Игра Стражей. v2.0 Лестница сквозь небо

Где-то

Свет. Живой, изменчивый поток света несет с собой сознания смертных, пронизывая все. Место-которое-не-место во времени-которое-не-время содержит только Свет и Мысль, ставшую Словом. И именно поэтому смертные, стремящиеся привести к Свету своих собратьев, встречаются именно здесь.

— План успешно развивается, Высочайший, — на этот раз мысль материализуется в виде рубиново-красных символов в белом сиянии.

— Развивается, — отвечает названный Высочайшим. — И я скорблю о потерянных жизнях.

— Но... — алое сияние кандзи* выдает удивление говорящего, — ...разве эти жертвы не есть допустимая цена за счастье всех, кто будет жить? К тому же они вернутся!

/*Прим. автора: кандзи — японские иероглифы. В отличие от знаков катаканы и хироганы (японских вариантов слоговой азбуки), означают целое слово и заимствованы из Китая*/

— Допустимые, — вздыхает Высочайший. — И вернутся. Но это не мешает мне испытывать скорбь, видя, как много боли приносит избранный нами Путь. Однако, это и не помешает мне сделать следующий шаг. Как там участники Плана?

— И Командующий и ЗИЭЛЬ уверены, что ведут свою игру. Но благодаря Вам каждый их шаг уже учтен Планом.

— Плохо, — отзывается Высочайший. — Очень плохо.

— Но почему?! — уже второй раз за сегодняшнюю беседу собеседник Высочайшего оказывается шокирован. — Раз все идет по плану...

— То это означает, что вероятность внешнего вмешательства высока как никогда.

Где-то. Икари Синдзи

Стук колес. Алый свет заката бьет в глаза. Городские строения пролетают за окном. Музыка, смешиваясь с дробным перестуком, наполняет сознание, позволяя отвлечься. Не видеть. Не думать. Не помнить.

Не помнить маму, с криком растворяющуюся в оранжевой светящейся жидкости. Не помнить отца, роняющего тяжелые, страшные слова, и уходящего вдаль, оставляя меня рыдать на перроне. Не...

— Ксо!

Выругавшись, я вновь сосредоточился на музыке и закате, не позволяя себе срываться в отчаяние.

— Привет!

Я вздрогнул. Сколько я себя помню, в этом вагоне никогда никого не было! Это мое убежище, в котором я прячусь от мира, от мыслей, от себя...

Отвожу взгляд от алого сияния за окном и, проморгавшись, сосредотачиваю взгляд на том, кто сидит на противоположном сидении.

— Здравствуйте, — машинально кланяюсь. — Простите, но как...

— Это было несложно, — с улыбкой отвечает высокий белоголовый гайдзин*. — Будущее, которое тебе готовят, показалось мне достойным того, чтобы в него вмешаться.

/*Прим. автора: гайдзин — общепринятое сокращение от гайкокудзин — иностранец*/

— Будущее? — удивляюсь я.

— Да, — усмехается гайдзин. — В зеркалах Лабиринта Десяти тысяч будущих сейчас отражается твое лицо.

В ошеломлении смотрю я на собеседника. Я же просто мальчик. Ребенок. Таких как я — много. Очень много. Каким образом мое лицо может отражаться в будущем? И что такое Лабиринт Десяти тысяч будущих?

— Будущее — не определено, — усмехается белоголовый. — Поэтому вместо одного варианта всегда видно множество. Они сплетаются, влияют друг на друга, отражаются и преломляются в зеркалах планов. Но сейчас слишком многие из тех, от кого зависит будущее твоего мира, думают именно о тебе. И я решил вмешаться.

— Зачем Вам я? — я почти кричу, хоть это и ужасно невежливо по отношению к взрослому. — Чего Вы от меня хотите?!

— Я хочу, чтобы ты стал моим учеником. Чтобы ты перестал быть картой в чужой колоде и стал Игроком!

Через какое-то время. Штаб НЕРВ. Кабинет Командующего. Икари Гендо

Хрясь! Бумаги разлетаются со стола. Боль в разбитой руке лишь на короткое время отрезвляет меня. Проклятье всему сущему! Я искалечил собственного сына, порвал все связи с ним именно тогда, когда больше всего был ему нужен — для того, чтобы защитить... Но теперь доклад института Мардук, лежащий передо мной говорит, что все было напрасно. Судьба человечества, судьба Плана клином сошлась именно на Синдзи. Рей — небоеспособна. Аску доставить не успеваем. Других — нет. Остается только Синдзи и крохотный, не различимый без электронного микроскопа шанс, что он справится, несмотря на все его странности, в которых виноват именно я!

Фуюцки-сенсей, мой учитель, ставший заместителем командующего этого дурдома, с едва заметной улыбкой наблюдает мою истерику. Впрочем, я знаю, что улыбка эта — не признак насмешки. Кодзо всегда понимал меня.

— Хорошо, — киваю ему, понимая, что выхода, в сущности, нет. Или Синдзи рискнет собой и нами, вступая в игру, или погибнет без малейшей надежды... вместе со всеми остальными. — Я вызову его. Пусть Кацураги-тайи* встретит его.

/*Прим. автора: тайи — капитан*/

Токио-3. Икари Синдзи

Шаг. Еще шаг. Я вытормаживаюсь из Перехода, и следующий шаг делаю уже не по вечно изменчивой нити варпа, а по серому асфальту. Я прибыл. Игра скоро начнется.

Уличные телефоны замерли в ожидании. Я знаю, что это бесполезно, но иногда приходится делать вещи, не имеющие никакого смысла просто потому, что они должны быть сделаны.

— В связи с чрезвычайным положением все линии заняты, — женский голос произносит предвиденную мной фразу. — Пожалуйста, проследуйте в ближайшее убежище, расположенное по адресу...

Вешаю трубку. Знать адрес ближайшего убежища мне ни к чему. Достаю из кармана фотографию девушки, которая должна меня встретить, и пытаюсь понять, где она сейчас находится. Саа медленно кружатся перед глазами, помогая моему сознанию погрузится в варп... или же помогая варпу погрузиться в мой разум.

Близко. Она близко. По крайней мере, достаточно близко, чтобы можно было дождаться ее здесь, в назначенном месте встречи, не особенно рискуя.

На мгновение лживо-истинные видения варпа охватывают меня, и среди теней и брошенных маши, прямо на проезжей части, застывает образ девочки в школьной форме. Учитель ненавязчиво напоминает мне о своем задании.

Голуби срываются в полет, хлопаньем крыльев разрывая тишину. А когда я вновь смотрю на дорогу — она уже пуста. Что ж. Шаг сделан. Первый шаг в неведомой пока что Игре. Учитель никогда не рассказывал, что же ждет меня, и какое именно будущее он посчитал достойным того, чтобы в него вмешался Страж Хаоса, один из тех, кого смертные зовут не просто демонами, но князьями демонов. Однако он и не мешал мне пытаться увидеть и понять это будущее. А еще он постарался привить мне то, что сам искренне считает достоинствами. И жадность, наряду с гордыней в этот список достоинств однозначно входят.

Тяжкий удар сотрясает пока еще целые здания. Началось!

Токио-3. Кацураги Мисато

Ездить по городу, в котором идет общевойсковой бой с применением танков и тяжелой артиллерии на спортивной машине — занятие далеко не безопасное. Ну, вот почему мне не выделили танк? Или, хотя бы, БРДМ*? Впрочем, от тех калибров, которыми пользуются сейчас военные в попытке одолеть несокрушимого врага, даже главный бронепояс Ямато* поможет ничуть не лучше, чем мятая жестянка. А уж от их противника танковая броня не помогает и подавно, в чем сейчас и убеждаются танкисты, пытающиеся сдержать Ангела.

/*Прим. автора: БРДМ — Бронированная Разведывательно-Дозорная Машина*/

/*Прим. автора: Ямато — линкор японского императорского флота времен Второй мировой войны типа Ямато. Самый большой военный корабль в истории человечества из когда-либо потопленных в ходе боевых действий.*/

Мне страшно, до боли в сжимающих руль руках, хочется выключить радио, или, хотя бы, уйти с оперативной волны, на которой слышен бесстрастный голос дежурного, рассказывающий о бессмысленных потерях. Но нельзя. Я должна знать, где сейчас находится Ангел.

К моему ужасу бой смещается в тот район, где у нас назначена встреча с сыном Командующего. И дернул же меня гайдзинский дьявол назначить встречу именно здесь! Я не успеваю! Совсем чуть-чуть, но не успеваю! Ангел уже здесь.

Сбитый конвертоплан рушится на соседнюю улицу, и какая-то сила заставляет меня выкрутить руль, сворачивая к нему. Квартал чуть впереди накрывает ракетный залп, и я вздрагиваю. Для РСЗО сотня, а то и полторы сотни метров — не промах! Но пронесло. Более того, прямо из-под ног Ангела к моей машине выкатывается мальчишка в черных штанах, белой рубашке и темных очках.

— Извини за задержку! — кричу я ему, понимая, что вероятность того, что он меня услышит в грохоте боя — мягко говоря, невысока.

Однако Синдзи то ли расслышал меня, то ли приглашающий жест был очевиден сам по себе, но мальчик влетает в машину, как будто им выстрелили из катапульты.

Выжимаю газ, и раскручиваемый движок воет, протестуя против такого с ним обращения.

— Направьте экспресс ко входу в Геофронт. Нет, поддержка не нужна. Да, я отвечаю за операцию. Все.

Резко бросая машину из стороны в сторону, уворачиваюсь от падающих обломков зданий. Теперь, когда у меня нет причины оставаться в опасном районе, надо уносить колеса и как можно скорее, пока кому-нибудь из военных не пришло в голову сбросить на Ангела спецбоеприпас* прямо в черте города. Конечно, эвакуацию объявили, но Ангел появился слишком внезапно. Так что не было никакой возможности проверить: все ли гражданские отправились в убежища, и не остался ли кто-то на поверхности...

/*Прим. автора: обычно под этим термином подразумевается ядерный или термоядерный заряд. Однако в данном случае имеется в виду его чистый аналог — N2-бомба*/

— Штурмовики отступают, — неестественно спокойно для побывавшего в такой переделке произносит Синдзи.

— ЧТО?!

Остановив машину, я достаю из бардачка бинокль и всматриваюсь в сторону недавно покинутых нами кварталов.

— Проклятье! Они все-таки решились сделать это!

Синдзи с недоумением смотрит на меня, но объяснять — нет времени.

— Держись!

Накрываю парнишку, понимая, какая это, в сущности, ничтожная защита. Вспышка ослепляет меня, и ударная волна заставляет машину вместе с нами кувыркаться в воздухе.

Токио-3. Икари Синдзи

Когда вращение заканчивается, я очень радуюсь тому, что неясное предчувствие заставило меня взять с собой темные очки. Иначе, боюсь, что черные, без радужки и белка, глаза могли бы несколько удивить встречающую. Саа в потоке Силы полностью закрывают поле зрения, придавая взгляду недоступную обычным людям остроту, позволяя пронизать даже завесу времени и Вероятности. Собственно, это и стало основной причиной того, что мы — выжили, и даже машина относительно цела.

С некоторым трудом мы вылезаем из стоящей на боку машины, и осматриваем ее. Точнее — машину осматриваю я, а встречающая — смотрит главным образом на меня.

— Икари Синдзи-кун? — спрашивает меня девушка. Я молча киваю. — Меня зовут Кацураги Мисато, — улыбнулась она. — Ты в порядке?

— В порядке, Кацураги-сан, — киваю я снова. — Песка только наелся.

— Вот и хорошо, — Кацураги вздыхает, рассматривая пострадавшую машину, — только зови меня просто Мисато, ладно? Не люблю официоз.

— Хорошо, Мисато-сан, — киваю я ей.

— Помоги мне поставить эту штуку, — Мисато хлопает рукой по стоящей на боку машине, — на колеса, ладно?

Несколько следующих минут наполнены тяжелой работой и невнятными чертыханиями. Нет, я мог сделать все гораздо проще, задействовав не совсем обычные возможности, но это вызовет подозрения Мисато, а мне это пока что не нужно.

— Ксо! — выругалась встречающая, попытавшись завести двигатель.

— Что случилось? — заинтересовался я.

— Аккумуляторы накрылись! ... — из последовавшей тирады я выловил несколько новых слов как японского, так и английского и даже русского языков. — Придется заняться реквизициями!

Через некоторое время мы двинулись в дальнейший путь, позвякивая на неровностях дороги. Восстановить подвижность машины нам удалось кое-как, причем некоторые детали пришлось примотать скотчем, чтобы не отваливались. А уж аккумуляторных батарей я посоветовал взять с запасом, чем вызвал удивленный взгляд Мисато. Но, несмотря ни на что, мы все-таки едем.

— Вот ведь! — ругнулась Мисато при очередном перебое в работе движка. — А я ведь даже кредит за нее еще не выплатила!

— А разве Вам ее за счет фирмы не починят? — удивился я. — Вы же машину не в обычной аварии разбили!

— Хм... — задумалась сопровождающая. — А это — мысль... Надо будет попробовать выбить фонды на ремонт. Может, что и получится.

Геофронт. Икари Синдзи

Весь остаток дороги я внимательно изучал брошюру, которую мне сунула в руки Мисато. Длинное и заковыристое ее название можно было перевести с бюрократического на человеческий как Институт НЕРВ. Пособие для чайников.

Постепенно успокоившись, я отпустил Силу, так что очки стали не нужны, и я их снял и засунул в нагрудный карман рубашки. Теперь можно было полюбоваться встреившей меня девушкой. Стройна и фигуристая, в коротком черном платье, она производила самое выгодное впечатление. В общем, было чем любоваться. А если учесть, что некоторое время мы лежали практически в обнимку, зажатые в машине, я мог точно сказать, что формы у нее — свои, настоящие, а отнюдь не полученные портновскими ухищрениями.

Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы взять под контроль бунтующий организм. А то Мисато-сан может и не оценить...

Транспортер с машиной Мисато покинул тоннель, по которому он ехал ранее, и я замер, рассматривая открывшийся мне вид. Конечно, с тетраскейпом сарути* или некоторыми пейзажами К'Сала сравнить было сложно, но все равно вид впечатлял.

/*Прим. автора: сарути — раса, че мышление искажено Некротеком — книгой, которую, по преданию, написал лично Архитектор судеб. Обитают в тетраскейпах — искусственно созданных объектах с нелинейной геометрией*/

/*Прим. автора: К'Сал — один из миров, расположенных в Вопящем вихре — одном из великих варп-штормов, вполне сравнимых с Оком Ужаса*/

Даже сама по себе огромная пещера, залитая вечерним светом — не могла не произвести впечатления, а уж расположившийся на ее потолке перевернутый город — и вовсе заставил меня сначала онеметь, а потом закричать:

— Круто! — как какого-то ребенка. Впрочем, полагаю, что данная реакция была вполне естественна, а что естественно — то не стыдно.

— Геофронт, — улыбнулась Мисато. — Фундамент для воссоздания мира и оплот всего человечества!

Геофронт. База НЕРВ. Кацураги Миасто.

— Ксо, — выругалась я, прикрыв рот ладонью и воровато оглянувшись. Синдзи сделал вид, что не заметил моего высказывания, за что я ему очень благодарна. — Ну кто так строит!

Вот уже несколько лет, как меня перевели из армии, в которую были преобразованы Силы Самообороны Японии после Второго удара, в НЕРВ, а я все еще так и не научилась ориентироваться здесь! Впрочем, говорят, что только три человека ориентируются здесь свободно: Командующий, тот, кто нашел и сам Геофронт, и эту пирамиду, моя подруга Акаги Рицко, проницающая нечеловеческую логику строителей этого лабиринта своим нечеловеческим интеллектом, и Первое Дитя, Аянами Рей, и как ей это удается — никому не известно.

— Туда, — Синдзи показывает направо как раз тогда, когда я, сверившись с планом, собиралась было уже повернуть налево.

— Почему ты так думаешь? — спросила я.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Но я уверен, что нам надо именно туда.

Ну что же, решение ничем не хуже любого другого. И мы повернули направо.

Как ни странно, но мальчик оказался прав. И после нескольких поворотов, направление в которых выбирал он, мы вышли к лифту, в котором и встретились с Рицко.

— Миасто-тян, — зашипела она на меня. — Опаздываешь! Разве это так трудно: съездить встретить ребенка?

— Это легко, когда на голову не падают N2-бомбы. Извините... — буркнул Синдзи. Кажется, то, что его назвали ребенком — мальчишке не понравилось. Впрочем, посмотрела бы я на мальчишку который был бы этим обрадован!

— Прости-прости, — поклонилась я Рицко, признавая свою вину.

— Это тот самый мальчик? Третье дитя? — спросила начальник научного отдела.

— Да, — ответила я.

— Меня зовут Акаги Рицко, — повернулась подруга к Синдзи. — Я — начальник научного отдела института НЕРВ. А ты — Икари Синдзи-кун? — поинтересовалась она из вежливости.

— Да, — коротко кивнул Синдзи, на миг высунувшись из-за брошюры о НЕРВ, за которой прятался.

— Хорошо. Идем.

Рицко резко развернулась на месте и двинулась в сторону дальней двери. Мы пошли за ней.

Геофронт. База НЕРВ. Аянами Рэй.

— Подготовить пилота! — голос из динамика вырывает меня из сна, приятно напоминающего небытие.

Несколько врачей крутятся вокруг меня, запихивая мое тело в контактный комбинезон. Далеко не все из них аккуратны, и тело передает сигналы о нарастающих повреждениях. Кажется, люди называют это болью.

Я безразлично позволяю проделывать все это со мной. Боль не имеет никакого значения. Ничто не имеет значения. Есть только приказ, и этот приказ должен быть исполнен. Неприятно только то, что поступающие сигналы свидетельствуют, что я могу оказаться не в состоянии исполнить приказ Командующего.

Четыре врача перемещают меня вместе с кроватью, на которой я нахожусь, в сторону ангаров. Отмечаю, что один из этих врачей — женщина. Этот факт не вызывает никакой эмоциональной реакции, только фиксируется в памяти. Не более того.

У дверей, ведущих в ангар, мы останавливаемся.

— Во имя Императора! — воскликнул один из трех мужчин. Причем мне показалось любопытным, что он использовал гайдзинское слово Imperator, а не Божественный Тенно, как следовало бы. — Она же еще не восстановилась?! Зачем мучить ребенка?

— Като-сан, — холодно отозвалась женщина, и мне припомнилось, что именно ее действия вызывали большую часть сигналов о недостаточной функциональности моего тела, — Вам не следует думать об этом... образце как о человеке. Это — не человек. Оно — всего лишь элемент системы контроля Евангелиона, не более того.

— Хига-сама, — мужчина поклонился, но глаза его блеснули. Насколько я смогла понять из литературы, рекомендованной мне Командующим Икари, такой блеск называется злым. — ...прошу меня извинить... — в слова не вложено ни капли настоящего чувства. Прозвучала просто формула вежливости. — ...но данный элемент системы управления в настоящее время нефункционален. Ее нельзя отправлять в бой. Мы рискуем потерять и Евангелион и ее.

— Като-сан, — усмехнулась женщина, — по окончании этой операции Вы будете уволены. Я добьюсь этого. Не стоит слишком часто спорить с начальником.

— Попробуйте, — устало пожал плечами Като-сан, не обращая внимания на то, с каким удивленным ужасом смотрят на него двое коллег. — Если по окончании этой операции Вы еще будете в состоянии кого-либо уволить.

— ЧТО?! — взвилась Хига. — Вы мне угрожаете?!

— Нет, — устало покачал головой Като. — Ни в коем случае. Но если мое понимание ситуации верно, то, отправив девочку в бой — мы прямо-таки напрашиваемся на поражение, после которого всем нам будет уже все равно: человек она, или нет. Мертвым — не до игр с амбициями.

Женщина злобно сверкнула глазами, но не ответила ничего.

Внезапно включился динамик громкой связи.

— Замена оказалась бесполезна, — раздался голос Командующего Икари. — Будите Рей!

Зачем меня будить? Я ведь не сплю?

Като-сан покачал головой, но ничего не сказал. Хига, торжествующе подняв голову, бросила на него очередной злобный взгляд, и налегла на поручни моей каталки.

В ангаре, кроме привычного технического персонала, находились доктор Акаги Рицко, начальник оперативного отдела, капитан Кацураги Мисато и незнакомый мальчик, чем-то смутно напоминающий Командующего.

Я попыталась приподняться, чтобы врачам было удобнее поднять меня с каталки, но сил не хватило, и я рухнула обратно, но тут же попыталась снова. В этот момент мне показалось, что страшный удар сотряс весь Геофронт. Врачи разлетелись в разные стороны, не устояв на ногах. Я подняла взгляд, и увидела, как сверху, в каком-то замедленном, плавном ритме рушатся конструкции непонятного назначения.

Внезапно, от резкого движения меня чуть не стошнило. Все вокруг быстро завертелось. Ощущение дисфункциональности едва не отправило меня в неактивное состояние. Когда же я смогла снова адекватно воспринимать действительность, оказалось, что меня держит на руках тот самый мальчишка — родственник командующего. Оглядевшись же вокруг, я поняла, что стоим мы на крошечном пятачке между двумя рухнувшими сверху стальными конструкциями, кажется, осветительного назначения. Одна из них пригвоздила к полу Хига-сан, и теперь женщина хрипела в агонии. Ее кровь заливала пол у нас под ногами, пятная красным белые кроссовки мальчика.

— Так сколько, говорите, у вас пилотов с опытом управления Евангелионами? — спросил мальчик, аккуратно укладывая меня подальше от заливающей пол крови.

— Чего ты хочешь? — холодно спросил Командующий.

— Ее, — мальчик повел ладонью в мою сторону.

— ЧТО?! — закричала Кацураги-тайи. — Ах ты, паршивец! Бака-хентай*!

/*Прим. автора: бака-хентай — дурной извращенец*/

— Если я выживу, то она, выздоровев, поступит под мое командование, — капитан облегченно и немного виновато выдохнула. — Ведь я окажусь самым опытным пилотом Евангелиона. По крайней мере — единственным, имеющим боевой опыт.

— Хорошо, — кивнул Командующий. — Еще что-нибудь?

— Бесплатно — не работаю, — холодно усмехнулся мальчишка.

— Вопрос с деньгами — решим, — столь же холодно ответил Командующий Икари. — Еще?

— И увольте всех выкормышей этой... Ладно, о мертвых либо хорошо, либо — ничего. Она умерла. Хорошо.

Командующий молча кивнул.

— Тогда у меня пока что все, — улыбнулся мальчик. — Где тут в эту штуку залезать?

— Пока что? — поднял бровь Командующий.

— Если еще что-нибудь придумаю — не премину Вам сообщить, — кивнул новый пилот.

— Синдзи, — спросила Кацураги-тайи. Вот, значит, как его зовут. — Ты же мог спасти Хига-сан. Я видела. Ты мог просто оттолкнуть ее — и она вылетела бы за пределы зоны поражения. Но...

— Может, мог, — покачал головой Синдзи, — а может, и нет. В любом случае, я не стал даже пробовать. Рей-кун — важна. Хига-сан — не важна. На замену ей найдутся специалисты не хуже, которые не будут считать нас, пилотов, элементами системы управления Евангелиона.

Мне всегда говорили, что наоборот. Я, которую можно заменить, и которую уже заменяли — не стою того, чтобы ради меня рисковали... Когда Командующий при попытке активации Нулевой, вырвал меня из капсулы, но при этом обжег руки — Хига-сан так ему и сказала... Но этот мальчик, Синдзи, кажется, склонен согласится скорее с Командующим, а не с Хига. Или... или же он просто не знает обо мне... Но даже так, я все равно почувствовала какое-то тепло.

Токио-3. Судзухара Сакура

— Всем пока! — крикнула я одноклассницам.

Теплый, погожий денек не располагал к тому, чтобы сразу после школы бежать домой и садиться делать уроки. Так что, когда Сая позвала меня, Арису и Акаме поиграть в парке — я, почти не раздумывая, согласилась.

— Мам, я поиграю с девочками? — позвонила я домой. — Нет, я не долго. Совсем чуть-чуть!

— Хорошо-хорошо, — ответила мама. -Только оставайся на связи. учебную тревогу могут объявить в любой момент, и если тебя не окажется в убежище — папе могут урезать премию!

Это означало бы, что мне не купят давно обещанную куклу, так что я сказала, что обязательно буду прислушиваться к звонкам .

Некоторое время мы играли в охадзики*. А когда фишек уже не осталось, Ариса предложила вернуться в школу и поиграть в прячущегося демона.

/*Прим. автора: эту игру считают "игрой для девочек": рассылают фигурки в форме монет, игрок выбирает две фигурки и щелкает по одной из них, стараясь попасть в другую. Если попал, то забирает обе себе. Если не попал — очередь хода передается следующему игроку*/

— Вообще-то, — сказала Акаме, — в прячущегося демона играют ночью. И по одной!

— Так страшно ведь! — возразила Ариса.

— В том и смысл, чтобы было страшно, — объяснила Акаме.

Но мы уже все решили. К тому же, если нас будет много, то, может быть, мы сможем разглядеть Юко!

Подходящая кукла нашлась у Акаме. Как объяснила наша длинноволосая подружка, она частенько играет в "прячущегося демона", причем — по всем правилам. Мы с боязливым восхищением посмотрели на нее. Школьная форма, кукольное личико и широко распахнутые глаза не навевали мыслей о храбрости, позваляющей прийти в школу ночью и вызвать привидение старого корпуса на игру в прятки, а, тем более, делать это регулярно. Впрочем, несмотря на хрупкое сложение и кукольную внешность, Акаме была известна в школе как первая хулиганка, побившая трех старшеклассниц, решивших сделать ее своей игрушкой.

— Надо выключить телефоны, — сказала Ариса. — А то Юко-сан найдет нас, если кто-нибудь позвонит!

— А если тревога? — засомневалась я.

— Тревога была позавчера, — ответила Сая, наматывая длинную прядь на палец. Ее волосы были давним предметом зависти всех одноклассниц, и она никогда не стеснялась их демонстрировать. Среди нас лучший почерк был именно у Саи, так что она и написала имя на бумажке. Ариса проткнула куклу и бумажку с именем ножом, которым она предпочитала затрачивать карандаши, и игра началась.

Куклу мы нашли быстро, ведь она не пряталась.

— Юко погребена, — заговорили мы вместе, — погребена под столбом! Теперь ты демон!

И мы побежали прятаться.

Ариса и Сая побежали куда-то вниз, а мы с Акаме спрятались в старой кладовке за бывшим кабинетом химии. Занятий в нем давно уже не вели, и химикаты из кладовки столь же давно убрали, так что прятаться было удобно.

Изредка выглядывая в щели рассохшейся двери, мы с Акаме ждали, когда призванное нами нечто найдет нас, и боялись этого. Время от времени я с завистью поглядывала на подругу. Если уж даже днем, в присутствии подруги, мне так страшно, то как же жутко должно было быть Акаме, когда она играла одна и ночью?!

Сирены взвыли внезапно. И почти сразу же школу сотряс тяжелый удар. Зазвенели прилетевшие стекла.

— Бежим! — крикнула Акаме, кивнувшись к двери.

— Но... — заикнулась я, — ...как же Юко-сан?

— Все равно к выходу — мимо того класса, где мы оставили куклу! — крикнула Акаме. — Скажем ей, что игра окончена — и убежим!

Но в классе куклы не было. Стол, на котором мы оставили Юко-сан, был пуст.

— Бежим! — сказала тихим голосом Акаме.

— Но... — я начала было возражать, но Акаме схватила меня за руку и буквально поволокла за собой, не обращая внимания на мои попытки вырваться.

На улице грохотало уже почти непрерывно. Мы бежали по коридору, приветствовашему нас пустыми рамками выбитых окон, и стекла хрустели у нас под ногами.

Очередной взрыв раздался впереди. Вместо того, чтобы побежать ОТ грохота, Акаме потянула меня вперед, туда, где раздавался грохот, как будто что-то рушилось.

— Постой! — крикнула я. — Нам надо...

Но Акаме, не слушая, тащила меня вперед.

Дверь одного из классов висела "на честном слове", как будто какой-то хулиган выбивал ее изнутри, но, застигнутый учителем, убежал, не закончив своего дела. Когда мы пробегали мимо, дверь-таки рухнула... вместе с Сайей, которая, похоже, оперлась на нее. Длинные волосы Саи были испачканы в крови, как будто на нее плеснули красной краской из ведра. Подруга попыталась приподняться, но руки ее подлобились, и она рухнула. Мне даже показалось, что Сая не дышит...

Акаме опустилась рядом с Сайей и зачем-то приложила пальцы к ее горлу. Посидев так какое-то время, она выскочила, и снова попыталась тащить меня. Но на этот раз я воспротивилась.

— Стой! — крикнула я. — Надо помочь Сае!

— Ей ничем уже не поможешь, — покачала головой Акаме. — Сая мертва.

— Что? — только и смогла выдохнуть я. — Как? Юко... Юко-сан забрала ее?

— Нет, — покачала головой Акаме, продолжая тянуть меняла руку. Я же не могла оторвать взгляда от окровавленной подруги. — Это не Юко-сан. Это осколок. Тревога — нифига не учебная! — она произнесла несколько слов, среди которых я заметила те, за которые папа сильно ругал братика Тодзи. — Бежим быстрее. Нам надо в убежище.

Акаме смотрела вперед, а я — назад. И именно поэтому я заметила, как из-за угла вывернула кукла, которую мы назвали Юко-сан. Кукла висела в воздухе, слегка покачиваясь, как будто ее держал в руке неспешно идущий человек. Вот только никакого человека не было. Я заорала, и кинулась вперед. Теперь я уже тащила за собой Акаме. Я неслась вперед, охваченная ужасом, который мы сами же и призвали к жизни, неслась, ничего не видя перед собой. Даже странно, что споткнулась я уже на самом выходе из старого здания. Валявшийся на земле кусок бетона приближался медленно-медленно, но все мои попытки увернуться, избежать столкновения, ничего не дали.

В себя я пришла от того, что меня немного качало. Я открыла глаза и увидела, что Акаме тащит мои плечи, а ноги при этом отнюдь не волочатся по земле, а летят над ней, как будто их кто-то несет. Кто-то, кого я не могла разглядеть, как ни старалась. А рядом, чуть выше, качалась та же самая кукла...

— А-а-а!!! — заорала я, пытаясь убежать от кошмара... и меня вырвало прямо на серый асфальт. Голова кружилась. Меня тошнило. Страх волнами катился через меня.

— Не дергайся, — бросила мне Акаме. — Юко-семпай поможет мне донести тебя до убежища, в котором мы сможем пересидеть тревогу.

— Ю-ю-ю-ко-семпай? — заикаясь, спросила я.

— Ага, — кивнула Акаме. — Нас Тейчи-ни-сама* познакомил. С ней весело играть... Только она очень уж хорошо знает школу и все время находит...

/*Прим. автора: Тейчи-ни-сама — "старший брат Тейчи"*/

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

С отцом мы торговались просто отчаянно. Я демонстративно фыркал, обзывался, и кричал, что он трус и не сбежал от ответственности, а он делал вид, что считает меня еще более трусливым никчемным придурком.

При этом я отчетливо видел, где находится та черта, за которой отец... нет — Командующий, сорвется по настоящему, а отец не менее отчетливо понимал, что он не сможет заставить меня работать за эфемерную "благодарность всего человечества". И мы продолжали азартно торговаться, сознавая, что каждому из нас придется в чем-то уступить.

В ходе этого торга мы едва не довели до сердечного приступа Кацураги-тайи, которая, судя по всему, будет моим непосредственным начальником. Слишком уж серьезно, при всей своей веселости, воспринимала она нашу перебранку.

А потом я услышал возглас "Во имя Императора!", произнесенный с искренней верой. Все-таки Лоргар* прекрасно постарался, рассыпая по мирам семена этого вероучения, прекрасно забившего и затершего в памяти людей Священные Имперские Истины. Разумеется, услышал я не ушами. Мир отзвался на упоминание объекта Веры, привлекая мое внимание. Плохим я был бы учеником демона варпа, если бы не реагировал на взывание к Трупу-на-Троне. А тут еще и разговор этот возглас сопровождал... любопытный.

/*Прим. автора: как ни странно это слышать лоялистам, но основы Веры Империума в Бога-Императора заложены именно Лоргаром Аврелианом, Первым Еретиком, примархом, склонившем к Хаосу остальных. Не зря же Эуфратию Киилер гоняли по всему Империуму наемные убийцы, посланные отнюдь не Хорусом. Да и первым ее священным текстом была именно Книга Лоргара*/

Вот, значит, оно как... "Образец", "оно", "элемент системы управления"... И это — врач? Та, которой скорее всего придется заботиться и о моей тушке? Ведь с той профессией, на которую меня вербуют, вопрос состоит не в том "получу ли я травмы?", а в том, "когда это случится?" Так что, от этого "медика" придется избавляться вне зависимости от степени ее квалификации. А уж если подвернется возможность отправить ее в плавание по Великому Океану* — то я ей воспользуюсь.

/*Прим. автора: варп, Великий океан, Эфир — кроме всего прочего, еще и вместилище мертвых душ, так что данное выражение используется как эвфемизм для "убийства"*/

На секунду замираю, внутренне улыбнувшись своим попыткам подобрать рациональное оправдание желанию убивать. Ведь, на самом деле, все просто: я хочу ее убить и я это сделаю. Ситуация, когда я нахожусь в одном мире с такой, как она — не соответствует моим эстетическим воззрениям, и подлежит исправлению.

— Нет, — твердо заявляю я отцу, и он с удивдением понимает, что ситуация резко изменилась, и теперь я уже не торгуюсь, но действительно отказываюсь.

— Будите Рей, — отзывается Командующий на изменение ситуации. — Замена оказалась бесполезна.

Четыре человека в характерных медицинских халатах вкатывают в ангарный зал больничную койку с девочкой, затянутой в облегающий комбинезон. Эхо ее боли заставляет меня скорчиться и прикусить губу, чтобы не опьянеть в потоке Силы. При том, что волны варпа поют о нескольких не завживших толком переломах, данное одеяние для нее — скорее разновидность пыточного механизма. Убью. Точно убью. Если возможность не подвернется — ее придется создавать. Но жить она не будет. Благо, женщина среди вошедших только одна, если не считать ту, которую Учитель поручил моей защите и опеке, так что опознать мишень проблемы не составляет.

Девочка пытается приподняться, и падает обратно на каталку, сраженная приступом боли. Варп поет. Варианты ближайшего будущего сходятся в точку, оставляя мне вполне обозримое число вариантов выбора. Что же. Судьбы нет, но я — это я, и я таков, каков я есть. Это и есть мое предопределение. Выбор очевиден.

Саа закрывают полезрение и я начинаю двигаться до того, как удар заставляет содрогнуться всю немаленькую пирамиду базы НЕРВ. Площадка передо мной расцветает различными оттенками угрозы, позволяя выбрать устраивающий меня маршрут. Женщина, которую я хочу убить, успевает заметить мое приближение и отшатывается, вступая под непроглядый полог Тени смерти. Отлично.

Продолжая движение, прыгаю вперед-вверх, и подхватываю девочку с каталки. Это провоцирует очередную вспышку боли, но это ничего. Пусть, сейчас больно, но выжившие будут жить.

Каталка рушится, и звон металла по камню заставляет женщину отступить на полшага, надежно отрезая ее от возможности спасения. Металл и камень рушатся сверху, осьавляя для нас с девочкой крошечный пятачок безопасного убежища. Остальным так не повезло. Легче вчего отделался призывавший Трупа-наТроне. Видимо, его вера, искренняя, хотя и немного наивная, все-таки привлекла внимание его божества. Упавшая сверху железяка распорола ему руку почти до кости. Больно и крови оньпотеряет немало, но ничего, что представляло бы опасность для жизни — с ним не случилось. Двое его коллег получили гораздо более опасные травмы, и, кажется, один из них останется инвалидом. Ну а женщина... ее уже не спасти, если, разумеется, за ее лечение немедленно не возьмется маг-целитель. Нет, медициной Учитель меня нагружал... но чтобы представить, что я буду лечить ее — надо обладать чересчур болезненным воображением.

— Так сколько, говорите, у вас пилотов с опытом управления "Евангелионами"? — иронично обращаюсь я к отцу, одновременно обмакивая два пальца в растекающуюся лужу крови. Мало ли зачем может пригодиться мертвая душа?

Токио-3. Судзухара Сакура

Подвал, в который мы забежали — глубокий и очень темный. Только по самым потолком было несколько узких окон, через которые к нам пробивалось немного света. Снаружи продолжало страшно грохотать. Я вспомнила, как мы бежали, вспомнила мертвую Саю, и скорчилась под стеной, обхватив голову руками. Акаме присела рядом со мной. Она гладила меня по голове, говорила что-то успокаивающее... Но как это могло помочь, когда где-то там, на улице, лежит мертвая Сая, а Ариса, может быть, мечется в ужасе, не зная, как прекратить страшную игру? А, может быть, Ариса уже погибла, так же, как и Сая... Ведь рядом с ней нет храброй Акаме, нет отлично знающей школу и окрестности Юко, способной сообразить, где можно спрятаться... А ведь если бы меня не было — Акаме постаралась бы спасти Арису... и если она погибнет — эта смерть будет на моей совести...

— А-ари-са-сан... — начала я, но Акаме покачала головой.

— Юко-семпай пошла искать ее. Если она жива, то Юко-семпай приведет ее сюда, или укажет другое убежище, где она сможет спастись.

Я задумалась. Вроде бы все было правильно, но что-то не давало мне покоя.

— Акаме-тян, но как же Юко-семпай приведет Арису-тян к нам? — наконец поняла я, что меня беспокоит. — Ведь Ариса-тян, так же, как и я, ее не видит и не слышит!

— За шиворот потащит, — усмехнулась Акаме. — Юко-семпай умеет быть удивительно настойчива, когда хочет с кем-нибудь пообщаться.

Я представила, как нечто, чего я не могу ни увидеть, ни осознать, тащит меня за шиворот среди творящегося там, наверху, ужаса, и вздрогнула...

— Н-н-но...

Кап! Что-то капнуло на меня сверху, из окошка, под которым мы сидели. Кап! Остро запахло железом. Кап!

Я стряхнула с плеча набежавшую лужицу и с ужасом уставилась на испачканные чем-то темным пальцы, медленно осознавая произошедшее.

— А-а-а! — закричала я, и кинулась вперед, желая убраться отсюда, убежать куда угодно, только бы не оставаться в это старшном подвале, где из окна капает кровь.

— Стой! Да стой же ты! — Акаме кричала мне, но я не могла услышать и понять ее. Как курица при виде лисы, я металась в панике, пока Акаме не поймала меня, и не усадила в другом углу, жестко пресекая все попытки подняться. — Сиди здесь и не дергайся, — сказала она, в то время как я медленно осознавала произошедшее и заливалась краской стыда. — Здесь над нами не каплет. Извини.

— Нет, — покачала я головой, — это ты прости меня. Я... я совсем трусиха, да? Тяжело тебе со мной, наверное...

— Без тебя было бы хуже, — нахмурилась Акаме. — Так я хотя бы могу не думать, как там Тейчи-ни-сам, как мама, папа...

— Ох, — мне хотелось отвесить себе оплеуху. — Прости... Я надеюсь, что с ними все хорошо. Они-то не отключали телефоны, чтобы поиграть с Юко-сан...

Внезапно Акаме замерла и уставилась в никуда.

— Что... — начала было я, но Акаме прижала палец к губам. Какое-то время она прислушивалась к чему-то, чего мне не было слышно, а потом повренулась ко мне.

— Юко-семпай вернулась, — сказала она. — Арису-тян подобрали танкисты. Так что она не стала вмешиваться.

— А что там такое? — спросила я, показывая на то, что в темноте подвала выглядело как черная полоса от окна под потолком до того места, где мы сидели.

Акаме перевела взгляд туда, где, по моим предположениям, находилась Юко-сан, и прислушалась. Потом она снова посмотрела на меня.

— Там лежит мертвая женщина. Ей оторвало голову.

— Ох! — я спрятала лицо в ладони, пожалев о собственном неуместном любопытстве.

— Что? — Акаме снова повернула голову к центру подвала. — Юко-сан говорит, что она сидела так же, как мы... Только она была одна, не было окон, в которые пробивался бы хотя бы лучик света, и она точно знала, что ее никто не спасет...

— Как это?! — ужаснулась я. — Почему "никто не спасет"?

— Ее принесли в жертву ками*, когда была построена наша школа.

/*Прим. автора: Ками — духи и боги синтоизма, иногда — благие, но чаше — грозные и внушающие страх*/

— Что?! — охнула я... Человеческое жертвоприношение... Мне казалось, что это — нечто, что было давно забыто... Но потом мне вспомнились слова учителя: "в хаосе, охватившем страну после поражения в Войне-на-Море*, люди вспомнили самые страшные формы почитания ками, надеясь вымолить их милость". Неужели даже такое случалось? Я спросила об этом у Акаме, а та переадресовала вопрос Юко-сан, а потом кивнула мне.

/*Прим. автора: так же, как для нас Вторая мировая война это большей частью Великая Отечественная, так для Японии это скорее Война-на-Море, хотя и то и другое — лишь части большой войны*/

— Случалось. И очень хорошо, что Божественный Тенно сразу выступил перед народом после Второго Удара, объявив, что такое ему будет неугодно, и даже умилостив местных ками, преступившие запрет вызовут на свою голову его гнев. Сейчас на уроках истории об этом предпочитают не вспоминать, но тогда Божественный Тенно отнюдь не ограничился словами. Его гнев стер с лица земли несколько деревень, осмелившихся дать приют ослушникам.

— Ох...

Крошечные окна подвала на мгновение вспыхнули нестерпимым светом, а пол ощутимо тряхнуло.

— Что это? — вскрикнула я.

— Чем-то мощным долбанули, — пожала плечами Акаме. — И близко.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Острый запах железа приятно щекотал мне ноздри. Когда жидкость, заполнявшая капсулу, полилась мне в горло, только осознание того, что не я ее пролил удержало меня от вознесения молитвы Трону Черепов, единственного религиозного ритуала, который принимает Хозяин Медной цитадели в Кольце погибели.

— Синдзи-кун, как ты там? — с тревогой в голосе спросила Кацураги-тайи. Я улыбнулся.

— Голоса в моей голове говорят, что со мной все нормально, а значит — так оно и есть!

— Издевается, паршивец, — выдохнула Акаги-сенсей.

Зря это она. Я ведь сказал чистую правду: шепот варпа гремел в моем сознании, возвещая приближающуюся битву.

Рей укатили из ангара, правда не раньше, чем я пообещал сопровождавшим ее врачам, что если они не уследят... Договаривать я не стал, оставив угрозу висеть в воздухе... над головами возможных ослушников. Рей смотрела на меня, не меняя выражения лица... и только шепот волн варпа, отражающихся от ее души, пел мне, что это просто так выражается шок и непонимание окружающей действительности. При воспоминании об этом мне становилось немного жаль, что кровь врачихи смыта с моих пальцев ихором*, и это лишило меня возможности поднять ее и снова убить. Раза два-три, не более. Больше — уже садизм и бессмысленное издевательство.

/*Прим. автора: ихор — кровь бога, или демона. Языческие религии особой разницы между этими двумя категориями практически не делали*/

— Подключить нерв А-10. Начать синхронизацию!

Предварительные операции завершены, и сейчас решится: смогу ли я повести в бой эту громадину, внутри которой сижу.

Нечто извне прикасается к щитам моей души, и отшатывается назад, столкнувшись с бесчисленными отражениями Зеркального лабиринта в искрящемся мерцании Разноцветных ветров*.

/*Прим. автора: о том, что такое Разноцветные ветра и символике их цветов — см. "Либер Хаотика: Тзинч"*/

— Синхронизация не проходит! — тревога в голосе незнакомой девушки* подсказывает мне, что я что-то делаю неправильно.

/*Прим. автора: это Ибуки Майа, но Синдзи об этом еще не знает*/

Я аккуратно приспускаю щиты, позволяя Тому-что-Вовне коснуться моей души. Оттуда на меня накатывает поток радости и узнавания. Осторожно продолжаю опускать щиты, оставаясь в готовности вернуть их обратно. Алая Акши и пурпурный Шаиш играют передо мной в сером тумане Улгу. А потом они исчезают и я вижу не стальные стены капсулы, а ангар глазами Евангелиона.

— Синхронизация 46.3, — снова вклинивается во внешнюю связь голос девушки, которая говорила о том, что синхронизация не проходит. — И это без контактного комбинезона! Невероятно!

— Направить Евангелион-01 к стартовой площадке! — Кацураги-тайи старается скрыть охватившее ее волнение... Впрочем, у нее это вполне могло получится... если бы не скачком подпрыгнувшая из-за полуопущенных щитов эмпатия.

— Шахта свободна, — докладывает начальнику оперативного отдела еще один незнакомый голос.

— Запуск! — командует Мисато, преодолев момент слабости.

Меня охватывают ощущения, вызывающие в памяти воспоминание о том, как Учитель обучал меня управлению одержимыми. Налицо был полный двойной набор ощущений. Одновременно я был мальчишкой, лишь неведомым чудом производства доктора Акаги и ее команды удерживаемый в кресле контактной капсулы, и чудовищно огромной машиной, летящей сквозь расцвеченную разноцветными огнями тьму шахты.

Тот..., нет, точнее — Та-что-вне, ластилась к моей душе, как катарт* в варпе. Я же с ужасом осознавал, что доставшиеся мне в качестве одержимого тело и душа — далеки от человеческих и научиться управляться ими за считанные мгновения, оставшиеся до битвы — уже невозможно. Вот что им стоило вызвать меня на несколько дней раньше, чтобы я мог хоть немного освоиться?

/*Прим. автора: катарт — демон Неделимого Хаоса. В варпе — прекрасная крылатая дева. В материуме — кошмарная бескожая гарпия, пирующая над сражением телами и душами павших*/

— Отпустить Евангелион!

— ... — слов нет. Даже нецензурных.

Того, кто додумался выставить боевую машину, прикованную к стартовой катапульте прямо перед врагом — хочется подвергнуть двум-трем дням строгого расстрела. К счастью, похоже этот Ангел столь же ошеломлен моим появлением, и не предпринимает активных действий.

— Попробуй двигаться! — советует мне Акаги Рицко. — Просто представь, что делаешь шаг!

Охренасоветь! Какая полезная и, главное, потрясающая своей полнотой инструкция! Не имей я опыта одержимости — Евангелион упал бы у меня максимум на втором шаге... а так — аж на четвертом. Прямо-таки, горжусь собой. И вопли с Командного "Он идет! Невероятно! Он — идет!" — сильно мне в этом помогают.

Вот только враг как-то не спешит проникаться величием момента. Своей зеленой клешней он захватывает голову Евангелиона и поднимает меня вверх, легко одной рукой удерживая тяжеленную машину.

— Что с АТ-полем? -очень вовремя беспокоится Командный.

— АТ-поле не устанавливается! — Знать бы еще, что это за штука: "АТ-поле", может, я и смог бы ее развернуть...

Кр-р-р-ах! Враг ломает мою левую руку, заставляя стиснуть зубы от приступа фантомной боли.

— Синдзи-кун, успокойся, — советует Командный. — Это не твою руку он сломал!

Сам знаю, что не мою. Но фантомная боль от этого почему-то слабее не становится...

Удар! Еще удар! Световое копье Ангела взламывает лицевую броню, и мне остается только радоваться тому, что никакие альтернативно одаренные конструктора не додумались запихнуть контактную капсулу в голову Евангелиона.

Удар! Шлем пробит. Левый оптический сенсор полностью нефункционален. От жуткой боли, раздирающей левый глаз — хочется выть в голос.

В волнах боли я ощущаю гнев Той-что-вовне. Как ни странно, но злится она не на мою неуклюжесть, и не на то, что сильный враг разрушает ее тело. Гнев ее вызван тем, что Ангел посмел причинить боль мне, ее пилоту!

— Можно? — спрашивает она. — Можно-можно-можно? Пожалуйста....

— Можно, — выдыхаю я, отстраняясь от боли... и от управления.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

— Идет! Он идет!

Я сочла нужным поддержать Рицко в ее полном восхищения вопле, но сам-тоо я видела, как тяжело и неуверенно движется Евангелион. Особенно заметно это становилось рядом с хищной, хотя и немного тяжеловесной грацией Ангела, бойца, уничтожившего все, что мы на него бросили. Одно только полное уничтожение танковой дивизии чего стоило! Ангел тенью метался между тяжеловесных, неповоротливых машин, разрывая их одну за другой, убивая даже отдельные крошечные фигурки, пытающиеся спастись после гибели их машин... Против этого кошмара у Синдзи не было ни одного шанса!

Единственным, что успокаивало меня сейчас, было воспоминание о словах Рицко о "одной миллиардной доле процента". У Синдзи не было и доли шанса даже просто активировать Еву. Но он сделал это. Так, может быть, он каким-нибудь чудом выпутается и сейчас? Хотя бы — просто выживет?

Ох! Нет, то, что Синдзи сумел-таки сделать целых четыре шага — это немалое достижение, особенно на фоне того, чем закончилась попытка Рей хотя бы просто активировать Нулевую. Но этого мало. Очень мало.

Смотреть на то, как Ангел ломает руку и разбивает маску Евангелиона — было страшно. Все показатели прямо-таки кричали о том, что Синдзи испытывает сильную боль, и от его попыток "держать лицо" становилось только хуже. Лучше бы он кричал!

— Меняем приоритеты! — командую я. — Основная задача — спасти пилота. Уровень ЕЕЕ — подготовить к взрыву!

Вот чего я совершенно не понимаю, так это того, почему "уровень ЕЕЕ", куда нет хода начальнику оперативного отдела НЕРВ, еще не взорван? Что там есть такого, для сохранения чего стоит допустить риск Третьего удара и уничтожения всего человечества?

— Можно! — произносит Синдзи.

Что "можно"? Кому "можно"? Что вообще он имеет в виду?!

— Синхронизация падает! — крикнула Майя. — Тридцать девять и пять. Снижается!

— Катапультировать капсулу! — Я вопросительно посмотрела на Командующего. Сейчас, после того, как я отдала приказ о подготовке к активации системы самоуничтожения уровня ЕЕЕ — только Командующий мог отдать приказ о ее активации. Командующий, или кто-то, кого он уполномочил.

Икари Гендо непроницаемым взглядом смотрел на меня поверх сплетенных пальцев и не делал ничего.

— Команда на эвакуацию пилота — не проходит! — вскрикнула Майя. — Синхронизация продолжает падать. Двадцать и один... Двадцать. Девятнадцать и девять! Граница пройдена!

— Пилот не может управлять Евангелионом при синхронизации менее двадцати, — пояснила Рицко в ответ на мой вопросительный взгляд. — А если учесть, что Ева отвергает команду на эвакуацию пилота, то становится ясно, что мы ее не контролируем!

— Гра-а-а-а!

Чудовищный рев раздался, как мне показалось, не только из динамиков. Хотя это совершенно невозможно. В конце концов, от поверхности, где находится кричащий Ангел, нас отделяют многие сотни метров довольно твердого грунта и скалы.

— Это не Ангел, — прошептала Рицко, как будто услышав мои мысли. — Но как?! Связь ведь разорвана! Синхронизация...

— Синхронизация — восемьдесят и три. Растет! — кажется, Майя сейчас рухнет в обморок от удивления... да и мы все тоже. — Установлено АТ-поле мощностью ноль восемь... Нет! Уже один и четыре от расчетного максимума!

— Ева регенерирует! — доложил Хьюга. — Повреждения левой руки полностью устранены. Сенсорная система функционирует в полном объеме!

Дико ревущий Евангелион кинулся на врага... и ударился о шит, составленный из шестиугольных световых экранов, мерцавших всем цветами радуги.

— АТ-поле, — прошептала Рицко. — Пока Ангел удерживает АТ-поле, Ева не сможет до него добраться...

— АТ-поле Евы — два и шесть от максимума. Синхронизация триста шесть. До порога поглощения — меньше минуты! — закричала Майя.

— Питающий провод перебит,— доложил Хьюга. — Ева перешла на внутренние аккумуляторы!

А их хватит только на пять минут.

— Синдзи! — я уже даже не кричала, но натуральным образом орала. — Отступай немедленно! Это приказ!!!

— Бесполезно, — покачала головой Рицко, показывая на погасший экран, где раньше была картинка изнутри контактной капсулы. Ее пальцы, болезненно сомкнувшиеся у меня на плече, доказывали, что ее безмятежно-спокойный вид — не более, чем маска. — Он нас не слышит. Провод перебит, а поле сильнее ноль семи — блокирует радио.

Я побелевшими пальцами вцепилась в поручни, наблюдая, как Евангелион ударом кулака разбивает несокрушимый щит Абсолютного Страха в световые брызги.

Удар! Ангел отлетает, обрушивая своей многотонной тушей какое-то здание. Кажется, его нижняя лапа даже провалилась в подвал, из-за чего Ангел рухнул на спину. Ева прыгнула вслед за ним, ударив врага коленями в грудь. Толстые, покрытые броней пальцы взломали покрытую жесткой зеленой кожей грудную клетку Ангела и захватили ядро...

Яркая вспышка ослепила всех, кто находился на мостике.

— Что... — начала было я, но тут же поправилась. — Операторы. Доклад!

— АТ-поле Евы — ноль пять. Снижается, — начала отчитываться Майя. — У нас снова есть телеметрия! — Экран вспыхнул, показывая нам Синдзи, бессильно раскинувшегося в пилотском кресле. — Пилот без сознания. Синхронизация триста восемьдесят семь и два. Снижается.

— Синего спектра не зафиксировано, — отчитался кто-то из операторов технической службы. — Ангел уничтожен.

— И что это было? — спросила я в пространство, не рассчитывая на ответ. Впрочем, ответ тут же прозвучал. — Берсерк! — почти простонала Рицко, оступившись, и рухнув в удачно оказавшееся поблизости кресло. — Это был Берсерк!

Токио-3. Судзухара Сакура

Вечер погасил даже тот скудный свет, который все-таки просачивался в подвал, где мы укрывались. Грохот битвы уже давно стих, и я несколько раз порывалась выйти из страшного подвала с темной лужей, натекшей из окна. Но Акаме не отпускала меня, помахивая у меня перед носом своим телефоном.

— В связи с чрезвычайной ситуацией все линии заняты...

— Видишь, — сказала Акаме, — тревогу еще не отменили. Там, — она показала наверх, но я поняла, что она имеет в виду "снаружи", — еще опасно. Юко-семпай говорит, что несколько районов полностью уничтожены, но та штуковина, которую пытались уничтожить — все еще стоит... Что?! — Акаме дернулась, как будто прислушиваясь к чему-то... хотя... какое там "как будто"? Она снова слушает Юко-сан.

— Что там? — встревожилась я. — Что случилось?

— Та штуковина снова движется, — потрясенно ответила Акаме. — Той страшной бомбы, уничтожившей так много домов, не хватило даже для того, чтобы серьезно его повредить... уж не знаю, живое ли оно, и применимо ли к нему слово "ранить". Теперь он идет к центру города. И если на него еще раз сбросят такую бомбу...

— Там же убежища! — поняла я, что хотела мне сказать Акаме. — Но ведь они должны быть рассчитаны на попадание такой бомбы...

— Должны быть, — грустно сказала Акаме. — Но мы не знаем, с какой силой может ударить тот, кто выдержал попадание бомбы!

Ослепительное сияние полыхнуло в окошках. Пол под нашими ногами вздрогнул. А потом пришло еще несколько ударов, но уже без вспышки, как будто там, в глубине под городом, что-то рушилось.

— Что?! — внезапно закричала Акаме. — Юко-семпай, но этого не может быть! Невозможно!!!

— Что она говорит? — спросила я, осознавая, что то, что так напугало Акаме — может быть опасно. Очень опасно.

— Юко-семпай сказала, что там, наверху, эта зеленая штуковина схватилась с такой же огромной штукой, и там...

— Гра-а-а-а!!! — раздавшийся чудовищный рев заглушил все. А когда я снова смогла слышать — Акаме продолжила:

— ...там пущены в ход такие силы, которые могут уничтожить даже ее.

— Но ведь Юко-семпай и так мертва! — ошеломленно произнесла я. — Как можно еще раз убить того, кто и так мертв?

— Я тоже так думала, — кивнула головой Акаме. — Но Юко-семпай говорит, что это возможно. Что это — смерть вторая, после которой уже нечему будет возвращаться к колесу Чакравартина, или же отправится в Чистую землю*.

/*Прим. автора: "вернуться к колесу Чакравартина" — отправиться на перерождение. Чистая земля — по верованиям распространенной в Японии школы амидаизма (одна из школ Махаяны — "большой колесницы" буддизма), место, где Будда Амитабха собирает праведных чтобы помочь им освободится от сансары*/

От ужаса я задрожала и прикусила губу. Сила, способная убить мертвого? Способная лишить надежды на перерождение? Ужасно!!!

Мы втроем забились в самый дальний угол подвала. С одной стороны ко мне прижалась Акаме. А с другой... Я по-прежнему не видела Юко-сан, но я чувствовала, как она дрожит в страхе. А снаружи раздавался грохот разрушаемых зданий и вопли, наполненные неизбывной ненавистью. Это было страшно. Так страшно, что я временами, когда мое сознание достаточно прояснялось, удивлялась, что моя юбка все еще сухая. Мы ничего не могли сделать. Ни я, ни отчаянно храбрая Акаме, ни даже Юко-сан. Мы могли только сидеть, дрожать, молиться Хозяину Чистой земли, чтобы он отвел от нас беду и слушать, как грохот ужасной битвы неумолимо приближается.

Очередной удар сотряс все здание, в подвале которого мы прятались. Кажется, это было прямо над нами! О ками! Спасите и защитите!

Перекрытие начало рушится, к счастью, в дальней от нас части подвала. Горячий ветер ударил нам в лица. А перед глазаси оказалась огромная ступня... вернее — ее маленький кусочек. К счастью, большего к нам не проникло. Гигант, попавший в ничтожную ловушку, взревел, но, похоже, его противнику этого хватило. Я еще успела увидеть, как огромная фигура, высотой с небоскреб, взлетает в воздух, а потом плита, выломанная этим движением из потолка — рухнула вниз. Даже в окружающем грохоте я расслышала громкий хруст и сильная боль погрузила меня в темноту.

Геофронт. Госпиталь НЕРВ. Аянами Рей

— И он не справился с управлением.

— Правда? — под смутно знакомые голоса я медленно выплывала из забытья.

— Правда! Полгорода лежит в руинах! Еще не везде завалы разобрали, а кое-где кровь прямо по улицам текла. Говорят даже, что кое-где разрушены погруженные здания, и из тех убежищ, которые в них были — никто не выжил! Совсем никто!

— Ну а что ты хотела, — проясняющееся сознание идентифицировало одну из говоривших, как сотрудницу госпиталя. Правда, представиться мне она так и не удосужилась. — Ему еще пятнадцати нет, а ему уже доверили управлять этой махиной... Конечно! Сын Самого, как-никак! Аянами-кун, просыпайтесь. Вам пора на процедуры.

Я открыла глаза и кивнула, обозначая собственное пробуждение. Медсестра выкатила каталку со мной из палаты, и покатила по знакомому коридору в процедурную. Я же вернулась к своим размышлениям.

Если сведения, полученные мной из чужого разговора, верны, то тот мальчик, который заменил меня в управлении Евой — сын Икари-доно. И, судя по тому, что мы еще живы — он не только смог активировать Еву, но и одержал победу над Ангелом. И он — "не справился". От него ожидали большего. Как же тогда назвать меня? Ведь я не смогла даже пройти синхронизацию! Я — бесполезна. Зачем Икари-доно тратит свои силы и время на бесполезный образец? Ведь у него есть Синдзи-кун. Есть пилот из германского отделения. Говорят, что институт Мардук то ли нашел, то ли вот-вот найдет кого-то еще... Зачем?

— Отойди от нее! — визгливо выкрикнула медсестра. — С ней нельзя...

Да. Со мной нельзя разговаривать без специального разрешения Хига-сан... Неужели кто-то решил нарушить это правило?

— Похоже, мне придется рекомендовать отцу проверить квалификацию и лояльность не только старшего, но и среднего, а так же и младшего медперсонала, — холодно произнес смутно знакомый голос.

Я открыла глаза. Возле каталки стоял тот самый мальчик. Сын Командующего? Нет. Это — не проверенная информация, и, хотя она весьма похожа на истину, полагаться на нее нель...

— Икари-кун! — возмущенный вопль медсестры перевел информацию в разряд "проверенной".

Я смотрела на второго... Хотя, нет, наверное, теперь уже первого пилота НЕРВ-Япония. Он же смотрел на медсестру, как его отец, Икари Гендо-сама, смотрел на некоторых особенно назойливых проверяющих из штаба армии. Как правило, это плохо заканчивалось для тех, на кого он так смотрел.

— Есть пункт Устава или приказ Командующего, которые запретили бы мне общаться с девушкой?

— Таково распоряжение Хига-сан... — возмутилась безымянная медсестра.

— Даже если бы она еще была жива, я не вхожу в ее линию командования и ей не подчинен,— жестко ответил Икари-кун. — Мое положение в командной цепочке на настоящий момент не определено, и приказать мне может только сам Командующий, но он таких приказов не отдавал. Еще я должен исполнять Устав. Но в нем, как Вы признали, ограничение общения с Вашей подопечной не прописано...

Я смотрела на Икари-куна широко раскрытыми глазами. Пусть мне тяжело общаться со сверстниками, но я могу наблюдать за ними... и то, как говорил Икари-кун, на обычные слова одноклассников, на их манеру говорить между собой и со старшими — никак не походило. Создавалось впечатление, что с медсестрой разговаривал кто-то, кто был старше нее возрастом... или же званием. Это было... интересно!

— С формальной точки зрения Вы правы, Икари Синдзи-сан, — улыбнулся, выходя из кабинета, Като-сан. — И распоряжение об ограничении общения с коллегой на Вас не распространяется. Но в настоящее время Рей-тян следует на процедуры, необходимые для ее выздоровления. Думаю, для общения с ней у Вас найдется более подходящее время.

— Разумеется, — Икари выполнил четкий "поклон младшего — старшему". — Прошу простить меня за эту задержку...

— Като, — улыбнулся Като-сан. — Като Джиро.

— Еще раз приношу свои извинения, Като-сан, — Синдзи-кун подошел к каталке и коснулся моей руки. — Мы еще обязательно встретимся и поговорим, Рей... — он на мгновение задумался, я потом повторился — ...Рей-тян. Я не знаю. как следует реагировать на такое... и поэтому не стала реагировать никак. Но размышляла об этой встрече я все время, пока меня везли по коридорам госпиталя.

Геофронт. Госпиталь НЕРВ. Судзухара Сакура

— Ай!

Сквозь теплую, тяжелую, пульсирующую тьму явилась боль. Она волнами пробегала по всему телу. Но когда я пыталась изменить свое положение... (Или состояние? Не уверена, в чем тут разница) — боль усиливалась настолько, что грозила отправить за Черту, туда, куда мне почему-то очень не хотелось.

— Сакура-тян! — позвали меня голоса, доносившиеся откуда-то издалека... или из глубин моего сознания? Не знаю... — Сакура-тян! Очнись! Пожалуйста...

Тьма, колыхаясь волнами боли, смешалась вокруг меня. Кажется, меня несет туда, откуда меня звали голоса... или один голос? Нет, совершенно точно, зовущих было никак не меньше двух.

— Она возвращается! — в первый раз голоса разделились, и теперь отчетливо говорит только один из них.

— Ты уверена?

— Ты же знаешь: я чувствую такие вещи. Мне... — первый голос запнулся. — Мне по статусу положено знать и я знаю: Грань отпускает ее!

Я открыла глаза. Оказывается, они у меня есть, а тьма вокруг была оттого, что я их держала закрытыми!

— Ай!

Глаза пришлось сразу же зажмурить. Как выяснилось, лежу я в комнате с ослепительно-белыми стенами, и открытые глаза свет резанул очень больно.

— Сакура-тян! — на меня тут же свалилось что-то довольно тяжелое, но при этом — мягкое.

Я еще раз открыла глаза. На этот раз я сделала это осторожно и медленно, так что не пришлось сразу же их зажмуривать. Выяснилось, что на мне буквально лежала Акаме-тян.

— Сакура-тян... с тобой все хорошо! — Акаме чуть не разрыдалась. — Слава ками! Я боялась... боялась, что потеряю и тебя!

— И меня? — я дернулась, и чуть не взвыла от боли. Неужели семья Акаме...

— Лежи-лежи, — подруга мягко коснулась моей груди, укладывая обратно в постель. — У тебя сломана правая нога и треснули несколько ребер. А еще — сотрясение мозга. Так что поосторожнее...

— Но... — начала я. — Твоя семья...

— Что?! — удивилась Акаме, но тут в ее глазах сверкнуло понимание. — Нет, — покачала она головой, — с моими все в порядке. Зато Ариса-тян...

— Что с ней? — вздрогнула я. — Ты же сказала, что ее подобрали танкисты...

— Вот именно... — взгляд Акаме потух. — Я тут походила по госпиталю, послушала, что говорят... Из танкистов не выжил никто. Совсем никто. От многих даже тел не осталось.

Сая... Ариса... Кто еще из нашего класса заигрался на улице, прослушал сигнал тревоги, не добежал до убежища?

— Я убью его!!! — откуда-то снаружи послышался голос брата.

— Кого его? — заинтересовалась Акаме-тян, когда Тодзи-нии влетел в палату.

— Этого дебила, управлявшего тем тупым роботом! — выкрикнул братец. Ну я сейчас ему...

— Судзухара Тодзи-кун, — Акаме успела вмешаться первой. — Ты совсем с ума спрыгнул? Или спрыгивать было не с чего?

— Ты... Ты чего?! — Тодзи-нии завис. Парня он бы за такое уже треснул, но Акаме-тян — девочка, а девочек, вроде бы, бить нельзя... Противоречие!

— Саю-тян убили военные, — начала перечислять Акаме. — Арису-тян — убила та тварь, которую велено называть Ангелом, хотя и непонятно за что. А ты грозишься убить того, кто нас с Сакурой-тян спас? Тодзи-бака*!

/*Прим. автора: Тодзи-бака — Дурак Тодзи*/

— Спас?! — взвыл нии-сан*, — у Сакуры-тян — сломана нога, сломаны ребра, У нее сотрясение мозга. И ты говоришь, что ее кто-то там спас?!

/*Прим. автора: нии-сан — старший брат. Нии-тян, соответственно, был бы младший брат, братишка*/

— Сакура-тян ранена, но жива, — Акаме-тян надавила мне на плечи, не давая подняться, — Чего нельзя сказать о многих, кого робот и тот, кто им управлял — не успели спасти!

— И все равно... — буркнул Тодзи, потупившись. Признавать правоту Акаме-тян ему явно не хотелось. И младшая. Да еще и девочка... — Говорят, что пилот, управлявший этим гадским роботом — мой ровесник. Додумался, тоже мне: бой прямо в городе устраивать!

— Тодзи-нии, ты баран, — я попыталась приподняться, но меня тут же сильно затошнило... К счастью, Акаме-тян успела подставить тазик, в который меня и вырвало. Я покраснела от стыда, но сдержаться — не могла

— Нечего тут стыдиться, — успокоила меня Акаме, заметив мое состояние. — Если мозги встряхнуло, значит, как минимум, они есть. Чего нельзя с уверенностью сказать о твоем брате.

— Тодзи-нии, — продолжила я, когда меня перестало полоскать. Подняться я, впрочем, больше не пыталась. — Сам подумай... ну, или, хотя бы попробуй это сделать. Ты серьезно говоришь, что мальчик пятнадцати лет сам по себе сел в робота и полез в бой, когда захотел? А не тогда, когда ему приказали? И если приказали именно тогда, невзирая на то, что бой пойдет в городе — значит, на это были причины? Скажем, робота нужно было подготовить?

Вспышка заставила меня приподняться... Но в этот момент тревожно запищал какой-то из приборов, закрепленный на стене, и в палату влетела медсестра.

— Что вы делаете?! — закричала она, кидаясь к брату, стоящему возле моей койки. — Разве я не предупреждала, что девочке следует отдыхать? И что ей вредно волноваться?! А ну-ка, вышли все! Немедленно!

Я хотела попросить не выгонять Акаме-тян, но она повернулась и молча вышла, лишь на пороге оглянувшись на меня и подмигнув. Тодзи-нии возмущался немного дольше, но и он ничего не смог противопоставить напору медсестры, и был извергнут из рая... Разумеется, если мою палату можно назвать таковым.

После этого медсестра повернулась ко мне. Я собиралась расспросить ее о том, что, собственно, творится в городе, но женщина покачала головой, и вколола мне в плечо какое-то лекарство. И влажно-серая стена тумана отрезала меня от волнений, тошноты и боли...

Токио-3. Штаб НЕРВ. Мисато Кацураги.

Синдзи удалось выдернуть у врачей лишь утром. Интересно, мальчишке хоть поспать дали? Ну, да ничего. Доберется домой — отоспится. Рицко, конечно, хотела его и сегодня вытащить на свои исследования, но тут уж я с Като-саном встали горой, заявив, что после произошедшего герою необходим покой и отдых. Старший из оставшихся после трагической гибели Хига-сан врачей выписал Синдзи-куну больничный, и заявил, что если ему не пообещают, что следующие несколько дней мальчик проведет в покое, что он, Като, просто не выпустит его из палаты, где сможет оный покой обеспечить. Рицко скривилась, как будто съела лимон, но отступила. А я пообещала, что лично доставлю мальчика туда. Где он сможет отдохнуть... Вот еще проблема. Пилот должен жить в Токио-3, то есть — отпустить его обратно к родственникам мы не можем, а Командующий... он слишком занят и постоянно отсутствует в городе. Так что он вряд ли согласиться взять сына к себе... Да и привычка работать дома с секретными документами — вряд ли будет положительным моментом... Подозреваю, что кинут его, как Рей-тян, в какой-нибудь жилой блок и забудут. А, судя по присланной характеристике, оставлять Безбашенного Икари без присмотра — может быть чревато. С ним и дядя-то справлялся... через раз. Так что... Но сначала нужно забрать парня от врачей. А то, подозреваю, ему уже все осточертело, и скоро он отправится на поиски развлечений.

Зайдя в палату, где находился Синдзи, я увидела, как он сосредоточенно что-то рисует. Заглянув ему через плечо, я тут же отшатнулась. Мешанина линий, пятен и объемов, вырисовываемая подростком на плоском листе, казалось, вот-вот вывернется наизнанку... или, напротив, поглотит меня... Семь черных звезд медленно вращались, оставаясь неподвижными...

Оторвав взгляд от неподвижно-динамического хаоса, я потрясла головой, чтобы освободить сознание от навязчиво стоящей перед глазами картины.

— Синдзи-кун, — обратилась я к увлеченно правящему рисунок подростку. — Синдзи-кун!

— Да, Мисато-сан? — оглянувшись на меня, Синдзи резким движением перевернул лист. — Простите... Мне не стоило допускать, чтобы Вы это видели.

— Что это было? — не смогла я удержаться от вопроса.

— Логрус. Вид изнутри. Грубо, конечно, но как получилось... — грустно улыбнулся сын Командующего. — На самом деле он совсем не такой.

— Логрус? — удивилась я, вспоминая одну из любимых книг. — И где же это ты видел Воплощение Хаоса, да еще изнутри?

— Во сне, — нечасто со мной случалось, чтобы я не смогла определить: лгут мне или нет...

Даже полуправду и умолчания можно отследить по мимике, позе, движениям глаз. И служба в специальных войсках ООН, сопряженная с общением с... не самыми искренними личностями — развила во мне этот навык. Но тут я не могла сказать ничего. Сказанное не могло быть правдой, но и уловить хоть какие-нибудь признаки того, что мальчик не верит, или, хотя бы сомневается в том, что говорит — видно не было. Оставив размышления о сущности инобытия, я улыбнулась Синдзи.

— Собирайся. Тебя выписывают.

— Хорошо, — парень коротко склонил голову, — только... Мисато-сан, Вы не знаете, где моя одежда? Не в этом же мне выходить в город? — Синдзи немного дурашливо улыбнулся, и развел руки в пижамной куртке.

В ответ я молча выложила перед ним запечатанный полиэтиленовый пакет с выстиранной, высушенной и выглаженной одеждой и вышла в коридор, давая мальчику переодеться.. Представляю, как ругались те, кому пришлось заниматься стиркой, так как отстирывалась LCL крайне плохо и неохотно. Однако, обслуживающий персонал НЕРВ справился с задачей.

Через несколько минут Синдзи вышел из палаты в тех же черных штанах и белой рубашке, в которых вечность (то есть почти сутки) назад влетел в мою машину.

— У тебя больше ничего нет? — удивилась я, поняв, что подросток вышел с пустыми руками.

— Нет, — покачал он головой. — Сумка и рюкзак остались... Там.

Я с трудом подавила желание треснуть себя по лбу. Ведь и в самом деле: Синдзи кувыркнулся в машину только в том, что на нем было надето!

— Хорошо, — улыбнулась я. — Значит, по дороге заедем еще и в магазин. Ты уже знаешь, гед будешь жить?

Синдзи растерянно улыбнулся мне в ответ, и отрицательно покачал головой.

— Сейчас выясним, — я набрала номер административно-хозяйственной части.

Ответ меня удивил, чтобы не сказать — ошеломил. Четырнадцатилетнего подростка предлагали поселить в казарме НЕРВ прямо в Геофронте.

Нет уж! Так дело не пойдет. Десятком звонков позже я убедилась в своих подозрениях: Командующий специально подстроил все так, чтобы я свободно и добровольно приняла нужное ему решение. Слишком уж легко разрешились вопросы, обычно требующие многодневного бумажного согласования. Такое ощущение, что все уже было сделано заранее, и мне осталось только объявить о своем желании...

— Ну вот, Синдзи-кун — усмехнулась я. — Все решено. Ты будешь жить у меня!

— Хорошо, — спокойно согласился он.

Я внимательно пригляделась к нему. Больно уж не вязался его сегодняшний образ послушного мальчика, с тем Безбашенным Икари, который отчаянно торговался с самим Командующим, чей тяжелый взгляд долго мог выдерживать разве что Фуюцке-сама, да и то не всегда.

— Пошли, — вздохнула я, понимая, что ничего не понимаю.

По дороге мы встретили Джессику Браун, давнюю подругу Хига-сан. Родители Джессики с четырнадцатилетней дочерью после Второго Удара бежали из превращающихся в ледяную пустыню США в Европу, и уже там были наняты институтом Гехирн, а после — переведены в НЕРВ. Сама Джессика, закончив Гейдельбергский университет, поступила в германское отделение НЕРВ, а после — была переведена в Японию, не без участия своей одногруппницы, Хига Амайи.

— Мисато-сан, Синдзи-тян*, — поклонилась нам Джессика. Иногда ее попытки быть вежливой выглядели как самое настоящее хамство. И, признаться, мне сложно сказать, сколько в этом намеренного оскорбления, а сколько — вопиющего невежества. — Я — Джессика Браун, второй заместитель начальника отдела снабжения.

/*Прим. автора: в данном случае это можно перевести как малыш Синдзи, поскольку другая трактовка суффикса будет еще более оскорбительна*/

Хотя Джессика и училась вместе с Амайей на медика, но особых талантов к медицине не проявила, и постепенно все больше удалялась от медицины, занимаясь скорее административными вопросами, пока не оказалась переведена в отдел снабжения, где, признаться, неплохо проявила себя.

— Здравствуйте, Браун Джессика-оджи-сама* — вернул насмешку Синдзи, что, впрочем, было проигнорировано. Может быть, она действительно не понимает?

/*Прим. автора: -оджи-сама — теоретически госпожа — уважительное обращение к женщине. На практике, чаще используется в переносно-ироническом смысле как возгордившаяся девчонка*/

— Синдзи-кун, говорят, ты у нас — ценитель женского общества, и уже попытался склеить наше Первое Дитя, Аянами Рей-кун? — с доброй улыбкой поинтересовалась Джессика. Ее слова вполне можно было принять за искренние... но только не мне: я-то точно знала, что ближайшая подруга Хига-сан полностью разделяет ее отношение к Рей. — Но Рей-кун всегда так холодна... Возможно, тебе сначала стоило бы потренироваться на девушках постарше?

Джессика выставила вперед ножку, затянутую в тонкий чулок и призывано изогнулась. Я уже собиралась высказать этой... даме профессионально-нетяжелого поведения все, что о ней думаю... Но Синдзи-кун ожег выставленные напоказ бедра таким взглядом, что Джессика заметалась и судорожно попыталась одернуть подол того широкого пояса, который совершенно ошибочно именовала юбкой.

— Боюсь, в настоящее время я не располагаю ни временем, — покачал головой Синдзи, — ни денежными средствами, которые мог бы выделить на ухаживания за старшими... — подросток замялся, не будучи в точности уверен, стоит ли говорить прямо, и я подсказала ему:

— ...ойран*.

/*Прим. автора: ойран — верхний слой юдзё — девушек для удовольствий. Выше находятся только таю, но это уже элита. */

Джессика злобно зыркнула на меня... Но я предпочла этот взгляд проигнорировать. Если уж Командующий Икари согласился с требованием сына избавиться от выкормышей Хига-сан — вряд ли Джессика долго у нас проработает.

В наступившей тишине раздался негромкий шум подходящего лифта. Двери открылись, и в коридор шагнул тот, о ком я только что подумала: Командующий Икари. Он кивнул нам, и, дождавшись ответного приветствия, вручил Джессике дорогую кожаную папку.

— Мисс Браун, Вы давно рассматривались как кандидат на повышение. Сейчас Вас решено назначить на должность начальника отдела вторичных проектов*.

/*Прим. автора: в Японии, с ее распространенными традициями пожизненного найма и строгим трудовым законодательством, уволить человека — довольно сложно. Поэтому вместо сокращения человека переводят в отдел творческого развития, центр вспомогательных проектов, подразделение карьерного развития, где поручают важнейшие и ответственные задания, вроде как 10 часов пялиться в экран телевизора, в поисках дефектов. Этим сотруднику намекают на желательность увольнения по собственному желанию*/

— Кстати, Синдзи-кун, — сказала я, когда мы отошли подальше от застывшей Джессики, судорожно сжимавшей в руках толстую папку с приказом о переводе и новой должностной инструкцией, — ты не прав.

— В чем? — поднял бровь сын Командующего.

— Во всем, — улыбнулась я. — Во-первых, ты сейчас — на больничном, и будешь принудительно отдыхать как минимум три дня. А во-вторых, вот...

И я отдала подростку его ID-карту, служащую не только для идентификации, но и в качестве кредитки. На счету уже лежала вполне приличная сумма, соответствующая моему примерно трехмесячному жалованию. Завидно мне не было. Раз уж у нас есть уникальный специалист, которого просто некем заменить — то и платить ему следует соответственно. Тем более, что заменить его в обозримом будущем — некем, даже когда мы сумеем активировать Еву-00, и привезти из Германии Еву-02. Все равно, три работоспособных Евы с пилотами — это очень и очень мало...

— И, тем не менее, я прав, — возразил Синдзи. — Этим ресурсам я найду куда лучшее применение, чем тратить их на флирт с этой... — он посмотрел на меня, на коридор за спиной, где осталась Джессика, снова на меня, — ...красоткой.

С этим сложно было не согласиться.

Токио-3. Икари Синдзи.

Ярость Евы вычерпала меня мало что не до дна. Мир вокруг казался пыльным и серым, а отголоски фантомной боли — терзали меня, не давая толком уснуть. Впрочем, последнему не меньше мешали врачи, кажется, твердо решившие доделать то, что не удалось Ангелу. По крайней мере, крови они у меня забрали больше, чем враг, которому так и не удалось добраться до моего реального тела. Не понимая, что со мной происходит, они брали все новые и новые анализы, пока не пришел культист Императора, закончивший процедуры с Аянами Рей.

Разобравшись в том, что происходит, Като-сан наорал на окружающих меня медиков, выразив глубокие сомнения в их умственных способностях. После этого мне вкатали обезболивающее, успокаивающее и несколько инъекций разных витаминов. После этого Като-сан удалился, пообещав того, кто меня побеспокоит до утра — лично направить на обширное проктологическое обследование, и проследить за выполнением рекомендаций.

Утро застало меня в некоторой депрессии. Сил по-прежнему почти не было, равно как и желания что-либо делать. Так что некоторое время я просто лежал, рассматривая незнакомый потолок. Тоненькие и редкие извилистые черные линии подсказывали, что строение возведено капитально и качественно, и без внешнего вмешательства способно простоять очень и очень долго. Впрочем, ощутив, что накопил достаточно сил, чтобы отказаться от одного из даров Всеизменяющегося, я закрыл глаза, а когда снова открыл их — потолок над моей головой вновь радовал меня идеальной побелкой. Правда, не приходилось и мечтать о том, что мне удалось навсегда избыть этот нежеланный дар: когда я снова встану на Грань — линии неизбежной смерти вновь расколют небо надо моей головой, даруя мне ощущение хрупкости и ненадежности всего сущего.

Лежать становилось скучно. Плейер я снял по совету Акаги Рицко, когда собирался отправиться в капсулу, и где он сейчас — я не имел ни малейшего представления. Книг в палате не было. Зато в одном из ящиков стоявшего у окна стола нашлось несколько листов чистой бумаги и три простых карандаша разной твердости. Это навело меня на мысль, и я вновь попытался решить когда-то заданную Учителем задачку, и нарисовать Логрус. Задача, впрочем, осталась нерешенной, и я не стану обвинять в этом Кацираги Мисато, пришедшую забрать меня из госпиталя. К моменту ее прихода я уже безнадежно запутался, и отчетливо осознавал, что делаю что-то не так, но продолжал править рисунок уже из чистого упрямства.

Однако, похоже, что у меня все-таки что-то начало получаться, хотя на средоточие Хаоса рисунок все равно не был похож даже издали. Но, по крайней мере, капитана Кацураги мне удалось заворожить.

Разговор в коридоре оставил неоднозначные впечатления. Ощущения, исходящие от этой Джессики Браун в точности соответствовали тому, что я воспринимал от Хига-сан, и заставляли меня задуматься, вспоминая некоторые особенно хитрозлобные проклятья, способные привести человека к совершенно случайной гибели, не бросив даже тени подозрения на убийцу. Это ощущение только усилилось, когда отец принес ей приказ о повышении. И успокоиться мне удалось только после того, как Мисато-сан разъяснила мне сущность данного приказа и смысл образования в институте отдела Вторичных проектов.

Однако даже это разъяснение хоть и уменьшило мое желание продвинуть мировую магическую науку, сказав новое слово в прикладной малефцистике, но полностью этого желания не убрало. И, кажется, Мисато-сан это мое состояние заметила.

По дороге от выхода из Геофронт, находящегося в стороне от города, к месту моего нового проживания, Мисато остановила свой автомобиль на смотровой площадке. Внизу, в долине, лежал город. Конечно, с городами планетарного масштаба, в которых мне приходилось бывать по поручениям Учителя, он не сравниться. Но лучи восходящего солнца придавали ему определенное очарование. В отличие от полосы погашенных, но все еще дымящих пожаров и разрушений, как огромный шрам проходящей прямо через центр города. К счастью, с той точки, где мы стояли, не было видно кратера от N2-бомбы...

Под вой сирены раздвинулись заслонки, и из подземных шахт начали выдвигаться убираемые на ночь здания. Мисато-сан начала рассказывать что-то пафосное и возвышенное, про город, противостоящий Ангелам. Но я хмуро взглянул на нее и спросил:

— Сколько?

— Что сколько? — попыталась изобразить непонимание мой командир.

— Сколько погибших... там? — и я указал на следы моей схватки с Ангелом.

Мисато-тайи отвела взгляд. Мы немного постояли, пока я не понял, что она не собирается отвечать.

— Так сколько? — повторил я вопрос.

— Да не знаю я! — выкрикнула капитан Кацураги. — Еще считают. Не все завалы разобраны... Зато некоторые, считавшиеся пропавшими без вести — еще возвращаются оттуда, куда они позабивались... Даже военные еще не полностью потери посчитали! А уж гражданские... — и она тяжело махнула рукой.

Я сжал челюсти. Конечно, хотелось бы сказать себе, что в следующий раз я смогу лучше... Но вот смогу ли? Я не знаю...

Токио-3. НЕРВ. Кабинет Командующего. Аянами Рей.

Утро я встретила в госпитале. Через открытую дверь я видела, как прошли мимо Кацураги-тайи и сын Командующего. Икари-сан был хмур и как будто чем-то расстроен. Возможно — он тоже считает, что не справился?

Я задумалась. Почему Икари-сан захотел получить под свое командование меня — бесполезный придаток, не способный участвовать в управлении Евангелионом? И что имела в виду Кацураги-тайи, когда назвала его бака-хентай? Нет, в некоторых книгах, которые мне удалось прочитать, описывались отношения между мужчиной и женщиной. Но... Не может же Икари-сан пожелать вступить в такие отношения со мной? Или... может? И, если пожелает, то что мне ответить? Я совершенно не представляю, как вести себя в подобной ситуации...

— Аянами-кун. Доброе утро. — Командующий время от времени посещал меня после аварии, вызывая раздражение Хига-сан. Но сегодня? После боя? — Проснулась?

— Хай, Икари-сама... — я пытаюсь приподняться, но Командующий, успевший подойти вплотную, удерживает меня.

— Это хорошо, — блеснул очками Икари-сама. — А то я не могу уделить тебе много времени.

— Простите меня, Икари-сама... — я попыталась принести извинения Командующему.

— За что? — удивился он.

— Я... не смогла...

Икари-сама сел на стул рядом с постелью-каталкой и поставил локти на тумбочку. Взгляд его поверх сплетенных пальцев уперся в стену.

— Это ты меня прости, Рей-кун, — ответ ошеломил меня. — Я не должен был использовать тебя в качестве инструмента давления... Это было нечестно и жестоко и по отношению к нему, и по отношению к тебе. Но нам всем очень нужно было, чтобы Синдзи-тян управлял Евой. У нас просто некем было его заменить.

— Но я... — я попыталась дернуться, но Командующий покачал головой.

— У тебя — шесть переломов, недолеченные ожоги, поврежден глаз. Тебе надо лежать и выздоравливать, — он опустил руки и повернулся ко мне. — Тогда, будем надеяться, что к следующему бою — ты уже будешь управлять Евой-00, и поможешь Синдзи-куну.

— Хай, Икари-сама, — что еще я могу ответить.

— И еще... — Командующий замялся. В первый раз я видела, чтобы он не находил слов. Обычно он всегда четко и жестко высказывал свое мнение как подчиненным, так и начальникам, не делая различий. — Хотя Хига-сан умерла, но после выздоровления тебе придется вернуться в ту квартиру, где ты жила перед этим... злосчастным экспериментом. Прости...

— Меня устраивают условия моего проживания, — я не понимаю, за что Командующий может просить у меня прощения?

— Тебя, может быть, и устраивают, — криво, одной стороной губ усмехнулся Икари-сама, — но, думаю, кое-кого другого они никак не устроят...

Я пожала плечами, вздрогнув от боли. А что мне еще оставалось?

-Икари-сама... — начала я. — Простите, пожалуйста... Не могу ли я обратиться к Вам с просьбой?

— Конечно, можешь, — кивнул Командующий.

— Не могли бы Вы приказать доставить мне новые книги? Эти, — я кивнула в сторону стопки книг на столе, — я уже прочитала.

— Они будут доставлены, — Икари-сама улыбнулся. — Что бы ты хотела почитать, Рей-кун?

— Что-нибудь по... — я замялась, не зная, как сформулировать то, что было мне непонятно... или, хотя бы, в какой области это непонятное располагается. — По психологии.

— Конечно, Рей-кун, — Командующий улыбнулся и потрепал меня по голове, — книги будут тебе доставлены.

Вот и хорошо. Когда мне принесут книги — я буду читать. И пойму...

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи.

Шагнув через порог квартиры, где мне предстояло жить в течение неопределенного времени, я застыл в состоянии неконтролируемой ностальгии. Учитель, погружаясь в свои осознания, либо вернувшись из особенно тяжелого путешествия куда-нибудь в глубины варпа, точно также склонен игнорировать любые соображения эстетики и удобства в пользу расслабленного отдыха и созерцания. Разве что место пустых банок из-под пива занимают горы стеклянной крошки, но у каждого свои способы расслабляться и предаваться отдыхновению. Правда, прикасаться к стеклу, добываемому Учителем на мертвых и погрузившихся в варп-шторм мирах, мне пока что запрещено: слишком уж легко не вернуться из прекрасных видений. Так что, думаю, что и тут меня пивком не угостят.

— Извини, у меня здесь... немного не прибрано... — смутилась Кацураги-тайи, пройдя в квартиру.

Я молча улыбнулся. Приводить пещеру Учителя в состояние помещения, пригодного для проживания человека разумного — всегда было обязанностью учеников. Правда, тут этим буду заниматься, похоже, я один, но зато и риск наткнуться на небрежно заброшенный в угол Некротек, или, хотя бы уголком глаза заглянуть в сметаемый осколок стекла с непредсказуемыми последствиями — тут отсутствовал по определению.

— Проходи, Синдзи-кун, — крикнула мне Мисато, скрываясь в кухне. — И... того... сгреби куда-нибудь все со стола. Сейчас завтракать будем!

Я осмотрел фронт работ, и с некоторым трудом удержался от того, чтобы привычным жестом испепелить все, что находится на столе, вместе с миллиметром-другим поверхности самого стола. Собственно, именно из-за таких привычек учеников Учитель и меняет столешницу раз в полтора-два месяца. Но у Учителя столешница — каменная, да еще и заклятая на устойчивость к огню, а с местным пластиком надо будет еще поэкспериментировать. А то не спалить бы и сам стол ко всем Темным Магистрам! Но, как бы то ни было, а к возвращению Мисато из кухни, поверхность стола была свободна и пригодна (хотя бы условно) к использованию.

— Молодец, Синдзи-кун, — весело улыбнулась Мисато, появляясь в зале. — О! Ты даже мусорные пакеты нашел? А то, признаться, я как-то подзабыла, куда их сунула, и обходилась магазинными...

С этими словами она вывалила на стол упаковки с быстрозавариваемой едой, и удалилась обратно за чайником.

Ну, что сказать о завтраке? В принципе — вполне съедобно. Но вот питаться так долго — наверное, не стоит. Так что, раз уж надо мной нависла угроза принудительного отдыха — следует позаботиться и об этом.

После завтрака Мисато-тайи показала мне выделенную мне комнату. Ну что сказать... Нет, у Учителя мы свои помещения вообще обустраивали в меру сил и фантазии и совершенно не считаясь с затратами и необходимой площадью, благо к метражом в Замке-над-Миром проблем нет, не было и не будет. Так что в сравнении с моим берлоговом в Замке эта комнатушка сильно проигрывает. Но вот если сравнивать с палаткой под вечным дождем Пандоры, ледниками Фенриса или Вальхаллы, и некоторыми другими, столь же гостеприимными местами, где мне случалось побывать — так очень даже ничего.

— Синдзи-кун, — обратилась ко мне Мисато, — Като-сан решительно настаивает, чтобы несколько дней тебе дали отдохнуть, так что давай развернем футон, потом — искупайся, и можешь отдыхать.

На пороге ванной я застыл и обругал себя... Мысленно правда, зато в семь этажей. Это же надо было так расслабиться, чтобы не заметить присутствие в не такой уж и большой квартирке третьего! Так что пингвин, важно прошествовавший из ванной с полотенцем на плече и рюкзаком какой-то сложной электроники за спиной, застал меня врасплох.

— Не пугайся, Синдзи-кун, — крикнула мне Мисато. — Это Пен-Пен. Тепловодный пингвин. Он долгое время участвовал в исследованиях Рицко, а потом уволился по выслуге лет, и вот теперь живет у меня.

— Это заметно, что участвовал. Хорошая герметизация — кивнул я пингвину, имея в виду его рюкзак с аппаратурой.

— Уарк, — важно раскланялся пернатый, направляясь в сторону холодильника. Вот и раскрылась загадка нахождения этого агрегата прямо в гостиной, а не на кухне...

— Все. Ванная свободна. Можешь идти купаться, — решила изобразить Капитана Очевидность хозяйка квартиры.

— Да... Мисато-сан... — тормознулся я на пороге ванной.

— Что, Синдзи-кун? — улыбнулась Мисато.

— А у той девочки... Рей-тя... -кун, — поправился я, подумав, что с моей стороны будет наглостью использовать суффикс -тян по отношению к почти незнакомой девочке.

— Хочешь узнать, нет ли у нее парня? — голос Мисато полнился ехидством и надеждой на то, что я сейчас покраснею и начну оправдываться или отрицать. Так что мне доставило некоторое удовольствие обломать эти надежды.

— Ага! — кивнул я. — Она... красивая.

— Оу! — глаза капитана расширились, хотя и не сверх пределов возможного. — Так Джессика Браун-сан была права, и ты действительно решил приударить за нашей Рей-тян?

— Ага, — повторил я, заметив, что дверца холодильника приоткрылась. Кажется, пингвина наш разговор заинтересовал. — Если, конечно, я не... опоздал... — Про то, что если и опоздал, то эта проблема имеет несколько вариантов решения — я вслух говорить не стал.

— Нет, — лицо Мисато, только что буквально светившееся веселым ехидством, внезапно как будто погасло. — Ты не опоздал. Вот только... Рей-тян тяжело сходится с людьми. Насколько я знаю, она и в школе-то почти ни с кем не общается. А уже в НЕРВ, где Хига-сан старательно следила за выполнением своего распоряжения...

Мисато отшатнулась, и, судя по всему, с трудом удержалась от того, чтобы встать в боевую стойку. Видимо, доброта и всепрощение, отразившиеся на моем лице, впечатлили ее.

— Синдзи-кун, ты того... поосторожнее, — усмехнулся Мисато, приходя в себя. — Я-то ко всему привычная, а кто другой, не с такими крепкими нервами, и начать пальбу может...

— Так лучше? — уточнил я, погружаясь в короткий транс, и придавая лицу пофигистично-аутическое выражение.

— Немного лучше... — запинаясь, пробормотала Мисато. — Но в том-то и дело, что немного. Стрелять, пожалуй, не начнут, но и нормальным — не посчитают. Хотя... Так ты Рей-тян слегка напоминаешь.

— Вот и хорошо, — улыбнулся я. — Внешнее сходство — хорошее основание для начала...

— Отношений? — усмехнулась Мисато.

— Планомерной осады.

Мисато покачала головой, и сказала, что ей придется вернуться в НЕРВ, а мне надлежит отдыхать. Погрузившись в горячую воду, я нажал на кнопку плейера, и в ушах мягко зашелестело:

— Мы здесь, мы с тобой...

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато.

Оставив Синдзи-куна одного, я вернулась в Геофронт. Мне-то никто не выписывал недели больничного.

На пороге кабинета я встретила Рицко.

— Привет, Мисато-тян, — радостно улыбнулась подруга. — Как тебе новый... сожитель?

Все-таки иногда ее чувство юмора переходит все границы, и хочется ее треснуть. К счастью, случается с ней такое нечасто, и, обычно, говорит о то том, что у нее что-то не ладится в исследованиях.

— Он... странный, — постаралась я сформулировать впечатления от недолгого общения. — И, кажется, всерьез собирается подкатить к Аянами-кун. Если не шутил, конечно. Но вряд ли...

— Вот оно как... — улыбнулась Рицко. — Любопытно...

— Что любопытного? — заинтересовалась я.

— Кажется, в своих... намерениях... Синдзи-кун не одинок, — чтобы Рицко-тян хоть слегка, но порозовела? Наверное, где-то сдохло что-то крупное... Хотя, правда... Что это я? Целый Ангел умер!

— Откуда такие выводы? — поинтересовалась я.

— Рей-тян штудирует книги по психологии... — как-то криво усмехнулась Рицко. — Причем особое внимание уделяет вопросам взаимоотношения полов. Похоже, надеется почерпнуть из книг некую неземную мудрость и высшие Истины. Жаль, что Командующий отнес ей книги лично... А то я бы подобрала ей более... соответствующую литературу. С картинками.

— Рицко! Ты о чем? — в возмущении я опустила суффикс... впрочем, с Рицко мы давние подруги, и можем себе такое позволить. — Они же дети!

— Подростки! — подруга подняла палец к потолку. — Их если не подталкивать — так и будут кругами ходить друг вокруг друга...

— Это Синдзи-то? — усмехнулась я. — С его передовыми идеями в области правильной планомерной осады? Когда я уходила, он как раз прикидывал, где будут проходить циркумвалационная* и контрвалационная* линии, а так же — где и как бить сапы*.

/*Прим. автора: циркумвалационная линия — внешняя линия укреплений, препятствующая попыткам снять осаду извне, либо же доставить в осажденную крепость подкрепления и продовольствие.*/

/*Прим. автора: контрвалационная линия — линия укреплений, не дающая осажденным прорвать блокаду или же совершать вылазки*/

/*Прим. автора: сапа — траншея, ведущая к осажденной крепости. Часто использовалась для того, чтобы закладывать под стену пороховые заряды.*/

Рицко рассмеялась.

— Какой... любопытный молодой человек!

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

— ...этот баран сделал что?! Он совсем с головой рассорился? — голос, раздавшийся из-за угла, показался мне смутно знакомым.

Я на минутку задумалась, и поняла, что это — Ния Акаме из класса 1-А*.

/*Прим. автора: Имеется в виду первый класс средней школы. К примеру, Синдзи (14 лет на момент начала канона) учится в классе 2-А (второй класс средней школы). Индекс А означает наиболее успевающий и привилегированный класс в параллели*/

— Да он с ней никогда особенно и не дружил, — ответил смутно знакомый голос. — Сама знаешь: В здоровом теле здоровый дух -...

— ...большая удача, — правильно закончила цитату Акаме-тян. Но ход разговора мне уже не нравился. В нашей школе не так уж много тех, о ком можно сказать так... — Помню-помню. Сила есть — ума не надо. Спортсмен. Хоть за шкирбон — но протащат.

Вот теперь сомнений не осталось. Тодзи-кун опять что-то натворил. Пытаясь понять, что именно он мог наделать, я отвлеклась от... буду честна с собой — от подслушивания чужого разговора.

— ...а новичок спокойненько, даже лениво уклоняется и говорит: Сила, конечно, есть. Но вот скорости — ощутимо не хватает. О технике уже и вовсе не говорю. Тут Судзухара вконец рассвирепел, и как кинется...

Точно — Тодзи-кун. Он все-таки решил побить новичка, которого нам представили сегодня? Да, девочки же говорили, что он — пилот... А Тодзи-кун еще вчера возмущался, что боевого робота доверили какому-то малолетке, и из-за этого пострадала его сестра...

— Надеюсь, — с легкой флегмой в голосе спросила Ния-тян, — что он отправился к школьному врачу?

— Ния-сан, что ты говоришь?! — я в гневе заворачиваю за угол, и застываю на месте. Акаме-тян стоит одна. Совсем одна. И вокруг — нет никакого укрытия, в котором могла бы спрятаться ее собеседница.

— Я говорю, — под взглядом младшеклассницы мне становится зябко, — что надеюсь на то, что пилот достаточно тренирован, чтобы отправить Судзухара-аники* к школьному медику. В противном случае это придется сделать мне.

/*Прим. автора: -аники — братан. Намек на социальный статус Судзухары Тодзи, соответствующий преступнику. Преувеличение и сарказм*/

— Почему?! — возмущаюсь я.

— Потому что мы с Сакурой-тян, Саей-тян и Арисой-тян заигрались в прячущегося демона... — я вздрогнула при упоминании об этой школьной страшилки. Почти все ученики нашей школы хотя бы раз пробивали какую-нибудь мягкую игрушку ножом со словами Юко погребена..., и все знают тот ужас, который охватывает, когда приходит твоя пора прятаться... Как будто погребенная Юко-сан в самом деле может тебя найти. — ...и не услышали сигнала тревоги. Сая-тян погибла у нас на глазах, — что?! Но ведь говорили, что она с семьей просто переехала в Йокосуку?! — Арису-тян подобрали танкисты... из той самой части, в которой выживших — не оказалось. Даже тела не нашли! Так что, пусть схватка робота с этим чудовищем и нанесла раны Сакуре-тян, но на самом деле этот новичок, если он и в самом деле пилот — нас спас! Спас наши жизни! И то, что этот баран этого не понимает... Хотя Сакура-тян ему объясняла!

— Объясняла? — удивилась я.

— Меня тоже положили в госпиталь НЕРВ, — пояснила Ния-тян, — и я как раз навещала Сакуру-тян, когда приперся этот... бака*.

/*Прим. автора: бака — дурак*/

— Ния-сан, — попробовала убедить девочку я. Нет, с Тодзи надо поговорить... но драка с девочкой ему в любом случае на пользу не пойдет. — ...не надо драться с Судзухара-куном. В конце концов, он мальчик, и он старше...

Акаме-тян с какой-то кривой усмешкой подняла с земли какую-то палочку, и, не размахиваясь, до середины вогнала ее в кирпичную стену. Да как это вообще возможно?! Но... если она... Ее надо остановить!!!

— Акаме-тян! Пожалуйста! Я очень тебя прошу... Я сама поговорю с Судзухара-куном...

Ния поколебалась, но потом кивнула, и твердым уверенным шагом двинулась куда-то прочь с территории школы. Я вздохнула, и пошла в обратную сторону. Ну, Тодзи... ты мне сильно задолжал!

И все-таки... С кем разговаривала Акаме-тян?

Токио-3. Школа. Аянами Рей

— Эй, Кукла-тян, иди сюда — поиграем.

— Иди, иди, это только в первый раз больно...

Я оглядываюсь на смеющихся учеников из класса 2-С. Соотнося их слова и жесты с тем, что я недавно прочитала — я делаю выводы, что мне предлагают вступить в репродуктивные отношения с кем-то из них, а возможно — и с обоими. Прямо сейчас. Однако я не вижу оснований принимать их предложение, и потому — прохожу мимо, продолжая движение по кратчайшему маршруту школа — помещение, выделенное мне для проживания.

Анализируя свои воспоминания о прошлых встречах с данными индивидуумами, я делаю вывод, что они раньше предлагали мне стать их партнером в том, что книги называют интимными отношениями. Просто раньше я этого не понимала...

— Эй, Кукла! Не надо нас игнори... А-а-а!!!

Окончание фразы было непонятно и заинтересовало меня. Так что я оглянулась.

Оказывается, сзади к жаждущим того, что в книгах иногда называли любовью подошел Икари-сан, и положил им руки на плечи в районе ключиц. Видимо, это действие доставило ученикам некоторые неудобства...

Впрочем, их проблемы не входили в сферу моих интересов. Так что я задумалась о том, как мне следует поступить, если Икари-сан присоединится к предложению вступить в... отношения. Следует ли мне согласиться? И если да, то должна ли я уточнить, что мое согласие распространяется только на него? Или я должна буду принять участие...

— Я только сегодня перевелся в эту школу, — произносит Икари-сан с кривой и холодной усмешкой, — и вы меня еще не знаете. Должен сообщить, что в прошлой школе меня называли Безбашенный Икари совершенно по делу. Так что давайте взаимно воздержимся от действий, способных причинить тяжкий ущерб моей хрупкой психике... — у Икари-сана — проблемы с психикой? Тогда ему следует обратиться с Акаги-сан. Возможно, великая ученая и медик — сможет стабилизировать его состояние.... А может быть, его даже не станут ругать, если он снова будет нарушать распоряжение Хига-сан... — ...и вашему, не менее хрупкому здоровью.

— Чего?! — похоже, они не поняли того, что им сказал Икари-сан... Признаться, я тоже не слишком хорошо его поняла. Почему он считает здоровье этих подростков, вполне крепких и упитанных — хрупким?

— Хорошо, — Икари-сан медленно провел головой слева направо, как бы отрицая сказанное. Видимо, ничего хорошего он не увидел. Кажется, это называется ирония, или даже сарказм. — Поясняю для тупых. Короткими, простыми словами. Узнаю о еще одной такой шутке (а я — узнаю) — изувечу. Так понятно?!

Ученики С-класса стали что-то быстро и невнятно говорить.

— Дон Тамэо принялся косноязычно оправдываться, причем все время врал, — с жесткой усмешкой произнес Икари-сан. — Прошлое — прошло. И меня не интересуют ваши оправдания. А вот о будущем — я уже сказал все, что хотел сказать. Вы меня поняли?!

Побледневшие ученики стали пылко уверять Икари-сана, что все поняли правильно, и что они никогда-никогда-никогда...

— Пшли вон, — Икари-сан опустил руки, и парни кинулись наутек, время от времени нервно оглядываясь. — Рей-кун... — начал Икари, но в этот момент его окликнула староста.

— Синдзи-кун, вернись, пожалуйста. Нам надо обсудить некоторые формальные моменты...

— До завтра, Рей-кун, — улыбнулся мне Икари-сан.

Я кивнула, и парень двинулся обратно к школе. Я же пошла к месту постоянного проживания. Почему-то мне было неприятно, что Икари-сан остался в школе с другой девушкой. Это было нелогично и иррационально. Не займутся же они... интимными отношениями прямо в школе? А если и займутся — то какое отношение это имеет ко мне? Но почему-то я не смогла избавиться от этого неприятного чувства, и размышляла об этом весь остаток дня, так и не придя ни к какому выводу.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Сидя в темноте, лишь слегка подсвеченной мерцанием лампочек контрольных приборов, я медленно и равномерно вдыхал и выдыхал оранжевую жидкость. Наверное, стоило бы попытаться войти в контакт с разумом Евы, с Той-что-Вовне... Но она вполне аутентично делала вид, что ее — вообще нет, и что случившееся в первом нашем бою — мне привиделось. В принципе, наверное, я смог бы отловить Дух машины, и заставить его пойти на контакт, но зачем? Тем более, что раз она так старательно прячется, то, будучи найденной — может оказаться не в самом лучшем настроении. А мне как-то спокойнее предполагать, что у меня за спиной по крайней мере — условно дружественный, а не обиженный на меня дух, и если в следующем бою я опять лопухнусь — она меня прикроет. Всерьез на такое рассчитывать, конечно, нельзя... Но все равно так — спокойнее. Так что в ожидании начала синхротеста я сидел, дышал, и вспоминал сегодняшнее утро.

Сегодня закончился мой больничный, так что мне пришлось отправляться в школу. Приказом отца меня перевели во второй А класс средней школы Сейкё*. Школа эта стояла тут еще с тех времен, когда Токио-3 еще не существовало, а был всего лишь небольшой городок на окраине Токийской агломерации. Школу много раз расширяли и перестраивали, из-за чего к настоящему моменту она и превратилась в сложно проходимый лабиринт. Так что только опыт общения с Логрусом и помог мне не заблудиться. Впрочем, прогулка была более чем интересной. В школе более или менее дисгармонично соединялись практически все архитектурные стили, начиная от Реставрации Мёйдзи, и до наших дней. Впрочем, я не уверен в том, что в глубине этого градостроительного хаоса не найдется додзё эпохи Враждующих провинций... Но лично я его не видел, а потому говорю только о Реставрации.

/*Прим. автора: тем, кому ничего не сказало имя Юко-семпай и фамилия Акаме-тян и ее старшего брата Тейчи-куна, тем и название школы вряд ли что-то скажет. А остальным — может послужить подтверждением их догадок. Да, вы поняли правильно!*/

Представление соученикам прошло штатно. Равно как и первый урок. Но вот на перемене ко мне пристали две девчонки, одна светленькая, другая — темненькая, с требованием немедленно подтвердить или опровергнуть слух о том, что именно я — тот школьник, которых управлял огромным роботом!

Подписок о неразглашении я не давал... Да и все равно долго скрывать правду бы не получилось: Токио-3 — город небольшой и целиком завязанный на обслуживание НЕРВ, а Сейкё — школа, рекомендованная для детей сотрудников. Так что у подавляющего большинства учеников родители в той или иной степени связаны с институтом. Так что попытка отрицать или отмолчаться — скоро сыграла бы против меня. Так что я спокойно признал истинное положение вещей. Что тут началось!!!

— Что это было за чудовище, с которым ты дрался?

— Какое у робота оружие?

— Страшно было?

Вопросы посыпались градом. Но стоящим мне показался только один, заданный парнишкой в очках:

— А как тебя отбирали? Сложные тесты были?

Тесты? — усмехнулся я. — Тест был очень простой. Сунули в кабину и пихнули в бой. Выжил — значит, подхожу.

С этими словами, воспользовавшись тем временным ступором, в который они погрузили интересующихся, я вышел из класса. А там... поворот, еще поворот — и искать меня в лабиринте школы можно... Упс... Нашли.

— Эй, новичок! — пышущий недовольством высокий парень в спортивном костюме уверенно нагонял меня, вывернув откуда-то из бокового прохода. За ним спешил тот самый очкарик, что интересовался как стать пилотом.

— Что? — спросил я, признаться, довольно холодно.

— Из-за тебя моя сестренка попала в госпиталь! Я...

Я пожал плечами. Когда я попал в Еву — бой шел уже довольно долго. Военные швырялись тяжелыми снарядами и бомбами, Ангел палил своими лучеметами во все стороны, и разбрасывался битой техникой... Так что я совершенно не чувствовал себя виноватым.

— Ах ты!!!

С нечленораздельным ревом парень рванулся вперед, отводя руку для удара. Нда... Вроде спортом занимается... Чтобы еще сильнее разозлить противника, я уклонялся, сунув руки в карманы. Парень промахивался раз за разом, и черные точки саа, плавна вращающиеся на периферии моего поля зрения — тут почти совсем не при чем.

Ощущая, как моей кожи касается легкий ветерок, поднимаемый широкими и бесполезными взмахами рук, я вспоминал мой первый бой... Сейчас-то я знаю, что мне тогда ничего не грозило, и меня страховали и прикрывали старшие ученики, так же, как и я позднее прикрывал и страховал младших в их первых схватках... Но тогда я этого еще не знал, а Учитель на полном серьезе рассказал мне об опасности, о первой одиночной миссии, и о том, как легко на ней погибнуть... А еще — запах крови кружил голову, и адреналин кипел...

Кто-то, может быть, скажет, что отправлять детей в бой — это цинично, аморально и неэтично... Но все мы попадали к Учителю в состоянии, которое правильнее было бы обозначить как начальные стадии распада психики, а у некоторых — и не начальные. Да и будущее, которое Учитель счел достойным того, чтобы в него вмешаться — редко сулило хоть кому-то из нас что-нибудь хорошее. Зато теперь, когда в наших руках — мечи, закаленные в Логрусе, когда нашим домом стал построенный Учителем Замок-над-Миром, — мы несем в миры волю Вестника Рагнарека. Не истово, но искренне. Мы проникли в его коварные замыслы — и они стали нашими.

— Ты... хэ... хэ... хэ... — задыхался нападавший, — ты вообще... драться будешь?

— Зачем? — пожал плечами я. — Противник ты — никакой. Сила, конечно, есть. Но вот скорости — ощутимо не хватает. О технике уже и вовсе не говорю...

Парень дернулся, но видно было, что он уже выдохся. Так что я спокойно повернулся и пошел себе дальше, куда шел.

На уроках парень, оказавшийся Судзухарой Тодзи, посматривал на меня злобно, но продолжения драки не жаждал, так что и мне не было до него никакого дела. Зато от его товарища, Айды Кенске — отбою не было. Он буквально фанател от любой военной техники, и такая пафосная махина, как этот недовооруженный Титан — никак не могла оставить его равнодушным. И не оставила. Отделываться от его назойливого внимания удавалось только на занятиях. Тем более, что я практически не мог удовлетворить его зашкаливающего любопытства и только распалял его. Ведь практически на все его вопросы мне приходилось отвечать не знаю. Ведь моя теоретическая подготовка мало отличалась от нуля, а практический опыт сводился к получить люлей от Ангела и позволить Еве сделать все самой.

Так что, когда уроки закончились, я сбежал от этого начинающего маньяка с некоторым облегчением.

Зато во дворе школы свежеобретенное спокойствие разлетелось мелкими осколками, как просмотренный флект в руках Учителя. Когда этот ушлепок посмел оскорбить Рей... а уж тем более, когда он сделал шаг вперед, намереваясь схватить девочку... Вот честно скажу: до сих пор я даже не догадывался, что саа могут быть красными. Ключицы этих уродов под моими руками тихо потрескивали, намекая, что могут сломаться в любую минуту, пока я объяснял этим... ди'кутте осик* изменившуюся политику партии и тактику выживания на такой опасной для жизни территории, как средняя школа Сейкё.

/*Прим. автора: ди'кутте — множественное число от ди'кут (дурак, идиот) (мандо'а). Осик (ударение на первый слог) — навоз (мандо'а)*/

Все время этого разговора Рей стояла неподалеку. На лице ее нельзя было прочитать вообще ничего, а в эмоциях скользил какой-то легкий, отстраненный интерес. И то, что девочка не считала произошедшее чем-то необычным — только злило меня еще больше. Я-то точно знаю: так быть не должно.

Пожалуй, порадовало меня в этой ситуации только легкое недовольство, скользнувшее в эмоциях рей, когда староста позвала меня решать какие-то вопросы, которые она не смогла разрешить сама. Но это же лишило меня возможности попробовать напроситься проводить Рей до дома, мотивируя это ее незалеченными травмами. Так что, пока я сидел, заполняя анкеты, мой эмоциональный баланс был... мягко говоря — сложным и неоднозначным.

— Ну вот, почти закончили, — улыбнулась староста, явно заметившая мое состояние, но отнесшая его к себе, и старающаяся выглядеть максимально дружелюбно. — Остался последний вопрос... В какой клуб ты будешь ходить?

Я пожал плечами.

— Не знаю еще. Вряд ли у меня будет много свободного времени. Участие в работе НЕРВ за клубную деятельность сойдет?

— Вряд ли, — покачала головой староста. — По правилам школы каждый ученик должен участвовать в каком-нибудь клубе. Хотя... Аянами-сан тоже не участвует в клубах... и даже странно, что меня до сих пор за это не отругали... как будет так все и должно быть...

Надежда избавиться от выбора, выбрав тот же клуб, что и Рей-тян — погасла. Я вздохнул.

— Мне нужно выбрать прямо сейчас? — поинтересовался я.

— Нет, конечно, — улыбнулась староста. — Подозреваю, что ты даже не знаешь, какие клубы есть в школе...

Я кивнул, соглашаясь, но в этот момент в классную комнату, где мы со старостой заполняли бумаги, вошла длинноволосая девочка. Ее темно-карие глаза смотрели требовательно и серьезно. Присмотревшись, я даже немного вздрогнул: зрачки ее однозначно не были круглыми, но чуть-чуть вытянутыми по вертикали.

— Ния Акаме. Позаботьтесь обо мне, Икари-семпай! — сказала она, вежливо поклонившись.

Когда обязательные формулы вежливости были произнесены, Ния-сан еще раз улыбнулась и сказала:

— Я проходила мимо, и случайно услышала о Вашей проблеме, семпай! — пожалуй, действительно случайно. По крайней мере, ее присутствие под дверью не ощущалось. — И я хотела бы предложить Вам записаться в клуб исследователей сверхъестественного. У нас небольшой, но очень уютный клуб, и посещаемостью никто мучать не будет. Даже нашего председателя клуба мы частенько называем призрачным председателем, потому что на заседаниях клуба никто ее не видел по крайней мере с тех пор, как Тейчи-нии перешел в старшую школу...

Геофронт. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

С появлением в моей квартире сына Командующего — моя жизнь резко усложнилась. В первый же день Синдзи-кун умудрился подраться с одноклассником и жестоко избить двоих из параллельного класса. Судзухара Тодзи-кун факт драки с Синдзи-куном всячески отрицал. Зато Кимура Кишо и Мидзуно Муро, известные своими хулиганскими выходками, слезно жаловались на то, как новичок без всякого повода накинулся на них и жестоко избил. Правда, школьный врач так и не нашел на них никаких следов избиения. Только две небольших гематомы в районе ключиц, по одной на каждого. Как будто их кто-то схватил и с силой сжал.

Синдзи-кун в это время прочно сидел в Еве и выдергивать его оттуда никто не собирался. А вот меня — послали разобраться... и заодно — Рей-тян, как свидетеля. Правда, когда Аянами с малоэмоциональным лицом воспроизвела речь, взбесившую Синдзи-куна, я пожалела, что добрый мальчик ограничился двумя синяками. При таком раскладе я его прикрыла бы его, даже если бы он разбил эти хари всмятку.

— Директор-сан, — поклонилась я, — думаю, с причинами беспричинного нападения Икари Синдзи-куна на двух учеников — мы разобрались?

— Да, — директор пожевал губу. — Но это все равно ненормальная агрессивность! Можно же было как-то словами решить, а не распускать сразу руки...

Я жестко взглянула на него.

— Нам сейчас нужен боец, агрессивная и боевая личность, а не тряпка, неспособная защитить свою девочку от охамевших хулиганов! Причем, говоря нам я имею в виду даже не институт НЕРВ, а все человечество.

— Свою девочку? — удивился директор, а Аянами заинтересованно (насколько это возможно для нашей Ледяной принцессы), посмотрела на меня. — Они же только недавно познакомились, разве не так?

— Не стоит обращать внимания, — улыбнулась я, — на мои произвольные и ни на чем не основанные выводы.

Аянами отвела взгляд и снова переключилась в режим Ледяной маски. Хм... Возможно, стоит подсказать Синдзи-куну, чтобы не тратил время на планомерную осаду, а поступил в немецком стиле? Штурм унд дранг?

— И, кстати, о возможности решить проблему словами, — я жестко посмотрела на поникших хулиганов. — Я все-таки попробую это сделать. Так вот. Если я узнаю, что вы двое сказали Рей-тян что-то вроде того, о чем она сейчас рассказала — то я не буду тратить время на то, чтобы искать вас. Я сразу пойду к Командующему с предложением перевести ваших родителей в Центр вторичных проектов, под начало Браун Джессики-оджо-сан.

Мальчишки посмотрели на меня стеклянным непонимающим взглядом. Зато директор — отчетливо вздрогнул. Значение подобных отстойников опытный администратор хорошо понимал.

— А как же драка с Судзухара Тодзи-куном? — спросил директор.

— Какая драка? — поинтересовалась я. — Тодзи-кун, ты с кем-то подрался?

— Нет, — буркнул Судзухара, но при этом так красноречиво отвел глаза, что мне сразу стало ясно: эти двое уже столкнулись, и, по крайней мере, попытались определить, у кого длиннее и толще. Нормальный процесс среди мальчишек.

— Как видим, никакой драки не было, и говорить не о чем.

В штаб НЕРВ я вернулась как раз к окончанию синхротестов. Синдзи-кун выбрался из капсулы. С его контактного комбинезона стекала LCL, сам он выглядел вздрюченным и уставшим. В общем, момент для разговора был далеко не лучшим. Но все-таки я попыталась.

Мою речь вряд ли можно было назвать шедевром логики и риторики. Главным образом потому, что не согласна с Синдзи-куном я была только в одном: я посчитала его реакцию слишком мягкой. Впрочем, похоже, сам Синдзи-кун это отлично понял. По крайней мере, он не стал вскидываться и возмущенно спорить, но спокойно дождался, пока я замолчу, и сказал:

— Несогласие с некоторыми собеседниками следует выражать мануально, поскольку вербальные методы коммуникации они игнорируют.

Я с уважением посмотрела на подростка, сумевшего в таком состоянии закрутить такую сложную словесную конструкцию, и отправила его в душ и переодеваться, обозначив тем самым конец митинг-накачки.

Пока Синдзи-кун купался, я решила навестить Рицко-тян. Подруга сидела в своем кабинете над стопкой бумаг, и что-то бормотала себе под нос.

— Проблемы? — поинтересовалась я, заходя в помещение.

— Угу, — буркнула Рицко, и только потом оглянулась на меня. — А, это ты, Мисато-тян... Это хорошо. Потому как проблемы — именно с твоим подопечным.

— Что такое? — встревожилась я.

— Перед тем, как посадить Синдзи-куна в Еву — мы провели медицинское и психологическое обследование. И вот теперь мне принесли результаты психологических тестов...

— И что? — заинтересовалась я.

— Синдзи-кун реагирует не так, как положено реагировать четырнадцатилетнему подростку, — покачала головой Рицко.

— Это ты о чем? — удивилась я.

— На него не произвело никакого впечатления то, что он убил живое и, возможно, разумное существо. Более того, одной из целей теста было выяснить: готов ли Синдзи-кун убивать... Судя по результатам — более чем готов. Ангелов, демонов, людей, зеленых человечков с Сигмы Козлолебедя... Всех, кто встанет на пути...

— И что? — не поняла я. — Ты же сама говорила, что ваша программа тренировок...

— Да, — вскинулась Рицко. — Говорила и готова повторить: наша программа должна была привести его именно к такому состоянию. Чтобы он воспринимал то, что по ту сторону прицела — только как мишень. Без жалости, без сочувствия, без сомнений... Вот только он уже такой, и всю программу следует спустить в сортир и верстать по новой. Над всеми этими Прицел на центр. Огонь!, призванными скорее снять психологические блоки, чем реально научить чему-то — он разве что посмеется. К тому же... если в таком состоянии он решит, что кто-то его оскорбил... Скажем — в школе...

— Рицко-тян, — прервала я рассуждения подруги. — Разве ты не знаешь: куда я ездила?

— Нет, — покачала головой глава научного отдела. — Я была занята тут...

— Меня вызвали в школу. Удивительное ощущение...

— В школу, где теперь учится Синдзи-кун? — заинтересовалась Рицко. — По какому поводу?

— Как раз по этому самому, — улыбнулась я. — Драка.

— И что? — встревожилась гениальный ученый.

— Я бы вломила тем двум идиотам гораздо сильнее.

— Вот как... — Рицко поставила локти на стол и переплела пальцы, став неприятно похожей на Командующего Икари. — Значит, он еще и умеет дозировать силу и агрессию...

— Так ведь это же хорошо? — не поняла я странного недовольства Рицко.

— Мальчишки не становятся такими бойцами сами по себе. Даже если бы Синдзи-кун связался с плохой компанией — он бы проявлял агрессию по поводу и без повода, доказывая собственную крутость, как это принято в молодежных бандах. Чтобы получить такой результат, как мы наблюдаем — кто-то должен был всерьез поработать. И мы совершенно не знаем — кто именно это сделал. К тому же... Результаты теста можно интерпретировать таким образом, что Синдзи-кун не просто ГОТОВ убивать — что он УЖЕ убивал. И не один раз. Правда, эти выводы спорны и никаким доказательством не являются...

— Ага, — улыбнулась я. — Значит — ничего доказать не можешь. И обвинять тогда не стоит и пытаться. К тому же... Ну вот найдем мы доказательства того, что Синдзи-кун кого-то там пришиб. Мы что, откажемся от единственного действующего пилота, и отправим его в детскую колонию как преступника?

— Нет, разумеется, — аж вздрогнула Рицко. — Но... Мне плевать, сможем мы что-то доказать, или не сможем. Важно — сделать так, чтобы этого не смог никто другой. Понимаешь? Постарайся ненавязчиво выяснить у мальчика: где именно нам следует основательно замести следы?

Токио-3. Аянами Рей

Сегодня обычное расписание моего дня было серьезно нарушено. Когда я прибыла в штаб НЕРВ, меня, вместо обычного планового обследования, отправили обратно в школу, чтобы разобраться со случившимся. Мисато-сан любезно отвезла меня, и сама выступала в разбирательстве ка представитель Икари Синдзи-сана, хотя я и читала, что это должны делать родители. Но почему Икари-сама не приехал? Странно... Хотя... наверное, Командующий Икари слишком занят, чтобы отвлекаться от дел на разбирательства конфликта школьников.

— Аянами Рей-кун, — сказал директор, когда мы вошли в его кабинет и поздоровались со всеми присутствующими, — расскажи, что ты знаешь о драке, которую устроил Икари Синдзи-кун с Кимура-куном и Мидзуно-куном?

Странно. Разве произошедшее — можно назвать дракой? Но, тем не менее, меня попросили рассказать, и я рассказала, постаравшись максимально точно передать все, что было сказано.

Видимо, рассказ произвел определенное впечатление на Кацураги-тайи. По крайней мере, она посмотрела на учеников С-класса так, что те постарались отодвинуться подальше, и сгрудились в кучу на дальнем от Кацураги-тайи конце дивана. Да и директор-сан, кажется, был не слишком доволен моим рассказом.

— ... а не тряпка, неспособная защитить свою девочку от охамевших хулиганов!

Свою девочку? Почему Мисато-сан употребила эти слова? Она что-то знает? Ведь она живет с Икари Синдзи-саном... Может быть, они о чем-то таком говорили? При этой мысли мне стало как-то странно тепло. Как будто я уже вернулась в место моего проживания и стою под горячим душем, и тугие струи горячей воды согревают меня...

Поглощенная этим ощущением, я пропустила продолжение разговора, и очнулась только тогда, когда Кацураги-сан потянула меня за руку на выход из кабинета.

— Рей-тян, тебя подвезти? — спросила тактический командир НЕРВ.

Я уже собиралась отказаться, но Кацураги-сан не стала дожидаться ответа и буквально поволокла меня к своей машине. Так что до дома, где мне предписано жить я добралась быстрее, чем когда бы то ни было.

— Ты живешь тут? — удивилась и, кажется, даже рассердилась Кацруаги-сан.

— Да, — согласилась я.

— Так... С этим что-то надо делать... — задумчиво произнесла Кацураги-сан, осматривая панельную многоэтажку, а потом — переводя взгляд на мою поврежденную руку и повязку на глазу. — Обязательно надо!

Не понимаю. Что не так с этим домом? Почему Командующий Икари извинялся передо мной за то, что мне приходится тут жить? И чем так недовольна капитан Кацураги? Стены — есть. Крыша не протекает. Даже имеется холодная и горячая вода и центральное отопление...

— Рей-тян, — обратилась ко мне Кацураги-сан. — Потерпи пару дней. Есть у меня идея...

Она махнула рукой, закрыла дверцу машины, и рванула с места... Все равно, я ничего не понимаю!

Токио-3. Школа. Икари Синдзи.

— Итак, в 2000 году произошло событие, определившее лицо нашей современной цивилизации. Так называемый Второй удар. Метеорит огромных размеров упал на Землю в районе Антарктиды. Считая Первым — удар, погубивший динозавров, это было названо Вторым Ударом... Последствия были катастрофическими. На месте Антарктиды сейчас — Мертвое море. Его вода красна как кровь и в ней не живут даже бактерии. Все страны южнее экватора прекратили свое существование. Австралия разделила судьбу Атлантиды, полностью погрузившись на океанское дно. Южная Америка и Африка раскололись на несколько субконтинентов каждая. Не найдем мы на современной карте и Британских островов. Удар сместил земную ось. В результате, Япония оказалась практически на экваторе. Северный полюс ныне находится в Северной Америке. Конечно, там еще не образовалось многометровых вечных льдов, какие были в Антарктике, но температуры оказались малопригодные для жизни. Соединенные Штаты Америки и Канада пережили Великий исход и ныне не существуют как государства. Некоторое количество населения осталось только в прибрежных частях Мексики.

— Ужасные цунами обрушились на берега. Смерчи и тайфуны сметали все. К тому же, человечество, верное себе, не отказалось от своего любимого развлечения — войны. Индия и Пакистан обменялись термоядерными ударами, не забыв уделить благосклонное внимание и Китаю, который и без этого потерял девять десятых населения... Вновь вспыхнула давно тлевшая Корейская война. Объединенная Европа рухнула в огне национальных мятежей и сепаратизма. Легче всего отделались те страны, которые сумели сохранить государственное управление.

— Германский ордунг взял верх над ужасом и отчаянием первых дней катастрофы. В результате Германия постепенно подмяла под себя все, что осталось от Европейского союза.

— Русским было не привыкать переживать катаклизмы, будь то природные, техногенные или социальные. Плюс, феноменально низкая плотность населения при некотором избытке ресурсов помогла им снизить потери. Они выдержали удар и превратили рыхлое и эфемерное образование, известное как СНГ в новую Российскую империю, монархом которой спешно созванный собор провозгласил Владимира Сурового.

— И, наконец, японский народ сплотился вокруг Императора и сумел сохранить свою страну, несмотря на понесенные ужасные потери и возникающие одна за другой серьезные проблемы.

— Именно эти три страны и образовали новую Организацию Объединенных Наций.

В отличие от прочих учеников, я внимательно слушал лекцию. В конце концов, мне придется вплотную иметь дело как с последствиями, так и с причинами Удара. И хотя рассказываемое явно относилось к классу Официальная версия. Многое умолчано, остальное — переврано, но некоторую информацию можно было почерпнуть и из нее. Так что я слушал, конспектировал, и старался выудить из общедоступной лекции некоторые сведения, хранить которые следовало под грифом секретно, ну или, хотя бы ДСП*. Правда, пока что получалось не очень. Слишком уж общие сведения пока что излагал нам учитель. Но без этой базы соваться в более серьезные дебри не следовало. Так что я, как уже было сказано, внимательно слушал и тщательно конспектировал. Но при этом, хотя я и сильно выделялся из своих одноклассников, в большинстве — демонстрирующих ту или иную степень отключения от урока, учитель не обращал на это никакого внимания. Казалось, что ему совершенно все равно: слушают его, или нет. Как глухарь на ветке, он токовал, не замечая ничего вокруг.

/*Прим. автора: ДСП — для служебного пользования*/

Обществоведение было последним уроком. Так что, переобувшись у своего шкафчика, я постарался нагнать Рей.

— Кукла! — услышал я, подходя. Что, опять?! — Ты нас заложила! Из-за тебя нас дежурить на всю неделю поставили!

Вывернув из-за очередного поворота этого лабиринта, я увидел, как один из вчерашней парочки схватил Рей за плечо. Второй, впрочем, тоже отирался неподалеку, однако делал вид, что он совершенно не при чем.

Я рванул вперед с места, но уже на втором шаге увидел, как маленький кулачок левой, здоровой руки Рей впечатывается в нос нападающего. Тот замер, ослепленный болью. Кровь из носа хлестнула сразу, свидетельствуя, что удар был нанесен быстро, сильно и правильно*.

/*Прим. автора: собственно, одной из причин того, почему мне перестал нравиться прошлый текст было то, что Рей у меня получилась какая-то беспомощная. А ведь в каноне, когда ее спросили: Можешь ли ты справиться с Аской?, она ответила: Если прикажут. Ну а Аска все это школьное хулиганье — пинками гоняла*/

Товарищ побитого, заметив мое приближение, попытался технично свалить, что у него и получилось. Ну да ничего! Школа не такая уж большая, чтобы ты мог долго от меня бегать!

Добивать поверженного не мной было как-то... неправильно. Поэтому я ограничился только грозным взглядом, которого парень, подвывающий и держащийся за нос, скорее всего просто не заметил. Но и оказывать пострадавшему какую-либо помощь я, разумеется, тоже не собирался. Вместо этого я молча взял Рей-тян за руку, чтобы посмотреть, не повредила ли она кисть руки. В момент, когда наши пальцы соприкоснулись, я погрузился в очередное видение варпа.

...мы с Рей-тян лежали на полу. Я почему-то был полностью одет, а на девочке из одежды были только очки, которые она сжимала в руке. Капля воды сбегала по белоснежной коже вниз, куда-то на довольно грязный пол...

... длиннющий эскалатор главного штаба НЕРВ. Мы с Рей едем вниз, и тут она поворачивается и отвешивает мне пощечину...

...кабина Евангелиона. Узнаваемая, хотя и слегка отличающаяся от реальной. Тонкая белая рука срывает предохранитель и бьет по кнопке с надписью Самоуничтожение...

Видения прервались, снова оставив меня посреди школьного двора, ошеломленного и тяжело дышащего. Что бы это ни было: истинное пророчество, или лживый морок... Я сделаю все, чтобы этого никогда не было! Впрочем, будущее — будущим, а у меня тут еще есть нерешенные вопросы...

— Я предупреждал? — обращаюсь к подвывающему уроду в залитой кровью рубашке.

— ... — он судорожно кивнул, и попытался отшагнуть. Безуспешно.

— Так вот. Поблагодари Рей-кун, что она тебя треснула первой. Добивать чужую добычу — нечестно. Только поэтому я не буду рихтовать твою мерзкую рожу до полного соответствия характеру!

Когда я его отпустил, ублюдок исчез так быстро, что я даже заподозрил его в способности к телепортации, и на мгновение прислушался, не раздастся ли гром схлопнувшегося вакуума на месте его последнего пребывания? Но все было тихо. Я повернулся к девочке.

— Рей... — на секунду я остановился, задумавшись: какой именно суффикс уместно употребить, но потом решил рискнуть, — ...-тян, ты позволишь прово...

В этот момент у нас обоих зазвонили телефоны. Шиматта!* Такой одновременный звонок мог означать только одно: нас срочно вызывают в НЕРВ. А это значит — Ангел!

/*Прим. автора: шиматта — вот блин, облом! (яп. просторечн.)*/

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

В штабе ревели сирены боевой тревоги. Ксо! Опять Ангел нападает тогда, когда пилотов нет в Геофронте. Может быть, идея поселить Синдзи прямо в штабе и не была такой уж неудачной? Хотя нет... Все равно они сейчас не дома, а в школе... Так что это ничего бы не изменило.

Но ладно, пилоты... Их-то дежурная смена второго отдела доставит. Благо, что в отличие от прошлого Ангела, приплывшего под водой, и обнаруженного буквально чуть ли не в городской черте, этот — летит над водой и обнаружен заблаговременно. Так что у нас есть время провести эвакуацию по всем правилам, доставить пилотов, приготовиться к запуску Евангелиона... Хуже то, что Командующий улетел в Новую Европу*, договариваться о доставке Евангелиона-02, а заодно — проверить подготовку пилота. И теперь нам придется справляться самим.

/*Прим. автора: Neues Europa (нем.). Мда... Только Lebensraum не хватает*/

Проверки и перепроверки всего, что только можно и нельзя проверить и перепроверить, отвлекли меня от беспокойства за пилотов, и гаданий, успеют их привезти, или нет. Так что, когда Синдзи-кун ворвался на мостик с Рей-тян на руках, я как раз в очередной раз запрашивала отчет о ходе эвакуации. И только заметив, как округляются глаза у Рицко, я оглянулась, и увидела эту картину эпического превозмогания. Похоже, советовать Синдзи-куну ускорить события — особенно незачем. А значит мой хитрый план имеет все шансы осуществиться.

По лицу Рей-тян, как, впрочем, и всегда, сложно было что-либо определить. Но, по крайней мере, вырваться она не пыталась. Я вопросительно подняла бровь.

— Я двигаюсь быстрее, — ответил на незаданный вопрос Синдзи-кун.

— Икари-сан... — бесстрастным голосом произнесла Аянами, — Вы можете уже поставить меня. Спешить далее нет необходимости.

При этом, несмотря на привычное спокойствие, даже холодность, девочка не сделала даже попытки высвободиться.

— Могу, — согласился Синдзи-кун, но, опять-таки, отнюдь не поспешил опустить свою ношу на пол.

Вместо этого наш старший пилот прошествовал через весь зал, и аккуратно усадил Рей-тян в одно из операторских кресел, которых в Командном было с изрядным запасом.

— Так, — заявил сверху Фуюцке Кодзо-сама. — Полюбовались представлением, и хватит. Мы ведем бой. Синдзи-кун, у тебя есть семь с половиной минут, чтобы оказаться в ангаре, уже переодетым в контактный комбинезон.

— Хай, Фуюцки-доно...

С этими словами Синдзи-кун вылетел с мостика. Я же вновь вернулась к монитору, на котором было видно, как летит к Токио-3 очередной карающий Ангел.

Токио-3. Икари Синдзи.

Город бурлил. Водитель большого черного джипа стремился побыстрее доставить нас с Рей-тян в Геофронт, но этому препятствовала сама суть внедорожника: машины большой, тяжелой и габаритной, слабо предназначенной для перемещения по городу, а тем более — городу, охваченному паникой. Люди, спешащие укрыться в убежищах и спрятать семьи, делали вид, что правил дорожного движения вовсе не существует, или, по меньшей мере, они никак не относятся к ним лично.

Как ни странно, но в прошлый раз я ничего подобного не наблюдал. Возможно, это случилось потому, что в прошлый раз люди решили, что тревога — учебная, вот и эвакуировались в полном порядке, считая, что рискуют, самое большее, месячной премией.

Аварии можно было увидеть почти на каждом перекрестке. А некоторые водители просто бросали свои машины прямо на проезжей части, и, выскочив наружу, сломя голову бросались к ближайшему убежищу. Несколько раз подобные баррикады вынудили-таки нашего водителя выбрать кратчайшую траекторию. И тут размеры и масса крепкой машины, вкупе с надежным хромированным кенгурятником — оказались очень кстати: популярные городские малолитражку просто улетали с дороги после одного удара.

— Икари-сан... — каким-то напряженным голосом спросила меня Рей-тян, сидящая рядом на заднем сиденье, — ...я.... я Вам совсем не нравлюсь?

— С чего ты взяла? — возмутился я.

— Там... на школьном дворе... когда Вы вынуждены были прикоснуться ко мне...

Я — болван! Такой вывод был совершенно неопровержим. Ведь можно было и подумать о том, как отреагирует девочка на мое состояние после видений варпа... А теперь придется объясняться... Объясняться и просить прощения.

— Рей-тян... — я повернулся к девочке, и взял ее за руку, нарушая границы личного пространства... Вот сейчас одно из видений и сбудется! И я получу-таки по морде! — Прости болвана!

— За что? — тусклым и все еще напряженным голосом спросила Рей-тян, но пощечину мне не залепила, и даже руку не вырвала, что показалось мне хорошим знаком.

— Я должен был сразу рассказать... Понимаешь... Время от времени со мной случаются... видения. Я вижу знакомых, а то и незнакомых людей, места, которых не видел раньше, и события, которые никогда не случались...

— Галлюцинации? — встревожилась Рей-тян.

— Может быть, — пожал плечами я. Рассказывать о видениях варпа сейчас, в присутствии водителя и охранников было немного... несвоевременно. Не то, чтобы я всерьез рассчитывал эти свои особенности организма долго скрывать... Но и болтать о них кому попало — тоже не стоит.

— Эти галлюцинации... Они расстроили Вас? — с надеждой поинтересовалась Рей-тян.

Я немного посмаковал воспоминание о первом из посетивших меня видений, которое, хотя и могло бы вогнать меня в краску, но отнюдь не было неприятным, а потом вздохнул. Рассказывать о нем Рей-тян — явно не стоило. А потому...

— Скажем так, пощечина от тебя — не была худшим моментом в моих видениях.

— Икари-сан... — девочка, до того смотревшая строго перед собой, повернулась ко мне, — ...я не буду бить Вас.

Она говорила очень серьезно, и потому мне ничего не оставалось, как столь же серьезно ответить:

— Спасибо. И... — я на мгновение запнулся. Все-таки я в первый раз говорил такое девочке, хотя и имел возможность наблюдать, как образуются парочки среди других учеников Вестника Рагнарека, — ...ты мне очень нравишься.

Рей-тян явно успокоилась и расслабилась. Она откинулось на спинку сиденья, и, кажется, даже задремала. Ее рука при этом так и осталась в моей.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Аянами Рей

На входе в штаб Икари-сан подхватил меня на руки. Смысла этого действия я не поняла: ведь повреждены у меня рука и глаз, а не ноги, так что подобный способ передвижения должен был существенно снизить нашу скорость, о чем я и сообщила Икари-сану... хотя и вовсе не хотела, чтобы он отпускал меня. Но он и не отпустил...

Когда мы проходили мимо охранника на КПП, он зачем-то поднял руку с оттопыренным мизинцем. Я не поняла значения этого жеста, но Икари-сан, видимо понял, потому что серьезно кивнул мужчине и поблагодарил его. Конечно, старательное исполнение своих обязанностей достойно благодарности... Но почему-то мне показалось, что Икари-сан имеет в виду совсем не это. Но спрашивать я не стала, а вместо этого постаралась разобраться в охвативших меня чувствах, некоторые из которых я испытывала впервые, а другие... но и они тоже были связаны в моем восприятии с семьей Икари.

— Икари-сан, не туда! — вскрикнула я, когда, отвлекшись от своих переживаний, заметила, что Икари-сан ошибся в выборе направления в очередном повороте.

Но Икари-сан только покачал головой, продолжая идти в ту... Там должен был быть тупик! Но его почему-то не было. Более того, мы оказались практически у самого лифта, который мог доставить нас прямо к командному мостику. Но ведь Икари-сану нужно в ангар!

Я обратила внимание, что, проходя через лабиринт штаба, Икари-сан приближается к Командному быстрее, чем мне представлялось возможным... и уж совершенно однозначно — гораздо быстрее, чем мне того хотелось.

На мостике Икари-сан устроил меня в одном из кресел, предназначенных для технического персонала штаба. Резервный монитор был подключен, и отображал сейчас, насколько я разбиралась в мелькающих на экране символах, ход эвакуации гражданского населения Токио-3. Это было мне не слишком интересно, и поэтому я откинулась в кресле, пытаясь разобраться в том, что случилось со мной... Разобраться, понять, соотнести с прочитанным...

Токио-3. Судзухара Сакура.

Тревога застала нас с Акаме-тян возле школы. Хотя из госпиталя меня уже выписали, нога моя все так же была закована в гипс, а прыгать на костылях — не давали не до конца зажившие ребра. Но и сидеть дома — не было никаких сил. Так что я порадовалась, когда Акаме-тян забежала ко мне после школы, и, кинув портфель и аккуратно пересадив меня в кресло-каталку, вывезла меня проветриться.

Летний солнечный день мог бы быть жарким, но прохладный ветерок с моря разгонял удушливую жару. Акаме-тян повезла меня вверх, к школе. Говорят, что именно такое расположение позволило уцелеть комплексу зданий школы: горный хребет защитил от ядерного удара, уничтожившего Токио-1, а высокое положение — спасло от нескольких подряд обрушившихся на побережье цунами. По сути, наша школа — одно из немногих зданий, оставшихся от старого Хаконэ, стертого с лица земли. Еще уцелели несколько усадеб богатых людей в горах, храм Инари-сама, расположенный неподалеку от школы, и Врата Ветра, стоявшие на самом берегу. Правда, каким образом уцелело последнее строение — непонятно, и до сих пор эта тайна влечет к себе любопытных*.

/*Прим. автора: а свое время на меня произвела большое впечатление фотография Врат Ветра, уцелевших среди руин Хиросимы...*/

В общем, мы гуляли, любовались видами сверху на город и болтали о чем попало, когда взревели сирены. По сигналу тревоги я должна была поспешить в убежище возле нашего дома. Но туда мы уже явно не успевали. Неужели нам снова придется пережить это? Прятаться в каком-то подвале, трясясь от страха... И все из-за меня! Если бы Акаме-тян не вывозила меня на эту прогулку, а вместо этого — пошла домой, она уже через две минуты была бы в безопасном убежище. Я попыталась сказать, как я сожалею, но подруга так шикнула на меня, что продолжать я просто не смогла.

В странном оцепенении я смотрела прямо перед собой... и увидела картину, которая, боюсь, навсегда впечатается в мою память. Крошечная Toyota Will остановилась прямо посреди дороги. Ее водитель выскочил, и, даже не заглушив двигателя, рванул куда-то вглубь квартала. Буквально через несколько секунд после того, как он окончательно скрылся из виду, из-за угла вылетел набиравший скорость огромный черный джип. Даже не пытаясь объехать преграду, он ударил раскорячившуюся посреди дороги малолитражку так, что она мячиком отлетела в сторону и накрыла бегущего по другой стороне улице мужчину. В оцепенении я смотрела на то, как из-под груды смятого металла, еще недавно бывшей по своему изящной машинкой, растекается по серому асфальту алая лужа.

— Мы ничем ему не поможем, — спокойно сказала Акаме-тян, продолжая толкать мое кресло вперед.

Ее голос снова, как и в прошлый раз, позволил мне успокоиться... по крайней мере — в достаточной степени, чтобы оглядеться по сторонам. Действия подруги сразу стали понятны: она стремилась укрыться в школьном убежище. Это было правильно, но проход оказался перегорожен двумя столкнувшимися машинами. Я думала, что Акаме-тян попробует найти другой путь... Но, вместо этого она просто подняла кресло вместе со мной, и прыгнула! Первый прыжок привел ее на вершину железной баррикады, а после второго — мы уже оказались во дворе, откуда открывался прямой путь к убежищу. Вот это да! Но ведь на физкультуре Акаме-тян никогда не показывала чего-то выдающегося! Ее даже считали слабенькой: она ведь даже не попробовала записаться в клуб кендо, когда после выхода очередного самурайского фильма все хотели туда попасть!

— Сюда! — крикнул нам полицейский, стоявший на входе в убежище. — Быстрее!

По пандусу для инвалидных колясок мы буквально слетели вниз, к толстенной бронированной двери, первой из преграждавших дорогу в убежище. И спустя меньше чем минуту, мы уже располагались среди других людей, желающих переждать беду здесь.

— Знаешь, Акаме-тян, — произнесла я, когда смогла немножко успокоиться после этого бешеного забега, — мне показалось... что в том джипе... что там была Аянами-семпай...

Токио-3. Икари Синдзи

Пока Еву транспортировали к стартовой катапульте, я размышлял о том, как бы высказать некоторым гениям от техники, насколько они не правы. Да и себя помянул тихим незлым словом. Ведь идея поднимать перед врагом Еву, прикованную к направляющим лифта, по сути — неподвижную мишень, была воистину гениальна. Да и моя забывчивость, не позволившая высказаться об этом в ходе тренировок, по меньшей мере — так же признак гения. Надеюсь, я переживу этот бой, чтобы рассказать об этом, и добиться того, чтобы Еву поднимали не в самый последний момент. Ведь если Анегл не будет, подобно прошлому, бросаться на меня с кулаками, а задействует ту пушку, которой уничтожал танки и самолеты — мне может прийтись очень кисло!

Все эти мысли промелькнули в моей голове за те секунды, пока Евангелион летел вверх по шахте. К счастью, мне повезло: Ангел как раз отвернулся в сторону, и меня выгрузили прямо у него за спиной. Так что я успел не только отстрелить держатели, но и схватить поданную в одно из фальшивых зданий, расположение которых мне пришлось зазубрить наизусть, винтовку.

Мда... Шестидюймовый* роторный пулеметик. Продукт сумрачного германского гения. Один только магазин на полсотни унитарных патронов такого калибра — это уже серьезно... Пока что я тренировался только с имитатором, где траектория выстрела подсвечивалась лазерным указателем. В принципе, на планируемых дистанциях боя баллистичностью траектории — можно пренебречь... Но вот предчувствие отдачи такой маленькой пушечки — уже напрягало!

/*Прим. автора: 152 мм*/

— Синдзи-кун! — крикнула Мисато-сан с Командного. — Сними щит, потом — стреляй!

— Хорошо, — кивнул я, зная, что камеры, установленные в капсуле, позволяют меня видеть.

Как я и ожидал, проблемы при переходе с имитатора на реальное оружие возникли практически сразу. Вместо того, чтобы аккуратно выдать трехпатронную очередь, легкое касание сенсоров кнопки Огонь заставило винтовку выплюнуть почти треть магазина, их которой в цель попало, дай ками, два или три, а то и вообще — один. Первый. Потом отдача уже болтала ствол как придется.

— Синдзи-кун! Прекрати огонь! Ты же его не видишь! — крикнула Мисато-сан.

Тут она права. Но то, что я его не вижу — это еще полбеды. Хуже то, что я не могу с уверенностью сказать того же о нем!

Несколько невидимых прочим зеркал распадаются и рушатся потоком хрустальных осколков, знаменуя схлопывание отраженных в них вариантов вероятного настоящего, когда я бросаюсь в сторону, и здание за моей спиной рушится грудой обломков, добавляя пыли в атмосферу, и делая ее совсем уж непрозрачной.

Передо мной вспыхивает радужный шестиугольник, и я, вспомнив о том, что делала Та-что-Воне, разбиваю его ударом кулака. Щит врага рассыпается, и я, ткнув ствол туда, где среди еще не осевшей пыли возвышается смутно видимый силуэт врага, нажимаю спуск. На этот раз вместо желаемых трех, улетает всего пять снарядов, и я горжусь собой, уклоняясь от светящихся бичей. Целых три секунды горжусь. Пока не выскакиваю из облака пыли и не осознаю, что на глянцево-блестящей броне Ангела не осталось даже царапины.

— Фугасы — на ...! ... — ору я, кратко характеризуя сложившуюся ситуацию в целом и мое к ней отношение в частности.

— Подтверждаю, — раздается спокойный голос замкома Фюуцки. — Фугасные боеприпасы неэффективны. Перезарядите подкалиберными и отправьте ему новую винтовку. Синдзи-кун, подбери оружие в точке Д — семьде...

Все это время я продолжал уклоняться от атак врага, закрыв глаза и пытаясь хоть что-то рассмотреть в мешанине отражений Лабиринта Десяти тысяч Будущих. Вот только, сдается мне, Ангел в это время делал тоже самое. Варианты будущего возникали и схлопывались, как повинуясь моей воле, так и самопроизвольно. Здания рушились одно за другим под ударами светящихся бичей. И как раз, когда Фуюцки-сама начал называть мне точку, где следовало подобрать новую винтовку, уже заряженную бронебойными, я совершил ошибку. Не знаю уж, просто я проглядел одну из ветвей развития событий, или же воля Ангела скрыла ее от меня, но щупальце, проведенное низом, под прикрытием рушащегося здания — оказалось для меня сюрпризом. Неприятным. Многотонная махина Евангелиона взмыла в выгоревшие, бледно-голубые летние небеса.

Токио-3. Убежище. Судзухара Сакура

В убежище было... нервозно. Никакого сравнения со спокойствием учебных тревог. Тогда если люди и были чем-то недовольны, то разве что тем, что приходится в разгар рабочего дня несколько часов терять на бездумные и бессмысленные игрища в войнушку. Сейчас же...

— Пустите меня! Пустите! Харуко-тян! Она осталась одна дома!

Невысокую полную женщину два здоровых полицейских буквально на руках занесли в убежище перед самым закрытием дверей. И с тех самых пор она рвется наружу, искать свою дочь.

— Мы умрем... мы все умрем. Переполнилась чаша гнева Господня, и ныне посылает он своих Ангелов... — то ли молится, то ли проповедует человек в черной одежде католического священника. На него стараются не обращать внимания, но и спокойствия он не добавляет.

Страх и напряжение витали над укрывшимися. Краем уха я слышала, что в ходе прошлого сражения одно из убежищ было полностью уничтожено. Никто не выжил. И мы сидим здесь, и ничего не можем сделать. Остается только надеяться.

Краем глаза я замечаю брата. Он о чем-то шепчется со своим другом, Айда-куном, а потом — они отходят в ту сторону, куда указывает стрелка со светящимися буквами WC. Меня они, кажется, не заметили. Ну да ничего. Вернутся — я братика подзову...

Пялится в сторону двери в туалет — невежливо, и потому я перевела взгляд на Акаме-тян. Она стояла, все еще держась за рукоятки моего кресла, но смотрела куда-то в сторону. Губы подруги почти беззвучно шевелились, хотя там, куда она смотрела — никого не было. Не было? Или там есть кто-то, кого я не могу увидеть?

— Здравствуйте, Юко-семпай! — тихо, чтобы не привлечь к нам ненужного внимания, говорю я.

— Юко-сан и тебе желает выздоравливать, — передает мне ответ мертвой девушки Акаме-тян.

И тут до меня доходит, что я наделала. Я же пожелал здоровья — мертвой! Она же обидится на меня...

— Спокойнее, Сакура-тян, — прошептала Акаме-тян. — Юко-сан все правильно понимает. С ней и Тейчи-нии-сан так же здоровается.

— Покаемся, — возвысил голос священник, — и возвысим голоса наши в проклятии тем грешникам, что в гордыне своей смеют противиться Гневу Господнему, вместо того, чтобы с приличествующим смирением ждать конца по воле Его*!!!

/*Прим. автора: не примите за пристрастность к данной ветви христианства. Такие фанатики встречаются во всех религиях.*/

— Прошу меня простить, но Вы — совсем баран, Безумный господин-сан? — с поклоном поинтересовался мужчина в повседневной одежде. — Или Враг всего сущего, в своем неизмеримом коварстве повредил Ваш разум, что Вы принялись богохульствовать?

— Да как ты смеешь, грешник... — возмутился священник. Лицо его покраснело. Казалось, что вот-вот из его ушей повалит пар, как в старых, еще времен до Удара американских мультиках.

Даже я понимала, что словами разрешить такой спор — маловероятно. Так что ничуть не удивилась, когда от практически отсутствующих аргументов участвовавшие в преняих стороны перешли к оскорблениям, а затем — и к рукопашной. Тут все преимущества были на стороне мирянина. Он был выше, тяжелее и явно занимался какими-то боевыми искусствами. Так что, когда фанатик, поняв, что ни в логике, ни в высоком искусстве нецензурной брани состязаться с оппонентом не может, — кинулся с кулаками, спорный вопрос был разрешен быстро и безоговорочно. Впрочем, в любом случае фанатику ничего не светило, поскольку от дальней стены уже бежали полицейские. Так что мирянин спокойно и не сопротивляясь позволил себя оттащить, а его противником — немедленно занялась штатная медсестра убежища.

— Акаме-тян, — обратилась я к подруге, когда преставление закончилось и участвующие в прениях стороны — покинули помещение под конвоем, — ты не видела, Тодзи-кун выходил?

— Нет, — покачала головой подруга. — Оттуда — вообще никто не появлялся.

Долго что-то они там возятся... Я вздохнула, и сложила руки на коленях. А что мне еще оставалось?

Токио-3. Айда Кенске

Уговорить Тодзи-куна выбраться из убежища, чтобы посмотреть на бой огромного робота с не менее огромным пришельцем удалось на удивление просто. Возможно, сыграло свою роль и то, что Сакура-тян вообще весь прошлый бой провела вне убежища, и выжила, а мы собираемся только посмотреть издалека. А возможно — и некая зависть. Как же так? Мелкая смогла побывать на поверхности во время боя, а я что? Струсил? Как бы то ни было, уточнять я не стал.

Когда мы пробирались к заветной двери, мне на мгновение показалось, что среди толпы левого народа, набившегося в школьное убежище вопреки предписаниям, я заметил сестренку Тодзи-куна, Сакуру-тян на инвалидном кресле-каталке. Впрочем, мне наверняка показалось. Не стала же правильная и послушная Сакура-тян разгуливать в одиночку со сломанной ногой по городу, на который нападают огромные монстры, как в фильмах про Годзиллу? Так что, скорее всего, я принял за нее какую-то немного похожую девочку, или просто девочку на кресле-каталке... А сама Сакура-тян наверняка сейчас в другом убежище, том, в котором положено находиться жителям их дома, куда ее доставили полицейские, в чьи обязанности входит совершать обход домов, чтобы собрать оставленных без присмотра детей, больных и всех, кто не может добраться до убежища самостоятельно.

Запасной выход из убежища вел на самый край территории школы, и неподалеку начиналась длинная лестница, ведущая к святилищу Инари-ками-сама, уцелевшему, как и школа, со времен до Второго Удара. И этот храм, возвышающийся над всем Токио-3, был отличной наблюдательной площадкой. Так что мы поднялись к самому храму. Но потом Тодзи сказал, что использовать храм в качестве трибуны — это как-то... нехорошо и неуважительно по отношению к Инари-сама, так что мы спустились чуть пониже, на склон, ведущий к городу.

Отсюда открывался отличный вид на город... и на возвышающееся посреди города чудовище. Вот уж точно — как Годзилла. Вот только в отличие от древнего динозавра, которого показывали зеленым и шершавым, броня этого монстра блестела розовым, как будто его искупали в лаке для ногтей. Только на груди эта лаковая броня расходилась и там, в этом проеме шевелились какие-то отвратительные отростки, похожие на ребра какой-то нежити, как ее показывают в гайдзинских компьютерных играх. Монстр медленно поворачивался вокруг себя, как будто высматривая врага, а светящиеся отростки, отходящие от его плеч настороженно шевелились.

На фоне этого чудовища появление робота отнюдь не казалось пафосным или героическим. Фиолетово-зеленая махина, пригибаясь, пряталась за высокими зданиями.

— Трусит! — припечатал Тодзи-кун.

Нет, он, конечно, друг верный и надежный... Но вот в некоторых вещах — не разбирается, от слова совсем. Встать в пафосную позу, лупцевать противника и самому получать по роже — вот что представляется Судзухаре единственно достойной схваткой.

Между тем, робот извлек откуда-то совершенно монструозных очертаний орудие, направил его на врага, и...

— Ух ты! — заорал я, когда это обрело хоть какой-то смысл. — Впервые вижу восьмидюймовый пулемет*!

/*Прим. автора: ну, ошибся парень на пару дюймов. В конце концов, Кенске — не ветеран всего, чего только можно, а всего лишь диванный эксперт*/

На месте врага клубилось огромное облако пыли.

— Мы победили? — неуверенно спросил Тодзи-кун.

Я отрицательно покачал головой. Гражданским, конечно, никто ничего не объясняет. Но уж слишком у многих из наших одноклассников родители работают в НЕРВ. Так что мне удалось кое-что узнать о прошлой схватке. Если бы врага можно было уничтожить такой атакой — он просто не дожил бы до активации Евангелиона. Военные забросали его куда большим количеством боеприпасов.

Похоже, пилот робота, кто бы это ни был, думал также. По крайней мере, он нырнул в дымное облако, не опуская оружия. В дыму заметались огромные тени, раздался треск, как будто порвали полотно, длиной с небоскреб, а потом — снова загрохотала очередь. Несколько раз сверкнула молния. И из дыма вверх тормашками вылетел робот, удерживаемый за ногу одной из тех светящихся нитей, которые заменяли врагу руки.

Перевернувшись в воздухе, огромная машина рушилась прямо на нас. На мгновение мне показалось, что по край поля зрения бегают какие-то противные черные точки. А потом земля под ногами поддала нам снизу. Многотонная масса машины обрушилась практически прямо на нас. Я рухнул на колени. Ноги меня не держали. Глядя на возвышающиеся вокруг стены, которые были рукой этого механического гиганта, я осознал, что было бы, не повези нам хотя бы чуть-чуть. Получившийся из нас фарш, перемешанный с землей, хоронили бы в спичечном коробке. Я представил эту картину, и перегнулся вперед, сгибаясь над землей. Меня рвало.

— Почему он не сражается? — спросил Тодзи-кун, прекративший травить немного раньше меня, но, подозреваю, такой же бледный.

Я огляделся. Враг всей своей чудовищной тушей нависал над нами. Упавший робот удерживал светящиеся руки-щупальца, но при этом — ничего больше не делал.

— Он не дерется потому, что мы здесь! — осенило меня. — Если он двинется — нас расплющит!

От такой перспективы мне захотелось снова опорожнить желудок. Вот только было уже нечего вываливать. Меня рвало только кислой желчью.

— Смотри! — крикнул Тодзи-кун.

С трудом, все еще содрогаясь в спазмах, я поднял голову, и увидел, как откуда-то из загривка робота выдвигается что-то, похожее на огромную сигару, сверкающую на солнце полированным металлом. В сигаре открылась дверца, из которой вниз рухнул поток какой-то оранжевой жидкости.

— Ей вы, двое, — раздался женский голос. — Быстро лезьте в капсулу! Живо! Бегом! ...

Последовавшая за словом бегом тирада не оставляла сомнений в том, что кричащая дама близко знакома с суровой армейской жизнью. По крайней мере, наш сосед, отставной сержант еще Сил Самообороны, изъяснялся временами очень похоже.

Залезать по веревочной лестнице было не слишком удобно, но мы с Тодзи справились. Внутри сигары воды было почти по колено. Я с удивлением посмотрел на товарища... и ничего не увидел, потому как дверь, в которую мы прошли, закрылась автоматически... и капсула начала заполняться водой.

В панике, не понимая, что делать, я заметался... и тут включился свет. Новичок спокойно сидел в кресле, не делая попыток спастись, хотя оранжевая жидкость уже накрыла его практически с головой. Мы с Тодзи-куном постарались добраться до него, и вытащить глупого новичка из кресла, когда стенки стальной сигары быстро закружились и стали подниматься. Беспомощно барахтаясь в образовавшемся водовороте, я захлебнулся... и продолжил дышать уже водой.

Свет мигнул, и теперь вместо стальных стен трубы, в которую мы с Тодзи забрались, я увидел... Нет, это даже нельзя было назвать экранами... Создавалось впечатление, что мы сидим прямо в глазу робота и видим все, что видит он! Это было настолько потрясающе, что я машинально нажал на кнопку включения камеры... и взвыл! Если заполнявшая трубу жидкость и была пригодна для дыхания, то работоспособности электронного прибора — точно не способствовала. Камера была необратимо мертва, а значит все, что я наснимал сегодня — все было испорчено!!!

— Синдзи-кун, отступай к точке 72-Би, — произнес тот же женский голос, который приказал нам залезть в капсулу.

— Эй, новичок! — заговорил Тодзи-кун, видя, что Икари не двигается. — Тебе отступать приказали!

— Синдзи-кун! У тебя осталось только три минуты! — снова заговорила женщина.

Так вот что означают сменяющиеся черные цифры на тревожно мигающем красном экране! Но... что случиться, когда время выйдет?!

— Синдзи-кун! — снова закричала женщина.

— Я успею, Мисато-сан, — ответил новичок.

— Успеешь что?! — от крика, казалось, заложило уши. — Синдзи! Беги оттуда, кому говорят...

Вместо ответа, Икари рванул зажатые в руках пульты вправо, затем — влево... Все закружилось вокруг меня. Я ударился обо что-то очень твердое, потом еще раз. И еще... Свет погас.

Токио-3. Икари Синдзи

После падения я долго не мог прийти в себя. Все-таки, ощущения Евангелиона передаются пилоту в большом объеме... и чем выше синхронизация — тем больше. Так что ощущения падения с высоты нескольких ростов на спину — достались мне практически полностью.

Очнулся я тогда, когда Ангел уже нависал надо мной. Более того, его светящиеся щупальца уже собрались, как сжатые пружины. В бешеном вращении бесчисленных вариантов мне удалось-таки найтись единственный, позволяющий выжить. Вскинув руки, я успел перехватить оружие врага. Металл перчаток взвыл, а на одном из мониторов побежали строки, сообщающие о нарастающих повреждениях.

Поднимая глаза от монитора повреждений, я застыл в кресле. Внизу, у самого бока Евангелиона, застыли Айда Кенске-кун и Судзухар Тодзи-кун. Более того, вмятина в земле говорила о том, что моя рука обрушилась прямо вокруг них. Как их только не размазало ни при моем падении, и позже, когда я перехватил щупальца Ангела?

Я попытался увидеть вариант моих действий, в котором ребята могли бы выжить... Но Вероятности расплывались, меняя очертания, и раз за разом, пытаясь прорваться в будущее, я видел одно и тоже: Евангелион размазывает этих двоих в кровавую кашу, я застываю в шоке, и Ангел наносит решающий удар. А ведь говорил Учитель: В том, кого убиваешь — нельзя видеть человека. Только мишень. В очередной раз он оказался прав. Но я просто не могу так... И кто знает: смогу ли когда-нибудь?

— Синдзи-кун! — донеслось с Командного. — Прими этих двоих в капсулу!

Там, вдалеке, завязался спор. Кажется, Акаги-сан возмущалась, доказывая, что посторонних нельзя допускать в контактную капсулу... Но мне было уже все равно. Со стыдом и смущением я рассматривал незамеченную мной ветвь Вероятностей. Да, в ней все было отнюдь не так хорошо, как хотелось бы, но... пожалуй, из имеющегося набора вариантов — именно этот был оптимальным. Вот только, если я выдвину капсулу, утратив контакт с Евангелионом, АТ-поле отключится, и Ангел успеет разрушить перчатки и нанести удар как раз тогда, когда капсула будет выдвинута, а я — наиболее уязвим. Оставалось только одно...

— Поможешь? — обратился я к Той-что-Вовне.

Ответную волну ощущений можно было бы интерпретировать как Глупый мальчишка!, окрашенную обертонами тяжелого вздоха Ладно уж, так и быть — помогу!

Контактную капсулу нельзя было выдвинуть, просто нажав на кнопку. Так что мне пришлось левой рукой отбарабанить на клавиатуре довольно длинный пароль. Экраны погасли, и я остался в темноте, подсвеченной лампочками аварийного освещения и экраном разряда батарей.

Когда эти двое поднялись-таки по лестнице, и началось заполнение капсулы, необходимое, чтобы возместить потерю вылившейся LCL, парни просто впали в панику. Кажется, они даже пытались нырять, чтобы вытащить меня из ложемента и оттащить в безопасный пузырь воздуха возле потолка. Чтобы не спорить с ними, я отдал команду на ввод контактной капсулы. Капсула закрутилась в привычном поступательно-вращательном движении, и парней просто смыло образовавшимся водоворотом. А заодно они, кажется, захлебнулись, и это избавило меня от необходимости объяснять им что бы то ни было.

— Синдзи-кун, отступай к точке 72-Би! — приказала Мисато-сан.

Я прикинул свои шансы на выживание в этом маневре... и счел их неудовлетворительными.

— Эй, новичок! Тебе отступать приказали!

— Синдзи-кун! У тебя осталось только три минуты!

Голоса били по мозгам, мешая сосредоточиться... В следующий раз — загоню АТ-поле в максимум! Насколько я помню, связь при этом отрубается. Набежали тут знатоки! А ведь я только что зацепил нужную Вероятность...

— Синдзи-кун! — снова закричала капитан Кацураги, но в этот момент все нити Судьбы — сошлись в точку.

— Я успею, — успокаиваю я непосредственного командира, и рву машину в сторону, вынуждая Ангела изменить положение, чтобы отсечь ветвь Вероятностей, в которых мы перекатываемся вправо, и я оказываюсь сверху... Вот только сразу этим следует рывок влево... Та-что-Вовне снова помогает мне, подправляя движения, которые иначе оказались бы нечеткими, медленными и слабыми из-за просевшей синхронизации.

Айда отлетает в сторону и бьется головой об стенку капсулы. Судзухара держится, но, кажется, ему приходится нелегко.

Пока мы с Ангелом катимся по склону, он умудряется вырвать свои щупальца и ударить Евангелион в живот. Броня пробита насквозь, и монитор повреждений вспыхивает тревожно-алым, сигнализируя о критических повреждениях. Не обращая на это внимания, я выхватываю из наплечного пилона нож и вгоняю его в самую уязвимую мишень — в красное, пульсирующее ядро. Да восславится в веках тот, кто додумался оставить его снаружи, не укрыв под многочисленными слоями глухой брони!

Вражеское АТ-поле с треском рвется, оставляя его беззащитным, и в сиянии фонтана искр квантовый клинок входит в неподатливое вещество ядра. Враг наносит мне удар за ударом, заставляя кричать от боли. Секунды оставшегося времени активности Евы испаряются, как вода, вылитая на песок Дюны. Но я точно знаю, что мне хватит и сил и времени.

Свечение ментальных экранов гаснет, оставляя меня в полной темноте. И мгновением позже я ощущаю жуткий рев, заставляющий вибрировать мой ложемент... и открываются врата Серых пределов, пропуская что-то сияющее на ту сторону. Все-таки, видения вероятного настоящего оказались истинны, и я сумел-таки нанести рану, доконавшую врага. Теперь оставалось только ждать...

Токио-3. Кацураги Мисато

Окровавленный мальчишка в контактном комбинезоне, насквозь пропитанном LCL, выглядел невыносимо жалко. Видно было, что даже просто сидеть ему тяжело. И он не делал даже попытки вытереть капающую из носа кровь. Я вопросительно посмотрела на Като-сана, что-то настраивающего в глубинах монструозного агрегата мобильного госпиталя.

— Ему нельзя сейчас спать, — правильно понял меня наш главный медик, занявший этот пост после столь поспешно покинувшей нас Хига-сан. — Если заснет — не проснется. Синдзи-кун должен оставаться в сознании.

Плохо! Като-сан никогда не преувеличивает тяжести полученных травм. И если он говорит не проснется — то это так и есть. Но...

— Хорошо, — соглашаюсь я с врачом, хотя ничего хорошего в сложившейся ситуации — не вижу. — Икари-сёи*, — привлекаю я внимание Синдзи. Тот тяжело поднимает голову. — Почему Вы не выполнили полученный приказ об отступлении?

/*Прим. автора: сёи — второй или младший лейтенант*/

— Я не успевал, — мимо пронесли двое носилок с этими недоумками, которых Синдзи-кун таки спас.

— Не успевали куда? — уточнила я, нависая над мальчишкой. Только бы он не отвлекся. Нельзя дать ему заснуть! — Сёи! Вы понимаете, какой опасности подвергли не только себя, но и все человечество?!

— Не успевал отступить. Он бы догнал меня...

— Догнал?! — я повышаю голос. — Три самых мощных компьютера в истории человечества рассчитывали для Вас маршрут отхода! И Вы утверждаете, что можете рассчитать лучше?!

— Значит, компьютеры ошиблись! — я радуюсь вспышке гнева. Раз у мальчика есть силы на злость — значит, будет жить! — Ангел либо догонял меня по дороге, либо атаковал в то время, когда Евангелион оказывался закреплен в несущих конструкциях эвакуационной шахты... либо даже проникал в саму шахту! Нельзя... — Синдзи тяжело выдохнул, вдохнул и продолжил, — ...было... — снова вдох-выдох, — ...отступать!

Като-сан закрепил на руке мальчика капельницу, и махнул рукой, показывая, что можно заканчивать с накачкой.

— Ну что же! — фыркнула я. — За неподчинение приказу старшего по званию, я назначаю Вам, Икари-сёи, наказание в виде трех дней домашнего ареста... по завершении лечения.

Интересно, как быстро Синдзи-кун сообразит, что по сути я выдала ему индульгенцию на трехдневный прогул уроков?

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи

Три дня моего вынужденного бездействия (или желанного отдыха — это как посмотреть) промчались быстро. Единственным, что несколько задерживало течение времени, были хитрые взгляды Мисато-сан, явно задумавшей какую-то пакость, вот только не понятно — для кого.

Уже начиная со второго моего отсутствия в школе, ко мне стала регулярно забегать староста, заносящая распечатки домашнего задания, и помогающая разобраться в текущих темах. Она сказала, что сначала хотела подрядить на это дело Судзухару или Кенске, но они точно так же перестали ходить на уроки с тех самых пор, как куда-то пропали, отправившись в туалет убежища. По школе ходили самые разные слухи, начиная от того, что их арестовали за незаконное проникновение на секретную военную базу и оставили на этой самой базе в качестве подопытных, и до того, что они попались ужасному чудовищу, напавшему на город. В том, что это самое чудовище делало с попавшимися ему парнями — слухи разнились... но оставались неизменно живописными и далекими от какого бы то ни было правдоподобия.

Тут я мог успокоить взволнованную старосту. По крайней мере, когда эту парочку долбдятлов извлекали из контактной капсулы — оба были живы, и даже относительно здоровы. Като-сан даже вслух удивлялся диагнозу, который он поставил Кенске, поскольку раз мозги сотряслись — значит, они есть, а судя по прочим симптомам предположить их наличие — затруднительно, и мальчишка должен был отделаться тяжелым ушибом головной кости, сплошной, без малейших пустот. Услышав, что именно произошло во время боя, Хикари со вздохом согласилась с диагнозом Като-сана... и не в той его части, где говорилось о сотрясении.

Так что нелегкую обязанность посещать пострадавшего и невинно наказанного защитника Токио-3 наша староста взвалила на себя.

Но сегодня — последний день моего наказания. Учебники на завтра — собраны, форма — выглажена... даже ужин с грехом пополам — приготовлен. Мисато-сан должна вернуться...

— Тадайма*! — донеслось от входа. Рано она сегодня. — Синдзи-кун, надеюсь, ты не в одних трусах? У нас гости!

/*Прим. автора: тадайма — я дома, я вернулся (яп.)*/

С некоторым трудом я подавил в себе желание сказать, что специально готовился ее встречать вовсе без ничего.

Мисато-сан с радостным вздохом вывалила на стол гору быстрорастворимых полуфабрикатов.

— Так я и думала, что приготовленного тобой — на троих не хватит, — радостно улыбнулась она. — Так что мою порцию — отдаем Рицко-кун, а мне завари, пожалуйста, рамен... и не забудь выложить туда карри!

Услышав это, Акаги-сан, входящая в гостиную — содрогнулась.

— Икари-кун, — сказала она, устраиваясь на диване, — я смотрю, тебе тяжело приходится с этой дикой женщиной из дикого леса?

— Ничего, — откликнулся я из кухни, где заливал отродье пищевой промышленности кипятком из чайника, — преодоление трудных жизненных ситуаций — закаляет дух и готовит к будущим схваткам!

— Синдзи-кун!!! — взвыла из ванной Мисато-сан.

— Так ее! — рассмеялась Акаги-сан. — Кстати, Синдзи-кун, раз уж ты сегодня добрый и всем помогаешь... Не мог бы ты помочь и мне?

— В чем? — поинтересовался я. Уж соглашаться на что попало Учитель нас старательно отучал.

— Сегодня в НЕРВ произошла смена ID-карт... а я замоталась и забыла отдать Рей-тян ее карточку. Не мог бы ты сбегать занести ее? Тут, вроде, должно быть недалеко. Вот адрес.

— Я бы с радостью, — пожал я плечами, — но я все еще под арестом...

— Ничего, — махнула рукой Акаги-сан. — Думаю, этот вопрос мы как-нибудь утрясем. Мисато-тян?

— Эх, — повторила ее жест Мисато-сан, появляясь в гостиной. — Вечно ты, Рицко-кун, из меня веревки вьешь. Уболтала, языкатая. Будем считать, что твое наказание, Синдзи-кун, закончилось, — она посмотрела на светящиеся цифры электронных часов, — один час и тринадцать минут назад. Так что бери карточки — и вперед. Позаботься о Рей-тян!

Повторять никакой нужды не было. Я схватил со стола выложенные Акаги-сан карточки и записку с адресом, и исчез из квартиры как бы не быстрее звука — чтобы не успели передумать.

Токио-3. Квартира Рей. Икари Синдзи

Дом был более чем обшарпанным. Странно. Почему Мисато-сан и другие сотрудники живут во вполне нормальных районах, а Рей поселили сюда? Надо будет разобраться, и если это тоже козни Хига-сан — я не затруднюсь потревожить ее могилу.

То ли домофон не работает, то ли Аянами не желает никого видеть. Но мне все равно надо войти. Пропуск, переданный доктором Акаги, дает мне вполне убедительный повод для посещения.

Сначала проверим гипотезу о неработающем домофоне. Точно: дверь спокойно открылась, не оказав никакого сопротивления, к которому я уже был готов. Уже не удивляюсь, понимая, что и лифт находится ничуть не в лучшем состоянии, чем домофон. Поднимаюсь по лестнице. Вот и нужная дверь.

— Аянами? Аянами, я вхожу.

На полу — слой грязи. С одной стороны — понятно. Аянами долго провалялась в госпитале, а сейчас у нее вряд ли хватает сил на уборку. С другой — неужели ее никто не проведывал? И что мне теперь делать? Зайти обутым, как это сделала сама Рей, о чем говорят ее следы на полу? Нет. Носки все равно стирать.

Первым, что бросилось мне в глаза, были очки на тумбочке. Те самые. Из видения. Впрочем... Я приглядываюсь к полу под ногами. Точно. И пол — тот самый. Значит — видение близко к тому, чтобы исполниться.

Легки шаги и шорох раздвижной двери заставили меня оглянуться, о чем я немедленно пожалел. Пророчество продолжало стремиться к воплощению. Рей-тян вышла из душа, одетая в одно только полотенце, намотанное на голову. Все остальное оставалось полностью открыто моему нескромному взору. Правда, проверить, натурального ли цвета волосы Рей-тян — не получилось. Волос, кроме как на голове, у нее просто не было. Совсем. Ксо! Что я делаю!

С трудом уведя взгляд оттуда, где стройные ножки Рей-тян соединялись с телом, я снова застыл, поняв, что теперь в поле моего зрения — сжавшиеся розовые бутоны... Правильно меня Мисато-сан назвала. Бака-хентай — мне вполне подходит.

С трудом оторвав взгляд от открывшейся мне картины, я отвернулся, и уставился на кровать, где мое внимание привлекли окровавленная подушка и такие же окровавленные бинты. Она что — живет тут совсем одна? И никто не приходил к ней хотя бы для того, чтобы поменять повязки?

Я жестко скрутил в себе ярость на грани падения в боевой транс темной стороны. Такое могло напугать Рей-тян... Но с Като-саном я еще поговорю. И с Мисато-сан. И с отцом...

— Рей-тян... — начал я, чтобы только не молчать. — Пожалуйста, не трогай очки на тумбочке.

— Почему? — спокойно спросила Аянами. Кажется, мой взгляд не рассердил ее...

— Одно из видений слишком близко к воплощению, — ответил я.

— Хорошо, я не буду их брать, — согласилась Рей-тян. И тут же продолжила. — Тебе понравилось... то, что ты увидел?

— Да, — судорожно кивнул я, прежде чем сообразил, что правильным ответом было бы я ничего не видел.

— Хорошо, — так же спокойно продолжила Аянами. — Тогда — можешь смотреть. Я не возражаю.

И опять я сделал раньше, чем подумал. Я повернулся. Рей-тян стояла лицом к стене и застегала рубашку. Больше на ней не было ничего, так что, когда она наклонилась за чем-то на полу — кровь моя прилила к голове, но при этом — отнюдь не к мозгам.

— Мне... раздеться? — спросила Аянами.

Вот как она ухитряется говорить так безжизненно, когда от наших эмоций, кажется, вот-вот начнут лопаться стены?

— Нет, — покачал головой я. — Наоборот. Одевайся. И собери свои вещи на завтра в школу Мы уходим отсюда.

— Уходим? — все так же, не пропустив ни одной эмоции в голос, спросила Аянами. — Куда?

— В гости, — выдохнул я. — Да. Точно. Ты идешь в гости ко мне. С ночевкой.

— Хорошо, — спокойно согласилась Аянами, натягивая юбку. — Если ты приглашаешь — я пойду к тебе в гости. С ночевкой.

Какая же она замечательная!!! А с домом этим я еще разберусь. Обязательно разберусь!

Токио-3. Квартира Рей. Аянами Рей

Не понимаю... В книгах пишут, что мальчишкам нравится смотреть на девочек без одежды. Тогда почему Икари-сан отвернулся? Я ему не понравилась? Но ведь он же сказал, что понравилась... Тогда почему он сказал мне одеться, когда я предложила ему посмотреть еще? Почему он даже не попытался потрогать меня? Возможно — мне следовало завизжать и закрыться руками, как написано? И тогда бы Икари-сан накинулся на меня с жаркими ласками и сладкими поцелуями?

Собирать мне было практически нечего. Только запасной комплект формы, учебники и тетради, и очки Икари-доно, разбившиеся, когда он голыми руками открывал раскаленную капсулу... и все. Я никогда не ощущала потребности окружать себя многочисленными вещами.

— Это все? — удивился Икари-сан. — Рей-тян, я не думаю, чтобы ты в ближайшее время вернулась сюда. Так что бери все, что только может пригодиться!

— Это все, — подтвердила я, наклоняясь за сумкой, но Икари-сан успел перехватить ее раньше.

— Почему? — спросила я.

— Что почему? — не понял Икари-сан.

— Почему ты забрал мою сумку? Я уже достаточно восстановилась, чтобы перемещение этой сумки не было для меня неприемлемо.

— Потому что мне так хочется, — спокойно ответил Икари-сан, только добавив мне недоумения. — Пойдем?

— Икари-сан, — спросила я, когда мы вышли на лестницу, — я могу взять тебя за руку?

В прочитанных мной книгах говорилось, что это подчеркивает некий особый статус отношений... и я решила попытаться проверить, считает ли Икари-сан меня достойной такого, особого статуса?

— Конечно, Рей-тян, — улыбнулся Икари-сан. — Если ты не возражаешь...

От прикосновения его руки мне стало тепло...

Токио-3. Квартира Мисато. Мисато Кацураги

Рицко не стала дожидаться возвращения Синдзи-куна, догадываясь, что вернется он не в самом лучшем настроении, и быстро-быстро смылась, как только он скрылся из виду. Мне же оставалось только сидеть и ждать результатов моей небольшой провокации. Все-таки, какой Синдзи-кун молодец! Даже под наказание подставился вполне своевременно. Не знаю, что бы я делала, если бы он уговорил Рей-тян разрешить проводить ее до дома раньше... А теперь я готова.

— Тадайма! — раздалось от порога.

Странно. Больно веселый голос у Синдзи-куна. Неужели ему понравилось у Рей-тян? Но тогда он слишком рано вернулся...

— Здравствуйте, Кацураги-сан...

А вот и причина его быстрого возвращения. Он просто Рей-тян с собой притащил. Надеюсь, он хотя бы догадался собрать ей вещи на завтра?

Ага! Догадался! Выглянув из кухни, я увидела, как Синдзи-кун аккуратно укладывает на диван сумку с вещами.

— Мисато-сан, можно Рей-тян погостит у нас... м-м-м... — Синдзи-кун замялся, — несколько дней?

— Конечно, — ответила я. — У нас как раз есть свободная спальня. Так что, Рей-тян, проходи. Располагайся.

Аянами прошла в комнату, и села за стол, сложив руки на коленях. Синдзи-кун замер.

— Она милашка, не так ли, Синдзи-кун? — спросила я застывшего подростка.

— Да, Миасато-сан, — согласился он. — Рей-тян — настоящая прелесть!

Аянами не зарделась, хотя, признаться, я и надеялась на это. Вместо этого она спокойно повернула голову к Синзди-куну, и ровным спокойным голосом произнесла:

— Я рада, что понравилась Вам, Икари-сан.

— Ух, какая ты серьезная, — чуть не рассмеялась я. — А ты сегодня уже ужинала?

— Нет, — все так же спокойно ответила Аянами. — Я как раз помылась и собиралась ужинать, когда Икари-сан пригласил меня в гости.

— Отлично! — радостно сказала я. — Синдзи-кун, Акаги вызвали на работу, так что посмотри на кухне — там должны остаться котлеты — разогрей их для нашей гостьи.

— Не надо, — покачала головой Аянами. — Я не ем мяса...

— Тогда я заварю лапшу, — крикнул из кухни Синдзи-кун. — У нас как раз есть Рамен с грибами...

— Вот и отлично, — поддержала его я. — А пока что... — я понизила голос. — Пока твой кавалер занимается ужином — ты можешь переодеться в домашнее... Если уж ты будешь жить у нас несколько дней — думаю, это будет уместно.

— Что такое домашнее? — спросила Аянами, отправив меня в ступор.

— Это то, в чем ты ходишь дома, — ответила я, когда вообще смогла заговорить.

— Если дома холодно, то я хожу в школьной форме, — взгляд девочки не отрывался от холодильника, в котором спал Пен-Пен.

— А если не холодно? — заинтересовалась я.

— Тогда я не вижу смысла надевать что бы то ни было.

Ух ты! А ну-ка, ну-ка...

— А сегодня — было холодно, или нет? — вообще-то, я могла бы и не спрашивать... но интересно мне кое-что совсем другое...

— Нет, Кацураги-сан. Сегодня не было холодно, — рассказала Аянами. — И я как раз выходила из душа, когда пришел Икари-сан.

— Синдзи-кун, — ехидно улыбнулась я парню, который как раз входил в гостиную, — ты, оказывается, успел полюбоваться на Рей-тян голышом?

Синдзи-кун запнулся на ровном месте, покраснел и отвел глаза. Нет, они что — серьезно?!

— Икари-сан видел меня без одежды, — без малейших признаков смущения рассказала Аянами. — Надеюсь, ему понравилось.

— Очень, — буркнул Синдзи-кун, и стал с преувеличенной тщательностью рассматривать часы, засекая время до заваривания рамена.

— Вот и хорошо, — всплеснула я руками. — Но все-таки, ходить голой перед мальчиком, это, пожалуй, не очень хорошая идея... по крайней мере — когда вы не наедине! — если Аянами поймет мои слова так, как я думаю — мальчика ждут интересные дни. — Так что, Синдзи-кун, выдели своей даме футболку*. Боюсь, что мои ей будут... не по размеру.

/*Прим. автора: Да, Меланхолию Икари Синдзи я читал, и образ Рей в футболке мне слишком понравился, чтобы его не утянуть*/

— Да, — кивнул Синдзи-кун... и снова завис.

Думаю, его воображение сейчас нарисовало ему занимательную картину. Ну что ж. Сейчас я постараюсь воплотить эту картину в реальность.

— Синдзи-кун, — постаралась я вывести мальчика из транса. — Футболку!

— А... Да! — и он опрометью кинулся в свою комнату, а когда выскочил обратно — в его руках уже была длинная футболка, которая вполне бы сошла за короткое платье для Рей.

— Мне надеть это? — спросила Аянами, и я поторопилась согласиться.

Как выяснилось, согласиться я действительно поторопилась, поскольку Аянами поняла меня буквально, и принялась расстегивать юбку, заставив Синдзи-куна демонстративно отвернуться.

— Рей-тян, — остановила я девочку. — Переодевайся, пожалуйста там, — я указала на свободную комнату. — Не смущай Синдзи-куна!

Аянами удалилась переодеваться, а я повернулась к подростку.

— Ну что, Синдзи-кун, как тебе понравился дом, где живет Рей-тян?

— Вам ответить прямо... или вежливо? — поинтересовался он.

— Можешь совсем не отвечать, — усмехнулась я. — И так все понятно. Но что ты собираешься по этому поводу делать?

— Не знаю, — вздохнул Синдзи-кун. — Но делать что-то надо! Это невозможно — оставить ее там!!!

В комнате как будто похолодало.

— Невозможно, — согласилась я. — Поэтому действовать будем правильно. Сейчас Рей-тян переоденется, ты ее покормишь, — не могла же я не дать парню полюбоваться на Рей в одной футболке? Я не настолько жестока! — А потом ты засядешь за стол, и накатаешь на мое имя матерную докладную о неудовлетворительных условиях проживания своей подчиненной.

— Своей подчиненной? — заинтересовался Синдзи-кун.

— Да, — подтвердила я. — Сегодня Командующий Икари подписал приказ об образовании отряда Омега в составе тебя и Аянами, и назначении тебя его командиром. Кстати, поздравляю с присвоением следующего звания, Икари-тюи!

— Сегодня, значит, — задумался Синдзи-кун. — И именно сегодня закончилось мое наказание... А доктор Акаги именно сегодня забыла отдать Аянами ее ID-карту... Хм... — Никто и не говорил, что сын Командующего Икари — не умен... — Докладная должна быть совсем матерная?

— Отцензуришь, — покачала головой я. — Но сильно смягчать — не трудись. А потом мы с этой докладной пойдем на совещание, и будем скандалить до полного упора. Ты же говорил отцу, что если у тебя появятся еще требования — ты не преминешь об этом сообщить?

Синдзи-кун судорожно кивнул. Уже догадываясь о том, что увижу, я оглянулась. Рей-тян, босиком, в футболке, купленной Синдзи-куном себе явно на вырост, а потому — закрывающей девочку примерно до середины бедра, смотрелась просто замечательно. А с учетом состояния Синдзи-куна, слово замечательно, пожалуй, стоило заменить на оглушающе.

Токио-3. Квартира Мисато. Аянами Рей

Отправив Икари-сана с очередным поручением, — достать из кладовки и расстелить для меня футон в свободной комнате, Кацураги-сан предупредила меня, что не стоит рассказывать кому бы то ни было о том, как встречала Икари-сана без одежды. Она сказала, что это смутит и расстроит Икари-сана, и я согласилась с ней, хотя и не поняла, чего тут смущаться, и, тем более — чем тут расстраиваться. Однако, Кацураги-сан — опытный тактический командир, и наверняка разбирается в том, как поддерживать высокий моральный дух во вверенном ей подразделении, так что я не собиралась оспаривать ее указания. Тем более что до меня уже довели приказ о том, что с этого дня я вхожу в ее командную вертикаль, и, соответственно, ее приказы стали для меня обязательны к исполнению.

Еще Кацураги-сан поинтересовалась тем, выполнила ли я домашнее задание на завтра. Этот вопрос удивил меня своей бессмысленностью. Если задание дано — как можно его не исполнить? Но, тем не менее, я постаралась ответить на него со всей возможной точностью.

За столом я обратила внимание на то, что была вставлена только одна порция и один набор столовых приборов. Так что я поинтересовалась причинами этого.

— Кушай, Рей-тян, — откликнулся Икари-сан. — Мы с Мисато-сан уже поели.

Я постаралась сдержать вздох. В книгах говорится, что совместное принятие пищи — является проявлением близости... Наверное, Мисато-сан и Икари-сан еще не считают меня настолько близкой, чтобы разделить трапезу. Но, тем не менее, пища являлась необходимостью, и я приступила к ее принятию.

Как ни странно, но стандартный рамен показался мне удивительно вкусным. Возможно, Икари-сан знает какие-то секреты его приготовления, делающие его таким замечательным? Сознавая, что секрет — на то и секрет, чтобы его не рассказывали кому попало, я все-таки поинтересовалась у Икари-сана способом приготовления рамена, который заставил его столь сильно отличаться от стандартного вкуса. Икари-сан смутился и забормотал что-то о том, что заваривал так же, как и всегда, а Кацураги-сан рассмеялась и сказала:

— Еда из рук близкого человека — всегда намного вкуснее.

Интересно... Означает ли это, что и я должна приготовить что-нибудь, чтобы показать Икари-сану, что я хотела бы быть для него кем-то близким? Наверное, да... Но я умею только заваривать такой же рамен, и у меня он никогда не получался таким вкусным! Надо будет попросить Кацураги-сан, или Акаги-сан научить меня готовить...

Весь вечер я ловила на себе взгляды Икари-сана. Означает ли это, что в футболке я его интересую больше, чем без нее? Возможно... Конечно, данных для такого вывода недостаточно. Но даже если принять его как предварительный, то придется признать, что Икари-сан сильно отличается от прочих парней, которые стараются заглянуть в класс, где раздеваются девочки, а то и сфотографировать нас через окно.

В двадцать один час тридцать восемь минут Кацураги-сан отправила нас укладываться спать. Стоя над футоном, я некоторое время раздумывала о том, следует ли мне снять футболку... или же лечь в ней. С одной стороны, в комнате стояла достаточно комфортная температура, чтобы лечь спать раздетой. С другой — снимать футболку почему-то не хотелось. И, хотя подобрать рациональное объяснение этому странному порыву я так и не смогла, но решила ему последовать.

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи

В сновидении я снова и снова видел, как Рей-тян выходит из душа, как по ее гладкой и нежной коже сбегают вниз капли горячей воды...

— Если хочешь смотреть — смотри, — повторяла Аянами-из-сна слова настоящей Рей-тян.

И я судорожно начинал подбирать слова, которыми мог бы попросить ее о разрешении прикоснуться к ней, ощутить пальцами, хотя бы самыми кончиками, ее тепло...

Тихий стон прервал очередную мою попытку заговорить с Аянами, выдернув меня из сна в реальность. На всех нас, учеников Вестника Рагнарека, подобный стон действовал надежнее, чем баззеры сирены боевой тревоги. Слишком уж хорошо мы знакомы с ночными кошмарами, и не понаслышке знаем об их коварстве и опасности. И Учитель намертво приучил нас: как бы крепко ты не спал, как бы ты не был измотан, устал, изранен... Но если товарищ рядом попал в ловушку кошмара — твой долг подняться и помочь справиться с ним. И тут любые соображения стеснительности, приличий, репутации — не должны были рассматриваться.

Входя в комнату Рей-тян, я махнул рукой за спину, складывая пальцы в условный знак Я работаю. Не вмешивайтесь, хотя и отчетливо сознавал, что вряд ли кто-то выскочил из своей комнаты вслед за мной, и бежит сейчас на помощь. Но привычка оказалась сильнее.

Рей-тян спала, разметавшись на футоне. К счастью, девочка догадалась не снимать футболки... но она все равно задралась, открыв моему взгляду не только бедра, но и белую полоску трусиков. Одергивая подол футболки, я коснулся гладкой бледной кожи. Случайно. Настолько случайно, что сам в эту случайность поверил. Почти.

Впрочем, я тут же одернул себя. Не время было лапать спящую девочку. Меня ждала работа.

Я лег рядом с Рей-тян, положил левую руку ей на лоб, и провалился в чужой кошмар.

Пространство сна. Аянами Рей

Кошмар был привычен. Высокие голые деревья. Темное, хмурое серое небо над головой почти цепляет верхушки голых деревьев. Бесконечно отраженные лица под ногами. Спокойные. Смеющиеся. Плачущие. Кричащие от боли. Мертвые. Мои лица. Казалось, я снова нахожусь на одном из подземных уровней штаба НЕРВ в глубине Геофронта, и снова смотрю сама на себя бесчисленными глазами. Вот только там, под землей, в меня не вперяла немигающий взгляд Хига-сан. Мертвая Хига-сан. Но смерть не мешала ей смотреть на меня сверху вниз с выражением ненависти и холодного презрения. Холодного...

Я вздрогнула и обхватила себя руками. Только сейчас я поняла, что то чувство, которое я сейчас испытываю — это не только холод. Это — страх.

Идти некуда и незачем. Лес — везде лес, и лица под ногами — везде лица. И везде и всюду меня видит немигающий взгляд Хига-сан. Но я иду. Иду куда-нибудь, просто для того, чтобы не стоять на месте.

На очередном шаге я осознаю, что что-то изменилось в вечно неизменном лесу. Деревья раздвинулись, образовав поляну. Это заинтересовало меня настолько, что этот интерес пробился даже сквозь холод и страх кошмара. Сделав шаг вперед, я подняло глаза от лиц на земле, и столкнулась взглядами с Икари-саном. Он стоял посреди поляны, как будто застыв на полушаге вперед. Каменные крылья разворачивались за его спиной, но так и не смогли бросить Икари-сана вверх, к небесам. Руки его были сжаты в кулаки, а зубы сжаты, выдавая напряженное усилие.

Рассматривая черный камень, в котором узнавала такие знакомые черты, я почувствовала резкую, дергающую боль в глазах. Казалось, я их снова повредила, как тогда, когда пыталась активировать Прототип. У ног статуи я опустилась на колени и расплакалась. Вверх я не смотрела, но это не мешало мне знать, что Хига-сан довольно смеется надо мной с небес.

— Ашше, малыш. Ашше... — услышала я.

Кто здесь? В моем кошмаре я никогда никого не встречала! Никогда!

Я огляделась сквозь туман слез, и поняла, что Икари-сан каким-то образом сумел ожить, превратившись из холодного черного камня — в живого и теплого мальчика, к которому я постаралась прижаться поплотнее. Черные с серебром крылья закрыли меня от взгляда с небес.

— Тепло, — прошептала я. — Тепло. Икари-сан... не отпускайте меня. Пожалуйста!

— Не отпущу, — услышала я в ответ.

Я вцепилась в Икари-сана, надеясь в его тепле найти спасение от холода этого бесконечного кошмара.

— Тварь, — твердо сказал Икари-сан. Я в ужасе посмотрела на него, испугавшись, что он имеет в виду меня. Но Икари-сан смотрел вверх. Туда, где среди серых туч кривилось в ненависти лицо Хига-сан. — Никак не уймешься? Так угомоним!

Икари-сан поднялся на ноги. А я и не заметила, как он сел рядом со мной! В его руке черным блеснуло лезвие недлинного кинжала. Почему-то мне показалось, что клинок, которым взмахнул Икари-сан, рассек не воздух перед ним, но сами небеса над нашими головами.

— Сим объявляю протокол Санктуум Экстерминатус!

Черная трещина пробежала через все небо. Затем вторая. Третья прошла прямо через лицо Хига-сан, и весь мир заполнил возмущенный визг ненависти и боли.

— Визжи! — усмехнулся Икари-сан. — Кричи! И сдохни, наконец!

Кусок неба отломился и рухнул вниз. Земля вздрогнула под ногами. Там, где упал кусок неба — вверх поднялся огромный столбы дыма. Упал еще кусок небес. И еще. Все больше и больше осколков рушилось вниз, разбивая в крошку отражения моих лиц. В голосе Хига-сан уже не было ненависти — только боль.

Трещина, подобная тем, что разрушали небо, пробежала по земле. Земля раскололась у нас под ногами, и мы рухнули вниз. Падать в темную, искрящуюся бездну в руках у Икари-сана было удивительно приятно.

— Тепло, — сказала я.

— Тепло, — согласился он. — Только... давай просыпаться, что ли! А то Мисато-сан застукает нас в одной постели.

Токио-3. Квартира Мисато. Кацураги Мисато

— ... а то Мисато-сан застукает нас в одной постели.

Я усмехнулась, открывая дверь в комнату, которую выделила для Рей-тян. Интересно, теперь Синдзи-кун переберется в нее? Или лучше перенести футон Рей-тян в комнату Синдзи-куна?

— Можете не шептаться, конспираторы, — картина, открывшаяся мне, была на удивление приличной. Синдзи-кун, как всегда, спал в коротких мягких штанах и белой майке. Рей-тян так и легла в футболке Синдзи-куна. И даже руки мальчика не пробрались, чтобы ощупать всякие интересные места. Левая рука Синдзи-куна лежала поперек его же груди, а правая — на лбу у лежавшей слева от мальчика Аянами. Только ноги ребят соприкасались, наводя на некоторые... интересные мысли. Но это меня, имеющую большой опыт общения с таким пошляком, как Кадзи-кун. Сами дети явно не имели в виду ничего такого. — Синдзи-кун, ты слишком спешил помочь Рей-тян с ее кошмарами, чтобы это прошло незамеченным. И, кстати, откуда ты знаешь знаки из языка жестов, принятого среди наемников?

Токио-3. Школа. Аянами Рей

Рассказ Икари-куна о Клубе любителей военной истории, в котором его и еще десяток ребят научили некоторым основам тактики и жестам, вызвал у Кацураги-сан некий, на мой взгляд — необоснованный, приступ паранойи.

— Бойся справа! — скомандовала она, и Икари-сан сложил пальцы и взмахнул рукой. — Так... Теперь то же слева, — новых взмах. — Стоп. Не двигаться, — еще один жест. — Хм... смазано и не совсем точно... но читаемо. Ладно. Собирайтесь в школу. А после школы я вас подберу. Сегодня — собрание командования НЕРВ, и пилоты — должны присутствовать. Будем разбирать прошедшие бои... а заодно — и твою докладную, Синдзи-кун, постараюсь в регламент пропихнуть. А пока — кыш отсюда!

Наше появление в школе вызвало небольшой фурор. Все-таки мне так понравилось, когда Икари-сан подчеркнул мой статус, позволив взять себя за руку, что по дороге в школу я решилась повторить это. К тому же, сегодня утром меня позвали за общий стол. А значит — приняли и признали достойной совместной трапезы.

Я шла через школьный двор, ощущая, как Икари-сан сжимает мою руку, и старалась незаметно прислушиваться к тому, что говорят окружающие. В книгах, принесенных мне Икари-доно, подчеркивалась важность умения слушать и слышать.

— ... что? Кукла?

— ...уволился...

— ...с Икари?

— ...в бешенстве...

— ...не может быть...

— ...за нее...

— ...обещал ноги переломать...

Вычленить в этой мешанине голосов что-либо разумное и понятное — мне не удалось. Видимо, мое умение слушать и слышать — далеко от идеала.

В классе Икари-сан подвел меня к моей парте в ряду у окна, и аккуратно поставил на нее мой портфель. Все-таки мне не понятно это стремление Икари-сана носить мою сумку. Я ведь уже поправилась! Гипс сняли. Через несколько дней мне даже снимут повязку с глаза. Ничто не мешает мне самой носить портфель. Но Икари-сан говорит, что ему это доставляет удовольствие, и я не возражаю. Хотя и не понимаю: какое удовольствие можно получать от того, что несешь два портфеля вместо одного?

— Встать! Поклон! Сесть! — командует староста при виде входящего учителя, и начинается урок.

— Таким образом, несмотря на то, что Силы самообороны сразу после Второго удара были вновь развернуты в полноценную армию, зависимость от поставок практически всех ресурсов (в первую очередь — продовольствия) и понесенные потери угрожали Японии статусом второстепенного и зависимого партнера в новой системе политических отношений. К счастью, такое развитие событий было предотвращено открытием Геофронта — огромной пещеры с совершенно необычными свойствами. Изучение данного образования дало возможность нашей Родине совершить технологический скачок, позволивший встать вровень с Россией и Германией, несмотря на то, что они понесли намного меньшие потери, — разъясняет пожилой преподаватель особенности политического положения Японии после Второго удара. — Упомяну хотя бы то, что технологии, полученные при изучении Геофронта, позволили очистить от радиоактивного заражения огромные территории бывшей Китайской народной республики, в настоящее время добровольно вошедшей в состав Империи Восходящего Солнца.

Хотя учитель рассказывает довольно интересные вещи, его занудный, монотонный голос превращает урок в довольно тяжелое испытание.

Слышу тихое шуршание под партой и, наклонившись, чтобы подобрать случайно упавшую ручку, поднимаю заодно и прилетевшую записку. Икари-кун теперь — твой парень?

Я задумалась. С одной стороны — мне очень хотелось бы ответить положительно. Ведь Икари-сан как минимум два раза спасал меня — один раз от смерти, и, второй раз — от кошмаров. Он дрался из-за меня с этими глупыми мальчишками. Он пригласил пожить у него. Он разрешил брать его за руку, когда хочу... Наверное, последнее — позволяет мне претендовать на некий особый статус. Но сказать, что Икари-сан — мой? Не думаю, что мне позволено такое. Однако если я отвечу отрицательно — одна из девушек может попытаться стать его девушкой, поставив этот мой особый статус под сомнение, и эта мысль царапает неожиданной болью. Зато мне вспомнилось приглашение к директору, и слова Кацураги-тайи. И они подсказали мне правильный ответ. Я — его девушка, — аккуратно вывожу я кандзи на обратной стороне записки, и отправляю ее обратно старосте.

На перемене, когда мы переодевались к физкультуре, Хораки-сан подошла ко мне.

— Я рада за тебя, Аянами, — улыбнулась она. — А то на тебя было просто больно смотреть. Всегда одна. Ни с кем не разговариваешь, молчишь. Только учителям на уроках отвечаешь, и то — вызывают тебя редко и неохотно. Хорошо, что у тебя теперь есть парень.

— Хорошо, — согласилась я, задумавшись о принципах симметрии. Следует ли из утверждения я — девушка Икари-сана, утверждение он — мой парень? Староста, похоже, считает, что следует. Но так ли это на самом деле? Книги не дают однозначного ответа...

— Икари-кун — действительно хороший парень, — улыбнулась Хораки. — Он так беспокоился о тебе, когда сидел под арестом. Все спрашивал, не обижает ли кто тебя?

Слова старосты неожиданно царапнули меня. Она ходила к Икари-сану, когда его не было в школе? Почему?

— О, нет-нет, — улыбнулась Хораки, склонив голову и касаясь щеки указательным пальцем, — я совсем не претендую. Я просто относила ему домашние задания. Я даже думала поручить это тебе, но ты так быстро уходишь после школы...

Я вздохнула. Наиболее логичный и рациональный поступок: после школы побыстрее добраться до места проживания, выполнить задание и перейти к отдыху и восстановлению сил, — оказался неправильным! Возможно, мне стоит попробовать переосмыслить свое поведение в свете полученной информации?

— Ах ты, паршивец! — закричала Хораки, и замахнулась тяжелым учебником биологии в сторону открытого окна, из которого показалась чья-то макушка. — Буккоросу*!

/*Прим. автора: буккоросу — убью на фиг! (яп.)*/

Макушка исчезла. А мне в голову пришла мысль... возможно — нелогичная, но сегодня я уже увидела, как логичные и рациональные действия оказались неправильными. Конечно, глупо ожидать, что моя одноклассница сумеет разъяснить мне то, чего я не поняла, прочитав книги профессиональных, знающих и мудрых психологов... Но почему бы не попытаться?

— Хикари-сан, — обратилась я, понизив голос. В конце концов, мне будет сложно разъяснить старосте суть проблемы, не затронув ту тему, про которую Кацураги-сан предупреждала не рассказывать... так что пусть лучше мои пояснения услышат как можно меньше людей, — простите, но не могли бы Вы пояснить: почему Вы так не хотите, чтобы Вас увидели... — я на мгновение замялась. То, что слово голая — табуировано, я уже поняла, хотя так и не сумела разобраться в причинах этого, — ...недостаточно одетой?

Староста потупилась, покраснела, и буркнула себе под нос так, что разобрать я смогла только потому, что стояла очень близко:

— Потому что это — не Тодзи-кун...

— Значит, Судзухаре-сану — можно? — таким же шепотом спросила я. Староста покраснела еще сильнее, и судорожно кивнула. — Почему же тогда Икари-сан... — задумалась я, не повышая голоса.

— Он... — Хораки задохнулась и покраснела так, что казалось, сейчас загорится. — ...он... тебя... видел?

Я кивнула, и староста, оглянувшись, скрестила пальцы перед грудью*. Нельзя? Но почему? Хотя... если староста подтверждает указания Кацураги-сан, то, наверное, это правильно, и рассказывать действительно не следует.

/*Прим. автора: скрещенные в форме буквы Х пальцы или руки означают дамэ да — отрицание или запрет. */

— Потом поговорим, — шепнула староста, и продолжила уже вслух: — Называй меня просто Хикари, ладно*?

/*Прим. автора: обращение без суффикса — обычно между друзьями. Т.е. по сути Хораки предлагает Аянами подружиться*/

Токио-3. Кацураги Мисато

Когда я приехала за пилотами, первым до меня добрался директор школы.

— Здравствуйте, Кацураги-сан, — поклонился он мне.

Пришлось вылезать из машины и кланяться в ответ.

— Кацураги-сан, ну нельзя же так!!! — возмутился директор, когда ритуалы обязательной вежливости были пройдены.

— Вы это о чем? — удивилась я, хотя догадаться, о чем речь было несложно.

Теперь, когда Хига-сан отбыла в лучший (или худший, сообразно земным заслугам) мир — отчеты второго отдела стали поступать ко мне, и, соответственно, узнала я и о новой стычке пилотов с Кимура Кишо и Мидзуно Муро. Слово надо держать, так что Кимура Кичиро уже написал заявление об увольнении по собственному желанию, и, кажется, готовился к переезду со всей семьей. Мидзуно Има пока что держится, но, думаю, перспектива принять участие в таком важном вторичном проекте, как беличьей кисточкой править погрешности окраски Евангелиона — добьет и ее. Благо, работниками они были вполне средними, и в списках сотрудников особой важности, в отличие от обоих пилотов — не значились.

— Разве можно так поступать с людьми из-за ребяческой выходки? — возмутился директор-сан.

Я пожала плечами.

— В настоящий момент ситуация такова, что проблемы пилотов — это проблемы всего человечества. И, как высокопоставленный офицер НЕРВ, я предпочитаю решать проблемы человечества превентивно, не дожидаясь, пока, как говорят русские, Большой Песец покажется на горизонте.

— При чем здесь полярная лиса? — удивился Куроно-сан, и некоторое время мне пришлось потратить, объясняя директору школы особенности русской табуированной лексики.

В школе прозвонил звонок, и ученики с грохотом посыпались из дверей. Синдзи и Рей вышли отнюдь не в первых рядах, но и сильно задерживаться не стали. Так что я вежливо раскланялась с директором, усадила ребят и рванула с места.

От школы и до самого конференц-зала штаба НЕРВ дети выпустили руки друг друга только когда проходили турникеты входного контроля. А через лабиринт я тащилась за детьми, отчетливо понимая, что если я, как старшая по возрасту, званию и должности, попробую взять на себя руководство этим процессом — к конференц-залу мы доберемся как раз тогда, когда надо будет везти ребят обратно в школу. И решение себя оправдало. До точки назначения мы добрались существенно быстрее, чем я вообще считала возможным. Правда, повторить маршрут в одиночку — я не возьмусь. Ну, вот как они ориентируются в этих совершенно одинаковых переходах?!

Токио-3. Штаб НЕРВ. Акаги Рицко

У самых дверей дети притормозили и вежливо пропустили Мисато-тян вперед. Но мое место среди участников заседания — оборудовано монитором, а я — не зря занимаюсь, в том числе, и контролем камер внутреннего наблюдения в Геофронте. Так что тот факт, что ребята фактически протащили своего командира от входа до конференц-зала — отнюдь не прошел мимо моего внимания.

Пока приглашенные рассаживались, я с умилением рассматривала парочку, устроившуюся позади Мисато. Они так трогательно сидели, держась за ручки, что не хотелось даже вспоминать, что из-за Аянами погибла моя мать. Впрочем, с другой стороны, мама убила Рей-тян, так что этот счет можно признать закрытым.

— Доктор Акаги, — обратился ко мне Командующий Икари, когда все собрались. — Сегодня начнем с Вас.

Я поднялась.

— Прежде всего, я должна принести извинения Икари Синдзи-куну. После проведенных исследований Ангела мы повторно промоделировали отступление Евангелиона с учетом полученных данных. Пилот оказался абсолютно прав: Ангел успевал догнать его и либо наносил неприемлемые повреждения, — (о том, что в 80% вариантов эти повреждения приводили к гибели пилота, а шанс на выживание тех двоих альтернативно умных — и вовсе можно было бы рассмотреть разве что в электронный микроскоп — я предпочла не упоминать), — либо проникал в Геофронт через эвакуационную шахту. Синдзи-кун, как ты сумел рассчитать то, с чем не справился величайший суперкомпьютер?

— Я не рассчитывал, — Синдзи-кун пожал плечами. — Мне просто показалось, что будет именно так — и я предпочел не проверять. Были, знаете ли, прецеденты.

Я достала из кармана монету в 50 йен, подкинула ее и, поймав, прижала к руке, не посмотрев на то, как она опустилась. На мой вопросительный взгляд Синдзи-кун чуть улыбнулся и ответил:

— Решка.

Я подняла руку. Монета лежала обозначением номинала верх. Конечно, при всего двух вариантах можно было просто угадать... но все-таки, результаты эксперимента говорили о том, что эксперименты следует продолжать. Я вздохнула. Откуда бы взять несколько лишних часов, чтобы приделать их к суткам? Но придется что-то придумывать. Или спихнуть на помощников несколько интересных и многообещающих, но, увы, второстепенных направлений.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Аянами Рей

Перед дверями в конференц-зал я слегка затормозила. Кацраги-тайи ведь сказала, что будет собрание офицеров НЕРВ... А я... Я — всего лишь элемент системы управления Евангелионом, к тому же — неисправный. Но Икари-сан уверенно потащил меня за собой. Что ж... Если Командующий Икари, заметив мое присутствие, прикажет уйти — я уйду. А нет — так нет. Раз так хочет Икари-сан.

Смысла игры доктора Акаги я не поняла... Но мне вспомнилось, что в одной из прочитанных мной книг рассказывалось об экстрасенсах — людях, с необычными способностями, способными читать мысли, предсказывать будущее, находить потерянное. Возможно ли, что Икари-сан прочитал мысли доктора Акаги? Пожалуй — нет. Она же сама не знала, как упала ее монета. А вот предсказание будущего... это хорошо сочетается с тем, что Икари-сан просчитал ситуацию в бою лучше, чем три величайших суперкомпьютера, хранящих личность Акаги Наоко, моей убийцы, гениальной ученой.

Правда, в той книге говорилось, что все, собранное автором — это слухи и симптомы массового помешательства, возможно — дополняемые воздействием сильных гипнотизеров. Однако, научный метод мышления диктует, что при несовпадениях выводов теории с фактами — следует усомниться именно в теории.

Меня охватило какое-то странное, но, несомненно, приятное ощущение. Кажется, в книгах по психологии это называется гордостью. Я горжусь тем, какой у меня командир!

Конечно, нельзя сказать, что у меня никогда не было ничего своего. Одежда, учебники, еда — все это я имею возможность покупать в достаточном количестве, чтобы удовлетворять свои потребности. Но до сих пор из вещей, которыми мне действительно хотелось обладать — у меня были только поломанные очки Икари-сама. Я даже не знаю, как они оказались у меня в квартире, но я храню их, как самую дорогую вещь. Но... Как ни крути — это очки Икари-сама. Они не мои, наверное, даже можно сказать, что я их украла, ведь Икари-сама не разрешал мне их брать.

Конечно, Икари-сан — это не вещь. Но он однозначно мой командир, а Хикари-сан даже говорит, что он — мой парень. И я горжусь тем, какой он у меня замечательный!

— Кацураги Мисато-тайи, — произнес Икари-сама. — Вы внесли в повестку заседания пункт о рассмотрении докладной записки одного из Ваших подчиненных. Слушаем Вас.

— Вот, — Кацураги-сан выложила на стол перед Командующим знакомый лист. — Поскольку это — официальный документ, мне пришлось подвергнуть текст, написанный Синдзи-куном — строгой цензуре... — как же так? Она же сказала Икари-сану, что бы он писал цензурно? Неужели Икари-сан не смог удержаться в рамках? И посмотрела на Икари-сана. Он выглядел довольным. — ...однако, должна сказать, что я полностью согласна и с первоначальным, неотцензуренным вариантом. Условия проживания пилота Аянами — не могут быть признаны приемлемыми.

— И что Вы предлагаете?! — вскочила Браун Джессика-сан. — Аянами-кун — нестабильна! Кто будет отвечать, когда она сорвется и устроит погром среди мирных жителей?!

Икари-сан приготовился вскочить, но Кацураги-тайи положила ему руку на плечо. Поэтому ответила Браун Джессике-сан доктор Акаги.

— На чем основывается Ваше утверждение о нестабильности пилота Аянами? — спросила начальник научно-технического отдела, при этом очки в кармане ее халата сверкнули в свете ламп.

— Мне странно, что об этом спрашиваете именно Вы, доктор Акаги! — деланно удивилась начальник отдела вторичных проектов. — Ведь именно Аянами-кун убила Вашу мать!

Я вздрогнула. Эта часть моей истории... Я бы не хотела, чтобы она стала известна Икари-сану!

— Моя мать совершила самоубийство, — холодно ответила доктор Акаги. — И это было отражено в соответствующих документах следственной комиссии.

— Они что угодно понапишут, чтобы только защитить это отродье! — взвилась Браун-сан. — Но мы-то с Вами знаем...

— Говорите только за себя, — прервала возмущающуюся женщину доктор Акаги. — Я лично — не знаю ничего подобного. И хотя смерть мамы представляется мне несколько... загадочной, объявлять ее доказательством чего бы то ни было, на мой взгляд, не слишком разумно!

— Да вы только посмотрите, как она на меня зыркает! — задергалась Браун-сан. Я отвела глаза, потому как поняла, что действительно смотрю на эту женщину... не вполне подобающим образом.

— Как раз то, что она зыркает, — усмехнулась доктор Акаги, — и является свидетельством ее уравновешенности. Потому как если бы Вы при всех назвали отродьем меня — я бы в Вас уже чем-нибудь запустила.

— Она побила своих одноклассников! — голос Браун-сан уже откровенно срывался на визг.

— Конечно, — кивнула доктор Акаги. — Дураков, которые не понимают нормальных слов японского языка — необходимо бить. И я бы посоветовала этим невинно побитым одноклассникам заболеть и не ходить в школу на срок, достаточный для перевода в другую школу. Потому как первый лейтенант Икари может оказаться не столь сдержанным и уравновешенным, как его подчиненная.

— Обязательно окажусь, — буркнул под нос Икари-сан. — Мы с ними еще не закончили.

— Пилот Аянами не смогла активировать Прототип и сорвала его в берсерк! — привела новый аргумент Браун-сан. — Да она чуть было не убила Командующего Икари!!!

Я опустила глаза. Во время попытки активации Ева действительно ударила кулаком прямо туда, где за бронестеклом стоял Икари-сама... Только чудом он не пострадал! А потом — кинулся спасать меня, чуть было не убившую его! Мне было стыдно...

— Вероятность успешной активации Евы оценивалась как одна десятитысячная, — усмехнулась Акаги-сан. — Вас удивляет, что столь маленький шанс не выпал?!

— Но... — Браун-сан заметалась, не встречая поддержки.

— Но, раз уж сомнения возникли — их надо учитывать, — вмешалась в разговор Кацураги-тайи. — И, чтобы Вас успокоить, я, Кацураги Мисато, капитан войск ООН и начальник оперативного отдела НЕРВ, согласна взять задачу контроля нестабильной и опасной пилота Аянами на себя!

— То есть?! — Браун-сан плюхнулась в свое кресло.

— То есть я предлагаю переселить пилота Аянами ко мне, — улыбнулась Кацураги-тайи. — В моей квартире есть еще одна свободная комната. И Аянами-тян, судя по всему, не возражает против того, чтобы ее занять.

— Рей-тян? — Икари-сама посмотрел на меня...

— Я не возражаю... — от охвативших меня чувств невиданной силы, я чуть было не перешла в нефункциональное состояние.

— Отлично, — кивнул Икари-сама. — Документы — получите в канцелярии, а пока они их готовят, пусть Рей-тян погостит у Вас... неофициально.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Ненависть оглушает. Чтобы не сорваться и не прибить при всех эту дуру, начальницу Отдела вторичных проектов, я отстраняюсь от хода заседания. Тем более, что ветра варпа поют о том, что ее додавят и без меня. Так что у меня есть возможность для успокоения погрузиться в одно из самых приятных своих воспоминаний.

* * *

Под ногами — прозрачный фиолетовый камень. Над головой — прозрачные фиолетовые небеса, в которых золотым огнем горит подобие видимого с Земли Млечного пути, только гораздо более яркое. Дышать трудновато... ничуть не легче, чем стоять под порывами ураганного ветра на скользком камне. Ничто не ограждает меня от бездны под ногами. Там, далеко внизу, суетится крупный город. Бегают туда-сюда почти неразличимые с такой высоты людишки, проносятся различные механизмы, время от времени с грохотом проходят по глиссаде снижения в сторону ближайшего космодрома космически челноки.

С замирающим о страха сердцем я наклоняюсь над пропастью, чтобы увидеть, как за безупречно ровными прямоугольниками зачарованных полей в дельте огромной реки, темнеет зловещее темное пятно, выжженное в ходе последней войны. Войны, законченной еще до того, как было начато текущее летосчисление. Однако даже за многие тысячелетия жизнь так и не смогла затянуть уродливый шрам.

Нога скользит на полированном камне, и я взмахиваю руками, пытаясь устоять. Но этот момент меня толкают в спину, и я лечу. Лечу вниз. С трехкилометровой вершины одной из самых низких башен — обиталищ колдунов Саргеба.

* * *

-... а пока они их готовят, пусть Рей-тян погостит у Вас... неофициально.

Как и показывал мне пророческий Азир*, Кацураги Мисато и Акаги Рицко, с одобрения отца, пробили-таки свой вариант решения, оставив возмущенную Браун Джессику-сан не у дел. Сейчас спросят...

/*Прим. автора: см. Либер Хаотика: Тзинч*/

— Синдзи-кун, а у тебя есть, что сказать по организации сражений с Ангелами? — поинтересовалась доктор Акаги.

— Да что его слушать? — снова взвилась Джессика-сан. — Ребенка? То, что ему присвоили звание — это уже нарушение...

— Мисс Браун, — в подчеркнуто западной манере прервал излияния начальника отдела вторичных проектов отец. — Завтра к обеду я хотел бы видеть финансовый отчет возглавляемого Вами отдела...

— ... но... — ошеломленно посмотрела Джессика-сан, — ...я... Я так недавно стала начальником отдела...

— И именно поэтому мне нужен Ваш отчет, — покачал головой отец. — Чтобы увидеть насколько Вы разобрались в работе возглавляемого Вами отдела и, возможно, дать Вам рекомендации, которые облегчат переходный период, — Джессика-сан рухнула в свое кресло, затравленно глядя на отца. — Икари-тюи, продолжайте.

— Пожалуйста, — поднялся я, — не поднимайте Евангелион, прикрепленный к этому... — я замялся, подбирая слова, — ...лифту. А то, если бы Ангел... Сакиил, кажется... с которым я сражался в позапрошлый раз, влупил бы своим лучеметом, которым он жег танки и рушил город, пока крепления не были отстегнуты, — тут бы мне и конец настал. Я бы даже уклониться не успел.

— И что ты предлагаешь по этому поводу? — заинтересовалась доктор Акаги.

— Либо встроить в крепления отсечные заряды, которые позволят Еве освободиться в кратчайшие сроки, — честно говоря, я не понимаю, почему об этом никто не подумал раньше... Возможно — потому, что, несмотря на военизированность института и военную форму и звания, в числе сотрудников — нет кадровых военных*? По-другому сложно объяснить, как такой самоочевидный косяк был допущен. — Либо поднимать меня заранее, чтобы успеть снять крепления, и позволить занять выгодную позицию. Я понимаю, что второй вариант сложнее первого, и менее надежен, но тактически — более выгоден.

/*Прим. автора: Синдзи не знает, что Мисато как раз является кадровым военным. Но как объяснить то, что она так лопухнулась, да не один, а три раза подряд, пока Рамиил-таки не воспользовался косяком — я не знаю. Если читатели подскажут логичную версию — я впишу ее в одну из следующих прод. А нет — придется проехать, оставив дыру, хоть и не люблю я этого*/

— Можно совмещать, — подняла голову доктор Акаги. — В крепления встроить систему экстренного рассоединения, а поднимать Евангелион — заранее... если получится.

— Доктор Акаги, расчет и изготовление новых креплений — на Вашем отделе, — кивнул отец, признавая, что поднятая проблема — заслуживает его внимания. Доктор Акаги кивнула, что-то записывая в блокноте. — Разведка и наблюдения... — Мисато-сан со вздохом кивнула. Но тут действительно сложно было придумать что-то новое. — Синдзи-кун, что-то еще?

— Да, — кивнул я. — Симулятор — совершенно недостаточен для подготовки. Отдача так болтает оружие, что мазал я в бою просто безбожно. Нужен полигон, где мы с Аянами могли бы тренироваться с реальным оружием.

— Мальчишка! — снова вскочила Джессика-сан. — Да ты хоть понимаешь, сколько будут стоить твои тренировки с реальным оружием?!

— Не дороже нашего поражения! — вызверился я.

— Браун-сан, Икари-тюи, — поднял руки Фуюцки Кодзо-сан. — Спокойнее. Икари-кун, полигон и все необходимое для тренировок — будет выделено.

Джессика-сан злобно зыркнула на меня. Я же довольно улыбнулся, проворачивая нож в ране.

— Еще, Икари-кун? — улыбнулся отец. Я кивнул.

— Когда я принял в капсулу Тодзи-куна и Кенске-куна...

— Глупое, опасное и безрассудное решение, — буркнула Джессика-сан, но была всеми проигнорирована... возможно потому, что доля правоты в ее словах была больше, чем нам хотелось бы признавать.

— ... так вот... — продолжил я, не обращая внимания на бурчание себе под нос. — В капсуле совершенно не за что зацепиться. Так что ребят сильно побило об стенки капсулы. LCL смягчило удары... но этого оказалось недостаточно. И нет никакого основания утверждать, что Аянами-сан не потребуется таким же образом эвакуировать меня с поля боя... или мне — ее.

— Хм... — не поднимаясь с места, произнесла доктор Акаги. Ее пальцы летали над клавиатурой. — В контактной капсуле достаточно места, чтобы установить еще один ложемент. Мы можем попробовать переоборудовать одну из имеющихся у нас капсул...

— Займитесь этим, доктор Акаги, — кивнул отец. — Еще, Синдзи-кун?

Я покачал головой, показывая, что больше замечаний у меня нет.

— А по поводу боеприпасов? — спросил Фуюцки.

— Не уверен, — покачал головой я. — Мы же не можем предсказать, какие снаряды будут эффективны против конкретного противника: подкалиберные, кумулятивные... а может, против кого-то пригодятся и фугасы... Разве что снаряжать магазины всем тремя видами снарядов... Но как это скажется на точности стрельбы?

— Вот и попробуешь на полигоне, — усмехнулся заместитель Командующего. — И еще... Из Германии пришло сообщение. Просматривая записи боев Синдзи-куна, они пришли к выводу, что делать квантовый нож для Евангелиона на основе ножей спецподразделений — было не оправданным решением. Весьма маловероятно, что Еве потребуется чистить рыбу соответствующего размера, резать стропы, вскрывать консервы и так далее... Так что они предполагают сделать новые ножи, взяв за основу катар... или чинкуэду.

— Сделают — опробую, — согласился я. — Но пока что меня и имеющийся устраивает.

— У кого-нибудь еще есть какие-нибудь вопросы, замечания просьбы? — отец явно посчитал заданный вопрос формальностью, но я, как примерный ученик, поднял руку.

— Синдзи-кун? — удивился Гендо-ото-сан.

— А можно... — я запнулся. — Можно перекрасить мой Евангелион? Мне... неуютно в фиолетовом и зеленом.

Отец... нет, — Командующий, усмехнулся и кивнул.

— Нарисуй то, какой ты хочешь видеть свою Еву, и покажи Акаги-сан. Если этот рисунок будет возможно нанести — Еву перекрасят.

Доктор Акаги кивнула, соглашаясь. А Мисато-сан улыбнулась.

— Только, пожалуйста, не рисуй чего-то вроде того... Как там... вид Логруса изнутри. Помни: рабочим этот рисунок наносить, а потом — и подновлять после боев.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

Дети вышли из конференц-зала так же, как и вошли: держась за руки. При этом Рей-тян, сидевшая с непроницаемо-холодным видом все собрание, слегка порозовела от шуточек расходившихся начальников отделов и служб, а также командоров отрядов обороны Токио-3. Пышущая злостью Джессика Браун подскочила к нам.

— Ты еще пожалеешь, Мисато! Я... — женщина задохнулась, и в этой тишине был отчетливо слышен голос Синдзи-куна:

— Рей-тян, нам следует поблагодарить Таю-сан за помощь. Если бы не ее неустанные труды, тебе в лучшем случае выделили бы другое помещение, а не позволили жить с Кацураги-тайи... и со мной.

— Икари-сан, — ровным безэмоциональным голосом ответила Рей-тян, — Джессику Браун-сан зовут Джессика Браун-сан, — любой, кто не знает Аянами, решил бы, что она издевается. Но я-то вижу, что она говорит именно то, что думает, — а не Таю-сан.

— Рей-тян, — улыбнулся Синдзи-кун, — Таю-сан — это не имя. Мисато-сан подсказала мне, что так следует называть Джессику Браун-сан, потому что именно такое именование наилучшим образом отражает ее истинную сущность, и служит знаком уважения и признания ее заслуг и высокого профессионального уровня, — Вот ведь паршивец! И ведь не поспоришь. Именно я назвала мисс Браун ойран при Синдзи. — Так что давай не будем неблагодарными...

— Домо аригато*, Таю-сан!

/*Прим. автора: большое спасибо (яп.)*/

Идеальная синхронность, прямые спины, отклоненные от вертикали ровно на тридцать градусов, опущенный долу взгляд, кисти рук лежат на бедрах... Идеальный поклон уважения. Издеваются. Вот теперь они точно издеваются. Оба.

— Мисато!!! — взвыла Джессика, в очередной раз позабыв про суффикс. И, думаю, уж сейчас-то она действительно забыла.

Впрочем, сейчас она действительно не опасна, и может выть, сколько хочет. Пока жива была Хига Амайа, неофициальный наблюдатель в НЕРВ от ЗИЭЛЬ, — ее подруга и наперсница — была влиятельна и очень опасна. Но со смертью Хига-сан — пошатнулись и позиции ее покровителей в ЗИЭЛЬ, лишенных как оперативной информации, так и средства влияния на НЕРВ. Так что перевод Джессики и жесткая чистка медицинской службы — были отнюдь не только потаканием капризам ребенка, но жестким и быстрым закреплением достигнутого преимущества со стороны Командующего. По крайней мере, именно такая картина сложилась у меня, когда я выясняла причины заселения Аянами в столь... неподобающие условия.

— Ребята, — привлекла я внимание пилотов, один из которых прямо-таки впитывал бешенство Джессики, наслаждаясь процессом. — Прощайтесь с Браун-сан. У нее еще много работы. Финансовый отчет — это всегда такая морока... уж поверьте начальнику оперативного отдела!

В принципе, финансовый отчет должны подавать только те подразделения, у которых имеется отдельное финансирование... Но отделу вторичных проектов прикрутили именно эту фенечку из тех соображений, чтобы его начальнику жизнь малиной не казалось. И мне, как и прочим начальникам служб и отделов, было неофициально рекомендовано не проявлять излишнего фанатизма в оформлении бумаг, связанных с отделом вторичных проектов. Так что по поводу отчета — мисс Джессику можно было только пожалеть. Разгрести за сутки этот сплошной завал возможным не представлялось. А значит, люлей, то есть — дружеских рекомендаций по управлению вверенным ей подразделением она отхватит прямо-таки гарантировано.

От моих слов Джессику просто перекосило. Дети же повторили свой синхронный поклон и вежливо попрощались. И я повела... то есть — последовала за ними к выходу.

Токио-3. Квартира Мисато. Кацураги Мисато

— Йех-ха! — Я швырнула опустевшую жестянку из-под пива на стол.

В последнее время, несмотря на все мои старания, стол как-то не спешил захламляться. Его поверхность даже приобрела какой-то не свойственный ей раньше блеск.

Задумавшись об этом, я осмотрела стол повнимательнее. Мне показалось, или раньше столешница была несколько толще? Ничего себе! Синдзи-кун очень ответственно отнесся к своим обязанностям по дому!

Аянами-тян отправилась в ванную. По дороге мы заехали в место предыдущего обитания Рей-тян, чтобы она забрала вещи, ей принадлежащие, но не сочтенные необходимыми для похода в гости. Вещей этих оказалось на удивление немного: в мою машину, отнюдь не поражающую запредельными размерами, поместилось все, что Рей-тян захотела с собой забрать.

Пока Рей собиралась, я осмотрела квартиру. Осмотр дома едва не довел меня до воспоминаний о времени, проведенном в Юго-Восточной Азии, где мы стояли вместе с русскими, наводя должный порядок. Помнится, их сержанты выражались весьма витиевато... и кое-что из этого устного народного творчества вполне подходило для описания этого... этого... Ладно, так и быть, не будем ругаться матом при детях. Этого помещения. Ванной, кстати, не было. Только стоячий душ. Крайне неуютный.

Так что, добравшись домой, я отправила Аянами отмокать, заявив, что горячая ванная — это стирка для души и тела. А пока девочка мылась, я задала Синдзи-куну вопрос, который давно надо было задать.

— Синдзи-кун, — начала я, с трудом подбирая слова. — Рицко-кун сказала, что из твоего психологического теста видно, что ты уже убивал... Нет-нет, — взмахнула я руками, — не подумай, что я требую от тебя каких-то признаний. Просто знай: если где-то остались следы — НЕРВ поможет тебе их подчистить... Чтобы всякие Браун-сан их ни в коем случае не нашли.

Синдзи-кун сверкнул глазами, что-то пробормотал себе под нос, потом — щелкнул пальцами, и сказал:

— Я убил Хига-сан.

Я покачала головой. Ведь я-то была там, и совершенно точно видела, что Синдзи ее даже не коснулся...

— Я мог бы пробежать на полшага вправо, — пояснил Синдзи-кун. — Тогда Хига-сан не отшатнулась бы так, и падающая железка распорола бы ей бок... но у нее были бы шансы выжить. Но я хотел убить — и убил.

Сначала я хотела начать объяснять, что такое невозможно, что для этого надопредвидеть будущее... Но потом мне вспомнилось: Значит, компьютеры ошиблись! Ангел либо догонял меня по дороге, либо атаковал в то время, когда Евангелион оказывался закреплен в несущих конструкциях эвакуационной шахты... либо даже проникал в саму шахту! Неужели Синдзи-кун действительно может предвидеть? Или рассчитывает ход событий быстрее и точнее, чем Маги?

Я встрепала темные волосы... и серьезно кивнула Синдзи-куну, показывая, что я поняла и приняла его объяснения. Рассказывать парню, как нехорошо убивать — я не стала. Нам действительно нужен боец. А боец — должен уметь убивать.

Пока Синдзи-кун накрывал на стол, Рей-тян вышла из душа. Дома у нее и в самом деле не нашлось никакой одежды, пригодной для ношения в качестве домашней, так что, похоже, что Синдзи-кун расстался со своей футболкой по крайней мере до тех пор, пока я не выберу времени вытащить девочку в магазин. Впрочем, не думаю, чтобы он сильно возражал.

Знакомство Аянами с Пен-Пеном прошло на удивление буднично. Ни криков, ни ступора, ни, хотя бы даже удивления.

— Уарк!

— Здравствуйте, Пингвин-сан.

Вот и все! Удивительно спокойная девочка.

— Синдзи-кун, — обратилась я к парню, когда мы закончили ужинать. — Ты перетащишь свой футон к Рей-тян? Или ее — к себе? — Синдзи-кун зарделся. Все-таки не такой уж он непробиваемый, каким старается казаться! — Все равно ведь, стоит ей застонать — и ты побежишь спасать свою девушку от кошмаров! — Теперь эдак деликатно порозовела Рей-тян. Какие они все-таки милые! — И если вы будете в одной комнате, то, по крайней мере, меня не разбудите!

Синдзи-кун что-то смущенно буркнул, посмотрел на Рей-тян, дождался кивка, и пошел перетаскивать ее футон в свою комнату.

Когда дети улеглись, я потихоньку заглянула к ним. Картинка, увиденная мной, была не столь прилична, как в прошлый раз. Рей-тян вцепилась в Синдзи-куна, как в большую мягкую игрушку, обхватив его руками и ногами. Сам Синдзи-кун лежал на спине, вытянувшись, как стойкий оловянный солдатик, и страдал. То ли от перевозбуждения, то ли оттого, что Рей-тян слишком сильно его стиснула. Впрочем, таков один из пакостных законов этого пакостного мироздания. Влюбленные — должны страдать*!

/*Прим. автора: это мнение героя, но не автора. И вообще, Мисато-сан шутит!*/

Пространство сна. Аянами Рей

Закрывая глаза, я ожидала открыть их в привычном уже лесу, под немигающим взглядом Хига-сан. Ведь сон — это сон. То, что он уничтожен — не означает, что он не вернется...

Но на самом деле оказалось, что я падаю в мерцающую, переливающуюся мириадами тусклых цветов бездну. Судя по книгам, которые я читала, сейчас я должна была испытывать страх. Но, как ни странно, ни страха, ни холода, привычного по видениям пустынного леса — не было. Бездна была теплой и уютной.

— Йо! Рей-тян, куда это ты летишь?

Я повернула голову в ту сторону, откуда донесся голос. Икари-сан летел рядом со мной, широко раскинув призрачные крылья.

— Вниз, — ответила я ему.

— А почему ты летишь вниз? — задал следующий вопрос Икари-сан.

Я задумалась. Ответ был... непростым. И его требовалось как следует обдумать, чтобы не показаться глупой. Этого почему-то не хотелось, хотя обычно мне было все равно, что обо мне думают.

— Так принято, — смогла я наконец-то сформулировать. — Падают обычно вниз.

— Тогда спрошу так: почему ты падаешь, а не летишь? — Икари-сан улыбнулся... и мне почему-то показалось, что вопрос, несмотря на насмешливую форму, отнюдь не должен меня обидеть.

— Потому что у меня нет крыльев, — произнесла я самоочевидную истину.

— А ты позволишь мне стать твоими крыльями?

Икари-сан смотрел на меня так, что я непроизвольно осмотрела себя. Ведь несколько раз было, что я оказывалась во сне голой. Правда, это интересовало меня только с информационной целью. Я ведь уже разрешила Икари-сану смотреть на меня, как бы одета или же раздета я не была. Но нет. На мне была привычная школьная форма. И даже юбка, хотя и трепетала в набегающем потоке воздуха, но отнюдь не задралась до неприличия. Тогда я перевела взгляд на Икари-сана... Он был в чем-то, напоминающем пилотский контактный комбинезон... только не бело-синем а черно-серебряном. Через некоторое время, осознав, что уже неприлично пялюсь, я кивнула, соглашаясь.

Икари-сан протянул руку и взял меня из воздуха, в котором я падала. Я опять стала перебирать в памяти прочитанное, чтобы выбрать подходящую реакцию. Несколько вариантов, вроде закричать, завизжать, дать пощечину — были мной отброшены как нелогичные. Ведь я разрешила Икари-сану сделать то, что он сделал. Так что оставалась только одна возможность. Я закинула руки ему на шею и затихла, пригревшись.

— Смотри! — сказал Синдзи через промежуток времени, показавшийся мне возмутительно коротким.

Я подняла голову. Над нашими головами неторопливо поворачиваясь вокруг своей оси, пролетала огромная скала. Ее нижняя часть была плоской, и на этой перевернутой площадке горел, переливаясь всеми оттенками синего, небольшой костерок. И то, что он горел, можно сказать вверх ногами — ему ничуть не мешало.

Икари-сан взмахнул крыльями, останавливая подъем, затем — перевернулся, и его сапожки мягко коснулись черного камня. Провернувшийся вокруг нас мир застыл в новом равновесии. Бесконечная бездна, из которой мы с Икари-саном взлетали — оказалась небом над головой... столь же темным и бесконечным. Костер горел так, как ему и положено. Да и Икари-сан, удерживая меня на руках, стоял отнюдь не вниз головой.

Вопрос о том почему я лечу вниз — приобрел новые оттенки смысла. Не могло ли оказаться, что я действительно падала вверх?

— Устраивайся, — сказал Икари-сан, отпуская меня с рук.

Мне захотелось, чтобы он не отпускал меня... Но я задавила в себе порыв, требующий попросить об этом. Я не могла определить, сколько именно Икари-сан удерживал меня в объятиях, но наверняка — достаточно долго, чтобы он устал. Так что я опустилась на камень площадки, приняв позу сейдза*. Как ни странно, но сидеть на гладком до зеркального блеска черном камне оказалось очень удобно.

/*Прим. автора: Сэйдза (яп. правильное сидение) — поза сидения на коленях (по-японски). Является традиционным японским способом сидения на полу (иногда с использованием подушек). Помимо чисто утилитарного значения поза сэйдза имеет зачастую и церемониальный смысл, во многом зависящий от общественного положения, возраста и пола сидящего.*/

Икари-сан опустился на одно колено, как будто приветствуя огонь как сюзерена. Его левая рука была скрыта за спиной, а правая, сжатая в кулак, — легла на грудь. Икари-сан пробормотал что-то, чего я не смогла разобрать, а потом — сунул руку прямо в огонь.

Я с трудом удержалась от того, чтобы вскочить, вытащить руку Икари-сана из огня, оказать ему необходимую помощь, пусть у меня и нет никаких необходимых препаратов. Но кое-что можно сделать и так! Остановил меня только уверенный вид Икари-сана. Может ли быть, что он — знает, что делает?

Костер полыхнул синей вспышкой. На мгновение мне показалось, что я все горю в этом синем пламени. Что оно каким-то образом познает меня, запечатлев в себе. Но когда я проморгалась, костер уже был обычным, рыжим. Необычным в нем было только то, что огонь горел прямо на голом камне. Икари-сан сидел напротив, и не заметно было, чтобы его поступок имел какие-то неприятные для него последствия.

— Так принято, — улыбнулся он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Приходя сюда, считается вежливым дать понять остальным, что место — занято.

Нереальность. Икари Синдзи

Скала Встречи приняла нас, как и всегда, своим спокойным уютом. Всякая полуреальная мелочевка, что любит виться вокруг обитаемых миров, никогда не приближается к ее огню, зажженному в незапамятные времена, по сравнению с которыми Война-в-Небесах* была лишь вчера, как бы не самим Изменяющим пути.

/*Прим. автора: Война-в-Небесах — конфликт Древних и Звездных богов К'Тан. Война привела к уничтожению Древних, заточению К'Тан в тессерактовые лабиринты, падению и уничтожению многих цивилизаций, превращению народа некронтир в войско некронов, и отдала Галактику под временное владычество тогда еще единого народа эльдар. На Терре в то время бегали динозавры.*/

Впрочем, Учитель на вопросы от происхождении огня-маяка и хранителя Скалы Встречи всегда отнекивался, и говорил, что лично при зажжении огня — не присутствовал. Что оставляет широкий простор для разнообразных интерпретаций.

Все-таки, Рей-тян — прелесть. Из своего куцего опыта, я могу сказать, что лишь очень немногие девушки в аналогичной ситуации не кинулись бы вытаскивать мою руку из огня, полагаясь на то, что я знаю, что делаю. А ведь я действительно знаю... или, по крайней мере — догадываюсь. Милосердно короткая вспышка боли, отток пожертвованной огню Силы... И вот уже пламя вспыхивает на всей площадке, сигналя, что на скале происходит Встреча, и желающим посидеть у ее Огня — стоит поискать другие ее отражения в зеркалах вероятного настоящего. Заодно пламя обновляет скрытые в толще камня цепочки символов оборонительных заклятий, и дает мне повышенную чувствительность к движению Сил.

— Можно я посмотрю на тебя? — спрашиваю я у Рей-тян в уверенности, что меня поймут неправильно. И точно...

— Мне снять... это? — спрашивает она, заставляя меня почувствовать себя подлецом. Вряд ли она догадывается, какую глубину познания она дозволила своим, даже неоформленным согласием.

Наверное, мне следовало бы все объяснить... но вместо этого я отрицательно качаю головой, и обращаю на девочку Взгляд. И холодный, предательски-пророческий Азир вокруг меня вспыхивает алой яростью Акши. На душе Рей-тян застыли отчетливые следы старых ран. Девочку попытались сломать, превратить в покорную куклу. И не получилось у пытавшихся отнюдь не потому, что они не старались.

В мерцающем свете Огня Встречи становятся видны и следы попыток исцеления. От них веет чем-то знакомым... даже, можно сказать — родным. Отец? Надо будет при случае его поблагодарить.

Усилием воли укрощаю ярость, переплавляя ее багрянец в целительную зелень Гиран, и начинаю аккуратно водить окутанной этим зеленым ветром рукой по самой границе ауры Рей-тян, заращивая трещины и бреши, пробитые в ее щитах. Но те, кто сделал это... Они уже покойники, пусть и не знают об этом.

Разумеется, за один раз залечить все... или хотя бы значительную часть нанесенных повреждений — не удалось. Так что, почувствовав легкий холодок на кончиках пальцев, свидетельствующий, что мой запас сил подходит к концу, и мне следует прекратить, пока я не начал тянуть собственную жизнь, я прервал лечебные процедуры.

Усевшись возле Рей-тян, я предложил ей лечь на теплый камень и уложить голову ко мне на колени. Когда же девочка сделала это, я запустил пальцы в ее мягкие голубые волосы. Даже вечно танцующее пламя притихло, наблюдая за нами. И только темное небо у нас над головой постепенно теряло легкий красноватый оттенок, приобретая фиолетовый. Это намекало, что вскоре мне придется встать, начертить пламенем своей души дверь и выйти в реальность самому, и вывести Рей-тян.

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

В школе к нам подошла староста.

— Икари, Аянами... Вы не знаете, как долго Кенске с Судзухарой будут в больнице?

Я пожал плечами. Признаться, у меня хватало и своих проблем, чтобы интересоваться состоянием здоровья этих двух альтернативно умных субъектов. С поля боя вытащил — и хватит с них.

— Като-сан говорил, — ответила Рей-тян, — что Икари-сан восстанавливается аномально быстро, хотя и пострадал сильнее. И что Судзухара-сан и Кенске-сан останутся в госпитале как минимум неделю после того, как Икари-сана выпишут.

Я ободряюще сжал ее пальчики. Все-таки, исцеление яростью Акши, переплавленной в Гиран, потребовало от нас много сил, так что сидеть на уроках было довольно трудно. Но мы справились, и даже не вызвали нареканий со стороны преподавателей. А с учетом светлой кожи Рей-тян, ее бледность даже была практически незаметна.

— Спасибо, Аянами-сан, — поклонилась Хораки. — А... Вы не знаете, можно его ..., — староста смутилась, покраснела, и поправилась, — их навестить?

Рей-тян промолчала. Кто-то мог бы назвать такое поведение оскорбительным, но я видел, что ей просто нечего сказать, потому и не говорит ничего. С пустой, бессодержательной вежливостью у Рей-тян вообще была некоторая напряженка... но зато, если уж она что-то говорит — то этому однозначно можно верить, и говорит она именно то, что думает, а не то, что должна сказать.

Я достал свой телефон.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Синдзи-кун буквально в два движения набрал номер, видимо, висевший на горячей клавише.

— Мисато-сан! Добрый день.

— ...

— Да

— ...

— Все хорошо.

— ...

— И Вас туда же.

— ...

— Да.

— ...

— Да.

-...

— Нет, — реплик его собеседника я не слышала, но, судя по интонации Синдзи-куна, это был кто-то старший... Как бы не та девушка, что привозила в школу Аянами, чтобы разобраться в эпизоде с Кимура-куном и Мидзуно-куном.

— ...

— Мисато-сан, скажите, могу я, как офицер НЕРВ, участник боевых действий, герой и личность всячески положительная..., — Синдзи-кун отстранил трубку от уха, и дал нам послушать доносившийся из нее речитатив:

— ... почетный святой, почетный великомученик, почетный папа

римский нашего королевства...

— Вот-вот, — улыбнулся Синдзи-кун. — Все это, кроме, пожалуй, почетного великомученника, в каковые нифига не стремлюсь. Так вот, могу я, как все вышеперечисленное, провести в Геофронт гражданского?

— ... — он снова прижал трубку к уху, заглушив голос собеседника.

— Нет. В госпиталь.

— ...

— Да, со мной.

— ...

— Проводит.

— ...

— Хораки Хикари.

— ...

— Хорошо. Спасибо, Мисато-сан! Вы — лучшая! — Синдзи-кун повернулся ко мне. — Староста, Мисато-сан говорит, что может сделать для тебя пропуск. Ты сейчас с нами пойдешь?

Разумеется, я немедленно согласилась, и стала звонить маме, чтобы она меня не потеряла.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске

— Ксо!.. — открывать глаза не хочется, но с этой болью что-то надо делать. С трудом разлепляю веки и удивленно пялюсь на открывшуюся картину. — Незнакомый потолок? Где я?

Говорить самому с собой — плохой признак... но, может быть, неподалеку есть кто-то, кто мне ответит?

— Госпиталь НЕРВ, судя по всему... — ответивший мне голос раздался справа и был подозрительно знаком. С трудом приподнявшись, я посмотрел на подсказавшего...

— Тодзи-кун? — друг лежал на больничной койке, весь замотанный в бинты. — Что с нами? И... почему ты думаешь, что это — госпиталь НЕРВ, а не городская больница?

— Так тебе еще и память отшибло? — как-то криво усмехнулся Судзихара. — Сам же уговорил меня вылезти посмотреть на бой робота с пришельцем. Вот и посмотрели. А госпиталь НЕРВ ... Я сюда приходил. Тогда сестренку вытащили из-под обломков спасатели НЕРВ, эвакуировавшие пилота. И доставили ее, соответственно, в свой госпиталь. И навещали мы ее здесь. Сколько бумаг пришлось оформлять, чтобы нас вообще пропустили! И это при том, что отец, вообще-то — сержант этого самого НЕРВ, инструктор по физической подготовке*!

/*Прим. автора: ни разу не канон, просто мои домыслы. Если не прав — дайте ссылку, поправлю*/

Я напрягся, стараясь вспомнить то, о чем говорит Судзухара, и у меня немедленно разболелась голова. Правда постепенно воспоминания начали возвращаться...

— Судзухара, послушай, — начала я, когда воспоминания стали возникать очень уж бредовые. — Я головой долбанулся до того, как нас утопили в этой штуковине, или после?

— После, — ответ Тодзи-куна просто не мог быть правдой. Если нас утопили — то как мы еще живы? — Этой гадостью, оказывается, можно дышать. Собственно, она нас и спасла. Кидануло бы нас так в воздухе — точно пораскинули бы мозгами... по всем стенкам. А в воде — вроде как и ничего... Доктор обещал, что оклемаемся. Хотя и удивлялся, что мы смогли заработать сотрясение мозга. Все причитал, что мозгов у нас нет, и сотрясаться — нечему.

— А камера? — дернулся я, и тут же со стоном рухнул обратно.

— Утонула твоя камера, и разбилась, — я не мог видеть лица Тодзи, когда он говорил все это, но, судя по голосу, усмехался он при этом криво. — А то, что осталось — забрала служба безопасности НЕРВ. Уж не знаю, что ты там мог наснимать такого, что нельзя было оставить даже в раздолбанной и утонувшей камере.

— Эх... — вздохнул я. — Такие кадры!

Токио-3. Хораки Хикари

Автобус остановился на конечной остановке. Раньше я никогда не доезжала до конечной этого маршрута. Сюда едут только те, кто работает в НЕРВ, прочим тут делать просто нечего.

Усиленные меры безопасности начинаются прямо на выходе из автобуса: прямо на двери направлена камера. Поскольку мы — единственные пассажиры, в такое время доехавшие до этой остановки, человек в бежевой форме сразу направляется к нам.

— Икари-тюи, Аянами-сан, — козырнул он.

— Сержант, — кивнул в ответ Синдзи-кун. Аянами просто наклонила голову.

Ого! А Синдзи-кун уже, оказывается, первый лейтенант! И он даже не похвастался! Правда, услышав Аянами-сан, Синдзи-кун как-то скривился. И что ему не понравилось?

— Оджо-сама? — вопросительно посмотрел он на меня.

— Хораки Хикари, — вместо меня ответил Синдзи-кун. — Кацураги-тайи говорила, что оформит для нее пропуск.

— Хораки... Хораки... — Сержант старательно водил пальцем по экрану своего планшета. — Так... Ага... Вот. Да. Есть в списках. Разрешен доступ в зеленую и желтую зоны, но не в основной тактический комплекс.

Он протянул мне пластиковую карточку, которую я аккуратно приняла. На ней даже была моя фотография! Откуда бы?

— Синдзи-кун, — спросила я, когда мы, проведя карточки через считывающие устройства, прошли через бронированные двери и оказались на огромном эскалаторе, — а что такое зеленая и желтая зоны?

Зеленая зона, — начал объяснять Синдзи-кун, — это все, что на поверхности и немного глубже. Вот прямо сейчас мы едем именно через зеленую зону. Желтая — это сам Геофронт. Ну а красная — это ангары Евангелионов...

— Кого? — переспросила я.

— Тех роботов, пилотом которых я являюсь, — пояснил парень и продолжил. — ... склады с вооружением и боеприпасами, ну и командный комплекс. Тебе там и в самом деле делать нечего. Госпиталь, как и тренажерные залы и прочие службы — в желтой зоне.

Эскалатор закончился, и мы перешли на другой, потом — на третий, а после — зашли в вагончик канатной дороги.

— Смотри внимательно, — сказал Синдзи-кун, не отрываясь, впрочем, от разглядывания Рей-тян. Я бы даже сочла это невежливым, и, если бы Тодзи-кун себе такое позволил по отношению ко мне... я бы просто растаяла.

Тьма тоннеля закончилась внезапно. Сначала меня ослепило красноватым, закатным светом, несмотря на то, что на поверхности был еще вполне себе день. А потом я сумела рассмотреть...

— Ох! Красота-то какая!!!

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Проведя девочек в штаб, я поручил Рей-тян проводить Хораки к госпиталю, где томились двое умников, а сам ломанулся к Мисато-сан.

— Мисато-сан, — сказал я, входя в ее кабинет, — мне нужно с Вами поговорить...

— О чем? — командир подняла голову от бумаг на столе. — Неужто о девушках?

Я смог только судорожно кивнуть, поразившись догадливости Кацураги-тайи. И ведь вроде бы способностей оракула, или, хотя бы предсказателя в ее ауре не просматривается. От слова совсем.

— Так вот... — радостно и ехидно улыбнулась Миато-сан, — ...для общения с девушками в твоем возрасте прежде всего необходимо вот это... — она кинула мне коробочку из тонкого картона, запакованного в полиэтилен, и продолжила, прежде, чем я успел рассмотреть, что это такое. — Как пользоваться — рассказать? Или, может быть, сразу проведем натурный показ? А заодно и потренируешься?

Осознав, что именно держу в руках, я швырнул коробочку в командира.

— Мисато!!! — взвыл я, опустив суффикс.

Вообще-то, это сложно было бы назвать иначе, чем хамством. Но, длительное время общаясь с Учителем и его учениками, сложно оставаться вежливым и церемонным, как предписывают правила. И хотя дома, в Замке-над-Миром, меня описывают новичкам как педанта и сухаря, высокомерного и заносчивого, но в школе прозвище Безбашенный Икари я заслужил не только драками с сверстниками.

— Синдзи-кун? — Мисато-сан с улыбкой слегка наклонила голову, и именно это ярко выраженное удовлетворение результатами провокации — помогло мне взять себя в руки.

— Кацураги-тайи, я, как командир копья Омега, — произносил я, четко чеканя слова, в максимально формальном виде, — запрашиваю у Вас, как вышестоящего начальника, необходимую мне информацию. Как получилось, что на момент столкновения с противником пилот Аянами оказалась полностью небоеспособна?

— Прости, Синдзи-кун, — вздохнула Мисато, убирая коробочку в стол. — Наверное, я в самом деле заигралась... Что же до твоего вопроса...

Несколько ранее. Токио-3. Штаб НЕРВ. Ангар Евангелиона-00. Кацураги Мисато.

Огромная человекоподобная фигура застыла у стены ангара, надежно прикрепленная к стене. На другом экране — Аянами Рей в кресле пилота.

— Начинаем синхронизацию! — командует Рицко.

Сначала все идет как надо. Нерв А10 нормально подключился. Были открыты информационные потоки, и начался собственно процесс синхронизации. Тревожное предчувствие бьет по нервам.

— До абсолютной границы осталось 0,3, 0,2, 0,1... — отсчитывает механический голос, генерируемый МАГи.

Внезапно вскрикивает сирена.

— Нервные связи рвутся. Пошел процесс рассинхронизации, — встревоженно говорит Майа-тян.

Сине-белая фигура на экранах резким движением вырывает из стены "надежные" крепления.

— Евангелион-00 вышел из-под контроля! — разносится по ангару.

— Прекратить эксперимент! Отключить питание! — вмешивается Командующий.

— Команда на отключение питания не проходит! — отвечает Майа.

— Экстренное отключение! Перебейте этот чертов кабель! — в первый раз я вижу невозмутимого Икари-сана в беспокойстве, чуть ли не в панике.

Срабатывают отсечные заряды, и кабель огромной черной змеей падает на пол ангара.

— Питание отключено, — отчитывается Майа. — Ева перешла на внутренние источники. До отключения осталось 5 минут.

По ангару разносится чудовищный крик боли. Сначала Евангелион лупит по стенам кулаками, потом — головой, как это делал бы человек, пытаясь хоть немного унять непереносимую боль. Сверхпрочное армированное стекло, закрывающее техническую нишу, разлетается мелкими осколками и осыпает Командующего.

— Командующий, отойдите, это опасно! — вскрикивает Рицко-кун. Икари не реагирует. Его лицо — совершенно нечитаемая маска.

— Сработала экстренная система катапультирования, — грохот двигателей капсулы тонет в непрекращающемся реве Евангелиона.

— Нет!!!

Командующий бросается вперед, хотя и так стоял опасно близко в краю. Огромная сигара контактной капсулы вылетает из загривка Прототипа вертикально вверх, но упирается в потолок. Разгонные двигатели продолжают работать, и капсула, вращаясь, летит вдоль стыка стены и потолка до угла. И какой урод придумал установить движки в верхней части капсулы? Выхлопные струи облизывают люк капсулы. Он же сейчас раскалится. Как мы будем ее оттуда доставать?

Капсула рушится из-под потолка. Ведь это же около ста метров вертикально вниз! Парашюты не успевают раскрыться, а двигатели свой ресурс уже выработали. Что с Аянами?

— Рей! Нет!!! — Командующий с криком бросается к лифту, ведущему в ангар.

— Спасателей туда, живо!

Вокруг капсулы расплывается кровавое пятно. Сначала кажется, что все. Что пилота уже не спасти. Потом понимаю: для крови лужа слишком велика. Отработанная LCL тоже становится красной. Но... красное на красном... Что с Аянами?

Замечаю фигурку, подбегающую к капсуле. Кто же успел? И что он надеется сделать? Ведь люк раскален!

Переключаю экран на максимальное увеличение. Командующий? Икари Гендо хватается за огненные рукоятки, блокирующие дверь. Его лицо перекашивается от боли. Чудовищным усилием он проворачивает рукоятки и рвет люк на себя. Очки падают с него в лужу LCL.

— Рей-тян! Ты жива?

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

Синдзи-кун слушал мой рассказ, прикрыв глаза. Такое ощущение, что он как бы не видел происходящее.

— Очки? — заинтересовался он, услышав про потерю Командующего. — Уж не те ли самые...

Присмотревшись, я заметила, что Синдзи-кун слегка порозовел. Интересно, что за воспоминание связано у мальчишки с таким тривиальным предметом, как очки, что он не может скрыть смущения?

— Мисато-сан, — обратился он ко мне, справившись с собой. — А почему сержант на входе обратился ко мне Икари-тюи, а к Рей — Аянами-сан? Неужели ей не присвоили звание?

Лезу в архивы МАГи, и с удивлением выясняю, что статус Рей-тян совершенно не определен. Она не числится даже привлеченным гражданским специалистом. Такое ощущение, что высокое начальство воспринимает Рей-тян даже не как обслуживающий персонал, хотя и это странно, но скорее — как разновидность не слишком ценного имущества.

— Вот, — кладу я перед Синдзи-куном стандартный бланк НЕРВ. — Пиши представление на звание. Я подпишу. На первого лейтенанта, пожалуй, не вытянем, все-таки Еву она так и не активировала, но вот второго — она получит железно.

— И Медаль почета с красной лентой*. По статуту — как раз для Рей-тян! — высказался Синдзи-кун.

/*Прим. автора: Медаль с красной лентой. Впервые присуждена в 1882. Предназначена для награждения рисковавших своей жизнью для спасения жизней других. В 2005 медалью был награждён 15-летний подросток за спасение пассажиров тонущего автомобиля, став таким образом самым молодым её лауреатом за много лет; в 2011 году нижний предел возраста награждённых вновь уменьшился — до 13 лет. (Википедия)*/

— По статуту — подходит, — согласилась я. — Но у нас* принято награждать только по окончании кампании. А нашей войне конца и края пока что не видно.

/*Прим. автора: Мисато имеет в виду в Японии*/

— Тогда... — Синдзи-кун уселся за терминал МАГи, и вбил несколько поисковых запросов, бормоча себе под нос что-то малоцензурное. — ...вот! — ткнул он пальцем в экран. — За исключительную храбрость*. И пусть только попробуют сказать, что Рей-тян эту самую исключительную храбрость не проявила!

/*Прим. автора: у нас медаль ООН За исключительную храбрость учреждена в 2014 году в память о капитане Мбайе Диане, миротворце ООН из Сенегала, спасшего сотни мирных жителей во время геноцида 1994 года в Руанде и погибшего в ходе миротворческой миссии. В описываемом мире — учреждена примерно в тоже время, но с именем Мбайе Дианя не связана. События Второго удара заставили геноцид в Руанде померкнуть*/

Я, заглянув Синдзи-куну через плечо, бегло просмотрела Статут награды, и сунула мальчишке еще два бланка.

— Пиши представление к наградам.

— И той, и другой? — поднял голову Синдзи-кун.

— Да, к обеим, — кивнула я. — Что-нибудь да пробъем.

Некоторое время Синдзи-кун был потерян для мира. Он ваял эпическую поэму о подвигах и доблести в стиле казенного канцелярита. И, заглядывая мальчишке через плечо, я не могла не признать, что задатки поэта у него есть. Поэма впечатляла, и при этом — вполне годилась в качестве официального документа.

Синдзи-кун расписался в последнем документе, поставил дату, и протянул листы мне.

— Вот, Мисато-сан.

Я забрала у парня бумаги, зарегистрировала их как входящие документы, придав им официальный статус, и хлопнула Синдзи-куна по плечу.

— Беги к девочкам, а то они тебе уже, наверное, потеряли.

Вообще-то, у командира подразделения есть еще куча не слишком приятных бумажных обязанностей... Но я не настолько жестока, чтобы макать парня по все эти фекалии... И вообще... в составе копья Омега в частности и оперативного отдела вообще явно назрела необходимость ввести еще одну штатную единицу: помощника по административно-хозяйственной части. В конце концов, я — начальник. И свою работу за подчиненных делать не собираюсь... По крайней мере — долго. Я вздохнула, и снова углубилась в бумаги.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске

— Думаешь, ему понравится?

Голос, раздавшийся в коридоре заставил меня судорожно вспоминать, что такое мне кололи этим утром, и не может ли обезболивающее дать такой эффект. Потому как Аянами Рей-сан никогда не испытывала желания понравиться кому бы то ни было, и всегда вела себя холодно и отстраненно. Временами, такое ее поведение вызывало желание оскорбить ее, задеть, вызвать ну хоть какую-то реакцию... Но до сих пор все попытки оказывались тщетны. И даже та история, взбесившая Синдзи-куна, и закончившаяся разбирательством у директора школы — не оставила никакого следа в поведении Ледяной принцессы, красноглазой юки-онны.

— Обязательно понравится, — отозвалась... староста?! Нет, это точно бред... — Еще нужны сережки. Золото тебе точно не пойдет. Серебряные. Небольшие...

— Я не уверена, — отозвалась Аянами, — что мне хватит денег. До сих пор я тратила немного. Но сколько именно денег мне платят... Мне это никогда не было интересно.

Ффух... Нет, это все-таки Аянами. Кто еще мог не поинтересоваться, сколько денег выдают на карманные расходы?!

— Тогда — купим то, на что хватит, — судя по всему, девочки остановились перед дверью, чтобы договорить прежде чем войти. — Тебе же не нужны огромные и тяжелые серьги, как у Тайка-бака. Тебе нужен лишь небольшой штрих, чтобы подчеркнуть твое желание понравиться Синдзи-куну, а не привлекать к себе всеобщее внимание.

Синдзи-куну? Впрочем, как раз это и не удивительно. Интересно: если бы я подрался с теми, кто дразнил Аянами, она обратила бы на меня свое внимание? Но теперь-то это совершенно точно не поможет.

— Судзухара. Кенске, — двери распахнулись, и староста, Карающим Ангелом Возмездия воздвиглась на пороге. — Ну-ка, расскажите мне: что это такое вы вытворили?

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Аянами Рей

Раньше я не обращала внимания на то, как школьники общаются между собой. До сих пор это было мне не интересно. Ведь общение с одноклассниками никак не могло помешать либо помочь мне в выполнении приказов Командующего. Но теперь все изменилось. Если я не хочу, чтобы Икари-сан отдалился от меня, разрывая отношения и забирая себе то тепло, которым он одаривал меня — мне следовало понять, как следует общаться, чтобы вызывать приязнь, а не отторжение.

Советы Хораки-сан... нет, стоп. Она же просила называть ее просто Хикари! Значит, мне следует использовать именно такой обращение. Хикари дала несколько интересных советов... но все они касались скорее внешнего облика, чем собственно общения. И, хотя я все равно попробую им последовать, но в книгах сказано, что после этапа привлечения внимания следует этап укрепления связей, то, что называют конфетно-букетным периодом, и который я чуть было не проигнорировала, позволив Икари-сану рассматривать себя без одежды. И, судя по тому, что я прочитала, Икари-сан был прав, предпочитая сближаться постепенно, не торопясь. Однако, отзывать свое разрешение я все равно не буду!

Между тем Хикари громко отчитывала Судзухару-сана. Но при этом она встала так, чтобы позволить рассмотреть себя в наилучшем ракурсе, так, как рассказывала об этом мне. Она хочет привлечь внимание Судзухара-сана? Или Кенске-сана? Нет. Точно это Судзухара-сан. Надо запомнить.

Да и Судзухара-сан, хотя и старается не поднимать взгляда, но нет-нет, да сверкнет глазами, разглядывая отчитывающую его старосту. Они явно неравнодушны друг к другу, но почему-то стараются это скрыть. Почему?

— Хикари-сан, — поклонилась я. — А почему Вы так старательно скрываете чувства, которые испытываете в отношении Судзухары-сана?

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске

— ...в отношении Судзухары-сана?

Вот это Аянами дала! Староста, разогнавшаяся, как гоночный автомобиль, внезапно остановилась посреди очередной инвективы, как будто ударившись об стену. Ее лицо медленно заливала краска. Впрочем, состояние Тодзи-куна было ничуть не лучше.

— Рей-тян! — возмутилась Хораки, немного придя в себя. — Что ты такое говоришь?! И вовсе я не...

— Хикари-тян, — вмешался я, пока девочки не поссорились. — А что такого сказала Аянами? Всей школе, за исключением слепых, тупых, и почему-то Тодзи-куна известно, что ты в него влюбилась. Да и его чувства к тебе тоже особого секрета не представляют!

— Кенске! — выдохнул Тодзи-кун, сжимая кулаки. — Ты... ты... Как ты можешь такое говорить?!

— Говорить правду — легко и приятно, — отвечаю я, потихоньку смещаясь к краю кровати. Если Тодзи-кун сейчас мне врежет... Я же не Безбашенный Икари, чтобы уклоняться от его ударов, не вынимая рук из карманов. — Меня вообще поражает огнеупорность нашей старосты. От тех взглядов, которые ты на нее бросаешь — можно и сгореть в одночасье. В мелкий пепел!

— Тодзи-са... кун... Это... это правда? В самом деле?!

Железная, несгибаемая староста уперла кончики указательных пальцев друг в друга и потупила взгляд. Ками! Ну почему в такой момент — у меня нет фотоаппарата?! Такой кадр пропадает!!!

— Щелк! В-ж-ж!

Акума бы подрали этот проклятый закон, запрещающий отключать синтезатор звука при съемке! Староста немедленно опустила руки и возмущенно посмотрела в сторону двери, где, широко улыбаясь, стоял Икари с фотоаппаратом в руках.

— Ика... — начала было староста, но была перебита.

— Кенске, ходить можешь? — с улыбкой спросил Синдзи-кун.

— Могу! — выдохнул я, но, попытавшись подняться, понял, что я себя переоценил. — А хотя бы и не мог. Икари, помоги добраться до... ну, сам понимаешь!

— Конечно.

Как ни странно, опираясь на Икари, подниматься было гораздо легче. По крайней мере, каждое движение не отзывалось приступом тошноты.

Когда я с трудом поднялся, оказалось, что Аянами уже вышла из палаты.

— Айда! — фыркнул в мою сторону Тодзи-кун. — Смотри, опять под ОБЧР не подставься! И... спасибо. Нам со старостой действительно надо поговорить. Очень надо.

Староста только судорожно кивнула. Я оперся на плечо Икари, и мы неторопливо поползли к комнатке, отмеченной знаками романдзи WC.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Выйдя из госпиталя, мы попросили счастливую, но все еще нежно-розовую после разговора с Тодзи-куном, старосту подождать нас на остановке автобуса, а сами двинулись к каптенармусу. Подписывая представление на звание и прочие документы для Рей, я выяснил, что, оказывается, мы оба должны получить множество интересных и полезных вещей. К примеру форму НЕРВ, разгрузки, офицерские планшеты, телефоны со скрамлером и выходом на специально выделенные каналы, а еще...

— Нет, нет и нет! Этого я тебе не выдам!

— По Уставу — положено! — уставился я не кладовщика.

— Да клал я на то, что покладено! — не менее твердо уставился он на меня. — А оружие детям — не игрушка!

— Оружие? — делано удивился я. — Не игрушка? А Евангелион, что, по-Вашему, мелкая моделька на поиграться?

— Когда ты в Евангелион садишься — гражданских эвакуируют! — усмехнулся кладовщик. — И тогда уже кто не спрятался — я не виноват. А выпускать на улицы ... подростка со стволом... — судя по паузе и общему выражению лица, изначально каптенармус собирался произнести обезьяну с гранатой, и смягчал фразу уже на лету. — И вообще: на кой он тебе? От кого отстреливаться собрался? От учителя, задавшего слишком много заданий на дом?

— Если бы он был нужен мне хоть для чего-нибудь, кроме подтверждения статуса и прочих понтов... — я на секунду замолчал, чтобы сосредоточиться, — ...то я бы просто вышел сейчас со склада... с вот этим вот! — и я выложил перед онемевшим кладовщиком два пистолете Carl Walter P22 Standart. — Смею Вас заверить, что обнаружили бы Вы недостачу разве что при полномасштабной ревизии. И гадали бы: куда у Вас два пистолета подевались?

Каптенармус некоторое время открывал и закрывал рот, потом поднял выложенные мной пистолеты, осмотрел бирки с инвентарными номерами, прошелся вдоль стеллажей куда-то вглубь и убедился, что стволы, по описи, долженствующие наличествовать на складе, на самом деле там не присутствуют, и с офигевшим лицом вернулся к нам.

— Неплохо, — пробормотал он. — Тебе б в разведку пойти — цены бы не было. Ты ведь так не только со стволами можешь?

Я пожал плечами, и выложил на стол папку с описью имущества, которую каптенармус только что со всем старанием спрятал в сейф.

— Мальчишка! — неслышимо для других хмыкнул варп голосом Учителя.

— Угу, — согласился я. — Сами же говорили: то, что нельзя скрыть — следует выпячивать. А я уже убедился, что сражаться в этом стальном гробу с подсветкой без опоры на то, чему Вы меня научили... наверное — можно, но очень уж больно...

— ...и для здоровья не полезно, — усмехнулся Вестник Рагнарека. — Тут ты, пожалуй, прав. Не боишься, что тебя сунут в лабораторию и потеряют ключ? На радость Рицко?

— А удержат? — заинтересовался я.

— Кто знает... — судя по ментальному голосу, Учитель пожал плечами. — Все-таки Рицко — гений. Может и придумать что-то, что удержит.

Я задумался. Но Учитель решил меня подбодрить:

— Ладно, не парься. В крайнем случае — вытащим. Но тогда придется...

— ...хватать Рей в охапку и валить в Замок-над-Миром, так? — вклинился я в паузу.

— Люблю я наглых учеников, — усмехнулся Хсар'Корр. — Но ты прав. Именно в охапку, и именно в замок. Вас всегда примут.

Пока продолжался весь этот диалог, каптенармус ошеломленно обследовал сейф, который, естественно, оставался закрыт. Но вот он повернулся.

— Неплохо. Совсем неплохо. Но давай договоримся так: у вас с Аянами-сан со следующей недели начинается огневая подготовка, а по завершении вводного курса — зачет по основным правилам обращения с оружием. Он входит в список аттестации офицера ООН. Как сдадите — приходите за оружием. Кстати, а почему ты эту мелкашку схватил, а не что-нибудь более солидное?

— А Вы посмотрите на меня! — я дурашливо крутнулся на месте, демонстрируя не слишком массивное телосложение. — Меня же отдачей 45-го калибра просто сдует! Не говоря уже о том, что попасть смогу разве что с точностью до полусферы.

— Вот-вот, — усмехнулся кладовщик. — Здравое зерно, конечно, есть... Но, полагаю, на занятиях как раз и подберете себе оружие по руке.

— Рей-тян? — повернулся я к девочке.

— Предложение сержанта Аткинса рационально, — спокойно сказала она, вызвав удивленно-поощрительный хмык каптенармуса. Кажется, он был удивлен тем, что Рей помнит его фамилию.

— Вот! — поднял он палец вверх. — Такие девушки — редкость. Раз уж попалась такая в руки — держи крепче и не отпускай! Ни в коем случае не отпускай!

— Не отпущу, — заверил я сержанта, и, повернувшись к Рей-тян, заключил ее в объятья. — Поймал и ни за что не отпущу!

Девочка удивленно и непонимающе посмотрела на меня, а потом — приподнялась на цыпочки и тоже обняла меня.

Токио-3. Хораки Хикари.

На остановке я залезла на скамейку, пригрелась на солнышке и заснула. Все-таки день был довольно тяжелый и нервный. И снился мне Тодзи-кун... как он танцует со мной, а потом отпускает мою руку, отстраняется, и говорит:

— Девочка, ты что тут делаешь?

Я вздрогнула и проснулась. Ко мне склонился высокий мужчина в форме НЕРВ. Он усмехнулся, видя мое... не вполне адекватное состояние, и повторил вопрос. С трудом собрав себя из той розовой лужицы, в которую чуть было не превратил меня так неудачно прерванный сон, я взяла себя в руки и ответила:

— Жду ребят.

— Каких ребят? — поинтересовался сотрудник НЕРВ. — До этой остановки едут только сотрудники НЕРВ! Здесь не может быть никаких ребят! А ну-ка, пройдем... Там разберутся!

— Сержант! — раздался голос Синдзи-куна у меня из-за спины. — Во-первых, Хораки-сан внесена в список допущенных на спецобъект на этот день. И Вам не было никакой нужды ее куда-либо вести: достаточно взять ID-карту и пробить по базе. Во-вторых, где Ваш напарник? Если бы староста была вражеским диверсантом, или же приманкой таковых — Ваш пост был бы уже эффективно нейтрализован. Наслаждаясь своей властью над несовершеннолетней — Вы не заметили бы и стада слонов, строем прошедших на объект!

— Но... — заикнулся охранник, — Икари-сан...

— Икари-тюи, — жестко прервал оправдания Синдзи-кун. — Рапорт о недопустимо низком уровне подготовки службы внешней охраны будет подан начальнику оперативного отдела.

Тут подошел автобус, и Синдзи-кун отвлекся от разноса.

— Рей-тян, Хораки, идем. А Вы... — мальчик снова воткнул ледяной взгляд во взрослого, и почему-то это совершенно не казалось забавным. — ...перечитайте Устав Караульной службы. Возможно, однажды это спасет Вашу жизнь и жизни тех, кого Вы должны охранять!

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

Очередное творение Синдзи-куна в стиле почти не матерного канцелярита оказалось удивительно содержательным. Настолько, что мне даже пришлось проверять то, что сын Командующего упомянул, но на что не обратил внимания. В частности, в рапорте было описано, как злоупотребляющий полномочиями, но пренебрегающий обязанностями сержант отделения внешней охраны, пугая Хораки-тян, оказался вне зоны видимости камер наблюдения. Сам Синдзи-кун, видимо, не так хорошо разбирался в вопросах охранения, как хотел показать. Потому как иначе он непременно бы отметил, что подобных непросматриваемых зон, вообще говоря, быть не должно. Я же поставила себе пометку разобраться после проверки остальных фактов.

Внезапная проверка несения службы постовыми внешней охраны и диспетчерами систем внешнего наблюдения дала такие результаты, что мне захотелось закопаться куда-нибудь поглубже и там тихонечко застрелиться. Постовые несли свою службу так внимательно и ответственно, что внешней охраны у нас, считай, вовсе не было. Нет, предотвратить проникновение на объект четырнадцатилетнего школьника — они могли. Наверное. Без гарантии. Но вот уже более-менее профессиональный вор-домушник прошел бы, пусть и с некоторыми сложностями. А спецподразделение, специализированное именно на проникновении и диверсиях — этой, с позволения сказать, охраны рисковало вовсе не заметить.

Подтвердилось и замечание Синдзи-куна о непросматриваемой зоне. Более того, это оказалось не единичное упущение, но системная диверсия. Знающий о наличии и расположении таких вот черных дыр шпион или диверсант мог бы пройти от внешнего контура охранения до границы тактического сектора, где заботу о видеонаблюдении брала на себя Акаги Рицко.

Скормив полученные данные МАГи, я получила ничуть не удививший меня результат, что вероятность случайного образования такой вот тропы Хошимина чуть меньше, чем вероятность активации Евангелиона необученным школьником при первом попадании в контактную капсулу.

Собрав всю эту макулатуру, начиная с рапорта Синдзи-куна, и заканчивая заключением МАГи, я оправилась на доклад к Командующему.

— Ну? — Икари-старший поднял голову от папки с ООН-овской символикой.

— Все подтвердилось, — стараясь не дать позорного петуха, произнесла я. — Вот тут — все. Постовые возложили на службу большой и толстый, сосредоточившись на том, чтобы гонять детей, заинтересовавшихся оградой. Технические средства наблюдения расставлены так, что по темным зонам можно на танке ездить. Разводящие и прочее начальство явно готовятся к аттестации на пожарного*. В общем, наша охрана начинается с той черты, за которой ей занимается Рицко-кун и МАГи. До нее — охраны нет. Совсем нет.

/*Прим. автора: проспать двадцать пять часов в сутки*/

— И заметил это, значит, четырнадцатилетний мальчишка...

Я тяжело вздохнула, кивнув головой. Командующий посмотрел на меня, скользнув взглядом над сплетенными пальцами.

— Так... — протянул Гендо-сан, что-то отстукивая на клавиатуре. — Рицко-сан? Синдзи-кун у тебя? Ага... Заканчиваете, значит? Как переоденется — пусть зайдет ко мне.

Синдзи заявился примерно через двадцать минут. Четко приветствовав старших по званию, мальчик ожидал, когда ему разъяснят причину вызова.

— Синдзи-кун, расскажи, пожалуйста, что сподвигло тебя на этот рапорт? — спросил Командующий у сына.

— ... — вначале последовала уже известная мне история посещения травмированных одноклассников. — ... и тут это удод, вместо того, чтобы охранять, — начал до старосты докапываться! Вроде как ее там вообще быть не должно! Ну считаешь, что не должно — возьми ID-карту и проверь! А он мало того, что напарника где-то потерял, так еще и залез в самую что ни на есть мертвую зону. Пришибли бы его там — так на наблюдательном посту разве что минут через пятнадцать бы спохватились, что это постовой давно не показывается?

Оптимист! Оперативная проверка показала, что и через полчаса от наблюдателей не последовало никакой реакции, кроме возмущенного бухтения по поводу всяких разгильдяев, которые шляются неизвестно где, а им тут пялься в монитор, жди их возвращения!

— А с чего ты взял, что там — мертвая зона? — заинтересовался Командующий.

— Ну как же... Вот смотрите... — Синдзи быстро, но довольно точно набросал кроки местности в окрестностях остановки. — Вот тут — камера. И тут. Поле зрения у этой — так, и качается отсюда до сюда, а у той — вот так, от сих до сих соответственно. Вот тут — можно проскочить, если за камерами следить внимательно. А тут, — Синдзи-кун заштриховал небольшой кусочек остановки, — вообще дыра, и ни с какой камеры то, что там творится — не видно!

Приглядевшись к рисунку мальчишки, и сравнивая его с отчетом техников, я убедилась, что Синдзи-кун не вполне точен: он сильно завысил характеристики камер и предположил для них существенно более широкое поле зрения, чем было на самом деле. Так что дыра на его рисунке была существенно меньше, чем в действительности.

— А староста ваша где была? — заинтересовался Гендо-сан.

— Вот тут, — Синдзи-кун ткнул карандашом в лавочку остановки, действительно находившуюся за пределами поля зрения обеих камер. — А этот конь педальный встал вот тут! — снова тычок карандашом в набросок. Действительно — в мертвой зоне по-любому. — И стоит, наезжает, вместо того, чтобы проверить документы, убедиться, что они в порядке, и Хораки может тут находиться, да и валить себе боком! Я и пообещал ему, что рапорт накатаю. Чтоб пропесочили.

— Его пропесочат, — кивнул Командующий. — И не его одного. Боюсь, ты надолго попал в немилость к нашим охранникам.

Синдзи-кун пожал плечами.

— Зато, может быть, живы останутся. Устав Караульной службы — штука такая... Никогда не скажешь, когда именно придется вспомнить, что писали его кровью умников, пробовавших делать по-своему.

— Согласен, — Командующий улыбнулся несколько напыщенному виду мальчишки. Да и мне смотреть на него было немного забавно. Но, вспоминая о том, что говорила по поводу Синдзи-куна Рицко, я слегка поежилась. Может быть он, если и не в полной мере понимает, о чем говорит, то все-таки имеет кое-какое представление о том, как надо заметать следы и стеречься от чужого недоброго внимания. — Но что, все-таки, делать с этой мертвой зоной будем?

Я еще раз поежилась, и быстро пририсовала к наброску Синдзи-куна остановку, на которой люди высаживались из приехавшего автобуса перед тем, как он разворачивался.

— Если вот тут поставить камеру, — ткнула я карандашом в один из столбиков, — то дыра будет закрыта. Кажется, по плану она где-то здесь и предполагалась, но потом почему-то не была установлена...

— А если перед этим кто-нибудь на не слишком дорогой машине посреди дня впишется в этот самый столбик, — подхватил Синдзи-кун, — то, ремонтируя его, камеру можно будет запихать, не привлекая к этому постороннего внимания.

Я с уважением посмотрела на мальчика. Рицко, которой я показывала свой доклад, предложила по сути тоже самое. Только она предлагала снести нахрен всю остановку грузовиком с куском новой брони для Евы, а потом в новую — напихать столько датчиков, чтобы муха не пролетела незамеченной, а сами датчики и камеры — замкнуть на МАГи, чтобы балбесы-наблюдатели не прошляпили все на свете.

— Так и сделаем, — поднялся из-за стола Гендо-сан. — Синдзи-кун, можешь идти. Тебя в приемной ждет Рей-тян. Мисато-сан, а Вас я попрошу остаться...

Геофронт. Штаб НЕРВ. Аянами Рей

Огромные экраны боевого зала НЕРВ, который Синдзи-кун периодически называется мостиком, в чем ему уже подражают остальные операторы и прочий обслуживающий персонал, показывают на этот раз не Токио-3, город на поверхности, а зеленые леса внутри огромной пещеры, залитые желто-оранжевым закатным светом, льющимся с потолка. Каким образом камни, обычные камни дают поток света, сравнимый с солнечным, позволяющий расти деревьям — учены так и не разобрались. Отделенные от потолка, камни светиться переставали, и становились обычными кусками базальта или гранита, без каких бы то ни было необычных свойств. Да и те, которые были наверху, при изучении неповреждающими методами отличались от обычных горных пород только тем, что светились. И в этом свете медленно и плавно движется огромная машина. Изредка огромные руки в бронированных перчатках сжимаются в кулаки, и как будто наносят удар кому-то невидимому, удар медленный и плавный, как и все прочие движения. Но при этом ни в один из моментов Евангелион не остается неподвижен. Я внимательно смотрю на машину Икари-сана, стараясь уловить в ее движениях признаки какой-то системы. Но, хотя отдельные связки и движения кажутся знакомыми, в целом ката остается совершенно неизвестной.

— Синдзи-ку... — начинает Ибуки-сан, но Акаги-сан прикрывает ей рот своей ладонью.

— Не стоит, — доктор Акаги редко улыбается, поэтому сейчас ее лицо кажется мне каким-то незнакомым. — Он не услышит тебя. А если и услышит — будет только хуже. Смотри, — доктор ткнула ладонью в экран, на котором в виде сложной поверхности отображались какие-то параметры, — он в глубоком трансе.

— Но его синхронизация уже около двухсот! — вскрикнула Ибуки-тюи, от губ которой доктор Акаги убрала ладонь. — Это может быть опасно!

— Смотри! — теперь доктор Акаги указала уже на другой экран. Там красная линия, неторопливо поднимавшаяся все выше, резко скакнула вниз. — Его что-то защищает. Как только синхронизация начинает приближаться к пределу Поглощения — следует откат... и все начинается сначала. Я уже не в первый раз это наблюдаю. Поначалу думала даже прекратить эксперимент...

— Эксперимент? — удивилась Хьюга-сан. — Это — всего лишь эксперимент? Да как Вы можете...

— Эксперимент, — прервала его возмущения Акаги-сан. — И инициировал его Икари-кун. Он хочет определить, как Евангелион будет реагировать при разной синхронизации, и вообще постараться понять его. И другого пути ни он, ни я не увидели.

Между тем Евангелион завершил ката.

— Все, — улыбнулась Акаги-сан, взглянув на экран, отражающий состояние пилота. — Он нас снова слышит.

Мне захотелось кинуться к микрофону, спросить в Икари-сана, все ли у него хорошо. Это желание было не рациональным... но я ведь уже убеждалась, что рациональное решение может быть ошибочным...

— ...все хорошо, — донесся голос Икари-сана. — Как там Рей-тян?

Ну вот... Он спросил про меня... А я...

— У нее все хорошо, — ответила Акаги-сан. — Сидит. Волнуется.

— Акаги-сенсей... — заинтересовалась Ибуки-сан, — ...а почему Вы решили, что Аянами — волнуется? По-моему, она...

— Надо знать, на что смотреть, — спокойно ответила Акаги-сан. — Она волнуется, сомневается и не знает, какое решение ей принять.

Эти слова заставили мне прекратить колебания.

— Икари-сан, — громко произнесла я, надеясь, что микрофоны окажутся достаточно чувствительны, — я рада, что с Вами все хорошо.

Пальцы Акаги-сан пробежались по клавиатуре, и на экране передо мной появилось изображение с камер в контактной капсуле Ноль Первого. И... стало видно, что перед Икари-саном повис виртуальный экран с камеры в зале, смотрящей прямо на меня. Почему-то мне снова стало тепло. В это тепло хотелось завернуться, как в теплый плед, и не вылезать.

— Рей-тян... — одними губами произнес Икари-сан.

— Синдзи-кун, — прервала наш взгляд Акаги-сан, — теперь, когда ты убедился, что с твоей драгоценной Рей-тян все в порядке, мы можем продолжать?

— Да, Акаги-сан, — кивнул Икари-сан. — Продолжаем.

— Винтовка в квадрате С-8, — выдала вводную Акаги-сан. — Когда выйдешь на огневую позицию — тебе поднимут мишени.

— Хорошо, — кивнул Икари-сан. Он продолжал смотреть на экран, потом вздохнул и, и переместил окно с видом из камеры на мостике куда-то в сторону. — Акаги-сан, подскажите, как сохранить конфигурацию обзорных окон в качестве настроек по умолчанию?

— Майя-тян, — обратилась доктор Акаги к своей помощнице. Та что-то сделала, и кивнула начальнику научного отдела. — Сделано, Синдзи-кун. Но учитывай: когда ты активируешь мощное АТ-поле — изображение может пропадать.

— Я запомню, — ответил мой командир.

Евангелион прошел до отметки С-8 и поднял оружие.

— Готов, — сообщил Икари-сан.

— Поднимайте мишени на ближнем рубеже, — скомандовала Кацураги-тайи.

— На какое время их поднимать? — уточнил Шигеру-тюи.

— На постоянную видимость, — ответила Кацураги-тайи. — Сегодня не контрольные, а учебные стрельбы.

На полигоне поднялись шесть мишеней, три из которых представляли собой контуры Сакиила, и еще три — Самсиила.

— Огонь! — скомандовала Кацураги-тайи.

Оружие в руках Евангелиона выдало шесть выстрелов. Все они подняли столбы дыма далеко за мишенями, и только первый снаряд-маркер упал довольно близко от левого в центральной паре Сакиила.

— Ближе двести, — скомандовала Кацураги-тайи. — Старайся держать марку*.

/*Прим. автора: имеется в виду прицельная марка*/

— Я стараюсь, — выдохнул Икари-сан.

— Старайся, — кивнула Кацураги-тайи. — Ты там именно для того, чтобы учиться. Огонь!

Вторая очередь была из пяти выстрелов. И дымы-маркеры были уже ближе к мишеням, но все равно ни одного попадания не было зафиксировано.

— Вот так я чуть было не слил свой второй бой, — прокомментировал свои успехи Икари-сан.

— В бою ты попадал чаще, — прокомментировала Кацураги-тайи.

— Я стрелял с более близкой дистанции, — ответил Икари-сан.

— Можешь подойти поближе, — предложила наш командир.

— А смысл? — пожал плечами Икари-сан. — Гордость свою почесать? Я лучше буду стрелять учиться. А мишени я и кулаком свалить могу.

— Тогда продолжай, — Кацураги-тайи улыбнулась... как мне показалось — одобрительно. — Огонь!

Четвертая очередь получилась из трех снарядов. Но только шестая — легла близким накрытием. И восьмая — уронила первую мишень. Поскольку возможность замены магазина предусмотрена не была, Икари-сану пришлось, отстреляв двадцать снарядом, ожидать, пока подадут новое оружие.

— Синдзи-кун, заканчивай! — скомандовала Кацураги-тайи, когда индикатор боеприпасов второй винтовки выдал Ноль!.

— Но... — начал было Икари-сан.

— Это — приказ! — жестко прервала его Кацураги-тайи. — Отдохнешь, обдумаешь все, проведем разбор полетов вместе с техниками и научниками — и тогда продолжишь. Послезавтра.

Икари-сан вздохнул, отложил оружие, и двинулся к шахте лифта. Я же вздрогнула, вспомнив, что на завтра назначена попытка активировать Ноль Первого с моим участием.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Все-таки ежедневные медитации в движении постепенно дают свой результат. К сожалению, ничто из того, что со мной было раньше — не подготовило меня к синхронизации с Евангелионом. Даже когда мне дали на погонять титана из Легио Мортис. Ведь там, хотя Гончая и считается одним из самых маленьких титанов, но меня, усаженного в кресло принципеса, подпирали еще трое модераторов, подправляющих мои движения, правящих косяки. А тут — только я, Дух машины и огромная туша с просто чудовищной инерцией. И, ошибаясь раз за разом в простейших движениях, я снова и снова убеждался, что первые две схватки выиграл скорее волей Той-что-Вовне. Но почему Она столь добра ко мне, и не откажет ли в помощи в решающий момент? Вот и приходится тренироваться, постепенно накапливая знания о том, как ведет себя Евангелион, как реагирует на команды, как двигается... А еще, что даже более важно — необходимо переводить эти знания в навыки, забивая их на уровень рефлексов даже не тела, но души. Ну и, естественно, стрельба, владение ножом, рукопашный бой...

В двух последних дисциплинах я, наверное, мог бы выделиться, обратившись к бесконечно и бессмысленно расточаемой мощи варпа. Но зачем бы мне это было надо? И я предпочитал честно учиться всему, чему нас с Рей-тян старались научить приглашенные инструктора. Ведь армейский рукопашный бой серьезно отличался от того, что показывал своим ученикам Вестник Рагнарека. Ведь в боевом искусстве Радуги Сумерек движения тела были в большей степени колдовским ритуалом, способом проявить потоки варпа и направить их к желаемой цели. Армейские же инструктора дрались совершенно по-другому и усваивать их подход, стараясь не переучиться, но совместить — было очень интересно. А уж спарринги... Правда, случались они редко: против десантника ростом под два метра и массой под сотню килограмм мне выходить было бесполезно... или, по крайней мере, так считали сами десантники, а я, как и говорил раньше, не спешу их в этом разубеждать, прибегая к колдовству и мощи Изменчивых ветров.

Но время от времени меня стали ставить в пару к выздоровевшей Рей-тян. И моя гордость, признаться, сильно пострадала. То, что я не могу без помощи колдовства справиться со взрослым бойцом — это было нормально. Но вот то, что и Рей-тян раз за разом валяла меня по ковру — это было... обидно. И сегодня я решил все-таки показать своей девушке, что и я кое-чего стою. И с этой целью чуть-чуть отпустил Силу, которую удерживал свернутой в своей душе ранее. Мелкие черные точки саа поплыли по периферии поля зрения. В лазурном сиянии Азир движения Рей-тян, ранее смазанные, стали четкими и понятными. Акши радостно вскипела в моей крови, даруя силу и скорость. Зелень Гиран готова была затянуть любые повреждения. Нашлось место и для золотой логики Хиш и для охотничьего азарта Гур. Я был готов.

Рей-тян встала в стойку. Я, как, впрочем, и всегда, залюбовался точеной фигуркой девушки, которую не скрывал даже свободный тренировочный костюм. Но сейчас золотой Хиш подсвечивал мне ослабленные сектора защиты и мертвые зоны. Прозрение Азир подсказало, что грозно выглядящая атака Рей-тян, на самом деле — обманный маневр, а открывшаяся уязвимость — ловушка. В прошлый раз я именно так и попался: отразил отвлекающие удары и попытался пройти в ноги и повалить Рей-тян на татами. Было больно и даже немного обидно, когда Рей провела идеальную подсечку, уронила меня и изобразила добивающий удар. Сейчас же я принял отвлекающие удары на грудь, проворачиваясь вправо, шагнул вперед, сокращая дистанцию, не давая превратить ложную атаку в настоящую... и, обняв девушку, и чуть усилив захват яростной мощью Акаши, уронил Рей-тян на ковер и сам рухнул сверху, лишь в последний момент немного придержав себя серым туманом Улгу, впрочем, практически мгновенно рассеявшимся, чтобы сохранить в тайне свое присутствие.

— Так! И что это было? — грозно спросил подошедший инструктор, присланный русскими, Орег Воркофф. — Что это за брачные игры?

Я перекатился в сторону, чувствуя, как щеки слегка печет изнутри. Уж перед собой-то я мог и не притворяться: то, что я провернул и было этими самыми браными играми. Я ведь до сих пор помню несбывшееся, но очень сладкое видение варпа, в котором я прижимал к полу Рей-тян, только что вышедшую из душа...

— Оставь, Олег, — обратился к коллеге второй инструктор, Васир. Что интересно, в нашем присутствии они разговаривали между собой только по-японски, причем язык знали на весьма неплохом уровне. — Чего ты хочешь от мальчишки-подростка с ветром в голове?

— Ничего не хочу! — буркнул Орег, оправдывая свое имя*. — Встать! В позицию!

/*Прим автора: work off — срываться, срывать злость. А в Японии первой называется фамилия, а потом уже имя. И общение по фамилиям без суффиксов — вежливое, но отстраненное, допустимое между одноклассниками, давно работающими вместе коллегами и т.д.*/

Токио-3. Геофронт. Ангар Евангелионов. Аянами Рей

— Подключение А-10 прошло успешно.

— Открываем информационные потоки.

— 1465 потоков открыто.

— До абсолютной границы осталось 0,2, 0,1...

Голоса снаружи докладывают о начале процесса синхронизации. Мы с Икари-саном ждем. Теперь, когда контактная капсула была заменена на парную, доктор Акаги решила проверить идею Икари-сана о парной синхронизации. Так что сейчас Икари-сан находится сверху, надо мной и чуть сзади.

Я... себе я могу признаться: я боюсь. Слишком свежа еще память о прошлой попытке, когда Евангелион обрушился на меня сметающей ненавистью и жуткой болью, когда он вышвырнул меня, чтобы не терпеть мое присутствие! Вдруг это повторится и сейчас?

Чтобы отвлечься от страха и от воспоминаний, я возвращаюсь к сегодняшнему спаррингу. Как ни странно, мое поражение, вместо того, чтобы, как сказано в книгах, сломать меня — он скорее служило утешением и подбадривало. Если Икари-сан сумел справиться со мной, а ведь мне приходилось проводить спарринги с охранниками, намного больше и тяжелее меня, то, может быть, он сможет защитить меня и от Евы? Логика, конечно, шаткая, и я вижу в ней дыры, размером с сам Евангелион... Но на что мне еще надеяться? И я вспоминаю...

Сегодня Икари-сан как будто светился изнутри. Во всегда неподвижном воздухе подземного тренировочного зала носился легкий ветерок, на который все остальные не обращали внимания. По команде Начали, я двинулась вперед... но какое-то странное чувство подсказывало мне, что привычные движения не принесут успеха. Я попыталась изменить наработанную схему... безуспешно. Как будто кто-то вел меня. И только оказавшись лежащей на татами, и увидев довольную улыбку Икари-сана, я поняла, что этим кем-то был именно он. Так, может быть, он и сейчас сможет провести меня?

— Абсолютная граница пройдена!

В прошлый раз рассинхронизация пошла до того, как была пройдена граница. Сейчас же я ощущаю какое-то... касание. Как будто что-то огромное слегка дотрагивается до меня и удивленно смотрит, не понимая, что я такое и как здесь оказалась. Серые стальные стенки капсулы исчезают, и вместо них я вижу ангар.

— Не открывайся так, — негромко произнес Икари-сан. — Ты слишком сильно опускаешь щиты. Когда так открываешься — даже легкое касание будет причинять боль.

— Касание? — удивилась я.

Однако, сосредоточившись на своих ощущениях, я поняла то, чего не замечала ранее: сейчас вокруг меня клубилось какое-то мягкое и теплое облако.

— Уплотняй щиты, — посоветовал Икари-сан.

— Но... — я запнулась. — ...я не знаю, что за щиты, и как их уплотнять?

Икари-сан хмыкнул, а потом мне показалось, что его руки легли мне на виски. Ощущение было настолько реальным, что я даже потрогала голову. Там ничего не было, кроме заколок-нейроконтактов, но ощущение чужих рук на висках никуда не делось. А потом я внезапно поняла, что такое щиты и как их уплотнять!

— Вот как-то так, — в голосе Икари-сана чувствовалась улыбка. — Только это теперь тебе надо будет упражняться. А то быстро забудешь...

Токио-3. Геофронт. Ангар Евангелионов. Кацураги Мисато

Среди персонала, обслуживающего эксперимент с двойной синхронизацией, царила тихая паника. Нет, синхронизация вроде бы прошла. Связи не были разорваны, Евангелион не впал в берсерк, не стал буйствовать, и даже не катапультировал контактную капсулу. Вот только показатели синхронизации — скакали, как бешеные, то опускаясь до самой границы разрыва, то взлетая опасно близко к пределу Поглощения. Рицко-кун несколько раз даже протягивала руку к пульту принудительного обрыва питания. Но синхронизация резко, рывком, падала в безопасную зону, и эксперимент продолжался.

Дети негромко переговаривались. Усилители микрофонов позволяли нам их слышать довольно отчетливо, но смысл их переговоров все равно ускользал от понимания. Что за щиты? Какие такие упражнения придется проделывать Аянами и почему? Поняв, что я ничего не понимаю, я посмотрела на Рицко-кун... и с удивлением, переходящим в шок, осознала, что она понимает если и больше, чем я, то ненамного. Графики синхрографа, вместо того, чтобы рисовать три синусоиды, а в идеале — и вообще одну, плясали, как бешеные, выдавая резкие, непредсказуемые пики на фоне белого шума, в котором исходные синусоиды можно было опознать лишь с большим трудом... либо обладая изрядной фантазией.

— Рицко... — начала было я, но Рицко-кун покачала головой.

— Икари-тюи, — строго произнесла она в микрофон. — Вам еще надо продолжать?

— Нет, Акаги-сан, — ответил Синдзи-кун. — Если Вам больше ничего не требуется, то мы с Рей-тян хотели бы отдохнуть и обдумать результаты.

— Хорошо, — кивнула Рицко-кун. — Завершаем эксперимент. Начать процесс штатной рассинхронизации! Медикам — приготовиться к обследованию пилотов! — из динамика донесся демонстративно-болезненный стон. — И не стони мне тут, Синдзи-кун, — усмехнулась Акаги. — Это недолго. Только самый минимум...

Токио-3. Ангар НЕРВ. Аянами Рей

Только за неделю мне более-менее удалось научиться синхронизироваться с Евангелионом Ноль один, пусть и по-прежнему под присмотром Икари-сана, но уже самостоятельно. И мне все еще становиться нехорошо при мысли, что Икари-сан мог просто не заметить тех двоих мальчишек в бою с Четвертым Ангелом, и не прийти к мысли о необходимости модернизации контактной капсулы. И тогда мне пришлось бы снова идти в капсулу Прототипа. Одной. Без помощи Икари-сана... разве что посоветовать бы он что-нибудь смог бы... Но сумел бы он понять, в чем проблема, через броню Евангелиона? А уж о возможности дотянуться, показать, как именно надо манипулировать щитами — и вовсе осталось бы только вздыхать.

— До абсолютной границы осталось...

Вторая попытка активировать Прототип. Я точно знаю, что температура LCL подобрана так, чтобы пилоты не ощущали ни тепла, ни холода. Но меня все равно трясет. Я по-прежнему воспринимаю страх как холод. И сейчас я боюсь. Очень боюсь. А вдруг Прототип снова не захочет принять меня? Вдруг опять будет метаться в ангаре, полосуя Икари-сана волнами боли и агонии, как в прошлый раз поступил со мной? Вдруг катапультирует капсулу? Акаги-сан сказала, что в тот раз я выжила буквально чудом. А если в этот раз чуда не случится? Или, что еще хуже, случится наполовину, и я снова останусь одна?

— Спокойней, Рей-тян! — Я знаю, что дотянуться до меня, находясь в верхнем ложементе — невозможно, но все равно ощущаю прикосновение к плечу. И я даже оглядываюсь посмотреть, не отстегнул ли Икари-сан ремни безопасности? Но нет, командир копья Омега спокойно развалился в своем кресле, всем видом демонстрируя спокойствие и уверенность. Вот бы мне ощущать хотя бы малую их долю!

— Абсолютная граница пройдена! Синхронизация...

Я проваливаюсь в видения. Вместо контактной капсулы и ангара НЕРВ вокруг меня — лабиринт, стенами которого являются огромные, в два-три моих роста зеркала. Я подхожу к одному из них, и заглядываю в него. Оттуда, вполне ожидаемо, на меня смотрю я. Вот только я-из-зеркала одета не в контактный комбинезон, а в привычную и уютную футболку Икари-сана, которую я продолжаю носить дома, несмотря на то, что Кацураги-сан настояла-так на покупке для меня набора легкой домашней одежды. Мы с той-что-в-зеркале заинтересованно смотрим друг на друга. Она настолько реальна, что я даже опускаю взгляд, чтобы убедиться, что на мне все еще контактный комбинезон, а не мягкая футболка. Та-что-в-зеркале машет рукой, показывая, что мне нужно идти дальше. И я иду мимо собственных бесчисленных отражений, и отражений отражений...

В одном из зеркал я вижу себя в своей старой квартире, голой, в объятиях Икари-сана. Руки Икари-сана скользят по спине той-что-в-зеркале, спускаясь все ниже... Я-за-стеклом стою спиной ко мне-реальной, и целую Икари-сана. Его глаза закрыты, и на лице написано счастье. И я чувствую то, что в книгах называли ревностью. Почему Икари-сан обнимает ее, а не меня?

Та-что-за-стеклом разрывает поцелуй и поворачивает голову ко мне. Ее губы шевелятся. Умом я понимаю, что не должна ничего услышать, но все равно слышу сказанное:

— Потому что я — это ты!

Икари-сан открывает глаза. Я-за-стеклом выворачиваюсь из его объятий, при этом руки Икари-сана скользят по бледной коже... и я ощущаю их прикосновение. Отражение берет Икари-сана за руку и подводит к зеркалу. Он смотрит на ту-что-в-зеркале, потом на меня... Мое отражение кивает ему, и Икари-сан делает шаг вперед, преодолевая неодолимую границу стекла.

— Ну, у тебя и фантазии! — удивляется Икари-сан, когда я делаю шаг ему навстречу. Я почти ожидаю, что он оглянется, чтобы посмотреть на меня-без-одежды, там, в зеркале, но он смотрит мне прямо в глаза, не отводя взгляда. — Ты правда хочешь, чтобы я... тебя... -на щеках Икари-сана появляется легкий румянец, — того... поцеловал?

Я молча киваю, прикрываю глаза и тянусь губами к его губам.

Токио-3. Ангар НЕРВ. Кацураги Миасто

— Абсолютная граница пройдена! — радостно вскрикивает Майя-тян.

— Что ж, По крайней мере, в буйство мы не впали, — флегматично замечает Рицко-кун. — Уже неплохо.

— Синхронизация... — продолжает отчитываться Майя-тян. — Ой! Акаги-сенсей, взгляните! Что это с ними? Икари-сан, Аянами-сан! Вы меня слышите?

— Любопытно... — Рицко-кун заглядывает через плечо своей ученице. — Нет, в самом любопытно... Такого эффекта я как-то не ожидала... Мисато-тян, у тебя, кажется, были таблетки на всякий случай? А то как у них пульс-то зашкаливает!

— На всякий случай? — удивилась я. Нет, что Рицко-кун имеет в виду — понятно... но картинка с мониторов показывала только двух спокойно сидящих в ложементах подростков... и никак не ассоциировалась с тем, после чего приходится такие таблетки принимать.

— Ну... — пожала плечами Рицко-кун, — с таким уровнем возбуждения, который соответствует считываемому с Синдзи-куна гормональному фону, у подростков всякое случается. А, учитывая, что LCL поддерживает любую жизнь... — Рицко-кун задумалась. — Шанс, конечно, невелик. Но с этими двумя любой, самый ничтожный шанс может оказаться единственной реальностью, данной нам в ощущениях. Лучше перестраховаться. Вот разберемся в этой заварушке с Ангелами — и пусть чем хотят, тем и занимаются. Это будет очень интересный эксперимент...

— То о чем вы говорите... — Шигеру-кун залился краской, но все-таки взял себя в руки и продолжил. — Разве это возможно? Ведь Рей-тян... она...

— Что бы там себе не напридумывала покойная Хига-сан, — вызверилась Рицко-кун, — Рей-тян — человек. И может все, что доступно человеку. А особенности мышления — это скорее результат воспитания, чем следствие биологической природы!

— Спасибо, Акаги-сама! — донесся из динамиков голос Синдзи-куна. — Я даже и не сомневался, что Вы — хороший человек!

— Синдзи-кун! Рей-тян! С вами все в порядке? — встревоженно спросила я. В конце концов, такого эффекта мы еще не наблюдали. Даже когда ребята вдвоем синхронизировались с Ноль Первым.

— В порядке, — отозвался Синдзи-кун.

— Мне... тепло, — прошептала Рей-тян. — тепло...

— Рицко-кун, взгляни! — я провела пальцами по сенсору, приближая изображение. Стало отчетливо видно, что губы Рей-тян припухли. Как будто она только что целовалась.

— Очень любопытно, — протянула Рицко-кун, разглядывая изображение. — Как же мало мы все-таки знаем о психосоматических эффектах! Майя-тян, какова синхронизация?

— Сорок восемь у Синдзи-куна и сорок пять у Рей-тян, — отчиталась Ибуки-сан.

— Меньше, чем когда синхронизировались с Ноль Первым... — Рицко-кун характерным жестом потеребила ручку в кармане халата. — Но управление возможно в полном объеме. Эксперимент успешен. Заканчиваем!

— Но... — начал было Синдзи-кун.

— Заканчиваем, — твердо повторила Рицко-кун. — Я обработаю результаты, определюсь с рекомендациями... А уж завтра у вас будет полноценный синхротест. На два часа. Так что перед прибытием в Геофронт — сделайте все уроки. После у вас уже может не найтись ни времени, ни сил ими заниматься!

— Ха-ай, Акаги-сама! — синхронно ответили ребята.

Токио-3. Икари Синдзи

Тревога застала нас во время очередного синхротеста. К сожалению, после первой активации Нулевого, последующие синхротесты с ним были далеко не такие яркие. Но все равно любая парная активация с Рей-тян была счастьем. Тем не менее, признать Прототип боеспособным еще не получалось: хотя мне и удалось поладить со своевольным Духом Машины, старательно копировавшей внешность своего пилота, но вот отношения между девушками были еще далеки от нормальных. Почему-то они друг друга сильно не любили, чем, в сущности, и объяснялась неудача первой активации, когда неприязнь духа машины к пилоту начала резонировать с нелюбовью Рей-тян к самой себе и причинять боль обеим. И Дух Машины поспешила избавиться от источника боли, вышвырнув контактную капсулу. Так что мне все еще приходилось при каждой активации потихоньку напевать под нос литанию, выбитую Учителем из одного не слишком стойкого духом магоса Адептус Механикум еще как бы не во времена Ереси. Это позволяло Духу Машины успокоиться и принять пилотов, не впадая в неконтролируемое буйство. Ну и то, что Рей-тян потихоньку училась держать щиты — сильно помогало. Без резонанса Дух Машины была гораздо спокойнее.

Но, как бы то ни было, пока что встречать очередного залетного Ангела мне предстояло в одиночку.

Токио-3. Судзухара Сакура

Очередная тревога. Надеюсь, все-таки, опять учебная. Очень надеюсь.

— Сестренка! — Тодзи-кун ворвался в мою комнату. — Ты слышала?

— Да, — кивнула я, показывая, что тревожный рюкзачок с документами и минимумом необходимого для того, чтобы пробыть в убежище несколько суток, уже у меня вруках.

— Упс! — братец, похоже, опять что-то забыл, поскольку он кинулся в свою комнату, и оттуда послышался грохот чего-то падающего.

— Тодзи-кун? — спросила я, перекатываясь в кресле поближе к дверям. За прошедшие недели я научилась довольно уверенно перемещаться по квартире, но для похода в убежище мне по-прежнему требовалась помощь.

— Сейчас-сейчас... — донеслось оттуда.

В двери постучали, когда мы уже заканчивали одеваться.

— Служба эвакуации! — сказали из коридора. — Нам сообщили, что здесь остались двое подростков, один из которых травмирован.

— Это мы, — ответил брат, открывая дверь.

На пороге стояли двое высоких мужчин в бежевой форме.

— Сато Ринджи, — представился тот из них, кто был ниже.

— Джон Гольдберг, — слегка наклонил голову высокий. — Вот наши документы.

Я бросила взгляд на предъявленные ID-карты. Вроде бы фотографии были похожи.

— Вы поможете доставить сестру в убежище? — спросил Тодзи-кун.

— Для этого мы и бегаем по домам, — улыбнулся Сато-сан.

Мы вышли на лестницу. Гордберг-сан катил мое кресло, а Сато-сан шел рядом, внимательно поглядывая по сторонам.

У самой двери подъезда, на полу валялся незнакомый парень. Лицо его было в крови.

— Кто это? — спросила я у Сато-сана.

— Мародер, — пожал плечами тот. — Подстерег девочку, выходящую из квартиры, ударил ее по голове и попытался ограбить дом.

— А что это с ним? — удивилась я.

— Ему не повезло, — усмехнулся Сато-сан. — Мы как раз поднимались по лестнице. Так что Дмитрий-сан, наш третий напарник, успел до него добраться... В общем, от души отоварил, не поскупился. И понес девочку в убежище. Боюсь, она все еще без сознания.

— А с ним... что будет? — спросила я. — Наверное... его тоже надо... в убежище? — находиться в одном помещении с таким типом не хотелось... Но оставить его тут — это было бы как-то неправильно.

— Что будет? — усмехнулся Сато-сан. — Полежит тут. Сумеет оклематься — дойдет до убежища сам. Не сумеет — у него будет точно такой же шанс выжить, как у той, которую он планировал ограбить. На мой взгляд — все честно. И напарники со мной согласны.

Я задумалась. По сути, то, что сделали эти сотрудники НЕРВ — было самым настоящим убийством. Я вспомнила, как мы сидели в подвале при самом первом нападении на Токио-3... Но, с другой стороны, он действительно попытался точно так же убить незнакомую мне девочку... а ведь точно так же это могли бы быть и мы с Тодзи, если бы братец был чуть расторопнее...

— Черт! — выругался Гордберг-сан. — Опаздываем!

— Вроде еще нет, — встревоженно посмотрел на него Сато-сан. — По нормативу...

— К ... — слово, употребленное Гордберг-саном на уроках английского мы не проходили, — дьяволу норматив. Вон он уже. Летит!

Гордверг-сан махнул рукой куда-то на восток, в сторону залива Сагами. Там, высоко в голубом небе что-то блеснуло.

— Ты прав, Джон-кун, — кивнул Сато-сан. — Быстрее! — крикнул он уже брату, и почти побежал, катя перед собой мое кресло, в сторону убежища.

Добрались мы довольно быстро, хотя Сато-сан и не позволял себе трюков в стиле Акамэ-тян, с прыжками через машины с моим креслом (и мной) на вытянутых руках. И уже когда мы были возле самого убежища, откуда-то с окраин загрохотало, а в небе сверкнул ослепительно яркий луч. Бой начался.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

Клытй Ангел! Как всегда — не вовремя! Вот чтоб ему не подождать до послезавтра?! Рицко-кун клялась всеми ками, что уже сегодня запустит Прототип в полноценном боевом режиме, и Рей-тян сможет им управлять. Так что, зная ее, можно твердо утверждать, что уж послезавтра у нас точно было бы два Евангелиона. А сегодня Синдзи-куну придется встречать этого гада в одиночестве.

— Эвакуация? — запросила я доклад.

— Продолжается, — ответил Шигеру-кун. — Восток и северо-восток эвакуированы полностью. Центр — 80%, дальше — хуже, но, думаю...

В этот момент закричала Майа-тян:

— Внутри объекта зафиксирована высокоэнергетическая реакция!

Широкий огненно-белый луч сверкнул над Токио-3 и ударил куда-то в юго-западные районы. К счастью, там располагаются заводы, а не жилые кварталы... Так что, даже несмотря на начало рабочего дня, есть шанс, что гражданские успели эвакуироваться... по крайней мере — частично.

— Шестая и четырнадцатая батареи уничтожены. Разрушения в промышленной зоне, — посыпались доклады. — Пятая эвакогруппа — не отвечает.

— Я направлю третьих, пусть посмотрят: что с ними? — спросила у меня Майя-тян.

— И пусть проверят их район вместе с четвертой и шестой группами, — скорректировала этот план я.

— Думаете, они уже...

Отвечать я не стала. Конечно, если у них там просто накрылась рация — я вздохну с облегчением... Но мучают меня смутные сомнения...

— А Синдзи-кун был прав, — вздохнула Акаги. — У этой твари есть более чем опасное дистанционное оружие. Если бы он не обратил на эту возможность внимание в прошлый раз...

У меня пред глазами встала как живая картинка, как мы поднимаем Евангелион на поверхность, и как раз в этот момент Ангел наносит удар. Я кричу Синдзи, уклоняйся! А он не может этого сделать, поскольку прикован к подъемной системе. Белый луч, вроде только что увиденного, ударяет Евангелион в грудь, LCL в контактной капсуле вскипает, и Синдзи-кун кричит... От этого видения мне стало просто физически плохо. Ведь, как бы Рицко-кун не хорохорилась, но пропустив такую возможность — мы подвели Синдзи-куна. И то, что он сумел заметить опасность сам — отнюдь не снимает ответственности с нас.

— Правительство требует запуска Евангелиона! — сказал Шигеру, в обязанности которого ходило, кроме всего прочего, еще и ограждать нас с Рицко от назойливого внимания гражданских и военных властей.

— Сами бы мы никак не догадались! — буркнула я. — Рицко-кун, что с Ноль Первым?

— Синхронизация прошла штатно, — откликнулась та. — Готовы к старту.

Я щелкнула тумблером, активируя экран связи с контактной капсулой.

— Синдзи-кун, ты меня слышишь?

— Слышу, — спокойно ответил наш единственный на данный момент действующий пилот.

— Ты был прав. Этот Ангел обладает дистанционным оружием, — начала инструктаж я. — Но, сам видишь, выпустить тебя заранее мы уже не успели. Так что я отдам команду взорвать крепежную ферму еще в шахте. Тебя тряхнет, и сильно.

— Это лучше, чем получить заряд в грудь, — отозвался Синдзи-кун.

— Лучше, — согласилась я. — Но и ты не застывай столбом. Как окажешься на поверхности — сразу начинай двигаться. В движущуюся мишень сложнее попасть!

— Принято, — спокойно сказал Синдзи-кун. Как-то он неестественно спокоен... — Как там Рей-тян? Она ушла из ангаров, когда нас достали из Прототипа...

Я вопросительно посмотрела на Рицко.

— Закончила переодеваться и идет сюда, — отозвалась повелительница всех камер внутреннего наблюдения.

Я взглянула на экран, и увидела, что Синдзи-кун утвердительно кивнул. Слышал. Отлично.

— Готов? — спросила я.

— Готов, — подтвердил Синдзи-кун.

— Евангелион Ноль Один. Старт! — скомандовала я.

Бой начался.

Токио-3. Икари Синдзи

Неясное предчувствие заставило меня рвануться вперед и начать перекат, как только взорвались заряды, перебившие крепления подъемной системы. Причем то, что мы с Ноль Первой еще летели в шахте — на подсказку предчувствия никак не повлияло. Правда, в правильности этой подсказки я убедился, только с грохотом врезавшись в какой-то дом прямо возле выхода шахты. Как только я пришел в себя после не совсем удачного маневра, я увидел над собой полыхающий, ослепительно белый луч, упершийся туда, где я должен был как раз находиться... и разлетающееся каплями расплавленного бетона строение, маскирующее выход из шахты. А я еще даже АТ-поле не развернул... да и не уверен я, что оно бы выдержало под таким ударом.

— Синдзи-кун! — Встревожено закричала Мисато-сан. Возможно, она обращалась ко мне не в первый раз, но раньше у меня как-то не было времени и возможности ответить.

— Здесь, — произнес я в микрофон, в очередной раз удивившись тому, что могу разговаривать, хотя нахожусь в заполненной LCL капсуле, и, по сути, дышу водой.

— С тобой все в порядке? — запросила меня оперативный командир.

— В пределах нормы, — отозвался я. — Только броню на плечах немного повредило, когда крепления отстреливались, да краску поцарапал, когда кувыркался.

— Вижу сигнал о повреждениях, — вступила в разговор Акаги-сан. — Проверю расчеты. Такого не должно быть.

— Ничего, — отозвался я. — Получи я тот удар — было бы хуже...

Разумеется, все время, пока шел этот разговор, я не стоял на месте, представляя собой мишень и напрашиваясь на повторение удара, а соленым зайцем метался между домами, стараясь подобраться поближе к этому летающему кубику. Получалось не очень хорошо. В моих мыслях темно-багровым, тревожным светом вспыхивала черта, после пересечения которой все варианты вероятного будущего заканчивались одинаково: кипящая LCL гасила мое сознание в диком крике непереносимой боли. И эта черта смещалась вместе с Ангелом.

— Мне не подобраться к нему на дистанцию пробития АТ-поля, — прокомментировал я ситуацию для слушающих меня на мостике. Шестидюймовая автоматическая винтовка в руках уже не казалась мне надежным оружием: пока АТ-поле противника не пробито, снаряды на него можно выгружать тоннами, если не тысячами тонн.

— Видим, — отозвалась Мисато. — Что предлагаешь? Возможно, стоит попробовать атаковать его стационарными автоматическими турелями?

— Попробуйте, — откликнулся я. — Только... — я на секунду прикрыл глаза, вводя в несбывшееся новые допущения. — ...из северных секторов. Есть шанс, что он развернется туда. Небольшой, но есть.

С воем взлетели ракеты, загрохотали пушки турелей. В местах попаданий АТ-поле Ангела вспыхивало радужными разводами. Но каких-либо других результатов не наблюдалось. Ангел спокойно плыл вперед, оттесняя меня багровой чертой неминуемой гибели.

Дух машины отстранилась, почти не помогая мне маневрировать. Похоже, она о чем-то интенсивно размышляла. Впрочем, ее помощи пока что и не требовалось. Я вполне достаточно синхронизировался с Евангелионом, чтобы управлять им самому. Да и не было в маневрировании ничего особенно сложного.

Огненно-белый луч вновь сверкнул расплавленным металлом. Но на этот раз он почему-то ударил туда, где не было не только меня, но и орудий города или же пусковых установок.

— Четвертое убежище второго восточного сектора — уничтожено, — прозвучал в моих ушах мертвый голос Мисато-сан.

— Сколько? — задал я бессмысленный вопрос, не особенно рассчитывая получить ответ.

— К убежищу было приписано три тысячи человек. Сколько там набралось реально — неизвестно.

Саа полностью закрыли поле зрения. Теперь варп звучал как-то иначе, не так, как секунду назад. Дух машины, подпитавшись моей ненавистью, подсказала решение.

— Ха! — Выдохнул я, выставляя вперед руку Евангелиона в бронированной перчатке.

С ладони сорвался переливающийся разными цветами шестиугольник АТ-поля. Увеличиваясь в размерах и оставляя за собой след в виде последовательности своих изображений, повисших в воздухе, он устремился к цели.

— АТ-поле противника пробито! — донесся до меня как через вату голос Майи-тян.

— Синдзи-кун, стреляй! — закричала Мисато-сан.

Как в полусне я поднял винтовку и нажал на спуск. Прогрохотала короткая очередь. Но уже нажимая на спуск, я понял, что это бесполезно: пробоина в АТ-поле Ангела успела затянуться до того, как первый снаряд вылетел из ствола.

— Еще раз, Синдзи-кун!

Снова вскинул руку, я нанес новый удар, разбив АТ-поле Ангела. К счастью, уже удалось выяснить закономерность, присутствовавшую в его ударах: каждую атаку ему приходилось довольно долго готовить, причем начало подготовки атаки сопровождалось некой высокоэнергетической реакцией, которую фиксировали приборы, а Командный предупреждал меня. Так что сразу после очередного выстрела я мог атаковать, не опасаясь попасть под уничтожающую контратаку.

Шестнадцать все увеличивающихся шестиугольников ударили в защиту Ангела. Стрелять с одной руки было не слишком удобно, но все-таки по крайней мере часть очереди ушла в цель. Вот только Ангел сумел повернуться так, что очередь ударила вскользь, и кумулятивные снаряды, каждый из которых мог бы прожечь старенький, но еще кое-где используемый Абрамс от лобового листа до кормового, срикошетировали, оставив на сияющей прозрачной броне лишь небольшую зарубку.

— Еще раз, Си...

— Замечена высокоэнерге... — начала было Майа, но ее перебила Миасто-сан.

— Атака! Синдзи-кун, уклоняйся и еще раз!

Евангелион Ноль Один стремительно рванулся вперед, обегая Ангела по кругу. Зеркала будущего одно за другим разлетались осколками, отсекая Несбывшееся. На очередном шаге я толкнулся ногой сильнее, чем раньше, и в противоположную сторону. Евангелион чуть было не выполнил сальто назад, но вспышка очередной атаки Ангела снова появилась у меня перед глазами, а не ударила в меня.

— Еще! — чей-то крик прозвучал на самой границе восприятия.

Бронированная перчатка на моей руке снова вытянулась в сторону врага. Но когда я попытался еще раз вызвать уже знакомое чувство атаки, тьма саа, уже скрывшая все поле зрения, накрыла и сознание.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

Евангелион рухнул. Краем глаза я заметила, как со своего места с криком вскочила Рей-тян.

— Эвакуируем пилота! — скомандовала я.

— Сигнал на катапультирование не проходит, — ответила Майя.

— Взорвать крепления микрорайона!

Замерев на месте, я смотрела, как кусок города рушится вниз, в Геофронт, как встают на свои места, закрывая получившуюся дыру, двадцать девять броневых плит.

Ангел двинулся вперед. Он не обращал внимания на продолжающийся обстрел, и я приказала прекратить тратить боеприпасы.

Ангел, добравшись до того места, где вниз рухнул Евангелион, остановился. Его нижняя вершина выдвинулась вниз, и, свернувшись в спираль, коснулась плиты...

— Он бурит плиту, — констатировала очевидное Рицко-кун.

— Сколько он будет прорываться сюда? — спросила я у нее.

— МАГи дают оценку от восьми до двенадцати часов, — ответила Рицко. — Где-то через полчаса обещают уточнить.

— Что... с Икари... -саном? — запинаясь через слово спросила Рей-тян.

— Телеметрия прервалась, — пожала плечами я. — А эвакуационная команда до места падения Еванеглиона еще не добралась.

— По последним поступившим данным — Синдзи-кун был в коме, — на мой взгляд, совершенно зря уточнила Рицко-кун. — Видимо, тот трюк, которым он пробивал АТ-поле Ангела требовал больших затрат не только от машины, но и от пилота. Телеметрия показывала скачкообразное ухудшение состояния Синдзи-куна после каждого удара. На третьем он, видимо, надорвался.

— Какого... — обернулась я к подруге, и, подозреваю, на моем лице сейчас было написано что угодно, кроме понимания и всепрощения, — ... ты не сказала мне об этом?

— И что бы это изменило? — спокойно пожала плечами Рицко-кун. — Все равно нельзя было отказываться от еще одной попытки ударить по Ангелу.

Я встала, и нервно заходила по помещению, борясь с желанием сказать Рицко что-то, о чем мы обе потом пожалеем.

— Эвакуационная группа добралась до Евангеиона, — доложила Майя-тян. — Капсулу удалось извлечь.

— Состояние пилота? — спросила я, буквально на мгновение опередив Рей-тян с аналогичным вопросом.

— Врач говорит, — отозвалась Майя-тян, — что состояние Синдзи-куна тяжелое, но стабильное. Он без сознания ... Что? — оператор прислушалась к чему-то, что нам слышно не было. — Говорят, — Майя-тян повернулась к нам, — что Синдзи-кун бредит. Зовет Рей.

— Стоять! — рявкнула я, догадываясь, что сейчас произойдет. И правда: моя команда остановила Рей-тян на полушаге уже почти у самых дверей. — Ибуки-тюи, передайте эвакуационной группе, чтобы доставили Синдзи-куна в госпиталь. Пилот Аянами! Назначаетесь сиделкой. Ваша задача — наблюдать за состоянием Икари-тюи. Акаги-сан... — бросила я на Рицко умоляющий взгляд, — распорядитесь, чтобы пилота Аянами пропустили... если это будет не опасно для Икари-тюи.

Аянами судорожно кивнула, услышав мое уточнение.

— Като-сан, — произнесла в селектор Рицко, — примите пилота Икари, его сейчас доставят... и обеспечьте доступ к нему для пилота Аянами. МАГи прогнозируют 57-процентную вероятность того, что это ускорит его восстановление.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Аянами Рей

Выдернуть Икари-сана из Евангелиона удалось далеко не сразу. Штатные команды на выброс контактной капсулы — не срабатывали. Не удалось даже заставить робота приподнять броневой колпак, прикрывающий место введения капсулы в позвоночную систему. Так что техникам пришлось пилить броню и вручную поднимать капсулу.

Все это я узнала, пока сидела у дверей палаты, на которую мне указал Като-сан, сообщив, что именно в нее положат Икари-сана, если ему не потребуется немедленной операции.

Когда Икари-сана привезли, его глаза были закрыты, он был бледен и что-то тихонько говорил.

— Что с ним? — спросила я медика.

Азума-сан с сомнением покосился на меня, потом — на злобно сверкнувшего глазами Като-сана, и все-таки решился ответить:

— Без сознания. Бредит.

Я наклонилась к Икари-сану и прислушалась.

— Рей... — несколько слов были слишком тихими, чтобы мне удалось их разобрать. — ...сияющая... яркая... — опять несколько слов, которые я не поняла, — ...моя! Не отдам! Буккоросу* любого, кто попытается... — и снова, — Рей! НЕТ!!! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!!!

/*Прим. автора: буккоросу — убью на фиг (яп.)*/

Вырванная игла капельницы сверкнула в свете лампы дневного света, улетая куда-то в сторону. Азума-сан попытался навалиться на Икари-сана, держа в руках шприц с успокоительным — и отлетел в сторону, отброшенный, как тряпичная кукла.

— Икари-са... — я схватила тонкую руку, ставшую какой-то странно-прозрачной. Почему-то мне показалось важным запомнить, как в ставших видимыми сосудах пульсирует что-то черное. В своих словах я ощутила какую-то неправильность, даже ложь, и поправилсь. — Синдзи-кун! Я тут! Я с тобой!

Синдзи-кун приоткрыл глаза, в которых я заметила отблеск видений, волну, накрывающую целый мир.

— Рей... — облегченно выдохнул Синдзи, и, расслабившись, закрыл глаза.

Я оглянулась. Стены, прежде белые и идеально ровные — теперь были искорежены, как будто в них ударила Ева, и покрыты странными разводами. Мой взгляд зацепился за тоненькую черную линию, потом я увидела другую, третью... Трещины постепенно сложились в изображение восьмилучевой звезды там, куда пришелся главный удар. Азума-сан лежал возле фиолетового участка стены, и пол под ним постепенно становился красным.

— Рей-тян, — обратился ко мне Като-сан. — Боюсь, тебе придется выкатить Синдзи-куна отсюда, отвезти в другую палату, и установить капельницу.

— Хай, — кивнула я. — А Азума-сан?

— Им... займутся, — запнувшись в середине фразы, произнес Като-сан. Но мне было не до того, чтобы обдумывать странности этих слов.

Навалившись на поручень госпитальной каталки, я повезла Синдзи-куна в указанную Като-саном палату, ввела иглу капельницы и расположила электроды. Кардиограф запищал, отмечая сокращения сего сердца. Я же села на стул, сложила руки на коленях и приготовилась ждать.

— Аянами-сан, — мужчина в черном костюме появился в дверях. — Вас вызывает Командующий.

— Нет, — спокойно ответила я, не делая попытки подняться с места.

— Хорошо, Вас про... — человек в черном запнулся, и только теперь, видимо, до него дошло, что именно я ответила. — Как это нет? Командующий зовет!

— Нет, — повторила я. — Я останусь тут, по крайней мере, до тех пор, пока Икари-сан не придет в себя.

— Но Вы должны... — растерявшийся охранник еще что-то говорил, но мне это было не интересно, и я полностью исключила его из сферы своего внимания.

— Ах ты... Яриман! Косё бендзё!*

/*Прим. автора: охранник матерно ругается, обвиняя Рей в профессионально легком поведении, (яп.)*/

Он попытался схватить меня за плечо, но в этот момент Синдзи-кун, не приходя в сознание, вскинул руку, и на раскрытой ладони что-то сверкнуло. Охранник с криком улетел в коридор.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

— ...значит, отказалась? — голос Командующего послышался из-за дверей. — Это хорошо. Это она тебя так приложила?

Войдя на мостик, я увидела перед Гендо-сама начальника отдела охраны и одного из его подчиненных. Тот слегка кривился, и держался за правый бок.

— Нет. Это Ваш сын. Не приходя в сознание.

— Еще лучше, — усмехнулся Командующий. — Кацураги-тайи, докладывайте.

— Евангелион Ноль Один поврежден минимально. Техники обещают полностью восстановить все повреждения в течение двух часов, — начала я с лучшего. — А вот с пилотом... Он без сознания, и прогноз... Доктор Като не решился прогнозировать время его восстановления, потому как не понимает причин его состояния.

— Акаги-сан? — обратился Командующий к Рицко.

— МАГи уточнили прогноз, — ответила она, не отрываясь от экрана. — Ангел, кодовое обозначение Рамиил, прорвется в Геофромн в ноль часов шесть минут. У нас есть еще чуть больше десяти часов.

— Что с... — я запнулась, — ...с семь-четырнадцать? — назвала я обозначение уничтоженного моим приказом микрорайона.

— По докладам службы эвакуации, — отозвалась Рицко, — в убежища микрорайона собралось в среднем около пяти тысяч человек при номинально вместимости — три тысячи. Это же самый центр... Выживших — не обнаружено.

— Вот так вот, Мисато! — подумала я. — Гордись! Не у каждого армейского капитана личное кладбище достигает таких размеров. Далеко не у каждого...

— Соберись, Мисато-тян! — встряхнула меня Рицко. — Ты сделала все правильно! Нам... человечеству сейчас нужен начальник оперативного отдела НЕРВ, а не стонущая от жалости к себе тряпка!

— К чертям человечество! — буркнула я.

— Синдзи-куну и Рей-тян ты тоже нужна, — вот голоса Икари-доно я совершенно не ожидала. — Держись. Выплакаться сможешь потом. Сейчас — надо придумать, что нам делать.

Я подняла голову.

— Значит так... Синдзи-кун способен пробить АТ-поле Ангела. Это мы все видели, — произнесла я, посмотрев на согласно кивающую мне Рицко. — Но не более двух раз. И стрелять при этом из винтовки ему как минимум трудно. Значит Первая — пробивает щит, а Прототип — стреляет.

— 152-мм автопушка, которая сейчас стоит у нас на вооружении — слабовата, — подал голос Хьюга-кун. — Те снаряды, которые Синдзи-кун все-таки смог отправить в цель — оставили разве что небольшую царапину, да и та затянулась за пару минут. Да и броня у твари расположена под рациональными углами. Рикошет более чем вероятен.

— На складе отдела экспериментального вооружения Императорского Флота лежит рейл-ган, который собирались поставить на линкор Ямато-ни, — сообщил Шигеру-кун.

— Почему не поставили? — заинтересовалась Акаги.

— Энергии не хватило, — усмехнулся Аоба-кун. — Энергетическая установка линкора не в состоянии питать этого монстра. На один выстрел неделю заряжать надо.

— Дай мне его данные, — бросила Рицко. — Та-а-ак... Если отключить от единой энегосистемы Японии все, кроме того, что отключать никак нельзя... То получиться зарядить эту суперпушку за двадцать секунд. Уже что-то реальное...

— Капитан Кацураги, — обратился ко мне Командующий. — Названчаю Вас ответственной за операцию Ясима. Подготовительный этап должен быть завершен к двадцати трем часам. На Вас также ответственность за состояние пилотов. Приступайте.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Икари Синдзи

Видения варпа волнами накатывались на меня, даруя небывалое блаженство... и обращаясь невыразимым кошмаром, болью и ненавистью. Сверкающие зеркала Лабиринта Десяти тысяч будущих кружились передо мной, и в их гранях отражалось то что могло быть, и то чего быть не могло, то, чего я желал всем сердцем, и то, за предотвращение которого я не колеблясь пожертвовал бы своей жизнью.

Голоса шепчущих волн Нереальности пели в моем сознании, обещая вечные муки, если я посмею отвергнуть их посулы, но я смеялся в ответ, и кричал от боли созерцая картины невероятного блаженства. Нити реальности, цепи событий и сети отношений колыхались, раз от раза переплетаясь по-новому и грозя запутать меня в своей паутине. Пути тысяч разумных существ заканчивались, пересекаясь с моим.

С трудом вырвавшись из объятий кошмара, я осознал себя лежащим на больничной койке.

— Незнакомый потолок, — пробормотал я про себя. — Интересно, где это я?

— Госпиталь НЕРВ, — раздался неожиданный ответ, и, с трудом повернув голову, я увидел Рей, сидящую на стуле рядом. Ее рука лежала у меня на груди. — Просто палата в другом крыле, не та, в которой Икари-сан лежал раньше, после первого боя.

— Почему? — заинтересовался я.

Рей-тян попыталась убрать руку, но ее перехватил. Девушка смутилась и покраснела, что было особенно заметно при ее бледности.

— Ты... я... мы... В общем, та палата уже не годится. Совсем.

Мне вспомнилось одно из видений. Я лежал в комнате с колыхавшимися стенами, рядом со мной была Рей-тян, а еще колыхалось в одном ритме со стенами что-то противное, мерзкое, и почему-то опасное. Опасное не для меня, а для Рей-тян. Вот эта мерзость зачем-то потянулась ко мне... и я ударил всей мощью, которую только мог собрать в моем неадекватном состоянии. Так что же, получается, это было не видение?

Я попытался вспомнить еще что-нибудь. Последнее однозначно реальное воспоминание было о том, как я пытаюсь в третий раз пробить щиты Ангела... А потом — темнота, падение, и поток Силы, какой могла бы породить одновременная смерть нескольких тысяч разумных. Такой гекатомбы Духу машины вполне могло хватить на то, чтобы стать свободным демоном варпа... а учитывая ее разумность — то стала бы она хоть и не слишком сильным, но Высшим. Но вместо этого она почему-то передавала эту Силу мне, очищая ее от страха, боли, отчаяния, и прочих эмоций, связанных с безвременной гибелью. Может быть, и это тоже — было?

— Рей-тян, что со мной произошло? — спросил я, попытавшись приподняться. Но рей-тян надавила мне на грудь, заставляя оставаться в том положении, в котором я пришел в себя.

— Ты попытался выполнить приказ Кацураги-тайи, и еще раз пробить АТ-поле Рамиэру...

— Кого? — непонятно зачем попытался уточнить я, хотя все и так было понятно.

— Пятый Ангел, с которым ты сегодня сражался, получил кодовое обозначение Рамиэру, Ангел Грома.

— Рамиил! — зазвучали в моем сознании голоса варпа. Сегодня они, даже более чем обычно, были похожи на голос Учителя.

— Рамиил? — повторил за ними я, постаравшись как можно отчетливее произнести звук чужого языка.

Рей-тян кивнула и продолжила рассказ.

— Но почему-то ты отключился...

— Силы растратил, — вздохнул я. — В первый раз такой трюк проделываю, вот и не рассчитал маленько.

— И тогда Кацураги-тайи, чтобы спасти Евангелион и тебя, приказала взорвать крепления микрорайона, в котором ты находился. Евангелион рухнул вниз, оборвав питающий кабель. Дыру закрыли двадцатью двумя бронеплитами, через которые Ангел теперь прорывается.

— А что с микрорайоном? — спросил я, в ужасе понимая, что рискую вот прямо сейчас получить ответ на вопрос откуда взялись тысячи погибших.

— Рухнул вместе с тобой, — тут же подтвердила мои догадки Рей.

Я вспомнил карту. На микрорайон Токио-3 могли приходиться от одного до двух убежищ. Это от трех до шести тысяч человек в норме. Сколько их туда набилось на самом деле... Похоже, это воспоминание придется также записать в разряд если не истинных, то, по крайней мере, правдоподобных.

— Что дальше делать будем? — поинтересовался я, не особенно рассчитывая на ответ. Но ответ прозвучал.

— Ведется подготовка к операции Ясима, — произнесла Мисато-сан, появляясь в дверях палаты. — Синдзи-кун, с какого расстояния ты можешь пробить щит Рамиэру?

— Не имеет значения, — покачал я головой. — Если я его вижу — я смогу и ударить. Если что — Дух Машины подкорректирует траекторию.

— Тогда пилотам Икари и Аянами следует прибыть на огневую позицию у горы Футаго в 23.00. В 23.50 — мы начинаем.

— Но... — начала было Рей-тян, — ...Икари-сан...

— К тому времени я уже буду в норме.

Токио-3. Убежище. Судзухара Сакура

— Что? — вскрикнула незнакомая женщина неподалеку. — Почему?

Она спешно начала по новой набирать номер, но услышала только аппарат абонента вне зоны действия сети.

— Наоми-тян! — закричала она, снова и снова набирая номер, но все с тем же результатом. — Как же так? Она же в убежище! С ней ничего не должно было случиться!

Я вспомнила первый бой в городе, когда мы с Акаме-тян и Юко-сан сидели в подвале... Тогда тоже одно из убежищ было уничтожено. Но произнести это вслух я не решилась.

Я с надеждой посмотрела на Акаме-тян. Про то, что Юко-сан прошла в убежище с нами — я уже знала. Подруга посмотрела в угол, где ее брат, сидя лицом к стене, что-то говорил. Его обходили стороной, считая, что разговаривает он сам с собой. Но я-то догадывалась, что Юко-сан где-то поблизости.

Тейчи-сан поменял позу. Теперь он сидел так, как будто у него на коленях расположилась девушка. Неудивительно, что большинство тех, кто вообще слышал о брате Акаме-тян, считали его странным, если не рехнувшимся. Впрочем, сам он к подобным слухам относился более чем наплевательски.

Акаме-тян подошла к брату и что-то у него спросила. Выслушав ответ, с непроницаемым видом кивнула головой, и вернулась ко мне.

— Юко-сан почувствовала множество смертей. Боюсь, что опять...

Я вздохнула.

— Вот и думай, где безопаснее: в убежище, или на улице?

Признаться, я не очень отчетливо осознавала, что именно говорю, больше озабоченная тем, чтобы скрыть дрожащие руки. Ведь то, что произошло с неведомой Наоми-тян, могло в любой момент случиться и с нами. И не позавидуют ли выжившие, задыхаясь по многотонной громадой стали и бетона — погибшим, чья агония была милосердно короткой?

Акаме-тян вздохнула и обняла меня. Видимо, от нее скрыть мое состояние мне не удалось. И пусть реальное положение не изменилось ни капельки, мне, вопреки всякой логике, стало легче.

— Внимание! — раздался голос по сети оповещения. — Сегодня в 23.40 будет произведено отключение сети электропитания за исключением аварийных источников. Просьба, когда это случится — не паниковать и соблюдать спокойствие.

— В 23.40? — ахнул кто-то. — Это же через десять часов! Нам что, сидеть здесь все это время?

Как ни странно, но ему ответили.

— На поверхности идет бой. Выходить — слишком опасно. Разве что Вы пожелаете примкнуть к силам ополчения или добровольцам, которые сейчас готовят огневые позиции для новой атаки на Ангела.

Мужчина в черном злобно зыркнул в сторону громкоговорителя, из которого раздавался голос, и что-то забормотал, перебирая четки.

Токио-3. Подножие горы Футаго. Икари Синдзи

Яркие холодные звезды мерцали в темно-синем небе. Внизу, под горой, не утихая, шла работа. Грохот строительной техники глушил даже высказывания прорабов, от которых, в противном случае, могли бы свернуться в трубочку и более привычные уши. К счастью, сюда, на крышу спешно возведенного ангара для Евы, долетали разве что особенно громкие выкрики... но и те — в совершенно неразборчивом виде.

Когда я поднялся наверх, Рей-тян уже сидела на самом краю крыши, обняв собственные колени. Я уселся рядом с ней, свесив ноги вниз.

— Ика... — начала было девочка, но тут же поправилась, — Синдзи-кун, а почему ты сражаешься?

Я задумался... Вопрос был хороший. Встать в пафосную позу, и заявить, что Я сражаюсь ради всего человечества!? Да пошло бы оно, это самое все человечество, изрядная часть которого смотрит на нас с Рей глазами той самой Хиги-сан, и видит либо элементы управления Евами, либо и вовсе прирученных Ангелов. Из самозащиты? Тоже неправда. В любой момент я могу открыть Врата, схватить Рей в охапку, и, продемонстрировав остающимся неприличный жест, свалить в туман. Так почему я сражаюсь сам, и позволяю рисковать собой Рей?

Я пожал плечами:

— Наверное, мне интересно, что будет дальше. Просто любопытно... А ты, Рей-тян? Почему сражаешься ты?

Теперь настал ее черед вздыхать и задумываться.

— Я... Для меня это — связь с человечеством. Я ведь — не человек... — Рей задумалась, видимо, выбирая слова. — Я — чудовище. Хига-сан пра... была права, — поправилась она. — Я — всего лишь элемент управления Евангелионом. Больше я не нужна ни для чего.

— Буккоросу Хига-сан... — пробурчал я.

— Так ведь... — Рей удивленно запнулась. — Уже...

— Мелочи, — я махнул рукой, прикидывая, чем подольстится к Учителю, чтобы он показал, как найти в Великом океане одну до упора прогнившую душонку, чтобы вернуть ее к жизни... и убить еще раз десять-двенадцать... — А ты... — Я внимательно посмотрел на Рей-тян. — Думаю, что если от слова чудовище отбросить несколько букв, то оно гораздо лучше будет описывать тебя. И, если не возражаешь... — я запнулся, но все-таки продолжил, — ...будь моим чудом, ладно?

— Я... — Рей остановилась, и я уже было пал духом, ожидая отказа, — боюсь, что НЕРВ... я думаю, что они не допустят этого... я... я всего лишь ценное имущество и меня никогда не отдадут кому бы то ни было...

Мне осталось только тихо рассмеяться.

Токио-3. Подножие горы Футаго. Аянами Рей

Когда Икари-сан сказал, что я — чудо, и что он хотел бы, чтобы я была его чудом, я с трудом удержалась от того, чтобы вздрогнуть. Вот то, о чем я давно думала, чего хотела и чего боялась. Иакри-сан предлагает мне вступить в... отношения. Те самые отношения между мужчиной и женщиной, о которых я так много читала, но в которых так и не разобралась... И что мне теперь делать?

Или он хочет получить меня так, как сейчас мной по сути владеет НЕРВ? Ведь в свое время Хига-сан показала мне ведомость расходов, которые были произведены институтом, чтобы получить меня... Мне столько не выплатить, даже если всю жизнь я не буду покупать себе ничего... Это я и рассказала Икари-сану, но он только рассмеялся.

— Не отдадут? — отсмеявшись переспросил он. — Они УЖЕ отдали. Вспомни нашу первую встречу...

Я напрягла память. Признаться, вспоминать о том периоде не слишком хотелось — слишком тогда было больно, но...

* * *

— Чего ты хочешь?

— Ее!

* * *

И Командующий тогда кивнул раньше, чем Мисато-сан набросилась на Икари-сана, а он пояснил свои слова. Значит ли это что... Ой!

— Я... — произнести то, что я хотела сказать, в один прием у меня не получилось. Дыхание реально перехватило в груди, как и описывали в книгах. До сих пор это казалось мне художественным преувеличением... но оказалось, что это — самое что ни на есть скрупулезно точное описание действительности. — Я... согласна...

Я, вспомнив описанное в книгах, слегка приоткрыла губы, и Синдзи-кун уже склонялся ко мне...

— Эй, пилоты, — смутно знакомый человек в форме техника НЕРВ высунулся на крышу ангара, — вас вниз зо... упс...

Где-то

Пять черных монолитов с изображением треугольной маски с семью глазами висели в пустоте виртуального пространства. Хотя все участники встречи были лично знакомы друг с другом, доверять Сети свои настоящие лица и голоса никто не торопился, даже зная, что прикрывают конференцию лучшие программисты.

— Итак, — начал тот, чей монолит возвышался во главе собрания, — Рамиил атакует Геофронт. Все идет по плану.

— По плану? — возмутился Второй. — Затраты выше расчетных на три процента!!! Целых три! Вы представляете себе, о каких суммах идет речь?!

— Будет еще дороже, — усмехнулся Третий. — В ходе боя с Пятым город разнесли очень некисло... и несколько Убежищ полностью уничтожены. Там одно только восстановление оборонительной инфраструктуры, не говоря уже о компенсациях пострадавшим и погибшим, накинут, по моим прикидкам, еще процента полтора. Но все это мелочи, — Второй аж забулькал. — Да-да, именно мелочи. Мы, как-никак, ведем борьбу за плюшку эпических масштабов. И когда мы достигнем своей цели, все затраты... они не то, что окупятся — они будут вовсе ничтожным прахом!

— Если достигнем, господин Дж... Третий, — кисло заявил Второй. — Если!

— А если у нас не получится, то и вовсе считать деньги будет поздно, — ехидно отозвался Третий. — Если сдохнем быстро и без мучений — и то можно будет сказать повезло.

— И вероятность такого исхода растет, — отозвался Четвертый. — По докладам моих агентов, элемент управления выходит из-под контроля. Сын Командующего потребовал ее себе, и Гендо согласился.

— Гендо-сан, — поправил собеседника Третий.

— Да пофиг мне эти ваши узкоглазые заморочки, — отозвался Четвертый. — Важно то, что эта... конструкт, зачем ее только сделали в форме девчонки, может перестать быть пригодной для Плана! Я требую ее немедленной замены!

— Немедленной? — усмехнулся Третий. — И как Вы предполагаете это проделать? В прошлый раз мы потеряли Акаги Наоми-сан из-за Ваших подозрений, что Аянами-тян чересчур лояльна к Икари-доно. Хига-сан уже тоже не с нами. Что Вы предлагаете?

— Я передал одному из своих агентов артефакт, переданным нам нашими... покровителями. После его воздействия конструкт придется заменять, а вся память о его контактах с Икари-младшим будет стерта!

— Четвертый, Вы — долбо...б, — флегматично заметил Пятый. — И это я не ругаюсь, а констатирую факт. Немедленно отменяйте операцию. Немедленно.

— Ха! — отозвался Четвертый. — Я знал, что вы, сборище старых перестраховщиков, меня не поймете! Поэтому я отправил сообщение по односторонней линии спящему агенту. И теперь ни я, ни вы — ничего уже не сможем сделать. Победителей не судят!

— Так то — победителей, — в голосе Пятого не было и следа эмоций. — А когда Ваш план провалится — я буду требовать Вашего исключения из Круга... известным образом.

— Если провалится, господин Пятый, — Четвертый уже откровенно бесился. — Если.

— Когда, — твердо возразил Пятый. — В своем рвении и тупости Вы, Четвертый-сан кое-что упустили. И это кое-что делает Ваш план принципиально невыполнимым. Но об этом мы поговорим позже, перед процедурой исключения из Круга. Я Вам там все объясню.

Токио-2. Правительственный квартал.

Андо Рэн, адепт Светлого Круга, среди основателей и руководителей ЗИЭЛЬ известный как Пятый, сорвал с себя шлем дополнительной реальности и нецензурно выругался, мешая в одной фразе японские, русские и немецкие слова. Получилось очень красочно.

— Эти... — носитель Света задохнулся от ярости, — эти... отродья Изменяющего пути! Они, что, решили, что весь План создан для того, чтобы они обрели божественное могущество? Идиоты!

Рэн прикрыл глаза, вспоминая фотографию девочки, которую уже один раз убили... В тот раз он не имел возможности вмешаться. Да и позже, Четвертый вместе со Вторым убедили Кила, что круг общения Аянами Рей следует ограничить, дабы она не стала непригодна для Плана. Ублюдки.

Нет, План — велик и несет наибольшее благо наибольшему возможному числу людей, в это Рэн верил твердо. И любые жертвы на пути исполнения Плана — справедливы и оправданы. Но какие-то берега надо видеть?! Тем более, что никакого смысла истерические действия Четвертого на данном этапе не имели. Впереди еще двенадцать Ангелов, готовых пожертвовать ради человечества вечностью своего существования. И Икари Синдзи снова потребует девочку себе. Потребует и получит. Ведь Пророки, собственно и являвшиеся единственным источником сведений для института Мардук, высказались однозначно: без младшего Икари План невыполним! Так что надо было дать возможность детям получить столько счастья, сколько это возможно, и лишь перед последним Шагом выставлять замену, когда нефелим уже не успела бы привязаться к Икари. Но хорошо уже то, что, пользуясь этой истерикой Четвертого, удастся от него избавиться... когда неудача его плана станет однозначной.

Кайсё* Андо поправил воротник мундира. Его ждало множество дел.

/*Прим. автора: кайсё — вице-адмирал*/

Огневая позиция у горы Футаго. Мисато.

Опускается ночь. Я смотрю сверху на замерший, темный город. Люди эвакуированы, так что единственный источник света — чудовищный октаэдр, который назвали Рамиилом. Интересно: откуда Командующий берет эти имена? Впрочем, об этом можно будет подумать и позже. Сейчас же необходимо еще раз проверить, как идут работы.

— Оповещение об отключении электроэнергии? — уточняю у отдела по связям с общественностью.

— Крутится по всем каналам, — откликается Нагато.

— Состояние системы энергообеспечения? — теперь уже запрашиваю Рицко, которая и ведает всей техникой и строительством.

— Будет готова к запуску в 22.50, — откликается подруга, не отрываясь от монитора, на котором с сумасшедшей скоростью мелькают какие-то графики.

— Что с орудием? — уточняю я у нее же.

— Проблем со сборкой не ожидается. Должны успеть.

— Статус Евы-01?

— Поврежденные участки брони заменены. Ева-01 готова к бою, — отвечает мне Хьюга Макото.

— Статус Евы-00?

— Устанавливаем оборудование типа "Джи" для точнейшего прицеливания. На это потребуется около двух часов.

— Ясно. Остались пилоты, — вздыхаю я. — Пригласите их для брифинга.

Вообще-то, идти следовало бы мне, но сейчас я не могу покинуть командный пост. Так что за ребятами, удалившимися куда-то наверх убежал один из техников. Вернулся он быстро, но даже в неярком освещении было видно, что он во-первых — красный, а во-вторых, похоже, что на обратном пути подсвечивал себе дорогу ярким фонарем под глазом. Интересно, не прервал ли он ребятам какой-то романтический момент? Нашли же время!

— Они сказали, что скоро будут, — выдохнул посланец.

Я покачала головой. Когда же пилоты и в самом деле подошли, по их припухшим губам было видно, что посланник прервал их не в самый подходящий момент.

— Икари, Аянами, пора рассказать вам план операции, — Синдзи-кун...

— Да, — парень хмуро посмотрел на меня, и я глубоко в душе ему посочувствовала. Отрываться от несомненно приятного занятия, чтобы снова идти в бой, рисковать жизнью... Но раз я не могу ничего с этим поделать — то и не должна показывать своих чувств, которые все равно ничего не изменят.

— На тебе — взлом АТ-поля, — начала я излагать план операции Ясима. — Ты должен сделать это тогда, когда Ангел начнет стрелять по огневым позициям нашей артиллерии.

— Есть, — Синдзи-кун только что каблуками не щелкнул. И, подозреваю, что удержался он от этого только потому, что обут был в кроссовки.

— Рей, ты будешь стрелять, — перевела я взгляд на девочку.

— Да, — привычно-безэмоциональное лицо не давало понять, что Рей-тян думает обо всем происходящем.

— Мы устанавливаем уникальное прицельное оборудование, — пояснила я роль Прототипа, — так что тебе нужно просто нажать на спуск, когда прицельные маркеры сойдутся в центре, остальное — забота компьютера.

— Да, — снова никаких эмоций.

— Проблема в том, — вздохнула я, — что все что мы подготовили, сделано только для одного места стрельбы, так что сменить огневую позицию не получится.

— Бежать не выйдет, значит? — Синдзи криво усмехается.

— Да, — твердо отвечаю я. — Вы должны уничтожить его.

— А если я промахнусь, и враг выстрелит в ответ? — Вопрос Рей застает меня врасплох. Мы ничего не подготовили на такой случай, а теперь уже поздно.

— Просто не думай об этом, — да-да... Не думай о белой обезьяне. Кто бы еще мне подсказал, как это сделать... — Твоя цель — сбить его с одного выстрела.

— Мы и правда в отчаянной ситуации, да? — интонация Синдзи расходится со смыслом сказанного. В ней чувствуется какой-то азарт.

— Нулевая готова, — доложил оператор.

— Пора. Идите переодеваться.

Токио-3. Подножие горы Футаго. Аянами Рей

Два маркера системы наведения пляшут перед глазами. Ангел в центре Токио-3 продолжает бурить бронеплиты, не обращая внимания на копошение людей, и даже появление Евангелионов. После эвакуации Синдзи-куна Ангела несколько раз попытались спровоцировать на атаки... и временами даже удачно. Вот только ни одного раза он не ответил на атаки автоматических или дистанционно управляемых батарей. Судя по всему, Ангелу Грома совершенно плевать на то, какого калибра снаряды рвутся на его чудовищно мощном АТ-поле, не причиняя ему никакого вреда. Но вот стоило в зоне его досягаемости появиться танкам, ракетным установкам, или же самолетам, управляемым людьми — как сразу же следовал уничтожающий удар.

Маркеры сходились и расходились, но ни раз еще они не вспыхнули зеленым цветом, разрешающим мне стрелять. Интересно, почему те, кто устанавливал прицельное оборудование, не вывели сигнал открытия огня напрямую на эффекторы? Неужели так необходимо вмешивать в столь важный и ответственный процесс такого несовершенного посредника, как я? Ведь даже просто активировать Еву я смогла только с помощью Ика... нет, Синдзи-куна?! А если я подведу че... нет, вдруг я подведу его?

— Рей-кун, — звучит в наушниках голос Акаги-сан, — расслабься. Ты слишком напряжена, и именно поэтому можешь совершить ошибку.

Вместо того, чтобы успокоить меня, эти слова заставляют еще сильнее сжаться. Я... до сих пор я не сделала ничего, что могло бы заставить меня считать себя достойной... И высокие оценки как в школе, так и в боевой подготовки не играют никакой роли, если в самом главном я так и не смогла достичь успеха.

— Рей-тян, — слева от меня, на самой границе восприятия, загорелся экран связи из кабины Евангелиона Ноль Один, и меня накрыла волна какого-то искристо-прохладного спокойствия. Не того отчуждения, в котором я пребывала все годы до этого, а именно приятного спокойствия. — У тебя все получится! Я верю в тебя!

Над замершим в неподвижности городом разливается голубоватое сияние. Там — враг. Его надо уничтожить.

— Евангелионы, готовность — ноль. Мы начинаем, — сообщает Акаги-сан.

— Готов. — Синдзи-кун... Он с улыбкой смотрит на меня, и я верю, что у нас все получится.

— Готова. — Отрешившись от недавнего мандража, я вновь начала присматриваться к танцу маркеров. Почему-то от знания о том, что Синдзи-кун наблюдает за мной — становилось легче.

— Начинаем операцию Ясима. Начать первую стадию. -Кацураги-сан уверенным тоном распоряжается с передвижного командного пункта.

— Начинаем подачу энергии через трансформаторы. — Незнакомый голос. Наверное, кто-то из техников.

— Запуск систем охлаждения. — А вот это больше похоже на записанное предупреждение автоматизированной системы.

— Все генераторы — на полную мощность. Коэффициент трансформации — семь десятых. Система электропитания — в норме.

— Емкость частотного конвертера достигла 65 миллионов киловатт. — голоса наслаиваются и перекрываются. Сколько же людей задействовано, чтобы обеспечить мой выстрел?

— Блок конвертации — без проблем.

— Активация предохранительных систем. Подача электроэнергии из секторов с 1 по 803. Поддерживайте стабильную частоту 500 гГц.

— Начать вторую стадию. — Снова Кацураги-сан.

— Подключение подстанции Ноготембо. Все в норме.

— Подключение подстанции на Футаго. Все в норме.

— Запуск ускорителей. Напряжение в норме.

— Начать третью стадию.

— Есть.

— Передаем всю энергию на подстанцию Футаго.

— Все линии работают на полную мощность.

— Система охлаждения работает.

— Группа накопителей заряжена на 76,8%

— Стадия 3 завершена. Проблем нет, — несмотря на подбадривающий взгляд Синдзи-куна, я с трудом заставляю руки не дрожать.

— Отлично. Передайте на 4 и 5 базы: продолжаем действовать по плану. Заставляем его стрелять, и сразу делаем свой ход.

Гора Футаго. Огневая позиция. Икари Синдзи

Кажется, что огоньки ракет еле ползут по небу. Даже забываешь, что на самом деле они несутся на скоростях в несколько Махов, окутанные плазменным облаком. Сейчас их системы самонаведения слепы и глухи, и ракеты следуют исключительно заложенным в них программам.

Яркая вспышка заставляет меня зажмурится.

— Все ракеты поразили цель, — докладывает приданный армейский специалист. — Повреждений цели не наблюдаю, — как-то даже не сомневался. На Сакиила вывалили в разы больше. И, как и сказала Мисато-сан, на автоматические ракетные установки Ангел просто не реагирует.

Земля вздрагивает. Это открыли огонь артиллерийские батареи среднего калибра. В ответ сверкает ослепительно-яркий луч, а разрывы снарядов гаснут в сверкании АТ-поля, не нанося ущерба врагу.

— Первая и третья батареи уничтожены, — докладывает военный.

— Продолжаем, — отзывается Мисато-сан. — Не оставляйте его в покое ни на секунду.

Грохочет новый залп. Октаэдр Ангела превращается в призму, в потом — во что-то, похожее на пушку. Теперь — его ядро открыто... Но не для нашей позиции — к нам эта конструкция развернута дном, состоящим из нескольких пластин. На позиции артиллеристов обрушивается очередной удар.

— Уничтожена вторая батарея, — доклады о потерях продолжают поступать.

— Восьмой ракетный комплекс — уничтожен.

— Четвертая батарея — огонь! — командует Мисато-сан.

— Шестой артиллерийский комплекс разрушен.

— Потеряна связь с пятой огневой точкой.

— Исчез сигнал от Фукосава.

— Продолжайте. Седьмая батарея — залп.

Ангел снова трансформируется. Теперь он снова — цветок, уже виденный мной во время первой атаки. Значит там — за этими лепестками — уязвимое ядро.

— Мисато! Разверните его еще чуть-чуть!

— Первая батарея — огонь! Штурмовики — атакуйте.

Снаряды несутся прямо у нас над головами. Из-за горы Футаго выныривают три звена штурмовиков и обрушивают на Ангела ракетный удар. Снова скрыться за горой дается только одному из них: остальные исчезают во вспышке ответного удара. Но Ангел развернулся к нам.

— Евы, атакуйте! — кричит Мисато-сан.

Евангелион поднимает вперед обе руки ладонями к врагу. Перед глазами на мгновение темнеет, и поток разрушения уносится в сторону Ангела.

— Рей-тян! Стреляй! — кричу я.

Над моим левым плечом на мгновение возникает белая полоса, сопровождающая полет снаряда, разогнанного почти до третьей космической. От трения о воздух он практически мгновенно вскипает, но продолжает лететь в сторону цели. Вот только цель слишком быстро заращивает пробоину в АТ-поле. Траектория снаряда хоть и не сильно, но отклоняется, и вместо беззащитного ядра — ударяет в прозрачную, переливающуюся броню.

— Он только ранен! — кричу я в ларингофон. — Заряжайте по новой! Быстрее!

Мисато-сан кому-то что-то приказывает, но я не вижу смысла вслушиваться. Если я что-то и запомнил из брифинга, так это то, что на перезарядку уйдет не менее двадцати секунд. И эти двадцать секунд я должен для Рей-тян обеспечить, потому что она совершенно точно не побежит. Вот всех десяти тысячах зеркалах, отражающих вероятное будущее нет ни одного такого варианта. А значит, я должен выстоять.

— Внутри объекта зафиксирована высокоэнергетическая реакция! — кричит Ибуки-сан, и я сдвигаюсь вправо, закрывая Прототип.

Колючая звезда взрывается острыми лучами там, вдалеке, где сходятся прозрачные бронеплиты Ангела Грома. Я поднимаю все щиты, какие мне только доступны, но этого оказывается недостаточно. То, что доктор Акаги назвала АТ-полем — пропускает свет, лишь немного отклоняя и рассеивая его. На мгновение в моих мыслях возникает идея использовать против Ангелов мощный лазер, но времени обдумать ее — уже нет. LCL вскипает. Почти ослепнув от боли и охрипнув от крика, я выплескиваю все свои боль и ненависть, свивая их в двойную спираль Копья. И это копье ударяет в переливающийся Свет Ангела, преодолевая его, увлекая за собой, делая своей частью. Черными силуэтами на слепящем фоне сияния столкнувшихся сил рушатся оставшиеся невредимыми здания. Но только увидев, как ослепительно-черная полоса инверсионного следа снаряда рейлгана пересекает столь же непроглядное Сердце Ангела, я позволяю себе сбежать от терзающей меня боли и ускользнуть в беспамятство.

Токио-3. Убежище. Судзухара Сакура

Сидеть в темноте было страшно. Снаружи грохотало, рвалось, земля вздрагивала под ногами... Видимо, после того, как отключили электричество, бой на поверхности, временно затихший, разгорелся с новой силой.

Чей-то голос, как бы не того самого мужчины в черном, завывал молитву. Я понимала ее в лучшем случае обрывками, но в них речь шла о вечном проклятии еретикам, посмевшим противиться воле Господа, выраженной Его Ангелами.

В Убежище было совсем темно. Лишь очень немногие люди решались потратить заряд телефона на попытки дозвониться близким, застрявшимся в других убежищах. И, увы, получалось это далеко не у всех. Некоторые уже полностью разрядили свои телефоны, другие — потеряли всякую надежду.

— Саяко-тян! Ты жива! — подсвеченное снизу лицо одноклассника Нии Тейчи-куна являло из себя картину фантасмагоричную, но изображено на ней было искреннее счастье.

В этот момент от страшного грохота заложило. Судя по всему, удар обрушился прямо на убежище. Погасли даже тусклые светодиоды аварийного освещения и все погрузилось в полнейшую тьму. Последовавшие удар были слабее, но они были и более страшными, потому что это рушились сверху обломки защищающих нас бронеплит. И от этого не было никакого спасения или укрытия.

Что-то сдернуло меня с места и швырнуло... куда-то в темноту. Впрочем, темнота была везде, и понять, чем место, где я оказалась, отличалось от предыдущего — было сложно. Впрочем... Тут совершенно точно не было футона, на котором я раньше сидела.

— Акаме-тян! — позвала я в темноту. — Нийя-сан! Юко-сан! Ответьте, кто-нибудь!!!

Где-то слева кто-то заорал... но это было крик боли, а не попытка найти друзей. И я замерла, на мгновение испугавшись, что это кричит Акаме-тян... или ее брат.

Я попыталась подняться... и не смогла. Тот кусочек пространства, который оказался в моем распоряжении был слишком мал, чтобы я могла хотя бы сесть. Я попыталась наощупь определить пределы своей свободы. В сущности, все было не так плохо, как мне показалось сначала. Похоже, я лежала под стеной, и сверху рухнул кусок перекрытия. Теперь он одной стороной опирался на стену, а другой — стоял на полу... и, к счастью, кажется, двигаться дальше вниз не собирался.

Вот только, ощупывая окружающее, я влипла в какую-то лужу. Я машинально облизала пальцы, и застыла в ужасе: жидкость, в которую я влипла, была соленой.

— Акаме-тян!!! — заорала я, надрывая связки.

— Ксо, — выругался кто-то неподалеку. Но... ведь я только что там все прощупывала! Там никого не было, только стена и рухнувший кусок перекрытия! — Ну почему она меня не слышит? Была бы это Акаме-тян... или Тейчи-кун...

— Юко... сан? — запнувшись, выговорила я.

— Сакура-тян, — удивились рядом. — Ты меня слышишь?

— Да, — растеряно ответила я. — Вы тут?

— Акаме-тян просила тебя поискать, — ответила девочка-призрак. — Она испугалась, что тебя ранило... но если бы она тебя не отшвырнула — тебя бы точно завалило.

Я на минуту представила себе, что то, что рухнуло рядом со мной — упало бы на меня... и мне стало плохо.

— Юко-сан... передайте пожалуйста, Акаме-тян, что у меня все в порядке. Она очень удачно меня отбросила. Только... мне здесь ни встать, ни сесть...

— Я передам, — отозвалась Юко-сан. — Потом. Пока что — ползи за мной, тут недалеко...

Голос Юко-сан стал удаляться, и я поползла за ним. И правда — через несколько метров потолок в который я периодически упиралась, пытаясь приподняться, куда-то исчез. Светлее не стало, но, по крайней мере, я смогла сесть.

— Вот так лучше, правда? — спросила у меня Юко-сан.

— Правда, — согласилась я. — Но... Юко-сан... Не могли бы Вы выйти отсюда и сказать Акаме-тян, что у меня все в порядке?

— Точно! — раздался звук, как будто... как будто кто-то хлопнул себя ладонью по лицу. — Я сейчас сбегаю с Нии и расскажу им, а потом, если не возражаешь — вернусь к тебе. Ты же не возражаешь?

— Нет, конечно, — я вздохнула. Мне дико не хотелось, чтобы Юко-сан уходила. Оставаться одной в темноте, и ждать, вздрагивая, и вслушиваясь в грохот снаружи — было страшно. Очень страшно. Но я понимаю, что Акаме-тян волнуется за меня... Да и мне хотелось бы услышать, что у них с братом все хорошо.

— Я вернусь, — кивнула мне Юко-сан... — Я хорошо знаю, каково это — быть одной и в темноте.

Она ушла прямо сквозь завал... Стоп! Она кивнула, она ушла. Но ведь Юко-сан — призрак! Неужели я стала видеть призраков?

Я на минуту задумалась о том, почему меня никак не удивило, когда я услышала Юко-сан, и так поразило то, что я могу ее видеть. Но тут ответа я не нашла.

Признаться, к тому моменту, когда Юко-сан вернулась, я уже снова начала дергаться и бояться. Все-таки, темно... И даже страшный грохот там, наверху, совсем затих. И я испугалась того, что обо мне могут просто забыть. Или посчитать, что меня просто раздавило упавшим перекрытием. И я буду сидеть тут, в темноте, пока не умру...

— Сакура-тян! — светящийся силуэт Юко-сан прошел сквозь бетон, и она опустилась на пол возле меня. Вот странно: Юко-сан вроде бы светится, но ничего кроме нее я все равно не вижу.

Токио-3. Убежище. Судзухара Тодзи

— Ксо! — ругаться хотелось уже очень давно. — Ну какого западного демона они там копаются? Им же Акеми-тян чуть ли не пальцем ткнула туда, где под завалом сидит Сакура-тян! Кстати, Акеми-тян, а откуда ты знаешь, что сестренка именно там? И что она... — я запнулся. Говорить и даже думать о таком — не хотелось, но... — ...что она вообще жива?

— Знаю и все, — спокойно ответила Акеми-тян, а ее старший брат только подтвердил ее слова кивком головы.

Я вздохнул, и покрутил головой. Окружающая местность сильно отличалась от той, которую я видел, когда нас с сестренкой отводили в убежище. Наш дом пострадал относительно несильно. Ну, подумаешь — не осталось ни одного целого стекла... В конце концов, дом застрахован, и все починят бесплатно. Вот соседнему пришлось хуже. На уровне где-то шестого-седьмого этажей он был пробит навылет как будто в него воткнули раскаленную иглу. А еще чуть дальше, на месте дома, где жил Айда Кенске, виднелась бетонная блямба, изрытая кратерами.

Впрочем, само Убежище выглядело немногим лучше. Сначала неведомое нечто, как бы не то же самое, как и то, что пробило соседний дом, снесло многометровый слой земли, под которым собственно и пряталось Убежище, а потом в обнажившееся перекрытие влетело несколько крупнокалиберных снарядов. Хотя само перекрытие они и не пробили, но внутренний слой защиты разрушился и рухнул вниз, на людей. И сейчас спасатели, в свете спешно развернутых прожекторов, таскали наружу раненых и погибших.

Я сдержал тошноту и отвернулся от вскрытого входа, из которого выносили незнакомой девочку. Ее нога висела на тонкой полоске кожи, а левой руки не было вовсе. Видеть это было страшно... И хорошо еще, что она без сознания. Но ведь на ее месте мог бы оказаться и я. А Сакура... Ее еще не достали из-под завалов. Так что я не знаю, не будет ли с ней еще хуже. Что же это за невезение! Второй раз при атаке этих проклятых Ангелов сестренка оказывается под завалом. И о чем только думают эти придурки в командовании НЕРВ?! Неужели нельзя обнаруживать этих уродов пораньше, и необходимо устраивать эти поганые бои прямо в городе, где живут люди?! Уроды. Так бы и вломил им всем!

Я с трудом отвел взгляд, как будто сам собой снова притянувшийся ко входу в Убежище. Чтобы не пялиться туда, я стал рассматривать прозрачный, переливающийся октаэдр, завалившийся прямо на одной из центральных площадей города. Точнее — не том, что недавно было одной из центральных площадей. Сейчас павшего Ангела окружал пустырь, а о том, что рядом когда-то стояли дома, напоминали разве что кучи строительного мусора.

— Тодзи-кун, — брат Акаме-тян дернул меня за рукав. — Тозди-кун, вон, Сакуру-тян вытаскивают!

Я оглянулся... и бегом рванул к выходу. Сакура-тян шла, тяжело опираясь на плечо мужчины в форме спасателей. Ее руки и лицо были все в крови.

— Сестренка, что с тобой?! — кинулся я к Сакуре.

— Судзухара-кун, — ответил мне выведший сестренку спасатель. — С вашей сестрой все в порядке. Она только перенервничала, устала...

— ...и отсидела ноги, — улыбнулась мне сестренка.

— Но... но она же вся в крови! — взвыл я, представив, что скажут мне родители. Нечего сказать, присмотрел за сестрой.

— Это чужая, — ответил спасатель. — Сакуре-тян очень повезло. Она оказалась в чуть ли не единственном безопасном месте. А вот тому, кто был рядом — повезло меньше...

Токио-3. Временный командный пункт НЕРВ. Кацураги Мисато

Нулевая словно взбесилась. После того, как наблюдатели подтвердили уничтожение цели, Аянами проигнорировала приказ о возвращении на базу, и рванулась туда, где лежал упавший Ноль Первый. Грохот, который раздавался, когда Прототип выковыривал контактную капсулу своего напарника был сравним с залпом восьмидюймовой батареи, а потом Рей-тян бросила свой Евангелион, выпрыгнула из своей капсулы, и кинулась к Синдзи-куну.

— Группа эвакуации! Что там у вас?! — крикнула я в гарнитуру.

— Ворота ангара заблокированы упавшей балкой, — отозвался старший спасатель. — Но ее уже убрали, и мы выдвигаемся.

— ... — не сдержавшись, я высказала все, что думаю о балках, недоумковатых спасателях, не догадавшихся сделать в своем ангаре несколько выходов, или даже разместить несколько ангаров, воротах, которые можно заклинить этой самой балкой, а также их непростых взаимоотношениях и запутанной личной жизни. — ... и если из-за этой задержки пилот пострадает — я вам эту балку запихаю плашмя! И воротами утрамбую!

— Есть, мэм! — отозвались спасатели.

— Рицко-кун, оставляю тут все на тебя, — бросила я подруге, а сама прыгнула через ограждение и побежала туда, где все еще светилась в ночной темноте громада рухнувшего Евангелиона.

Когда я подбежала к руке Прототипа, на которой лежала вырванная контактная капсула Ноль Первого, дети уже сидели на вывороченном куске оплавленной, но уже остывшей земли. Синдзи-кун обнимал Рей-тян за плечо, и что-то шептал ей на ухо. Вот девочка дернулась, и спрятала лицо на груди парня. Его лицо на мгновение исказилось от боли, но он не сделал даже движения, чтобы оттолкнуть Рей-тян.

Я с трудом удержалась от того, чтобы кинуться туда, к сидящим детям, от того, чтобы обнять их обоих, утешить и успокоить. Но еще когда только Ноль Первый падал — я успела прочитать на экране записи системы мониторинга. У Синдзи-куна ожоги по всему телу. К счастью, LCL кипит далеко не при ста градусах, так что ожоги первой-второй степени, не выше. Но это все равно больно. Так что даже прикоснуться к Синдзи-куну я просто не имею права. И то, что он обнимает Рей-тян, не показывая, насколько это ему больно и тяжело — тут не аргумент.

К счастью, группа эвакуации, которую я материла про себя, не прерываясь и почти не повторяясь, появилась на месте прежде, чем я закончила составлять приказ об их поголовном переводе на казарменный режим... на гауптвахте. Так что, когда Синдзи-куну вкатили обезболивающее и аккуратно уложили на каталку, я все-таки решила повременить с применением карательных мер.

— Рей-тян, — обратилась я к потерянно сидевшей девочке. Стоп! Не так. — Аянами-сёи!

— Я! — подскочила Рей-тян.

— Ваша задача: привести себя в порядок, а потом — наблюдать за состояние своего непосредственного командира и докладывать о ходе лечения! — вот так. Хоть займу ее делом, пусть и бессмысленным: доклады от медиков явно будут содержательнее, чем от школьницы. Но сейчас даже копать от забора и до заката — это лучше, чем сидеть одной и есть себя поедом. — Задача понятна?

— Так точно, Кацураги-тайи! — отрапортавала девочка.

— Исполнять!

Нереальность. Икари Синдзи

Поверхность планеты где-то высоко над головой полыхнула огнем и выбросила в атмосферу очередной язык пламени, перевитый черным дымом. Вопль страдающих душ был бы непереносим для человека... Для человека... А кто я? Кто... или, точнее — что я?

Крикун подо мной рванулся. Он хотел вырвать свой Путь из моей руки, хотел свободно мчаться сквозь темной пламя Пылающей Гробницы, наслаждаться мучениями тех, кто поверил Кукловоду Тысячи и одного заговора. Но я недрогнувшей рукой треснул его по шипастой голове, подавляя мятеж.

Здесь, где любой бред становился единственной реальностью, данной нам в ощущениях, а реальность искажалась так, что давала сто очков вперед самым кошмарным бредовым видениям, я висел в пустоте, оседлав выловленного крикуна и размышлял, восстанавливаюсь.

Ангел... Он оказался настоящим ангелом. Если раньше я считал, что оружие, которым бил меня Сакиил — это какой-то лучемет, то теперь, когда я встал против удара Ангела Грома, различие стало мучительно ясно.

Я посмотрел на бурлящую в небесах Пылающую гробницу. Видимо, именно воспоминание о кипящей LCL забросило меня сюда. Но настоящий урон нанесла не температура, и не тяжелый удар в грудь, и даже не фантомная боль от повреждений Евы. Воля Рамиила пробила все мои щиты, и его огонь обрушился на мою душу, разрывая ее в клочья. И только поток Силы чудовищного жертвоприношения позволил мне стоять, защищая собой Рей-тян.

В размышлениях о природе Ангела, я крутанул один из шипов крикуна, вырвав из него вопль, собственно, давший название этому виду. Конечно, гораздо эффективнее было бы перековать захваченного демона, превратив его в ездовой диск... Но сейчас у меня не было для этого времени... впрочем, равно как и желания.

Перематывая светящуюся нить воспоминания о прошедшей схватке с одной руки на другую, я наткнулся на узелок противоречия. Если Рамиил одним ударом разрушал дома и уничтожал защищенные бронекуполами орудия, то почему он бурил преградившие ему путь плиты, а не крушил их ударами своего заклятья?! Не думаю, что затычка, построенная людьми, выдержала бы больше, чем по одному удару на плиту. Но вместо того, чтобы прорываться вниз, Ангел Грома неторопливо бурил плиты, давая нам возможность подготовить операцию Ясима. Или... или это и было его целью? Возможно ли, что Ангел просто обозначал угрозу, и ждал нашего хода?! Но зачем?! Я ведь точно знаю, что это не была игра, когда бессмертный дух бросает израненное тело, чтобы скрыться от врагов в волнах Забвения, а после — снова вернуться. Я почувствовал, как открылись врата Серых Пределов, а там, за Чертой, Вечная Леди не упустит добычи! И всплеск Силы был... Учитель рассказывал, что нечто подобное было над Арматурой, когда Лоргар вел Несущих слово и Пожирателей миров...

Время, волей Предвестника перемен свернутое в бутылку Кляйна, вывернулось наизнанку, пусть это и невозможно для данной конструкции, и легло под крылья-плавники крикуна Черной Дорогой. Я ослабил контроль над своим ездовым животным, позволив ему рухнуть в полыхающие высоты огненного ада, чтобы выхватить из них добычу.

Когда Учитель только начинал наши занятия, я все пытался выяснить: то, что я наблюдаю, это реальность, или всего-навсего бредовые видения... Но попытки эти так и не дали сколько-нибудь вменяемого результата. И я махнул рукой, решив, что ответ на этот вопрос может быть найден позже... или же ответ утратит для меня значение.

Крикун кувыркнулся в том, что могло быть или не быть раскаленной атмосферой Пылающей гробницы. И схваченная им добыча с криком устремилась в полыхающий разлом планетарной коры, размахивая обгорелыми обносками, в которые был одет. Где-то на полпути к магме путь несчастного пересекся с траекторией лавовой бомбы. Впрочем, шансов на выживание у него изначально не было.

Конструкция, составленная из сверкающих синим пламенем символов, свернулась, демонстрируя мне новые грани Истины. И мне показалось, что я вот-вот пойму, в чем смысл этого самопожертвования Ангела, когда мироздание содрогнулось, и громовой голос, подобный тому, который в свое время произнес: Да будет Свет!, сложился в слова:

— Синдзи-кун! Синдзи-кун, очнись! С Рей-тян беда!

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато

Я сидела возле постели Синдзи-куна, и колебалась. Я, которая известна всем своим сослуживцам именно тем, что мало какое решение требовало от меня более нескольких секунд размышления. Но сейчас... Я не была уверена в том, что собираюсь делать. Когда Рей-тян нашли, лежащей поперек кровати Синдзи-куна, мы все надеялись, что она просто устала и спит. Но как Синдзи-кун никак не может очнуться от сна, в который его погрузили, чтобы он не испытывал боли, так и Рей-тян спит, не просыпаясь, вот уже третий день. И никто, даже Рицко-кун, не понимает, что с ней случилось. И мы так и не смогли разжать ее левую руку, в которой зажато что-то маленькое. Маленькое настолько, что полностью скрылось в не такой уж большой ладошке девочки.

Я знаю, что еще слишком рано будить Синдзи-куна. Его раны еще не зажили, и ему будет очень больно. И он почти наверняка ничего не сможет сделать. Что может мальчишка там, где отступились взрослые? Но почему-то меня все время тянет коснуться его плеча и сказать...

— Синдзи-кун! Синдзи-кун, очнись! С Рей-тян беда!

Ударом меня отбросило прямо в стену. Перед глазами потемнело, а когда я снова смогла видеть, Синди-кун уже висел посреди комнаты. Именно висел, примерно посередине между полом и потолком, в окружении светящихся синих колец в форме карданова подвеса, по которым бежали непонятные символы. Руки парня были сложены перед грудью, и там мелькало что-то черное, от чего веяло неясной, но пугающей угрозой.

— Мисато-сан, Вы сказали... — начал было Синдзи-кун, но я его перебила.

— Рей-тян нашли лежащей на твоей кровати... и с тех пор она не приходит в себя. Рицко-кун говорит, что не понимает причин ее состояния. Я...

Я вздохнула, опустив руки. Объяснить, почему в связи с этой историей я разбудила Синдзи, и чем он может помочь — я не могла. Это было какое-то наваждение. И я все-таки решилась последовать ему. Но что теперь делать?

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Икари Синдзи

Рей-тян лежала на больничной койке. В точности такой же, с которой только что встал я. Вот только от ее левой руки просто разило МЕРЗОСТЬЮ и отвратительным запахом Гниющего Сада. Узнаю, кто дал ей эту гадость — уб... Нет, смерть — была чересчур большим милосердием. Я эту тварь заведу в Лабиринт и там оставлю.

Я уже хотел было вырвать мерзость из руки Рей-тян, но меня остановил случайный взгляд, брошенный по привычке на зеркала Лабиринта Зеркал. В всех мерцающих стеклах бесчисленных вариантов будущего после этого выбора отражалось одно и тоже. Я бего по Дорогам Отчаяния в попытке догнать и вернуть Рей, уже вижу ее, но... не успеваю. Всегда одно и тоже. Вижу, но не успеваю догнать. И она скрывается в Гниющем Саду, вотчине Пастыря Обреченных.

Я замер, а потом сделал то, чего не делал доселе никогда. Нет, Учитель показывал мне, как это делается, я даже пробовал отдельные части ритуала, но всегда — под присмотром, и никогда — полностью. Теперь же я Воззвал. Воззвал, и был услышан, принимая на себя все последствия внимания могущественной сущности варпа.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато

Если до палаты Рей-тян Синдзи-кун дошел, как и полагается человеку, перебирая ногами по полу, то, увидев девочку, безвольно раскинувшуюся на кровати, он просто взлетел в воздух, так же, как висел посреди своей палаты, когда я его разбудила. Светящиеся синие кольца вращались все быстрее и быстрее, а символы, изображенные на них, казалось, жили собственной жизнью.

— ...авраи рэ! Каинава! — голос Синдзи-куна звучал все громче. При этом он постоянно менялся, и мне казалось, что говорит то ребенок, то женщина, то старик...

По рукам парня текли потоки синего пламени. Я хотела было кинуться вперед, и вырвать мальчишку из этого светопреставления... но что-то удерживало меня на месте и я просто не могла даже шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг.

— ... — Гулкий голос, даже близко не похожий на те, которыми говорил Синдзи-кун, раздался внезапно. В нем я не могла вычленить не то, что знакомых слов, но хотя бы и отдельных звуков. Но, тем не менее, смысл почему-то был кристально понятен: Зов услышан, и право — несомненно. Вероятное прошлое — изменено.

Дороги Отчаяния. Икари Синдзи

Врата открылись, и я вступил на дороги Отчаяния. Все самое худшее, что я видел в жизни... и даже чего не видел, но мог бы увидеть, окружало меня.

Как и в видениях Лабиринта Десяти тысяч Будущих, черная нить ложной Дороги легла мне под ноги, чтобы вести туда, где отчаяние сможет поглотить меня... Но она — просто дорога, артефакт без собственной воли и души. Посмотрим, что она сможет противопоставить тому, чья воля меняет любые пути.

— Ничья душа, да? — раздался впереди скрипучий голос. — Хорошо. Из тебя получится отличный артефакт. Что бы я делал без этих придурков, которые теряются на Дороге Отчаяния? Хозяин был бы очень недоволен. Очень.

Ярость подхватила и понесла меня на своих крыльях. Этого не было в видениях. Видимо, это и есть тот момент, который был Изменен. Порождение Владыки Отчаяния, бродящее по его тропам, задержало Рей-тян, дало мне догнать ее. Тот кто отныне без сомнений является моим богом не дал мне победы, но даровал возможность взять ее самому.

Руки сами сплясали сложный танец невозможных для человеческой анатомии жестов, а с губ срывались слова, не предназначенные для человеческого горла. Силы, объявленные запретными еще во времена Власти*, свивались передо мной в заклятье, именуемое Сеть Душелова, или Ловушка Тысячи голосов.

/*Прим. автора: см. Глен Кук серия Черный отряд*/

— Оставь ее! — я даю возможность твари, выглядящей как старик в потрепанной черной хламиде, последнюю возможность разойтись миром. Делаю я это главным образом из страха того, что наша схватка может повредить Рей-тян.

— С чего бы это? — морщинистая рука с грязными, обломанными ногтями, хватает кристалл, ценнее которого я не знаю.

Слова больше были не нужны. Сеть хлестнула по врагу. Его защита, напоенная болью и смертью многих людей, попыталась остановить смертельный полет тоненьких шелковых нитей, но была разрезана на мелкие куски, которые постепенно истаяли, впитавшись в обсидиан дороги. Раздался жуткий крик, полный боли и неверия, и среди горстки пепла осталась стоять статуэтка, изображающая старика с посохом в руке. А бесценная драгоценность души Рей оказалась в моих руках.

— Хе-хе-хе... Мальчишка, ты справился с нижайшим из низших, — тени на дороге поднялись, формируя антрацитово-черный доспех. Если я правильно помню, такой доспех назывался максимилиановским. Одна из последних вариаций полных лат, созданная с учетов того, что в их носителя будут палить из ружей. — За это я даже прощу тебе твою наглость, и покажу выход с Дорог Отчаяния. Только оставь камень, добытый моим слугой, и можешь уходить.

Всебесцветные нити Ловушки Тысячи голосов стекались к моей руке, вновь становясь смертельным оружием.

— Я пришел сюда за этим, — я сжал в руке сияющий кристалл, — и я уйду отсюда с ней.

— Не заносись, мальчишка! — загрохотали доспехи. — Ты сумел исторгнуть душу этого неудачника, но даже Исторжение Душ не повредит тому, кто сумел преодолеть смерть! Теперь вместо одной души я заберу две, и буду пить их, наслаждаясь вашими болью и отчаянием. Я выпью твою подружку у тебя на глазах, и твоя ненависть подарит мне долгие годы жизни!

— Жизни?! — мне нужно было несколько секунд на то, чтобы полностью собрать Сеть. — Ты — только прах, — медленно проговаривая эти слова, я ощутил, что мое оружие готово к бою. — Все — прах!

Воздух прахом осыпался в океан, когда не знающая преград Сеть Душелова описала петлю у меня над головой и ударила в лича. Тот попытался рассмеяться, но уже после первого хе, этот смех сменился воплем ужаса. Спрятанный, сокрытый, защищенный могущественнейшими заклятьями филактерий рассыпался серым могильным прахом, оставляя заключенную в нем душу на волю Тысячи Голосов, отродясь не знавшей о том, что такое милосердие.

Дороги Отчаяния. Аянами Рей

Где я? Все вокруг... все кажется таким странным... Но при этом я почему-то уверена, что мне тут самое место. Ведь я... Я подвела Икари-сана и Икари-доно, и Кацураги-тайи... Я подвела всех. Я проиграла. Я не смогла выполнить то, что мне было поручено, и из-за этого Синдзи-ку... нет, теперь я уже не имею права его так называть. Из-за меня Икари-сама стоял под огнем Ангела. Он обгорел весь, но позволил мне сделать более точный выстрел. Его сила и его воля нужны людям. А я... Я — только помеха...

Сиреневые тени... зеленые стены, искаженные в отвратительной муке. Я неторопливо шагала мимо них. Мне некуда спешить. Да и иду я только потому, что мне все равно — идти куда-то или стоять на месте. Пусть даже все, что меня окружает — всего лишь видение... Но я не должна покидать его. Я не смогу смотреть в глаза Икари-сама... Не после того, как я подставила его. И я неторопливо бреду... куда-то.

— Ничья душа...

Меня окружили болезненно-зеленые линии. Прикасаться к ним было... противно, и я стала сжиматься, стараясь не коснуться этой гадости. К счастью, нити прекратили двигаться раньше, чем я... Ой! Внезапно я осознала, что по сути — вишу в воздухе в клетке из линий. Я попробовала вырваться, но не смогла пересилить отвращения к касанию этой мерзости даже после того, как на эти нити легла не менее отвратительная рука великана, и меня подняли.

— Оставь ее!!!

Откуда-то издалека к нам приближался другой гигант. Восемь огненных изломанных линий как крылья разлетались из-за его спины. Гигант был закован в темную, без единого просвета или блика, броню. Даже шлем, в котором, по идее, должны быть смотровые щели, казался единой глыбой мрака.

Два гиганта заспорили между собой... а потом пришедший позже — ударил того, кто схватил меня. Кошмарный старик в грязных, отвратительных обносках улетел в сторону, и с воем рассыпался, как будто состоял из оживленного неведомыми чарами песка.

Признаться, я ожидала, что удерживающие меня мерзкие нити распадутся со смертью создавшего их старика... и я смогу убежать. Но этого не случилось, и я так и осталась в этой тюрьме.

Победитель в схватке титанов поднял меня и стал вглядываться. Мне стало страшно. Если намерения старика еще были хотя бы приблизительно понятны, хотя и не привлекательны, то что сделает со мной тот, кто сейчас держит меня в руках?

Бой между крылатым гигантом и еще одним желающим заполучить меня прошел почти мимо моего внимания. Разве что я смогла услышать и запомнить, что тот, кто держал меня сейчас в руках — специально пришел сюда за мной. Может быть, я и правда кому-то нужна? Пусть даже я и совершенно бесполезна...

— Рей-тян! — закричал гигант в черной броне. — Что с тобой сделали... Рей-тян!!!

Он знает мое имя? Но кто он?

Дороги Отчаяния. Икари Синдзи

Отчаяние — самая страшная из бесчисленных ловушек Дорог Отчаяния. И я знал это... но все равно чуть было не поддался. Душа Рей, бесценная драгоценность, лежала в моей руке, и я не знал, что сделать, чтобы ее вернуть. Зеркала Лабиринта Зеркал показывали мне как варианты, в которых девочка приходит в себя, так и варианты, где доктор Акаги с грустным лицом сообщает мне о том, что спасти Аянами не удалось, и она умерла, не выходя из комы. И я, как это часто случается с неопытными Оракулами, не видел самого ключевого момента, не знал, что надо сделать, чтобы вернуть ее...

Право Воззвать я уже использовал. Да и не смогу я призвать Изменяющего Пути отсюда, где властвует его извечный противник. Чтобы сделать такое — нужно быть как минимум Предвестником Перемен, одним из Высших вечно изменяющегося Лабиринта. А значит — на помощь можно не рассчитывать. А что делать самому я не знаю...

— Син-тян*, — отчетливо раздался в моих мыслях голос Учителя, — что следует делать, если попал в опасную ситуацию вблизи Гниющего сада?

/*Прим. автора: в данном случае имеется в виду именно то, что сказано. Малыш Синдзи. Обращение взрослого к ребенку*/

— Покинуть домен! — я радостно вскинул голову.

Ведь и правда... Здесь отчаяние, навеваемое близостью Пастыря Обреченных мешает мне ясно мыслить, сбивает с толку... В другом состоянии я взгляну на проблему по-другому и, возможно, найду решение! Да и заклятье, несокрушимое вблизи Владыки Распада, может претерпеть изменения по воле Повелителя Перемен!

Варп. Хаос. Имматериум. Здесь движение — это не столько смена места, сколько изменение состояния. Так что я опустился в позу сейдза, поднял огненный кристалл души Рей на уровень глаз, и погрузился в медитацию, крупинка за крупинкой выкорчевывая отчаяние и обреченность из собственного сознание.

Разум приказывает телу — и тело повинуется. Разум приказывает себе — и встречает сопротивление.

Эта формула проявила себя во всей красе. Каждый взгляд на камень, которым стала Рей-тян, отбрасывал меня назад. Но я снова и снова проявлял амбиции и жажду перемен, направляя нас к огню Скалы встречи, к вратам Замка-над-Миром, к изменчивому сиянию Лабиринта.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Кабинет Командующего. Акаги Рицко

— Итак? — Командующий Икари поднял взгляд от газеты, лежавшей перед ним. — Что с ними?

— Пока не знаю, — мне оставалось только вздохнуть. — Дети в глубокой коме. Даже не представляю, в каких дебрях бродит их сознание вот уже пятые сутки. Мисато-тян просто в отчаянии. Она винит себя в том, что разбудила Синдзи-куна.

Икари-сан привычно сплел пальцы перед лицом и внимательно посмотрел на меня.

— Это... не очень хорошо, — его взгляд просто давил. Казалось странным, что этот же мужчина может быть страстным и внимательным любовником. — Но во всем надо находить хорошее. Отправьте запрос на ускорение перемещения Ноль Второй. Теперь, когда имеющиеся у нас пилоты не боеспособны — следует максимально форсировать прибытие Второго Дитя.

— Понятно, — вздохнула я. — Но... Синдзи-кун и Рей-тян...

Сама не ожидала, но, кажется, я даже привязалась к этим детям.

— Этого не было в Свитках Мертвого моря, — покачал головой Командующий. — Но, думаю, с ними все будет нормально. Участие Первой и Третьего дитя в дальнейших событиях предсказано. И, раз уж Третьим дитя оказался мой сын — я хотя бы могу быть уверен, что он доживет до предсказанных событий.

— Но... — задумалась я, — ... если не была предсказано их ранение... то о чем еще умолчали... или чего не предвидели составитель Свитков?

Гендо-сан покачал головой, но вместо ответа произнес:

— Сегодня вечером я ожидаю от Вас, доктора Акаги, подробного отчета о состоянии Евангелионов...

При этом он расцепил пальцы, и сложил их так, что мизинец левой руки оказался оттопырен. Разумеется — совершенно случайно.

Я улыбнулась и покачала головой.

— Разве что в устной форме.

— Тогда, — сверкнул очками Гендо, — я ожидаю Вас к 21.00. Думаю, к этому времени все будет готово?

— Конечно, — я поклонилась, бросив взгляд на газету, которая так заинтересовала Командующего.

Оказалось, что Икари-сан внимательно читал предпоследнюю страницу, на которой традиционно публиковались некрологи.

Сегодня, 00.00.2015 года* ушел из жизни основатель и бессменный генеральный директор Мосли Инк, Оливер Дональд Мосли*, 00.00.1970 года рождения. Коллеги скорбят об утрате.

/*Прим. автора: не помню точной даты приезда Синдзи в Токио-3, от котором можно было бы отсчитывать*/

/*Прим. автора: персонаж выдуман, любые совпадения — случайны*/

Учитывая, что Мосли Инк в свое время поглотила практически все, что к тому времени оставалось от Интел и АМД — новость действительно была важная. Но, интересно, почему Командующий, разглядывая некролог так хищно улыбался?

Где-то

И вновь монолиты, скрывающие своей изукрашенной поверхностью лица искателей всеобщего счастья, возвышаются где-то в виртуальном пространстве. Только один из них сейчас радует собеседников не красными огнями росписи, а черной, погасшей поверхностью, показывая, что обозначаемый им собеседник — оффлайн.

— Господин Пятый, не поторопились ли вы? — поинтересовался Третий. — Четвертый был важным звеном...

— Это не Пятый поторопился, — прервал речь коллеги Первый. — Это я опоздал. И выражаю Пятому свое неодобрение. Ваша характеристика Четвертого на прошлом собрании была чересчур мягкой и неконкретной.

— Что?.. Почему?.. — заволновались остальные виртуально присутствующие участники собрания.

— Этот ... — в нескольких словах Первый кратко охарактеризовал цепочку предков, которая только и могла произвести на свет такого титана интеллекта, каким был почивший Четвертый, — использовал не просто один из артефактов, переданных покровителями. Он приказал подсунуть Первой Анкх Отчаяния, артефакт из домена Повелителя Распада. Прочитал в описании убивает, и обрадовался, идиот. А прочитать дальше? Слабо было? Там же четко и однозначно сказано: Механизм действия: пленяет душу, погружая ее в отчаяние Гниющего сада. Тело, лишенное души, умирает, не выходя из комы.

— И что? — удивился Второй. — Какая разница, если так или иначе Первая, ставшая неугодной — умрет и будет заменена?

— ... — взорвался Пятый. — Замена Первой возможна, в первую очередь из-за того, что ее душа при гибели физического тела, переносится в новое! Душа! Понимаете, или нет, вы, скопище идиотов?!

— При некоторой экспрессивности формы, — спокойно произнес Первый, — по сути Пятый прав. Мы рискуем тем, что останемся без Первой совсем. А если Третий полезет ее спасать (а он полезет) — мы можем потерять и его. А без этих двоих договор с Лилит будет расторгнут. И тогда...

— План рухнет. Все жертвы — окажутся бессмысленны, — голос Пятого полнится безумием. Осознание того, что все принесенные им жертвы могут оказаться бесполезным злодейством, если Цель не будет достигнута — почти раздавило фанатика-идеалиста.

— Используем Кристалл Порядка! — предложил Третий. — Если вырвать Первую и Третьего из Хаоса...

— Не поможет, — собеседники этого не увидели, но Андо-кайсё покачал головой. — Если хоть один из доменов проклятой Темной Четверки и близок Порядку по своей сути, то это именно Гниющий сад, царство Владыки Распада. Обреченность, предсказуемая последовательность, взаимосвязь и взаимопомощь... Кристалл скорее ухудшит положение, чем улучшит.

— Но нам же нужна хоть какая-то надежда! — выкрикнул Третий.

— Надежда? — переспросил Первый. — А знаете... пожалуй... Я передам Икари Гендо-сану Звезду Надежды. Пусть использует ее. В конце концов, именно домен Великого Интригана, Дарующего Надежду — наиболее антагонистичен Гниющему саду...

— Звезда Надежды... — задумчиво произнес Пятый. — ...порождение Интригана. Может быть. Может быть. Но парнишка и так, судя по донесениям агентуры, демонстрирует... необычные способности. Кто знает, чем он станет под светом Звезды?

— Не знаю, — ответил Первый. — Вполне может статься, что он превратится в чудовище, которое разрушит План... или станет, как и говорят Свитки, тем, кто завершит План и станет его исполнителем. Не знаю. Но я твердо знаю одно: если мы потеряем его и Первую — План рухнет. Второй раз Звезда Зарождения жизни не будет нас даже слушать. И если у нас есть хотя бы шанс — я намерен его использовать.

— Но... — взвыл Второй, — ...Звезда Надежды — это же... Ее ценность...

— Меньше, чем цена провала Плана, — жестко обрезал Первый начинающуюся истерику. — Пятый?

— Я... — Андо-кайсё задумался, но потом решительно кивнул своим мыслям. — Я не возражаю. Используйте... ЭТО. И да поможет нам Свет.

Германия. Местное отделение НЕРВ. Кадзи Рёдзи

Хрусть! Боккены столкнулись. К сожалению, в отличие от квантовых ножей, квантовый меч — до сих пор скорее некое благопожелание, хотя питомцы Акаги Рицко и рапортуют время от времени о некоторых положительных сдвигах. Но увы, при сколько-нибудь удовлетворительных массо-габаритных характеристиках даже диполимерный титан не выдерживает ударов, нанесенных с силой Евангелиона. Так что основными предметами для моей подопечной являются ножевой и рукопашный бой. А кендо — это скорее для души... ну и дань время от времени одолевающей меня ностальгии.

Задумавшись, я чуть-чуть задерживаюсь с необходимым движением, и закономерно получаю.

— Ура! — Аска подпрыгивает почти на высоту своего роста. С места. — У меня получилось!!! Получилось!

— Да, Аска-тян, — соглашаюсь я. — Чистая победа.

В конце концов, умение воспользоваться слабостью противника, поймать его на расслабоне — тоже ценно.

— Я — лучшая! — кричит Аска-тян. — Не то, что эти неуделки, Первая и Третий! Их, небось, и не тренировали вовсе. Тоже мне — пилот прототипа, и первой модели, наверняка собравших все возможные ошибки конструкции! Не то, что моя красная лапочка!!! Когда я приеду наконец-таки в эту Японию, я быстро покажу, что командование отрядом следует доверить мне, а не какому-то там мальчишке!

Я вздохнул. К сожалению, тренировки были и остаются тренировками. Кто чего стоит — может показать только настоящий бой. И Икари-кун уже доказал, что способен сражаться сам и вести за собой. И вряд ли у Аски-тян получится его сдвинуть с лидирующей позиции. Тем более, что, насколько я понял из сообщений, Рей-тян последует за уже имеющимся лидером, и вряд ли захочет сменить флаг. А вот попытки стать царем горы — вполне могут не лучшим образом сказаться на моральном климате коллектива.

— Капитан Кадзи, — появление в тренировочном зале адъютанта командующего германским отделением НЕРВ — не слишком хороший знак, — младший лейтенант Ленгли, — Аска-тян кривится от напоминания о том, что она — младше по званию, чем Икари Синдзи-кун. — Вам приказано прекратить тренировку и готовиться к отбытию в Японию.

— Но по графику... — начал было я, краем глаза присматривая за светящейся от счастья Аской-тян.

— График был сдвинут, — жестко прервал меня оберстлейтенант* Ройтер. — После атаки Пятого Ангела оба пилота японского отделения НЕРВ небоеспособны, и ООН потребовала скорейшей отправки пилота Ленгли и Евангелиона туда.

/*Прим. автора: оберстлейтенант (нем.) — подполковник*/

— Я так и знала, что эти неумехи облажаются! — выкрикнула Аска-тян, заставив меня тяжело покачать головой. Как с таким настроем она собирается взаимодействовать с японскими пилотами, если те все-таки смогут вернуться в строй, что бы с ними не случилось, — непонятно.

— Что с пилотами НЕРВ Япония? — уточнил я у Ханзи-сана.

— После победы над Рамиилом, — оберстлейтенант бросил жесткий взгляд на Аску-тян, — оба пилота в тяжелом состоянии находятся в госпитале. Честно говоря, они — в коме, причины которой неясны, и длительность их пребывания в таком состоянии не могут предсказать даже МАГИ. Туда отправлены лучшие медики... но пока что результатов не видно.

— Как командование собирается транспортировать Евангелион? — уточнил я. — Все-таки груз ценный... и не габаритный. Помнится, под него собирались переоборудовать УДК* класса Уосп... но работы на нем должны быть завершены в лучшем случае через четыре месяца.

/*Прим. автора: УДК — универсальный десантный корабль*/

— Да, переоборудование Батаана еще не закончено, — вздохнул Ройтер. — Поэтому Вам предстоит отправиться на гражданском судне Венчур, зафрахтованном Дойчмарине, в сопровождении 4-й АУГ*, снятой с патрулирования и спешно переброшенной в Северное море.

/*Прим. автора: АУГ — авианосная ударная группа*/

Четвертая АУГ... После Второго Удара и вызванного катаклизмом смещения земной оси, Соединенные Штаты Америки и Канада стали... не слишком уютным место для жизни. Впрочем, в Австралии дела обстоят ничуть не лучше. Но у Австралии не было столь... интересного всем заинтересованным сторонам наследства. А вот одиннадцать АУГ США — вызвали среди оставшихся цивилизованных держав определенный ажиотаж. Особенно серьезной ситуацию делало то, что одиннадцать на три поровну разделить было... скажем так, немного затруднительно. Спорили на четырех специально созванных по этому вопросу конференциях просто до хрипа, настолько яростно, что само существование ООН в обновленном формате стало казаться невозможно. Но в итоге русские сделали хитрый финт ушами. Они согласились взять три АУГ, зато на сдачу потребовали себе всю береговую охрану США. И не прогадали. Очистившийся ото льда Северный Ледовитый океан (и Северный морской путь) обеспечил стране большие преференции... и множество желающих на этом нагреть руки. Так что патрульные корабли ближней зоны, способные догнать и придавить маломерные быстроходные пиратские суда русским оказались весьма ко двору. И пригодились они больше, чем могучие АУГ, работа для которых в основном сводилась к демонстрации флага в Южной Америке, которая так и осталась нейтральной территорией, вечным фронтиром.

Но теперь, однако, и авианосной группе нашлась работа. Будет эскортировать Евангелион. Интересно, командующий этой эскадрой счастлив от осознания того факта, что ему предстоит поработать извозчиком?

Нереальность. Аянами Рей

Победитель нес мое вместилище аккуратно... наверное, даже можно сказать, нежно. Так что мне даже не пришлось сжиматься в комочек, чтобы избежать касание стен моей темницы, как это было, когда меня тряс тот противный старик. Так что я решилась рискнуть и заговорить.

— Что вы собираетесь со мной делать, Гигант-сан? — спросила я.

— Гигант? — удивился тот, кто нес меня. — Ты меня видишь таким? Впрочем, наверное, неудивительно... — он задумался, а потом продолжил. — Отвечая же на твой вопрос, Рей-тян... — откуда он знает мое имя?! — ...я собираюсь, прежде всего, унести тебя отсюда. Здесь тебе не место.

— Нет, — закричала я. — Оставь меня. Именно здесь мне и место. Я... Я подвела Икари-сана... Из-за меня... — но в этот момент меня перебили.

— Да, ты подвела... — в голосе гиганта вместо заслуженного мной осуждения почему-то звучала мягкая ирония, показавшаяся мне совершенно неуместной. — Он, кажется, просил называть его Синдзи-кун, или даже просто Синдзи, а не Икари-сан. Так что я, пожалуй, доставлю тебя домой, и там ты сама будешь объяснять, почему, вместо того, чтобы поговорить со своим командиром — ты предпочла бросить его и удрать в Отчаяние.

— Я... — я задохнулась. Неужели этот... не понимает? И может считать то, что я убежала — более серьезным ударом, чем те двадцать секунд, которые Икари-сан стоял в кипящей LCL из-за моей ошибки? С чем можно сравнить этот кошмар?!

— С кошмаром твоего исчезновения это и рядом не стояло, — ответил несущий меня гигант. Неужели я произнесла это вслух? — Ты очень громко думаешь, — произнес гигант, — а может, кристалл, в который тебя засунули — играет роль усилителя. По крайней мере, я тебя слышу.

Ой! В моей голове стремительно пронеслось все то, что я хотела бы скрыть, в первую очередь от Икари-сана... И Терминальная догма Геофронта, с цилиндрами-капсулами с сотнями моих тел для замены, и слова Наоми Рицко о том, что это — не человек, и ее руки на моем горле... и ее самоубийство. И все это — несмотря на отчетливое понимание того, что тот, кто несет меня, все это видит, и может рассказать Икари-сану...

— Ерунда все это, — вздохнул гигант. — Вот если бы ты вспомнила, что влюбилась в Судзухару Тодзи-куна и решила увести его у старосты — это было действительно... проблемой. Причем, боюсь, что именно для Судзухары. А все, что ты сейчас себе навоображала — ерунда, дело житейское.

— Дело... житейское? — вслух спросила я. — Ты что, не понял?! Я — не человек!!!

— Ну и что? — пожал он плечами. — Я вот, к примеру, тоже не человек... по крайней мере — сейчас. И что мне теперь, плакать из-за этого? Или сбегать от любимой девушки? Не дождутся! Оп...

Увлеченная разговором, я почти не обращала внимания на то, что вокруг возятся какие-то отвратительные твари. Время от времени одна-две из них вырывались из общего копошения и бросались на нас, но Гигант-сан просто сжигал их своими огненными крыльями, даже не приостанавливая своего неумолимого продвижения вперед.

Но с последними словами Гигант-сан схватил одну из тварей, во множестве кишевших вокруг нас, и кинул ее вперед. Мгновенная вспышка тьмы ударила по глазам, а когда я смогла видеть, мы уж падали куда-то вниз.

— Где мы? — спросила я, с ужасом представляя приземление.

— Видимо, в кроличьей норе, — ответил Гигиант-сан, хотя я и не рассчитывала на ответ. — Правда, Белый Кролик только что гордо и пафосно убился об стену. Так что Герцогине его, пожалуй, уже не видать.

Я вздохнула, поняв, что ничего не понимаю. Какой Белый Кролик? Что за Герцогиня? И почему мы в норе?

В этот момент у нас под ногами что-то вспыхнуло пресловутым синим пламенем, а потом все пропало.

Нереальность. Икари Синдзи

Надо же. Она меня не узнала. Смешная такая. Навспоминала кучу всяких мелочей и почему-то уверена, что это должно меня испугать и оттолкнуть от нее! Ученики у Учителя встречаются настолько разные, что обладание сотней тел, между которыми можно перебрасывать душу — даже на особенность не тянет. Вот родство с Ангелами — это уже ближе к чему-то интересному, но интересное — это то, к чему хочется держаться поближе, а не оттолкнуть, не так ли? Вот и я буду изо всех сил держать такую интересную девочку возле себя.

К сожалению, мои проблемы были существенно серьезнее. Все-таки запретные заклинания запрещают не зря. Ой как не зря. Вот только в полной мере осознать это может только тот, кто хотя бы раз этот запрет преступил. И сейчас можно сказать, что тот Икари Синдзи, который бросился в погоню за Рей из госпиталя НЕРВ — уже мертв. А вот что есть я — еще предстоит узнать.

Конечно, у последнем утверждении есть доля преувеличения. Подобные смерть-и-возрождение большинство разумных претерпевают, когда ложатся спать. Но там этот процесс происходит вне сознательного восприятия. Я же прочувствовал все, оставаясь в полном сознании.

К тому же, изменения не происходили естественным путем, но были, по меньшей мере частично, навязаны мне извне. И чтобы сохранить хотя бы частичку прежнего я, мне пришлось сформировать якорь, и вцепиться в него всеми силами. И таким якорем, пусть не единственным, но сильнейшим, разумеется, оказалась та, что была в тот момент ближе и роднее всего. Рей-тян. И теперь я ее точно не отпущу. Ни за что.

Но пока что вопрос стоит не как заполучить Рей-тян себе, а как ее спасти. И пока что не видно даже намеков на его решение. Так что я просто спокойно шел вперед среди стада мелких тварей домена Владыки Распада. Пожалуй, даже хорошо, что здесь и я и Рей-тян оказались лишены физического воплощения. Иначе заражение чем-нибудь крайне опасным было бы просто неизбежно. Но вот заразить душу — это куда более серьезный трюк, и пока что никого, способного на это, поблизости не было. Видимо, вся эта история не была проявлением самого Пастыря Обреченных, или даже кого-либо из его Высших, но просто людской самодеятельностью. Что ж. Когда мы вернемся — я выясню, кто это такой альтернативно одаренный...

Внезапно в моем разуме тихо-тихо прозвучали слова Учителя, кусочек куплета песенки, которую он частенько любил напевать... Там надежда в стылой мгле, яркая, как звезда!

И действительно, где-то впереди, за немыслимыми безднами времени, вспыхнула удивительно знакомых очертаний восьмиконечная звезда с пылающим оком в центре.

Выхватив из кружившейся вокруг нас стаи особенно ничтожную особь, я, силой его превращения в нечто иное пробил и так подвижное и пластичное пространство, сформировав портал, и рухнул в него. Кажется, эти действия отправили Рей-тян в обморок, но, к счастью ненадолго.

Очень скоро я почувствовал, как заклятье, сковавшее душу Рей-тян, сначала лишилось подпитки домена, а потом — распалось. Заметив это, я накинул на нее серебрянную нить, ведущую к ее телу, и позволил ей утащить нас вверх, в материум.

Открыв глаза материального тела, я был несколько неприятно удивлен, поскольку оказалось, что я смотрю прямо в ствол пистолета, калибра, так, на глаз, около десяти миллиметров.

Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато

На седьмой день пребывания детей в глубокой коме, из которой их не могли вывести никакие предпринятые Рицко меры, в штабе НЕРВ появились несколько человек, направленных институтом Мардук. Они доставили нечто, что могло помочь детям... но могло и убить их. И, что хуже всего, данный... объект — был один, и раздобыть дубликат не представлялось возможным.

Мы собрались в палате, где лежали Синдзи-кун и Рей-тян. С некоторым удивлением я увидела, что их койки были сдвинуты, а руки — соединены на границе. Рука Синдзи-куна накрывала тонкие пальчики Рей-тян. Они выглядели на удивление мило. Вот только то, что они спали и никак не могли проснуться — расстраивало меня.

— Итак, — человек в адмиральской форме внимательно посмотрел на пилотов, — кто получит Звезду Надежды? Я думаю...

— Икари-тюи, — твердо сказал Командующий.

— Вы согласны рискнуть сыном? — удивился адмирал. — Вы точно понимаете, во что он может превратиться?

— Лучше вас, — адмирал с сомнением покачал головой в ответ на это заявление Гендо-сана.

— И, тем не менее... — начал было приезжий, но был прерван.

— И, тем не менее я настаиваю, чтобы Звезда Надежды была использована именно для Икари-тюи.

Вот как он может столь формально говорить о собственном сыне? Да еще настаивать на применении к нему неопробованной и небезопасной методики лечения?

— Хорошо, — кивнул адмирал. — Приступайте!

Один из спутников так и не представившегося адмирала подошел к пилотам, и достал из сумки деревянный ларец, украшенный прихотливой росписью. Когда крышка была открыта, там оказалась восьмилучевая звезда, вырезанная из прозрачного синего камня. Помощник адмирала аккуратно, стараясь не касаться этого странного лечебного средства открытой кожей, достал звезду из ларца и положил на лоб Икари Синдзи.

— Итоцу-сан, Футацу-сан, — обратился адмирал к своим помощникам, — вы знаете, что делать.

Высокие, накачанные парни достали пистолеты и навели на лежащих детей.

— Что вы творите?! — я попыталась встать между пилотами и этими ...*, замыслившими убить детей, но меня просто отбросили в сторону.

/*Прим. автора: непереводимая игра слов*/

— Спокойнее, Кацураги-тайи, — когда я попыталась подняться, меня остановил голос Командующего. — Если у нас получится то, что мы хотим сделать, то предпринимаемое этими достойными господами, — сарказм наполнял сказанное как селедка — бочку для засолки, — будет бессмысленно.

— А если не получится? — нахмурился адмирал, не давая своим людям команды прекратить этот кошмар.

— Тогда это будет бесполезно. Ваше оружие неспособно повредить демону, воплощенному в материальное тело, — твердо ответил Икари-сама. — Но если им так спокойнее — пусть утруждаются.

Звезда во лбу Синдзи-куна мерцала переливами синего. Постаепенно это сияние распространялось по всему телу мальчика, заставляя спутников адмирала судорожно стискивать свое оружие. Признаться, я уже начала всерьез опасаться случайного выстрела, когда глаза Синдзи-куна открылись. Несколько секунд он совершенно флегматично смотрел в ствол направленного на него оружия, а потом перевел взгляд влево, явно записав угрожающего ему человека в разряд нечто несущественное. Зато, увидев его напарника, наставившего ствол на Рей-тян, Синдзи-кун криво ухмыльнулся.

— Угрожать оружием моей драгоценной невесте... Не самый безболезненный способ самоубийства вы выбрали...

— А Аянами-сёи знает о том, что она — твоя невеста? — поинтересовался Командующий.

— Нет, — спокойно ответил Синдзи-кун. — Более того, я почти уверен, что она будет возражать. Но все равно я ее уболтаю.

— Хорошо, — кивнул Гендо-сан. — После смерти Хига-сан я оформил опеку над Рей-тян на себя. И если ты ее уболтаешь — согласие ее опекуна у тебя уже есть.

— Икари-тюи, не могли бы вы отпустить моего сотрудника? — спросил адмирал. — Он действовал по моему приказу, и всю полноту ответственности за его действия несу я.

Я отвела взгляд от общения отца с сыном, и почувствовала, как глаза мои расширяются, а челюсть падает вниз. Тот мужчина, который угрожал Рей-тян, корчился в судорогах. Но при этом пистолет его не сдвинулся даже на миллиметр, и пальцы лежали точно так же, как и раньше.

— Если я его отпущу... — это слово Синдзи-кун выделил голосом, как будто заключая в кавычки, — ... то он закричит и разбудит Рей-тян. А ей еще надо немного поспать чтобы прийти в себя.

— И тем не менее... — адмирал аккуратно вынул пистолет из застывшей руки Футацу-сана, — ...я бы просил вас прекратить убивать его. Хитацу-сан, уберите оружие.

Тот, к кому обратился адмирал, сунул свой пистолет в кобуру, но при этом взгляд, брошенный им на Синдзи-куна, полнился настоящей, неподдельной ненавистью.

Между тем, Футацу-сан приподнялся в воздух и медленно вылетел за пределы палаты.

— Командующий, — обратился Синдзи-кун к Гендо-сану, — палаты — звукоизолированы?

— Да, Икари-тюи, — спокойно ответил тот. Я не понимаю, зачем поддерживать столь демонстративно-официальный тон в общении с сыном? И ведь он явно делает это намеренно. Но зачем?!

Синдзи-кун совершил в сторону адмирала идеально выверенный, до издевательства четки поклон младшего — старшему. И получил в ответ поклон-извинение за небольшую невежливость. Признаться, это представление меня удивило... бы, если бы ему не предшествовало нечто более удивительное.

Адмирал и его свита удалились, прикрыв за собой дверь... но даже через добротную звукоизоляцию палаты мы услышали отзвук вопля дикой боли, впрочем, быстро стихнувший.

Где-то. Несколько позже

— Итак, — монолит Первого несколько подсветился, — Пятый, каковы результаты?

— Лучше, чем я опасался, — вздохнул Пятый. — Но хуже, чем я надеялся. Истеричные и несогласованные действия покойного Четвертого не только не ослабили, но укрепили связь детей до такой степени, что теперь то, что я предполагал сделать на более поздних этапах исполнения Плана, уже не будет гарантировать разрыва этой нежелательной связи. Так что подозрения Четвертого могут оказаться близки к истине... из-за него самого.

— Если не можем разорвать связь, — вздохнул Первый, — нам придется придумать, как ее использовать. В конце концов, в Плане и Свитках такие мелочи просто не отражаются, тогда как существует много способов повернуть ситуацию в нужную сторону. Господин Пятый, расскажите, пожалуйста, более развернуто, как прошла операция по сглаживанию последствий истерики Четвертого.

...

— Значит, младший Икари перестал быть человеком? — уточнил Второй.

— Не то, чтобы совсем перестал, — вздохнул Пятый. — Но приобрел свойства, явно нормальному человеку — в этих слова прозвучал явственный сарказм, — не присущие.

— И вы не стали принимать мер по этому поводу? — возмутился Третий.

— Пятый был совершенно прав, — отрезал Первый.

— Но... Третье Дитя теперь не... — начал было Третий, но был перебит Первым.

— Многие участники Плана не являются людьми. Причем даже те из них, от кого выполнение Плана зависит напрямую. Теперь к ним присоединился и Икари Синдзи-кун. Это ничего не меняет. Пока что я хотел бы обсудить другие вопросы, раз уж мы собрались.

И совещание перешло к обсуждению организационных и технических вопросов, оставив человечность пилотов в стороне.

...

Через некоторое время два монолита погасли, символизируя выход их хозяев из сети. Остались только Первый и Пятый.

— Значит, — в голосе Первого прозвучала усмешка, — есть и более безболезненные способы самоубийства?

— Именно так, — подтвердил Пятый. — Моего адъютанта еле спасли. И это точно была бы не самая легкая смерть из тех, которые мне доводилось видеть.

— А видеть вам пришлось немало, — согласился Первый. — Что ж. Есть у меня на примете парочка номинантов на премию Дарвина* ... Пожалуй, стоит подкинуть им идейку... Через третьи руки, разумеется.

/*Прим. автора: премия Дарвина присуждается тем, кто улучшил генофонд человечества, избавив его от своих генов наиболее... замысловатым способом*/

Нереальность. Аянами Рей

Удерживающие меня линии истаяли и исчезли. Теперь я могла двигаться... но мы с моим спасителем продолжали падать в этой кроличьей норе, так что, вместо того, чтобы нерационально беспокоиться о том, что будет, когда мы, наконец, достигнем дна, я улеглась на огромной ладони, и заснула.

Во сне я, правда, продолжала падать. Правда, не так, как мы неслись вниз с Гигантом-сама, а медленно и плавно. Сверху раскинулось странно-белесое небо. Внизу поблескивали воды крупной реки, и широко раскинулся какой-то непривычно низкий город...

Я падала, город медленно приближался. Вот мимо меня проплыли верхние этажи домов... А потом меня поймали.

— Привет! — радостно сказал Икари-сан, держащий меня на руках, как какую-нибудь принцессу из европейской сказки.

— Здравствуйте, Ик..., — я попыталась вырваться, чтобы принести подобающие извинения... хотя какие извинения возможны после того, что я сделала? Но Икари-сан немного неудобно вытянул руку и положил палец мне на губы, призывая к молчанию.

— Не стоит назвать имен, — сказал он.

— Почему? — удивилась я.

— Здесь варп хотя и удивительно спокоен, но столь же удивительно близок к поверхности. А мы сейчас не в том состоянии, чтобы позволить кому-то с Той стороны, — Икари-сан голосом подчеркнул заглавную букву, — слышать наши имена.

Объяснение было странным... но не более странным, чем все, что происходило со мной после того проклятого боя.

— А где мы находимся? — уточнила я.

— Один из ближних Сопределов, — что такое Сопределы Икари-сан пояснять не стал... а я не стала спрашивать. Если он посчитает нужным — расскажет.

И посмотрела вниз, под ноги. Там была странная мозаичная мостовая. Говорят, такие были в так называемых курортных городах до Второго удара... Но чтобы их делали сейчас — я даже не слышала.

На мгновение я задумалась о прозвучавшем слове варп. Нет, английский я немного знаю. Хотя после гибели Англии и Великого Исхода из Северной Америки этот язык и стал несколько менее популярен, чем русский, японский и немецкий языки — основные средства коммуникации ООН, но все еще сохранил некоторое значение... примерно, как латынь в Темные века, и его часто учили в качестве второго-третьего языка. Но кроме основного значение основа или деформация, мне вспомнилось еще одно, встретившееся мне в книге на японском языке. Мне было не очень понятно, зачем писать толстые книги о том, чего никогда не было, и, скорее всего, никогда не будет, но раз Командующий, Икари-сама, рекомендовал — я прочитала и ее. Правда, Икари-сама сказал, что, если я захочу — то смогу прочитать еще и другие книги из этой же серии... но меня эти книги не заинтересовали. По крайней мере, в сравнении с Курсом дифференциальной топологии. Так что я просто приняла к сведению существование такой литературы, и более к этому вопросу не возвращалась.

Но сейчас прозвучавшее слово варп было ближе именно к той трактовке, которая была использована в той, прочитанной мной, книге.

— А как варп, слишком близкий к поверхности отражается на местных обитателях? — задала я действительно заинтересовавший меня вопрос. Тем более, что ответ на него мог дать и понимание других неясностей.

Икари-сан удивленно улыбнулся, но ответил.

— Местные жители почти поголовно — колдуны. Настолько, что им пришлось даже законодательно ограничивать колдовство, чтобы не расшатывать реальность сверх опасного предела. По сути, не так давно, они вплотную подошли к самоуничтожению, но сумели как-то удержаться...

Между тем мы подошли к какой-то двери, над которой висела красочная вывеска. Икари-сан ногой открыл дверь и вошел внутрь. Только подойдя к одному из столиков, он усадил меня, и сам сел рядом.

— И... — я вспомнила просьбу Икари-сана не называть имен, и запнулась. — А почему вы меня несли? Я могу ходить сама...

— Во-первых, — улыбнулся Икари-сан, — только на ты, мы же договаривались. Во-вторых, я нес тебя на руках потому, что мне это нравится. А в-третьих, стоило мне упасть в обморок — как ты куда-то сбежала. И теперь я не намерен тебя упускать.

— Но... — я удивленно посмотрела на парня, — я же...

— Ты сделала все, что могла, — твердо ответил он, глядя мне прямо в глаза, — и я убью того, кто скажет, что ты должна была сделать больше.

— Юные господа, — к нам за столик подсел седой человек с мягкой, доброй улыбкой, и холодными, спокойными глазами убийцы. Признаться, я до этого не обращала внимания на окружающих, но, удивившись деянию подошедшего, я оглянулась, и убедилась в том, что это не он, а мы одеты странно для этого места. Впрочем, подозреваю, что контактные комбинезоны смотрелись бы странно в любом месте. — Позвольте угостить Вас, — продолжил странный господин, выставляя на стол бутылку.

— Древняя тьма? — на лице Икари-сана было написано неподдельное изумление. — Но разве такие вещи не пьют исключительно у себя дом, накрывшись одеялом, чтобы лихим ветром не занесло лучших друзей? К тому же мы — несовершеннолетние...

— Все правильно, — улыбнулся незнакомый господин. — Но сейчас Древняя Тьма — это именно то, что вам нужно.

— Нужно, — кивнул Икари-сан, одним прикосновением к горлышку откупоривая тяжелую, залитую сургучом пробку.

Темная, искрящаяся изнутри жидкость с мягким, щемящим звуком ударилась о дно бокалов, принесенных веселой полной женщиной. Икари-сан поднял свой бокал, и я, подражая ему, взялась за свой. Жидкость пахла невыразимо приятно, и в этой мягкой и странно теплой гамме прятались искристые следы какого-то медицинского запаха. Впрочем, определиться точнее мне помешало то, что свой бокал поднял и Икари-сан.

— За чудеса! — провозгласил он тост.

— За чудеса, — согласился незнакомый благодетель.

Мне оставалось только присоединиться и выпить.

— Прошу прощения, что мы не называем своих имен и не спрашиваем Вашего, — вежливо поклонился незнакомцу Икари-сан, — но в нашем положении это было бы несколько... неуместно.

— Согласен, — кивнул незнакомец. — Но я надеюсь когда-нибудь увидеть вас в более... подходящем для разговора состоянии. Наяву или во сне.

— Наяву... или во сне, — согласился Икари-сан. — Кстати, о снах. Пожалуй, больше одного бокала для нас будет слишком. Так что нам пора просыпаться.

— Пора, — со вздохом согласилась я... и проснулась.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Занятия в школе возобновились уже неделю назад, но в классе по-прежнему появлялись не больше половины учеников. Часть — уехали вместе с семьями куда-нибудь, где поспокойнее, а часть — пострадали и даже погибли, когда убежища, где они прятались, были разрушены.

Но единственными, о ком я не смогла выяснить практически ничего, оставались Икари и Аянами. Нет, опекун Икари, красивая молодая женщина, представившаяся как Кацураги Мисато, завезла в школу справки, из которых следовало, что Икари-кун и Аянами-тян находятся на излечении, и срок их выздоровления будет определен позже. Но ведь у них и друзей в классе нет! Кто им отнесет задание?

К тому же, среди учеников стали распространяться глупые слухи, что Икари и Аянами, добираясь до Убежища, попали в лапы какой-то банде мародеров, при этом Синдзи-куна — искалечили, а Рей-тян — еще и изнасиловали. Ну хоть голову-то включать хотя бы иногда надо? Чтобы пилоты, перед атакой Ангела остались без сопровождения Службы охраны? Да и, если бы это было так — кто бы саму атаку отражал? Но, несмотря ни на какие разумные аргументы, слухи множились и распространялись.

— Точно тебе говорю, — шептал Иендо-кун, близкий друг Мидзуно-куна, уже пересекшегося с Безбашенным Икари, — его на каталке возят, и встать он не сможет уже никогда. А Куклу — вовсе по кругу пустили. Вот она и лежит бревном.

— Тогда, — голос мальчишки, оставшегося за углом, кажется мне смутно знакомым... кажется, это из С класса... но вот имени его я, боюсь, сейчас не вспомню, — может, подкатим, как появится? Если Икари уже не появится, а Кукла — больше не целка... глядишь, и даст!

— Точно даст, — а вот этот голос мне знаком без всяких может быть. Тодзи-кун, как ты можешь?! — А потом — догонит, и еще раз даст. Чтобы мало не показалось. А уж когда Икари подключится... Боюсь, что тогда командующий издаст приказ, которым повелит считать, что у тебя никогда ничего лишнего нигде не болталось. Евнухом родился. Бывает такое. Но это, конечно, если Икари-кун не решит, что если ты думаешь только нижней головой, то верхняя — тебе без надобности.

— Но... — начал было смутно знакомый голос.

— Не ведись на слова тех, кто не знает, — твердо оборвал его Тодзи-кун. — Икари и Аянами после сражения были в коме. Но теперь они уже из нее вышли и быстро восстанавливаются. Их уже домой выписали из госпиталя. Икари правда, еще там чуть было не убил идиота, решившего что-то злое сказать в сторону Аянами, на глазах у толпы народа. И все дружно сделали вид, что ничего не видели, и вообще — так оно и должно быть. А такого, как ты — он и вовсе в гроб вгонит недовольным взглядом!

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

После школы я взяла в учительской адреса Аянами и Икари, и отправилась передать им задание. Надеюсь, что Тодзи-кун прав, и их уже выписали из госпиталя домой.

Признаться, я еще ни разу не заходила в эту часть города, хотя она и расположена прямо возле школы. Да и, честно говоря, если бы не обязанности старосты, которые за меня никто не выполнит, я бы вообще сюда не заходила. Почему здесь, в этих обшарпанных домах, живет Аянами, одна из пилотов НЕРВ — мне решительно непонятно.

Спросить дорогу было решительно не у кого. Да и вряд ли я решилась бы подойти к тем, кто может обитать в этих трущобах. Оставалось только ориентироваться по кое-где не сорванным табличкам с указание названий улиц. В принципе, если я правильно помню карту, то вот за этим поворотом...

Как только я свернула за угол — мне открылось зрелище, мягко говоря — шокирующее. Ряд высотных зданий, типичного для этого района облика, был насквозь пробит как будто раскаленной иглой. Бетон оплавился и поплыл, стекла были выбиты почти полностью. Но хуже всего было то, что один из домов этого ряда — и был тем, адрес которого мне дали в учебной части. И жить в этих домах было совершенно невозможно. А значит, Аянами переселили куда-то еще. Но как мне найти — куда именно? Поняв, что сама ничего не придумаю, я решила сначала сходить к Икари-куну. Он ведь постоянно общается с Аянами-тян, так что может быть он знает, где она живет? Вот только что мне делать, если дом Икари-куна окажется в таком же состоянии — я не знаю...

Германия. Местное отделение НЕРВ. Кадзи Рёдзи

Я внимательно смотрел на своего оппонента. Невысокий, полный, чтобы не сказать больше, он явно был из тех жителей бывшей Франции, которых Кайзеррейху пришлось спасать после Второго удара, и которые теперь считают, что немцы им за это по гроб жизни должны. К счастью у страны Ямато нет таких проблем с обитателями материковой Азии... а вот среди приехавших к нам из бывших США и Канады — такие личности ой как встречаются. И претензии, частенько, у них весьма схожие.

— ... и ваша подопечная избила моего сына. У Рене — сломана челюсть и выбиты два зуба. Я требую примерно наказать эту... — возмущенный отец задохнулся от переполнявших его чувств. — И выплатить компенсацию понесенного ущерба!

— Подождите, — я поднял руку. — Давайте уточним, что же все-таки произошло. Ваш сын, на голову выше пилота Ленгли, и почти вдвое ее тяжелее, стал насмехаться над девочкой, используя тот факт, что ее мать пострадала в эксперименте института НЕРВ и утратила здравый рассудок, так?

— Это была всего лишь детская шутка... — пренебрежительно махнул рукой безутешный отец.

— Затем, получив пощечину... — криво улыбнувшись, продолжил я.

— Вот-вот! Именно ваша... Аска стала первой распускать руки! — продолжил возмущаться отец невинно пострадавшего.

— ...он кинулся на девочку с кулаками, — не заметив высказывания, продолжил я. — Когда же и это не помогло, ваш сын схватился за нож. Что, собственно, и привело его в больницу.

— Да какой там нож... — заявил было отец пострадавшего.

— Вот этот, — я выложил на стол увеличенный кадр с камеры наружного наблюдения. Нож в руках Рене был виден совершенно отчетливо.

— Он просто собирался попугать малявку, поставить ее на место, — уверенно заявил мсье Жерар.

Я с тяжелым вздохом посмотрел на Аску. Та гордо задрала носик и отвернулась, уверенная в том, что в сложившейся ситуации была абсолютно права.

— Знаешь, Аска-тян, — я покачал головой, — ты была не права. Сначала этого засранца надо было послать так далеко, чтобы он за год не дошел, а уже потом, когда он на тебя кинется — распускать руки. Понятно, Ренгри-сёи? — преднамеренно по-японски произнес я. Конечно, глупо было бы предполагать, что жалобщик меня не поймет. Все-таки три основных языка ООН в той или иной степени знают почти все жители цивилизованной части мира, и многие обитатели Африканского архипелага, а уж про вечный Фронтир Южной Америки — и вовсе не стоит даже упоминать. Но вот то, что извращение фамилии Аску бесит — я отлично знаю, и знаю, что она знает. Так что, думаю, она поняла, что я желаю видеть ее, как сказано у одной русской писательницы, злой и черной.

— Рёкай*, Кадзи-тайи! — четко ответила Аска, злобно сверкнув глазами. — В следующий раз я сначала расскажу жертве межвидовой гибридизации после долгих веков строго инбридинга, кто он есть такой на самом деле...

/*Прим. автора: рёкай (Ryoukai) — Так точно. Военный или полувоенный вариант*/

— Уж будь любезна, — кивнул я пышущей злобой девочке, старательно не обращая внимания на остекленевший взгляд господина Вуавера. Впрочем, когда он немного пришел в себя, я повернулся к нему. — Также должен вам сказать, господин Буавер, что времена, когда взял в руки оружие, чтобы поиграться, наряду с идеями всеобщего равенства — канули в Лету сразу после Второго удара. Ныне же перед нами стоят вопросы не глобальной справедливости, а банального выживания. И исходя из этого, на территориях под специальной юрисдикцией ООН действуют правила революционной целесообразности, — последние слова я произнес по-русски. Как ни странно, но, похоже, японский язык был знаком господину европейцу существенно лучше. Одним же из этих правил является утверждение с кого больше спрашивается — тому больше и дано. В частности, одного из адъютантов Императорской армии Японии двое суток откачивали в реанимации после того, как он додумался наставить пистолет на младшего пилота японского отделения НЕРВ, второго лейтенанта Аянами Рей. У него три раза сердце от болевого шока останавливалось. Едва спасли. И все, кто были свидетелями данного инцидента, включая господина адмирала, и пострадавшего адъютанта — сочли действия Икари Синдзи-куна правильными. Поскольку сейчас само существование человечества зависит от способности пилотов не допустить Третьего удара. А пилотов у нас всего трое.

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи

Утро получилось поздним. Несмотря на то, что нас с Рей признали выздоровевшими в достаточной степени, чтобы отпустить долечиваться домой, нас все равно время от времени накрывала слабость. Так что спали мы подолгу, да и днем временами приходилось делать перерывы для отдыха. Впрочем... перерывы — это громко сказано. Скорее все наше времяпрепровождение было сплошным перерывом, в котором время от времени мелькали вспышки активности, вроде приготовления еды или уборки.

Вот и сегодня я поднялся только тогда, когда в школе уже должен был заканчиваться последний на сегодня урок.

Потянувшись на футоне, я обнаружил, что Рей-тян рядом со мной нет. В принципе, это было не удивительно: она, как правило, вставала раньше меня.

Я прошел в кухню, и увидел картину, ставшую за последние три дня для меня привычной: Рей-тян старательно резала салат. На девочке был светло-розовый передник поверх моей футболки, которая стала для Рей-тян постоянной домашней одеждой. На мгновение я застыл на месте, представив себе, как бы выглядела Рей-тян, если бы футболки на ней не было... Но потом мысленно обозвал себя извращенцем, и подошел к столу.

К сожалению, картина, которую я увидел, ничем не отличалась от той, что была вчера и позавчера. Со вздохом я отобрал у Рей-тян нож, и провел кончиками пальцев по ее руке, обклеенной пластырями.

— Что же ты делаешь? — вздохнул я еще раз. — Ведь больно же.

— Боль не имеет значения, — твердо ответила она.

Что ж. Она тренируется... значит, и мне пришло время потренироваться. Не обращая внимания на попытки Рей-тян забрать у меня свою руку, я погрузился в транс. Спокойная зелень и алая страсть вращались вокруг меня, образуя небольшой вихрь, с интересом заглядывавший мне через плечо.

К счастью, небольшие порезы на пальцах — это совсем не тоже самое, что и смертельная рана, так что весело игравшиеся цветные ветра быстро слизнули их в небытие.

— Вот как-то так, — улыбнулся я.

— Спасибо, — спокойно кивнула мне Рей-тян. — Теперь я могу вернуться к приготовлению салата?

— Можешь, — покачал головой я. — Но, может быть, лучше это сделаю я?

— Нет, — твердо ответила она, впрочем, не вынимая руку из моей. — Я хочу приготовить еду для тебя. В книгах написано, что это... Что это — важный знак внимания...

Отпускать рук не хотелось. Мне было тепло рядом с этой снежно-холодной девочкой. Просто тепло. Учитель всегда говорил нам обращать внимание на такие вещи, и я просто не мог пропустить этого ощущения.

— Спасибо, Рей-тян, — с чуть-чуть сжал ладошку девочки.

— За что? — удивилась она. — Я же еще ничего не сделала... да и то, что было вчера и позавчера... Вряд ли это можно считать чем-то действительно вкусным...

— Но ты старалась, этого мне вполне достаточно...

Я притянул девочку к себе. Рей-тян не сопротивлялась. Ее красные глаза смотрели на меня... но, если бы не уроки эмпатии, на которые был так щедр Учитель, я бы никогда не смог понять этого взгляда. Впрочем, гипотетические вопросы и шутки вероятного настоящего меня в данный момент меня занимал мало. Так что, вместо абстрактных размышлений, я прижал Рей-тян к себе и коснулся ее приоткрытых губ своими.

Токио-3. Хораки Хикари

Район, в котором обитал Икари — просто радовал глаз. Даже битвы гигантов как-то обошли его стороной. И невысокий в сравнении с центральными небоскребами домик радовал прохожих своим ухоженным видом.

Поднявшись на лифте, я позвонила в знакомую дверь. Открыл мне, вполне ожидаемо, сам Икари-кун. В конце концов, сегодня рабочий день, и его опекун, Кацураги Мисато должна быть на службе.

К счастью, парень выглядел вполне прилично. Следов травмы, которая уложила его на больничную койку, по крайней мере, внешне, заметно не было.

— Здравствуй, — вежливо поклонилась я, и получила в ответ не менее вежливый поклон. — Вот твое задание, — отдала я ему распечатки. — И... не подскажешь, где сейчас живет Аянами? Ее дом, похоже, был разрушен во время последней атаки... Или, — я запнулась, — может быть ты сам ей занесешь?

— Незачем, — улыбнулся Икари-кун. — Рей-тян, оторвись ненадолго от салата! — крикнул он в кухню, и оттуда немедленно вышла Аянами.

Но... О, ками! В каком она была виде! Начать с того, что она была босиком, а из одежды на ней была только мужская футболка и розовый кухонный передник. При этом футболка не скрывала ее стройные ножки даже на четверть, заканчиваясь существенно выше середины бедра. К тому же, если как следует приглядеться, то видно было, что под футболкой нет лифчика. Я попыталась представить, как я в таком виде выхожу к Сакура-куну... и мои щеки немедленно начало печь изнутри.

Кажется, я что-то попыталась проблеять о приличиях, и о том, что девочке старше десяти лет не следует жить под одной крышей с мальчиком... Но даже и мне самой было совершенно очевидно, как глупо это прозвучало.

Как ни странно, но наибольшее воздействие эта глупая речь произвела на Икари-куна. Он тоже немного покраснел, явно нафантазировав себе те... действия, которые являлись причиной этого запрета. Аянами же посмотрела на меня с таким видом, что стало совершенно очевидно, что она меня не понимает.

— Икари-тюи отдал приказ переехать к нему, и я, как младшая по званию и непосредственно подчиненная командиру звена, исполнила этот приказ.

— Он... приказал тебе? — возмутилась я. — Так же нельзя. Разве командир может приказать... — тут уже я представила себе, какие еще приказы мог отдать парень столь старательно выполняющей приказы девочке, и мне стало нехорошо.

— Кацураги-тайи и Акаги-сенсей подтвердили правомочность отданного приказа, — спокойно ответила Аянами. — Но если тебе интересно, получала ли я приказ заняться сексом с Икари-тюи, то нет. Не получала, — Вот как она может говорить такое с таким спокойным, отстраненным видом? Да я бы уже со стыда сгорела! — Мы просто спим вместе.

... Я даже не знала, что тут можно сказать. Просто спим вместе? Это... это...

— Рей-тян мучают кошмары, — прокомментировал Икари-кун. — И пока что мое присутствие является самым надежным средством от них. А нормальный отдых Аянами-сёй — это вопрос, относящийся к проблемам выживания человечества. И любые соображения приличий тут отступают даже не на второй план, а куда-то в раздел совершенно незначительных.

— Насколько я успела разобраться, — вклинилась в объяснения Икари-куна Аянами, — держать гостя на пороге — невежливо. Хикари-сан, пройдемте, пожалуйста, в гостиную. Обед уже готов.

Мы с Икари-куном разместились за столом, а Аянами подала нам чай и фруктовый салат, не дав себе труда переодеться. После чего она села так, что Икари-кун оказался между нами.

— Хикари-сан, вы все еще злитесь? — спросила она.

Я обдумала, можно ли назвать то, что я ощущаю — злостью, но все-таки решилась сказать правду.

— Нет. Я все еще завидую.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Акаги Рицко

Передо мной светятся три экрана, на которые МАГи выдают информацию об очередном закидоне наших военных конструкторов, который они безо всяких к тому оснований считают секретным. Нет, ну это только додуматься надо было: вывести против Ангела штуковину, снабженную атомным реактором? Такую некомпетентность надо карать! Тем более, что из-за этих... альтернативно одаренных мне пришлось прервать интереснейшую серию экспериментов с Первой и Третьим, в которых как раз начали вырисовываться интереснейшие результаты, и сидеть здесь, взламывая их, криворуким уродом поставленную, защиту.

Интересно, на что рассчитывали создатели подобного чуда техники? В прямом бою, что Ноль Первый, что недавно наконец-таки доведенный до полной кондиции Прототип — размажут эту кофемолку с моторчиком без особых затруднений. И единственным вопросом будет только какую территорию загадит разнесенный реактор?

О чем они только думают?! Хотя... Я вчиталась во внутреннюю переписку творцов данного вундерваффе... Теория запрещает существование такой ненаучной и мистической вещи, как поле Абсолютного страха. Теоретики!

Каждый, кто хотя бы краем соприкасался с настоящей наукой — знает, что наука не оперирует истинами. Она оперирует моделями. И модели эти могут быть более или менее адекватны реальности, но ни одну из них нельзя объявлять истиной. И тем более — считать, что теория может запрещать что-либо. Ведь теория может быть ошибочной. Так что если ученый слышит, что дважды два — равно четырем, он должен сначала задаться вопросом а почему?, а потом — поискать возможность это утверждение опровергнуть. Только так и получаются настоящие научные прорывы, такие как геометрия Лобачевского, теория относительности, или же квантовая теория.

Эти же... теоретики уперлись в то, что их теория не может объяснить существование АТ-поля... и сделали из этого вывод, что АТ-поле — невозможно.

Признаться, мне даже немного интересно посмотреть на поединок этого боевого марсианского треножника с Ноль Первым.

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

В школу мы с Рей-тян шли, держась за руки. Школа встретила нас тихими пересудами и злобно-осуждающими взглядами. Причем, взгляды девочек были в основном направлены на Рей-тян, но и я поймал несколько крайне недовольных взглядов от парней.

— Синдзи-кун, — Рей-тян сжала мою руку, перехватив один из взглядов. — Почем они так странно на тебя смотрят?

— Видимо, хотели, чтобы ты гуляла с ними... и обломались, — ответил я.

— Они... — Рей-тян запнулась, — ... хотели, чтобы я стала их девушкой? — она удивленно посмотрела на меня.

— Да, — кивнул я. — Что в этом удивительного? Ты — красавица и умница, моя Ледяная принцесса. Понятно, что многие парни хотели бы, чтобы ты была с ними.

— Но никто не подошел ко мне, и не сказал об этом своем желании, — пожала плечами Рей-тян. — Почему же они злятся теперь, когда я стала твоей девушкой?

— Трудно признать, что потерпел поражение потому, что слаб, глуп или труслив, — пожал плечами я, не делая даже попытки приглушить голос. — Гораздо легче счесть себя обокраденным Темными Силами.

— Ты — Темная Сила? — снова удивилась Рей-тян.

— Ну, — я задумчиво улыбнулся. Отрицать свою принадлежность к темным силам ученикам Вестника Рагнарека — нелегко. По крайней мере — если не кривить душой и не врать самому себе. — Я сражаюсь с Ангелами и убиваю их. Так что — да. Я часть той Силы, что вечно хочет зла...

— ...и вечно совершает благо, — закончила цитату Рей-тян.

— Икари-тюи, Аянами-сёи, — уже у самого входа в школу нас перехватил человек в черной форме офицера НЕРВ, — вам предписано явиться в штаб для получения дальнейших указаний.

Я внимательно посмотрел на говорящего. Обычно о нападении Ангела нас как минимум извещали об этом по телефону. Но тут звонка не было. Да и Мисато-сан утром ушла на службу хоть и раньше обычного, но не оставив нам никаких указаний. Так что ситуация сложилась как минимум странная, и ее следовало прояснить.

— Муши-моши, Мисато-тайи, — набрал я номер своего непосредственного командира под одобрительным взглядом посланца. — Нам тут сказали, что нас приглашают в штаб. Хотелось бы уточнить...

— Все правильно, — ответила мне Мисато-сан. — У нас тут аврал, и вы срочно нужны в штабе. Нет, с нападением Ангела это не связано. Можете не сильно торопиться.

— Имя и личный номер сопровождающего? — на всякий случай уточнил я.

— Симабукуро Джиро-сан, — ответила командир и назвала двадцатизначный номер. С данным на предъявленной мне встретившим нас офицером все совпадало, так что мы с Рей-тян спокойно сели в его машину.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Аянами Рей

— И все-таки, — Синдзи-кун внимательно посмотрел на Акаги-сенсей, — если вы вдруг и внезапно узнали об этом мероприятии, то почему не позвонили? Мы с Рей-тян вернулись бы домой и дождались сопровождающего там. Это было бы на десять минут быстрее, чем идти в школу, где нас уже дожидался Симабукуро-тюи.

— Подловил, Синдзи-кун, подловил, — улыбнулась Акаги-сенсей. — Но нам нужно наглядно продемонстрировать, насколько именно неожиданным для нас был вызов на это... мероприятие, — вздохнула она. Видимо, мероприятие отвлекало Акаги-сенсей от чего-то увлекательного и интересное. Само же это собрание, на которое придется отправиться Синдзи-куну — по всей видимости, не вызывало у доктора Акаги никаких положительных эмоций. — Так что нам нужна была картинка мы настолько не ожидали приглашения, что нам даже пришлось срывать нашего пилота с уроков.

— Хорошо, — кивнул Синдзи-кун. — Раз вам нужен школьник в форме — будет вам школьник в форме. А что с Рей-тян?

— Командующий решил, — усмехнулась Акаги-сенсей, — что тебе будет спокойнее, если во время твоих... показательных выступлений Рей-тян подежурит в Еве. Заодно — проведем очередной синхротест на несколько часов раньше.

— Да, — кивнул Синдзи-кун. — Так мне действительно будет спокойнее. Особенно...

— Связь будет, — кивнула Акаги-сенсей, без слов понявшая моего командира... и моего парня.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Ну вот, наконец-то Икари и Аянами — выздоровели, и придут в школу. Признаться, даже занося им домашнее задание, я так и не решилась признаться, что по сути, из-за меня по школе распространилось известие, что они живут вместе. И это я еще догадалась не рассказывать Тодзи-куну, что они еще и спят в одной комнате...

Нет, сам Тодзи-кун никому не пересказывал то, о чем мы говорили. Он так сказал, и я ему верю. Но вот подружки, совершенно незаинтересованно обедавшие неподалеку... Какую глупость я совершила, не обратив внимания на то, как они затихли... И как я теперь буду Икари и Аянами все это объяснять?!

— Хораки! — Оониси Таяко, одна из тех самых, абсолютно нелюбопытных подруг, вывернула из-за угла. — Тебя директор зовет.

Разумеется, я поспешила к кабинету директора, на ходу перебирая в памяти свежие залеты, как свои, так и подопечного класса. Вроде бы ничего такого, что требовало бы моего вызова к директору, дорогие однокласснички не сотворили... Или есть что-то свеженькое, чего я еще не знаю?

В кабинете директора присутствовали сам директор школы, Суговара Коуджи-сан, и наш классный руководитель, Асахино-сенсей. После обязательных приветствий, Коуджи-сан обратился ко мне:

— Хораки-кун, институт НЕРВ потребовал присутствия Икари и Аянами на мероприятии международного уровня. Так что проставь им отсутствие по уважительной причине.

— Сразу после длительного больничного, — проворчал Асахино-сенсей. — Они совсем не заботятся о будущем этих детей...

Директор посмотрел на нашего классного как на... не очень умного человека. Признаться, только уважение к почтенному возрасту Асахино-сенсея удержало меня от того же.

— Должен сказать, — как-то криво ухмыльнулся директор, — что несколько... сомневаюсь в том, что будущее этих детей как-то зависит от их школьного аттестата. Им обоим уже присвоены воинские звания. И даже если институт НЕРВ завтра разгонят — их с восторгом примет в свои ряды Императорская армия.

Я потихоньку вздохнула. В разговоре с Икари и Аянами всплыло упоминание о том, что их в НЕРВ еще и готовят по армейским стандартам, так что аттестацию на звание они оба уже сдали. Ну, разве что за исключением норм физической подготовки, которые все-таки рассчитаны на взрослого человека.

— И все равно... — Асахино-сенсей продолжал упорствовать.

— И все равно мы тут ничего сделать не можем, — оборвал его директор. — Указание о том, что присутствие детей требуется в другом месте — спущено сверху, и нам остается только исполнять его. Хораки-кун, позаботься, пожалуйста, о том, чтобы Икари и Аянами получили задания, пропущенные ими.

— Конечно, господин директор.

Мне оставалось только кивнуть и выйти из кабинета.

Токио-1. Полигон Вооруженных сил ООН. Икари Синдзи.

Руины Токио-1 выглядели... живописно. Ядерный удар мало что оставил от былой столицы, а цунами — добило остальное. Часть развалин так и остались под водой. Но и то, что можно было увидеть — выглядело впечатляюще. Однако... насколько я понимаю, место, где разом погибло около десяти миллионов человек — не может не "фонить". А этого нет. Как будто кто-то неведомый махом вычистил местность от остаточной эманации. Я попробовал прикинуть, какую мощь мог накопить тот, кто сделал это — и мне стало... нехорошо. Если этот "кто-то" — на стороне моих врагов, то дела мои плохи. В таком противостоянии реально может помочь разве что ответно-встречный удар: разрыв реальности и прямое воззвание к Хаосу, в чьих вечно пылающих глубинах звучит песнь гибели мириадов населенных миров. Вот только последствия такого... Будут ли они лучше, чем победа неведомого врага? И можно ли будет назвать ЭТО — победой?

Впрочем, ладно. Пока что ничего не ясно, и разбираться с проблемами будем по мере их поступления. Но предположение о существовании противника ТАКОГО калибра — следует запомнить и учитывать.

На зачищенные от эманаций смерти, но не от груд битого камня и расплавленного бетона, руины собралась изрядная толпа народа. Ожидалось представление какого-то нового оружия, которое его создатели рекламировали как "прорыв в военных технологиях". Интересно... Может быть, что-то даже удастся использовать.

Сама презентация нового оружия проходила в командном бункере полигона, в который было решено превратить руины некогда одного из самых населенных городов планеты.

Представители производителя развернули плакаты, с которых на зрителей взглянуло что-то очень похожее на Евангелион. Та же человекоподобная форма, доспех... интересно, что такого нового и революционного они сумели запихнуть в классическую форму БМР? Может, какие-то системы вооружения, способные преодолевать АТ-поле, не заставляя пилота обращаться ко Всеизменяющемуся? Это было бы неплохо. Рей пока что не научилась касаться Хаоса-за-Гранью и ей остается рассчитывать только на технологические костыли, которые могут помочь при атаке на того же Сакиила, но против врага уровня как, увы, показала практика Рамиила — не слишком полезны. А прибывающая в скором будущем Аска... Когда доктор Акаги представила мне на рассмотрение то, что изобрела эта "юный гений"... В общем, мне стало нехорошо. Попробуй она провернуть этот финт ушами в море — и достать Еву-02 со дна было бы проблематично. Мальстрем там бушевал бы еще пару-тройку лет.

На трибуну поднялся конструктор данного чуда сумрачного германского гения.

— Итак, сегодня мы представляем вашему вниманию новейшую разработку в области вооружений: Джет Элон. Высокомобильную оружейную платформу, способную взять на себя борьбу с инопланетными организмами, известными как Ангелы. В отличие от печально известных Евангелионов, Джет Элон — полностью автономен, и не связан в своих перемещениях питающим кабелем. Кроме того... — В общем, мужик распинался еще минут сорок. Из его речи я выделил только один более-менее существенный момент: разработчики Джет Элон по каким-то причинам полностью отрицали факт существования АТ-поля, объясняя неуязвимость Ангелов "некоторыми неизученными электро-магнитными полями". — ... и, наконец, не менее важным, чем любые другие преимущества, является то, что Джет Элон — полностью роботизирован. Таким образом, у нас отпадет необходимость в столь важном деле, как защита Человечества, полагаться на несовершеннолетних пилотов с нестабильной и неуравновешенной психикой. У меня все. Пожалуйста, задавайте вопросы.

— С нестабильной и неуравновешенной психикой... Как любопытно... — доктор Акаги потерла виски. — Полагаю, юридическая служба института НЕРВ окажет помощь сыну нашего Командующего, когда он подаст иск о подрыве деловой репутации...

— Все знают, — взвился докладчик, — что этого вашего сына Командующего в школе зовут Безбашенный Икари, что на английский можно перевести как сумасшедший!

— Школьные клички как доказательство в суде — это сильно, — улыбнулась доктор Акаги. — Вы еще слухи, которые распускают о нем поссорившиеся с ним хулиганы к делу попытайтесь приобщить... Впрочем, иск и все с ним связанное — это дело хоть и не столь отдаленного, но все же — будущего. А вот доказывать вменяемость того, кто предложил выпустить на поле боя, под прямые удар противника, машину, оснащенную ядерным реактором — вам предстоит прямо сейчас.

— Джет Элон может отразить любой удар! — взвился один из соавторов этого изобретения. Пожалуй, стоит и мне вмешаться в разговор.

— Вы это проверяли на практике? Или только теоретические расчеты? — задал я вопрос, отвлекшись от изучения рекламного буклета, расписывающего силу и неуязвимость этой конструкции. Я лично с ходу увидел с десяток способов поразить этот неуязвимый шагоход, да так, чтобы рванувший реактор загадил по крайней мере десяток квадратных киометров.

— Что здесь делает ребенок?! — голос докладчика взлетел до визга.

— Судя по всему, — флегматично отозвался высокий седой человек в форме генерала Российской Империи, — это и есть тот самый нестабильный и неуравновешенный подросток Икари Синдзи. Правда, конкретно сейчас он выглядит намного более спокойным, чем вы, — докладчик посмотрел на генерала, но ничего не ответил, поскольку тот продолжил, не делая паузы. — К тому же, мне тоже хочется услышать ответ на заданный вопрос.

Акаги Рицко. Токио-1

Обсуждение нового проекта военных, плавно переходящее в склоку и обратно, продолжалось более получаса. Особенно меня порадовали заявления этих ученых о том, что законы природы должны быть одинаковы для всей вселенной (Кому это, интересно, законы что бы то ни было должны? И когда это они успели взять кредит?) и за многие годы наблюдений мы ни разу не наблюдали ничего подобного АТ-полю, значит, его не может существовать. Логика высказываний просто поражала. А уж что началось, когда я предложила им устроить демонстрацию АТ-поля в качестве реальности, данной нам в ощущениях...

— Мы собрались здесь не для того, чтобы любоваться цирковыми представлениями и фокусами шарлатанов от науки! — это было самое мягкое из того, что заявили мне представители разработчиков Одиночки.

Военных же, напротив, мое предложение сходу заинтересовало. Возможно, потому, что в отсутствие серьезных противоречий между ключевыми державами ООН (у каждого было слишком много проблем на своей территории, чтобы пытаться откусить чужое), общались между собой военные куда серьезнее, чем до Второго Удара. И, к примеру, представитель Российской империи лично присутствовал в штабе Японской Императорской армии, когда та пыталась уничтожить Третьего Ангела своими силами, вплоть до применения спецбоеприпаса.

Ваятели Одиночки сопротивлялись до последнего, но так и не нашли, что противопоставить формуле кто платит — тот и зак4азывает музыку. А военным, которые и являлись предполагаемым заказчиком этого чуда техники, очень хотелось посмотреть на результат столкновения данного БМР если не с Ангелом (каковых в округе не наблюдалось), то, хотя бы с Евангелионом. В сущности, есть у меня подозрения, что и информацию о самом этом мероприятии нам слили именно военные и именно из соображений посмотреть на гладиаторские бои. Так что, несмотря на все возражения и обвинения в ненаучности и шарлатанстве, военные свою точку зрения продавили. И в качестве демонстрации решено было провести бой Одиночки не с беспилотниками, которыми управляли бы сами представители демонстраторов, а с Евангелионом Ноль Один под управлением нестабильного и неуравновешенного несовершеннолетнего пилота.

Поскольку Токио-1 предполагался в качестве полигона для испытаний и демонстрации самого разного оружия, в том числе — и Евангелионов, нам оставалось только подключить питание и провести активацию машины, что в общей сложности заняло семь минут.

Подготовка экспериментального образца Одиночки заняла существенно больше времени. Так что, изобразив танец с бубном над комплексом аппаратуры связи, немало позабавивший зрителей в форме, я сумела-таки обеспечить Синдзи-куна связью с Командным... и с Рей, сидящей на дежурстве в Прототипе.

— Чем это ни там занимаются? — возмутился Джон Аткинс, один из творцов Одиночки, глядя на то, как два подростка сосредоточенно смотрят друг на друга через посредство одного из самых высокотехнологических интерфейсов.

— Лично я, — ответил услышавший этот вопль души Синдзи-кун, не отрывая взгляда от Рей-тян в контактном комбинезоне (а посмотреть там явно было на что, и взгляды к экрану отдрейфовывали почти у всех мужчин в зале), — жду, когда мне дадут, наконец, команду к старту. А вот чем занимаетесь вы и ваши техники — не столь очевидно.

Двое генералов в русской и японской форме прыснули в кулак и дружно сделали вид, что закашлялись. Немец же флегматично известил нашего командира копья Омега, что время приведения в боевую готовность Одиночки, согласно заявленных его создателями характеристик, составляет от двадцати минут до получаса. На это Синдзи-кун столь же спокойно поблагодарил уважаемого генерала за предоставленную информацию, и снова погрузился в созерцание прекрасного, то есть — Рей-тян.

Икари Синдзи. Токио-1

Реальность на мгновение подернулась рябью, и индикатор возле моей левой руки показал, что АТ-поле успешно установлено, о чем тут же были извещены присутствующие в бункере.

— Установлено АТ-поле мощностью 0,5 от теоретического максимума, — зачитала показания приборов Майя-тян.

— Ноль пять? — кто-то там, в бункере, заскрипел зубами, и этот звук был отчетливо передан мне микрофонами. — Мальчишка! Ты серьезно думаешь, что половина мощности защитит тебя и это нагромождение конструкторских нелепостей? Немедленно поднимай...

В принципе, данный истерик не входил в мою цепочку командования, так что я мог бы просто проигнорировать его вопли. Но мне показалось правильным еще подвывести из себя этого урода. Слова о нестабильности и неуравновешенной психике пилотов я не забыл и забывать не собирался. Нет, если бы он сразу уточнил, что имеет в виду меня — я бы даже не обратил на эти слова внимания. Но он посмел оскорбить Рей-тян...

— Если я подниму АТ-поле выше ноль семи — то лишусь возможности видеть Рей-тян, что представляется мне более существенной опасностью, чем ваше сооружение.

— Вы видите?! Видите? — завопил представитель команды Одиночки. — И вы еще будете утверждать, что пилоты адекватны? Он сразу не подчиняется приказам...

— А почему это он должен вам подчиняться? — заинтересовалась доктор Акаги. — Согласно штатному расписанию ему может приказывать Кацураги Мисато, которая пока что молчит, заместитель Командующего, Фуюцке Кодзо, который тоже молчит, и сам Командующий, которого здесь нет. Вас в его вертикали управления — нет, и ваши приказы он имеет полное право игнорировать.

— А вы? — с кривой усмешкой поинтересовался мистер Аткинс, который как раз сейчас был в поле зрения внутренней камеры бункера. — Как же вы, доктор Акаги? Себя вы почему-то не упомянули...

— Доктор Акаги — ученый и конструктор Евангелионов, — вмешался я. — Ее советы я склонен выслушать, даже если на обязан им подчиняться.

Доктор Акаги улыбнулась и кивнула мне. Видимо, я поступил правильно, не став заострять внимание на некоторых моментах... например — словах о том, что значит компьютеры — ошиблись... и некоторых других мелочах.

— К тому же, — вмешалась Мисато-сан, — подняв АТ-поле до предела и, тем самым, заблокировав связь, Синдзи-кун лишится и возможности принимать указания с КП, которым в данный момент является этот бункер.

Генералы насмешливо посмотрели на штатского штафирку, не понимающего очевидных вещей, заставив мистера Аткинса немного сконфузится. Впрочем, тот быстро пришел в себя.

— Одиночка готов к бою! — ретранслировал он в зал сообщение, полученное им на экран. — Теперь мы посмотрим.

— Вы уверены в правильности решения мальчика? — поинтересовался русский у доктора Акаги.

— Сейчас он защищен чуть сильнее, чем Сакиил, первый из Ангелов, атаковавших Токио-3, — спокойно ответила начальник научно-технического отдела.

В бункере еще о чем-то говорили... но я перестал обращать на них внимание, поскольку Ноль Первую слегка качнуло: это ей прямо в грудь влепился алюминиевый шар, разогнанный до скорости почти в 4М.

Томас Аткинс. Токио-1

Ну вот сейчас все и решится! Этот наглый мальчишка, посмевший демонстративно игнорировать его приказ — пожалеет о том, что посмел так, в лицо хамить мне и всей нашей фирме!

Признаться, после самонадеянного выступления этого мальчишки, мы решили немного смухлевать. Так что заряжать главный калибр Одиночки, его рейлган мы начали заранее, да еще и затянули с этим несколько дольше, чем это диктуется Инструкцией по обслуживанию. Ну, да ничего. Главное — сдаточные испытания. Британские крейсера тоже выходили на мерную милю с минимальным запасом топлива и пустыми артпогребами. И что с того, что никогда больше, за всю свою эксплуатацию они не выдавали заявленных скоростей? Главное — сдать объект, не так ли?

По нашим расчетам, даже при нормальной зарядке разгонных накопителей алюминиевый снаряд с повышенной проводимостью, не в пример обычным артиллерийским снарядам, должен пробить электромагнитную систему отклонения угроз, которую НЕРВ-овцы, чтобы замаскировать и ввести в заблуждение государственные контролирующие органы, назвали АТ-полем. Вот и посмотрим, как они справятся с этим! Ведь наши агенты в системе НЕРВ доложили, что даже неподготовленная девчонка, стреляя из рейлгана, смогла поразить Ангела. Конечно, агенты блеяли что-то про оружие, заряжаемое всей выработкой электроэнергии целой Японии... Но такого просто не может быть. А вот то, что для прикрытия своих делишек НЕРВ устроил почти часовое отключение электропитания в этой самой всей Японии — это вызывает... зависть. Такие возможности и такое влияние... Если бы у Ассоциации производителей вооружения были хотя бы сравнимые возможности... Но, увы. Эти тупые русские, не понимающие своей выгоды, упрямо цепляются за свой ВПК, не обращая внимания на наши самые привлекательные предложения! А вслед за ними и остальные страны, постоянные члены Совета Безопасности ООН, то есть — Германия и Япония — отказываются продать нам свои заводы. Вот и остается только выжимать все, что можно из периферийных государств, и остатков некогда могущественного ВПК Соединенных Штатов...

Но вообще это, конечно, несправедливо. Нам, исключительной нации, наследникам Сияющего града на холме, приходится довольствоваться жалкими огрызками, когда всякие варвары (да-да, и гунны... то есть — германцы, тоже) делят основную часть пирога между собой!

И сегодня обязательно состоится наш триумф! Ассоциация покажет всем свою научную и производственную мощь! Мы превзойдем проклятый НЕРВ и вытесним его с рынка. А там, постепенно — вернем себе полагающееся нам по праву место на Большой Шахматной доске!

Конечно, жаль, что мы поздно узнали о существенной уязвимости системы отклонения угроз, органически присущую творениям НЕРВ, некритически скопированных с этих внеземных организмов. Пришлось многое менять, чтобы запихнуть-таки в Одиночку рейлган... По началу ведь главынм калибром для нашего робота предполагалась 152-мм автоматическая пушка.. А для рейлгана и погреба нужны другие, и реактор... Вот и пришлось затянуть разработку и, буквально на колене переделывать уже построенный образец. Но ничего... Главное — сейчас продемонстрировать превосходство новейших технологий, заботливо сохраненных и преумноженных нами со времен Второго Удара! И тогда Запад, как птица-феникс снова распахнет свои крылья и понесет плоды цивилизации варварам, как делал это последние три тысячи лет. И только случайность, проклятый метеорит, смог не остановить, но существенно замедлить победительную поступь истинной цивилизации!

Техники доложили о готовности Одиночки, и я отдал приказ на открытие огня! И уже первым выстрелом мы добились прямого попадания! Я гордо посмотрел на эту выскочку Акаги. Интересно, что она скажет теперь?

— Икари-тюи, доклад! — скомандовала капитан Кацураги своему подопечному. Вот сейчас он разберется в показаниях приборов, и тогда-то мы и посмеемся! А то нашел время с девчонкой любезничать! Хамло малолетнее!

— Получено попадание в левую сторону грудной пластины. Повреждения — ноль. Готов к продолжению миссии! — ЧТО?!! Повреждения — ноль ?! Не может такого быть!!! — Да я этот шлепок даже на голую броню, безо всяких щитов могу принять!

— Ну-ну, Синдзи-кун,— покачала головой Акаги. — Не возгордись. Все-таки у ГК Одиночки бронепробиваемость — 800 мм эквивалента гомогенной брони. А у тебя на руках и 750 мм нет!

Откуда?! Откуда она знает точное значение характеристик нашего рейлгана?! Мы же заявили 1100 мм!!!

— Так то при попадании по нормали, — отозвался младший Икари. — А вот длинный овощ им по всей морде, а не вода кипит при девяноста градусах!

Демонстрируя свое потрясающее невежество, младший Икари зачем-то перешел на русский язык, и представитель русских покатился со смеху. Возможно, это все-таки какая-то непереводимая шутка?

Между тем Одиночка продолжал обстрел. А Икари, как будто издеваясь, вывел на экран монитор повреждений, расположенный у него на панели приборов. Все участки брони, в том числе и те, куда однозначно приходились попадания из рейлгана, светились отвратительно-зеленым цветов. Нет этого точно не может быть. Наверное, эти НЕРВ просто подкрутили что-то в своем угребище, чтобы индикатор не показывал истинных повреждений! Но ошиблись, захотев слишком многого. Кто же поверит, что под таким обстрелом эта их Ева совсем не понесла урона?

Найдя объяснение происходящему я успокоился.

— А почему Ваш пилот даже не пытается атаковать?! — поинтересовался я у Акаги. Но Икари, демонстративно игнорируя обычный для военных этикет, вмешался в разговор старших по званию:

— Этот ваш Одиночка — страшный противник! — Я приосанился. Все-таки, индикатор — индикатором, а мальчишка-то сейчас сидит в этой консервной банке, которую пинает самое совершенное орудие наземной войны! — Пальнешь в такого, а потом — отдувайся перед трибуналом за диверсию, повлекшую радиоактивное заражение местности.

— Не будет трибунала, — произнес наблюдатель в форме японского вице-адмирала... Кажется, его фамилия Андо... надо будет проверить. — А если будет, то под него пойду я, как отдавший приказ. Зафиксируйте это, — кивнул японец секретарю комиссии.

— Приказ на открытие огня зафиксирован, — механически отозвалась Кацураги. — Икари-тюи, атакуйте!

Младший Икари двинул рычаги управления... и тут же изображение на всех экранах пропало.

— Что такое?! — возмутился я.

— Это Икари поднял щит до двух третей максимума, — флегматично ответила Акаги. — Переключайтесь на внешние камеры. С Евангелиона мы больше ничего не увидим.

Прошло несколько секунд, наполненных матюгами связистов, и вот перед нами снова возникла картина того, как сближаются два бронированных гиганта.

Северный ледовитый океан. Кадзи Рёдзи.

Телевизор в кают-компании Венчура, транспорта, на котором решились-таки перевозить в Токио-3 Еву-02, рассказывал о ходе конференции в Токио-1. Разумеется, несмотря на некоторый... популизм данного мероприятия, оно все-таки было ДСП, и канал, по которому его транслировали — также был только для своих. Не совсекретно с многократной кодировкой информации, но и кому попало тоже подключиться не получится. Так что мы с Аской-тян смотрели за перипетиями конференции при помощи специального конвертера, преобразовывавшего кодированный сигнал в то, что можно было подать на вход обычного телевизора.

Там, на экране, Евангелион-01 неторопливо двигался прямо вперед, время от времени пошатываясь, когда в его грудь врезались сначала снаряды рейлгана, а потом и бронебойные болванки орудий непосредственной обороны.

Не снижая интенсивности обстрела, Одиночка начал пятится спиной вперед, четко обходя руины. Евангелион ускорился, но общий алгоритм движения оставался тем же самым: он шел прямо на противника, даже не пытаясь уклоняться от ударов, и принимая их на вспыхивающее шестиугольными секторами АТ-поле.

— Пхе! — задрала носик Аска, увидев, как Евангелион-01, все-таки дошедший до противника, нанес широкий, по-крестьянски размашистый удар, пришедшийся куда-то в грудь его противнику.

Я же отчаянно пытался соотнести то, что видел сейчас с тем легким и уверенным маневрированием, которое демонстрировал Ноль Первый на записи первой схватки с Рамиилом. Получалось... не очень. Что-то тут было явно не так.

Между тем, сцепившиеся в клинче бронированные гиганты на мгновение окутались переливающимся радужным свечением АТ-поля, а когда оно пропало — Одиночка присел на подогнувшихся ногах и рухнул на спину. Евангелион отошел на несколько шагов, подобрал оброненную винтовку, и выпустил два короткие очереди по ногам противника, потом — по рукам, уничтожая размещенное в одной из них орудие главного калибра, тот самый, широко разрекламированный изготовителями Одиночки, рейлган, так и не сумевший пробить АТ-поле Евы.

— Стрелять — не умеет, — комментировала Аска действия своего будущего командира, — дерется как... как крестьянин, маневрировать даже не пытался. Пхе! И ЭТО будет мной командовать?!

Токио-1. Командный пункт. Кацураги Мисато

— Ну кто так бьет? — вздохнула я, вглядываясь в картинку на демонстрационном экране. — Надо будет намекнуть тренерам, чтобы побольше с ним рукопашным боем позанимались. А то даже как-то стыдно...

— Н-да? — Рицко-кун оторвала взгляд от монитора, картинка на котором была примерно на два порядка сложнее, чем та, на которую смотрели все остальные. И как она ухитряется в этой мешанине разноцветных линий и надписей еще что-то понимать? — Ты лучше сама попроси о дополнительных занятиях. По технике... Освежи в памяти то, что вы с Кадзи-куном прогуляли, не вылезая из постели.

— ? — я вопросительно посмотрела на подругу.

— Как бы неуклюже Синдзи-кун не бил, ударил он чуть ли не в единственное место этой кофемолки с ядерным приводом, где он мог оглушить сенсорную систему и повредить гироскопы, — глядя на то, как Одиночка дергается, не в силах подняться, в повреждения именно этих систем было легко поверить, — и при этом не задеть управления реактором.

Между тем среди конструкторов Одиночки и представляющей его делегации началось что-то, похожее на панику.

— ...самоуничтожение...

— ...стержни...

— ...температура быстро растет!

Томас Аткинс, главный этого сборища, заорал:

— Прекратите это! Немедленно!

— ...пароль... не принимает... — забухтели в ответ, живо напомнив мне, как мы пытались извлечь Рей из Евангелиона, когда машина начала буйствовать.

— Синдзи! Отступай, немедленно! — крикнула я в микрофон, почти не надеясь на то, что пилот меня услышит. Конечно, ударная волна мало чем может повредить Еве. Но вот проникающая радиация... АТ-поле пропускает свет — значит, вполне может пропустить и гамма-излучение... Да и просто тепловой удар может быть более чем опасен.

— Что у вас там стряслось? — поинтересовалась Рицко-кун у сборища растерянных и испуганных людей.

— Сбой в системе, — отозвался один из них, вызвав неудовольствие Аткинс-сана. — Одиночка не принимает управляющие команды и наши пароли...

— Иными словами, вы полностью утратили над ним контроль? — уточнила Рицко-кун.

— Да, — кивнул инженер. Очередной взгляд Аткинс-сана, наверное, мог бы пробить каменную стену. — Но это далеко не самое худшее.

— Есть еще хуже? — уточнила Рицко-кун.

— Да, — вздохнул инженер. — На случай утраты контроля предусмотрен протокол Эсктерминатус.

А вот теперь лицо Аткинс-сана выражало полнейшее недоумение. Очевидно, о таком протоколе он был в неведении.

— В чем он заключается? — уточнила Рицко-кун.

— При утрате связи с командным пунктом, либо попытке дистанционного перехвата контроля, — с бледным лицом начал рассказывать так и не представившийся инженер, — срабатывает система самоуничтожения: блокируется схема аварийного глушения реактора и поднимаются все управляющие стержни...

— То есть, — начала осознавать я масштаб проблемы, — у нас там сейчас атомная бомба?

— Нет, — покачал головой конструктор. — Все-таки, полноценной атомной бомбой реактор не станет... Где-то в районе тактического ядерного заряда... зато чудовищно грязная.

Присутствующие военные переглянулись. Андо Рэн-кайсё поднес кулак к виску и резко разжал пальцы*. Остальные военные согласно покивали.

/*Прим автора: японский эквивалент вращения пальцем у виска*/

— И как остановить протокол? — жестко спросила я у создателей этого... идиотизма.

— Надо в течение двадцати минуть попасть во внутренний контрольный пост Одиночки, — вздохнул инженер, — и ввести специальный код...

— Какой код? — уточнила я, собираясь отправляться туда, где валялась это ядреная груда металлолома. К счастью, бункер КП располагался недалеко от полигона, а в ангаре, через который мы проходили, я видела несколько вертолетов. Водить эти винтокрылые птички я умею еще со времен операции по мирному, чтоб его, присоединению Китая.

Делегация, представляющая Одиночку, сгрудилась в компактную кучку и о чем-то активно ссорилась. Я уже собиралась поторопить их, когда Аткинс-сан заорал на одного из своих помощников:

— Я добьюсь Вашего увольнения!!!

— Зато, может быть, живой останусь, — флегматично отозвался тот, и, повернувшись ко мне, произнес, максимально четко артикулируя: Надежда.

— Когда связь возобновится, — обратилась я к Рицко-кун, — прикажите Синдзи-куну, чтобы он с максимальной скоростью бежал оттуда, и залег где-нибудь в ложбине.

— Здания... — выдавший мне код отключения протокола инженер начал было что-то говорить, предупреждая об опасности обрушения этих руин... о которой я и так догадывалась.

— Засыплет — откопаем, — криво усмехнулась я, приостановившись на пороге. Если уж Еве Ваш рейлган так и не смог повредить — сыплющиеся сверху кирпичи и мех и его пилот как-нибудь переживут.

— Он нас слышит, — флегматично вмешалась в наш разговор Рицко-кун.

— Майя! — я вспыхнула, поняв, какой может быть реакция этого... этого безрассудно храброго подростка. — Блокируй извлечение капсулы и катапультирование. Синдзи-кун, слышишь? Даже не путайся покинуть Евангелион! Подними щиты на максимум и отступай! Ты нужен человечеству... и ты нужен Рей-тян! — подозреваю, что если он и прислушается, то разве что ко второму аргументу.

— Приказа на отступление не расслышал, — откликнулся этот... паршивец. — Тут такие помехи, такие помехи...

Я рванулась к выходу, в тщетной надежде добраться-таки до места действия ДО того, как Синдзи-кун сумеет-таки преодолеть блокировку с командного (в том, что он сумеет это сделать, сомнений у меня как-то не было), и полезет-таки в Одиночку, вводить этот фрагов* код.

/*Фраг — ругательство, используемой Вальхалльскими полками Имперской гвардии из серии книг про комиссара Кайфаса Каина. Используется в виде пошел к фрагу!, и тут случился фраг, и, даже эти фрагоголовые. Точный смысл неизвестен, но, возможно, как-то связан с фраг-гранатой (осколочной противопехотной*/

Я поклонилась этому пожилому человеку, сообщившему мне важную информацию так, как это диктовали его преклонный возраст и моя благодарность, и возобновила движение к выходу, когда смотровой экран озарился яркой вспышкой, а через несколько секунд, показавшихся мне томительно длинными, бункер содрогнулся от тяжелого удара.

Токио-1. Икари Синдзи

Это было близко... Будучи погруженным в LCL, я не мог вспотеть... но все равно мне захотелось вытереть лоб. Эйфория, охватившая меня, когда я осознал, что смогу одолеть это порождение людского идиотизма, сыграла со мной дурную шутку. Дары Хаоса подобны наркотику, и хочется обращаться к ним снова и снова, а уж если есть повод, то удержаться от применения магии в нашем бедном на источники Силы, мире почти невозможно. Но все-таки, вызывать варп-шторм, пусть и локальный, для того, чтобы превратить уран в свинец — было небольшим перебором. Конечно, радиоактивное заражение местности — не сахар, но с ним у нас, по крайней мере, научились бороться. Теперь же, боюсь, на месте былой столицы страны Ямато будет карантинный феномен. Потому как методов борьбы с заражением Хаосом, насколько я знаю, не существует.

В некоторой ностальгии я огляделся вокруг. Все-таки сейчас Токио-1 похож на окрестности замка Учителя... да, в сущности, именно кусочек шторма, вечно ярящегося вокруг Замка-над-миром, я сюда и перетащил.

Замок Учителя... Старшие ученики поговаривают, что когда-то он стоял в плотной реальности на вполне себе материальном мысе, выдающемся в большую реку. Но потом прежний его владелец что-то учудил, вследствие чего основание скалы было уничтожено, а сама скала повисла в воздухе. Сам прежний хозяин этого не пережил, и Замок достался Учителю. Не знаю, было ли то влияние прежнего хозяина замка, или замок притягивал к себе похожих личностей, но теперь уже Учитель занялся экспериментами над природой реальности... и однажды замок, вместе с парящей скалой на которой он стоял, оказался вообще выброшен из реальности, а вокруг него вскипел вечный варп-шторм, пройти через который могут только те, кому Учитель доверил заклятье прохода, то есть — мы, его ученики. Говорят, правда, что время от времени навещает Учителя некая эльфийка... но делает она это достаточно нерегулярно, чтобы слухи так и оставались слухами, не получая сколько-нибудь значимого подтверждения. А на прямые вопросы о личности этой посетительницы, равно как и на любые вопросы о его прошлом, Учитель отмалчивается. Так что твердо известно только одно: когда-то он был человеком. Но это время давно прошло.

Перемещаясь с потоками варпа, от разрушительной силы которых меня хранило заклятье Учителя, я любовался обсидиановыми стенами. Конечно, обсидиан — не лучший строительный материал, тем более — для замковой стены... но стены эти давно уже несут скорее декоративную функцию. Защищает же замок само пространство вокруг него, наполненное силой искажения и разрушения, напоенное смертями тысяч и тысяч разумных, что приходили сюда в надежде повергнуть Вестника Рагнарека... и находили только лишь смерть. Правда, с тех пор, как Учитель находил определенное удовольствие в подобном — тоже минули несчитанные века, так что давно уже никто не приближался к скрытому в глубинах варпа строению.

Повинуясь моей воле, варп создал из своей псевдоматерии подобие Рей-тян, и я обнял ее и закружил в танце вокруг Замка-над-Миром. Увы, сама Рей пока что не выживет в шторме даже имея заклятье Учителя... Но я над этим работаю. Однако даже осознание того, что гибкая талия под моей рукой, и нежная ладошка в моей руке — лишь реакция варпа на мою фантазию, своего рода сладкий сон разума — не мешает мне наслаждаться танцем-полетом.

Прекращает это сладкое кружение только осознание того, что настоящая Рей где-то рядом. Я закрываю глаза, чтобы изгнать из разума сонные видения, а когда я их открываю — оказывается, что я лежу под незнакомым потолком, но природа помещения опознается сразу и однозначно: госпитальная палата. Выходит, я провел в забытьи не только и извлечение меня из капсулы Ноль Певого, и не слишком приятную процедуру очищения легких от LCL (вообще-то она и сама распадается неплохо... но техники и спасатели предпочитают перестраховаться и удалить жидкость из легких принудительно. Б-р-р-р... Но самым приятны в окружающей реальности было то, что на не слишком широкой больничной койке я не один. Рей-тян вытянулась рядом и обнимает меня. Поскольку никто не стоял над душой, требуя отчета о происшедшем, я аккуратно, стараясь не разбудить спящую девочку, поворачиваюсь на бок, обнимаю ее, и снова засыпаю. Мне хорошо...

Токио-1. Кацураги Миасто

Проклятый мальчишка! Опять натворил непойми чего — и валяется в отрубе. А мне теперь разгребай за ним!

Рицко в перманентном восторге и скафандре высшей защиты руководит эвакуацией Евангелиона, время от времени комментируя по радио переговоры группы конструкторов Одиночки, стенающих над произведением абстрактного искусства, в которое превратился их шагоход.

— Как это не может быть? Раз случилось — значит, может, и еще как. И теперь ваше дело — объяснить, почему это случилось, а не рассказывать, почему этого случится не могло! И в первую очередь — следует объяснить, какому в зад ужаленному параноику пришло в голову создавать систему безопасности, которая для своих опаснее, чем для любых врагов? Кстати, Мисато-кун, обрати внимание: твоя шутка насчет окраски Ноль Первого в стиле Логрус, вид изнутри — оказалось пророческой, — вот и показывай потом этой язве достижения художественной мысли самого странного из наших пилотов... и это при том, что ни Аска-тян, ни, тем более, Рей-тян избытком нормальности отнюдь не страдают!

— Как там Синдзи-кун? — спросила я у врачей спасательно-эвакуационной команды, игнорируя подколки Рицко.

— Пилот Икари жив, — отозвались эвакуаторы. — Но его состояние... что-то среднее между нормальным сном и комой. Ничего не понимаем!

— Мисато-сан, — вмешалась в наш разговор Рей-тян, слушавшая его из своего Евангелиона, — мне нужно к Синдзи... — то, как девочка опустила суффикс — меня заинтересовало... но заострять на этом внимание я не стала. Там и так все ясно. Не стоит лишний раз смущать Рей-тян.

— Транспортники, — запросила я, — сколько времени у вас уйдет на доставку пилотов в госпиталь?

— Около часа, — отозвались они.

— Наблюдатели? — уточнять не требовалось, на НП и так все поняли.

— Признаков атаки Ангелов в ближайшие сутки не наблюдается.

Вспоминая о том, что о Рамииле предупредили, когда его уже можно было увидеть невооруженным глазом, это не слишком вдохновляет... Но не допустить Рей-тян... Ну их нафиг такие эксперименты.

— Командующий? — уточнила я на всякий случай.

— Разрешаю, — отозвался Икари-сама спустя несколько минут, видимо, что-то уточнив. — Отправляйте Аянами.

Убедившись, что запрошенный на транспортировку Рей-тян час Синдзи-кун точно продержится, я вышла из бункера. Ну, что сказать... Последствия пафосного превозмогания Синдзи-куна над грязной бомбой, в которую готов был превратиться реактор Одиночки, оказались как бы не хуже, чем собственно взрыв реактора. Руины, и раньше отнюдь не потрясавшие благовидным обликом, ныне выглядели и вовсе воплощенным в яви кошмаром. Русский генерал, вышедший прогуляться раньше меня, осматривая получившийся сюрреализм, помянул создателей Одиночки в сочетании с несколькими интересными тварями, включая легендарного полного песца, и рекомендовал оным создателям, всем скопом, направится куда-то на юг, не конкретизируя точку финиша.

Казалось, руины теперь живут какой-то собственной, странной жизнью. То есть, если смотреть на что-то прямо — это что-то, будь то камень, дерево или остатки дома, оставались неподвижны. Но стоило отвести взгляд — и предмет изменялся, и даже мог вовсе исчезнуть или превратиться во что-то совсем иное. Людям, работавшим несколько ближе к эпицентру взрыва, слышались какие-то голоса, стенающие, взывающие о помощи или вопиющие о милосердии. На этом фоне искаженные, нелогичные, лишенные всякой симметрии углы уже казались почти нормальными, хотя и вызывали при прямом взгляде некоторую тошноту.

— Я потребую установления карантина над всей зоной бедствия, — тяжело вздохнув, произнес Андо Рэн-кайсё, покинувший бункер вслед за мной. — И постоянного патрулирования периметра. Одни только Ками знают, что теперь может свалиться на нас оттуда!

Мне оставалось только согласиться с адмиралом.

Токио-2. Правительственный квартал. Андо Рен

Случившееся в Токио-1 вызывает у меня смутное беспокойство. Конечно, с одной стороны, все вроде бы прошло по плану. Наглядно показано неоспоримое превосходство Евангелиона, результата союза с Лилит, Предсказанного Защитника, над любыми потугами людей в области техники. И даже те, кто не знает подоплеки — убедились в том, что Евангелион превосходит любое оружие поля боя, и даже сравнимо по мощи с оружием массового поражения...

Но... Не перестарались ли мы? Ведь почти божественная мощь, не раскрытая до сих пор и в малой степени, оказалась в руках мальчишки, который, похоже, достаточно талантлив, чтобы понять и воспользоваться ею, но все равно остается безответственным мальчишкой, неспособным осознать свою ответственность перед Человечеством. А ведь планы Комплементации, планы, созданные во имя общего блага всех людей, потребуют от Синдзи-куна пожертвовать всем, что ему дорого... включая и собственную жизнь... И как теперь поступит сын Икари Гендо? Того, кто пошел на очень жесткие, я бы даже сказал — предельно жестокие меры, чтобы сделать своего сына непригодным для пилотирования и уберечь от уготованной ему судьбы? Сумеем ли мы надломить тот стержень, что проявился в этом ребенке, чтобы заставить его сделать Последний шаг, описанный в Свитках и предсказанный Лилит? Я не знаю...

— Ты сомневаешься? — раздался в моем разуме голос Высшего Посвященного, того, кто лучше других понимает Лилит и волю Света и Его Ангелов, тех, кто один за другим жертвуют своими вероятно бесконечными жизнями ради нас, глупых смертных.

— Да, господин, — хотя я и не вижу собеседника, но все равно склоняюсь в поклоне уважения перед его мудростью. Я не боюсь вызвать его гнев согласием с его словами. Ведь он сам учил нас всегда говорить правду. — Я сомневаюсь. Принятые решения... неоднозначны. Сможем ли мы довести Дело до конца? Ведь если мы лишь немного ошибемся — все принесенные нами жертвы окажутся напрасны, и тяжким грузом лягут на наши плечи на Последнем суде.

— Они лягут на наши плечи, даже если мы победим, — я хорошо ощущаю, как невидимый мной собеседник качает головой. — Мы жертвуем для достижения успеха чужими жизнями, и это значит, что мы уже отдали наши души. И даже если нас признают достойными Его царства — даже в раю мы будем помнить о реках пролитой крови... и рай станет для нас адом. Но мы ведь не отступим, не так ли?

Как ни странно, но слова Высшего ободрили меня. И правда — сейчас уже поздно сомневаться. Решения — приняты, жертвы — принесены, и все мы, весь Светлый круг — замараны этими жертвами. Поэтому нам только и остается, что идти дальше, не останавливаясь перед новыми жертвами. И тогда я произнес главный свой страх:

— Но не окажется ли Икари Синдзи-кун слишком силен для наших планов?

— Может, — я в ужасе осознал, что Высший согласен со мной. И что ходы, заставившие Гендо ввести сына в игру, как он этому не сопротивлялся — могут оказаться ошибкой. — Но уже сейчас вместо трех серийных Ев, как мы собирались — заложено девять. Акаги разберется с тем, что произошло в Токио-1, и наши люди в НЕРВ донесут до нас это знание. Мы усилим серийные Евангелионы, чтобы они смогли противостоять мальчишке — и тогда от его воли уже ничего не будет зависеть. Конечно, жаль, что приходится идти на такие меры, но если человечество не смогла исправить смерть Сына Божьего — приходится действовать людям.

Токио-3. Судзухара Сакура

Мы играли на школьном дворе. Ханако-тян предложила поиграть в прячущегося демона, но я, вздрогнув, отказалась. Слишком уж памятна мне последняя такая игра... и то, что Сая-тян и Ариса-тян уже никогда не будут играть ни во что. Да и вздрагивать от страха, ожидая шагов Юко-сан — уже не получится. Слишком она добрая, чтобы ее бояться, хотя я и не решусь рассказать об этом кому-либо, кто не знает Юко-сан. Так что мы решили поиграть в догонялки.

Мы бегали и веселились, когда пришла Дзянко-тян. Она была встревожена.

— Вы слышали? — спросила Дзянко-тян. — Говорят — Токио-1 уничтожен!

— Конечно, — отозвалась Акамэ-тян. — Еще во времена Второго удара.

— Да нет же! — крикнула Дзянко-тян. — Не тогда. Вчера там проводили какие-то испытания оружия — и руины Токио-1 были стерты с лица земли! Много погибших, есть раненые...

— Точно? — заинтересовалась Акамэ-тян. — Это не просто слухи?

— Отец рассказывал. Он у меня работает в службе эвакуации... Так говорит — вытаскивают скафандр высшей защиты. Скафандр — цел, а то, что внутри... Военных хирургов тошнило!

Игра была забыта, и мы, всей стайкой, стали обсуждать случившееся в Токио-1. Особенно интересно стало, когда отец Дзянко-тян отдал нам принесенный с собой сувенир — небольшой камушек, который раньше был частью стены небоскреба. Сейчас он стал прозрачным, и солнце через него светилось всем цветами радуги!

Токио-3. Штаб НЕРВ. Акаги Рицко

Да чтобы вас всех! Ну как я могу разобраться в случившемся феномене Токио-1, когда в разгар исследований у меня забирают подопытный материал и главного свидетеля в одном лице? Необходимо встретить Евангелион-02 и его пилота! Как будто они сами не доплывут?! Аска уже большая девочка, справится, даже если на них нападут. А тут такое... Ведь так любопытно разобраться, что случилось!

А еще эти идиоты, разведчики. Ведь четко им было сказано: в аномалии — не лезьте! Нам бы пока с обычным пространством того, во что превратилось Токио-1, разобраться! Но нет. Мы — самые умные, мы и без посторонних разберемся. И вот, из трех троек, две — погибли, а одну вытащили, но превратившуюся совсем уж незнамо во что! И теперь военные совсем отказываются посылать кого бы то ни было в Зону. Зато охраннички, чье дело — следить за периметром и зоной отчуждений — натаскали себе сувениров... Тоже идиоты. Хотя на границе и нет смертельно опасных аномалий, но ведь и там встречаются более чем опасные штуковины, которые надо изучать, а не растаскивать по квартирам и давать играться детям! Так что к трем пострадавшим разведчикам добавились еще и несколько детей, доставленных в госпиталь НЕРВ в состоянии явного абстинентного синдрома*. Детишки смотрели в осколки стекла, вынесенные из Зоны. Так что теперь придется еще и с наркоторговцами как-то разбираться... или просто засекретить состояние детей? В конце концов, то, что они попали в госпиталь в тяжелом состоянии — это известно и нидля кого не секрет... а вот ту эйфорию, которую они испытали, разглядывая облака через подаренные осколки — можно и скрыть... Хотя... Дети... Как им объяснить, что о чем-то нельзя рассказывать? Правда, лечить их, судя по всему, будем еще долго. Главное — не допустить до них этих коновалов из эмигрантов с их метадоновыми идеями... И хорошо еще, что камни, даже ставшие прозрачными, такими свойствами не обладают. А уж стекла там осталось не так уж много.

/*Прим. автора: абстинентный синдром — это, проще говоря, ломка*/

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Сорио Аска Ленгли

Что за черт? Неужели мне настолько не доверяют, что считают, что я не могу просто прибыть вместе с моей замечательной красной Евой в эту Японию? Думают, что без встречающих я — облажаюсь? Я ведь — лучшая!

Напоминание от командования погружает меня в омут неприятных воспоминаний. Когда мама сошла с ума, и перестала меня узнавать, считая своей дочерью бездушную куклу, на меня обрушился град насмешек. А уж когда она покончила с собой... Боль и так затмевала все, а тут еще и эти мелкие дебилы никак не могли оставить меня в покое... И только когда я сумела вырваться из этой бездны, когда я стала лучшей и, показав всем неприличный жест — перешла учиться в старшую школу, а потом и окончила ее с отличием — только тогда прекратились насмешки. И я поняла, что, чтобы не терпеть издевательств — надо быть лучшей. Единственной. Только тогда это стадо, именующее себя людьми оставит в покое...

Но сейчас и эта незыблемая истина оказалась под ударом. Икари-чертов-Синдзи! Неужели его посчитают лучшим, а мне придется вернуться в серое существование, под насмешки тех, кто заведомо хуже меня? Я не допущу этого!

Вертолет, привезший встречающую делегацию (век бы их не видала) опустился, и выскочила на палубу, чтобы продемонстрировать всем, что я ничуточки не боюсь этих прибывших!

Ксо! Лучше бы я этого не делала. Воздушный вихрь, поднятый еще не остановившимся винтом, задрал подол платья, которое я так долго выбирала, чуть ли не до ушей.

— Красивые ножки, — я еще сражалась с платьем, когда услышала это чудовищное замечание, произнесенное самым флегматичным голосом*.

/*Прим. автора: да, Меланхолию Икари Синдзи, Седрика я читал*/

— Бака хентай! — уж на звук-то я бить давно научилась, так что сокрушительный удар ногой... пришелся в дверь вертолета! Как?! Я не могла промахнуться! Неужели этот увалень, не имеющий понятия о боевых искусствах — сумел уклониться?!

— А как же Рей-тян? — перед глазами все еще стояла багровая пелена, но по голосу я сумела опознать Кацураги Мисато. Она много раз бывала на базе НЕРВ-Германия, и помогала с тренировками.

— Рей-тян — воплощение совершенства и милосердия, — отозвался этот чертов извращенец. — Но это не значит, что я должен отказываться признавать красоту плывущих облаков, цветущей сакуры и красивых девушек. По крайней мере, пока Рей-тян не скажет обратного.

— А она ничего такого не скажет... — вздохнула капитан Кацураги.

И тут я поняла, что должна вмешаться в этот милый диалог.

— Икари Синдзи-кун, — ткнула я пальцем в названного. — Я, Аска Сорью Ленгли вызываю тебя. Ты недостоин мной командовать. Ты слишком слаб и неумел!

— Вообще-то, командование так не передается, — криво ухмыльнулся этот урод. — Но, если хочется, то почему бы и не развлечься. Только вот условия слишком неравные. Надо бы их чуточку уравновесить...

И это хамло достал из кармана широкую повязку и завязал себе глаза! Я онемела от гнева, но урод демонстративно поманил меня рукой. Ну я ему сейчас задам!

Бросок. Удар... Все должно решиться быстро и уверенно... Каким образом мой кулак вместо челюсти урода, опять впечатался в металл? А атаковала снова и снова... и снова и снова мои атаки уходили в пустоту. Похоже, он предвидит мои атаки? Я стала двигаться хаотично и бессистемно, чтобы мои атаки нельзя был предвидеть, потому что я и сама не знаю, куда они придутся! Но Икари снова ускользнул, а потом на мою ногу сзади под колено обрушился удар. Я рухнула вниз, на палубу, а Икари-тюи опустился надо мной на одно колено и изобразил добивающий удар в горло. Я проиграла.

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Икари Синдзи

Аска была великолепна. Ее атаки были быстры, сильны и очень-очень техничны. Большинство учеников Вестника Рагнорека проиграли бы ей, доведись нам сражаться с ней честно. Впрочем, в схватках за власть понятие честности вообще и "fair play" в частности приобретают совершенно особый привкус. А на одной физике противостоять тому, кому поют цветные изменчивые ветра — это надо быть капитаном Ультрамаринов, чтобы голым пафосом перебивать колдовство. Впрочем, с тех пор, как Ультрамарины отвергли Никейский эдикт (между прочим — тем самым объявив себя врагами Императора*, но об этом почему-то предпочитают молчать) и восстановили библиариум, даже капитан Ультрамаринов предпочел бы обратиться к библиарию.

/*Прим. автора: Соблазны колдовства не должны более привлекать астартес. Библиариум должен быть распущен, его члены должны вернуться в свои роты. Нарушивший это установление станет моим врагом*/

Лазурный Азир подсказывал как именно Аска-тянг атакует и что мне с этим делать. Алый Акши и азартный коричневый Гур придавали силу и скорость, достаточные для противостояния. А зеленый Гиран залечивал неизбежные повреждения мышц и связок. Однако, Аска оказалась достаточно серьезным противником, чтобы я порадовался подсказке Азира, и взял с собой повязку на глаз, сейчас — примерно на треть заполненные саа. Такой поток силы не проходит бесследно, и я не хотел бы, чтобы меня видели в таком состоянии.

Очередная атака Аски-тян прошла мимо. Она попыталась отказаться от какой-либо системы в своих атаках... Будь я мастером боевых искусств — это могло бы и сбить меня с толку... но для Азир нет разницы, какое именно будущее отражать в своей сияющей, обманчивой лазури. К тому же, от охватившей ее ярости, а возможно — и из-за усталости, она сделала на один шаг больше, чем следовало, и открылась для контратаки. Шаг вперед, удар сзади в сгиб колена, сбивая с ног, толчок раскрытой ладонью в лоб, и вот я уже опускаюсь на одно колено, касаясь двумя пальцами горла девочки, показывая, кто победил в этой схватке.

— Итак, полакаю, на этом вопросы иерархии исчерпаны, — я твердо посмотрел на Аску, и дождался, пока она не вздохнула: Согласна, признавая поражение. — Тогда...

Но тут меня прервали.

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Редзи Кадзи.

— Мисато? — выдвигаюсь вперед из моей засидки, откуда я любовался разборкой пилотов Евангелионов.

— Кадзи? О, ками!

На возглас моей былой любовницы Снизи среагировал как-то очень резко. Быстрый разворот, руки скрещены перед грудью в какую-то странную печать, повязка так и не покинула глаз... и мое чувство опасности взвыло сиреной.

— Стой! Синдзи-кун! Этот человек не опасен! — Мисато так резко вмешивается, что мне становится любопытно: что же за опасность угрожала мне от этого невысокого парня? — Просто... просто я как-то не ожидала увидеть здесь именно его...

— Хорошо, — Синдзи опускает руки, но снимать повязку не торопится. Почему-то это кажется мне важным.

— Синдзи-кун? — В сущности, я и так понял, что передо мной — командир копья Омега, сын Командующего, Икари Синдзи. Но не показывать же мне, что я подслушивал?

— Икари Синдзи-тюи, лейтенант НЕРВ, пилот Ноль Первого. — Представляет мальчишку Мисато. — А это Редзи Кадзи, и про него у меня цензурных слов не найдется.

Мальчишка смотрит на меня. И пусть его глаз не видно под плотной повязкой, но даже и так я просто ощущаю какое-то сочувствие. Он... понял? Не может быть! Как он может понять то, что остается неясным даже для меня?

— Мисато-сан, прикажите пилоту доставить нас на транспорт, перевозящий Еву, — твердый взгляд Икари-младшего скользит по мне... и мне становится как-то не по себе. — Младший лейтенант Ленгли. За мной!

Дети уходят, причем Аску Синдзи чуть ли не тащит волоком. Я с удивлением смотрю им вслед.

— Мисато-тян?

— Он такой...

Я с удивлением осознаю, что Мисато — не против разговора. Я отчетливо осознаю, что должен сейчас валяться у нее в ногах, выпрашивая прощения за совершенный косяк... но вместо этого — просто шагаю к девушке и задаю ей простой вопрос, на который даже не жду ответа.

— И как ты жила все эти годы?

Тихий океан. Транспорт Венчур. Сорио Аска Ленгли

Пока мы летели к транспорту, на котором перевозили мою милую Еву, я все старалась осознать произошедшее. Я — проиграла? Как это вообще может быть? Неужели та неуклюжесть, с которой Икари пилотирует свою тестовую Еву, не имеющую всех возможностей моей замечательной Красной — всего лишь маска? Или это его Евангелион настолько несовершенен, что двигаться в нем лучше — невозможно? Я не понимаю...

Я не понимаю, что именно произошло. Но главное мне мучительно ясно. Я — проиграла! Я уже не лучшая. А значит, вновь начнутся насмешки и оскорбления. Вот сейчас, Икари поднимет голову и скажет...

— Ну что, второй лейтенант Ленгли, рассказывайте.

— О чем? — постаравшись убрать из голоса выражение страха и неизбежности, уточнила я.

— Для начала — о Вашей Еве, — вопрос меня удивил. Неужели он не читал ТТХ Евангелиона-02? — Потому что читать сухие цифры — это одно, а вот личные впечатления пилота — это совсем другое.

Я вздохнула, и, ежеминутно ожидая насмешки, стала рассказывать про мой Еву, Красную, лучшую из произведенных Евангелионов, ту, в которой убраны все ошибки, выявившиеся за время эксплуатации Прототипа и Ноль первой.

Как ни странно, но за все время полета Икари ни разу меня не перебил, и даже не усмехнулся, когда я начинала захлебываться восторгом, описывая то, что для меня является смыслом жизни.

— Хорошо, что ты так любишь свою Еву, — кивнул он, когда вертолет опустился на крохотную полетную палубу, установленную на Венчур специально для такого случая. — Кстати, тебе уже установили парный ложемент?

Я вспомнила, как ругалась на идиотов, которым пришло в голову, что я пущу кого-то в кабину своей Евы... И как Кадзи-сан показал мне кадры схватки с Четвертым Ангелом, когда мальчишек, которые сдуру ума вылезли посмотреть на бой, швыряет по всей капсуле. Правда, тогда я все равно не поняла, и Кадзи-сану пришлось объяснять мне, что противник может оказаться очень сильным, что Ева может получить повреждения (тут он показал мне список ремонтных работ, необходимость которых возникла после столкновения с Пятым Ангелом... список впечатлял), и, если мне вдруг придется эвакуировать того же Икари, или Первое дитя — Аянами, то я рискую доставить в госпиталь уже труп. Пришлось согласиться с тем, что второй ложемент в кабине — действительно не роскошь, но суровая необходимость. А сейчас, если вспомнить о том, как меня валял по палубе Икари-тюи... в общем, помощь, оказывается, может потребоваться и мне.

— Установили, — кивнула я. — Хочешь попробовать синхронизироваться в Красной?

— Скорее — с тобой, — я сильно удивилась. О чем это он? Видимо, лицо я удержать не сумела, поскольку Икари счел нужным пояснить: — Парная синхронизация помогает лучше понять друг друга. Вот сейчас я вижу, что почему-то тебе неприятен, а почему — не вполне понятно. Нет, если бы неприязнь возникла после поединка... или если бы она сводилась к вопросу иерархии — было бы понятно. Но ведь не сводится, не так ли? Ты до сих пор чего-то ждешь от меня... Чего-то, что тебе будет, мягко говоря, неприятно. Но чего именно ты ждешь?

Как же я пожалела в этот момент, что на глазах Икари все еще чертова повязка, и я не могу их увидеть... Но все-таки я решила рискнуть, и рассказала ему историю того, почему я страстно желаю быть лучшей. О сумасшествии и самоубийстве матери, о насмешках, сопровождавших меня после этого и о том, как они прекратились, когда я стала, наконец, самой лучшей, о законченной в 13 лет школе, о пилотировании, которое стало смыслом жизни...

— Идиоты, — проворчал про себя Икари. Ну вот... так я и думала*. — Может, я и не такой гений, как ты, Аска-тян... — что?! Нет, он точно издевается. Это должна быть издевка... Но почему я не замечаю в его голосе не только сарказма, но даже и иронии? — ...но, все-таки и не такой дурак, чтобы смеяться над чужой бедой. Я посмеюсь над тобой только если ты действительно отломаешь смешной косяк... Но и постараюсь не обижаться, если в аналогичной ситуации повеселишься ты. Так — пойдет?

/*Прим. автора: по-японски и идиот и идиотка звучит одинаково: бака, так что Аска приняла слова Синдзи на свой счет*/

— Пойдет, — оторопело ответила я. Неужели он действительно говорит то, что думает? Я не могу поверить в такое... Нет, если бы что-то подобное сказал Кадзи-сан... или кто-то равный по возрасту... Но вот слышать такое от сверстника, да еще — мальчишки... Это было нечто совершенно новое*.

/*Прим. автора: не то, чтобы в окружении Аски не было нормальных детей, в том числе и сверстников... Но представители полорогих парнокопытных — всегда заметнее. А потом Аска прекратила общение со сверстниками*/

— И, все-таки, давай попробуем синхронизироваться, — повторил предложение Икари. — Есть у меня нехорошее предчувствие. И если неприятности нас действительно догонят — нам лучше к тому моменту быть под броней.

— Ты веришь предчувствиям? — удивилась я. Хотя... Это же Восток... утонченная мистика в противоположность простой и понятной логике Запада*...

/*Прим. автора: герои могут ошибаться, заблуждаться, косячить, и высказывать мысли и идеи, никак не совпадающие с мнением автора*/

— Если бы не верил, — отозвался Икари, пожав плечами, — сдох бы еще в бою с Рамиэру.

— С кем? — удивилась я.

— Ну, с этим кубиком летающим, юным бурильщиком...

— А... — дошло до меня, — с Рамиилом? — как же бесит эта манера японцев коверкать имена... А уж во что они временами превращают мою фамилию...

— Да, с Пятым Ангелом... — кивнул Икари. — Сильный противник. Был.

Тихий океан. Транспорт Венчур. Икари Синдзи

Синхронизация с Евой-02 стала сюрпризом... в чем-то даже приятным. Но, надо признать, что пускать Аску в Прототип, или, хотя бы в Ноль Первого одну, без поддержки — категорически нельзя. Истерика и срыв в берсерк — гарантированы. Потому как синхронизируется она в точности также, как и Рей-тян в первые разы: полностью снимая щиты. Спасает ее только то, что в отличие от за что-то ненавидящего пилота Прототипа и холодно-отстраненного, хотя и помогающего Ноль Первого, Ноль Вторая, или Красная в своего пилота просто-таки влюблена, и помогает на слегка, а прямо-таки до упора. Так что не стоит удивляться высоким показателям синхронизации Аски-тян. А вот что стоит сделать — это попробовать пообщаться с Духом Машины, раз уж он... или, скорее — она так расположена.

— Привет! — обращаю я свою мысль Духу Машины после прочитанной в полголоса литании

— И тебе здравствовать. Кто ты? Я тебя не знаю, — отзывается Дух Машины... И то, что она отзывается — уже хорошо. Дух Ноль Первого на контакт не идет. От слова совсем, хотя и ощущается как вполне благожелательный.

— Я — командир копья Омега, пилот Евангелиона Ноль Один Икари Синдзи, — представляюсь я. — А ты кто? — Разумеется, я знаю, что говорю с Духом Машины... Но вот кем она считает себя сама?

— Я... Зови меня Кьеко... или, можешь называть Красной, как хочешь, — как любопытно.

— Кьеко? Кьеко Ленгли?! — уточняю я шокирующую информацию.

— Ты знаешь меня?! — в голосе Духа Машины — глубокое удивление.

— Конечно. Я поинтересовался личным делом своей подчиненной, — сообщаю я Красной. — И с Аской-тян перед синхронизацией поговорил. — Твое... безумие и твой уход нанесли девочке серьезную рану. Не знаю, как теперь выправлять положение...

— Там было тело без души и лишь с осколками разума... Я не могла... лишь после того, как то тело самоуничтожилось, я смогла осознать себя, — неудивительно. После стремительного Перерождения — сложно сразу обрести ясность сознания. Я наблюдал подобное несколько раз... Но вот контакт с Кьеко наводит меня на мысли о природе Духа Машины, чье тело в воплощенной реальности — Ноль Первый. Очень... странные мысли.

— Тогда почему ты не поговорила с дочерью? — может, ответ подскажет, почему мама не хочет говорить со мной, и уклоняется от контакта?

— Я... мне... мне стыдно, — отвечает Красная. — Я так с ней поступила... и я не хочу, чтобы она знала, во что я превратилась... Пожалуйста, позаботься о ней!

— Она — моя подчиненная, -отвечаю я чистой правдой. — Я сделаю все, что смогу. Но, надеюсь, ты понимаешь...

Слов мне не хватает, и я опускаю щиты настолько, насколько еще никогда не опускал. Ни перед кем, кроме той, что стала смыслом, якорем и душой.

— Я понимаю, — вздыхает Кьеко. — Эта девочка... Рей. Но...

— Сделаю все, что смогу, — обещаю я Духу машины. — Но все-таки, обдумай идею открыться дочери. Я не думаю, что она осудит тебя, или отвернется.

— Хорошо. Я... я подумаю, — даже такое обещание — уже хорошо. Уговорить Духа Машины изменить принятое решение — это уже заявка на статус если не техножреца, то, по крайней мере, технопровидца. — Но пока что — сохрани мою личность в тайне. По

— Я не скажу ей, Красная.

— Спасибо.

Я разрываю контакт, и из внутренней реальности Евангелиона возвращаюсь в материум.

— Аска-тя... — начинаю я обращаться ко Второму Дитя... и в это время проецируемое нам в сознание изображение мира с камер Евангелиона окрашивается красным, а по ушам бьет вскрик сирены. Боевая тревога.

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Кацураги Мисато

Первыми Ангела заметили с эсминца охранения Штеттин. Но, сопоставив незнакомую сигнатуру и параметры движения цели — махнули рукой. Дескать этого не может быть, потому что не может быть никогда, и это должен быть сбой оборудования. Следующим отметку цели заметил экипаж систершипа Штеттина — Данциг. И тут стала замета разница между родным экипажем бывшего эсминца USS Lassen, и экипажем немецким. Немцы, стоящие у приборов обнаружения — не стали заморачиваться, может быть то, что они видят на экране сонара, или не может. Есть цель — докладываем и двигаемся на перехват для идентификации. Орднунг мусс зайн. И пусть в итоге эти решения спасли Штеттин и погубили Данциг, для эскадры и всего человечества куда больше сделал погибший корабль, а не выживший... Да и насчет выживания... Корабль-то выжил... пока что, по крайней мере. А вот насчет его капитана и команды — все не так однозначно. И решение неизбежного трибунала я предсказывать не берусь.

После того, как Данциг, доложив о неизвестном свободно маневрирующем объекте под водой, взял курс на Ангела, тот резко увеличил и так немалую скорость и поднялся на поверхность, нанеся эсминцу таранный удар снизу-спереди*. Эсминец, который во времена войны с русскими сошел бы за крейсер, да еще и не из самых малых, этим ударом просто разрезало пополам по диагонали, через все отсеки. В такой ситуации герметичные переборки не помогли, да и не могли помочь, и боевой корабль мгновенно скрылся под водой, унося с собой почти четыре сотни человек.

/*Прим. автора: так же, как и автор, Мисато не является морским офицером, так что ошибки в использовании терминологии — простительны. Но если читатели подскажут, как это сказать правильно — буду править*/

— Что это за ...? — военно-морская терминология несколько отличается от сухопутной... но суть сказанного адмиралом Шеером, однофамильцем того самого Шеера, оставалась вполне понятной.

— Это Ангел, господин адмирал, — ответила я, поскольку в данный момент на любые вопросы субординации мне было как-то плевать. — Отдайте Венчуру приказ набрать максимальный ход и следовать в Йокосуку, а нам придется его прикрывать всем силами. Мы не можем потерять сразу двух пилотов. А принять бой в воде, без соответствующего оборудования — Ева не сможет.

— Вы считаете, что... — дернулся капитан авианосца.

— Да, эскадра обречена, — жестко отвечаю я. — Но наша задача — задержать Ангела, и дать транспорту, везущему пилотов и Еву возможность уйти.

— Не получится, — покачал головой адмирал. — Венчур и в лучшие годы больше 15 узлов* не делал, а сейчас так и вовсе... А эта штуковина и до 50 узлов разгоняется...

/*Прим. автора: По международному определению, один узел равен 1,852 км/ч (1 морская миля в час) или 0,514 м/с*/

На горизонте вспух еще один столб воды, знаменуя гибель еще одного корабля эскорта.

— Тогда... — я задумалась. — Дайте связь с Венчуром.

Офицер со знаками различия службы связи защелкал какими-то тумблерами, и через пару секунд произнес:

— Есть связь с Венчуром.

Еще пара минут прошла в выяснении того, где сейчас пилоты. К счастью, оказалось, что они не только упаковались в Еву, но и уже успели синхронизироваться. Так что я смогла поговорить с ними.

— Синдзи-кун, Аска-тян. На нас идет Ангел. Убежать мы не сможем: ваш транспорт не развивает необходимой скорости. Придется сражаться. Но помните: падение в воду для вас — смерть. Ева герметична, но плавучесть у нее хуже, чем никакая, а достать ее с глубины более полутора километров — мы не сможем. Все понятно?

— Понятно, — отозвались оба пилота, вызвав брезгливую гримасу на лицах моряков своим пренебрежением уставными нормами.

— Мисато-тайи, — обратился ко мне Синдзи, — можно...

Разумеется, я постаралась выполнить его просьбу.

— Капитан фон Рудов, мне нужна связь по протоколу Древо диаграмм.

— Оберлейтенант цур зее ленц, активируйте протокол Древо диаграмм, — приказал капитан авианосца.

И через несколько заполненных тихими чертыханиями связиста минут, была установлена связь Евангелиона с Командным, использующая авианосец как ретранслятор на спутник.

— Командный, — послушался голос Синдзи. Картинки у меня, правда, не было, но я и так представляла, как он сидит в дополнительном ложементе Евы-02, — Рей-тян на дежурстве?

— Икари-тюи, — ответила с Командного Акаги, — переключаю на Прототип...

— Мы что, — возмутился связист, — активировали протокол, сжигающий несколько тысяч долларов в минуту — чтобы мальчишка мог пообщаться со своей девочкой?!

— Поскольку этот мальчишка, — вызверилась я на него — один из трех наших пилотов. Всего трех на весь мир! То, если ему для нормализации настроения перед боем потребуется, чтобы Вы удовлетворились кактусом — будете удовлетворяться кактусом. Еще и оргазм будете демонстрировать! Наше дело не раздумывать сколько это стоит, а обеспечить пилотам все, что им нужно. Их у нас слишком мало.

— Детишки... — скривился связист... видимо, воображая процесс удовлетворения кактусом... который я, признаться, уже готова была обеспечить.

— Если бы мы могли посадить в контактную капсулу Вас, — проехалась я по оберлейтенанту цур зее, — то эти детишки спокойно ходили бы в школу и игрались во дворе. Но Вы проживете в активированном Евангелионе секунд пятнадцать. Не более. А детям приходится драться, рискуя жизнями. И драться — это не нажимать кнопки, истребляя противника где-то там, за горизонтом, а драться в прямом смысле: получая раны и терпя чудовищную боль.

— Капитан, оберлейтенант, — вмешался в перепалку капитан фон Рудов, — сейчас не время для ссор. Шлезвиг — погиб.

Я оглянулась. Линкор Шлезвиг, ранее называвшийся Айова, еще держался на поверхности... но, судя по всему, капитану фон Рудову было виднее. По крайней мере, крен боевого корабля не наводил на сколько-нибудь радостные мысли. У нас на глазах стальная махина быстро садилась носом, а потом — переломилась пополам, и исчезла в волнах.

Транспорт Венчур. Икари Синдзи.

Сила, порожденная гибелью тысяч людей, потоком струилась через близлежащее пространство. И, внезапной вспышкой озарения я осознал, чем были действия проклятых Ангелов: это было жертвоприношение, а сами Ангелы... нет, они — не жрецы, они — жертвенные ножи, которыми неведомые, считающие себя священниками, приносят жертвы неизвестному божеству. Несомненно — во имя Всеобщего блага, ибо любому смертному, для удовлетворения самой разнузданной фантазии хватило бы и малой доли Силы, порожденной творящейся гекатомбой. Боль переломанных внезапно обретшими подвижность стальными балками, отчаянье запертых в медленно погружающихся, запертых бронированными дверями отсеках, смерть... Сила лилась сплошным потоком.

Что ж. Будь что будет, но этот нож я сломаю! Я поправляю на глазах повязку, и на ней вспыхивают невидимые смертным руны, славящие Архитектора судеб. Теперь Сила, заставляющая колыхаться саму ткань мира, льется и в меня тоже. Я забираю себе часть этого неизмеримого потока. Спите спокойно, храбрые воины: ваша смерть будет не напрасной, а Сила ее — пойдет на то, чтобы отомстить вашему убийце. И, клянусь, я не остановлюсь, пока не найду тех жрецов, руки которых направили этот нож! И даже не потому, что я — такой весь из себя Светлый Паладин, но потому, что они угрожают Рей! А значит, красота их еще непонятного замысла — столкнется с ужасной красотой варпа, их мечты — рассыплются прахом под Губительных сил, их сакральное Знание — станет пеплом, который развеют Изменчивые ветра, их кровь — прольется, а черепа — станут украшениями для Трона Черепов!

— И да не узнают они спасения и возрождения! Так будет!

— Икари! Что с тобой?! — Голос, раздающийся с основного ложемента, полон тревоги.

— Прости... — Почти неслышный выдох, но я точно знаю, что Аска меня слышит.

— Что?! Болван! Что ты...

Поздно. Начата синхронизация высшего уровня. Я, Аска и Красная обретаем новую степень единства. Теперь я вижу не своими глазами, слышу чужими ушами, в металлических руках вибрирует квантовый нож. Я слышу и знаю то, чего слышать и знать не должен. Изменчивые ветра летят надо мной, шелестящим шепотом рассказывая мне о том, чего не могло быть. И яростный рев Вызова сотрясает небеса.

— Синдзи! Аска! Что с вами? Черт, да ответьте же!

— Мисато... — Я вспоминаю не слышанный мной разговор на мостике Радужного пути. — Передай капитану Венчура: курс зюйд, полный вперед!

— Но тогда... Тогда Ангел кинется к вам! — голос Мисато полон тревоги.

— ДА! Пусть приходит. Я жду его!

Немыслимыми чувствами я воспринимаю, как Духи машины, разбуженные огнем, пылающим в стальном сердце, начинают разгонять наш транспорт. И я знаю, не верю, не предчувствую — просто знаю, что Ангел сейчас, бросив недобитых жертв, поворачивает к нам. Что ж. Иди сюда. Иди! Я — жду тебя.

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Кацураги Мисато

/*Прим. автора: по морским сражениям я тот еще специалист. Так что если где насажал косяков — сообщайте, буду править*/

Ангел, выпрыгнув из воды, обрушился сверху на один из фрегатов. Для небольшого кораблика такой удар многотонной туши оказался фатален. И я сильно сомневаюсь, чтобы хоть кого-нибудь из команды удалось спасти.

Военные оказались на высоте. В момент, когда туша Ангела взлетела над водой, по нему отработал главный калибр оставшегося еще на поверхности линкора класса Айова. Севастополь, ранее носивший имя Нью-Джерси, всего год простоял в Филадельфии в качестве корабля-музея. После Второго удара, когда последствия в виде изменения климата еще не стали очевидны, его сняли с прикола и экстренно провели докование и ремонт. Но единственной боевой операцией, пришедшейся на его долю в составе флота США, стала охрана эвакуационных конвоев, которые вывозили население районов, ставших непригодными для проживания. Вначале такие караваны шли вообще без охраны, или под конвоем фрегатов... но после того, как они стали подвергаться атакам неизвестных пиратов на вполне современных боевых кораблях, караваны были переформированы в конвои под охраной авианосцев и линкоров. Причем линкорам отдавалось предпочтение, поскольку, несмотря на всю дороговизну обслуживания этих кораблей, цена уничтожения ими пиратского крейсера или эсминца оказалась в разы ниже, чем для авианосца. Огонь же скорострельных орудий, калибром от 40 до 120 мм, наиболее распространенных у пиратов, оказался малоэффективен, когда в дело вступал броненосный монстр. А после того, как правительство США объявило о прекращении собственной деятельности, линкоры были поделены между странами — постоянными членами Нового ООН. И, поскольку Миссури был уничтожен во время Второго удара тем самым цунами, которое практически уничтожило Гавайские острова вместе с Жемчужной гаванью, где он был установлен в качестве корабля-музея, три остальных отлично поделились между Россией, Японией и Германией. Однако, в связи с важностью операции по перевозке Евы, они вновь были сведены в единую группу, символизирующую международное сотрудничество.

406-мм снаряды подняли огромные столбы воды вокруг Ангела. Но ни гидродинамический удар от близких накрытий, ни даже одно прямое попадание никак не сказались на подвижности чудовища, которое рванулось к набиравшему ход Венчуру, игнорируя линкор как нечто несущественное.

Ангел ушел под воду, и Исэ, ранее Висконсин, спешащий занять место между противником и Венчуром, не успел поддержать своего собрата, хотя враг и был в пределах досягаемости орудий его носовых башен. Однако эсминцы и фрегаты противолодочной обороны по засеченным и расчетным координатам дали залп более чем десятком ракетоторпед. Увы, последние оказались не просто неэффективны: они просто не смогли захватить цель, поскольку температура Ангела оказалась вполне сравнимой с температурой окружающей воды, а шум, который он издавал при движении — был гораздо слабее, чем грохот винтов подводной лодки.

Рев Евы застал всех врасплох. С мостика авианосца, спешащего, чтобы принять Еву на борт, была прекрасно видна огромная красная фигура, стоящая на носу не такого уж большого транспорта. По всей видимости, поднявшись на ноги, Ева сместила центр тяжести судна вверх, поскольку даже небольшая волна валяла Венчур так, что мне было непонятно, как Евангелион вообще ухитряется стоять. Впрочем, было очевидно, что долго она так не продержится...

Но держаться долго и не пришлось. Под водой мелькнула огромная тень, и удар распорол несчастный транспорт так же, как перед этим вскрыл эсминцы охранения и Шлезвиг: снизу-спереди по диагонали, через все отсеки, сделав бесполезными водонепроницаемые переборки.

Оттолкнувшись от уходящего под воду носа транспорта, Ева сделала огромный прыжок, и ушла в воду далеко за кормой гибнущего судна. Мне захотелось плакать и материться одновременно.

Тихий океан. Икари Синдзи

Тонкий слой воды и пленка АТ-поля не смогли защитить Ангела от рухнувшей сверху Евы. Мы рухнули на него, вспарывая защиту. Разумеется, кабель, связывающий нас с энергосистемой транспорта — тут же порвался... впрочем, поступление энергии прервалось еще тогда, когда удар Ангела разрушил двигательную установку Венчура. Придется засветить один козырь, который я хотел оставить при себе как можно дольше. Но это как можно дольше закончилось сейчас. Отстранившись от нас-остальных, я обратил самого себя в канал связи с варпом, пространством, не знающим понятия энергия, но могущим служить источником этой самой энергии для кого и чего угодно. Конечно, получить эту энергию в виде переменного тока нужных параметров — не стоило и пытаться. Я не настолько хорошо знаю физику, да и в магии меня Учитель в основном показывал то, что крайне необходимо для выживания, а приемы стыковки магии и техники — остались в стороне, как имеющие меньшее практическое значение, дескать будут время и возможность — потом разберемся. Так что мы с Аской и Кьеко остались без радио, прог-ножа и многих других удобных и полезных приспособлений и систем. Но вот LCL поглощала Силу варпа как не в себя, передавая ее выращенным структурам Евангелиона. Для выживания этого было достаточно. Да и для боя... почти. Как я уже сказал, ножа мы лишились, а без него разорвать плоть Ангела, чтобы добраться до ядра — не представлялось возможным.

К тому же, Силу варпа никак нельзя назвать безопасной. Так что мне пришлось отстраниться от синхронизации, и все свое внимание обратить на то, чтобы удерживать мутации, приносимые варпом, в хотя бы относительно безопасных пределах. И это полностью поглощало мои силы и внимание. Драться же с Ангелом пришлось Аске и Красной. Надеюсь, они справятся...

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Кацураги Мисато

— Акустик докладывает: слышу сигнал! — крикнул лейтенант Хофмайстер.

— Что за сигнал? — уточнил фон Рудов.

— Морзянка... вроде, — сомневаясь, ответил лейтенант.

— Пусть выведут на внутреннюю связь, — предложил адмирал Шеер, и это предложение фон Рудов тут же переформулировал в виде приказа.

На мостике раздался звук, который я вполне однозначно опознала, как морзянку, хотя по тональности он скорее походил на рев какого-то могущего хищника. Наверное, благодаря своей подготовке как диверсанта, я смогла бы прочитать сообщение. Но радист авианосца сделал это быстрее.

— Здесь Ева-03. Нужен торпедный залп. На мой сигнал, — произнес он. — Дальше пошел повтор.

На организацию залпа ушло минимум времени. И вскоре девять торпед с эсминцев рухнули в воду и двинулись к цели, продолжавшей реветь морзянкой. Взрыв, произошедший, видимо, на относительно небольшой глубине, поднял огромный водяной столб. Рев-морзянка прекратился...

Тихий океан. Аска Сорью Ленгли

— Шайзе! Химмельгерготт!* Этот... свинская собака в три прогиба Ангел, и этот... Икари, чтоб он тоже был здоров... Что они сделали с моей прекрасной Евой? Откуда эти кошмарные шипы на наплечниках и перчатках? Какой-то хтонический ужас! А сам Икари отрубился... И что мне теперь делать?

/*Прим. автора: Аска ругается по-немецки*/

Девять торпед, при том, что АТ-поле врага мы с Красной разбили, смогли разрушить плоть Ангела, так что в глубине раны стало видно ядро, открытое и уязвимое. Мы нырнули вниз, и схватили этот красный шар нашими руками... и именно в этот момент броня Евы пошла волнами, формируя те самые, так изуродовавшие мою красавицу, шипы, пробившие сердце врага. Дело было сделано... Но как нам теперь выбираться отсюда? Мисато-тайи предупреждала, что если рухнем в воду — нас уже не достанут. Неужели моя карьера пилота закончится на первом же Ангеле? И почему мы все еще живы? Почему таймер, отсчитывавший остатки энергии замер и погас, но я все еще вижу глазами Евы? Почему мы все еще можем двигаться? И как мы смогли разбить вражеское АТ-поле, а главное — удерживать его в разрушенном состоянии? Не понимаю...

Впрочем, обдумывание этих второстепенных вопросов — лишь способ не думать о главном. Мы под водой. Всплыть сами мы не можем. И достать отсюда нас тоже не смогут. Что же делать?!

— Мы всплываем, — произнес Икари.

Я оглянулась в своем ложементе. Икари сидит, откинувшись, лицо его, и так не поражающее яркими красками — выглядит прямо-таки болезненно бледным и чуть ли не прозрачным, а из-под повязки, которую он так и не снял, расплываются алыми облачками а в оранжевой LCL капли крови.

Я пожелала вновь видеть глазами Красной, и, как ни странно, у меня это действительно получилось. Мы и в самом деле всплываем. Похоже, плавучесть мертвого Ангела, даже с повисшей на нем Евой, осталась положительной.

— Как выйдем на поверхность — прыгай в сторону ближайшего крупного корабля и цепляйся покрепче, — приказал Икари, и мне оставалось только ответить:

— Рёкай!

Тихий океан. Авианосец Через радугу. Кацураги Мисато

Когда красный Евангелион показался на поверхности, и, более того — сумел прыгнуть к авианосцу и повиснуть, заклинив руку в пробитой насквозь полетной палубе, меня охватила настоящая эйфория. Но, к сожалению, она быстро прошла. Потому что с угрожающей неизбежностью возник вопрос: что же делать дальше? И тут ребята, сумевшие выиграть безнадежное сражение — ничем не могли мне помочь хотя бы потому, что оказались замурованы в темной капсуле, и отрезанные от всего окружающего мира. И думать о том, как бы мне извлечь их из побитого и обесточенного Евангелиона пришлось мне. Варианта нормального извлечения капсулы в сложившейся ситуации не существовало. Для него нужен был доступ к командным структурам Евангелиона, а он был полностью обесточен. Честно говоря, если бы не то, что Ева-02 сумела зацепиться за палубу — я бы и вовсе сомневалась в том, что внутри есть хоть кто-то живой...

— Вы уверены, что там, внутри, еще есть хоть кто-то живой? — тут же озвучил мои сомнения капитан цур зее фон Рудов.

— Да, уверена, — ответила я, хотя уверенности как раз и не ощущала. Но показать свой самый большой страх перед этими... длинноносыми варварами? Никогда!!! — Без пилотов Евангелион никогда не смог бы зацепиться за палубу... — старательно изгоняю из памяти воспоминание о том, как Ноль первый защищал пилота без команды извне...

— Хорошо, — кивнул капитан авианосца. — Я бы не хотел терять детей... И ваши слова дают надежду.

Курс был проложен на Новую Йокосуку, ближайший к нам порт на побережье Японии. Часть эскадры осталась, чтобы попытаться спасти, кого только можно. К счастью, Тихий океан вблизи экватора — это не то, что море Лаптевых. В отсутствие акул продержаться можно довольно долго... Вот только, привлеченные запахом крови — акулы появятся очень и очень быстро. А крови в воду пролилось более чем достаточно. Так что шансы у тех, кто упал или прыгнул в воду с потопленных Ангелом кораблей — есть... вот только каковы они — не скажет и Дельфийский оракул.

— Все люди делятся на живых, мертвых, и плывущих по морю, — процитировал мне древнего философа адмирал Шеер.

— Что? — удивилась я.

— Не подозревайте меня в телепатии, — усмехнулся адмирал. — Ваши мысли крупными буквами... или, в отношении Вас, как подданной Миакдо, следует употреблять слово Кандзи? Так вот... Ваши мысли крупными знаками изображены на Вашем лице. Сейчас Вы задумались о судьбе тех, кого мы не можем подобрать, поскольку торопимся доставить в Новую Йокосуку эту махину с ее пилотами, о которых нет никаких сведений, кроме того, что они сумели зацепиться за Через радугу.

— Да, герр адмирал, — не стала отрицать я очевидного. — Я очень беспокоюсь за Икари и Ленгли... но и те, кого мы оставляем без помощи — они же тоже люди...

— Мы НЕ оставляем людей без помощи, — наставительно отрезал адмирал. — Часть эскадры займется поисково-спасательными работами. Присутствие авианосца и линкоров в данном случае -избыточно. Конечно, если бы мы могли достать тех, кто мог остаться в Шлезвиге... Но глубина слишком велика. А пока придет вызванная нами помощь... — адмирал вздохнул и махнул рукой. — Шансов практически нет. Прочих же соберут и фрегаты сопровождения, благо, вертолеты на них базируются, так что поиск будет проведен по всем правилам.

— Благодарю, адмирал, — кивнула я. — Вы меня успокоили. Значит, остаются только пилоты.

К Новой Йокосуке мы двигались максимально возможным ходом. Правда, максимально возможный ход, увы, даже близко не был сравним не то, что максимальным по паспорту, но даже с экономическим ходом авианосца. Для того, чтобы компенсировать крен и дифферент, вызванный полуторатысячетонной массой, повисшей на рычаге полетной палубы, пришлось прибегнуть к контрзатоплениям отсеков. Да и сам по себе Евангелион плавности обводов отнюдь не прибавлял. Так что авианосец, осевший близко к предельной марке, едва-едва выдавал 12 узлов* вместо проектных 30, и расстояние, чуть меньше 100 км, отделявшее нас от Новой Йокосуки мы тащились почти пять часов. Все это время я с ужасом представляла, как дети задыхаются там, в темноте чертовой контактной капсулы, с которой нет никакой связи... И только слова Рицко-кун, уверявшей меня, что LCL способна поддерживать жизнь пилота даже без какого бы то ни было энергообеспечения, слегка меня успокаивали и не позволили сойти с ума.

/*Прим. автора: 12 узлов — 22,2 км/ч. 30 узлов — 55,6 км/ч*/

В порту нас встретили плавучие краны, которые подняли Евангелион и перенесли его не берег. А уже там спасательная команда, спешно прилетевшая из Токио-3, быстро сумела вскрыть броню и извлечь контактную капсулу из робота, и детей и капсулы. Пилоты вышли, пошатываясь, но, в целом — вполне себе невредимые. И я попросила их подождать, пока я урегулирую вопросы нашего размещения, поскольку, судя по их посеревшим лицам, тащить ребят прямо в Токио-3 было бы несколько... неразумно. Лучше уж дать им немного передохнуть.

Токио-3. Квартира Акаге Рицко. Акаге Рицко.

Сегодня на приватном конфиденциальном совещании, проходившем в квартире Командующего, Гендо-сан мягко и почти без мата намекнул мне на некоторую... несвоевременность форсирования исследований феномена Икари Синдзи. Причиной этого он назвал наличие в структуре НЕРВ такого неприятного млекопитающего, как крот. А возможно, данный представитель подземноживущих полорогих присутствует отнюдь не в единственном экземпляре.

А мне теперь — придумывай какую-нибудь более-менее правдоподобную ерунду, которую можно будет сложить в соответствующим образом озаглавленную папку и на нее, как на живца, половить этих ублюдков.

Проблема с этим заданием заключается в том, что о способностях Синдзи-куна и Аянами-тян мы реально не знаем практически ничего. И любая более-менее правдоподобная ерунда — вполне может оказаться единственной реальностью, данной нам в ощущениях. Учитывая же, что гарантировать сохранность информации при наличии крота невозможно... В общем, сначала следует-таки провести некоторые исследования сына Командующего и его возлюбленной, а уже потом — изобретать дезу. Чтобы ненароком не подарить врагу настоящий золотой ключик вместо поддельного...

Новая Йокосука. Порт. Аска Ленгли

Мисато-тайи приказала нам дождаться ее, и свалила куда-то в туманную даль, разруливать какие-то бюрократические заморочки. Мы же остались в небольшом сквере, где среди зеленых сакур стояли несколько скамеек, предназначенных для желающих полюбоваться их цветением.

Когда мы уже подходили к скамейке, мне пришла в голову одна мысль... и я поспешила воплотить ее, пока сомнения не вытеснили ее из моей головы. В общем, я чуть отшагнула в сторону от Икари-куна, и, когда он недоуменно повернулся ко мне — я треснула его в грудь. В отличии от схватки на палубе авианосца, Икари не ушел от моей довольно неуклюжей атаки легким движением, а тяжело рухнул на асфальт. Я же уселась на него верхом, чтобы не дать подняться, и потянула вверх повязку, прикрывающую его глаза...

Н-да... Теперь понятно, зачем он ее надел. Такое действительно надо скрывать. На меня глянули бездонные буркала, темнее черного, без белка и зрачка. И только какое-то сложное движение черного на черном почудилось мне в этой сплошной тьме.

— Акума... — выдохнула я. — И откуда ты такой на мою голову взялся?

Признаться, на ответ я не рассчитывала... Но все же, получила его. Икари криво и холодно улыбнулся, показывая, что еще вполне в сознании.

— Выгнали из Ада, — он поднял руку, и вернул повязку на место. — За зверства.

Новая Йокосука. Кацураги Мисато

Когда Ева оказалась на берегу, извлечь из нее пилотов получилось проще простого: достаточно было подключить спешно привезенные на базу батареи, как контактная капсула вышла в штатном режиме, и дети даже выбрались из нее без посторонней помощи. Но, о Ками, в каком они были виде! Нет, то, что LCL будет потоками литься с их одежды — было ожидаемо. Но вот то, как они стояли, пошатываясь, и норовя опереться друг на друга... Похоже, ребятам было нехорошо, хотя Рицко, уже успевшая подключиться к системе телеметрии капсулы, и клялась, что ничего страшного с ними не произошло, и пилоты просто устали и надо дать им отдохнуть.

Так что я вывела ребят в небольшой сквер, специально устроенный прямо в порту, чтобы его работники могли полюбоваться цветущей сакурой, и отправилась организовывать гостиницу, где наши драгоценные пилоты могли бы смыть с себя LCL и отдохнуть. Естественно, перед тем, как удалиться, я вздрючила старшего прибывшей командой второго отдела, пообещав ему, что если пилоты хотя бы пальчик поцарапают — ему лучше торжественно совершить сеппуку. Потому как жить в таком позоре, как тот, который будет после обещанной ему анальной кары, он уже не сможет.

Обернулась я быстро. Персонал местной гостиницы, взбодренный жестким звонком с самого верха, забегал, как встрепанный, и оформил все документы в рекордно короткие сроки. Так что когда я вернулась к пилотам — они еще не успели влипнуть ни в какую передрягу. Ну, не считать же за проблему то положение, в котором я нашла их, когда вернулась?

— Чем это вы тут занимаетесь? — Вырвалось у меня практически без участия головного мозга.

— Кья!!!

До Аски, похоже, только после моего вопрос дошло, что она практически сидит верхом на Икари Синдзи-куне, что ее вымоченное в LCL платье вверху — облепило ее бюст, не оставляя большого простора для фантазии, а снизу — задралось, демонстрируя всем желающим все, что девочки обычно стараются скрывать. В сравнении с новообретенным цветом лица, шевелюра девочки как-то померкла. Она вскочила и заметалась, явно не зная, что делать.

— Синдзи-кун, подняться можешь? — уточнила я у командира копья омега. Судя по тому, что он не сбросил Аску-тян ранее, дела у него действительно были... не очень.

— Сейчас попробую... — вздохнул он... и попробовал. Получилось у него не с первого раза и только с моей помощью. Так что я совершенно не зря заказала в номер одежду не только для пилотов, но и для себя. Потому как мое платье тоже промокло в LCL, которая на удивление трудно отстирывается.

— Аска-тян, иди за нами, — предложила я девочке, которая так и замерла там, куда отскочила, стараясь одновременно скрыть то, что почти не прикрывал промокший насквозь верх платья, и сдержать задираемый теперь уже теплым, но сильным ветром подол. И то, и другое получалось у нее не слишком хорошо, так что увести девочку с улицы было просто необходимо.

Аска что-то бурчала по поводу уродов, закрывших в корабельном арсеналее нормальные контактные комбинезоны, из-за чего ей и пришлось синхронизироваться в этом непотребстве. Впрочем, полагаю, последнее — это она со зла. Не стала бы Аска надевать на встречу с нами платье, которое ей не нравится.

В гостиничном номере, который я сняла для пилотов, нас ждал врач. Хотя Рицко и говорила, что с детьми все нормально, я предпочла перестраховаться.

Осмотр Аски надолго не затянулся. Диагноз легкое истощение и нервный срыв в целом совпадал с тем, который поставила Рицко на основании показаний датчиков телеметрии. А вот с Синдзи врач встрял надолго. Поначалу никак не удавалось заставить Синдзи снять с глаз повязку. А когда это все-таки удалось — врач долго не мог понять, почему Синдзи так за нее цеплялся, и усомнился в адекватности нашего самого опытного пилота. Так что на помощь себе присланный терапевт вызвал психолога, который должен был определить степень необходимой психологической помощи ребенку, подвергающемуся непереносимым нагрузкам.

Длился осмотр долго. Подозреваю, Като Джиро прописал бы этим коновалам по трехведерной клизме и погнал их дубовым дрыном, чтобы не мешали детям отдыхать. Но его поблизости не было, так что приходилось терпеть, скрипеть зубами, и поминать саму себя тихим незлым словом. Ведь говорила мне Рицко, чтобы я не связывалась с чужими врачами... Нет, бы мне, трусихе, послушаться старинную подругу! Но я перестраховаться захотела... Все. Мое терпение лопнуло.

— Так! — врываюсь в комнату, где эти два психа пытают Синдзи, добиваясь у него рассказа о том, что он видит в чернильных пятнах. — А ну пошли все отсюда! Ребенку надо спать!

— Спасибо, Мисато-тайи, — выдохнул посеревший Синдзи. — Засыпа... — И он вырубился, не договорив.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Аянами Рей.

— Второй лейтенант Аянами Рей! — прохрипел громкоговоритель внутренней связи. — Немедленно явитесь к главному входу в Геофронт! Второй лейтенант Аянами Рей! Немедленно явитесь ко главному входу в Геофронт!

Время — 13.00 по Токио. Синдзи-кун уже должен вернуться... Синдзи!

Наверное, я поставила мировой рекорд по скорости добегания от раздевалок технической зоны до главной проходной штаба. Проклятый монорельс не несся, как обычно, и даже не ехал — он полз. Застыв в напряжении, я старалась остановить пальцы, не дать им выстукивать мелодию... нет — вопль сомнений. Синдзи... Что с тобой? Если бы все было нормально, Мисато-сан уже давно связалась бы со штабом, и меня бы известили об их прибытии... Тогда почему меня вызвали так? Хотелось разбить окно и бегом бежать впереди этого подыхающего состава...

— Ты только посмотри на Ледышку! — Один из смутно знакомых техников, обслуживающих Евангелионы начал шептать на ухо другому, не подозревая, что я его отлично слышу. — Другая уже небось по потолку бы бегала, а это... И впрямь — Ледяная принцесса.

— Ага... Наверное, еще и рада до смерти, что копьем Омега теперь она командовать будет. — ЧТО?! Услышав такое, я едва сдержалась... Хотя... даже не сдержалась сама. Просто я не понимаю, как надо в таких случаях реагировать. И правильно ли будет взять пример с Синдзи-куна и прямо сейчас, на месте разбить эту харю? Но я не уверена в правильности такого поведения... И потому — не делаю ничего.

— Думаешь, ее поставят? — удивился собеседник идиота. Если я правильно помню, его представляли как Неаро Риучи-сана.

— А кого еще?! — пожал плечами тот, кто почему-то решил, что смерть или тяжелое ранение Синдзи-куна меня обрадует. Кажется, его зовут Бенджиро. — Ноль Второй эти детишки в хлам разбили, говорят, его до Йокосуки с трудом доволокли. Икари-младший — едва на ногах стоит...

С трудом на ногах стоит... стоит... Значит — живой!!! Я еле удержалась от прыжка до потолка вагона с воплем радости, но продолжила слушать.

— ... половина эскадры — на дне, Через радугу — искалечен до полной небоеспособности. Венчур — утонул со всей командой.

— Ангел, — криво усмехнулся Риучи-сан. — Понимать надо. Ты еще вспомни, как Сакиил в окрестностях Токио танки дивизиями уничтожал... или прорыв Рамиила.

— Но будь на месте этих детишек кто-нибудь взрослый... — новичок. Понятно. Ярость в моей душе немного улеглась. Он просто ничего не знает.

— Как будто ты сам не знаешь... — знал бы — не говорил... Почему-то люди очень любят поболтать о том, в чем ни капельки не разбираются.

— Чего? — удивляется Бенджиро-сан.

— А, да... ты же поступил позже... — припоминает Риучи-сан.

— Так почему надо детишек совать в этих монстророботов? — продолжает интересоваться Бенджиро-сан

— В лучшем случае — человек просто не мог синхронизироваться, сидел там в капсуле и ничего не мог сделать, — поясняет старожил.

— А в худшем?

— В худшем — он растворялся в LCL. Без следа. Так погибла жена Командующего. Она села в капсулу Ноль Первого... а потом из капсулы доставали пустое платье. Совсем пустое. Ни тела, ни чего...

Жена Командующего? Но ведь... У Командующего была только одна жена — Икари Юй, мать Синдзи-куна... Неужели она...

— То есть только...

— Да, Бенджиро-кун, — ага. Значит я правильно вспомнила его имя. — Только эти дети стоят между нами и Ангелами. И если мне скажут, что ради их душевного спокойствия я должен Ледяной принцессе пятки целовать — я это сделаю не поморщившись!

— В этом нет необходимости. — Подхожу к работникам. — Мне достаточно будет уверенности, что меня не оскорбляют там, где считают, что я не могу услышать.

— Да что тут... — Начавшему говорить новичку прилетает серьезный подзатыльник от его собеседника.

— Ты пойди, Монтаро-сану скажи, что он обрадуется, если его жена навернется с лесов и его начальником монтажной бригады назначат. Он тебе популярно объяснит: обидно это, или не очень.

Бенджиро-сан втянул голову в плечи. Видимо хорошо представил себе сцену, описанную старшим товарищем. Идатэ Монтаро, бывший борец сумо, хоть и не достиг в своей карьере высокого уровня, но все-таки, действительно, подобный вопрос мог разъяснить весьма популярно...

— Неаро Риуичи-сама... Не затруднит ли Вас... — Я склоняюсь в предписанном этикетом поклоне.

— Хочешь узнать, что с твоим командиром?

— Да, Неаро-сама. Я... я переодевалась после тренировки, когда услышала объявление по громкоговорящей связи...

— И немедленно рванулась, куда позвали. — Это не было вопросом... но я все равно ответила.

— Да, Неаро-сама.

— Хорошо. Я постараюсь ввести тебя в курс дела... но, сама понимаешь: сведенья мои проходят по ведомству одна бабка сказала, — вздохнул Риучи-сан.

— Мне важна любая информация.

— Да уж. — Неаро-сан взглянул на меня с таким пониманием, что у меня чуть не заалели уши. — Хорошо. Слушай. На подходе к Японии конвой, перевозивший Евангелион-02, был атакован Ангелом. Ангел, которому было присвоено кодовое обозначение Гагиил сначала атаковал сопровождающую транспорт немецкую АУГ, и отправил на дно половину кораблей охранения. Венчур, транспорт, перевозивший Евангелион, на котором в момент атаки находился Икари-кун и новенькая-тян, попытался оторваться, набрав скорость, но был атакован. В этот момент в бой вступил Евангелион, в котором находились оба пилота. Ева пробила щит Ангела и вызвала огонь на себя. В нее влепили десяток торпед, которые и уничтожили ядро, но при этом — перебили питающий кабель. — Я вздрогнула, и это было замечено рассказчиком. Он поднял обе руки, ладонями ко мне, как бы говоря: спокойно, все кончилось хорошо. — О том, как Евангелиону удалось всплыть, я слышал семь версий, при этом ни одной сколько-нибудь правдоподобной. Но все рассказчики сходятся на том, что ОБЧР сумел зацепиться за авианосец Через радугу, покорежив ему полетную палубу, и в таком виде был доставлен в Йокосуку. Когда пилотов извлекли из контактной капсулы, у них не было обнаружено серьезных повреждений, но Икари с трудом мог стоять на ногах, чего не скажешь о новенькой. Вот, собственно, и все, что я знаю.

— Спасибо, Неаро-сама.

Я отошла от собеседников, и глубоко задумалась. Рассказ немного успокоил меня... или, скорее, успокоил немного. Если у Синдзи-куна с трудом стоит на ногах... до сих пор... Мне надо оказаться рядом с ним как можно скорее!

Токио-3. Геофронт. Икари Синдзи

Схватка с Шестым Ангелом, которую я провел почти без опоры на огромные ресурсы Геофронта, практически на собственной Силе — вымотала меня. Даже сейчас, спустя почти сутки блаженного ничегонеделания, даже для того, чтобы стоять на ногах — мне требовалась помощь Всезменяющегося. И потому повязка не покидает моих глаз.

Несколько раз Аска-тян пыталась рассказать Мисато, что она видела и ощущала в бою с Шестым. Но наш непосредственный командир раз за разом обрывала ее, напоминая о секретности. В принципе, я был с командиром полностью согласен. И я не собирался распространяться об особенностях пилотирования и их связях с варпом и многими другими официально темными вещами, хотя при чем тут Тьма — я так и не понял даже после нескольких лет шатания по Имматериуму как под руководством Вестника Рагнарека и его старших учеников, так и самостоятельно. Так что любопытство Аски все нарастало и нарастало, и к моменту нашего появления на проходной Геофронта — сорвало-таки крышку.

— Да вы хоть представляете, что я увидела, когда подняла эту клятую повязку? — возопила Аска как раз тогда, когда я ощутил приближающееся ощущение мягкого света, который в моем сознании был прочно связан с личностью Рей-тян.

— Это когда ты сидела на нем верхом и почти голая? — попыталась отвлечь Аску Мисато, злобно поглядев на охранника на входном терминале.

Но Аску уже несло, и столь мелкие подробности были однозначно недостойны ее высочайшего внимания.

— Его глаза...

— Саа, — раздалось тихое шипение, заставившее меня улыбнуться. — Она видела саа. Она не должна об этом говорить!

В первый раз у Рей-тян получилось уловить шепот Изменчивых ветров, что всегда присутствуют рядом с нами, и переместиться вместе с ними. Черный клинок атейма почти коснулся горла Аски, но замер, когда Рей-тян осознала, что на пути лезвия — моя рука.

— Не надо, Рей-тян. Не надо, — я покачал головой. — Нам нужен еще один пилот.

Рей молча кивнула, и ритуальный кинжал исчез из ее руки.

— Акума... — выдохнула Аска. — Проклятые акума. Оба.

— Йокай, — поправил я Аску. — По крайней мере, когда говоришь о Рей-тян, следует использовать термин йокай. Кстати, ты и сама такая же. Иначе — просто не смогла бы пилотировать.

Токио-3. Квартира Миасто. Аска Сорью Ленгли

Признаться, услышав, что я буду жить в одной квартире с остальными пилотами, я предположила, что у каждого будет своя, отдельная комната... или, по крайней мере, я буду ночевать с Аянами, а Икари — отдельно... Но вот то, что Икари и Аянами удалились спать в одну комнату, а мне — оставили другую, привело меня в некоторое... замешательство. Хотя... Что взять с этих йокай... раз уж Икари настаивает на использовании именно этого термина. Хотя для тех, кто убивает Ангелов, акума, на мой взгляд — все-таки более подходящее определение. Впрочем, если Икари — прав, и степень акумовости определяет возможности в бою с Ангелами, то, наверное, действительно стоит использовать термин йокай.

С проблем терминологии мои мысли вновь соскользнули на Аянами в футболке Икари... Конечно, по сравнению с тем, как спокойно она ушла спать в одну комнату с Икари это — мелочи... Но надо же иметь хоть какие-то представления о приличиях? Или... если мы — не люди, то и людские приличия — не для нас? Так что ли? Но это уже совсем бред... Ничуть не меньший бред, чем требование мне... МНЕ — посещать ШКОЛУ? Ту самую, которую я вполне успешно окончила еще в прошлом году и сдала все экзамены!

Так, в размышлениях об общем безумии окружающего мира, я и сама не заметила, как заснула.

Токио-3. Школа. Аска.

Школа... как много в этом слове... и, в основном — малоцензурного. Как я ругалась, узнав о том, что мне снова придется туда возвращаться... но увы: приказ есть приказ. Какая-то не в меру умная сволочь решила, что мне необходимо социализироваться, что я слишком конфликтна и неконтактна...

Сначала я решила, что эта сволочь — мой новый командир, Икари Синдзи... Но Мисато клятвенно заверила меня, что Синдзи твердо отказался принимать какие бы то ни было решения относительно меня до личной встречи, а приказ о возвращении меня в школу — пришел откуда-то сверху. Очень сверху. Что, учитывая, что начальник оперативного отдела подчиняется лично Командующему — оставляет не так уж много возможностей.

Так что теперь я могу полностью отключиться от гудения учителя, который полностью отключился от происходящего в классе, и токовал о последствиях Второго удара, не обращая внимания на поведения учеников... равно как и ученики не образщали никакого внимания на то, что несет учитель.

Икари повезло... или — не повезло. Это как посмотреть. После схватки с Шестым Ангелом он восстанавливается медленно, так что ему выписали больничный, заставивший классного, чье имя я забыла, едва только его услышав, аж скривился. Видимо, посещаемостью Икари не блещет. Про успеваемость выводы делать, наверное, рановато... хотя и хочется. Но, все-таки, посмотрим, что будет, когда закончится его больничный. Возможно, мне удасться сохранить хоть немного гордости, если Икари все-таки окажется среди отстающих. Или, по крайней мере, отстанет от меня. Но... бой на палубе... Он навсегда останется в моей памяти. Меня не просто победили, но превзошли. Превзошли в том, в чем я считала себя непревзойденной, по крайней мере — для сверстников. Со мной станцевали пьяную, когда истинный мастер притворяется неумехой, и только случайные события не позволяют его противнику победить. Это... Если бы он отделал меня, избив до полусмерти — это не было бы так обидно. Бой есть бой. Кто-то побеждает — кто-то проигрывает. Общий у смертных Арей. Но меня именно превзошли. Икари показал мне, что все мои исступленные тренировки не стоят ничего — он не просто лучше, между нами... между нами — ступенька. И я пока что даже примерно не могу понять: как именно мне на эту ступеньку взобраться...

— Эй, Кукла! — Прервал мои размышления голос потенциального одноклассника. Ну вот... так я и думала. Уровень интеллекта, подобающий орангутангу, зато желание унизить каждого... — Говорят твой Безбашенный Икари сильно покалечился? Приедет в каталочке! Мы его даже сильно обижать не будем... если ты с нами поиграешь... — И делает руками совершенно недвусмысленные движения.

Он не просто идиот. Он — самоубийца. Сейчас его эта йокай... Что?! Аянами просто проходит мимо? Она держит лицо... но я-то знаю, как больно могут ударить подобные слова... Почему она ведет себя так?!

Ну да ладно... Мне все равно надо себя поставить.

Хрясь! Подозреваю, что взвившаяся юбка дала возможность этому орангутангу полюбоваться моими трусиками... Вот только в том, что он там много увидел — я сомневаюсь. Удар ногой в морду — пафосно и непрофессионально... но против такого противника — сойдет!

— Вообще-то Икари не искалечен, а всего лишь травмирован. Не так уж сильно, — говорю я стонущему телу, поставив каблук в опасной близости от того места, которым он, судя по всему думает. Его товарищи, поддерживавшие шутку свистом и хохотом — дернуться на помощь не решились. И это хорошо. Это — правильно... — Так что скоро он выпишется, и придет. Злой, как десяток акума. Так что на вашем месте я бы уже начала придумывать извинения. Очень-очень хорошие извинения.

Мальчики постарались раствориться в пространстве. Правда, до скорости Аянами им было далеко...

— Аянами. Ты почему их сама не уделала? Ведь с твоей скоростью... Ты же могла их раскидать как котят!

— Наверное... могла. Если бы мне приказали... — Все то же безэмоциональное лицо. Представляю, как оно должно раздражать этих орангутангов. Если уж мне хочется сказать что-нибудь... что хоть немножко заставит ее приподнять маску. Но ее ответ вгоняет меня в ступор. Разве нужен приказ, чтобы разделаться с такими... уродами?

— Садись. — Киваю Аянами на скамейку. — Расскажи о себе.

— Наверное... — задумчиво протянуло синевласка. — У тебя есть доступ омега... Я... я попробую.

И она рассказала такое... Я-то думала, что у меня — проблемы... Но я могу хотя бы вспоминать о том, какой была мама до того, как с ней случилось... это. У сироты, выросшей в лабиринте Геофронта — не было и этого. Только ненависть, непонимание и кошмарные сны. Неудивительно, что за Икари, того, кто первым отнесся к ней по-человечески, она готова убить и умереть.

Токио-3. Геофронт. Икари Гендо

В связи с последним отчетом службы наблюдения и охраны пилотов, я вызвал к себе начальника этой службы, Кеннеди Элвин-сана. После завершения обязательных элементов вежливости, я выложил на стол отчет его сотрудников и поинтересовался, не кажется ли ему, что данная ситуация требовала вмешательства этих самых сотрудников, тем более, что часть персонала внедрена в школу под видом учителей, и могли вмешаться, не создавая ребятам дополнительных проблем.

— Обычное столкновение, в которое нам было предписано не вмешиваться, — выдал Элвин, заставив меня внутренне сжать зубы.

— Кем предписано? — уточнил я.

— Приказом Хига-сан... — н-да...

— Приказ по институту за номером 18-53 был доведен до Вас? — спросил я, посмотрев на начальника отдела поверх переплетенных пальцев. Элвин вздрогнул. Похоже, институт от последышей Хига-сан еще чистить и чистить. Жаль, что я не смог убрать ее раньше. А вот случайная смерть — развязала мне руки. И сейчас я приведу в действие еще один из освободившихся инструментов.

— Да, но... — Элвин запнулся, пытаясь найти еще какое-нибудь оправдание.

— Приказ номер 18-53 отменяет ВСЕ распоряжения Хига-сан в отношении Рей-тян. ВСЕ. И сформулировано это, на мой взгляд, предельно ясно. Если Вам требовались дополнительные пояснения по поводу конкретных ситуаций — следовало обратиться за ними ко мне, или, если бы я оказался недоступен — к начальнику оперативного отдела Кацраги Мисато-тайи.

— Я полагал, что приказ 18-53 относится только к распоряжениям, имеющим отношение к внутренним взаимодействиям...

— Что непонятного в слове все? — я не отводил взгляда от заметно нервничавшего начальника службы. — Приказ специально с учетом различных неграмотных был составлен на трех основных языках ООН*. И во всех трех вариантах однозначно сказано, что отменены ВСЕ ее указания в отношении Рей-тян!

/*Прим. автора: в связи с тем, что Британские острова оказались на дне, а Северная Америка превратилась в ледяной континент, официальными языками ООН являются русский, немецкий и японский. Английский используется в основном программистами и прочими компьютерщиками как некий вариант латыни*/

Элвин заметался. Понятно. Приказ придерживаться прежних распоряжений до него довели через мою голову... Ну что же...

— Вот, ознакомьтесь, — я кинул Элвину толстую папку, содержащую все, что психиатры Йокосуки посчитали нужным сообщить о моем сыне.

Читал Элвин долго. Все-таки специфическая терминология, использованная психологами и психиатрами — не слишком удобна для понимания... А уж когда пишущие стараются извернуться угрем и не схлопотать иск о подрыве деловой репутации и оскорблении — они и вовсе стараются изъясняться языком, который заставил бы старика Эзопа удавиться от черной, всепоглощающей зависти. Но все-таки, начальник службы, взаимодействующей с тремя не слишком стабильными подростками, имел, кроме всего прочего, и медицинское образование. Так что он разобрался.

— Но это же означает... — начал однофамилец убитого президента США, но я его перебил.

— Вот именно, — я двинул головой так, чтобы мои очки дали отчетливый блик. — Врачи считают, что мой сын — опасный для общества псих, маниакально зацикленный на втором лейтенанте Аянами. В сущности, они требуют отправить Синдзи-куна на лечение в специальное заведение... Вот только у нас нет возможности снять с боевого дежурства одного из ТРЕХ во всем мире пилотов. Однако, во избежание нарастания психической нестабильности Икари-тюи, я, в связи с имевшим место инцидентом, вынужден буду издать приказ, разрешающий пилотам использовать любые способы самообороны в случае любых нападений, включая словесные. Правда, должен сказать, что все выплаты компенсаций как покалеченным, так и родственникам погибших, будут производиться за счет бюджета Вашей службы.

Элвин-сан отчетливо вздрогнул, представив, как бюджет службы охраны пилотов уходит в глубокие минуса... Все-таки Безбашенный Икари репутацию себе соорудил вполне надежную...

Элвин-сан вышел, и я позволил себе криво усмехнуться. Лояльная охрана стоит и большей цены, чем некоторая сумма, которую Синдзи-кун недополучит из-за проваленного мной иска. Впрочем, сумму эту можно будет потом компенсировать. Да и с проваленным иском все не так однозначно. И я швырнул толстую папку с заключениями психиатра на стол, где, среди прочих бумаг лежал и красиво оформленный листок, в котором прикормленные Рицко специалисты с мировыми именами разносили заключение провинциальных врачей в мелкие клочья.

Токио-3. Икари Синдзи

Магическое истощение — вещь неприятная. А когда несколько часов работаешь проводником Силы, способной поддерживать работоспособность титана, размером с Разжигателя войны — истощение — минимум гарантированных неприятностей. И это мне еще повезло, что в таком состоянии не пришлось вести бой, поддерживая кроме жизнеобеспечения, еще сенсоры, движители, пустотные щиты и вооружение. Однако, все равно мне пришлось очень тяжело, и несколько недель после этой развлекательной поездки, меня трясло от холода — постоянного спутника магического истощения. Помогала только Рей-тян, прижимающаяся ко мне и дарящая свое тепло. Но ее, к сожалению, никто от школы не освобождал. Так что приходилось терпеть.

Но все проходит. И вот, позавчера я почувствовал, как мерзкий холод сменяется горячечным жаром, а потом мир вновь раскололи на куски черные линии-трещины, и в сознании зазвучал тихий, почти неслышимый шелестящий шепот. Магия вернулась. Ну а вчера, на ежедневном обследовании, проходившем, как и все подобные мероприятия до этого, у нас дома, Рицко-сан признала меня здоровым. И сегодня я иду в школу.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Новая ученица, Аска Сорью Ленгли оказалась очень хорошей девочкой, хотя и спровоцировала мальчишек на... на разное. Из чего отпавшие челюсти и неконтролируемое слюноотделение представлялись наименьшими проблемами. Однако, как ученица она показала себя выше всяких похвал: у нее всегда было сделана домашняя работа, она легко отвечала на самые каверзные вопросы преподавателей, помогала тем, кто просил ее помощи... но при этом — никогда не давала списывать. Последним она заслужила злобное шипение со стороны особенно отстающих... но после того, как продемонстрировала навыки рукопашного боя — шипение стихло.

И вот сегодня в класс после почти недельного отсутствия явился Икари. Такэнзи Таяко и Такахаси Юма вначале задергались, но потом, видя спокойного Икари — успокоились и сами. Зря это они. У такого спокойствия может быть только два варианта: или Икари посчитал удар по морде от Аски — достаточных наказанием... что вряд ли. Или он просто ничего еще не знает, так как Аянами решила его не тревожить. И именно второй вариант представляется мне наиболее вероятным. Но в таком случае неведение Икари продлится ровно до того момента...

— ... и тут она его прямо в морду — бац! И говорит...

Жажда крови, разлившаяся по классу — пригнула меня к парте. Некоторые девочки уже валялись в глубоком обмороке. Но давление продолжало нарастать, и похоже было на то, что скоро к лежащим присоединится весь остальной класс, кроме, разве что Аянами... и, может быть — Ленгли. Ведь, новенькая — действующий пилот, уже участвовавший в бою... так что вполне может оказаться, что ее воля позволит ей выдержать давление. Однако, нужно было что-то делать... и делать быстро. Если Икари слетит с нарезки... остановиться он может уже над горой растерзанных трупов.

Я, пригибаясь, как будто против сильного ветра, подошла туда, где этот Кенске-бака рассказывал Икари о похождениях Новенькой-тян, и произнесла то, чего от меня никто, включая меня саму, не ожидал:

— Аянами, Икари — вы сегодня прогуляйте. Я вас прикрою.

Тут чуть винтом не ушли в обморок все, кто еще оставался на ногах. Чтобы Железная староста, всегда твердой рукой поддерживавшая дисциплину — САМА предложила кому-то прогулять? Да еще и пообещала прикрыть? Одноклассники, судя по ошеломленному виду и покачиванию головами — старательно вспоминали: что именно они вчера пили и/или курили, чтобы обеспечить себе ТАКИЕ галлюцинации. Но вот после ответа Икари...

— Староста, ну сама подумай: я и так МНОГО пропустил... — сын Командующего сделал очень отчетливое ударение, и зыркнул в сторону Юма-куна. — А сегодня у нас математика, физика, классическая литература... Эти предметы очень важны для нашего будущего. — Икари неприкрыто издевается. — А еще тут у нас, оказывается, покойничек по школе бродит. Недоупокоенный. Нехорошо. Раз уж покончил с собой — лежи в могиле и разлагайся, а не на уроки ходи.

Этого Юма-кун уже не выдержал. Он рухнул во весь рост, с гулким стуком треснувшись об пол пустой тыквой, которую по чистому недоразумению называли его головой.

Токио-3. Геофронт. Икари Синдзи

Не то, чтобы глупость, выданная этими двумя уродами, так уж серьезно выбесила меня. Скорее, злился я на себя, за то, что так и не догадался объяснить Рей-тян, как следует реагировать в подобных случаях. Но репутация — есть репутация. Ее надо создавать и всячески поддерживать. Да и просто прогулка с Рей-тян — пошла мне на пользу. Так что в Геофронт я действительно, как и сказала староста, добрался спокойный, как танк, и довольный, как слон.

— Икари Синдзи-сан, — приветствовал меня дежурный на проходной, — Командующий просил Вас подойти к нему, как только появитесь в Геофронте.

Я кивнул, не выпуская из руки пальчики Рей. Ну, вызывают — значит надо.

Отец был ожидаемо занят, так что мы с Рей устроились в приемной и приготовились к длительному ожиданию. Впрочем, уже всего лишь через полчаса, когда доктор Акаги всего лишь в третий раз заглянула осведомиться, куда это мы с Рей пропали, и почему не являемся пред ее грозные очи, секретарша кивнула.

— Икари-сан, Аянами-сан... Вы можете пройти. Командующий ждет вас.

Когда мы вошли, отец поднял голову от бумаг.

— Рей-тян, — сказал он по окончании церемонии приветствия, — хорошо, что ты пришла. Теперь ты и сама все услышишь. Икари— сёи-сан... — я вытянулся во фрунт, — доведите до пилота своего подразделения, что ей не обязательно молча терпеть выходки, вроде тех, которые позволили себе ее одноклассники. Но и убивать в ответ на глупое оскорбление, это, — он внимательно посмотрел на меня, — наверное, тоже перебор. Так что сегодня у вас будет занятие по теоретическим основам самообороны...

— Господин Командующий, — раздалось из селектора, — Акаге Рицко-сама интересуется: как скоро Вы отпустите пилотов Икари и Аянами?

— Она сейчас в приемной? — поинтересовался отец.

— Нет, господин Командующий, — ответила секретарь. — Она позвонила по селектору. Но раньше — забегала и лично.

Отец щелкнул тумблером, и произнес:

— Рицко-тян, забирай пока что Ленгли, а я сегодня буду заниматься с пилотами Икари и Аянами.

— Но... — начала доктор Акаге, у которой на сегодня был запланирован какой-то эксперимент.

— Без вопросов, Рицко, — прервал ее отец. — И постарайся, пожалуйста, сегодня закончить пораньше: посидим в кафе, поужинаем...

— Так точно, господин Командующий. Задействовать пилота Ленгли. Вы проводите отдельный инструктаж для пилотов Икари и Аянами. Завершить серию экспериментов до 18.00 и прибыть на внеплановое совещание. А все правильно поняла?

— Все правильно, Рицко-тян. Все правильно.

Токио-3. Геофронт. Аска Ленгли

— Чертов Геофронт, чертов Командующий, чертовы йокай, чертова Рицко... — я занудно материлась, проходя мимо совершенно одинаковых стен.

Давно пора было признать: я заблудилась. И только гордость не давала мне это сделать...

Я треснула кулаком по стене. А ведь если бы не та схватка на палубе, после которой я признала-таки командование Икари-младшего, я могла бы унизиться еще сильнее. Представляю себе, как, пытаясь утвердить свое превосходство, заявляю, что я — главная, а значит я — поведу! И завела бы всех в такие вот дебри... И хорошо еще, если не перед самой атакой Ангела!

И какого нехорошего слова Командующему потребовалось отозвать парочку йокай для специальной лекции? А меня доктор Акаги просто замучила! Хорошо еще, что ей тоже потребовалось куда-то срочно бежать... Даже не дождалась, пока я вылезу из раздевалки... А ведь могла бы и проводить!

Я снова достала схему этого подземного лабиринта, и попыталась ей воспользоваться. Но, поскольку я не имею ни малейшего представления о том, где именно нахожусь, попытка успехом не увенчалась. И телефон здесь не ловит.

Признаюсь сама себе: я боюсь. Боюсь, что сама уже не выпутаюсь из этого лабиринта. И боюсь, что меня тут не смогут найти.

Чтобы отвлечься от пасмурных мыслей и прекратить приступ паники, которая в моем положении может оказаться опаснее Ангела, я уселась под стеной и стала вспоминать прожитый день.

Признаться, сейчас мне сильнее всего поднимало настроение то воспоминание, при котором раньше мне хотелось ругаться матом. А именно — попытка (по словам Хикари — очередная и явно не последняя) Айды Кенске установить камеру напротив окон женской раздевалки.

Кенске... Вроде, такой же, как и все мальчишки — бесконечно озабоченный болван и одержимый стреляющими железками дегенерат, но все-таки.... Может, это потому, что он чем-то похож на меня? Тьфу! Так еще совсем невесть до чего додуматься можно. И вовсе мы не похожи! Он любит Евангелионы потому, что они — оружие. А я люблю мою Красную, потому что она — Красная, вот!

— Привет, Аска-тян, — из-за поворота вывернул Икари-младший. — Ф-фух, еле нашел. А чего это ты тут сидишь?

Признаться, что заблудилась? Вот еще!

— Уютно здесь. Прохладно. Не то, что наверху. Вот и сижу!

Я ожидала насмешки, и попытки докопаться, но вместо этого Икари сдержанно кивнул.

— Действительно здесь удобно. Но ты совсем уж в дебри убрела. Еще пара коридоров — и начинается черная зона, куда даже нас, пилотов, не пускают. Так что пойдем, пожалуй, назад, к выходу. Нас Мисато-тайи ждет, чтобы отвезти домой.

— Пойдем, — вздохнула я, скрывая облегчения. — Ты знаешь, куда идти?

Токио-3. Геофронт. Икари Синдзи

Ну Аска и забурилась!

Честно говоря, Рей-тян знает Геофронт намного лучше меня. Я же пользуюсь скорее старым приемом волшебников, показанных в фильме Чародеи: видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий, позволяя волне варпа нести меня туда, куда нужно, временами — стачивая ткань реальности и создавая Темный переход, путь насквозь. Сама же Рей-тян, хотя и превосходно ориентируется в лабиринте Геофронта, но вот найти какой-то известный объект, и найти кого-то, кто может убрести неизвестно куда — это очень и очень разные вещи. Так что Аску-тян ищу я, а Рей-тян работает маяком Астрономикона, стоя в проходной.

Продвигаясь вперед, я слушаю шепот ветров варпа, неслышно шелестящих у висков Аски-тян. И сейчас в их шепоте повторяется имя Айды Кенске. Любопытно. И очень мне на руку. Когда я пытался, под руководством Учителя, пронзить взглядом завесу будущего, среди прочих видений, в зеркалах Десяти тысяч будущих отразилось и то, как мы с Аской-тян (тогда я еще не знали ее имени, но увидев вживую — понял, что это именно она), лежим на одном футоне. При этом Аска-тян совершенно не смущается тем, что из-под короткой ночнушки видны белые в зеленую полоску трусики.

Нет, Аска-тян и на глаз, и наощупь (по опыту нашей с ней схватки) — девчонка вполне себе приятная. Но мой путеводный свет — Рей-тян, и я не намерен отказываться от него даже частично. Так что, Кенске, друг, ты еще об этом не знаешь, но уже пожертвовал своей свободой во имя блага всего человечества. Если, конечно, мне удастся не дать Рицко-сан обнаружить, что потенциально ты — пилот на одном уровне с Аской-тян. Ведь ужасные зеркала варпа грозят неминуемой бедой пилоту Ноль Третьего. Причем — беда эта воплощается в разных формах. В том числе — и смертью от моей руки. Нет уж... Этого варианта я постараюсь избежать.

— Привет, Аска-тян, — улыбнулся я, поворачивая в тот отрезок коридора, где устроилась Ленгли.

Небольшой разговор убедил меня в двух вещах: один — Аска-тян заблудилась, два — она это осознала и три — совершенно не намерена в этом признаваться. Но мне это признание не особенно и нужно. Раз отдыхала в холодке — значит отдыхала в холодке. Главное — увести ее за собой, а уж с этим никаких проблем, вроде бы, не намечается.

Токио-3. Геофронт. Кацураги Мисато

— Ты уверена, что он ее найдет? — уже в десятый, если не больше, раз спросила я у рей-тян, невозмутимо читающей книгу. Признаться, я пыталась заглянуть ей через плечо, и убедилась, что мне в этом тексте из всех слов понятны разве что предлоги, и фамилия Шредингер, случайно попавшая в поле зрения.

— Да, Мисато-сан, я уверена.

Любой другой на месте Рей-тян уже начал бы раздражаться такой моей назойливостью. Но наша Ледяная принцесса спокойно отвечала мне, как будто я спрашивала ее не в десятый, а максимум — во второй раз.

— Собственно, Синдзи-кун ее уже нашел. И теперь они идут сюда.

— Точно?! — поразилась я.

Рей-тян только молча кивнула, и мне оставалось только поверить ей. Хотя как можно кого-то найти в этом лабиринте — выше моего понимания. Я и до мостика-то добираюсь, в основном, заботами пилотов... или же Рицко-кун.

Ох, Рицко... Вот что тебе стоило дождаться, пока Аска-тян выйдет из душа, и вывести ее сюда, а не лететь на специальный доклад к командующему, сломя голову? А мне бы не пришлось дергаться и волноваться, не представляя даже, где сейчас находятся и что делают двое из трех пилотов! И службе наблюдения за пилотами — вставлю пистон и ведерную клизму. Чтобы не халявили. В Геофронте пилоты, или нет — их задача: в любой момент времени найти пилотов и доставить туда, где они нужны!

Пилоты, весело болтая между собой, вывернули из-за поворота как раз сразу после того, как Рей-тян закрыла книгу и повернулась к этому самому проходу. А из другого прохода вышел тучный мужчина, уже не в первый раз приходивший в Геофронт в тщетной надежде убедить Командующего Икари поучаствовать в некой благотворительной программе. Я скользнула было по нему взглядом, чтобы вновь вернуться к наблюдению за пилотами... Но что-то заставило меня посмотреть на проповедника повнимательнее. И мне бросилась в глаза какая-то тень безумия во взгляде малознакомого человека. Раньше этого не было.

— Эй, охрана... — начала было я... но опоздала.

Рей-тян уже летела синей молнией в спину толстяка, за мгновение до того, как тот выхватил пистолет.

— Демоны! Сдохните, проклятые демоны! — выдохнул фанатик, и открыл огонь.

Токио-3. Геофронт. Икари Синдзи

Не было гнева, не было ярости... То есть — совсем. Была лишь Рей-тян, сумевшая оттолкнуть руку этого безумного урода, и поймавшая случайный рикошет, вероятность которого была столь мала, что я даже не смог углядеть ее, рассматривая Зеркала Десяти тысяч будущих... Нет, Рей-тян выживет. Ее ранение даже нельзя назвать сколько-нибудь серьезным. Но... Камни падают вниз. Дым от костра взлетает вверх. Тот, кто не то чтобы поднял руку на Рей-тян, но хотя бы подумал об этом — должен умереть. И умереть страшно. Чтобы следующий, кому взбредет в голову подобная идея — покончил с собой сам, не дожидаясь, пока им займусь я.

Фанатик валяется у меня под ногами. Но те секунды, что ушли у меня на подготовку атаки, те самые секунды, которые Учитель не раз объявлял совершенно непозволительными, и которые сам я по глупости считал абсолютным пустяком, именно они позволили Рей-тян добраться до этого урода, подбить ему руку — и получить рану. Не прощу! Я не прощу этому уроду прежде всего — своей собственной слабости и глупости, что привели меня к этому моменту!

— Проклятый демон! — выдохнул фанатик. — Ты можешь пытать меня, но ты ничего не узнаешь! И однажды и тебя, и твою подружку...

Я опускаюсь на колено перед скованным и распростертым на бетоне телом.

— Ты прав, мой враг, ты прав. Я буду тебя пытать. И ничего не узнаю. Потому что мне не о чем тебя спрашивать. А твои боль, отчаяние и ненависть — сотрясут небеса. Чтобы каждый, кто задумается о том, чтобы причинить вред Рей-тян — обмочился в постель от ужаса, и выкинул эту мысль из головы.

Я оглянулся на Мисато-тайи, и умеющая быть жестокой начальник оперативного отдела кивнула мне, показывая, что Рей-тян все в порядке настолько, насколько этого можно ожидать... и что она не придет в себя, пока я вершу свою месть. Хороший человек — Мисато-сан.

— Демон!!! — заверещал фанатик, когда я слегка коснулся его кожи, волнами варпа вызывая невыносимую боль. — Вы же люди! — крикнул он охранникам. Я даже прекратил пытку, чтобы услышать, что эта тварь собирается сказать — Неужели вы не видите, что именно эти демоны стоят на вашем же пути к Спасению! Бейте его!!! А-а-а!!!

Увидев, что никто из охранников не собирается следовать этому глупому совету, а один из них, наоборот, пытается сбежать, я вернулся к прерванному было занятию. Думаю, Мисато-тайи заметила то же, что и я, а значит побег — так и останется нереализованной вероятностью, одной из бесчисленных тысяч.

— А-а-а-а!!! — тварь орала и корчилась под ударами варпа, а я холодно смотрел на это, готовясь перехватить отлетающую душу у ворот Серых пределов. Я и в самом деле не собираюсь спрашивать чего бы то ни было у живого. Допрашивать мертвого — гораздо удобнее. А не совсем мертвого — так и вообще...

Непонятно где. Аянами Рей

Я открыла глаза. Странно. Ничего не болело. Хотя в меня еще не стреляли, но травм мне случалось получать в достаточно количестве, чтобы понимать: если у меня ничего не болит, значит прошло довольно много времени... Либо я уже Рей Третья. Не хотелось бы. Все-таки и память и эмоциональная сфера при таком переселении сильно страдают.

Я огляделась. Странно. Это место было отнюдь не тем, что ожидаешь увидеть, приходя в себя после огнестрельного ранения.

Деревянный пол под ногами. Над головой — столбы и поперечные балки, подвешенные на веревках, обрывки которых свисают вниз... Кажется, все это называется рангоут и такелаж, а точнее — его остатки. Я выглянула за ограждение, и убедилась, что судно, на котором я нахожусь, уже никогда и никуда не поплывет: оно было насмерть пришвартовано к скале, побившей борт. И свинцово-серая (а не привычно-красная) вода не в силах поднять судно, чтобы снять с прикола.

Дикий крик, наполненный мучительной болью, пронесся над палубой... кажется так называется то, по чему я сейчас иду, и атейм как бы сам собой материализовался у меня в руке. Конечно, то, чему меня научил Икари-кун, это немного... но в настоящий момент я не вижу других способов узнать, где я сейчас нахожусь... и как вернуться к Икари-куну, кроме как пойти на этот крик.

Как ни странно, ответ на последний вопрос я получила, как только увидела того, кто кричал, а точнее — того, кто вызывал подобные крики. Мужчина, которые стрелял в Аску-тян и Икари-куна, был распят на палубе, а сам Икари-кун что-то делал над ним, вызывая дикие вопли боли и ужаса.

— Икари-кун... — я произнесла это и замолчала. Вдруг, он сейчас делает что-нибудь важное, и его нельзя отвлекать? А тут я со своими глупыми и мелкими вопросами...

— Рей-тян?! — Икари-кун вскочил, и в его глазах, наполненных тьмой саа, о которой он не так давно мне рассказывал, отразился страх. Впрочем, он тут же пропал. — Ф-фух... Напугала ты меня, Рей-тян...

— Чем? — удивилась я.

— Я испугался, что с тобой случилось что-то страшное.... А оказывается, ты просто валяешься без сознания и тебя затащило в мой ритуал. Жаль, конечно...

— Ты не хочешь меня видеть? — переспросила я.

— Скорее — не хочу, чтобы ты меня видела... таким, — ответил Икари-кун, вызвав новую порцию непонимания.

— Каким — таким? — не поняла я.

— Я ведь сейчас пытаю этого типа, чтобы узнать, с чего вообще он придумал палить из пистолета в пилотов, — вздохнул Икари-кун. — А профессия палача, хотя и бывает временами необходимой, занятие не слишком почетное. Да и по приятности полностью соответствует заплыву в дерьме.

— Почему? — удивилась я. — Ведь только сегодня Икари-сама рассказывал нам, что напавшие на нас, пилотов, угрожают всему человечеству. И делать с ними мы имеем право все, что необходимо для нашего выживания. А уж получить нужную информацию — и вовсе можем любыми путями. Только... не лучше ли это доверить профессионалам?

Икари-кун облегченно вздохнул и радостно улыбнулся.

— У меня — идеальная девушка, — от его улыбки мне стало тепло. — А насчет профессионалов... Видишь ли, Рей-тян, этот тип немножко того... умер. И в допросе мертвых я в наблюдаемой реальности — единственный профессионал. Вот и занимаюсь этой пакостью.

— Умер? — удивилась я, и задала вопрос, который, собственно, и хотела задать, подходя к Икари-куну. — А где это мы? — благо, Икари-кун никогда не отказывался ответить на мои вопросы, какими бы глупыми они ни были.

— Это — Икари-кун широким жестом окинул все окружающее, — Врата Серых пределов. Его называют также Порогом, Лимбом, Лабиринтом и еще десятком терминов, которые мне, признаться, сейчас лень вспоминать. Здесь находятся те, кто почти мертв или умирает. А также сюда попадают те, чье тело живо, а разум — умер. Я перехватил эту гадкую душонку над самым тоннелем к Колесу Чакравартина и сейчас пытаюсь выяснить: какого Ангела ему весь этот цирк понадобился?

Только сейчас я обратила внимание, что полный мужчина был распят на решетке, перекрывающей темную дыру, глубина которой была явно больше, чем можно было предположить, исходя из размеров судна, на котором мы находились.

— А что будет, когда он упадет туда? — поинтересовалась я.

— Сдохнет, — равнодушно пожал плечами Икари-кун. — В принципе, можно добраться и туда... Но это уже сложнее. Ритуал известен еще со времена Гомера — кровь жертвенной овцы и все такое... Но зачем, если можно перехватить здесь?

— Незачем, — согласилась я, и отошла в сторону, чтобы не мешать Икари-куну вернуться к прерванному занятию.

Токио-3. Геофронт. Кацураги Мисато

Я сидела, держась за голову и тихо раскачиваясь. Как? Ну как такое может быть?! ТРИ!!! Три рикошета и только после этого пуля на излете попала в Рей-тян! Убила бы тварь! Я покосилась к замершему мужчине, из руки которого уже давно выкрутили пистолет. Моих медицинских познаний хватало, чтобы понять: не жилец. Во всяком случае, после того, что с ним сотворил Икари-кун. И не то, чтобы я как-то осуждала мальчишку. Жаль только, что все-таки он не стал дожидаться специалистов. Они бы у нас все-все из него выбили...

Рей-тян застонала, и схватилась за простреленное плечо. Разумеется, повязку я уже наложила. Моего опыта службы в самых малоприятных местах хватало на то, чтобы суметь обработать огнестрельную рану. Тем более, что пуля прошла навылет, задев только мышцу, и только толкнула девочку в грудь справа, не пробив даже одежды.

Следом очнулся и Икари-кун, валявшийся без сознания по не столь понятным причинам. Возможно — просто понял, что натворил в пылу гнева. Но, как я уже говорила, я далека от того, чтобы его осуждать.

— Все, — странно-спокойным тоном произнес Икари-кун. — Он ничего не знал. Разве что пару имен братьев, которых либо уже убрали, либо вот-вот уберут, после чего позаботятся об убийцах и тех, кто их нанимал... если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю. Глухарь — капитальный. Так что у нас остается только тот, кто пропустил на секретный объект вооруженного фанатика.

Я внимательно посмотрела на одного из охранников, пытавшегося под шумок сбежать, но не преуспевшего в данном намерении.

— Я не виноват, — залепетал он, дергая скованными за спиной руками. Наручники на посту, к счастью, нашлись тут же, на входном контроле. — Мне приказали...

— Это ты будешь внутренней безопасности рассказывать, — ответила я, не испытывая ни малейшего сострадания. — Или, хочешь, вот прямо сейчас Икари-куну отдам?

Тихий океан у побережья Японии. Тинэн Даичи-сёсё*

/*Прим. автора: сёсё — контр-адмирал*/

Патрулирование у берегов — не самое интересное занятие. Так что пока моя эскадра разбежалась по подведомственной акватории в поисках неизвестно чего, у меня есть время спокойно подумать.

Вообще-то приказ патрулировать вблизи побережья, обращая особое внимание на подводные объекты невольно заставляет задуматься о возможной близости войны. Потому как кто кроме Великих Держав может себе позволить серьезный подводный флот? Вот и получается, что если нам дали приказ искать подводные лодки (А кто еще может быть под водой? Не киты же представляют собой опасность для Императорского военно-морского флота?), то это значит, что России или Германии вздумалось побряцать оружием. Вообще-то, это довольно странно. После Второго удара образовалось много бесхозных земель. Бери, осваивай... Нет, все равно есть те, кому не терпится повоевать. Интересно, кому это моча в голову ударила?

Впрочем, на самом деле — без разницы. Сказали искать опасные подводные объекты — будем искать хоть Годзиллу. Да и...

Ходят слухи, что Германия недавно едва не потеряла целую АУГ. Впрочем, тут о слухах говорить как-то странно. Авианосец Через радугу, что едва дотащили до причальной стенки — видели многие. Да и отсутствие в ордере как минимум одного линкора, нескольких крейсеров и эсминцев — тоже факт. А вот что слухи — это то, что спасли эскадру двое детишек едва ли не детсадовского возраста. Как будто живем в каком-нибудь аниме, где толпа детишек доблестно спасает мир от неизвестных чудовищ. Но, увы, об участии детей рассказывали такие уважаемые люди, что сомнения уступали место вежливости. И пришлось козырять и соглашаться... даже если хотелось поднести к виску кулак и резко разжать пальцы*.

/*Прим. автора: поднести к виску кулак и резко разжать пальцы — традиционный японский жест, аналогичный нашему покрутить пальцем у виска*/

— Господин контр-адмирал... — капитан Гордон выслушал сообщение связиста и повернулся ко мне. Все-таки после Второго удара многое перемешалось. Тяжело стало соблюдать традиции. Слишком уж многие переходят на гайдзинские выражения. Да и самих гайдзинов в пределах страны Ямато — слишком уж много. — Сиранэ* сообщает: Есть контакт с неизвестным подводным объектом. Скорость — 20 узлов, курс — норд-норд-вест. Сигнатура не опознана.

/*Прим. автора: Сиранэ — эсминец противолодочной обороны*/

— Сигнатура не опознана, — вполголоса повторил я. — Плохо. Эскадре — двигаться на перехват объекта. Связисты — сообщите командованию: Видим цель. Торпеды к залпу. Ожидать приказа на открытие огня.

Приблизительно через двадцать минут, наполненных только поступающими с Сиранэ сообщениями о том, что цель движется прежним курсом, пришел приказ из штаба. Нам было предписано наблюдать за целью, держась на максимальном удалении от нее. То есть — так далеко, чтобы только не потерять контакт. Что ж. Приказали — наблюдать, будем наблюдать. Тем более, что все равно — через три с половиной часа, если цель не сменит курс и скорость, она упрется в берег. И тем, кто сейчас движется там, под водой, придется решать: куда именно свернуть.

Геофронт. Штаб НЕРВ. Кацураги Мисато

— Ксо! — тревога вырвала меня из привычной медитации над горой условно-необходимых бумаг, в которых приходилось разбираться.

Рей — ранена и не боеспособна. И того, кто посмеет потребовать ее отправки в бой, Синдзи-кун пристрелит, и прав будет. Значит, перехват неведомой фигни, что засекли наши доблестные моряки, придется осуществлять силами Ноль первого и Ноль второй. В принципе, по итгам предыдущих столкновений, этого должно быть достаточно.

Вот только... стоит ли дожидаться, пока Ангел приблизится к Токио-3? Или использовать одну из давних заготовок, созданную именно на случай раннего обнаружения Ангела? В принципе, время до появления Ангела на берегу — еще около трех чесов, и направления он не меняет. Так и прет по прямой к Геофронту. Так что можно предположить точку его выхода на берег. Ага. И как раз поблизости — один из резервных пунктов питания Ев. Так что мы может относительно спокойно перебросить Евы туда, тем более, что пилотов ждать не надо — они и так в Геофронте.

— Рицко-кун, — бросила я в селектор, — пилотов — на мостик, Ноль первую и Ноль вторую — готовь к транспортировке в точку ноль два — три один. Прототип — готовьте к бою... на всякий случай.

Когда я выбежала на мостик, Синдзи-кун зыркнул на меня прямо-таки волком... Ну вот. Что я и говорила. Хорошо еще, что дает возможность объясниться, а не с ходу стреляет.

— Замечен Ангел, — это и так всем очевидно, но военные ритуалы требуют определенной формы... И я бы не сказала, что эти ритуалы совсем уже бессмысленны. — Евангелионы Ноль один и Ноль два — выдвигаются для перехвата. Прототип — остается в Геофронте в режиме Готовность один, на случай, если мы его все-таки упустим...

— Тогда уж поднимите в воздух бомбардировщики-носители N2-бомб, — влез Икари-младший. — Вящего опасу ради. Если что — не уничтожат, так притормозят. А там и мы подоспеем.

Я взглянула на Командующего Икари, и по его кивку, передала военным запрос о поддержке

Против всякого ожидания, Правительство отреагировало почти мгновенно, согласившись оказать любую поддержку. Так что мне осталось только гаркнуть:

— По местам. Операция Морской пикник — начинается!

Побережье Японии. Икари Синдзи

Мисато-тайи либо правильно расшифровала мой взгляд, либо планировала оставить Рей в Геофронте с самого начала. Все-таки, раненная рука — есть раненная рука. Сколько-то там процентов снижения скорости реакции из-за боли, сколько-то процентов увеличения риска... Ну его в Гниющий сад, к его Хозяину. Лучше — не рисковать. Но и оставлять Рей-тян просто-так бродить по Геофронту — тоже не стоит... Да и связь между Евами — вполне приличная. Так что Рей-тян сможет видеть бой как бы не лучше, чем наблюдатели с мостика. Глядишь, и заметит какой косяк, который в противном случае мог бы и проскочить, а потом — вылезти в самый неподходящий момент.

И, как хороший командир, Мисато-сан поставила нам задачу в самом общем виде: выдвинуться навстречу противнику и уничтожить его. А значит, стоит договориться о совместных действиях сейчас, пока наши Евангелионы еще движутся к месту боя.

— Ленгли, — я намеренно использовал нейтрально-холодную форму обращения: по фамилии, без суффикса. — Хочешь атаковать первой?

— Да!!! — Аска-тян вцепилась в рычаги управления так, что у нее аж пальцы побелели.

— Хорошо...

— Я должна... — начала было возражать Аска-тян, и только после этого до нее дошло, что я, собственно, согласился с ее решением. — Что?

— Я сказал: хорошо, атакуй первой. Только не отрывайся очень уж далеко, — я вздохнул, и откинулся в подголовник ложемента. — Чтобы я успел тебя прикрыть в случае чего.

— Не надо меня прикрывать! — взвилась Аска-тян. — Я...

— В тебя я верю, — перебил я начавшую было возмущаться девочку. — А вот в эту палку с ножиком — нет, — оружейники все-таки сумели соорудить если не меч, то какое-то подобие нагинаты для Евы... Но все равно длинное древко вызывало у меня некоторые сомнения. Не окажется ли эта вундервафля — оружием на один удар? — Если эта штуковина у Красной в руках сломается после первого же удара — тебе пригодится кто-то, кто сможет тебя прикрывать, отвлекая Ангела, пока ты достаешь нож.

— Да, это имеет смысл, — облегченно вздохнула Аска-тян.

— Но... — влезла в канал Майя-сан, — ... у тебя — короткое оружие, — все правильно, нагинату пока что изготовили только одну, и Аска-тян схватилась за нее так, что отобрать — не представлялось возможным, — ...зато — более тяжелая броня и мощное АТ-поле. Разве не логичнее было бы, чтобы ты связал Ангела боем, а Ленгли-сан — нанесла решающий удар?

— Я и одна справлюсь!!! — взвилась Аска-тян.

— Не сомневаюсь, — вздохнул я. — Так что нет никакого смысла отдавать приказы, которые не будут исполнены. А уж наказывать победителя за то, что он победил неправильно — и вовсе... — Теперь уже вздохнула Мисато-сан, вспомнив Четвертого. В сущности, она была права — шпилька была в ее сторону. — К тому же, мы ничего не знаем об этом Ангеле, так что... — и я напел:

Значит, слушай мой приказ:

Проведем разведку боем

Лезь в броню, дави на газ

Ты назначен быть героем!

Аска-тян скривилась, но промолчала. Потому как в противном случае ей пришлось бы признать правоту Майи-тян, чего очень не хотелось.

Побережье Японии. Аска Сорью Ленгли

Чертов Икари! Впрочем, я повторяюсь, и уже не в первый раз. Отдал мне бой, но так, что хочется в голос материться. Как будто истрепанный, в шрамах, ветеран, уступает понравившуюся куклу — маленькой девочке!

Я сжала рычаги управления так, что меня отрезвила боль в пальцах. А я? Я смогла бы вот так уступить бой тому, кому нуж6нее? Не знаю! Очень хочется сказать самой себе да... но, увы, перед собой лучше быть честной.

Между тем техники закончили с монтажом оборудования, и Кацураги-тайи отдала нам приказ подниматься с платформ, на которых наши Евы доставили сюда.

— Значит так, — заговорила Мисато-тайи с командного пункта. — Пока что мы знаем только, что Ангел — один, что он способен быстро двигаться под водой, и что он прет к Токио-3, не обращая внимания на сонары и не меняя курса. Если все пойдет так и дальше, он выйдет на берег приблизительно там, где вы находитесь, примерно через восемнадцать минут. Ваша задача, как уже говорилось ранее, встретить Ангела и уничтожить его. Все очень просто, не так ли?

— Так точно! — как будто одним голосом рявкнули мы с Икари, вызвав улыбку на губах Кацураги-тайи.

— Да, Командный, — вдруг заметил Икари. — Если вдруг эта штуковина приготовится в нас чем-то пальнуть, не надо описывать это фразой Внутри объекта зафиксирована высокоэнергетическая реакция. Сначала крикните: Уклоняйся!, а потом уже можете о философии Ницше применительно к дзен-буддизму порассуждать.

— Подтверждаю, — согласилась прыснувшая Кацураги. Впрочем, и так было понятно, что это укол в сторону Майи-тян, покрасневшей до состояния помидора.

— Но точное описание возникшей угрозы... — начала было оправдываться девушка, но была перебита вошедшей на командный пост доктором Акаги.

— ...не будет иметь никакого значения, если информация опоздает. Так что я тоже подтверждаю распоряжение Икари-тюи.

Уши Майи-тян приобрели совершенно багровый цвет, а лицо она спрятала в ладони.

— Ну вот, довел девушку до слез, — буркнула я в сторону Икари.

— Угу, — буркнул тот. — Мне очень стыдно, — ага... какого-либо не то что стыда, но хотя бы смущения на его лице пришлось бы искать с мощным электронным микроскопом. Оптический заведомо не справится.

Какое-то еще время мы болтали просто ни о чем. Но вот Мисато-сан напряглась и скомандовала нам:

— Будьте готовы. Он приплыл быстрее, чем ожидалось.

— Всегда готовы, — флегматично (надеюсь) отозвалась я, и поудобнее перехватила глефу.

На самом деле Икари прав: материала, способный при вменяемых размерах и массе выдержать удар, нанесенный с силой Красной — еще не создан. Но есть маленькая хитрость: в момент удара надо обернуть древко глефы АТ-полем. Тогда оно выдержит и не сломается. Но рассказывать об этом я не стала. Все равно глефа у нас только одна. Вторую и третью еще делают.

Противник выходил из воды, медленно поднимаясь над волнами.

— На Третьего чем-то похож, — буркнул Икари. — Если глаза засветятся — уклоняйся сразу, не дожидайся команды.

— Принято, — отозвалась я, поднимая глефу в боевую позицию. — И-и-й-эх-ха!!!

Разгон. Удар. И вот уже выбрирующий наконечник глефы входит в ясно видимое ядро Ангела. Ура! Я победила!!!

Побережье Японии. Икари Синдзи

Аска-тян рванула свое оружие вниз, и ее противник начал распадаться. Но меня сразу насторожило то, что раскол пошел не только вниз, куда, собственно, двигалось лезвие прог-нагинаты, но и вверх, что было, вообще говоря, как-то необычно. И я решил проверить возникшую у меня мысль, несколько раз выстрелив в верхнюю часть Ангела.

— Икари-бака! Ты что творишь?! — тут же отреагировала Аска-тян, отскакивая от поверженного противника.

— Его АТ-поле не пропало, — прокомментировал я результаты попаданий. — Ленгли, назад!

Голос и умение им управлять мне Учитель ставил на совесть. Так что Аска-тян отскочила прежде, чем смогла задуматься о том, что она делает.

— Икари-ба... — начала было Аска-тян, но я перебил ее.

— Смотри!

Тварь не умирала. Она делилась, как амеба, или как дождевой червь, рассеченный лопатой. Сейчас вместо одного Ангела перед нами уже стояло два. И они готовы были атаковать, о чем мне пели Изменчивые ветра.

— Ленгли, держись у меня за плечом и бей, когда откроются, — приказал я.

— Рёкай! — отозвалась Аска-тян.

Все-таки ее хорошо натаскали. И в бою на девочку можно положиться... Если, конечно, ей совсем не сносит крышу. Но крышу ей сносит на вполне определенных вещах и достаточно предсказуемо, так что эти приступы можно купировать.

Разумеется, огонь из шестидюймового пулемета оказался совершенно неэффективен. АТ-поле Ангелов легко принимало на себя кумулятивные снаряды, не давая им нанести цели хотя бы малейший урон. И я достал из наплечника нож и двинулся в ближний бой.

Увы, но и это не дало результата. Твари регенерировали со страшной силой. И даже уничтожив совместной атакой ядро одного из Ангелов, мы добились лишь того, что он только на минуту вышел из боя.

— Командный, запрашиваю поддержку! — произнес я, убедившись в неэффективности наших усилий.

— Отступайте, — разрешила Мисато-тайи. — Ракетоносцы готовы к атаке. По Ангелам будет нанесен N2-удар. Рикцо-кун считает, что это как минимум затормозит Ангелов и оглушит их на какое-то время. И она обещает что-то придумать. Говорит, что у нее уже есть идея.

— Дайте отсчет за пятнадцать секунд до удара, — обратился я к Командному, а потом отметил в окне карты точку, обозначая ее номером один. — Ленгли, по моей команде дружно бежим к точке один, там я попробую вскрыть АТ-поле Ангелов. Но, скорее всего, после этого меня надо будет вытаскивать. Я доверяю тебе.

— Рёкай, — снова отозвалась Аска-тян. Что-то не нравится мне ее состояние...

Разумеется, время на все эти разговоры пришлось выкраивать, уворачиваясь от атак сразу двух Ангелов. К счастью, они оба были отнюдь не запредельно подвижны. Так что командовать Аской-тян, не прекращая участия в бою, у меня получилось. А вот если будем втроем, да противник — побыстрее и посильнее... Хм...

— Пятнадцать! — дала обещанный отсчет Мисато-тайи, я крикнул:

— Бежим!

И мы побежали. На счете пять мы уже стояли на указанной мной точке, и я повернулся к наступающим Ангелам.

— Три!

Два Копья Хаоса срываются с рук ноль первой и устремляются ко врагу. Я с трудом сдерживаю дурноту. Перед глазами темнеет. Но я еще успеваю увидеть, как под ударами Копий рушатся щиты врагов. А потом — вспышка и темнота.

Побережье Японии. Аска Ленгли

Что за придурок! У меня перед глазами прыгали цифры, показывающие время до отключения моей родной, замечательной Красной. Разумеется, ударная волна от сразу двух N2-ракет перебила кабель, и моя Ева вот-вот застынет грудой неподвижного металла. А я все никак не могу выбраться из воронки, в которую меня швырнуло. Причем, подозреваю, воронку эту моя драгоценная Ева пробила собственным телом. А мне еще этого придурка Икари вытаскивать... Это додуматься надо было: остановиться в зоне поражения N2-бомбы! И только для того, чтобы швырнуть в Ангелов эти странные потоки энергии, наверняка ничего не решившие!

Отчаянно дергаясь, я смогла-таки выбраться из той ловушки, в которую меня закинула ударная волна. Нехилую ямку моя Красная пробила в земле! Думаю, только ноги торчали... Вот также, как сейчас торчат ноги Ноль Первого. Прикольно.

Я обошла место приземления Ноль Первого, прикидывая, как удобнее доставать командирский Евангелион из ловушки. Времени у меня немного, но оно — есть. И лучше сначала немного подумать, что поступить как в том русском анекдоте: чего тут думать — трясти надо!, и не добиться в итоге никакого результата.

Так...Захватываем ноги вот так... а теперь — рвыок! Еще! Подается. Ну ка... Еще раз! Есть!

Токио-3. Геофронт. Кацураги Мисато

Телеметрия Икри-куна прервалась, когда оборвался питающий кабель. Но, судя по всему, пребывающий в отключке пилот не смог поддерживать АТ-поле, и оно просело, а мы смогли получать данные по радиоканалу... по крайней мере — до момента отключения Евангелиона.

К тому времени, как спасательно-эвакуационная команда прибыла к месту операции, обе Евы уже освободились из тех воронок, которые пробил их телами взрыв N2-боеголовок.

По докладам спасателей, совпадающим с крайними данными телеметрии, потрепало детей изрядно. У Аски-тян — фантомные повреждения, легкое сотрясение мозга и перелом левой руки, который она сгоряча даже не заметила... пока с нее не стали снимать контактный комбинезон.

С Икари-куном все несколько хуже. То есть, все повреждения, сопутствующие попаданию Евангелиона под тяжелейший удар — у него присутствуют. Но, что гораздо хуже, двойная атака, подобная тому, как он атаковал Рамиила — вывела Третьего дитя из строя куда основательнее, чем даже три, но одиночные, которые он использовал в прошлый раз.

— Кацураги-тайи, — а вот и Рей-тян проявилась. Долго же она терпела. Пожалуй, целую минуту. — Куда доставят Икари-куна?

Госпиталь НЕРВ. Икари Синдзи

Темнота. Тишина. Плавное чувство полета. Обычные, в сущности, ощущения после серьезного перерасхода сил. Вот только сейчас некому вытащить меня из глубокого запределья, поделившись собственными силами, так что выбираться придется самому. Проблема только в том, что для того, чтобы предпринять какое-либо усилие — нужно этого пожелать. А сил на какие-либо желания нет. И остается только наблюдать, как слой за слоем растворяется в темных течениях варпа та граница, что отделяет меня-внутри от меня-вовне. После того, как ее окончательно не станет, я, которое изменится по воле Повелителя Перемен, присоединится к нерожденным тварям у его трона в огромном, вечно изменчивом Лабиринте. По крайней мере, так описывал этот процесс Учитель, в свое время прошедший этот процесс полностью, от начала и до нового начала. Но Учитель уже тогда был героем, предводителем и жрецом культа Архитектора Судеб, привлекшим внимание своего принципала. Я же... Вряд ли мне грозит возможность пройти Лабиринт, а значит — я затеряюсь среди бессмысленных теней и отродий Хаоса. Жаль... Рей... Прости...

Серебряная звезда взрывает пространство, заставляя его разлететься клочьями, а время, неторопливо текущее мимо второй вуали к Вратам Лабиринта — вскипеть бурным разливом, превращая его неторопливое, почти упорядоченное течение в хаотическую пляску пересекающихся течений. Сила этой хаотической пляски льется в меня... Потому что слова, породившие ее заставляют меня яростно биться в оковы бессилия. И этого оказывается достаточно здесь, где понятия эмоционального состояния и положения в пространстве схожи до полной тождественности. И слова эти были...

— Икари-кун, где Вы?

Рей-тян... Она все-таки смогла... Но ее не должно быть здесь. Она еще слишком слаба и неопытна. Порождения Лабиринта закружат ее... Нет уж.

Тьма распадается тысячами полигонов, чтобы вновь сложиться уже в нечто иное, открывая путь. Серебряная звезда ведет меня через Лабиринт. Удар серебряных крыльев смел декорации и перемешал их по новому. И снова. И еще раз. И опять... До тех пор, пока передо мной не открылись врата в реальность. И только выходя через огромную арку полированного обсидиана, я оглянулся на звезду Ложной Надежды, подаренную мне хозяином этого места, чтобы вырвать из окрестностей Гниющего сада. Разумеется, Рей-тян здесь не было: она слишком ответственная девочка, чтобы вот просто так соваться в опасное место, особенно — после истории с Дорогами Отчаяния. Но все-таки, даже для ложной надежды нужна некоторая основа. Так что...

— Рей-тян, сколько раз я тебя просил: не будь так формальна?

— Синдзи-кун! — пискнула Рей-тян, и меня стиснули в крепких объятиях.

Штаб НЕРВ. Комната для совещаний. Кацураги Мисато.

— Итак, — вздохнул Командующий, рассматривая финальный кадр прошедшего сражения: две пары огромных ног, торчащих из не менее огромных воронок... и почти невредимый Ангел позади.

К счастью, невредимость Ангела оказалась всего лишь кажущейся: какой-то урон атака Н2-ракет ему все-таки нанесла. Так что вместо немедленной атаки он сейчас стоит и регенерирует... И Рицко-кун уверяет, что делать это он будет не менее двух недель. Хотя какие у нее основания так считать — я так и не поняла. Нет, Рицко-кун пыталась мне объяснить... Но у нее не получилось: если бы она говорила по-фламандски, (то есть, на языке, которым я не владею от слова совсем), я поняла бы немногим меньше, чем в той тарабарщине, которую произнесла Рицко-кун.

— Итак, — повторил Командующий,— мы облажались.

— Да, — согласился его сын, только перед самым собранием пришедший в сознание, как я подозреваю, скорее — благодаря усилиям Рей-тян, чем суете врачей. — Мы облажались. Все испробованные методы воздействия на Ангела оказались неэффективны. И, как командир отряда Омега, я жду рекомендаций от научного отдела: как нам прикончить эту гхырь?

Я осуждающе посмотрела на Икари-куна, подозревая, что непонятным словом он заменил какое-то грязное ругательство. Но тот несколько даже демонстративно моего взгляда не заметил.

— Ты оказался прав, Синдзи-кун, — улыбнулась Рицко-кун. — Это столкновение — действительно получилось разведка боем. И, хотя вам с Аской-тян, — Акаги кивнула в сторону рыжей, — не удалось одолеть Ангела, но кое-что о нем мы все-таки узнали.

— Слушаю, — заинтересовался Синдзи-кун. Все-таки, после этой драки у парня какой-то нехарактерно тяжелый взгляд. Похоже, он так еще и не пришел полностью в себя.

Впрочем, Аска-тян — тоже отнюдь не лучится добротой и оптимизмом... Да и Рей-тян приникла к Синдзи-куну с каким-то свирепым видом. Кажется, идея оставить девочку долечиваться на базе — не кажется ей самой такой уж хорошей.

— Этот Ангел, которому присвоено кодовое имя Израфиил, — принялась рассказывать Рицко-кун, — является двойным...

— Мы заметили, — буркнула Аска-тян, зябко ежась.

— Не удивительно, — улыбнулась Акаги. — Но важно то, что, несмотря на свою двойственность, он — одно существо. И его двойное ядро, на самом деле — единый объект. И он успевает перекидывать свою... назовем это душой, за неимением лучшего термина, от одного тела к другому... и воскрешает то тело, которое получило повреждения. Это дает ему практически бессмертие и неуязвимость...

— Неуязвимых — не существует, — вклинился Синдзи-кун. — Это вторая, предпоследняя Аксиома Небытия.

— Не существует, — вздохнула Акаги. — Но бывают очень трудноубиваемые. Кстати, об Аксиомах Небытия позже расскажешь.

Синдзи-кун только молча кивнул.

— Так вот... — вернулась к теме разговора Акаги. — решение, на мой взгляд, очевидно: надо уничтожить оба тела Израфиила. Тогда ему некуда будет возвращаться, и не получиться одним телом воскресить другое. Проблема в том, что делать это надо с очень маленьким зазором — порядка десятых долей секунды.

— Не обязательно, — снова влез Синдзи-кун. — А если удерживать одно тело в состоянии мертв, и в это время убить второе?

Акаги с интересом посмотрела на Синдзи-куна, и стала что-то стремительно набирать на расположенной перед ней клавиатуре. Следующий взгляд на парня был куда более серьезный.

— Знаешь... это может получиться, — озвучила она вердикт МАГи. — Тогда интервал между уничтожениями тел удастся увеличить до секунд. Больше удержать все равно не выйдет. И даже для этого двум Евам придется наносить удары по очереди о очень быстро. А третий — атакует оставшееся тело.

— Тогда копью Омега, — вздохнул Синдзи-кун, — предстоят жесткие тренировки на боевое слаживание. Сишком уж малы указанные Вами интервалы.

— кажется, с этим могу помочь я, — поднялся Кадзи, до сих пор сидевший настолько тихо, что я просто забыла, что он тоже присутствует на совещании... век бы его не видела. — Вот, — он положил на стол Командующего флешку. — Танцуйте... если хотите жить.

Квартира Мисато. Икари Синдзи

Разумеется, никакие сколь угодно длительные тренировки не дали бы нам необходимой синхронности, чтобы вынести гадского Ангела. Тренироваться приходилось в буквальном смысле этого слова непрерывно. Одинаковая одежда, одинаковые слова, одинаковые движения, одинаковые мысли. Час за часом, день за днем.

В большинстве вариантов вероятного настоящего мне приходилось синхронизироваться только с одной из девочек, чаще всего — с Аской-тян. Но в реальности выпал усложненный вариант синхронизации на троих. Зато при удаче это увеличит шансы на победу.

Признаться, с Рей-тян мы и так достигли довольно-таки высокой степени взаимопонимания, но вот Аска-тян... С ней тяжеловато. Она... даже не самостоятельна. Это было бы еще ничего: включить самостоятельную сущность в общую структуру, направленную к общей пользе — не трудно. Но Аска именно что неконтактна. Даже то, что мне ужалось еще при встрече переломить ее чувство превосходства — не сильно помогает. Хотя, если бы не это сложность задачи возросла бы на порядок. Но и сейчас убедить девчонку, что нужен не супер-пупер быстрый темп, а такой ритм, который все мы сможем выдерживать достаточно долго, не путаясь в действиях друг друга.

Разумеется, про одинаковые слова и одинаковые действия — не следует воспринимать чересчур буквально. Так, например, сейчас мы с Аской-тян танцуем под музыку, поставленную Кадзи. Рей-тян кружит неподалеку. Разумеется, ее движения не повторяют мои или движения Аски-тян, но идеально вписываются в некий гармоничный, но не застывший, а непрерывно изменчивый, непредсказуемый рисунок. Но вот мы останавливаемся, и Аска-тян выворачивается из моих рук и, гордо задрав носик, уходит на кухню. Очередной сбой.

— Похоже, эта музыка не подходит для Ленгли-сан, — тихо произнесла Рей-тян, усаживаясь рядом со мной.

Я машинально обнял ее за талию и задумался. Возможно ли, что проблемы Аски-тян действительно в неприятии музыки? Или сочетание неготовности близко общаться с кем бы то ни было, и не нравящейся музыки?

Я поднял взгляд на наше отражение в зеркале. Мисато-тайи сначала пыталась засунуть нас в какие-то обтягивающие купальники с воротниками-кружавчиками и изображением ноток. Но тут уже восстал я, впрочем, при молчаливой поддержке обеих девочек. Некоторое время мы препирались с ней, а потом она махнула рукой, и сказала: да носите, что хотите, лишь бы одинаковое. Я и обратился к щедро рассыпаемой Силе Хаоса. Хаос был в благодушном настроении, либо же это звезды сошлись по приколу в какой-то неприличный рисунок. Но шутка в любом случае получилась смешная. Так что мы сейчас одеты в удобные, не стесняющие движений рубашки, в рукава которых можно при желании упрятать как бы не ударный крейсер, мягкие и удобные штаны, прихваченные поясом с застежкой-черепом. А на груди у нас — девятый знак романдзи, перечеркнутый тремя горизонтальными линиями. Вот интересно: Ангелы — они пришельцы? Или демоны? Но уж те, кто натравливает их на Святую Терру и пьет силу, порожденную смертями, вызванными этими тварями, — однозначно и несомненно еретики. И, хотя Изменяющий пути приветствует ереси, но данная — точно происходит откуда-то из Гниющего сада, так что Кукловод Тысячи и одного заговора не будет против ее истребления... Впрочем, он в большинстве случаев скорее склонен поощрять усобицы и амбиции.

Квартира Мисато. Хораки Хикари

Выходя из лифта, я столкнулась с этими братцами-самоубийцами, Тодзи-куном и Айдой. Признаться, это меня несколько удивило. Все-таки после столкновения в классе, когда Тодзи-кун попытался отомстить за пострадавшую сестру, они с Синдзи-куном общались несколько холодно. И эпизод, связанный с нападением Ангела, когда эти двое, собственно и выставили свои кандидатуры на получение премии Дарвина, вроде бы не сильно изменил ситуацию. Хотя... После того, как мы с Тодзи-куном поговорили в госпитале (ой, аж щеки запылали при воспоминании), он стал прикрывать Рей-кун, когда рядом не было Икари.

Я поздоровалась с Кенске-куном, обняла Тодзи, и мы подошли к двери. На звонок отреагировали не сразу. А когда нам все-таки открыли...

Икари, Аянами и Ленгли встретили нас в одинаковых одеждах: черных с золотым узором, заставивших Айду застыть на пороге.

— Ни себе фига, — произнес он, когда сумел-таки вернуть себе способность говорить. — Имперская аквилла? — ткнул он пальцем в изображение на левом плече Икари.

— По мне — так больше похоже на Кайроса Судьбоплета, — усмехнулся Синдзи-кун. — А если представить, что вот эти лучи, — он провел пальцем по горизонтальным штрихам в изображении у себя на груди, — исходят из одной точки, сколько лучей получится?

— Восемь, — Айда о чем-то задумался. — Но ведь это же ничего, по сути, не значит, не так ли?

— Как известно, — улыбнулся Икари, — протоастартес несли изначальный символ Императора — молнию. И только после того, как Анафема заключил сделку с Темной Четверкой ради создания примархов и Астартес — появилась аквилла. Многозначительное совпадение, не так ли? Впрочем, что это мы на пороге застыли, проходите.

Когда ребята, к которым мы пришли в гости, двинулись вглубь квартиры, я обратила внимание, что они стараются двигаться в ногу и вровень. У Икари и Аянами это получалось почти идеально, а вот Ленгли периодически сбивалась, не попадая в такт.

— Зачем вам все это? — спросил Тодзи-кун. — Эти одинаковые одежды, одинаковые движения...

— Это часть подготовки, — улыбнулись все трое. — Бой был не закончен, только прерван. И мы теперь должны подготовиться к следующему.

Они сказали это не глядя друг на друга, не задумываясь и не делая пауз. Похоже, подготовка, какова бы она ни была, приносит какие-то плоды.

Когда мы расселись возле котацу*, с которого по случаю лета было убрано одеяло, я обратила внимание, распределились мы не равномерно. По сути, если приглядеться, вышли три парочки: я старалась оказаться поближе к Тодзи-куну, Рей-кун — к Икари. Но ведь и Аска-тян постепенно смещалась к Айде, похоже, сама того не замечая. Но даже если он и не заметила, то уж Икари и Аянами увидели это совершенно отчетливо.

/*Прим. автора: Котацу — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница. Под одеялом располагается источник тепла, часто встроенный в стол.*/

Квартира Мисато. Икари Синдзи

Когда ужин был съеден, Мисато-тайи погнала нас на тренировки. Музыкальный автомат DDR* усилиями техников Геофронта, ударно потрудившихся под неусыпным наблюдением Акаги Рицко, был настроен на три платформы. И теперь мы втроем пытались изобразить более-менее синхронный танец.

/* Dance Dance Revolution — серия музыкальных видеоигр от Konami Digital Entertainment, Inc, также известная как Dancing Stage. Впервые была представлена в виде аркадного игрового автомата в Японии в 1998 году на игровой выставке Tokyo Game Show. С того момента серия получила большую популярность во всём мире. К настоящему моменту издано более 100 вариантов этой игры (с учётом всех консольных версий и региональных различий). Dance Dance Revolution (далее DDR) является самой большой серией входящей в так называемое семейство Bemani-игр. К настоящему моменту во всех официальных версиях DDR представлено более 1000 различных песен.

Игра проходит на танцевальной платформе с четырьмя панелями: вверх, вниз, влево и вправо. Во время игрового процесса по экрану перемещается последовательность стрелок, которая соответствует музыкальному ритму исполняемой песни. Игрок должен нажимать ногами в такт музыке соответствующие панели в тот момент, когда стрелки совпадают с полупрозрачным трафаретом, расположенным обычно в верхней части экрана. При каждом правильном нажатии у игрока постепенно пополняется уровень шкалы жизни. За каждый промах от шкалы отнимается определённое количество энергии. Раунд считается проигранным, если игрок хотя бы один раз во время прохождения песни допустил падение уровня шкалы жизни до нуля.*/

Получалось у нас... Ну, чуть лучше, чем никак. При нарастании уровня сложности, мы быстро теряли синхронизацию, и кто-то из нас (чаще всего — Аска-тян, но разве ж она признается?) ошибался.

— Музыка не подходит, — пришла к выводу Рей-тян.

В сущности, я тоже постепенно приходил к такому же выводу, просто Рей-тян успела сформулировать и озвучить раньше. Что ж... Небольшая медитация, щелчок пальцами, и в квартире звучит совершенно другая музыка, и слова, плохо понятные большинству присутствующих. Все-таки русский и немецкий мы хоть и учили в школе*, но школа есть школа. Научиться чему-то там можно, разве если очень этого хочешь. А возиться с языками гайдзинов большинство не хотели. И даже Аска-тян, уже закончившая школу у себя в Германии, хотя и понимала японский, но вот с письменностью — имела большие проблемы. Так что русский как следует понимали только мы с Рей-тян. Я — потому что общаться с Учителем было удобнее на его родном языке, а Рей-тян — усердна и усидчива сверх любого возможного предела.

/*Прим. автора: надо напомнить, что после погружения Британских островов под воды Северного моря, и превращения Северной Америки в ледяной континент по типу Антарктиды, основные языки международного общения — японский, немецкий и русский. Английский же стал неким вариантом латыни для программистов, мало известным прочим смертным*/

Безумство схватки у Черных скал

Твой лик — ужасен, свиреп оскал...*

/*Прим. автора: Берсерк, группа Сколот*/

В этом танце право вести я отдал Аске-тян. Все-таки, среди нас троих она — единственная, для которой воин — основное направление развития. Я — скорее колдун Хаоса, да и Рей-тян постепенно обретает способности псайкера. Не то, чтобы это сильно мешало овладению воинскими искусствами, да и тренировками мы не пренебрегали, но именно как воин Аска-тян нас превосходит.

Эффект сразу начал сказываться. Как и ожидалось, Аска-тян поймала волну, и мы последовали за ней в буйном танце страсти и смерти, лишенном даже намека на симметрию, или повторяемость, но полном гармонии и своеобразного ритма.

Квартира Мисато. Кацураги Мисато

Дети танцевали. Любой вменяемый хореограф сбежало бы от этого ужаса, закрыв глаза и заткнув уши. Но нашей целью являлась победа не на танцевальном конкурсе, а в бою. И как раз к этой цели ребята продвигались семимильными шагами. Их танец был сериями атак на невидимого врага, и уклонений от его ударов. Пилоты четко прикрывали друг друга, и синхронно атаковали, используя малейшую возможность...

Я отвлеклась от этого ужасного танца войны, и обратила внимание на гостей. Глаза Айды Кенске горели негасимым огнем, а взгляд уперся в Ленгли и не отрывался. Хираки-тян прижалась к Тодзи-куну, и смотрела на танцующих пилотов со смесью восторга и ужаса. Сам же спортсмен обнял девочку за плечо, кажется, совершенно не осознавая этого, завороженный Пляской Смерти.

— Стоп, стоп, стоп, — я хлопнула в ладоши, останавливая тренировку.

Видно было, что дети сильно вложились в этот танец, и теперь все трое тяжело дышали, а в глазах Рей-тян и Синдзи-куна мелькали еле заметные черные точки. Хотя, думаю, мне все-таки померещилось.

— Уже лучше. Намного лучше, — прокомментировала я увиденное. — Передохните и продолжим.

Побережье Японии. Икари Синдзи

После всей выматывающей подготовки, справиться с Израфиилом удалось на удивление легко. Аска-тян, вырвавшись вперед, легко одолела своего противника, воткнула копье в его ядро и удерживала. По опыту первого боя мы знали, что если не успеть прибить вторую ипостась Ангела, ядро первой — восстановится, сломав поразившее его оружие. Но именно этого мы сделать и не дали. У нас с Рей-тян было пять секунд на то, чтобы убить своего противника, и мы справились. Рев берсерков Кхорна, музыкой звучавший в наших наушниках*, синхронизировал наши действия, и Ангел не мог противопоставить нам практически ничего. Лезвие квантового ножа в руке Рей-тян пробило алый шар — вместилище души Ангела, прерывая его жизнь.

/*Прим. автора: HMKids "For Khorne"*/

— Первая кровь, — тихонько прокомментировал я действия Рей-тян, а потом отнюдь не в первый раз в жизни — обратился с молитвой к Темному богу. — Кровь богу крови! — возгласил я, отдавая жизнь Ангела, его душу и всю накопленную им Силу Владыке Вечной войны в Кольце Погибели.

Единственная молитва, принимаемая Троном черепов — подействовала. И поток Силы, с которым я заведомо не мог справиться, без следа исчез в раскрытых вратах Лестничного бастиона*

/*Прим. автора: см. Либер Хаотика: Кхорн*/

Победить было легко. Гораздо сложнее — справиться с последствиями победы. К счастью, догадываясь об этих последствиях я заранее попросил Мисато-тайи принудительно катапультировать пилотов сразу, как только посты наблюдения объявят о том, что не фиксируют излучения синего спектра, свидетельствующего о присутствии Ангела. Хотя молился именно я, взгляд Владыки Вечной войны скользнул по мне лишь краем, вернув часть Силы, с которой я, пусть и не без проблем, но мог справиться. Знаки покровительства Повелителя перемен уберегли меня от худшего. Чуть было не сорвавшуюся с нарезки Рей-тян удалось быстро успокоить объятием и поцелуем, то есть — воздействием противостоящего домена. А вот Аска-тян... она сорвалась. Ее глаза полыхали алым пламенем. Девочка жаждала крови. К счастью, она не знала некоторых тонкостей общения с Темными богами, и не знала, что сейчас ей следует выбирать. Так что мне удалось вклиниться, и совершить выбор за нее.

— Неистовая, — до предела упрощая и огрубляя, прочитал я человеческим языком многомерный символ, рассыпавшийся темными искрами над головой Аски-тян. И этим я вырад один из предложенных Владыкой вечной войны даров. Дар имени. Именно это имя теперь будет записано на ступенях Лестницы, по которой Аска-тян когда-нибудь сможет миновать Кольцо Погибели и войти в Медную цитадель.

Конечно, с точки зрения ортодоксального верующего в Императора это весьма и весьма плохо. Но Дара Оружия или Дара зверя девочка пока что не выдержит, а с Даром Воли или Даром плоти нужно уметь обращаться, чтобы этот дар не стал проклятьем. А это умение редкость даже среди следующих Путем Перемен.

Разумеется, с принятием Дара Аска-тян отнюдь не стала спокойнее. Она билась в телекинетическом захвате, и рвалась убивать — все равно кого.

— Миасто-тайи, — позвал я, используя интегрированный в воротник костюма аварийный передатчик, — доставьте сюда Айду Кенске, или мы потеряем Аску-тян!

Токио-3. Убежище. Айда Кенске

Сидеть в убежище было ничуть не менее тоскливо, чем в прошлые разы. Где-то там, наверху, бились между собой чудовищно огромные Ангелы и ничуть не меньшие Евангелионы, управляемые моими одноклассниками. А мы сидим здесь, и не можем даже получить сколько-нибудь достоверную информацию. Только сохраняйте спокойствие, на поверхности опасно — идет бой.

Признаться, я всегда завидовал пилотам. Но сейчас у меня появился новый повод для зависти по отношению к Рей-тян и Снидзи-куну... Аска-тян... Наверное, я никогда не наберусь храбрости назвать ее так. Но все равно, я хоть краем глаза поглядываю на нее, когда бы она не появилась в поле моего зрения. Боюсь, моя одержимость стала заметна уже не только моему лучшему другу — Тодзи и его возлюбленной старосте. Скоро приходится ожидать наплыва насмешек от одноклассников. Да и плевать. Но вот то, что они выдадут меня Аски-тян... Не знаю, что хуже — ничего не сказать, и так и пройти мимо, или признаться и получить отказ... Но вот что точно во много раз хуже обоих вариантов — это если Аска-тян посмеется над моей трусостью, узнав о моих чувствах от кого-то другого...

Рядом со мной устроились Тодзи-кун со своей сестрой. И их присутствие поблизости нифига не успокаивало, напоминая, что в каждом из прошлых боев пострадало как минимум одно убежище. Как выяснилось, многие метры армированного железобетона ни разу не помогали, когда на убежище обращал свое благосклонное внимание Ангел.

Нийи Акамэ устроилась напротив Сакуры, и сейчас девочки о чем-то болтали. Правда, временами создавалось впечатление, что обе девочки обращаются к кому-то еще. К кому-то невидимому, но присутствующему здесь же. Признаться, Акамэ с самого начала была какой-то... странной. А вот Сакура-тян раньше была самой обыкновенной девочкой. Настолько обыкновенной, что даже скучной. Но вот после того случая, когда они, заигравшись в школе, не услышали оповещения о тревоге, и провели все время битвы с Третьим Ангелом вне убежища, Сакура-тян стала по меньшей мере столь же странной, как и Акамэ-тян.

Я попытался увидеть того, с кем сейчас общаются девочки. Перед глазами замелькали черные, но тем не менее — прозрачные точки, и я увидел странную незнакомую девочку в форме нашей школы. На вид она была третьеклассницей*. Черноволосая, высокая... и совершенно незнакомая, хотя с моими попытками фотографировать девочек в их раздевалках и продавать получившиеся фотки, я, кажется, узнал всех девочек, обучающихся в нашей школе (и испытал на себе их тумаки).

/*Прим. автора: имеется в виду третий класс старшей школы, т.е. аналог нашего одиннадцатого класса, и старше Кенске-куна на один год (тот учится в классе 2-2)*/

Я потряс головой, избавляясь от наваждения, и незнакомка пропала. Только Сакура-тян и Акамэ-тян говорят с пустым местом. Ничего не понимаю!

— Айда Кенске-кун, пройдите к администрации убежища, — прогремел на все помещение голос из динамика. — Повторяю: Айда Кенске-кун, Вас ожидают возле администрации убежища.

И кто, интересно, может ожидать меня возле администрации? Мама? Нет, она тут — вон, чуть в стороне разговаривала с двумя знакомыми, а теперь настороженно поглядывает на меня, видимо, пытаясь понять, что я на этот раз натворил. Папа? Он застрял в убежище при работе, так что его тут не может быть даже в принципе...

Я пожал плечами и двинулся в сторону стойки администратора, огибая семейства, расположившиеся подальше от стен. Мама двинулась за мной, но вскоре обогнала меня.

Призыв явиться пред грозные очи администратора прозвучал еще два раз прежде, чем мы, наконец, добрались.

— Что он на этот раз натворил? — поинтересовалась мама в окошке администратора.

— Ничего, — ответили ей оттуда. — Просто с Кенске-куном хотят поговорить.

— Кто? — удивилась мама.

— Я, — ответила, выходя их выделенного для администратора помещения опекун Синдзи-куна, Кацураги Мисато-сан, если я не ошибаюсь. — Айда-кун, ты мобилизован институтом НЕРВ*!

/*Прим автора: если Тодзи мобилизовали без вопросов, то почему нельзя тот же номер проделать с Айдой?*/

— Я?! — я не мог поверить своему счастью. — Мобилизован? — мне казалось, что я брежу. Не может же мне так повезти?

— Именно, — кивнула Мисато-сан.

— Нет! — закричала мама. — Вы не можете! Вы не имеете права!

— Мам, ну вот кто тебя просил вмешиваться?! — громко промолчал я.

— Имею, — спокойно ответила Кацураги-тайи. — Институт НЕРВ, по решению Совета Безопасности ООН имеет право реквизировать любое имущество и мобилизовать любых необходимых специалистов.

— Но Кеске-тян, — у меня аж уши заполыхали от такого позора! Мам, ты бы хоть иногда думала, что говоришь! — еще не специалист! Он вообще несовершеннолетний!

— Кеске -сан нужен институт НЕРВ для защиты всего человечества, — спокойно отозвалась Кацураги-тайи. — И значит — он мобилизован.

— Но он... — начала было мама, но Кацураги-тайи перебила ее.

— Икари Синдзи-кун — сын Командующего Икари, и ровесник Вашего сына. И, тем не менее, он — мобилизован НЕРВ и сражается на передовой, — капитан, я Вас обожаю! — А от Айды-сана пока что ничего подобного не требуется, — шиматта*!

/*Прим. автора: Шиматта (яп.) — вот черт, облом!*/

Мама еще некоторое время ругалась с капитаном Кацураги, но посланница НЕРВ все равно взяла верх. Так что уже через несколько минут мы ехали по пустой дороге в сторону побережья.

Побережье Японии. Айда Кенске

Там, куда мы приехали (временами мне, признаться, казалось, что приедем мы разве что прямиком на тот свет — с такой скоростью неслась Кацураги Мисато-тайи), валялись горы чего-то, в чем я с некоторым трудом опознал убитых Ангелов, и высились три громадины Евангелионов. Какие-то люди занимались чем-то непонятным.

С визгом шин и гравием, брызнувшим из-под колес, Мисато-сан остановилась, вытащила меня из машины, и буквально за шиворот поволокла куда-то к ногам махины, которую я опознал как Евангелион-Ноль один, тот самый, который чуть не расплющил нас с Тодзи-куном.

Возле самых металлических ног горел костерок, у которого устроились Синдзи-кун в обнимку с Рей-тян. А с другой стороны лежала Аска-тян. Почему-то Аска-тян таращила глаза и скалила зубы, но не двигалась с места, как будто ей что-то мешало.

Я напрягся. Черные точки снова замелькали перед глазами, и я увидел странные, как будто составленные из символов на порядок сложнее любого самого сложного кандзи, нити, связавшие девочку по рукам и ногам. Да что тут вообще происходит?

— А! Вот и наш анти-принц приехал! — улыбнулся Синдзи-кун.

— Анти-принц?! — удивился я.

— Конечно, — кивнул мне младший Икари. — Твоя задача — поцелуем усыпить принцессу.

— ЧТО?!!

Токио-3. Штаб НЕРВ. Госпиталь. Икари Синдзи

Поцелуй Кенске (когда его все-таки удалось убедить в необходимость этого шага), действительног смягчил воздействие Трона Черепов на душу его новосотворенного Чемпиона, и позволил Аске уснуть. А из-за предела тварного мира в мое сознание пришли слова, которые лишь с большими искажениями и частичной потерей смысла можно было уложить в слова любого языка, на котором говорили, говорят, или будут говорить смертные, включая запутанный и переусложненный язык эльдар.

— Ты прав, колдун. Еще рано. Слишком рано. Девочка сильна, но стержень ее души надломлен. Мы запомним имя... Но ее путь еще только начинается... Сохрани ее, колдун.

Среди тех, кто вообще слышал о существовании Трона черепов, распространено заблуждение, что его хозяин не способен к игре в долгую, и решает все проблемы прямым натиском. Если насилие не может решить всех ваших проблем — значит, вы применяете его недостаточно и все в таком же духе. Вот только те, кто так думают — забывают о том, что один из титулов Бога крови — Владыка Вечной войны. Он покровительствует всем аспектам войны. И бешеным берсеркам, и коварным ассасинам, и хладнокровным стратегам. И даже колдуны частенько не остаются без покровительства Жаждущего крови: вспомнить, хотя бы колдунов-оружейников Боевых лун, с которыми мне в свое время пришлось серьезно пообщаться...

Так что Трон отступил. Да, в его списке тактических приемов есть и такой. Так что когда я дал отмашку, а Мисато-тайи скомандовала эвакуацию, Аска-тян уже беспробудно спала без какого бы то ни было снотворного. Все-таки сил она растратила много. Но, на всякий случай (во избежание...) я порекомендовал Айде не удаляться от девочки далеко или же надолго. Мало ли...

Вообще-то, мы с Рей-тян были в норме, но Мисато-тайи встала на дыбы, и нас вместе с Аской-тян доставили в госпиталь НЕРВ на обследование. Также, во избежание. Вот и сидим мы в госпитале, ожидая визита Като-сана с результатами обследования.

-Так, ребята, — произнес Като-сенсей*, — с Сундзи-куном и Рей-тян все в порядке... ну, насколько я могу судить. Кенске-кун. Тебе стоит пропить курс успокоительных. Твоя одержимость военными -на грани патологии... но не за гранью. Так что, если хочешь, можешь отправляться домой...

/*Прим. автора: -сенсей — в Японии вежливое обращение к учителю, врачу, писателю, начальнику или другому значительному лицу или значительно старшему по возрасту человеку.*/

— Но лучше будет, если ты посидишь с Аской-тян до рассвета, — прокомментировал я слова культиста Императора.

— Увы, в мистике я не разбираюсь, как и положено лояльному верующему в Бога-Императора, — вздохнул Като-сенсей.

— Называя себя верующим, — усмехнулся я, — Вы отрицаете все, чему учил Император, отрицаете Священные Имперские истины. Как же Вы можете называть себя лоялистом?

— Еретик, — вздохнул Кат-сан.

— И этим горжусь.

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

Аска-тян пока отлеживалась в госпитале НЕРВ, восстанавливая растраченные силы и душевное равновесие. А вот всем остальным пришлось вернуться в школу, где неотвратимо надвигаются переводные экзамены. Признаться, данный момент вызывал у меня некое... беспокойство. До сих пор мне приходилось срочно и в высоком темпе обучаться тому, что необходимо для выживания. На многие другие вещи времени и сил уже не хватало. Да и некоторые предметы из школьной программы Учитель давал так, что учителя школьные хватались бы за головы, узнай они об этом. В частности, физику нам объясняли как набор сменяющих друг друга моделей, представляющихся очевидными и чуть ли не единственно истинными, но оказывающихся ложными по прошествии времени. Впрочем, учитывая, что, когда имеешь дело с варпом, то даже причинность — отнюдь не инвариант, не говоря уже о законах сохранения, понятно, что преподаваемая нам в Замке-над-Миром физика, мягко говоря, отличается от стандартной. А заодно нам на примерах в виде лабораторных работ показывали, насколько вид кривой, построенной по экспериментальным точкам, зависит от желания экспериментатора видеть кривую именно такой формы. Математику Учитель рассказывал нам скорее как набор абстракций высокого уровня, удобный для построения заклятий. Языки же рассматривались в составе набора ментальных дисциплин, позволяющих понять незнакомца, каков бы ни был набор используемых им символов. Про историю Учитель с усмешкой говорил, что это скорее не наука (О какой повторяемости эксперимента можно говорить для принципиально однократного события? Да и теории, обладающей предсказательной силой еще построить не удалось), а, скорее — способ отформатировать мозги под нужды социума. Так что частенько для сдачи экзаменов мне приходилось полагаться на помощь соучеников, которые мягко и ненавязчиво брали под контроль экзаменаторов, и либо подсказывали мне правильные ответы в тестах, либо помогали экзаменаторам не замечать моих ошибок. Как было, когда я на вопрос о вторжении хана Хубилая я начал рассказывать об опорных точках и основных принципах построения заклятья, вызвавшего божественный ветер, уничтоживший неприятельский флот. Так что за пределами областей, критически необходимых для выживания, мои знания об окружающем мире можно было назвать в лучшем случае фрагментарными. Но на этот раз я решил попробовать сдать если не честно, то, по крайней мере самостоятельно. Благо, перед приездом в Токио-3 Учитель как раз показывал, как слушать песнь Некротека и читать Хроники Акаши. Ведь такая мелочь, как правильные ответы на тест там точно присутствует.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Сегодня Икари и Аянами появились в школе после очередного довольно-таки длительного перерыва. И надо же было такому случиться, чтобы вышли они как раз на итоговый тест за год. Признаться, я не ожидала чего-то хорошего, и, казалось, тест подтвердил мои опасения. Синдзи-кун впал в транс, и, похоже, выбирал ответы в тест наобум. Рей-тян всегда была ответственной и старательной, вовремя сдавала все домашние задания, и хорошо писала тесты, но в последнее время ее посещаемость была ниже любого мыслимого уровня.

Нет, я понимаю, что пилоты отнюдь не фигней страдали, а занимались очень важными делами... Так надо же дать им время подготовиться и восполнить пропуски. Но Асахино-сенсей уперся, и заявил, что правила едины для всех, и он не намерен делать каких-либо исключений для кого бы то ни было. Признаться, я собиралась пойти к директору, но меня остановил Синдзи-кун, сказав, что попытается все-таки написать тест. Интересно, где он прячет шпаргалку?

Асахино-сенсей, как и всегда, парил над классом, зорко высматривая попытки написать тест нечестным образом. Говорят, когда-то группа учеников даже собрала маленькое радио, чтобы получать подсказки таким вот образом. Но Асахино-сенсей все равно обнаружил это чудо техники и отправил тех, кто им пользуется на пересдачу. И вообще у Асахино-сенсея репутация неприятного человека, жесткого и непрощающего. А тут еще и бессменные прогульщики... В общем, никто не удивился, что большую часть теста он парил за спинами Икари и Аянами, благо сидят они близко.

— Икари! Почему Вы спите на экзамене? — возмущенно спросил Асахино-сенсей, в очередной раз остановившись у парты Синдзи-куна.

— Я не сплю, — отозвался Икари. Я оглянулась на него, и мне на гновение показалось, что в его глазах мелькнули черные точки, как какие-то миниатюрные провалы во тьму. — Более того, я уже готов сдать работу.

— Сдавайте, — жестко произнес Асахино-сенсей, даже не попробовав предложить Синдзи-куну перепроверить работу.

— Вот, — листок перекочевал из рук в руки, и Синдзи-кун покинул класс.

Токио-3. Школьный двор. Икари Синдзи

Я мог бы еще по медитировать, играя с золотым ветром логики и синим — прозрения. Но Азир звал меня наружу, подсказывая истоки грядущей беды, начало того, что еще можно отвратить. И я сдал работу и вышел.

По школьному двору шел человек. Невзрачный, и незаметный. Он даже мимо охранника прошел, как будто бы так и надо. Его просто не замечали, и в этом почти не было ничего мистического: естественные свойства неприметной внешности, плюс длительное обучение, позволяющее везде выглядеть уверенно, как будто он должен быть именно здесь и знает, что делает.

Но все это могло обмануть людей, даже и таких, как я. Но не лазурный ветер, что мчится сквозь эфир, от престола, скрытого в Лабиринте Владыки перемен. И теперь, когда Азир коснулся его души, и отразился от нее, прилетев на мой зов, мы оба знаем, что перед нами не простой человек, но представитель культа Сириуса. Один из соратников падали, что посмела поднять руку на Рей-тян. И пришел он сюда не просто так, но в надежде совершить то, что не удалось его предшественнику.

Лишь на мгновение я поймал его взгляд, и все вокруг замерло. Пыльт, поднятая ветром, брызги воды, на которые рассыпалась струя из поливочного автомата, даже листок, что, не успев как следует раскрыться, был сорван с ветки, и теперь танцевал с ветрами. Мир замер в обжидании, пока отзвучит Тяжкое слово.

Душа твоя во мрак стремится.

Желаешь убедиться?

Слова отзвучали, и снова побежали дети, вырвавшиеся из школы, зажурчала вода, напитывая собой клумбы, заговорили степенно прогуливающиеся старшеклассники... Все было как и раньше. Вот только передо мной стояло тело. Оно еще дышало, двигалось, жило... но вот души в нем уже не было. Душа летела в варпе, и с ней игрался Дхар, черный ветер кошмаров. Наверное, это можно назвать пучинами ада. Наверное...

Где-то

Две сущности, сейчас представленные в виде людей в белых халатах, посмотрели друг на друга. Если бы они были людьми в полном смысле этого слова, их состояние сейчас можно было бы трактовать как недоумение, и даже ярость. Несмотря на все усилия, они так и не смогли выяснить: куда девалась Сила, которую должна была выбросить в пространство гибель принципиально бессмертного существа, того, кто съел плод Жизни вместо плода Познания, Ангела. В прошлые разы гибель очередного Ангела, сопровождаемая смертями сотен и тысяч смертных, наполняла все больше и больше кристаллов, расставленных в четком порядке в строго рассчитанных местах огромного заклинательного узора, незримо для смертных охватывающего уже половину планеты. И вот теперь, после смерти Израфила, одного из самых живучих Ангелов — ноль, зеро, пустота... Выполнение ритуала приостановилось, и грозило прерваться. Это было недопустимо. Совершенно недопустимо.

— Узор изменился, — благообразный старец в белоснежном плаще блеснул заклятыми очками. — Будущее становится неопределенным.

— Узор всегда меняется, — отозвалась молодая девушка, накручивая на палец золотой локон. — А будущее всегда не определено. То, что все идет по плану — опасная иллюзия.

— Мы не можем допустить столь значительных отклонений! — возмутился маг-наставник.

— Они уже случились, — пожала плечами Избранная. — И нам следует не возмущаться уже случившимся, но постараться нивелировать это искажение.

— И понять его истоки! — глубокомысленно поднял палец маг-наставник.

— Это ждет, — отозвалась девушка. — Нет смысла ждать до выяснения всех обстоятельств. Когда для решения собрана вся необходимая информация — решать что бы то ни было уже, как правило, необратимо поздно.

— Но надо же понять, что именно произошло и как вообще это стало возможно! Без этого как мы можем быть уверены, что не сделаем хуже?

— Что произошло? — девушка нахмурилась. — Если не вдаваться в излишние подробности, то в общих чертах я могу сказать и сейчас, без каких-либо длительных исследований.

— И что же? — волшебник непроизвольно провел рукой по своему посоху, вырезанному из белоснежной кости животного, которого никогда не видели на Земле.

— Вмешался Древний враг, — отозвалась девушка. Ее взгляд затуманился, как будто она пребывала где-то не здесь. — Кто-то из Темных богов. Сила, что мы собираем — подходит и им.

— Древний враг? — удивился волшебник.

— Варп, Хаос... называй, как хочешь, — отозвалась девушка. — Оружие, что древние эльлдар ковали против Звездных богов, и что обратилось против них самих...

— Великие? — волшебник тяжело оперся на посох, как будто услышанное ударило его и ему теберь трудно стоять на ногах. — Но они не могли...

— Они? — улыбнулась девушка, убирая прядь волос за ухо... после чего стала видна его заостренная кверху форма. — Боюсь тебя огорчить, но мы не только могли. Мы сделали это. Война Древних со Звездными богами К'Тан и их марионетками в материуме — народом некронтир всколыхнула имматериум. Ненависть и отчаяние, ярость и жажда перемен щедро изливались за грань мира... и мир изменился... Впрочем, к делу это не относится, — Видящая встряхнула головой, как бы очнувшись от видений. — Для нас сейчас важно продолжать План. А для этого — поднимаем Восьмого. Нечего ему прохлаждаться.

Волшебник вздрогнул, соотнеся слово прохлаждаться с нынешним местом пребывания Восьмого Ангела, но все-таки кивнул, соглашаясь со своей собеседницей.

Токио-3. Школа. Хораки Хикари

Постучавшись, и получив разрешение войти, я проскользнула в кабинет директора школы. Суговара Коуджи-сама сидел в своем кресле, выслушивая речь Асахино-сенсея, и, при этом, внимательно просматривая бланк тестирования, который держал в руках. Наш классный, кажется, вовсе не заметил моего появления. Он продолжал возмущаться.

— Этого просто не может быть!

— Вы поймали мальчика на списывании или подсказках? — директор поднял голову от изучаемой им работы.

— Нет, но...

— Значит, следует считать, что он не списывал, — припечатал директор.

— Но этого просто не может быть! — возмутился Асахино-сенсей. — Ученик с такой посещаемостью, как у Икари просто не может набрать 86 баллов из 100!!!

— Может, — твердо ответил директор. — Набрал ведь. А если еще и проверять не в соответствии с утвержденной Министерством образования программой, а как оно есть на самом деле — может и больше 90 выйти.

— Что Вы имеете в виду, Суговара-сан?! — попытался возмутиться классный.

— К примеру... — директор сделал паузу, — ...вот. Как происходило присоединение Китая к Империи?, и варианты ответа Присоединился добровольно, Был завоеван, Был аннексирован, Иной вариант.

— Каждому известно, что Китай присоединился добровольно, — фыркнул Асахино-сенсей. — А о завоевании бредят разве что...

— Разве что те, кто там был, — прервал своего подчиненного директор. — Я как раз тогда служил в Силах Самообороны, еще не вернувших себе имя Императорской армии. И я-то могу точно сказать, что на завоевание это было похоже гораздо сильнее, чем на добровольное присоединение. А агитация перед голосованием проводилась в стиле Все должны голосовать за, а кто не все — того мы немедленно расстреляем за околицей как бандита, террориста и мародера. В общем... У Вас есть доказательства того, что мальчик мошенничал?

— Нет, но...

— Значит нет, — жестко заявил директор. — Занижать оценку сыну Командующего на основании Ваших произвольных и ни на чем не основанных предположений — мы не будем. Я больше Вас не задерживаю, Асахино-сенсей.

Поселок Каруидзава.

Этим утром Ноибара Арета неторопливо прогуливался мимо руин замка Коморо, как, собственно, делал это каждое утро много лет подряд. С тяжелым вздохом Ноибара-сан осмотрелся вокруг. К моменту Второго удара в Каруидзаве проживали почти шестнадцать тысяч человек. Сейчас же в поселке не насчитывалось и пяти тысяч жителей. И это всем еще очень повезло, что во время Второго удара не проснулся вулкан Асама, возвышающийся над поселком. Но все равно, поселок ныне представлял собой весьма грустное зрелище медленного увядания. Люди стремились перебраться в большие города, где еще работали какие-то заводы... либо напротив — сельскую местность, чтобы прокормить себя и семью трудом на земле. Поселки же, вроде Каруидзавы ждала печальная участь. Ноибара-сан, проживший в Каруидзаве всю свою жизнь, был, мягко говоря, не слишком рад такому повороту судьбы. И именно поэтому семидесятипятилетний старик каждое утро выходил на улицу, и неторопливо гулял по поселку, старательно воскрешая в памяти, как эти самые улицы выглядели в лучшие времена, во времена, которые уже никогда не вернутся.

Асфальт под ногами Ноибары-сана вздрогнул. Старик удивился. Он внимательно читал прогнозы, и на сегодня не было предупреждений о возможном землетрясении. Он посмотрел в сторону вулкана, от которого доносился тяжелый, давящий на слух и душу, гул. Огромный столб пепла взлетел над кратером вулкана. На мгновение Ноибаре-сану показалось, что на фоне дымного столба он видит странную фигуру... Но этого просто не могло быть. Чтобы быть видимой на таком расстоянии, фигура должна быть просто огромной: больше многих небоскребов, что повидал за свою бурную жизни Ноибара-сан.

Как зачарованный, старик наблюдал за прекрасным в своем ужасном величии зрелищем. Но, увы, продолжалось это недолго. Черно-серый дымный столб над кратером вулкана подсветило багровым, и одна из первых лавовых бомб накрыла старика. Это была первая, но далеко не последняя жизнь, взятая в пользу своих желаний вулканом, его обитателем, и теми, кто их разбудил...

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

Очередная тревога застала нас в школе, где как раз объявляли итоги года. Зачитав список участников в порядке полученных баллов, Асахино-сенсей, вместо того, чтобы распустить нас, еще почти полчаса распинался о том, как важна посещаемость и какое внимание обращают работодатели на усердие кандидата на поступление в их фирму.

Речь вызывала у меня разве что приступы тщательно подавляемого, но, тем не менее, вполне истерического хохота. В конце концов, даже если НЕР внезапно развалится, а Императорской армии не потребуется дипломированный офицер — место в рядах войск Вестника Рангарека мне с Аянами надежно зарезервировано. А там, глядишь, и еще какой интересный вариант Изменяющий пути подкинет.

Я твердо уверен в том, что лицо я удерживал неподвижным... но, похоже, некоторыми эмпатическими способностями Асахино-сенсей все-таки обделен не был, поскольку периодически грозно косился на меня... и заходил на новый круг, надеясь ввергнуть-таки меня в подобающее (по его мнению) раскаяние. Ню-ню.

И вот в разгар очередной филиппики заиграли мелодии сразу трех телефонов. С одной стороны, телефоны в школе требовалось отключать. С другой же — должностная инструкция пилотов требовала не оставаться без связи, даже отправляясь туда, куда и сам Божественный Тенно ходит исключительно пешком. Еще до моего приезда некоторые учителя пытались заставить Рей-тян исполнять школьные распоряжения в ущерб уставу НЕРВ. Но им еще тогда популярно разъяснили, в чем именно они не правы. Так что сейчас, когда нам звонят хотя бы и посреди урока, это не вызывает вопросов... ни у кого, кроме Асахино-сенсея.

— Куда это вы? — грозно поинтересовался он у нашей троицы, двинувшейся к выходу из класса.

— Стреляли, — ответил я фразой из русского фильма. Впрочем, классный руководитель культурой гайкокудзин не интересовался и меня не понял. Но промолчал. — Да, раз нас троих вызывают — возможно, скоро будет объявлена общая эвакуация. Лучше подготовьтесь, чтобы потом не прыгать в окна.

С последним я сильно промахнулся. Ни когда мы ехали через город и по пригородному шоссе, ни по дороге через Геофронт, ни даже по прибытии в штаб — эвакуация так и не была объявлена.

— А, добрались, — с каким-то тяжелым вздохом произнесла Кацраги-тайи. — Рассаживайтесь, — и махнула рукой в сторону резервных рабочих мест операторов мостика. Их было поставлено с большим запасом, с расчетом, чтобы при любой неисправности оператор не матерился, пытаясь починить заартачившуюся технику, и не ждал ремонтной бригады, а просто пересел за резервный терминал, не теряя бесценного в бою времени.

Терминалы уже были активированы, и на них выведена карта с обозначением текущей обстановки, и картинка с камер, расположенных, судя по всему, на разведывательных беспилотниках.

Огромная фигура кипично-красного цвета неторопливо двигалась через населенные места, походя разрушая и уничтожая все, ч то попадалось ей на пути. Многочисленные пожалы отмечали ее путь сквозь людские поселения.

— Где это? — уточнил я.

— Окрестности вулкана Асама, — отозвалась Майя-сан, на мгновение отвлекшись от экрана перед собой. — Эта штука вынырнула прямо из кратера, спровоцировав извержение. Селения у подножия вулкана — уже уничтожены. Спасти не удалось почти никому. А теперь он бредет по расширяющейся спирали и рушит и жжет все на своем пути. Военные попытались его уничтожить...

— С тем же успехом, как и Третьего? — уточнил я.

— Хуже, — пожала плечами Майя-сан. — Того хоть N2-бомбой проняли. Этот же на взрыв просто наплевал, хотя гипоцентр* взрыва пришелся в полутора метрах у него над головой.

/*Прим. автора: гипоцентр — та точка, в которой, собственно, и происходит взрыв или же землетрясение. Эпицентр — ближайшая к гипоцентру точка земной поверхности*/

— Но ведь целью Ангелов является Геофронт! — возмутилась Аска-тян. — Так меня учили...

— Эскадра, которая перевозила Красную — была далековато от Геофронта, когда ее атаковал Ангел, — уточнила Мисато-сан.

— Вот именно! Там была Ева, — вскинулась Аска-тян.

Отвлекшись от их спора, я осознал, что действия Ангела являются ответом на мою эскападу в прошлом бою. Я пожертвовал Силу, собранную Седьмым, Трону Черепов. И это, судя по всему, не понравилось тем, кто этими чудовищными жертвенными ножами устраивает невиданную прежде гекатомбу. Вот они и пытаются, как могут, восполнить потери.

Крепко сжав руками столешницу, я погрузился в транс, стараясь найти Путь, который позволил бы остановить эту тварь, что должна была стать помощником, защитником и проводником людей, а стала палачом только потому, что кто-то стремиться вернуться в Эдемский сад.

Азир пел в моем сознании... и песнь эта была остра, как лезвие танто и горька, как хина. Нужный мне Путь не находился. Его просто не было. Если бы Ангела обнаружили, спящим в вулкане — туда протянули бы нужные кабели, организовали бы охлаждающие системы... Очень много сделали бы. Очень много бы. Эти вероятности уже канули в небытие. И теперь Ангел движется там, где нет никакой возможности его остановить. Даже если попробовать перетащить батареи, подобные тем, на которых мы сражались на борту Венчура... транспортировка займет слишком много времени.

А сейчас не было никакой возможности, кроме как ждать его тут, в Токио-3...

К счастью, те места, по которым сейчас летит коса смерти, населены относительно слабо. Да, после Второго удара, когда цунами сметали все с побережья, люди бежали подальше от моря. И тогда поселки, вроде Каруидзавы, первой попавшей под удар и Ангела и извержения, были переполнены. Но с тех пор прошло довольно много времени, океан успокоился, и люди вернулись туда, где остались более-менее действующие заводы, где была пригодная для земледелия земля и дарующее пищу море. А изрядная часть — и вовсе рванулась на континент, в очищенный от последствий атомной войны (а заодно — и от большинства китайцев) Китай. Туризм же так толком и не поднялся. Так что поселки вокруг Асамы постепенно стали приютом стариков, доживающих свой век в скорби по погибшим в огне Второго удара.

— Синдзи-кун...

Голос Рей-тян ворвался в транс, прерывая его разрушительное великолепия. Я по-прежнему отчетливо осознавал свою ответственность за все те смерти, что происходят сейчас... Но я — глашатай Вестника Рагнарека. Я убивал сам, и подстраивал ситуации, в которых убивали другие. И если сейчас я могу только ждать — я буду ждать... И Изменчивые ветра вместе с коварным Лабиринтом будут ждать вместе со мной.

Токио-3. Ангар Евангелионов. Икари Синдзи

Пока мы спускались в лифте с мостика к ангару, мне пришла в голову странная мысль. Военизированная организация, напрямую подчиняющаяся ООН, боевые мехи, стоящие каждый как не самая слабая АУГ, посту управления, сильно напоминающий мостик космического корабля из сильно ненаучной фантастики... И все это замыкается на четырех подростков, которым в итоге и предлагается спасти человечество! Сложно отделаться от мысли, что Дедпул, герой комиксов из сразу нескольких Сопределов поблизости, был почти прав. Только вот конкретно мы живем не в комиксе, а, как и положено добропорядочным Обычным Японским Школьникам — в анимэ.

Но, ладно... Лучше вспоминать постановку боевой задачи. Там, наверху, на мостике, Мисато-тайи сообщила нам, что, хотя в бою с Израфиилом все три Евангелиона получили одинаковые повреждения, мой Ноль Первый и Ноль Второй Аски-тян восстановлены полностью. А вот у Прототипа, которым управляет Рей-тян — остались некоторые не устраненные повреждения, вследствие чего его боеспособность — временно ограничена. Так что Рей-тян выпустят в бой, только если все будет ну очень плохо, и потребуется меня, либо Аску-тян эвакуировать.

С такой постановкой вопроса я был полностью согласен. Но вот то, что Прототип, судя по всему, ремонтировали по остаточному принципу — это они зря... Я прикинул наши роли в бою. Если сравнивать с ДнД, то Ноль Первый, с его толстой броней и мощным АТ-полем — танк, могучий и неотвратимый. Правда, в отличие от классического РПГ-танка, агро я генерю уроном, а не абилками, каковые отсутствуют начисто. Но пока что — хватает. Красная, Ева Аски-тян, бронирована полегче, и с АТ-полем мисс Ленгли обращается похуже. Зато ее нагината, равно как и умение ей владеть, делает Аску-тян опасным бойцом ближнего боя. Так сказать, мили-ДД. А вот Рей-тян... Если она найдет-таки, наконец, общий язык с Духом Машины своего Прототипа, станет магом: рейнж-ДД большой силы. И именно в этом бою с противником, которого нежелательно подпускать в ближний бой, маг бы нам ой как пригодился! Но, в целом, у нас получается неплохая, сбалансированная команда. Где бы еще только хила найти? Ну, а пока будем обходиться тем, что есть*.

/*Прим. автора: абзац наполнен РПГ-жаргоном, так что, наверное, стоит пояснить.

ДнД (Dangeons aNd Dragons) — одна из самых известных РПГ-систем, применявшихся еще в докомпьютерную эру (издана в 1974 году, т.е. вполне существует и в реальности Второго Удара).

Танк — боец, принимающий атаку врага на свою широкую грудь. Основная задача танка — держать агро, т.е. удерживать внимание противника на себе, не давая атаковать более легкобронированных членов команды.

ДД (damage dealer) — боец, непосредственно наносящий урон. Если он сражается в ближнем бою — мили-ДД, а если действует на расстоянии — рейнж-ДД.

Хил (healer) — целитель команды, восстанавливающий хит-пойнты и снимающий дебаффы.

Абилки (ability) — классовые умения, активируемые в бою, либо пассивные, т.е. действующие постоянно.*/

Тем не менее, несмотря на мои достаточно сумбурные размышления, тактический командир решила на данный бой все поставить отнюдь не так, как мне это представлялось. Впрочем, должен сказать, что определенные основания для такого решения у нее есть, и оспорить их не получится.

Для противостояния Сандалфону был спешно изготовлен один комплект специальной термозащитной брони, навешиваемой поверх обычного бронирования Евангелиона. И, поскольку, в отличие от Аски-тян и Ноль Второго, у меня с Ноль Первым есть дальнобойные атаки, то дополнительное бронирование решено было навесить на Красную. Ну а Рей-тян остается в резерве в качестве эвакуационной команды, по случаю ограниченной боеспособности.

Когда же мы спустились, наконец, в ангар... Я сильно порадовался тому, что нашелся кто-то, кто догадался высвистать в нашу команду Айду. Истерика Аски-тян не поддавалась описанию.

Нет, Красная не превратилась в тот шарик, который иногда являлся мне в обрывочных видениях при обучении на Оракула... Но вот вид ребенка, которого родители немилосердно кутают, Евангелион определенно приобрел. И для Аски-тян, решительно настроенной быть красивой всегда и везде — это оказалось ударом.

Успокоить немку удалось только Айде. Решительно шагнув вперед, он схватил истерящую девчонку в охапку и поцеловал ее. Аска-тян замерла пойманной птичкой, и безропотно позволила себя целовать. Однако, как только Айда ее отпустил — возмездие последовало незамедлительно. Вырвавшись из ослабевших объятий, Аска-тян вознаградила спасителя человечества такой звонкой оплеухой, что эхо еще некоторое время гуляло по обширному и гулкому ангару. Впрочем, надо сказать, что сам Кенске-кун был настолько ошеломлен тем, что сотворил, что его левая, получившая удар, щека, цветом почти не отличалась от не пострадавшей правой.

Осуществив этот акт возмездия, Аска-тян, полыхавшая цветами в тон прическе, быстрее белки взлетела к открытой контактной капсулы своего Евангелиона, не обращая уже внимания на несущественные детали его внешнего вида, и скрылась из вида.

— Ввести контактную капсулу! — донесся с мостика голос Кацураги-тайи, переданный динамиками. — Начать процедуру синхронизации! Айда — молодец!

Подмигнув так и стоявшему в прострации Айде, я подхватил Рей-тян в охапку, и повторил процедуру боевой накачки. Правда, в отличие от Кенске-куна, я обошелся без пощечины: Рей-тян обняла меня, и отвечала на поцелуй так, что, подозреваю, что скрываясь в капсуле, я был такого же цвета, как и Айда с Ленгли.

— На всякий случай — повторюсь, — заговорила Мисато-сан, когда синхронизация была завершена, и у нас перед глазами появились экраны с обстановкой на мостике и в контактных капсулах. — Синдзи-кун, своими дистанционными атаками разбиваешь АТ-поле Ангела. Старайся тратить по минимуму, — недавние эксперименты выявили, что я могу, ценой снижения мощности Копий Хаоса выдать вместо трех атак — почти полтора десятка. Так что, если аналитики правильно определили мощность АТ-поле Сандалфона, то у нас будет некоторая свобода маневра. — Аска-тян, — все еще светящаяся алым в полумраке контактной капсулу Ленгли злобно сверкнула глазами, — Атакуешь своей нагинатой. Помни: даже твоя броня долго не выдержит. Бей и отходи. Рей-тян...

— Слушаю, Кацураги-тайи! — единственная из нас, Рей-тян использовала уставной ответ.

— Ты держишься подальше. Будь в готовности вытащить того, кому срочно понадобится твоя помощь.

— Рёкай! — подозреваю, что за уставными формулировками Рей-тян все же пыталась скрыть смущение...

— Все всё поняли? — уточнила Мисато-сан.

— Да! — вразнобой, но довольно-таки дружно отозвались мы.

— Тогда — начинаем! — скомандовала начальник оперативного отдела. — Евангелионы — старт!

Близ Токио-3. Икари Синдзи

Сближаться с противником пришлось под настоящим артиллерийским обстрелом: Сандалфон швырялся лавовыми бомбами далеко и метко. Правда, пока снаряды Ангела летели — они успевали изрядно остыть. Так что индикатор температуры, расположенный в нижней части поля зрения — почти не выходил из желтой зоны.

Честно говоря, во время своего первого боевого выхода и схватки с Сакиилом, я даже не догадывался, что полоска зеленого цвета, длина которой слабо колебалась на каждый мой шаг — это индикатор температуры. Зато Шигеру-сан, рассказывавший мне о назначении всех многочисленных и малополезных индикаторов, в отношении данной примочки пробурчал, что ее создатели наверняка переигрались в Мехварриор.

До сих пор мне вообще не приходилось видеть, чтобы индикатор температуры покидал менял цвет с зеленого хотя бы на желтый, хотя мне и рассказывали, как он выглядит в случае опасного перегрева. Но Евангелион не несет на себе тяжелых лазеров, мощно генерирующего тепло ПИИ*, да хотя бы и ракетных пусковых установок. Даже реактора — и того нет.Хотя над идеей прямого канала в варп для Духа Машины я серьезно подумываю. Полагаю, в таком случае Ноль первый вполне мог бы обойтись без этого дурацкого кабеля.

/*Прим. автора: ПИИ — протонно-ионный излучатель, один из самых мощных видов вооружения в серии игр и книг Мехварриор*/

Очередная лавовая бомба разлетелась на щите АТ-поля. К счастью, кинетическая энергия удара была полностью погашена Абсолютным Страхом, но вот тепловое излучение, увы, нет. Так что индикатор дернулся, и в его стабильно-желтом цвете стали появляться оранжевые тона.

— Меняемся! — потребовала Аска.

Увы, но ее слова были вполне оправданы. Находиться в кабине Ноль первого становилось несколько неуютно. Так что я заставил Евангелион сделать шаг в сторону.

— Дамы — вперед, — решил слегка поехидствовать я.

— Мерси, — отозвалась Аска-тян, изображая что-то вроде книксена.

Зря она это. Разумеется, в тот момент, когда Красная была максимально неустойчива — очередная лавовая бомба прилетела прямо в нее. Повредить она, разумеется, не могла, даже с ног не сбила, но вот покачнуться — заставила.

— Ренгри-сеи, серьезнее! — потребовала начальник оперативного отдела, заставив Аску скривиться и пробормотать под нос что-то, чего не уловили даже сверхчувствительные микрофоны в капсуле. Вот не любит рыжая, когда ее фамилию коверкают на японский лад... а делают это довольно часто, чтобы не сказать — почти всегда. Немногие исключения, вроде Рей-тян можно пересчитать по пальцам.

— Рёкай! — Аска-тян справилась с собой и смогла произнести что-то, кроме ругательств.

Громыхнула короткая очередь из Гросс Махингевехр, 152-мм автоматического орудия, предназначенного для вооружения Евангелионов. Разумеется, обычные снаряды (а ничего Необычного куча мозгов, возглавляемая Мегамозгом нашей конторы — Акаги Рицко, выдать пока что так и не смогли) не имели и шанса нанести Ангелу хоть какой-нибудь урон, пока держиться его АТ-поле. Да и после... Вот мучают меня смутные сомнения в том, что подкалиберные болванки, и даже кумулятивная струя сумеют нанести серьезные повреждения существу, способному плавать в лаве. К тому же попадаемость при стрельбе на шесть километров с рук — вопрос отдельный, и, прямо скажем, больной. У меня иногда получается. Но я бессовестно жульничаю, задействуя боевое предвидение. Впрочем, похоже, у Рей-тян тоже начало получаться это упражнения. По крайней мере, разрывы легли вокруг Ангела достаточно густо. Разумеется, ущерба они е причинили... Но вот обозначить свое присутствие и недв3усмысленную враждебность — у Рей-тян получилось. И следующая серия лавовых бомб вместо Ноль Второй — ушла в предместье Токио-3, где среди неубирающихся под землю домов прятались Рей-тян с Прототипом. Домам не повезло. Правда, и Ангел ни одного прямого попадания не добился. Все-таки шесть километров — есть шесть километров, а летящая по баллистической траектории лавовая бомба — отнюдь не луч, генерируемый Рамиилом. А уж на обломки кирпичей и ударную волну плевать даже Прототипу, с его облегченной броней.

Некоторое время Рей-тян и Ангел вели эту перестрелку. Хотя вреда она обеим сторонам не причиняла, но вот отвлечь Сандалфона и дать нам с Аской-тян возможность приблизиться — у Рей-тян получилось, хотя в плане ничего подобного и не значилось. Впрочем, любой план живет до момента контакта с врагом, или, еще хуже — если план сражения исполняется без проблем — скорее всего это план противника. Да и самодеятельность Рей-тян не вызвала нареканий Мисато-сан, а значит эта выходка признана МАГи полезной и достаточно безопасной.

Между тем мы уже подобрались на рубеж последнего броска. Копье Хаоса уже начало формироваться в моей душе, когда Ангел выдал очередной фокус, который приберег, похоже, специально для нас: с когтистого рукокрыла, которое, судя по всему, использовалось в качестве плавника, когда Ангел находился в лаве, в нашу сторону рванулся натуральный пирокластический поток. Хотя настоящей мощью вулкана, способного уничтожать города не хуже атомной бомбы, он и не обладал, но Красную сбило с ног и поволокло по земле метров на сто, и что хуже всего — питающий кабель оказался то ли перебит, то ли расплавлен. Меня зацепило краем, но температура мгновенно скакнула в красную зону.

Ответный удар Копья Хаоса разбил Абсолютный Ужас Ангела, но, как и в прошлые разы, не сумел повредить его плоти, перенасыщенной силой Света. Следом через прореху в защите рванулась нагината Аски-тян... и бессильно звякнула по броне.

— Химмельгеррготт! — воскликнула рыжая. — Свинская собака в три прогиба! Чертов броненосец!

Ответный удар Сандалфона отбросил нас от Ангела. Из перебитой трубки под пробитым внешним слоем брони Красной ударила струя охлаждающей жидкости. И это навело меня на мысль...

— Аска-тян, отступай! — приказал я.

— Нет! Я... — ну вот какой была — такой и осталась. Совсем не меняется...

— Немедленно! — хлестнул я по ее сознанию суггестией. И теперь-то Аска подчинилась прежде, чем успела задуматься. — Подключишь новый кабель и вернешься. А я пока тут... потанцую.

Бегущая Ноль Вторая дернулась было обратно, но тут мой приказ подтвердила Мисато-сан, и Аска-тян понеслась, напрягая все силы своего Евангелиона. Впрочем, видения давали однозначный результат — она успеет подбежать к станции зарядки прежде, чем остановятся, и ей сумеют подсоединить новый кабель. Вот с возвращением — ответ был бы не столь однозначен... если бы он был мне зачем-либо нужен.

Убедившись, что Аска-тян достаточно далеко, я обратился к запретному колдовству хаоса. Саа поплыли у меня перед глазами, а в разуме почти неслышным громом зашелестел шепот варпа. Реальность вывернулась кошмарной грезой, на мгновение совмещая крохотный участок материума то ли с Анафемой, то ли с самим запретным для смертных Застывшим Сердцем Вопящего вихря. Оттуда в раскаленного Ангела ударила струя жидкого гелия при температуре в считанные доли Кельвина. Столкновение столь противоположных сил вызвало серьезный взрыв, расколовший неуязвимую дотоле броню Ангела. Но гораздо хуже был удар не по физическому тело, а по сияющей душе Сандалфона. И только почувствовав, как этот огонек погас во тьме варпа, я позволил себе потерять сознание.

Где-то

Девид Джозеф, Посвященный девятого круга Истины, Учитель, замыкающий Светлый Круг, тот, кого его соратники и ученики именовали Высочайшим, был занят крайне серьезным делом. Он ждал. Ждал известий от ритуальной группы, стоящей сейчас в заклинательном зале, чтобы ни капля Силы не была потеряна. Ждал известий от агентов в НЕРВ и ЗИЭЛЬ. На величественном лице Высочайшего не отражалось и следа тяжких мыслей, обуревавших его в этот момент.

План, величественный и прекрасный План, долженствующий принести наибольшее возможное благо для наибольшего числа людей, план, ради которого он уже пожертвовал любимой, погибшей вместе с экспедицией Кацураги, Родиной, превратившейся в ледяную пустыню, и собственной душой, отягощенной бесчисленными смертями, завис на грани разрушения.

Где-то в начале работы в расчеты закралась ошибка. Крохотная и не замеченная даже пророками Круга, она вполне могла оказаться роковой. И, что самое худшее, Девид не видел никаких возможностей для ее исправления. Глупец Четвертый, которому еще больший глупец Прозревающий (даже здесь, в самом защищенном помещении, находясь наедине с самим собой, исключительно в собственных мыслях, Девид использовал только кодовые имена: он не мог позволить себе даже малейшей небрежности) рассказал о проблеме — попытался устранить ее. И, разумеется, не будучи наделен истинной мудростью и пониманием происходящего, он сделал только хуже. И Первый вместе с Пятым весьма своевременно (чтобы не сказать — позже, чем надо бы) озаботились тем, чтобы исключить влияние прошлого Четвертого на происходящие события. Так что, как нельзя — уже стало достаточно очевидно. Но вот как надо — это вопрос, конечно, интересный...

Хорошо еще, что Икари Гендо считает своим противником именно ЗИЭЛЬ, а о самом факте существования Светлого круга его в свое время не удосужились информировать... хотя были и некоторые оптимисты, считавшие это необходимым. Впрочем, благодушествовать в уверенности, что такое положение дел будет сохраняться и впредь, Девид не считал возможным. У Гендо, раздери его черти по самым глубинам Преисподней, есть хорошие аналитики. Одну только Рицко взять с ее богопротивной махиной, заключившей в себе душу ее матери. Так что стоит только где-нибудь засветиться — тут же размотает весь клубок... если уже не размотала. Но, по крайней мере — пока, агенты в НЕРВ (работающие на правительство Японии, русских, немцев, ЗИЭЛЬ, ООН, несколько частных компаний и прочих заинтересованных лиц, и ни сном, ни духом не ведающие, что работают на Светлый круг) ни о чем подобном не докладывали. Но вот степень их информированности внушала серьезные сомнения.

Пока что Девид мог себе позволить поиграть в такие вот интеллектуальные игры награни фола, поразмышлять о, хотя и важных, но не требующих немедленной реакции вещах, рассматривая ситуацию с разных сторон. Пока... Ведь еще не завывают баззеры боевой тревоги... и даже в дверь никто не ломится с очередным сообщением, что что-то пошло раком!

Из стопки бумаг, одной из аккуратно разложенных на большом столе, Девид извлек сообщение агента, внедренного в медицинскую службу НЕРВ. То есть, насчет внедрен — вопрос несколько спорный. Наверное, правильнее сказать завербован. Любовница Кшиштофа Радецки была уволена из НЕРВ за излишне ревностное следование указаниям Хига Амайи. А сам Кшиштоф искренне возненавидел обоих Икари — и старшего и младшего, так что с радостью сделает что угодно, чтобы им напакостить. А уж передать кому надо информацию об их планах — и вовсе сам Бог велел.

Сейчас Девид с интересом перечитывал донесение о сцене, свидетелем которой стал Кшиштоф: встрече Первого и Третьего Дитя после сражения с Гагиилом.

— И ты — такая же... — пробормотал Девид себе под нос, размышляя о сложившейся картине. — Быть демоном как необходимое условие того, чтобы оказаться способным направлять в бой, и заставлять сражаться со своими сородичами скованного Ангела. Любопытная идея.

Впрочем, время на отвлеченные рассуждения стремительно подходило к концу. Негромко пиликнул сигнал, сообщающий обитателю комнаты, что с той стороны толстой гермодвери находится некто, желающий увидеть... нет, не Девида — Учителя, или даже Высочайшего.

Повинуясь движению руки Девида, дверь мигнула наружу зеленым огоньком, и ушла в стену, открывая проход.

Алекс Лу, вместе с отцом — Лу Веньяном, бежал из разоренного войной и поглощаемого Японией Китая. Тогда, в середине первого десятилетия двадцать первого века, многочисленные беженцы из Китая хлынули в Европу. Они образовывали организации активистов, пытающихся привлечь внимание Великих Держав к тому, что то, что происходит в Китае похоже на мирное воссоединение примерно как дохлая собака на живую. Активисты приводили примеры многочисленных преступлений японской военщины... Но все было тщетно.

Северная Америка еще только превращалась в ледяной континент, но Великий Исход уже начался. Так что правительство США было больше озабочено эвакуацией, чем какими бы то ни было иными вопросами.

Германии не было до страданий Китая никакого дела. Немцы, решительно порвав с многолетней политикой денацификации, приводили к покорности Францию и ее сателлитов (Бенилюкс и прочую европейскую мелочевку) к покорности примерно теми же методами. Назвать то, что у них получилось Четвертым рейхом они все-таки не решились, но вот Священная Римская империя (слова германской нации нигде не были сколько-нибудь официально записаны или же произнесены... но явственно подразумевались) — вновь появилась на политической карте мира.

Русские вообще склонны были сквозь пальцы смотреть на выкрутасы вчерашнего противника и нынешнего союзника. Им было нужнее использовать технологии, найденные в Геофронте для очистки территорий, пострадавших как от краткой, но яростной Индийско-Китайской ядерной войны, так и от катастроф на нескольких АЭС, не рассчитанных на глобальный катаклизм, типа Второго удара. К тому же, японцы, на примере Второй мировой твердо усвоившие, что такое откусить больше, чем можешь прожевать, отдали русским Манчжурию, Монголию и изрядный кусок Северного Китая, собственно китайцами заселенный крайне слабо.

Так что все призывы активистов, истово желавших восстановления попранной справедливости так и остались без внимания. Более того, их заклеймили террористами из-за ни с кем не согласованной выходке буйных юнцов, взорвавших бензоколонку на трассе Берлин-Париж, и стали уничтожать, не разбирая — причастны ли схваченные участники организации Свободная Хань к терактам, или же нет. Увы, упрощенное правосудие военного времени, а в Священной римской империи, которую многие по привычке продолжали называть Германией было введено именно что военное положение, допускало такие вот выходки со стороны представителей правосудия: сочувствует террористам, согласен с их идеями — значит, пособник. И кому какое дело до того, что идеи-то, в общем, правильные...

Девид, через своих людей в правительстве Германии пытался смягчить отношение к борцам за свободу... но смог добиться только смягчения приговора некоторым людям, чья невиновность была очень уж очевидна. Но некоторые из спасенных остались ему благодарны и за то, что сам Девид искренне считал громким провалом. Так в Светлый круг пришел Алекс Лу, вся вина которого перед властями Германии состояла в том, что он был сыном Лу Веньяна. Да и сам Веньян был обвинен в том, что оказывал террористам информационную поддержку, то есть — писал статьи в газетах, где с сочувствием рассказывал о борьбе китайских патриотов за свободу Родины. Однако, Лу-старшего схватили и отправили на работы по разборке руин заводов, где он выдержал не больше двух лет.

— Учитель, — что-то во взгляде Алекса подсказало Девиду, что принесенные учеником новости вряд ли можно назвать хорошими. Впрочем, это ощущение тут же было подтверждено. — Третий кристалл взорвался.

Сам по себе взрыв кристалла — не был такой уж бедой. Он на то там и был поставлен, чтобы спасти остальные, более ценные ритуальные предметы. Но вот причина, по которой такое могло произойти — внушала не то, чтобы опасения... скорее — обдавала душу леденящим холодом.

— Сандалфон... — пробормотал Девид.

— Вы правы, Учитель, — подтвердил Алекс. — Он окончательно ушел за грань.

— Это — смерть вторая... — процитировал Девид Откровение.

Подобный ход событий был предсказан... но он всегда рассматривался как наихудший, почти невозможный. Меры на случай его реализации принимались спустя рукава. И именно этот, худшая из всех возможных вероятностей — реализовалась. Неужели Тьма в душе кого-то из Детей (хотя какое уж тут кто-то — понятно, что это может быть только сын Гендо) оказалась достаточно сильна, чтобы преодолеть и поглотить Свет Ангела? И как жаль, что Свитки Мертвого моря — не только пророчество, но и запись давнего договора с Лилит, однозначно указывают именно на мальчишку. Стоит его убрать из расклада (желание, которое Девид периодически испытывал) — как все рассыплется. Ноль Первый, ключевой элемент Плана, не подчинится больше никому!

— Младшие поняли, что произошло? — уточнил Девид у ученика.

Тот рухнул на колено.

— Прошу меня простить, Учитель. Но я не дал им возможности осознать столь... пугающие вещи.

— Ты поступил правильно, — величественно и благостно кивнул Учитель — ученику. — Тайна произошедшего не должна стать доступна тем, кто не поднялся к высокой степени Просветления, и не способен осознать не только светлые, но и темные стороны нашего Плана.

Окрыленный и успокоенный, Алекс покинул комнату Учителя. А сам Девид извлек из стола небольшую дощечку из черного дерева. На ее поверхности был вырезан и залит серебром сложный узор. Девид с тяжелым вздохом капнул на символы по внешнему кругу узора алуй жидкостью из пробирки.

— Жаль, — вздохнул Учитель, завершая ритуал. — Очень жаль. Но даже с вернейшими и надежнейшими я не могу разделить груз этого отравленного знания. Прощай, Алек. Мне будет тебя очень не хватать.

Где-то

Теплый мягкий свет. Поток, легко, но при этом ласково увлекающий синюю звезду, что есть я из ниоткуда в никуда. Истины, которые невозможно выразить дискретной последовательностью образов, не говоря уже о словах, открываются передо мной, рисуя невероятную, невозможную картину чудовищно огромной вселенной, в которой скопление галактик — лишь ничтожная часть целого, а любая из планетарных систем — и вовсе математическая точка, объект, не имеющий размерности. Я наблюдаю бесконечные ленты — потоки существования целых вселенных. Они медленно колышутся, переливаясь неведомыми человеку цветами, один поток порождает тысячи и десятки тысяч других. Воля и представление смертных, каждый из которых невыразимо ничтожен в общей картине, порождает богов... и боги снова и снова творят миры и смертных, замыкая круг.

Я продолжаю свой полет. Картины-воспоминания возникают перед моим взором... но ни одна из них даже близко не может сравниться с величием вселенной, наблюдаемой со стороны имматериума.

Крохотное темное пятнышко превращается в маленький водоворот тьмы... И я знаю, что это зарождается варп-шторм, что погубит бесчисленные миры и несчитанные мириады жизней. Но это знание никак не отзывается во мне. Мне нет дела до тех, кто неминуемо погибнет под ударом стихии. Разбросанные потоком искорки сознаний смертных всколыхнут варп и породят новые и новые жизни, и прореха в ткани бытия снова заполнится.

Одна из тварей, что пируют погибшими душами, отклоняется от общей стаи и устремляется ко мне. Но мне и до этого нет дела. Существование либо же не существование, жизнь или вечная погибель... В данном отрезке вечности между этими понятиями нет никакой разницы.

— Кто ты? — спрашивает тварь на языке, не созданном ни одним из народов материума, но понятном любому смертному. — Кто ты? — повторяет она вопрос, перетекая из осьминогой обезьяны в того, кто мог бы быть или же не быть моим братом. — Кто ты? — новая смена облика, но все тот же вопрос.

Мне нет дела до интереса твари, либо же желания отвечать. Но одна из картин моей памяти привлекла-таки мое внимание, а тварь вплыла в поле зрения, закрывая от меня то, что было мне интересно. И я впервые за время пребывания здесь, где бы и когда бы это здесь не было, испытываю желание: мне любопытно то, что скрывает колышущаяся, нереально-туманная плоть твари, и я желаю убрать помеху.

Поток варпа, что несет меня, и лишь ласково прикасается к синему свечению, что есть я, взрывается острыми зеркальными лезвиями серебряной тьмы, разрывая то, что было не отсутствующим здесь материальным вместилищем, но самой сутью нерожденной твари. И темные искры, на которые она распадается, вливаются в мой свет. Наверное это что-то значит... Может быть, даже что-то важное. Но в данной ситуации для меня важнее видеть дорогу, стоящую на асфальте девочку... а потом срывается в полет стайка голубей, гудят, раскачиваясь провода, и дорога остается пустой.

Воспоминание падает в самое сердце того свечения, которым я сейчас воспринимаю себя. И ленты лазурного огня свиваются в многомерную спираль, раскручиваясь уплотняясь. С каждым витком этой спирали все усиливается чувство, что там, впереди, куда меня несет поток, есть что-то важное, и что я могу не успеть.

Огненная лента, выхваченная мной из лазурного сияния, соприкасается с ядром, закручивающимся возле того, первого воспоминания, и вливается в общий узор, пребывающий в непрерывном движении. И я берусь за следующую...

С каждой добавленной лентой поток ускоряется. Если раньше он мягко убаюкивал меня, то теперь — он брызжет алыми вспышками злого веселья, которые, вступая в контакт с тем, что есть я порождают широкие пурпурные полосы.

Мириады миров исчезают из поля моего зрения. Важным остается только один мир: цель и точка фокуса моего потока. И я отдаюсь его течению, обрушиваясь вниз через полыхающие небеса.

Токио-3. Аянами Рей

Ева-01 была в ужасном состоянии. Броня из диполимерного титана растрескалась от перепада температур в несколько сотен Кельвин. Созданные людьми системы вышли из строя. Когда я спросила у Акаги-сенсей: когда извлекут контактную капсулу?, та лишь пожала плечами. Возможно, это означает, что она знает об этом не больше меня.

Я подвела Нулевую к упавшей махине Ноль Первой, и опустилась на колено, положив руки на спину, где, зажатая обломками брони, была скрыта контактная капсула. В первый раз за все время, когда я общаюсь с Прототипом, я почувствовала не ненависть и сопротивление, но сочувствие и желание помочь. И я запела литанию, которой меня научил Синдзи. Литанию, призванную успокоить и помочь Духу Машины. Не раз я уже проводила через себя, через свою душу эти слова. Но в первый раз я пела ее не для Нулевой. И Дух Машины, что нес на искореженной броне цифры Ноль Один — внимал мне. Или — внимала? Точно! Это совершенно однозначно была она! И Она просила, чтобы я позвала ее пилота оттуда, где он сейчас находится, где бы это ни было.

Кажется, люди где-то там, далеко внизу, забегали, засуетились и закричали. Мне не интересны были причины, заставившие их вести себя столь нелогично. Тем более, что ни от Кацураги Мисато, ни от Акаги Рицко требований прекратить не поступала.

Я запела новую литанию, отстукивая по расколотой броне Ритм Возвращения. Я пела, и Духи Машин пели вместе со мной, пели, надеясь что нас услышит тот, для кого мы поем. Услышит, где бы не находился. Услышит и вернется к нам.

Токио-3. Геофронт. Командный мостик. Кацураги Мисато

— Перегрев растет, — Майя констатировала очевидное. Впрочем, Устав и Распорядок несения службы не допускает иного. Мало ли — вдруг, я отвлеклась, и не замечаю угрожающих показаний приборов?

Размышления о Капитане Очевидность и действиях способом военно-морского флота позволили немного отвлечься от картины того, как дети в самом буквальном смысле слова идут сквозь огонь. И, пусть Рей-тян отвлекла Ангела на какое-то время, как только Ноль Первая и Ноль Вторая приблизились к Сандалфону, тот выдал трюк, ошеломивший нас всех. Удар лавого пловца был страшен. Все оптические сенсоры оказались бессильны. Даже в камерах, ведущих передачу из кабин пилотов видны были только все те же раскаленные вихри. Температура стремительно росла.

— Зафиксировано резкое падение энергонасыщенности Евангелиона-Ноль Один!

Вот же... Хьюга! Ну вот нафейхоа полностью произносить всю эту муть? Пока он тут знания Устава демонстрирует — обстановка три раза поменяться может! Ведь достаточно сказать: Синдзи-кун долбанул! — и все будет понятно.

— Химмельгеррготт! Свинская собака в три прогиба! Чертов броненосец! — донесся из динамиков голос Аски-тян. По всей видимости, даже лишенная защиты АТ-поля броня Сандалфона не поддалась удару нагинаты.

— Аска-тян, отступай! — выкрикнул Икари-младший, и, судя по уже идущему отсчету времени работы батарей Ноль Второй — сделал он это вовремя. Интересно, как Синдзи-кун ухитрился сохранить собственный кабель в этой кутерьме?

А ведь у Синдзи-куна в капсуле сейчас сущая душегубка! — осознала я, бросив взгляд на индикатор температуры. Он уже в красной зоне. Я даже почти не заметила, как подтвердила приказ Синдзи-куна на отход Ленгли. В ее капсуле было еще хуже: видимо, основной удар пришелся по Ноль Второй, а Ноль Первую разве что краем зацепило.

То, что произошло, когда Ноль Вторая отдалилась на безопасную дистанцию, наверное, долго будет сниться мне в кошмарах. То, что происходило там — не могло быть описано в каком бы то ни было из языков людей. Самой меньшей странностью, из того, что я видела, было то, что часы в капсуле Синдзи-куна отсчитали несколько секунд... в обратную сторону.

А потом... Телеметрия отключилась разом. Тяжелый удар был отмечен сейсмическими датчиками, расположенными в Геофронте: это рухнули полторы тысячи тон Евангелиона.

— Синего спектра не наблюдаю, — доложил Аоба. — Ангел... уничтожен?

Уже подключившая новый кабель Аска-тян замерла на полушаге. А вот рей-тян, напротив, набирая скорость, помчалась туда, где рухнул Евангелион Ноль Один.

— Эвакуационная группа — на выезд! — скомандовала я, вылетая из командного центра. К счастью, Рицко-кун выскочила следом за мной, так что опасность заблудиться мне не грозила. Хотя, надо признать, Рей-тян или Синдзи-кун провели бы меня к выходу несколько быстрее.

Близь Токио-3. Кацураги Мисато

До поля боя мы добрались довольно-таки быстро.

Ева Синдзи-куна лежала в центре вымороженного круга, вокруг которого медленно остывало пятно уже затвердевшей, но все еще очень горячей лавы. Картина такого вот соседства льда и пламени выглядела весьма... сюрреалистично. Дополнительные штрихи нереальности добавляло тело Сандалфона, растрескавшееся и расколотое на несколько кусков. Пузыри газов иногда прорывали еще не устоявшуюся каменную корку на лаве, да и трещины раскалывали серый камень, демонстрируя, что там, внизу, еще бурлят могущественные силы. Наверное, так выглядят окрестности стен Дита*.

/*Прим. автора: Дит — город, расположенный в шестом и седьмом кругах Ада Божественной комедии Данте. В шестом круге, у стен Дита, еретики и лжеучителя лежат в раскаленных могилах*/

Впрочем, надо сказать, что Коцит*, образовавшийся, судя по всему, после того, как Синдзи-кун вытворил очередную антинаучную неведомую хрень, по словам Рицко-кун, тоже вполне тянул на адское озеро. Огромные торосы громоздились, пытаясь вознестись к низким красно-серым небесам, но раскалываясь на кубики, гигантские подобия тех, из которых Кай пытался сложить слово вечность. Временами, они складывались в вызывающие ужас фигуры, напоминающие о страдающих душах, пытающихся вырваться из ледяного плена.

/*Прим. автора: Коцит — ледяное озеро в девятом круге Ада*/

Впрочем, сам Евангелион выглядел по-настоящему кошмарно. Его броня, с которой не могли справиться даже тяжелые снаряды, была расколота, и, буквально, вывернута наизнанку. Некоторые сегменты скручены в ужасные трубки.

Прототип, судя по отпечаткам бронированных ботинок, пробежала по лаве, а потом — прыгнула и приземлилась возле упавшего Ноль Первого. Сейчас же громадина Евангелиона склонилась над упавшим собратом, и выстукивала по чудом уцелевшему участку брони какой-то сложный ритм.

— Что здесь произошло? — спросила я в пространство, признаться, не сильно рассчитывая на ответ. Но, тем не менее, он прозвучал.

— Похоже, — задумчиво произнесла Рицко-кун, — броня из диполимерного титана сначала была раскалена до субкритических температур, а потом — резко охладилась снаружи. Титан очень плохо проводит тепло. Так что внешние слои — сократились в объеме, а внутренние, раскаленные, — еще нет. Что и вызвало те разрушения, которые мы наблюдаем. Броня буквально разрывала сама себя. Впрочем, — Рицко потянулась за пачкой сигарет, но быстро убедилась, что забыла их в Командном, — судя по последним данным телеметрии, все не так плохо, как выглядит. Внутренние структуры практически не повреждены, а броня... Она была рассчитана на возможные повреждения, так что ее вполне можно снять и навесить по новой.

Токио-3. Геофронт. Научный отдел. Кацураги Мисато

Как ни странно, но после битвы с Сандалфоном Синдзи-кун восстановился довольно таки быстро. Так что, в очередной раз навестив подругу, я даже не была удивлена, обнаружив в ее владениях своих подчиненных. Рей-тян сидела на диванчике (периодически использовавшемся Рицко-кун, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу с работы и на работу), и с нечитаемым выражением смотрела на то, как Рицко-кун и Синдзи-кун ваяют в 3d-графическом редакторе на платформе МАГи нечто совершенно мне непонятное. В мешанине линий, надписей, нанесенных как кандзи (впрочем, это не делало написанное более понятным: известные вроде бы слова, складываться во что-то удобопонимаемое решительно отказывались), так и кириллицей, латиницей, вроде бы даже греческим алфавитом, а кое-где я заметила даже что-то, похожее на руны, разобрать что-нибудь было решительно невозможно. Но, тем не менее, и Синди-кун, и Рицко-кун видели в этом что-то, простыми смертными непостижимое, и активно собачились. Время от времени мешанина линий и символов, повинуясь взмахам руки одного из спорщиков, резко менялась, но при этом отнюдь не становилась более понятной.

— ...а вот вывернет ее, как в этот раз! — когда я устраивалась на диванчике рядом с Рей, мой слух выцепил из потока неперевариваемой белиберды что-то хотя бы относительно понятное. — И вот этот участок наложится вот так... — схема в очередной раз мигнула и изменилась. — Костей же не соберем!

— Это о чем они? — поинтересовалась я у рей-тян. Раз она тут дольше меня — может быть, знает, с чего все начиналось.

— Спорят, как раскрасить броню Евангелиона Ноль Один, — привычным безэмоциональным тоном отрапортовала Рей-тян. — Изнутри, — а вот это заявление заставило меня поперхнуться.

Видимо, на этот звук Рицко-кун обернулась, и с улыбкой посмотрела на меня.

— Как командиру этих гавриков, — Акаги-кун кивнула на так и оставшегося у мешанины светящихся линий Синдзи-куна и сидящей на диванчике Рей-тян, — тебе стоит знать, что броня из диполимерного титана не столько защищает Еву, сколько сдерживает ее. Без брони, боюсь, справиться с управлением Евангелионом может только Икари-тюи. Ни Аянами-сёи, ни, тем более, отсутствующая Ленгли-сеи не справятся, — Акаги-кун отвернулась, и прошептала: — И как это только может работать? Совершенно антинаучная хрень!

— Как-то работает, — пожал плечами Икари, продемонстрировав хороший слух. — И Рей-тян вполне могла бы и попробовать... учитывая, что Дух Машины, движущий ее Прототип — есть она сама, у Рей-тян вполне может и получиться.

— Не надо, — отозвалась Аянами с дивана. Несмотря на то, что выражение ее лица ничуть не изменилось — я почему-то чувствовала, что девочка почти в панике... но при этом — готовится сделать то, что вызывает у нее такой страх.

— Не надо, — согласился Икари. — Я лишь констатирую факт, что у тебя может получиться, но отнюдь не призываю проверять эту гипотезу на практике.

— Да, пожалуй, это... преждевременно, — к моему удивлению, согласилась с ним Рицко.

Токио-3. Судзухара Сакура

Третий день после очередной атаки. Почти два дня мы просидели в убежище, потому как на этот раз враг не стремился прорваться к цели по прямой, а зачем-то кружил там, где огромные роботы НЕРВ не могли достать его. К счастью, в отличие от прошлых атак, не было отключено электричество, не поступало известий о разрушении других убежищ, даже связь не обрывалась. Так что, хотя первые часы и были заполнены нервозностью, страхом и переживаниями, постепенно все успокаивалось. Полицейские приводили отставших или потерявшихся детей, или же сообщали об их обнаружении в других убежищах. Однако, все равно, сидеть взаперти было довольно-таки тяжело... и нервно. Так что когда сообщили об уничтожении очередного Ангела (и кто только придумал так называть этих чудовищ?) — многие вздохнули с облегчением.

Однако, даже после отбоя тревоги мне не скоро удалось выбраться погулять. Даже несколько странно... Ведь ни разу еще не было, чтобы следующий Ангел прилетел сразу после предыдущего... так что именно день после очередной атаки — самый безопасный. Но мама почему-то очень протестовала против того, чтобы отпустить меня... А ведь у меня ноги уже зажили, спасибо какой-то суперсекретной разработке НЕРВ, которую применили для лечения, и доктор сказал, что мне нужно побольше гулять, чтобы разработать и укрепить мышцы, ослабевшие после сидения в неподвижности. Увы, но даже этот аргумент смог сломить сопротивление мамы только через три дня, и только под обещание ни на шаг не отходить от Акамэ-тян. Кажется, мама так всерьез и не поверила в мой рассказ о том, как Акамэ-тян прыгала через машины со мной и инвалидным креслом, в котором я сидела, на руках, чтобы вовремя добраться до убежища... Но вот факт того, что в убежище меня доставила именно Акамэ-тян — оставался вне всяческого сомнения.

И вот мы смогли-таки выбраться из дому, и погулять по городу. Разумеется, просто ходить туда-сюда было бы невыносимо скучно, так что мы забрались на крышу одного из высотных домов. Разумеется, место битвы, как, впрочем, и весь город, намного лучше видно было бы с наблюдательной площадки, что расположена на дороге, ведущей ко входу в НЕРВ... Но оттуда было бы слишком далеко до ближайшего убежища. Конечно, шансы на то, что следующий Ангел прилетит так рано после предыдущего — были малы, но, как сказала Акамэ-тян: мало ли что! Так что гуляли мы, не удаляясь от входов в убежище, чтобы успеть добежать, услышав тревогу.

Вид с крыши открывался потрясающий... Вот только на востоке, там, где город ближе всего подходил к полукольцу гор, защитивших Хаконэ во времена Третьего удара, были отчетливо видны разрушенные дома, и пятно лавы, как будто там все еще извергается небольшой вулкан. Лава, несмотря на прошедшие дни, все еще светилась багрово-алым, показывая, что не растеряла своей смертоносной мощи. А в центре этого пятна разрушения просматривался практически идеальной формы черный круг. Кажется, это была такая же лава... только — застывшая. Заледеневшая. Мертвая.

На мгновение мне показалось, что я вижу, как воздух дрожит над местом схватки. Но вот только почему-то сильнее всего он дрожал не там, где лава все еще светилась красным, а именно над черным и мертвым кругом в середине. Не в силах заставить себя поверить в столь явную несуразицу, а встряхнула головой, и постаралась посмотреть так, как смотрела, пытаясь увидеть Юко-сан...

И я увидела... что-то. Крохотные, дрожащие, серебристые огоньки отмечали путь чудовища. И откуда-то я знала, что это — места, где Смерть забрала людей, повстречавшихся ему на пути. Но вот в центре черного круга я увидела не огонек, даже не огонь... огромный луч света, шириной большей, чем некоторые из домов, бил от земли к небесам. Его свет был почти непереносим...

— Так-так-так... Кто это тут у нас? — раздался незнакомый голос у нас за спиной. Я успела только вздрогнуть, а Акамэ отодвинула меня себе за спину, и сейчас стояла так, как будто у нее в руках — длинный меч. — Две начинающих некромантки с неплохими задатками? И спрячь свой тейгу. Ты мне повредить не сможешь, а я вам — не хочу.

Токио-3. Геофронт. Научный отдел. Акаги Рицко

Я тяжело опустилась в кресло, с трудом подавляя желание выругаться. В отличии от своих подчиненных, судя по всем, сохраняющих уверенность в последовательности и рациональности окружающего мира, я таких иллюзий уже лишилась. Если мировые константы, такие как заряд электрона и скорость света в вакууме начинают плясать из-за того, что четырнадцатилетнему подростку захотелось надрать зад этой бронированной НЕХ — это не наука, а какое-то мракобесие. Я не могу даже сколько-нибудь внятно сформулировать хоть какую-то гипотезу, не то, что предсказывающую, а хотя бы объясняющую известные факты.

Вот и сейчас... Каким образом нанесенные на внутреннюю поверхность брони узоры могут заставить многотонную махину эффективнее расходовать заряд аккумуляторов, и, возможно, продлить время работы в автономном режиме? Как?! Вот как такое возможно?

Нет, конечно, может быть и так, что все наши с Икари-младшим труды — пойдут насмарку, и, в соответствии с законом сохранения энергии, никакого увеличения продолжительности автономной работы не будет... Но почему-то верится в это очень уж слабо. Mind over matter*, как выразился Синдзи-кун... Солипсизм ведь натуральный! Как ужасно мое представленье!

/*Прим. автора: Mind over matter (англ.) — разум превыше материи*/

— Мы закончили! — по системе местной связи доносится голос начальника цеха, в котором сейчас гравируют новые элементы брони для Евангелиона Ноль один. Хорошо еще, что броня у Евы — модульная, то есть пострадавшие участки довольно-таки просто заменять. А ведь предлагалось и решение в виде несущей брони. Предлагавшие это решение размахивали бумагами, на которых очень красиво выглядело общее уменьшение массы, увеличение защищенности, и прочие замечательные характеристики... Вот только если бы их идеи были приняты на вооружение — сейчас бы пришлось фактически полностью заменять силовой набор машины... что лишь немного дешевле, чем построить новый Евангелион с нуля. Но вот обоснование такого решения... Пророчества, Свитки Мертвого моря... Эх, получить бы эти свитки на руки, проверить, насколько сведения оттуда совпадают с реальностью... Возможно — удалось бы доказать изотропность времени! Но, увы, на религиозных фанатиков обычная аргументация, основанная на реальности и логике, действует крайне слабо.

— Отправляйте очередной сегмент в ангар, — скомандовала я. Все-таки проще перетащить сегменты брони к Евангелиону, чем Евангелион к сегментам брони.

Рабочие выполняли порученные им операции, мастера и инженеры — управляли процессом, и как же хорошо, что ни один из них не знает, что их самый главный начальник, то есть, в данном случае — я, не имеет ни малейшего представления о том, что именно мы делаем, зачем это нужно и как это должно работать. Ну, то есть, зачем я имею, хотя и несколько смутное, но все-таки представление. А вот как этот результат может получиться... Кто же его знает?

Токио-3. Судзухара Сакура

Я медленно оглянулась. Акамэ стояла в стойке, чем-то похожей на ту, которую я видела, когда мы с папой и братиком ходили не соревнования по кен-до. В руке подруга держала прутик, подобранный на земле... но почему-то это совершенно не казалось смешным. Было даже немного страшно, Как будто Акамэ-тян держит смертельно опасное оружие.

Я посмотрела на ту, что так незаметно подошла к нам. Невысокая стройная девушка выглядела... странно. Глаза были чуть-чуть больше, чем обычно у людей... даже чем у западных варваров. Волосы пепельного оттенка чуть-чуть отливали металлом. Да и движения... чуть-чуть более плавные, чуть-чуть более изящные, чем даже у тех, кто многие годы занимался боевыми искусствами... Я присмотрелась повнимательнее... Кончики ушей девушки, выглядывающие из странной прически, были немного заострены. Не так, как любят рисовать эльфов: огромные листовидные лопухи, а лишь немного...

— Ты — не человек? — спросила я, прежде чем осознала, насколько невежливо это прозвучит. — Простите, пожалуйста, — я поклонилась, как положено.

— Не вижу необходимости в извинениях, — ответила мне пришелица. — Я — Иримэ, леди фейри. Честно говоря, некромант из меня тот еще... но мои теоретические познания достаточны, чтобы узнать талант, если уж я его вижу.

Акамэ продолжала настороженно стоять... хотя и убрала веточку за пояс. На мгновение мне даже привиделась длинная катана, убранная за пояс, как и положено — лезвием вверх. Но при этом, будь у Акамэ настоящий меч, положение его слева, под рукой, говорило бы о настороженности и недоверии, почти оскорбительном для собеседника.

Не знаю, оценила ли этот нюанс иностранка, но высказывать она ничего не стала.

— С чего это Вы взяли, что у нас талант? — почти оскорбительным тоном обратилась Акамэ к взрослому человеку. Я дернула подругу за рукав, намекая на то, что ее поведение неприемлемо, но та лишь отмахнулась.

— На вас обеих, — как ни странно, но Иримэ-сан только улыбнулась, — виден отпечаток открытых Врат Серых пределов. А это говорит либо о таланте, либо о недавно пережитой смертельной опасности, либо о длительном контакте с сущностью... оттуда.

— Третье, — буркнула Акамэ. — И второе.

— В такой степени, что отражается в ауре — это уже не имеет значения, — не согласилась Иримэ-сан. — Это уже вялотекущая инициация. И если вас не обучить правильно пользоваться своими силами — вы можете навредить и себе и другим... Необученный маг — перманентная катастрофа.

— Маг? — удивилась я. — Как в манге? Но ведь магов не бывает! Это сказки. А мы уже слишком большие, чтобы сказкам верить...

— Сказка? — улыбка Иримэ-сан стала какой-то... жесткой, что ли? — А то, что у вас тут твориться — не сказка? ОБЧР, ужасные чудовища, нападающие на город... Сказка да и только. Еще и страшная.

— И чем дальше — тем страшнее, — согласилась Акамэ. — Значит, говорите, дар будет представлять угрозу для нас же?

— Дар будет подкидывать вам ситуации, в которых будет проявляться...

— ...опасные ситуации... — влезла Акамэ. Да что с ней сегодня такое.

— Очень опасные, — Иримэ-сан продолжала не замечать хамства моей подруги. Но как долго это продлится?

— И что Вы предлагаете? — уточнила Акамэ. — Учиться у Вас?

— О, нет, — покачала головой Иримэ-сан. — Я... тот еще некромант. Мои силы — это Жизнь и Хаос. Но вот несколько знакомых некромантов у меня есть. И я могу... поговорить с ними.

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

Вообще-то, на каникулах я мог бы и не приходить в школу. Тем более, что в Клубе исследователей сверхъестественного я участвовал более чем формально: появился только на одном заседании, на котором меня, собственно, и зарегистрировали в качестве члена клуба. И вот сегодня я решил повторить посещение. Точнее не столько я решил, сколько меня позвали. И позвали отнюдь не члены клуба.

Честно говоря, найти помещение клуба было бы трудновато, даже несмотря на то, что я в нем уже был. По запутанности и непонятности постоянно перестраиваемая и дополняемая школа вполне могла дать пару очков вперед Геофронту, со всей нечеловеческой логикой его строителей. К тому же, в отличие от Геофронта, пронизанного насквозь ветрами магии, и подсвечиваемого снизу, из глубинных ярусов, присутствием сверхъестественной сущности, превышающей всех встреченных мной Ангелов, что работала своеобразным Астрономиконом, школа Сейкё была погружена в духовный мрак. Дхар, ветер тьмы, спиральным столбом медленно вращался вокруг старого здания. Слава Архитектору Судеб, что в этом здании давно уже не проводились уроки.

Я коснулся руки Рей. Сегодня мы решили, что и она запишется в наш маленький, но уютный клуб. Тем более, что именно сегодня она станет еще более уютным.

Зов блеснул ярким маячком на фоне вихря Дхар. Я кивнул головой скорее своим мыслям, чем чему-то в окружающей реальности, и сделал шаг. Темный путь, прореха в ткани бытия, перенес нас прямо к сердцу темного вихря. Вместе с Рей мы шагнули к двери.

Клуб исследования сверхъестественного. Ждем новичков — гласила самодельная табличка на деревянной двери. Ее даже не печатали на принтере, а рисовали от руки. И там, за рассохшейся, но аккуратно и даже любовно подкрашенной дверью, чувствовалось очень знакомое присутствие.

— Привет! — произнес я, открывая дверь.

Стучаться смысла не было. Сандро, известный среду учеников Кайларна под прозвищем Некромант почувствовал меня ничуть не позже, чем я — его. А, учитывая, что сейчас мы находимся в месте его силы — то и существенно раньше.

Сандро щелкнул пальцами, и темный светоч, зависший над его левой рукой, полыхнул черным огнем до самого потолка. Так он предпочитает здороваться. Некромант вообще крайне экономно обращается со словами.

Токио-3. Школа. Аянами Рей

Мы без стука вошли в комнату, и закатный свет, льющийся в окно, чуть было не ослепил меня.

Любой, кто входил в дверь — почти сразу упирался в невысокий стол. По обеим сторонам от него располагались кожаные диванчики. На одном из них сидели две девочки. Кажется, одной из них была Судзухара Сакура, младшая сестра нашего одноклассника, и Нийя Акамэ, девочка, собственно, и пригласившая Синдзи в этот клуб. Кажется, они учатся в одном классе. Напротив устроился парень в форме технической службы НЕРВ. Если присмотреться, было очевидно, что он приходится старшим братом Акамэ-тян. К нему прижималась девушка в крайне старомодном варианте формы нашей школы. Такое носили даже не до Второго удара, а как бы не во времена Войны-на-Море. Она настороженно посматривала на еще одного посетителя сегодняшнего собрания Клуба исследования сверхъестественного.

Над председательским столом, украшенным пластиковым, но весьма похожим на настоящим, черепом, висел наш с Синдзи ровесник. Мантия цвета штормового моря свисала, прикрывая его ноги. Над левой рукой бился язычок черного огня.

— Привет! — поздоровался с уже присутствующими Синдзи. — Поскольку ожидать, чтобы наш некромант представился сам — очевидно бессмысленно, поработать дипломатом придется мне. Итак, перед нами, — Синдзи кивнул в сторону левитирующего парня в мантии, — Сандро-кун, известный тем, кому это знание доступно, как Некромант, — холодная улыбка коснулась губ свежепредставленного. — И, раз он здесь, полагаю, что, по крайней мере, часть присутствующих проявили способности к этой стороне Темных искусств, достаточные для того, чтобы привлечь его внимание. Немалое достижение, если честно.

— И каково же Ваше мнение, Некромант-сан, — не вставая, произнес старший брат Акамэ-тян, — относительно текущего состава нашего клуба?

— Асха все обращает во благо, — губы Сандро-сана не шевельнулись, но ответ явственно прозвучал в наших мыслях.

— Некромант хочет сказать, — улыбнулся Синдзи, — что, раз уж его попросили учить участников Клуба, то и учить он будет всех, а особенно — ту, для кого его знание может быть жизненно (если, конечно, данное слово вообще применимо к данной ситуации) необходимо. Впрочем, — улыбка исчезла с лица Синдзи, — кажется, сегодняшнее заседание клуба будет посвящено наглядному изучению еще одного сверхъестественного явления...

— Сверхъестественная наглость, — когда Некромант-сан взял на себя труд что-то сказать, стало понятно, почему они предпочитает иные способы общения. От его шелестящего шепота дрожь пробрала даже меня.

— О чем вы? — удивился Нийя-старший, в то время, как его сестра взялась за лежавший на столе прутик, и настороженно повернулась к окну.

— Нападать на некроманта вблизи кенотафа* — занятие для записного оптимиста, — вздохнул Синдзи, доставая из воздуха пару пистолетов, которые ему так и не выдали в арсенале НЕРВ. — Но нападать на некроманта вблизи могилы, тем более — разупокоенной... Это она и есть: сверхъестественная наглость. Тем более — не обладая даже крохой Силы.

/*Прим. автора: кенотаф — пустая, символическая могила. Возможно, что тот, кто похоронен в такой могиле — вполне себе жив. Пример: могила Корвина, сына Оберона в Янтаре*/

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

Я осторожно выглянул в окно. Высокий мужчина, одетый характерно для явно наружки 2-го отдела НЕРВ попытался проскочить открытое пространство между вторым спортзалом, и старым зданием, где мы сейчас располагались. Но снайпер на близлежащем холме бдил, так что сейчас я видел лишь тело в черном костюме, из-под которого расплывалась темная в багровом свете заходящего солнца лужа.

— Итак, — начал я тоном спортивного комментатора, — в связи с выбыванием сборной 2-го отдела, на ринг для участия в финале приглашаются следующие участники. В белом углу ринга — команда несимпатичных дяденек с пистолетами, снайперскими и штурмовыми винтовками... — громыхнула короткая очередь, — ...о, вот и пулемет прорезался. В черном углу ринга... — я осмотрел присутствующих в комнате, и отдельно — хищно оскалившегося Сандро... Так-то, вообще-то, он Александр, русский. Однако, после того, как Учитель притащил из какого-то из Сопределов поблизости созданные незадолго до Второго Удара, но, увы, основательно забытые в нашем мире Герои Меча и Магии 2, наш штатный некромант окончательно превратился из Санька, Сашки или Шурика в Сандро. — ...Сандро, хочешь позабавиться? Или мне? — Сандро качнул головой, добывая из небытия свой верный посох. — В черном углу ринга — мальчик с палочкой. Делайте Ваши ставки, господа!

— Шансов нет, — спокойно произнесла Рей-тян, доставая три камня душ. Девушка лишь недавно освоила этот трюк с хранением предметов в небытии, и их извлечением оттуда, и до сих пор несказанно этому радовалась. Не то, чтобы это как-то отражалось на ее лице... Но меня, способного ощутить ее эмоции, эта призрачно-прохладная радость согревала. — Три на черное.

— А я, пожалуй, рискну, — усмехнулась Акамэ-тян. — Один на белое.

Откуда девочка взяла крохотный кристалл, не понял даже я. Но факт остается фактом: камень душ, сияющий изнутри слабенькой душой, лег на стол против трех камней Рей-тян.

Я посмотрел на призрачного председателя нашего клуба, на ее любовника и возлюбленного, не сестру Тодзи... Их ошеломленные лица и не отличающиеся от выражения лиц эмоции дали мне понять, что ставок они делать не будут.

— Ставки сделаны. Ставок больше нет, — выдохнул я. — Итого, три к одному на тебя, Сандро. Народ верит в тебя, некромант!

Молча кивнув, Сандро открыл окно и встал на подоконнике. Разумеется, это не могло не привлечь внимания тех, кто сейчас бежал к старому зданию школы: появившегося в окне парня поприветствовали сразу несколькими очередями. Безуспешно, разумеется: пробить вихрь Дхар, закрутившийся вокруг избранника Той Стороны, можно... но не теми средствами, которыми располагали атакующие. Хотя...

Раздался шипящий хлопок, и ракета, волоча за собой жиденький дымный след, рванулась к цели. Однако, одинокий некромант, к тому же — частично пребывающий на Той Стороне, оказался целью, в ИК-спектре целью существенно менее контрастной, чем танковый дизель. А вот серый туман Улгу, как выяснилось, причем отнюдь не сейчас, обеспечивал помехи куда более существенные, чем самые совершенные из технологических средств для постановки дымовой завесы. Так что, взмывшая в горку на финальном участке траектории, ракет благополучно потеряла цель, и ушла куда-то в сторону холма, на котором, согласно ходившим по школе слухам, располагалась не то могила, не то кенотаф Юко-сан. Впрочем, учитывая, что прямо в помещении Клуба исследователей сверхъестественного отчетливо даже для такого дилетанта в тонком искусстве некромантии, как я, присутствовала аура разупокоенной могилы... Там, на холме, если что и есть, то именно кенотаф.

А вот Сандро наведения отнюдь не потерял. Он взмахнул рукой, и перевитые в спиральное копье потоки Дхар рванулись туда, откуда прилетел этот привет. Судя по тому, как колыхнулась завеса варпа, пропуская через себя очередную душу, стрелок даже не подумал выполнить очевидное требование безопасности при пользовании таким вот высокотехнологическим девайсом: после каждого выстрела менять огневую позицию. Не то, чтобы это ему чем-то помогло...

Между тем Сандро опустился к телу погибшего.

— Сегодня, воин, ты выполнишь свой долг до конца! — невиданно длинная фраза для нашего Некроманта... Но, как не крути, некоторые магические действия требуют вербального компонента. И чем хуже понимаешь, что делаешь, тем сложнее получается вербальный компонент. Там, где Сандро обошелся коротким предложением не родном языке, кто-нибудь менее сведущий, вроде меня, вынужден был бы прочитать длинный катрен на серебряной латыни*. И не дай Изменяющий пути сбиться на галлифицированный sermo vulgaris — результат будет, в лучшем случае, непредсказуемый. Впрочем, это обычно и для других областей магии, задействующих элементы ритуалистики (то есть — чуть менее, чем всех).

/*Прим. автора: Серебряная латынь — период около I в н.э., когда происходит окончательное формирование фонетической, морфологической и орфографической нормы латинского языка*/

Поднявшийся над мертвым телом полупрозрачный череп, окутанный пурпурным флером смерти-и-перерождения, в котором мелькали вспышки алой ярости и коричневой охоты, рванулся к корпусу старшей школы.

Навстречу порождению Той Стороны бежали люди в черных одеяниях. Они грамотно перебегали от укрытия к укрытию, наступали волной, прикрывая друг друга... И все это ничем не могло им помочь.

Появление в зоне видимости мстительного духа вызвало реакцию, выразившуюся в истерическом обстреле непонятного объекта. Тогда как единственно верным решением было бы бегство, желательно — в разные стороны. В последнем случае где-то 10% атакующих имели бы некоторый, отличный от ноля, шанс спастись.

Путь духа мщения пересекся с одним из нападавших. Поначалу могло показаться, что летающий череп безвредно прошел через человека, как будто был простой иллюзией или голограммой. Но вскоре отличия стали мучительно очевидны. Тело сделало еще несколько шагов, выполняя последнюю команду вырванной из своего материального вместилища души, и рухнуло на землю. Дух же, которого Некромант пропустил с Той Стороны, развернулся к следующему кандидату на пополнение его свиты.

После того, как подобным образом погиб уже третий из нападавших, они решили показать, что сугубо материальные способы нападения не являются единственными в их арсенале. Сразу трое из них опустились на колени, лицом к парящей нежити, и, перебирая четки и вздевая кресты характерных очертаний (без нижней перекладины), забормотали молитвы. Дух мщения приостановился, придавленный силой фанатичной веры... Вот только на такой трюк у нападавших отнюдь не было монополии.

— Вера — моя сила! — возгласил Некромант.

Он шагнул вперед. Под рукой его рвались с поводков призванные за время этого короткого противостояния теневые гончие. Дух, получив порцию Силы, двинулся вперед. И один из молящихся — дрогнул. По золотистому сиянию хранящей Веры пробежала гибельная трещина Сомнения. Это был как раз тот случай, когда три — это существенно меньше, чем один. Достаточно было одному из молившихся усомниться — как защита рухнула. Гончие взревели, спущенные с поводков. Дух мщения летел впереди, собирая все новые и новые души в свою свиту.

— Вот, как-то так, — произнес я. — Как вам небольшой рекламный ролик?

Судзухара Сакура сидела бледно-зеленая. Поддавшись любопытству, она выглянула в окно... И я, признаться, еле успел прикрыть ее туманом Улгу от глазастого снайпера, и дернул девочку внутрь. Но увиденного ей вполне хватило. Юко-сан висела посреди комнаты, практически прозрачная. Сейчас она увидела пущенными в ход силы, способные угрожать ее призрачному существованию. Нийя Тейчи-сан встал между ней и окном, демонстрируя готовность защищать свою девушку...

— Пойдет, — спокойно кивнула Акамэ-тян. — Теперь — оговорим условия обучения?

Токио-3. Геофронт. Сорио Аска Ленгли

Везет Икари! В такой, умеренно жаркий, приятный день он заявил, что должен отправляться в школу в связи с необходимостью участвовать в клубной деятельности, да еще и Рей с собой потащил. А мне вот приходится сидеть в Геофротне. А доктора Акаги — какие-то идеи относительно моей Красной, которые она намеренна проверить. Но все равно... Как закончатся каникулы — запишусь в какой-нибудь клуб. Не знаю, правда, в какой именно... Но запишусь обязательно. Благо, предложений мне было заведомо больше, чем я могу принять хотя бы теоретически. Но я как-то не считала необходимым активизировать общение со школьниками. Fahr zur Hlle!* Вот оно мне надо — тратить свое время на все это...

/*Прим. автора: Аска ругается по-немецки*/

Я встряхнула головой. Видимо, все-таки надо. Ведь сидеть в школе и общаться со школьниками — все-таки веселее, чем мокнуть в LCL, пока доктор Акаги что-то там мудрит.

— Все, Аска-тян, можешь выходить! — скомандовала Акаги-сан.

Я, поморщившись от употребления хонорифика -тян по отношению ко мне... Но, боюсь, оно неизбежно. Ведь, как ни крути, при том, что я уже фактически закончила школу и имею офицерское звание, для окружающих я — всего-лишь девочка-подросток. Scheiß drauf!

Ну, да ладно. Очередной тест доктора Акаги закончен. Так что я нажимаю кнопку выхода... и ничего не происходит.

— Командный! Почему я не могу выйти?! — с некоторым трудом проглотив несколько идиоматических выражений, обращаю свое возмущение к офицерам-операторам.

— Не понимаю, — отзывается Ибуки Майя, которая сегодня сидит на пульте. — Сейчас попробую... — пауза на несколько секунд, в течение которой Ибуки-сан, видимо, пытается что-то сделать. — Сигнал на отделение капсулы не проходит!

Я ощущаю, как меня... моего разума, моей души касается что-то бархатисто-мягкое, но при этом прохладное. В этом касании я ощущаю какой-то информационный сигнал, который не могу полностью расшифровать. Но понимаю главное: Сейчас не время выходить!

— Внимание! — врывается в мои размышления голос лейтенанта Ибуки, — Евангелион-02 выставил АТ-поле. Мощность 0,2 от максимума.

— Аска-тян, что ты делаешь? — спрашивает доктор Акаги.

— Ничего, — отвечаю, стараясь крыть растерянность... Не знаю уж — насколько удачно. — Я ничего не делаю. Она сама...

Новое ощущение касания. Теперь я отчетливо понимаю, что старается передать мне Красная: Не суетись. Подожди. Это для твоей же пользы. Я верю Крансой. И решаю не суетиться. Бросив рычаги, я откидываюсь в ложементе... И в этот момент ангар вздрагивает.

— Что случилось? — спрашиваю у командного.

— Какой-то ахо* пальнул из РПГ! — отозвались в радиоканале.

/*Прим. автора: ахо — придурок*/

Я вздрагиваю. Евангелиону, конечно, ракета РПГ — как слону дробина. Даже если бы не было установлено АТ-поле. А уж с ним... Но вот если бы я в это время находилась в выдвинутой капсуле, и ракета попала бы в нее...

Чувствительные микрофоны Красной даже без каких-либо моих действий включаются в режимы высокой чувствительности. И я слышу тяжелое дыхание нескольких мужчин, потом — крики, сообщающие догоняемому, что догоняющие о нем думают, а потом — хлопок выстрела.

— Застрелился, кусотарэ*, — комментирует кто-то из участников погони.

/*Прим. автора: кусотарэ — голова из дерьма*/

— АТ-поле пропало, — слышен голос Майи-тян.

Я отпускаю манипуляторы, и стараюсь отправить в окружающее пространство всю свою благодарность к Красной. Сегодня она просто спасла меня.

— Внимание! — раздается смутно знакомый голос с Командного. — Неизвестные атаковали школу Сейкё. Наблюдатели второго отдела — уничтожены.

Напали на школу? Ведь там же... Аянами... Икари... Ксо!

Токио-3. Школа. Айда Кенске

Сегодня клуб любителей военной техники должен был собраться в обычном режиме. Но, по разным причинам, случилось так, что из всех моих товарищей до школы добрался только я. Даже Тодзи-кун решил, что любезничать с Хораки-тян — гораздо важнее, чем обсуждать преимущества и недостатки немецкого Pz-5 в сравнении с русским Т-34 разных модификаций. Так что я тихонько сидел себе в клубном помещении, и клеил модель Т-34-100, танка, так и не пошедшего в серию.

Выстрелы за окном привлекли мое внимание. Глухие хлопки снайперских винтовок, короткие очереди винтовок штурмовых, и даже длинная очередь из пулемета... Создавалось впечатление, что там, на улице шел полноценный общевойсковой бой. Но кому и зачем могло понадобиться штурмовать школу?

Я осторожно подполз к окну. Как бы не называли меня безмозглым любителем войны, но вот опасность поймать шальную пулю в такой вот ситуации я отлично сознаю. Из шкафчика возле стены я вытащил перископ. Вот честно: не помню уже, когда и по какому случаю мы собрали эту конструкцию... Но и разобрать и выкинуть ее было откровенно жалко, вот и валялась она в шкафчике клубного помещения. А теперь вот пригодилось.

Осторожно поднимаю перископ над подоконником. На школьном дворе действительно идет бой. Двое в классических черных костюмах отчаянно отстреливались от противника, ведущего огонь откуда-то из-за школьной ограды.

Вот один из обороняющихся высунулся из укрытия за мусорными баками, и дал выдал короткую, на три патрона, очередь куда-то в сторону ограды. Не знаю, попал ли он в кого-нибудь... Но вот в ответ громыхнула очередь из чего-то более серьезного... как бы не из крупняка. Упс. Точно из него. Увидев, как человека порвало буквально пополам несколькими пулями, прошедшими через мусорку навылет, я согнулся под окном, стараясь удержать внутри сегодняшний завтрак. Да и убежище мое уже отнюдь не казалось мне таким уж надежным...

Токио-3. Школа. Икари Синдзи

Территория школы была зачищена. Разумеется, случиться так, чтобы все обошлось одной атакой Некроманта — просто не могло. И не случилось. Один из учителей, видимо, заметив прекращение перестрелки, пригибаясь и вздрагивая, пробежал к своему Ниссану Пульсар, припаркованному на школьной автостоянке, и под рев двигателя и запах паленой резины, попытался совершить маневр, в военном искусстве именуемый экстренная ретирада. Прилетевшая с крыши расположенного неподалеку здания ракета РПО Шмель*, или чего-то аналогичного, немедленно показала, что операция имела элементы преждевременности. Правда, выдав свое местоположение, меткие стрелки выдали свое положение, да, к тому же, привлекли к себе внимание Некроманта.

/*Прим. автора: Реактивный пехотный огнемёт — аэрозоль, РПО-А или Шмель (известный на войне в Афганистане как Шайтан-труба) — советский и российский реактивный пехотный огнемёт одноразового применения.*/

Сандро взмахнул посохом. Глаза служившего посоху навершием черепа вспыхнули пурпурным огнем. Когда-то этот череп принадлежал стигийскому личу, который, столкнувшись на узкой дорожке с Сандро, посчитал преграду слишком ничтожной, чтобы попытаться договориться. Это была последняя ошибка в его нежизни, а Сандро приобрел неплохой элемент для Посоха Некроманта, который он как раз в то время начинал изготавливать.

Стрелки засадного полка, заметив движение Некроманта открыли стрельбу, которую сложно было назвать иначе, чем истерической. Палили буквально на расплав стволов. Вот только сонм мстительных духов, которых направил в их сторону Сандро, самим своим присутствием искажает реальность достаточно сильно, чтобы отклонить в сторону очереди автопушки Жнец, которой комплектовали дредноуты Империума (впрочем, среди ХСМ данный образчик оружейной мысли ничуть не менее популярен). Пули же 7,62, а тем более — 5,45 — просто исчезли из реальности, едва соприкоснувшись с туманной дымкой искажения, окружающего вырванные из Эмпириев души.

Отправив мстительных духов в атаку, Сандро немедленно утратил интерес к данной огневой точке. Подняв посох, он ударил им возле своей ноги. При этом окованный темным металлом наконечник погрузился в асфальт, как в замерзшее масло. Я знаю, что сейчас ощущает Сандро, поскольку сам нередко пользовался этим приемом: зеленая волна, невидимая никому, кроме того, кто ее запустил, катится через город, выявляя всех, кто сейчас испытывает агрессию в отношении колдуна.

Взмахами посоха Сандро направлял все новые и новые стаи гончих и сонмы духов по обнаруженным огневым точкам, щедро расставленным врагами, чтобы надежно предотвратить отход пилотов. Ведь странно было бы вовсе не испытывать агрессию по отношению к тому, кто убивает твоих товарищей и единоверцев?

В ворота школы, разметав еще тлеющие остатки несчастного Ниссана, ворвался черный джип очень характерного облика с логотипом НЕРВ на дверце. Проскользив юзом почти двадцать метров, он остановился напротив входа в старое здание, и из него вышел человек в черном костюме службы безопасности НЕРВ и с пистолетом в руке.

— Икари! Аянами! — закричал он. — Вас приказано доставить в штаб! Выходите.

Пуля, ударившая откуда-то сверху, высекла сноп искр из крыши, заондо показав, что машина — бронирована. Разумеется, туда, откуда она прилетела, тут же отправилась стайка духов, полюбопытствовать: что там такое интересное?

Пригибаясь, чтобы не маячить мишенями в окнах, мы с Рей-тян пробрались к дверям. С одной стороны это могло бы показаться трусостью: мы сбегаем, оставляя товарищей. Но, если вдуматься, мы — и есть главная опасность, и охота идет именно на нас. А, будучи вдали от направления главного удара, да еще в обществе приведения с замашками полтергейста, Судзухара Сакура и семейство Нийя в гораздо большей безопасности, чем в машине, пусть и бронированной, но рискующей навлечь на себя выстрел из чего-нибудь противотанкового.

Как только мы выскочили из дверей, прикрываясь матовой пеленой кинетического щита от пропущенных Некромантом сюрпризов, водитель джипа, двинулся к нам. Его взгляд замер на точке где-то у выше и позади нас, а зажатый в правой руке пистолет начал подниматься.

— Ad maiorem... — начал было приехавший.

— Dei gloriam!* — подхватил я. В конце концов, что бы ни случилось — это все к вящей славе Начавшего Начало, того, чья воля разорвала покой Предначального Порядка.

Сорвавшаяся с моей ладони струйка пламени, рядом с которым расплавленная сталь показалась бы абсолютно черным телом, лизнула убийцу. Цвета обернулись собственной противоположностью, и синее лицо над ослепительно белым воротником еще успело отразить удивление прежде, чем рассыпаться тысячами быстро гаснущих искр.

Сложно не испытывать зла и агрессии к тому, кто убивает твоих соратников и единоверцев. Сложно. Но можно. Если вся твоя душа сосредоточена на достижении единственно верной цели, на исполнении того, что мудрые наставники обозначили как Волю Божью. Но именно эта сосредоточенность его и выдала.

Уже имея опыт общения с подобными фанатиками, я не стал рисковать. Даже если убийца и успел нажать на спуск, увидев мою руку, поднимающуюся ему навстречу, это уже ничего не значило. Нить его жизни была выжжена из Узора. Что бы он ни делал после того, как отпустил руль — это уже не случилось. Бывшее стало небывшим, стертое в пыль, в прах, в каленый пепел мощью Погибельного огня.

/*Прим. автора: Ad maiorem Dei gloriam! (К вящей славе Господней!) — девиз Общества Иисуса, более известного как орден Иезуитов. Однако, из того, что некий персонаж использует девиз Ордена (и даже искренне считает себя принадлежащим к нему) не следует, что он действительно является иезуитом*/

Видимо, гибель козырной карты надломила фанатичную решимость противников. У немногих еще не погасших пятен, символизировавших в моем восприятии Мысли Зла, ярость и агрессия окончательно утонули в море страха, и они начали удаляться. Дикая Охота, стаями призрачных гончих рванула за ними.

Я вопросительно посмотрел на Некроманта. Тот молча кивнул, придерживая призраков на невидимой сворке. Пусть бегут. Оторваться от гончих бегущим точно не светит. А вот там, куда они прибегут — наверняка есть что-нибудь интересное.

Токио-3. Кацураги Мисато

Из Геофронта моя синяя Тойота вылетела, как будто выброшенная катапультой авианосца Через радугу. После того, как Синдзи-кун позвонил, и сказал, что человек, одетый как представитель второго отдела, приехавший на машине, однозначно принадлежавшей НЕРВ, попытался их убить (и это вдобавок к тому, что их и так в школе осаждала толпа народа), у меня сердце было не на месте. Так что в ворота школьной ограды я бы влетела полицейским разворотом... если бы не обгорелые остатки чьей-то машины, догорающие прямо между створками. Да и сама школа выглядела так, как будто на ее территории шел общевойсковой бой, с применением, как минимум, тяжелого пехотного вооружения... Впрочем, окрестные дома смотрелись не намного лучше. К примеру, с крыши дома, что стоит прямо напротив ворот — свисает труп, зацепившийся ногой за что-то на крыше. А с другой крыши капает вниз что-то красное, причем, судя по размерам пятна, вначале это красное не капало, а натурально лилось.

Остановившись, я выкатилась из машины, сжимая в руках верный ТТ. Когда после Второго удара русские расконсервировали свои мобилизационные склады, пистолеты Токарева разлетелись по всему миру. Один из них достался в свое время мне... и пришелся по руке, так что я оставила именно его, несмотря на то, что ООН обеспечивает НЕРВ по самым современным стандартам, и получить пресловутый Глок, или еще какое достижение современной оружейной мысли труда бы не составило. Но ТТ, производившийся с 30-х годов прошлого века, сразу очаровал меня аурой принадлежности к Той-самой-Войне. Так что в качестве личного оружия я использую именно его, не смотря на пресвященное мнение многоразличных экспертов, неоднократно советовавших мне сменить оружие.

Размышления об извилистых путях оружейной логики не помешали мне обежать машину, и спрятаться за ней. Укрытие, конечно, получилось то еще, особенно — с учетом уже почти догоревших обломков... Кстати, присмотревшись в потухающему костру, я сообразила, что кто-то видимо, в эти ворота уже проехал... И машина это была не чета моей Тойоте. Впрочем, Синдзи-кун ведь говорил по телефону, что убийца приехал на джипе НЕРВ... Я еще раз взглянула на следы, и признала: было очень похоже на то, что через обломки догорающей машины проехал именно наш гражданский броневик, которому до гордого звания БРМД* не хватает разве что пулемета в башенке на крыше.

/*Прим. автора: БРМД — бронированная разведывательно-дозорная машина*/

Пригибаясь и прислушиваясь, я короткими рванулась к школе. Увы, укрытий по дороге не было, так что оставалось только надеяться на растяпистость тех, кто мог бы сейчас наблюдать меня через прицелы.

Как ни странно, но по дороге меня никто не подстрелил. Да и вообще, как сообразила я, уже сворачивая за корпус средней школы, я совершенно не слышала выстрелов. Совсем. И мне стало дурно от мысли, что нападающие могли отступить потому, что достигли своей цели.

К счастью, все оказалось не так страшно. Синдзи, Рей и какой-то незнакомый парнишка с театральным реквизитом, похожим на посох какого-нибудь злого колдуна, мирно беседовали, стоя возле джипа, несомненно, принадлежащего нашей конторе.

— Синдзи-кун, Рей-тян! — я бросилась к ребятам.

— Кацураги-сан... — Синдзи и Рей учтиво поклонились, а незнакомец по-варварски склонил голову. Впрочем, судя по внешности, он и есть длинноносый варвар, от которого смешно было бы ожидать скрупулезного следования этикету. — Мисато-сан, — Синдзи-кун повел рукой в сторону незнакомого парня, — это — Сандро-кун. Наш некромант, — признаться, я несколько оторопела от такого представления. — Сандро, перед тобой Кацураги Мисато-тайи, мой опекун и непосредственный командир.

— Капитан... — по-русски произнес некромант, и еще раз поклонился, уже глубже, но сильно не дотягивая до предписанного этикетом.

— Сандро-кун, — а вот я поклонилась так, как следует при знакомстве. Впрочем, надеюсь, что Сандро-кун не воспримет это как упрек. — Итак, что тут у вас случилось?

— Сначала, — как и ожидалось, ответил мне Синдзи-кун, Рей-тян стояла так, что, конечно, нельзя было сказать, что она прячется за Синдзи... но еще полшага вправо — и сказать так будет уже можно, — какие-то придурки совершили акт группового суицида. Это только додуматься надо было — нападать на некроманта возле разупокоенной могилы!

Все-таки, клуб исследователей сверхъестественного, в который вступил Синдзи-кун на него влияет как-то странно...

— Возле могилы? — ухватилась я за что-то непонятное. Про придурков, устроивших группаовой суицид — выясним позже. Раз уж по нам не стреляют прямо сейчас — можно и выяснять непонятности по порядку. — Разве на территории школы есть могилы?

— Не просто на территории, — отозвался Синдзи-кун. — А прямо в старом здании. Где-то после Войны-на-Море* ради защиты и процветания школы, в ней принесли в жертву одну из учениц.

/*Прим. автора: Война-на-Море — японо-американская война 1941-45 годов. Составная часть Второй мировой войны, как и советско-германская Великая Отечественная война*/

— Откуда ты это знаешь? — удивилась я.

— Я, конечно, тот еще некромант, — отозвался Синдзи-кун, — особенно, если сравнивать с Сандро-куном. Но уж на то, чтобы пообщаться с уже сформировавшимся призраком — моих скромных талантов вполне хватает.

— ...и только полностью несведущий человек, вроде твоего опекуна, тебе поверит! — твердо вмешался этот Сандро. Я уже приготовилась ехидно усмехнуться, когда паренек вдребезги разобьет бредовую историю о жертвоприношении и шатающемся по школе привидении, но подавилась улыбкой, когда тот продолжил, — ... слабый некромант он, таланта не хватает! Лень тебе. И недосуг. А так бы навострился... Да для некромантии таланта вообще надо самую крупицу! Удели ты время и внимание — давно бы уже мог сдать квалификацию! Это же не твоя любимая демонология!

— Увы мне, — вздохнул Синдзи-кун. — Я все-таки не ты, учиться чему-то просто потому, что хочется — для меня недоступная роскошь. Вот и приходится пробежаться по верхам везде, где можно, а потом зубрить то, что нужно для выживания.

— Некромантия? — ошарашено переспросила я. — Демонология?!

Но, прежде чем я получила ответ, на подставленную руку Сандро-куна в кожаной перчатке опустилась небольшая сова.

— Приветствую тебя, птица Дикой Охоты, — обратился он к сове, а та в ответ ухнула, как будто понимала сказанное. — Прими более удобную для общения форму!

Сова спрыгнула с перчатки, ее образ размылся... и на асфальт приземлилась девочка лет десяти.

— Младшие лорды, — поклонилась она Синдзи-куну и Сандро-куну. — Дама, — теперь поклон был в сторону Рей-тян. Меня девочка подчеркнуто проигнорировала. — Мы гнали добычу, но, как и было приказано, не убивали их, в надежде, что они приведут нас к своему убежищу. Добыча попыталась укрыться в одном из логов, — почему-то я поняла, что имеется в виду какой-то из домов. — И там их убили. Чужой охотник их рода. Должны ли мы взять его кровь за оскорбление?

Я с трудом оторвала взгляд от легкого платьица, в которое была одета девочка. Переливчато-серое, оно казалось сотканным из хмурого пасмурного неба.

— Вы схватили чужого охотника? — поинтересовался Синдзи-кун.

— Да, господин, — ответила девочка.

— Тогда — веди нас, — на мгновение мне показалось, что в голосе Синдзи-куна свистнула холодная сталь. — Думаю, это будет... любопытно.

— Следуйте за мной, — девочка подпрыгнула, и вот уже над головой Синдзи-куна скользнули серые крылья некрупной совы. — Лорды. Дама, — эти слова не были произнесены, но я их все равно услышала.

Токио-3. Икари Синдзи

Птица Дикой охоты привела нас к неприметному зданию в нескольких кварталах от школы. Признаться, если бы не Мисато-сан, то втроем с Рей-тян и Некромантом мы добрались бы существенно быстрее: я в таких случаях предпочитаю поймать волну варпа, и переместиться вместе с ней, чему научил и Рей-тян, а Сандро — пробить прямой коридор, Путь насквозь. Но, поскольку для Мисато-сан эти дороги закрыты — пришлось ехать на ее машине.

— Мисато-сан, — заинтересовался Сандо, когда мы вышли из машины, — не хочу показаться навязчивым... — н-да... все-таки общение с девушками — не его сильная сторона. Интересно, как он будет обучать некромантии сразу трех девчонок? Впрочем, когда Сандро говорит о своем хобби и, по совместительству — основной специальности, то есть — некромантии, его смущение имеет свойство куда-то испаряться. Так что справится. — ...не хочу показаться навязчивым, но... Почему именно ТТ? У него ведь даже нормального предохранителя нет! Да и с останавливающим действием... не очень.

— Зато с проникающим хорошо, — отозвалась Мисато-сан. — Раньше у меня был H&K UCP, но он, увы, оставил меня... — Заметив мой вопросительный взгляд, Кацураги уточнила: — Танком переехали. И если бы я оказалась чуть более нерасторопна — этим же танком переехали бы и меня тоже. Ну вот... тогда как раз шло Великое переселение, филиал Хеклер и Кох в Америке оказался заброшен, также под формирующимися льдами остались многие оружейные склады. Нового UCP для меня не нашлось. Пришлось брать, что давали. А потом как-то привыкла. Сейчас-то уже H&K вновь развернулись, так что поменять ТТ обратно на UCP труда не составит... Но я уже привыкла к этому.

— Да, к оружию — привыкаешь, — согласился некромант, погладив свой посох. Посох неслышно для обычных людей мурлыкнул. Мисато-сан удивленно посмотрела на него, доказывая тем самым, что уж ее-то к обычным людям не отнесешь. Впрочем, для выжившей почти что в эпицентре Второго Удара удивительным было бы скорее обратное.

— Кстати, — удивленно оглянулась по сторонам Мисато-сан, — это ничего, что мы тут так ктоим, болтаем... Ведь мы же не просто так сюда приехали?

Я оглянулся, отметив для себя пару милующихся соколов на крыше, собаку у подъезда и несколько кошек.

— Ничего. Дикая охота сторожит добычу. Если бы тут было что-то опасное — нас бы предупредили. Куда идти? — спросил я сову, удобно устроившуюся на перчатке Сандро.

Та подняла голову, покрутила ей почти на 180 градусов, и уверенно взлетев, повела нас за собой.

Дом, в который нас привела Дикая охота, оказался вполне приличным. Консьерж на входе попытался не пропустить кучку непонятных личностей, не имеющих к жильцам дома никакого отношения, и не способных даже назвать номер квартиры, в которую они направляются или же имена людей, к которым у них есть дело. Но Мисато-сан развернула у него перед носом свое удостоверение и потребовала не мешать спецоперации НЕРВ, на чем спор, собственно, и закончился. Консьерж только буркнул, что расходились тут всякие, бумагами размахивают... Меня это, признаться, несколько царапнуло. Это кто же такой красивый недавно прошел мимо консьержа, помахав у него перед носом грозной бумагой?

В квартире, указанной нам птицей Дикой охоты, обнаружились три тела. Двое беглецов скончались, по всей видимости — от отравления тяжелыми металлами. Свинец вообще, при попадании в организм мало полезен для здоровья. А когда его попадает сразу восемь грамм, причем прямо в мозг, желание пораскинуть этими самыми мозгами по полу становится поистине нестерпимым.

А вот третье тело было все еще живо. Оно тихонько сопело себе в две дырочки, особо не демонстрируя серьезных повреждений. Впрочем, это типично при встрече не слишком сильных волей личностей с Дикой охотой. У ее гончих редко возникает странное желание устроить честную драку. Так что ментальными ударами и суггестией они владеют практически поголовно.

— И кто же это у нас такой шустрый? — Мисато-сан пинком отбросила подальше в сторону вывалившийся из разжавшейся руки Кольт Питон, и следующим пинком переворачивая тело так, чтобы было видно лицо. — Любопытно. Очень любопытно... — Мисато сан явно узнала лежащего.

— И кто это? — заинтересовался я.

— Окамото Дейчи, третий заместитель Кеннеди Элвин-сана, начальника службы наблюдения и охраны пилотов, — представила лежащего Мисато-сан.

— И что же он тут делал? — спросил я, не столько желая знать ответ, сколько прикидывая вероятность того, что мне разрешат данное туловище как следует допросить. Вероятность стремилась куда-то в область отрицательных величин.

— Думаю, если привести его в чувство и спросить, то окажется, что второй отдел получил информацию о лежке террористов, вот третий заместитель начальника отдела, отвечающего за вашу охрану, — Мисато-сан кивнула на нас с Рей-тян, выехал проверить эти сведения, оказавшиеся, увы, достоверными. В ходе столкновения с этими доморощенными бойцами за веру, он убил противников, в чем и раскаивается, поскольку допросить их не представляется возможным.

— Не представляется? — повернулся я к Некроманту. Тот ответил мне не менее кривой усмешкой.

— Живой курицы тут, конечно не найти, — задумчиво протянул Сандро. — Но... Умерли недавно, смерть стопроцентно насильственная, даже кровь еще не успела свернуться. Сделаем.

Некромант опустился на колено, обмакнул палец в действительно еще не свернувшуюся кровь, и вывел на чистом участке пола несколько символов. Глаза его на мгновение остекленели, а по левой стороне лица серебристыми нитями побежали линии асимметричного узора, свидетельствуя, что Сандро — в глубоком трансе и перестал удерживать иллюзию, скрывающую такую яркую особую примету. Мисато-сам зачарованно наблюдала за коротким, но в руках специалиста — весьма действенным обрядом.

Вот линии Силы, имитирующие татуировку, пропали с лица Сандро, а сам он стал вновь доступен для общения.

— Ну, что? — поинтересовался я.

— Фанатики, — вздохнул Сандро. — В головах было практически пусто даже до того, как им вышибли последние мозги. Культ Сириуса, — продолжил он, не дожидаясь вопросов. — Считают Ангелов — посланниками Господа, которые очистят человечество от зла, боли и непонимания. Погибнут многие, — тут он перешел на бессмысленно-торжественный, пафосный тон, явно кого-то цитируя, — но перед выжившими Творец откроет врата Эдемского сада...

— ... а потом — догонит, и еще раз откроет, — продолжил я цитату на свой вкус.

— Не исключено, — согласился Сандро. — Соответственно, пилотов в частности, и весь личный состав НЕРВ вообще, считает демонами...

— ...в чем недалеки от истины, — снова вмешался я, вспомнив диалог с Асмкой-тян на породе штаба. Поскольку Сандро говорил по-русски, разницы между акума и ёкай просто не было.

— ...так что, — продолжил Сандро свой рассказ, не обращая внимания на помеху, — получив приказ устранить сразу двух пилотов — только что не прыгали от радости по поводу оказанной чести и высокого доверия. Из других членов культа знают только товарищей по своей боевой группе, которые не успели сбежать от школы, и своего куратора.

— Он? — кивнул я на еще живого.

— Нет, — покачал головой Сандро. — Подозреваю, что куратора уже вороны в каком-нибудь овраге доедают... Или он уже сбежал туда, где нам его не найти.

— Приметы? — уточнила Мисато-тайи.

— Он приходил в балаклаве, — отрицательно покачал головой Сандро.

— Пароль? — продолжила спрашивать Мисато-тайи.

— Обломок монеты, который они сравнивали со своим экземпляром, — отозвался Сандро. — Причем каждый раз куратор забирал у них прошлый экземпляр, и выдавал новый.

— Зачем они вообще бежали сюда? — сформулировала следующий вопрос начальник оперативного отдела.

— Здесь должна быть запасная точка эвакуации, — изложил полученную информацию Сандро. — Они только успели подать сигнал о провале, когда вошел этот, — он кивнул в сторону Дейчи-сана, — и сразу стал стрелять. Кто он — они не знают. Вообще в первый раз видели.

— Н-да... — вздохнула Мисато-сан. — Все-таки Окамото-тюи — офицер НЕРВ. Для его допроса нужны некоторые формальности...

— ...для выполнения которых у нас нет оснований, — продолжил я.

Мисато-сан кивнула.

— Ссора с его покровителями сейчас... несвоевременна, — подтвердила она мои подозрения.

— А тот... во дворе? — спросила Рей-тян, впервые приняв участие в нашем общении.

— Ничего, — вздохнул Сандро. — Они вообще посчитали его сотрудником НЕРВ, прибывшим для эвакуации пилотов.

— Понятно, — вздохнул я. — Отпускаем Охоту. Операция завершена. Но... Мисато-тайи, — обратился я к своему непосредственному командиру, — доведите, пожалуйста, до отдела охраны. Увижу, как кто из них поднимает оружие в направлении Рей-тян — сначала буду метко стрелять, а уже потом — разбираться: чего это им, таким красивым, понадобилось. Скорее всего, выяснять будем при помощи Сандро.

— А может... — начала было Мисато-сан. Я как-то сразу понял, о чем она хочет спросить, и отрицательно покачал головой.

— Погибельный огонь. Его выжгло из Узора, и теперь он не присутствует ни среди живых, ни среди мертвых. Погорячился.

Штаб НЕРВ. Мисато Кацураги

Сборище было... представительным. По сути, сейчас собрался весь оперативный отдел за исключением пилотов. Их я сюда звать не стала, тем более, что у Рицко к этой неуемной троице возникли очередные вопросы, которые требовалось немедленно прояснить. Кажется, ей притащили из карантинной зоны Токио-3 что-то интересное, и она решила немедленно проверить, как это интересное будет взаимодействовать с пилотами. Отлично. Потому как присутствие Синдзи-куна на этом сборище мне не требуется от слова совсем.

— Итак... — обратилась я к собравшимся. — У нас возникла проблема. Кеннеди Элвин-сан, особенно она касается Вас и Ваших сотрудников. Впрочем, сказать, что она не затрагивает остальной персонал оперативного отдела, за исключением отсутствующих здесь пилотов... Я бы так выразиться не решилась. Проблема у нас общая.

— И в чем она заключается? — Элвин-сан поднял голову от своих записей.

— Культ Сириуса, — жестко ответила я ему. — Он вновь поднял голову.

Сразу несколько сотрудников охраны разом поморщились. События времен начала строительства комплекса в Геофронте, когда отдел охраны пилотов потерял несколько человек в покушениях на Рей-тян... Хм... Что интересно — покушения прекратились, когда была принята Хига-сан, начавшая буквально кампанию травли Аянами... Любопытно. Это надо будет обдумать, а заодно — посоветоваться по этому поводу с Рицко-кун. А вот с Синдзи-куном... не надо. Он же будет копать... и раскопает. И, боюсь, то, что он раскопает... Насколько я поняла, НЕРВ сейчас не нужны реки крови и горы трупов. Но вот почистить ряды, тих и незаметно — можно и нужно. Так что сначала — Рицко-кун... чтобы точно знать — кого и за что устранять, а потом уже — Синдзи-кун. В идеале — я должна прийти к нему уже с головами виновных в подарочном оформлении.

Между тем, я изложила собравшимся историю покушения на пилотов, включая и то, что один из покушавшихся приехал на машине службы охраны пилотов и был одет в их форму. А также о подозрительно вовремя явившемся заместителе Элвин-сана, убившем двоих подозреваемых. О возможности допросить даже мертвых, я рассказывать не стала. Просто на всякий случай. Такие козыри придерживают в рукаве до последнего.

Разумеется, история, рассказанная заместителем Элвин-сана, были именно такой, какой мы и предположили. Узнал о базе террористов, явился туда, подвергся нападению, убил противников. Почему он поперся на базу террористов в одиночестве, а не вызвал сильный отряд, откуда он знал, что там будут лишь несколько бойцов, с которыми он справится... Все эти вопросы остались без ответа. Как, собственно, и предсказал Икари Гендо-сама, посетовавший, что у него нет возможности схватить неугодных и выбить из них нужные ответы. Но это у него. А у меня такие возможности, пожалуй, есть. Особенно — если Окамото-тюи попадет под машину. Вот совершенно случайно. И еще более случайно неподалеку окажется Сандро-сенсей. Но это немножко подождет. Совсем чуть-чуть. А пока надо сделать так, чтобы убедившиеся в моем и Гендо-сана бессилии враги несколько расслабились... Пусть убедятся, что мы попали в их ловушку, и не имеем возможности серьезно противостоять...

Когда в ловушку для кошки попадает мантикора — это проблема для поставивших ловушку. Не для мантикоры.

Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

После исследований Акаги-сан, мы долго отмывались в душе. Рицко-сан изобрела какой-то новый состав, который, при добавлении в LCL должен был стабилизировать уровень синхронизации, предотвратив как сползание ниже нижней абсолютной границу, так и возрастание выше Предела Погложения. Надо ли говорить, что идея оказалась полностью бесполезна? Увы, но эмоциональный срыв по-прежнему гарантированно приводил к провалу под абсолютную границу, потере управления и берсерку. Пробой Предела Поглощения мы не проверяли... но, по моим ощущениям, он по-прежнему был вполне реален. По крайней мере, Дух Машины однозначно намекал об этом, отталкивая меня от Предела.

Зато вот отмываться от новой смеси пришлось гораздо дольше, чем от чистого ихора.

А потом мы, получив разрешение от Акаги-сан, двинулись к выходу. И по дороге нам встретился человек в форме второго отдела. Пошатываясь, он двигался навстречу. Вообще-то, пьяные встречались в Геофронте столь же часто, как и динозавры на площади перед Запретным дворцов. Так что чуйка сообщила мне, что что-то не так раньше, чем он увидел нас.

— П-пилоты... — встречный оскалился. — В Ге-ге...рон... — он с трудом сфокусировал взгляд. — Без оружия... — и вправду, даже тот ствол, который я засветил во время атаки на школу, у меня забрали на входе в Геофронт. А то, что я в любой момент могу снова призвать его... Об этом знает кладовщик Адамсон, знает Акаге Рицко. А прочим — знать такие подробности ни к чему. — Господь вознаградит меня!

Голос культиста Сириуса на глазах твердел, да и рука, которой он вытащил из кобуры пистолет — ни разу не дрожала. Что ж. Придется показать, что пилот без оружия подобен пилоту с оружием, только без оружия.

Варп принял меня, как это уже бывало не раз раньше. Прекрасная крытая дева пела о проблемах сотовой связи в Эмпириях, лукаво поглядывая на меня. Если не приглядываться — она чем-то даже напоминала Рей-тян. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Нерожденные твари не имеют сколько-нибудь постоянного облика, и, имея дело с тем, кто сильнее — стараются выглядеть так, чтоб понравиться ему, и не вызывать желания уничтожить прямо на месте.

Совместить настроение, определяющее мое положение на Той Стороне и координаты в реальности — удалось не сразу. Но поскольку время текло откуда-то из-за моего левого плеча в направлении 16-го румба, нажать на спуск противнику не удалось.

Коготки, способные распустить керамитовые доспехи толщиной в палец на ленточки, сомкнулись на руке с оружием, поднимающейся в нашем направлении. Вопль боли, раздавшийся в коридоре был вызван даже не столько травматической ампутацией кисти, сколько тем, что на кожу незадачливого убийцы попали брызги черной крови материализовавшейся твари, лицо которой сохранило сходство с Рей-тян, но вот тело освежеванной гарпии не давало возможности это сходство заметить.

Ловчая птица Той Стороны очень хотела пожрать попавшуюся ей душу. Но жесткий приказ заставил ее принести добычу Высшему. То есть, в данном случае — мне.

Главный принцип демонологии — это либо договориться с существом с Той Стороны, либо заставить его признать себя Высшим. И в данном случае это было несложно. Катарт — одна из низших Нерожденных тварей, неспособная даже осознать собственное существование. Но в противостоянии с человеком, не имеющим сколько-нибудь оформленных психических сил, подчиненный катарт, не говоря уже о катарте-фамилиаре, — аргумент ультимативный.

Я посмотрел на искалеченного человека, и кивнул Рей. Все-таки практика в искусстве магического исцеления ей не помешает. Конечно, я не могу научить ее большему, чем знаю сам... а сам владею только крайне необходимыми для выживания навыками полевой медицины. Но даже и это — существенно больше чем совсем ничего. И может когда-нибудь спасти нам жизнь.

Рей-тян подошла к решению поставленной задачи весьма творчески. Вместо того, чтобы пытаться регенерировать руку, он выловила в варпе тварюшку низшую из низших, которая скорее послужит кормом кому-то из более высоко организованных Нерожденных, вроде той же катарта, чем дорастет до Барьера Осознания, и своей волей зафиксировала ее в нужной форме. И теперь она аккуратно соединяла получившийся не то протез, не то — донорский материал с разлохмаченной культей. Процесс соединения нервной системы человека и того, что оную систему заменяло нерожденной твари требовал отслеживания мельчайших откликов как сигнальной, так и управляющей систем. Так что, боюсь, жерт... подопыт... исцеляемый решил, что его пытают. В принципе, он даже и не был так уж не прав. Пока он старался хоть как-нибудь отвлечься от терзающей его боли, стараясь убежать в беспамятство, или хотя бы смерть, я аккуратно потрошил его память. Аска-тян же старалась не ознакомить окружающую действительность с тем, что он съела перед тем, как отправиться на экзеку... быть откомандированной для помощи в проведении исследований к Акаги-сан. Лучи добра, щедро рассылаемые по мирам Медной Цитаделью, ей в этом сильно помогали. Но когда мы с Рей-тян закончим — надо будет отвести Аску-тян в спортзал, и дать ей как следует спустить пар в учебном бою. А то злая она сейчас, того и гляди — на людей кидаться станет.

Мисато-сан прилетела вихрем. Полагаю, там быстро добраться до нас у нее получилось потому, что с ней примчалась Акаги-сенсей, углядевшая в камерах наблюдения что-то любопытное. Акаги-сан сразу принялась расставлять вокруг Рей какие-то приборы, стараясь двигаться максимально тихо и незаметно. (По собственному опыту сенсей догадывалась, что если привлечь внимание Рей в такой момент — можно оказаться посланной далеко и надолго. И не факт, что не придется отправиться по указанному маршруту). Мисато-сан вопросительно посмотрела на меня.

— Культист, — вздохнул я, выдавая полученные сведения. — Даже как-то странно, что в общем-то приличный человек — и попал в этот дебильный культ. Но влип он капитально. С одной стороны — приказ, честь, долг... и семья в заложниках. А с другой — он все-таки плюс-минус нормальный человек, и понимает, что детей убивать нехорошо. Вот и нажрался прежде, чем идти на дело. Чтобы с одной стороны — заглушить угрызения совести, а с другой... трясущимися руками глядишь — да и промажет. Или скрутят раньше. Или... В общем, такая себе итальянская забастовка. И приказ исполнен, и результата — нет.

— Понятно, — вздохнула Мисато-сан. — И как давно он... — командир запнулась, пытаясь поточнее сформулировать вопрос, но я сразу начал отвечать.

— В НЕРВ он пришел уже будучи культистом. Кто сделал документы, кто его прикрывал и как протащили в НЕРВ — он не знает. Просто сунули пакет документов в зубы и сказали прийти на собеседование. Он и пошел. За все это время с ним ни разу не связывались. И только вчера он по электронной почте получил письмо вполне себе безобидного содержания... что-то о трех комплектах оборудования, которое нужно доставить на склад, правильно его понял — и пошел... готовиться к акции.

— И что теперь? -судя по всему, Мисато-сан уже приняла решение, а меня спрашивает для того, чтобы что-то добавить или поменять в своем мнении обо мне, не более того. Вот я и ответил то, что думал.

— За семьей я уже отправил Дикую охоту... — и так бледный, убийца практически посинел. — Дети-то уж точно ни в чем не виноваты. Они о сущности отца даже не знают. Так что их по-любому надо вытаскивать. А этого... — я кивнул на мужчину, с которым Рей-тян уже закончила. — Даже не знаю... Какие у нас приняты процедуры для таких случаев? Признаться, я — не вижу смягчающих обстоятельств. Но, может Трибунал — найдет? — И я сделал вид, что мою руки под невидимой струей воды.

— Согласна, — кивнула Мисато-сан, и подозвала два трехстворчатых шкафа в бронежилетах, которым и приказала доставить пленного во внутреннюю тюрьму НЕРВ.

Быстренько скользнув по их поверхностным мыслям, я убедился, что, по меньшей мере, они желают доставить его именно в камеру, а не в уютное помещение два на полтора метра под землей, и кивнул Мисато-сан.

— А что ты думаешь обо всей этой ситуации в целом? — поинтересовалась командир.

— Либо верхушка культа в истерике, вот и швыряют в нас что под руку попало, не глядя на ценность швыряемого... — я приобнял подошедшую ко мне Рей-тян. — Либо они хотят, чтобы мы думали, что они — в истерике и тратят последние запасы... И тогда настоящий крот забьется в нору совсем в другом месте.

Токио-3. Школа. Аянами Рей

Что что-то идет не так, как надо, стало понятно на середине третьего урока, когда проектор, при помощи которого учитель демонстрировал нам ликование народных масс при присоединении территории Южного Китая к Империи Сакуры, внезапно погас. Асахино-сенсей пробежался вокруг не функционирующего агрегата несколько раз, выругался, щелкнул тумблером вкл/выкл без какого бы то ни было результата...

Я достала из кармана телефон. Он демонстрировал отсутствие сигнала. А это означало, что, как минимум несколько ближайших вышек сотовой связи не функционируют.

Требования Устава на такой случай были однозначны: в случае потери связи со штабом, эту связь необходимо любым способом восстановить. Если бы Икари-кун был в штабе... я могла бы попробовать до него дотянуться. Но он здесь, рядом со мной. Возможно — следует пройти к уличному таксофону? Ближайший — прямо перед воротами школы. Наверное, это оптимальное решение.

Я вопросительно посмотрела на Икари-куна, и он уверенно кивнул мне. Мы поднялись. И вместе с нами встала Аска-тян.

— Вы куда это? — грозно спросил Асахино-сенсей.

— В случае утраты связи со штабом НЕРВ пилот должен принять все меры к ее восстановлению, — процитировал Икари-кун. — Таков Устав.

— То есть, вы трое снова собираетесь прогулять?! — взвыл учитель.

— Идет война, — ответил Икари, невозмутимо собирая вещи. — Как солдаты Человечества мы — воюем. Все остальное — по остаточному принципу, — я почувствовала что он в чем-то... лукавит, но в чем именно — понять так и не смогла. Ведь Икари-кун говорит очевидные и очевидно правильные вещи!

— Икари! К директору! Немедленно!!! — заорал Асахино-сенсей.

— После завершения текущей кризисной ситуации, — спокойно ответил Синдзи-кун, заставив учителя побледнеть от ярости.

— Немедленно, я сказал!!!

Реакция была точно такая, какая она и должна быть: Синдзи-кун убрал последние тетради в свой портфель и двинулся к выходу. Мы с Ленгли последовали за ней, уже не обращая внимания на вопли учителя. Все-таки, увы, ситуации, когда правильно и верно приходят в неразрешимое противоречие, случаются гораздо чаще, чем мне бы того хотелось.

Я погладила ладонью рукоять атейма, скрытого сейчас в ножнах Небытия. Холодный черный металл и оплетка из кожи неизвестного мне животного — сильно успокаивает. Я воззвала к лазурному Ветру, ожидая от него подсказки, что делать дальше. Конечно, очевидным выбором было бы следовать командам лидера, да и хочется мне, признаться, того же. Но... Я должна не тащиться за Синдзи-куном бесполезным грузом, но хотя бы пробовать помочь ему. Золотая логика Хиш подсказывала следующий очевидный вариант — пойти к будкам таксофонов через дорогу от школы. Но провидческая лазурь намекала, что это будет не то, чтобы ошибкой, нет, это решение — правильное, но... не оптимальное.

Я слегка ускорила шаг, и потянула Синдзи-куна за рукав его школьной рубашки. Он оглянулся на меня, и я указала ему на другую группу таксофонов. Она была дальше, но... Азир подсказывал, что идти следует туда. Так будет ненамного, но быстрее.

Синдзи-кун оглянулся на меня, улыбнулся и кивнул, соглашаясь с моим предложением. Как ни странно, не стала возражать и Ленгли. Она пошла за нами, только ворчала себе под нос что-то о чертовых йокаях. Но поскольку Синдзи-кун сказал, что мы — и есть йокай, эти слова не являлись оскорблением, и я решила на них не реагировать.

До таксофонов мы дошли быстро, но... Ни один из них не работал. Более того, светофор на перекрестке — тоже был выключен. И вообще создавалось впечатление, что обесточен весь город...

— Не нравится мне это, — произнесла Ленгли, осматривая город, и пытаясь увидеть хотя бы один работающий светофор, благо — мы находились практически над городом, на господствующей высоте, как это называли на уроках тактики.

— Мне тоже, — согласился Синдзи-кун. — Но это значит, что мы должны как можно быстрее попасть в НЕРВ.

— И как мы это сделаем, Икари-тюи? — нервно спросила Ленгли.

Ответ был мне очевиден, поэтому, вместо того, чтобы что-то говорить, я подошла к Ленгли и взяла ее за руку. За другую руку ее взял Синдзи-кун, а потом и мы с ним взялись за руки, замыкая круг.

— Что... Что вы творите?

Объяснять не было ни времени, ни желания. Я чувствовала, что что-то приближается... Алый Акши звал нас за собой. Спиральная лестница, с тысяч малых площадок которой, каждая из которых могла бы накрыть весь Токио-3, на нас смотрели бесчисленные глаза, пылающие жаждой крови, вилась в расколотых небесах.

— Почему-то... — Ленгли запнулась. — Почему-то мне кажется, что я должна сказать... Сказать...

— Говори, — ответил Синдзи-кун. — Кольцо Погибели пропустит тебя... и нас вместе с тобой.

— Мы спешим на битву! — выкрикнула Ленгли. Кажется, она чувствовала себя неловко, произнося это.

— Путь открыт! — казалось, что множество голосов, накладываясь друг на друга, грохочут нам в уши.

Синдзи-кун кивнул, и мы сделали следующий шаг. Алый Акаши взвыл волчьими голосами, предупреждая... Икари крутнулся на месте, и возникшая было из ниоткуда тварь сама напоролась на острие нагинаты, оказавшейся у Синдзи-куна в руках.

— Кровь — Богу Крови! — вознес Синдзи-кун благодарственную молитву за ниспосланное испытание. Шаг вперед, и уже вместо нагинаты в его руках но-дачи. Клинок почти в рост самого Синдзи-куна чисто срезает уродливую, в костяных наростах голову. — Черепа — для Трона Черепов!

Следующий взмах матово-черного клинка срезает кисть сросшейся с оружием руки мертвой твари. Синдзи-кун наклоняется... и в его руках оказывается глефа, чем-то похожая на ту, которой вооружили Ноль Вторую. А плоть и кости мертвого демона осыпаются на багровую землю серым прахом.

— Держи! — Икари кидает глефу Ленгли, и та машинально ловит ее, и довольно профессионально прокручивает вокруг себя. — Оружие, откованное в кузнях Кольца Погибели весьма ценно. И, кстати, когда пойдем тут в следующий раз, возносить хвалу Владыке Вечной войны придется уже тебе...

Я вспомнила, как Синдзи-кун учил меня... Тогда мы шли через преддверие Лабиринта. И точно также, в первый раз он показывал мне, как разгадывать загадки, создавать заклятья-ключи, и проходить ловушки. А вот во второй и последующие разы этим занималась уже я, хотя Синдзи-кун и страховал, подчищая мои действия.

Кровь, плеснувшая их разрубленной шеи демона, развернулась у нас под ногами дорогой, вымощенной алым кирпичом. И мы пошли по ней навстречу неизбежной битве.

Токио-3. Геофронт. Акаги Рицко

Мы как раз готовили эксперимент по ускоренной активации Евангелионов. В сущности, готовили — это не совсем верно. Все уже было готово. Оставалось только дождаться пилотов из школы — и можно было начинать. Но что-то тревожило меня, какое-то странное ощущение, которое я не могла сформулировать даже самой себе. И я гоняла тест за тестом, проверяя: все ли так, как должно быть. Все тесты проходили, демонстрируя исправность всего, что могло быть неисправно. И это, странным образом, ничуточки меня не успокаивало.

Я как раз ввела очередную последовательность команд на запуск тестов, вызывая странные взгляды дежурной вахты, когда освещение на мостике погасло, оставляя только аварийные лампы. Погасли также и экраны МАГИ. Не слышно было даже гула вентиляторов системы жизнеобеспечения. Конечно, когда строили командный центр, он был рассчитан и на то, чтобы люди внутри не погибли при остановке принудительной вентиляции. Но если СЖО не запустят в ближайшее время, пребывание здесь станет... некомфортным.

— Всю оставшуюся энергию перевести на поддержание функционирования МАГИ, — приказала я.

Наш суперкомпьютер — уникальная установка. И к каким последствиям приведет сбой питания — предсказать было достаточно сложно.

— Мы не можем отключить систему раннего предупреждения, — напомнил Хьюга.

Пришлось согласиться.

— Отключайте все, кроме нее, — Я оглянулась туда, где располагались Командующий и его Заместитель, и получила подтверждение своих распоряжений. — А также начинайте ремонтные работы по графику Си-Джей-11.

Заместитель Командующего приподнял бровь. Си-Джей-11 предполагал изрядное количество лишних телодвижений, чтобы у того, кто попытается вычислить структуру базы, наблюдая ремонтные работы, голова завернулась на пупок. Увы, несмотря на то, что мы защищаем все человечество — есть множество желающих подставить нам ногу, нажиться на наших секретах и вытеснить из бизнеса, не говоря уже о фанатиках типа Культа Сириуса, Детей Откровения и многих других.

— Внимание! — заговорил Хьюга. — Есть отметка системы раннего оповещения. Спектр — синий. Это — Ангел!

Ксо! Прямо даже любопытно стало: неужели кто-то сумел предсказать появление Ангела, и подгадать диверсию? Или это просто так совпало?

— Начать подготовку Евангелионов к старту в ручном режиме, — начал распоряжаться Командующий. — Установить дополнительные батареи!

— Но, Икари... — вздохнул Фуюцке, — ...у нас же нет самого главного для запуска Евангелионов: нет пилотов!

— Они прибудут, — жестко ответил Командующий. — Своевременно. Или несколько позже.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Аска Ленгли

Я все равно не понимаю, как эти йокай делают то, что они делают. Но — у них получается, а значит, они все делают правильно. Вот и сейчас мы оказались именно там, куда стремились: на мостике НЕРВ. Но и тут творилось что-то странное. Судя по духоте — система жизнеобеспечения была отключена. Освещение, тусклое и неравномерное — поддерживалось множеством свечей. Интересно, откуда они тут взялись? Неужели предполагалось даже такая нештатная ситуация, как выход из строя всех питающих мощностей? Экраны МАГи были выведены в режим минимального энергопотребления. Но в темноте, которую свечи рассеивали не слишком хорошо, все-таки можно было различить то, что там было изображено. И от этого понимания у меня чуть было не встали волосы дыбом. К Токио-3 приближался Ангел! А ведь в отсутствие питания даже моя замечательная Красная — не более чем металлическая болванка, прикованная к стене!

В этот момент к Кацураги подбежал незнакомый парень в форме техника.

— Кацураги-тайи, монтаж аккумуляторов на Евангелион-03 завершен!

Аккумуляторы! Но они же дадут нам не более, чем полчаса... если я правильно помню техническую документацию... Значит, нам нужно управиться с Ангелом быстрее, чем будет исчерпан заряд.

— Отлично, — кивнула Кацураги. — Значит, Евангелионы — готовы. Осталось дождаться пилотов. Надеюсь, они догадаются...

— Не надо нас дожидаться, — влез в ее монолог для себя Икари. — Мы уже здесь.

— Отлично! — повторила Кацураги, но я успела заметить, как она вздрогнула, когда Икари заговорил. Неужели она действительно не заметила нашего появления? — Тогда — бегите в ангар и занимайте места по боевой тревоге. Старт будет произведен вручную, благо, — она кивнула Икари, — после твоего протеста в систему удержания были встроены пиропатроны, которые можно активировать и без подключения основной системы. Но вот на поверхность вам придется выбираться самим. Сможете?

— Рёкай! — отозвались мы. Конечно, ползти на четвереньках по технологическим тоннелям — удовольствие ниже среднего, но, учитывая то, что, судя по всему, некоторые из них специально рассчитаны на то, чтобы пропустить Евангелион в случае отказа системы — ничего невыполнимого тут нет. Плохо, конечно, то, что на это ползанье будет потрачена часть времени, и так ограниченного. Но других вариантов, судя по всему, нет. Хотя...

— Есть ли возможность просто подождать восстановления работоспособности питающей сети? — поинтересовалась я. — Все-таки вряд ли новый Ангел сильнее этого, как его...

— Рамиэру? — подсказал Икари.

— Да, Рамиила, — согласилась я. — В конце концов, он пробивался сюда больше десяти часов...

— Увы, — покачала головой Кацураги, — у нас нет уверенности в этом. Рамиэру продемонстрировал нам свои возможности, начав бурить броневую плиту...

— Умеешь считать до десяти — остановись на восьми, — пробурчал себе под нос Икари.

— К счастью, похоже, Рамиэру не читал Сун Цзы, — улыбнулась Кацураги. — В общем, выбираетесь наверх, Синдзи-кун рушит защиту своими Копьями, а вы, девочки — стреляете. И все дружно надеемся, что Ангел сдохнет раньше, чем у вас разрядятся аккумуляторы.

— И патроны, — вздохнула я. — Ведь, насколько я поняла, подать новое оружие вы не сможете.

— Майя, — крикнула Кацураги, — передай в ангар, чтобы подвесили запасные обоймы...

Мы с Икари переглянулись. Из всей программы обучения как-то выпала необходимость научить нас менять обоймы. На всех тренировках, да и в боях, по исчерпании боекомплекта, мы просто меняли оружие целиком. А сейчас — нет ни времени, ни энергии, чтобы научиться, но хотя бы...

— Техники могут показать нам, как перезаряжаться? — спросил Икари. — Хотя бы на картинках?

Десять минут теоретического объяснения и показа малопонятных, явно в спешке набросанных схем — этого явно недостаточно, чтобы сказать, что мы научились. Но, с другой стороны, как сказал Икари: перед первым боем у меня и такого инструктажа не было.

В ангар мы сместились мгновенно. Не было наркоманских видений чудовищной крепости, не было сводящего с ума Взгляда ее хозяина и ярости бесчисленных его прислужников. Просто были там — стали тут.

Нас встретила Акаги Рицко.

— Вы уже здесь? Отлично! Командующий верил в вас. Контактные капсулы уже установлены. Можете забираться...

Такое ощущение, что капсулы устанавливали вручную, при помощи талей и блоков. Впрочем... Крики команд и тяжелые, ритмичные выдохи подсказали мне, что как раз сейчас, тем же способом подвешивают запасные обоймы. Впрочем, подозреваю, что это скорее для самоуспокоения. В том, что мы в бою сможем поменять обойму... Мучают меня смутные сомнения. Так что приходится надеяться, сто по одной обойме нам хватит, и что враг не окажется того же калибра, как Рамиил, для которого потребовался рейлган, который заряжали выработкой электроэнергии всей Японии.

— По местам! — скомандовали с мостика.

Мы расположились в капсулах. Ввод капсул и процесс синхронизации прошли быстро. Я обратила внимание, что у Икари показатель синхронизации лишь немного выше, чем у меня, а у Любимицы — он даже чуть ниже моего. Впрочем, опыт общения с этими йокай подсказывал мне, что, имея дело с ними, доверять цифрам — идея несколько... опрометчивая.

С мостика приказали Ждать. Что-то там не успевали сделать, так что нам приходилось, распластавшись в ложементах, ожидать следующей команды, и слушать рассказ Кацураги о том, как она буквально на пару шагов не успела в лифт, на котором уехал Кадзи-сан... Вот что значит — привыкла ходить по Геофронту с йокай, и не дала себе труда запомнить основные коридоры. Вот и заплутала, притормозив. Впрочем, оно и к лучшему: идея, что Кадзи-сан окажется заперт в лифте со своей бывшей любовницей, к которой он, судя по всему, по-прежнему неравнодушен, меня не радовала. Хотя, надо сказать, воспринимаю я это нынче несколько спокойнее, чем раньше. Может быть — это из-за того мальчишки, Кенске? Не знаю...

Как ни странно, но история Кацураги отлично помогла отвлечься от предбоевого мандража. Впрочем, тут еще помогла и Красная, чье присутствие отчетливо ощущалось где-то рядом.

Пиропатроны разорвали крепления, фиксировавшие Евы на стартовых катапультах. Сделав шаг, Любимица подобрала из кофра GMG-2015*. Я же, подчиняясь неясному импульсу, взяла со стойки свою нагинату. Пусть в бою с Израфиилом она и не показала особых преимуществ, но, тем не менее, это — удобное оружие... Икари же вооружился двумя 4-х-дюймовыми пистолетами, смотревшимися в лапах Евангелиона сущими игрушками.

/*Прим. автора: GMG-2015 — Gross MaschinenGewehr, тот самый 6-дюймовый роторный пулемет, из которого Синдзи палил по Четвертому*/

— А теперь вам на терминалы будет выведена схема технологических тоннелей, по которым вы сможете... — начала вещать через микрофон Акаги Рицко.

— Без надобности, — отозвался Икари.

— Но как же... — голос доктора Акаги дрогнул, и паузой немедленно воспользовался Икари:

— Так же, как и сюда. В бой...

И я подхватила, хотя слова, которые я произносила, были мне незнакомы:

— ...Кровавого бога ярость берсерков ведет!

Токио-3. Аска Ленгли

Мгновение дезориентации. Миг, растянувшийся почти в вечность под взглядом Владыки Вечной войны, и вот я уже стою против врага. Высокие, почти мне по плечо, дома не могут скрыть от меня огромного сенокосца. Я зажимаю контрольную руну на рукояти, и керамитовые зубцы глефы начинают бесконечную Песнь смерти, разгоняясь до сверхзвуковой скорости.

Мои союзники: Чернокнижник с изогнутым посохом-хекой в левой руке и неактивными еще, но уже подготовленным к атаке колдовскими чарам в правой, и Стрелок с турболазером впечатляющего калибра, ждут, когда я начну атаку, отдавая мне это Право. Право первого хода.

Я двигаюсь вперед. Возможно, хорошим ходом было бы вознесение единственной молитвы, которую принимает хозяин Кольца Погибели, но я решила воздержаться.

Враг содрогается в странной конвульсии, и в меня летит струя чего-то непонятного... Инстинктивно я активирую пустотные щиты. Капли странной жидкости стекают по ним на землю... оставляя на асфальте странные, как будто проплавленные следы.

— Как бы не концептуальная кислота, — звучит в моем сознании голос Чернокнижника.

Я снова атакую, но зубцы алебарды скользят по защите нашего противника. К счастью, его атака — не Свет, но нечто более материальное. Так что для того, чтобы нанести удар — враг приоткрывает собственную защиту. Как правило — ненадолго. Я не успеваю нанести удар. Но, тем не менее — приоткрывает. И я пытаюсь атаковать его. А главное — знаю, когда он будет атаковать меня. Модератор, присутствие которого я ощущаю весьма и весьма смутно, подчищает мои движения... К сожалению, с нами нет ни одного оружейного сервитора, так что пользоваться я могу только глефой... Но втроем мы все равно его достанем!

Свой удар наносит Стрелок. Защита врага пропускает свет... Пропустила она и удар турболазера. К сожалению, броня его корпуса сумела рассеять из частично отразить удар. Получилось то, что можно было бы назвать рикошетом. Но вот то ли Стрелку повезло, то ли она умышленно направила луч таким образом... Частично отраженный луч просто испарил часть длинной лапы, очевидно, не обладающей столь же выдающимися отражательным способностями.

Охромевший враг лишился большей части подвижности. Он еще как-то балансировал на трех опорах, но вот сколько-нибудь быстро маневрировать уже не мог.

— Любимица! — почему я так называю Стрелка? А, ладно, и так сойдет. Главное — она поняла! — Бей по ногам!

Новый луч сверкнул. Я вспомнила, что на самом деле то, что составляет ударную мощь титана — невидимо. Мы видим только свет, выбрасываемый в пространство сгорающими в этом безжалостном луче частицами, молекулами, атомами...

Еще одна лапа чудовищного сенокосца подломилась... Но, вместо того, чтобы упасть, он... взлетел?

— Ты таки решил прекратить сдерживаться? — теперь голос Чернокнижника звучал не только в моей голове, но и вовне. — Тогда не буду этого делать и я!

Мир вывернулся наизнанку, подобно бутылке Кляйна. Огоньки жизней живых метались и гасли. Но Чернкнижник шагнул вперед. Истине существования нашего Врага он противопоставил истину его Гибели. Две сущности сошлись в битве, суть и смысл которой я не могла даже осознать. Но я понимала одно: Чернокнижник проигрывает. Враг был силен и уверен в своей Правоте и Праведности... Он стремился уничтожить Зло, которым в его глазах виделись мы...

— Нет! — Тяжкое слово, пришедшее ниоткуда, раскололо Правоту Врага, лишило его существование истинности, воплотило Смерть Бессмертного. — Договор!

Я еще успела увидеть пробитый панцирь Врага, его расколотое Сердце, успела почувствовать, как исчезает и распадается свет его души, его Абсолютный страх. А потом все резко потемнело.

Токио-3. Икари Синдзи

Я откинулся в ложементе своего Евангелиона, не забыв поблагодарить Духа Машины. К сожалению, на этот раз к победе нас привел не я, и даже не она. Мы, все вместе, проигрывали, несмотря на все преимущества, и даже Дары Богов, к счастью, пробывшие с нами недолго. И мы проиграли бы. Но... Новый слой истины открылся нам. Враг... Ангелы... Они не только жертвенные ножи, но и жертвы неведомого ритуала. И когда Ангел стал побеждать — его буквально дернули за ошейник, напомнив, что побеждать он НЕ ИМЕЕТ ПРАВА! Это было самой важной добычей, вынесенной из этой схватки. Договор... Что же это за договор такой, что может принудить бессмертное создание принять смерть, заставить шагнуть за Черту того, кто вкусил Плод Жизни? Причем — не просто умереть, но принять погибель вечную, после которой никогда не последует Возрождения?

К счастью, Токио-3 не грозит перспектива превратиться в карантинную зону, какой стали руины Токио-1. Прежде всего потому, что взывал я не к Неделимому, и даже не Повелителю Перемен, а к своему Учителю, который и почистил за нами, убрав остаточные эманации, и даже привнеся в воспоминание свидетелей подобающую неразбериху, оставив мне напоследок мыль-воспоминание: эх, везде-то за вами убираться приходится!

Почему же я вообще стал играться со столь опасными Силами? Все очень просто. Из-за диверсии в Токио-3 не получилось провести эвакуацию. И бой шел прямо на улицах, где метались не сумевшие укрыться люди. Даже просто прошедшийся по улицам Ангел убил не меньше, чем разрушавшие заполненные убежища предшественники. Просто потому, что шел напрямую через дома, из которых выбраться успевали очень и очень немногие. А уж видения вероятного будущего показывали и вовсе настоящую гекатомбу...

Возможно, что, посидев, и как следует поразмыслив, я бы придумал план получше, не такой рискованный, не такой опасный... Но сколько людей погибли бы к тому моменту? Не говоря уже о том, что воплощение плана — тоже потребовало бы времени и жизней.

Ну а теперь... Нам еще долго предстоит разбираться с тем, что привнесли в наши умы и души Темные боги. Но, думаю, с этим мы справимся. В конце концов, изменения — поддаются перемене, а значит — все прах на Ветру Перемен!

Конечно, даже Учитель — не всесилен. Так что то место, где мы дрались с очередным Посланцем Небес, будет не слишком приятен для пребывания там людей, хоть сколько-нибудь чувствительных к варпу, то есть — всех, кроме парий. С другой стороны... уровень разрушения там — не меньше, чем после драки с Рамиилом. Так что, возможно, стоит предложить разбить на месте гибели Девятого — мемориальный парк, по которому можно будет проложить каналы... Чтобы текущая вода смысла зло.

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Акаги Рицко

Детей доставили в госпиталь. Состояние их было... Не слишком хорошим. Хотя, надо сказать, что по сравнению с тем, что было после прошлых приключений... Н-да. Детишки живы и даже в сознании. Небольшое истощение, как будто они несколько дней голодали — в такой ситуации как бы и совсем не в счет: откормим. Но вот состояние этого самого сознания...

Легче всего отделалась Аянами Рей. Легкая заторможенность, и не менее легкая паранойя, выразившаяся в желании держаться поближе к Икари Синдзи — вообще не могут рассматриваться в качестве опасных симптомов, поскольку у девочки они временами проявляются и в небоевой обстановке, и вообще скорее являются вариантом индивидуальной нормы.

Сам же командир копья Омега... обжегся об офуду, которую какой-то умник притащил из храма... Сама же офуда, когда к ней прикоснулся пошатнувшийся Икари, вспыхнула синим пламенем, и сгорела, не оставив даже пепла. Причем, что интересно, ожог на руке Икари появился как бы не раньше, чем вспыхнули первые языки пламени.

— Н-да, — прокомментировал ситуацию сам Икари, засунув руку под струю холодной воды. — Не потянул местночтимый ками-сама против Темных Богов.

Ленгли же... Аска-тян лежала в больничной койке, бледная и тихая. Лишь время от времени она пыталась пошевелиться, и бормотала сквозь зубы что-то о том, что модератор плохо корректирует ее движения, а оружейного сервитора вообще стоило бы повесить за дезертирство. Кто такие эти модератор и оружейный сервитор — я совершенно не представляю, но Икари, с забинтованной рукой, прислушивался к ее словам с немалым интересом.

Главной рекомендацией командира копья Омега было немедленно доставить Айду Кенске, что и было проделано со всей возможной скоростью. К сожалению, эта вся возможная скорость, увы, означала, что Кенске мы ждал более двух часов. Дороги были повреждены и сильно загружены работой спасательных служб. К тому же, без координации со стороны МАГИ, работали эти самые службы... Ну, не сказать, чтобы из рук вон плохо, но как могли. А могли — не очень. Да и самого парня найти удалось далеко не сразу. Дом, в котором проживала его семья оказался полностью разрушен, соседи — частично погибли, частично — разбежались. Школу, к счастью, успели эвакуировать, но самого Айды-куна с остальными учащимися не оказалось. Правда, когда мы уже отчаялись, и собирались уже искать Кенске-куна среди мертвых — он сам вышел на одну из спасательных команд спустившись с горы, где прогуливал занятия, страдая фигней... То есть, как он сам сформулировал, тренировался в выживании. Как ни странно, выжить это ему действительно помогло.

Когда Кенске-куна доставили в госпиталь НЕРВ, он сразу же включился в работу, которую я, со всеми своими знаниями, могла обозначить только как хрень непонятная. Но, тем не менее, через пару часов, Икари-младший вышел из палаты Аски-тян, и, тяжело вздохнув, сказал, что хотя полностью травм избежать не удалось, но самые опасные завихрения удалось откатить до приемлемых значений, и что сразу титаном и его принципесом Аска-тян считать себя перестала, но все равно некоторое время при ней лучше не употреблять таких терминов, как модератор, сервитор, контрольные руны и печати Чистоты, поскольку это может спровоцировать рецидив.

Я поинтересовался, в каком состоянии находится он сам и Рей-тян. Икари-кун вздохнул, и выдал объяснение, от которого у меня чуть волосы не встали дыбом... везде.

— Рей-тян по самой своей природе в определенной мере... устойчива к подобным вещам. Я же... Скажем так, мое сознание — скопище давних психологических травм и поражений Хаосом еретического уровня. Так что на фоне всего этого проблемы, привнесенные сегодняшней схваткой — где-то на уровне статистической погрешности, — он помолчал, делая странные движения левой рукой, в одном ритме с которыми двигались тени в комнате. — А вот о чем я совершенно не подумал, хотя и должен был сообразить еще после Израфиила, так это о том, что Кенске-кун должен присутствовать на мостике, или, хотя бы в зоне досягаемости, при любом боестолкновениий, в котором участвует Ленгли. Просто чтобы он мог помочь нам в оптимальные сроки.

Поскольку я уже задумалась о том же, я выложила перед Икари проект докладной записки на имя командующего. И мы некоторое время шлифовали и правили данный документ, с целью обойти некоторые рудименты прошлой законодательной системы. Рей-тян нас молчаливо поддерживала, лишь иногда подавая голос. Однако, надо сказать, вопросы, которые она задавала — были всегда уместны, и частенько наталкивали нас с Икари-куном на новые идеи, позволяющие совместить желаемое и существующую систему законов, часто — некритично перенятую с той, которая была до Второго Удара.

Токио-3. Судзухара Сакура

Сегодня у нас первое занятие по некромантии. Учитель Сандро собрал нас возле школы, и открыв странный проход в форме овального диска, висящего в воздухе, провел нас в не менее странно выглядевшую комнату.

Признаться, от логова некроманта я ожидала чего-то другого... Темноты склепа, противных запахов, котла со странным варевом, булькающего на огне, да, в конце концов — чучела крокодила, висящего под потолком. В конце концов, именно так описывали жилище темной ведьмы Гингемы...

Я ошиблась. Светлая, просторная комната, через большие окна в которую заглядывали синева небес и три бледные, прозрачные луны. По полу разбегалась паутина нитей и различных символов.

Учитель кивнул нам, разрешая устраиваться в удобных диванчиках, а сам уселся прямо на воздух, скрестив ноги.

— Итак, сегодня, раз уж у нас первое занятие, мы поговорим о том, что такое вообще есть некромантия, и как с ней работать. Для начала: как вы себе это представляете?

Мы с Акамэ-тян и Юко-сан попытались сформулировать свои представления... И, что не удивительно, не смогли зайти дальше, чем описать встающие трупы — замби, и ходячие костяки. Ну и привидения, раз уж у нас есть пример в виде преодолевшей амнезию Юко-сан...

Сандро-сан рассмеялся.

— Во-первых, зомби — это не поднятый труп, — он сверкнул глазами. — Зомби — живой человек, у которого колдун похитил душу. Фокус, вообще-то, возможный... Но редко встречающийся. Как правило, когда встречаешься с подобным это — ловкость рук и никакого мошенничества: сочетание гипноза, лапши на ушах и прочих сравнительно честных способов. Скелеты и прочая низшая нежить — как правило либо некроголемы, подчиненные колдуну, либо действительно трупы, одержимые нерожденными тварями... Но к некромантии все эти представления для устрашения простонародья имеют весьма отдаленное отношение.

— Но что же тогда такое некромантия? — заинтересовалась Юко-сан.

— Некромантия — один из способов восприятия варпа и работы с ним. Возьмем для примера моего друга, Безбашенного Икари. Для него варп — оригинальная комбинация Грезы, Дороги и Тени. Среди всех бесчисленных Кошмаров Хаоса он выбирает те, которые ему нравятся, и, стачав Тень, создает Путь, ведущий к устраивающему его исходу. Для меня же варп — Эмпирии, Мир мертвых, Серые пределы. Волей их Хозяйки я могу пройти Вратами Серых Пределов и услышать голос Тех-кого-Нет. Собственно, это и называется некромантией. Практики такого рода описаны еще в Иллиаде и Одиссее...

После этого Сандро-сенсей прочел краткую лекцию по теории некромантии, и показал несколько простейших сигилл, способных помочь настроить сознание нужным образом. Конечно, из лекции было понятно, что нам придется изучать и кровавые жертвоприношения... Но Сандро-сенсей прямо сказал, что пока что это для нас — ненужные практики, и сперва надо освоиться с чем попроще, разобраться с и начать собирать себе свиту из тех, кто согласиться войти в нее по своей воле. А уже потом — можно будет подумать и об упокоении, и о присоединении к свите тех, кто мог бы и не захотеть в нее войти.

— Куроме-не... — вздохнула Акамэ-тян. Странно... У Акамэ-тян никогда не было сестер. Только старший брат. Так о ком она говорит?

— Да, — кивнул Сандро-сенсей. — Конечно, оперировать в столь... тонкой области, не имея возможности воздействовать непосредственно — только через0 артефакт, да еще столь... своевольный... Там и препаратов особо не понадобилось, чтобы пошатнуть ее сознание. Хватило бы и Яцуфусы.

Признаться, я совсем не поняла, о чем говорит учитель. Но вот Акамэ-тян поняла, похоже, очень хорошо. По крайней мере, с нее сейчас можно писать аллегорию Удивления.

— Откуда... — начала она задавать вопрос, и запнулась, то ли не зная, как сформулировать, то ли не желая, чтобы мы услышали больше, чем уже узнали.

— Для некроманта сила не так важна, как знания... — улыбнулся учитель. — Точнее — для нас знанием и есть сила. Разумеется, я постарался узнать все, что можно, о будущих ученицах. В том числе — и спрашивая Тех-кого-Нет.

— Я... — Акаме-тян снова запнулась. — Я смогу с ней... поговорить?

— Это будет твоей первой лабораторной работой, — отозвался Сандро-сенсей. — Позвать. Вернуть память. Поговорить. Даровать покой.

— А... — начала было Акаме-тян.

— Можно, — не дослушав, кивнул учитель. — Только это будет означать необходимость вырвать ее из круга перерождения, убить ее там, где она сейчас. Ты уверена, что хочешь именно этого?

Взгляд, который бросил на Акамэ-тян Сандро-сенсей был... странным, чтобы не сказать больше. Возможно, сейчас он что-то решал в отношении моей подруги.

— Нет, — твердо ответила она. — Не нужно. Но... то, о чем Вы говорите, учитель... Это не нанесет ей вреда?

Токио-3. Айда Кенске

Сегодня мне в школу принесли приписное свидетельство. Из него следовало, что я уже не временно мобилизован НЕРВ, но постоянно прикомандирован к этой структуре ради спасения Человечества.

Признаться, мне хотелось засмеяться, но... Несмотря на свое увлечение военной техникой в частности и военными вообще, а может — и благодаря ему, я отчетливо сознавал, что подобного рода пафос — неотъемлемая часть военного образа мысли.

Конечно, мама была недовольна моей мобилизацией. Но ей уже в прошлый раз объяснили, что серьезно воспротивиться она просто не сможет. Да и прошлый эпизод, когда меня чуть было не посчитали погибшим, эффективно показал, что во время боя на базе НЕРВ все-таки безопаснее, чем в остальном городе.

Что интересно, на выходе из школы нас уже ждал невысокий полноватый мужичок в дорогом костюме, который заявил, что за совершенно незначительную сумму готов помочь защитить права ребенка, ущемляемые беззаконной военщиной. Разумеется, добился он немногого. Учитывая мое яростное желание оказаться поближе к огромным роботам, считать, что мои права ущемили мобилизовав в НЕРВ — не получалось. К тому же, как ни жаль, но мобилизовали меня не в войска первой линии, то есть — пилотом робота, а в обслуживающий персонал. Но, что интересно, пилотам никто никакой юридической защиты не предлагал. Почему-то... Так что все, чего добился этот так и не соизволивший представиться типчик, это приставленного ко лбу пистолета первого лейтенанта Икари, и предложения ущемить еще чего-нибудь, а то какая же я буду беззаконная военщина? Глаза странного человека сошлись к переносице, куда, собственно, и был направлен ствол не более чем 22 калибра. Конечно, .22LR — маломощный патрон, и для стрельбы по людям малоприменим... Но на дистанции в упор, да еще, если, не дай Бог, рука чуть дернется, прямо в глаз... В общем, у предполагаемого юриста был повод поволноваться. Меня же больше волновал вопрос о том, откуда Икари его взял? Ведь, несмотря на компактные размеры, пистолет все равно не поместился бы под школьной формой! Но, тем не менее, факт (и ствол в руках Икари), имел место быть. Так что забавный человечек, побледнев почти до синевы, постарался скрыться, более не привлекая внимания объекта защиты, столь активно этой самой защиты не желающего.

— Идем, Айда-кун? — спросил Икари, из руки которого снова пропал пистолет. И ведь я опять не заметил, куда Икари его дел!

— Идем, — кивнул я.

И мы двинулись к воротам школы. Там нас встретили девочки, переодевавшиеся после физкультуры, и мы вчетвером отправились к автобусной остановке.

На конечной остановке автобуса велись какие-то работы. Я вопросительно посмотрел на то, как зачем-то перестраивают остановку встречного направления. Заметив мой взгляд, Икари улыбнулся и пояснил:

— Был тут один... то ли неудачливый, то ли исключительно косорукий водятел — вот и приехал в остановку. Прямо на грузовике с запасным аккумулятором для резервной цепи питания. А там аккумуляторы... Со всю эту остановку величиной. И грузовик его вез... соответствующий. Так что остановки, считай, и не осталось. Вот и перестраивают.

Подошедший к нам охранник посмотрел на нас как-то странно: с уважением, но, в то же время, и какой-то злостью. Мы дружно предъявили ему наши id-карты. Я, признаться, еще не свыкся с тем, что у меня есть ТАКАЯ id... С символом служащего НЕРВ! Мне даже казалось, что охранник потребует объяснить: откуда это я взял такую карточку? Но нет. Не задавая никаких вопросов, охранник провел карточкой по кард-ридеру, и откозырял, пропуская четырех школьников в святая святых НЕРВ. Может, для Ленгли, Икари и Аянами такое и было ежедневной рутиной, но для меня, неоднократно пойманного охраной на попытке подглядеть: что там такого интересного за забором, подобное было настоящим СОБЫТИЕМ!

На вахте дежурный тоже посмотрел на Икари взглядом, в котором отчетливо проглядывал страх. Вот что такого сын Командующего натворил, что его так вся охрана... если не боится, то однозначно побаивается? Хотя... о чем это я? Вспоминая Безбашенного Икари — не сложно предположить, что он не только в школе известен.

Поездка на эскалаторе-фуникулере чуть было не отправила меня в нирвану. Да, конечно, я был в госпитале НЕРВ, но... Сюда меня доставили в бессознательном состоянии. А обратно... Обратно я ехал, уперев взгляд в пол... чтобы мама ни в коем случае не заметила, насколько мало меня на самом деле трогают ее нравоучения!

Черная пирамида штаба НЕРВ, признаться, заинтересовала меня несколько меньше, чем странное, как будто вытоптанное поле на север от нее.

— Что это? — спросил я.

— Наш полигон, — отозвалась почему-то Ленгли. — Там мы тренируемся в пилотировании.

— Так вы не на симуляторах тренируетесь? — переспросил я. Признаться, меня это удивило. Ведь сколько ж энергии тратится на такую тренировку?

— И на симуляторах — тоже, — усмехнулась Ленгли. — Но выяснилось, что симуляторы... скажем так, не вполне адекватны. Так, например, отдачу наших пушек они воспроизводят... ну просто крайне хре... — девочка запнулась, и продолжила все-таки более прилично, — плохо.

— Ага, — кивнул Икари. — Из-за этого я во втором своем бою и опозорился. Палил, чуть не на расплав ствола, вместо отсечки очередей по три выстрела, да и мазал просто безбожно!

Я вспомнил, как мы с Тодзи-куном смотрел от храма на развивающийся бой... И многое мне стало понятно. Действительно, если предположить, что Икари в первый раз взял реальное оружие вместо не вполне адекватного симулятора... Хм...

— А это что? — ткнул я пальцем в сторону полосы, словно ударом топора пробитой в лесу.

— Это наш славный предводитель Копья Хаоса отрабатывал! — съехидничала Ленгли. — Не слишком удачно.

— Икари-тюи использовал Копья Хаоса в реальном бою. С успехом! — твердо произнесла Аянами.

Икари погладил ее по кисти руки, и покачал головой.

— Увы, Рей-тян, но в данном случает Аска-кун права. То, на что показывает Айда-кун — следы именно что неудачных попыток. Потери контроля, слабости, избыточно вложенной силы... Ничего. Наработаю.

Дважды подземный лабиринт основной базы НЕРВ произвел на меня... странное впечатление. Почему-то все время сохранялось ощущение, что металлическая обшивка стен, и вся демонстрируемая высокотехнологическая начинка... Все это казалось чужеродным и неуместным, не сочетающимся с самими принципами построения этих коридоров, их логикой и расположением.

— Нам... налево? — спросил я в очередной развилке.

— Неплохо, Кенске-кун, — улыбнулся Икари.

— Что?.. — не понял я.

— Кажется, ты будешь еще одним человеком, способным самостоятельно ориентироваться в этом лабиринте, — улыбнулся мне командир пилотов крайне странной улыбкой.

— А остальные? — спросил я.

— Остальные — путаются, блуждают, опаздывают, даже пользуясь схемой коридоров, — злобно фыркнула Аска-тян. Какая же она все-таки красивая, несмотря даже на всю ее злобность.

Я с трудом удержался от того, чтобы спросить ее о том, как себя тут чувствует она сама. Но, видимо, сохранить нейтральное выражение лица мне не удалось.

— Да, и я тоже, — кровь немного прилила к щекам Аски-тян. — Как-то раз так заблукала... Икари меня еле нашел в тех ... — она вставила какое-то слово, которое мы на уроках русского и немецкого языков не проходили. Может — английское? — куда я забрела. С тех пор предпочитаю не отклоняться от немногих зазубренных маршрутов. Это вон Икари с Аянами здесь как по нашей школе ходят!

Сравнение получилось... неоднозначное. В лабиринтах многократно достраивавшейся и перестраивавшейся школы тоже хорошо ориентировались... немногие. Остальные предпочитали держаться хорошо знакомых маршрутов.

Но вот мы, наконец, остановились у металлических дверей. Икари вставил свою карту в очередной кард-ридер, и тяжелые створки с шипением разошлись. В открывшемся огромном зале, с чудовищного размера экранами во всю стену, работало много людей. Их рабочие места были расположены в своеобразных балкончиках, уступами поднимавшихся к высокому потолку. По всей видимости, задумано это было для того, чтобы каждый из сидящих за компьютерами имел хороший обзор на главный экран, на котором сейчас транслировали вид на Токио-3 и окрестности.

Нас встречала красивая девушка, которая приезжала в школу, когда директор потребовал присутствия опекуна Икари-куна в связи с драками в первые дни его пребывания у нас.

— Кацураги-тайи, — обратился к ней Икари, — позвольте представить Вам Айда Кенске-итто:хэй*.

/*Прим автора: итто:хэй (яп.) — рядовой 1-го класса*/

— Икари-кун, — улыбнулась капитан Кацураги, — я знакома с твоими одноклассниками. К тому же, ты ошибаешься. Рядовые и прочие унтера в нашей структуре не служат. Так что... Икари-тюи, позвольте представить Вам Айда-дзюнъи, сотрудника оперативного отдела.

Я чуть было не сел там, где стоял. Мне присвоят настоящее воинское звание? Правда? К тому же... сразу — офицер? Это... Это...

— Учти, Кенске-кун, — продолжила свою речь капитан, — звание присвоено хоть и официально, но — авансом. Зачеты сдавать все равно придется!

Я вытянулся по стойке смирно и отдал воинское приветствие... как я считал — по всем правилам... Но, судя по улыбке Кацураги-тайи, где-то я напахал, и выглядел при этом смешно.

— Так точно! — отчеканил я. — Разрешите уточнить: как мне получить список зачетов и сроки их сдачи?

— Не тянись, не на плацу, — успокаивающе произнесла капитан. — Вот сейчас пройдем в научный отдел, — трое пилотов посмотрели на меня... как-то... сочувствующе, что-то. Но что такого страшного в простом медосмотре? — Пройдем медосмотр, — ну вот, точно! — Заодно поговорим с Акаги-кун о зачетах и сроках их сдачи. А потом уже двинемся дальше... Надо будет тебя показать ребятам из второго отдела... Да и на склад заглянуть, чтобы выделили тебе все положенное...

В розовых мечтах об открывающихся перспективах, я двинулся вслед за капитаном Кацураги...

Судзухара Сакура

Хоть Сандро и дал нам всю необходимую теорию, рассчитывать ритуал призыва мертвой души было нелегко. Акамэ рассказала, что сама, своими руками убила сестру, с которой оказались по разные стороны в гражданской войне. Тейчи-сан при этом смотрел на единственную сестренку с некоторым... удивлением. Но промолчал. Так что убитая сестра вполне может жаждать мести и ненавидеть ее. Мы попытались отговорить подругу от столь опасного призыва, да еще и в первый раз... Но красноглазая — уперлась, и заявила, что если мы ей не поможем — она сделает это сама, поскольку считает себя в долгу перед сестрой и хочет попросить у нее прощенья.

Учитель, когда ознакомился с граничными условиями ритуала, не схватился за голову, как я, признаться, немного ожидала. И не стал выговаривать начинающей некромантке. Зато вот наши выкладки он проверил весьма и весьма серьезно, найдя в них несколько ошибок. Впрочем, закончив разбирать наше совместное творение по косточкам, Сандро усмехнулся, и махнул рукой, сказав, что для первого раза — сойдет. После чего он начал править созданный нами ритуал, поясняя, что он делает, и почему делает именно это.

— Ну вот, — кивнул Сандро, — теперь — можно воплощать!

Не знаю, сколько мы провозились... время здесь, где бы это здесь не находилось, шло как-то странно... Но в итоге у нас начало что-то получаться. По крайней мере, Сандро уже правил не каждую проведенную нами линию, а всего лишь две из трех, а общая конструкция, выстраиваемая нами, начала обретать какой-то смысл.

— Как-то так... — завершил наши построения Сандро, расположив в одном из узлов непонятный кристалл, и пояснил: — Сам по себе он не играет никакой роли, но, если что-то пойдет не так — камень Праха стабилизирует ритуал и позволит его завершить. Признаться, я удивлен, что вы настолько аккуратно создали место прямо под него, пусть и не знали о его свойствах, как и о том, что подобный кристалл вообще существует.

После этого учитель вне разрисованного нами заклинательного круга нанес буквально несколькими штрихами еще один, много меньшего размера, и указал на него.

— Юко-сан, пожалуйста, займите это место. Ритуал вы рассчитывали для живых людей, а Вас может просто затянуть в него. Когда мы закончим, я объясню, что надо было изменить, чтобы он стал безопасен и для личностей, подобных Вам. Также я должен сказать, что предполагал, что вы будете проводить каждый — свой ритуал. И в дальнейшем вы сможете проводить подобные действия поодиночке. Но пока что вам не хватит ни сил для открытия столь серьезных Врат, ни опыта, чтобы удержать ритуал, если что-то пойдет не так. Поэтому вы будете проводить его все вместе, и... Готовьтесь страховать и помогать друг другу. Пусть ведущей и будет Акаме-тян, но вы все будете ей помогать и ее поддерживать.

— Даже я? — уточнила запертая в отдельном кругу Юко-сан.

— Особенно Вы, — ответил Сандро-сенсей. — Во внешнем кругу именно у Вас больше всего возможностей наблюдать, а не участвовать. На внешней поверхности именно Вы — в выгодной позиции. Ну что, начинаем? Судзухара-сан?

Признаться, ноги у меня чуть не подкосились. Но непонятным усилием я все-таки устояла и начала произносить заклинание.

— О, названная именем демона. Сверкающая в Ночи. Пронзающая Пределы. Обрети падшую суть. Прерви сон вне реальности, сковавши того, кто был и будет, но кого нет ныне. Преодолей границы миров и течение Вечной Реки. Восстань от сковавшего тебя сна. Именем твоим и сутью твоей, кровью родича той, что несла тебя в битвах, взываю к тебе! — Акаме плеснула заранее сцеженной кровью. Сандро подробно рассказывал нам, что случается с теми, кто ленится подготовить материальные компоненты заранее, и режет себе руки прямо в ходе ритуала...

Я запнулась. Тяжелая, темная сила полилась на нас из линий колдовского узора. И в этот миг слабости я услышала голос Юко-сан:

— Бьет струей кипящий сок. Забудет смерть испивший зелье. Шаг за грань, всего один глоток, словно пароль!

Взбодренная этими словами, так и не написанными в нашем мире*, я завершила Вязь Узора.

/*Прим. автора: Вампир был исполнен группой Ария в 2001 году. В описываемом мире — уже после Второго Удара, когда подобные изыски уже никого особо не интересовали*/

— ... Явись, Яцуфуса!

Сандро объяснял нам, что если вызываешь группу связанных между собой существ, сначала следует взывать к самому слабому в группе. И таким в команде Куруме/Яцуфуса являлась именно катана, скованная и подчиненная.

— Гра-а! — рев появившегося в круге демона сотряс мироздание. — Жалкие смертные! Думали, произнеся мое имя, вы призовете эту жалкую ловушку. Я...

— Замолчи! — Тяжкое Слово Нийя Тейчи-сана рухнуло, как осколки падающий Небес. Покой Предвечной Синевы поглотил ярость демона, стер ее и развеял в пыль, в прах, в каленый пепел.

— Итидзан Хиссацу: Мурасамэ! — воззвала Акаме, и в руках ее появилась катана, на мой взгляд — слишком длинная для ее роста.

— А-а-а!!! — в вопле демона, явившегося на наш зов, звучал не страх, но ярость. Он рванулся. Цепи ритуала, которыми мы пытались его сковать — опасно затрещали.

— У вас почти получилось, ребята, — до сих пор мы практически не замечали Сандро. Но теперь он вмешался. — Марш мертвых, Яцуфуса. Пади!

— А-а-а... — теперь вопль демона звучал совершенно иначе. Когда же он затих, в центре круга стояла, воткнутая самым кончиком в каменный пол, катана. Казалось, ее положение исключает какое бы то ни было подобие равновесия. Но катана не спешила падать на пол.

Через мгновение стала понятна и причина такой устойчивости. Катану держала в руках девочка, чем-то похожая на нашу Акаме.

— Куроме! Сестра... я...

Акаме упала на колени и уронила свое оружие, пересекшее линии ритуала, открывая мертвой дорогу.

В этот момент в ход ритуала вмешалась Хикари-сан. Непонятно откуда взявшимся у нее в руках копьем она оттолкнула оружие Амкаме, ухитрившись не повредить светящиеся линии и не сдвинуть ни одного из материальных якорей ритуала.

— Куроме! Ты призвана. Вы будете говорить.

И эхом старосты старшего класса прозвучал мертвый голос призванной девочки.

— Я буду говорить...

Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи

Отдых для бойца не менее, если не более важен, чем последовательные тренировки. Так заявила нам Акаги Рицко после того, как тщательно и всесторонне обследовала Айду Кенске. Из ее владений тот буквально выпал, да в таком виде... Русские в таких случаях говорят: краше в гроб кладут. Но вместо отдыха семейству Айда пришлось заняться переездом. И Кенске-куну еще сильно повезло, что его участие в этом процессе было сведено к собиранию своей коллекции... Все остальное взял на себя второй отдел. Теоретически они должны были охранять пилотов, и не более того. Но на практике Командующий нагрузил их всеми процессами, имеющими отношение к жизни пилотов, после того, как разнес в очередной раз за выполнение отмененных приказов Хиги-сан. Финансирование было увеличено соответствующим образом, зато вот персоналии в руководстве отдела заметно поменялись. Так что вещи семьи Айда упаковывали, таскали, распаковывали и расставляли по местам бравые парни модели шкаф славянский, трехстворчатый, с антресолями. Уж как отец договорился с русскими о замене почти всего персонала второго отдела, и как это прокатило через высокое начальство — знает разве что Тзинч-ками-сама. Но этим сакральным знанием с нами, меньшими, он как-то не поделился. Однако факт, как говорится, был налицо: по крайней мере появился шанс, что выкормышей Хига-сан и, надеюсь, культ Сириуса из нашей охраны вычистили.

Но вот переезд был завершен. И родители Кенске-куна остались в новой квартире, куда их переселили по приказу Командующего (а квартиры в домах, выделенных для офицерского состава НЕРВ — куда как получше, чем в среднем по городу), обсуждая между собой внезапное изменение своей судьбы. А сам Кенске-кун перебрался к нам, праздновать свое вступление в должность. Должность, формально невысокую, вполне соответствующую званию младшего лейтенанта, примерно соответствующего флотскому мичману, который формально офицер, а на самом деле..., В общем стажер-оператор вполне соответствовал тому, чем Кенске-куну придется заниматься большую часть времени. Но вот основная задача и цель его присутствия на мостике — многократно важнее. И, полагаю, постепенно мы подтянем Айду до уровня, позволяющего получить и должность, и звание повыше, соответствующие его истинному значению.

Вот и засели мы, трое пилотов, и служба обеспечения в лице Айды, в месте нашего (пилотов) постоянного обитания. Отдыхать и развлекаться. Мисато-сан тоже присутствовала, заявив, что обеспечение безопасности отдыха пилотов — важнее, чем какие-то там бумажки. Полагаю, что лейтенант Шигеру, на которого все эту рухнуло, меня возненавидит. Мисато-сан также попыталась вытащить доктора Акаги, но та откупилась головой Майи. Девушка жутко стеснялась, но все-таки согласилась зайти в гости, поскольку Рицко-сан объяснила ей, как важно, чтобы ее в разгар научной работы не отвлекали всякие там...

Мисато-тайи попыталась было предложить нам пиво в качестве релаксанта. Дескать, убивать и рисковать жизнью, носить оружие — уже можно, а как пиво — так нельзя? Но Аска-тян, при полном одобрении остальных, кроме молчаливо протестовавшего Кенске-куна, заявила, что запах нам не требуется, а дури у нас — и своей хватает. Я разве что добавил, что дури нам хватает в обоих смыслах.

Так что мы собрались у специально приобретенного длинного котацу. Я обнял Рей-тян, на что она не возразила. Ленгли-тян устроилась вроде бы сама по себе, но на той же стороне, что и Кенске-кун. А с торцов обосновались Мисато-тайи и Майя-тян.

В рамках просвещения новенького члена компании, мы, пилоты, рассказывали, что на самом деле происходило тогда, когда школьников загоняли в убежища, а старшие члены компании — объясняли, если могли, как и почему оно происходило именно так. Признаться, из этих объяснений даже я выловил кое-что новое. В частности, я узнал, что во втором бою МАГИ единогласным решением заблокировали попытку отстранить меня от управления Евангелионом и перейти на то, что называется псевдопилотом: систему, теоретически способную заменить пилота в бою. На практике система была не отработанная, неполноценная и глючная до предела. Так что МАГИ посчитали, что лучше пусть глючащий и не подчиняющийся, но полноценный пилот, чем еще более глючный псевдо. По крайней мере, шансы на то, что псевдопилот сумеет выполнить поставленную задачу (отступление) МАГИ определили в 1,5%, в то время как шансы на удачную атаку под моим управлением они же оценили в целых 4%.

Услышав это, я мягко улыбнулся, и не стал рассказывать о том, что по моим оценкам шансы на то, что Дух Машины пропустит к управлению кого-то кроме меня — та самая одна миллиардная процента, в которую оценивались и мои шансы вообще активировать Еву.

Когда Мисато-сан закончила свой рассказ изложением уточненного анализа МАГИ, подтвердившего мое предвидение строгим расчетом на основе обновленных данных с учетом полученных из анализа останков Ангела выкладок относительно его скорости и возможных ускорениях, я ощутил возмущение варпа. Среди нас, учеников Вестника Рагнарека, подобное было принято в качестве эквивалента вежливого стука в дверь. Я молча кивнул самому себе, и, подняв руку, зажег маяк. Конечно, на фоне Астрономикона это была даже не искорка, а нечто, не имеющее ни размерности, ни яркости. Но мне и светить надо не на всю Галактику.

Сандро вытормозился из варпа лихо, и даже щеголевато. Щелкнув каблуками, он позволил темным молниям стечь со своей одежды в пол, где вспыхнули на мгновение предусмотрительно нанесенные Знаки. Свой посох он левитировал в дальний угол, где проявилась оружейная стойка. Мисато, до сих пор даже не подозревавшая о наличии в ее квартире подобного девайса удивленно посмотрела на меня. Я пожал плечами. Сейчас объяснять появление оружейной стойки, которую я перетащил из своего берлогова в Замке-над-Миром, было несколько... не своевременно. Потому как следом за Сандро начали вываливаться его ученики.

Судзухара Сакура вышла следом за Некромантом. Она устояла на ногах, и даже сумела сделать пару шагов прежде, чем рухнуть на колени. Флер Грезы окутывал девочку, заставляя ее волосы мерцать цветами, которые обычно смертным недоступны. Взблески Отражений искажали ее силуэт, создавая образ красоты, понимание которой под силу разве что кому-то из Старших... причем тех из Старших, кто в полной мере сохранил Путь своего народа*. А аура звучания, передавшаяся вместе с девочкой с ее пути через домены Властителей Хаоса напомнила мне о Маравилье.

/*Прим. автора: имеются в виду те, кто сохранил владения в Паутине, в противовес бежавшим Сломленным — корабельникам и экзодитам*/

Знаки полыхнули еще раз. Вообще-то, я предполагал вероятность того, что у меня могут быть гости с Той Стороны... или же что я принесу что-то с собой. Так что выстроенная мной система Знаков могла принять на себя ударные дозы нечестивой энергии Темных богов, сохраняя равновесие мира даже в локальном объеме квартиры.

Дальше вспышки Знаков пошли одна за другой. Вот на паркет сошла Хораки Хикари в сиянии Новой Надежды*. Следом зависла над полом Каноэ Юко, несколько более материальная, нежели прилично в ее положении. Ее возлюбленный, Нийя Тейчи буквально на себе вытащил сестру. Импульс сканирования показал мне, что проблемы Нийи Акаме — скорее в области морального состояния, чем в отношении здоровья. Тем не менее, стоять одноклассница Сакуры-тян не могла. И брат аккуратно усадил ее на диван. Я обратил внимание, что цвет ее глаз, раньше бывших карими — сместились в сторону красного. А волосы, которые она прежде стригла довольно-таки коротко, достигли длины, при которой она могла спокойно на них сесть. Следом вышла из варпа и незнакомая мне девочка в черном сейлор-фуку и красном галстуке. Глядя на нее, я понял, с кого раньше Акаме-тян брала пример в области прически.

/*Прим. автора: не имеет отношения к Звездным войнам. Поищите в Сети, что значат слова увидеть Новую Надежду*/

— Неплохо погуляли, — прокомментировал я явление народу группы побитых жизнью школьников.

— Шаг за Серый Предел всегда дается нелегко, — отозвался Сандро. — А уж когда пытаешься достичь результата, на который и опытный некромант, с полным набором ритуальных предметов и десятком учеников на подлете и на подхвате не вдруг замахнется — так и вообще.

— Учитель, — подняла голову Хикари-тян, — Вы думали, что у нас не выйдет?

— Я знал, — подчеркнул это слово голосом Сандро, — что задуманное — за пределами ваших возможностей. Но только так, пробуя Предел на прочность — его можно раздвинуть. И это вам удалось. А чтобы Вы не надорвались и не сотворили с собой чего-нибудь... противоестественного, чтобы не доколдовались до Искажения Плоти — и присутствовал я, готовый подхватить ритуал. И, как видим, у нас все получилось. Только, пожалуйста, не пробуйте подобные вещи самостоятельно: вам еще рано.

— Спасибо, Учитель, — немного оклемавшаяся Акаме склонила голову в поклоне... Она даже попыталась выполнить что-то более... формальное, но брат удержал ее. — Это было... важно для меня.

Новенькая, пришедшая с компанией учеников некромантии, промолчала. Она выглядела вполне живой. Но, приглядевшись, я осознал, что она — ближе к Юко-сан, чем к прочим присутствующим в квартире.

Опознав пришедшую, я без особого труда сделал вывод о том, что случиться в ближайшем будущем, и шепнул Мисато-тайи, что ей стоит попросить наших охранников из второго отдела доставить побольше еды. И желательно — большой кусок мяса и много сладостей. Та согласилась. Когда капитан Кацураги жила в этой квартире одна — она не пользовалась этой возможностью. Но сейчас, когда в ее жилплощади обитали трое пилотов, с сильно разнящимися вкусами, готовка стала тяжелым бременем. И от второго отдела к нам был приставлен курьер, который доставлял нам пищевое довольствие из столовой неподалеку. Готовили там неплохо, может быть — без изысков, но вполне съедобно и питательно.

— Смотрю, — улыбнулся я, — Акаме-оджо-сама начала формировать свою Свиту?

— Я... — Акаме в панике оглянулась. Девочка, похожая на нее как сестра... Впрочем, полагаю, как тут излишне.

— Я хотела убить тебя, сестра, предать Маршу Мертвых... Чтобы мы никогда не расставались. Но получилась так, что ты убила меня... — на этих словах Майя чуть было не упала, попытавшись отшатнуться. Кажется, идея, что девочка младше нас, пилотов, одного возраста с Сакурой-тян — может быть убийцей ей активно не нравилась. и даже пугала. — ...и включила в свою свиту. Теперь мы никогда не расстанемся. И никогда не будем сражаться на разных сторонах. Против друг друга. Это хорошо...

— Синдзи, — обратился ко мне Сандро, вызвав некоторое... недоумение у большинства присутствующих*. Впрочем, как я уже упоминал, среди учеников Вестника Рагнарека Безбашенный Икари считался сухарем и педантом. Так что формальный стиль в общении, равно как и следование какому бы то ни было этикету у нас не слишком распространено... Хотя при желании мы можем устроить и бал в стиле иллитири. И разве что очень придирчивый критик из какого-нибудь древнего Дома найдет серьезные ошибки... Учили нас и этому. На всякий случай. Но вот применять эти навыки в общении между собой желающих находилось крайне мало. Разве что у меня пробивались вбитые манеры... — Ты не мог бы сыграть?

/*Прим. автора: ёбисутэ (обращение по имени без постфикса) считается фамильярным*/

Признаться, музицирование не относится к числу моих любимых занятий. Но, увы, оно для меня необходимо. Просто для того, чтобы стабилизировать собственное сознание, не дать ему распасться в волнах варпа и не позволить себе превратиться в бессмысленное чудовище — отродье Хаоса.

Гриф виолончели лег мне в руку. Давненько уже я не играл. Пожалуй, предыдущий раз был тогда, когда я получил письмо от отца, призывающее меня приехать в Токио-3. Присутствующие, ну, кроме Сандро, с удивлением посмотрели на инструмент, что я достал из Замка. В свое время ребята скинулись добытыми душами, и заказали мне его в Тарноре. Характерный золотой цвет корпуса и украшающие его волнистые узоры прямо сообщают понимающим, что делали его на К'Сале. Впрочем, понимающих в этой комнате было двое: я и Сандро. Даже Рей-тян пока что не настолько разбирается в злом колдовстве варпа, чтобы понять, что именно она видит.

Я прикоснулся смычком к струнам. Заключенные в струнах демоны запели. В их голосах я искал не совершенства мелодии, но внутреннего молчания, магии Познания, возможности услышать тишину мысли, отстраниться от происходящего и даже от себя самого. Взглянуть на новосотворенный мир извне, не накладывая на него призму вбитого заранее восприятия, без чужих смыслов, не полагаясь на слова и знаки.

Прохладный серебряный ветер чужого существования коснулся пыщащей внутренним жаром бездны моей жизни. Я рассмотрел концепцию существования чего-то вовне... и признал ее возможной и допустимой. Сместив баланс цветов моей души от пурпура к лазури, я радостно встретил прохладное спокойствие в бурлящем водовороте эмоций. Перетекая из одной демонической формы в другую, я кружил пришедшую ко мне девочку под звуки арфы, что уже играла без моего участия. Мы танцевали над ярящимся варп-штормом. И исконные обитатели Эмпириев, демоны, держались в стороне от нас, опасаясь потоков обычно благоприятной для них среды, взъяренных сейчас буйным разливом.

Музыка остановилась. Мы с Рей-тян посмотрели друг на друга и улыбнулись. Как все-таки редко я вижу эту улыбку на лице своей девушки! Наверное, надо все-таки почаще доставать свой инструмент!

Мы сделали шаг навстречу друг другу, складывая крылья, и обрушились вверх, туда, куда вели нас серебряные нити.

— Ну вы и дали! — услышал я, возвращаясь из глубокого транса.

Как оказалось, я стоял посреди комнаты, возле котацу, и держал Рей-тян на руках. А вот почти все остальные спрятались за спиной нашего Некроманта, укрывшего присутствующих серым щитом от волны неконтролируемых изменений. Единственным исключением была Аска-тян, сосредоточенно рассматривающая обновленный маникюр, буквально полыхающий ярко-рыжим, в тон ее волосам, огнем.

— Ох ты! — почти пропел Айда, выскользнув из-за щита прежде, чем Сандро этот самый щит свернул. — Красиво! Тебе идет!

В варпе я видел множество ужасных чудес... Но сейчас я узрел диво дивное, превзойти которое может лишь моя Рей-тян: смущенную Аску Сорью Ленгли!

— Правда? — лейтенант специальных сил ООН, пилот Евангелиона, убийца Ангелов, потупилась, не отрывая взгляда от собственных рук. — Тебе нравится?

— Очень! — выдохнул Кенске-кун. — А это... это надолго? — оглянулся он на нас с Сандро.

— Как захочет, — пожал плечами я. — Может — насовсем останется. А может — к утру исчезнет.

— Аска-тян... — разогнавшийся было Кенске-кун остановился, осознав, что именно произнес. Но поскольку рефлекторной отрицательной реакции в виде удара ногой в лицо не последовало, он продолжил: — ... а давай ты не будешь это убирать?

— Щелк-вж-ж-ж! — сказал фотоаппарат в руках Мисато-тайи.

— Не, ну Рицко-кун точно собственный халат съест, что она такого не видела! — прокомментировала свои действия наша опекун. Правда, что именно она имел в виду: наш с Рей-тян танец, или же смущение уровня А в исполнении Аски-тян, она так и отказалась комментировать, даже когда мы очень просили.

К сожалению, долго отдохнуть у нас не получилось. На город опустились сумерки, и мы уже зажгли свет и собрались было выпить чаю, когда наш отдых был прерван ревом сирен тревоги, предупреждающих гражданских жителей о необходимости срочной эвакуации, а бойцов НЕРВ призывающих встать на защиту земель и подданных.

Токио-3. Штаб НЕРВ. Акаги Рицко

Тревога в очередной раз была объявлена неожиданно и внезапно. Как бы мы ни старались предупредить появление Ангела заранее — он всегда обрушивается на нас врасплох.

К счастью, первая атака с небес пришлась в океан. Однако удар был достаточно разрушителен, чтобы МАГИ, проанализировав его последствия, потребовали эвакуации Югавары, Атами, Каннами и Мисимы. При этом если Каннами и Мисима после того, как схлынула волна беженцев после Второго удара, так и остались практически покинуты, то вот прибрежные Югавара и Атами... У армии и служб гражданской обороны будет много работы!

— Рицко-сенсей! — подбежала ко мне Майя-тян. — Там... Доклад... из Югавары!

— Успокойся, Майя-тян, и докладывай внятно, — эх! Ну почему сейчас на мостике нет Мисато-тян!

В принципе, реагировать на выбрыки местных властей — задача Оперативного отдела, а никак не Научного! Но Командующего нет в городе. Они с замкомом Фуюцке сейчас в Антарктиде. Очередная экспедиция в Море крови обнаружила какой-то артефакт, который оба высших чина НЕРВ посчитали достойным своего личного присутствия! А Мисато-тян сейчас нянчится с пилотами... И, в принципе, это правильно. Ведь от их психологического состояния оборона Токио-3, и жизнь всего человечества зависят больше, чем от чего бы то ни было! Но итогом всех этих правильных и своевременных решений оказалось то, что в данный момент я — старший из присутствующих в штабе НЕРВ офицеров. И именно мне приходится разбираться с тем, что вытворяют уроды, считающие, что полученные ими крохи власти делают их равными самому Сыну Неба*!

/*Прим. автора: Сын Неба (тэнси) — один из титулов императора Японии*/

— Что?! — выдохнула я, прочитав поданный мне Майей доклад. — ... — лишь совмещая слова и формы из японского родного, русского командного, а также немецкого и даже английского языков мне удалось построить конструкцию, адекватно выражающую мое мнение об этих... кусотарэ*!

/*Прим. автора: кусотарэ (яп.) — буквально голова из дерьма, выражает мнение говорящего об умственных способностях того, о ком говорят*/

— Рицко-сенсей? — подала голос Майя-тян.

Увы, мне было некогда удовлетворять любопытство моей бессменной помощницы. Вместо этого я развернулась к лейтенантам, сидевшим за пультами связи.

— Немедленно передавайте командованию каравана по всем доступным каналам: Ваш курс ведет к опасности!

Сагамский залив. Эскортный корабль Идзумо*

/*Прим. автора: хотя формально серия Идзумо — это эсминцы, на деле они скорее — легкие (эскортные) авианосцы*/

Спешно собранный караван судов с эвакуируемыми беженцами из Югавары шел в сопровождении эскортных кораблей Идзумо, Майя, Асахи и Ширануи. Такое внимание не такому уж большому каравану со стороны Флота Японии* объяснялось тем, что в составе каравана следовали несколько яхт видных представителей общества, обзаведшихся виллами неподалеку от поселка Югавара в те времена, когда бывший поселок Хаконе стремительно превращался в Токио-3, и ходили даже слухи о том, что столицу перенесут именно в него. Однако столица так и осталась в Нагано (Токио-2), а виллы... Ну что ж. Виллы никто забрасывать не стал, и там даже время от времени кто-то отдыхал. И эти кто-то оказались достаточно важными, чтобы правительство Тенно потребовало их немедленной эвакуации.

/*Прим. автора: после Второго Удара Силам Самообороны Японии был возвращен статус Японского императорского Флота и Армии соответственно*/

Караван из десятка яхт и трех забитых по самую грузовую марку* лайнеров с беженцами двигался к выходу из Сагамского залива, чтобы, обогнув Миуру, выйти к порту Йокосука. Там, в условиях успешно восстановленного после Второго Удара порта можно было спокойно разгрузить лайнеры... И там же располагались стоянки, где бегущие из Югавары шишки могут оставить свои дорогущие яхты.

/*Прим. автора: Грузовая марка — это специально наносимая на мидель судна отметка, по которой суперкарго (лицо, ответственное за погрузку, доставку груза, разгрузку) определяет уровень, до которого судно может быть безопасно нагружено, то есть грузовую ватерлинию. При загрузке судна оно садится глубже в воду и отметка опускается ближе к поверхности воды.*/

— Господин капитан! — обратился к командиру Идзумо радист. — Токио-3 радирует: Ваш курс ведет к опасности!

Капитан успел только вопросительно посмотреть на командующего конвоем сё-сё* Кобаяши Суми*, когда тот фыркнул.

/*Прим. автора: сё-сё (яп) — контр-адмирал*/

/*Прим. автора: имя получено генератором случайных имен. Любые возможные совпадения — случайны*/

— Чтоб эти сухопутные понимали*. И так струсили и устроили это... бегство, — контр-адмирал проглотил явно нелестный эпитет. — Так еще и пытаются диктовать, куда нам идти. Сохранять курс и скорость. На дальнейшие запросы — не отвечать!

/*Прим. автора: армия и флот Японии традиционно недолюбливают друг друга. Временами — вплоть до убийств высших офицеров противостоящей ветви военной власти*/

— Есть сохранять курс! — только и мог ответить капитан эскортника.

Следующими всполошились БЧ-7*. Радары сообщили о появлении на пределе дальности высотной, быстро приближающейся цели. Доложить о появившейся угрозе на мостик моряки уже не успели.

/*Прим. автора: я не знаю нумерации боевых частей на кораблях японских сил самообороны, поэтому пользуюсь той, что принята у нас. Если читатели подскажут — внесу изменения. БЧ-7 — радиотехническое и навигационное оборудование, включая радары*/

Стотонная крошка чудовищной массы Ангела, разогнанная его волей и падением с пятисоткилометровой высоты до скорости порядка 2000 м/с прошла через структуры корабля, практически не замедляясь. Идзумо погиб мгновенно.

Дальше снаряд двигался через морскую воду, теряя свою ужасную скорость. Вода на его пути просто вскипала, создавая ударную волну. Но хуже всего — в момент касания дна АТ-поле, которое до сих пор защищало снаряд от потери массы, оказалось сброшено. Перегретая масса взорвалась. Причем взрыв этот имел больше отношение к теологии, чем к физике. Высвобожденная энергия создала еще более сильную ударную волну.

Асума, лайнер, под днищем которого, собственно, и произошел этот взрыв, оказался разломлен пополам и в считанные минуты затонул.

Тайо мару, а также эсминцы эскорта и яхты, встретившие волну бортом — опрокинулись и затонули, унося свои экипажи пассажиров на дно.

Больше всех повезло Миядзаки Мару, систершипу Асумы и Тайо мару. Он встретил волну носом. Эвакуационное судно, переделанное из круизного лайнера, подняло на высоту почти в две длины, потом оно рухнуло вниз. Конструкция судна в целом выдержала испытание. Но машины сорвало с фундаментов, валы — погнулись, а в трюме — открылись течи. И судно оказалось дрейфующим по воле волн без хода и управления. Большая часть пассажиров и команды не устояли на ногах, либо слетели с сидений и коек, получив те или иные травмы. И только радисты взывали в эфир: Мэйдэй!*

/*Прим. автора: Mayday — международный сигнал бедствия в радиотелефонной (голосовой) связи, аналогичный сигналу SOS в радиотелеграфной связи (с использованием азбуки Морзе). Он используется в ситуациях, которые представляют непосредственную угрозу для жизни людей, например, терпящими бедствие морскими и воздушными судами. */

Токио-3. Штаб НЕРВ. Икари Синдзи

— Эйнштейн был прав! — так встретила нас, входящих на мостик, Акаги-сенсей.

— В рассуждении о бесконечности Вселенной? — уточнил я. И получил вполне ожидаемый ответ:

— Нет. В рассуждении о бесконечности человеческой глупости! — доктора Акаги шипела и плевалась, как закипающий чайник.

— ?? — Мисато-сан подняла бровь и вопросительно посмотрела на подругу.

— Ведь предупреждали же! Рассеяться и уходить с максимальной скоростью! — рявкнула глава научного отдела. — А они? Собрались в конвой, как будто кто-то на них собрался нападать в Сагамском заливе! И поплелись со скоростью самой медленной яхты, у которой что-то там сломалось в двигателе!

— И? — уточнила Мисато-сан.

— И сейчас Флот пытается спасти людей с единственного оставшегося на поверхности судна!

Земля под ногами вздрогнула.

— Третья атака, — произнесла Акаги-сенсей. — На этот раз удар пришелся на сушу.

— Пристреливается, — вздохнула Мисато-тайи. — Уточните, куда долбануло-то?

— Уничтожены южные предместья Югавары, — отозвалась сидящая за монитором Майя-сан. — Эвакуация там уже была... — помощница доктора Акаги запнулась, вспомнив, с какими результатами была проведена эта самая эвакуация.

— Русские сообщили, что подняли истребители МиГ-31 с системой Контакт, — доложил Шигеру Аоба. — Они предполагают, что смогут атаковать Ангела спецбоеприпасами.

— Посмотрим, что у них получится... — вздохнула Акаги, выражая некоторые сомнения.

В общем-то, сомнения оправдались. Когда ракеты долетели-таки до Ангела, оказалось, что его Свет Души достаточен, чтобы даже такая атака не нанесла ему существенного вреда.

— Он сильнее Сакиила и Израфила, — вздохнула Акаги-сенсей. — Тех даже более слабой атакой хотя бы подранили и притормозили.

— А если он сам грохнется прямо на Токио-3? — поинтересовался я.

— Город будет уничтожен. Вскроется Центральная Догма... И не уверена, что мы сможем ее вовремя подорвать... — помрачнела Акаги-сенсей. Видимо, расчеты на эту тему у нее уже были проведены.

Мы с тоской посмотрели на передаваемое спутниками изображение черной сферы, контуры которой на фоне космической тьмы можно было угадать по постоянно изменяющимся Писаниям Света, пробегающим по ее поверхности.

— Радость. Порядок. Сотрудничество. Взаимопомощь. Договор, — стал читать я.

— О чем ты? — спросила Мисато-тайи.

— Читаю, что написано на этом... Ангеле, — отозвался я. — Идеалы Гниющего сада. Акаги-сан, — не корите себя, что не успели предупредить конвой. Это бы не помогло. Ангел все равно нашел бы куда ударить, чтобы вызвать схожие жертвы и разрушения.

— Почему ты так думаешь? — спросила начальник научного отдела.

— Потому что их атаки... это не просто попытки прорваться в Геофронт. Это — жертвоприношение. Гекатомба.

— Кому? — спросила Мисато-тайи.

— Еще не знаю, — отозвался я. — Но узнаю. Обязательно!

Токио-3. Сорио Аска Ленгли

Мы сидели в контактных капсулах наших Ев. Было скучно. Но ничего другого не оставалось. В любой момент эта свинская собака в три прогиба может начать разгоняться в сторону Геофронта. Последние удары пришлись очень уж близко к Токио-3.

Город был полностью эвакуирован... И оставалось только ждать. А эта тварь тоже ждала на геостационарной орбите, зависнув там, откуда нанесла последний удар. Расчеты показывали в качестве эллипса рассеивания пятно, накрывающее весь Геофронт.

Кто-то из нас должен оказаться точно там, куда эта шайзе рухнет. Затормозить его падение своим АТ-полем. Остановить. Атаковать ядро. Уничтожить противника.

Ярость, застыла на одном, постоянном уровне. Ненависть оказалась сильнее страха ошибиться. Не справиться. Пропустить удар врага. Перед глазами медленно кружились странные черные пятна. Они никак не мешали зренью, но однозначно присутствовали.

— Что это за черная хрень у меня перед глазами? — спросила я, наблюдая за плавным движением очередного черного пятна.

— На экранах ничего не наблюдаем! — отозвался Командный.

А в голове зазвучал шелестящий шепот:

— Саа. Ты видишь саа. Ты не должна говорить об этом...

— Аянами-сан? — спросила я.

— Не вслух, — а вот это уже точно Икари-чтоб его-Синдзи. Но никто на Командном не показывает, что слышит, или же записывает наши переговоры.

— Аска-тян, постарайся успокоиться, — после некоторой паузы отозвалась Мисато-тайи. — Мы не наблюдаем никакой черной хрени. А вот синхронизация у тебя скачет...

— Пусть правит Властелин Хаоса! — синхронно произнесли чертовы йокай. И этого опять никто кроме меня не услышал.

— Орбитальная группировка докладывает, — раздался голос Хьюга-сана, — что Ангел смещается. Высота орбиты при этом неизменна. Но теперь он точно на прямой, проходящей через штаб НЕРВ и центр Токио-3. Что?! — спокойный доклад Шигеру-сама сменился недоуменным вскриком.

— Хьюга Макото-тюи, — жестко произнесла Мисато-тайи, — докладывайте! Сомневаться, в том числе и в здравости своего рассудка — будете потом!

— Сигнал со спутников — пропал, — убитым голосом доложил Хьюга-сан.

— ..., — тираду Мисато-тайи нельзя было напечатать ни в одной типографии. Но, должна сказать, что в данном случае я с ней согласна.

— Мчится комета, в чреве бога неся

— Так сходит с орбиты ужасный колосс! — процитировал неизвестные мне стихи Икари-тюи.

— Думаешь? — спросила Мисато-тайи.

— Уверен, — отозвался Икари. — Ангел нарастил АТ-поле. Маневрирует. И одновременно — скрывает свой маневр от нас. Хороший ход.

— МАГИ просчитали, — вмешалась в разговор Акаги-сенсей. — Если Ангел разгонит себя так же, как и те гравитационные бомбы, которыми он кидался ранее, то его удар уничтожит Токио-3, пробьет Герфронт и вскроет Центральную Догму! Мы не можем этого допустить!

— Пилоты! — закричала Мисато-тайи. — Вы должны поймать Ангела на АТ-поле своих Евангелионов и...

— ...и нас, вместе с этим самым АТ-полем вобьёт в землю до самой Центральной Догмы, — прокомментировал Икари... и опять его никто кроме меня и Аянами не услышал.

— ...и уничтожить его! — закончила Кацураги.

— Впрочем, если этот поведет себя так же, как и Маториил — то есть шанс, — и снова комментарий Икари звучит только для нас.

— Есть сигнал со спутников! — крикнул Хъюга.

— Пусть МАГИ рассчитают траекторию и выдадут предполагаемый эпицентр удара в качестве элементов дополненной реальности пилотам, — скомандовала Кацураги.

— Рёкай! — отозвалась Акаги.

И у меня перед глазами возникла красная отметка расчетной точки падения Ангела.

— Евангелионы. Старт! — скомандовала Кацураги, и мы побежали.

— Ангел трансформируется! — выкрикнул Хьюга. — Расчетная точка удара смещается!

— Ксо! — выкрикнула я. — Не успеваю!

Внезапно на карте дополнительной реальности передо мной возникла линия, соединяющая мое нынешнее положение и точки чуть в стороне от рассчитанного МАГИ места падения Ангела. Вернее... Не совсем соединяющая. Линия была разорвана. Концы разрыва упирались в знак, похожий на перечеркнутую горизонтальной чертой литеру икс, верхние концы которой отгибались в горизонталь, а нижние были соединены между собой. От знаков приятно тянуло запахом соли и железа. А в разрыве было что-то похожее на то, как ребенок нарисовал бы ступеньку. Ступеньку... Лестница!!! Я поняла, что пытался сказать мне Икари-тюи, и кинулась по указанной мне траектории. Шаг... И вот я уже на ступени Лестничного Бастиона. Видимо, уловив мою спешку, Владыка Вечной войны не дал мне на этот раз испытания. Так что следующий шаг мы с Красной уже делали в финальной точке разрыва. И осталось буквально три шага...

Ангел рушился на нас сверху. Он был виден невооруженным глазом. И это была не черная сфера, которую рисовали камеры спутников наблюдения. Нет. На нас падал именно Ангел, каким его рисуют в древних трактатах. Крылатое Око, лишенное какого бы то ни было уподобления человеку, или хотя бы чему-то сколько-нибудь привычному для взгляда смертных.

— Разворачивай Поле! — выкрикнула Любимица.

Не тратя времени и сил даже на выкрик Сама знаю!, я подняла руки. Моя ярость, жажда уничтожения, ударили в Свет Ангела. Чудовищное давление обрушилось даже не столько на меня с Красной, сколько на душу... Но, как ни странно, оно было... терпимым.

— Икари! — крикнула я.

Ослепительно-черная линия соединила выставленные вперед ладони Ноль Первой и глазницу ангельского Ока. И в брешь, пробитую Копьем Хаоса, влетела бело-голубая молния. Свет Ангела ослепил меня. Наступила Тьма...

Антарктида. Мостик авианосца Через радугу. Икари Гендо

Я рассматривал кроваво-красные волны Антарктического Мертвого моря, образовавшегося после Второго Удара, через герметичные стекла командного мостика.

— Связь с Токио-3 восстановлена, — сообщил Фуюцке-сенсей.

— И? — спросил я, делая вид, что информация о происходящем в Японии интересует меня примерно так же, как и неслышный на мостике шелест кровавых волн. Больной, сумасшедший, печальный, прошедший... Разумеется, я не слышал шепота волн. Специальное оборудование, обошедшееся в немалые деньги, как при разработке, так и при установке и обслуживании, блокировало любые воздействия извне. Но я знаю, о чем они поют: об этом рассказали те, кто сошел с ума, слушая их песню.

— Отбились, — доложил Фюуцке-сенсей. — Потери... Два пассажирских лайнера, осуществлявших эвакуацию — на дне. Третий — пытаются спасти. Дрейфует без хода и управления, в трюме — течи. Людей с него сняли, но там много травмированных и покалеченных. Военный эскорт уничтожен в полном составе. Несколько яхт... но это вообще не стоит упоминания. Потери на суше — еще подсчитывают. Ноль второй — серьезно поврежден, Аска-тян — в коме. Но Акаги-сан клянется, что поднимет ее сегодня, максимум — завтра.

— Синдзи? Рей? — спрашиваю я.

— Твой сын в полном порядке, — ответил Фуюцке. — Рей... Она перенапряглась. Акаги-сан пишет, что девочка заработала нервное истощение. Но, опять-таки, считает, что небольшой отдых даст ей больше, чем любые дозы лекарств.

— Хорошо, — кивнул я. — Продолжаем операцию!

Прозвучали необходимые команды, проведены проверки... И в кроваво-красную воду уходит автоматический зонд. Если здесь, наверху, еще можно как-то изолировать себя от гулкого, шелестящего шепота кровавых волн, то там, в глубине... Ни сколь угодно толстые слои звукоизоляции, ни супервысокотехнологические приборы, ни даже священные символы — не спасают. Погрузиться туда — это смерть. Смерть если не тела, то, как минимум, разума. И поэтому сейчас вместо пилотируемого подводного аппарата — в алые глубины уходит автоматический зонд. Акустическая аппаратура на нем отсутствует в принципе. Так что мы надеемся, что зонд сможет продержаться достаточно долго, чтобы системы подъема зафиксировали наведение.

Зонд погружался все глубже. Современная наука считает, что алая вода вблизи Южного полюса — безжизненна и пуста, как бездна, над которой носился Дух Божий до Начала Начал. Однако, вопреки высокомудрым научным трудам, мимо камер погружаемого автомата скользили смутные, неясные, однако — несомненно, живые тени. Правда, качество бортовых камер зонда было недостаточно, чтобы классифицировать не то что видовую, но хотя бы типовую принадлежность тварей. И, наверное, это и хорошо. Потому что я сильно подозреваю, что созерцание подлинного вида этих смутных теней не намного полезнее для душевного здоровья, чем попытка искупаться в ледяной, кроваво-алой воде за бортом.

— Есть контакт! — кричит матрос, наблюдавший за камерой, направленной строго на океаническое дно. Виски молодого парня, еще утром — непроглядно черные, посеребрила ранняя седина.

— Продолжаем, — киваю я.

На мостике происходит быстрое шевеление, и координаты точки первого контакта и направления на искомую цель оказываются занесены в бортовой журнал... Который обязательно будет уничтожен по возвращении из этого похода.

— Смена вахты! — приказывает капитан нашего флагмана. До выхода в этот район капитан удивлялся нашим требованиям беспричинно коротких вахт, и уверял, что его ребята выдержат четырехчасовую смену, так что нет необходимости набивать операторов в каюты авианосца как сельдей в бочку. Сейчас, судя по стиснутым зубам и стекающей по виску капле пота — любопытство оказалось сильнее него, и капитан заглядывал в экран, на котором отражалось то, что видит подводная камера — несколько дольше, чем это было разумно. Зато сейчас он точно понимает, какими такими сверхсекретными причинами вызвано наше требование не более, чем 15-минутных вахт у операторов подводного зонда.

— Есть контакт! — в журнал и на карту наносится вторая точка. И новая смена оператора.

— Есть контакт! — все три точки нанесены, и Через радугу уходит в стороны, а его место в ордере занимает сейнер.

Донные драги с плеском уходят под воду. По истечении положенного времени они ложатся на дно, и сейнер начинает тащить их перпендикулярно протяженности обнаруженного объекта.

— Драга захватила объект! — докладывает наблюдатель, следящий за камерой дрона.

Для радости еще рано. Одна драга — это ничего не значит. В процессе подъема объект наверняка выскользнет...

— Есть второй захват! — докладывает наблюдатель.

Ну что же. На двух — может и удержится...

— Есть третий захват! — последний доклад, на экране — серые полосы помех, да и сам экран... Скажем так — он несколько поврежден. Поднимать дрон из глубины теперь — экзотическая разновидность самоубийства. Так что я отдаю приказ Отдать концы — и стальные тросы, которые обеспечивали возможность возврата аппаратуры — оказываются отсечены, и с грохотом падают за борт. Все. Оборудование, стоимостью порядка нескольких сотен миллионов йен — благополучно кануло в морскую пучину.

Сам подъем объекта со дна длится несколько часов. На последнем этапе команд поступил приказ покинуть палубу, и все места, откуда можно было бы увидеть то, что мы достали из глубины. На окна ходового мостика опустились бронированные заслонки...

Но все предосторожности оказались напрасны. Как и было предсказано Свитками Мертвого моря — объект был полностью скрыт от нашего наблюдения лентой офуда. Мне, честно говоря, было немного интересно посмотреть, как наши высокомудрые научные светила будут объяснять факт сохранности как бумаги, послужившей основой для офуда, так и чернил, в течение многих веков глубоко под водой. Современная археология считает такое решительно невозможным. Но вот... Есть. Впрочем, археологов к Объекту все равно никто не допустит. Секретность!

Меры предосторожности были отменены. И, трудами матросов и офицеров, Объект мягко лег на кильблоки, расставленные по всей полетной палубе авианосца, на которой еще были заметны следы ремонта там, где ее пробил кулак Евангелиона-02.

Эскадра взяла курс на север. Копье Лонгина необходимо доставить в Японию.

Неизвестно где. Аска Сорью Ленгли

В себя я пришла... Ну, наверное — пришла, и столь же наверное — в себя. Потому как окружающее давало все основания усомниться в здравости собственного разума. Вокруг меня, заключенные в золотистом мерцании изогнутых линий плыли странные символы, слабовато ассоциирующиеся как со знаками латиницы, так и с кандзи, или же катаканой и хираганой. Впрочем, на русскую кириллицу знаки тоже походили слабо.

Среди светящихся лент прямо в воздухе висела странная девушка, чьи руки располагались на ни с чем не связанной штуковине, похожей на странную помесь компьютерной клавиатуры и клавиатуры органа. Строгое серебристое платье подчеркивало достоинства ее фигуры, а глаза — закрывала точно такая же повязка, в которой дрался со мной Синдзи. Уши девушки были слегка заострены кверху, но не настолько, чтобы навести на мысли об эльфах*.

/*Прим. автора: увы, но японские анимешные эльфы с лопухами в две ладони перпендикулярными черепу серьезно вытеснили в сознании людей классических Профессорских эльфов с ушами, как у людей, только чуть заостренными кверху. Равно как и вархаммеровские зеленокожие орки встречаются гораздо чаще толкиеновских смугло-желтых.*/

— Привет! — пальцы незнакомки продолжали летать над клавиатурой.

— Здра... здравствуйте... — запнувшись, произнесла я.

Здесь, где бы это здесь ни было, все было как-то... странно. И это при том, что я уже стояла на ступенях Лестничного Бастиона!

— Меня тут попросили провести для тебя краткую лекцию по прикладной демонологии...

Я посмотрела на собеседницу, мягко говоря, удивленно. Во-первых, я сама никак не ожидала, что окажусь здесь. Так как могло получиться, что меня тут ждали? А во-вторых, зачем кому бы то ни было, просить провести для меня лекцию, тем более, по такой загадочной дисциплине, как прикладная демонология? Впрочем, учитывая, что йокай я встречала вполне себе во плоти (а, возможно, и сама таковой являюсь), то почему бы не быть и другим демонам? Тем, обращению с которыми и учит наука демонология?

Моя собеседница молча кивнула, скорее — собственным мыслям, чем пробегающей по моему лицу смене выражений.

— Прежде всего. Демонам — нельзя доверять. Даже если сама являешься демоном. Не доверяй. Проверяй. Обдумывай. Ища выгоду.

— Если в схеме не видишь лоха — значит, лох — это ты? — процитировала я выражение из последних лет перед Вторым Ударом, которые некоторыми именуются святыми.

— Не то, чтобы совсем уж так... — помялась полуэльфийка*. — Но, в целом, близко к истине.

/*Прим. автора: мнение персонажа не обязано быть истиной в последней инстанции. Персонажи умеют ошибаться*/

— Хм... — я серьезно задумалась, и стала старательно искать выгоду для этой странной девушки, возможно — являющейся плодом моего воспаленного воображения.

— В общем, — улыбнулась полуэльфийка, — все демоны делятся на хаоситов и инферналов. Демоны Хаоса — непостоянны, изменчивы, хотя и имеют некие опорные страсти, придающие некую стабильность их существованию. Скажем, желание создать некое совершенное произведение искусства, сразить сильнейшего противника, или же раскрыть некие глубинные тайны магии. Есть такая страсть и у инферналов. Но в отличие от хаоситов, страсть эта у инферналов — одна. Желание сожрать любого, кто встретился. Правда, надо сказать, что, вопреки общераспространенному мнению, большинство высших, то есть, обладающих самосознанием, демонов, не настолько нетерпеливы, чтобы воплощать свою страсть немедленно, как только завидят ее объект. Даже инферналы любят поиграться с добычей, иногда — изображая некую заботу... Что поделать. Издержки долгой жизни. Нам необходимости торопиться.

— Нам?! — я вытаращилась на собеседницу.

Не обращая внимания на мое восклицание, лектор щелчком пальцев развернула передо мной что-то вроде голографического экрана, и начала лекцию...

— Сегодня я расскажу тебе о Темной Четверке и некоторых из семидесяти двух столпов Гоэтии...

Глубины Геофронта. Икари Синдзи

Пока Аска-тян слушает лекцию по демонологии, а мы с Рей-тян, по мнению медиков, слишком истощены и слабы, чтобы покинуть палату, самое время посетить глубинные уровни Геофронта, те, откуда, неощутимо для большинства других, изливается некий концептуальный Свет. Так что я создал слабо отличимую от реальности Грезу, в которой я лежу в больничной койке, а Рей-тян сидит рядом, держа меня за руку.

Когда я вставал из койки, Рей-тян удивленно посмотрела на меня, но не двинулась с места. Когда же я прижал указательный палец к губам, призывая к молчанию, она только спокойно кивнула так, что любому наружному наблюдателю показалось бы, что кивнула она своим мыслям. У меня — идеальная девушка! Она будет опорой Грезы, сердцем истины до седьмого слоя, которые позволит иллюзии сохраняться, даже если ее будут рассматривать очень пристально, используя познающие заклятья и бесстрастную технику.

Я же огнем, истекающим из пальца, нарисовал на стене прямоугольный контур — и вышел в нарисованную дверь.

Лазурь пророческого Азира и серебристая тень Улгу вели меня через переплетения коридоров Геофронта, или где-то рядом с ними.

У самой цели моего неспешного продвижения мне встретился еще один любопытствующий. Рёдзи Кадзи, свежепереведенный в наше отделение капитан НЕРВ. Он, тихо ругаясь себе под нос, старательно вскрывал особо секретную дверь в сердце японского отделения НЕРВ — Центральную Догму уровня ЕЕЕ. Азир толкнул меня под руку, заставляя выпасть из скрывающего тумана Углу. Впрочем, я и не сомневался в том, что шпион будет симпатичен Лабиринту, или кому-то из его Высших.

— Привет! — весело произнес я, дурашливо помахав рукой.

— Синдзи-кун?! — удивился Кадзи. Впрочем, он быстро исправился. — И что же ты тут делаешь?

— Хочу познакомиться с кое-кем, кто спрятался от меня за железной дверью, — отозвался я.

— Вот этой? — Кадзи ткнул рукой в ту дверь, возле которой мы находились. Капитан Очевидность... — Боюсь, моего доступа — недостаточно, чтобы провести тебя за нее...

...как и пройти самому. Но это — мелочи жизни. Варп поет, и Темный коридор, Путь Насквозь, уж готов принять меня и тех, кого я пожелаю провести.

— А вот моего — может и хватить, — фыркнул я. — Беритесь за руку.

Лишь мгновенная задержка показала степень удивления и недоверия Кадзи. Но он быстро справился с собой, взял меня за руку — и мы сделал Шаг.

— ... — высказался капитан Кадзи, рассматривая огромную фигуру, лишь смутно напоминающую человека, распятую на стене ангара, где вполне могут маневрировать все три Евангелиона. Да и для четвертого место найтись может.

Распятый гордо проигнорировал (а может — и проигнорировала, кто знает) копошащихся в его ног букашек, погруженный в свои страдания.

Я пожал плечами, и двинулся к озеру оранжевого цвета, образовавшегося под распятым. В моей руке сама собой (для постороннего наблюдателя) возникла фляга, расписанная колдовскими символами. Обычной бутылке не удержать ихор.

— Что ты делаешь, Синдзи-кун? — спросил Кадзи.

— Собираюсь набрать ихора, — спокойно ответил я, подходя к незастывающей крови Высшего. До сих пор я видел только Белую реку в Кровавой долине. Но там даже просто дойти до берега кипящей реки — уже немалый подвиг, достойный Героев Древности. Все таки владения Мабельрода, одного из Королей Хаоса — мало пригодны для туризма. Здесь же реальность была вполне стабильна, позволяя просто шагать вперед. Да и охотничьи своры с колесницами Хаоса не тревожили тут смертных. Так что я подошел к берегу, и наполнил флягу, стараясь, чтобы чистый ихор, не измененный потугами смертных, не коснулся моей кожи.

— Хм? — Кадзи так и не смог сформулировать, что хотел спросить. Так что я ответил на тот вопрос, на который посчитал нужным ответить:

— Пригодится.

Кадзи молча кивнул и принялся фотографировать распятого, создавая однозначное свидетельство того, что кто-то в верхушке НЕРВ, а может, и за пределами его структуры — играет за обе стороны.

Геофронт. Акаги Рицко

А я и не сомневалась, что охранные системы, установленные вокруг Центральной Догмы — не сдержат сына Командующего. Но вот то, что они не смогли даже поднять тревогу — это действительно интересно. И, боюсь, что не задень несколько настороженных ловушек для слишком любопытных Рёдзи Кадзи — я вполне могла остаться в неведении о визите Синдзи-куна. Особенно, если учесть, что для всех (в том числе — и охраны на входе, и автоматических камер) Икари Синдзи — валяется без сознания в своей палате. Вот и как у него это получается?

Любопытно и то, что он набрал крови Лилит... Причем так, что очевидно было: он умеет работать с этой субстанцией... или, по крайней мере — догадывается о ее опасности. Это в смеси с некоторыми веществами кровь Лилит превращается в LCL, способную поддержать любую жизнь, в том числе — и жизнь Евангелионов... А чистая кровь... Мы потеряли несколько исследователей, когда они позволили коснуться своей кожи достаточно большому объему ихора.

— Рёдзи-сан, — обратился сын Командующего к Рёдзи, — нам пора уходить.

— Тревога? — уточнил Рёдзи.

— Нет, — усмехнулся Синдзи-кун. — Но само по себе пребывание тут — не полезно для здоровья как физического, так и душевного.

— Думаешь? — вопросительно поднял бровь давний любовник моей подруги.

— Знаю, — ответил ему Синдзи-кун. Вот интересно: а откуда он знает это?

— И что же тут опасного? — решил уточнить Рёдзи.

И услышал ответ, который, надо сказать, удивил и меня:

— Бойся Древней крови!