Как умирает любовь?

Он был уже на гране, когда она отстранилась. Облизала припухшие губы и вместо того, чтобы продолжить и довести его до желанного пика, принялась стягивать с него штаны. Виконт застонал он неудовлетворенного, становившегося с каждой секундой все болезненней, желания.

— Почему?! — взвыл он хрипло, дергаясь, но шелк лент невозможно было порвать одним лишь мышечным усилием, а магия в "Ларце с жемчужинами" была надежно заблокирована.

— Зачем же нам спешить? — промурлыкала та, — У нас вся ночь впереди.

— Ты собираешься меня замучить до полусмерти?

— Смерти? Ну, что ты, как можно. Я вовсе не хочу её для тебя. А ты для меня?

— Хочу!

— Какая жалость, не правда ли, что я оказалась такой живучей?

— Стерва!

— Спасибо за комплемент, дорогой, — склоняясь к его лицу, выдохнула она. Луримьер дернулся и попытался дотянуться до её губ, чтобы хоть как-то выплеснуть страсть и ярость, но девушка легко ускользнула от него и снова склонилась над его пахом, разводя ноги мужчины в стороны. Виконт не понял зачем ей это, но был так поглощен неудовлетворенным желанием, что, не задумываясь, раздвинул ноги, и, словно бы в благодарность, губы Сеор опять сомкнулись на головке его члена. Он попытался приподнять бедра, чтобы погрузиться в её рот глубже, но она не позволила ему это сделать. Луримьер зарычал, отчаянно и мучительно, но вынужден был сдаться под внимательным взглядом зеленых глаз. Как только он перестал дергаться, девушка снова уделила внимание эпицентру его желания, но вместе с губами на своем члене он ощутил влажное прикосновение к ложбинке между ягодиц. Но сориентироваться и осознать это не успел, как Сеор почти на половину протолкнула в него палец.

— Что ты делаешь?! — вскричал он, но она неожиданно сжала на его члене уже не губы, а зубки, не сильно, но ощутимо.

Виконта прошиб холодны пот. Он закусил губы и прожигал её взглядом, пока она проталкивала в него палец все глубже, а потом так же медленно начала вынимать, а потом снова вставила, все еще посасывая головку члена. Не в силах больше терпеть это издевательство, Луримьер откинулся на подушки и невидяще уставился в потолок. Ему стало все равно, что эта сумасшедшая сделает с ним. Самое странное, даже желания убить её снова не появилось. Возбуждение плоти никуда не ушло, Сеор умело поддерживала и направляла его, растягивая Луримьера уже двумя пальцами, а вот чувства куда-то исчезли. Не осталось ни ярости, ни переживаний по поводу его влюбленности в Серджио, ни сожалений. Он лежал и ни о чем не думал, позволяя ей делать с собой все, что ей захочется, потому что любое нервное напряжение рано или поздно отдается в душе эхом, у него оно вылилось в апатию. Странно было лишь то, что умная Сеор еще не увидела этого. Неужели интересно играть с лишенной эмоций игрушкой?

Потолок заслонили красно-белые пряди волос, на что Луримьер лишь тихо вздохнул. Сверху навалилась тяжесть не такого уж и хрупкого, как казалось на первый взгляд, тела. А потом его поцеловали нежные губы. Глубоко, чувственно и пронзительно осторожно, но в тоже время страстно. Первый поцелуй, — пронеслось в голове у парня, и он ответил ей. Не порывисто нет, так же осторожно. И понял, почему его друг сошел с ума от неё.

Сеор приподнялась над ним и заглянула в глаза.

— Скажи мне, неужели все так плохо, как ты пытаешься мне показать?

— Нет. Все прекрасно, если не считать твоих пальчиков в моей заднице достаточно отвлекающим моментом.

— Фи, — сморщила носик Сеор, — Как грубо.

— И не говори, — согласился с ней Луримьер, немного пришедший в себя. После поцелуя, апатия отступила, но возбуждения и желание, как и прежде, никуда не делись.

— И что же ты будешь делать дальше? Мне даже интересно? — поинтересовался он, понимая, что злиться на эту стервочку у него уже не получается.

— Увидишь, — лукаво улыбнулась ему она, и снова расположилась между ног, вот только брать в рот уже не стала, а просто резко вставила в растянутый вход сразу два пальца и коснулась простаты.

Луримьера выгнуло на кровати так, что руки, привязанные к изголовью отозвались резкой болью, но по сравнению с наслаждением, протряхивающим его крупной дрожью, она показалась такой незначительной, что он не взвыл, а глубоко, протяжно застонал.

— О, а ты чувствительный, — пробормотала Сеор и снова провела ногтем по бугорку простаты.

Во второй раз виконт закричал. — Великие Боги! Сеор!

— Да, мой сладкий?

— Это... это прекрасно! — выдохнул он, с трудом фокусируя на ней взгляд.

— Так и знал, что тебе понравится, — отозвалась Сеор, снова накрыла его собой и приникла к губам. Луримьер вдохновенно отвечал на поцелуй, не обратив внимания на какую-то путаницу с родами в последней фразе, когда почувствовал, что в него снова что-то упирается, но обе руки Сеор скользили по его бокам и бедрам, придерживая и сжимая, тогда что это могло быть?

— Сеор?

— Тс-с-с, — прошептала та, и улыбнулась, — А теперь, мой дорогой друг, мы поговорим с тобой, только тогда, когда закончим.

— Ты... парень?

— Да, любовь моя, но об этом потом, — прошептала (прошептал) Сеор ему в шею и толкнулся вперед.

— Ох! — выдохнул Луримьер немного болезненно, но боль быстро отступила, и Сеор продолжил проникать в него короткими толчками, пока не погрузился до конца. Замер и, кажется, перестал дышать.

Луримьер смотрел на напряженное лицо над собой. Сеор зажмурил глаза, почти не дышал и не двигался. Виконту было отчетливо видно, как по его виску течет капелька пота, и как сильно он сдерживает себя. У него даже возникло какое-то немного нервное желание расхохотаться в голос от такой жертвенности, что он, возможно бы и сделал, если бы этот парень, которого просто невозможно было отличить от девушки, не трахал бы его в этот самый момент.

— И долго я тут еще буду лежать с твоим членом в заднице? — осведомился он, жестко хмыкнув.

— Пока не привыкнешь, — отозвался тот, грубым, мужским, так не похожим на голос Сеор голосом, но похожим на...

— Серджио?

Но парень над ним не ответил, резко распахнул глаза, неожиданно начавшие менять цвет на светло-карий, почти желтый и начал двигаться. Сначала плавно, потом все жестче вбиваясь в него, пока Луримьер неожиданно для самого себя сам не начал получать удовольствие от всего происходящего, выгибаясь в удивительно сильных руках, постанывая от полноты наслаждения и подмахивая так, что Сеор царапал его бедра, впиваясь в них пальцами, чтобы удержать. А потом его любовник неожиданно сбавил темп, почти замирая и начал двигаться медленно, и плавно, но каждый раз погружаясь в него до предела. Луримьер почти захныкал от разочарования, но почти не считается, потому что такая неторопливость и медлительность была наполнена все той же чувственность, и страстью. Он никогда ничего подобного не испытывал. В голове, как-то отстраненно мелькнула мысль, что на Сеор можно подсесть, как на наркотик, и Луримьер с коротким, гортанным рыком, кончил, запачкав спермой их обоих, уже даже не обращая внимания на то, как Сеор кончает вслед за ним, глубоко внутри.

Отдышавшись, Сеор одним движением развязал ленты на его запястьях, скатился на постель, подложив под щеку скрещенные руки, и растянулся на животе возле него. Луримьер все еще лежал на спине и пытался осознать, что только что произошло. Медленно, боясь того, что увидит, он повернул голову. Кроваво-красные волосы до плеч, без единого намека на выбеленные пряди, светло-карие, которые он порой про себя называл янтарными, глаза, рассеянная полуулыбка на слишком пухлых для мужчины губах. Серджио де Мюи, его друг, а теперь еще и любовник. Самое время сойти с ума.

— Скажи что-нибудь? — попросил Серджио, и тихо вздохнул.

— Ты только что меня трахнул.

— И как оно?

— Отлично, не считая того, что все это время ты трепал мне нервы, со своей якобы великой любовью. Зачем?

— Ну, мне показалось забавным, — начал Серджио, сладко зевнул и продолжил, — Забавным смотреть, как ты бесишься, когда я рассказывал тебе о Сеор, какая она замечательная и все такое.

— Забавным, значит, — беззлобно пробормотал Луримьер, снова поворачиваясь лицом к потолку. Между ног немного саднило, но в целом, кроме как ошеломительно, то, что с ним проделал его друг, он назвать бы не смог. И, да, виконт прекрасно отдавал себе отчет, что ему понравилось, даже более того. — Объясни мне...

— Что, дорогой? — проворковал Серджио голосом Сеор, виконт тут же снова повернул к нему голову и успел застать момент перетекания из одного облика в другой. Теперь с ним рядом лежал уже не де Мюи, а его, так называемая, возлюбленная.

— Во-первых, как тебе удалось обмануть блокировку магии, во-вторых, я хочу знать, зачем тебе, баронету, и наследнику внушительного состояния, понадобилось работать в борделе?

— Для удовольствия, чего же еще, — хитро улыбнулся ему Сеор и, выпрямив руки, прогнулся всем телом и потянулся, словно кошка. Это зрелище вызвало у Луримьера весьма противоречивые чувства. На первый план выступил традиционно гнев.

— И каково это, обслуживать мужчин?

— Мне нравится, а что?

— Ничего! — рыкнул виконт, и резко навалился на него сверху. Сеор заливисто расхохотался, дрыгая руками и ногами. Луримьер, в ярости, не помня себя, впился в основание его шеи губами, оставляя красный, пламенеющий засос. Сеор замер под ним, неожиданно вскинул руки, впиваясь в бедра, и развел ноги в стороны, позволяя ему прижаться членом к своей округлой попке. Луримьер шумно сопел ему на ухо и больше не двигался.

— Значит ли это, что ты будешь совсем не против, обслужить и меня?

— Мне совсем не нравится это слово, — пожаловался Сеор, придавленный им к кровати.

— Так да или нет? — напряженно выдохнул Луримьер, не особо задумываясь, зачем ему так важно получить от него разрешение, ведь после того, что Серджио сделал с ним, было бы вполне приемлемым уже не спрашивать.

— Да, — пробормотал в подушку тот.

— Не слышу.

— Да! — вскрикнул Сеор, повернул голову на бок и посмотрел на него, — Только, пожалуйста, понежнее, у меня давно никого не было, ты же не хочешь меня поранить.

— Что? — от такого заявления Луримьер даже приподнялся над ним на вытянутых руках.

Сеор вздохнул.

— Что значит давно?

— Ну, — признался Серджио неохотно, — Я как-то давно еще экспериментировал, а так, обычно не позволяю никому трахать себя.

— И что же ты со всеми ними делал?

— Слушай, — не утерпев, Сеор перевернулся на спину и внимательно посмотрел на него, — Ну, ты же только что должен был в полной мере прочувствовать, что. Зачем тогда спрашиваешь?

— Постой, но ведь твоим клиентом был и...

Сеор закрыл ему рот ладонью и укоризненно посмотрел.

— Ну, был, и не только он, и что дальше? Сильным мужчинам довольно часто именно в постели хочется быть ведомыми, а не вести за собой, как в жизни.

— Бред! — фыркнул Луримьер, упираясь лбом ему в грудь.

— Я так понимаю, это значит, что тебе не понравилось? — обнимая его за плечи, немного грустно, поинтересовался Сеор.

— Понравилось. И еще как, — скользя губами по его груди и шее до подбородка, пробормотал он. — Но я все равно хочу трахнуть тебя.

— Ну, я же не возражаю. — Отозвался его друг и снова перевернулся на живот.

Луримьер заставил его приподнять бедра и положил руки на упругие ягодицы. Сеор расставил ноги шире и уперся лбом в подушку, ожидая с непривычки довольно болезненного проникновения. И меньше всего он мог предположить, что вместо того, чтобы со всего размаха вдавить в него член, его любовник проведет по ложбинке между ягодиц языком, а потом и вовсе протолкнет его в него.

— Лу! — выдохнул он, поворачиваясь через плечо.

— Что-то не так? — поинтересовался тот, немного отстранившись, но, продолжая поглаживать большими пальцами его попку.

— Я никогда... — начал Сеор, смотря на него широко распахнутыми глазами. — Никогда не думал, что ты захочешь сделать со мной так.

— Но я хочу, любовь моя, — отозвался Луримьер, накрывая его тело собой и целуя в губы, не закрывая глаз, а потом снова вернулся к прерванному занятию.

Сеор расслабился, опустил голову на подушку и позволил его языку и пальцам ласкать себя, возбуждаясь уже при одной мысли, что сейчас с ним это делает именно он, Луримьер де Крусо, его лучший друг и мужчина, в которого он осмелился влюбиться и посмел завоевать таким изощренным и коварным способом. И отдаваться ему было сладко. Мучительно сладко, но боли не было, лишь наслаждения и расправляющая крылья над их общим ложем любовь.

* * *

Утром, после ночи любви и признаний Луримьер проснулся один. Постель на той стороне, на которой засыпал рядом с ним Серджио, успела давно остыть. Мелькнула мысль, что надо будет обязательно ему сказать, чтобы больше не уходил, пока он не проснется. При воспоминании о том, что произошло прошлой ночью между ними, в душе поднималась волна нежности, а в теле просыпался жар. Наскоро приняв душ и одевшись, Луримьер покинул апартаменты Женевьевы. В коридоре его встретил хмурый Эрм Кюле.

— Чего ты такой тоскливый с утра, Эрм, — де Крусо, проходя мимо, похлопал слугу по плечу. — Жизнь прекрасно.

— Звонили из Генерального Управления воздушно-наземной стражи, господин.

— Зачем? — тут же поинтересовался Луримьер, и так же легкомысленно, как до этого обронил, — Вроде бы мой геликопт не был замечен ни в каких происшествиях ни на дорогах, ни на воздушных трассах.

— Они сообщили, что сегодня в восемь часов утра Серджио де Мию попал в аварию на своем геликопте и погиб.

— Что? — Луримьер пошатнулся и схватился за стену, чтобы не осесть на пол прямо там, где стоял.

— Мне очень жаль вашего друга, господин, но стражники просили вас приехать и опознать тело, прежде, чем они сообщат его родным, во избежание ошибки.

Луримьер резко вскинул на него цепкий взгляд.

— То есть они не уверены, что это он?

— Я не знаю, мой господин, — с поклоном отозвался Кюле.

— Я еду, — бросил де Крусо и помчался к своему геликопту.

Это был он. Серджио де Мию. Ошибки быть не могло. И он был мертв. Янтарные глаза остекленело смотрели в потолок. Луримьеру хотелось одного, чтобы его оставили с ним наедине, и он мог умереть прямо здесь и сейчас, сжимая в объятиях в бессмысленной попытке согреть бездыханное, уже начавшее коченеть тело.

— Как это случилось? — надтреснутым голосом спросил он у одного из стражников.

— Никто ничего не понял, милорд. Никто.

— Но вы проведете следствие?

— Конечно, милорд де Крусо.

— Я хочу, чтобы все материалы сразу же попадали ко мне.

— Но...

— Считаете, что имеете право мне перечить? — обронил он таким тоном, что стражи вытянулись по стойке смирно.

Луримьер развернулся и вышел. Жить не хотелось. Он шел, не видя ничего вокруг. Его геликопт, которому непоседа Серджио дал имя Тимошка, в рифму к своему Татошке, снова, как и вчера возле реки фыркнул и уткнулся лошадиной мордой ему в плечо. Луримьер обхватил его мощную шею руками, сжимая в пальцах жесткую гривы, даже не сразу осознав, что кроме конских волос сжимает и чьи-то пальцы.