Рождественская греза

— Вы... не хотите? — спросил он, сделав один робкий шаг им навстречу.

— А я? — неожиданно выдохнул кто-то в затылок, и поперек груди обхватила чья-то рука.

Мальчишка застыл и медленно-медленно обернулся. В груди набатом о ребра стучало сердце. Незнакомец с медно-рыжими волосами и лисьими ушками в них испугал его. Глаза его смеялись.

— Вы? — сдавленно пискнул Шись.

— Я тебе нравлюсь? — спросил незнакомец и лукаво улыбнулся чувственными губами.

— Я с вами еще не знаком, — высвободившись, объявил мальчик и от греха подальше отошел к котику и бобику. — Поэтому нет.

— Да? Тогда будем знакомы. Сифиль Хитрохвост.

— А я...

— Шись фа Минор, старший и единственный сын герцога Минорского, — вместо него произнес Сифиль, и у него из-за бедра появился рыжий лисий хвост с белым кончиком. Шись уставился на него, не в силах поднять глаза на улыбающегося лиса, он и не думал, что здесь, в Управлении, когда-нибудь услышит свое полное имя.

— Так вот куда ты уезжал, — быстрее остальных догадался Мяу. — Ездил наводить справки о нашем объекте?

— Ага, — легкомысленно отозвался лис, подошел к мальчику и неожиданно для Шися обнял его за плечи. — Две пары чертей загнал, пусть радуются.

— А чему бы им радоваться? — лишь за тем, чтобы хоть что-то сказать, чтобы сбросить оцепенение, охватившее его, спросил Шись тихо, все так же не поднимая глаз на обнимающего его парня.

— Как это почему? — притворно изумился тот. — Им же лучше. Отправились на перерождение, получили шанс вернуться в привычную среду обитания, то есть в свой изначальный мир, откуда их силком вытаскивают, чтобы для пользы дела приспособить.

— Понятно, — пролепетал мальчик, у него никак не получалось справиться с собой и, кажется, лис это понял. Потряс за плечо.

— Эй, ты чего?

Мальчик поднял глаза.

— Я хочу, чтобы вы ушли.

Сифиль напрягся. Тряхнул рыжей головой, уточнил.

— Все вместе или только я?

— Вы. Только вы.

— Неужели тебе не страшно оставаться с ними наедине, — он покосился на своих коллег, — после такого многообещающего намека про окучивание, — и подарил Мяу выразительный взгляд. Тот на это лишь коротко фыркнул.

— С ними нет.

— А со мной, значит, да?

— Да.

— Почему?

— Они искренние.

— А я, получается, по-твоему, лжив?

— Да.

— Ну, знаешь...

— Не знаю. Но Мяу и Степа пришли ко мне просто так, даже не подумав копаться в грязном белье, а вы...

— Слушай, да мы просто не додумались, Сиф у нас всегда был самым соображающим, так бы и мы тоже... — подал голос Степка, заступившись за товарища. И смутился под взглядом Шися.

— Для чего? — скинув со своих плеч руку Сифа, спросил Шись строго.

Все трое хвостатых переглянулись, и отвечать принялся лис.

— Ты не видишь сны.

— Не вижу, — подтвердил Шись и неожиданно для всех улыбнулся. — Я даже и не знал, что это такое, пока в город сюда не перебрался. Потом мне рассказали, но я все равно их не вижу. И что?

— Мы... — лис посмотрел на Степку и Мяу, те кивнули, и Сиф продолжил, — три духа сновидений. Я — дух детского и старческого сновидения, с расчетом на то, что с возрастом старики становятся как дети и их сны тоже, Степа — юношеского, поэтому, как ты мог заметить, порывист, прямолинеен и в чем-то наивен, но далеко не во всем, максималист к тому же, — Степка на это фыркнул и отвернулся. Щеки у него загорелись от смущения, но перечить Сифу он не стал, а тот продолжил. — Мяу — дух взрослого сновидения, отсюда его пошлые местами намеки и подкованность во всех самых взрослых вопросах.

— Прошу тебя, — тут же возмутился Мяу, — откуда пошлость? — и хитрюще улыбнулся.

— Оттуда-оттуда, — пробурчал слева от него Степка.

Мяу смерил его долгим взглядом, но смолчал.

— И мы пришли научить тебя видеть сны, — обратился к Шисю Сиф и замолчал.

Все три духа ждали его реакции. Ожидание несколько затянулось. Шись переваривал услышанное, а потом сказал.

— А что если я не хочу их видеть?

Да, духи, мнящие себя этакими благодетелями, такого от него точно не ожидали.

— Хорошо, а если я скажу, что принес рождественское угощение для всех, ты позволишь мне остаться? — шутливо протянул лис.

— Угощение? — тут же навострил ушки Степка.

Мяу смолчал, но, неотрывно глядя ему в глаза, облизнулся. Лис на это только головой покачал и посмотрел на Шися. Тот отвернулся.

— Делайте, что хотите, — и пошел в сторону своей комнатушки.

— Эй, а ты? — окликнул его Степа — самый непосредственный из духов.

— Я спать.

— Но ведь сегодня Сочельник!

— Мне все равно, — не оборачиваясь, произнес он.

— А не боишься, — промурлыкал Мяу ему вдогонку, — что мы тут напьемся и буянить начнем, перебьем все звезды. Как тебе?

— Делайте, что хотите, я больше здесь не работаю.

— Почему? — когда мальчик остановился уже у двери, догнал его окрик Сифа.

— Потому что вы знаете, а я не хочу, чтобы хоть кто-то знал.

И ушел, плотно прикрыв за собой дверь маленькой комнатушки.

— И что теперь? — растерянно протянул Степка.

— Развлекайтесь, — бросил на это Сиф и мотнул головой в сторону двух больших корзин, оставленных им в отдалении.

— А ты? — перехватив его взгляд, поинтересовался Мяу.

— Пойду к нему, — кивнув на дверь комнаты Шися, произнес Сиф.

— То есть все же придется соблюсти очередность, — протянул разочарованный котик. — Как скучно.

— А ты, пока я с мальчиком занят, вон, Степку окучь, вдруг повезет, — хмыкнув, в шутку предложил лис и исчез, растворившись светло-рыжим туманом.

Мяу смерил Степку долгим, испытующим взглядом.

— Вот еще! — тут же запальчиво бросил тот. — Так я тебе и дал... — запнулся и продолжил, — себя окучить.

— Да? — протянул Мяу и пошел в наступление, но ни Шись, ни Сиф этого уже не видели. Тем лучше для них.

— На улице мороз и вьюга. Где ты будешь жить, когда уйдешь? — прозвучало над самым ухом, тепло и щекотно.

Шись зажмурился и накрылся тонким одеялом с головой. В его каморке без окон всегда было душно, несмотря на то, что пыль он отсюда давным-давно извел. Но сейчас отчего-то стало совсем нечем дышать, горло перехватило. Ну, вот зачем этот лис все про него раскопал? Зачем? И тут мелькнула вполне здравая мысль. Захваченный ею, Шись так и не дал Сифу продолжить.

— Почему вы пришли именно сейчас? — резко отбросив в сторону одеяло и чуть не спихнув лиса с узкой кровати, на которую тот к нему словно невзначай прилег, спросил он требовательно, сел в изголовье и поджал к груди колени.

Лис, после не долгой возни устроившийся в изножье, задумчиво почесал нос и внаглую соврал.

— Просто время пришло.

— Нет, — покачал головой Шись. — Что-то еще изменилось, так? Я хочу знать что. Просто так сразу трех духов ко мне бы не послали.

Лис задумался. Долго смотрел на него и молчал, потом все же решил сказать правду.

— Глава управления предложил пари. Мы с Мяу и Степкой недавно изрядно повздорили, и нам сказали, что победит в споре тот, кто сможет научить тебя видеть сны. Мы, каждый, уже ни раз пытались с самого твоего детства, но так и не смогли найти причины, по которой, погружаясь в сон, ты не видишь грез.

— Я ни одного из вас не помню.

— Мы приходили, когда ты спал.

— Понятно, — медленно кивнул на это Шись, обхватил себя руками и задумался.

Лис посидел, помолчал и сделал очередную попытку подобраться ближе, попробовал сесть рядом с мальчиком, но тот поднял глаза, и проницательный Сиф вернулся обратно в изножье. Разочаровано вздохнул, давая понять, что такое свое место в пространстве и времени он совсем не одобряет. Шись намек проигнорировал. Замкнулся еще сильней.

— Мне не страшно замерзнуть на улице, умереть занесенным снегом. Иногда мне кажется, что чем так мучаться, жить в ожидании, словно беглый каторжник, проще умереть и стать, наконец, свободным, — прошептал он в ритме, схожем со стихом, и поднял печальные глаза на своего совсем нежеланного визави.

Лиса передернуло. Он нахмурился, бросил зло и раздраженно:

— Ты слишком юн, думать о таком, желать смерти!

— Но я думаю и желаю, — возразил ему тот.

— Ладно, давай поговорим на чистоту, — примирительно начал лис. — Почему?

— Потому что мне не нужно спать, чтобы видеть грезы.

— Э? — да, Сиф спрашивал совсем не о том, но мальчик сам выбрал вопрос, на который готов был ответить.

— Я грежу наяву, — пояснил он после паузы.

— О чем? — выдохнул потрясенный его признанием дух и поспешил уточнить. — То есть, я хочу сказать, о чем твои грезы?

— О разном.

— И как ты грезишь, когда?

— Всегда. Вот протираю очередную звездочку от пыли и грежу, представляю, что не заперт в подвале с безликими, мертвыми лампами звезд, а под настоящим небом, а под ногами настоящие облака, и я шагаю по ним, а со мной рядом, рука об руку идет...

— Кто? — искренне заинтересовался лис и даже ушки лисьи к голове прижал.

— Лучший Друг, — именно так, каждое слово с большой буквы, ответил мальчик и улыбнулся. — А еще, мне иногда грезится, что мир, что под нами, не голубой, а сиреневый, и не закрыт для меня, а, напротив, всегда готов принять. И я гуляю по улицам его городов, больших и непонятных, снежно-серых, таких странных и чужих, что невозможно описать словами нашего языка, лишь птичий тут поможет. И, гуляя там, я призываю на помощь снегирей, их красные грудки светятся зимними ночами, как фонари, и они щебечут на птичьем, и я понимаю каждое слово, и мы вместе с щебетом и гомоном несемся по улицам города, обгоняя воробьев. И ищем, ищем, ищем...

— Что? Что? — голос лиса задрожал, стал звонким, греза мальчика захватила его.

— Подарок. Подарок Лучшему Другу, но никак не можем найти.

— Но потом ведь находите?

— Нет, — печально вздохнул на это опомнившийся Шись, и взгляд его потускней, потух. — Нельзя, даже в грезах, найти подарок для того, кого еще нет.

— У тебя нет друзей? — догадался лис, который тоже погрустнел, он не думал, что греза получится такой печальной.

— Мне не нужно, мне хватило бы одного, но... — Шись вздохнул, — но нет.

— А ты искать пробовал? — заинтересовался лис, он всегда предпочитал действовать, а не откладывать порывы и мечты в долгий ящик. Всегда бросал все силы на то, чтобы они осуществились. Поэтому ответ Шися его потряс.

— Нет.

— Почему?! — возмущенно вскричал лис, бывший куда эмоциональнее, чем пытался порой казаться.

— Потому что боюсь. Я ужасный трус на самом деле, — прошептал мальчик, лег на кровать и свернулся калачиком, с силой прижав к себе колени.

Сиф растерялся. Он теперь и сам не знал, что делать с ним. А делать ведь что-то было надо. Не потому что пари и так и не разрешенный спор, а потому что мальчишку так оставлять было нельзя, такого хорошего, светлого мальчика уж точно.

— Чего боишься? — спросил лис и все же подобрался ближе. — Подвинься.

Он не рассчитывал на это, думал, придется уговаривать, но Шись послушно отполз к стене. Сиф не заставил себя долго ждать и сразу же устроился сбоку от него, мальчишке пришлось распрямить ноги, чтобы они оба смогли разместиться. Лис же перехватил его руку, перекатился на спину и положил ладонь мальчика себе на грудь, накрыв своей. Так было как-то спокойнее. И, судя по тому, что Шись не стал вырываться, не ему одному.

— Что он окажется вовсе не таким, каким я его себе представляю, — прошептал Шись и сжал в пальчиках тонкую ткань темно-зеленой туники, в которую был облачен Сиф.

Лис зажмурился, крепче обхватил его кулачок ладонью и так же шепотом отозвался, повернув голову в его сторону.

— Как глупо? Если он окажется не таким, значит, это вовсе не тот Лучший Друг, о котором ты мечтаешь. Поэтому ты просто отправишься искать другого, вот и все, разве нет?

— А вдруг тот, который не Лучший Друг, но все же уже друг, не захочет больше со мной дружить из-за этого.

— Значит, он и не был твоим другом. Вот и все.

— А если и этот не тот, и тот, который этот, никогда не найдется, я так и останусь один?

— Я не знаю, — честно ответил лис.

— Тогда лучше и не искать, — сделал весьма неожиданный вывод Шись. — Пусть лучше тот самый Лучший Друг живет лишь в моих грезах, — придвинулся ближе и уткнулся лбом ему в плечо. Лис подумал и понял, что тает, как мороженое на солнцепеке. Кстати, о мороженом.

— Шись, — впервые назвав мальчика по имени, обратился лис, — а я не подойду?

— На что?

— На роль Лучшего Друга.

— Это не роль, — пробормотал мальчик и поднял лицо на один уровнем с его, посмотрел в глаза, покачал головой. — Лучший Друг он просто есть, его нельзя сыграть.

— Но ведь Лучшими Друзьями не рождаются, нет?

— Не рождаются, — согласился с ним Шись.

— Тогда как насчет того, чтобы попробовать ими стать, — улыбнулся ему лис и подмигнул. — Кстати, ради такого случая, предлагаю пойти и съесть мороженое, а то эти троглодиты слямзят его без нас, — предложил он весело, но наткнулся на непонимающий взгляд.

— Мороженое?

— Ну, — лис растерялся. — Постой, ты же вроде граф, почти принц, ты что, никогда не ел мороженого?

— Не граф, а сын графа, — поправил его мальчик и закрыл глаза. — Отец... меня не баловали.

— Понятно, — лис помолчал, подбирая определение. — Ну, если вкратце, это замороженное молоко. Трудно объяснить, нужно пробовать.

— Молоко? — глаза Шися широко распахнулись, на губах заиграла улыбка. — Я очень люблю молоко, потому и остался здесь работать, здесь молоко за вредность дают.

— Тогда вперед! — скомандовал Сиф, в один миг соскочив с постели, и подал ему руку. Шись принял, улыбнулся, отбросил челку со лба и пошел за ним. От двери их отделял один шаг.

Сиф вышел первым, но, вот беда, застыв на пороге, не успел сориентироваться и затолкать мальчишку обратно, не позволив увидеть. И Шись, выглянувший из-за его плеча, смотрел и видел. Как, расстелив по полу свое белоснежное, широкополое пальто, Мяу комкает меховой воротник и тихо стонет. На нем, навалившись сверху, в рваном ритме ерзает Степа, слепо тычась лицом между лопаток, и дергает, дергает стиснутые до синяков бедра себе на встречу. И шепчет, шепчет, сбиваясь с дыхания, забывая дышать, путаясь в словах.

— Не могу... не могу... горячо... так горячо... узко...

— А ты моги! — рычит на него через плечо Мяу, снова стонет, прогибается в пояснице, дергается навстречу и снова назад, полностью перенося вес тела на плечи, прогибаясь. — Двигайся, черти тебя разбери, Степка, даром я что ли...

— Заткнись! — хрипит на это Гавкин, резко садится на пятки, отстраняется, но не до конца.

Их бедра все еще притиснуты друг к другу, но движение продолжается, и Шись, впрочем, как и Сиф, видит, наконец, что именно они делают, почему такая странная поза, откуда эти хрипы и стоны, отчего столь странный, рваный ритм толчков.

— Нет, — прошептал Шись и все, дверь хлопнула за ним.

Сиф вздрогнул. Степка тоже, резко повернулся в их сторону, замер, с непередаваемой гримасой на лице. Стыд и похоть — сумасшедший коктейль. Сиф лишь махнул рукой и исчез. Понятное дело не куда-нибудь, а к Шисю. Мяу дернулся.