Иные миры. Часть 1 Корпорация страха

Часть первая.

Глава 1

Кофе оставлял на языке неприятный кисловатый привкус, но я все равно медленно потягивала его, восполняя утреннюю нехватку бодрости. Вкусный кофе стоит на порядок дороже, а я обычно пью только самый дешевый, на который настоящий гурман даже не взглянет. Привычка. К тому же теперь, когда пришла пора выплачивать кредит за учебу, даже такой будет мне не по карману. Возможно, скоро я перейду на хлеб и воду.

— Должен быть другой выход, — Ингер сердито отпихнул бумаги, лежавшие на столе.

— Прекрати! — я поперхнулась и нервно отбросила волосы со лба.— Я не возьму у вас ни гроша.

— Ты не знаешь, с кем связываешься, Батарейка, — послышался негромкий, но уверенный голос.

Айрис всегда говорил так, словно каждому его слову жадно внимает целая толпа. Так говорят политики и телеведущие. Впрочем, как еще может говорить потомственный дампир, чья семья владеет акциями крупнейшей полиформацевтической компании в стране. Казалось бы, что ему делать здесь, в столь не подходящей для себя компании, но, тем не менее, он всегда охотно принимал мои приглашения и всегда был достаточно вежлив. Я даже не испытывала к нему того острого, леденящего душу страха, который обычно питаю к взрослым дампирам. Впрочем, Леда и Ингер тоже его не боялись, а ведь у них не было моего дара.

Таких как я зовут энергетами. Теоретически, благодаря своему дару, уже сейчас я могу насытить дампира и остаться в живых, но что мне толку в этом даре? Ведь я не могу активировать никакого даже самого простенького заклинаньица или зарядить какой-нибудь махонький камушек. Разве что проживу на пару десятков лет дольше, хотя в моем случае такие надежды можно назвать безнадёжным оптимизмом.

Айрис поймал мой взгляд.

— Возьми деньги, Кристель, — в его голосе послышались властные нотки, но я не собиралась идти у него на поводу.

— Нет. Я не хочу никого напрягать. Срок первого взноса слишком близок, а другой возможности может и не быть.

Айрис и не подумал сдаваться.

— Кристель, если дело только в деньгах, то для меня не составит труда достать всю сумму кредита за два дня. Вернешь, когда сможешь.

Айрис умеет уговаривать. На самом деле, стать должником дампира, пусть даже такого как он — перспектива пугающая. Сейчас, пока он еще не вступил в силу, ему, конечно, можно было доверять, но в двадцать четыре у него проснется жажда крови, и вот тогда все может обернуться очень скверно. Да и вряд ли мне удастся найти условия лучше тех, что предлагает Корпорация. Я вздохнула и покачала головой.

— Вот, ослица! — воскликнула Леда и запустила в меня маленький световой шар размером с голубиное яйцо. Она любила баловаться со своим даром.

С Ледой мы познакомились на первом курсе в университетской библиотеке и нашли, что у нас много общего. А через неделю пришли к выводу, что снимать жилье вдвоем гораздо дешевле и переехали в эту милую, но требующую капитального ремонта квартирку. Поначалу с нами еще жил Ингер — молодой, но подающий надежды маг-травник, но он вскоре нашел работу в магазине зелий на другом конце города и переехал поближе нему, а мы с Ледой остались вдвоем. Ее родители живут в другом городе и иногда присылают деньги и продукты, кроме этого мы перебиваемся случайными заработками и экономим на всем. Леда — ведьма, а это значит, что ее кровь подходит для активации магических рун, и из-за этого она состоит на учете в местном отделе общей безопасности всех существ. Но поскольку Леда не может самостоятельно зарядить заклинание, да, к тому же, ей не исполнилось двадцати четырех, чтобы ее колдовская кровь стала представлять из себя какую-то ценность, то собственно учетом все и ограничилось. Кроме этого у нее есть дар — она умеет направлять излишек своей энергии на создание световых шаров. Дар, конечно, скромный по сравнению с воспламенением взглядом, или властью над стихией, но такие сильные способности большая редкость.

Не долетев пару сантиметров, шар сменил направление и стремительно исчез в энергетическом камне Айриса.

— Значит, ты предпочтешь попасть в кабалу Корпорации, но не доверишься дампиру?— глаза Айриса стали чернее, чем остатки кофе в моей чашке.

Мне совсем не хотелось обижать его, но ложь дампир бы почувствовал, и я сказала правду.

-Да.

Секунда, и его уже след простыл. Только тихо щелкнул входной замок. Даже обижаясь, Айрис не имел привычки хлопать дверью.

Леда лишь покачала головой.

— Правильно сделала, Кристель. Я бы тоже не спешил доверять дампиренышу, — сказал Ингер и сочувственно погладил меня по плечу, — но будь я проклят, если доверил бы год своей жизни Корпорации и их сахарному контракту. Я достану денег.

-Черт побери, Ингер!— воскликнула я, и для пущей убедительности, хлопнула кружкой по столу. — Где ты возьмешь такую кучу денег? Заложишь свою жизнь? Будешь торговать запрещенным зельем? Через мой труп, понял!

Я схватила ручку и, прежде чем кто-то успел возразить, подписала контракт.

Дело сделано.

Утром наша квартира казалась еще более убогой. Кофе закончился, поэтому я пила Ледин любимый фруктовый чай и в сотый раз перечитывала злополучный контракт. Он и в самом деле был сахарным — не подкопаться. Корпорация выплачивает мой кредит за обучение и обеспечивает страховым полисом на год. Более того, они платят мне сумму с таким количеством нулей, что вычитаемые в счет погашения долга 40% позволят мне за год полностью рассчитаться за кредит. Но и это еще не все. Я могу жить в корпоративной гостинице и питаться в ее ресторане совершенно бесплатно. В мои обязанности входило отвечать за архивы, находить в каталогах запрашиваемую информацию и вести учет. Короче, ничего сверхтрудного. Единственное "но" заключалось в том, что до истечения годового срока я не могу разорвать контракт ни под каким видом. Зато через год я могу идти на все четыре стороны, вот только еще никто не слышал, чтобы хоть один работник Корпорации добровольно ушел оттуда. "Может, из-за высокой зарплаты и медицинской страховки", — сказала я себе, но звучало это неубедительно. В любом случае контракт подписан, и я могу хоть сегодня получить свой авансовый платеж. Чудненько. А проблемы будем решать по мере их поступления.

Глава 2

Я свернула к центральному парку, намереваясь срезать путь, когда дорогу мне перебежала черная кошка. Я резко остановилась. Говорят, что черная кошка предупреждает об открытии врат иного мира, и, если неосмотрительно шагнуть вперед, то тебя может мгновенно засосать в другую реальность. До открытия постоянных врат люди время от времени попадали в подобные ловушки. Чаще всего они ничего не помнили, но иногда рассказывали совершенно невероятные для других вещи. Будто они встречали странных созданий из древних легенд и сказок, которых, просто не могло быть в реальности. За это рассказчиков обычно отправляли в соответствующие учреждения. Такие случаи стали происходить все чаще, рассказы о другом мире совершенно незнакомых между собой людей начали совпадать. Люди пропадали поодиночке и группами, пропадали самолеты и круизные лайнеры и, наконец, наступил момент, когда нельзя было больше игнорировать факты, и правительство официально признало существование другого мира. В свете этого знания люди стали иначе относится к мифам и преданиям, ведь теперь некоторые из них могли оказаться правдой.

Точная дата открытия врат не известна, так как поначалу это было строго засекречено. У двух постоянных врат построили военные базы и проводили научные эксперименты, но блуждающие порталы появлялись так часто, что иномирные создания стали попадать в наш мир и некоторые из них не всегда могли сразу вернуться обратно. Поэтому постоянно действующий австралийский портал стал нашей границей, через которую мы переправляли иномирцев домой, и получали время от времени наших заблудившихся граждан. Только цветочные эльфы без проблем всегда сновали туда и обратно.

Цветочные эльфы — единственные сущности, способные учуять, где появятся блуждающие врата, и именно с их расой был налажен наш первый междумирный контакт. Кроме эльфов к нам частенько попадали создания, именующие себя джиннами.

Раса джиннов обитает в Великих Песках, и к ним можно выйти через пещеры, в которые ведут врата Австралии. Выглядят джинны в сущности, как и мы, только глаза у них пронзительно синие, а кожа настолько черная, что в нашем мире жителей Африки уже нельзя было искренне назвать "чернокожими". Единственное, что никак не вяжется с нашим представлением о норме — драгоценный камень между глаз, с которым рождаются все джинны. Он словно диковинный пирсинг, намертво вросший в кожу — прекрасный и пугающий одновременно. Камни у всех джиннов разные, и это связано с их социальной структурой. У самого высшего сословия помимо крупных ярко — алых камней во лбу есть еще одна отличительная черта: чешуя, покрывающая плечи и середину спины, но, насколько мне известно, с верховными джиннами никто из людей не встречался.

Объединенное правительство пытается наладить с джиннами торговые отношения. Их ткани и мебель стоят баснословных денег. Люди неоднократно пытались разгадать их секреты обработки дерева и металла, повторить созданные ими сплавы, но безуспешно. Джинны делают невероятные вещи с материалами на молекулярном уровне, и секреты свои хранят строго.

Как правило, не только джинны, но и все иномирные создания настроены вполне миролюбиво, но о большинстве из них мы просто ничего не знаем.

Воздух впереди сгустился и на меня выскочил маленький цветочный эльф по имени Сократ. Пару лет назад я отдала все свои сбережения на выплату штрафа, чтобы Сократ не попал под арест за кражу сахара из университетской столовой. Цветочные эльфы — ребята вороватые, но крадут в основном всякие мелочи. Деньги, золото и прочая столь важная для людей мишура их не интересуют. Им бы свиснуть, к примеру, конфетку, или обрезки ткани, или тюбик клея. Если их и ловят с поличным, то ничего серьезного им не грозит. Ну, запрут на пару дней, чтоб неповадно было, и отпустят с миром. Но эльфы тяжело переносят заточение, поскольку обычно они живут под открытым небом и привыкли лететь куда хотят, так что быть пойманным для эльфа и вправду настоящее наказание.

Сахар из столовой пропадал понемногу, что могли даже не заметить, если бы это не происходило так часто, однако с поличным эльфа поймать никак не удавалось. Тогда наш преподаватель языка и культуры джиннов Саррох Шиитхар предложил сделать ловушку из конского волоса. К слову говоря, имя профессора Шиитхара состояло из восьми слов, но он великодушно разрешал людям сокращать его до двух первых. Не всякий джинн среднего сословия может разрешить такую фамильярность.

Ловушка сработала. Не больше белки по размерам, крошка эльф с трудом сдерживал слезы. Связанный конским волосом, он выглядел так жалко, что я не сдержалась и оплатила штраф, полагающийся эльфам за мелкое воровство. Однако стоило Сократу оказаться на свободе, мне тут же заявили, что я — глупая дылда, а он, видите ли, прекрасно мог со всем справиться сам, и если об этом позоре узнает его семья, от меня останется мокрое место. У меня такие угрозы ничего кроме смеха не вызвали, и эльф, сердито фыркнув, исчез в неизвестном направлении.

Часа через два он, правда, заявился ко мне домой — как он нашел дорогу, до сих пор загадка — и сказал, что, подумавши, решил, что я не такая уж уродина и не такая уж дылда, и он даже готов подарить мне поцелуй в день моего совершеннолетия. Я с трудом подавила рвущийся наружу смех, и эльф отметил, что мои манеры стали гораздо лучше. В этом он, конечно, моментально усмотрел свою заслугу и обещал заходить почаще. После чего выхватил из вазочки на столе мятный леденец и был таков. С тех пор он появлялся у нас дома не реже трех раз в неделю, и честно говоря, я уже успела здорово к нему привязаться.

Сократ плюхнулся мне на плечо и затараторил на одном дыхании:

— Отличные новости, Кристель! Мне исполнилось восемнадцать, и я вступлю в силу! Кстати не слышу поздравлений. Ну да ладно, что можно ожидать от неотесанного человека. В любом случае, я, наконец, достал своих родных...

— Кто бы сомневался, — прошептала я

— Ты чего там сопишь? От радости что ли? Короче, я достал своих родных, и они разрешили пригласить тебя на праздник урожая.

Сократ сделал паузу и выразительно на меня посмотрел.

— Ура, — сказала я, — обалдеть.

Сарказм в адрес своей персоны Сократ не замечал, и моей реакцией остался доволен. Кивнув, он важно продолжил:

— Тридцатого числа сего месяца в половине девятого ты будешь иметь честь быть сопровожденной мной до ближайших врат. И оденься поприличнее, я ж буду знакомить тебя с семьей. Ладно, через семь секунд над нами откроются врата, так что я удаляюсь.

Легко оттолкнувшись, Сократ взмыл в небо и исчез.

Потряса-а-ающе. Надеюсь, я не останусь где-нибудь в Иномирье благодаря этой наглой беспечной стрекозе-переростку.

Головной офис вырос передо мной стеной из стекла, металла и бетона. Окруженный клумбами с изящными альпийскими горками, высокими лиственницами и точеными мостиками через причудливо петляющий ручей, он казался идеально симметричным и прекрасно вписывался в окружающий пейзаж. Гостеприимно распахнутая дверь открывала вид на просторный приемный покой, где за стойкой светлого цвета стояла широко улыбающаяся девушка. Табличка на ее груди гласила "Мария Лекс"

-Добрый день, — сказала я, и Мария с готовностью улыбнулась.— Мне бы хотелось получить аванс,— я достала из сумки аккуратно свернутый контракт и положила его на стойку.

— Очень хорошо, — защебетала Мария и, забирая бумаги. Спустя мгновение контракт был скормлен странному аппарату, а Мария бойко забарабанила по клавиатуре — у нас не так уж часто берут авансы — это такая морока с бумагами. Я вам выдам стандартный договор, и уже завтра деньги поступят на ваш счет.

Я сделала печальное лицо.

— Простите, а нельзя ли мне выдать деньги наличными. И, если можно, сегодня. Я готова подождать столько, сколько нужно.

— Мне жаль, — Мария сочувственно поджала губы.— Я бы рада помочь, но ...— тут ее взгляд переместился мне за плечо, я оглянулась и замерла. Там стоял молодой человек в вылинявших джинсах и футболке, но такой потрясающей внешности, что мне на минутку показалось, что меня сбил грузовик — стало трудно дышать, а пульс трепетной бабочкой забился в горле. Темные почти черные волосы, широкая белозубая улыбка, трогательная ямочка на подбородке, — все казалось мне совершенно идеальным, даже темные очки, скрывающие глаза, не испортили впечатление.

— Здравствуйте, Мария. Приятно видеть вашу готовность помочь новичку,— его голос оказался столь же приятным как и внешность.

— Ко— конечно. Я-я на минутку.

Было похоже, что Марию сбил тот же грузовик.

— Меня зовут Алан. Я работаю в лабораториях модернизации энергетических камней. А вы, должно быть, Кристель.

— Как вы узнали?

— О, — Алан отбросил волосы со лба и медленно снял очки, — у нас очень редко появляются новички.

У меня внутри все похолодело. Его глаза были многоцветными как масляная пленка на воде. Мать моя женщина! Дампир вступивший в силу!

Глава 3

— С вашей стороны крайне неполиткорректно пятиться с открытым ртом. — Сказал Алан, таинственно улыбаясь, — Я могу дать вам честно слово, что не буду вас кусать. Впрочем, у вас может выдаться тяжелый понедельник, и вы сами попросите,...хотя даже в этом случае я могу подождать до вторника.

Алан поднял руку, продемонстрировав браслет — регистратор и я почувствовала некоторое облегчение. Если дампир применит любое ментальное воздействие, браслет зарегистрирует скачок тета-волн и передаст сигнал на пульт управления по делам общей безопасности всех существ. С пульта через браслет может быть вызван электрический импульс, который вырубит нарушителя минут на пять. При повторном нарушении в течении месяца браслет вводит под кожу токсин вызывающий длительный анабиоз. Третье нарушение в течение года и казнь можно считать неизбежной, не говоря уже о том, что и после анабиоза раньше выживали далеко не все. Сейчас во время анабиоза дампиров стали снабжать энергетическими камнями для поддержания жизни.

В общем, можно сказать, что пока я в относительной безопасности, хотя с дампирами можно всего ожидать. Это будто держать ручного тигра. Вроде и ручной, но мало ли...

— Нет, правда, отчего вы так нервничаете? Треть наших сотрудников дампиры. Может вам стоит постараться быть...ну терпимее что ли.

— Спасибо, лучше я буду живым расистом. Ой! — я сделала шаг назад, сожалея о своей несдержанности.

Алан широко улыбнулся, всем своим видом показывая, какой он славный и безобидный. Если бы не глаза, то он вполне бы мог сойти за человека. Совершенно обычные зубы, никаких клыков и в помине нет. Мне кажется, весь ужас в том, что они не просто выглядят как люди... они в сущности люди, и порой их даже жалко. Когда открылись врата, иномирная энергия стала просачиваться в наш мир и привела к тому, что при определенном всплеске энергий ребенок в утробе матери разрывает свой энергетический канал и не способен самостоятельно получать энергию жизни. Поэтому первое, что делает дампир при рождении — это убивает свою собственную мать. Возможно, дампиры рождались и раньше, но до открытия врат это было крайне редким явлением. Поначалу дампиров приравнивали к серийным убийцам и выносили им смертный приговор без суда и следствия в любом возрасте. Иногда собственные семьи прятали их, но, либо они сами становились жертвами своего сострадания, либо заканчивали жизнь за решеткой как соучастники преступления. Это были на самом деле жестокие и безжалостные законы, но на то время, возможно, это был единственный выход.

Все поменялось, когда у одного военного врача родился ребенок дампир. Врача звали Густав Гарс, и он в один день потерял жену и должен был потерять сына. Но Густав не мог с этим смириться и решил бежать вместе с ребенком. Он скрывался около полугода пока в один прекрасный день в сеть теле-радио— вещания не ворвался снятый им ролик. В этом ролике, постаревший, но все же узнаваемый, Густав уверял, что отныне дампиры и люди могут жить бок о бок. Он сообщил, что сам отдавал энергию сыну все это время, и этим собственно вызван его теперешний вид, но его открытие позволяет дампирам получать энергию без помощи живых людей. Ребенок способен получать энергию из особых камней, которые впоследствии назвали "энергетическими". Как именно Густав совершил это открытие, осталось загадкой, но сам факт этого изменил наш мир. С той поры прошло уже много лет, и дампиров уравняли в правах с людьми, в случае постоянного ношения ими браслета — регистратора. А сам Густав Гарс умер вскоре после своего открытия, но его имя навсегда осталось в учебниках и нашей памяти. Трудно смириться с тем, что три процента новорожденных являются дампирами, но раз уж так случилось, то у них хотя бы есть возможность быть полноценными гражданами Восточной федерации.

Сейчас всем известно, что, при определенном стечении обстоятельств, обычная человеческая пара может зачать дампира, но это не слишком частое явление. У дампира и человека может родиться только дампир. Доминантный ген, черт побери. Ребенок с подозрением на паразитарное энергетическое поглощение по закону все еще может быть безопасно умерщвлен на любом сроке беременности.

Алан смотрел выжидающе, похоже, он задал вопрос, а я прослушала. Отвлеклась при разговоре с дампиром...ай-яй-яй, двойка мне.

— М-м-м, прощу прощения, я задумалась.

Алан многозначительно поднял брови.

— Мне кажется, — начал он, — что сейчас вы можете даже согласиться на небольшую экскурсию по Корпорации в моем сопровождении.

А почему бы и нет? Да не съест же он меня! Во всяком случае, не сейчас, когда вокруг столько народу...

— Ладно, — сдалась я. — Может моя к вам терпимость все же позволит мне протянуть до пятницы.

Алан улыбнулся, оценив мою попытку пошутить.

— Я бы с удовольствием предложил вам руку, но не уверен, что вам исполнилось двадцать четыре.

Дампир по закону не имеет права совершить физический контакт любого рода с несовершеннолетним лицом, а так же с совершеннолетним без предварительного его согласия. Двадцать четыре года законодательно признали возрастом совершеннолетия, когда выяснилось, что к этому возрасту у человека уже окончательно сформирован механизм частичной защиты от внешнего энергетического нападения. Мне было двадцать три, и я задумалась, стоит ли выдавать эту информацию. С одной стороны я, как несовершеннолетняя, защищена законом, но с другой стороны это значит, что я еще не вступила в силу, а, следовательно, беззащитна. Хотя рано или поздно он все равно узнает... Воспользуюсь-ка я защитой закона.

— Мне двадцать три. А вам?

Я затаила дыхание. Это не было праздным любопытством, поскольку от возраста дампира напрямую зависит его потребность в энергии. Дампира, вступившего в силу, легко отличить от дампира, в ком жажда крови еще не проснулась, по глазам. До совершеннолетия глаза у них точь-в-точь человеческие, а с пробуждением жажды крови радужка сливается со зрачком, глаза становятся черными с радужным отливом. С этого момента энергии им потребуется вдвое больше, а в дальнейшем эта потребность будет расти и расти.

— Интересно, а насколько старым я выгляжу? — спросил Алан прищурившись.

— Вы прекрасно знаете, что я не смогу определить ваш возраст. У нас с вами разная продолжительность жизни, так что здесь я полагаюсь только на вашу честность.

— Мне тридцать два. Надеюсь, вы не считаете, что это много.

Значит, он восемь лет как вступил в силу. Не много по дампирским меркам. Если не врет, конечно.

— Нет, — я всмотрелась в его лицо, выискивая признаки лжи, — не считаю.

Алан еще раз сверкнул белозубой улыбкой и сделал приглашающий жест в сторону лифта.

Аромат, поднимавшийся от чашки кофе, был божественным. Мне никогда еще не приходилось пить ничего подобного. Я и Алан сидели за столиком в ресторане Корпорации. По стенам в аккуратных рамочках были развешаны дипломы, повествующие о достижениях ее сотрудников. Особенно большим был тот, что висел напротив. Там награждалась группа ученых разработавших лекарство от рака, причем двое из них были дампирами. Интересно хотели они спасать жизни или просто заботились о своей возможной кормовой базе? С дампирами никогда нельзя знать наверняка. Лично я не стала бы утверждать об их истинных суждениях в вопросах морали ничего определенного. В детстве мама говорила мне, что именно дампиров мне стоит опасаться. "Кристель, запомни, запомни хорошенько. До совершеннолетия тебе нужно избегать любого контакта с ними. Ты должна жить, Кристель" А потом она трясла меня за плечи и повторяла: "Обещай, что ты будешь жить. Обещай, обещай" и я говорила: "да мамочка, обещаю" А еще она всегда пекла торт за четыре дня до моего рождения и говорила мне "Ты же не забудешь, когда мы едим торт. Только ты и я. Это наш с тобой секрет". Мама всегда была немного не в себе, но я очень сильно ее любила. А потом мамы не стало. К нам в дом явились чужие люди в форме и отвезли меня в интернат.

Я обещала ей избегать дампиров и вот, пожалуйста — сижу и пью кофе с одним их них. Сам Алан не спеша, потягивал мятное кокосовое молоко и казался совершенно расслабленным. Я украдкой рассматривала его стройную фигуру и сконфуженно нахмурилась, когда встретила внимательный взгляд черно-радужных глаз. Алан откинулся в кресле и закинул руки за голову.

— Нравиться? — спросил он усмехаясь.

— Очень, но на безопасном расстоянии нравилось бы гораздо больше, — я не люблю таких подколок, и мне трудно устоять, чтобы не сделать ответный выпад.

Он резко подался вперед, и я чуть не подпрыгнула, разлив горячий кофе на свою голубую блузку. Сердце билось часто-часто, и я готова была в любой момент вскочить и бежать к выходу. Резкие звуки и движения всегда вызывали у меня такую реакцию. Это уже где-то на уровне рефлексов.

— Извини, я не хотел, — Алан смущенно протянул мне салфетку, и я лихорадочно схватила ее, надеясь, что мои руки не дрожат, когда наши пальцы случайно соприкоснулись... Это был не заряд тока, не вспышка а ...восторг. Будто в знойный летний день ты прыгаешь в живительную прохладу воды, и за миг до соприкосновения мир замирает. Я отдернула руку и в первые секунды ощутила острое сожаление, а потом пришел страх. В детстве мама научила меня истончать энергетический канал, чтобы не засветиться на радаре какого-нибудь голодного дампира, которому почему-то не хватило денег на энергетический камень. Поначалу тяжело, будто нельзя дышать полной грудью, а потом привыкаешь...и я вряд ли могла бы выбрать более неудачный момент, чтобы сделать "полный вдох". Алан тяжело дышал и глаза его из многоцветных превратились в матово-черные. По-моему, это был верный признак того, что надо срочно делать ноги.

— Да, — прошептал Алан, — только не беги. Все под контролем.

Не знаю, кого он пытался убедить, но я уходила не спеша, с достоинством и не огладываясь, а бегом я припустила только на улице.

Все очень-очень плохо.

Глава 4

Красное вино стоимостью в две трети моей месячной квартплаты разлитое по пластиковым стаканам выглядело совсем не элитарно, но в нашей с Ледой квартире никогда не водилось бокалов. Да у нас-то и вино водилось крайне редко, но сегодня мне как-никак выдали аванс и мы втроем: Леда, я и Ингер, собрались это дело отметить.

— Даже знать не хочу, сколько оно стоит, — Ингер блаженно жмурился, раскачиваясь на табуретке, — смоем этим напитком богов позор с грязных денег Корпорации.

— Травник, а не пьян ли ты часом? — улыбнулась Леда, дунув в его сторону. Ингер сделал вид что падает, но его трюк "удержи табуретку за миг до падения" прервал звонок в дверь.

— Это, наверное, Айрис, — сказала я. — Пойду, открою.

Полутемный коридор был пуст. Я решила, что это чья-то дурацкая шутка, но тут мой взгляд упал на коробку, стоящую у дверей. Аккуратно приподняв крышку, я вытащила из нее потрясающе красивую блузку из небесно-голубого шелка.

— Меня терзают смутные сомнения, — пробормотала я, вертя блузку в руках.

— А я лично уверен, что угадал с размером, — тихо сказал Ален из-за плеча.

Я взвилась в воздух, мгновенно отпрыгнув метра на два, и при этом, употребив выражение, которое не стала бы повторять в приличном обществе.

Ален проглотил усмешку и принял виноватый вид.

— Я хотел принести извинения. Мне не случалось еще так терять контроль. Мой энергетический камень был разряжен,... в общем,...я и сам не знаю, что это было.

— Слушай, давай сделаем вид, что ничего не было, — Алан стоял между мной и дверью, и я благоразумно решила его не дразнить

— Но, если ты решишь это повторить, — сказал он, упираясь рукой в косяк, — пообещай, что это будет только со мной.

Повторить, ага, так я и разбежалась.

— Алан, прямо сейчас я пообещаю достать из гроба свою сто лет мертвую прабабушку, если ты просто позволишь мне спокойно дойти до моей квартиры.

Алан улыбнулся, но мне почему-то показалось, что в этой улыбке был оттенок тревоги.

— Если я единственное препятствие между тобой и дверью, то тебе не составит труда просто пройти мимо, — и он прижался спиной к косяку, оставив мне довольно узкий проход.

Я понимала, что он зачем-то провоцирует меня, но к чему все это? Я несовершеннолетняя и прикасаться ко мне без моего разрешения он не станет, так что я действительно могу просто пройти мимо. Ничего он мне не сделает. Вдохновленная этими мыслями, я приблизилась к нему вплотную и вдруг поняла, что я словно бабочка, попавшая в сироп — не могу сделать ни шагу. Я не касалась его, но это было уже не важно. Я потеряла контроль. Энергетический раскрылся, и мне совсем не хотелось сопротивляться, напротив — я жаждала отдать еще больше. Моя рука непроизвольно дернулась...так неудержимо сильно захотелось прикоснуться, ощутить мягкость иссиня -черных волос, зарываясь в них пальцами, почувствовать теплое дыхание на своей щеке. Алан не шевелился, и я, встав на цыпочки, легонько коснулась губами уголка его губ. Энергия тут же приняла направление и устремилась к нему ровным потоком. Отдавать ее было так легко, словно я сбросила тяжелый груз, давно давивший мне на плечи. Никогда бы не подумала, что отдавать энергию будет так приятно.

Алан обнял меня за плечи, и на секунду я словно оказалась внутри его головы. Я была им. Эмоции и воспоминания сменялись с бешеной скоростью, так что я не успевала их осознавать. Захотелось вырваться. Защититься от этого безумного потока...слишком много... вспышка....Алан ему десять лет...или мне десять лет...человек с ножом...лезвие входит в грудь...он нашел меня...боль...

Внезапно он оттолкнул меня, и я, потеряв равновесие, шлепнулась на пол. Алан стоял напротив, держась рукой за стену, и тяжело дышал. Коридор был залит мягким светом, от его энергетического кольца. Похоже, что я впервые в жизни смогла зарядить энергетический камень, и это, блин, меня не радовало. Алан спрятал руку с кольцом в карман.

— Мне кажется, — сказал он хрипло, — это был передоз.

Мы оба были оглушены произошедшим, и было неимоверно трудно сосредоточится на чем-либо. Я хотела что-то вспомнить...подумать о чем-то важном, но мысли разбегались. Попытка встать тоже закончилась неудачей — ноги не слушались, все мышцы болели и отказывались работать. Я не поняла толком, как это случилось, но вдруг я оказалась на ногах, а Алан навис надо мной, впечатав меня в стену. У меня не осталось силы даже испугаться, я смотрела в его глаза, ожидая увидеть в них свою смерть, но увидела страх.

— Как. Ты. Это. Сделала.

Каждое его слово отдавалось болью в висках.

— Не знаю, — прошептала я.

Он отпрыгнул назад, и я рухнула на пол. Через секунду я осталась одна в пустом коридоре. Когда мне наконец удалось встать на ноги, в коридор заглянула Леда.

— Что с тобой? — она схватила меня за локоть.— Где Айрис?

— Я только что побывала в энергетическом слиянии с дампиром, и это было довольно странно.

Леда молча потащила меня в дом.

Глава 5.

Лучи воскресного утреннего солнца позолотили мой растрескавшийся подоконник. Еще чуть-чуть и они яркими бликами вползут на подушку и беспощадно разгонят утреннюю дрему. Мне захотелось натянуть одеяло на голову и проспать так до самой старости. Воскресенье пролетит как один миг, а завтра... Никто не любит понедельники, но у меня появились действительно веские причины бояться этого дня. Теперь работа в Корпорации не казалась мне хорошей идеей, но сделанного не воротишь. Я нехотя встала и потянулась за одеждой.

Вчерашний разговор с ребятами меня немного успокоил, но у нас по-прежнему была куча вопросов и мало ответов. Леда с утра отправилась в университетскую библиотеку, обещав попробовать найти хоть какую-то информацию о подобных случаях энергетических слияний, а я осталась дома. И все потому, что я теперь как обезьяна с гранатой — никто не знает чего от меня ждать. Как будто эти стены могут меня от меня защитить, а входная дверь сможет остановить голодного дампира. Здравствуй старая фобия — я не чувствую себя в безопасности даже дома.

Вдруг форточка над моей головой распахнулась, и в комнату влетел Сократ. Нервы у меня в последнее время стали ни к черту, поэтому от неожиданности я запустила в него первым, что попалось под руку, та под руку мне попался телефонный справочник в четыреста пятьдесят два листа, и скатилась с дивана. Сократ всегда легко уворачивался от летящих в него предметов, так что он просто проследил за полетом толстой книжки и завопил, проигнорировав мое сальто:

— Как! Ты еще не одета!

Я непонимающе оглядела свои черные джинсы и мятую рубашку, когда до меня постепенно начало доходить... вот черт, я ж совсем забыла! Тридцатое июля — последний день месяца! Стоп... так ведь утро же.

— Ты же сказал вечером!

— Ничего подобного я не говорил!

— Но я читала, что все торжества цветочных эльфов проходят после заката.

— А ты не подумала, что живем мы за пределами врат — у нас время идет иначе. Короче, на сборы осталось минут десять. Открывай быстро шкаф. Так, это не годится, это тоже не то. У тебя отвратительный вкус! Дурацкие джинсы и шорты... одна юбка и та цвета гнилого мха!

— Много ты понимаешь. Это милитари. К ней полагается топ и кепка, понял?

— О, а вот это подойдет! — и Сократ крепко вцепился в шелковую голубую блузку, лежащую на спинке дивана. — Джинсы, так и быть, оставим.

— М-м-м, знаешь, мне как то неловко ее одевать. Плохие ассоциации.

— Ты сняла ее с мертвого тела близкого родственника?

— Нет!

— Тогда возражения отклоняются. И шевелись уже. Мы опоздаем к порталу.

— Отвернись, заноза, — пробурчала я, расстегивая рубашку.

На сборы ушло не больше пяти минут, и за это время я успела не только надеть блузку, но даже умыться и почистить зубы. Косметикой я пользуюсь редко, но не из любви к натуральной красоте, а из-за элементарного отсутствия денег. Причесалась и вперед. К тому же моя обычная обувь — кроссовки, и меня нисколько не пугает необходимость пробежать пару улиц, чтобы все успеть, так что к порталу мы прибыли как раз вовремя.

Воздух впереди пошел рябью, словно от перепада температур, и зубы заныли от сверхнизкого гула. Мой первый в жизни выход в Иномире, фантастика!

— Прошу,— кивнул Сократ, и я, набрав воздуха в грудь, шагнула в портал.

Переход занял всего секунду, но я все равно зажмурилась от страха. Выход из него вполне мог бы оказаться и над землей, хотя Сократ, конечно, увидел бы это заранее, но преодолеть волнение все равно было довольно сложно. Ступив на твердую поверхность, я невольно пошатнулась, и непременно упала бы, если бы меня не подхватили сзади чьи-то руки. Руки определенно были мужские, и я опасливо оглянулась на их обладателя. Это было создание явно мужского пола, одетое в черный шелковый халат и шаровары, и я бы сказала, что это человек, если бы не маленькие рожки в копне спутанных каштановых волос. Сбоку затрещал крыльями Сократ.

— Кристель, тебя и на секунду нельзя оставить без присмотра! Ты уже знакома с Загреем?

В Университете нас учили быть вежливыми со всеми иномирными существами и сущностями, поскольку большинство из них обладают разумом и высокоорганизованной структурой, в отличии от людей, в чьей разумности я иногда сомневаюсь, поэтому я сказала:

— Спасибо, Загрей, что не дал мне упасть. Меня зовут Кристель.

Загрей ошарашено смотрел на меня большими зелеными глазами, пытаясь что-то сказать, но видимо передумал и скрылся в ближайших кустах. Я вопросительно посмотрела на Сократа.

— Вернется, — махнул рукой эльф, — одичал малость. Пойдем, мы почти на месте.

"Почти на месте" по меркам Сократа это километрах в двух. Причем два километра по асфальтированной дороге и два километра по пересеченной местности это совершенно разные километры. Сократ постоянно улетал вперед, возмущаясь, что я плетусь, как черепаха. Ему легко было говорить, он не промочил носков и не продирался через колючий подлесок, а мне под ноги, словно нарочно лезли пни, сучья, корни деревьев и тонкие, но невероятно прочные вьюны, о которые я постоянно цеплялась. Я раньше даже не представляла, что в иномирье есть лес. По телику показывают только те места, куда ведут постоянные порталы. То есть мрачные своды каменоломен в пещерах, где добывают энергетические камни. В каменоломни, как известно, ведет австралийский портал, а портал на Аляске открывает вид на бесконечную водную гладь. То есть, не знаю, насколько она бесконечна, но ни одна экспедиция за пределы портала пока не нашла никаких признаков суши.

А такого густого леса, как здесь, мне вообще видеть не приходилось. Но только я собралась выразить свое возмущение в адрес окружающей флоры, как деревья расступились, и глазам предстала огромная залитая лучами заходящего солнца поляна. Отовсюду словно диковинные бабочки стали слетаться цветочные эльфы, и воздух наполнился звоном их голосов. Сократ любовался произведенным эффектом, пока радужный рой кружил вокруг, не решаясь приблизиться.

Я огляделась по сторонам, отмечая, что эльфы, в большинстве своем были полуголыми. Мальчики в разноцветных набедренных повязках, а девочки в легких полупрозрачных отрезах ткани повязанных на манер римской тоги. Все одинаково юные, светловолосые и быстрые, как стрекозы. Возможно, среди них были и дети, но в общем мельтешении их было просто не разглядеть.

Внезапно хаотичное движение эльфов упорядочилось, и они стройными рядами разлетелись в стороны, а передо мной возникло очаровательное кукольное личико, обрамленное золотыми локонами.

Сократ церемонно полонился, зависнув в воздухе, и сказал:

— Кристель, имею честь представить тебе нашу королеву Амариллу

Королева приблизилась вплотную и коснулась своей холодной ручкой моего виска.

— О, да,— прозвенел ее нежный голосок, — чую особенную кровь. Сколько тебе лет, дитя мое?

— Двадцать три.

— Хм, очень интересно... Я рада, что ты решилась нас посетить и мой долг сделать все для твоего удобства. Позволь пригласить тебя к нашему праздничному столу. Такое бывает у нас лишь раз в год в честь первого урожая, и мы все очень любим этот праздник. Пойдем, и ты сможешь по достоинству оценить наше гостеприимство.

И рой цветочных эльфов устремился вперед, разливая вокруг звон своих голосов.

Мне с трудом удалось сдержать смех, представляя, как я сяду рядом с кукольным столиком и буду вкушать какой-нибудь нектар из наперсточка.

Королева Амарилла внезапно дернула меня за волосы. И что у них, у эльфов за привычка дурацкая: чуть что — так сразу за волосы! Такими темпами мне скоро придется купить парик, честное слово.

— Осторожно, — строго сказала Амарилла, — ты чуть не налетела на стул. Будь внимательнее.

Впереди меня простиралась цветочная поляна, и никаких стульев не было и в помине. Я осторожно протянула руку и наткнулась на что-то твердое. Вдруг, словно пелена упала с глаз, и я оказалась посреди просторной беседки, увитой диким плющом. Посредине стоял вполне приличных размеров стол, окруженный плетеными стульями.

— Прошу,— сказала Амарилла, и мое недоумение переросло в шок. Она теперь была моего роста, даже немного выше, если быть точной.

— А, — махнула рукой Амарилла, — ты не знала, о третьей проекции цветочных фей. Видишь ли, в иномирье мы владеем тремя проекциями. Помимо двух уже известных тебе, у особ королевской крови есть еще "стеклянная бабочка", но ее ты увидишь как— нибудь в другой раз. А сейчас я хочу познакомить тебя с остальными своими сыновьями. Это Вергилий и Демосфен младшие братья Сократа.

Я обернулась и остолбенела, высокие зеленоглазые эльфы вежливо улыбались, а Сократ заливисто хохотал.

Заикаясь от смеха, он проговорил:

— Ух, вот ради этого выражения на твоем лице мне стоило сдержать природную болтливость. Это было нелегко, уж поверь.

Амарилла метнула в него гневный взгляд, и Сократ невинно поднял брови.

Тут последний закатный луч скользнул по листьям плюща, и солнце ушло за горизонт. Все эльфы, как по команде, повернулись к столу. А там действительно было на что посмотреть. Разнообразные фрукты, сладости, разноцветные фонтанчики с ароматными напитками. Я на секунду забыла о хороших манерах и не сдержала восхищенного "Ну ни фига себе"

— Очаровательно непосредственна,— сказала Амарилла и увлекла меня к столу.

Честно говоря, вкус кушаний был еще лучше, чем вид, поэтому приходилось прилагать немало усилий, чтобы соблюдать все правила приличия и кушать не спеша. Дурацкая привычка поглощать еду с большой скоростью осталась у меня со времен интерната. Там любое лакомство следовало успеть съесть раньше, чем кто-нибудь посильнее решит его отобрать. Амарилла великодушно занимала меня беседой и не задавала вопросов, чтобы мне не пришлось говорить с набитым ртом. Когда я, наконец, почувствовала, что от следующего кусочка джинсы реально могут разойтись, Амарилла улыбнулась и сказала:

— А теперь я хочу рассказать тебе одну историю. Ты, наверное, слышала о нимфах. Сейчас их уже трудно встретить, но раньше они жили рядом с нами. В общем, мы с ними даже в некотором родстве. Потом все вокруг изменилось, энергия мира стала другой и ... — Амарилла нервно сжала пальцы и вздохнула

— Они погибали или исчезали бесследно и вместе с ними вымирали зависящие от них существа. Нимфы обладали способностью скрещиваться с любым видом и давать плодовитое потомство. В особенности это касалось тех видов, чьи женские особи недостаточно живучи. Если у нимфы рождалась девочка, то, как правило, она наследовала кровь матери, а мальчик же, напротив, походил на отца. Сыновей нимфы не возражая отдавали отцам на воспитание, но вот расстаться с дочерью — страшное потрясение.

— Выходит, сыновей любили меньше чем дочек — вставила я.

Амарилла раздраженно вздохнула и пояснила:

— Ну а ты бы стала растить, к примеру, кентавренка?

— Фу! — сказала я с чувством, — но не в том смысле...растить кентавренка еще возможно, но вот скрещиваться с кентавром.

— Другие времена другие нравы, — пожала плечами королева.

Меня подмывало спросить, в чем мораль сей басни, но вокруг все притихли, и даже Сократ потупил свои зеленые, как молодая листва, глаза.

Амарилла еще раз вздохнула, будто собираясь с мыслями, и продолжила:

— Когда Сократ захотел привести тебя на наш праздник я, признаться, была против, но...он был прав, что убедил меня... Я не встречала нимф уже много лет.

Глава 6.

Я усмехнулась.

— Мне жаль разочаровывать тебя, Амарилла, но я точно не нимфа. Мои родители были людьми. Возможно, моя способность проводить энергию сбивает тебя с толку...

— Не дерзи! — Амарилла резко опустила металлический кубок, который держала в руках, — я не могу ошибаться или врать. Не важно, что ты там знаешь, или думаешь, что знаешь. Ты — нимфа, и это факт!

Интуиция подсказывала мне, что настало время делать ноги. Мои способности делали меня скорее жертвой, чем угрозой, и потому я всегда точно определяла время, когда пора бежать. Вот только бежать сейчас было некуда. Чтоб я еще раз с малознакомым эльфом! Я грозно глянула на Сократа, но он выглядел удивленным и задумчивым.

Амарилла смотрела на меня, не отрывая глаз.

— Я хочу предложить тебе свое гостеприимство на более долгий срок. Можешь выбрать себе любого из моих сыновей. Если захочешь, можешь взять всех троих. Этой земле нужны нимфы. Твои дочери.

Вот блин. Все хуже и хуже. Так и в сексуальное рабство попасть недолго.

— Амарилла, я бесконечно признательна за твое радушное гостеприимство, — от неожиданности я вспомнила краткий курс королевских наречий Иномирья,— но я боюсь, что мои скромные внешние данные и слабые, ничем не примечательные способности не достойны внимания столь обаятельных молодых людей как твои сыновья.

У-ф-ф, я и на экзамене не сказала бы лучше.

Амарилла склонила набок свою изящную головку и выдохнула:

— Кровь есть кровь. От себя не убежать, Кристель, — она легонько коснулась моего плеча кончиками пальцев и прошептала, — моя добрая девочка, тебя, как я вижу, беспокоит их мнение. Ну, так давай у них и спросим.

И она повернулась к Сократу.

— Сын мой, к тебе, как к старшему, я обращаюсь в первую очередь. Желаешь ли ты разделить ложе и жизнь с этой прекрасной нимфой?

В ее голосе не было и намека на угрозу, но Сократ сразу подрастерял изрядную долю природной наглости. В ярком свете луны и мерцании свечей было видно, как покраснели его уши.

— Правду, — напомнила Амарилла, — на этой земле нельзя солгать.

Сократ весь залился краской и сцепил руки так, что пальцы побелели.

— Да, — выдавил он, наконец.

— А ты, Демосфен?

Эльф пристально посмотрел на меня пронзительно зелеными глазами, и взял с плетеного блюда крупную виноградину. Немного подержав ее в своих длинных пальцах, Демосфен наклонился в мою сторону и негромко сказал: "Я согласен", после чего откинулся в кресле и с наслаждением отправил виноградину в рот.

Было похоже, что его эта ситуация скорее забавляет. Будто это меня собираются ему отдать на блюдечке с голубой каемочкой. Я бы даже разозлилась, если бы не была так напугана.

Амарилла довольно улыбнулась.

— Остался только ты, Вергилий. Ты согласен?

— Я не знаю, — Вергилий был бледен и заметно нервничал.— Не так сразу.

Хоть один нормальный эльф в этом дурдоме. Тут до меня начало доходить, что раз эти двое — младшие братья Сократа, то выходит ....

— Амарилла, им же нет восемнадцати!

— В вашем мире возможно и так, но здесь время течет иначе. Чем дольше ты здесь находишься, тем сильнее отклоняется кривая твоего времени от нормальности для твоего мира. Ты здесь совершеннолетняя. Если ты проведешь здесь двадцать четыре часа кряду, то полностью вступишь в силу. Теперь, когда ты слышала, что сказали мои мальчики, возможно, ты сама захочешь остаться.

Вот черт, а если не захочу, они значит заставят.

Амарилла порывисто схватила меня за руку.

— Ты будешь моей ближайшей подругой...Нет, сестрой. Твое слово будет равно моему. Останься!

Я хотела сказать "Хорошо", чтобы усыпить ее бдительность и найти способ сбежать, но не смогла. Мой голос не хотел меня слушаться. Вокруг повисла тишина, я слышала стрекот сверчков и журчание ручья на краю поляны. Вода переливалась так нежно... мне казалось, я вижу, как ласково плещется она о донные камни, рождая крохотные водовороты. Я представила, как погружаю в нее руки, ощущаю живительную прохладу... и чуть не упала в воду. В тот самый ручей, который так живо представила. Поляна и беседка остались позади, оттуда слышался шум и крики, но я решила, что мне вряд ли представиться лучшая возможность для побега. А как я это сделала, разберусь потом. И я напролом рванула в лес.

На сей раз бежать по лесу было легко как по асфальтированной дороге. Ветки деревьев и заросли подлеска казалось, расступались, давая мне дорогу, только на жалость было темно, хоть глаз выколи. Если мне казалось, что я слышу шум погони, я сворачивала в другую сторону и вскоре вообще потеряла всякое представление о том, где я нахожусь. Впереди открылся просвет, и тут я увидела обрыв. Я тормозила ногами, с воплями откинувшись назад и хватаясь, за траву, но обрыв приближался слишком быстро. Внезапно словно неведомая сила швырнула меня назад. Я рухнула на землю, а рядом тяжело приземлился Загрей. Несколько секунд я просто пыталась отдышаться, но первые же попытки пошевелиться причинили боль. Загрей склонился надо мной, и я, недолго думая, вцепилась в его руку.

— Помоги, — прохрипела я. — Погоня.

Загрей осторожно и легко поднял меня на руки, прислушался и побежал. Жаль, что он не сказал мне набрать воздуху в грудь, а то у меня прям дыхание перехватило. Мне показалось, что мы низко летим вместо того, чтобы бежать, а как он не врезался в деревья, я вообще не представляла. Мы миновали несколько глубоких оврагов, а небольшие расщелины Загрей просто перепрыгивал, и я вздрагивала, если случайно глядела вниз. Наконец мы остановились на пороге маленькой деревянной хижины. Загрей пинком открыл дверь и осторожно опустил меня в кресло. Переведя дух, я осмотрелась вокруг. Надо сказать обстановка была аскетично минималистической. Стол, два стула, кресло, матрас, сундук и несколько полок развешанных по стенам. Огонь в камине рождал на стенах причудливые тени. Загрей опустился на пол и уперся подбородком в подлокотник.

— Спасибо, — сказала я тихо, и он застенчиво улыбнулся. — Это твой дом?

— Да, — сказал он, и его голос словно вызвал дрожь в моей груди, настолько он был низкий и глубокий. Будто звучи он чуть ниже и станет больно ушам.

Он смотрел вопросительно, но вслух ничего не говорил, словно ждал, что я сама расскажу, то, что захочу. Приятное разнообразие после не в меру болтливых эльфов, которые решили, что смогут мной манипулировать.

— Ты хочешь знать, кто за мной гонится?

Загрей кивнул.

— Эльфы, — сказала я, наблюдая, как удивленно поползли вверх его брови. — А ты не больно-то разговорчив. Жаль.

— Почему?

— Приятно слушать твой голос.

Загрей уперся лбом мне в плечо, и я украдкой пощупала его маленькие рожки.

Дверь распахнулась, и на пороге показался Сократ все еще в своей третьей человекообразной форме. Он успел сделать один шаг вперед, и тут Загрей тихонько зарычал. Сократ как подкошенный рухнул на пол, зажимая уши руками.

— Прекрати-и-и-и! — вопил он.

Так вот почему Загрей такой молчаливый.

Сократ катался по полу и орал, а когда Загрей наконец перестал рычать, бедный эльф был весь покрыт пылью и взъерошен.

— Раньше ты никогда так не делал,— голос Сократа срывался от обиды. — Кристель, я пришел отвести тебя к порталу.

— Да? Ты меня уже отвел один раз.

— Кристель, я по-прежнему твой друг. Моя мама конечно... своеобразная, но не злая, поверь. Она просто не понимает слова "нет". Она хотела тебе добра. По эту сторону портала ты в безопасности. Это твой мир.

— Значит, и ты думаешь, что я не человек? Значит, мои родители были по-настоящему не родные мне? Значит, вся моя жизнь, все, что я о себе знаю — все это ложь? Значит, теперь я -иномирная сущность и мои друзья должны меня бояться, так что-ли?

— Кристель, о чем ты? Ты все та же, и твои друзья останутся те же, и родители не перестанут быть менее родными. Ты можешь, не захотеть менять свою жизнь, но с реальностью придется считаться... просто всегда лучше знать правду, не так ли?

Этот спокойный и рациональный усовершенствованный Сократ заставил меня почувствовать себя истеричкой.

— Значит, ты хочешь отвести меня домой?

Он кивнул.

— И королева вот так просто отпустит меня?

— Хм... Ну не убьет же она меня за это....наверное. В крайнем случае, летаю я быстрее всех.

— Полагаю, именно это ты сказал себе, когда тырил сахар из столовой.

— Я думал, ты обещала помалкивать.

— Ну, я думаю, Загрей никому не расскажет.

Загрей все это время умело сливался с фоном. Сейчас он поднялся, отряхнул свои шаровары и безобидно улыбнулся.

Сократ сердито оглядел его с головы до ног и обернулся ко мне.

— Надо идти. Скоро откроется подходящий портал, а в тебе с минуты на минуту может проснуться зов. И тогда у тебя будет собственный ручной сатир. Откликается на кличку Загрей, ест из рук, готов осуществить самые бурные фантазии. Хочешь?

— Спасибо. Секс не предлагать.

Загрей надул губы.

— Вот и разобрались, — провозгласил Сократ, — нам пора.

Я демонстративно повернулась к Сократу спиной.

— Прости меня, Загрей, что втянула тебя в эти дрязги, и спасибо, что спас мне жизнь. Я надеюсь, мы еще увидимся.

Загрей в три шага оказался рядом, схватил меня в охапку и поцеловал. Просто прижался губами к губам, я даже не успела сообразить, что происходит, как он уже отпустил меня и уставился под ноги. Сократ, яростно сопя, за руку потащил меня к выходу. И я потащилась, конечно.

Вечером, свернувшись калачиком на своем потертом диване, я не думала о разговоре с Ледой, хотя меня должна был бы согреть мысль, что ее не волнует моя возможная связь с Иномирьем. "Ты всегда такая правильная и осторожная, но все-таки настоящий магнит для проблем. Да будь ты хоть из подземного мира, и тогда бы ты была моей монструозной сестричкой. Бросить тебя!? Нет, не в этой жизни" Да, ее слова сняли груз с моей души, но в голове, вопреки моим попыткам уснуть, навязчиво вертелся образ высокого эльфа с изумрудными глазами и потрясающими золотыми локонами, которого я никогда не воспринимала всерьез. И эти его слова: "А ты бы выбрала меня, Кристель...если бы стала выбирать?" И он подтолкнул меня к порталу, не дожидаясь ответа. На какое-то мгновение мне даже захотелось остаться. Но только на мгновение.

Глава 7.

Утро пришло так внезапно, что я растерялась. Я отчаянно не выспалась, а в желудке словно лежал кусок льда, и утренний кофе явно вступал с ним в нехорошую реакцию. Последний раз я так волновалась, когда ждала результат теста на беременность. В итоге тест оказался отрицательным, а бывший парень козлом. Хотя нет... это сравнение будет слишком оскорбительно для козла. Короче, нервы у меня были на пределе.

— Может все обойдется, — сказала Леда, сонно хлопая ресницами. Ей не нужно было вставать так рано, но мои лихорадочные метания по квартире все равно мешали ей выспаться, как следует.

Она решила учиться дальше, и пошла в аспирантуру, чем нимало всех удивила. Я немного завидовала ей, ведь мне этот путь был заказан. Мне надо отработать долги за обучение, а наука проживет и без меня.

В дверь позвонили.

— Я открою.

Леда резко вскочила и стукнулась коленкой о столешницу. Через минуту она, прихрамывая, появилась в дверях, а за ее спиной маячил Айрис. Он привычным жестом взлохматил белые, как у альбиноса волосы и сел на табуретку рядом со мной.

Мне и самой до сих пор не было понятно, что могло так связать меня с этим высокомерным, непостоянным, и упрямым дампиром. В университете он всегда держался особняком, и вряд ли мы стали бы общаться, если бы не один случай.

Во время учебы я встречалась с одним довольно сильным магом по имени Зандир. Он был на три года старше и казался мне невероятно опытным и интересным, но однажды я обнаружила, что я далеко не единственная его девушка и вполне естественно решила порвать наши отношения. Если его это и задело, то виду он не подал, однако вскоре стал рассказывать всем и каждому, что не пройдет и недели, как я буду умолять его взять меня обратно. С чего бы? Секс, конечно, был хорош, но это явно не является достаточной причиной, и я решила просто его игнорировать.

Тогда Зандир на неделю стал паинькой, делал мне комплименты, приглашал сходить куда-нибудь вечерком, но мне уже порядком надоела его самодовольные манеры, и я, потеряв терпение, сказала чтоб он не мозолил мне глаза и проваливал на все четыре стороны. Это явно было тактической ошибкой, потому что Зандир просто рассвирепел. У него оставалась пара моих фоток, где я счастливая и полуголая, а он горд собой и улыбается, и Зандир угрожал, что вывесит их в Интернете с самыми нелестными комментариями. "Тогда", — сказала я, понимая, что здесь дипломатия уже бессильна, — "мой новый парень так тебя отделает, что если от тебя что и останется, то только на сувениры". "Да-а?", — сказал Зандир, нагло ухмыляясь. — "И кто же этот смельчак?" Я окинула взглядом его метр девяносто в высоту и почти столько же в плечах, прикинула его уровень магических сил и поняла, что из всех кого я знаю, сослаться я могу только на одного. "Айрис", — сказала я, — "молодой и симпатичный дампирчик из моей группы".

На следующий день Зандир имел вид человека попавшего под асфальтоукладочный каток, и в мою сторону он даже не смотрел. А на перерыве между занятиями ко мне подошел Айрис и вежливо спросил, не я ли та самая Кристель, чью честь с какого-то перепугу ему пришлось вчера защищать. Собственно так мы и подружились.

— Ты готова, Батарейка? — полуутвердительно спросил Айрис, погладывая на меня своими карими глазами из-под длинной челки,— я отвезу тебя в Корпорацию.

Я поперхнулась.

— С чего бы?

Айрис положил руки на стол, задев меня рукавом своей черной рубашки.

— Я прохожу там практику, до отъезда в Англию.

Мне стало холодно, и не оттого, что дампир придвинулся слишком близко, а оттого, что мне вдруг стало жаль, что он уедет. Мне стало страшно, что я могу вообще ощущать это чувство по отношению к дампиру. Можно сделать вид, что дампиры ничем от нас не отличаются. Они могут есть и пить, смеяться и плакать, сломать, к примеру, нос или ногу и почувствовать боль, но они хищники а не дичь. Им нравиться чувствовать твой страх, играть на твоем страдании или даже на любви. Их так легко полюбить. Раньше до открытия энергетических камней, они выживали, влюбляя в себя своих жертв, благодаря особой форме гипноза, но с законом на браслеты это стало невозможным. Да, собственно, и без гипноза они могут вас очаровать. Красивые и умные. Среди дампиров нет тупиц, об этом позаботился отбор. В основном все дампиры имеют склонности к наукам, а благодаря своей долгой жизни они чаще всего имеют солидный капитал и даже некоторый политический вес. Но налет цивилизованности обманчив. Когда я жила в приюте мне довелось видеть, как голодный дампир напал на одного из детей. Ему было двенадцать лет, а когда прибывшие военные оторвали от него дампира, бедняге на вид уже было за пятьдесят. Он умер через неделю от разрыва сердца, а мне еще полгода снились кошмары. Так что мой страх не иррационален. Он имеет под собой очень весомые основания. С появлением закона на браслеты люди почувствовали себя в безопасности, но не я. Для меня "безопасности" больше не существует. И все-таки глядя в кофейно-карие глаза Айриса, я чувствую, что мне жаль с ним расставаться. И мне даже показалось, что где-то глубоко-глубоко ему тоже немножко жаль.

Глаза Айриса посветлели. В прямом смысле стали светлее. После двадцати четырех они станут многоцветными как нефтяная пленка, а сейчас они светлеют и темнеют от настроения. Или от перехваченных эмоций.

Айрис встал и выжидающе на меня посмотрел. Я со вздохом отодвинула в сторону недопитый кофе.

Утром Корпорация напоминала большой муравейник. Даже не муравейник, а осиное гнездо. Я приготовилась к напряженному вниманию, удивленным взглядам и была готова в любую минуту напялить на лицо робко-жалобное выражение новичка, но меня ровным счетом никто не замечал. Это обстоятельство даже как-то обнадеживало. Мы с Айрисом поднялись на один из верхних этажей. Я не обратила внимание на какой, поскольку лифт был стеклянным и располагался на стене здания. До этой минуты я еще высоты не боялась, но после двадцатого этажа даже пуленепробиваемое стекло кажется не тоще яичной скорлупки. Пройдя по длинному коридору, мы уперлись в дверь с серебристой табличкой, на которой значилось: "Глава правления Х. Кастарес". Оставив меня под дверью Айрис, стремительно исчез в неизвестном направлении, а я сделала глубокий вдох и подняла руку, чтобы постучать, когда услышала за дверью голоса.

Хариб, — сказал женский голос, — этого недостаточно! Посмотри, во что я превратились! Мои волосы потускнели. Вчера впервые за всю жизнь я сломала ноготь. А кожа! Ты только посмотри! Ты обещал, нет, ты клялся, что энергии будет достаточно, что я ни в чем не буду нуждаться. Неужели я больше не ничего не значу для тебя? Тебе нужен только ребенок, а я просто расходный материал?

— Мне нужно еще два дня, и ты получишь все что пожелаешь. Ты хочешь прервать беременность, Сцилла?

-Два дня и ни часу больше. Мне пора к косметологу. До вечера, дорогой.

Я проворно отбежала назад и сделала вид, что иду по коридору. Дверь открылась, и я застыла, как вкопанная. Передо мной было самое прекрасное создание женского пола, которое когда-либо ходило по земле. Великолепные светлые волосы рассыпались по плечам крупными локонами, изящные губки были покрыты нежно розовым блеском, а длинные ресницы пушистым веером обрамляли ярко-черные глаза. Длинные ноги, тонкая талия, точеные икры, высокая грудь, пленительный изгиб шеи, даже беременность не портила общего впечатления. Она была совершенством, о котором мечтают юные девушки, изнуряя себя беговой дорожкой и капустным салатом, и это совершенство гордо прошествовало мимо, не удостоив даже взглядом мои метр шестьдесят восемь без каблуков. Рядом с ней я казалась себе безобразным неуклюжим троллем. Из-за угла вынырнул уборщик с пылесосом, что-то напевая себе под нос. Он со своим агрегатом загораживал весь проход, и эта богиня красоты впечатала его в стену, даже не сбившись с шага. Уборщик поднялся, вытирая старой потертой кепкой пот со лба. Отряхнув свой рабочий костюм, он мельком глянул на меня и снова включил пылесос. В тот момент скрывшаяся за углом блондинка уже не казалась мне совершенством... совсем не казалась.

Я сделала глубокий вдох и шагнула в кабинет. Там возле массивного деревянного стола стоял высокий, идеально сложенный дампир с удивительно правильными чертами лица.

-Доброе утро, — промямлила я.

Дампир кивнул и взял со стола пластиковый скоросшиватель.

— Вы, Кристель Ордея Настани?

— Да

— Прошу вас, присядьте. Меня зовут Хариб Кастарес, я ваш работодатель. Мне нужно задать вам несколько вопросов, прежде чем вы приступите к работе в архиве.

Хариб мягко улыбнулся, распространяя вокруг ауру респектабельности и добродушия. Я поймала себя на том, что глупо улыбаюсь в ответ. Не прекращая улыбаться, я внимательно осмотрела его руки. На левой из-под манжеты выглядывал ролекс, а на правой, вот он родимый, браслет— регистратор. Но что-то было не так. Я определенно чувствовала ментальное давление. Я попыталась сосредоточиться и представить вокруг себя непробиваемый купол, о который разбиваются воображаемые щупальца агрессора. Кастарес нахмурился и забарабанил пальцами по столу.

— Я вся внимание господин Кастарес.

— Можете звать меня Хариб. Я считаю, что немного неформальности способствует повышению производительности труда.

— Как вам будет угодно,— сказала я, со всех сил пытаясь удержать свой воображаемый купол, в то время как давление извне все нарастало. Это было как в детской игре, когда говоришь пятнающему "я в домике" и веришь, что тебя никто не тронет. Главное, чтобы вера была сильна. Вдруг все давление пропало, словно он ощупал мою защиту и отступил.

— Это будет что-то вроде психологического теста, — сказал он. — Таким образом, Корпорация может помочь вам влиться в коллектив. Итак, сколько вам лет?

— Двадцать три.

— В вашем деле записано, что вы родились восьмого августа. Это так?

— Абсолютно точно.

— Вы меняли место жительства?

— Нет, я родилась и выросла в этом городе.

— Бывало ли, что безнадежно больным людям становилось легче рядом с вами?

— Я не владею целительским даром, и если такое и происходило, то я расцениваю это как случайность.

— Вы легко можете расположить к себе человека?

— Надеюсь, что да.

— На вас когда-нибудь нападали дампиры?

— Никогда.

Вернее ничего такого, что можно было считать нападением

— Вам удавалось зарядить энергетический камень?

— Я много раз пыталась и терпела неудачи.

Ага, кроме одного. Но чувствую, что это афишировать не стоит.

Хариб впился в меня глазами, но я упорно отводила взгляд, и старалась сохранять спокойствие.

-Хорошо,— резко выдохнул он.— Сегодня у вас первая ночная смена. Погуляйте, осмотритесь. Вам нет нужды ехать домой, у нас есть удобные комнаты отдыха. В правом крыле есть наш собственный отель. Насколько мне известно, у вас нет собственного жилья, поэтому Корпорация готова предложить вам удобные апартаменты. На первом этаже есть ресторан. Можете вписать любой заказ и желаемое время подачи еды, напитки и стандартные закуски доступны круглосуточно в любое время.

Немного прошуршав страницами в папке, Хариб добавил:

— Вижу, ваши документы приняла Мария. Сегодня как раз ее смена.

Он нажал кнопку на одном из стоявших на столе телефонов.

— Мария, будьте любезны, зайдите ко мне и проводите нашего нового сотрудника в архивы.

Хариб молча протянул мне пластиковую карту с чипом-пропуском, и я быстро выхватила ее, следя за тем, чтобы случайно не коснуться его руки.

Глава 8.

Выходя из кабинета, я все еще чувствовала, как буравят мне спину черные глаза главы правления Корпорации.

Рыжие кудри и серые глаза Марии были приятным разнообразием после бездонного дампирского взгляда. Мне хотелось завоевать ее доверие, ведь в конечном итоге и она и я были людьми. Хотя некоторые хамоватые бабочкокрылые, или лучше сказать крупнострекозообразные, повадились ставить под сомнение этот факт.

— Мария, а вы давно тут работаете?

— Больше двух лет.

— И как? Нравиться?

Она стрельнула в меня глазами из-под длинной каштановой челки.

— Они довольно хорошо платят.

-Я не об этом, — сказала я тихо,— просто...не страшно ли работать рядом с дампирами?

Мария улыбнулась, но улыбка вышла невеселая.

— При приеме на работу меня выбрали из восьми претендентов. Я думаю, как раз потому, что я их не боялась.

В воздухе повисло недосказанное "А теперь боюсь"

— А другую работу поискать не хочется?

Мария удивленно подняла брови.

-Другую? Нет, это невозможно.

-Почему?

— Нельзя разорвать контракт.

— Но почему нельзя? Слишком большая сумма компенсации? Рекомендаций не дадут? В чем причина?

Марию, казалось, рассердили мои вопросы, и она резко прибавила шагу, пробормотав на ходу:

— Причины есть, но будем надеяться, что ты их никогда не узнаешь.

Я молча пошла следом. Мне стало казаться, что все здесь участвуют в неком заговоре неразглашения, и это сильно раздражало. Молча, я последовала за своей спутницей до лифта, а оттуда мы попали прямиком в подвальный этаж.

— Делай как я, — сказала Мария и засунула свой пропуск в щель небольшого плазменного пульта на стене.

Железные створки дверей разошлись в стороны, передо мной открылся вид на бесчисленное множество стеллажей с выдвижными ящиками. Мы зашли внутрь и забрали пропуска с другой стороны стены

-Фабио! Ты где?— сказала Мария, и раскатистое эхо повторило ее слова.

Из-за угла вынырнул тощий паренек в бежевых брюках и черной тенниске. У него был сонный вид, и он весь был какой-то бесцветный. Я сотни раз проходила мимо таких людей не замечая, будто передо мной не человек, а мебель. И дело не в том, что они ботаники или, книжные черви, я и сама являюсь отчасти и тем и другим, проблема в том, что их на самом деле ничего не интересует. Живут так, словно им дали когда-то толчок, а теперь они плетутся вперед по инерции. У меня прям челюсть свело при мысли, что мы будем работать вместе. Словно прочитав мои мысли, Мария сказала:

— Вы будете работать в разные смены. Фабио, будь добр, покажи, что к чему, а мне пора идти.

И Фабио конечно был так добр, и оправдал все мои ожидания, долго и нудно объясняя самые очевидные вещи по два раза. Суть сводилась к тому, что вся информация делится по уровням допуска, у каждого уровня свой цвет. Когда приходит запрос, или несколько, просто запускаешь поиск и ждешь, пока из стеллажа не выскочит небольшой кейс. Сверяем уровень, вбиваем в базу данных информацию о передаче и направляем по месту запроса. Если через некоторое время их не возвратили, направляем нерадивому сотруднику предупреждение. Если вот за это мне платят такую внушительную сумму, то может все не так уж и плохо. Фабио закончил объяснять и уткнулся в здоровенный фолиант с труднопроизносимым названием, из которого легко можно было прочесть только слово "программирование" Программирование в сферу моих интересов не входило, и я отправилась осматривать верхние этажи. Под крышей располагалась скучная административная часть кабинетов, а вот осмотрев первый этаж, я, кажется, получила представление об одной из главных статей дохода Корпорации. То, что Корпорация продает энергетические камни, знают все, но посмотреть, как их сортируют, измеряют уровень заряда, делают из предмета первой необходимости украшение, потрясающе интересно. Сегодня как раз привезли партию энергетических камней из Австралийских камнеломен и рабочие в темных очках вскрывали ящики, откуда рвался наружу ослепительный свет. По отдельности камни светятся довольно тускло, но вместе их свет просто режет глаза. Работа в камнеломнях оплачивается очень высоко, но там запросто можно получить ожог сетчатки глаза, если не принять меры безопасности. Разрядившись, энергетический камень заряжается сам собой, но это происходит довольно медленно, и даже молодой дампир должен иметь в арсенале не менее десятка. При этом через определенное количество зарядок камень истощается и превращается в бесполезный шлам, который складируется в отработанных Австралийских шахтах.

Понаблюдав за тем, как рабочие сортируют камни, я сделала вывод, что все они люди — их движения были отточены многолетней привычкой, но в них не было присущей дампирам легкости. Все верно, ведь дампирам не свойственно посвящать себя столь однообразному тяжелому труду. Рабочие, казалось вовсе не замечали меня, словно мой пропуск делал меня невидимкой, хотя я понимала, что у них возможно не было лишнего времени, чтобы смотреть по сторонам.Когда наблюдение за процессом наскучило мне, я решила исследовать следующий этаж. Там, за витринными стеклами располагались просторные светлые кабинеты, по которым бодро сновали люди в белых халатах. Пардон, я сказала люди? Кажется, как раз людей-то здесь не было вовсе, только дампиры, куда ни глянь. Я стала м-е-е-дленно пятится к выходу, но вдруг уперлась спиной во что-то твердое. Сердце пропустило удар и снова забилось с удвоенной силой.

— Вы отдавили мне ногу,— сказал знакомый мягкий голос.

Я резко обернулась и встретила взгляд бездонных черно-радужных глаз.

Алан стоял в своих неизменных вылинявших джинсах и белом халате поверх тонкой льняной сорочки, засунув руки в карманы и крепко сжав пальцы, словно боялся случайно коснуться меня. Я не знала как мне вести себя после того, что произошло. Не знала, будет ли он зол, или сочтет меня опасной и захочет от меня избавиться, но он, казалось, был спокоен, и напряжение в моих мышцах стало спадать. Алан наклонился так, что его волосы коснулись моего виска, и прошептал:

— Я ждал, когда ты придешь. Пойдем со мной, — и, не спеша, пошел вперед.

— Куда? — тихо спросила я, следуя за ним по коридору.

— В мою лабораторию.

— Зачем?

— Надо взять у тебя кровь.

Я споткнулась.

— Для анализа, — добавил он с усмешкой.

— Какие такие анализы? — возмутилась я — Я против!

— Тише, — Алан нервно оглянулся. — Поговорим у меня в лаборатории.

— Но я не хочу.

— Поверь мне, — он остановился, чтобы посмотреть на меня, — кровь у тебя возьмут в любом случае и лучше, если это буду я.

Он помолчал немного, а потом тихо добавил:

— Я хочу тебя защитить.

Не знаю почему, но я ему поверила. Ничему меня жизнь не учит.

Алан натянул белые хирургические перчатки, звонко щелкнув резинками по запястьям. Признаться, я опасалась, что, увидев кровь, он озвереет и выкинет что-нибудь страшненькое, но, когда первые капли крови упали в пробирку, Алан только усмехнулся.

— И что я по3-твоему должен сделать? — спросил он. — Отрастить клыки? Озвереть?

— Я вообще-то молчу.

— К чему слова? Ты сидишь и ждешь, что я вот-вот вцеплюсь тебе в горло. А я, между прочим, несколько лет проработал в хирургическом центре. Провел больше сотни операций, пришивал оторванные конечности, пересаживал органы, собирал раздробленные кости.

Оскорбленная невинность. Я скромно потупила глазки и спросила:

— Это до пробуждения жажды или после?

Алан захохотал. Похоже, я попала в точку.

— А в тебе что-то есть, — сказал он, отсмеявшись и снова взяв в руки пробирку, — но ты не понимаешь природы жажды.

— Мне никто не объяснял.

— Ну, тогда я, злобный и мерзкий монстр, возьмусь за твое просвещение. Смотри.

И он протянул мне несколько снимков. На них, я, с трудом припомнив уроки биологии, узнала живые клетки.

-Видишь свечение?

-Да

-Это светятся глобулы — мельчайшие энергетические частицы. То что нужно тебе помимо воздуха и воды, помимо белков и углеводов, то что никто не сможет дать тебе кроме тебя и твоей связи со Вселенной. Они непрерывно проникают в тело человека и встраиваются в его клетки, но, вот удивительное дело, после этого поглощения человек сам воспроизводит глобулы, и их энергия в десятки раз превосходит энергию поглощенных. Но воспроизведенные глобулы, человек не потребляет, а возвращает первоначальной среде. В итоге мы питаемся не жизненной силой, а скорее бесполезной энергией, но потребляем мы ее в таких больших количествах , что заставляем донора производить энергию очень быстро, и это приводит к быстрому износу организма. Говоря проще: человек стареет. Самый сильный энергетический поток выходит из ладоней, но в теле нет органа не участвующего в энергетическом обмене. Раньше мы полагали, что кровь переносит глобулы, но это верно лишь отчасти. В основном энергетические потоки просто идут по линиям вен. Одной энергии достаточно для поддержании жизни дампира, но потребление крови вместе с энергией дает насыщение, а иногда даже эйфорию. Это не просто самая питательная еда, это — удовольствие. А потом, даже если ты энергетически сыт, ты не можешь отказаться от глоточка крови. Это словно драгоценное вино, или наркотик. Этот способ питания дает больше энергии, но и хватает ее не надолго. В целом без крови вовсе можно обойтись, но нет причин это делать.

— А почему жажда крови просыпается не сразу?

— А почему все млекопитающие первые месяцы жизни пьют только молоко? Ответ один — так они устроены.

— А зачем тебе моя кровь?

-Во-первых, в контракте, который ты подписала, указано, что ты обязуешься сдать генетический материал для сохранения в архивах Корпорации. А во-вторых ты — первый энергет, которого я встречаю за мою жизнь. Если верить Хроникам, раньше энергеты рождались так же часто как дампиры, но теперь все поменялось.

— Почему?

— Об этом Хроники умалчивают, но мне кажется, что составители Хроник, знают ответ.

Алан уткнулся в окуляр микроскопа и пробормотал.

— Я должен разгадать эту загадку.

Я окинула взглядом его широкие плечи, загорелые длинные пальцы, аккуратно сжимающие колесико наведения резкости у микроскопа, чуть приоткрытые губы, и вздохнула. Почему, если ты встречаешь умного и красивого парня, у него обязательно будет хотя бы один, но совершенно непреодолимый недостаток? А дампиризм в моем списке недостатков явно находится на первом месте.

Алан оторвался от микроскопа и удивленно посмотрел на меня

— Что бы ты ни делала, — сказал он тихо, — прекрати это немедленно.

— О чем ты?

— Вот черт! Только не сейчас!

Он стянул перчатки и дрожащими руками выхватил из ящика стола энергетическое кольцо.

Я стала потихоньку двигаться к выходу. Алан стоял с закрытыми глазами и прерывисто дышал. А ведь только что рассказывал мне, что он добрый доктор Ай-Болит, и глазки были такие честные-честные.

Послышался громкий треск, это Алан вцепился в мягкую спинку кресла и разорвал ее.

"Без паники",— твердила я себе, но мое тело не желало слушаться, каждая мышца, каждый нерв ныли от желания удариться в бегство, и я побежала.

-Нет!— вскрикнул Алан, и прыгнул на меня.

Я не успела опомниться, как он рухнул к моим ногам без сознания, а на руке поблескивал красным огоньком сработавший браслет-регистратор.

Первой внятной мыслью было сматываться, пока он не очухался, но при падении Алан задел угол стола и из глубокой ссадины на лбу сочилась кровь. Передо мной лежал дампир, но кровь у него была того же цвета что и у меня, и я понимала, что не могу его так бросить. А вдруг он не очнется? Что мне делать, черт побери!

Глава 9.

Я метнулась к стеклянным шкафчикам в поисках ваты или бинта. К счастью я быстро нашла и то и другое, но за это время вокруг головы дампира появился кровавый нимб, а кровь все текла и текла. Значит ли это, что у него пробит череп? Я прижала вату к его лбу и попыталась зафиксировать ее бинтами. Алан лежал лицом вниз, и для этого мне пришлось положить его голову к себе на колени. Надо было подтянуть его повыше, чтобы уменьшить кровотечение, но для этого придется его перевернуть, а весил он немало. Я подтянула его голову так высоко как смогла, в итоге оказалось, что он лежит у меня на груди, а я упираюсь спиной в стену. Кровотечение, похоже, прекратилось, но энергетический камень на правой руке заметно потускнел. Плохой признак. Похоже, если я сейчас не выберусь отсюда, мне придется выяснить, является ли поглощение энергии процессом осознанным или это спонтанный базовый рефлекс.

Прерывисто вздохнув, Алан открыл глаза. Несколько секунд он недоуменно моргал, а затем сделал попытку встать, но это явно было за пределами его возможностей, и он снова рухнул на меня всем весом.

— Больно, — пожаловался он.

— Слезай — по-хорошему попросила я.

— Не могу, энергия уходит слишком быстро. Помоги мне.

-Как?

Алан, не ответил, только смотрел бездонными угольно-черными глазами, в которых больше не было радужных разводов, был только голод.

Ага, так я и разбежалась!

— Знаешь, что-то не хочется.

— Я ничего не смогу сделать без твоего согласия. Я слишком слаб, а любая попытка гипноза введет меня в анабиоз. Для меня сейчас это означает смерть.

— Ты много энергии потерял. Я не уверена, что твой нынешний аппетит не убьет меня. Я не против помочь, но мне очень хотелось бы выжить.

— Мне нужно лишь пару глотков крови. Это эффективнее и безопаснее чем энергетическое слияние и поддержит меня достаточно долго, пока я смогу найти новый энергетический камень.

В этот момент его кольцо окончательно погасло.

— Мне осталось несколько минут,— прошептал Алан.

— Почему я должна доверять тебе?

-Сможешь дотянуться до стола?

— Да.

— Открой нижний ящик.

Я дернула ящик, и на пол посыпалось его содержимое. Сверху на куче бумаг лежал маленький черный пистолет.

— Если я стану забываться, — Алан облизнул пересохшие губы, — и не смогу остановиться, ты сможешь меня застрелить.

Меня передернуло.

— Я не смогу...тебя убить. Так не пойдет.

— Тебе не придется, обещаю. Ты просто сможешь контролировать...процесс.

Алан закрыл глаза.

— Пожалуйста,— прошептал он едва слышно.

Я взяла пистолет.

— Сними с предохранителя.

-Как?

— Видишь сбоку рычажок, потяни его на себя. Вот и все.

Пистолет казался мне гремучей змеей, свернувшейся на моей ладони.

Алан посмотрел на меня с надеждой.

И как я всегда умудряюсь так вляпаться?

— А тебя не пугает энергетическое слияние со мной? В прошлый раз ты немного нервничал, помнишь?

Нервничал, сказала тоже. Да он меня так впечатал в стену, что у меня до сих пор синяки на плечах.

— Не думаю, что у меня есть выбор. Извини за тот раз, я...

Его глаза стали закрываться. Если он снова отключиться, я ничем не смогу ему помочь.

Со вздохом я протянула вперед левую руку и прижала запястье к его губам.

Внутренне я приготовилась к боли. Мне казалось, что Алан должен вцепиться мне в руку как голодный пес, но вместо этого он лизнул мое запястье, и по коже побежали мурашки. На этот раз все было совсем иначе, я ощутила, как энергия ровным потоком устремилась к нему. Он массировал мне кожу языком, и это было так приятно, что мышцы сами собой расслабились, и из моей груди вырвался тихий вздох. Я не сопротивлялась уходящему потоку энергии, так легко было ее отдавать, так приятно. Словно лежишь в теплой ванне, и все плохое покидает тебя, уходят стрессы и усталость, оставляя после себя только негу и удовольствие. Вот тогда-то он и укусил. Это не было больно, просто сам факт, что кто-то пьет кровь из моей руки, немного отрезвил меня. Я поверила ему настолько, что разрешила пить мою кровь, и сейчас, если я начну вырываться, то он и вправду может потерять контроль, так что я постаралась максимально расслабиться. Дампиры любят сопротивление и страх. Есть у них что-то общее с маньяками.

После нескольких жадных глотков Алан оторвался и стал медленно слизывать кровь из двух аккуратных ранок. Я уставилась в потолок, поскольку это зрелище стало вызывать у меня рвотные позывы. Он дышал глубоко и часто, и со стороны мы могли показаться, сладкой парочкой, планирующей заняться сексом прямо на рабочем месте, но я понимала, что таким образом он просто пытается заставить себя остановиться. Наконец он поднял голову и плавным движением встал на ноги, потянув меня за собой, ранки на моем запястье уже почти затянулись.

— Твоя кровь это лучшее, что я когда-либо пробовал за всю мою жизнь, — сказал Алан, блаженно улыбаясь.

— Спасибо конечно, но что-то это меня не радует.

Алан рассмеялся.

— Понимаю почему. А ведь в этот раз все было иначе. Не так мощно...словно ты научилась контролировать себя.

— Странно, лично я не прилагала к этому усилий.

— А когда тебе исполнится двадцать четыре?

— Восьмого августа, а что?

— Хм, рановато для появления первых признаков контроля. Но до тебя я энергетов не встречал, так что судить не берусь. Возможно, есть что-то, что я мог бы для тебя сделать в благодарность за твою помощь?

— Вообще-то есть. Прежде всего, объясни мне, что это было?! Я еще никогда не видела, чтобы энергетический камень так быстро разряжался.

Алан вздохнул.

— Полагаю, в этом виноват мой папочка. Он сказал, что я не смогу его обмануть, а если попытаюсь, он меня осушит. Не думаю, что он намеревался меня прикончить, тут я сам виноват — решил остановить тебя силой и спровоцировал браслет. А ты тоже хороша. Зачем убегала?

— От тебя.

— Значит я страшнее пятидесяти двух дампиров за дверью?

Нд-а. Об этом я как-то не подумала. Но когда дампир смотрит на тебя плотоядно, сложно оценить ситуацию в целом. Да и вообще я не тешу себя иллюзиями, что способна поступать разумно, но вовсе не обязательно всем в этом признаваться, так что я сказала:

— Ты мне зубы не заговаривай. Лучше скажи, о каком обмане шла речь.

Алан весело сверкнул глазами. Должно ли меня волновать, что я так его забавляю?

— Я хотел подменить образец твоего ДНК в базе данных.

— Зачем?

— Не могу тебе сказать.

— Но твой отец все равно знает, что ты собирался сделать.

— К счастью нет. Он знает, что я пошел против его воли, но не знает как именно. Ему не удается влезть ко мне в голову, и от этого он всегда приходит в бешенство, но от меня он все равно ничего не добьется. И все вернется на круги своя: мы продолжим ненавидеть друг друга, но постараемся сделать вид, что это не так.

— Как случилось, что у него столько власти над тобой?

Алан пожал плечами

— Он очень силен, и даже тот сотрудник Корпорации, который не является его подопечным, побоялся бы ему отказать. А я по рукам и ногам связан.

— Но почему вы так ненавидите друг друга?

Алан отвел глаза, и его лицо вдруг стало чужим и надменным.

— Вот это точно тебя не касается, — бросил он, — мне пора найти новый энергетический камень, а тебе — заняться своими делами.

И он отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Я медленно побрела к выходу, но, взявшись за ручку двери, я все же обернулась и робко спросила:

-Алан, а кто твой отец? Ну, чтобы я тоже знала, кого бояться.

Мельком глянув на меня, Алан снова отвернулся.

— Ты его знаешь, — сказал он тихо. И немного помолчав, добавил, — это Хариб Кастарес, глава правления.

Вот так новость! Похоже, что относительно Хариба наши мнения совпадают. Хитер, опасен и безжалостен... и у меня с ним годовой контракт.

По коридору полному дампиров я прошла без приключений. В основном все были поглощены работой, а я чувствовала себя слишком усталой, чтобы снова впасть в панику. Для начала мне нужно было найти туалет и смыть несколько пятен крови с моей черной рубашки (мысленно я поздравила себя с выбором цвета), а потом еще позвонить домой и предупредить Леду, что на ночь я не приду. Да и вообще мне неплохо бы перекусить и отдохнуть перед моей первой ночью в Корпорации.

Глава 10.

Мне никогда еще не приходилось работать ночами, но Корпорация днем ничем не отличалась от Корпорации ночью. Никаких полутемных пустых коридоров и запертых кабинетов, только со вкусом подобранное освещение, мебель в стиле хай-тек, сосредоточенные и немного усталые люди, и вечно бодрые дампиры. Дампирам не нужен восьмичасовой сон, какое-то время они могут вовсе без него обходиться, а пары часов в сутки им вполне хватает для полноценного отдыха. Пожалуй, именно этой их способности я всегда завидовала, особенно сейчас, когда после четвертой чашки кофе я до красноты натерла глаза и не могла подавить зевоту. На часах было полвторого, и за полтора часа моего ночного бдения было сделано только три запроса. Не самая интенсивная работа, не так ли? Я решила, что мне стоит прогуляться до ресторана и взять пару блинчиков с сыром. Ночью есть вредно, я знаю, но когда желудок работает, не так хочется спать. И потом, после голодного отрочества в интернате и полуголодных студенческих лет осознание того, что здесь все дают бесплатно включает во мне подсознательный инстинкт наесться впрок. Поэтому я, надеясь немного себя взбодрить, направилась в сторону корпоративного ресторана.

За углом послышались голоса, и я, наученная горьким опытом влипания в неприятные истории, резко сбавила скорость и пошла на цыпочках. Осторожно выглянув из-за угла, я увидела в другом конце коридора Алана и золотоволосую красотку, которую встретила у кабинета Кастареса. Как там ее? Сцилла, кажется.

Алан стоял, скрестив руки на груди, а Сцилла что-то шептала ему на ухо, водя наманикюренным пальчиком по его предплечью. Было в ней что-то демонстративно вульгарное, и это не мог смягчить ни безупречно наложенный макияж, ни изящный деловой костюм. Алан усмехался, но вся его поза выдавала напряжение, словно он вот-вот оттолкнет ее и рванет бегом по коридору.

Сцилла недовольно вскинула голову.

— Ты слишком щепетилен, — громко сказала она. — Ты не похож на отца.

— Не сказал бы, что это так уж меня расстроило.

— Глупец! — рявкнула она и прижала Алана к стене, положив руки по обеим сторонам от его головы. — Я предлагаю тебе свободу!

— Ничего подобного, — Алан смотрел спокойно, не пытаясь отодвинуться или вжаться в стену, — в твоем случае это будет новый вид рабства.

— Тебе понравиться это рабство, — Сцилла прижалась к нему еще тесней. Они были почти одного роста, и ее лицо приблизилось к нему словно для поцелуя, только его руки, по-прежнему сложенные на груди не давали ей придвинуться еще ближе.

— Сомневаюсь.

Алан было абсолютно спокойным. Если его глаза и выражали какие-нибудь эмоции, то с моей наблюдательной позиции этого видно не было.

Сцилла откинула голову, слегка прикрыв глаза, и вцепилась руками в пояс его джинсов.

— А ведь раньше нравилось, — томно сказала она. — Раньше ты никогда не говорил нет.

Лицо Алана дернулось, словно она влепила ему пощечину. Такая боль промелькнула в нем, что мне захотелось взять в охапку золотые волосы Сциллы и хорошенько двинуть ее лбом в стену. Будь она человеком, я бы так и сделала, честное слово, но пока мы с ней в разных весовых категориях. Я глупая, но не сумасшедшая.

Алан резко оттолкнулся от стены, и ей пришлось сделать шаг назад.

-Ты уже не так сильна, как раньше, — сказал он. — Беременность отнимает много сил?

-Ублюдок, — Сцилла вскинула голову и злобно смерила его глазами. — Что бы ты ни делал, но в новом проекте Хариба тебе отведена главная роль. Наконец-то твое изобретение найдет по-настоящему достойное применение. Хотелось бы мне увидеть, как далеко ты пошлешь свои моральные принципы. Наши птенчики теперь достаточно взрослые, чтобы я могла их скушать, и скоро ко мне вернется большая часть моих сил. Вот тогда, мой мальчик, я к тебе вернусь, и ты мне не откажешь.

Изящно развернувшись на каблуках, Сцилла направилась прочь и скрылась за поворотом.

— Сука, — прошипел сквозь зубы Алан и грохнул кулаком в стену так, что штукатурка посыпалась на пол.

Я крадучись пошла назад. Не хватало еще, чтобы Алан узнал, что я была свидетелем этой сцены. К счастью на мне были мягкие туфли без каблуков, и я ступала тихо, как кошка. Второй раз за сутки у меня был повод поздравить себя с удачным выбором одежды. Умничка я.

Вернувшись на свое рабочее место, я задумалась о моей роли в этой головоломке. Как получилось так, что именно мне Корпорация предложила контракт? Сотни студентов, но их представитель будто искал именно меня. Почему? На ум приходит только один ответ — им нужна моя способность получать и накапливать энергию. Но мои таланты всегда были очень скромными, лишь однажды мне удалось зарядить энергетический камень, и то я не уверена, что смогу это повторить. Правда некое семейство цветочных эльфов Иномирья считает, что я нимфа, коих, видимо, осталось немного, но это точно не может быть правдой. Все объективные факты это подтверждают. Я очень похожа на маму, если взять ее фотографии в юности, так нас просто не отличить. Если бы я была нимфой, то, по словам эльфов, мама тоже должна была быть нимфой, а она абсолютно точно была человеком. Иначе она бы не поседела, когда погиб папа, не появилась бы вокруг глаз тонкая сеточка морщин, не было бы кровоизлияния в мозг, не было бы ее смерти, не было бы интерната, в котором нас морили голодом, мне не пришлось бы научиться быстро бегать от всех, кто был сильнее меня. Вся моя жизнь было бы другой, но переживать об этом я не буду. Я не разучилась доверять людям, не разучилась заводить друзей, не разучилась предлагать помощь до того, как ее попросят, только одно я делать разучилась — плакать. Вся моя жизнь строилась на желании выжить, и я, как всегда, сделала умозаключение, оберегающее мой мозг от ненужных рассуждений: будут проблемы — будем решать.

Вдруг заскрипела железная дверь, и проблема объявилась сама собой. На пороге архива стоял Хариб Кастарес.

Я непроизвольно подобралась и села так, чтобы было удобно отскочить в случае чего. Умом я, конечно, понимаю, что дампир быстрее, но мое тело всегда реагирует раньше мозга. Хариб придвинул кресло и сел с ругой стороны стола, вперив в меня взгляд угольно-черных глаз.

— Вижу, вы вполне освоились, — сказал он после минутного молчания.

На всякий случай я выставила между нами ментальную защиту, но он даже не пытался давить на меня силой.

— Благодарю за заботу, — я улыбалась как можно безобиднее, — вижу, в Корпорации действительно ценят своих сотрудников.

Хариб пропустил мимо ушей легкий оттенок сарказма.

— Вам нравиться работа?

Дампиры чувствуют явную ложь, поэтому я стараюсь всегда отвечать правду, тактично обходя опасные места. Я сказала:

— Даже если бы у меня был выбор, предложение Корпорации все равно было бы самым заманчивым.

Хариб откинулся в кресле вытянув ноги, правой ногой он задел стол и я услышала звук, который никак не ожидала услышать — удар металла о метал.

Заметив мое недоумение, Хариб усмехнулся.

— Протез, — пояснил он, проводя рукой по гладко зачесанным назад волосам, — одна из причин по которым я предпочитаю деревянную мебель.

На мгновение в нем промелькнуло что-то отдаленно напоминающее грусть, и я вдруг увидела, как сильно он похож на Алана, но через секунду все пропало и холодное жесткое выражение вернулось на его лицо.

-Я пришел поговорить о деле. Сегодня мне представили результаты анализа крови, и я рад вам сообщить, что вы являетесь потенциальным энергетом. Данные способности представляют для нас определенную ценность. Мы пока не можем определить ваш потенциал, но ваши силы могут проявиться в любой момент, и я рекомендовал бы вам остаться в Корпорации. Назовите ваш адрес, и наши сотрудники с удовольствием доставят сюда ваши вещи.

А вот и долгожданные проблемы.

— Благодарю вас, это в мои намерения не входило. Насколько я помню, переезд не значился обязательным пунктом в контракте, и это я бы хотела оставить без изменений.

— Что ж, — Хариб встал со стула легко и грациозно, несмотря на протез, — надеюсь, вы измените свое мнение.

В его голосе не было и намека на угрозу, но волоски на моих руках встали дыбом. Хариб стоял передо мной, но одновременно он словно был повсюду. Из каждого темного угла на меня смотрели его холодные глаза. В этот момент, я поняла, что при первом разговоре в офисе он не показал мне и десятой доли своей силы, а что-то в его глазах говорило, что он не просто жесток и хладнокровен, он — псих. Его глаза — глаза сумасшедшего диктатора банановой республики, он не остановиться пока не возьмет свое.

Вот что мне следовало знать, прежде чем подписать контракт. Во что же я вляпалась, черт побери?

Глава 11.

Остаток ночи прошел вполне благополучно, но под утро первые признаки усталости стали давать о себе знать. Никогда еще на меня не сваливалось столько событий за столь короткий период. В моей голове была абсолютная неразбериха из вопросов, и я знала, кому надлежит адресовать хотя бы часть из них, но это не значит, что я получу ответы.

Я уже подходила к дому, когда в зарослях шиповника слева от меня кто-то тихо чихнул, и навстречу ко мне из путаницы веток, словно мотылек-переросток, выпорхнул Сократ. При виде его я испытала искреннее облегчение, словно внутреннее напряжение, которого я весь день не замечала, наконец-то отпустило меня. Будь он теперь моего роста, я бы бросилась ему на шею, но в теперешнем виде я запросто могу ему что-нибудь сломать, так что я просто подставила ему ладонь, на которую Сократ без промедления приземлился.

— Я никогда бы не подумала, что буду так сильно рада тебя видеть, пакость мелкая, — сказала я, улыбаясь от избытка чувств.

Сократ по обыкновению не обращал внимания на мои подколки.

— Волновалась? — полуутвердительно спросил он, обняв левой ручкой мой большой палец.

— Знаешь — да. Я очень надеялась, что ты найдешь способ выкрутиться. В крайнем случае, уболтал бы всех до смерти.

Эльф звонко рассмеялся.

— Да, — сказал он, тряхнув копной своих золотистых волос, — я бы мог.

Дверь в квартиру нам открыла широко улыбающаяся Леда. Обычно моя подруга недолюбливала Сократа. Наглый эльфенок в нашей квартире чувствовал себя как дома и без зазрения совести совал свой нос повсюду, хватал наши вещи, а потом никогда не клал их на место. После его посещений мы запросто могли найти мыло на полке с крупой, а соль в швейных принадлежностях. Неудивительно, что Леду, с ее маниакальной страстью к порядку, Сократ так сильно раздражал. Но сегодня она видимо пересмотрела свое отношение к этой летучей неприятности, и приобняв меня подставила Сократу ладонь.

— Ого! — впечатлился эльф, осторожно садясь на подставленную руку. — Эта рыжая бестия, наконец, освоила хорошие манеры.

— Не зазнавайся, — сказала Леда, встряхнув рукой, и Сократ сердито закружил вокруг ее кудрявой головы.

— Тем более что я не рыжая, а золотисто-каштановая! — добавила она, — а тебя, Кристель, на кухне ждет сюрприз. Ой!

Это Сократ изловчился и дернул ее за волосы.

Оставив их мирно драться в коридоре, я пошла разбираться с сюрпризами, хотя в моей жизни ничего хорошего от них ждать не приходится.

На пороге кухни я потрясенно замерла. Все свободное пространство вокруг, было завалено, именно завалено розами. Всех форм и оттенков от нежно белых до густо-фиолетовых, будто я зашла в цветочный магазин.

— С ними передали это, — сказала Леда за моей спиной, и протянула белый конверт с запиской.

Быстро избавившись от конверта, я жадно впилась взглядом в напечатанные строки:

"Немногие решились бы для близкого друга сделать то, что сделала ты для дампира, которого видела третий раз в жизни.

Я нагрубил тебе вместо того, чтобы сказать, как я на самом деле тебе благодарен. Чтобы не надоедать тебе визитами, я решил прислать цветы, но я до сих пор не знаю, какой твой любимый цвет.

Если ты захочешь меня увидеть — позвони.

Алан."

Это послание вызвало у меня улыбку, но тут за моей спиной раздался пронзительный визг. Сократ стрелой влетел в кухню и принялся носиться от цветка к цветку, вереща дурным голосом. Леда заткнула уши и выбежала вон, а я стояла порядком оглушенная, не решаясь сдвинуться с места. Наконец маленький эльф опустился на цветок и заревел во весь голос.

— Хм, — ко мне, наконец, вернулся дар речи, — Сократ, тебя не затруднит объяснить, что это было?

— Что было!? — Сократ завис передо мной, размазывая слезы по своему покрасневшему лицу. — Значит ты из тех вандалов, что ставят в вазочки полумертвые цветы? Страдания беззащитных растений тебя не волнуют? Эти бедные розочки томятся и мучатся, они не будут больше пить росу, греться на солнце, не пустят корни и не взрастят нежных бархатных бутонов.

— Какая роса, Сократ. Эти растения выращены в теплицах специально для продажи.

Зачем я это сказала? Сократ завопил с новой силой. Странно, как в таких крошечных легких помещаются такие протяжные вопли. Он нежно обнял один из бутонов маленькими ручками и зарыдал.

Блин, до чего ж тяжело я переношу, когда рядом со мной кто-то плачет.

— Сократ, возможно, я могу сделать хоть что-то, чтобы тебе стало лучше?

Эльф оторвался от бутона.

— Можешь, — сказал он с воодушевлением, — надо их все посадить в землю.

— Блин, их же тут больше сотни. Мы до зимы с тобой не справимся.

Сократ всхлипнул и жалостно на меня посмотрел.

— Тут есть такие редкие экземпляры, их даже в иномирье нет. Я их не брошу.

— Ладно, по одной от каждого цвета и все редкие экземпляры.

Сократ возмущенно на меня глянул.

— Как же мне выбрать, когда они все просят помощи? Ты разбиваешь мне сердце.

— Прости, Сократ, но на земле каждую секунду умирают тысячи цветов. Всех мне не спасем. По одной от каждого цвета и тогда смерть остальных не будет напрасной.

Боже мой, какой бред я несу, но Сократу вроде бы стало легче, и он с обреченным видом принялся отбирать цветы.

После долгих терзаний он, наконец, выбрал тридцать три цветка, и устало опустился на мое плечо.

— Надо их обрезать и подождать пока они пустят корни? — спросила я.

— Не надо, я знаю что делать.

— А остальные мы что выбросим?

— Не в таком же виде! — возмущенно взвился Сократ. — Я должен немедля прекратить их терзания.

Он взмахнул ручками, как дирижер перед оркестром и все остальные цветы мгновенно засохли.

— Как ты это сделал?

Сократ вздохнул

— Розы — мои цветы, а я их эльф. Их повелитель. Они говорят со мной, доверяют свой тайны, а я о них забочусь. Мы едины. Мы же духи цветов. У каждого эльфа свой цветок и тайное имя известное только его цветку. Только королева не таит своего имени, она для этого слишком сильна. Ее имя и есть ее цветок.

— Значит это...

— Амариллос, — закончил Сократ, — но она слышит все цветы и владеет ими. Знаешь, цветы не менее разумны, чем мы с тобой, они могут многое рассказать и помочь в трудную минуту. Сейчас я здесь с тобой и в каждом распустившемся бутоне, в каждом умирающем соцветии. Я здесь, и я во всем мире, везде, где есть розы.

Говоря это, Сократ не сидел без дела, оставшиеся розы он аккуратно разложил на две части и провозгласил:

— Вот эти посадим в тех ящиках с землей, что я видел у тебя на балконе, а те разместим на клумбе во дворе. Что стоишь? За работу!

Под его чутким руководством мы быстро посадили все черенки цветов. Честно говоря, это не совсем то занятие, которым я хотела бы заняться после ночной смены, но чего только не сделаешь, чтоб маленький эльф не плакал.

Покончив с посадкой, я устало присела прямо на холодные плиты балконного пола. Сократ сидел на краю ящика с землей, весело болтая ножками. Солнце встало уже достаточно высоко и ласково грело мне спину. Спать, как ни странно не хотелось.

— Ну а теперь выкладывай, — сказала я пригревшемуся на солнышке эльфу.

Сократ сверкнул на меня своими изумрудными глазами и вздохнул.

— Ну, во-первых, мама хотела извиниться. Она признает, что была чуть более настойчива, чем это было допустимо. Должен заметить, она очень редко признает свою неправоту.

— Ну, судя по тебе, могу себе представить.

Это Сократ предпочел не комментировать и продолжил:

— Во-вторых, все были потрясены, что ты оказалась наядой, хотя по всем приметам похожа на дриаду.

— Какой еще к черту наядой?

— Ну, пресноводной нимфой.

На мой слух это прозвучало почти так же неприятно как "пресноводная рыба", и я поморщилась.

— С чего вы взяли эту чушь?

— Ну помнишь там на поляне, когда...— Сократ смущенно покраснел, — ну, когда Амарилла просила тебя остаться, а ты сбежала.

— Ну и?

— Ты помнишь, как ты сбежала?

— Честно говоря, не очень. И как же?

— Ты стала водой. Открыла свою вторую проекцию и слилась с ручьем.

Глава 12.

У меня внутри все похолодело. Это была действительно шокирующая новость.

— Ка-как водой? — от волнения я стала заикаться. — Это физически невозможно. Не может живая клетка распадаться на простейшие соединения и собираться обратно.

Сократ зажмурился, тряся головой.

— Слушай, я не понимаю о чем ты. Что значить распадаться? Это же проекция, она просто есть.

— Но я же есть я. Видишь, есть руки, ноги, голова. Я — реальность?

— Реальность, — с готовностью согласился Сократ.

— Значит, проекция это иллюзия. Что-то вроде заклинания невидимости. Просто воздействие на сознание.

-Я тебя понял, — Сократ подался вперед, рассыпав по плечам золотые кудри, — но это не иллюзия. Все проекции реальны. Просто одна из них энергетически более стабильна. Твой и мой теперешний вид — наши стабильные проекции. Остальные проекции требуют поддержания определенного уровня энергии и не могут быть постоянны. По ту сторону врат легче поддерживать нестабильные проекции, чем здесь, так как энергетический фон Иномирья более мощный. Здесь мне почти невозможно открыть свою вторую проекцию не получая определенной энергетической подпитки извне.

— Чудненько. Я могу стать большой лужей. Еще новости будут?

— Рад, что ты не стала биться в истерике. Чем раньше ты примешь реальность, тем лучше. Ручей признал тебя своей наядой, и скоро ты будешь ощущать вашу связь.

— Это еще что?

Сократ вздохнул:

— До чего же тяжело объяснять очевидное. Связь это связь. Между эльфом и его цветком, между всадником и его лошадью, между наядой и ее ручьем. Разные связи, но общая суть, понимаешь.

— Чем это грозит лично мне?

— Ну, чем это может грозить? Обрести связь — это прекрасно. Это дает тебе силы, оберегает. Будто найти старого друга, о котором долго тосковал.

— Погоди-ка, а не значит ли это, что меня теперь будет тянуть в Иномирье поближе к моему ручью?

— Хм, — Сократ устало потер лоб, — не уверен, что все обстоит таким образом. Связь это не ловушка для праздношатающихся нимф. Тебя послушать, так это словно на твою голову свалились непрошеные обязательства, а это не так. Ты сама решаешь что делать. Тебе надо учиться понимать свои силы, а научить тебя некому, вот в этом то и проблема.

Я обхватила себя руками.

Раньше мне часто снился кошмар, что я оказываюсь одна в незнакомом городе, а может и на другой планете, и я не знаю, откуда я пришла и куда хочу пойти. И я стою в толпе, пытаясь что-то спросить, но я не знаю что спрашивать. Я начинала задыхаться от ужаса и просыпалась.

И проснуться на скрипучей кровати в холодной общей спальне интерната было для меня настоящим облегчением.

Моя жизнь внезапно стала для меня слишком сложной. Словно я вдруг перестала быть собой и стала смотреть на себя со стороны. Но ведь это по-прежнему моя жизнь. Кто разберется с ней кроме меня?

Сократ прав, я должна принимать себя как есть. Будем исходить из худших вариантов: возможно, я — нимфа. Если это так, я должна узнать о них как можно больше и как можно скорее. Придя к этому выводу, я почувствовала себя куда лучше и гордо вскинула голову.

Сократ удивленно захлопал ресницами.

— Слушай, а мне нравиться твоя реакция, — сказал он, помахивая крыльями, — не паникуешь, не злишься. У меня на твоем месте был бы шок, а ты отлично держишься.

— В моей жизни, Сократ, паниковать было либо рано, либо поздно, либо некогда. А от злости какой толк? Впрочем, если ты сейчас же не расскажешь мне все, что знаешь о нимфах, я тебе продемонстрирую свою злость во всей красе.

— Собственно это и было основной целью моего визита, — сказал Сократ улыбаясь. — Но сначала я хотел бы задать тебе один вопрос. Что ты знаешь нимфах ты?

— Ну, до недавнего времени я думала, что это мифические существа, относящиеся к низшим божествам. Не злые и не добрые. Обладали магическими способностями разной степени выраженности. И, похоже, что они не отличались большой разборчивостью в связях, за что их именем окрестили одно из женских сексуальных расстройств. Так что моя предполагаемая принадлежность к этим созданиям меня ...чуть-чуть нервирует, знаешь ли.

— Понимаю, и твои познания близки к истине, но все-таки не совсем. Нимфы — самые древние создания, они были силами природы, ее женским началом. Но они так же и противоречивы, как и все разумные существа. Просто некоторые вещи определяются разумом, а некоторые — инстинктом. К такого рода инстинктам относится зов.

— Так вот с этого места поподробнее. Нюхом, чую, что это что-то нехорошее.

Сократ привычно проигнорировал мой комментарий и продолжал:

— Зов это связь, исконно существовавшая между нимфами и сатирами. Как правило, лишь между одной нимфой и одним сатиром. Когда нимфа выбирала себе сатира, он становился ее защитником и появлялся рядом по первому зову. В обмен на это сатир мог рассчитывать на некоторую благодарность.

— Прошу прощения, это ты ...хм... про секс что ли?

Сократ коротко вздохнул.

— Совсем не обязательно, — сказал он, — но и не исключено. В этом вопросе инициатива принадлежит нимфе.

— Помнится мне, что, когда ты впервые упомянул зов, ты говорил что-то про ручных сатиров и неприличные фантазии. Это как понимать?

— Ну, пожалуй, я немного преувеличил. Я был чертовски зол на Загрея и хотел тебя поторопить. Может раньше, у каких-нибудь легкомысленных нимф так и было, но зов — это нечто очень индивидуальное.

— Но если зов это еще и инстинкт, то должен ли он работать в обе стороны?

— Честно говоря, я этого не знаю.

— Зашибись. Если я когда — нибудь проснусь не совсем одетая рядом с малознакомым сатиром, а в голове будет "тут помню, тут не помню", я скажу себе: "наверное, это был инстинкт" и совесть моя заткнется. Нет уж, в Иномирье я точно больше ни ногой!

— Мне жаль, что так вышло, — Сократ вспорхнул мне на плечо, щекоча мою шею своими тоненькими крылышками, — и жаль, что ты не хочешь домой.

— Мой дом здесь. Может, здесь и не мой мир, но мой дом.

— Не грусти, есть свои плюсы в том, что ты нимфа.

— Например?

— Например, ты знаешь, что люди после близости с нимфой, не могут больше жить без нее. Словно выпили приворотного зелья. Некоторые сами отправлялись в глухую чащу в поисках нимф, а по возвращении и смотреть не хотели на обычных женщин. Но мама говорит, что нимфы никогда не делали этого с людьми забавы ради. Иногда, таким образом они наказывали обидчиков.

— И что из этого плюс?

— Ну, знаешь,— сказал он, смеясь, — забавно, что ты не видишь плюсов в толпе восторженных поклонников.

Мне захотелось подразнить его немножко.

— Ты зря смеешься, — я угрожающе прищурилась. — У тебя что иммунитет?

И красноречиво подвигала бровями.

Сократ поперхнулся и покраснел.

— Шуток не понимаешь, — буркнул он и дернул меня за волосы.

— А ну не тронь вымирающий вид!

Эльф нахмурился, но потом не выдержал и засмеялся.

— Раз ты еще можешь шутить, то все не так плохо, — сказал он

— Возможно, оптимизм и есть мое главное оружие.

— Знаешь, — сказал Сократ, зависнув в воздухе у меня перед носом, — а у меня ведь и вправду есть иммунитет... только толку с него!

Сказал и выпорхнул в форточку. Любит он уходить эффектно.

Я встала с холодного пола и внезапно почувствовала, как же я устала. Устала не физически, а скорее эмоционально. Устала жить в напряжении и бояться самой жизни, решать вопросы, которые у большинства людей даже возникнуть не могут. Мне вдруг захотелось стать маленькой -маленькой, и чтобы кто-то большой и сильный защищал меня и заботился обо мне. Хотелось, чтобы кто-нибудь посидел рядом пока я не усну, подоткнул мне одеяло, прошептал мне на ухо: "все будет хорошо", а я бы поверила. Мне хотелось, чтоб у меня снова были родители, любящая семья. Неудачное время для жалости к себе. Не заплачу! Тринадцать лет я не плакала и сегодня не буду!

В интернате слезы считали признаком слабости, а быть слабым значило быть битым. Дети часто бывают жестоки. Однажды старшие ребята загнали меня на дерево. Я забралась так высоко, что лезть туда за мной никто не решался. Тогда они стали швыряться мусором и камнями, но это им вскоре надоело, и они ушли, пообещав, что вернуться позднее. Я просидела на дереве еще часа три, а потом слезла, подняла один из камней поувесистей и пошла в интернат. Все мои преследователи оказались на уроке, и я недолго думая, направилась в классную комнату. Войдя туда, я, ни на что не отвлекаясь, подошла к одному из заводил и со всей силы двинула ему по носу зажатым в руке камнем. Брызнула кровь, все были в шоке. Единственный в моей жизни такой жесткий поступок. На самом деле я не крутая и не смелая, просто так вышло. Меня две недели продержали в комнате для наказанных совершенно одну, поскольку я наотрез отказывалась объяснять причины своего поведения. Отчасти потому, что иначе пришлось бы наябедничать, и еще потому, что я и сама не могла объяснить, как я на это решилась. Детский психолог только руками разводил. "Нервные расстройства", — сказал он. — "Связанные с глубокой подсознательной детской травмой."

Наконец, когда я самым честным голосом пообещала, что это было в последний раз, меня выпустили, и больше в открытую на меня никто не нападал.

А потом в интернате появился Ингер, и мы с ним стали держаться вместе. Наша дружба не состояла из обмена секретами и разговоров по душам. Скорее мы просто привыкли полагаться друг на друга и вместе переносить тяготы жизни. Схожесть наших судеб позволяла нам понимать друг друга без слов и не задавать лишних вопросов. Он выжил в автокатастрофе, в которой погибли его родители, и это практически все, что я знаю о его прошлом. А надо ли мне знать больше?

Я вздохнула, отгоняя воспоминания, и направилась в душ. После, наскоро высушив волосы полотенцем, я уткнулась в подушку, и поняла, что ничто кроме конца света не оторвет меня от нее ближайшие десять часов.

Оказалось, что кроме конца света это с успехом может сделать настойчивый звонок в дверь. Мельком глянув на будильник, я обнаружила, что проспала пять часов, и мой организм явно был не против поспать еще. Звонок зазвонил с удвоенным напором.

— Леда! Открой дверь! Пошли всех к черту-у, я сплю.

Мне никто не ответил. Блин, придется вставать.

В этот момент звонок затих. Либо звонивший ушел, либо его слух оказался достаточно тонок, чтобы услышать мои вопли через дверь. Все, встаю.

В общем коридоре было темно, хоть глаз выколи. Оставив дверь открытой, я пощелкала выключателем, но свет так и не загорелся. Чертыхнувшись про себя, я пошла проверить, не остался ли звонивший подождать на лестничной клетке, когда от невесть откуда взявшегося сквозняка захлопнулась дверь в квартиру, и я оказалась в полной темноте. Вот, черт. Мое сердце сразу же забилось быстрее. Полная темнота для меня сродни полной беспомощности — она вызывает панику. Я вытянула вперед руки и задохнулась от ужаса, когда они уперлись в нечто упругое и шевелящееся. Крик ужаса вырвался из моего горла, и неведомая сила толкнула меня назад. За дверью в коридор послышался шум, словно в нее колотили чем-то тяжелым.

— Кристель!— приглушенно закричал кто-то. — Открой!

Глава 13.

Но я не могла двинуться с места. Темнота вокруг меня словно обрела плоть, она держала меня своими когтистыми лапами, проникала под кожу, как холодная вода, я задыхалась. Внезапно послышался грохот, и железная входная дверь слетела с петель. Тусклый свет коридора рассеял тьму, и я рухнула на пол. Оказывается, все это время я висела в воздухе.

Надо мной с озабоченным видом склонился Алан.

— Ты в порядке? — спросил он, осторожно помогая мне подняться, — переломов нет?

Я захлебывалась собственным дыханием и с трудом прохрипела:

— Порядок.

Схватившись за лоб, я глубоко вздохнула — похоже, я отделалась ушибом спины, и ссадиной на предплечье, но переломов не было.

Но что, черт возьми, произошло? Тут в поле моего зрения попала выбитая дверь, и глаза у меня полезли на лоб.

— Это ты сделал? — я указала на вырванный с корнем дверной замок.

Алан кивнул.

-Ты кричала, — пояснил он, — пришлось действовать быстро.

Ничего себе, силища. Вот вам и еще одна причина опасаться дампиров.

— Мои соседи меня убьют.

— Не волнуйся, похоже, у них будет серьезная конкуренция.

Черт, у меня и правда шок. На меня в темноте напала какая-то неведомая хрень, а меня волнуют сломанные двери.

— Ты знаешь, что это было? Кто напал на меня?

— Думаю да, но давай обсудим это в другом месте.

Я было собралась пригласить его войти, но вспомнила, что дверь захлопнулась, а у меня нет с собой ключа. Сегодня явно не мой день.

— Пойдем, — сказал Алан, — чашка кофе тебе не помешала бы, верно?

Я кивнула.

— А о двери не беспокойся, я все улажу.

С этими словами он выудил из кармана мобильный и надиктовал в трубку мой адрес.

Были времена, когда то, что дампир знает, где я живу, и, более того, говорит кому-то мой адрес, вызвало бы у меня ужас, но эти времена прошли. С началом моей работы в Корпорации подобные страхи потеряли всякую актуальность.

Конечно, был еще Айрис, который знал мой адрес довольно давно, но ему я доверяла настолько, насколько вообще могла доверять дампиру. Особенно учитывая тот факт, что он еще несовершеннолетний. А насколько я доверяю Алану? Впрочем, если бы он хотел меня убить, то у него и до этого была куча возможностей. Так что я просто села в ярко-алый мерседес, дверцу которого Алан галантно передо мной распахнул.

Меня смущало, что на мне старые домашние джинсы и вылинявшая тенниска, хотя то, что я еду в одной машине со вступившим в силу дампиром должно было волновать меня гораздо больше. Но не волновало. Это значило, что он нравиться мне сильнее, чем я предполагала.

Алан остановился возле ресторана "Дон Жуан" и загадочно улыбнулся.

— Нет, — сказала я, критически осматривая свой прикид, — меня туда не впустят.

— Да ну, брось. Будет весело, — Алан расстегнул белую сорочку и стащил ее с широких плеч.

— Ах, — я томно прикрыла глаза, — секс в машине... заманчиво, но нет.

Алан засмеялся и извлек из-под сиденья видавшую виды рубашку-ковбойку.

— Я лишь хотел поддержать имидж моей дамы, но ход твоих мыслей мне однозначно нравиться.

У меня загорелись уши, и я порадовалась, что они скрыты под волосами.

Алан помог мне выти из машины и жестом предложил взять его под руку. Думаю, мы смотрелись как элитные бомжи, но он довольно улыбался, надевая солнцезащитные очки, а я помалкивала.

В дверях нас встретил здоровенный вышибала в черно-белом костюме.

— Извините! — рявкнул он, смерив нас презрительным взглядом, — наше заведение принято посещать в соответствующей одежде.

— Соответствующей чему? — вкрадчиво поинтересовался Алан и снял очки.

Здоровяк дернулся так, словно ему воткнули шило в зад.

— Э-э... ну...— замямлил он, переступая с ноги на ногу. Его программа действий явно дала сбой, и бедняга завис.

— А могу я переговорить с менеджером?

Алан был подчеркнуто вежлив.

Здоровяк оживился. Этот алгоритм был ему понятен, и он был рад-радешенек сплавить нас начальству.

— Момент, — сказал он и умчался.

Через три минуты к нам подошел менеджер, невысокий мужчина лет сорока.

— Просите,— заискивающе сказал он, — но все столики сейчас заняты, возможно...

— Ничего страшного,— перебил Алан, — я резервировал столик.

— Как ваша фамилия? — нервно спросил менеджер, открывая книгу заказов.

— Кастарес.

Настала очередь менеджера подпрыгнуть от неожиданности. Но менеджер он на то и менеджер, ему по статусу не положено зависать, поэтому он быстренько спохватился и, рассыпаясь в любезностях, повел нас за наш столик.

— Видишь целительное действие денег на организм управляющего среднего звена? — шепнул мне Алан, и я улыбнулась.

Мы сели за столик на застекленной террасе, и вышколенный официант принес нам меню.

Я заказала рисовый пудинг и двойной экспрессо, а Алан взял креветки "Сен Жан" и ледяной имбирный чай с гвоздичным ликером, корицей и лимоном. Второй раз я с ним за столиком и второй раз его выбор напитка меня поражает. Даже официант изящно выразил удивление, что у них в меню есть такая хрень, но, видимо, он счел, что у богатых свои причуды и вежливо удалился.

Алан улыбнулся ему вслед, но при взгляде на меня его лицо вдруг стало серьезным.

— Давай, — сказала я, — на хорошие новости я и не рассчитывала.

Алан медленно вздохнул.

— Тебе, наверное, интересно узнать, зачем я к тебе пришел.

Вообще-то мне было интересно узнать, что на меня напало в коридоре, но раз уж он так жаждет рассказать, зачем он пришел, то пусть расскажет. И я кивнула.

Алан отвел глаза. Он был напряжен, и меня охватило нехорошее предчувствие.

— Я пришел попросить тебя о помощи.

Вот тут у меня отвисла челюсть. Почти всемогущий дампир, перед которым всегда открыты двери лучших ресторанов, даже если он одет в лохмотья, который завалил всю мою кухню дорогущими розами, пришел просить о помощи меня. Меня!?

— Я бы не стал впутывать тебя в это дело, если бы знал еще хоть одного энергета кроме тебя, — Алан выглядел несчастным. — Мне жизненно важно зарядить один энергетический камень.

— Ты же знаешь, что у меня это вышло всего однажды, да и то случайно. Вдруг у меня не получится.

— Получится. У тебя большой, потенциал. Я, конечно, не специалист, но то, что было во время слияния, вселяет в меня уверенность.

— Ну, допустим, но прежде чем я соглашусь, я должна знать, зачем тебе это нужно.

Алан помолчал, ожидая пока подошедший официант расставит на столике наши заказы, а после тихо сказал:

— Это спасет жизни двух детей.

Я подавилась горячим кофе. Люди за соседним столиком удивленно посмотрели на нас, а когда я жестами показала, что все в порядке, отвернулись, лишь изредка бросая на нас неодобрительные взгляды.

— Ты серьезно? — спросила я шепотом.

— Стал бы я так шутить?

— Ну, так надо звонить 911, или в комитет безопасности... ну, не знаю... сообщить им о преступлении, как ты не понимаешь?

— Это ты ничего не понимаешь. Твой звонок будет бесполезен. Эти дети формально уже мертвы и похоронены. У них была врожденная генетическая болезнь, и родители от них отказались. Их дни уже были сочтены, но нам удалось вытащить их почти из могилы, кстати, поэтому несложно было выдать их мнимую смерть за настоящую. Немного путаницы с бумагами, пара неверных цифр в базах данных и дело сделано. Когда отец захотел попытаться спасти их, я решил что он изменился, но как же я ошибался.. Он спас их ради другой не менее мучительной смерти.

— Так это Хариб собрался убить детей?

— Тише. Не называй его имени. Ты можешь привлечь к нам ненужное внимание.

— Боже, но зачем ему убивать их?

— Он хочет использовать их для зарядки энергетического камня.

— Но это невозможно. Если только эти дети не энергеты, они не могут сознательно перемещать энергетический поток.

— Я создал один прибор... энергетический модулятор. Он мог перемещать энергию камней в живой организм. В моей теории это помогло бы продлить человеческую жизнь, или даже помогать жертвам нападения дампиров, но модулятор потреблял гигантское количество энергии, а его КПД было меньше тридцати процентов. Я только начал практические испытания, когда отец решил свернуть мой проект и забрал все мои расчеты. Сейчас оказалось, что ему удалось создать модулятор наоборот. То есть он передавал энергию человека энергетическому камню, и, надо сказать, что в этом направлении модулятор работает с меньшими затратами и большей эффективностью. Он не просто перемещал энергию, но и сжимал ее, благодаря чему камень мог вобрать в себя вдвое больше. Вначале я не понял, для чего ему этот прибор, а когда разобрался, было уже поздно.

— Но зачем ему убивать ради камня. Ведь можно достать его в Австралийских шахтах.

— Такой не достанешь. Ему нужен очень мощный камень. Простые энергетические камни предназначены лишь для поддержания определенного питающего уровня, они не способны, скажем, утолить жажду по настоящему оголодавшего дампира. Раньше, когда это не было общеизвестным, было несколько несчастных случаев. К примеру, как-то раз дампир подвергнутый анабиозу за применение гипноза, очнувшись, одним касанием осушил своего охранника и сбежал. Он успел убить еще двух человек и одного ребенка, пока его не ...устранили. Это было жуткое зрелище. И очень печальное, особенно оттого, что ребенок был круглым сиротой и жил в интернате.

— Можешь не рассказывать. Мне кажется, я это видела своими глазами.

Я тряхнула головой, отгоняя страшные воспоминания.

Алан глянул на меня так, словно хотел что-то спросить, но передумал и продолжил:

— После этого случая дампиров едва не объявили снова вне закона, но нас уже было довольно много, и мы смогли доказать, что такое не повториться, если не истощать дампира. Корпорация предложила снабжать погруженных в анабиоз дампиров энергетическими камнями до их пробуждения с последующим возвратом ими, истраченных на них денежных средств. Сейчас это стало стандартной процедурой и любой дампир с момента рождения авттоматически согласен с условиями этой сделки. Но я, кажется, отвлекся от нашей главной темы. Харибу нужен камень, который вместит достаточно большое количество энергии. Теперь, когда ты все это знаешь, согласна ли ты мне помочь?

— Ты еще не ответил на самый важный вопрос: зачем твоему отцу этот мощный камень?

Алан вздохнул и коснулся лбом сложенных на столе рук.

— Я надеялся избежать этих объяснений, — тихо сказал он. — В твоем случае может оказаться опасным знать слишком много.

— Боюсь, что меня опасность ждет в любом случае. Но если ты скажешь правду, я хотя бы буду знать причины. Всегда лучше знать всю правду до конца.

— Не всегда, — Алан посмотрел мне в глаза, и взгляд его был полон горечи, — но я скажу, чтобы ты не подумала, что я впутываю тебя в темное дело, пытаясь предотвратить преступление путем свершения худшего преступления. Энергетический камень нужен для моей мачехи, чтобы она могла доносить ребенка. Сейчас приближается последний месяц беременности, и простые энергетические камни не уже насыщают ее, а из-за ребенка она не может взять энергию от человека напрямую, впрочем, я не знаю, способна ли она вообще питаться напрямую. Она не такая как мы,...однако, я и так наговорил лишнего. — Алан устало потер подбородок.

Пока он говорил, я сложила все недостающие кусочки этой мозаики в своей голове. Черт возьми, я могла бы догадаться и раньше, но в моей жизни произошло столько всего, что я перестала понимать очевидное.

Алан внимательно наблюдал за мной.

— Ты знала, — утвердительно сказал он. — Ты догадалась чуть-чуть раньше, чем я сказал. Откуда?

Я удивилась, что он так легко меня прочел. О чем еще он мог бы узнать по моему лицу?

— Не удивляйся, — усмехнулся Алан, — читать тебя нетрудно.

— Пшел вон из моей головы! — возмутилась я. — Мои мысли, это моя личная зона!

— Не волнуйся, я не читаю мыслей. Просто в тебе еще осталась та наивность, которая позволяет мыслям отражаться в глазах. Если бы я знал тебя чуть лучше, ты могла бы говорить со мной без слов, одними глазами. Ну, так откуда?

От ответа мне было не отвертеться.

— Я подслушала разговор между твоим отцом и мачехой. Она жаловалась на беременность и нехватку энергии...— я замялась, не зная, стоит ли говорить обо всех разговорах подслушанных мной за последнее время. Но не я ли минуту назад так яростно говорила о пользе правды? И я решилась:

— А еще я случайно услышала ее разговор с тобой этой ночью.

Алан вздрогнул и злобно на меня посмотрел.

— И что еще ты узнала? — спросил он таким голосом, что я поежилась.

— Ничего такого, что я могла бы понять без твоих объяснений, — теперь я сожалела о своей болтливости. — А, когда мне нужно будет зарядить этот камень?

Попытка смены темы вышла неуклюжей, но Алан прикинув приоритеты, видимо решил отложить этот разговор на потом.

— Завтра. Я сам за тобой заеду, просто будь готова, ладно?

Его мобильный вдруг зажужжал, сообщая о полученной смс. Алан пощелкал кнопками и сказал:

— Мне пора.

— Подожди! Ты еще не сказал, что напало на меня в коридоре.

Алан кивнул и жестом подозвал официанта, чтобы оплатить счет.

— Поговорим в машине, — сказал он вставая. Я понуро шла следом, надеясь, что Алан не станет долго злиться. Злой дампир в машине — это, знаете ли, чревато боком, как говориться.

После прохлады ресторана уличная жара казалась мне удушающей, и я попросила Алана включить кондиционер.

-Злишься? — робко спросила я, когда он выполнил мою просьбу.

— Да, но не на тебя. Ты согласилась мне помочь, и это в любом случае больше чем я ожидал.

Алан надавил на газ, и мы резко дернулись с места.

— Ты не верил, что я захочу спасти детей? — я нервно пыталась пристегнуть себя ремнем безопасности, но он никак не желал защелкиваться.

— Я не верил, что ты станешь рисковать собой ради совершенно незнакомых людей. У тебя очень развит инстинкт самосохранения, — сказал он насмешливо, глядя, как я сражаюсь с ремнем.

— Вообще-то я дважды была в довольно опасном энергетическом слиянии с дампиром и один раз он даже пил при этом мою кровь, а это притом, что мне все еще нет двадцати четырех. О каком самосохранении мы говорим?

Негодяйский ремень наконец-то защелкнулся.

— Туше, — сказал Алан, улыбаясь одними глазами, — а я думал, что ты решилась дать мне кровь, оттого что я тебе нравлюсь.

Я немного смутилась, но, положа руку на сердце, он отчасти прав.

— Ну, знаешь, — сказала я с вызовом, — если давать кровь каждому, кто тебе нравиться, то никакой крови не напасешься.

— Ох, так я еще и первый! — Алан уже улыбался во весь рот.

— Да ну тебя. Переходи уже к рассказу о нападении, хватит с меня прелюдий.

Было видно, что Алан едва сдержался от комментария по поводу прелюдий.

— Та права, — согласился он, — время поджимает. Если без прелюдий, то я думаю, что в коридоре тебя поджидала сущность, которую Хариб называет тенью. Эти древние создания испокон веков были хранителями честных уговоров. Они призывались в качестве свидетелей к любым видам сделок, и такие договоры никогда никто не нарушал. Слишком уж страшным было наказание. Нарушителя тень утаскивала в Лабиринт. В некоторых древних человеческих легендах сохранились упоминания о нем, но никто доподлинно не знает, что это за место и где оно находится. Та Тень, что была в твоем коридоре, принадлежит Харибу. Все бланки договоров Корпорации составлены на двойной бумаге, на которой внутренним теснением выгравированы слова, призывающие Тень быть свидетелем договора. Эта сущность не выносит света, но и порталы ей, кажется, не нужны — она путешествует просто по тени, с тем условием, что тень достаточно густая и широкая. Настоящую силу это создание обретает только ночью, а днем для ее появления нужна полная темнота. Каждый контракт впоследствии скрепляется каплей крови, чтобы тень легко могла найти по ней любого работника.

— Погоди. Но я никакого договора не нарушала.

— Думаешь? Ты уверена, что выполняешь все пункты контракта?

— Я работаю на Корпорацию, что еще от меня нужно?

— Ты внимательно прочитала договор, прежде чем подписать?

— Да, — сказала я, но без особой уверенности, — А что?

— А то, что там значилось, что если у тебя есть какие либо дополнительные знания или умения полезные работодателю, то Корпорация имеет право их использовать в своих интересах?

— И что это должно значить?

— Ну, к примеру, у нового работника Корпорации есть дар травника, и как только об этом узнает Хариб, то сразу предлагает применить его на практике. Но любые способности можно применять по-разному. Можно сварить заживляющее зелье и создать мазь от ожогов, а можно сделать яд, парализующий тело. Ты — энергет, и что от тебя нужно Харибу вполне очевидно, но прежде твой дар должен раскрыться, чтобы он мог определить твой потенциал и заставить тебя работать на износ. Он демонстрирует власть, играя на твоем страхе, но ты нужна ему, и пока что тень не причинит тебе вреда.

Это не слишком меня обнадежило. И почему мой дар приносит одни проблемы?

— Но ведь через год я в любом случае буду свободна, — мой голос звучал не слишком оптимистично, но втайне я надеялась дотянуть до истечения срока контракта и покинуть Корпорацию, будь она неладна.

— Да, — Алан задумчиво вскинул брови. — Контракты сроком на год заключаются крайне редко. Мне даже кажется странным, что Хариб на это пошел. Видимо, он решил, что за год все его вложения в тебя окупятся сторицей, и рискнул быть великодушным.

Да, а когда-то дифференцированный зачет по лингвистике я считала серьезной проблемой. Прошли те времена.

— Алан, а ты не знаешь способа разорвать контракт? — я не слишком на это рассчитывала, но не спросить было бы глупо.

— Не надейся. Это было бы возможно только в случае, если в договоре есть ошибка, но откуда ей там взяться. Контракты выверены на многолетней практике.

Да сахарный контракт обернулся горькими последствиями. Похоже, число моих проблем растет слишком быстро даже для меня.

Мы уже подъезжали к скверу возле моего дома, и я решила, что мне не помешало бы немного прогуляться и поразмышлять в одиночестве.

— Алан, высади меня здесь, пожалуйста. Я хочу пройтись пешком.

— Ладно, — он плавно затормозил у обочины и вышел из машины, чтобы открыть мне дверь. — А как ты планируешь попасть в квартиру?

И правда, как? Ключей-то нет.

— Может, Леда уже вернулась.

Тут сзади послышалось гудение крыльев, я оглянулась и с облегчением заметила, что к нам, не спеша, приближается Сократ.

— Мой друг мне откроет. Благо форточка осталась открытой.

Я подставила Сократу ладонь, но он ее проигнорировал и сделал круг над головой Алана.

— Всего лишь дампир, — сказал он присев на мое плечо, — но он все равно мне не нравится. Какого черта он возле тебя трется?

— Э-э, хм...Сократ познакомься, это Алан, мой коллега по работе.

— Рад знакомству, — кивнул головой Алан.

Сократ пренебрежительно фыркнул и снова повернулся ко мне.

— Я не одобряю твоего знакомства с дампирами.

Знал бы он как я его не одобряю... но это моя жизнь, в конце концов, и раз уж я сама решаю свои проблемы, то уж позвольте мне самой их и создавать.

Но первым нашелся Алан:

— Прошу прощения, Кристель, мне пора. Созвонимся завтра.

После чего, недолго думая, сел в машину и с визгом сорвался с места.

— Ну, и какая муха тебя укусила? — обратилась я к Сократу.

Он вздохнул.

— Дампиры никогда мне не нравились. Слишком они кое-кого напоминают. Знаешь, в иномирье тоже есть хищники. Они там были еще тогда, когда люди не знали огня и железа. Раньше в нашем мире все было упорядочено, но сейчас равновесия уже нет и встречаться с ними очень опасно. И здесь дело даже не в том, что ты мой друг, и я хочу защитить тебя, а в том, что ты возможно последняя живая нимфа.

— Так ты думаешь, что дампиры менее опасны, чем иномирные создания?

— Нет, просто не хочу, чтобы ты привлекала внимание подобных хищников.

А уж я то, как не хочу. Но у меня пока нет времени беспокоиться о проблемах будущего. Мне б настоящие разгрести, а там видно будет.

Глава 14.

Я задумчиво побрела в сторону дома. Сократ парил рядом, сосредоточенно пыхтя. Было видно, что он собирается что-то сказать, но тянет время.

— Да говори уже, — не выдержала я, — хорош сопеть на ухо!

— Эм-м-м... Ну, я... Короче, я тут не причем. Он меня просто подавил... логикой. Да и жалко парня! Знаешь, как он переживал!

— Ты что несе-о-о...

Слово оборвалось посередине, потому что передо мной на скамейке с самым невинным видом сидел Загрей.

Я возмущенно повернулась к Сократу.

— Ты что творишь, гнус мелкий! Ты же знаешь, что у нас с ним какая-то подозрительная иномирная связь, с действием которой я еще не разобралась!

Сократ виновато опустил взгляд.

— Прости. Но если б ты его увидела, ты бы поняла меня. После твоего ухода он сам не свой. Я никогда не слышал, чтоб сатиры так себя вели. Мы с ним выросли вместе, и я не мог смотреть, как он мучился. Он обещал делать все, что скажут, и ничего лишнего себе не позволять, а я лично прослежу, чтобы ничего не случилось.

— Да уж, ты проследишь, — пробормотала я, и со вздохом направилась к Загрею.

Он пока не успел нас заметить и мирно сидел, поджав под себя одну ногу и откинувшись на спинку скамьи. На нем были черные шаровары и серая туника. Голову прикрывала черная бейсболка, одетая козырьком на бок и из-под нее во все стороны торчали каштановые вихры. Сейчас, когда не видно рожек, он вполне мог бы сойти за человека.

Будто почувствовав мой взгляд, Загрей обернулся, и его лицо озарила широкая счастливая улыбка.

— Вот видишь, — затараторил Сократ, плюхнувшись на спинку скамьи, — с ней все в порядке. Цела и невредима.

Загрей встал, но сделать шаг мне навстречу еще не решался. Ждал, пока я не скажу ему что делать. Молодец. Я тоже не спешила подходить к нему слишком близко, чтобы не спровоцировать нежелательных реакций.

Загрей сделал несколько жестов руками, словно на языке глухонемых, но, признаться, я не сильна в пантомиме, и на помощь ему пришел Сократ.

— Он считает, что тебе грозит опасность, и уверен, что должен остаться с тобой для защиты.

— Ты знаешь, что на это я пойти не могу. Это будет значить, что я ему что-то должна и может спровоцировать какие нибудь инстинкты, о которых я еще ни черта не знаю.

Лицо Загрея приняло такой жалобный вид, словно его ударил тот человек, от которого он этого никак не ожидал. Я не хотела быть виновницей этого выражения, и, повинуясь внезапному порыву, приблизилась к нему вплотную.

— Прости меня, пожалуйста, я совсем не хочу тебя обижать, но мне все нравится так, как есть. Мне просто страшно что-то менять, понимаешь?

Загрей недоуменно поглядел не Сократа.

— Совершенно верно, — вздохнул тот, — она боится сама себя и своих сил. Страх этот свойственен скорее людям, ведь иномирцы всегда легко адаптируются к переменам.

Загрей начертил в воздухе какие-то знаки и ударил себя кулаком в грудь.

— Он просит твоего разрешения защищать тебя совершенно бескорыстно, — перевел Сократ. — Для него ты словно потерянная семья. Раньше он не смел надеяться, что может встретить нимфу, и ему страшно тебя потерять.

Было над чем задуматься. Быть может, мне и вправду грозят неведомые беды, но позволить ему остаться со мной я не могла.

— Послушай, — сказала я Загрею, — я выросла в школе для сирот и, жизнь достаточно часто била меня, чтобы я научилась сама о себе заботиться. Но я тебе обещаю, что если мне понадобится чья-то защита, то ты будешь первым, к кому я обращусь.

— Тогда тебе придется пробудить зов чуть раньше срока, — Сократ порывисто вскочил на ноги, — иначе как ты сможешь к нему обратиться?

— А другие варианты есть?

— Ну, зов, думаю, проснется в любом случае. И выбор сатиров у тебя небольшой.

Загрей насупился. Его явно не радовало быть выбранным из-за отсутствия выбора.

— Не обижай моего сатира, — вступилась я за него, — хоть с другими я и не знакома, но Загрей кажется мне далеко не худшим из них.

Сатир расплылся в довольной улыбке.

— Чудесно, — фыркнул Сократ,— теперь он уже "твой".

Он еще и издевается, пакость летучая.

— Пробудить зов было твоей идеей, забыл?

— Извини, ты права. Он действительно твой сатир. А я просто сто двадцать пять граммов раздражения с крыльями.

Я разинула рот от удивления. Впервые слышу, чтоб Сократ себя критиковал.

— Ну что ж, — он сделал круг над моей головой и снова приземлился на скамейку,— давай пробуждай.

— Как?

— Ну, кто из нас нимфа, ты или я? Это должно получиться само собой.

Я посмотрела на Загрея, пытаясь мысленно позвать его, но ничего не произошло.

Он смотрел на меня широко открытыми темно— зелеными глазами с бахромой из длинных темных ресниц. Такой сочный темный цвет, какого не бывает у эльфов. У эльфов глаза сплошь — весенняя травка на солнце, а эти словно темная чаща в которой изредка, как солнечные зайчики, пробегают озорные золотые искры. А над ними плавно изогнутые брови вразлет того же удивительного каштанового цвета, что и кудри беспорядочно торчащие из-под бейсболки. Нос тонкий и прямой, как у античных статуй, может лишь чуть-чуть вздернутый, но это только придавало его лицу своеобразное очарование. Но самое главное это его улыбка — широкая и сияющая, она сделала видимыми очаровательные ямочки на щеках, и волей неволей заставила меня улыбаться в ответ. Его внешность не сражает наповал, но хочется смотреть на него снова и снова. Это просто другой вид красоты, более уютный и теплый, и сейчас я словно разглядела в нем что-то, чего раньше не замечала. Словно каждая его черточка вдруг стала мне ближе и роднее. Так сближает людей только время, те миллионы моментов — радостных, печальных, смешных, болезненных, трогательных, разных моментов проведенных вместе. И все это время пронеслось мимо нас за несколько секунд. "Услышь меня", — без слов сказала я ему. "Да" — пронеслось в моей голове. — "О, да! Я тебя слышу".

— Получилось, — прошептала я и добавила громко: — Получи-и-илось!

Загрей схватил меня в охапку и закружил, а я смеялась и вопила от восторга.

— Так, счастливое семейство, — хмуро сказал Сократ, — а ну брэйк. У меня уже уши заложило.

— Да, ладно тебе! Это и в самом деле оказалось не так ужасно. Будто встреча со старым другом, которого всегда ждал. Все как ты и говорил. Мне сразу стало легче, словно груз с души упал. Спасибо тебе за все, ты — самый лучший цветочный эльф!

— А ты ведешь себя, как пьяная, — пробурчал Сократ. — Но ты молодец, что так быстро справилась. Я даже не ожидал. Ой, смотри, Леда идет.

Я обернулась и энергично помахала ей рукой. Вопрос с ключами, кажется, решился сам собой — Леда никогда их не забывает.

— Всем привет, — сказала она, с улыбкой опуская пакет с продуктами на скамейку.— А что ж вы не заходите?

— Ключи забыла, — я с улыбкой развела руками, — так что ты как всегда вовремя. Загрей, познакомься, это Леда моя лучшая подруга.

Сатир церемонно поклонился.

— А-а-а, Загрей, — Леда удивленно подняла брови,— очень приятно.

— Знаешь, Кристель, — сказал Сократ, трепеща крыльями, — теперь, когда ты овладела зовом, нам нет необходимости задерживаться здесь. Если он тебе будет нужен, то я смогу привести его через порталы в любое время. Так, что, если ты не против, то нам, наверное, пора домой.

Леда непонимающе переводила взгляд с меня на Загрея, но вслух ничего не сказала

— А как же обед? — Леда не упустила случая подколоть Сократа. — Вот уж не думала, что ты можешь отказаться поесть на халяву.

Эльф обиженно отвернулся.

— Шучу, — примирительно фыркнула она, — хочешь мармеладку?

— Ладно, уговорила, давай.

Леда со смехом вытащила из сумки завязанный на узелок пакетик мармеладок.

— Бери все. Угостишь родных.

Обычно от Леды ему доставались только шуточки и ворчание, но раз уж даже она начала его подкармливать, то теперь эльфа от нас и мухобойкой не выгонишь.

Сократ вцепился в пакетик, пытаясь сдвинуть его с места, но тот был явно слишком тяжел. Загей поднял пакетик вместе с повисшим на нем цветочным эльфом и улыбнулся.

— Пошли, — буркнул Сократ, соскользнув по целлофану и зависнув в воздухе.

— Так я могу идти? — спросил он. Не вслух, конечно, просто голосом в моей голове.

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась я, так же, молча.

— Конечно. Ты теперь моя нимфа. Я сделаю все, что ты скажешь.

Я немного растерялась.

— Ну, ладно...хорошо, можешь идти.

Загрей улыбнулся еще раз и помахал нам рукой на прощанье.

— Эй!— окрикнула я их, глядя, как плавно Загрей шагает в своих мягких мокасинах. — А, правда, что у сатиров на ногах копыта?

Загрей оглянулся через плечо и изящным движением стянул мокасин, продемонстрировав вполне человеческую ступню.

Сократ с загадочным видом подлетел ко мне и тихо сказал:

— Про копыта, это все выдумки. Люди просто путали сатиров с другими существами. Но у него есть кое-что другое. Будешь хорошей нимфой, он тебе расскажет. А будешь плохой, может даже и покажет.

— Совсем охамел!

Сократ рассмеялся.

— Ой, Крис, откуда у тебя такие пошлые мысли!

И полетел прочь, зная, что сделал гадость, и заливисто хохоча.

— Сократ, вернись!

— Пока, пока.

Я отвернулась, пряча улыбку, и направилась к дому.

— Кстати, — спросила Леда, — а видела, что нам поменяли дверь в коридор? И что странно: замок-то остался старый. Как соседи умудрились так ее сломать?

— Это не соседи. Это Алан.

— Да-а? — брови Леды удивленно поползи вверх. — Ну, пойдем, за обедом все расскажешь.

Глава 15.

Уже вечером потягивая превосходный кофе из своей любимой старой кружки, я спросила у Леды:

— А ты что думаешь по этому поводу? Стоит мне помогать Алану?

— Знаешь, я думаю, что ты поступаешь правильно, но неблагоразумно. А стоит или нет, то тут уж не мне решать. Только сдается мне, что тобой движет совсем не желание бороться за правое дело. Ну, вернее, не только оно. Похоже, этот дампир зацепил тебя, да?

— Я и сама об этом думала. Ты знаешь, что я не доверяю ни дампирам, ни красавчикам, ни детишкам богатых родителей, но не было в нем фальши. Он действительно не такой как все, как бы глупо это не звучало. Думаешь, зря я в это ввязалась?

— Не знаю. Не уверена, что мне стоит давать тебе советы, тем более, что ты все равно поступишь по-своему. Просто постарайся ни во что серьезно не вляпаться, а если нужнабудет помощь — обращайся.

— Спасибо, дорогая. Как думаешь, а можем мы себе позволить эту ночь поспать с включенным светом?

— После получения тобой аванса наше материальное положение значительно улучшилось, — и она отсалютовала мне кружкой с ароматным фруктовым чаем, — да и за квартиру я уже заплатила вперед, так что разорение нам пока не грозит.

— И то хорошо,— улыбнулась я.

Конец дня прошел тихо и мирно. На ужин заехал Ингер и привез одну из своих потрясающих травяных настоек. Как раз ту, что не только повышает настроение, но и придает бодрости и сил. Это было так, словно наше прошлое вернулось на один вечер, и мы на время вновь стали веселыми и беззаботными, а все проблемы оставили на потом.

На ночь я оставила включенным прикроватный торшер и верхний свет в коридоре. Даже если я пока нужна Харибу живой, это совсем не повод для беспечности. Страх не должен быть рациональным, иногда страх это просто страх.

Я стояла на краю свежевырытой могилы и не могла шевельнуться. Воздух вокруг был тяжел и напоен резким запахом прелой травы. Опавшие осенние листья лежали на гранитном надгробии, и один из них прилип к выгравированным буквам так, что имени было не разобрать. Позади меня слышалось шуршание, словно кто-то тихо крался по опавшей листве. Я знала, что он остановился позади, и его свистящее дыхание шевелило волосы у меня на затылке. Земля вдруг ушла у меня из-под ног, а существо резко прыгнуло мне на спину, вдавив меня в черную густую грязь. "Это сон!", — прохрипела я, отплевываясь и сжимая в руках жирные комья влажной земли. — "Проснись! Проснись!"

Я открыла глаза и почувствовала, что лежу лицом в подушке, а пальцы мои судорожно впиваются в смятую простынь. Но вдруг я с ужасом поняла, что вокруг темно, а я по-прежнему не могу подняться. Я попыталась закричать, но из горла вырывался только слабый хрип. В панике я стала отбиваться и задела торшер у кровати. Раздался звон разбитого стекла, и в спальню вбежала Леда с парящим возле нее световым шариком. Сзади что-то злобно зашипело, и я ощутила, что груз, вдавивший меня в кровать, исчез. Леда пощелкала выключателем у двери, но ничего не произошло.

— Что-то со светом? Ты в порядке?

— Да, — мой голос звучал хрипло и неуверенно, но я действительно была в порядке, — а ты можешь сделать световой шар поярче?

— Я еще не умею собрать столько энергии. Собственно, я даже не знаю, как долго я смогу удержать этот. Ай! — Леда запрыгнула на кровать. — Что — то пробежало по моей ноге. А вдруг это мышь? Мне страшно!

От испуга она потеряла концентрацию, и световой шарик начал угасать. Я схватила ее за плечи.

— Удержи шар. Тень еще здесь.

— У тебя руки горячие, — Леда удивленно замерла, и шар стал чуть-чуть ярче. — Мне кажется я каналирую твою энергию. Сейчас я почти не прилагаю усилий, а шар все равно горит.

— Отлично, значит, ты сможешь сделать его еще ярче.

— У меня есть идея получше. Толкни в меня энергией и крепко зажмурься. Я устрою "белую вспышку".

— Леда, а ты сможешь проканалировать столько энергии? Это не опасно?

— Не бойся. Только не переборщи с силой. Просто легонько толкни, и я смогу зарядить заклинание.

— Хорошо. На раз два три. Готова? Раз, два, три-и!

Я зажмурилась, но вспышка была такой яркой, что я увидела ее сквозь сомкнутые веки. Одновременно с ней тишину прорезал такой дикий вопль, что когда он стих остался легких звон в ушах. Я с опаской открыла глаза. Вокруг плясали световые пятна, но я все же разглядела, что верхний свет в коридоре, снова горит, а Леда лежит на кровати, зажав уши руками.

— Эй, ты в порядке? — я легонько потрясла ее за плечи.

Леда открыла один глаз и снова зажмурилась, встряхнув головой.

— Ну и вопль! Я думала, у меня мозг взорвался. С детства ненавижу громкие звуки.

Я стиснула ее в объятьях.

— У нас получилось! Похоже, мы здорово напугали эту тварь.

— Да, теперь она точно сюда не сунется. Но свет мы все-таки выключать не будем. Просто для подстраховки.

Я тут же сникла, вспомнив, что являюсь причиной этого происшествия.

— Леда, ты прости, что я втянула тебя в свои проблемы.

-Да брось ты! — подруга весело сверкнула глазами. — Это даже было немного весело. Тем более, что теперь все позади.

— Боюсь, что до счастливого финала еще далеко.

— Справимся. Ты не забыла, что когда мы вселились в эту квартиру, то договорились все делить пополам — беды, радости, деньги. Это, кстати, особенно актуально сейчас, когда ты зарабатываешь такие кругленькие суммы.

Я рассмеялась и обняла ее еще раз.

— Ну что, — сказала она, высвободившись, — может по чаю с настойкой от стресса?

— А, давай.

Рассвет неумолимо вцепился в темное небо своими тонкими белыми пальцами. Раньше я всегда любила темную таинственность ночи, ее звуки, запахи, краски, и рассвет казался мне вором, незаметно пробравшимся в дом и укравшим ожерелье звезд с небосвода. Но никогда еще утро не было столь прекрасным зрелищем. Солнце как волшебный светильник озарило небо и рассеяло все ночные кошмары, превратив их в глупые бессмысленные страхи, от которых вскоре не останется и следа. Этот рассвет давал мне надежду на счастливый финал, и, потягивая горячий кофе маленькими глотками, я любовалась первыми розоватыми лучами, играющими на стенах домов. Наверное, мне стоило последовать примеру Леды и поспать еще пару часов, но сон сбежал от меня окончательно, и все что мне осталось, это ждать, пока оранжевый шар неспешно выползет из-за плоских крыш многоэтажек. Доброе утро, спальный район. Я облокотилась на белые перила, выкрашенные мной еще прошлым летом, и с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух.

— Доброе утро, красавица, — послышалось сзади, и от испуга чашка выскользнула из моих рук, спикировав вниз.

— Твою мать, Алан, как ты сюда попал?!! — закричала я, глядя на довольного собой дампира вальяжно прислонившегося к двери.

-Опа, — и Алан, подмигнув мне, извлек из кармана ключ от двери в коридор, — а дверь в квартиру легко открывается отмычкой. Что с твоей стороны очень беспечно, кстати.

Беспечно было доверить восстановление сломанной двери дампиру, но этот комментарий я пока придержала.

— А тебе не кажется, что рановато для неожиданных визитов?

— Ну, скажем, что я проезжал мимо, заметил тебя и не удержался.

— Неправда. Мой балкон с дороги не виден.

— Ну и что я должен сказать? Что я, как мальчишка, два часа сидел в сквере и смотрел на твои окна?

Я растерянно заморгала.

— Ладно тебе, я всего лишь сделал ключ, чтоб не пришлось в другой раз выламывать двери, а ты не спишь и не так уж недовольна моим визитом, в чем проблема?

— Без проблем, но раз уж ты можешь спокойно заявляться ко мне домой, то было бы неплохо знать об этом заранее хотя бы потому, что из-за тебя я лишилась своей любимой кофейной кружки. И хорошо еще, что она не упала на голову какому-нибудь случайному прохожему тоже вставшему ни свет ни заря.

Алан приблизился ко мне вплотную и заглянул вниз.

— Хорошо, — тихо сказал он, почти касаясь губами моей щеки, — поехали, купим новую чашку. Да хоть целый сервиз, если захочешь.

Я вцепилась в перила, как утопающий в спасательный круг. Обычно мне не составляло труда истончить канал, но сейчас рядом с ним энергия входила так стремительно, что сдерживать ее становилось все сложнее. Мне не хотелось терять контроль рядом с дампиром, это было бы сильной провокацией, и я заставила входящую энергию изменить плотность, чтобы хоть как-то удержать ее внутри. С детства я владела этим способом маскировки, но никогда еще мне не приходилось накапливать в себе такое ее количество. Если Алан коснется меня, это будет похоже на прорыв плотины, и мне трудно даже предположить, какими будут последствия. Алан невозмутимо смотрел вниз и словно не замечал, как я напряженно откинулась назад, боясь пошевелиться.

— Ты боишься, — сказал он совершенно пустым голосом, и оттолкнулся от перил. — Рано или поздно я всегда вижу страх в глазах людей. У тебя нет причин для страха, на мне три энергетических камня, и ты можешь касаться меня, не беспокоясь о слиянии.

— Не уверена, что я боюсь именно этого.

Алан недоверчиво на меня посмотрел.

— Думаю, — сказала я, поежившись словно от холода, — это связано с тем, что скоро мой день рождения, и я вступаю в силу.

Мне удалось кое-как стабилизировать свой внутренний уровень, и нервная дрожь прошла. Раньше я была лишь проводником, энергия шла через меня и все, что я могла делать, это регулировать ширину канала, но теперь мне удалось удержать энергию в себе. Теперь я могла бы не только расширить канал, но и вложить в него дополнительную мощность. Кажется теперь я и вправду могла бы зарядить энергетический камень.

Алан выглядел озадаченным.

— Твой день рождения через пять дней?

— Через четыре с половиной. Мне повезло родиться в полночь.

— Все равно слишком рано для раскрытия дара.

— Ну, не знаю. Тем более ты говорил, что никогда не встречал энергетов, так откуда ты можешь знать об этапах раскрытия дара?

Алан только покачал головой, но спорить не стал.

— А почему тебя так волнует, что ты вызываешь страх в других людях? — спросила я осторожно. — Мне всегда казалась, что дампиры любят, когда их боятся.

— Не в том дело. Страх, как любая сильная эмоция, ослабляет естественную защиту от энергетического нападения, но там где есть только он никогда не будет любви. Люди всегда будут считать нас другой расой, однако люди способны выжить без нас, а мы без них никак. Энергетические камни решили проблему питания, но осталась проблема рождения детей. Женщины дампиры стерильны, ты ведь знаешь.

— А Сцилла?

— Сцилла может быть кем угодно, но она точно не дампир. Напрасно Хариб с ней связался. С ее появлением характер моего отца становился все жестче. Мое детство вообще нельзя было назвать счастливым.

Алан отвернулся, и длинная челка скрыла его черно-радужные глаза. В голосе не осталось эмоций, словно он боялся показать, насколько глубока эта старая рана.

— Однажды чуть не убил меня, — сказал он тихо. — А когда я спросил за что, он ответил: "За то, что ты убил единственную женщину, которую я любил."

— Значит, это Хариб был человеком, который ударил тебя ножом?

— Значит ты...— Алан запнулся и сжал кулаки.

— Я видела это во время нашего энергетического слияния. Не знаю как это вышло... извини.

Алан прислонился к двери и обхватил себя руками.

— Я думал, это ты вытащила то воспоминание. Я тогда был зол и напуган, но только сейчас я начинаю понимать, почему мне уже не так больно вспоминать об этом. Никому и никогда я об этом не рассказывал, а теперь...

Алан закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сейчас он казался мне таким юным и растерянным, а я не знала, как ему помочь. Ведь все что я могла сделать, это просто понять его, но иногда и это не так уж мало.

— Знаешь, — я грустно усмехнулась, — после смерти родителей я провела семь лет в интернате, но сейчас мне кажется, что лучше совсем не иметь родных, чем пережить такое. Твой отец поступил жестоко, но это не самое страшное. Страшно, что ты до сих пор чувствуешь вину. Причем не только за смерть матери, но и за то каким стал Хариб.

Алан посмотрел на меня с почти суеверным ужасом, и я подумала, что немного перегнула палку.

— Прости меня, Алан. Я не должна была говорить это. Нельзя судить о том, чего я не знаю.

— Нет, — он решительно тряхнул головой, — ты права. Каждый раз, когда Хариб делает что-то ужасное, я чувствую, что в этом есть и моя вина. Если бы мама была жива, он не стал бы таким, как сейчас.

— Но это слишком много вины, для одного человека, Алан, — я осторожно погладила его по плечу. — Если дети поступают плохо, то в этом, отчасти, есть вина родителей, но никогда не бывает наоборот. Ты ведь не обозлился на весь мир, а поводов у тебя было предостаточно, и, если ты хочешь поступать правильно, то должен делать это не из чувства вины, а лишь оттого, что не можешь поступить иначе. Это норма.

Алан улыбнулся.

— Вот уж не ожидал от тебя такой мудрости.

На самом деле мудрость и не входила в список моих достоинств, но об этом я говорить не стала.

— Поверь, в своей жизни я редко следую хорошим советам.

Алан легонько провел рукой по моим волосам.

— Мне конец, — серьезно сказал он, глядя на меня сквозь упавшую на глаза челку. — Я по уши влюблен в человека. Ни с кем и никогда я не чувствовал ничего подобного. Что ты будешь делать с моим сердцем, Кристель?

Я замерла от удивления. Алан опустил глаза и прижался к стене чуть сильнее, и только ритм его дыхания выдавал, как сильно он нервничает. Я положила руки ему на грудь, чувствуя, как часто бьется его сердце. Он не врал мне, никто не способен так солгать. Алан медленно поднял глаза, но не двинулся с места, давая мне возможность самой сделать выбор. Он легко мог украсть поцелуй, но не стал этого делать, и это ожидание было лучше грубого напора. Я провела ладонями вниз по его груди к животу и остановилась на талии. Алан чуть подался вперед, и я, привстав на цыпочки, коснулась губами его губ в целомудренном поцелуе. Наши губы сошлись изгиб в изгиб, как две половинки одного целого, в ответ он прижал меня к себе, и поцелуй вдруг перестал быть целомудренным. Столько чувств смешалось в моей голове: волнение, удовольствие, трепет, и под всем этим капелька удовлетворения, что я могу получить то, чего так хотела. Гладить его гладкую загорелую кожу, целовать этот чувственный рот... мне хотелось упасть в него и раствориться, хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно! Не хватало лишь ощущения энергетического потока, связывающего нас, и я открыла ему путь. Это было не самым разумным поступком, но все вышло как-то само собой, будто инстинктивно. Так как на сей раз Алан не был голоден, энергия стала обволакивать его, не входя внутрь, и он замер задержав дыхание. Я просунула руки под рубашку и прикоснулась к его обнаженной коже, ощутила теплый изгиб талии в ладонях, и он дернулся всем телом, словно я обожгла его.

— Не надо, — сказал он, — не делай этого. Это... слишком.

До меня начало вдруг доходить, как опасно я себя веду. Как бы он ни был сыт, он все-таки дампир, а их спокойствие всегда только маска. В любую секунду я могу увидеть, каким неуравновешенным он может быть на самом деле.

Мое сердце бешено билось, и энергия выходила легко и естественно, как дыхание, и остановить ее было так же трудно, как перестать дышать. Я попыталась разорвать прикосновение, но боль была такой сильной, словно с моих ладоней сдирали кожу. Стало страшно, и в горле вдруг пересохло. Полжизни я отдала бы сейчас за глоток чистой прохладной воды, однако даже сама мысль о ней помогла мне успокоиться. Медленно, очень медленно я отняла руки, и Алан болезненно скривился. Пошатываясь, и на ходу хватаясь за стены, я направилась в ванную, чтобы опустить руки в прохладную проточную струю. Вода из-под крана была отвратительной. Раньше я никогда не замечала этого, но теперь она казалась мне... мертвой. Я набрала полные ладони, и она вдруг ожила в моих руках, ожила потому, что я ее об этом попросила, и это был самый вкусный глоток воды за всю мою жизнь. Набрав еще немного, я плеснула себе в лицо и глубоко вздохнула.

— Как ты?

Позади стоял Алан, держась руками за дверной проем.

— Я не знаю, что со мной твориться. Мой дар вдруг вышел из-под контроля.

Я присела на край чугунной ванной и откинула влажные волосы со лба.

— Ты меня чертовски напугала. Я и не знал, что ты тоже так можешь.

-Тоже?

Алан вздрогнул и опустил глаза.

— Сцилла умеет нечто подобное, — наконец сказал он. — Она может взять энергию камня и заставить ее течь по твоей коже. Поначалу думаешь, что лучше этого нет ничего, а потом не думаешь вообще. А, очнувшись, не можешь поверить, что это действительно был ты, и ты ...все это делал. Это было давно. И я много приложил усилий, чтобы этого не повторилось.

— Прости, у меня все это вышло случайно, честное слово.

— Знаю. У тебя всегда все на лице написано. После всех двусмысленных гримас, надменных поз и фальшивых улыбок, которые мне приходиться лицезреть на лицах большинства дампиров это, как глоток свежего воздуха.

Вдруг из прихожей послышался вскрик. Мы выскочили из ванной и увидели заспанную и взъерошенную Леду.

— Блин, Кристель, — сказала она, гневно сверкая на меня глазами из-под длинных рыжих ресниц, — ты не могла бы не приводить дружков в такую рань. Или хоть предупреждай заранее. Извините.

Последнее слово было адресовано Алану, и, глянув на него, Леда наконец заметила, что имеет дело с дампиром, отчего ее брови удивленно поползли вверх. А потом она разглядела его повнимательнее, и ее без того большие глаза распахнулись еще шире, а рот удивленно приоткрылся. Похоже, что для первой встречи с Аланом, это абсолютно нормальная реакция.

— Прошу прощения, — нашелся Алан, — это целиком и полностью моя вина. Разрешите представиться, меня зовут Алан.

— Леадория.

От удивления моя подруга представилась полным именем, и Алан галантно наклонился поцеловать ее руку.

Леда перевела глаза на меня и кивнула, показывая, что она впечатлена. Ну, Алан-то может впечатлить кого угодно, если захочет.

— А что, — не удержался дампир, — она часто водит дружков, да?

— Бывало, — сдала меня Леда, не моргнув и глазом, но потом благоразумно решила эту тему не развивать. — Быть может, я могу предложить вам чай?

— Спасибо, — лучезарно улыбнулся Алан, — но, к сожалению, мне уже пора. До вечера, Кристель. До свидания, Леадория.

Когда за ним закрылась дверь, Леда повернулась ко мне:

— А я думала, ты преувеличиваешь.

— Ну, когда я тебе врала.

Глава 16.

Вечером я начала нервничать. Во-первых, эта затея с зарядкой сама по себе была достаточно рискованной. Хоть Алан и уверил, что сегодня ночью Хариба не будет в городе, и время для нашего предприятия самое подходящее, но я не могла отделаться от дурного предчувствия. А во-вторых, было страшно, что я просто-напросто не сумею зарядить камень, и Хариб все-таки убьет детей. Слишком много ответственности для одного маленького энергета. К тому же часам к восьми у меня поднялась температура, и к страху прибавился озноб и головная боль.

Леда заикнулась было, что мне стоит остаться дома, но тогда удобный момент будет потерян, и я сделала себе жаропонижающий отвар их собранных Ингером трав.

Где-то в начале десятого раздался звонок в дверь.

— Ты готова? — с порога спросил Алан. — Мы спешим.

-Конечно, — я застегнула легкие летние сандалии и подхватила с полки ключи.

— Ты вся горишь, — он обеспокоено коснулся моего лба.

— Ерунда. Это от нервов. Пройдет.

Леда только покачала головой.

— Верни мне ее целой и невредимой, — попросила она. — Удачи вам.

— Все будет хорошо, — пообещала я, обнимая ее на прощание, и мы поспешили на улицу.

Вечер был жарким, но меня била крупная дрожь. В машине Алан включил печь на максимум, только меня все равно трясло, как осиновый лист.

— Ты точно в порядке? — он включил первую передачу. — Ты ведь вовсе не обязана собой рисковать.

— Все нормально, — я смущенно уставилась в окно.— Давай побыстрее зарядим этот чертов камень.

— Ладно, — Алан надавил на газ — Хариб вернется не раньше пяти утра, и нам никто не должен помешать. Через пару часов ты уже будешь дома.

— Отлично, — я крепко вцепилась в ручку над дверью, памятуя, как он водит машину.

— Пройдем через черный ход, — Алан лихо проскочил мигающий желтый,— нам надо остаться незамеченными.

— Как скажешь.

Я закрыла глаза, и пообещала себе открыть их только тогда, когда мы остановимся.

— А что будет со спасенными детьми?

— Все схвачено, — он чертыхнулся и посигналил кому-то, — я отвезу их в приют в другом городе. Их новые свидетельства о рождении уже готовы, и в приюте их ждут вполне надежные люди.

— То есть ты отвезешь их сегодня?

— Да. Чем быстрее я это сделаю, тем лучше, и ночное время суток вполне способствует моим планам. Я рассчитываю только на то, что Хариб ничего не узнает. И только полбеды, если он узнает, что дети живы, беда будет, если он узнает, кто зарядил камень. Можно сказать, что тогда ты на год попадешь в рабство, а потом он не кнутом, так пряником, но найдет способ продлить контракт. Мне жаль, что я втянул тебя в это, и я вполне пойму, если ты откажешься, пусть даже и в последний момент.

— Без вариантов, — я открыла один глаз, оценить обстановку, и решила, что раз скорость с отметки "бешеная" приблизилась к восьмидесяти километрам в час, то можно открыть и второй. — У меня тоже нет родителей, и я знаю каково это когда абсолютно всем на тебя наплевать. Я делаю это ради себя. Потому что не могу поступить иначе.

— Хорошо. Мы уже подъезжаем, так что дай мне свой чип-пропуск и сиди тихо.

Я сделала, как он сказал, и осторожно осмотрелась. Мы подъезжали к высоким темным боксам, огороженным колючей проволокой. Здание Корпорации с этой стороны выглядело чересчур массивным и зловещим, или это только мое мрачное настроение было тому виной? С левой стороны стоял, подсвеченный единственным фонарем пункт охраны, и немного сонный человек в военной форме забрал наши пропуска. Алан вышел из машины, и несколько минут они о чем-то тихо говорили, после чего, вернув наши пропуска, охранник открыл въезд в один из боксов.

Длинное помещение было целиком заставлено массивными большегрузами, у левой стены ютились маленькие роботы-погрузчики, а справа стояли деревянные ящики с сырьем, которое еще не успели отправить на склад. Свет в боксе включился автоматически, и Алан осторожно припарковал машину на свободное место. Я вышла, не дожидаясь пока он откроет мне дверь. От вида белых стен и высокого потолка со стройными радами ламп дневного света немного кружилась голова, но отвар уже начал действовать, и дрожь почти прошла.

— Иди за мной, — шепотом сказал Алан, — только тихо, как мышь.

Я кивнула. Мне было боязно услышать звук собственного голоса в этих стенах. Даже сердце мое, казалось, стучало чересчур громко. Страх запустил в меня свои холодные щупальца и волосы на затылке встали дыбом. Собственно я никогда не отличалась особой храбростью — как только в воздухе начинало пахнуть жареным, меня как ветром сдувало. Интуиция. Еще в институте все поняли, что, если я быстренько сматываюсь с вечеринки, оттуда и вправду пора уходить, пока не начались проблемы или не нагрянули представители власти. Это у меня наследственное. Моя мама тоже всегда видела на шаг вперед...только папу не уберегла.

В задумчивости я не заметила, как Алан остановился, и налетела на него сзади.

— Прости, — прошептала я, но он лишь отмахнулся, внимательно изучая приборный щиток с рядами разноцветных лампочек.

— Я идиот, — шепнул он, — я должен был сообразить взять что-нибудь для взлома системы на всякий случай, но этот отсек никогда не ставили на сигнализацию.

Он закусил губу и оценивающе посмотрел на вентиляционную шахту под потолком. Я сразу заподозрила недоброе.

— Только не это.

— Прости, — Алан жалобно на меня посмотрел, — подбор ключа займет много времени. Надо лезть.

— Ладно, — я устало потерла виски, — надеюсь, там хоть насекомых не будет.

— Я полезу первым. Заодно вытру пыль и распугаю живность. Тем более, что там, где пролезу я, ты точно проскользнешь.

— Ну, вперед.

Алан одним прыжком взлетел на железный стеллаж у стены. Причем приземлился точно на центр тяжести, так что стеллаж и не дрогнул. Даже кошка не смогла бы прыгнуть лучше.

Легко открутив вентиляционную решетку, он помог мне взобраться следом.

В шахте действительно было пыльно, и, несмотря на то, что большая часть пыли доставалась не мне, сдержать кашель все равно было трудно.

Алан дважды свернул налево, после чего, повозившись немного, вынул одну из решеток, и выскользнул наружу бесшумно и плавно, словно в его теле вообще не было костей. Мне такого не повторить и через годы тренировок. Свисая по пояс головой вниз, я пожалела, что не сообразила ползти вперед ногами. Одной интуиции оказывается мало, иногда еще и мозги нужны.

Алан осторожно вынул меня и поставил на пол.

— Ну вот, — сказал он тихо, — осталось только зарядить камень, и самое страшное будет позади.

Я посмотрела в центр комнаты и ахнула.

— Это по-твоему камень?! — я обошла тусклый обломок, лежащий на стеклянном постаменте. Он был не меньше десяти сантиметров в диаметре, и весь укутан сетью тонких проводков. — Это, энергетический булыжник какой-то.

— Такие самородки попадаются редко, и, в основном, они заряжены слабо, но такой камень лучше всего подходит для хранения энергии. Это как сосуд с запасом — тебе не обязательно заполнять его до предела, но представь, на сколько могла зарядить его энергия двоих детей. Нам жизненно важно повторить этот уровень заряда.

Тут мой взгляд упал на противоположную стену, и я увидела, что это вовсе не стена, а тонированное стекло. Алан подвел меня ближе, и у меня перехватило дыхание. Там была маленькая комната с двумя кроватями. На одной из них, тесно прижавшись друг к другу, как испуганные котята, сидели близнецы, мальчик и девочка лет десяти. Я посмотрела на Алана.

— Да, это они, — кивнул он, — здесь есть потайная дверь, и они ждут, когда я заберу их. Потом скажу Харибу, что сам курировал процесс зарядки камня. Он будет доволен, что его воздействие на меня, наконец, стало давать плоды. К тому же у него сейчас все мысли о Сцилле, и я действительно надеюсь, что все сойдет нам с рук.

— А он разве не чувствует, что ты пошел против его воли?

— Так уж и против? Харибу нужен камень и он егополучит. Способы достижения цели никогда его не волновали.

Алан подошел ближе и что-то нажал на прилежащей стене. На стекле, казавшемся монолитным, вдруг, как по волшебству, появился дверной проем, и оттуда, осторожно оглядываясь, вышли близнецы. Даже пожелай я раньше отказаться от этой опасной миссии, то теперь, когда я увидела слабый проблеск надежды в их полных обреченности глазах, стало ясно, что я сделаю это во что бы то ни стало.

Девочка нерешительно подошла ближе и подняла на меня огромные синие глаза.

— Ты ведь не умрешь? Не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер.

— Не умру, даю слово, — я улыбнулась и ласково провела рукой по ее светлым по-детски мягким волосам.

— Спасибо. А как тебя зовут?

— Кристель. А тебя?

— Селия. А моего брата Лафир. Он не разговаривает ни с кем кроме меня, но он тоже тебе благодарен.

Лафир внимательно на меня посмотрел и, кивнув, взял сестру за руку.

Я перевела взгляд на Алана, потом на энергетический какмень, который мне предстояло зарядить, и решительно сжала кулаки.

— Сделаю, что смогу. Надеюсь, в радиусе пяти метров не появятся другие дампиры, иначе они слетятся сюда как пчелы на мед, и мне конец.

Алан сверкнул зубами в темноте.

— Двигаясь по шахте, я проверил соседние комнаты, так что все чисто. У тебя есть минут пятнадцать, пока я надежно спрячу детей. Потом я вернусь за тобой, и мы быстро заметем все следы.

— Ладно.

Алан помог близнецам влезть в отверстие шахты, после чего подпрыгнул и, легко подтянувшись на руках, вскользнул следом. Что ж, дело за малым — зарядить камень и домой.

Для начала нужно успокоиться и нащупать энергетический канал. Одной рукой я коснулась основной чакры на солнечном сплетении, а другую приложила к прохладной поверхности камня. Минерал тянет энергию очень медленно, и мне еще не приходилось передавать ее вот так без посредника. В прошлый энергия прошла через Алана, а ее излишек каким-то образом зарядил кольцо, а сейчас она текла слишком плавно, и этого явно было мало. Нужно пробить сопротивление кристалла, а как? Я открыла канал на полную и вбирала энергию до тех пор, пока ее плотность не стала максимальной. Тогда я положила обе ладони на камень и направила поток вглубь. Минерал сопротивлялся, глобулы перестраивали его структуру, и он стал стремительно нагреваться. Я впихивала энергию, пока рукам не стало слишком горячо, а когда я, наконец, отняла их, камень сиял как лампа дневного света.

— Браво, — сказал кто-то за моей спиной.

Я резко обернулась и оказалась лицом к лицу со Сциллой. От страха у меня судорогой свело все мышцы, и я не могла двинуться с места.

— Умница, — сказала Сцилла, — ты оказалась даже лучше, чем мы думали.

Она притянула меня к себе, и мое тело пронзила резкая боль, словно кровь в моих венах превратилась в огонь и сжигала меня изнутри.

— Ого, — Сцилла отступила на шаг назад и разорвала наше слияние, — этого просто не может быть! Хариб даже не знает, кого его сынок привел в наши сети.

Привел? Значит Алан с ними заодно?

Она хищно улыбнулась, показав свои длинные и острые клыки. Адреналин кипятком пробежал по моим венам, а боль вывела из шокового ступора. Я отпихнула Сциллу, используя силу толчка, чтобы прыгнуть к двери и рванула ручку на себя. Но Сцилла опомнилась быстрее, чем я ожидала, и в одно мгновение оказалась передо мной. Ее движения были столь быстры, что я не увидела, а лишь ощутила сокрушительный удар, и разъяренное лицо Сциллы, склонившееся надо мной, было последним, что я запомнила, прежде чем отключиться.

Глава 17

Что-то мерно пищало у меня над ухом. Этот звук выудил меня из забытья и заставил открыть глаза, но свет оказался слишком ярким. Я снова зажмурилась и тут же пожалела об этом. В моей голове словно взорвался пульсирующий шар боли, меня затошнило и мучительно захотелось пить.

— Она очнулась, ввести ей препараты?

Голос был мне не знаком.

— Не надо. Она еще не вступила в силу. Чего доброго сдохнет раньше времени. Я не ожидала, что она окажется такой хрупкой.

Ох, а вот этот голос я теперь узнаю из тысячи. Сцилла.

— Я поставлю ей капельницу с физраствором. Это восстановит ионный баланс, если мы решили не давать ей воду.

— Никакой воды. Без воды она останется такой же слабой достаточно долго, а как только понадобятся более серьезные меры, мы введем препарат. А сейчас оставь нас наедине.

— Но Хариб приказал мне не покидать палату.

— А я приказываю покинуть! Хариба здесь нет, а я есть, и если он рассердится на тебя позже, то я рассержусь прямо сейчас, так что пошел вон!

Хлопнула дверь, и от резкого звука у меня под черепом прокатилась новая волна боли. Я ощутила, как кто-то, наверное Сцилла, склонился надо мной, и что-то острое вошло под кожу в районе локтевого сгиба. Так как тошнота уже не была такой мучительной, я попыталась снова открыть глаза. Я лежала на узкой больничной кровати вся утыканная какими-то трубками и проводами, рядом стояли странного вида приборы, издающие мерный писк, а слева, у изголовья на металлическом штативе висел пакет с физраствором. Попытка пошевелиться подтвердила мои худшие опасения: я была связана по рукам и ногам, а мой энергетический канал был нестерпимо тонок, и отсутствие привычного потока добавляло свою долю в чашу моих мучений.

— Ну, вот мы и встретились, наяда.

Голос шел сбоку, и я, превозмогая боль, повернула голову,. Справа, удобно откинувшись в кресле, сидела Сцилла, держа в руках тонкую трубочку с маленьким поршнем. Один конец трубочки она опустила в бокал уже наполовину наполненный темно-красной жидкостью, а другой конец оканчивался иглой пронзившей мою правую вену. Бог ты мой, она берет мою кровь! У меня сразу закружилась голова, и тошнота подкатила с новой силой. Сцилла остановила тонкую капель моей крови и вынула трубочку из бокала. Теперь она казалась ухоженной светской дамой церемонно потягивающей алкогольный коктейль.

— Итак, — сказала она, накручивая на палец прядь своих золотых волос, — теперь, когда мы остались одни, мы можем поболтать как добрые старые подруги. Ты расскажешь мне, откуда ты взялась и почему оказалась здесь так далеко от дома.

Я с ужасом смотрела в ее черные глаза, окруженные пушистым кружевом ресниц, и не могла произнести не слова.

— Боишься, — резюмировала Сцилла, — это правильно. Твоя мама наверняка должна была рассказать тебе обо мне, но вряд ли она сказала всю правду. Я всегда была страшной сказкой для маленьких нимф.

— Моя мама была человеком, — с трудом произнесла я, — и о тебе мне известно лишь то, что ты злобный отвратительный дампир... Я закашлялась, и новый приступ боли вынудил меня крепко стиснуть зубы, чтобы сдержать болезненный стон. Что-то подсказывало мне, что мои страдания только доставят ей радость, а радовать ее я не хотела.

— О, нет, я не дампир, — Сцилла с интересом посмотрела на меня, по-птичьи склонив голову. — Я твоя сестра по крови, нимфа, так же как и ты.

— Разве можно быть нимфой и паразитом одновременно?

В глазах Сциллы мелькнула ненависть, но уже через мгновение безмятежное выражение снова вернулось на ее лицо.

— Я окажу тебе честь и расскажу правдивую историю обо мне. Даже жаль, что ты унесешь ее с собой в могилу. Поверь, когда-то давно, когда наши миры были еще едины, я была совсем такой же, как ты, и не было у меня сатира, способного защитить меня, не было любящей матери, но был прекрасный возлюбленный, один из молодых морских полубогов. Моя жизнь была полна света, пока одна островная нимфа по имени Цирцея из ревности к моей красоте, и, желая отнять моего любимого, не отравила воду моего ручья. Она хотела убить меня, но ей не хватило ни сил, ни умения. Однако отравленная вода сделала меня такой, как теперь, мое сердце перестало биться, и пришла всепоглощающая жажда, которую не утолить водой. На кого же мне было обратить мою ярость? На вероломную Цирцею отравившую меня. Но я была слаба, а живительная энергия больше не проходила через мое тело. Я пошла в чащу, где встретила двух дриад, мирно спавших на поляне. Я прыгнула на одну из них и стала жадно пить ее кровь, и это было так сладко. Она дала мне живительные силы. Другая дриада тоже проснулась и стала молить о пощаде, но у меня уже не было жалости, только ненависть и жажда мести.

В тот день я пировала долго, а, войдя в полную силу, я направилась к морю в поисках Цирцеи. К моему удивлению, как только я прикоснулась к соленой воде, мое тело покрылось чешуей, и я превратилась в чудовище, но мне было плевать. Я быстро добралась до острова Эя и решила выйти на берег, чтобы убить отравившую меня. Но разве ее смерть могла искупить мою жизнь? Нет! А что мне было с ней делать? Чего Цирцея боялась больше всего? Ответ пришел сразу — одиночество было бы для нее самой страшной пыткой. Тогда я собрала воедино всю энергию убитых мною нимф и превратила воду вокруг ее острова в страшный яд. Никогда не было у меня власти над соленой морской водой, но я смогла. И никакому богу, не говоря уж о самой Цирцее, не под силу было это исправить. По пути назад меня догнал жуткий крик Цирцеи, узнавшей, что ее дом отныне будет ее тюрьмой. О, как весело мне тогда было! До сих пор эти воспоминания греют мне сердце.

После мои дни состояли из ярости и убийств, пока одна наяда не поймала меня в ловушку. Она напилась зачарованной воды и стала на моем пути, чтобы защитить своих сестер. От ее крови я тут же уснула глубоким сном, а очнулась уже в узком каменном гроте. Из него было два выхода, но они были затоплены, и у меня уже не было сил самой пробраться сквозь эти длинные тоннели. Несколько раз в месяц мой грот наполнялся бушующим потоком, который проносился из одного выхода к другому, а я ютилась на широком выступе под потолком. Но я ждала этих моментов с нетерпением, ибо всякий раз, как вода наполняла мой грот, она приносила мне пищу. Случайных мореплавателей, искателей приключений и разных других созданий, которых я в своей прежней жизни не встречала. Но нимфы мне больше не попадались. А потом вдруг вода перестала наполнять мой грот, и меня стал мучить нестерпимый голод. Это продолжалось долго и, я, вконец обессилев, сидела на жестких камнях и жгучая ярость моя притупилась. Не знаю, сколько прошло времени, но однажды я заметила, что вода схлынула, и я могу быть свободна, но встать я не смогла. Из-за отсутствия пищи и энергии мое тело превратилось в камень, и я оставалась на том же месте еще много лет. А потом вдруг появился свет, и в мой грот пришли люди, они забрали меня, и перевезли сюда. Здесь еще не было этого прекрасного здания, а была лишь маленькая компания по обработке особого вида камня, который впоследствии назвали энергетическим. Как раз поиски этого камня и привели людей в мой грот. С помощью этого камня, Хариб, владелец этой компании, вернул меня к жизни, и оказалось, что хоть я и не могу кормиться только энергией без крови, но она все же питает некую часть моего существа. Ту часть, что осталась во мне от нимфы. А я научила его, как заключать беспроигрышные сделки и как призвать к себе Хранителя Уговоров. Его дела сразу пошли в гору, и компания стала процветать. Поначалу я хотела вернуться домой, но наши миры, оказывается, давно разделила временная грань. Только порталы связывают их, но теперь там все стало другим. Там, где было море, появилось каменное плато, океан сдвинулся на запад, а пустыня джиннов напротив — разрослась, возникли новые сущности, которых я раньше не видела, а нимф уже нигде не осталось. Оба мира были чужими для меня, и я решила остаться с Харибом. А теперь у меня будет ребенок, девочка, и я чувствую, как она сильна, как много энергии ей нужно...Я создам на этой земле новый вид. Полунимфа, полудампир, способная к воспроизводству и наделенная силой — убийственное сочетание, не правда ли? Нужна лишь энергия, чтобы она появилась на свет. А ты подвернулась мне вовремя. Откуда ты взялась?

Я смотрела на жестокую, равнодушную и нестерпимо красивую нимфу, и чувствовало то, чего не должна бы чувствовать по отношению к ней — горькую, бессмысленную, всепоглощающую жалость. Она собиралась меня убить, она пила мою кровь из хрустального бокала, а я ее жалела. Я могла бы ей соврать, но во лжи сейчас не было никакого смысла, и я сказала правду.

— Я жила здесь с рождения. Мои родители были людьми, и я всегда считала себя человеком.

— Ну, может, твой папаша и был человеком, но мама явно была нимфой из высшего пантеона. Вот это загадка, да? Даже жаль, что придется убить тебя, так и не узнав всей правды. А впрочем, может это и неважно. Не волнуйся, мы с тобой не станем говорить Харибу, кто ты такая, а то он может решить оставить тебя в живых. Ты мне нравишься, и я не буду тебя мучить. Смерть от моих рук будет куда приятнее той участи, что ждет тебя, если Хариб узнает правду, а мне приятно будет убить последнюю наяду спустя столько лет.

Сердце испуганно застучало.

— Ты не можешь убить меня. Меня будут искать.

— Ты намекаешь на своих друзей? На рыжую подружку-колдунью и этого темненького травника третьего уровня. Не беспокойся. Хариб уже занимается ими. Будут вести себя хорошо, и, может, мы сохраним их бесполезные жизни.

Стало трудно дышать. Теперь я могла бы сделать что угодно, чтобы Леду с Ингером просто оставили в покое.

— Не надо Сцилла. Я скажу им, что уезжаю...скажу им, что не надо искать меня. Они поверят. Не надо их трогать.

— Ну, мы же не звери. Этот способ мы опробуем в первую очередь, но с современными технологиями твоего участия нам пока не нужно. На убийство Хариб пойдет лишь в крайнем случае. Не оттого, что он такой добрый, просто действия дампиров в этом городе контролируются властями очень строго, а нам не нужны лишние трудности. Хоть с моей помощью Хариб и стал опаснее простых дампиров, но он уже достиг своего потолка. С теми детишками ему просто повезло. Не так-то просто дампиру заполучить человека безнаказанно.

У меня горло схватило спазмом так, что я едва смогла произнести:

— Значит, дети мертвы?

— Не может быть! Только не говори, что их судьба сейчас тебя волнует!

— Зачем тебе понимать меня? Просто ответь.

Сцилла смерила меня взглядом и отпила из бокала.

— Ты права. Понять тебя я не смогу, да мне и не хочется. Дети, к сожалению, живы... пока. Алан успел их где-то спрятать, но Хариб его расколет, не сомневайся.

— Так, значит, Алан не врал мне! Он действительно хотел их спасти!

— Оу-у! А ты думала, что это он тебя подставил? Как жаль, что пришлось так тебя обрадовать. Ну, ничего, сейчас я тебя огорчу. Ты волновалась о своих друзьях? А ты никого не забыла?

— Айрис? Вы и его собрались убить?

— Нет. За что его убивать? Он работает на Хариба уже несколько лет. Это он нашел тебя для нас.

— Нет! Неправда! Ты врешь, чтобы сделать мне больно.

— Думай головой, нимфа. Неужели у меня не достало бы фантазии придумать ложь поинтереснее. Корпорация искала энергетов, не вступивших в силу. Это было еще до того, как я забеременела, но как только это случилось, необходимость в энергетах стала еще более острой. В каждом городе Восточной Федерации, в каждом университете, были наши люди. Айрису повезло, и он навел на тебя вербовщиков. А дальше все просто. Лишь эта история с детьми была отчасти импровизацией. Дар энергетов даже после совершеннолетия не всегда проявляется полностью, и нужно было знать наверняка, прежде чем идти на твое похищение. Тогда я придумала этот план. Дети действительно нужны были, но только как запасной вариант. А чтобы проверить твой дар, нам нужно было заставить тебя зарядить настоящий, мощный энергетический камень, и спасение бедных сирот стало бы превосходной мотивацией. Вот только никто из нас не ожидал, что ты справишься с этим так хорошо, учитывая, что у тебя есть еще почти три дня до вступления в силу. Удивлена? Я ведь прослушала запись твоего анкетирования. На некоторые вопросы ты отвечала сомнительную правду, но насчет дня рождения ты отвечала уверенно. Я бы распознала ложь. А то, что ты вдруг оказалась нимфой, так это просто подарок судьбы.

Я уже не слушала ее. Страх исчез, и осталась только обреченность. Я действительно считала Айриса другом, нас столько всего связывало, и сейчас думать, что все это ложь... это больно. Конечно, если бы мне сказали, что Ингер или Леда предали меня, я бы рассмеялась им в лицо, а от дампиров всего можно ожидать, но...я и не догадывалась, что Айрис спустя три года стал для меня больше человек, чем большинство моих знакомых. И так хотелось мне, чтобы все сказанное Сциллой о нем оказалось ложью, но... слишком уж многое это объясняло. Слишком многое встало вдруг на свои места. Я шевельнулась, и с удивлением обнаружила, что голова уже почти не болит. Внезапно оказалось, что душевные страдания причиняют мне боль гораздо более сильную, нежели физические, и это словно пробудило меня. Нельзя сдаваться. Я должна вязать себя в руки и оставить душевную боль на потом. Что толку сокрушаться о предательстве? Это не поможет мне выжить. По правде говоря, я уже не верила, что смогу выбраться, но улучшение моего состояния, дало мне надежду, на которую я и не смела рассчитывать. Мама говорила мне, что я всегда должна бороться до конца. Я словно услышала ее голос: "Обещай мне, что будешь жить, что выживешь несмотря ни на что."

Ох, мама, я теперь уж и не знаю, смогу ли сдержать свое обещание. Вдруг, словно вспышка, пришло еще одно воспоминание: я и мама вдвоем пьем чай с тортом за четыре дня до дня рождения. А на сам день рождения мама никогда ничего не пекла. Почему? Она всегда просила меня запомнить именно тот день, когда мы едим торт. И всегда напоминала, что я родилась в полночь, говоря: "Ты дитя середины ночи. У таких не бывает легкой судьбы, но мамочка сделает все, как нужно. Мамочка тебя любит."

Я глубоко вздохнула, и ощутила, что снова могу собрать в себе энергию. Канал открылся легко, как никогда до этого. Почему? И тут меня осенило. Какой же надо быть глупой, чтоб не догадаться раньше! Мама хотела подсказать мне, что мой день рождения вовсе не восьмого августа. Он наступил сегодня. Сейчас. На четыре дня раньше, в день, когда мы едим торт! Я осторожно пошевелила левой рукой и вдруг ощутила, что рука выскользнула, нет, скорее даже вытекла из стягивавших ее пут. Словно я заставила свои кости стать менее плотными и пройти сквозь веревки. Как вода. Всплеск энергии внутри был таким мощным, что удержать ее было непросто.

Я резко открыла глаза.

— Сколько сейчас времени?

— Тебя волнует время? — Сцилла удивленно выпрямилась и отставила пустой бокал. — Еще месяц ты будешь питать меня, пока не придет время родится моему ребенку, а потом тебя ждет вечность. Времени для тебя больше нет.

— И все же, — я попыталась изобразить слабость и закатила глаза. — Удовлетвори мое любопытство.

Сцилла пожала плечами и глянула на золотые наручные часики.

— Пять минут первого.

И потянулась к трубочке, чтобы снова наполнить кровью свой бокал.

Я осторожно пошевелила рукой, чтобы игла, не закрепленная пластырем, выскользнула наружу.

— Плохая нимфа, — рассердилась Сцилла, — ты поплатишься, за то, что теперь мне придется встать из моего удобного кресла. Может мне стоит воспользоваться скальпелем и вскрыть твою вену так, чтоб наверняка?

Она достала пластырь и направилась ко мне. Как только она оказалась достаточно близко, я, улучив момент, освободила руки и, вцепилась в нее мертвой хваткой.

— Прости меня, — сказала я, с неистовым усилием вдвигая накопленную энергию внутрь ее тела. В то мгновение я ощущала себя солдатом на чужой войне. Солдатом, который никого не хотел убивать, но, оказавшись лицом к лицу с врагом, вдруг спустил курок. Не было времени думать, времени ощутить угрызения совести, времени прийти в ужас оттого, что ты на это способен, было только безотчетное, необъяснимое и отчасти жестокое желание выжить, и моя энергия с безумной силой ворвалась в нее. Более слабый напор, возможно, питал бы ее, но этот входил как острие копья, разрывая мышцы и внутренности. Никогда еще не приходилось мне создать поток такой плотности, и это было адски больно, но я давила изо всех сил. Она дернулась назад, крича от страха, но, попытка была слишком слабой. Тут из ее рта хлынула кровь, и я с ужасом увидела, что тело под моими руками становиться неестественно твердым. Она превращалась в камень прямо на моих глазах...

Дверь в палату с треском распахнулась, и на пороге появилось трое дампиров. Я и опомниться не успела, как один из них ударил меня по голове, и меня уже второй раз за ночь поглотила тьма.

Глава 18.

Мое первое пробуждение было не из приятных, но второе было еще хуже.

Когда я открыла глаза, вокруг было темно и тихо, единственным звуком, нарушавшим тишину, было мое хриплое, затрудненное дыхание. Тонкий луч света, пробивавшийся сверху, освещал небольшой кусочек пространства вокруг меня, а за его пределами была кромешная тьма. Я сидела на жестком кресле, пристегнутая к нему толстыми железными скобами. Я не имела ни малейшего представления ни о времени суток, ни о размерах помещения, в котором я находилась. Дыхание причиняло мне боль, и это могло означать перелом одного или нескольких ребер, кроме этого меня мучила жажда, и довольно сильно болела голова. Даже малейшее движение глазами вызывало головокружение и тошноту. Но я была жива, а это и само по себе достаточный повод для надежды. Я попыталась открыть канал, чтобы собрать в себе достаточно энергии и освободиться, но у меня ничего не получилось. Более того, это вызывало такую сильную боль, что перед глазами поплыли цветные круги, и я почти потеряла сознание. Энергия схлынула, оставив боль и упадок сил.

Послышался тихий шорох открываемой двери, и ворвавшийся невесть откуда свежий воздух немного привел меня в чувство. Я медленно подняла глаза и увидела темный силуэт, приближающийся ко мне в луче света. Поначалу я решила, что это Хариб и инстинктивно сжалась, но, когда он приблизился, я была действительно удивлена. Передо мной стоял Айрис.

Возможно, если бы я не была так угнетена и измучена, я спросила бы его, как он мог так со мной поступить, но сейчас это уже не имело значения. Я достигла своего предела страданий, и даже если бы я решила сказать ему что— либо, то вряд ли смогла бы вымолвить хоть слово. У меня во рту так пересохло, что язык, казалось, прилип к гортани.

Айрис встал на колени возле моего кресла и достал из заднего кармана небольшую металлическую флягу.

— Выпей, — сказал он, поднося ее горлышко к моему рту, — это только вода. Не бойся.

На самом деле я и не боялась. Если бы он принес мне отраву, это была бы легкая смерь, гораздо легче той, что уготовит мне Хариб, и я выпила все до дна. Когда тебя мучает жажда, гордость остается вне твоих приоритетов.

Айрис закрутил пробку и спрятал флягу в карман.

— Не говори ничего, — сказал он, прикасаясь к железным скобам, впившимся в мои запястья, — я не прошу тебя простить меня. Для меня уже все кончено. Слишком многое я понял тогда, когда ничего уже не вернуть.

Его голос дрогнул, и я удивленно на него посмотрела. Очень мало осталось в нем от прежнего Айриса. Не было той суровой надменности, неизменно сопровождавшей все его выражения, не было прежней уверенности в себе, была только печаль. Если он лгал, то лгал хорошо, но я не видела смысла в этой лжи.

Айрис отвел глаза.

— Жаль, что я не сказал этого раньше. Я заключил сделку с Харибом и предал тебя, но я не думал, что все будет так. Не могу позволить ему убить тебя... Я решил. Для меня все кончено. Тень утащит меня в Лабиринт, и никто и никогда не придет забрать меня оттуда. Ты ради своих друзей пойдешь на край света, я знаю, но не ради такого как я. Неважно. Ты сможешь отомстить ему за все. Слышишь! Хариб заключил нечестную сделку. Он предложил тебя до истечения срока контракта отдать тени в обмен на возможность вернуть Сциллу, но твой с ним контракт ничтожен. В нем есть ошибка, и ты не можешь принадлежать ему. Я случайно услышал часть твоего разговора со Сциллой, и теперь знаю, как помочь тебе. Послушай внимательно. В Корпорации есть лишь два вида типовых контрактов. Для дампиров и для людей. Понимаешь? А ты не являешься ни тем, ни другим. Все что тебе нужно это сказать об этом Харибу в присутствии тени. Твой контракт будет расторгнут, равно как и сделка Хариба, и в наказание за обман тень заберет его в Лабиринт. Если бы Хариб мог предвидеть это, он никогда бы на это не пошел. Жаль, что я не увижу его лица. Времени почти не осталось. Она идет за мной, я слышу. Скажи, что прощаешь меня, Кристель. Ты ведь прощаешь?

Я в изумлении смотрела на Айриса, в его распахнутые глаза все еще по-человечески карие, без черно радужных переливов, и сердце болезненно сжималось.

— Я прощаю, — горький комок подкатил к горлу, — прощаю.

Айрис кивнул и поднялся с колен. Вокруг нас вдруг стала сгущаться тьма, и хрупкие лучи света больше не были для нее помехой. Клубящаяся, как черный дым, она поземкой стелилась по полу у наших ног, и там где она касалась кожи, тысячи тонких ледяных игл на мгновение впивались в тело, вытягивая остатки тепла.

— Прощай Кристель, — сказал Айрис и сжал кулаки. Тьма воронкой закрутилась у его ног, и он в одно мгновение ушел под землю.Несколько мгновений было тихо, а потом снизу раздался далекий едва слышный крик полный страха и боли.

Ужас охватил меня, и какое-то время я боялась даже сделать вдох, но тьма рассеялась, тусклый луч света по-прежнему освещал крохотный кусочек моей темницы, и нервная дрожь, колотившая меня, начала стихать. Внезапно пришло осознание, что Айриса больше нет. Он был моим другом, но я так и не успела ничего узнать о нем. Была ли у него семья? А если была, то почему не помогла ему? Зачем он пошел на сделку с Харибом? Что из его рассказов о себе было правдой, а что нет? Но я знала одно — если мне суждено выбраться отсюда живой, я никому и никогда не позволю говорить о нем плохо. Он был моим другом и доказал это дорогой ценой. К горлу подкатил колючий комок, но слез не было Может от жажды, а может за столько лет я просто разучилась плакать...

Не знаю, сколько времени прошло, когда вокруг темно и тихо, а тебе больно, страшно и тяжело на душе, время течет иначе. Но, в конце концов, я вновь услышала, как открывается дверь, и на пороге появился тот, кого я и ожидала. Хариб остановился в нескольких шагах от меня, и несколько секунд мы оба молчали. Вдруг он приблизился и наотмашь ударил меня по лицу открытой ладонью так, что острый камень в его перстне больно полоснул по щеке. Моя голова дернулась в сторону, и во рту появился металлический привкус крови, но я не издала ни звука. Лишь замерла в ожидании нового удара. Я знала, что он последует, меня били достаточно часто, чтобы я научилась предугадывать удары по выражению глаз, и мои опасения не замедлили подтвердиться.

— Как тебе удалось доставить мне столько проблем? — спросил он, вытирая белым носовым платком мою кровь с ладони. — Я начинаю понимать, почему в Тайных Хрониках рекомендуется убивать энергетов еще в детстве. Я бы рад собственноручно сделать это, но, думаю, Лабиринт тоже будет достаточным наказанием для тебя за то, что ты сделала со Сциллой. Мне удалось оживить ее один раз, удастся и в другой, но сейчас это стало значительно тяжелее. Ты виновата во всем, и ты поплатишься. Но прежде чем я уйду и позволю тени забрать тебя я хочу увидеть, как ты страдаешь.

Хариб отступил, и слева от меня вспыхнула консоль с голубым экраном. Экран был разделен на две части, и от увиденного у меня захватило дух. Там были Леда и Ингер, связанные по рукам и ногам, они лежали неподвижно и, казалось, были без сознания.

— Нет, — я дернулась, и скобы с новой силой впились в мои истерзанные руки.

Хариб рассмеялся.

— Они живы. Пока. Я хотел убить их до того, как тень заберет тебя, но я вынужден быть практичнее. Их жизни еще понадобятся мне, когда удастся вернуть Сциллу. Но они все-таки умрут, не сомневайся.

Я отвернулась. Незачем страдать, если я не намерена позволить ему убить их.

— Это не все, — Хариб приблизился и с силой развернул мою голову, — может тебе интересно будет узнать еще кое что.

Картинка на экране сменилась. На белом операционном столе лежал Алан. Он пытался вырваться, но четверо дампиров крепко держали его. В кадре появился пятый дампир со шприцем в руке. Он сделал Алану укол в шею и тот затих.

— Что ты сделал? — закричала я. — Что ты с ним сделал?!

— Ох, — Хариб улыбнулся, — тебя и правда волнует судьба моего непутевого сына? Не волнуйся, я не убью его. Все что ему грозит — лишь маленькая операция на головном мозге. Слишком долго я позволял ему творить все, что вздумается. Он совсем отбился от рук. После операции он станет идеально послушным. Правда существует небольшая вероятность, что он не выживет, но она ничтожна. Я готов пойти на этот небольшой риск.

Хариб выключил экран, и комната снова погрузилась в полумрак. Темнота вокруг стала необычайно густой и колючей. Голос Хариба звучал, словно пробивался сквозь некую плотную преграду.

— Слово, скрепленное кровью. Клятва, скрепленная мраком. Я вверяю Кристель Ордею Настани, человека, по собственной воле подписавшего контракт Хранителю Уговоров сроком на год, ибо на этот срок данный человек полностью принадлежит мне. Я призываю Хранителя Уговоров забрать обещанную плату.

Темнота вокруг меня обрела плоть, ее ледяные пальцы заскользили по коже, забираясь под одежду. Страх парализовал меня, но отнюдь не желание жить придало мне сил. Я в ответе за своих друзей, в ответе за Алана. Я должна спасти их, во что бы то ни стало.

— Хариб! — закричала я — Я объявляю наш контракт ничтожным! В нем есть ошибка, и я по своей воле могу расторгнуть его!

Тьма нерешительно отступила, и слабый лучик света упал на мое лицо.

— Ты не можешь, — Хариб самодовольно улыбнулся. — Она не может, — повторил он, оглядываясь. — Контракты составляются много лет. Они выверены до последней буквы. Ни один человек не может расторгнуть контракт.

— Да, Хариб, — сказала я, глядя в его бледное лицо, — только я не человек.

Сказала. Сказала, то, во что сама не хотела верить. Сколько раз я проклинала судьбу за то, что приходиться смириться с тем, что я иномирная сущность. И вот теперь моя жизнь и жизни моих друзей зависят только от этого. И я молилась, что бы это оказалось правдой. Чтобы я действительно оказалась не человеком.

Тьма стала сгущаться вокруг Хариба, и его лицо вытянулось от страха.

— Нет! — Завопил он и бросился на меня, но, не долетев совсем чуть-чуть, рухнул вниз. Так падает собака, если хозяин чересчур сильно дернет поводок.

Лежа на полу, он вцепился в мою ногу, и я закричала от боли. Хариб не сдерживал силы, и его пальцы дробили мне кость.

Внезапно послышался грохот, и нас захлестнула волна пыли. Хариб от неожиданности разжал пальцы, и его тут же поглотила тьма. Только жалкий протяжный вопль донесся из-под земли.

Я закашлялась от накрывшей меня пыли, а когда ее клубы чуть рассеялись, я увидела, что ко мне бежит Загрей.

— Я думал, что потерял тебя, — сказал его бархатный голос в моей голове.

Он схватил железные скобы, стягивавшие мои запястья, и вырвал их так легко, словно они были из бумаги. С другой стороны, кашляя от оседающей пыли, подлетел Сократ.

— Живая! — закричал он, бросаясь ко мне, пока Загрей освобождал мои ноги.

Я схватила Загрея за руку.

— Найди Алана, — с трудом проговорила я, — спаси его, пока еще не поздно.

Может быть уже поздно, но я не хотела допускать даже мысли об этом.

Загрей кивнул и отскочил от меня. Игнорируя дверь, он со всего маху вломился в каменную стену, подняв новые клубы пыли.

Я закрыла глаза и почувствовала, что уплываю.

— Не смей отключаться, Кристель! — завопил Сократ мне прямо в ухо.

Я дернулась и попыталась подняться, но тут мой взгляд упал вниз, и я увидела свою ногу. Сквозь разорванную штанину, всю пропитанную кровью, посреди месива из разорванных мышц и связок проглядывал кусочек кости. Это было слишком. У меня перед глазами все потемнело, и я потеряла сознание.

Что-то мерно пищало у меня над ухом. Я открыла глаза, в ужасе оттого, что все произошедшее приснилось мне, а теперь я снова очнусь в палате рядом со Сциллой.

— Она проснулась! — послышался знакомый голос, и в поле моего зрения возникло улыбающееся лицо Сократа.

— Как ты? — с другой стороны ко мне подошла Леда и осторожно взяла меня за руку.

— Где Алан? — мой язык ворочался с трудом, и голос был слабым и тонким

Сократ нахмурился.

— Я две ночи не спал, а ее волнует только Алан. Живой твой Алан. Ничего его не берет.

Леда улыбнулась и ласково погладила меня по голове.

— Не волнуйся, тебе вредно. Ты перенесла две тяжелых операции на ноге. У тебя был очень тяжелый перелом и большая потеря крови. Алан уговорил нас оставить тебя в госпитале Корпорации. Он сам провел обе операции, а сейчас, наверное, пошел перекусить.

Я облегченно вздохнула.

— Значит, все живы?

— Все, — ответила Леда, но ее голос чуть заметно дрогнул.

— Что случилось? — я дернулась и, болезненно ойкнув, снова опустилась на подушки.

Леда и Сократ переглянулись.

— Говорите, иначе я встану и сама все выясню.

Со стороны моя угроза выглядело жалко, но Леда знала, что именно так я и поступлю.

— Айрис исчез. — Со вздохом пояснила она. — Мы не хотели волновать тебя, на случай если он вдруг объявится. Было бы логично предположить, что он придет навестить тебя, но он не пришел.

— И не придет, — я вновь почувствовала, как колючий комок подкатывает к к горлу, — тень забрала его. Утащила в Лабиринт.

Леда ахнула, а Сократ взволнованно закружил в воздухе.

— Но как? — подруга широко распахнула глаза. — Почему?

— У него был контракт с Корпорацией. Это он сдал меня Харибу, а потом решил пожертвовать собой, чтобы меня спасти.

— Вот это да, — Леда пересела на кровать. — Просто невероятно.

Дверь в палату распахнулась, и на пороге показались Ингер и Загрей. Загрей тут же подбежал ко мне и, упав на колени у изголовья, двумя руками прижал мою руку к себе, а Ингер остановился в ногах, нерешительно улыбаясь. Я подмигнула ему, и его улыбка сразу стала шире. Тогда я повернулась к Загрею.

— Спасибо, что пришел спасти меня. Ты подоспел вовремя.

Сатир наклонил голову и потерся щекой о мою руку.

— Эй, — возмущенный цветочный эльф завис перед моим лицом, — а как же спасибо, Сократ? Без меня он бы никогда до тебя не добрался!

— Спасибо, Сократ. Что бы я вообще без тебя делала.

Я улыбнулась, и довольный Сократ плюхнулся на подушку возле моей головы.

— Я же просил не собираться в палате всей толпой, — к нам размашистым шагом подошел Алан, и широкая улыбка во весь рот явно не соответствовала его строгому тону.

— Можно подумать, что два человека, один сатир и цветочный эльф это уже толпа, — проворчал Сократ, лениво взлетая.

— Я понимаю, мы все волновались, но ей пока вредно так много говорить.

— Да-а, — Сократ обиженно сложил ручки на груди, — а тебя теперь, когда она очнулась, из палаты будет не выгнать.

— Я обещаю уйти сразу после того, как уговорю ее поспать еще немного, — Алан глянул на меня в поисках поддержки.

— Идите, — сказала я, пряча улыбку, — меня и правда немного клонит в сон. Успеем еще наговориться.

— Выздоравливай, — ласково сказала Леда, и они друг за дружкой покинули палату. Последним, конечно, вылетел Сократ, одарив Алана гневным взглядом.

— Как самочувствие? — спросил Алан, присаживаясь рядом.

— Уже лучше. А как близнецы?

— Живы, — Алан ласково погладил меня по руке. — Очень хотели встретиться с тобой, особенно Селия. Она так волновалась. Как только ты окрепнешь, мы поедем в приют навестить их.

Я кивнула.

— А что со Сциллой?

— Исчезла, — Алан опустил глаза, — может оно и к лучшему. Она хотела заставить меня убить Хариба, и по ней я уж точно скучать не буду.

— А по Харибу? — я накрыла его руку своей. — Опять винишь себя, да?

— Не то чтобы...но он все-таки был моим отцом. Он по-своему заботился обо мне. Просто жаль, что все так вышло.

Я сжала его руку и опустила глаза. В конце войны всегда приходит осознание, какой дорогой ценой далась нам победа. Алан потерял отца, я потеряла друга и собственными руками превратила единственную, кроме меня, оставшуюся в живых нимфу в каменную статую. И с этим нам теперь придется жить.

— Зато, — сказал Алан, вставая, — Корпорация теперь принадлежит мне, и я собираюсь все здесь изменить. Никаких жутких договоров, никаких угроз. Больше не будет Корпорации страха.

Я улыбнулась, и Алан, подмигнув мне, достал из кармана шприц.

— Снотворное, — пояснил он.

— Не надо, — взмолилась я, вспоминая про свою боязнь уколов, — я усну сама.

— Ну, смотри, — Алан улыбаясь, погрозил мне пальцем, — через полчаса я вернусь и проверю.

Я покорно закрыла глаза и ровно задышала. Сквозь подступающий сон я услышала, как он тихонько закрыл за собой дверь.

...................................................................................................

Через месяц мне сняли гипс, и я снова вернулась в нашу старую квартиру. Все синяки зажили, и стараниями Алана у меня на лице даже не осталось шрама от кольца Хариба. Алан пытался уговорить меня переехать в новый дом, но я отказалась. Тем более что пока я лежала в больнице, Леда с Ингером сделали отличный ремонт, купили новую мебель, и наша квартирка стала очень уютной. Все было бы хорошо, если бы не жуткие кошмары, мучавшие меня по ночам.

Друзья больше не говорили со мной об Айрисе, словно им самим хотелось поскорее забыть об этом. Но мне все не давал покоя наш последний разговор. Он сказал, что для своих друзей я пойду на край света, а за ним никто никогда не придет. Он сказал, что значит для меня меньше остальных, но это была неправда. И это мучило меня.

В день моего возвращения домой, все собрались в нашей квартире отпраздновать мое выздоровление, и я решила, что настал момент выложить им все, что у меня на душе.

Мы собрались на нашей небольшой кухне. Леда разливала по чашкам ароматный чай. Ингер принес свою потрясающую бодрящую настойку, а Алан притащил огромный двухъярусный торт с крошечными сахарными розочками. Загрей скромно сидел на табуретке и помалкивал, а Сократ нахально тырил розочки с торта, когда думал, что его никто не видит.

— Ребята, — громко сказала я, и легкий холодок волнения пробежал по моим венам, — спасибо вам за все, что вы для меня сделали. И сейчас я уже заранее знаю все, что вы мне скажете, но предупреждаю, что никакие уговоры не заставят меня изменить мое решение. Один мой друг однажды совершил ошибку и пожертвовал собой, чтобы исправить ее. Я не знаю где он сейчас, но я знаю, что он все еще жив. Я говорю об Айрисе. Ну, так вот...Я решила пойти за ним в Лабиринт. И я вытащу его оттуда любой ценой.

Конец первой части.

55