Семь снов до приказа

— Доктор, огнетушитель! Артем, осколочный! Степан, вперед помалу!

Взрыв незрелищный: оранжевая вспышка между передними лапами. Стоп, а одной-то лапы уже нет! И тут самураи постарались, что ли? Или местные? Дракон издает глухой рев, разворачивается, несколькими кособокими прыжками разбегается... И получает в затылок еще ракету. На этот раз осколочную, так что клуб взрыва закрывает черно-багровое чудовище.

А потом дым рассеивается. Красный дракон лежит камнем и вроде как не шевелится. Степан без команды останавливает машину. Доктор и радист с автоматами выпрыгивают. Ругаясь, оттаскивают на обочину выпавший и раздавленный тюк с одеждой, которую везли для обмена. Командир судорожно ощупывает стальной чемоданчик с ноутбуком. Из бардачка выцарапывает рулон туалетной бумаги, непослушными пальцами отрывает кусок, рывками промокает лоб, затем шею и подмышки. Открывает дверцу, слазит на обочину, хрустя серой травой.

— Иртенин, куда пошел! Связь мне! Доктор... не приближайся к этой долбанной туше. Нахрен, потом поглядишь. Степан, разворачивайся. Здесь надо... как там у Ефремова... вести исследование в танках высшей биологической защиты.

— А местные тут просто живут, командир.

— К-какие н-нахрен м-местные?!

— Ну вот же, из леса выбежали. Или там они в овраге на опушке прятались? Короче, смотри сам.

Командир удивленно смотрит, как машину окружают с полсотни человек. В основном, мужики в домотканине, но пара лиц и... фигур, да... определенно женские. А впереди, конечно, вездесущие пацаны. Одежда и лица у всех покрыты одинаково серой пылью. Самый смелый подходит вплотную к доктору, который пытается заново увязать раздавленный тюк и запихать в него растертые колесами рубашки и штаны. Абориген смотрит на это, разворачивается к своим, командует. Подросток рядом с ним кивает и убегает в лес. Примерно через полчаса — командир как раз отругался с базой и вылез на ступеньку, водитель заново расправил тент, а радист и доктор более-менее навели порядок в кузове, собрав разлетевшиеся вещи — главный абориген выступает вперед. Плавно и красиво кланяется, потом на вытянутых руках протягивает одежду — чистые светло-желтые рубашки, широкие серые штаны. Отдельно, по знаку, подносят коричневые сапоги мягкой толстой кожи. Абориген берет командира за камуфляжный рукав, показывает в ту сторону, куда группа ехала перед нападением дракона. Качает головой, морщится — не одобряет. Показывает на рубашки, проводит руками сверху вниз: дескать, наденьте! — и расцветает в улыбке.

Командир тоже улыбается. Берет рубашку, прикладывает к себе. Поворачивает так и этак, пробует ногтем ткань. Разглядывает вышивку.

* * *

Вышивка старосте Белого Ручья хорошо знакома. Но вот как спросить? Проезжали вы то село, Черничную Поляну? Купили рубашки почем? Как там люди поживают? А чужаки вот уже и собираются, лезут в свой пыхтящий ящик... Рев, скрежет.

Снова подходит главный гость. Выговаривает по слогам:

— Бла-го-дар-ность. Что есть там?

Там, впереди? Староста чешет затылок.

— Город. Большой город. Италика.

Гость даже меняется в лице:

— Италия? И-та-ли-я?

— Италика! И-та-ли-ка!

— Италика. Благодарность. Благодарность... — и на своем языке, в сторону:

— Да когда уже у нас переводчик будет! Италика, блин... Страна? Город? Река? Гора? Блин... Италика! Подчашин! Разворачивай к Базе! Нахрен, еще сослепу в какую заваруху въедем.

* * *

Заваруха в самом разгаре. По брусчатке древнего поселения грохочут шнурованные берцы, а из полуразваленного здания за бегущим поворачивается ствол.

Хлоп!

Японец в желто-зеленом камуфляже Сил Самообороны летит кувырком через голову. Доктор Рахматбиев сглатывает и порывается дернуть затвор — но винтовка самозарядная, и заряды к ней еще есть. Нечего зря рычаг тягать.

Есть вода, несколько литров в шести фляжках. Есть промедол, четыре шприца. Есть полевой набор — что-то несложное можно вырезать или зашить. Вот, например, командиру ногу залатать.

Только Степану Ильичу дырку во лбу не зашьешь. Радист неизвестно где, и гарнитура его молчит. За два примерно квартала к северу огрызается пулемет: держится Василек.

Есть, наконец, приказ. Выставить японцев из города Италика. Город Италика — сфера жизненных интересов нашей страны. Вы офицеры? Офицеры. Присягу давали? Давали. Не кивай, что ты доктор, ты не в поликлинике терапевт, а капитан медслужбы.

Шорох за спиной! Доктор оборачивается. Ну какой из него Круз: ни привычки к СВД, ни крутануться... подкрались, падлы...

Удар по голове — искры из глаз.

— Едрить! — говорит вошедший почему-то голосом убитого Степана. — То радист бровь рассек, то этот башкой о доски. Сноходцы, ерш-меть. Снонопотамы. Вставай, пилюлькин. Просыпайся, к Италике подкатываем уже.

* * *

К городу Италика группа подъезжала как белые люди. И беспилотник впереди ходил зигзагами, исправно рисуя картинку на экране командирского ноутбука; и на базе у Врат младший брат Сергей Иртенин сидел в наушниках, ожидая только условного сигнала от старшего — Артема, чтобы поднять звено "крокодилов", за свирепость именуемых боевыми вертолетами МИ-24; а понадобится — и танковую роту. Очень уж кадры с видеорегистратора получились яркие. Очень уж дракон впечатлил.

И даже разговорник на пятьдесят примерно слов и фраз сообразили. Причем первыми его испытали два контрактника, закупившись в ближайшей к Вратам деревне — ясное дело, самогонкой. Бражка оказалась так себе. Возможно, лет через триста местные научатся перегонять ее в коньяк или там виски; а пока что вышла только гауптвахта. Не выгнали, потому что контрактникам хватило ума записать для разговорника еще сколько-то слов и выражений — вроде как не просто с местными пили, а еще и бытовую лексику пополняли.

Переодевание в местную одежку начальство всемерно одобрило. К тому времени поспели обрывочные известия о поведении за Вратами японцев. Те не шифровались нисколько, так и ездили на копиях американских Хамви, нанося местным добро и причиняя справедливость. Заместитель командира Базы даже по этому поводу изрек, что де "зеленые человечки" из НЛО суть инопланетные морпехи, ибо повсюду ходят в камуфляже. И чтобы самим под "зеленых человечков" не подделываться, почему бы не приехать как местные? Так что поставили ЗИЛ на переборку сцепления, сточенного чуть не налысо в родео с летучим динозавром; за ящик гвоздей купили торговый фургон — тент почти как у ЗИЛа. Братцы-связисты с ржанием громче конского навесили на фургон целых четыре видеорегистратора. Степан Ильич, матерясь сокрушенно и заковыристо, сколотил в дне телеги тайник для гранатометов. От КПВ пришлось отказаться. За тяжелое оружие Леша Василек подгреб единственный на Базе новенький "Печенег", да и тот в сено спрятали. И вот после этого покатила группа к городу Италика. Медленно, сонно. Зато с картами, постоянной связью и присевшей на низком старте поддержкой.

* * *

Поддержка самой принцессы городу Италика оказалась более чем кстати.

Сначала-то все радовались открытию Врат в новую страну. Дескать, армия наша ка-ак всех щас... Ка-ак завоюет нам земель новых, неосвоенных... Селянам наделы, ремесленникам сбыт, воинам подвиги, полководцам слава.

И всем добыча!

Но армия с проклятого холма Алнус так и не возвратилась. Чужаки оказались не по зубам. Возвратились несколько сотен дезертиров без строя, совести и порядка. Осадили город. Округу разграбили, людей обижали всячески. В самом городе графине Мьюи подчинялись пять тысяч жителей обоего полу и всех возрастов... более-менее ополченцев можно было набрать сотен шесть. Но когда ж это ополченец равнялся прожженному рубаке? И когда ж это одиннадцатилетняя девчонка — хоть она и графиня — могла удержать от междуусобиц даже собственную семью?

В общем, кабы не ее высочество да не странные люди в зеленом, прибывшие на безлошадных повозках... да с ними еще и апостол Эмроя — а Эмрой все-таки бог битв! В общем, кабы не помощь, так плохо бы пришлось горожанам. Прошло с тех пор около полутора месяцев, если по земному счету. Но ее Высочество Пина пограничный город не забывала, наезжала частенько. Останавливалась в особняке графини Мьюи, просматривала бумаги, расспрашивала приезжающих из Алнуса торговцев.

Сегодня в город тоже пришла телега с товаром. Но не с драгоценными чешуйками виверны, не с ободранными по пути доспехами разбитых войск, почему и принцессе особо не докладывали. Телег таких ежедневно по десятку: пара сонных тяжеловозов да полотняный верх по гнутому дереву.

А вот железный товар у гостей оказался невиданный, неслыханный и невообразимый. И тебе подковы синие, и тебе стрел наконечники белого блеска, и тебе ножи; а бритвы роскошные: рукояточки костяные точеные, лезвия вставные, тоненькие, точить вовсе не надо... ну, это они, положим, брешут, не бывает этого, и в сказках не сказано, чтоб сталь не точили. А цена не то чтоб копеечная, но местные кузнецы уже на второй день явились с жалобой — дескать, не опускайте ниже ставки, не то цех наш с жалобой к принцессе самой пошлет! Ведь ее высочество к городу Италика сердцем склонна. Самолично тут на стенах от мародеров отстреливалась. И более того, нынче же принцесса тут с двором и свитой пребывать изволит, так живо сыщем на ваши цены подлые управу!

Старший торговец главного кузнеца выслушал. Головой покивал, повинился: мы нездешние, нам про ваш ценовой сговор откуда знать? Вот вам инструмент кузнечный в извинение. Кузнецы тот инструмент как в руки взяли — позабыли, за чем пришли.

А главный свистнул помощника, склонился к нему и нечто приказал на ухо. Нечто удивительное приказал, потому как отшатнулся помощник. И выполнять не поспешил бегом, как младшему бы положено — а пошел как на чужих ногах, через шаг оглядываясь.

* * *

Оглядывается принцесса — за ней привычная картина. Дорога полевая, тополя в небо, да по дороге клин любимых рыцарей-амазонок. Смотрит принцесса перед собой — а там железные звери громоздятся да люди в зеленом со страшными своими громовыми палками да приборами.

И видит принцесса, словно бы с высоты полета почтовых голубей, как расползаются зеленые по всей Империи. Бережно, без войны и крови излишней. Там от грабителей защитят, тут телегу застрявшую вытолкнут. Тут вылечат кого, там перекинут мост через реку, перед которой наилучшие Имперские архитекторы остановились.

А с ними меняются и подданные Империи. Вот уже и лордам кланяться не желают. Вот уже и равенства требуют, на чужаков кивают: дескать, все их могущество в равной мере принадлежит всякому, а не только тем, кому повезло родиться в нужной семье.

Пытается принцесса возразить — ведь она была за Вратами при подписании договора, и лично наблюдала, что нет равенства даже среди могущественных пришельцев, и где не происхождение, там деньги правят — вопрос еще, что хуже! — а только никто из слушателей ее и спорщиков за Вратами не был и оттого принцессе не верит.

И стоит на дороге бесполезный рыцарский клин, который вежливо и безразлично объезжают самобеглые коробки иномирных пришельцев. Стоит, словно время вокруг застыло. Тянутся верные рыцарши в бантиках, хлопают по кирасе:

— Проснитесь, Ваше Высочество!

Принцесса просыпается, рывком отбрасывает мокрое покрывало. Старая горничная графини Мьюи ехидно отставляет тазик с холодной водой. Вот язва, дорвалась-таки до любимого развлечения.

А из-за спины старушки выскакивает секретарь и тараторит:

— Ваше Высочество, некие торговцы испрашивают аудиенции, желают быть представлены Вашему Высочеству и обещают Вам и графине Мьюи невероятные совершенно подарки!

* * *

— Ну, командир, ты с подарками и выступил... Как мы на Базе будем объясняться?

— Степан Ильич, отвечать буду я. Но для того, чтобы вы меня мудаком не считали, расскажу. Вот гляди. Японцы тут уже себя зарекомендовали. Помогли местным отстоять город. Это много. Но свое оружие они местным как раз в руки не давали. А когда ты сказал, что принцесска эта сама на стене отмахивалась, и у нее свои амазонки есть, меня и осенило. В общем — воину дарят оружие. А вот графинюшке как раз плюшевый тигренок по росту пришелся — вцепилась и глазки засияли. Я ведь угадал?

— Ну... а разборку и чистку зачем было показывать?

— Артем Сергеевич, товарищ капитан. Вроде как ты технически грамотный. Вот тебе гильза. Вот тебе местная мастерская. Кузнецов здешних ты на рынке удивлял швейцарскими ножами, уровень их представляешь. Задача: научиться делать гильзу. Про лак пока не говорю. Про капсюль и химию в капсюле пока молчу. Про шизофреническую форму деталей затвора того же Калаша молчу, про преобразование продольного движения отката в поворотное движение запирания ствола и выброса гильзы — молчу. Про состав стали, которая не раскислится от сотни выстрелов — молчу. Про допуски даже не заикаюсь. Да представь, наконец, что этот автомат с убитого сняли. Дальше что? На единичном образце систему не слепишь. Опасней показывать им берданку или там фузею пушкинских времен — это они хоть понять могут, в голове уложить. И есть еще одно соображение...

* * *

— Господин президент Федерации, есть еще одно соображение. Если рассчитывать на долговременные отношения, колонизацию... То местных рано или поздно придется вербовать в колониальные войска. Как у англичан в Индии были сипаи там, гуркхи. Если у нас будут с ними хорошие отношения, они против нас оружие не повернут. В этом случае подарок — знак доверия. Протянутая рука, так сказать. А если плохие, то нас и "Тополь-М" не спасет. Просто массой завалят да и все.

— Делать подобные заключения — наша с вами прерогатива, господин... товарищ главнокомандующий. А не какого-то там... командира группы спецназ... полковника на лейтенантской должности. Хотя и колонизация... конечно, да. Картографирование как идет?

— О, все очень хорошо. Климат... вот данные... вот по посевным площадям... Это, я бы сказал, нашу экономику...

— Это — я бы сказал — любую экономику. Хоть гондурасскую или белорусскую. Это на Земле наши камазы и минские трактора берут неохотно. А в мире, где ни одного трактора никто в глаза не видел, где нет конкурентов, где платят натуральным золотом... А вот эти расходы — на что?

— Господин президент, это нами приняты меры на случай внезапного схлопывания Врат от неизвестных физических причин.

— И какие же меры вы взяли за основу для такого, скажем, малоисследуемого случая? Или у нас и на этот случай наработки были?

— Были, господин президент, как не быть. Случай, конечно, маловероятный, ну так мы почитали, как вот Хван пишет про ангарцев или там Недозор про плацдарм...

— Товарищ маршал, Вы берете решения из фантастики? Которую, если верить нашим китам литературы, пишет жулье для идиотов?

— Господин президент, осмелюсь заметить, что так называемая "большая" литература и вовсе никаких решений предложить не может. Я тут озаботился, провел изыскания... Скажите, для Вас имеет значение, в каких декорациях происходит наш сегодняшний разговор? Сауна вокруг нас, Ваш рабочий кабинет, мой бункер или там развалины завоеванной Италики?