Не благословляйте мужа Тьмой (Хелька-3)

— Полагаю, здесь находятся все, кому было предписано явиться, — негромко обронил инкуб, полностью материализовавшись. Его взгляд скользнул по присутствующим, при виде баньши наполнился откровенным презрением. Равнодушно смотрящий вдаль оракул, вампир и принявшие человеческий облик акинарцы особого интереса у него не вызвали. А Мартина и мою скромную персону он вообще проигнорировал, что в последние пару месяцев стало обычным явлением. — Опоздавшим не повезло, потому что ждать я никого не намерен.

Инкуб медленно подошел к напрягшимся старшекурсникам и, кинув взгляд на стоящие рядом объемистые мешки, так же сухо велел:

— Открывайте.

Черный и Белый... мы так их и звали, потому что своих настоящих имен полудемоны не сообщили... молча наклонились, дернув за завязки, а затем отступили на шаг. Мессир же небрежным пинком опрокинул один из мешков, поворошил носком сапога его содержимое и отшвырнул прочь несколько тряпок.

— Уберите. Это вам не понадобится.

Старшекурсники так же молча склонили головы, присели на корточки и под пристальным взором инкуба принялись перебирать свои вещи, откладывая в сторону то, что по мнению руководителя было лишним.

Надо признать, готовились они с умом и явно уже имели опыт пребывания в Преисподней — в их мешках нашлось практически все, что могло там понадобиться: сменная одежда, обувь, посуда, запас продуктов, фляги с водой, одеяло, веревки, ножи, огниво... словом, полноценный набор путешественника, которому предстояло покорять неизведанные дали. Однако Мессира он по каким-то причинам не устроил, потому что вон улетело все, кроме обуви и нескольких походных мелочей.

Глядя на изрядно озадаченных таким поворотом дела старшекурсников, я тоже потянулась к сумке — не хотелось, чтобы какой-то грубиян бесцеремонно копался в моей одежде и выкидывал оттуда то, что ему не понравится. Следом за мной свои торбы кинулись перебирать и остальные. Особенно Зырян, которому была поручена забота о нашем пропитании, и Васька, которому доверили нести особо крупные, тяжелые или неудобные для переноски вещи.

Я как в воду глядела — Мессир, закончив с Белым и Черным, медленно двинулся вдоль ряда. И, брезгливо оглядывая вытряхиваемые студентами вещи, то и дело цедил:

— Убрать... убрать... выкинуть и больше никогда мне не показывать...

Ишейна с приятелями он буквально выпотрошил, заставив выкинуть вон большую часть собранного. И даже при виде аккуратно сложенной стопки моей одежды заметно скривился. Правда, ничего лишнего я не взяла — только две смены белья, расческу, теплый плащ, пару вещей из одежды, несколько исключительно важных мелочей, без которых ни одна приличная девушка не обходится. Ну и пару кинжалов, разумеется — как же без них?

Безошибочно угадав, между какими тряпками я заныкала свои железки, Мессир отбросил их сапогом, попутно испачкав мою любимую юбку, и процедил:

— Оружие вам там не поможет. Как и артефакты.

— Великолепно, — едва слышно прошептал Шмуль, торопливо запихивая что-то в карман. — Интересно, в какие глубины ада нас посылают, если там даже магия не работает?!

Я молча вынула из тряпок кинжалы и отложила их в сторону.

— Это тоже, — велел преподаватель, указав на юбку с отпечатком его собственного каблука. И тут уж я не смолчала:

— А запасная у вас найдется?

— Зачем? — опасно прищурился Мессир.

— Затем, что, если по какой-то причине порвется или сгорит та одежда, что надета на мне сейчас, я буду вынуждена одолжить у вас новую... или же разгуливать по Преисподней без нее. Какой вариант вас больше устроит?

У инкуба на мгновение изменилось лицо. Но после недолгого раздумья грязная юбка все же прилетела обратно — видимо, о возможностях суккуб Мессир был наслышан, поэтому отлично понимал, что отсутствие одежды меня никоим образом не смутит. И совершенно не горел желанием разнимать взбунтовавшихся студентов, перед глазами которых будет регулярно покачиваться мой округлый зад, который я из принципа сделаю наиболее соблазнительным из всех возможных.

Ловко поймав отвоеванную тряпку, я невозмутимо затолкала ее в сумку, искренне порадовавшись про себя, что Мессир не стал потрошить ее до конца. А затем принялась упаковывать остальное, справедливо рассудив, что времени на дополнительные сборы мне никто не даст.

— Это что? — спросил тем временем инкуб, заприметив Ульку, которая нервно прижимала к груди пухлую торбу.

Под взглядом преподавателя баньши непроизвольно попятилась, а в торбе что-то подозрительно звякнуло.

— З-зелья...

— Какие еще зелья?

— Р-разные... лечебные, снотворные, яды...

Инкуб недовольно поморщился.

— Снотворные-то зачем?

— Наш Вася плохо спит, — проблеяла Улька, с несчастным видом теребя кожаные ручки. — И когда засыпает, почти всегда храпит... мы ведь жить, скорее всего, вместе будем... в смысле, в соседних помещениях. А медвежий храп, он такой... он него стены дрожат, господин преподаватель. И камешки с потолка сыплются. Как правило, нам на головы.

Мессир с неудовольствием повернулся к Васильку, который едва-едва успел стереть с лица растерянно-обиженное выражение.

— Это правда?

Медведь кинул на Ульку сердитый взгляд, но все же неохотно кивнул, после чего инкуб раздраженно отвернулся и, пройдя мимо акинарцев, охотно продемонстрировавших ему совершенно пустые руки, добрался до мрачного, как грозовая туча, оракула.

— Еду я всю выложил, — хмуро сообщил Зырян, не дав преподавателю открыть рот, и указал на приличную гору продуктов у стены. — Посуду — тоже. С собой взял только то, что нам точно пригодится.

— Покажи, — потребовал Мессир, а, убедившись, что ничего запрещенного в заметно сдувшемся мешке не осталось, направился к слетевшему с плеча Сара фею. И с ходу пнул его скромный... наверное, самый маленький из всех... мешочек, из которого с веселым звоном просыпалась на пол горстка блестящих монет.

Надо сказать, золото наш главный казначей любил трепетной и чистой любовью. Почти как истинный лепрекон, которого хлебом не корми — дай только прикоснуться к монеткам. Шмуль обожал их перебирать, пересчитывать, складывать... он мог это делать часами. И уж конечно, не упускал случая заполучить побольше этих симпатичных кругляшей, которые самим фактом своего присутствия успокаивали нашего фея лучше всякого зелья.

Мы над его страстью посмеивались, но в глаза ею не тыкали, поскольку Шмуль никогда не переходил границ, до банального воровства не скатывался, а если и мухлевал во время игры, так это не со зла — просто свойство натуры у него такое.

— Убрать, — скривился инкуб при виде рассыпавшегося по полу богатства. — Золото вам на практике ни к чему.

Шмуль, которого я успела накануне подробно проинструктировать, благоразумно смолчал, хотя далось ему это нелегко. Но как только преподаватель отвернулся, упрямо распихал по карманам монеты и тихонько буркнул:

— Кто пользоваться не умеет — тому и не надо. А я всегда найду, кого подкупить или с кем расплатиться.

Мессир, на наше счастье, не услышал. Или сделал вид, что не услышал, во что мне верится почему-то больше. А, как только с проверкой было покончено, вернулся в центр зала. Там, не дожидаясь, пока студенты заново соберут и завяжут распотрошенные мешки, открыл внушительный по размерам портал. После чего обернулся, смерил суетливо подхвативших вещи учеников насмешливым взором и с издевательской полуулыбкой сделал приглашающий жест:

— Добро пожаловать в Преисподнюю. Надеюсь, большинству из вас повезет, и вы сумеете вернуться оттуда живыми.

* * *

Преисподняя — не просто суровый мир, в котором выживают сильнейшие. Его существование — одно из последствий целой серии глобальных катаклизмов, некогда сотрясших сразу три мира и сплавивших их в единое целое. В результате магической катастрофы солнце, которое давало нашему дому жизнь, угасло, лишенная света растительность постепенно вымерла, и теперь на месте цветущих равнин простиралась бескрайняя пустыня, покрытая беспорядочными нагромождениями камней и зияющая глубокими, пышущими жаром разломами. А поскольку существовать на ее поверхности стало невозможно, то вся жизнь сосредоточилась под землей — в одном гигантском, многоуровневом, изъеденном миллионами ходов и сотнями тысяч пещер подземелье.

То, что портал вывел нас в одну из таких пещер, меня ничуть не удивило. Но зато возник закономерный вопрос — откуда такая роскошь? Свободная жилплощадь в аду — явление крайне редкое. Неужто у Жабы и тут есть какие-то связи?

— Устраивайтесь, — сухо бросил инкуб, явившийся самым последним. Портал за его спиной тут же схлопнулся, и мир вокруг нас погрузились в темноту. — Жилых помещений здесь достаточно. Кухня и погреб — по правому коридору прямо и направо. Кладовка чуть дальше. Еда в леднике — по тому же коридору прямо и налево. Холодная вода проведена в каждую комнату, горячую нагреете сами, но учтите — плескаться вам будет некогда и негде: ванна имеется только в одной комнате.

Мессир взглядом указал куда-то в сторону.

— С остальным разберетесь по ходу. Через два часа жду всех на этом же месте для получения более подробного инструктажа. Вопросы?

Слегка опешив от столь быстрой смены декораций, мы бестолково промолчали. А инкуб удовлетворенно кивнул и, развернувшись, уверенно направился в левый коридор, изгибающийся под очень крутым углом. Через пару секунд там лязгнула невидимая дверь, и все, наконец, стихло.

Несколько мгновений в пещере стояла напряженная тишина, а потом Улька со Шмулем одновременно воскликнули:

— Ванна моя!

И со всех ног кинулись к указанной Мессиром двери. Причем у Шмуля было явное преимущество — летал он довольно быстро, когда хотел. Однако наученная горьким опытом баньши своевременно цапнула его за лодыжку, умудрившись не просто притормозить, а ловко отпихнуть. В тот самый решающий момент, когда они отчаянно соревновались за право первым переступить порог вожделенной комнаты.

— Нечестно! — заорал фей, которого худенькая, но все же заметно более сильная Улька нахально опередила. — Ты же знаешь, что "светлым" надо мыться чаще!

Баньши деловито отряхнула руки и, заняв в дверях стратегически выгодную позицию, показала Шмулю язык.

— Мойся под душем. А ванна девочкам нужнее. Хеля, ты согласна?

Я пожала плечами — мне горячая вода была без надобности: как любая "темная" я достаточно спокойно переносила не только высокие, но и низкие температуры. Особенно в последнее время. А вот откуда в чистокровной баньши взялась страсть к водным процедурам, понять не мог никто. Даже сама Улька. Что, впрочем, не мешало ей часами плескаться в душе, а порой и засыпать под умиротворяющий шелест тихонько льющейся воды.

— Ладно, идем, — хмыкнул Васька, подойдя к расстроенному фею и успокаивающе положив руку на его плечо. — Девчонкам и правда нужнее. А мы как-нибудь обойдемся.

Акинарцы на это понимающе усмехнулись, Рисьяр пожал плечами, Мартин вообще не придал этой проблеме значения, а Зырян целеустремленно направился к соседней двери. Старшекурсники, к моему облегчению, спорить за "хорошую" комнату тоже не стали — просто отвернулись и отправились на поиски свободных. Ишейн с приятелями выразительно покрутили пальцем у виска и, подхватив свои похудевшие мешки, двинулись следом.

— На все про все у нас два часа, — напомнила баньши, когда парни разбрелись кто куда. — Хеля, ты слышишь?

Я рассеянно кивнула. Но, прежде чем зайти внутрь, все же прошлась вдоль изгибающегося коридора, пытаясь понять, куда же именно нас занесло.

Судя по всему, пещера была не только большой, но и полностью рукотворной — гладкие стены, ровный, идеальной дугой нависающий потолок и шлифованный камень на полу не могли возникнуть сами по себе. Второе, что меня насторожило, это полное отсутствие освещения: ни факелов, ни масляных ламп, ни подставок под них мне на глаза так и не попалось. Третья странность заключалась в том, что центральная пещера имела всего два ответвления: узкий и прямой левый "рукав", в котором бесследно исчез Мессир, и более широкий, плавно изгибающийся правый, откуда доносились приглушенные голоса парней.

Все двери располагались на равном расстоянии друг от друга, строго по левой стене более широкого коридора. И создавалось впечатление, что комнаты выточены прямо в скальном массиве, друг за другом, как норы у сусликов, а коридор огибал их по кругу, словно беговая дорожка — корпус нашего общежития. Наконец, все двери без исключения оказались железными (оно и понятно — дерево в Преисподней стоит очень дорого), и снаружи каждой из них зачем-то висел тяжелый засов.

До кухни и кладовых я не дошла — коридор оказался невероятно длинным и действительно огибал все комнаты по кругу, лишь в одном месте разветвляясь на два более узких тоннеля. А вот в приоткрытые двери наших мальчишек я заглянуть не отказалась. И, убедившись, что убранство в каждой было практически идентичным, в глубокой задумчивости вернулась к подруге.

— Ты кровать на какой стороне займешь? — нетерпеливо спросила баньши, замерев посреди комнаты. — Левой или правой?

Я рассеянно отмахнулась и, скинув сумку прямо на пол, направилась к дальней двери, где должна была быть ванная.

— Все равно.

— Отлично. Тогда я, пожалуй, займу эту... или эту? Нет, все-таки вон ту, — наконец, определилась с выбором Улька. И, убрав с прохода свою драгоценную торбу, придирчиво ощупала одну из четырех железных кроватей, на которые какая-то добрая душа уже успела бросить по комплекту постельного белья.

Я не ошиблась — за отвратительно скрипучей дверью оказалась самая обычная туалетная комната со стандартным набором удобств. Почти один в один с той, что имелась у нас в УННУНе. Зеркал тут, правда, не имелось, но ванна, как и обещал Мессир, присутствовала — огромное, чугунное, обшарпанное до безобразия чудовище, опирающееся на четыре корявые лапы, почти как трон князя Асхара.

— Жестковато, но жить можно, — вынесла свой вердикт Улька, когда я, проверив краны, вернулась обратно. В качестве демонстрации баньши даже покачалась на пружинной сетке, поверх которой была брошена тонкая подстилка. А затем подскочила на ноги, заложила руки за спину, после чего деловито прошлась туда-сюда и с умным видом заключила: — Лишние кровати сдвинем в угол — они слишком много места занимают. Матрацы возьмем по две штуки, чтобы ребрами пружины не считать. Вторые одеяла накинем сверху, если замерзнем. И вообще, все очень даже неплохо. А уж если с едой не обманут, то я готова признать, что практика началась гораздо лучше, чем мы рассчитывали.

Я криво улыбнулась.

— Не спеши с выводами, Уль. Не думаю, что все так просто.

— Считаешь, есть подвох? — тут же встрепенулась баньши.

— Я не уверена. Но на всякий случай пойду взгляну, куда делся наш несговорчивый руководитель.

— Погоди, я с тобой, — засуетилась Улька, торопливо озираясь в поисках места, куда можно было приткнуть свои бесценные зелья. Но ни стола, ни стульев, ни даже книжных полок в комнате не имелось, так что подруге пришлось, скрепя сердце, оставить торбу прямо на постели.