Приключения дилетантов

Что? Кому-то могло бы то показаться странным, но для земляного эльфа таковые известия равнозначны самым страшным знамениям. Потому и неудивительно, что в тот же миг одеяло полетело в одну сторону, набитая куропаточьим пухом подушка в другую, а сам Мика с широко раскрытыми глазами взлетел из постели пружиной.

В принципе, Рика не раз отмывала всего перепачкавшегося Мику от кедровой живицы после его рейдов за орешками, а однажды даже лечила после того, как тот не поделил тропу с пришлым медведем, шалым от гуляющей в том мутной весенней силы. Так что она знала тело своего приятеля детских игр получше даже его самого. Но сегодня Рика вдруг этак симптоматично шевельнула ушками и поспешно отвернулась.

— Ты что? — Мика ошарашенно затряс головой и окончательно уверился, что конец света запланирован именно на сегодня.

— Ты вырос... и я тоже, — как-то загадочно выдохнула слегка запунцовевшая Рика, и теперь настал черёд краснеть Мике.

Вот уж... не хватало ещё начать стесняться друг друга. Ведь с сопливого возраста вместе. Уроды, что ли? Так нет — но хозяин норки молча нашарил определённую на колышки травяную тунику и скользнул в неё с немалой сноровкой. Стоило бы тут заметить, что одежда эта вовсе не уподоблялась пошитым из мёртвой материи одеяниям людей или высоких эльфов. Это изобретение лесного народца было живым. Само заращивало прорехи и подгонялось под размер, а по желанию владельца могло менять узор или даже цвести красивыми звёздочками. Питалось оно падающим на хозяина или хозяйку дождём и росой, пылью и даже капельками пота — оттого носивший таковую тунику всегда оставался сухим и чистым.

Хотя это и не означало, что земляные эльфы не любили поплескаться в ручье или под водопадиком в Кедровом ущелье...

— Рассказывай, — коротко потребовал Мика, извлекая из камина зачем-то определённые туда с вечера замечательные, не оставляющие следов охотничьи сапожки, а затем из погребца вчерашнюю добычу.

Рика привычно потеребила задубевшее заячье ухо, вздохнула, а затем принялась вещать грустным, словно в чём-то виноватым голосом. А Мика слушал, иногда подливая обоим кленового сока — эти стаканчики такие махонькие!

По всему выходило, что под тенистые своды Зачарованного Леса снаружи заглянула никогда не виданная здесь осень, о которой любили почесать языки мечтательницы и фантазёрки. Ну что ж... всё когда-нибудь случается впервые. Лично Мика в том беды не видел — отчего б не испытать на себе этакие диковинные перемены? Но с чего бы впал в спячку дух огня... охотник вспомнил, как при рытье норки вон в том месте наткнулся он на здоровенный, обкатанный еловыми корнями гранитный валун. Ох и огорчился же тогда! Но дух огня безо всякой даже просьбы вызвался помочь и потрощил глыбу в воняющий гарью щебень... м-да!

— А с ручьём-то какая беда? — Мика почесал лохматый спросонья затылок и сделал ушками этакую озадаченную загогулину. — Ну замолк, и замолк — нам же тише будет.

— Ну как ты не понимаешь? — Рика в отчаянии дёрнула себя за рыжую косичку, а в глазах её блеснули капельки душевной росы. — Ведь и водяницы поснули, и воды теперь не будет ни живой, ни мёртвой!

А вот это уже оказывалось ох как худо. Если малолетки не умоются лишний раз, чтобы избавиться от досаждающих им девчоночьих прыщей, уж то беда невелика. Но вот если, не приведи Лютиэн, потребуется лекарствовать кого из в самом деле пострадавших, без волшебной водицы даже чародеи не справятся! Мика задумчиво шевельнул ушками и решительно выдохнул:

— Давай сделаем так, Рика. Приготовь пока зайчатину, а то у меня вместо мыслей в голове одно только урчание в брюхе. А я пробегусь быстро, сам гляну — и пойду народ в посёлке подымать...

Подруга детства быстро-быстро закивала. Отчего-то давно уже сложилось так, что в случае чего Рика белкой скакала под надёжное прикрытие плеч своего дружка, а тому уже и приходилось отдуваться за её шалости или случайные встревания в неприятности. Головой ли думать, или же руками-ногами махать, то уже дело двенадцатое. Правда, теперь, овладев лесным чародейством, она уже всё чаще помогала ему несмелыми ещё заклятьями — но решающее слово всегда оставалось за парнем.

Эка незадача! Пока мы тут рассусоливали, в норке Мики стало пусто и тихо. Первым наружу выскользнул сам хозяин. Следом с сопением и пыхтением полезла и Рика, привычно извиваясь всем телом и страдальчески морщась. Но тут вдруг её словно кто дёрнул с той стороны, и с тихим "ой" она пробочкой вылетела наружу...

— Грубиян! — Рика привычно хотела отвесить парню тумака или хотя бы дружеского пинка, однако снова отчего-то застеснялась.

А когда набралась-таки решимости, Мики уже и след простыл. Хороший охотник земляных эльфов это вам не просто так! Ходит тише, чем тень, но быстрее чем волк — а при нужде и зайца обгонит. Но так, ненадолго. Так что, Рика за уши оттащила добычу в свою уютную норку и утешилась привычным делом, ведь побаловать парня и себя тушёной с травками зайчатиной дело хоть и чревоугодное, но очень уж приятственное... под конец слёзы у девчонки высохли, а сама она уже легонько напевала, с вожделением принюхиваясь к доносящимся из кастрюлек лучшим в мире запахам.

Так что, вскоре ужиком скользнувший в проход Мика получил перво-наперво тарелочку горячего супа (сначала руки вымой!), и только потом уже разрешение говорить. Но вот с последним делом парень вовсе не спешил — стряпня у Рики такая, что раз нюхнёшь, и потом не оторваться до тех пор, пока не сьешь пару-тройку порций... не забывая шустро работать ложкой, он оглядывал краем глаза привычную обстановку.

Что да, то да, Рика оказалась и хозяйкой не абы какой. У самого Мики в норке ничего лишнего, всё строго и аккуратно — в принципе, так же, как и в летней охотничьей заимке, которую они вдвоём с Мыхом соорудили на дальнем склоне Закатной горы. Чтоб не таскаться каждый раз в посёлок... так вот, там обстановка мало чем отличалась от своей родной. Есть на чём поспать, куда сложить оружие и припасы. Стол, за которым можно поесть или выпить ковшик водицы из тамошнего сладкого ключа. Что ещё охотнику надо?

Зато у Рики — закачаться! Тарелки расписные, полотенца волшебной иглой шитые, и радуга-самопевка вокруг зеркала подвешена. И вдоволь ещё всяких красивых и полезных в хозяйстве диковин, некоторые из них добывал или помогал делать он сам. Мика иной раз даже чувствовал в себе укол совести, что выбрал тропу Силы, как и большинство мужчин земляных эльфов — а не тропу Духа, которую в основном торили девицы...

— Ой спасибо, хозяюшка, — он нехотя, кое-как отодвинулся от стола, сообразив, что после четвёртой тарелки попросту лопнет на кучу маленьких-маленьких и ни на что не пригодных Миков.

Сама Рика едва успела опустошить одну такую же, как и у Мики, белую с синими дракончиками тарелку. Но даже и ела она не как торопливый парень — аккуратно, ни капельки не проливая, прямо тебе загляденье...

— Всё так, и даже более того — старая Снэйки вдруг линять начала, сейчас вся мается в своём подземелье. Шипит так, что на пол-лиги в округе живность разбегается, — Мика жестами на себе показал и объяснил, как это — линять.

— Что, вторая шкурка отстаёт? — Рика с круглыми от изумления глазами зачем-то поковыряла свою руку ноготком, а затем зябко передёрнулась. — Бррр! Я бы от такого умерла вся! Или не вся?

Далее Мика сообщил, что старосту посёлка он поднял и даже разбудил. А на обратном пути сделал крюк и позвал на сбор старого Крыса.

— Это умно, — кивнула Рика и призадумалась, подперев щёку кулачком.

Словно воочию она видела умывающегося поутру возле ручья дядюшку Крыса, даже из этого немудрёного занятия сделавшего какой-то таинственный и завораживающий ритуал. Был он разиков в четыре-пять побольше обычных глупых крыс — и раз в дюжину поумнее. Говорил всегда мудро, хоть и нечасто. А жил на краю посёлка земляных эльфов так давно, что все их привычки знал назубок и даже некоторые перенял сам. Так что, многие из здешних уже всерьёз считали, что то на самом деле очень сильный колдун из наших, зачем-то замаскировавшийся под здоровенного пацюка. Может, эксперимент какой отбывает, а может, просто обратное заклятье подзабыл — ну чего эльфу в душу лезть?..

— Эй-эй, Мика, без фанатизма! — она опомнилась и тут же отняла у парня третью чашку земляничного киселя, которую он под шумок беззастенчиво выхлебал.

Не решившись вылить, она залпом осушила её сама и с задумчивым шевелением ушек уставилась внутрь.

— Странно, а ведь точно помню — вчера брусничный варила...

Они вдруг встретились, два взгляда — удивлённо-недоверчивый парня и задумчиво-удивлённый девицы. Оба лихорадочно блестящие и такие родные... но если даже мелкое домашнее чародейство начало сбоить, тут уже и в самом деле шутки кончились.

Вход в норку Рики и в самом деле пошире и подобротнее. И даже отверстие закрывалось круглой крышечкой, на которую Мика с помощью рыбьего клея и какого-то жутко приставучего заклинания Рики нанёс маскировку из земляных крошек, опавшей хвои и даже старой веточки. Так что, если закрыть, то с двух шагов не заметить норку и вовсе. Надо признать, этой своей работой оба этих эльфа ужасно гордились. Хотя спроси их, зачем они столько над нею корпели — вместо ответа в лучшем случае те просто переглянулись бы и пожали плечами.

— А копьё тебе зачем? — Рика заботливо прикрыла дверцу и через плечо глянула на озирающегося по сторонам друга.

— Веришь ли, не знаю. Но что-то муторно мне...

Рика хоть и изобразила ушками этакое лёгонькое сомнение, но спорить или пуще того приставать с расспросами не стала. Насколько она была хорошей чаровницей, настолько и друг детства выяснился хорошим охотником. Когда в том году старый Вука маленько перебрал наливки из диких груш, то заплетающиеся ноги отчего-то понесли того прочь из лесу. И только Мика сумел распутать эти не поддающиеся никакому истолкованию следы и перехватить пьянчужку далеко за опушкой. В большом мире — там, где под луной уже серебрился снег, а над ним стелились в беге вышедшие на охоту волки...

Молодая колдунья поправила на себе тунику — такую же, как у друга, но даже и здесь в чём-то более изящную — и столь же бесшумно заскользила вслед за ним.

Почти любой из нездешних мог бы трижды пройти через весь посёлок и не обнаружить тут ничего примечательного и даже интересного. Рика несколько раз задумывалась, откуда во всех земляных эльфах страсть к такой скрытности, и даже как-то пристала с расспросами к старосте Жуки. Но тот, лукаво шевеля ушками и усмехаясь, вывалил на не в меру любопытную эльфочку столько подслушанных у Бука старинных легенд и преданий, что лишь ближе к полуночи та с досадой и сообразила, что не страдающий отсутствием памяти хитрован просто пудрит ей мозги. Не забывая, впрочем, подливать сладенькой и коварной наливочки...

О, а вот и он, лёгок на помине! От волнения Жуки даже надел задом наперёд свою тунику — но та, сбросив несколько листиков и медленно поплыв, поменяла форму и расцветку в нужную сторону и исправила промашку хозяина. Староста стоял возле выложенного чёрными шлифованными камнями ритуального кострища и растерянно переговаривался со сбегавшимися сюда земляными эльфами.

— Да нет в книге пророчеств ничего подобного! — отмахнулась от его расспросов волнительно бледная Димми и вновь уткнулась в разбросанные ею знаки.

Рика завистливо вздохнула — соседка пользовалась для гадания мелкими косточками древних демонов, доставшимися ей по наследству от бабки. А той от своей бабки, и так далее. И сколько тысяч лет этим гадальным принадлежностям, не знал толком никто. Одно лишь известно, что чем старше, тем кости мудрее...

— Вот выпало, что двоих наше племя потеряет, — порыв носом над прихотливым узором судьбы, предположила старая эльфа.

Староста задумчиво прищурился. Оно-то понятное дело, предзнаменования и предсказания никогда ясностью не отличаются... задумчиво он повертел в пальцах принесённый ему в доказательство жёлтый буковый лист, и наконец просиял.

— А ведь точно! Ну-ка, кто тут у нас первыми обнаружили непонятки?

Блестящие от возбуждения и страха глаза тут же нашарили в толпе Рику и Мика, а затем десятки услужливых рук вытолкали парочку вперёд, на пустое место у алтаря. А Жуки уже воздел над тем свой посох неведомого чёрного дерева, которое никогда не росло в пределах Зачарованного Леса, и на камнях цвета ночи заплясало волшебное пламя. Не столько огонь, сколь символ, что сказанное здесь и сечас не просто слова, и не просто решения. В общем, вы первыми нашли — вам и отдуваться...

— Да куда ж нам идти-то? Где и что искать? — Рика от огорчения свернула ушки чуть ли не в трубочку.

И только тут с края поляны отозвался умывавшийся там дядюшка Крыс. Он провёл последний раз лапками по мордочке, а затем забавно скосил глаза вбок. По его усинке потешно сползла последняя капелька воды. И когда она сорвалась с кончика, напоследок блеснув в луче солнца, вибрисса Крыса подпрыгнула, распрямилась, а сам он звонко и забавно чихнул.

— Я ведь не родился под сенью этого Леса. Когда-то давно я жил в городе людей, — вот это оказалась новость, так новость! Земляные эльфы на миг замерли.

Дальше Крыс сообщил, что он подумает, и к вечеру попытается что-нибудь полезное вспомнить и даже присоветовать... у Мики немного отлегло от сердца. Так, самую чуточку — но всё же, его стиснутые на копейном древке ладони чуть разжались. Уж если этот пообещал, то поможет... охотник огляделся, всем естеством отмечая какую-то нереальность, неестественность всего происходящего. Сколько веков племя жило здесь, не желая никаких перемен и треволнений, и не имея их — но те пришли вдруг сами...

В нижних ветвях старой ели, под которой жил староста, ещё путались последние клочья ночного тумана, а верхушка уже светилась под лучами утреннего солнца, словно исполинская и диковинная зелёная свеча.

— Завтра поутру выходите, — жёстко ответил староста, и его сурово сжатые губы свидетельствовали, что препирательств или даже отговорок он не потерпит никаких.

Но переглянувшиеся Мика и Рика вовсе не собирались отнекиваться. Староста Жуки редко ошибался — да и они сами никогда не числились в лентяях или неумехах. По правде говоря, таковых среди земляных эльфов не водилось... просто, были чуть более трудолюбивые — и чуть менее. Но если на родину пришла неизвестная беда, то последнее дело тут увиливать. Уж коли общество приказало стать героями...

— Хорошо, Жуки. Пока мы чуть подготовимся и соберёмся, — оба назначенных легонько склонили головы.

А уже когда тихо, как подобает обречённым на небытиё, оставив поляну для совещаний позади, они снова переглянулись. Если в глазах Рики плескалось недоумение и какая-то детская обида, то Мика наоборот, уже весь преисполнился спокойной, мрачной задумчивости. Взявшись за руки, они некоторое время смотрели друг на дружку, и отчего-то глаза их блистали, и вовсе не слезами.

И лишь мягко, бесшумно упавший меж них золотой лист отрезвил эти два всё быстрее бившихся сердца. Не иначе, как сам Старый Бук к себе зовёт...