Как умирает любовь?

Как умирает любовь?

Как мне сказать? как мне сказать ему слова —

"Твоя любовь мертва, она мертва"...

Как умирает любовь? Молча, без единого крика. Луримьер де Крусо, виконт и редкостный повеса убедился в этом воочию. Он думал, что не способен любить, ведь к его услугам всегда были лучшие куртизанки столицы. Он сам был негласным владельцем самого дорогого и фешенебельного борделя, когда-либо существовавшего в этом мире. Зачем ему было любить? Он и без любви мог получить любую, даже самую извращенную ласку, хотя особыми извращениями во вкусах на постель никогда не отличался. А вот его лучший друг Сержено де Мюи неожиданно полюбил, и еще как. Но не знал, что сегодня, его любовь умерла... она умерла. И вот теперь Луримьеру предстояло, как настоящему другу, сказать ему об этом. Ведь он видел собственными глазами, как его возлюбленная, леди Иле Сеор упала с моста в полноводную, уже много веков скованную алюминиевыми стенами реку. Он сам сбросил её туда. Правда, о последнем де Крусо говорить другу, конечно, не собирался.

Он считал, что эта продажная девка не достойна его. И долгое время не желал верить, что у Серджио с одной из лучших куртизанок его борделя все серьезно. Но тот приходил снова и снова, и оставался до утра. В её комнате, наедине с этой шлюхой. Конечно, называя Иле Сеор в своих мыслях такими словами и сравнивая с опустившимися девицами легкого поведения, Луримьер лукавил. Иле Сеор была изыскана и великолепна и по праву считалась одной из семи жемчужин его заведения. Роскошные ярко красные волосы с выбеленными прядками, струились по спине до округлых ягодиц, нежные черты лица, раскосые глаза светло-зеленого цвета, чарующие искусной игрой на публику, кокетством, жизнью. Тонкая талия, узкие бедра, на любителя, совсем маленькая, почти плоская грудь. С одной стороны все это можно было бы считать одним большим недостатком, но она так искусно умела подчеркнуть свои достоинства, и так изумительно не замаскировать, нет, нести, как награду богов, все свои недостатки, что завоевывала с каждым днем все больше и больше сердец. Луримьер ничего не имел против нее, ставшей жемчужиной его коллекции почти сразу, стоило ей появится в его заведении, ровно до того момента, как осознал, что у лучшего друга с этой размалеванной дурой все всерьез.

Но, конечно, ему бы никогда не пришла в голову мысль убить её, или тем более досконально спланировать убийство. Все получилось спонтанно. Но он не жалел. При мысли, что даже если девушку найдут, виноватого искать не будут, стало немного не по себе, в конечном итоге, если бы она не додумалась влюбить в себя именно Серджио, Луримьер и слова не сказал, даже если бы она возжелала уйти из борделя к своему возлюбленному. Не проблема. На её место нашлась бы целая толпа претенденток и красивее, и изысканнее. Но её жертвой пал его лучший друг и он не смог это терпеть. Особенно тошно становилось, когда тот начинал расписывать ему, какая она восхитительная, как много знает, как часто, кроме постельных утех, они говорят с ней о политике, красоте, стиле, придворных интригах. Да, что там, если верить другу, его возлюбленная понимала толк даже в геликоптах — механических конях нового поколения, которые только начинали входить в моду у высшей знати. Поговаривали, что в них нет ни капли магии, только технические и биологические механизмы. Большинство в это, конечно, не верили. Но ставить под сомнения СМИ, растрезвонившие об этом изобретении на всю Империю, открыто никто не решался.

Луриемьер быстро стал ощущать, что его друг отдаляется от него. И в одно не самое прекрасное утро проснулся в холодном поту от простой, но пугающей своей прямотой и правдивостью мысли. Он станет для Серджио лишним, не нужным. Увлекшись и полностью переключившись на свою любовь друг забудет о нем навсегда. И все, баста. Больше не будет встреч и разговоров ни об чем, ни обо все на свете одновременно, не будет дружеских попоек и той теплой волны, которая поднималась откуда-то из глубины сердца, когда Серджио, который был младше него на несколько лет, приходил поплакаться ему в жилетку и порой даже порывисто обнимал, пряча милое, еще совсем мальчишеское лицо, в отличие от Луримьера, всегда смотрящегося старше своих лет, у него на груди. Первым желанием было вышвырнуть Иле Сеор из города, но разве это помогло бы? Конечно, нет. Серджио непременно отправился бы на её поиски, и нашел бы, и вернул. И все началось бы по новой.

Поэтому досчитав до десяти. Не помогло. Тогда до пятидесяти, Луриемьер решил пообщаться с самой куртизанкой и убедить её отвадить Серджио от себя. Не получилось. Упрямая, вздорная девчонка расхохоталась ему в лицо. Они стояли на одном из нижних уровней той части города, в которой располагался "Ларец жемчужин" — бордель, уже много поколений содержащийся семьей де Крусо. Река, скованная алюминиевыми пластинами, как и весь город, давно превратившийся в бесконечный лабиринт стальных и алюминиевых стен, исчезала в исполинской трубе коллектора, гоня свои воды все глубже и глубже, на подземные уровни города, и пронизывая его, словно путеводной нитью, насквозь. Здесь никогда не было перил или парапетов, просто выстеленный все тем же светлым металлом пол обрывался бурным потоком, шумящим так, что закладывало уши. Они стояли над бездной. Он в пол оборота, напряженно следя за выражением её лица. Она прямо, неотрывно смотря на воду.

— Я прошу тебя по-хорошему, — тихо, но с ноткой угрозы предупредил Луримьер. Черные, не достаточно коротко остриженные волосы трепетали на сквозняке, частом госте коридоров, ведущих к реке. Легкая бежевая туника с черной, наполовину распущенной шнуровкой на груди, прилегающие к бедрам, как вторая кожа узкие, кожаные штаны, заправленные в модные в нынешнем сезоне полусапожки, ремень, перехватывающий тунику на уровне бедер с замысловатой пряжкой и старинная шпага, символ дворянского происхождения, который вменялось носить при себе всем дворянам, посещающим или постоянно живущим в столице. Не голубые, а темно-темно синие глаза, отличительная черта мужчин рода Крусо. Да, виконт Луримьев де Крусо, потомок древнего рода, близкого к императорской семье, был красив и умел быть очень убедительным. Вот только на Иле Сеор его внешность, власть, положение, ничего, что пугало и останавливало от сопротивления других, не производило ровно никакого впечатления.

— Мне все равно, как ты меня просишь, дорогой, — мило улыбнулась ему та, поднимая светло-зеленые глаза, бестрепетно встречая его бешенство. Было непривычно видеть её в широких брюках, едва держащихся на бедрах и коротенькой маечке, обнажающей плоский живот и пупочек со вставленной в него сережкой в виде миниатюрного дракона. К клиентам Иле Сеор выходила в роскошных вечерних платьях, с замысловатыми прическами, предпочитая никогда не распускать волосы, даже в постели, как рассказывали Луримьеру парни, побывавшие в её комнате, куда она приводила далеко не каждого. Её благосклонность еще требовалось заслужить. Но сейчас было раннее утро, и она явно не собиралась сегодня работать, поэтому он застал её такой, естественной, женственной, удивительно настоящей. Наверное, он сам мог бы в нее влюбиться, если бы это уже не сделал Серджио, которого он не хотел терять ни под каким предлогом.

— Я могу уничтожить тебя, Иле Сеор, — шагнув к ней, еще тише произнес Луримьер, в нем клокотала, подобно воде в скованной стенами реке, дикая, необузданная ярость. — Последний раз прошу, оставь его.

— Зачем? Неужели я, сама не ведая, увела у тебя твою любовь?

— Что? Да, как ты...

— Тогда какое тебе дело, кого он любит, меня или другую?

— Он мой друг и ты ему не пара.

— Ой, ли? А, по-моему, ты просто ревнуешь, Луримьер, но даже себе боишься в этом признаться. Подумай хорошенько, ведь ты хотел бы, чтобы Серджио был только твоим. Чтобы больше никто и никогда не коснулся его великолепного тела, не перебирал пальцами кроваво-красные волосы, не целовал обманчиво мягкие, такие не свойственные мужчинам губы, не шептал в маленькие, немного заостренные ушки о том, какой он чарующий, великолепный, страстный... только ты, никто кроме. Ты сгораешь от желания обладать собственным лучшим другом Луримьер де Крусо, — припечатала Иле Сеор, и он не выдержал её насмешек, скрытых в ворковании глубокого, грудного голоса.

Он толкнул её. Она начала падать, но в последний момент успела ухватиться за самый край. В раскосых зеленых глазах появилось торжество. Он наступил носком сапога на тонкие пальцы, не в силах больше видеть этих глаз, которым стало известно так много. Она улыбнулась, разжала пальцы и полетела вниз. Луримьер думал, что она все же всплывет, что можно будет вытащить её, и, в испуге, она согласиться на все, чтобы он ей не предложил... но Иле Сеор над поверхностью воды так и не появилась. Он стоял и смотрел. Перед глазами мельтешили волны и брызги. Пошатываясь, он добрался до своего геликопта, черного с серебряной гривой, тот, настроенный на его эмоциональный фон, тепло фыркнул ему в шею, но Луримьер этого даже не почувствовал. Взобрался в седло и направил механическое существо вперед, так ни разу и не обернувшись.

Все разрешилось так просто. Но осталось самое трудное, сказать Серджио, что его любовь умерла. Просто умерла и все, без объяснения причины. Конечно, он вряд ли поверит сразу, конечно, попробует её отыскать, но, не найдя, все равно вернется. Вернется к нему. А у Луримьера будет время все хорошенько обдумать. Если проницательная Иле Сеор была права, и он влюбился в собственного друга, предстояло решить, как ему теперь вести себя с ним, есть ли шанс на взаимность, сумеет ли он завоевать его сердце, как взяла его без боя куртизанка. И самое главное, хотел ли он его завоевать?

Хотел. Безумно. Но прежде, чем хоть что-то предпринимать, он должен был сказать ему. А он не мог. Сейчас не мог. Перед внутренним взором все еще стояли зеленые глаза и легкая, насмешливая полуулыбка на полных губах.

Он добрался до комнат, принадлежавших в этой купели порока только ему, и провалился в странный, наполненный метаниями сон. Очнулся он лишь под вечер. В голове вольготно расположилась звенящая пустота. Он встал, пошатываясь, добрался до ванной и еще почти час отмокал в ней, отдавая свое тело на волю массирующих пузырьков, рождающихся в глубине от специального заклинания, не требующего обновления.

В голове все еще была пустота. Но, одевшись, он все же решил, что сегодня уж точно не настроен встречаться с Серджио и рассказывать ему об умершей любви. Но нервное возбуждение следовало как-то выплеснуть, поэтому, не особо мудрствуя, он просто решил утолить свои плотские желания в объятиях одной из жемчужин его "Ларца", которых теперь на некоторое время осталось только шесть.

Он выбрал Женевьеву, пышногрудую блондинку, она всегда нравилась клиентам своим умением вовремя замолчать, ну, и конечно, отдаваться так, словно это был последний раз в её жизни. Луримьер сообщил о желании посетить её распорядителю, которым уже много лет служил Эрм Кюле, преданный лично ему, никому кроме. И, не спеша, направился в сторону комнат девушки.

В спальне, выполненной в темно-синих тонах, Женевьевы не оказалось, но из ванной отчетливо доносился шум воды, а на миниатюрном столике возле кровати стоял поднос с фруктами и откупоренная бутылка вина со спиралевидным горлышком, "Бархат ночи". Его любимое. Луримьер невольно улыбнулся. Всегда приятно, когда предупреждают любые твои желания и капризы. Налив черное, словно ночь, вино в высокий фужер, и пригубив, он опустился на кровать и приготовился провести массу приятных минут в объятиях умелой и опытной девушки.

Он ждал. О Серджио и о его Иле Сеор он старался не думать. Не сейчас. Подумать о том, как сказать ему, он сможет и чуть позже. Вино холодило горло и окутывало разум бархатистым туманом, так схожим с сумерками, предшествующими ночи. Он ждал.

И дождался. Из ванной к нему вышла, завернутая в большое белое банное полотенце, резко контрастирующее с волной красных волос с выбеленными прядками, Иле Сеор. Не помня себя, Луримьер бросил в неё опустевшим фужером, девушка с улыбкой вынула его прямо из воздуха. Не зря же среди девочек и мальчиков "Ларца с жемчужинами" о её ловкости ходили легенды. Куртизанка провела кончиком язычка в том месте, где стекла касались его губы. Луримьера бросило в жар. Он думал, что избавился от неё. Он мучался, не зная, как сказать о её смерти Серджио. А она... она улыбалась ему, нет, насмехалась и жила.

— Ненавижу! — выдохнул он в потолок, откидывая на подушки, — Ненавижу тебя.

— Ну-ну, зачем же так драматично, — опускаясь рядом с ним на кровать, проворковала все тем же, грудным голосом девушка, — Ты один раз уже пытался убить меня. Неужели, это ничему тебя не научило? Как ты собирался сказать о моей смерти своему обожаемому другу?

— Ты его совсем не любишь, — констатировал факт Луримьер. — А ведь он...

— Тс-с-с-с, — прошелестела Иле Сеор, прижимая пальчик к его губам, — Не будем о нем. Поговорим о нас.

— Что?

— Ты хочешь, чтобы для меня Серджио прекратил существовать, так?

— Да!

— Тогда предлагаю равноценный обмен.

— О чем ты? — приподнявшись на локтях, Луримьер внимательно всмотрелся в зеленые глаза, на этот раз лишенные насмешки.

— Ты отдаешь мне себя на одну ночь. А я, так и быть, забуду о том, что Серджио де Мююи когда-либо существовал в моей жизни, идет?

— Зачем тебе ночь со мной?

— Хочу. Считаешь, для девушки не достаточно только этой причины?

— Для такой, как ты, нет.

— Тогда не все ли равно, зачем?

— Ты права, — бросил Луримьер, сел на кровати и попытался стянуть тунику через голову.

— О, нет-нет, — перехватила его запястья Иле Сеор, — Я все сделаю сама, а ты подчинишься. Таков уговор, если ты примешь его.

— Я принимаю, — бросил виконт решительно и пожал предложенную Сеор руку, странный жест для девушки, но если ей хочется мужского скрепления их договора, что ж, ему ли протестовать?

Она подарила ему мечтательную улыбку и толкнула в плечо. Луримьер послушно откинулся на спину. Она склонилась к нему и провела языком от ямочки между ключицами до солнечного сплетения. Мужчина прикрыл глаза, но девушка тут же отстранилась и поднялась.

— Куда ты? — вскинулся он.

— О, нет, лежи, мой милый, я сейчас вернусь, — обронила она с многообещающей улыбкой на губах и достала из зеркального трюмо черные шелковые ленты. Виконт напрягся.

— Зачем тебе меня связывать?

— Я так хочу, — однообразно отозвалась она, обматывая его руки, заведенные за голову и привязывая к изголовью. Он внимательно следил за выражением ее лица. Ему не нравилось такое свое положение, но он сам подтвердил, что готов заплатить именно такую цену за её исчезновение из жизни Серджио. Поэтому безропотно сносил все и не пытался протестовать.

Только закончив с лентами Иле Сеор полностью перебралась на кровать, нависая над ним и приникла в поцелуе к шее. Луримьер остался безучастен к таким, по его мнению, невинным ласкам, но понимал, что вряд ли Сеор будет так нежна и в дальнейшем. Но он ошибался. Она все так же осторожно и чувственно целовала его шею, плечи, через ткань туники, ключицы, виднеющуюся из-под распущенной шнуровки грудь. Пока одним рывком не вынула черный шнурок, стягивающий две половинки ткани, и не добралась язычком и губами до сосков. Но Луримьер все стоически сносил молча, сам не понимая причину своего упрямства и сдержанности, нежелание сдаваться на милость этой чертовке. Но, когда она все же расстегнула на нем брюки и быстро, без предварительных ласк вобрала уже напряженный член в рот, он застонал и дернул связанными руками, не в силах высвободиться, чтобы протолкнуть член еще глубже, до дыхательного горла, ощутив всю полноту наслаждения. Сеор подняла на него глаза, и в их зеленой глубине затанцевали веселые искорки. Она торжествовала, не прекращая ласкать его губами и языком, посасывать и иногда сглатывать, погружая Луримьера в пучину страсти такой силы, которой он давно не переживал.

Он был уже на гране, когда она отстранилась. Облизала припухшие губы и вместо того, чтобы продолжить и довести его до желанного пика, принялась стягивать с него штаны. Виконт застонал он неудовлетворенного, становившегося с каждой секундой все болезненней, желания.

— Почему?! — взвыл он хрипло, дергаясь, но шелк лент невозможно было порвать одним лишь мышечным усилием, а магия в "Ларце с жемчужинами" была надежно заблокирована.

— Зачем же нам спешить? — промурлыкала та, — У нас вся ночь впереди.

— Ты собираешься меня замучить до полусмерти?

— Смерти? Ну, что ты, как можно. Я вовсе не хочу её для тебя. А ты для меня?

— Хочу!

— Какая жалость, не правда ли, что я оказалась такой живучей?

— Стерва!

— Спасибо за комплемент, дорогой, — склоняясь к его лицу, выдохнула она. Луримьер дернулся и попытался дотянуться до её губ, чтобы хоть как-то выплеснуть страсть и ярость, но девушка легко ускользнула от него и снова склонилась над его пахом, разводя ноги мужчины в стороны. Виконт не понял зачем ей это, но был так поглощен неудовлетворенным желанием, что, не задумываясь, раздвинул ноги, и, словно бы в благодарность, губы Сеор опять сомкнулись на головке его члена. Он попытался приподнять бедра, чтобы погрузиться в её рот глубже, но она не позволила ему это сделать. Луримьер зарычал, отчаянно и мучительно, но вынужден был сдаться под внимательным взглядом зеленых глаз. Как только он перестал дергаться, девушка снова уделила внимание эпицентру его желания, но вместе с губами на своем члене он ощутил влажное прикосновение к ложбинке между ягодиц. Но сориентироваться и осознать это не успел, как Сеор почти на половину протолкнула в него палец.

— Что ты делаешь?! — вскричал он, но она неожиданно сжала на его члене уже не губы, а зубки, не сильно, но ощутимо.

Виконта прошиб холодны пот. Он закусил губы и прожигал её взглядом, пока она проталкивала в него палец все глубже, а потом так же медленно начала вынимать, а потом снова вставила, все еще посасывая головку члена. Не в силах больше терпеть это издевательство, Луримьер откинулся на подушки и невидяще уставился в потолок. Ему стало все равно, что эта сумасшедшая сделает с ним. Самое странное, даже желания убить её снова не появилось. Возбуждение плоти никуда не ушло, Сеор умело поддерживала и направляла его, растягивая Луримьера уже двумя пальцами, а вот чувства куда-то исчезли. Не осталось ни ярости, ни переживаний по поводу его влюбленности в Серджио, ни сожалений. Он лежал и ни о чем не думал, позволяя ей делать с собой все, что ей захочется, потому что любое нервное напряжение рано или поздно отдается в душе эхом, у него оно вылилось в апатию. Странно было лишь то, что умная Сеор еще не увидела этого. Неужели интересно играть с лишенной эмоций игрушкой?

Потолок заслонили красно-белые пряди волос, на что Луримьер лишь тихо вздохнул. Сверху навалилась тяжесть не такого уж и хрупкого, как казалось на первый взгляд, тела. А потом его поцеловали нежные губы. Глубоко, чувственно и пронзительно осторожно, но в тоже время страстно. Первый поцелуй, — пронеслось в голове у парня, и он ответил ей. Не порывисто нет, так же осторожно. И понял, почему его друг сошел с ума от неё.

Сеор приподнялась над ним и заглянула в глаза.

— Скажи мне, неужели все так плохо, как ты пытаешься мне показать?

— Нет. Все прекрасно, если не считать твоих пальчиков в моей заднице достаточно отвлекающим моментом.

— Фи, — сморщила носик Сеор, — Как грубо.

— И не говори, — согласился с ней Луримьер, немного пришедший в себя. После поцелуя, апатия отступила, но возбуждения и желание, как и прежде, никуда не делись.

— И что же ты будешь делать дальше? Мне даже интересно? — поинтересовался он, понимая, что злиться на эту стервочку у него уже не получается.

— Увидишь, — лукаво улыбнулась ему она, и снова расположилась между ног, вот только брать в рот уже не стала, а просто резко вставила в растянутый вход сразу два пальца и коснулась простаты.

Луримьера выгнуло на кровати так, что руки, привязанные к изголовью отозвались резкой болью, но по сравнению с наслаждением, протряхивающим его крупной дрожью, она показалась такой незначительной, что он не взвыл, а глубоко, протяжно застонал.

— О, а ты чувствительный, — пробормотала Сеор и снова провела ногтем по бугорку простаты.

Во второй раз виконт закричал. — Великие Боги! Сеор!

— Да, мой сладкий?

— Это... это прекрасно! — выдохнул он, с трудом фокусируя на ней взгляд.

— Так и знал, что тебе понравится, — отозвалась Сеор, снова накрыла его собой и приникла к губам. Луримьер вдохновенно отвечал на поцелуй, не обратив внимания на какую-то путаницу с родами в последней фразе, когда почувствовал, что в него снова что-то упирается, но обе руки Сеор скользили по его бокам и бедрам, придерживая и сжимая, тогда что это могло быть?

— Сеор?

— Тс-с-с, — прошептала та, и улыбнулась, — А теперь, мой дорогой друг, мы поговорим с тобой, только тогда, когда закончим.

— Ты... парень?

— Да, любовь моя, но об этом потом, — прошептала (прошептал) Сеор ему в шею и толкнулся вперед.

— Ох! — выдохнул Луримьер немного болезненно, но боль быстро отступила, и Сеор продолжил проникать в него короткими толчками, пока не погрузился до конца. Замер и, кажется, перестал дышать.

Луримьер смотрел на напряженное лицо над собой. Сеор зажмурил глаза, почти не дышал и не двигался. Виконту было отчетливо видно, как по его виску течет капелька пота, и как сильно он сдерживает себя. У него даже возникло какое-то немного нервное желание расхохотаться в голос от такой жертвенности, что он, возможно бы и сделал, если бы этот парень, которого просто невозможно было отличить от девушки, не трахал бы его в этот самый момент.

— И долго я тут еще буду лежать с твоим членом в заднице? — осведомился он, жестко хмыкнув.

— Пока не привыкнешь, — отозвался тот, грубым, мужским, так не похожим на голос Сеор голосом, но похожим на...

— Серджио?

Но парень над ним не ответил, резко распахнул глаза, неожиданно начавшие менять цвет на светло-карий, почти желтый и начал двигаться. Сначала плавно, потом все жестче вбиваясь в него, пока Луримьер неожиданно для самого себя сам не начал получать удовольствие от всего происходящего, выгибаясь в удивительно сильных руках, постанывая от полноты наслаждения и подмахивая так, что Сеор царапал его бедра, впиваясь в них пальцами, чтобы удержать. А потом его любовник неожиданно сбавил темп, почти замирая и начал двигаться медленно, и плавно, но каждый раз погружаясь в него до предела. Луримьер почти захныкал от разочарования, но почти не считается, потому что такая неторопливость и медлительность была наполнена все той же чувственность, и страстью. Он никогда ничего подобного не испытывал. В голове, как-то отстраненно мелькнула мысль, что на Сеор можно подсесть, как на наркотик, и Луримьер с коротким, гортанным рыком, кончил, запачкав спермой их обоих, уже даже не обращая внимания на то, как Сеор кончает вслед за ним, глубоко внутри.

Отдышавшись, Сеор одним движением развязал ленты на его запястьях, скатился на постель, подложив под щеку скрещенные руки, и растянулся на животе возле него. Луримьер все еще лежал на спине и пытался осознать, что только что произошло. Медленно, боясь того, что увидит, он повернул голову. Кроваво-красные волосы до плеч, без единого намека на выбеленные пряди, светло-карие, которые он порой про себя называл янтарными, глаза, рассеянная полуулыбка на слишком пухлых для мужчины губах. Серджио де Мюи, его друг, а теперь еще и любовник. Самое время сойти с ума.

— Скажи что-нибудь? — попросил Серджио, и тихо вздохнул.

— Ты только что меня трахнул.

— И как оно?

— Отлично, не считая того, что все это время ты трепал мне нервы, со своей якобы великой любовью. Зачем?

— Ну, мне показалось забавным, — начал Серджио, сладко зевнул и продолжил, — Забавным смотреть, как ты бесишься, когда я рассказывал тебе о Сеор, какая она замечательная и все такое.

— Забавным, значит, — беззлобно пробормотал Луримьер, снова поворачиваясь лицом к потолку. Между ног немного саднило, но в целом, кроме как ошеломительно, то, что с ним проделал его друг, он назвать бы не смог. И, да, виконт прекрасно отдавал себе отчет, что ему понравилось, даже более того. — Объясни мне...

— Что, дорогой? — проворковал Серджио голосом Сеор, виконт тут же снова повернул к нему голову и успел застать момент перетекания из одного облика в другой. Теперь с ним рядом лежал уже не де Мюи, а его, так называемая, возлюбленная.

— Во-первых, как тебе удалось обмануть блокировку магии, во-вторых, я хочу знать, зачем тебе, баронету, и наследнику внушительного состояния, понадобилось работать в борделе?

— Для удовольствия, чего же еще, — хитро улыбнулся ему Сеор и, выпрямив руки, прогнулся всем телом и потянулся, словно кошка. Это зрелище вызвало у Луримьера весьма противоречивые чувства. На первый план выступил традиционно гнев.

— И каково это, обслуживать мужчин?

— Мне нравится, а что?

— Ничего! — рыкнул виконт, и резко навалился на него сверху. Сеор заливисто расхохотался, дрыгая руками и ногами. Луримьер, в ярости, не помня себя, впился в основание его шеи губами, оставляя красный, пламенеющий засос. Сеор замер под ним, неожиданно вскинул руки, впиваясь в бедра, и развел ноги в стороны, позволяя ему прижаться членом к своей округлой попке. Луримьер шумно сопел ему на ухо и больше не двигался.

— Значит ли это, что ты будешь совсем не против, обслужить и меня?

— Мне совсем не нравится это слово, — пожаловался Сеор, придавленный им к кровати.

— Так да или нет? — напряженно выдохнул Луримьер, не особо задумываясь, зачем ему так важно получить от него разрешение, ведь после того, что Серджио сделал с ним, было бы вполне приемлемым уже не спрашивать.

— Да, — пробормотал в подушку тот.

— Не слышу.

— Да! — вскрикнул Сеор, повернул голову на бок и посмотрел на него, — Только, пожалуйста, понежнее, у меня давно никого не было, ты же не хочешь меня поранить.

— Что? — от такого заявления Луримьер даже приподнялся над ним на вытянутых руках.

Сеор вздохнул.

— Что значит давно?

— Ну, — признался Серджио неохотно, — Я как-то давно еще экспериментировал, а так, обычно не позволяю никому трахать себя.

— И что же ты со всеми ними делал?

— Слушай, — не утерпев, Сеор перевернулся на спину и внимательно посмотрел на него, — Ну, ты же только что должен был в полной мере прочувствовать, что. Зачем тогда спрашиваешь?

— Постой, но ведь твоим клиентом был и...

Сеор закрыл ему рот ладонью и укоризненно посмотрел.

— Ну, был, и не только он, и что дальше? Сильным мужчинам довольно часто именно в постели хочется быть ведомыми, а не вести за собой, как в жизни.

— Бред! — фыркнул Луримьер, упираясь лбом ему в грудь.

— Я так понимаю, это значит, что тебе не понравилось? — обнимая его за плечи, немного грустно, поинтересовался Сеор.

— Понравилось. И еще как, — скользя губами по его груди и шее до подбородка, пробормотал он. — Но я все равно хочу трахнуть тебя.

— Ну, я же не возражаю. — Отозвался его друг и снова перевернулся на живот.

Луримьер заставил его приподнять бедра и положил руки на упругие ягодицы. Сеор расставил ноги шире и уперся лбом в подушку, ожидая с непривычки довольно болезненного проникновения. И меньше всего он мог предположить, что вместо того, чтобы со всего размаха вдавить в него член, его любовник проведет по ложбинке между ягодиц языком, а потом и вовсе протолкнет его в него.

— Лу! — выдохнул он, поворачиваясь через плечо.

— Что-то не так? — поинтересовался тот, немного отстранившись, но, продолжая поглаживать большими пальцами его попку.

— Я никогда... — начал Сеор, смотря на него широко распахнутыми глазами. — Никогда не думал, что ты захочешь сделать со мной так.

— Но я хочу, любовь моя, — отозвался Луримьер, накрывая его тело собой и целуя в губы, не закрывая глаз, а потом снова вернулся к прерванному занятию.

Сеор расслабился, опустил голову на подушку и позволил его языку и пальцам ласкать себя, возбуждаясь уже при одной мысли, что сейчас с ним это делает именно он, Луримьер де Крусо, его лучший друг и мужчина, в которого он осмелился влюбиться и посмел завоевать таким изощренным и коварным способом. И отдаваться ему было сладко. Мучительно сладко, но боли не было, лишь наслаждения и расправляющая крылья над их общим ложем любовь.

* * *

Утром, после ночи любви и признаний Луримьер проснулся один. Постель на той стороне, на которой засыпал рядом с ним Серджио, успела давно остыть. Мелькнула мысль, что надо будет обязательно ему сказать, чтобы больше не уходил, пока он не проснется. При воспоминании о том, что произошло прошлой ночью между ними, в душе поднималась волна нежности, а в теле просыпался жар. Наскоро приняв душ и одевшись, Луримьер покинул апартаменты Женевьевы. В коридоре его встретил хмурый Эрм Кюле.

— Чего ты такой тоскливый с утра, Эрм, — де Крусо, проходя мимо, похлопал слугу по плечу. — Жизнь прекрасно.

— Звонили из Генерального Управления воздушно-наземной стражи, господин.

— Зачем? — тут же поинтересовался Луримьер, и так же легкомысленно, как до этого обронил, — Вроде бы мой геликопт не был замечен ни в каких происшествиях ни на дорогах, ни на воздушных трассах.

— Они сообщили, что сегодня в восемь часов утра Серджио де Мию попал в аварию на своем геликопте и погиб.

— Что? — Луримьер пошатнулся и схватился за стену, чтобы не осесть на пол прямо там, где стоял.

— Мне очень жаль вашего друга, господин, но стражники просили вас приехать и опознать тело, прежде, чем они сообщат его родным, во избежание ошибки.

Луримьер резко вскинул на него цепкий взгляд.

— То есть они не уверены, что это он?

— Я не знаю, мой господин, — с поклоном отозвался Кюле.

— Я еду, — бросил де Крусо и помчался к своему геликопту.

Это был он. Серджио де Мию. Ошибки быть не могло. И он был мертв. Янтарные глаза остекленело смотрели в потолок. Луримьеру хотелось одного, чтобы его оставили с ним наедине, и он мог умереть прямо здесь и сейчас, сжимая в объятиях в бессмысленной попытке согреть бездыханное, уже начавшее коченеть тело.

— Как это случилось? — надтреснутым голосом спросил он у одного из стражников.

— Никто ничего не понял, милорд. Никто.

— Но вы проведете следствие?

— Конечно, милорд де Крусо.

— Я хочу, чтобы все материалы сразу же попадали ко мне.

— Но...

— Считаете, что имеете право мне перечить? — обронил он таким тоном, что стражи вытянулись по стойке смирно.

Луримьер развернулся и вышел. Жить не хотелось. Он шел, не видя ничего вокруг. Его геликопт, которому непоседа Серджио дал имя Тимошка, в рифму к своему Татошке, снова, как и вчера возле реки фыркнул и уткнулся лошадиной мордой ему в плечо. Луримьер обхватил его мощную шею руками, сжимая в пальцах жесткую гривы, даже не сразу осознав, что кроме конских волос сжимает и чьи-то пальцы.

— И долго ты тут будешь убиваться? — поинтересовался омерзительно знакомый голос. — Сам же согласился на то, чтобы Серджио перестал для меня существовать.

— Я видел твое тело... и его остаточный магический фон, это невозможно подделать.

— В нашем мире невозможно, — высвобождая руки из его захвата и обходя смирно стоящего между ними геликопта, произнес Сеор, — Но разве ты сильно удивишься, если я скажу, что у меня есть один очень хороший знакомый из другого мира? — поинтересовался он, склонив голову на бок.

Луримьер жадно всматривался в его лицо.

— Нет. Не удивлюсь. Так вот как ты сумел менять внешность в помещениях, изолированных от магии. Он научил?

— Скорее подсказал.

— Ну, что ж, — прищурившись, Луримьер окинул Сеор, облаченную в великолепное черное платье до колен и с забранными в высокую прическу волосами, обнажающую тонкую шейку, к которой так и не терпелось прикоснуться губами, причем следы засосов на ней нисколько не смущали, скорее притягивали. — В таком случае я требую компенсации за моральный ущерб.

— О! — протянула девушка, — И в какой же волюте, дорогой, ты изволишь её получить?

— Ну, если вспомнить, что теперь, денег у тебя нет...

— Как это нет? Заблуждаешься, милый, — подходя к нему в плотную, выдохнула та ему в губы, Луримьер сразу же обвил руками тонкую талию. — Я теперь богатая наследница.

— Даже так?

— Как еще? Ведь лапочка Серджио завещал мне все свои активы, да и пассивы тоже.

— И давно?

— Чуть меньше трех месяцев назад.

— Постой, — нахмурил брови де Крусо, — Это же до того, как ты появилась в "Ларце"...

Сеор продолжала ему улыбаться.

— Та-а-к, значит, ты это давно все продумал?

— Конечно, дорогой. — А потом обхватила руками плечи, встала на цыпочки и зашептала на ухо, задевая мочку губами, — Я безумно давно люблю тебя.

— Боги, но почему ты не мог просто сказать мне об этом?!

— Ну, хотя бы потому, что тогда было бы не интересно...

— Сеор! — возмущенно выдохнул Луримьер.

— Ну, ладно, Лу. Хочешь правды, скажу. — Сдалась та, — Я влюблен в тебя еще с Академии Благородных Искусств. Но прекрасно знал, что ты все же предпочитаешь девушек, а все твои интрижки с мальчиками обычно дальше одной ночи не заходили, да и было их у тебя раз, два и обчелся.

— И что же? Ты поэтому так долго ждал и так извращался, чтобы завоевать меня?

— А как еще бы я мог это сделать?

— Не знаю. Но твой способ...

— Оказался максимально действенным, не так ли? — лукаво улыбнулся ему Сеор, подставляя губы для поцелуя.

— С тобой до отвращения трудно спорить, — сдался де Крусо и поцеловал его.

Да уж, способы заполучить любовь бывают самыми разными. Но не все ли равно, когда настоящая любовь, по мнению многих, стоит любых интриг и жертв.

7