Внезапно вода литься прекратила, и нас начали обдувать порывы горячего ветра. В подобных условиях даже дышать было тяжело, руки сами собой закрыли лицо, но это мало помогало. Когда же очередной этап помывки закончился, снова зазвучал голос ящера:

— выходить по одному.

"удивительно четкое произношение, не все русские могли похвастаться такой дикцией".

Тем временем наша группа выходила из душа, и попадала в руки медикам, которые проводили непонятные мне манипуляции, ставили несколько уколов и выдав новую набедренную повязку, грубым толчком в спину отправляли дальше в коридор. Места, где с кожей соприкасались инъекторы, начинали жутко чесаться, но приходилось терпеть, что бы не вызвать дополнительную агрессию со стороны ящериц.

В клетках нас уже дожидались миски с питательной массой, которую можно было выпить, а можно было черпать ложкой, что бы продлить "удовольствие". Охранники смотрели на нашу трапезу совершенно без интереса, примерно так же как дрессировщики диких животных, вынужденные каждый день заботиться о своих питомцах.

Аналогия, пришедшая в мою голову мне не понравилась, однако почему-то она казалась очень удачной. Оставалось только дождаться того момента, когда нас начнут дрессировать.

Отодвинув от себя опустевшую миску, заворачиваюсь в простыню и устраиваюсь на краю подстилки. Как показывает практика, до следующей кормежки ничего интересного происходить не будет, исключение возможно только если охранникам захочется посмотреть, как будут драться два пленника.

От рокочущих звуков, которыми переговаривались ящеры, у меня снова разболелась голова, а от мест инъекций, по телу распространялись жар и зуд. Наконец звуки шагов удалились, и ушам стало значительно легче, а после того как по коридору прошел пришелец, собравший все миски на бесшумно едущий стол, в коридоре вообще погасили свет.

"и правильно, незачем тратить электричество на рабов, которым в клетках все равно заняться нечем".

Страх получить наказание постепенно отступал, а вместе с этим в голову начали возвращаться переживания о первом совершенном убийстве. Можно было сколько угодно себя убеждать, что это был единственный выход, и вообще, "не мы такие, жизнь такая"... но все эти доводы разбивались о тот единственный факт, что убит был разумный человек. Может быть он был не самым добрым, умным, щедрым или смелым, но это был мой соотечественник, так же испуганный всем происходящим, а может быть еще и беспокоящийся о своих детях.

"впервые я по настоящему рад, что так и не успел жениться".

Лучшим способом занять голову, что бы не дать себе думать о всяких глупостях, на мой взгляд является счет. Сперва была повторена таблица умножения, затем пришла пора простых математических примеров на сложение и вычитание, ну а когда мысли в голове уже начали путаться от усталости, пришла пора счета от тысячи до одного.

Из других клеток, время от времени доносились всхлипы, тихое бормотание и даже хихиканье, но я всеми силами старался от этого абстрагироваться.

* * *

Наверное я все же слишком погрузился в свои переживания, так что не сразу заметил происходящие с телом изменения. Сперва кожа стала грубой и шершавой, но до определенной степени это можно было списывать на условия содержания, затем ногти утолщились и начали сужаться и заостряться, ну а беспокойство в моей голове зародилось, когда из стены в душевой, пропали все отражения. Я даже специально ощупал гладкую ровную поверхность, что бы убедиться, что это не какой ни будь трюк. Зато теперь, вокруг живых существ, мои глаза видели слабое красноватое свечение, а все неживые объекты стали наоборот более темными и "размытыми".

Это открытие на короткое время даже позволило забыть о своей незавидной судьбе, и последующую пару "циклов", (от помывки до помывки), я занимался тем, что рассматривал все возможные предметы, находящиеся в зоне досягаемости. Благодаря этому выяснилось, что чем теплее предмет, тем лучше мне его видно, да и источники открытого света, больше не являлись необходимостью для ориентирования.

Короткий период возбуждения прошел столь же резко, как и наступил, и мной вновь овладела апатия. Решать в уме математические примеры, надоело еще в первую пару дней, но так как больше делать было нечего, приходилось продолжать напрягать мозги, что бы не начать сходить с ума от безделья, и полной неизвестности.

Пару раз, ящеры забирали из клеток самых шумных пленных, а когда возвращали обратно, бедняги были похожи на собственные бледные тени, (фигурально выражаясь). Не знаю, что уж с ними делали, но после увиденного, проявлять свое недовольство хотелось еще меньше чем до этого.

Наверное будь я героем какого ни будь фантастического боевика, то уже должен был перебить всю охрану, освободить соотечественников и вручив им трофейное оружие, отправиться освобождать нашу родину... и обязательно должна быть красивая инопланетянка, которая спасла бы всех в самый ответственный момент. Даже в моей голове это звучит совершенно по идиотски.

"девять тысяч тридцать три, минус девяносто девять, ровняется восьми тысячам девятистам тридцати четырем. А теперь получившееся число делим на два...".

Никогда не был особенно силен в математике, но наверное если ничего не изменится, то через пару лет придется перейти на решение уравнений с квадратными корнями и степенями. Вот интересно, как другие заключенные коротают время? Насколько видно из моей клетки, все соседи предпочитают лежать почти без движения.

Прошел еще десяток помывок, и с немалым удивлением для себя, я вдруг понял что уже не боюсь ящеров в броне, да и жизнь теперь не кажется такой уж плохой. Нет, рядом с охранниками находиться по прежнему боязно, только теперь основное беспокойство вызывает возможность внеочередного наказания за нерасторопность или шумное поведение, а не сами пришельцы. Видимо правильно выражение, "человек способен привыкнуть ко всему".

Поведение моих товарищей по несчастью, так же претерпело некоторые изменения: никто больше не плакал и не всхлипывал, движения стали спокойными и монотонными, и без того нечастые попытки непослушания, окончательно завершились. Теперь по приказу "встать", на ноги стремительно поднимались все, вне зависимости от того, к кому обращался охранник.

"похоже дрессировка дала свои плоды".

Словно в подтверждение моим мыслям, после очередного посещения душа, нас построили в колонну и повели не в коридор с клетками, а в какое-то другое место. Очень хотелось получше осмотреться, что бы хотя бы попытаться понять, где мы находимся, но даже мысль о том что бы повернуть голову и оторвать взгляд от лысого затылка впереди идущего парня, вызывала "фантомные" боли в области поясницы.

И вот пройдя через очередную дверь, мы оказались в довольно просторном прямоугольном зале, вдоль стен которого стояли железные скамьи. Нас построили в несколько рядов, позади и с боков замерли ящеры вооруженные посохами, а впереди в стене, открылась ранее незамеченная мной дверь, из которой вышел пришелец, одетый в нечто похожее на средневековый камзол красного цвета.

Обменявшись несколькими фразами с охранниками, вновь прибывший встал перед нашими стройными рядами, и заговорил почти без акцента:

— сегодня вы будете драться за право жить. Победители станут дорогим товаром и отправятся служить своим хозяевам, проигравшие же станут питательной смесью.

"не думать над его словами... не думать и не пытаться это представить. Сто восемнадцать умноженное на два равняется двумстам тридцати шести...".

— чем лучше вы себя покажите, тем дороже будете проданы, и тем больше ваши хозяева будут вами дорожить. — Ящер взмахнул когтистыми руками, по видимому пытаясь нас вдохновить, и прокричал во всю мощь горла. — Идите и побеждайте!

В ответ на эту короткую но эмоциональную речь, прозвучала мертвая тишина, но кажется пришельца в красном это не смутило. Произнеся что-то уже обращаясь к сородичам, он развернулся на пятках, и махнув длинным гибким хвостом, скрылся за дверью, из которой и появился.

— встать вдоль стен. — Приказал ящер в броне, и тычком посоха, поторопил ближнего к себе пленника.

В считанные секунды мы разделились на две примерно равные группы, и послушно замерли друг напротив друга.

"значит, нам снова придется драться и убивать? Хорошо что я ни с кем не успел подружиться или познакомиться".

Странно, но мысль о том, что свою жизнь предстоит защищать в бою с сородичем, уже не вызывала страха или отвращения. Эмоции вообще стали какими-то притупленными, и только вероятность ослушаться приказа, вызывала едва ли не панику.

Вот охранники вывели из общего строя двух мужчин, и подгоняя их несильными тычками в спины, увели за дверь, через которую вышел пришелец в красном, (а может и не в красном, других цветов я все равно не вижу).

Через несколько минут, охранники вернулись за новой парой бойцов, а затем еще за одной. В отличие от прошлого раза, сейчас мы не слышали криков зрителей, так что оставалось только догадываться, что же происходит за этой дверью.

"я выживу. Что бы не пришлось сделать, я не должен умереть".

РАБ.

Меня и еще одного парня, ввели в комнату разделенную на две части тонкой ширмой. Ящер в свободном комбинезоне, тут же начал нацеплять на меня различные железки вроде нагрудника, налокотников, наколенников и шлема. Не успел я и глазом моргнуть, как в руки была вложена полоса железа, в которой при помощи воображения, можно было увидеть меч.

— проиграешь, умрешь. — Напутствовал меня один из охранников, тычками в спину подгоняя к двери.

Однако до того как мои ноги перешагнули порог, в правое бедро воткнулась игла инъектора. По телу тут же начал распространяться жар, а мысли в голове "затуманились".

И снова резиновая крошка под ногами, свет прожекторов бьет откуда-то сверху, а вот зрителей собралось гораздо меньше чем в прошлый раз, и особых эмоций они не проявляют. Взглядом нахожу своего противника, точно так же осматривающегося вокруг. На него нацепили точно такую же броню, как и на меня, да и оружие у нас одинаковое.

"не хочу умирать".

Сжав рукоять обеими руками, делаю два быстрых шага, (насколько это возможно на мягком полу), и наношу удар сверху вниз. Парень отшатнулся, и ткнул меня своим мечом в грудь, оставляя неглубокую вмятину на мягком железе нагрудника.

Следующие наши выпады совпали, и полосы железа с неприятным лязгом столкнулись где-то на полпути, заставляя рукояти дернуться и едва не выпасть из ладоней. Однако ни я, ни противник на этом не остановились, и попытались атаковать еще раз.

Из горла вырвалось нечто среднее между вскриком, всхлипом и рыком, когда режущая кромка меча, ударила меня по предплечью, оставляя глубокую рану. Пальцы тут же онемели и разжались, голова закружилась, и только благодаря адреналину в крови, мое сознание осталось достаточно ясным, что бы по глупому не подставиться под следующий удар.

Вместо того, что бы отступить, делаю шаг вперед выставляя на пути чужого оружия свой меч, и одновременно бью изо всех сил между ног противника. Позже мне будет стыдно за этот свой поступок, и я даже не буду придумывать себе оправданий кроме того, что очень боюсь умирать.

Удар получился удачным, и хоть парень и не выронил свою железку, но раскрывшийся в беззвучном крике рот, и согнутая поза, были лучшим подтверждением успеха. Не теряя времени, широко размахнувшись единственной здоровой рукой, обрушиваю меч на голову противника, и шлем легко разбивается на две неравные части, а на лысом затылке появляется кровоточащая рана. Наношу контрольный удар, и в тишине стоящей на арене, вроде бы даже слышно как хрустнули кости черепа.

Разжав пальцы, позволяю мечу упасть и делаю два неуверенных шага назад. В мгновение, из тела ушли все силы, и теперь ноги мелко подрагивают, грозя подогнуться под весом тела. Кровь из раненой руки уже почти не идет, но это сейчас заботит меньше всего.

"я-я-я... я-я... я не хотел...".

Что бы не смотреть на дело рук своих, поднимаю взгляд на трибуны, где между собой переговаривались ящеры. Злость, вспыхнувшая при виде пришельцев, на некоторое время даже затмила тот "клубок" эмоций, который образовался в голове, и мне отчаянно захотелось вцепиться в горло хоть одной из этих тварей.

Чувствительный тычок в спину, едва не уронивший на заляпанную кровью резиновую крошку, вернул меня к реальности. Охранник повторил приказ, и еще раз ткнул меня концом посоха.

Пересекая арену, старательно отвожу взгляд от лежащего неподвижно тела. Возможно этот парень был сильнее меня, наверное он был более ловким и умелым, а еще честным, а значит в большей степени заслуживал жизнь...

"сто пятьдесят четыре, разделенное на семь, равняется двадцати двум...".

Как всегда, счет помог хотя бы на время, избавиться от тягостных мыслей. Тем временем мы вышли с арены в очередной коридор, где вдоль стены уже стояли другие победители. Их внешний вид, можно было назвать только жалким, так же как впрочем и мой.

— стоять здесь. — Приказал охранник, указав рукой на место в конце недлинной шеренги.

Без возражений подчиняюсь, а когда один из ящеров ушел, стараюсь как можно незаметнее облокотиться на стену. Сердце в груди стучит как бешеное, в висках шумит, раненая рука болит. Замечаю на себе пренебрежительный взгляд соседа, на котором не появилось ни одной новой царапинки.

"какой молодец, убил соотечественника и теперь гордится этим".

Время шло очень медленно, наша шеренга постепенно увеличивалась, а запах крови и пота становился сильнее. Когда количество победителей достигло двух десятков, охранники приказали идти.

Извилистые пути, вернули процессию к душевой, рядом с которой уже лежала куча разнообразного железа, что свидетельствовало о том, что мы не первая группа, успевшая поучаствовать в боях на выживание.

— раздеться, идти под воду. — Как всегда многословный оратор, поясняя свои слова сперва указал на наши доспехи, затем на кучу мусора, а затем на общую душевую.

Разумеется, спорить и задавать вопросы никто не стал, и мы с максимально возможной скоростью разоблачились, и почти чеканя шаг в едином ритме, прошли в помещение где решетка заменяла пол. Наверное моменты, когда струи воды смывают с тела пот, кровь и усталость, станут самыми любимыми на всю мою оставшуюся жизнь.

Помывка заметно затянулась, и судя по оживлению среди моих товарищей по несчастью, заметил это не только я. Вода становилась все холоднее, но к удивлению, никаких неприятных ощущений это не доставляло, только сонливость появилась, но с этим легко можно было бороться.

— выходить по одному.

Знакомый приказ исполнялся без промедлений, но этот день окончательно пошел не по тому сценарию, так как пленных стали одевать в мягкие облегающие комбинезоны, а на шеях застегивались тонкие ошейники с металлическими жетонами. Меня почти физически мучило любопытство, но все же силы воли, подкрепленной страхом за целостность шкуры, хватило что бы надеть свой комплект одежды, и встать в конце короткой колонны.