Курляндский гандикап

Карл, во всяком случае, не смог. Война продолжалась по самому неблагоприятному сценарию: турки рвались к Вене, и союзное австро-польско-венецианское войско нуждалось в помощи. Любой. И Фридрих Кетлер, разумеется, это понимал. Вряд ли можно было дождаться более благоприятного момента, чтобы начать выворачивать руки Речи Посполитой. Герцог Кетлер поставил единственно, но очень жесткое условие — он поможет и деньгами, и оружием, но Курляндия получит независимость. Полную.

Никогда Карл так не радовался наличию сейма! Принять такое решение в одиночку было не просто сложно — опасно. Все-таки, Польша не была его родной страной. А как отнесутся шляхтичи к потере власти (пусть и номинальной) над довольно большой территорией — бог весть. Особенно смущала Рига. Она только-только была оторвана от шведов, и польская торговля весьма оживилась. С одной стороны, город был взят курляндцами. А с другой... отказаться от таких прибылей?

К счастью, Фридрих оказался вполне разумным человеком. И насчет Риги пошел навстречу. Особые привилегии в городе, как и прежде, остались за курляндцами, русскими и поляками. А вопрос свободы для герцогства оказался не таким болезненным, как представлялось Карлу. Шляхтичи и сами не стремились кому-либо подчиняться. Так что порыв Фридриха был им понятен и близок. Да и что там было помощи от той Курляндии? Триста всадников и сто рейтар? А во время войны из каждых ста дворов дополнительно 12 легких всадников? Даже не смешно.

Нормальной армии у Курляндии не было никогда. Даже для того, чтобы взять Ригу, Фридриху пришлось нанимать солдат по всей Европе. На сейме не раз и не два звучали высказывания, что рано или поздно, Курляндия вернется под польскую руку. Дескать, маленькой стране всегда нужна будет защита. Однако Карл в этом серьезно сомневался. В колониях Курляндия справлялась без Польши, предпочитая поддерживать хорошие отношения с Англией и Голландией. Флот у маленькой страны тоже рос не по дням, а по часам. Причем овеянный славой, участвовавший в победных сражениях со шведами. Так что и с армией они вопрос решат. Наверняка.

Фридрих Кетлер

Год 1684 начался с того, что я все-таки женил своих братьев. Что Карл Якоб, что Александр долго увиливали от такого счастья, отговариваясь тем, что слишком молоды и вообще не наследники, а если что — у Фердинанда дети есть, но я настоял. Род Кетлеров должен продолжаться. Я заранее подумал, как распределить между ними обязанности, чтобы власть глаза не застила. Но к счастью, мои братья оказались в принципе не слишком амбициозными. И были только рады, что кто-то взял на себя ответственность*.

*В реальной истории Карл Якоб и Александр слишком рано умерли. А Фердинанд, оказавшись к 1711-му году последним живым мужчиной из династии Кетлеров, вообще отказался возвращаться в Курляндию. Да и в качестве регента никак себя не проявил.

Александр, посидев в Риге и столкнувшись с тамошними порядками, быстро взвыл и удрал в армию. Проводить маневры и тестировать оружие ему было гораздо проще, чем разбирать дрязги торговцев и претензии дворян. И на кого упало это счастье? Понятно, что на меня. Я, конечно, время от времени гонял братца в хвост и гриву, и тот даже проникался, но длилось это недолго. Видимо, есть люди, которые в принципе не способны управлять городом, не говоря уж о стране. Армией — пожалуйста, а штатскими — сами возитесь.

Попытка свалить на Карла Якоба Виндаву тоже закончилась ничем. Озеро Зебрус, где мы испытывали новые модели кораблей, верфи, обучение пацанов и юношей в недавно открытой школе дела морского — это он охотно контролировал. Искал специалистов, нанимал людей, обрастал связями и периодически выходил в море. Даже Гамбию однажды посетил. А вот обычные школы вместе с нерадивыми чиновниками опять повисли на мне. Впору радоваться, что хоть Фердинанд занимался своим делом ответственно!

В общем, надеялся я, что хотя бы семейная жизнь заставит моих братьев быть не такими раздолбаями. Невест я им нашел неплохих. Как и планировалось, 26-летнему Александру досталась дочь Густава Адольфа, герцога Мекленбургского, Елизавета. Миловидная 16-летняя блондинка с неожиданно темными глазами и умопомрачительно тонкой талией. А вот с поиском невесты для Карла Якоба пришлось повозиться.

Изначально я планировал породниться с Августом Саксен-Вайсенфельсским, однако тот скончался еще в 1680, а все его дочери уже были пристроены замуж. Пришлось обратиться к вдове Иоганна VI Ангальт-Цербстского, и сватать их младшую дочь Софию Августу. Удачно, кстати. Невесту удалось увести прямо из-под носа у Иоганна Эрнста III, герцога Саксен-Веймарского — полного алконавта, между прочим. Он и мою племянницу, как это было в реальной истории, вторым браком не получит, вот еще!

Однако собрал я братьев в Митаве не только для того, чтобы их женить. Выкупленная у Польши независимость требовала фактического утверждения. Да, большинство земель принадлежало уже мне, а не дворянам. Да, во главе городов стояли верные люди. Но я даже не надеялся, что обретение независимости обойдется без выкидонов местной шляхты. Ну и Пилтенское епископство, как всегда, много о себе мнило. Договор о подчинении, подписанный в 1661, меня больше не устраивал, и этот вопрос нужно было урегулировать.

Никакой ландтаг не будет решать мою судьбу и судьбу моих потомков. Совсем упразднять я его не буду — с ним проще будет управлять городами и получать своевременные сигналы о происходящем в стране, но полномочия урежу. Ну а поскольку готовился я к такому финту заранее (и верных людей на нужные посты рассаживал), то недовольных горожан быстро вычислим и нейтрализуем. Пусть сельское хозяйство в колониях поднимают! Ну, а как бороться с недовольными дворянами, мне на практике продемонстрировал мой дядюшка курфюрст Бранденбургский.

Кстати, как потом показало время, банковская кредитная удавка оказалась куда более эффективным средством сдерживания шляхетского гонора, чем оружие. Серьезный конфликт вышел только с Пилтенским епископством, но и тот не дошел до вооруженного столкновения. Мои самые ярые оппоненты неожиданно скончались при самых странных обстоятельствах. И, что самое занятное, я остался вне подозрений, поскольку врагов у епископства было предостаточно. А у меня было время, чтобы перевести стрелки в другую сторону. Выбора особого не было — либо я, либо они. Так что особых душевных терзаний по поводу их смерти я не испытывал.

Словом, к концу 1684-го года ситуацию удалось относительно стабилизировать, и можно было возвращаться к более важным делам. На мировой арене происходили интересные подвижки.

Год 1685-й начался с довольно предсказуемого события — умер Карл II Стюарт, успев за несколько дней до смерти принять католицизм. Я даже мог предположить причину, по которой его величество прожил всего лишь 54 года. Карл сам по себе был увлечен алхимией — во дворце Уайтхолл была оборудована алхимическая лаборатория. А после того, как по Европе (с моей легкой руки) снова расползлась мода на поиск философского камня, король и вовсе двинулся на этой почве. Карл проводил в лаборатории многие часы, и лично участвовал в многочисленных экспериментах по превращению ртути в золото.

Как вы понимаете, постоянно контактировать с ртутью — это не слишком полезно для организма. И итог был немного предсказуем. Карл умер. "Весёлый король", имея большое число любовниц и внебрачных детей, от законного брака потомства не оставил. Так что к власти пришел его младший брат. А мы с Анной были приглашены на его коронацию.

Отношения с Яковом II Стюартом у нас сложились... сложились, в общем. Он не проявлял к собственной дочери никакого интереса, и задавал вопросы о ее здоровье исключительно потому, что так полагалось по правилам дипломатического этикета. Но зато к различным аспектам курляндского производства он проявлял просто неприличное внимание. В смысле, все время пытался присосаться к доходам, не желая ничего вкладывать.

У меня такой подход понимания не находил, так что к английской оппозиции я испытывал определенное расположение. Впрочем, политика выше личных симпатий. Так что я старался поддерживать хорошие отношения со всеми. После того, как Англия получила от Курляндии прялку, ткацкий станок и секрет красителей (всего четыре цвета, но зная основу, остальные несложно будет доработать), ткани сильно упали в цене, и мы заимели конкурентов. Однако к такому повороту событий Курляндия была готова давно, так что упор мы сделали на интересные новинки.

Роберт Гук, интересовавшийся буквально всем подряд, экспериментировал и с тканями. Мы осваивали способы тиснения и печати, новые способы окраски и изменение структуры. А доходы добрали, выпуская различные калейдоскопы. Детская игрушка неожиданно произвела в Европе фурор. Я, честно говоря, даже не ожидал такого ажиотажа, когда делал подарок своей тогда еще невесте. Разумеется, нашлись желающие игрушку повторить, но это было не так просто. Высочайшее качество зеркал и стекла, насыщенные цвета, сложный расчет смены картинок... Курляндские образцы на голову превосходили своих подражателей. Ну и брэнд кое-чего стоил.

Ну а потом, когда конкуренты выдадут более удачные образцы и калейдоскоп перестанет быть только нашим эксклюзивом, мы запустим патефоны с пластинами из шеллака. Ньютон уже бьет копытом, предчувствуя небывалые прибыли. Даже его фонограф принес немалые деньги и стал любимым развлечением во многих богатых домах. Ну и я сам никогда не упускал момента, чтобы продемонстрировать миру ту или иную диковинку. И к тому моменту, когда Карл II умер, а Яков Стюарт вступил на престол, у меня был готов фантастический подарок.

Еще в своей прошлой жизни я читал о том, как Николай I преподнес Фетх-Али-шаху, владыке Персии, настоящее чудо — хрустальное ложе. Это был настоящий вызов для наших мастеров! И создавать данный шедевр начали заранее. Ведь его предстояло перевезти по частям, и собрать уже на месте. Причем процесс перевозки хрусталя — это, как сами понимаете, то еще удовольствие.

Разумеется, мы с Анной решили принять приглашение, поздравить Якова с коронацией и лично вручить эффектный подарок. У меня было достаточно надежных людей, которым можно было доверить присмотреть за ребенком, так что я особо не волновался. А вот Анна нервничала. С одной стороны ей, как и любой женщине, хотелось блистать перед представителями практически всех европейских стран, которые непременно прибудут на коронацию, и утереть нос тем, кто ей когда-то пренебрегал. А с другой — Анна не хотела оставлять Курляндию, где она вполне прижилась.

Милая девочка, постоянно остававшаяся в тени, стала первой дамой страны. Она устраивала балы, дарила своей милостью придворных, занималась благотворительностью и вообще вела очень активный образ жизни. Я давно заметил, что Анне нравятся внешние проявления ее герцогского титула. И поощрял большинство ее начинаний. И разумеется, самые яркие новинки появлялись сначала у нее, заставляя окружающих зеленеть от зависти. Вот и в этот раз для визита в Англию было пошито несколько совершенно фантастических платьев.

Основой стали идеи, позаимствованные мной с картин 19-го века. А куда деваться, если дизайнером я никогда не был и в создании одежды не силен? Однако у меня было достаточно знаний и воображения, чтобы повторить те наряды, которые я видел. Мои эксперименты начались еще с создания новой формы для курляндской армии, а вот теперь продолжились повседневной одеждой. Зная, куда движет моду Людовик, и не желая присоединяться к этому пышному кружевному безобразию, я пытался придумать нечто такое, что не будет выглядеть совсем уж чуждо, и в то же время начнет меня устраивать.

С женской модой в этом плане оказалось проще. Мужчины все-таки более консервативны. Спустя множество испорченных рисунков и образцов, удалось повторить нечто очень близкое к наряду Елизаветы Баварской (императрицы Австрии) со знаменитой картины Винтерхальтера. На Анне смотрелось просто волшебно. Прическу, кстати, я тоже оттуда позаимствовал. Вопреки Франции. Тамошняя мода, повально охватившая всю Европу, мне совершенно не нравилась. Женщины носили прически а-ля Фонтанж — нечто сложное, высокое, поддерживаемое проволокой и украшенное ниспадающими богатыми кружевами.

Я не хотел, чтобы моя жена подражала очередной любовнице Людовика, а потому расстарался на славу, рисуя различные варианты. Самая шикарная ткань, самые изысканные драгоценности... я даже не сомневался, что Анна станет явлением, на которое будут равняться. Достало уже, что все смотрят в рот Парижу! Мое нежелание носить парик воспринималось практически как подрыв устоев. А я намеревался бросить еще один камень в это болото.

Правда, придумать приемлемый наряд для себя самого оказалось намного сложнее. В идеале, я бы предпочел классический костюм своего времени, но такого извращения здесь не поймут. А явиться в военном мундире... даже не смешно. Я ни в одном серьезном сражении в жизни не участвовал. Усложняло задачу то, что мне нужно было не просто одеться, но и продемонстрировать свой статус и богатство. В 17 веке это было чем-то само собой разумеющимся. Больше всего меня бесили чулки, но они останутся в тренде еще, как минимум, лет сто. Впрочем... если уж шокировать общественность, то по полной!

Раз моя дама будет одета в стиле века 19-го, то я и для себя подберу наряд соответствующего времени. И начхать на всех местных модников! Образцом для меня стал серый костюм Гэри Олдмена из старого фильма про Дракулу. Классические брюки со стрелкой, (утюг на углях — великое изобретение!), рубашка, жилет, шейный платок и зауженный в талии сюртук до колена. Добавим на последний искусную тонкую вышивку (серым по серому), отдавая хоть какую-то дань местной моде, и обязательную трость. Да, все-таки стиль 19 века нравится мне больше всего.

Словом, к коронации мы подготовились заранее. И как только было объявлено, что Карл II скончался, в Англию, вместе с соболезнованиями, отправились специалисты по установке хрустального ложа. В Уайтхолле потребовалось объединить две комнаты на первом этаже и провести отопление по типу римских бань. Проведенные под полом трубы поддерживали в помещении комфортную температуру, благо пол все равно пришлось разбирать — организовывать фонтаны. Ну и с освещением пришлось повозиться, не без этого. В эпоху свечей это было не так уж просто. Однако эффект от подарка оказался потрясающим.

Впрочем, потрясения собравшихся начались еще тогда, когда они узрели наш внешний вид. Местные модники шокировано пялились на мой костюм, а все женщины завистливо разглядывали Анну. Мы поздравили Якова, произнесли положенные фразы и, для начала, преподнесли несколько менее габаритных даров. Особое внимание окружающих вызвал огромный фарфоровый сервиз с гербами и геральдикой Стюартов. Тонко прописанные миниатюры изображали самые славные страницы истории Англии, находившейся под властью этой семьи.

Демонстрация хрустального ложа происходила на следующий день, который, к счастью, выдался солнечным. Это настолько редко бывает в Лондоне, что я понял, что высшие силы все-таки мне благоволят. Помещение окурили благовониями, подступы к ложу осыпали лепестками роз, в кадках красовались экзотические растения, радующие зеленью, и когда с журчанием забили фонтаны, раздался дружный восхищенный вздох. Ну да, картинка получилась впечатляющей. Мы постарались.