Братья по оружию

Автобус перевалил через пологий горбатый мост с чугунными решетками, арками и гранеными фонарями, из-под которого по обе стороны уходили вдаль железнодорожные полотна. Роман попросил водителя остановить напротив автостанции "Мотель". Тот как-то странно посмотрел на него в зеркало заднего вида. А затем без симпатии покосился на лопату, громко стукнувшую по вертикальному поручню, и хотел уже выругаться.

— Не усложняй себе жизнь, — посоветовал ему Алексей, перехватив взгляд водителя.

К**шеев, после ссоры с женой, с утра был в нигилистах. Раздражался по любому поводу.

Водитель поморщился, как от несварения желудка, и молча отвернулся.

— Кончай бузить... — Роман потянул друга за рукав. — Идем.

Они вышли из автобуса и взяли направо, по улице Элеваторной. Примерно через полторы сотни метров свернули налево, во дворы. Вскоре остановились около военной части, у металлических ворот с национальной маркировкой — "трезубцами" на створках. Вокруг было тихо. Лишь старые плакучие ивы шелестели листвой за спиной.

Роман задержал взгляд на "трезубцах" и подумал: "Эх, хохлы! Был народ-плясун-весельчак, а теперь в кровавых убийц превратился..."

— Мы на месте, — произнес он.

— Чего-то тут как-то совсем тихо, — с подозрением сказал К**шеев и покрутил головой.

Окна в здании контрольно-пропускного пункта были целые, но забаррикадированы изнутри мешками с песком. Камера видеонаблюдения на кирпичном заборе, вполне возможно, продолжала работать, но была демонстративно развернута вверх и слепо смотрела в небо. Наверняка кто-то не хотел, чтобы на записи регистратора отображались их лица. Асфальт усыпан различным мусором, в основном окурками, смятыми ногой пластиковыми бутылками, целлофановыми пакетами и пустыми пачками из-под сигарет. Здесь много дней уже никто не убирал, любви к порядку не было.

Военную часть, в которой проходили службу Внутренние войска Украины, взяли штурмом еще в начале мая. Теперь за ее стенами должны были располагаться бойцы "Востока". Однако тишина действительно настораживала. При данных обстоятельствах совершенно не улыбалось встретиться с чем-нибудь непредсказуемым.

Са**нов закурил.

"Вот так печки-лавочки!" — мелькнуло у него в голове.

Алексей вопросительно уставился на друга.

— Сейчас разберемся, — сказал Роман, направившись к КПП.

Он сначала подошел к двери. Подергал ручку. Заперто — надо полагать, изнутри. Постучал — никто не ответил и не потребовал: "Па-апрашу документики". Потом вернулся к воротам, они были затворены, но не на засов — бери и заходи. Но участвовать в экспериментах Роман не собирался, могут не просто по башке надавать, а сразу выстрелить в эту самую "бестолковку". И тогда — прости-прощай! Потому он несколько раз громко ударил по железу кулаком, потом лопатой, и, приложив ладони ко рту, крикнул: "Э-эй! Есть тут кто?! Отзовись!" — прислушался.

Какое там! Снова — ни ответа ни привета.

В принципе, он и не рассчитывал, что их примут по-царски, раскатав красную дорожку. Но и не думал, что будут мариновать на пороге. Кто-то же там должен быть?

Роман осмотрелся по сторонам. Вначале, у себя за спиной, заметил тощую чернявую молодую женщину, развешивавшую мокрое белье на веревке, но к ней обращаться не стал — правда у цыган всегда была карликовая. Справа, в соседнем дворе, увидел шабашника, который выливал из ведра воду в бетономешалку. Там, похоже, делали капитальный ремонт уже не первый день, судя по изрядно испачканному цементным раствором комбинезону на человеке и приличной горке строительного мусора у полуразобранного забора.

— Эй, мужик, где все, не знаешь?! — крикнул Роман строителю, указав рукой на военную часть.

Тот присмотрелся к незнакомцу с лопатой, недолго подумал и ответил:

— Переехали! Вчера были!

Роман достал мобильник.

— С кем ты связываешься? — поинтересовался Алексей.

— Надо Крыма набрать.

Са**нов позвонил раз, другой, но трубку никто не взял.

— Может, сами зайдем? — предложил К**шеев.

— Нет, нельзя, тут подождем.

— Это херово...

— Ничего херового.

— Может, еще покричать?

— Я тебе что, поп-звезда? Стоим. Курим.

* * *

Ждать пришлось недолго, но курили при этом много. Около девяти часов к воротам подъехал белый "Опель Виваро". Без номеров. На приборной панели микроавтобуса красовался черно-сине-красный флажок ДНР. Из салона громыхала музыка "свинцовых воздухоплавателей".

Водитель приглушил музыку, высунул голову:

— Привет, пацаны! — без ожидаемого допроса: "кто, откуда, с какой целью". Видимо, нюхом учуял новобранцев, решивших пополнить ряды повстанцев.

Са**нов и К**шеев молча кивнули.

И тут же последовал первый вопрос:

— Кого ждем?

— Добровольцы, — ответил Роман.

— Молодцы, что с хорошей лопатой пришли воевать. С этим у нас дефицит.

Роман не понял, пошутил ли водитель или нет. Улыбки или скользнувшей ухмылки на его лице он не заметил. Потому не обиделся.

— Вы нас с собой заберете? — спросил он. — А то тут нет никого.

— Заберем! — пообещал водитель. — Отворяйте калитку.

Роман и Алексей распахнули тяжелые створки. Автомобиль заехал вовнутрь, припарковался у КПП, из него выбрались четверо ополченцев. Оружия при них оказалось немного: местами вытертый до белизны автомат Калашникова и такой же старенький СКС с истрепанным ремнем. Никаких тактических разгрузочных жилетов, так называемых "разгрузок", даже тех же подсумков, набитых магазинами. Одеты в камуфляжные штаны и футболки, один из них был в военной кепи и тельняшке-майке. На ногах — у кого берцы, у кого кроссовки. Никаких знаков различия — ни георгиевских ленточек, ни повязок "ВОСТОК". Сразу таких не идентифицируешь. Да и физиономии показались Са**нову какими-то странными, неприятными и даже несколько неприветливыми.

Как-то в такой военной форме и с таким вооружением они не олицетворяли собой грозных воителей, по мнению Романа.

— Сэм, — представился водитель, высокий круглолицый блондин с глазами, как у рыбы.

— Рома.

— Пикасо, — произнес тот, кто был с "калашом" и в растянутой тельняшке, болтавшейся на худом теле, как на вешалке.

— Леха.

Они обменялись короткими и крепкими рукопожатиями.

Двое ополченцев, стоит отметить, оказались молчунами. Свои позывные не назвали. У обоих был недоверчивый, сверлящий взгляд — глаза щурятся, останавливаются то на одном, то на другом лице новобранцев.

— Где-нибудь уже участвовали? — поинтересовался Пикасо.

— На ОГА стояли, приходили после работы, прокуратуру и "избушку" штурмом брали... — начал перечислять Роман.

— Достаточно, — с ухмылкой молвил Сэм.

Са**нов заметил у троих ополченцев вытатуированные на пальцах рук перстни и сразу смекнул: "Точно, бывшие зэки". "Нет", "не был", "не состоял" и "не привлекался" — это не о них. А тело Пикасо было попросту расписано синей тушью от шеи и плеч до запястий. Не человек, а ходячая часовня, только без крестов. Как говорят: каков поп, таков и приход!

В распахнутые ворота, урча двигателем, медленно вкатился синий автобус. Туристический "Ютонг" проехал по аллее и, свернув налево, остановился на плацу возле пятиэтажной казармы. Из кабины выбрался водитель, закурил, с интересом озираясь по сторонам.

— В общем, так, пацаны, — сказал Пикасо, обращаясь к вновь прибывшим добровольцам. — Я тут старший. Поможете нам найти и собрать вещи в располаге.

— А что ищем? — поинтересовался Роман.

— Все, что может пригодиться, но главное — оружие, патроны и курево. Топайте за мной.

— Понятно, полезные вещи, — кивнул Роман. Странное дело, но ему почему-то особенно захотелось найти именно оружие, которое доселе никогда в руках не держал.

К**шеев молчал, как в рот воды набрал.

Они неспешным шагом направились к казарме.

Один из молчунов-ополченцев прикрыл ворота, закинул карабин на плечо, дунул в мундштук папиросы, затянулся сизым беломоро-балтийским дымком и остался дежурить.

Са**нов и К**шеев немного отстали. По пути они часто нагибались, подбирали патроны, рассыпанные вдоль казенно выкрашенных известкой бордюр, и рассовывали их по карманам и в сумку, отчего те очень скоро отяжели. Похоже, здесь в суматохе разгребали боеприпасы. И мусора вокруг полно — долго убирать.

Под ногами постоянно попадалась подавленная клубника — асфальт ею был усеян. Роману, издали, поначалу показалось, что это кровь, и он был рад, что ошибся. Он озирался по сторонам, да и вообще ожидал увидеть трупы вэвэшников на территории, однако их нигде не обнаружил.

Штурм, безусловно, прошел в лучших традициях "Искусства войны" Сунь Цзы — без выстрелов и без крови. Сказались не только "мертвые" 90-е, когда делился большой кусок армейского "пирога", наследия СССР, но и последующие годы с их распадом армейской инфраструктуры "незалэжной", так как Украина была просто неспособна экономически содержать такие войска и поддерживать их выучку и боевой дух должным образом. Солдаты и офицеры, явно не принадлежавшие к числу ретивых "свидомитов", покинули военную часть "добровольно-принудительно", как говорят в подобных случаях.

Возле казармы стояло серое "Жигули" седьмой модели с наполовину спущенными передними шинами. Роман, опасаясь, что автомобиль может быть заминирован, осторожно открыл капот и заглянул — аккумулятора не было, пустышка. А он мог бы пригодится. Вещь полезная, любой автолюбитель в курсе

— Не заморачивайся с этим металлоломом, — посоветовал ему Сэм.

— Заходим внутрь! — резко скомандовал Пикасо, окинув всех взглядом. — Все, что находим, грузим в автобус, стволы — в нашу тачку.

Пояснять, что такое "стволы" на армейском сленге, Роману с Алексеем не требовалось — они кивнули.

На лестнице и в коридорах царил срач — неделю драить. Большинство помещений внизу были открыты, но пустовали. Некоторые двери были заперты, их пришлось выбивать, дабы обыскать комнаты.

"Улов" оказался богатым. Нашли старенький "Утес", четыре пустые ленты к нему, самозарядный карабин Симонова, десяток цинков с патронами разных калибров, дюжину "эргэдэшек" с ввернутыми запалами, дымовые шашки, пятнадцать ящиков с минами. На третьем этаже обнаружили сваленные в кучу черные мешки с красными крестами, оказались с медикаментами, много, штук двадцать, каждый килограммов под сорок.

Все, что находили, как и условились, таскали вниз, к автобусу.

На лестнице, неся тяжеленный ящик с минами, Роман спросил у Сэма:

— Слушай, а зачем нам это?

— К "Подносу" годятся.

— К чему?.. — не сразу понял Роман.

— "Поднос" — это миномет калибром восемьдесят два миллиметра.

— А-а... Понятно... Ты из него стрелять умеешь?

— Другие умеют, — тяжело дыша, ответил Сэм. — Я водитель. Привез — увез.

— Хорошая у тебя работа.

Сэм покосился на Романа, но ничего не ответил.

Со второго по пятый этаж попадались комнаты, где, как догадался Са**нов, жили военнослужащие. Там был порядок казарменной жизни, хотя и попахивало конурой из-за затхлого воздуха и нестираной одежды. Вещи — спортивные сумки и рюкзаки — были аккуратно сложены возле кроватей или под ними. На тумбочках кое-где лежали пустые "разгрузки", открытые пачки сигарет, на одной стоял флакон с недорогим одеколоном. В общем, спартанская обстановка.

— Пацаны, забираем все, — сказал Сэм, оказавшись в одной из таких комнат. — Обыщите тумбочки, смотрите под матрасами. Ценные вещи забираем себе.

— Сэм, а чье это? — спросил Роман.

— Ментов и правосеков, которых отсюда выбили, — ответил Сэм, выворачивая сумки и рюкзаки. — Сувениры...

Са**нов присел на корточки, открыл тумбочку. В ней находились средства личной гигиены, пара блоков крепких сигарет, банка кофе, несколько шоколадных плиток и...

— Сэм, — упавшим голосом произнес Роман. — Тут...

— Что? — отозвался тот, поднимая матрас и заглядывая под него.

Роман достал из тумбочки повязку "ВОСТОК" и несколько помятых георгиевских ленточек.

— Тут наши были, Сэм, — сказал он.

У Сэма забегали рыбьи глаза. Са**нов заметил на его лице смятение.

— Ты что-нибудь слышал о маскировке? — невпопад ляпнул Сэм.

— Нет, но...

— Тогда давай быстрей! — резко сказал Сэм, отводя глаза. Выражение замешательства на его лице сменилось раздражением. — Сейчас вернутся правосеки.

— Какие правосеки?! — запротестовал Роман и категорично припечатал: — Тут наши были! Мы что, своих тут грабим?!

— Нам дали приказ, — быстро проговорил Сэм. — Кончай философию. Для себя же стараемся. Поверь мне, все это им уже не понадобятся. Или это оставить правосекам?

Са**нова передернуло. Елки-палки! Первым его поползновением было послать Сэма к черту или куда подальше, но он сдержался.

Роман опустил глаза, руки тоже опустились. Стало ему горше редьки. Мгновенно напитался серой реальностью первого дня в ополчении. Прозаические взгляды на войну закончились, развеялся ореол романтики. Настырный он был за справедливость. С детства. Быть "как все" куда проще и легче, чем рвать рубаху на груди. Умом, конечно, понимал, что делается неправильно. Но напускать на себя кислую мину, сопли жевать и подыскивать стандартный набор оправданий не стоило — поймут неправильно. Дипломатические залпы тут лишние. Это не детские войнушки. Как говорится, выбирай, анализируй, просеивай лишнее и имитируй приемлемое поведение в сложившихся обстоятельствах.

"Неужели все эти люди погибли? — осознал Са**нов. — А мы их тут, по ходу, тупо грабим, своих..."

— Нехорошо это, Сэм, — негромко сказал он.

Сэм не обратил на его слова внимания. Трудно было сказать — услышал или нет.

Са**нов оглядел комнату в поисках поддержки, но ее не получил. Лишь Алексей повернулся к нему и пожал плечами. Однако "молчун" его услышал:

— Честность — это рефлексы, она делает человека беззащитным, — сказал он, проявив, к удивлению, недюжинную склонность к философии. Хотя на вид он был явный представитель "братков" с девяностых годов прошлого века. — Не заморачивайся с этим, не трави душу себе и людям. Ясно?

— Ясно, — буркнул Са**нов.

В общем, дали понять: поднатужься — и приспособься.

Нехотя, Роман продолжил выворачивать сумки и рюкзаки, решив, что позже со всем этим разберется, когда сам обустроится в ополчении, а о произошедшем факте мародерства обязательно донесет до глаз и ушей начальства. Вот оно пусть и решает. Он действовал по приказу. Не бросать же все и идти домой? Дело сделано — детали потом. Боеприпасы и медикаменты тут точно оставлять не следовало, раз уж базу покинули, а в живых никого не осталось. Где же они погибли? В аэропорту? Мало-помалу он успокоился и снова стал сосредоточенный, уверенный в себе.

Сэм одобрительно хмыкнул, найдя блок "Мальборо" и бутылку дагестанского коньяка. Открыв одну из них, он сделал приличный глоток "Кизляра", а затем заткнул горлышко пробкой и закусил шоколадным батончиком.

— Дешевка, но пойдет, — шмыгнул носом он.

К Роману подошел К**шеев и, толкая в плечо, показал два паспорта:

— Смотри, Ромчик, чеченец, кажись. И деньги у него в вещмешке нашел. Шесть тысяч... Рублями. А другой — ингуш.