить. Энди говорил, его надо наоборот...

— Ты не понял, я не собираюсь бежать. Нужно вернуть этот камень, и я сделаю это, пусть даже ради этого придется резать тебя на куски.

— Да, не брал я его! Почему ты-то мне не веришь? — возмущенно завопил Нейл.

— Потому что я не Энди, чтоб читать мысли, а у тебя, что ни слово, то небылица. Пояс Силы у Гунарта ты тоже не брал?

— Да, какая разница, если у меня все равно его не было.

— Драгоценностей у тебя тоже не нашли, но это вовсе не значит, что ты не успел побывать в здешней сокровищнице.

— Не успел! Колбасу и ту отняли, — Нейл шмыгнул носом. — Сам посуди, как я мог в эту их сокровищницу попасть?

— Откуда мне знать ваши воровские штучки? На кухню же ты как-то попал.

— На кухню меня Энди переместил. Заклинанием. Он сказал, что меня, если и возьмут на службу, то только на кухню, и к тому же, там мало стражи. Только это он зря — стражники тут так и шастают.

Не знай я, как этот маленький пройдоха умеет врать, честно глядя в глаза, обязательно бы поверил. Почему местные маги с их способностями читать мысли не узнали правду? Или кому-то было выгодно свалить вину на нас с Нейлом, как когда-то лорд Готрид свалил ее на лорда Таллера?

Глава 18. Три вопроса

Новобранец королевской гвардии Крайт жарился на солнце. Он с неподвижностью пустых доспехов стоял у ворот Сторожевой башни Ближнего моста, то с вожделением взирая на темные воды Королевского озера, то с завистью на нас со Счастливчиком. Капли пота медленно стекали из-под серебряного шлема, чтобы высохнуть где-то на пути к шее. Вид у новоиспеченного стражника был унылый. Испекшийся вид.

— Ну, как служба? Радует? — ехидно спросил я, остановив коня в тени под аркой, куда Крайт спрятаться от палящих лучей пока что не решался — лорд Деймор запугал его до смерти, пообещав выгнать к демонам, если не увидит его шлема из окна Привратного покоя.

— Вообще-то, скучновато, — признался наемник.

— А я на охоту, — мне нравилось поддразнивать Крайта. Раньше, когда он служил младшим ловчим, мы охотились вместе. Только парень всегда мечтал, чтобы его приняли в королевскую гвардию. Ну и домечтался. Торчать ему теперь до заката на этом солнцепеке!

— Какая охота в такое пекло? — ужаснулся он. — Сидел бы в замке и носа не высовывал.

Увы,  именно это мне и положено было делать с утра до вечера — сидеть в замке, а точнее в чертогах Сведущих и забивать себе голову всяческой ерундой на скучнейших уроках. Да вот только я в свои четырнадцать лет считал, что гораздо интереснее носиться верхом по лесу, пусть даже в жару и без толку!

Крайт этого не понимал. Он был простолюдином, и никому даже в голову не приходило обучать его королевскому этикету, дипломатии или философии. У него были свои представления о времяпрепровождении в замке.

— Там прохладно, и выпивка всегда найдется... — мечтательно проговорил он, глядя на заботливо притороченную к седлу кем-то из слуг флягу с вином.

— Держи, — я отвязал ее и бросил бедолаге.

— Вот это по-королевски! — Крайт жадно припал к горлышку потрескавшимися губами. — Кто вообще придумал, что нельзя пить на посту? Так ведь и  от жажды сдохнуть недолго!

Признаться, меня никогда не интересовало, кто из моих великих предков ввел бесчеловечный запрет, чуть не стоивший жизни моему приятелю. Я вообще не был силен в истории, если речь не шла о войнах.

Крайт несколькими долгими глотками осушил флягу и покосился на привязанную к перилам моста пеньковую веревку.

— Бедняга Таллер, — сочувственно сказал он. — Это ж надо в такую жарищу повесить человека за ноги, да еще над водой!

Я направил коня к краю моста и, наклонившись в седле, заглянул через перил. Тело бывшего королевского казначея лорда Таллера висело совершенно неподвижно, лишь легкий ветерок слегка шевелил редкие волосы, некогда обрамлявшие блестящую лысину, а теперь торчащие дыбом, как от смертельного ужаса. По лицу лениво ползла муха, другая исследовала посиневшие пальцы ног.

Никакой симпатии, а, следовательно, и сочувствия к казначею я не испытывал. Как-то он переусердствовал, убеждая отца, что наследного принца, то есть меня, нужно ограничить в средствах, чтобы с юных лет приучать к бережливости, иначе он, то есть я, рано или поздно опустошит казну и разорит королевство. Как будто королевство обеднеет, если человек немного повеселится с друзьями! Досаднее всего было, что бережливый казначей сам оказался вором — украл из сокровищницы шкатулку с бесценными бриллиантами, которыми отец очень дорожил. Шкатулка нашлась в его комнате, но вот сами бриллианты бесследно исчезли. Сколько лорд Готрид ни допрашивал казначея и по-хорошему, и с пристрастием, тот так и не открыл, где их припрятал. Не удивительно, что, обозлившись, дядюшка приказал повесить подлеца вверх ногами.

— К вечеру вонять начнет — по мосту не проедешь. Веревку перерубить что ли? Пусть лучше рыбы кушают, чем мухи... — брезгливо поморщившись, я взялся за рукоять меча, но Крайт проворно накрыл веревку рукой.

— Погоди-погоди, Рик! Я же, вроде как, его караулю! Что я лорду Деймору скажу?

— Скажешь, принц Рикланд скормил останки лорда Таллера рыбам.

— Может, не стоит все-таки рыбам... У меня тут одна мысль появилась. Давай заставим этого ворюгу рассказать, где его тайник. Как думаешь, это потянет на  повышение?

— Он же мертв.

— Ну, да, но в этом-то вся суть! Это живые отпираются, а мертвецы всегда правду говорят. Вот скажи, зачем мертвецу богатство? Не к чему, понимаешь? Надо только найти кого-нибудь, кто сможет его спросить, ну, вроде Черного колдуна...

— Ты в своем уме? — Общаться с Черным колдуном я не имел ни малейшего желания. Этот злобный старик ни во что меня не ставил и однажды даже пообещал превратить в паука, если я еще раз суну нос в его дела. Хоть Энди и уверял, что превратить человека в паука старику не под силу, но чем не шутят боги Хаоса... Крайта я, само собой, в свои соображения не посвятил — еще, чего доброго, сочтет меня трусом. Ему я сказал: — Черный колдун отбыл с тайной миссией по поручению короля, забыл? — это была сущая правда. Незадолго до кражи отец посулил ему три деревушки в Вольноземье за недород в Эстариоле, куда старик и отправился. Именно по этой причине допрос проворовавшегося казначея вел не он, а сам лорд Готрид, в компании с палачом, разумеется.

— Я сказал  'вроде', — поправился Крайт. — Вполне подойдет кто-нибудь из Темных лордов или, на худой конец, твой дружок Энди. Он, помнится, хвастался, что научился оживлять покойников.

'А здорово было бы вернуть отцу бриллианты. Жирный Готрид не смог, а я сделаю! Может, тогда отец поймет, что его сын приносит королевству не только убытки, и перестанет меня ненавидеть...' — подумав так,  я забыл об охоте и повернул коня к замку.

Что ученик Черного колдуна в отсутствие учителя отыщется в библиотеке, можно было не сомневаться. Энди по обыкновению сидел на ступеньке лесенки, ведущей к верхней полке, и бойко перелистывал страницы увесистого фолианта. Читал он очень быстро. Сам я с такой скоростью мог разве что картинки разглядывать.

— Тебе еще не наскучило учиться? — спросил я покачивающийся перед носом рваный башмак.

— Да я только пришел,— донеслось сверху. — Вспомнил, что на днях забыл убрать одну рукопись — оставил ее раскрытой здесь, на столе, а теперь забежал, чтобы вернуть на полку. А вообще-то мне некогда. Старик надавал столько поручений...

— А сейчас ты просто кладешь рукопись на полку? Все кладешь и кладешь, уже совсем положил...

— Нет, я ее найти не могу. Такое впечатление, что кому-то понадобилось здесь прибраться. Теперь вот ищу, на какую полку ее могли поставить. Старик терпеть не может, когда книги не на своих местах. Узнает, что я ее брал — испепелит на месте!

— Хорошо же ты ищешь.

— Просто книга интересная попалась. Здесь описано, как расположение звезд влияет на действенность заклятий. Знаешь...

— Не знаю и не горю желанием узнать, — перебил его я. — Скажи лучше, ты можешь оживить повешенного?

— Когда?

— Сегодня на рассвете.

— На рассвете не получится. Я не знаю, как возвращать время, — ученик Черного колдуна перевернул очередную страницу и вновь углубился в чтение.

— Нет, на рассвете его повесили, а оживить лучше ночью, чтобы никто не видел.

— А зачем он тебе? Придворных дам пугать?

— Нет, отправить вместо себя на бал, — фыркнул я. Если б Энди перестал читать и уделил мне хоть немного внимания, он бы не задавал столько вопросов. Сейчас его умение читать мысли было бы очень кстати — нас могли услышать и донести лорду Готриду, а тот никогда не упускал случая воспользоваться чужой идеей, чтобы  выслужиться перед отцом.

Своего я добился. Энди захлопнул книгу и с подозрением посмотрел на меня.

— Так я и поверил! Тебе приспичило, чтобы этот мертвец рассказал, где какие-то драгоценности, которые он украл.

— Тише! Хочешь, чтобы весь замок узнал?!

— Ну, и пусть узнает, жалко что ли? Все равно мертвец, оживляй его, не оживляй, ничего не скажет. Живые мертвецы тупые, как бревна, и говорить не могут, только мычат. Когда нужно что-то узнать, вызывают дух и спрашивают у него. Мой старик всегда так делает.

— А ты умеешь?

— Может, и умею, только не буду! Там ритуал гнусный. Мне даже кажется, что мой старик его сам придумал, ему бы только над кем-нибудь поиздеваться ...

— Твое дело — заклинания, а грязную работу мы с Крайтом возьмем на себя, — пообещал я, но Энди был непреклонен.

— Хочется кого-нибудь помучить — дождись моего старика, он  всегда — с радостью!

— Ладно, пойду к лорду Бернтону. Он хоть и никудышный колдун, но все же лучше некоторых. Надеюсь, он-то мне поможет...

— Не поможет. Все, что он умеет — это вернуть дух в тело на три вопроса.

— Мне и одного хватит...

— И как же повешенный тебе на него ответит? — Энди сдавил себе горло, высунул язык и издал нечленораздельный звук.

— Он же за ноги повешенный.

— За ноги? Что ж ты сразу не сказал?

— Мог бы и сам узнать, все равно копаешься в мыслях!

Энди водрузил книгу на полку и спрыгнул с лестницы.

— На три вопроса вернуть несложно, — он прошелся вдоль рядов книг, выбрал самую старую и толстую, в почерневшем кожаном переплете и принялся перелистывать пожелтевшие страницы. — Сейчас посмотрим, что нужно для зелья, — приговаривал он. — Так... крылья летучей мыши у старика есть, яд водяного аспида есть, мертвая осока растет на болоте, кишки дикого вепря попрошу на кухне, слюну бешеной собаки, думаю, тоже можно достать, кровь девственницы... с тебя!

Мы договорились встретиться ближе к полуночи. Энди ушел в Черную башню, а я, забежав к Крайту и озадачив его кровью девственницы, отправился в Тренировочный зал, не на урок же Королевского этикета идти, в самом деле!

Ночью разразилась гроза. Стража попряталась в Сторожевые башни и спокойно храпела под барабанную дробь дождевых капель и гулкие раскаты грома. Нам это было на руку — не понадобилось никого подкупать или усыплять.

— Ну и где ваш мертвец? — недоуменно спросил Энди, когда мы ступили на Ближний мост. — Ты говорил, он будет здесь, но... Знаешь, Рик, или я ничего не смыслю в некромантии, или поблизости нет мертвых.

— А это, по-твоему, что, мешок с костями? — Крайт с показным усилием покачал тяжелую веревку.

Ученик Черного колдуна подбежал к перилам, перевесился через них, вглядываясь в темноту.

— Вытаскивайте его скорей! Да, помогите же! -  неожиданно заорал он и первым схватился за веревку.

Несмотря на худобу, лорд Таллер оказался очень тяжелым. Мы втроем с трудом вытянули его и перевалили через перила. Тело грузно ударилось о дощатый настил и застонало. Недаром Энди говорил, что поблизости нет мертвых — бывший королевский казначей был все еще жив.

— Ну, все! Теперь нас самих повесят! — озабоченно пробормотал Крайт, глядя, как ученик Черного колдуна пытается привести лорда Таллера в чувство. — И как он не умер? Целый день вверх тормашками, да еще в такую жару! Лично я чуть не сдох, пока на посту стоял.

— Над водой прохладно, — раздраженно буркнул я. Вообще-то, меня тоже не радовала излишняя живучесть лорда Таллера. Медленно, но верно я начинал осознавать, что Крайт в чем-то прав, — за спасение приговоренного к смерти полагается смертная казнь, а это значит, что у нас неприятности, и в первую очередь у меня. Казнить наследника отец, конечно, не прикажет, но замучает до смерти нравоучительными беседами или, чего доброго, прикажет запереть в башне Отчаяния и будет держать там, пока я не выучу... гномий язык! Окажись наш повешенный покойником, мы бы узнали все, что надо, и со спокойной совестью сбросили его в воду на корм рыбам. Или обратно повесили. А с живым что делать? Тоже на корм рыбам? Такое решение вопроса мне было совсем не по душе, хоть я и не отличался жалостливостью и милосердием. Один Энди был счастлив — спасти кого-то от смерти для него было таким же удовольствием, как для меня разделаться с дюжиной орков. И не важно, кто это — недобитый орк, крыса или приговоренный к смерти преступник. Только к мертвым он относился с полнейшим равнодушием, как рабочему материалу.

— У кого-нибудь вино есть? — деловито спросил спаситель.

— Вино? — я посмотрел на Крайта. Моя фляга осталась у него.

— Сейчас принесу, — пообещал тот и бегом направился к воротам. Вернулся он довольно скоро.

— Знаешь, кого я встретил в Привратном покое? — спросил он, протягивая мне початую бутылку. — Этого напыщенного лорда Элегана.

— Учителя этикета?

— Его самого. О тебе справлялся, сказал, что ты пропускаешь уроки, и он пожалуется королю. А я давай заливать, мол, принц, нездоровится, ну, и попросил вина...

— Надеюсь, ты не сказал ему, что оно для Таллера? — настороженно спросил я.

— Почему для Таллера? Для тебя. Тебе ж нездоровится.

— И он дал?

— Еще бы! Сказал, что у него припасена бутылка замечательным вина, которым он мечтал угостить тебя на сегодняшнем уроке. И обязательно сделал бы это, соизволь ты этот урок посетить.

— Прямо так и сказал? — моему удивлению не было предела — учитель всегда кипел от возмущения, если замечал, что я немного выпил. — Дай-ка сюда, — я забрал у Крайта бутылку, вытащил зубами пробку, понюхал и скривился — в нос ударил приторный аромат цветов. — А это не  духи?

— Вроде нет. Элеган сказал, что это эльфийское вино, настоянное на лепестках роз, и чтобы ты непременно его отведал. Только не советую — дерьмо изрядное! Я хотел было хлебнуть, так меня от одного запаха чуть наизнанку не вывернуло, до сих пор отплевываюсь! И как вы, благородные, такое пьете? — Крайт в очередной раз сплюнул и старательно утер губы.

Любопытство всегда было моей отличительной чертой. Я не мог удержаться от искушения глотнуть изысканного вина лорда Элегана пусть даже, за неимением лучшего, прямо из горлышка, но наглый наемник бесцеремонно выхватил бутылку у меня из рук и передал Энди.

— На пиру напьешься! — хмыкнул он в ответ на мой негодующий жест. — А то, чего доброго, покойнику не хватит! Или ты и без него знаешь, где тайник?

 Тем временем Энди всыпал в бутылку горсть какого-то порошка и, старательно взболтав, влил ее содержимое в рот лорду Таллеру.

Зелье подействовало мгновенно. Наш  'мертвец' закашлялся, открыл глаза и хрипло запричитал:

— Я не брал... ничего не брал... я — верный слуга короля... оставьте меня...

— Оставим-оставим, если скажешь, куда спрятал украденное, — пообещал Крайт.

— Нет... я не..., — захрипел казначей, закатил глаза и вновь провалился в беспамятство.

— Дай ему еще этой дряни, пусть очухается, — велел я Энди.

— Не мучай ты его, — жалобно попросил тот. — Кажется, он и вправду ничего не брал.

— Я не мучаю, а хочу привести в чувство. Я его даже трогать не буду, только спрашивать, а ты мысли читай. Надо же выяснить правду!

Энди пожал плечами, вновь поднес бутылку к губам бедняги Таллера.

На этот раз глаза бывшего казначея прямо-таки вылезли из орбит, а рот чуть не разорвало безмолвным криком. Он резко сел, невидяще хватая вокруг себя воздух, и, в конце концов, вцепился скрюченными посиневшими пальцами в ворот черного балахона Энди. Мальчишка испуганно ойкнул, лихорадочным движением руки начертил в воздухе какой-то знак и, свободный, отпрянул в сторону. В небе полыхнула молния, а Лорд Таллер с кровавой пеной на губах забился в судороге, а через несколько бесконечно долгих мгновений посинел до черноты и застыл в неестественной позе.

— Ну, ты даешь! — ошеломленно протянул я. До сих пор Энди не баловался подобными фокусами.

— Я... я... Это не я! — запинаясь, пробормотал Энди. Кажется, он готов был зареветь, как провинившаяся служанка. — Это только защитный знак... Он безобидный, — Энди повторил свое движение — ничего не произошло, только Крайт с воплем:

— Не размахивай руками! — отвесил ему крепкий подзатыльник.

— Я правда не виноват! — шмыгнул носом Энди.

— Ну, конечно, это мы его угробили! — зло буркнул Крайт.

— Может, ты с перепуга шарахнул по нему молнией? — строго спросил я.

— Да, нет же, нет! Пусть мой старик испепелит меня на месте, если я вру!

— Значит это — порошок, который ты насыпал в вино! Ты где его взял? В лаборатории  Черного колдуна?

Энди кивнул.

— А ты уверен, что это не яд?

— Уверен, — всхлипнул Энди с видом человека, который уже ни в чем не уверен. На него было жалко смотреть. Похоже, лорд Таллер был первым, кого этот недотепа отправил в Лучший мир. Крайт тоже выглядел каким-то побитым. Даже мне было не по себе, хоть за свою жизнь я повидал немало смертей.

— Да, не хнычь ты! — чтобы скрыть собственную слабость, я накинулся на Энди. — Все равно он должен был умереть. Ты же и пришел-то сюда, чтобы его оживить, некромант сопливый, — вот и оживляй!

Мальчишка тяжело вздохнул, вытер мокрым рукавом нос и безучастно сказал:

— Поверните его головой на север и отойдите подальше. Вдруг я опять что-нибудь напутаю...

Мы с Крайтом за ноги развернули тело и отошли на несколько шагов. Энди достал откуда-то из складок своего черного балахона короткий жезл и, бормоча непонятные слова, очертил себя и Таллера магическим кругом. Когда он замкнул линию, та засветилась, как гнилушка на болоте, и мы заметили, что внутри дождя больше нет.

— Хорошо устроился, — проворчал Крайт. — Мы тут должны мокнуть, а этот сопляк...

— ...сейчас оживит Таллера, а мы так и не придумали, о чем будем спрашивать, — оборвал я его.

— Куда он сокровища спрятал, о чем же еще?

— А вдруг он опять скажет, что не брал?

— С какой стати? Мертвые всегда говорят правду.

— А может он и в самом деле не брал?

— Ну, конечно, они сами пропали! Сам подумай, у кого ключ от сокровищницы? Только у него.

— Не только. Еще у короля.

— Думаешь, король спустился в сокровищницу и сам у себя украл бриллианты?

Конечно, я так не думал. И дело не в том, что самому у себя красть глупо, а в том, что Ролмонд Калека был не в состоянии самостоятельно спуститься в сокровищницу. Он только отдавал приказы, и именно поэтому в сокровищнице мог побывать любой из его приближенных. Отец мог послать туда своего личного слугу Карлена или главного советника Готрида, начальника охраны Деймора, и еще, по крайней мере, четверых лордов, которым он доверял. Недавно он даже мне велел принести из сокровищницы награду для гонца, доставившего какие-то вести (какие — не знаю, поскольку был выпровожен за наградой, но, видимо, неплохие, раз она ему полагалась). Разумеется, сокровищница всегда хорошо охранялась, но стража находилась не внутри, а снаружи, за дверью, так что я, как и любой другой, мог бы забрать и вынести из нее все, что пожелаю, если бы имел такую привычку.

Я хотел объяснить это Крайту, но не успел. Энди с жутковатой песней на непонятном языке вылил Таллеру то ли в глотку, то ли в ухо, то ли вообще за шиворот зелье, прикоснулся к телу жезлом и вполне по-человечески продолжил:

— Во имя мук осужденных и проклятых повелеваю и приказываю тебе, дух покойного лорда Таллера, повиноваться сим священным обрядам под страхом вечной муки. Восстань, заклинаю, и ответь на три вопроса, если еще питаешь надежду на покой благословенный и избавление от мук, кои в моих силах навлечь на тебя!

— Надеюсь, он ничего не напутал, — прошептал Крайт.

Я кивнул и подошел поближе к магическому кругу — страшно хотелось посмотреть, как будет оживать лорд Таллер. Только делать это он почему-то не торопился. Энди позвал его еще пару раз и, в конце концов, угрожающе заявил:

— Слушай, дух Таллера, если будешь упрямиться и сейчас же не вернешься в тело, то мой старик..., то есть, я хотел сказать, повелитель Темных сил с тобой церемониться не станет: заточит в кольцо Души, и будешь служить ему до скончания веков!

Видимо угроза подействовала. Покойник зашевелился, с хрустом согнул колени и, не меняя скособоченной позы, поднялся на ноги.

— Спрашивай, повелитель! — отрешенно проговорил он.

— Спрашивай быстрей, он меня почти не слушается! — скороговоркой выпалил Энди.

— Отвечай, где бриллианты? — поспешно спросил я.

— Три сундука стоят в сокровищнице. Все они доверху заполнены неоправленными бриллиантами. Украшения же — в ларцах, а число тех ларцов — два десятка с половиною. Алмазы же неграненые в Гномьи мастерские отправлены для огранки..., — принялся глухо бубнить мертвец.

— Меня интересуют бриллианты, которые пропали. Что с ними? — резко оборвал его я.

— Они украдены, и в них причина моей смерти...

— Это мы и без тебя знаем, — начиная выходить из себя, процедил я. Никогда не думал, что духи покойников такие тупые!

— ...но не меня они должны были убить. Я умер за другого. За тебя, принц Рикланд!

— Как это за меня? — пробормотал я. — Может, из-за меня? Ведь, если бы я не велел напоить его этой дрянью, Энди бы его откачал...

— Лучше будет, если ты перестанешь рассуждать и поскорее задашь последний вопрос. Мне очень трудно его удерживать, — сдавленно проговорил Энди. Действительно, вид у него был какой-то чересчур замученный. Казалось, он сейчас свалится в обморок прямо под ноги мертвецу.

— Так кто украл... — начал было я, но Крайт буквально зажал мне рот.

— Он, он украл, неясно, что ли? Или хочешь это услышать от него самого? — прошипел он. — Давай лучше я спрошу! Где находится твой тайник? — обратился он к Таллеру.

— В моей спальне над дверью за выступающим камнем, — ответил тот слабеющим голосом. — Теперь отпусти, повелитель.

— Ты свободен, покойся с миром! — пробормотал Энди, сдавливая ладонями виски и медленно опускаясь на колени. Он был так бледен, что сам походил на покойника, который рухнул рядом, будто кто-то перерезал удерживающую его в вертикальном положении невидимую веревку.

— Тебе нехорошо? — озабоченно спросил я. Ученик Черного колдуна имел дурную привычку не рассчитывать собственные силы, и у меня были опасения, что когда-нибудь это плохо кончится.

— Надо сжечь это тело, чтобы его больше никто не потревожил, — невпопад ответил Энди.

— Его никто больше не потревожит, — заверил Крайт. Он шагнул в магический круг, который тут же погас, подхватил Таллера подмышки, подтащил к перилам и, с трудом приподняв, скинул в воду. — Покойся с миром! — крикнул он вслед и повернулся к нам: — Может, уже пойдем? Мокро все-таки...

В покоях лорда Таллера царил жуткий беспорядок — лорд Готрид со стражей искали тайник. Найти — так и не нашли, зато перевернули всю мебель, перерыли сундуки и даже выпотрошили перину.

— Понял, как надо спрашивать! — похвастался Крайт. — Один вопрос и все ясно — вот он, тайник! — Он встал на цыпочки, нашарил над дверью выступающий камень и потянул на себя. Тот легко поддался, открыв продолговатую нишу. — А вот и наш клад! — Крайт с блаженной улыбкой извлек оттуда массивную, темного дерева шкатулку, бережно поставил на стол и открыл крышку.

В шкатулке были бумаги. Улыбка на лице Крайта из торжествующей превратилась в жалкую.

— Что это? — недоуменно спросил он.

— Дай сюда! — я развернул один из свитков и принялся читать: -  'Лета 522 месяца зноя дня 7. Получено: налогов от Лорда Эйкена — 5 тыс. 456 зол., от Гильдии купцов — 11 тыс. 113 зол. Выдано: Лорду Деймору — 9 тыс. 250 зол., торговцу рыбой — 12 зол., белошвейке — 5 зол., повару — 159 зол...' — дальше продолжалось в том же духе. — Это что за бред? — не менее удивленно, чем Крайт, проговорил я. Записи в остальных свитках тоже не отличались разнообразием — имена, цифры, какие-то подсчеты на полях. Может, отцу это и было бы интересно, — он всегда заставлял Таллера называть ему всякие скучные цифры. — Понял, как надо спрашивать! — передразнил я Крайта. — Что, нашел тайник, умник? Он же ясно сказал, — умереть должен был не он, а кто-то другой! Понимаешь, его казнили, а настоящий вор разгуливает на свободе!

— Выходит, лорд Готрид — дурак?

— А ты не знал?

Крайт злобно выругался и отправился в казарму спать. Я тоже ушел в Закатную башню.

— Ты где пропадал всю ночь, повеса? — раздался откуда-то из-за стены раздраженный голос Роксанда, едва я появился на пороге спальни. Глаза с его портрета живо взглянули на меня, засветившись потусторонним красноватым светом.

Я не часто баловал предка подробными отчетами о своих похождениях, но сейчас мне просто необходим был совет. Мысль, что Таллер пострадал за другого, не давала покоя.

— Послушай, Роксанд, вот если бы из твоей сокровищницы украли бриллианты, что бы ты сделал? — спросил я, скидывая мокрую куртку и падая на широкую постель.

— Приказал казнить казначея, — не задумываясь, ответил призрак.

— Казначея уже казнили. Только, кажется, он не виновен.

— Как это не виновен? В его обязанности входит следить за сохранностью сокровищ, следовательно, он отвечает за них своей головой.

— А если он не крал, а украл кто-то другой? — я стянул сапог и швырнул в угол.

— Казнить обоих!

— А как бы ты узнал, кто вор? — поинтересовался я, стаскивая второй сапог. — Это мог быть любой из тех, кого король посылал в сокровищницу в последние дней десять.

— Как это глупо! — воскликнул Роксанд. — Никто, кроме короля и его казначея, не должен входить в Сокровищницу!

— Ты забываешь, что отец — калека. Он не может ходить, вот и посылает в сокровищницу всех подряд... ну, то есть, тех, кому доверяет.

— Доверять нельзя никому, особенно в королевском замке! — назидательно произнес Роксанд. — Теперь придется обращаться к Черному колдуну.

— Он сейчас в Эстариоле.

— Значит, допрашивать всех, обыскивать комнаты... Скверно. Это всегда вызывает недовольство придворных, а, следовательно...

— Отец не станет никого допрашивать. Он уверен, что бриллианты украл лорд Таллер. У него в комнате нашли пустую шкатулку...

— И что ему мешает казнить этого Таллера?

— Ничего. Его уже казнили. Это и есть казначей... — я зевнул. За окном уже забрезжил рассвет.

— А ты уверен, что он не виновен?

— Почти. Мы с Энди вызывали его дух, — он отпирался. Мы спросили про тайник, но он оказался пуст...

— Или он уже продал бриллианты или его подставили, — задумчиво проговорил призрак. — Украденные бриллианты — прекрасный повод избавиться от казначея. Возможно, похититель нарочно подкинул шкатулку в его комнату, чтобы отправить на казнь. Подумай, кому мешал этот Таллер?

— Мне мешал, — честно признался я.

— Ты не способен даже солгать, не краснея, не то что построить заговор. Может, кто-нибудь из придворных хотел занять его место? Или, скажем, не поделил с ним внимание какой-нибудь дамы?

— Не знаю, — снова зевнул я. Разговоры о придворных интригах всегда навевали на меня сон.

— Ты никогда ничего не знаешь! — презрительно произнес Роксанд, туманной тенью выплыл из портрета и несколько раз бесшумно пересек комнату. — И это наследник престола! Ничего в голове, кроме драк и оружия! Скажи хоть, что за бриллианты украли?

— Разве это важно?

— Я так и знал! Ты даже не удосужился поинтересоваться! Вот если б пропал какой-нибудь, пусть даже самый дрянной меч, ты бы, конечно, не задумываясь, сообщил мне, как он называется, сколько стоит, и каково было имя его прежнего владельца...

— В сокровищнице нет дрянных мечей, — огрызнулся я.

Роксанд тяжело вздохнул, и пожаловался:

— О, Боги Хаоса, этот принц неисправим! Когда он станет королем, надоумьте его учредить должность судьи или поручить вершить правосудие совету.

— Отец уже поручил, — заметил я, — и, видишь, что вышло? Осудили невиновного!

— Вижу, что мудрость осталась в далеком прошлом! Впрочем, это не мое дело. Я давно умер, — внезапно заявил призрак и скрылся в стене.

На самом деле, он вовсе не был таким равнодушным, вернее, когда-то, может, и был, но со времени своей смерти прямо-таки изнывал от скуки. Скорее всего, ему не терпелось разобраться в этом деле, но старый брюзга ждал просьбы о помощи. Пора бы ему запомнить, что я — гордый и никогда никого ни о чем не прошу!

— Ну, и пожалуйста! Справлюсь сам, — буркнул я, натянул сапоги, холодную промокшую под дождем куртку и, захватив меч, оставил предка в одиночестве сокрушаться по поводу собственной бесполезности.

'Итак, что можно сделать? — размышлял я, через три ступени спускаясь по винтовой лестнице. — Во-первых, узнать у отца, кого он посылал в сокровищницу, перед тем, как камни исчезли, и кого назначил казначеем, вместо Таллера. Если этот человек был в сокровищнице — все ясно, если же нет, придется выяснять, кому могла понадобиться смерть казначея. Если дело в женщине, отец может и не знать, зато он знает все о пропавших бриллиантах. Не забыть бы расспросить о них...'

Глава 19. Следствие ведет гремлин

Попасть в покои отца было не просто. Его личный слуга Карлен грудью защищал дверь.

— Король спит, — твердил он, и никакие доводы, не могли сдвинуть его с места. Для него не важно было, что человека невинно казнили, и я хочу найти настоящего вора. И даже то, что я убью упрямца, если он меня сейчас же не впустит, не имело значения.

— Убивайте, ваше высочество! Все равно не пущу! Король заснул только на рассвете, и никому не позволено его будить, даже вам!

— Ладно, — махнул я рукой. — Тогда ответь хоть ты: кого он назначил казначеем?

— Ой, не знаю. По-моему, это должен решить совет. Его величеству нездоровится...

— Его величеству всегда нездоровится.

— Король терпит великие муки, а вы, его сын, не испытываете ни капли сострадания, — укоризненно покачал головой Карлен.

— Я — принц и воин, а не сердобольная леди. Мне не к лицу постыдная жалость! — именно такими словами пару лет назад наставлял меня отец во время казни одной юной девицы, которую тот приказал отдать на съедение боевым волкам. Сейчас они пришлись как раз кстати.

Карлен, безнадежно махнув рукой, хотел скрыться в темных недрах королевской опочивальни, но мой оклик остановил его.

— Если я не получу ответ на все вопросы, то войду следом за тобой и задам их королю.

— Ах, да, конечно, — спохватился старый слуга. — Что вы еще хотели узнать, ваше высочество?

— У Таллера были враги?

— У кого же их нет? — пожал плечами Карлен. — И у Таллера враги были. Он и сам мало кого привечал. Все больше доносы писал. Так, мол, и так, все вокруг заговорщики да враги короны, один он преданный слуга короля.

— И кто из этих врагов короны имел доступ в сокровищницу?

— Да все имели. Он же на любимцев короля наговаривал. Больше всех от него лорду Деймору и его стражникам доставалось. Как жалование платить, так у короля бумага, кто и по какой причине отлучался с поста, и на сколько ему за это надобно меньше выплатить. Да и остальных лордов он не жаловал. То они налоги не доплатили, то деньги, выданные на нужды королевства, на себя потратили, а то и проиграли, как молодой Ардок. Но с чего вы решили, что лорд Таллер невиновен? Ведь шкатулка нашлась у него!

Я пропустил замечание Карлена мимо ушей и продолжил задавать вопросы:

— Кто заходил в сокровищницу с тех пор, как ты в последний раз видел там эту шкатулку?

— В тот день король получил хорошие известия, был весел и раздавал награды. Многие заходили в сокровищницу, и вы, и я, и лорд Деймор, а, может, и еще кто. Вы же знаете, ваше высочество, что я не постоянно подле короля. Бывает, мне приходится отлучиться по его поручениям. Лишь вечером я заметил пропажу...

— Ты?

— Перед тем, как отойти ко сну, король велел мне отнести в сокровищницу корону. Ох, и не нравилось же мне спускаться туда с тех пор, как там стал заправлять Таллер, и все из-за этой шкатулки. Раньше она была спрятана в тайнике и никому особо не мешала, но Таллер, он ведь как рассудил: в сокровищнице должен быть порядок — все по сундукам да по полкам, золото с золотом, бриллианты, значит, с бриллиантами, вот все и переложил по-своему. Король-то и знать не знал, а мне каждый раз хотелось содрогануться от взглядов этих проклятых демонов, с тех пор, как он их из тайника-то вытащил, да к остальным бриллиантам определил. Я сразу заметил, что они пропали...

— Демоны?

— Эти злобные морды на шкатулке иначе не назовешь... Ох, не любил я ее. Вы будете смеяться, — таинственно прошептал Карлен, — но мне всегда казалось, что оттуда, изнутри раздаются какие-то звуки, то ли плач, то ли хохот...

— У них было название?

— Названия не знаю, знаю только, что король сильно осерчал, когда они пропали, потому-то и велел лорду Готриду казнить казначея и Черного колдуна не стал дожидаться. Найдены камни или нет, их обладатель должен умереть, — вот что он сказал. Так что не ищите их лучше, забудьте и все!

Лучший способ заставить меня думать о чем-то постоянно — это попросить забыть об этом. Мне непременно нужно было докопаться до истины или... умереть от неудовлетворенного любопытства.  'Возможно, Роксанд, Энди или кто-нибудь из учителей знает историю зловещей шкатулки, — думал я, выходя из королевских покоев. — Поговорю с ними, пока отец не проснулся'.

Мне повезло — выбежав в коридор я тут же налетел на спешившего навстречу дядюшку Готрида, считавшего своим долгом каждое утро являться к отцу и докладывать о событиях, произошедших за ночь.

Повезло вовсе не потому, что я чуть не сшиб дядюшку с ног, — это было скорей неприятно, а потому, что главный королевский советник обязан был знать, кому досталась должность Таллера.

Для лорда Готрида столкновение со мной было полной неожиданностью. Не иначе, он решил, что мне вздумалось пробить насквозь его необъятное брюхо. Он побледнел, покрылся испариной и, запинаясь, спросил:

— В-ваше высочество? Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, любезный дядюшка, я не ушибся. Мягкотелость — твое неоспоримое достоинство, — лорд Готрид шумно выдохнул. Иногда мне безумно нравилось щеголять обрывками знаний этикета. — Как удачно, что я тебя встретил! Не соблаговолишь ли ответить, кто теперь казначей?

— Казначея назначат на сегодняшнем совете. Ключ от сокровищницы пока у меня. Вам что-нибудь нужно?

— Нужно знать, кто будет казначеем, только и всего. Ты не можешь, ну, хотя бы предположить?

— Я... я... — замялся лорд Готрид. — А зачем вам, принц? Дождитесь совета, и все узнаете.

— Но мне хотелось бы узнать это пораньше!

Лорд Готрид подозрительно посмотрел на меня. Обычно я не разговаривал с ним так учтиво.

— Юный принц испытывает денежные затруднения? — ядовито спросил он.

— Нет, пытается найти бриллианты, которые почему-то все еще не найдены! — тем же тоном возразил я. — Интересно, кому выгодна смерть лорда Таллера? Ведь кто-то же подкинул шкатулку в его комнату...

— Ничем не могу вам помочь, ваше высочество! — надменно сказал Готрид, повернулся и зашагал прочь, дав ясно понять, что разговор окончен. Только пошел он вовсе не в королевские покои, как собирался, а в прямо противоположную сторону.

'Надо было меньше болтать, — спохватился я. — Теперь даже такой тупица, как Готрид, сам найдет похитителя, и вся слава достанется ему'.

Лорд Готрид ужасно спешил, удаляясь от меня с невероятной для своего сложения быстротой. Конечно, он не преминул воспользоваться подсказкой и теперь торопился первым уличить вора. Мне же ничего не оставалось, как, держась на почтительном расстоянии, следовать за ним.

Как и предполагалось, лорд Готрид направился прямиком в Туманную галерею, ведущую в покои знатных вельмож, но затем меня постигло глубокое разочарование — дядюшка скрылся за дверьми своих собственных апартаментов.

'Струсил, — догадался я. — Без стражи он не способен поймать даже кролика! Сейчас отдаст десяток распоряжений, и начнется беготня. Что ж, пусть занимается арестами и допросами, а я, тем временем, найду бриллианты. Главное — узнать имя вора'.

Не к лицу благородному принцу подслушивать под дверью, зато в том, чтобы нанять шпиона, ничего зазорного нет. В деньгах меня, правда, здорово ограничивали, но моему шпиону они были ни к чему. Гремлин по прозвищу Сник-Обжора обожал яблоки.

Сник жил в рассохшейся бочке, выставленной за ненадобностью из винного погреба. Главными его достоинствами было то, что он знал в замке каждый крысиный лаз и умел более-менее складно изъясняться на человечьем языке.

— Эй, Сник, — позвал я, заглядывая в щель между изогнутыми досками. — Хочешь заработать красное яблоко?

Изнутри раздалось сопение и возня, потом одна из досок отошла вбок, и из-за нее показался сначала приплюснутый принюхивающийся нос, а за ним и его обладатель — небольшое, размером с толстого кота, существо с поросячьими ушами и хитрющими глазками маленького пройдохи.

— Хочешь, хочешь, — закивало оно огромной, по сравнению с телом, головой.

— Беги в покои Готрида и запомни все имена, которые он назовет. Скажешь мне — получишь яблоко.

— Два! — заявил Сник. — Два яблок. Сник бывать покой Готрид. Готрид звать Сник крыса и бить башмак. Готрид — злой!

— Хорошо, два, — согласился я, — только быстро!

Сник протиснулся под дверь винного погреба и скрылся, а я заглянул в ту же дверь, велел толстому рыжему слуге Рафу, которого все звали не иначе, как Раф-из-Погреба, принести мне бутылку Эстариольского и два яблока и собрался терпеливо ждать.

— Как ты думаешь, Раф, кого сделают казначеем? — с утра толстяк был еще трезв и вполне способен поддерживать беседу. Я просто так спросил, не рассчитывая получить ответ, но Раф, как это не странно, уверенно заявил:

— Чего тут думать? Ясное дело, лорда Даблона.

— Откуда ты знаешь?

— От слуг лордов советников, откуда ж еще? Меня на совет не зовут.

'Странно, лорд Даблон только вчера вернулся из своего замка и никак не мог быть похитителем', — подумал я и снова спросил:

— А может, ты знаешь от слуг, кто украл из сокровищницы бриллианты?

Тут меня ждала неудача.

— Таллер, кто ж еще? — пожал плечами рыжий. — Все говорят, что Таллер. Его уж и казнили за это, а вы все не знаете. У него ж шкатулка нашлась.

— А если шкатулку ему подкинули?

— Ну, вы скажете тоже, подкинули! Это тогда что же получается, зря казначея казнили? Кто ж ему такую свинью подложил? — Раф озадаченно почесал в затылке.

— Тот, кто желал ему смерти, из-за женщины, например.

— Ну, если из-за женщины, тогда Ардок. Наш казначей к его жене очень расположен был. Ардок тут на днях грозился ему уши отрезать...

Лордом Ардоком я всегда восхищался. Он владел мечом лучше любого из наших наемников и обучил меня нескольким неплохим приемам. Правда, денег в кошельке у него никогда не водилось, — он был азартным игроком, что, впрочем, ничуть не убавляло моего к нему уважения. А жена у него была и вправду красивая. По крайней мере, мне она очень нравилась, я имею в виду внешность, а так придворная дама — она придворная дама и есть, на уме одни наряды и украшения. Скука. Вот Ардок и развлекался, как мог за игрой или в Тренировочном зале. А чем в это время занималась его жена или тот же Таллер, меня, честно говоря, никогда не интересовало. Я знал только одно — Ардок не мог быть вором!

К сожалению, гремлин Сник, вернувшись, подтвердил слова Рафа.

— Ардок! Ардок! — верещал он. — Готрид сказать камень взять Ардок! Готрид велеть Ардок убивать! Рик бежать! Быстро! Быстро!

Возможно, кому-то все это показалось бы бестолковой болтовней, но я прекрасно понимал гремлина. Злой Готрид сказал, что Ардок взял камни, и велел страже его убить, ну, а мне, по-видимому, следовало быстро бежать, чтобы успеть предотвратить это безобразие. Хоть у Ардока и был повод украсть камни, верить, что он вор, не хотелось.

Вручив Рафу недопитую бутылку, Снику яблоки и, не вдаваясь в смысл благодарного бормотания одного и писка другого, я помчался в Тренировочный зал, где по утрам всегда можно было застать Ардока.

Стражу я опередил. Ардок стоял посреди зала живым и здоровым, один за другим посылая ножи в покачивающуюся на цепях деревянную мишень с нарисованным крестом. Ножи ложились точно по линиям, Ардок был настоящим мастером.

От протяжного скрипа тяжелой дубовой двери Ардок оглянулся и, заметив меня, расплылся в улыбке.

— Я ждал тебя, Малыш, — сказал он и, все так же дружелюбно улыбаясь, метнул в меня один из своих ножей. От неожиданности я отшатнулся, и нож по самую рукоять вошел в створку двери за моей спиной.

— Ну, и шуточки у тебя, Ар... — следующий нож не дал мне договорить, но на этот раз я не растерялся, а поймал его за рукоятку, чему научился у этого самого Ардока, и всадил в центр креста на мишени. — Я пришел не тренироваться, а поговорить. Расскажи мне все, что знаешь, об украденных бриллиантах.

— Хорошо, давай поговорим, — усмехнулся Ардок и взялся за меч, настоящий, между прочим, не тренировочный. — Мне многое известно об этих бриллиантах. Сегодня, например, они погубят тебя, Малыш!

'Вот ненормальный! — пронеслось в голове, пока ноги отскакивали с сторону, а руки выхватывали меч. — Его собираются казнить, а он вздумал устроить мне испытание!'

— Послушай, Ардок, — пытался убедить я его, в краткие мгновения передышки между ударами. -  Если ты взял эти камни,... лучше отдай... или скажи... у кого они сейчас... А я постараюсь... вернуть их королю... так, чтобы... он ничего не заподозрил.... Клянусь, эта тайна... останется между нами!

Но Ардок лишь рассмеялся в ответ холодным, незнакомым мне смехом.

— Тайна и так останется тайной, — были его слова. — Я же буду свободен. Но прежде убью тебя, принц!

Холодный клинок обжег мне лицо, будто хлесткий удар мокрой ветки в лесу. Потом боль уже не чувствовалась, только кровь, стекавшая по переносице в уголок глаза, мешала смотреть. Вернее, боль-то была — горькая боль обиды и разочарования. Тот, кого я по наивности принимал за друга, оказался подлым предателем! Не зря Роксанд говорил, что никому нельзя доверять.  Но даже понимание, что в жизни принцев и королей такое случается постоянно, не спасало —  все равно было обидно, хоть плачь. Только вот плакать я не умел, зато отчаяние заставило собраться. Время вокруг как будто замедлилось. Меч Ардока двигался неторопливо, словно бывший друг вздумал заново обучить меня своим приемам. Но движения были знакомые, так что не стоило особого труда разгадать замысел каждой атаки противника. Отчаянье сменилось пьянящим восторгом боя. Я уже не думал о том, что Ардок был мне когда-то другом, это был бой с врагом. Я забыл о ране, не чувствовал усталости и боли, не думал о том, что надо делать, мое тело сражалось само... Опомниться получилось, только когда Ардок выронил меч и, зажав рукой рану, рухнул на пол. Между пальцами струилась кровь.

Я растерялся. Для меня было неожиданностью, что мастер клинка так глупо раскроется и не сумеет уйти от удара. У меня и в мыслях не было его убивать,  хотелось всего лишь забрать бриллианты и насолить дядюшке Готриду, вернув их отцу. И что теперь? Звать на помощь? Поздно. В отличие от истории, дипломатии и правил этикета, в ранах я разбирался. Ардок должен был умереть еще до прихода лекаря.

— Прости, друг, прости, — виновато пробормотал я и выбежал из зала.

 

Я был весь в крови. Она текла по лицу и, теплыми струйками сползая по щекам и носу, старалась попасть в рот. Пальцы, сжимавшие окровавленный меч, липли к рукояти. Никто не осмелился остановить меня, явившегося в таком виде  к отцу. Даже Карлен оторопело замер у дверей опочивальни.

Отец не спал. Он полулежал среди вороха подушек и с отрешенным видом слушал лорда Готрида, который, подобострастно склонившись, нашептывал что-то ему на ухо. В головах, на низкой скамье, расположился грустный шут Брикус и, неторопливо перебирая струны лютни, высказывал собственное мнение по поводу всего, что ему удавалось уловить из этого шепота.

Как, Таллер ночью ухитрился

Свою веревку развязать?

Неужто он в лесу укрылся,

Чтоб нам оттуда досаждать?!

А, может, оборотень злой

Унес несчастного с собой?... — напевал он, из чего я сделал вывод, что Готрид жаловался отцу на исчезновение трупа Таллера с отведенного ему места.

Первым мое появление заметил шут. Лютня, фальшиво тренькнув, замолкла.

А вот и принц, и без доклада...

Но, боги, что с его лицом?!

Теперь он сможет, если надо,

В зубах поковырять с закрытым ртом... — по привычке рифмуя слова, озадаченно протянул Брикус.

Отец заметно оживился. Его глаза на изуродованном ожогами лице засветились неподдельным интересом.

— Что стряслось, принц? С кем ты повздорил на этот раз?

— Лорд Ардок... Я убил его.

Дядюшка сдавленно охнул:

— Принцу нужен лекарь! Позвольте сходить за ним, ваше величество, — и поспешно направился к двери. Он вечно стремился угодить отцу, был бы повод.

— Принцу нужен не лекарь, а стража, чтобы проводить в тюрьму, — нахмурившись, проворчал отец. — Последнее время, он многое себе позволяет. Объясни мне, Рикланд, что ты не поделил с моим верным Ардоком?

— Он сам напал на меня! Я спросил его об украденных бриллиантах, а он напал. Я не хотел...

— Зачем спрашивать человека о том, о чем он не может иметь ни малейшего понятия?

— Может! Вернее... мог. Это он украл бриллианты! Ардок! Ты напрасно казнил Таллера! Он не виноват, просто лорд Готрид...

— Глупости! — резко оборвал мои сбивчивые объяснения отец. — Лорд Готрид беспокоится о тебе, как о родном сыне, а ты только и думаешь о том, как опорочить его честное имя! Ты злобный и мстительный ребенок, Рикланд!

— Прикажи страже обыскать тело Ардока, или его комнату, или...

— Не желаю больше слушать весь этот вздор! — повысил голос отец.

Я понял, что мне ничего больше не остается, как уйти, тем более что Готрид вот-вот должен был вернуться в сопровождении лекаря с его похожими на орудия пыток инструментами и дурно пахнущими зельями. Щека хоть и болела, но не настолько, чтобы встречаться с этим человеком.

На пороге я задержался.

— Можно хотя бы узнать, как назывались пропавшие бриллианты? — спросил я.

— Зачем тебе знать то, что давно забыто? — устало проговорил отец.

— Просто... любопытно.

—   'Созвездие злого рока'.

— Прямо так, по-человечески? А почему не по-эльфийски?

— Они созданы человеком, Черным колдуном.

— Нашим?

— Нет, одним из древних.

— С ними связана какая-нибудь легенда?

— Черный колдун заключил в них провинившихся духов, — раздраженно сказал отец. Похоже, я ему до смерти надоел. — Спроси об этом шута, принц. Я не намерен развлекать тебя пересказами давно забытых преданий!

Брикус встрепенулся.

— О духах, веками сидящих в каменьях?

   Я в юности слышал такую балладу.

   Не мучайтесь, дни проводя в размышленьях,

   Я вспомнил ее и спою, коли надо! — сказал он и вполголоса запел:

Сегодня немногие помнят сказанье,

 Как Духи восстали, покорность забыв,

 А после ослушавшимся в наказанье

 Их Тьмы Повелитель обрек на страданье

 В алмазы, как будто в тюрьму, заключив.

   Обрек непокорных на тяжкую долю

   Своим повеленьем и силой заклятья

   Заставил веками томиться в неволе,

   Покуда не выполнят смертного волю

   И этим избавят себя от проклятья.

И духи приказа, как милости, ждали

В бесценных каменьях красы неземной.

Лишь люди оковы заклятья ломали,

А духи, как только приказ выполняли,

Свободу могли обрести и покой.

   И к первому духу воззвал повелитель,

   Чтоб Данквила-мага ему победить.

   Второй же использовал Кирдант-мучитель,

   Известный, как Храма Луны разрушитель,

   Чтоб в жены красавицу заполучить.

А с третьим наш доблестный Роксанд Красивый

Сумел короля Темных эльфов пленить.

Напрасно стремился властитель спесивый

Своей небывалой волшебною силой

Его королевство навек покорить...

— Роксанд? — в памяти внезапно всплыл полупрозрачный силуэт моего предка, привычно расположившегося в похожем на трон кресле с облезлой позолотой, и его тихий, как шелест листьев, голос:  'Темный эльф был грозен, как сама Смерть. Не было сомнения, что в честном поединке мне не одолеть его. Тысячелетний опыт, боевое искусство темных эльфов и огромная магическая сила были на его стороне, но Дух одного из Девяти камней Черного колдуна заставил его бросить меч и склонить предо мной колени. Страшная сила заключена в этих камнях. Жаль, что каждый из них можно использовать лишь единожды...'

  'Почему же тогда Ардок не заставил меня бросить меч? Был уверен в победе настолько, что не посчитал нужным использовать силу камней? Или просто не знал как? Нет, скорее всего, камней у него уже не было. Возможно, он продал их торговцу, чтобы расплатиться с долгами, даже не подозревая о скрывающейся в них страшной силе', — решил я.

Дослушать балладу до конца мне не дал лорд Готрид. Он вернулся совсем некстати, к тому же вместо лекаря с ним было с десяток стражников во главе с начальником стражи лордом Деймором. Не иначе дядюшка расценил замечание отца о том, что мне нужна стража, а не лекарь, как очередной приказ.

— А где лекарь? — удивился отец, а потом вдруг рассмеялся, что делал крайне редко, и ни с того ни с сего заявил: — Принц Рикланд, ты повинен в злом умысле против короны. Лорд Деймор, пусть твои люди схватят принца и бросят в Бездну!

— Это шутка или приказ? — опешил лорд Деймор.

— Вы приказываете казнить вашего сына, ваше величество? — ужаснулся лорд Готрид.

— Да, я приказываю казнить своего сына! — ледяным голосом повторил отец. — Надеюсь, все слышали? Тогда исполняйте, или следующим приказом казню вас всех!

— Ролмонд, ты сошел с ума! — воскликнул шут Брикус, совершенно забыв, что он обязан говорить в рифму, а желательно, вообще петь.

Я был с ним полностью согласен: безумство без серьезной причины отправлять единственного наследника в Бездну — громадный колодец посреди храма богов Хаоса, куда Черный колдун время от времени сбрасывает предназначенные для этих самых богов жертвы. С негодующим воплем:

— Живым я не дамся! — я принял боевую стойку.

— Да, куда ты денешься, Малыш, — невесело сказал Лорд Деймор и отдал приказ стражникам схватить меня.

С нашими наемниками шутки плохи. Им ничего не стоит напасть на человека впятером, вывернуть ему руки и вырвать меч. И плевать они хотели на то, что человек этот отчаянно сопротивляется, — их много и они в доспехах. Не удивительно, что вскоре меня уже тащили по коридору прочь от королевских покоев.

За свою короткую жизнь я повидал немало людей, идущих на казнь. Кто-то угрюмо молчал, кто-то плакал и просил пощады, кто-то грязно ругался, а один весельчак даже пел. Помниться, все называли его храбрецом, а потому такое поведение показалось мне самым достойным. Подходящей песни я не знал, поэтому пел первое, что приходило в голову, и к тому же на мотив неприличной песенки, услышанной в трактире. Серьезно воспринимать происходящее у меня все равно не получалось.

— Ролмонд Калека спятил!

   Ролмонд Калека спятил!

   Ролмонд Калека спятил,

   Дал страже бредовый приказ!

Наследника короны,

Наследника короны,

Наследника короны,

Отправил на смертную казнь! 

— Помолчал бы ты, все равно нескладно, — недовольно проворчал лорд Деймор.

— Зато громко! — задорно ответил я. — Пусть народ знает, что король сошел с ума...

   И пусть бегут из замка,

   И пусть бегут из замка,

   И пусть бегут из замка,

   Все, кому нравится жить,

Пока король не вздумал,

Пока король не вздумал,

Пока король не вздумал,

Всех без разбора казнить!

— Доиграешься, Малыш...

— А разве я еще не доигрался? Если не ошибаюсь, вы собираетесь отправить меня в Бездну. Знать бы еще за что...

— Действительно, — согласился лорд Деймор, — хотелось бы знать, что ты такого натворил?

— Да ничего особенного... Просто, убил Ардока...

— И это называется 'ничего особенного'?! — присвистнул кто-то из стражников.

— Он сам на меня напал, — возразил я.

— До сих пор Малышу сходили с рук и не такие выходки, — заметил крепко сжимавший мой локоть Крисан.

Он был прав. После очередной душеспасительной беседы отец имел обыкновение прощать своего непутевого наследника. Мне ничего не было даже за сожженный дотла замок лорда Килбера.

— Почему это Ардок вдруг напал на тебя? — поинтересовался лорд Деймор. — Вы же были друзьями.

— Я просто спросил его о бриллиантах, которые он украл из сокровищницы.

— Ардок украл бриллианты? Кто тебе сказал такую глупость?

'Гремлин', — чуть не ляпнул я, но представил, какой взрыв хохота последует за этим, и с видом заговорщика сообщил:

— Сведенья достоверные. Ардок взял камни, чтобы расплатиться с долгами. Возможно, он уже продал их торговцу...

— С какими долгами? — усмехнулся Лорд Деймор. — У Ардока не было долгов. Незадолго до всей этой истории с кражей он намекнул Таллеру, что крайне недоволен его повышенным интересом к своей жене, и тот с перепугу отвалил ему такую сумму, что парень не только рассчитался с долгами, но и купил женушке целый ворох нарядов. Да и не мог он взять бриллианты. У меня составлен список всех, кто заходил в сокровищницу перед кражей. Кроме Таллера там побывал Карлен, лорд Готрид, я и ты, Малыш. Карлен предан королю, как собака. К тому же это он обнаружил пропажу и доложил о ней, что вряд ли сделал, будь он вором. Следующий Готрид — еще один преданный слуга, — из кожи вон лез, чтобы найти камешки, да не нашел, видимо, они действительно проданы, только не торговцу. Всех окрестных мы допросили... — лорд Деймор безнадежно махнул рукой и невесело добавил: — Ну, так что? Ты, я или Таллер, у которого, кстати, и нашлась шкатулка. Кого выберем вором?

— Могу поклясться, что Таллер невиновен.

— Если ты заявил то же самое королю, можно не сомневаться — он заподозрил в краже тебя...

— Меня?

— Малыша? Вот уж во что я никогда не поверю. Да, что он своего сына не знает? Принц же честный, как поклонник Светлых. Ну, а если и взял, так что? Все равно все эти сокровища ему достанутся... — наперебой загомонили стражники.

— Да нужны они мне! — гордо заявил я. — Вот стану королем, покорю Гилл-Зурас, тогда у каждого из моих воинов будет столько бриллиантов, сколько не наберется в этой убогой сокровищнице!

— Слушай, Деймор, а что нам будет, если он вдруг вырвется и сбежит? — поинтересовался Крисан.

— Тебе это будет стоить недельного жалования.

— Всего-то, — усмехнулся Крисан,и  я почувствовал, что держат меня как-то очень уж слабо.

Глупо было этим не воспользоваться. Я рванулся и, без особого труда освободившись, пустился наутек.

— Сбежал-таки! — раздался за спиной нарочито удивленный возглас, а после нестройный топот множества сапог. Стражники не спешили, хотя не смогли бы меня догнать даже при большом желании. Все-таки в доспехах быстро не побегаешь.

Глава 20. Роковые камни

Закатная башня была для меня неплохим убежищем, а Роксанд — лучшим стражем. Я никогда не понимал, что такого ужасного в безобидном призраке, но все боялись его до смерти. Скелет одной из жертв этого страха до сих пор стоял у входа, служа вешалкой для плаща.

— О, боги Хаоса! Что с твоим лицом? — ужаснулся Ужас Закатной башни. — Сейчас же отправляйся к лекарю!

— Не могу. Отец приказал меня казнить. За дверью полно стражи.

— Ролмонд лишился ума, или ты покусился на его жизнь?

— Кажется, он вбил себе в голову, что это я украл бриллианты.

— Что же это за бриллианты, из-за которых надо казнить собственного сына?

— Они называются  'Созвездие злого рока'.

— О, боги Хаоса! — охнул призрак.

— Это не те камни, что  помогли тебе справиться с Темным Эльфом?

— Те, — упавшим голосом ответил Роксанд. — И еще они помогли моему сыну Риалону справиться со мной! Эти камни дают своему владельцу возможность подчинить своей воле любого так, что тот даже не будет подозревать об этом. В них заключены духи демонов, умеющих проникать в чужой разум. Они заставляют человека делать все, что прикажет владелец бриллианта, и после покидают камень навеки. Эти демоны жаждут получить свободу и ради нее выполнят повеление любого сумевшего разбудить их. Как это сделать, описано в древней рукописи под названием  'Оковы мятежных духов'. Возможно, она все еще хранится в Большой библиотеке. Камней всего девять, каждый из них можно использовать лишь однажды, и наши предки не злоупотребляли заключенной в них силой. Сам я воспользовался камнем только раз, чтобы заставить короля Темных эльфов сложить оружие и покорно последовать в темницу, — призрак злорадно усмехнулся, — где, я надеюсь, эта бессмертная тварь пребывает и по сей день. К сожалению, — с досадой добавил он, — книга и камни попали к моему сыну, и он не упустил возможности с их помощью заставить моего самого верного слугу нанести мне смертельный удар. Так он получил корону...

— Думаешь, отец решил, что мне вдруг понадобилась его корона, и я ради этого  пошел на воровство?

— Судя по всему, так оно и есть.

— И что мне теперь делать?

— Найти настоящего вора и вернуть камни королю в целости и сохранности. Только прежде займись своим лицом — ты похож на гонца, принесшего весть о проигранном сражении!

Только тут я удосужился взглянуть на себя в потускневшее серебряное зеркало, висящее на стене среди портретов моих предков. Вид был ужасающий, — клинок Ардока прошелся по лицу от правой брови до мочки левого уха, оставив за собой кровавый след. Рана была не опасная, но грозила обезобразить мою благородную физиономию уродливым шрамом так, что ни одна девушка даже не взглянет на меня.

— Вот ублюдок! И какого лысого демона он это сделал? — выругался я, подошел к рукомойнику и принялся размазывать по лицу подсохшую было кровь.

— Кто он? — участливо спросил Роксанд.

— Друг. Бывший. Лорд Ардок. Я думал, что это он украл бриллианты. У него была причина. Только, похоже, он их не брал. Не понимаю, что, нельзя было сказать мне об этом? Набросился, как на врага...

— Хочешь сказать, Ардок пытался тебя убить?

— Ну, да. Только я успел первый. Теперь жалею. Он был хорошим другом...

— Когда ты перестанешь быть таким наивным, Рикланд? — простонал Роксанд. — Изо дня в день я твержу тебе, что у короля не может быть друзей. Доверяя кому бы то ни было, ты становишься уязвимым...

— Но я не король. И вообще, зачем Ардоку меня убивать?

— Не Ардоку, а похитителю камня.

— Ты думаешь, это камень? Но кому нужна моя смерть? Согласен, я дурно воспитан... Ну, бывает, пропускаю уроки, но за это не убивают. Убивают за корону, которой у меня пока нет и не будет, пока не умрет отец. Правильнее было бы начать с него...

— Смотря с чьей точки зрения. Если б ты почаще посещал уроки, знал бы, что закон о наследовании короны гласит:  'Ветви древа власти не растут вниз'. После смерти короля Ролмонда, корона достанется тебе, а после твоей смерти твоим наследникам, но никак не наследникам Ролмонда.

И тут меня осенило: лорд Готрид, муж моей покойной тетушки, сестры короля, получит корону только в случае, если я умру раньше отца, иначе корона достанется мужу моей сестры — Ленсенду.

— Какой же я дурак! — вырвалось у меня. Гремлин же ясно сказал: Готрид сказал камню, то есть демону камня, взять Ардока. Готрид велел, чтобы Ардок убил, поэтому Рику нужно бежать и желательно быстро...

И я побежал. Правда, прежде спустился по веревке из окна Закатной башни на стену, чтобы не доставлять лишних хлопот караулившим меня стражникам, спрыгнул на крышу Бального зала и, съехав по ней, как по зимней горке, очутился на длинном, опоясывающем зал балконе — в двух шагах от Туманной галереи. Я мчался в покои Готрида, я был уверен, что камни у него.

Мне повезло. Было время завтрака. Готрид вместе со своими детьми Сунитой и Имвертом набивал брюхо в малой королевской трапезной, а пара перепуганных слуг не могла послужить препятствием наследному принцу Фаргорда, захотевшему подождать своего дядюшку в его комнате.

Комната была загромождена необъятными креслами, огромными вазами без цветов, в каждой из которых вполне могло бы поселиться семейство гремлинов, и пустыми доспехами с гербом лорда Готрида, которые не налезли бы на него, даже стань он тоньше вдвое. Всю середину ее занимал массивный мраморный стол. На нем красовался письменный прибор в виде золотой полногрудой русалки, пригвожденной к берегу хрустального озера гусиным пером, стояли два эльфийских подсвечника, похожих на цветущие деревья, булькали размеренными каплями водяные часы, и лежала раскрытая книга.

'Держи камень в правой руке и слова такие произноси:

Услышь мой зов и повинуйся мне, мятежный демон, порожденье Бездны,

Коль хочешь ты прощенье получить и из своей тюрьмы освободиться...' — прочел я начало страницы. Это была та самая книга, о которой говорил Роксанд!

Никаких камней рядом не было, но я и не ожидал, что дядюшка оставит их на виду. Такие вещицы хранят в тайниках.

Я ощупал столешницу, заглянул под стол и в вычурные вазы и принялся внимательно изучать каменную кладку камина... И тут, как назло, появился Готрид.

— Что вы здесь делаете, принц? — возмущенно спросил он.

— Хочу найти камни, из-за которых меня чуть не казнили! — без тени смущения ответил я.

— Откуда ты знаешь...? — прошипел лорд Готрид. Лицо его побагровело, вызвав опасения, что он, чего доброго, испустит дух, а меня обвинят в его смерти. Но дядюшка быстро пришел в себя. — А-а,  понимаю, ваше высочество! Вы имеете в виду шкатулку, которую нашли во время обыска у лорда Таллера? Это Деймор сказал, что я забрал ее?

— Я имею в виду камни -  'Созвездие злого рока'. Не отпирайся. Мне все известно — они у тебя!

Глаза лорда Готрида суетливо забегали, он нервно сглотнул, облизал пересохшие губы и каким-то осипшим голосом сказал:

— Что ж, ты прав. Я нашел тайник лорда Таллера, но, прежде чем вернуть сокровища королю, решил изучить их магические свойства. Разве это наказуемо? — я молчал, и дядюшка совсем осмелел. — А не желаете ли, принц, познакомится с действием этих воистину удивительных бриллиантов? — с этими словами он достал из-за широкого пояса небольшую, умещающуюся на ладони шкатулку, поставил на стол и откинул крышку с гравировкой в виде уродливых клыкастых тварей с рубиновыми глазками на фоне звездного неба. Внутри в девяти гнездах из черного бархата мерцали девять бриллиантов размером со спелый лесной орех. Я осторожно, двумя пальцами взял один из них. Камень пересекала корявая трещина. — Этот уже использован, — сказал лорд Готрид. — А вот этот еще цел, — он выковырнул из гнезда камень и посмотрел сквозь него на свет. Камень был идеальной формы, но внутри клубился темный туман. — Смотри, слушай и не перебивай, а то все испортишь, — предупредил меня дядюшка и принялся читать по книге заклятие:

Услышь мой зов и повинуйся мне, мятежный демон, порожденье Бездны,

Коль хочешь ты прощенье получить и из своей тюрьмы освободиться.

Настало время для тебя приказ мой выполнить и обрести свободу.

Сломай оковы  и очнись от сна, что в камне держит твой плененный дух,

Лети невидимым, не ведая преград, и разумом чужим ты овладей, — Готрид на мгновение задумался и скороговоркой продолжил: — Заставь того, чье имя после назову, отправиться к подножью Черной башни, в храм богов Хаоса войти и в Бездну броситься с прощальным криком, что жить не хочет больше он на этом свете, — я не перебивал, мне было любопытно, что будет дальше. До меня даже не сразу дошло, чье имя собирается назвать дядюшка, а он, тем временем сказал: — Пусть это будет Рикланд, Ролмонда Калеки сын, стоящий предо мной сейчас. Ты понял? Выполняй приказ!

Камень треснул, и темный туман просочился в образовавшуюся щель...

Я, как завороженный, смотрел вниз. Там зияла пустота Бездны. Она притягивала и манила, обещая неописуемый восторг полета и множество неразгаданных тайн.

— Давай руку, придурок! Или думаешь, твоя куртка вечная? — раздался откуда-то сверху голос Крайта.

Я покорно поднял руку и чуть не вывалился из своей, увы, невечной куртки, уже трещавшей по всем швам. Это не было сном. И я действительно висел над Бездной, а Крайт с Энди, распластавшись на окровавленном жертвеннике и вцепившись в мою куртку, не давали мне рухнуть вниз. А ведь мгновение назад лорд Готрид показывал мне камни в своем кабинете.

— Почему я здесь? — недоуменно спросил я, когда с помощью друзей выкарабкался из бездонного колодца.

— Потому что ты — бешеный! — фыркнул Крайт. — Промчался, как шальной, по коридору, чуть с ног меня не сшиб, ворвался в храм, заявил, что тебе жить надоело, заржал, как лошадь, и сиганул в Бездну, придурок! Я еле успел схватить тебя за шиворот, а то бы...

— Думаю, тебя околдовали силой одного из камней, которые пропали из сокровищницы, — серьезно сказал Энди. — Они называются  'Созвездие злого рока'. С их помощью можно заставить человека сделать все, что угодно, так, что он потом даже не вспомнит об этом. Похоже, кому-то очень хочется тебя убить! Мы с Крайтом собирались тебя предупредить, правда, чуть не опоздали...

— Я сначала не поверил, — встрял Крайт, — особенно, когда этот бесстыжий колдун-недоучка заявил, что это мне...

— Я же извинился! — обиделся Энди. — И вообще, это был единственный способ тебя разбудить!

— Ты знаешь о  'Созвездии злого рока'? — удивился я.

— Ты тоже? — ничуть не меньше удивился Энди.

— Думаешь, мне трудно узнать, что пропало из королевской сокровищницы? А вот ты как узнал?

— Все началось, когда вы с Крайтом решили, что лорд Таллер умер от моей магии, — принялся рассказывать Энди. — Но я же знал, что это не так! Вот тогда мне и пришло в голову, что в вино мог быть подмешан яд. Я разыскал бутылку, принес в лабораторию и исследовал остатки на дне. Вино действительно было отравлено. Сначала я подумал на лорда Элегана, ведь это от него Крайт получил бутылку. Прихожу я к нему и говорю:  'Моему учителю крайне необходимо эльфийское вино, настоянное на лепестках роз, для одного зелья. Он поручил мне раздобыть все ингредиенты к своему возвращению. Говорят, у вас была бутылка такого вина'. Элеган сразу засуетился.  'Конечно, конечно!' — и давай шарить по сундукам, а бутылки-то и нет!  'А не могли вы ее кому-нибудь отдать этой ночью?' — спрашиваю, а он:  'Нет, конечно! Это особое вино для особого случая!', а сам думает:  'Леди Дорина...если бы она соизволила отведать его в моем обществе... Но куда же подевалась эта бутылка?'  'Может, у него с памятью плохо, как у моего старика?' — подумал я и спрашиваю:  'А разве не эту бутылку вы отдали Крайту для принца Рикланда?' Если бы ты видел, как он возмутился!  'Его высочество принц Рикланд никогда не дождется, чтобы я потворствовал его порочному пристрастию к вину!' — заявил он. При этом он действительно думал, что тебе, в твоем возрасте, вредно так много пить. Поразительная забота о здоровье того, кого хочешь отравить, правда? И еще он не помнил ни встречи с Крайтом, ни того, что вообще выходил из комнаты этой ночью. И тогда я заподозрил самого Крайта, что он украл у Элегана бутылку, насыпал в нее яду и ждал удобного случая, чтобы подсунуть тебе.

— Вот ведь наглая морда! — не удержался Крайт.

— Заткнись! — одернул я его. — Продолжай, Энди.

— Я разбудил Крайта и спросил его, где он взял вино. Оказалось, что у Элегана, Крайт это прекрасно помнил. Вот тогда мне и пришла мысль, что на учителя этикета наложили заклятие. Это мог бы сделать мой старик, если бы не отсутствовал, остальные же колдуны, живущие в замке не обладают достаточной силой. Значит, кто-то использовал магический предмет.  'Созвездие злого рока' — первое, что пришло мне в голову — ведь это о них было написано в той книге, помнишь, которая в библиотеке на столе раскрытая осталась, а потом пропала. Там говорилось, что человек, находившийся под влиянием камня, после ничего не может вспомнить, прямо как лорд Элеган. Помнишь, что ответил Таллер на твой вопрос об украденных бриллиантах?  'В них причина моей смерти, но не меня они должны были убить. Я умер за тебя, принц Рикланд!' Он имел в виду, что умер вместо тебя, и виной тому украденные камни. Тогда я спросил у Крайта, как выглядела шкатулка, он ведь принимал участие в обыске комнаты лорда Таллера, где она была найдена. Оказалось, что она точно такая, как описано в книге. Тут даже Крайт понял, что к чему, — бриллианты украли, чтобы убить тебя, да так, чтобы никто не заподозрил. И еще у вора была книга, и он знал, как ей пользоваться. Возможно, побродив по замку и почитав мысли придворных, я рано или поздно нашел бы его, но времени не было. В книге сказано, что камней было девять. Сколько их использовано, а сколько еще осталось? Если хотя бы один, то тот, кто задумал тебя убить, вряд ли успокоится...

— А теперь ходят слухи, что на тебя напал Ардок, и что король приказал тебя казнить, — добавил Крайт. — Знать бы, чьи это шуточки...

— Я знаю чьи — лорда Готрида. Собственными глазами видел, как он держал камни в руках и читал заклинание. И что с того? Отец мне все равно не поверит. Да и не стану я унижаться до доноса! Лучше вызову его на поединок!

— И покорно сложишь оружие, как Темный эльф, — предрек Энди.

— Ты и про Темного эльфа знаешь?

— Нет, просто ты сам только что подумал о нем и Роксанде.

Это и вправду была моя мысль. Готрид скверный боец, но, как выяснилось, вовсе не такой уж дурак. Пока камни у него, мне не победить, разве что позором себя покрою. Значит, надо отобрать у него бриллианты, а потом... Потом сделать так, что он пойдет и сам все расскажет отцу, прямо на Королевском совете!

— Помнишь заклинание, которое может пробудить дух камня, Энди? Сможешь меня научить?

Лорд Готрид направлялся в большой Тронный зал, где должен был проходить совет, когда я преградил ему путь. На дядюшку было жалко смотреть. От его обычного высокомерия не осталось и следа.

— Рикланд? — выдохнул он. — Но как... Ты же... Этого не может быть...

Его искаженная ужасом физиономия выглядела так забавно, что я не удержался и зловещим голосом выходца с того света, произнес:

— По воле великих богов Хаоса я вернулся за тобой!

Лорд Готрид побледнел, губы его задрожали.

— Нет-нет, пощадите, я не хочу умирать! Умоляю, уходите! — пролепетал он.

'Да, не тронет тебя никто, только отдай камни', — хотел сказать я, но не успел. Дядюшка закатил глаза и с грохотом рухнул на пол. Честно говоря,  не ожидал, что моя невинная шутка подействует на него как на слабонервную леди.

— Лихо ты его! — вывел меня из растерянности подбежавший Крайт. Они с Энди караулили в боковом коридоре на случай, если Готрид вздумает звать стражу. — Его что, удар хватил?

— Нет, просто обморок, — взглянув на круглый, равномерно поднимающийся и опускающийся, живот дядюшки, сказал Энди. — Сейчас приведу его в чувство.

— Как Таллера, — подмигнул мне Крайт.

— Все гораздо проще, — и ученик Черного колдуна влепил главному королевскому советнику звонкую оплеуху. Лорд Готрид поморщился и замычал. — Мой старик говорит, что пощечина — лучшее средство от обморока, — пояснил Энди. — Я сам видел, как он приводил в чувство одну придворную даму...

— Постой, — остановил его Крайт. — Давай сначала камешки заберем, — он принялся бесцеремонно обшаривать карманы лорда Готрида.

— Так нельзя, Крайт. Надо, чтобы он сам отдал, — пытался устыдить его я, но этот бессовестный мародер не успокоился, пока не извлек на свет уже знакомую мне шкатулку.

— Можешь вернуть на место, если хочешь, — сказал он.

Так я и сделал, только прежде произнес заклинание, которому научил меня Энди.

Лорд Готрид впервые опоздал на королевский совет. Он вошел в Тронный зал, когда все уже были в сборе, и направился прямо к трону.

— Ваше Величество! Я должен вернуть вам украденные бриллианты и признаться во всех своих злодеяниях, — он учтиво поклонился и протянул отцу шкатулку.

— Благодарю тебя, лорд Готрид, — благосклонно кивнул отец. — Ты в который раз доказал свою преданность, вернув то, что считалось безвозвратно утерянным, и, если ради этого тебе пришлось казнить нескольких преступников, я не стану расценивать это, как злодеяние. Рассказывай без опасений.

— Да-да, конечно. Я расскажу вам все и без всяких опасений, — сказал лорд Готрид и захохотал. Так же смеялся Ардок, когда собирался меня убить. Теперь было ясно — так веселится демон, чувствующий близкую свободу. — Это я взял из Сокровищницы зачарованные камни. Видите ли, в библиотеке мне попалась на глаза рукопись. Кто-то из Темного ордена небрежно оставил ее раскрытой. Там описывалась шкатулка, которую ваш нерадивый казначей не счел нужным хранить в тайнике за семью замками.  'Бриллианты с изъяном', — вот что сказал этот глупец! Он и понятия не имел, что это за камни. Раньше и я не подозревал об истинной ценности девяти не отличающихся чистотой бриллиантов, четыре из которых к тому же были треснуты, но теперь знал и мог, наконец, избавиться от этого мальчишки Рикланда, а заодно и от казначея. Прежде всего, нужно было позаботиться о Черном колдуне. Я неспроста предложил совету нажиться за счет соседнего королевства. Недород в Эстариоле обеспечил бы значительный доход Фаргорду, а главное требовал присутствия Черного колдуна на границе этой страны. Теперь никто не мог помешать моему плану. Забрав камни, я шкатулку подкинул Таллеру. Напрасно он был столь несговорчив в некоторых вопросах. Нетрудно было убедить ваше величество, что Таллер продал бриллианты, и вот казначея не стало. Осталось разделаться с Рикландом. Проще всего было отравить мальчишку. Лучшим исполнителем для такого деликатного поручения казался лорд Элеган. Этот любитель изысканных вин не переносил крыс, а, следовательно, имел в своем распоряжении некоторое количество крысиного яда. К тому же он недолюбливал своего нерадивого ученика, а значит, вполне мог желать его смерти, что вполне пригодилось бы мне, чтобы после раскрыть убийство.  'Пусть лорд Элеган положит яд в бутылку своего лучшего вина и преподнесет ее в подарок принцу', — приказал я духу камня. Для меня до сих пор остается загадкой, почему Рикланд, кутила и бражник, не польстился на выпивку. Я был крайне удивлен, когда встретил его ранним утром целым и невредимым. Пришлось тратить следующий камень, шестой из девяти. Извести мальчишку ядом не удалось, оставалось поразить его мечом. Я прекрасно понимал, что не каждому под силу одолеть фаргордского принца с младенчества привыкшего к оружию, а потому выбрал для него достойного соперника. Лорд Ардок — лучший меч королевства, кто ж знал, что этот волчонок одолеет его, отделавшись царапиной?! Я был в недоумении и решился на отчаянный шаг. Седьмой камень заставил вас, ваше величество, отдать приказ о казни принца. И как у меня вылетело из головы, что в вашем замке стража скорее будет подчиняться принцу, чем королю...

— Достаточно, лорд Готрид! Мне уже все ясно, — остановил его отец. — Твои проделки, Рикланд? — спросил он, подозрительно оглядывая придворных, пытаясь высмотреть меня. Я действительно наблюдал за происходящим, скрываясь за их спинами. Пришлось выйти. — Это ты заставил лорда Готрида рассказать мне, хм... эту чушь?

Мне ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

— Очень остроумно! — процедил отец. — Я догадывался, что это ты взял камни для своих злых шуточек. А ведь мы чуть было не поверили всему этому вздору, который по твоей прихоти поведал нам лорд Готрид. Ты просчитался в одном, принц, — приказа тебя казнить не было! Я — калека, но в здравом уме!

Лорд Деймор переглянулся с шутом Брикусом и недоуменно пожал плечами.

— А я так собственными ушами слышал! — заметил начальник стражи.

— Увы, король, у нас с тобой

   Сегодня плохо с головой.

   О том, что отдали приказ,

   Мы забываем через час, — пропел шут.

— Ну, конечно, — мрачно проговорил отец. — Друзья Рикланда готовы поддержать его во всем. Так вот, господа, сегодня я не расположен шутить. А ты, принц, хорошенько запомни: еще одна подобная выходка, и веселиться тебе в Башне Отчаяния, а твоим друзьям в темнице!

Я ничего не ответил, гордо повернулся к отцу спиной и вышел.

Глава 21. Признание

Воспоминания вызвали щемящую тоску — Ролмонд, славящийся своей справедливостью, никогда не относился справедливо к собственному сыну. Видимо, так  у него проявлялась отцовская любовь — обвинить в том, чего человек не совершал, а потом милостиво простить. Возмущаться было бесполезно. Для доказательства собственной невиновности нужно было что-то посерьезнее праведного гнева. Потому-то милые родственнички и плели интриги в отсутствие Черного колдуна. Старик прекрасно знал, что у кого на уме. Здесь же из целой толпы колдунов ни один не встал на мою защиту. Заговор?

Я закрыл глаза. Дурнота от магии мешала думать, а тут еще Нейл снова взялся причитать себе под нос на этот раз на каком-то незнакомом языке.

— Ты чего бубнишь?

— Расколдоваться хочу. Энди говорит, чтобы снять заклятие, надо прочесть его задом наперед.

— Забудь. Снять заклятие может только тот, кто его наложил.

— Правда, что ли? А Энди рассказывал, как Брикуса расколдовывал. Выходит, врал?

— Энди? Нет, не врал. Но то ж Энди...

Брикус любил сочинять баллады. Обычно он пел их отцу, но когда тот был не расположен слушать своего шута, придумывал песни для любого, кто мог заплатить. Плата не обязательно взималась деньгами. Брикус мог спеть и за выпивку или хороший ужин, поэтому, кроме отца, главными его слушателями были кухарки. Если шут не развлекал короля, он проводил время на кухне.

В тот день шестнадцатилетняя служанка Роза пребывала в мечтательном настроении. Мечтала она, как и многие девушки, о любви. И не к какому-нибудь конюху или наемнику, и даже не к принцу, то есть ко мне, который был младше ее на пару лет, сидел с ногами тут же на разделочном столе, грыз яблоко и совершенно не производил впечатления прекрасного возлюбленного. Роза мечтала о маге.

— Спой как в меня влюбился самый могущественный колдун во всем королевстве! — попросила она Брикуса и, зардевшись, словно солнышко на закате, поставила перед ним целое блюдо румяных пирожков, испеченных специально для лорда Готрида.

— Какой восхитительный, дивный пирог! — Брикус проглотил кусок, блаженно закатил глаза и пообещал: — Считай, что колдун у твоих, Роза, ног.

После непродолжительного  мычания, сопровождаемого жеванием и бренчанием на лютне, шут ударил по струнам и начал петь. На его обычно печальном лице мелькнула озорная улыбочка.

Как омут сердце колдуна,

В нем издавна селилась тьма,

Любви не знал он много  лет

И вдруг в душе разлился свет!

То дева юная одна

Красой сразила колдуна,

Лед сердца взглядом растопив,

И колдуна заворожив.

Еще не ведала она,

Что сердце злого колдуна

Отныне ей принадлежит.

Он не в себе, он весь дрожит,

По башне мечется, как зверь,

И бьется головой о дверь,

Ведь не привык колдун любить,

Он хочет деву позабыть,

Но будоража в жилах кровь,

Его тревожит лишь любовь.

Не может он ее унять,

Он жаждет девой обладать...

Роза слушала, затаив дыхание и пылая пунцовыми щеками жарче раскаленной печки, а я, глядя на лукавую физиономию Брикуса, сильно подозревал, что подвох где-то рядом. Долго себя ждать он не заставил.

Раз хочется, вопрос решен,

Ведь, как колдун, бесспорно он

Могущественней всех живых.

Пусть девы любят молодых,

Зато ему подвластна Тьма!

Да, дева прибежит сама

И бросится к его ногам

И станет жертвою богам!

И повелитель Темных сил

Явился к деве и спросил:

'Готова ты добром пойти

Или насильно увести?'

С каждым аккордом румяное личико Розы из круглого и сияющего становилось все более вытянутым и несчастным, губы дрожали, глаза намокли и покраснели. Девушка хлюпнула носом.

— Эй, шут, ты чего это насочинял? — вступилась кухарка Фарисса. — Ну-ка пой чтоб все хорошо было, а то сейчас огребешь у меня половником!

— Она сама же попросила про мага превеликой силы! — попытался оправдаться Брикус, но кухарка красноречиво погрозила ему поварешкой, и шут торопливо запел:

И дева юная тогда

Вскричала:  'Где сковорода?

Тебя я, сморщенный пенек

В лоб приложу и промеж ног'

И грозный повелитель Тьмы,

Со страху наложил в штаны

И очень быстро, со всех ног

Колдун помчался наутек...

— Негодный шут! — каркающий возглас за спиной застал компанию врасплох, не иначе характерный звук, обычно сопровождавший появление Черного колдуна,  слился со шипением горшков на плите. Даже я не обратил на него внимания, хотя всегда вовремя замечал опасность. Но сейчас негодующий взгляд старика был направлен не на меня, а на Брикуса.

— Я...  не...

— Замолкни! — Черный колдун щелкнул пальцами. Певец побледнел и затих. Его губы продолжали шевелиться, но изо рта не вылетало ни звука. Королевский шут потерял дар речи, а значит, не мог больше петь. — Испепелить бы тебя на месте, но король будет недоволен. Но ничего, теперь  он сам прогонит никчемного шута!

Черный колдун захохотал похожим на клекот стервятника смехом и исчез в голубой вспышке. На кухне воцарилось тяжелое молчание, нарушаемое потрескиванием пригоревшей на плите еды. Потом Брикус с отчаяньем ударил по струнам, встал и, понурив голову, поплелся к двери. Он и без того был грустным шутом, но сейчас выглядел самым несчастным человеком в Фаргорде.

— Постой, Брикус, — окликнул его я. — Пойдем к королю! Надо, чтобы он приказал Черному колдуну вернуть тебе голос. Ты ж не виноват, что этот злобный старикан не понимает шуток!

Брикус вздохнул и благодарно кивнул. По губам угадывалось, что он хочет сказать:  'Спасибо, Малыш'.

Я соскочил со стола и подтолкнул его к выходу.

— Пойдем, пусть отец своими глазами убедится!

К сожалению, нас ждало полное разочарование. Отец, давно привыкший к нашим с Брикусом выходкам, не поверил ни единому моему слову.

— Твои забавы меня утомили, Рикланд, — холодно проговорил он, — а сейчас ты перешел все границы. Черный колдун — не лучшая цель для ваших дурачеств.

— Но Ролмонд! Он вправду заколдовал Брикуса! На моих глазах! Ну, скажи же, Брикус!

Сказать Брикус не мог, но часто закивал.

— Ты что, думаешь я не знаю, какой притворщик мой шут? Идите, пока я не приказал бросить его волкам, чтобы посмотреть, как скоро прорежется его голос!

Из королевских покоев Брикус вылетел первым со скоростью вспугнутого зайца. Я хотел было задержаться и попытаться убедить отца, что он не прав, но тот не стал меня слушать, раздраженно оборвав:

— Оставь меня в покое, Рикланд, или я прикажу казнить твоего приятеля-шута. Без голоса он мне больше не понадобится.

Пришлось уйти ни с чем, но мысль, что Брикусу надо помочь, не давала мне покоя. Обращаться к Черному колдуну не было смысла, но его ученик Энди был не прочь попрактиковаться в магии в любое время дня и ночи. Только все оказалось совсем не так просто, как хотелось бы мне.

Энди долго ходил вокруг шута, глядя отсутствующим взглядом куда-то сквозь него, потом испробовал несколько заклинаний, только без толку. Брикус все также беззвучно открывал рот, как вытащенная на берег рыбина, но в отличие от нее, рот он открывал очень выразительно, всем своим видом показывая, что мы зря теряем время.

— Не переживай ты, — успокаивал его Энди. — Мой старик вряд ли тебя расколдует, но я попробую выведать, что за заклятие он наложил, а потом посмотрю в книге, как его снять.

Весь день и всю ночь Брикус пил и молча перебирал струны лютни. Вино не влияло на его способность извлекать из нее прекраснейшую музыку. Энди же засел в библиотеке. На рассвете он явился ко мне в Закатную башню с огромным фолиантом подмышкой и, нимало не смущаясь тем, что я еще не проснулся, радостно сообщил:

— Кажется, нашел! Не знаю, насколько у меня получится, это только теория, но можно попробовать.

— Что за теория? — спросонок не понял я.

Задавать такой вопрос ученику Черного колдуна было опрометчиво — он тут же принялся подробно излагать эту самую теорию. Меня никогда не отличала любовь  к пространным объяснениям, даже если речь заходила о воинском искусстве, не говоря уже про магию, но я мужественно выслушал и даже кое-что запомнил.

Идея основывалась на искусстве перевоплощения, но не магического. Как лицедеи играют роль, так и колдун должен представить себя тем, кто наложил заклятие. Можно, конечно, перевоплотиться и магически, но тогда есть шанс остаться таким навсегда, ведь мысли и чувства того человека станут мыслями и чувствами мага, и ему вполне может не захотеться принимать прежний облик.

В общем, Энди предстояла сложная задача — представить себя повелителем Тьмы, да так, чтобы боги Хаоса не смогли отличить их друг от друга и позволили Энди снять наложенное учителем заклятие.

— Не получится, — скептически хмыкнул я. — Ты — добрый, Черный колдун — злой, тебе не удастся стать таким как он.

— Но попытаться-то можно! Мысли моего старика я знаю. Попробую подумать, как он,  пока творю заклинание.

— Попробуй, только, боюсь, тебе это не понравится, — уж я-то знал, каково это чувствовать себя злодеем.

У Энди получилось. Не сразу, конечно. Он хмурил брови, глядя на шута, начинал шептать заклятие, но потом прыскал и сгибался от хохота.

— Я не могу так, Брикус корчит рожи, — отсмеявшись в третий раз, пожаловался он, — и вообще не воспринимает меня всерьез.

— А ты не смотри.

— Ну, боги-то не дураки, они поймут, что я — не тот колдун. Ему бы испугаться...

Я подошел к шуту.

— Брикус! Ты что, не хочешь, чтобы Энди снял заклятие?

Тот невесело усмехнулся, пожал плечами и принялся настраивать лютню. Он разочаровался в способностях колдуна-недоучки, да и вообще сомневался, что ему сможет хоть кто-нибудь помочь.

Я схватил Энди за рукав и вытащил за дверь.

— Давай сделаем так: я скажу Брикусу, что ты ушел. Например, чтобы уговорить учителя самого снять заклятие. А потом ты появишься сзади. Лучше всего переместись, чтобы звук такой был, как будто это Черный колдун...

— Ну, он все равно обернется. Если не сразу, то когда я начну колдовать.

— А ты же можешь иллюзию навести.

— Могу, но у меня не получится представить себя стариком. Ему-то иллюзия зачем?

— Ну, тогда точно появляйся со спины, а лучше в темноте. Я затащу его в библиотеку.

— Все равно по голосу узнает, когда начну говорить.

— А ты не говори.

— А как же заклинание?

— Ну, не знаю, как вы это делаете, но Черный колдун никакого заклинания не говорил. Он сказал:  'Замолкни!' и щелкнул пальцами.

— Что ж ты раньше не сказал?! — обрадовался Энди. — Веди его в библиотеку, сейчас все получится!

Я вернулся к Брикусу, на ходу соображая, как бы заманить его в библиотеку, чтобы он ничего не заподозрил. Но заманивать не пришлось. Едва Брикус услышал, что Энди пошел за своим учителем, его будто ветром сдуло из комнаты. Встречи с Черным колдуном ему совершенно не хотелось. С полными ужаса глазами он метался по замку, пока я не подсказал, что спрятаться лучше всего в библиотеке.

— Вряд ли ему придет в голову искать тебя там. Ты главное свет не зажигай.

Мы  'затаились' в среди книжных полок, и я стал ждать Энди. Чего ждал Брикус, он, разумеется, не сказал.

Энди появился только через час. Я уже собирался отправиться его разыскивать, когда услышал звук, сопровождающий быстрое перемещение. Брикус затаил дыхание, даже мне показалось, что рядом никого, но появившийся в воздухе голубой огонек осветил его и... черную фигуру с посохом.  'Волшебный кристалл!' — ужаснулся я. Похоже, перед нами и впрямь был Черный колдун.

— Урок ты получил, — свистящим шепотом произнес он. — Можешь говорить! — и щелкнул пальцами.

Брикус икнул:

— Ой! — и в тот же миг вспыхнули свечи.

Энди стоял бледный, как утопленник, сжимая в руке корявую палку, которую я принял за посох. На обычно улыбчивом лице застыла злобная гримаса, в глазах читалось глубочайшее презрение к несчастному шуту. Он не шевельнулся, пока я не подошел и не встряхнул его за плечи.

— Энди, очнись! Все получилось!

Парнишка часто заморгал, потом шмыгнул носом и ни с того, ни с сего разревелся.

— Я ж предупреждал, что тебе не понравится, — заметил я, а Брикус разразился целой благодарственной речью, совершенно забыв о своей привычке говорить в рифму.

— Вот влипли! Что же делать? — панику Нейла вполне можно было понять. Вспомнить сковавшее нас заклинание, он возможно и смог бы, но перевоплотиться в ту толпу колдунов, которая на нас его наложила, было не по силам даже Энди. Разъяренная же стража могла вернуться в любой момент. Хорошо, если с хозяйкой... Мне так хотелось увидеть ее еще раз. А потом...да пусть хоть убьют!  — Рик, ну придумай что-нибудь! — этот надоедливый голос начинал раздражать. Он бесцеремонно врезался в пьянящие мечты о Крусанне, напоминая о суровой реальности.

— Тебя Энди научил заклинанию мгновенного перемещения?

— Ага. У меня даже однажды получилось!

— Ну, так вали отсюда! В лес!

Но Нейл не торопился спасать свою шкуру и избавлять меня от своего назойливого общества. В нем вдруг проснулось благородство.

— А ты как же? Я не брошу тебя одного!

— Не беспокойся, мне госпожа поверит, — почему-то я был уверен в этом. — Достаточно ей объяснить. Зачем красть защитный талисман человеку, который пришел сюда с единственной целью...

— Ты что, собираешься рассказать про Релину? — ужаснулся Нейл.

— Про Релину? Кто это? Ах, да — девушка, которую держат в башне, — где-то в дальнем уголке сознания шевельнулось воспоминание, что спасение этой самой девицы и привело меня в замок, но оно было блеклым, как полузабытый сон. Честно говоря, я искренне недоумевал, зачем мне могло понадобиться кого-то спасать. Служба любимой госпоже — единственное, что было важным, остальное не имело значения. — А зачем о ней рассказывать? Хозяйка сама знает, кого держит в башне.

— Действительно зачем? — одобрил хитрюга, поняв меня по-своему. — Ты главное смотри, чтобы ни мысли не прочли.

— Мысли... — задумчиво повторил я. Как бы мне хотелось, чтобы Крусанна заглянула в них и узнала все, что я думаю! Ведь сказать о своих чувствах  я не решился бы никогда в жизни.

За дверью послышались голоса.

— Может, я пойду? — извиняющимся тоном попросил Нейл, — а то ведь они и вправду меня убьют.

— Проваливай! — буркнул я, не сомневаясь, что если он и украл камень, Энди выведет его на чистую воду. Главное, чтобы госпожа приняла мою помощь и позволила к нему обратиться.

 Бормотание Нейла слилось со скрежетом ключа. На мой непритязательный слух он сказал все правильно, но вместо знакомого звука раздалось лишь жалобное:

— Не выходит. Руки нужны.

На беду Нейла местные маги оказались не глупее Черного колдуна. Тот не позволял Энди говорить, здесь же нас просто обездвижили. Оказывается, руки тоже нужны для колдовства.

Скрипнула дверь.

Даже не видя вошедших, я сразу почувствовал, что Крусанны среди них нет. Зато в камеру пожаловал сам некромант. Его злобный шепот раздражал не меньше, чем скулеж Нейла.

— Этого — в камеру пыток. Своей ложью он заслужил медленную смерть. Правду я узнаю потом. Мертвые не лгут.

— Взять мальчишку! — рявкнул громовой голос.

Такой вопиющей наглости я не мог стерпеть. Никто не имел права убивать моих друзей без распоряжения госпожи!

— Стоять! — я и сам не понял, каким чудом оказался на ногах. Казалось, какая-то неведомая сила подняла меня за шиворот и поставила, как пустые доспехи. Тела своего я так и не ощущал, зато мог видеть всю компанию — некроманта, проворно сложившего руки в защитный знак, начальника стражи и нескольких его подчиненных, собиравшихся уже выполнить приказ, но застывших в нерешительности посреди камеры. — Стоять, я сказал! — голос звучал глухо, но впечатление произвел. Похоже, никто не догадывался, что драться я все еще не способен.

Шептун, пробормотав заклинание, спиной попятился к двери, стражники последовали за ним, оставив своего начальника посреди камеры в гордом одиночестве. Нельзя было упускать момент.

— Вы не тронете мальчишку, пока госпожа не прикажет лично. Позовите ее!

— По какому праву этот сопляк здесь командует? — опомнился Фиорен.

— По праву наследного принца, — забыв о Релине, я уже не видел смысла утаивать свое имя. — Я — Рикланд. Если сами не поняли, надо было слушать Алавара.

Гром в растерянности оглянулся на некроманта.

— Еще один безумец, — почти беззвучно выдохнул тот. — Могущественный безумец. Сделай, что он просит.

— Позови хозяйку, — кивнул начальник стражи одному из наемников. Тот поспешно бросился выполнять приказ. — А ты мухой за Силачом! — второй стражник отправился следом.

Стоять на одеревеневших ногах было все труднее, а сесть обратно на тюфяк, как и повернуть голову не получалось. Казалось, малейшее движение и я рухну подрубленным деревом. Нейл благоразумно замолк и не издавал больше ни звука. Начальник стражи с некромантом молча глазели на меня. Последний явно копался в мыслях. Впрочем,  прочесть там он мог разве что страстное желание увидеть прекрасную госпожу, вдохнуть дурманящий запах трав, прижаться пылающей щекой к прохладной руке...

К моему глубокому разочарованию первым появился Алавар.

— Ну что, сам признался?! — торжествующе осклабился он. — Я ж говорил,  что это Рикланд, а вы, олухи, не верили! — и тут же, поймав негодующий взгляд начальника стражи, залебезил: — Я не вас имел в виду, мой лорд, никто ж не верил...

— Я и сейчас не верю. Этот прохвост подхватил твой бред, чтоб оттянуть пытку.

— Ошибаешься, любезный Фиорен. Человек, принесший госпоже клятву верности, не станет лгать или скрывать свои замыслы, — вступился некромант. -Наш гость на полном серьезе мнит себя принцем, а следовательно, либо он безумен, либо...

— ...либо ему удалось спастись от дракона! — встрял Алавар. — Отделался ожогами. Что ж, Рикланду всегда везло.

— ...либо кто-то еще более могущественный внушил ему эту мысль, — не обращая на него внимания, продолжил Шептун.

— Думаешь, он засланец Черного колдуна? — когда появилась Крусанна, я не заметил. За спинами рослых стражников ее не было видно. Теперь же долгожданный голос заставил сердце радостно забиться.

— Я не засланец, я — Рикланд! Поверь мне, госпожа. Там, в долине Вечного лета ты предложила служить тебе. Поэтому я здесь! — в тот момент мне и вправду казалось, что это так.

— Верю, — улыбнулась красавица. Подойдя, она коснулась прохладными пальцами моей щеки, и все забылось, кроме желания быть ей полезным. Мне не было дела до Алавара, да и до Нейла тоже. Прикажи она стать его палачом — стал бы, не задумываясь. — И помню тебя... Рик. Если бы ты признался там, на священной вершине мироздания, я бы даже не сомневалась. Знаешь, что меня настораживает? Тогда в тебе не чувствовалось силы. Помнится, ты сказал, что хороший маг должен уметь ее скрывать. Я так и не смогла научиться этому... — ведьма нахмурила брови и обернулась к Шептуну. — Рикланд — колдун?

— Насколько мне известно, в королевском роду Фаргорда силой обладал только Данквил.

— Да какой он колдун? Он сам от простенького заговора, как с похмелья, -  хохотнул Алавар — мое отношение к магии частенько бывало темой для шуточек королевских наемников. Впрочем, Крусанна не удостоила замечание своим вниманием. Она лукаво смотрела на меня.

— Так откуда же в тебе сила, Рик?

Честно говоря, меня и самого давно мучил этот же вопрос. Непрекращающаяся тошнота, казалось бы на пустом месте, странное поведение магов, которые явно приняли меня за своего — все это наводило на размышления.

— Может, это одежда? Раньше она принадлежала Келориэлю Перворожденному.

— Непохоже, — красавица провела ладонью по рукаву куртки и сжала мою руку, унеся меня на вершину счастья. Если бы мне удалось шевельнуться, то, забыв о приличиях, я прижал бы ее к груди. А может, бросился в ноги с клятвами в любви. Но оцепенение пока что не отступило, а потому я, забыв о тошноте и боли, стоял столбом и глупо улыбался.

— От пропавшего амулета у него сила! Чтобы Рикланд да не разграбил сокровищницу! — вернул меня в камеру ненавистный голос Алавара. На этот раз хозяйка услышала.

— Ты ведь обыскивал его, Шептун? — обернулась она к некроманту.

— Не сомневайтесь, госпожа. В кармане такой амулет не утаишь.

— Значит, проглотил, — Алавар недобро осклабился. — Или не знаете, как охотники за диковинами проносят товар мимо эльфийской стражи?

Крусанна медленно разжала пальцы. Моя рука повисла безжизненной плетью. Я взглядом молил ее не покидать меня, но она подошла к магу.

— Такое возможно?

— Вполне, — кивнул тот. — Если тот, кто внушил ему, что он Рикланд, наложил заклятие забвения.

— Распорите ему брюхо и убедитесь! — услужливо подсказал мой враг.

— Но... если это и вправду принц? — рыжая ведьма окинула меня растерянным взглядом.

— Я клянусь вам, госпожа, — искренне заверил я.

— Тогда, если мы убьем его и не найдем камня, то нам не позавидуешь, — прошипел колдун. — А потому... я бы на вашем месте вспомнил закон. Владельцу замка дозволяется казнить любого, чья вина будет установлена на публичном суде.

— Так и сделаем, — устало кивнула Крусанна. — Завтра на рассвете соберите всех в зале Торжеств.

— Все, доигрались, — упавшим голосом сказал Нейл, когда дверь за хозяйкой и челядью закрылась, и мы остались одни.

— Почему? Мы ж невиновны. Божий суд пока никто не отменял. Надеюсь, оцепенение к утру пройдет, и у меня будет возможность сразиться за правду, — я привалился к стене, сполз по ней на тюфяк и закрыл глаза. — Спи! — говорить с Нейлом не хотелось. Перед внутренним взором стояла красавица-ведьма, и все мои мысли были только о ней. Странно даже, что во сне я увидел другую.

За день воздух в Ледяной башне успел нагреться. Релина уже не дрожала, как осиновый лист на ветру. Она, приподнявшись на цыпочки, стояла у окна и, высунув руку наружу, кидала на карниз крошки. Там, под окном с важным видом расхаживали птицы, как бы невзначай склевывали подношения, а потом, смешно выворачивая головы, поглядывали вверх, ожидая добавки. Девушка видела их силуэты сквозь прозрачные стены и улыбалась.

Крошки кончились, девушка отошла от окна, уселась на тюфяк, подперев кулачком щеку и устремив задумчивый взгляд на птичьи тени за стеной. Губы ее, как будто шептали что-то. А потом зазвучала песня:

Расскажите птицы в небесах

О далеких сказочных лесах

Может где-то скачет на коне

Храбрый принц, который снился мне

Скачет дни и ночи напролет

Я так жду, что он меня спасет

Отвечали птицы с высоты

Видим мы, чего не видишь ты

Ходит конь по лесу без седла

Принца злая ведьма увела

Ты, певунья, покорись судьбе

Юный принц не помнит о тебе

Птицы, милые, того не может быть

Разве мог меня он позабыть?

Мне судьба открылась ворожбой

Снился мне не зря спаситель мой

Рано или поздно он придет

И меня с собою уведет

Отвечали птицы с высоты

Видим мы, чего не видишь ты

Зельем приворотным опоен

Принц в колдунью злобную влюблен

Ты, певунья, покорись судьбе

Он забыл навеки о тебе

Птицы, вы свободны над землей

Я же здесь, как в клетке золотой

Вы летите к принцу моему

Передайте весточку ему

Пусть он вспомнит девушку из снов

И спасет от ледяных оков...

— Вот ведь дуреха — принца ждет! — раздался из-за двери насмешливый басок стражника. — А нету твоего принца. Дракон его слопал, иль не знала?

— Не правда!

— Да, сдохнуть мне на месте! Собственными глазами видал. Мы-то в замок слиняли, а дракон схватил Рикланда прям за космы и уволок себе на обед.

— Не может быть. Он мне снился. Живым!

— Мало ли кому чего снится. Мне вот сегодня Задира снился. Был у нас такой десятник — вчера убили. Так вот приходит весь такой обгоревший. Пошли, говорит, к Горбуну в трактир, выпьем...

— И мне обгоревший снился, — голос певуньи дрогнул.

— Ну, а я о чем! Так что некому тебя спасать, цыпочка. Разве что тем ворам, которых завтра казнят. Или колдуненку, которого хозяйка ждет не дождется чтоб вместо тебя в башню засадить. Ну, а ты ей тогда уже без надобности будешь. Парни тебя уже в кости разыгрывают. Впрочем, ты ведь можешь и сама выбрать. Кого-то одного, кто за тебя заступится. Меня например. Чем я хуже Рикланда? Думаешь, он — герой? Ха! Какой он герой? Только и может, что с королевской гвардией замки жечь, да невинных людей во сне убивать! — голос из-за двери звучал вызывающе. Девушка, все это время кусавшая губы, не выдержала:

— Не людей, а орков! — чувствовалось, что она едва сдерживает слезы.

— Ага, орков, — было слышно, как наемник зевнул. — Собственного батюшки-короля армию. Им, оркам этим приказано дитятко королевское и пальцем не трогать, вот он и режет их, как скотину на бойне.

— Орки — слуги Черного колдуна!

— Орки служат Черному колдуну, Черный колдун — Королю. А твой Рикланд тоже из ихней компании... был.

— Не говори так! — голос сорвался.

— Ревешь что ли? — хмыкнул стражник.

— Простыла. Холодно здесь, — Релина шмыгнула носом.

— Согреть?

Девушка волчонком посмотрела на дверь, отделяющую ее от 'заботливого' стражника.

— Боишься? — хохотнули из-за нее. — Правильно боишься.  Я ж Нод по прозвищу Ключник, главный мастер по эльфийским шкатулкам и прочим тайникам на предмет открыть. Если они без магии, конечно. Так что здешний замок для меня — тьфу! — мелодично звякнула связка отмычек. — А орки — они порой почестнее людей будут, — ковыряясь в замке продолжал Нод. — У нас тут есть один. Его как раз десятником заместо Задиры поставили. Так никто даже не возражал... — в замке что-то щелкнуло. — Ну, вот, а ты думала не открою! Иди ко мне, красавица, не обижу!

Релина побледнела, закусила губу и, не отводя от двери настороженного взгляда, ухватилась за единственное, что можно было использовать, как оружие, глиняный кувшин, наполовину наполненный водой.

Я опять не понял, как оказался рядом. Оружия не было, но стражник не ожидал нападения. От удара в челюсть он вылетел за дверь.

— Я живой, понял? И невинных людей не убиваю. Только таких, как ты! — каждое слово я подкреплял ударом.

— Проклятая ведьма..., — выдавил стражник, нетвердым шагом отступая к лестнице. Удар — и очередной шаг пришелся в пустоту. Он не заметил начинающихся ступеней и, оступившись, покатился вниз.

Я оглянулся. Дверь снова была заперта. Девушка по ту сторону ошарашено оглядывалась по сторонам. Почему-то я ее видел, а вот она меня — нет. Да и не было меня в башне. Я же спал в темнице.