— Эту вещь мне дал вождь моего племени, — Тахири мягко подала вещь. Она приподняла кулон, чтобы Анакин смог посмотреть. — Здесь два отпечатка в центре. Сливен сказал мне, что здесь отпечатки моих родителей.

— Ты знала своих родителей? — в удивлении спросил Анакин.

Тахири ответила ему, что она ничего не узнала о своём семействе, пока жила у Тускенских Рейдеров.

— Я могу только предположить, что он сделал с ними, — ответила Тахири. — Но ничего, кроме кулона и тех нескольких слов, сказанных мне им о том, кому эти отпечатки принадлежали, он ни разу не рассказал мне ничего относительно того, кем были мои родители.

— Но почему нет? — спросил Анакин.

— Я не знаю, — ответила Тахири. — Я просила Сливена, действительно просила его рассказать мне о моей матери и отце. Он никогда не отвечал, и я чувствовала его боль в этом молчании. Спустя несколько лет, я прекратила спрашивать что-либо... — Тахири притихла.

Анакин ощутил мучения его подруги, и её опасение.

— Тахири, чего ты боишься? — спросил он. — Тебе незачем лететь туда.

— Я не знаю, — мягко сказала Тахири. — Но все сложнее, чем кажется. Сливен знал, что так будет, и Мастер Люк — также. Анакин, ты же видишь — я не похожа на тебя. У меня не было ни брата, ни сестры, или отца и матери — героев Восстания. Я не знаю, кем были мои отец с матерью, или даже о том, как я оказалась с племенем. Все, что я знаю — это то, что Тускенские Рейдеры — моя единственная семья. Единственная. Если я останусь в Академии, то потеряю их — уже навсегда. Я по-настоящему останусь сироткой. — Тахири уткнулась в стекло иллюминатора, её невидящие глаза наполнились слезами.

— Но у тебя есть и другая возможность? — тихо спросил Анакин.

— Да, — признала Тахири. — Я чувствую, что сейчас настолько запуталась во всем этом. Я о возвращении к единственному моему дому. Это место я и люблю, и в то же время, ненавижу. Так же, как я люблю и ненавижу Тускенов. Моя жизнь — такая же загадка для меня, как и золотой шар. Кроме того, даже если бы не шар, у меня даже нет никакого ключа о том, кто я такая на самом деле. Я не знаю — настоящее ли это мое имя — Тахири, или его дал мне Сливен.

Тахири остановилась, и набрала воздуха в легкие.

— Анакин, у тебя была семья, история. Даже будучи внуком Дарта Вейдера, даже если это пугает тебя, ты все же знаешь, откуда ты, от кого ты происходишь. А у меня есть только эти два отпечатка. Я боюсь, что если я не вернусь к Рейдерам по-хорошему, я никогда не пойму, кто я и откуда. Но, если я это сделаю, я боюсь того, что я открою: может, я предназначена для иной судьбы, нежели быть Рыцарем-Джедаем.

Анакин признал взгляд на лице Тахири. Это был самый отчаянный призыв о помощи, вроде тех, что он уже видел — когда, будучи сброшена с их серебристого плота, она упала в реку, изо всех сил пытаясь выжить. Тот же самый взгляд у неё он видел на Явине 8, когда риил — огромная фиолетовая змея — сжала её в своих обьятьях, и попыталась сокрушить её. Взгляд напомнил Анакину о той, с кем он прошёл через все испытания. Будучи рядом друг с другом, они столько узнали о себе, и своих способностях в Силе. Он использовал Силу, чтобы не позволить Тахири утонуть в реке, и он заставил животное выпустить её. Вместе они даже сбежали от пуреллы, гигантского краснокрапчатого паука со светящимися оранжевыми глазами, который был готов вот-вот медленно пожрать их.

И теперь они получили от старшей мелодии на Явине 8 информацию, что нужна была для того, чтобы прочитать символы, оставленные Массасси, и снять проклятие. Но они должны сделать это вместе, как команда. Анакин был уверен в том, что никто из них не был достаточно силен в Силе, чтобы вести битву в одиночку.

— Ты когда-то сказала мне, что, независимо от того, кем был мой дедушка, моё предназначение в жизни — стать Рыцарем — Джедаем и использовать Силу для добра, — мягко заметил Анакин. — Думаю, то же самое нужно и тебе. Я понимаю, что ты хочешь узнать свою историю, но так ли это важно, как жизни детей, запертых внутри золотого шара? Только ты можешь знать, что важнее для тебя. Но, независимо от того, что ты выберешь, я всегда буду твоим другом... Хорошо? — осторожно сказал Анакин.

— Хорошо, — кивнула Тахири. Анакин не сказал Тахири о том, что, даже если она решит остаться на Татуине, он все равно попытается снять проклятие. Но всё же, не то чтобы победить в этой битве, он чуял сердцем, что без силы Тахири он никогда не покинет глубины Дворца Вуламандры живым.

— Пять минут до посадки, — обернулся старый Пекхум к Анакину и Тахири.

Джедай-инструктор Тионна глянула назад, чтобы убедиться, что ее подопечные разместились на своих местах. Люк Скайуокер отправил её с юными джедаями на Татуин — просто для того, чтобы убедиться, что с ними ничего не произойдет. И за тем, что Тахири может вернуться в Академию Джедаев, если, конечно, захочет. Анакин нацепил ремень, и приготовился встретить народ Тахири. Но ничто не могло подготовить его к тому, что он увидел минутами спустя, за пределами безопасной, прохладной серебристой утробы шаттла.

Анакин бросился вперед, и встал перед Тахири. Возвышаясь над ним, что-то рычали три Тускенских Рейдера, их высокие, грузные фигуры прятались под полосами белого материала, их лица, закрытые серыми масками для защиты от пыли, и темными круглыми защитными очками, сквозь которые были видны их изумленные глаза. То, что они держали высоко в каждой из рук, было подобно топору — металлическое оружие с обоюдоострым лезвием, которое полыхало отблесками света резких солнц-близнецов Татуина. Они подошли, чтобы напасть.

— Вернись в шаттл, — скомандовал подруге Анакин.

Тионна выступила вперед, ее серебристые глаза сверкнули. Анакин почувствовал агрессию и нарастающий гнев, что исходили от группы Рейдеров.

— Все в порядке, — Тахири сказала это, уже расслабившись. — Они из моего племени.

Тахири шагнула из-за спины Анакина и Тионны, и подошла к Рейдерам.

— Ты уверена в этом? — нерешительно вопросил Анакин, наблюдая, как Тахири осторожно продвигалась вперед. Трое Рейдеров отделились от группы, и появился четвертый, скрывавшийся до того за их спинами. Тот высоко поднял оружие, выглядевшее, определенно, как топор, и Анакин запаниковал. Он уже был готов выскочить вперед, если Тахири понадобится помощь. Тахири обратилась к четвертому Рейдеру. Это был глубокий, гортанный звук, какого от подруги Анакин ещё не слыхал. Рейдер зарычал в ответ.

— Все нормально, Анакин, — тихонько прошептала Тахири, только отвернувшись от Рейдера. — Его имя Сливен, и он вождь племени. Я поздоровалась с ним и представила тебя и Тионну. Одно непонятно — почему Рейдеры в боевой стойке?

Анакин кивнул, но ни он, ни Тионна не сводили взгляда с Рейдеров. Сливен подошёл к Тахири, опустив оружие, как только очутился возле неё. Тогда он испустил вереницу ворчаний, и рычаний, перешедших в наречие, которое Анакин понять не смог.

— Он хочет узнать, где моё покрывало, — добавила Тахири.

Сливен уставился на девочку, его приемную дочь, так же пристально глядела и она на него. В её зеленых глазах, цвета воды, за которой он охотился всю свою жизнь, было трудно что-то прочесть. После этого она заговорила с ним, причем резкий язык Рейдеров в её устах казался мягче.

— Я только что сказала ему, что одним из условий, принятых мной, когда я вошла в Академию, было то, что я больше не должна носить покрывала и обувь, — поведала Тахири Анакину. Ее перевод был прерван несколькими глубокими взлаиваниями.

— Он сказал, что некоторые вещи не меняются... как и моя упрямая натура, — довольно ухмыльнулась Тахири.

Анакин проводил Тахири и Тионну из шаттла. Они приземлились в особом месте в пустыне, указанном Тахири. Как только они вышли, Анакин смотрел искоса в ярком солнечном свете, чтобы подробнее изучить окружение. Перед ним расстилалась бескрайняя желтая пустыня.

Анакин надеялся, что они приземлятся в Мос Айсли, знаменитом татуинском городке. Из-за его отдаленного местоположения, Мос Айсли был известен по всей галактике тем, что притягивал к себе массу воров, пиратов, и контрабандистов. Именно здесь его отец, Хан Соло, впервые повстречал дядю Люка и мастера-джедая Оби-Вана Кеноби. Дядя Люк и Мастер Кеноби наняли его отца-пилота для полета на Альдераан в его фрахтовщике, Тысячелетнем Соколе. Так начались приключения, которые привели его отца и дядю, к спасению его матери, принцессы Леи Органы, со Звезды Смерти и из лап Дарта Вейдера. Анакин думал об этом с гордостью.

Жар стелился волнами по горячим пескам. Анакин почувствовал, что его комбинезон начал липнуть к спине, по ней поползли ручейки пота. Тахири шла перед ним, разговаривая со Сливеном. Другие три Рейдера оглядывались по сторонам, внимательно просматривая пустыню на предмет скрытых от глаз врагов. Тионна шла, не промолвив ни слова, не сводя своих больших глаз с Рейдеров. Иногда Анакин чувствовал опасность, но группа благополучно передвигалась вверх и вниз по обкатанным кругляшкам дюн. Глубокий и мощный голос Сливена прервал мысли Анакина. Рейдер подошёл к Анакину и Тахири, и провёл их за ещё одну песчаную дюну.

— Бангор! — закричала Тахири, завидев крупных, коричневошкурых животных. Одно из животных подняло свою голову на звук ее голоса, и начало дергать толстую веревку, что привязывала его к деревянной палке, воткнутой прямо в песок. Тахири побежала вперед, и протянула руки к нему. Животное уткнулось в неё мягким коричневым носом. Тахири подошла к существу, и почесала между его длинными спиральными рогами. Сливен громоздился позади Анакина.

— Он повторил, что некоторые вещи не меняются, — со смешком перевела Тахири.

Хотя слова Сливена звучали грубо, Анакин чувствовал что-то, что было за ними — забота, которой он не ожидал от него. В конце концов, Люди Песка, известные также, как Тускенские Рейдеры, прославились за своё агрессивное, жестокое поведение. Было известно, что они часто нападали на поселения фермеров-влагодобытчиков на Татуине, чтобы грабить и убивать их, и много раз убивали их. Анакин задавался вопросом, не могла ли Тахири именно так очутиться среди этих людей. Может быть, именно они напали на её поселение, и убили её родителей.

Анакин отодвинул от себя эту мысль. Было слишком ужасно думать, что Тахири, возможно, прожила большую часть жизни с людьми, которые убили её родителей.

— Анакин, поздоровайся с моим бантой, — Тахири похлопала его по плечу.

Анакин подошел ближе к трехметровому существу.

— Его зовут Бангор, — начала Тахири.

Сливен внезапно разразился целой вереницей ворчаний.

— Сливен сказал, чтобы мы не давали имена своим бантам. — Тахири обернулась к вождю.

— Но я назвала, — она ответила на Базовом.

Ах.

— Ох, Сливен понимает Базовый, хотя я не знаю, где он этого набрался. Но он притворяется, что он не понимает, так что я обычно говорю на его языке, — медленно обьяснила Тахири, так, чтобы она могла убедиться в том, что Сливен понял её слова. Рейдер ничего не ответил. Стоя позади Тахири, Анакин смотрел на банту. Он читал о том, как Песчаные Люди используют их, как верховых животных, и что они могут выживать в пустыне неделями без пищи и воды. Он подошёл, и погладил шкуру существа. Бангор обратил свои большие карие глаза на него, деликатно взмахнув длинными ресницами.

— Бангор сирота, как и я, — сказала Тахири. — Его нашли, когда он блуждал один в пустыне, вскоре после того, как меня подобрал Сливен.

В этот момент Рейдер отчаянно зарычал.

— Сливен зол, — обьяснила Анакину Тахири. — Он говорит, что я не сирота. Он сказал, что я Рейдер, и что мы и так потратили лишнее время, и должны вернуться к племени до темноты. — Тахири, нахмурившись, взглянула на Сливена, после чего мягко свистнула Бангору. Банта встал на колени, и она взобралась на его спину. Тогда она спустилась к Анакину, и помогла забраться позади неё. Банта мягко поднялся на ноги. Сливен усадил Тионну за собой. Он пролаял приказ, и банты унеслись от предместий Мос Айсли, прямо в пространство пустыни, выглядевшей бесконечной.

Анакина всё это время переполняло чувство, что они с Тахири едут навстречу неведомой опасности.

Они странствовали так уже несколько часов. Анакин чувствовал высокую температуру солнц-близнецов Татуина, лучи которых били по его непокрытой голове. Тахири подняла воротник своего оранжевого комбинезона, пытаясь защитить лицо от дующего песка. Песок из пустыни лез в рот и ноздри Анакина. От песка невозможно было избавиться. Анакин задался вопросом, не это ли чувствовали юные духи, запертые в шаре. Он надеялся, что нет.

Часом позже, Сливен передал джедаям-ученикам немного ткани, чтобы они смогли обернуть свои головы ими, и две пары защитных очков. Тахири отказалась от всего этого, взяв для себя только ботинки. Она была в затруднении, это Анакин понял. Его друг чувствовала себя неловко. Тахири думала, что ей легко дастся решение остаться в академии. Но раз уж она здесь, решить эту проблему будет сложно.

Ни один из них не проронил ни слова во время путешествия. Сливен вел группу, но не промолвил за время путешествия ни слова.

— Здесь всегда так тихо? — не выдержал, и шепнул Тахири Анакин.

— Да, — она ему ответила. — Теперь понимаешь, почему я говорю так много. За все годы, прожитые мной здесь, я не думаю, что сказала больше, чем в один день в Академии. И не думай, что я не пыталась, — добавила со смехом Тахири. — Но единственный из них, кто когда-либо говорил со мной — действительно говорил, когда я выучила их язык — это Сливен.

— Он сейчас не говорит, — заметил Анакин.

— Он должен, — сказала Тахири. — Он должен, потому что он — причина, по которой я здесь. Сливен — вождь племени, но он больше, чем просто вождь. Он и есть тот, кто нашел меня. Песчаный Народ — кочевники, передвигающиеся маленькими племенами по суровой пустыне. Они эксперты во всём, что касается выживания здесь, и еще они очень практичны. Слабого здесь оставляют умирать. Лишь сильный, кто может о себе позаботиться, часть племени. И внешники, любые внешники, не заботят их. Особенно дети, что не принадлежат к племени.

— Но ты чужая, приёмыш, — парировал Анакин.

— Да, — глухо сказала Тахири. — И только из-за этого Сливен взял меня в племя. Чтобы позаботиться обо мне единственным способом, он знал, как... Я не росла с отцом и матерью, как ты, Анакин. Но Сливен был мне как отец, всё время, сколько я себя помню. Он учил меня, как искать в мусоре продовольствие и воду, как обучать банту, и ездить на нём верхом. И как бороться этой палкой, гадердаффи. — Сливен знает, что, если я захочу остаться в академии, племя откажется снова меня принять. Я думаю, что если я вернусь, чтобы сказать о моём решении, было способом Сливена дать мне один, последний шанс остаться с племенем, и с ним.

— Ты так говоришь, будто он действительно заботился о тебе, — Анакин предложил.

— Заботился? — Тахири глубокомысленно взвесила это слово. — По его мнению, я знаю, что это так. Но он ни разу не позаботился дать мне одну вещь в моей жизни, которая мне действительно нужна. Он никогда не рассказывал мне, как он меня нашел. И если он действительно обо мне заботится, пусть лучше расскажет мне мою историю, — в досаде закончила Тахири.