Скиталец Хромой бог

— Мы знаем тебя. Знаем давно, с рождения. Позволишь пройти. — Спокойный мягкий голос. Он просит, а не настаивает.

— Да, конечно. Простите. — Роман отступил в сторону, давая гостям пройти в комнату.

Роман вошел вслед за гостями, сел на свой стул. Гостям предложил сесть на венские стулья. Эти двое присели, и мужчина начал:

— Меня зовут Дейлос, а это моя жена, Кандида. Роман, я скажу тебе сразу. Не будем ходить вокруг, да около. Тебе покажется это странным, возможно, ты решишь, что это бред. Мы — твои родители.

— Что?! — Удивился Роман. Вот это, да! Эти молодые люди — его родители? Это когда ж успели?

— Мы — твои родители. Я твой отец, а это твоя мать. Не стоит придавать значения нашему молодому облику. Внешность и возраст у нас не отвечает твоим представлениям.

— Вот так? Вы мои родители? — Роман заикался. — Вы ничего не перепутали?

— Да, Роман. Ты должен это принять. Боюсь, ваша медицина не сможет помочь нам доказать это. У нее появится больше вопросов, чем ответов.

— Но я вас совсем не знаю. Как я смогу принять такое. Это больше похоже на бред.

— Что делать. Так получилось, Роман, что мы вынуждены были тебя оставить. Со временем ты все поймешь. — Дейлос взял руку своей жены, ободряюще сжал ее.

Кандида благодарно улыбнулась мужу.

— Может, вы ошиблись. Может, я вовсе не ваш сын. Может, вы просто ошиблись адресом. — Это было самым естественным объяснением. Простое недоразуменье.

— Нет, Роман. Никакой ошибки здесь нет, и не может быть.

— Может быть, — Роман пытался возразить этим двоим, — все же сделать анализ ДНК?

— Роман, ты хочешь испугать врачей своим ДНК? — Кандида улыбнулась.

— А... а что не впорядке с моим ДНК? — Вот, теперь у него и с ДНК проблемы. Сколько раз он сдавал анализ крови. Все было в порядке.

— Твой ДНК совсем не такой, как у других людей. Сейчас идет перестройка твоего организма, твоего тела. Какое-то время твой ДНК не вызывал подозрений, он был замаскирован под обычный код. Мы как раз подоспели вовремя. Ты чужой в этом мире. Ты инопланетянин.

— Во, здорово. — Роман улыбнулся. — Значит, мы с вами пришельцы? А начиналось то все как здорово. Прямо, как в индийском фильме или мексиканском сериале. Сирота неожиданно находит своих родителей. А вы давно не обращались к доктору? С головой?

Женщина с мужчиной переглянулись. Заулыбались.

— Нам не надо этого, Роман. Ты нам не веришь, но скоро все поймешь. Прямо сейчас. Ты принадлежишь к очень древнему роду. Самому древнему во Вселенной. Ты член императорского дома. Мы из Звездной Империи. Все, что нас окружает, это — великое Все-Ничто, в котором плывут Вселенные. В одной из таких вселенных существует Звездная Империя, владеющая сотнями галактик. Во главе Империи — император. Ты принадлежишь к его роду. Твой официальный титул Великий лорд Роман, хранитель Империи, Трона и Династии.

— ИТД? — Вот как, он Великий лорд и хранитель чего-то там. Солнцепек, однако. Холодный компресс на голову.

— Что? — Не понял Дейлос.

— Империи, Трона, Династии. ИТД. И так далее. Значит, я сиятельный? — Улыбается Ромка.

— Сиятельный, сиятельный. — Одобрительно говорит мужчина. — Даже очень сиятельный. У тебя много родных. Кроме нас, отца и твоей мамы, у тебя есть дедушка и бабушка. Твой двоюродный брат, Александр, наследник престола. Другой брат, герцог Ардо, возглавляет службу безопасности Империи.

— Охренеть! Оказывается, у меня большая семья. — Маразм крепчает.

— Еще какая. Знатная и богатая семья. Но ты особый в нашем роду. Мы живем миллиарды лет. Мы бессмертные. И ты один из бессмертных. Но в тебе, как одном из нашего рода просыпается зерно Древнейшего, самого Древнего. Того, что родился при движении великого Все-Ничто. В те времена и самих Вселенных не было. Не было времени в том виде, как понимают его смертные. Поэтому им не понять устройство Всего. Там не было времени, им тот мир не доступен. В этом непостижимость. Зерно великого Древнего просыпается в одном из нас через каждый миллиард лет по их исчислению времени, что бы обновиться. Такая честь выпала тебе. Ты не просто относишься к древнему роду. Ты — Древний Бог.

— Я — Бог? Круто! Интересно все это, мамочка, папочка. Вы издеваетесь надо мной? — Жулики. Непременно жулики. Наговорят с три короба. Только красть у меня нечего.

— Нет, Роман. Сейчас ты все поймешь. — Мужчина опустил руку в карман, вынул перстень. — Это твое, Роман. Только ты имеешь право одеть его. Другой, если оденет его на свою руку, тотчас будет уничтожен.

— Замечательная цацка. Но будет лучше, если вы ее вернете обратно, в карман. — Нашли лоха. Примерь, а потом оплати с улыбкой. Заплатите пятьсот рублей и получите даром. Лохотрон.

— Роман, этот перстень твой по праву. Ты должен его надеть. Таково твое предназначение. — Дейлос протянул перстень Роману.

— Мне как-то не хочется. — Вот привязались. Мне эти сувениры ни к чему.

— Надевай. — Настаивал мужчина.

Роман взял перстень, оглядел его. Потом одел на средний палец правой руки.

— Ничего не произошло. — Роман рассматривал перстень на своей руке. — Но платить за него я не стану. У меня просто нет денег.

— Подожди, Роман. — Сказал мужчина. — Сейчас начнется действие перстня. Все клетки твоего тела должны слиться с великим Все-Ничто. Ты станешь единым с этим Все-Ничто. При этом будешь оставаться маленькой точкой этого мира.

Роман почувствовал легкое головокружение, а затем безумную резкую боль во всем теле, словно его тело разрывали на мелкие куски, разбрасывали по всему миру и одновременно складывали назад. Сколько прошло времени, он не мог бы сказать. Все было скрыто пеленой боли. Но вот боль утихла. Он снова вернулся в свою комнату. Напротив него сидят его отец и мать. Он начинает понимать, словно память возвращается медленно. Осторожно, потихоньку. Он почувствовал на голове что-то мешает ему. Не рога ли выросли? Он поднял руку, пощупал. Металлический обруч. Резной. Что-то наподобие диадемы.

— Это твой венец. Венец самого главного из Древних. Он появляется, когда ты захочешь и исчезает, когда прикажешь. — Пояснил Дейлос. — Произошел контакт с Изначальным. Благодаря кольцу слияние происходит медленно, первый Древний не может вытеснить тебя из твоего тела, он только передаст тебе свой опыт, сольется с тобой. Если Воплощения не происходит, человека захлестывает сила Древнего, он теряет себя, свое Я, свой разум. А венец ты можешь спрятать простым усилием воли.

— Ну, уходи, — сказал про себя Рома. Венец исчез. Пропал и перстень с руки.

Что это, галлюцинация?

— Твой венец, — сказала мать, — и перстень появляются по твоему желанию. И так же исчезают. Со временем ты вспомнишь все, что должен знать Древний. Ты бог смерти.

— Я бог смерти? — Роман произнес эти слова и страшные картины стали всплывать перед его мысленным взором. Серые каменистые долины, безрадостное темное небо. Безмолвие безысходности. Он тряхнул головой. Сбросил эти видения.

— Да, смерти. Все остальные боги ушли в меж пространство, что бы не навредить. Это произошло после Большой Битвы. Мы с твоей матерью Древние, но не имеем божественной сути. Мы простые воины.

— А я почему остался? Сижу здесь? — Вот еще одна загадка.

— Ты не можешь уйти. Ты нужен здесь. Ты бог смерти.

— Так я что, теперь должен бегать по улице, резать народ, как маньяк? Душить их? — Право, ему этого не хочется.

— Вовсе нет. — Мать смеется. — Тебе не надо бегать по улицам. Для этого у тебя есть многочисленные слуги. Кроме того, ты еще бог жизни. Ты и жизнь, и смерть в одном лице. Рома, нет Смерти без Жизни, как и Жизни нет без Смерти. Они идут рука об руку, и это ты.

— Я Жизнь и Смерть?

— Да, Роман. Ты скоро это поймешь.

Роман вспомнил про горячий чайник на плите.

— А может, вы кофе выпьете. У меня еще картофельное пюре есть. С тушенкой и маринованными грибами. И лапша. А то как-то не по-человечески. Даже не угостил вас ничем. Не каждый день родителей находишь.

— Кофе мы, конечно, выпьем с удовольствием. — Сказала мать.

Ромка встал, прихватил костыль. Женщина вскочила, подошла к нему, что бы поддержать.

— Мама, я дойду. — Ему оказалось легко назвать эту женщину мамой. Словно он помнил ее.

— Да, Рома. Прости, я не хотела тебя обидеть. Ты дойдешь. Можно, я помогу тебе там, на кухне.

— Да, мама. Пойдем.

Они зашли на кухню, взяли чашки. Роман взял себе чашку без ручки, но с красивыми цветами. Они налили кофе. Конфеты, сахар. Они сидели за столом по семейному и пили этот горячий ароматный напиток.

— Роман, — сказал отец, — у тебя есть дом.

— Ну, да. Вот он. Отличный дом. — Роман показал на эту комнату в бараке.

— Нет, Роман. — Смеется отец. — У тебя есть настоящий дом. Даже не один. У тебя дворец в столице Империи. У тебя есть мы. Наш дом — твой дом. Мы готовы принять тебя.

— Я как-то не готов, так сразу, поменять место жительства.

— Если не готов, ты можешь задержаться здесь. Закончить свои дела. Не забывай, что у тебя в распоряжении вечность. Можешь не спешить, но мы ждем тебя. И твой дом ждет тебя. Не забывай, у тебя долг перед семьей, пред Императором.

— Я буду об этом помнить. Позже приеду. — Роман ощутил уверенность в своей душе. У него есть семья, крепкий тыл.

— Хорошо, сын. Мы пойдем. — Дейлос встал, увлекая за собой жену.

— Пап, а как я найду эту звездную Империю? — Роману было любопытно, где эта неизвестная страна. Неужели его родина затерялась между звезд.

— Ты скоро все поймешь. Ты в каждой частице мироздания, а она в тебе. Стоит захотеть, и ты переместишься из одной точки в другую. Очень скоро твой человеческий мозг приспособится к новой действительности. Мы будем тебя ждать.

Родители растаяли в блеклом свете комнаты. Роман сидел на своем стуле-троне. Задумался. Кто он на самом деле? Память Древнего возвращалась к нему. Это было не легкое бремя. Очень не легкое.

Рома, сказал он себе, а не пора ли тебе лечь спать. Как говорится, утро вечера мудренее. И тебе завтра на работу. И боги обжигают горшки. Может ты и древнее божество, Ромка, но отдохнуть не помешает. Он спал. На кухонной тумбочке стояла пища богов. Тушенка, банки с пюре. В стеклянной банке гранулированная амброзия.

Кандида и Дейлос вернулись в свой дворец. Дворцовые комнаты так отличались от скромного жилища их сына.

— Я рада, что самое трудное позади. Дейлос, я боялась, он не захочет нас простить. Мне так его не хватало. Он наш единственный сын. Если б не эта злосчастная метка избранного, он был бы с нами. Его могущество, как проклятие. Темная сторона сознания еще найдет его.

— Кандида, он уже взрослый. Надеюсь, справится с этой ношей. Я, как и ты, хотел бы не разлучаться с ним. Готов поменять этот дворец на жалкую лачугу, но быть одной семьей. Наш мальчик когда-нибудь переступит порог нашего дома. Блудные сыновья возвращаются и не всегда жалкими и потерянными. Наш сын вернется героем.

Часть 2

Роман проснулся по привычке рано. Эта привычка выработана годами. Вначале детский дом, где добрые воспитатели не дадут ребенку нежиться утром в постели, после армия. Светало. За окном проехала машина. Каркали вороны. Пожелтевшая газета, закрывавшая окно, создавала в комнате ощущение плесени, печаль склепа. Пора покидать подушку. Подхватить своего верного друга, костыль, и вперед. Громкое ругательство сливающейся в унитаз воды, плюющийся кран в ванной. Жалкая грязная струйка воды в душе. Обычное утро небожителя. Роман побрился, умыл рожу лица, осмотрел свое отражение в осколке зеркала. Остался доволен. Пошел на кухню ставить чайник. Газовая плита встретила его вполне радушно. Горелка приняла чайник в пламя своих обжигающих страстных рук. Чайник вначале не реагировал на эти страстные объятия. Когда Роман вернулся на кухню, уже совершенно одетый, чайник пыхтел, в нем все бурлило. Не сдержать кипяток его сердечных струй. Роман выключил горелку. Пламя неохотно выпустило своего любовника из объятий. Чайник, горячий любовник, наполнил кипятком кружку Романа. Рома пил кофе из чашки со сломанной ручкой. Она ему сразу понравилась, и не только цветочками на боках, но и тем, что она, эта кружка без ручки, тоже калека, как и он. Об одном жалел Роман, вот дурья башка, ничего не взял к завтраку. Этот вопрос сегодня надо решить. Помыв чашку, он засобирался на работу. Первый рабочий день. Надо прийти пораньше. Он вышел на улицу. Двор был почти пуст. Навстречу попал мужчина, выгуливающий собаку на поводке. А та важно шла впереди. Первый попался мужчина. Хорошая примета. День будет удачным. Рома, первой попалась собака. А вот мужчина она или женщина, ты не спросил. Брось приметы. Окна многоэтажек презрительно смотрели на обитателя бараков. Роман вышел из двора и двинулся по направлению к госпиталю. На газонах трава, деревья в роскоши молодых листьев. Идут по тротуару люди. И все это — жизнь. Травинки могут пробиться через толщу асфальта. На карнизе, что над подъездом дома, выросло маленькое деревце. Какая все же упрямая жизнь. Солнце, оно способно растопить льды. Даровать жизнь всему окружающему. И оно же в своем неистовстве может выжечь все кругом, оставляя мертвые барханы. Живая капля воды, падающая на мертвый камень, падающая раз за разом на мертвый камень. При этом она разбивается, гибнет, гибнет сама, но разрушает камень. Не это ли библейское, смертью смерть поправ. Видимо так везде и всегда. Жизнь и смерть идут рука об руку. И все это в нем, в Романе.

Он вошел на территорию больничного городка. Куда идти? Несколько корпусов. В каком из них искать главного врача. Остановил девушку, по всему видно, работает здесь.

— Девушка, не скажете, где найти главврача? В каком корпусе приемная? — Говорил по возможности мягче, вдруг решит, идет жаловаться.

— Главврача? Сейчас по дорожке, потом налево. За тем зданием новый корпус. Там администрация. Спросите.

— Спасибо. — Роман зашагал по дорожке.

Новые и старые корпуса. Здесь тоже борются за жизнь пациенты, врачи, персонал госпиталя. Дарят жизнь. Только одно неказистое здание, приютившееся на территории госпиталя вызывает невольный трепет. Оно характеризует другую сторону. Вечный покой и скорбь. Морг. И тут, жизнь и смерть рядом. Рома вошел в новый корпус. Где здесь приемная? На вахте сидит пожилая женщина.

— А как мне найти главврача? Я устраиваться на работу. — Роман улыбнулся. Хотел с первых шагов на новой работе произвести хорошее впечатление о себе. Его открытая улыбка всегда вызывала симпатию у людей.

Женщина взглянула на него из-под очков. Устало вздохнула, но ответила доброй улыбкой.

— Здесь он, здесь, мил человек. Ты бахилы одень и на второй этаж ступай. Там приемную найдешь.

Роман присел рядом с пожилым мужчиной и начал надевать на обувь бахилы.

— А на третью свою ногу, на костыль, тоже бахилу одеть не забудь? — вот шутник этот старик.

— У нас парами бахилы. Было б два костыля, я бы и дала. — Откликнулась вахтерша. Строго посмотрела на деда.

— На костыль не оденешь. Размер не тот. — Заметил дед. Хитро подмигнул. — Вон аптечный киоск. Спроси напальчник. А то и другое что пойдет. Что для лихих гусар. Кожа к коже, называется. Ты без примерки не бери. Там в киоске деваха молодая, красивая. Вот ты и попроси, примерь на меня. Вдруг не по размеру. Клиент нынче всегда прав. Просит примерить, так ты и примерь мужику. — Дед посмеивается. Ему эти игривые шутки в радость. Молодость лихую можно вспомнить.