Иные миры. Часть 1 Корпорация страха

Глава 3

— С вашей стороны крайне неполиткорректно пятиться с открытым ртом. — Сказал Алан, таинственно улыбаясь, — Я могу дать вам честно слово, что не буду вас кусать. Впрочем, у вас может выдаться тяжелый понедельник, и вы сами попросите,...хотя даже в этом случае я могу подождать до вторника.

Алан поднял руку, продемонстрировав браслет — регистратор и я почувствовала некоторое облегчение. Если дампир применит любое ментальное воздействие, браслет зарегистрирует скачок тета-волн и передаст сигнал на пульт управления по делам общей безопасности всех существ. С пульта через браслет может быть вызван электрический импульс, который вырубит нарушителя минут на пять. При повторном нарушении в течении месяца браслет вводит под кожу токсин вызывающий длительный анабиоз. Третье нарушение в течение года и казнь можно считать неизбежной, не говоря уже о том, что и после анабиоза раньше выживали далеко не все. Сейчас во время анабиоза дампиров стали снабжать энергетическими камнями для поддержания жизни.

В общем, можно сказать, что пока я в относительной безопасности, хотя с дампирами можно всего ожидать. Это будто держать ручного тигра. Вроде и ручной, но мало ли...

— Нет, правда, отчего вы так нервничаете? Треть наших сотрудников дампиры. Может вам стоит постараться быть...ну терпимее что ли.

— Спасибо, лучше я буду живым расистом. Ой! — я сделала шаг назад, сожалея о своей несдержанности.

Алан широко улыбнулся, всем своим видом показывая, какой он славный и безобидный. Если бы не глаза, то он вполне бы мог сойти за человека. Совершенно обычные зубы, никаких клыков и в помине нет. Мне кажется, весь ужас в том, что они не просто выглядят как люди... они в сущности люди, и порой их даже жалко. Когда открылись врата, иномирная энергия стала просачиваться в наш мир и привела к тому, что при определенном всплеске энергий ребенок в утробе матери разрывает свой энергетический канал и не способен самостоятельно получать энергию жизни. Поэтому первое, что делает дампир при рождении — это убивает свою собственную мать. Возможно, дампиры рождались и раньше, но до открытия врат это было крайне редким явлением. Поначалу дампиров приравнивали к серийным убийцам и выносили им смертный приговор без суда и следствия в любом возрасте. Иногда собственные семьи прятали их, но, либо они сами становились жертвами своего сострадания, либо заканчивали жизнь за решеткой как соучастники преступления. Это были на самом деле жестокие и безжалостные законы, но на то время, возможно, это был единственный выход.

Все поменялось, когда у одного военного врача родился ребенок дампир. Врача звали Густав Гарс, и он в один день потерял жену и должен был потерять сына. Но Густав не мог с этим смириться и решил бежать вместе с ребенком. Он скрывался около полугода пока в один прекрасный день в сеть теле-радио— вещания не ворвался снятый им ролик. В этом ролике, постаревший, но все же узнаваемый, Густав уверял, что отныне дампиры и люди могут жить бок о бок. Он сообщил, что сам отдавал энергию сыну все это время, и этим собственно вызван его теперешний вид, но его открытие позволяет дампирам получать энергию без помощи живых людей. Ребенок способен получать энергию из особых камней, которые впоследствии назвали "энергетическими". Как именно Густав совершил это открытие, осталось загадкой, но сам факт этого изменил наш мир. С той поры прошло уже много лет, и дампиров уравняли в правах с людьми, в случае постоянного ношения ими браслета — регистратора. А сам Густав Гарс умер вскоре после своего открытия, но его имя навсегда осталось в учебниках и нашей памяти. Трудно смириться с тем, что три процента новорожденных являются дампирами, но раз уж так случилось, то у них хотя бы есть возможность быть полноценными гражданами Восточной федерации.

Сейчас всем известно, что, при определенном стечении обстоятельств, обычная человеческая пара может зачать дампира, но это не слишком частое явление. У дампира и человека может родиться только дампир. Доминантный ген, черт побери. Ребенок с подозрением на паразитарное энергетическое поглощение по закону все еще может быть безопасно умерщвлен на любом сроке беременности.

Алан смотрел выжидающе, похоже, он задал вопрос, а я прослушала. Отвлеклась при разговоре с дампиром...ай-яй-яй, двойка мне.

— М-м-м, прощу прощения, я задумалась.

Алан многозначительно поднял брови.

— Мне кажется, — начал он, — что сейчас вы можете даже согласиться на небольшую экскурсию по Корпорации в моем сопровождении.

А почему бы и нет? Да не съест же он меня! Во всяком случае, не сейчас, когда вокруг столько народу...

— Ладно, — сдалась я. — Может моя к вам терпимость все же позволит мне протянуть до пятницы.

Алан улыбнулся, оценив мою попытку пошутить.

— Я бы с удовольствием предложил вам руку, но не уверен, что вам исполнилось двадцать четыре.

Дампир по закону не имеет права совершить физический контакт любого рода с несовершеннолетним лицом, а так же с совершеннолетним без предварительного его согласия. Двадцать четыре года законодательно признали возрастом совершеннолетия, когда выяснилось, что к этому возрасту у человека уже окончательно сформирован механизм частичной защиты от внешнего энергетического нападения. Мне было двадцать три, и я задумалась, стоит ли выдавать эту информацию. С одной стороны я, как несовершеннолетняя, защищена законом, но с другой стороны это значит, что я еще не вступила в силу, а, следовательно, беззащитна. Хотя рано или поздно он все равно узнает... Воспользуюсь-ка я защитой закона.

— Мне двадцать три. А вам?

Я затаила дыхание. Это не было праздным любопытством, поскольку от возраста дампира напрямую зависит его потребность в энергии. Дампира, вступившего в силу, легко отличить от дампира, в ком жажда крови еще не проснулась, по глазам. До совершеннолетия глаза у них точь-в-точь человеческие, а с пробуждением жажды крови радужка сливается со зрачком, глаза становятся черными с радужным отливом. С этого момента энергии им потребуется вдвое больше, а в дальнейшем эта потребность будет расти и расти.

— Интересно, а насколько старым я выгляжу? — спросил Алан прищурившись.

— Вы прекрасно знаете, что я не смогу определить ваш возраст. У нас с вами разная продолжительность жизни, так что здесь я полагаюсь только на вашу честность.

— Мне тридцать два. Надеюсь, вы не считаете, что это много.

Значит, он восемь лет как вступил в силу. Не много по дампирским меркам. Если не врет, конечно.

— Нет, — я всмотрелась в его лицо, выискивая признаки лжи, — не считаю.

Алан еще раз сверкнул белозубой улыбкой и сделал приглашающий жест в сторону лифта.

Аромат, поднимавшийся от чашки кофе, был божественным. Мне никогда еще не приходилось пить ничего подобного. Я и Алан сидели за столиком в ресторане Корпорации. По стенам в аккуратных рамочках были развешаны дипломы, повествующие о достижениях ее сотрудников. Особенно большим был тот, что висел напротив. Там награждалась группа ученых разработавших лекарство от рака, причем двое из них были дампирами. Интересно хотели они спасать жизни или просто заботились о своей возможной кормовой базе? С дампирами никогда нельзя знать наверняка. Лично я не стала бы утверждать об их истинных суждениях в вопросах морали ничего определенного. В детстве мама говорила мне, что именно дампиров мне стоит опасаться. "Кристель, запомни, запомни хорошенько. До совершеннолетия тебе нужно избегать любого контакта с ними. Ты должна жить, Кристель" А потом она трясла меня за плечи и повторяла: "Обещай, что ты будешь жить. Обещай, обещай" и я говорила: "да мамочка, обещаю" А еще она всегда пекла торт за четыре дня до моего рождения и говорила мне "Ты же не забудешь, когда мы едим торт. Только ты и я. Это наш с тобой секрет". Мама всегда была немного не в себе, но я очень сильно ее любила. А потом мамы не стало. К нам в дом явились чужие люди в форме и отвезли меня в интернат.

Я обещала ей избегать дампиров и вот, пожалуйста — сижу и пью кофе с одним их них. Сам Алан не спеша, потягивал мятное кокосовое молоко и казался совершенно расслабленным. Я украдкой рассматривала его стройную фигуру и сконфуженно нахмурилась, когда встретила внимательный взгляд черно-радужных глаз. Алан откинулся в кресле и закинул руки за голову.

— Нравиться? — спросил он усмехаясь.

— Очень, но на безопасном расстоянии нравилось бы гораздо больше, — я не люблю таких подколок, и мне трудно устоять, чтобы не сделать ответный выпад.

Он резко подался вперед, и я чуть не подпрыгнула, разлив горячий кофе на свою голубую блузку. Сердце билось часто-часто, и я готова была в любой момент вскочить и бежать к выходу. Резкие звуки и движения всегда вызывали у меня такую реакцию. Это уже где-то на уровне рефлексов.

— Извини, я не хотел, — Алан смущенно протянул мне салфетку, и я лихорадочно схватила ее, надеясь, что мои руки не дрожат, когда наши пальцы случайно соприкоснулись... Это был не заряд тока, не вспышка а ...восторг. Будто в знойный летний день ты прыгаешь в живительную прохладу воды, и за миг до соприкосновения мир замирает. Я отдернула руку и в первые секунды ощутила острое сожаление, а потом пришел страх. В детстве мама научила меня истончать энергетический канал, чтобы не засветиться на радаре какого-нибудь голодного дампира, которому почему-то не хватило денег на энергетический камень. Поначалу тяжело, будто нельзя дышать полной грудью, а потом привыкаешь...и я вряд ли могла бы выбрать более неудачный момент, чтобы сделать "полный вдох". Алан тяжело дышал и глаза его из многоцветных превратились в матово-черные. По-моему, это был верный признак того, что надо срочно делать ноги.

— Да, — прошептал Алан, — только не беги. Все под контролем.

Не знаю, кого он пытался убедить, но я уходила не спеша, с достоинством и не огладываясь, а бегом я припустила только на улице.

Все очень-очень плохо.

Глава 4

Красное вино стоимостью в две трети моей месячной квартплаты разлитое по пластиковым стаканам выглядело совсем не элитарно, но в нашей с Ледой квартире никогда не водилось бокалов. Да у нас-то и вино водилось крайне редко, но сегодня мне как-никак выдали аванс и мы втроем: Леда, я и Ингер, собрались это дело отметить.

— Даже знать не хочу, сколько оно стоит, — Ингер блаженно жмурился, раскачиваясь на табуретке, — смоем этим напитком богов позор с грязных денег Корпорации.

— Травник, а не пьян ли ты часом? — улыбнулась Леда, дунув в его сторону. Ингер сделал вид что падает, но его трюк "удержи табуретку за миг до падения" прервал звонок в дверь.

— Это, наверное, Айрис, — сказала я. — Пойду, открою.

Полутемный коридор был пуст. Я решила, что это чья-то дурацкая шутка, но тут мой взгляд упал на коробку, стоящую у дверей. Аккуратно приподняв крышку, я вытащила из нее потрясающе красивую блузку из небесно-голубого шелка.

— Меня терзают смутные сомнения, — пробормотала я, вертя блузку в руках.

— А я лично уверен, что угадал с размером, — тихо сказал Ален из-за плеча.

Я взвилась в воздух, мгновенно отпрыгнув метра на два, и при этом, употребив выражение, которое не стала бы повторять в приличном обществе.

Ален проглотил усмешку и принял виноватый вид.

— Я хотел принести извинения. Мне не случалось еще так терять контроль. Мой энергетический камень был разряжен,... в общем,...я и сам не знаю, что это было.

— Слушай, давай сделаем вид, что ничего не было, — Алан стоял между мной и дверью, и я благоразумно решила его не дразнить

— Но, если ты решишь это повторить, — сказал он, упираясь рукой в косяк, — пообещай, что это будет только со мной.

Повторить, ага, так я и разбежалась.

— Алан, прямо сейчас я пообещаю достать из гроба свою сто лет мертвую прабабушку, если ты просто позволишь мне спокойно дойти до моей квартиры.

Алан улыбнулся, но мне почему-то показалось, что в этой улыбке был оттенок тревоги.

— Если я единственное препятствие между тобой и дверью, то тебе не составит труда просто пройти мимо, — и он прижался спиной к косяку, оставив мне довольно узкий проход.

Я понимала, что он зачем-то провоцирует меня, но к чему все это? Я несовершеннолетняя и прикасаться ко мне без моего разрешения он не станет, так что я действительно могу просто пройти мимо. Ничего он мне не сделает. Вдохновленная этими мыслями, я приблизилась к нему вплотную и вдруг поняла, что я словно бабочка, попавшая в сироп — не могу сделать ни шагу. Я не касалась его, но это было уже не важно. Я потеряла контроль. Энергетический раскрылся, и мне совсем не хотелось сопротивляться, напротив — я жаждала отдать еще больше. Моя рука непроизвольно дернулась...так неудержимо сильно захотелось прикоснуться, ощутить мягкость иссиня -черных волос, зарываясь в них пальцами, почувствовать теплое дыхание на своей щеке. Алан не шевелился, и я, встав на цыпочки, легонько коснулась губами уголка его губ. Энергия тут же приняла направление и устремилась к нему ровным потоком. Отдавать ее было так легко, словно я сбросила тяжелый груз, давно давивший мне на плечи. Никогда бы не подумала, что отдавать энергию будет так приятно.

Алан обнял меня за плечи, и на секунду я словно оказалась внутри его головы. Я была им. Эмоции и воспоминания сменялись с бешеной скоростью, так что я не успевала их осознавать. Захотелось вырваться. Защититься от этого безумного потока...слишком много... вспышка....Алан ему десять лет...или мне десять лет...человек с ножом...лезвие входит в грудь...он нашел меня...боль...

Внезапно он оттолкнул меня, и я, потеряв равновесие, шлепнулась на пол. Алан стоял напротив, держась рукой за стену, и тяжело дышал. Коридор был залит мягким светом, от его энергетического кольца. Похоже, что я впервые в жизни смогла зарядить энергетический камень, и это, блин, меня не радовало. Алан спрятал руку с кольцом в карман.

— Мне кажется, — сказал он хрипло, — это был передоз.

Мы оба были оглушены произошедшим, и было неимоверно трудно сосредоточится на чем-либо. Я хотела что-то вспомнить...подумать о чем-то важном, но мысли разбегались. Попытка встать тоже закончилась неудачей — ноги не слушались, все мышцы болели и отказывались работать. Я не поняла толком, как это случилось, но вдруг я оказалась на ногах, а Алан навис надо мной, впечатав меня в стену. У меня не осталось силы даже испугаться, я смотрела в его глаза, ожидая увидеть в них свою смерть, но увидела страх.

— Как. Ты. Это. Сделала.

Каждое его слово отдавалось болью в висках.

— Не знаю, — прошептала я.

Он отпрыгнул назад, и я рухнула на пол. Через секунду я осталась одна в пустом коридоре. Когда мне наконец удалось встать на ноги, в коридор заглянула Леда.

— Что с тобой? — она схватила меня за локоть.— Где Айрис?

— Я только что побывала в энергетическом слиянии с дампиром, и это было довольно странно.

Леда молча потащила меня в дом.

Глава 5.

Лучи воскресного утреннего солнца позолотили мой растрескавшийся подоконник. Еще чуть-чуть и они яркими бликами вползут на подушку и беспощадно разгонят утреннюю дрему. Мне захотелось натянуть одеяло на голову и проспать так до самой старости. Воскресенье пролетит как один миг, а завтра... Никто не любит понедельники, но у меня появились действительно веские причины бояться этого дня. Теперь работа в Корпорации не казалась мне хорошей идеей, но сделанного не воротишь. Я нехотя встала и потянулась за одеждой.