| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Мудро ли я поступил, что вернул тебе ключи от храма неверных, Вайеха? — спрашивает Салах ад-Дин.
И Вайеха отвечает с поклоном:
— Ты мудр и справедлив. С тех пор, как ты отдал ключи от храма неверных в руки достойных мусульман, — Вайеха снова поклонился, — а сам храм — православным, все христиане быстро нашли общий язык, поделив Голгофу на секторы. Этот порядок поныне не изменялся. Да будет так до скончания веков.
— Амэн, — кивнул покровитель, и спросил: — Скажи, Вайеха, не встречал ли ты крестоносцев, смущающих умы правоверных и рыскающих в поисках сокровищ?
— О лучезарный Салах ад-Дин! Весь мир сошёл с ума. Все уподобились крестоносцам, мечтая о лёгкой и скорой наживе.
— Ты прав, Вайеха, — вздохнул лучезарный, — всё это, увы, так. Но я спрашиваю о крестоносцах из ордена Иоанна.
— О великий Юсуф Ибн Айюб, мудрейший Салах ад-Дин, — на этот раз Вайеха согнулся в поклоне до самой земли, — крестоносцев из ордена Иоанна уже давно никто не встречал.
— Никто не встречал, а ты, Вайеха, встретишь, — сказал гость, вставая с ковра, — встретишь, — повторил он, — и поможешь им сделать то, за чем они придут.
Победитель крестоносцев отвернулся и исчез.
— Нет! — вскричал Вайеха и... проснулся от невозможности заверить покровителя в том, что ордена Иоанна давно не существует, что крестоносцы закончили своё существование в Европе ещё в средние века.
* * *
* * *
...И предстало перед ним утро, полное свежести, и Вайеха постарался забыть о сне. Он встал с кровати, обул тапки, и в нижней рубашке спустился в гостиную. Здесь он включил телевизор и ушёл на кухню готовить кофе. Пока закипала вода, он раскрыл морозильную камеру, достал из неё кусок мяса и вышел с ним во двор. Огромный пёс уже поджидал хозяина, и тот лишь швырнул мясо в его сторону, после чего равнодушно захлопнул дверь. Пёс поймал обледенелый брусок на лету. Его зубы раскрошили лёд, после чего на глазах выступили слёзы обиды. Но хозяин не видел собачьих слёз. Он снова был озабочен сном, снова возвратился к разговору с Салах ад-Дином. Машинально он заварил кофе, машинально собрал поднос, машинально понёс его в салон, где на низком диване напротив дорогого телевизора, плюющегося новостями, сидел неожиданный гость.
Вайеха едва не уронил кофейный набор, а гость встал с дивана и, разведя руки в приветствии, с улыбкой произнёс:
— Какое утро без чашечки кофе можно назвать добрым? Угостишь, хозяин, коллегу, чья жизнь сложилась несколько иначе? — Он перехватил из трясущихся рук Вайехи медный поднос и поставил его на роскошный журнальный стол.
— Слава Аллаху! — произносит Вайеха, раскрывая объятья.
— Пришёл проститься, — проговорил гость, заключая в объятья хозяина.
* * *
* * *
С Вайехой происходит то, что известно под названием 'дежа вю'. Что-то упорно не даёт ему забыть о сне. Он видит, что и просторный зал гостиной, и то, как он залит утренним солнцем, и загнутый край ковра, где стоят пластиковые сабо гостя, — всё напоминает о покровителе из сна.
И они сидят на том же ковре, пьют утренний кофе, и Вайеха улыбается гостю.
— Как я рад тебе! Слушай, дорогой Ашан, оставайся. Что гонит тебя из наших мест?
— Не могу, — отвечает Ашан, — дети Тьмы увезли свитки Храма, а я больше полувека остаюсь не у дел, и выслушиваю сказки о ессеях, — какими они были прекрасными первыми христианами!
— Успокойся, дорогой, — утешал гостя коллега, — кто-то помог тёмной стороне, найдётся человек, который поможет и светлой. Диалектика!
— Да пойми ты, наконец, ключник! — вскричал в сердцах Ашан, но осёкся, услышав в ответ:
— Голем!
— Прости, — улыбнулся Ашан, — погорячился.
— И ты меня прости, Ашан, — с достоинством произнёс хозяин дома. — Не ключник я, а хранитель ключей Храма Гроба.
— Пусть так. Но даже ты понимаешь, что если Спаситель не умирал на кресте, то, стало быть, и гроб его не здесь, и твои хозяева вместе с тобой едите от чужого!
— Зря ты так, а между тем, ты в моём доме, Ашан! — напомнил Вайеха гостю, которого, несомненно, побаивался не меньше, чем приснившегося Саладдина, — и попрошу тебя соблюдать консенсус.
— Ещё чего! — рявкнул гость. — Кто тебя научил таким словам?
— Во всём мире договорились соблюдать, — твёрдо произнёс Вайеха.
— А я не из вашего мира! — захохотал гость. — И не ври, что во всём мире договорились. В моём мире невозможно договориться с Тьмой. И новое поколение учёных тоже не хочет мириться с нею. И плевать мы хотели на ваш консенсус!
— Мы, мы, мы! — Вайеха с трудом сдерживался в рамках приличия. — Да кто эти 'мы'? Эрик фон Дэнникен? Сэмюэл Брэндон? Ричард Ли и Майкл Бейнджет? Захария Ситчин? Кто — мы?
— Мы — это новое поколение учёных, поставивших все каноны под сомнение. Мы — это те, кто не принимает выводов всех ваших комиссий, кто будет спорить, спорить, спорить. Расшатывать! — Ашан показал, как он вместе с новым поколением учёных расшатает ортодоксальные научные и религиозные догмы.
— Нельзя, Вайеха, чтобы какой-нибудь... решил, что может остановить приход того, что грядёт.
— Твоя воля, — сказал хозяин дома и развёл руками.
— Не моя, — сурово покачал головой гость.
— Тогда поспеши. Если тебя не устраивает почётная пенсия при павильоне-хранилище в Иерусалиме, то старься в пустыне или в тайных комнатах Ватикана. Мне больше дела нет. Ведь тебе недостаточно почётно находиться при собрании свитков в правительственном павильоне Израиля.
— О каком почёте ты говоришь? С этими свитками всё в порядке. За них я спокоен. Для них выстроен дворец, на них молятся. Я могу незаметно исчезнуть, и этого никто не заметит. Что я и сделал.
— Как! Ты оставил без надзора эти сокровища?
— Представь себе. Они прекрасно защищены, они общедоступны. Но основная часть собрания гибнет в застенках Ватикана и разрушается в сейфах частных коллекционеров. Вспомни! — взревел Ашан так, что от утренней благости и след простыл, а осталась только тревога. — Свитки были обнаружены в 1947 году прошлого века, а уже через год здесь обосновалось государство Израиль, на которое напал весь ваш арабский мир. Пятьдесят лет не прекращались вокруг свитков войны. Израиль же не только выстоял, но и дал сокрушительный отпор давнишнему противнику и изменил расстановку сил Света и Тьмы. Впервые за многие столетия на эту землю вернулись те, в ком сохранилась искра детей Света. Потомки кумранитов и ессеев. Ради этих потомков я и был создан их могущественными родственниками. Ради них я хранил столько лет эти знания. И я был создан не для жизни при музее. Толстеть и превращаться в урчащего кота — мне не грозит. К тому же, ты правильно говоришь — я Голем!
Воцарилась пауза, которая длилась довольно долго. Гость прервал её весьма своеобразно.
— Вайеха, — воодушевлённо произнёс он, снимая с себя массивную золотую цепь и такой же работы золотой браслет, — прими от меня подарок.
Вайеха замахал руками, передвигая золото по столу в сторону Ашана, но тот остановил его, сказав:
— Возьми, брат. Как память о големе-хранителе. В пустыне мне это золото будет ни к чему.
Ваейха смирился и с поклоном принял дорогой подарок от существа, тайно внушающего ему ужас.
— Всё это, — он очертил перед собою круг, — не для меня. Мне снова нужно почувствовать каменные объятия скальных пещер Кумрана, — добавил гость.
— Но почему Кумран? — удивился Вайеха. — Ведь всем известно, что свитки в Риме.
— Потому что всё началось оттуда, — подмигнул Ашан.
МИСТИЧЕСКИЕ ЭКСКУРСИИ ПО КУМРАНУ
Сегодня, в начале третьего тысячелетия, на страничке в Интернете, посвящённой альтернативной истории, можно найти объявление, в котором фирма 'Ашан' приглашает на экскурсии 'По мистическому Кумрану'.
У входа в Кумранский заповедник важно расхаживает некто в одёжках бедуина, говоря, что он и есть джинн, и предлагает себя в качестве гида и знатока текстов кумранских свитков. Заезжие туристы зачастую отмахиваются от надоедливого фрилансера, пряча кошельки и улыбки. А зря. Благодаря ему местное население, знающее толк в рассказах подобного рода, полюбило эту забаву. Байки такого толка слушаются с неизменным интересом, и каждый раз воспринимаются, как семейные истории. С ними соглашаются или спорят, но их никто не опровергает. Их пересказывают из уст в уста, а потом они попадают на карандаш писателям и журналистам, проникают в печать и вызывают живой интерес читателей. Учёные от Ватикана, не успевая реагировать на хлынувший поток извлечённых из свитков 'возмутительных, совершенно антинаучных домыслов, публикуемых под видом исторических подробностей', выказали свою серьёзную озабоченность.
* * *
* * *
На фоне неутихающего скандала со свитками Кумрана разражается ещё один скандал, который не только не отвлекает общественность от темы свитков, но и подливает масла в огонь. Коллекционер древностей предъявил на всеобщее обозрение ковчег, в котором некогда хранились останки св. Йакова, сына Иосифа, брата Иисуса, Первосвященника Иерусалимского храма, о чём свидетельствовала надпись на арамейском языке.
Благодаря интересу читателей к персоне Йакова, в прессе стали появляться статьи о сводном брате Иисуса, со ссылками на Кумранские свитки, проливающие свет на таинственные события, предшествовавшие трагической кончине Первосвященника Иерусалимского Храма Йакова.
* * *
* * *
В одной из них, со ссылками на Кумранское собрание свитков ессеев, говорилось о причастности к смерти Йакова будущего апостола христианской церкви Павла. Автор утверждал, что название ессеи происходит от древнееврейского 'осэй-ха-тора', что переводится, как 'делатели Закона', и что центр со времён разрушения Первого Храма до дня разрушения Второго Храма неизменно оставался в Кумране. В статье утверждалось, что не только Йаков, но и брат его, Иисус, и его кузен Иоанн принадлежали к тайной духовной элите, которую называли ессеями, а сами они себя именовали детьми Света.
* * *
* * *
Как только не называли этот, воистину мистический, город! И Городом Магов, и Двух Лун, и Соли. Он принял на себя все тяготы секретности, ибо, прежде всего, был знаменитой Дамасской Пустошью, Дамаском. Тем городом, и первой крепостью, к стенам которой будущий апостол Павел всё ещё ведёт свою карательную экспедицию. Он готов самолично предать огню и мечу тех, кто попытается защитить бунтовщиков ессеев от римской казни распятия.
* * *
* * *
Согласно свиткам, Дамаск, Кумран, Город соли, был легендарной кузницей высшего духовенства Израиля. И что именно отсюда ессеи руководили жизнью страны. Отсюда их взгляд был обращён на Иерусалим, отсюда дети Света готовились привести на трон Израиля наследного принца рода Давида и Аарона. Именно здесь, без революций и кровопролития, готовился приход к власти нового сознания.
Но покоритель Земли Велиал не мог допустить подобного развития событий...
* * *
* * *
У входа в Национальный заповедник бедуин-фрилансер держит в руках, как рекламу, газету со скандальной статьёй. За небольшие деньги он предлагает сделать экскурс в прошлые времена под благовидным предлогом разобраться в запутанной, и потому вечно притягательной новозаветной истории.
Он клянётся и божится, что Йаков принял мученическую смерть от рук садиста и хладнокровного убийцы — эпилептика Савла из Тарсы.
— Савл? Да это же — Павел! Апостол христианства! — объясняли ему — тупому. А он страдал и в сердцах говорил:
— Это ошибка! Это чудовищная ошибка! Нельзя так думать! Савл был самым свирепым ненавистником ессеев. Зависть к их избранности снедала его. Мудрецы говорили, что сам дух Велиала вселился в него, чтобы отомстить ненавистному племени. Таких, как Савл, в народе называли киттиями, чтобы лишний раз не упоминать детей Тьмы. А вы знаете, что, во время приступов падучей, Савл хрипел голосами всех ашшуров своего хозяина, поселившихся в нём: 'Истребить! Истребить Иисусово племя'!
* * *
* * *
Группа туристов смеётся, и высокая блондинка с платочком в виде американского флага на голове с некоторой брезгливостью протягивает бумажные деньги, говоря:
— Это не секрет, что Павел был защитником еврейской религии и потому — противником первых христиан. Но важно, что Иисус изменил его.
Бедуин протянул руку к деньгам, но его пальцы промахнулись, и вот запястье блондинки в его руке.
— Теперь придётся выслушать повнимательней, — сказал он. — И немедленно спрячь назад свои деньги!
— Что вы хотите?
— Чтобы ты поняла: Савл был одержим бесами! Сам принц Тьмы Велиал обуял его. А ты знаешь, что такое — обуял? Это когда дьявол входит в тело...
Блондинка с глупой улыбкой вырывалась из рук сумасшедшего бедуина, а он склонился над нею и продолжил, словно сам был тем дьяволом, который натягивает на себя, точно чулок, чужое тело:
— Залезет в тело, а потом оттуда, изнутри, буянит! Проявляет дьявольское нетерпение! — засмеялся Ашан и отпустил руку напуганной туристки, переведя взгляд на подоспевшего ей на выручку приятеля, попытавшегося схватить сумасшедшего за грудки.
— Он требовал от первосвященника Анании позволить ему разыскать и уничтожить секретный город ессеев, откуда дети Света рассылали Благую весть о Мире, — Ашан произнёс эту фразу в лицо приятелю блондинки, и тот, взглянув в его зелёные глаза, утратил все свои прежние намерения в адрес местного вымогателя.
— Организованная Савлом операция против Дамаска закончилась тем, что при помощи фокуса с ложным ослеплением и, якобы, волею Иисуса ему удалось внедриться в секретную школу, — продолжал свой рассказ фрилансер. — Здесь, в Кумране, он потребовал излечения, а потом и знаний, которые в итоге употребил против своих учителей. Уже в школе он начал создавать миф о Христе, который должен будет затенить уникальную личность распятого Велиалом царя-мессии.
* * *
* * *
— В то время, в которое мы возвращаем мою память, — говорил ободрённый всеобщим вниманием гид, — Йаков возглавлял Совет мудрецов. Этот Синедрион осудил деятельность Павла как ложную, назвав его лжецом и приговорив к смертной казни за поношение Торы и многочисленные убийства людей Завета. С тех пор сикарии рыскали в поисках лжеца, который окружил себя охраной из числа слуг Велиала. Те называли себя учениками Павла и никого не допускали к своему предводителю.
* * *
* * *
Организация Павла сильно походила на военную. Она строилась на воинской иерархии, требуя безоговорочного подчинения младшего старшему. Понятно, что добраться сикариям до помощника первосвященника Анании было делом практически невозможным, а привести в исполнение приговор Синедриона — и подавно. Но, на всё Высшая воля.
* * *
* * *
Тем временем уставший солдат Савл в благости и неге диктовал послания. Он обильно пересыпал письма цитатами из сокровищницы ессеев, которая открылась ему в пустоши. Обожествляя Иисуса, Павел отменял один за другим Законы Всевышнего, и всю ответственность за это легко переводил на Христа, и некий Новый завет...
* * *
* * *
О Новом Завете Павел знал не понаслышке. Среди прочих наук в школе ессеев он изучал и его. И это был не Новый завет, а 'Завет людей Нового времени'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
