Подари мне рассвет

— Я Карда. Идёмте, — спрятав улыбку в уголках губ, женщина отправилась в сторону лестницы.

— Как он? — Залейн шагала рядом, то и дело поправляя так и норовящую соскользнуть с плеча ленту.

— Если бы не фарла Хелена, он бы сих пор сидел в кабинете или, чего недоброго, плутал где-нибудь один. А так фарал Спириан пришёл в себя.

Девушка нашла в себе силы только кивнуть — в горле застрял противный комок.

Она тут страдает из-за ерунды, а её другу несладко приходиться!

— Мы пришли, вот... его кабинет. Мне предупредить, или Вы сами?..

— Нет, я, пожалуй, воспользуюсь Вашими услугами.

Служанка улыбнулась и, постучавшись, вошла, прикрыв за собою дверь. Колдунья устало прикрыла глаза и привалилась к стене, сложив руки на груди и нетерпеливо постукивая пальцами.

Когда женщина вышла обратно в коридор, приглашая войти, Залейн, сделав глубокий вдох, вошла в просторный кабинет. Дверь за спиною закрылась, отрезая пути к отступлению.

— Здравствуй, — улыбнулась она, не найдя в себе сил сделать несколько шагов вперёд — до окна, у которого стоял мужчина.

— Здравствуй, ведьма, — усмехнулся она, стоя боком к ней. — Садись, если хочешь, — его голос был безжизненным.

Девушка покачала головой и опустилась на небольшой диванчик, внимательно следя за его фигурой.

Он изменился. Если раньше он выглядел моложе своих лет, то теперь — на годы старше. Кажется, даже седина на висках проступила... или это просто свет так падал.

— Я...

— Помолчи! — зло бросил он, не глядя на неё, но тут же обернулся и взгляд его смягчился. А девушка увидела и глубокую складку на лбу и залёгшие под глазами тени. — Извини, просто мне столько народа выражали своё сочувствие, что мне это осточертело, ты даже представить не можешь как, — он присел на диван рядом с ней.

— Да ничего, тебя можно понять. Я не в обиде.

Несколько минут в комнате были слышны только звуки поскрипывающей старой мебели да редких голосов с улицы. Но потом девушка, справившись с собой, встала и сказала, сияя фальшивой улыбкой:

— Хватит сидеть в четырёх стенах, лучше побудь гостеприимным хозяином и покажи мне замок, а то несмотря на давнее знакомство я тут не была никогда и запросто заблужусь!

— Я бы с удовольствием, — усмехнулся он, — но стоит мне выйти из кабинета, как я тут же кому-нибудь понадоблюсь по очень важному делу. Так что лучше оставаться здесь.

— Ты снова забываешь, что твоя подруга — опытная колдунья! — совершенно искренне рассмеялась она. — Держись рядом и тебя будут видеть, но не будут замечать! — и потащила его к двери.

— Тогда идём, уговорила! — он подхватил её под локоть и сам пошёл вперёд.

6.

Через несколько дней, пролетевших незаметно и очень быстро, колдунья уехала — ранним утром, когда солнце ещё только собиралось выбраться из-за горизонта. Корт спал прямо на её плече, а колдунья уже проверяла подпруду и успокаивающе гладила кобылу по холке.

Граф стоял рядом и, не говоря ни слова, наблюдал за её через-чур суетливой и немного нервной вознёй.

— Может, останешься ещё на пару дней?

Девушка на это только улыбнулась, пряча глаза. Она бы и с радостью, но только видеть графа рядом и не иметь возможности делать то, что хочется, и вести себя так, как хочется, оказалось неожиданно больно, а под конец и просто невыносимо.

Натянуто улыбнувшись, она подошла к нему и протянула руку:

— Я же ещё вернусь, по крайней мере кто-то говорил о приглашении на свадьбу, — сказать это со смехом в голосе и сияющими глазами оказалось неожиданно сложно.

— Я не забыл, — заверил он, за протянутую руку притягивая её к себе и прижимаясь губами к её виску. — Спасибо, что приехала.

— Я твой друг, — она отстранилась и он неохотно выпустил её из своих рук.

— Да, самый лучший, — кивнул граф, а колдунья, не желая больше испытывать свою выдержку, забралась в седло, подбирая поводья.

— До встречи, граф! — крикнула она, когда ворота замка остались за спиной и не нужно уже было пытаться сделать хорошую мину при плохой игре. И ветер донёс её слова до мужчины.

— Гладкой дороги, попутного ветра тебе, ведьма, — прошептал граф, провожая взглядом её фигуру.

Ему было жаль отпускать девушку — с ней было спокойнее. Зная, что она рядом, он спал спокойнее, а не разбирал бумаги в кабинете ночи напролёт, пытаясь избавиться от кошмаров, что начались с середины этого лета, — словно бы само присутствие колдуньи отгоняло поганые видения.

— Что, братец, жалеешь, что отпустил эту бестию одну? — раздался голос, и красивая девушка с густыми тёмными локонами встала рядом.

— Мне будет её не хватать.

— А что тебе стоило предложить ей остаться?

— Думаешь, я не предлагал? Только она любит независимость точно так же, как и её сокол — небо.

— А что тебе стоило предложить ей остаться навсегда? — хитро прищурилась женщина.

Поначалу он не понял скрытого смысла, заложенного в сказанных с насмешкой словах, но когда понял, то зло посмотрел на сестру.

— Хелена, это была плохая шутка! Ты же знаешь, что я собираюсь сделать предложение Вирджинии О'Морсе. А Залейн — мой друг. Какие ветра нашептали тебе такие глупости?

— Раз глупости, братец, то прекращай смотреть ей в след взглядом брошенной собаки и пошли, у нас ещё очень много дел! — отвернувшись, бросила она, ничуть не обидевшись на резкие слова брата.

Хелена О'Шерри была не тем человеком, которого можно было с лёгкостью обвести вокруг пальца. И совсем не имеет значения, что Спириан и сам не осознавал ложности своих слов. В принципе, она была даже рада — считала, что свободолюбивой колдунье её братец не пара, ей нужен кто-то такой же свободный и немного безрассудный, как и она сама, кто-то не повязанный долгом по рукам и ногам, кто-то готовый и способный сорваться с места хоть, как бают сказители, на край света, а может даже и за него.

7.

Свадебную церемонию решено было провести зимой — получилось почти через два месяца после смерти старого графа. Приглашения были разосланы за месяц до события, и почти сразу же были получены ответы с поздравлениями и подтверждениями о приезде. Только одного ответа не было — сокол так и не прилетел ни через неделю, ни через две.

А причина была довольно проста — колдуньи просто не было дома всё это время. Ведь вернувшись в деревню из замка, на пороге своего дома она обнаружила своего друга — такого же колдуна, что закончил своё обучение несколько позже её — светловолосого Ляха.

— Мир дому твоему, колдунья, и чистого неба над головой, — он сощурился на выглянувшем из-за облаков солнце.

— Попутных тебе ветров, колдун, — кивнула девушка, протягивая ему руку.

Традиционное пожатие получилось через-чур долгим — сказывались годы, что они не виделись.

— А ты всё та же, — покачал он головой, — только силы в глазах приумножилось.

— Да и ты что-то не очень изменился, — хмыкнула она. — Проходи, чего на пороге говорить. Извини, меня дома давно не было, так что могу предложить только чай.

— Давай чай. Я всегда знал, что хозяйка из тебя аховая.

— Молчи уж! — фыркнула колдунья. — Хотя нет, рассказывай, что да как, где был, что видел.

— Много где был — за эти 5 лет почти весь материк объездил. А ты как тут осела, так до сих пор и не уехала, — заметил он, с благодарным кивком принимая чашу ароматного горячего чая. — А ведь собиралась уехать к морю.

— Как видишь, не уехала и не жалею. Зато ты исполнил свою давнюю мечту. Вопрос — ты доволен?

— Доволен. Лукавить не буду, не всё конечно у меня хорошо, но несмотря на это я действительно доволен... — и понеслось.

Колдунья приехала домой ближе к вечеру, а говорить они закончили, когда светало. Много новостей рассказал ей Лях, много они смеялись этой ночью, много молчали, пару раз выпили — в память погибших друзей колдуна.

— Нда, ничего не скажешь, ты времени зря не терял, — девушка потянулась всем телом и зевнула. На столе оплывала свечка, а за окном тихо шуршал по сухим листьям холодный осенний дождь. — Но этого и стоило от тебя ожидать — ты всегда во что-то влипал, даже пока обучался у эстада[4] Воррена, — сложив руки на столе, глянула на него.

Их одинаково серые глаза отразились друг в друге. И на миг вспыхнули в них колдовские искры — вспыхнули и угасли, оставшись где-то на самом дне зрачков тлеющими угольями.

— Так зачем ты приехал? — их разделяли только угол стола да догорающая свеча.

— Давай не сейчас, — нахмурился мужчина.

— Как хочешь, — она пожала плечами и шаль, в которую она завернулась ещё вечером, сползла на скамью.

Проследив взглядом за тканью, Лях поднялся со своего места и опустился рядом с девушкой, приблизился почти вплотную и, пристально глядя в глаза, спросил отчего-то шёпотом:

— Позволишь?

Девушка молчала. Хотела сказать нет и уйти спать, да только всплыл в памяти разговор с молодым графом, глаза его влюблённые и восторженные, и стало так обидно — до горечи. Хотелось тепла. Да к тому же, это ведь Лях — тот самый весёлый балагур, в которого она в 15 лет влюбилась как кошка, тот самый Лях, что старше её на три человеческих года и младше на один колдовской.

Именно поэтому девушка притянула колдуна к себе, втягивая в поцелуй.

Они знали друг друга с детства, чувствовали друг друга колдовским чутьём и даже любили друг друга — каждый по-своему. Они оба знали, что их отчаянное желание тепла этой ночью — спонтанный порыв, спровоцированный пережитыми каждым из них событиями. Просто это единственный шанс согреться этим ранним осенним утром, когда за окном выбивает дробь по крыше дождь.

— Так зачем же ты всё-таки приехал?

— Нужна твоя помощь.

А на следующий день ближе к вечеру они уехали в сторону гор. Дорога была долгой, дело было серьёзным, так что совсем не удивительно, что колдунья вернулась домой только через два месяца — уставшая, но довольная.

8.

Дом встретил Залейн пустыми провалами тёмных окон — была ночь, когда она въехала в деревню, — ковром из опавших и припорошенных снегом листьев на дорожке и свитком в кожаном футляре, что висел на калитке.

На свитке был герб графа О'Шээри.

Нахмурившись, девушка сломала печать и пробежала глазами по ровным строчкам.

— Последний день осени, — прошептала она и невольно вздрогнула, когда на плечо с неба спланировал сокол, впившись когтями в куртку. — Вот проклятье!

9.

В замке графа царила обычная предсвадебная суета. Прибывали последние, припозднившиеся гости. Невеста со своими подружками заперлась в отведённых ей покоях и носу оттуда не казала, отговариваясь приметами, что, мол, нельзя жениху невесту в день до свадебной церемонии видеть. На это все понимающе улыбались — чем бы дитя не тешилось, — а Спириан и рад был даже.

Все эти хлопоты быстро стали надоедать и утомлять, к тому же необходимо было разбираться и с повседневными делами графства — переложить все обязанности на сестру граф просто не мог. Сил не было от кабинета до спальни дойти, не то чтобы сопровождать любимую невесту на обеды и ужины и развлекаться с всё прибывающими гостями.

Но была и ещё по крайней мере одна причина.

Последний день осени наступит завтра, а ответа от колдуньи он так и не дождался. В сердце с каждым днём всё больше и больше росла тревога за подругу. Он даже хотел отправить ещё одного гонца, но передумал, вовремя себя одёрнув — у неё просто важные дела.

Дверь кабинета неожиданно и без стука была открыта, именно это и отвлекло графа от тяжёлых мыслей, совсем не связанных с бумагами, что он вот уже в который раз просматривал и не находил в них смысла. В кабинет вошла сестра Спириана, а за ней — слуга с подносом, на котором стояли блюда с ужином, бутыль вина да два бокала.

— Решила проконтролировать тебя, братец, — Хелана опустилась на диванчик и жестом отпустила слугу. — С тебя станется всю ночь за бумагами просидеть. А у тебя завтра свадьба, и не выспавшийся и осунувшийся жених — это подозрительно.

Спириан на её слова улыбнулся и покачал головой.

— Спасибо.

— Кто ж кроме меня о тебе позаботиться, — картинно вздохнула женщина, разливая вино по бокалам — светлая жидкость заискрилась в неровном свете свечей.

Тишина была уютной и легко ложилась на плечи мягкой вуалью. Даже звуки до сих пор не спящего замка были не в силах её порвать. Даже голос женщины вливался в неё, но вот смысл слов заставил графа напрячься и сжать столовые приборы чуть сильнее, чем следовало.

— Она так и не ответила?

— Нет, — качнул головой.

— А все гадают, отчего же жених ходит мрачнее тучи, — в глазах её замерцало ехидство. — Она тебя случаем не околдовала, а, братец?

— Хелена, — предупреждая, протянул он.

— Да, Хелена, твоя сестра, и говорю тебе "прекращай"! — бокал со звоном был поставлен на стол. — Кажется, ты сделал свой выбор! Так неужели жалеешь?

— Я не жалею, просто беспокоюсь!

— Она колдунья! — жестоко произнесла женщина, поднимаясь. — Вольная птица. Скорее всего у неё появились неотложные дела. Не у одного тебя могут быть причины не видеться с друзьями несколько месяцев! Хватит ходить с глазами битой собаки!

— Она всегда держала своё слово!

— Так церемония завтра! Приди в себя! — и ушла, оставив графа наедине с тяжёлыми мыслями.

10.

Но и на следующий день колдунья не появилась.

Когда солнце почти село, гости собрались в большом зале, и служитель Святой Троицы благословил графа и его избранницу на союз, после чего у каждого из них в левом ухе появилась небольшая серёжка.

И всё время, что звучали слова обряда, граф искал глазами в толпе молодую колдунью, искал знакомые с детства черты лица и колдовские глаза. Но серых глаз не было.

Лишь после поцелуя с уже женой Спириана отпустила тревога. Голубые глаза Вирджинии О'Морсе затягивали в себя, и граф охотно в них тонул, забыв и о толпе гостей, и о важных бумагах, что ждали его внимания на рабочем столе в кабинете, и даже о не приехавшей колдунье.

Он очнулся от сладкого дурмана только под утро, чувствуя на своей груди ладонь спящей жены, а в душе — непривычную завершённость. Только на самом дне сознания был какой-то непонятный осадок.

Именно из-за этого он осторожно, чтобы не потревожить сон жены, выбрался из кровати, оделся и вышел. В коридоре было темно, только в небольшом переходе царил полумрак — большие стрельчатые окна пропускали свет с улицы.

Окна входили во внутренний двор замка, а там было пустынно. Граф уже собрался идти дальше — в свой кабинет, — но в ворота въехал всадник на длинноногой кобыле и дробный перестук копыт рассыпался, словно горох отскакивая от стен. И стоило откуда-то с неба слететь соколу на плечо всаднику, что уже успел спешиться, как граф сорвался с места, бросившись во двор.

Они столкнулись в дверях. Замерли друг напротив друга.

— Извини, я опоздала на церемонию, — сипло произнесла девушка, пересаживая сокола со своего плеча на перчатку. И тут же оказалась в объятиях мужчины. Сокол возмущённо защёлкал клювом и захлопал крыльями, удерживая равновесие.