Кровь и расчет

В пятнадцать она попала к чудаковатому Профессору. С ним жила до сих пор. Он относился к ней как к дочери. Но Фелт все время ждала, что и в этой, казалось бы, безоблачной жизни, её ждет какой-нибудь неприятный подвох, когда придется платить за кров и доброту каким-нибудь не самым приятным способом. Оказалось, не там ждала, не того боялась.

— Здравствуй, любимая, — раздалось из-за спины.

Фелт не успела обернуться. Была лишком сильно погружена в свои мысли и раздавлена, не успела оказать сопротивление, когда на шею накинули петлю. Ведьма захрипела, бессильно хватаясь за воздух растопыренными пальцами, попыталась отодрать от шеи удавку, но тщетно. Нападавший жадно дышал над ухом и нес какую-то ерунду:

— Я знал, что ты придешь ко мне сама... Однажды светлым днем иль ночью темной, ты проскользнешь в мою обитель скорби и неважно, с кем ты была лишь час назад, со мной ты будешь в вечности, любимая, не страшно...

Руки опустились. Он напомнил ей о том, что произошло. Резко расхотелось жить. И даже вопрос, кто же на неё напал, показался Фелт совсем неважным. Она закрыла глаза и обмякла.

— Хорошая девочка... хорошая... — со спины лапая её за грудь, пыхтел незнакомец. Шею уже не так сдавливала удавка. Он решил, что она потеряла сознание, и почувствовал свою безнаказанность. Перебрался к ней вперед, рывком отодвинув скамью, что стояла перед той, на которой сидела Фелт. Принялся срывать с неё одежду. Как интересно. А вот её первый любовник-оборотень даже приласкать не удосужился. Задрал юбку, сорвал и отшвырнул в канаву трусики и поднял так, чтобы можно было врезаться в неё сразу и до конца. Конечно, он был опьянен пробудившимся даром, который притупил для Фелт боль от его грубости. Но она же не ему оправдание ищет, а себе.

— О! — протяжно простонал насильник, жадно скользя раскрытыми ладонями по внутренней стороне её бедер, где сперма оборотня смешалась с первой кровью. — О!

Но ничего сделать сверх того не успел. На него кинулся оцелот. Не такой крупный, как тигр, но и не такой изящный и гибкий, как леопард. И все же не менее опасный. Раздался треск ломаемых двумя телами скамей и утробное кошачье рычание. Надо же, а она и не знала, что в своей вторичной форме Фромос так красив. Может быть, не так все плохо в этой жизни, как ей стало казаться? И с оборотнем в мужьях можно жить, особенно, если вас с ним объединяет общее дело.

Насильник отшвырнул от себя оцелота, как котенка. Тот отлетел к стене, но все равно как-то умудрился приземлиться на все четыре лапы.

— Она моя! Моя! — взвыл остроносый молодой мужчина в одеянии проповедника Темнозарного. В неестественно зеленых для человека глазах плескалось безумие.

Он распял себя в воздухе, раскрыв руки в стороны, и воспарил над обломками деревянных скамей. На ладонях его вспыхнуло ядовито-зеленое пламя, потухли лампады на стенах. Вместо запаха миндального масла, откуда-то повеяло гнилью и смрадом разоренного склепа. Он начал надвигаться прямо на Фелт, которая сидела на скамье все с тем же отрешенным видом. От стены зарычал оцелот. Но не бросился на противника, уже понял, что с таким клыками и когтями не совладаешь. Ноги остроносого коснулись пола. Он снова стоял перед Фелт. Она наблюдала за ним пустым безразличным взглядом. Зеленое пламя в его руках отбрасывало жуткие отсветы на их лица.

— Тебе понравятся мои дары! Ведь ты услышала мой призыв сквозь годы. Понравятся!

— Да, — с трудом разлепила губы ведьма. Теперь она знала, кто перед ней. Сейчас маньяк. Тот самый, кого они так искали. Но она вспомнила, кем он был когда-то. При приюте была маленькая часовенка. По праздникам для сироток там вел службу старый капеллан, давно списанный на берег. Мальчик с острым носом и резкими, нездешними чертами лица был ему названным сыном. Говорят, отец Бутс привез его с Маёрки. Названный сын капеллана был таким застенчивым, почти незаметным. Ни с кем не разговаривал и дружбы не водил, словно и вовсе не знал языка. Фелт могла бы и не вспомнить его, но пробудившийся дар вытолкнул на поверхность забытые воспоминания.

— Мне очень понравилось, — прошептала она и протянула руку к его огню. — Очень-очень. — Тот потух, и мужчина опустился перед ведьмой на колени. — Поцелуй меня, — попросила она, — Мне так тебя не хватало.

Маньяк аж взвизгнул от восторга. Забыв про оборотня, готового напасть в любую минуту, качнулся вперед и прижался к не целованным губам. Они его и убили. Странно, вторая жертва за пять лет и снова не мучает совесть. Тогда откуда взяться божеству, способному понять Фелт, когда она сама не знает, кто она поле всех этих смертей, после всего, что было в её жизни? Отсюда весь её атеизм и отказ от веры.

Фромос подошел к Фелт уже человеком. Стянул с себя пальто, накинул ей на плечи. Завернул в него, как младенца в кокон и поднял на руки, топча черный пепел, устилающий пол перед скамьей. Все, что осталось от маньяка, второй месяц терроризирующего город...

— Он начал убивать, как только началась твоя стажировка.

— Точнее, когда он узнал, какими преступлениями занимается отдел, в который меня направили. И не начал, а просто перестал скрываться. Убивает он уже много лет. — Отозвалась Фелт, лежа лицом к стене в свой кровати, в которой провела почти двое суток, прежде чем Профессор разрешил её потревожить. До этого рядом с ней дежурил только он сам. Молча обнимал, когда она начинала тихо плакать, и не пытался успокоить. Просто был рядом. С ним было тепло и просыпаться не хотелось. Но не мог же опекун сидеть с ней тут все ночи напролет. Сегодня его сменил Фромас. Беспардонно забрался к ней под одеяло прямо в одежде, попытался по-хозяйски обнять. Она отшатнулась. Отодвинулась к стене. Стало холодно. Оборотень тяжело вздохнул и заговорил о деле.

— Он был потомком одного давно истребленного племени. Они черпали силу в смерти. Это их особый ритуал, а ты...

— Должна была родить ему демона мрака. Он подводил меня к этому с самого начала. Если бы моему первому опекуну удалось... ему было важно, чтобы он был вторым, причем, сразу же, пока еще семя первого было во мне вместе с первой кровью.

— Откуда ты все это знаешь? Дар?

— Да. Я же сыскная ведьма — моя работа вскрывать ментальные щиты и выуживать истинные мотивы подозреваемых.

— Безусловно. Но непохоже, что ты впервые применяешь дар по прямому назначению.

Фелт помолчала, потом решил уточнить:

— Это можно было выяснить уже давно.

— Я не стал обращаться к официальным источникам, — произнес оборотень и придвинулся к ней вплотную. Обнимать не стал. Теперь она спиной чувствовала исходящее от его тела тепло. — Решил, — продолжил Фромас, — что ты сама мне расскажешь. Так честнее.

— Время упущено, — заметила Фелт, с трудом заставляя себя говорить ровно, — Бой окончился победой. Если сразу не обвенчались, значит, теперь я не обязана выходить за вас замуж.

Он проигнорировал её слова и негромко спросил:

— Можно тебя обнять?

— Вы совершенно напрасно испытываете чувство вины. Если кто и виноват, то только я.

— А я и не испытываю, — из-за спины раздался саркастический смешок, — Я пытаюсь дать понять, что отступаться от своего предложения не намерен. Как только встанешь на ноги, отведу тебя в храм к не существующему богу, но зато признанному одним из самых популярных.

— Несуществующему? Если мы с вами оба не верим в Темнозарного, ни один священник не согласится нас обвенчать.

— Не верим. Но кто об этом знает?

Он все же обнял. Фелт уснула. Сразу и даже как-то неотвратимо. Провалилась в глубокий и крепкий сон, как только пригрелась. А когда проснулась, обнаружила, что рядом снова оборотень, а не престарелый Профессор. Фромас спал. Мерно вздымалась широкая грудь, хищные черты лица неуловимо разгладились и подобрели. Он уже не выглядел таким суровым и неприятным.

— Ты же ненавидишь коллег-женщин, — пробормотала Фелт, повернувшись в нему лицом, — Зачем тебе я?

Она думала, что это риторический вопрос, Фромос же не мог её услышать. Но он улыбнулся, не открывая глаз. И глубоко, совсем не сонно вздохнул.

— Кто тебе сказал?

— Весь отдел знает.

— Не люблю. Особенно ведьм. Они тебе и об этом растрепали?

Девушка кивнула.

— И знаешь почему? Вместо того чтобы делом заниматься, вечно передо мной хвостами метут и думают, как оказаться со мной в одной койке. Ты другая.

— А если нет? Если я притворяюсь?

— Вот и проверим. В конечном итоге, всегда можно вспомнить, что мы оба в богов не верим и расторгнуть супружеский союз.

— Логика на гране фантастики.

— Я тебя не убедил, — разочарованно протянул оборотень и открыл глаза, — Ты ведь не такая, какой хочешь казаться, Фелт. Ты рисковая. Так рискни со мной. Чем я хуже? И вообще я — не самый худший вариант, между прочим.

— Ты так и не ответил, зачем?

— Потому что хочется, Фелт.

— Спать с тобой я могу и вне обязательств.

Улыбка сползла с лица оборотня. Взгляд стал знакомым — колючим и злым.

— Не хочу так. Да ты и сама не хочешь.

— Почему? Что-то раньше ты не тащил в храм всех подряд...

— Ты мне нравишься.

— Это не повод.

— А что ты хочешь услышать? — оборотень разозлился. Повернулся на бок к ней лицом, продолжил рассуждать, — Да, я не влюблен, но как по мне, так только лучше. И изменять тебе я не собираюсь.

— Понятно, — процедила Фелт, окончательно пришедшая в себя, — Решили с Хрюдом пересмотреть условия спора? Ты и так выиграл. Что тебе еще надо?

Фромас замер, потом выдохнул, зло прищурив глаза:

— Кто тебе сказал про наш спор?

— Дар. Такой ответ тебя удовлетворит?

— О, да, только пусть он копнет поглубже. Или ты сама боишься, что можешь увидеть, если пошире раскроешь глаза?

Она не ответила, попыталась сесть в постели, но он схватил её за локоть и снова повалил, подмял под себя. Его тяжесть оказалась неожиданно приятной.

— Меня привлекают твоя воля и сила. Не та, что проявляется с приходом дара, а вообще. И наш идиотский спор, переспишь ли ты со мной, как все предыдущие, уже не имеет к этому никакого отношения.

— Понятно, — откликнулась Фелтис, нацепив на лицо ледяную маску, — Решил гарантированно заполучить в отдел ведьму с уникальным даром.

— Решил.

— То есть твое предложение — брак по расчету.

— Ни что не мешает ему со временем стать по любви.

— Слишком оптимистичный прогноз. Да и к чему все эти метания и... — он заткнул ей рот поцелуем. Потом отстранился и прокомментировал:

— Для своего возраста ты на удивление рассудительна.

— И это тебе во мне особенно не нравится, — с сарказмом протянула Фелт.

— Напротив, раздражает, — фыркнул оборотень. — Только знаешь, даже без любви, я ревнив. Просто ужасный собственник.

— Как все оборотни, — Фелт спокойно отнеслась к этому заявлению, — Не страшно. Вряд ли мне вообще захочется...

Он не дал ей договорить. Только уже потом, снова оторвался от её губ, чтобы заявить:

— Сейчас и проверим.

— А если я не хочу?

— Правда?