Как ни странно, но мальчик оказался прав. И после нескольких поворотов, направление в которых выбирал он, мы вышли к лифту, в котором и встретились с Рицко.

— Миасто-тян, — зашипела она на меня. — Опаздываешь! Разве это так трудно: съездить встретить ребенка?

— Это легко, когда на голову не падают N2-бомбы. Извините... — буркнул Синдзи. Кажется, то, что его назвали ребенком — мальчишке не понравилось. Впрочем, посмотрела бы я на мальчишку который был бы этим обрадован!

— Прости-прости, — поклонилась я Рицко, признавая свою вину.

— Это тот самый мальчик? Третье дитя? — спросила начальник научного отдела.

— Да, — ответила я.

— Меня зовут Акаги Рицко, — повернулась подруга к Синдзи. — Я — начальник научного отдела института НЕРВ. А ты — Икари Синдзи-кун? — поинтересовалась она из вежливости.

— Да, — коротко кивнул Синдзи, на миг высунувшись из-за брошюры о НЕРВ, за которой прятался.

— Хорошо. Идем.

Рицко резко развернулась на месте и двинулась в сторону дальней двери. Мы пошли за ней.

Геофронт. База НЕРВ. Аянами Рэй.

— Подготовить пилота! — голос из динамика вырывает меня из сна, приятно напоминающего небытие.

Несколько врачей крутятся вокруг меня, запихивая мое тело в контактный комбинезон. Далеко не все из них аккуратны, и тело передает сигналы о нарастающих повреждениях. Кажется, люди называют это болью.

Я безразлично позволяю проделывать все это со мной. Боль не имеет никакого значения. Ничто не имеет значения. Есть только приказ, и этот приказ должен быть исполнен. Неприятно только то, что поступающие сигналы свидетельствуют, что я могу оказаться не в состоянии исполнить приказ Командующего.

Четыре врача перемещают меня вместе с кроватью, на которой я нахожусь, в сторону ангаров. Отмечаю, что один из этих врачей — женщина. Этот факт не вызывает никакой эмоциональной реакции, только фиксируется в памяти. Не более того.

У дверей, ведущих в ангар, мы останавливаемся.

— Во имя Императора! — воскликнул один из трех мужчин. Причем мне показалось любопытным, что он использовал гайдзинское слово Imperator, а не Божественный Тенно, как следовало бы. — Она же еще не восстановилась?! Зачем мучить ребенка?

— Като-сан, — холодно отозвалась женщина, и мне припомнилось, что именно ее действия вызывали большую часть сигналов о недостаточной функциональности моего тела, — Вам не следует думать об этом... образце как о человеке. Это — не человек. Оно — всего лишь элемент системы контроля Евангелиона, не более того.

— Хига-сама, — мужчина поклонился, но глаза его блеснули. Насколько я смогла понять из литературы, рекомендованной мне Командующим Икари, такой блеск называется злым. — ...прошу меня извинить... — в слова не вложено ни капли настоящего чувства. Прозвучала просто формула вежливости. — ...но данный элемент системы управления в настоящее время нефункционален. Ее нельзя отправлять в бой. Мы рискуем потерять и Евангелион и ее.

— Като-сан, — усмехнулась женщина, — по окончании этой операции Вы будете уволены. Я добьюсь этого. Не стоит слишком часто спорить с начальником.

— Попробуйте, — устало пожал плечами Като-сан, не обращая внимания на то, с каким удивленным ужасом смотрят на него двое коллег. — Если по окончании этой операции Вы еще будете в состоянии кого-либо уволить.

— ЧТО?! — взвилась Хига. — Вы мне угрожаете?!

— Нет, — устало покачал головой Като. — Ни в коем случае. Но если мое понимание ситуации верно, то, отправив девочку в бой — мы прямо-таки напрашиваемся на поражение, после которого всем нам будет уже все равно: человек она, или нет. Мертвым — не до игр с амбициями.

Женщина злобно сверкнула глазами, но не ответила ничего.

Внезапно включился динамик громкой связи.

— Замена оказалась бесполезна, — раздался голос Командующего Икари. — Будите Рей!

Зачем меня будить? Я ведь не сплю?

Като-сан покачал головой, но ничего не сказал. Хига, торжествующе подняв голову, бросила на него очередной злобный взгляд, и налегла на поручни моей каталки.

В ангаре, кроме привычного технического персонала, находились доктор Акаги Рицко, начальник оперативного отдела, капитан Кацураги Мисато и незнакомый мальчик, чем-то смутно напоминающий Командующего.

Я попыталась приподняться, чтобы врачам было удобнее поднять меня с каталки, но сил не хватило, и я рухнула обратно, но тут же попыталась снова. В этот момент мне показалось, что страшный удар сотряс весь Геофронт. Врачи разлетелись в разные стороны, не устояв на ногах. Я подняла взгляд, и увидела, как сверху, в каком-то замедленном, плавном ритме рушатся конструкции непонятного назначения.

Внезапно, от резкого движения меня чуть не стошнило. Все вокруг быстро завертелось. Ощущение дисфункциональности едва не отправило меня в неактивное состояние. Когда же я смогла снова адекватно воспринимать действительность, оказалось, что меня держит на руках тот самый мальчишка — родственник командующего. Оглядевшись же вокруг, я поняла, что стоим мы на крошечном пятачке между двумя рухнувшими сверху стальными конструкциями, кажется, осветительного назначения. Одна из них пригвоздила к полу Хига-сан, и теперь женщина хрипела в агонии. Ее кровь заливала пол у нас под ногами, пятная красным белые кроссовки мальчика.

— Так сколько, говорите, у вас пилотов с опытом управления Евангелионами? — спросил мальчик, аккуратно укладывая меня подальше от заливающей пол крови.

— Чего ты хочешь? — холодно спросил Командующий.

— Ее, — мальчик повел ладонью в мою сторону.

— ЧТО?! — закричала Кацураги-тайи. — Ах ты, паршивец! Бака-хентай*!

/*Прим. автора: бака-хентай — дурной извращенец*/

— Если я выживу, то она, выздоровев, поступит под мое командование, — капитан облегченно и немного виновато выдохнула. — Ведь я окажусь самым опытным пилотом Евангелиона. По крайней мере — единственным, имеющим боевой опыт.

— Хорошо, — кивнул Командующий. — Еще что-нибудь?

— Бесплатно — не работаю, — холодно усмехнулся мальчишка.

— Вопрос с деньгами — решим, — столь же холодно ответил Командующий Икари. — Еще?

— И увольте всех выкормышей этой... Ладно, о мертвых либо хорошо, либо — ничего. Она умерла. Хорошо.

Командующий молча кивнул.

— Тогда у меня пока что все, — улыбнулся мальчик. — Где тут в эту штуку залезать?

— Пока что? — поднял бровь Командующий.

— Если еще что-нибудь придумаю — не премину Вам сообщить, — кивнул новый пилот.

— Синдзи, — спросила Кацураги-тайи. Вот, значит, как его зовут. — Ты же мог спасти Хига-сан. Я видела. Ты мог просто оттолкнуть ее — и она вылетела бы за пределы зоны поражения. Но...

— Может, мог, — покачал головой Синдзи, — а может, и нет. В любом случае, я не стал даже пробовать. Рей-кун — важна. Хига-сан — не важна. На замену ей найдутся специалисты не хуже, которые не будут считать нас, пилотов, элементами системы управления Евангелиона.

Мне всегда говорили, что наоборот. Я, которую можно заменить, и которую уже заменяли — не стою того, чтобы ради меня рисковали... Когда Командующий при попытке активации Нулевой, вырвал меня из капсулы, но при этом обжег руки — Хига-сан так ему и сказала... Но этот мальчик, Синдзи, кажется, склонен согласится скорее с Командующим, а не с Хига. Или... или же он просто не знает обо мне... Но даже так, я все равно почувствовала какое-то тепло.

Токио-3. Судзухара Сакура

— Всем пока! — крикнула я одноклассницам.

Теплый, погожий денек не располагал к тому, чтобы сразу после школы бежать домой и садиться делать уроки. Так что, когда Сая позвала меня, Арису и Акаме поиграть в парке — я, почти не раздумывая, согласилась.

— Мам, я поиграю с девочками? — позвонила я домой. — Нет, я не долго. Совсем чуть-чуть!

— Хорошо-хорошо, — ответила мама. -Только оставайся на связи. учебную тревогу могут объявить в любой момент, и если тебя не окажется в убежище — папе могут урезать премию!

Это означало бы, что мне не купят давно обещанную куклу, так что я сказала, что обязательно буду прислушиваться к звонкам .

Некоторое время мы играли в охадзики*. А когда фишек уже не осталось, Ариса предложила вернуться в школу и поиграть в прячущегося демона.

/*Прим. автора: эту игру считают "игрой для девочек": рассылают фигурки в форме монет, игрок выбирает две фигурки и щелкает по одной из них, стараясь попасть в другую. Если попал, то забирает обе себе. Если не попал — очередь хода передается следующему игроку*/

— Вообще-то, — сказала Акаме, — в прячущегося демона играют ночью. И по одной!

— Так страшно ведь! — возразила Ариса.

— В том и смысл, чтобы было страшно, — объяснила Акаме.

Но мы уже все решили. К тому же, если нас будет много, то, может быть, мы сможем разглядеть Юко!

Подходящая кукла нашлась у Акаме. Как объяснила наша длинноволосая подружка, она частенько играет в "прячущегося демона", причем — по всем правилам. Мы с боязливым восхищением посмотрели на нее. Школьная форма, кукольное личико и широко распахнутые глаза не навевали мыслей о храбрости, позваляющей прийти в школу ночью и вызвать привидение старого корпуса на игру в прятки, а, тем более, делать это регулярно. Впрочем, несмотря на хрупкое сложение и кукольную внешность, Акаме была известна в школе как первая хулиганка, побившая трех старшеклассниц, решивших сделать ее своей игрушкой.

— Надо выключить телефоны, — сказала Ариса. — А то Юко-сан найдет нас, если кто-нибудь позвонит!

— А если тревога? — засомневалась я.

— Тревога была позавчера, — ответила Сая, наматывая длинную прядь на палец. Ее волосы были давним предметом зависти всех одноклассниц, и она никогда не стеснялась их демонстрировать. Среди нас лучший почерк был именно у Саи, так что она и написала имя на бумажке. Ариса проткнула куклу и бумажку с именем ножом, которым она предпочитала затрачивать карандаши, и игра началась.

Куклу мы нашли быстро, ведь она не пряталась.

— Юко погребена, — заговорили мы вместе, — погребена под столбом! Теперь ты демон!

И мы побежали прятаться.

Ариса и Сая побежали куда-то вниз, а мы с Акаме спрятались в старой кладовке за бывшим кабинетом химии. Занятий в нем давно уже не вели, и химикаты из кладовки столь же давно убрали, так что прятаться было удобно.

Изредка выглядывая в щели рассохшейся двери, мы с Акаме ждали, когда призванное нами нечто найдет нас, и боялись этого. Время от времени я с завистью поглядывала на подругу. Если уж даже днем, в присутствии подруги, мне так страшно, то как же жутко должно было быть Акаме, когда она играла одна и ночью?!

Сирены взвыли внезапно. И почти сразу же школу сотряс тяжелый удар. Зазвенели прилетевшие стекла.

— Бежим! — крикнула Акаме, кивнувшись к двери.

— Но... — заикнулась я, — ...как же Юко-сан?

— Все равно к выходу — мимо того класса, где мы оставили куклу! — крикнула Акаме. — Скажем ей, что игра окончена — и убежим!

Но в классе куклы не было. Стол, на котором мы оставили Юко-сан, был пуст.

— Бежим! — сказала тихим голосом Акаме.

— Но... — я начала было возражать, но Акаме схватила меня за руку и буквально поволокла за собой, не обращая внимания на мои попытки вырваться.

На улице грохотало уже почти непрерывно. Мы бежали по коридору, приветствовашему нас пустыми рамками выбитых окон, и стекла хрустели у нас под ногами.

Очередной взрыв раздался впереди. Вместо того, чтобы побежать ОТ грохота, Акаме потянула меня вперед, туда, где раздавался грохот, как будто что-то рушилось.

— Постой! — крикнула я. — Нам надо...

Но Акаме, не слушая, тащила меня вперед.

Дверь одного из классов висела "на честном слове", как будто какой-то хулиган выбивал ее изнутри, но, застигнутый учителем, убежал, не закончив своего дела. Когда мы пробегали мимо, дверь-таки рухнула... вместе с Сайей, которая, похоже, оперлась на нее. Длинные волосы Саи были испачканы в крови, как будто на нее плеснули красной краской из ведра. Подруга попыталась приподняться, но руки ее подлобились, и она рухнула. Мне даже показалось, что Сая не дышит...

Акаме опустилась рядом с Сайей и зачем-то приложила пальцы к ее горлу. Посидев так какое-то время, она выскочила, и снова попыталась тащить меня. Но на этот раз я воспротивилась.

— Стой! — крикнула я. — Надо помочь Сае!

— Ей ничем уже не поможешь, — покачала головой Акаме. — Сая мертва.

— Что? — только и смогла выдохнуть я. — Как? Юко... Юко-сан забрала ее?

— Нет, — покачала головой Акаме, продолжая тянуть меняла руку. Я же не могла оторвать взгляда от окровавленной подруги. — Это не Юко-сан. Это осколок. Тревога — нифига не учебная! — она произнесла несколько слов, среди которых я заметила те, за которые папа сильно ругал братика Тодзи. — Бежим быстрее. Нам надо в убежище.

Акаме смотрела вперед, а я — назад. И именно поэтому я заметила, как из-за угла вывернула кукла, которую мы назвали Юко-сан. Кукла висела в воздухе, слегка покачиваясь, как будто ее держал в руке неспешно идущий человек. Вот только никакого человека не было. Я заорала, и кинулась вперед. Теперь я уже тащила за собой Акаме. Я неслась вперед, охваченная ужасом, который мы сами же и призвали к жизни, неслась, ничего не видя перед собой. Даже странно, что споткнулась я уже на самом выходе из старого здания. Валявшийся на земле кусок бетона приближался медленно-медленно, но все мои попытки увернуться, избежать столкновения, ничего не дали.

В себя я пришла от того, что меня немного качало. Я открыла глаза и увидела, что Акаме тащит мои плечи, а ноги при этом отнюдь не волочатся по земле, а летят над ней, как будто их кто-то несет. Кто-то, кого я не могла разглядеть, как ни старалась. А рядом, чуть выше, качалась та же самая кукла...

— А-а-а!!! — заорала я, пытаясь убежать от кошмара... и меня вырвало прямо на серый асфальт. Голова кружилась. Меня тошнило. Страх волнами катился через меня.

— Не дергайся, — бросила мне Акаме. — Юко-семпай поможет мне донести тебя до убежища, в котором мы сможем пересидеть тревогу.

— Ю-ю-ю-ко-семпай? — заикаясь, спросила я.

— Ага, — кивнула Акаме. — Нас Тейчи-ни-сама* познакомил. С ней весело играть... Только она очень уж хорошо знает школу и все время находит...

/*Прим. автора: Тейчи-ни-сама — "старший брат Тейчи"*/

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

С отцом мы торговались просто отчаянно. Я демонстративно фыркал, обзывался, и кричал, что он трус и не сбежал от ответственности, а он делал вид, что считает меня еще более трусливым никчемным придурком.

При этом я отчетливо видел, где находится та черта, за которой отец... нет — Командующий, сорвется по настоящему, а отец не менее отчетливо понимал, что он не сможет заставить меня работать за эфемерную "благодарность всего человечества". И мы продолжали азартно торговаться, сознавая, что каждому из нас придется в чем-то уступить.