| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эээ, чтобы не ждать проволочек с бухгалтерией, эммм, давайте вот так расчет сделаем. Эээ, так хватит? — чересчур заискивающе пропел Борис Алексеевич и положил на стол сумму в размере двух моих окладов. Тарантино презрительно хмыкнул, но смолчал.
— Это даже много, — покраснела я, и попыталась оставить часть, но мне практически насильно всучили всю сумму, лепеча об излишней скромности.
Вернувшись на рабочее место, застала живописную картину. Зиг копошился в моем компьютере, а коллеги мурлыкали и строили ему глазки, вместо того, чтобы возмущаться против столь откровенного информационного терроризма.
— Ты все? — бросил ему Тарантино. Я закатила глаза и стала не спеша собирать личные вещи.
— Еще пять минут. Алина Владимировна, не волнуйтесь, я лишь очищаю от личных документов и файлов. Помочь решил.
— Алинка, познакомь со столь красивыми мужчинами, — не вытерпела главная краса отдела, пергидрольная Светка.
— Зиг и Тарантино, — буркнула я, решая проблему, куда все упаковать.
— Смешно. Мальчики, а вы с нами работать будете? — кокетливо протянула красотка.
— Да упаси небеса, — ослепительно улыбнулись оба, — мы оба достигли лимита разрешенных жен и любовниц.
Пока наши дамы старательно пытались прийти в себя, Зиг раздобыл коробку из под бумаги, и помог бережно упаковать чашку, любимые сувенирчики, теплый шарф и остальные офисные мелочи.
— Соловьева, ты чего? Уходишь? Тебя уволили? — удивилась старожил отдела.
— Я сама уволилась. День в день. Все, дамы, всем счастливо оставаться.
Я не знаю, почему так стремилась сбежать из душного офиса на улицу. Но никто не задерживал, все были слишком шокированы.
Выскочив на улицу, быстрым шагом пошла в сторону машины. Ребята несли мои вещи, включая рюкзак, а значит, сбежать от них все равно не получится. Но общаться уже не хотелось. Хандра вновь накатывала волнами.
— Кейтелин, куда вы сейчас?
— В магазин и домой.
И снова мне открыли дверцу, на этот раз сзади. Зиг устроился спереди рядом с водителем.
Машина катилась по Москве, а я откинулась на сидение и закрыла глаза. В голове крутилась навязчивая мысль, требующая подтверждения.
— Тарантино, вы обещали рассказать про процедуру развода.
— В ЗАГС едут оба супруга. В вашем случае только через суд.
— Почему?
— Кейтелин, — парень взвешивал каждое слово, — он не даст вам развод, пока вы не поговорите. Или хотя бы не выслушаете его.
— Это его решение?
— Он боится, что вы сейчас действуете под эмоциями. Просил передать, что не будет настаивать на встречах, звонить, писать. Надоедать. И мы исчезнем, когда вам ничего угрожать не будет.
— Опять все сам решил! Какое благородство! — я не знала, почему психовала, — да идите вы все. Я и одна спокойно проживу!
Машина вильнула и резко затормозила у обочины.
— Кейтелин, — Тарантино говорил тихо и спокойно, так что становилось страшно, — это были самые дерьмовые мгновения в моей жизни. А Модератору было еще хуже. И да, в той реальности прошло почти два месяца. Успокойтесь и просто не торопите события.
Машина вновь тронулась.
Уже подъезжая к дому, задала вопрос:
— Мне можно вас попросить купить хоть какой-нибудь еды? Я не в силах ходить по магазинам. Хотя бы хлеба.
Они кивнули. Довели до квартиры и исчезли на полчаса, чтобы вернуться с набитыми сумками непонятно чего, да еще в больших количествах. И снова исчезли.
И вот сижу на подоконнике своей старой квартиры с чашкой горячего какао и слушаю надрывы плачущей скрипки Ванессы Мэй, которая играет Шторм Вивальди. Уже четыре часа играет. Машина Тарантино стоит внизу.
Я слезаю с подоконника, выливаю остывший шоколад в раковину и иду сменить пластинку. Пара щелчков на ноуте, и Макс Покровский танцует свое танго на дне ванны. Тут я спотыкаюсь о не разобранный чемодан с одеждой.
Открываю его и замираю. Поверх тщательно сложенной одежды лежат подарки мужа. Сережки, ручка, перчатки. Димка, Димка, что же мы с тобой натворили. Вспоминаю слова Тарантино, а рука сама тянется к телефону. Однако абонент недоступен.
— К сессии готовится, да с дочерью разбирается. Задурила та по-серьезному, — раздался сзади насмешливый голос, — да, Ребенок, я думал, ты у меня гордая.
— Что Юлька натворила?
— Да наорала при всех на него. Типа как ты смел, она лучшая, а ты издевался! В общем, романов перечитала, вот розовые сопли и поперли. Пусть сами разбираются. Ты в курсе последних новостей?
— Как вы топите Лачинского? Впечатляет, Учитель, но у него денег куры не клюют!
— Конечно, не клюют. Все уже мы склевали. Лачинский гол как, как... Твою ж, ни одного приличного сравнения придумать не могу. Ну, в общем, нет больше у него ничего. Ему дали ночь.
— На что?
— Чтобы благородно пустить пулю в лоб. Показать, так сказать, пример сыну. Завтра их арестуют. В общем, все стало опять обыденно и скучно. Вон и ты перестала зомби из себя изображать, даже прогуляться успела. Правда отощала, жуть.
— Я тоже рада вас видеть, Учитель. Что-то еще? — я начала постепенно разбирать вещи, однако Джокер, толкнул крышку, захлопывая чемодан, и потащил меня на кухню.
— Пошли, Ребенок, посплетничаем.
Он влетел на кухню, заозирался и указал мне на стул:
— Сядь, разговор есть. Где у тебя чашки?
Вздохнула и пошла сама хозяйничать. Джокер же устроился за столом.
Через пятнадцать минут я села напротив. Учитель вцепился в один из бутербродов:
— Ты и мужа так кормила?
— Вы специально издеваетесь? — зашипела я.
— Остынь, обидчивая. Почему файл не удалила?
— Не смогла.
— Почему?
— Потому что паковала в бессознательном состоянии! И больше не вскрывала!
— Остынь, я сказал, — прикрикнул он, — ладно, с этим разобрались.
Он смерил меня оценивающим взглядом и вдруг предложил:
— Коньячку?
— Тааак, Учитель, — я сделала попытку откинуться на спинку стула, но забыла, что сижу на табуретке. Джокер едва успел схватить меня за руку:
— Ну ты даешь, Ребенок, — заржал он, — так лопухнуться!
Я молча переставила табурет к стенке и оперлась на нее, сложив руки на груди.
— Страшно, аж жуть, — хмыкнул он, — не хочешь, не надо. Потом не проси.
— Учитель, вы вообще отдаете себе отчет, что спаивали ребенка? У вас правда нет морали и совести? Мне же тринадцать было. Тринадцать!
— Ага, и тогда ты уже была гордая до безобразия, — он встал, нашел пару стаканов и разлил по ним коньяк, — предпочитая самостоятельно от метро добираться ко мне. Напомнить, каким замерзшим снеговиком ты приходила? Мне было интересно, почему ты всегда шла по самой длинной дороге. И потом, тебе нравилось.
— Она была самая освещенная. Я ребенком была.
— Да, да, Ребенком.
Он отпил немного, посмаковал.
— Хороший, семилетний, слегка с остринкой. Как ты любишь. Пей, может, хоть успокоишься. У нас серьезный разговор.
Молча сделала глоток, прикрыв глаза.
— Учитель, откуда шрам на лице?
— Модератор не соврал тебе. Мы с ним проверяли первую версию измененного континуума. Засосало меня тогда. Он рванул вытаскивать, но пострадал серьезно. Потом кучу операций перенес. Но первое время комплексовал, ходил с закрытым лицом. А дальше... Идея то хорошая. Модератора побаивались, но не настолько, как Ректора. И его черный капюшон наводил ужас не только на студентов, но и на взрослых высокообразованных людей. Хорошая личина для манипулирования была, жаль, что пришла одна рыжая...
Он отпил еще немного и продолжил говорить:
— Впрочем, он все равно болван. Пусть свое сам и разгребает. Скажи мне, Ребенок, ты знаешь, что это?
На стол передо мной лег документ из трех листов. Я осторожно повернула его к себе.
— Наш договор на обучение, — удивленно ответила я, — папой подписанный. Он тогда удивился, что вы в белую работаете.
— Я могу себе позволить платить налоги с официальной деятельности. Ты права, дорогая, договор на обучение, который я считаю практически выполненным. Твой шифровщик великолепен. Так что как наставник и репетитор, я свои обязательства выполнил.
— Есть финансовые претензии? — решила уточнить я, не понимая, куда он клонит.
— Тут тоже все чисто. Остался лишь один пункт невыполненным, а именно отработка. В течение двух месяцев.
Я встала и отошла к окну. Тарантино уже уехал. Прислонилась к прохладному стеклу лбом и спросила:
— Чего вы хотите, Учитель? Говорите прямо.
— Деловой подход. Все очень просто. Ты будешь работать на меня.
— Два месяца?
— При правильном планировании они превращаются в год. А там посмотрим, может, продлим контракт.
Резко развернувшись, приблизилась к нему:
— Опять измененная реальность?
— Догадливая, — восхитился он и продолжил, — ты у нас дипломированный специалист по виртуальным хулиганствам, мне как раз нужен преподаватель.
— Я могу подумать?
Он выпрямился и теперь нависал надо мной:
— Ребенок, ты не понял. Это решенный вопрос. У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать вещи. В институте введена форма, но с тобой возникнут проблемы, тогда надо что-нибудь неброское на первое время. И всякие свои женские мелочи.
Я обогнула его и уже в комнате завалилась на диван.
— Я никуда не поеду. Мне надоели ваши игры в матрицу.
— Значит, я отправлю тебя так, — он вошел в комнату и слегка попинал чемодан, — пакуйся, Ребенок.
— Я останусь здесь.
Учитель не говоря ни слова, подошел к шкафу и быстро перебрал одежду, что-то кидая в меня. Также безмолвно, высыпал содержимое чемодана на пол. Часть вернул обратно, затем положил отобранные вещи. Я едва успела выхватить подарки Модератора.
— Быстро собери косметику и чего там еще надо. Ребенок, я не шучу!
Я слишком хорошо знала его, чтобы понимать, он не отстанет. Поэтому под неусыпным контролем положила необходимое. И упрямо запрятала в чемодан подарки, кольца я так и не сняла. Когда потянулась за телефоном, то его перехватил Джокер:
— Побудет пока у меня. Готова?
— Зачем вам вся эта авантюра?
— Это нужно в первую очередь тебе, Ребенок.
Наконец, я была готова. Вопросительно посмотрела, намекая, что чемодан не понесу и вообще, как мы добираться-то будем.
— Давай сюда свой багаж, — проворчал он, — ты с чипом уже перемещалась?
— Только на калибровке, — честно ответила я, а ладони вдруг разом вспотели, сердце заколотилось в припадке, вспоминая, на кого именно настроен чип. И уже вдруг обида моя показалась, не то чтобы глупой, нет, боль осталась, но катастрофичного точно ничего не было. Да и с последствиями вскрытия архива, оказывается, я слишком много нафантазировала. Сжала кулаки, вонзая ногти в ладони, стараясь не показать своего волнения. Но Джокер не обратил внимания на меня, быстро что-то набирая на смартфоне:
— Полетаем, крошка?
Земля ушла из-под ног.
День первый, суббота в ИГХ.
Приземлилась на ноги, но удар был слишком силен, меня покачнуло, и чтобы не упасть, я присела на корточки, опираясь руками. Оглядевшись вокруг, поняла, что это явно не институт флудистики, где провела сумасшедший месяц. Вокруг царил металл, пластик и стекло. Все серого цвета, но если в ИФТФ имел место приятный дизайн и чувствовался стиль, то здесь было слишком казенно и холодно. Пара студентов, показавшихся из коридора, тоже не из наших. На ребятах была одета одинаковая серая пятнашка и грубые солдатские ботинки. У каждого в руках по планшету, а в глазах удивление. Я медленно выпрямилась.
— Где я нахожусь? — спросила ребят, но ответ пришел из-за спины.
— В Институте Глобального Хакерства, Ребенок. Понимаю, ожидала и надеялась на другое, но извини, твой пока еще муж не входит в мои планы. Эй, Стом, поди сюда, — Джокер махнул высокому парню и тот быстро подскочил к нам, — берешь чемодан и бережно доставляешь в преподавательский корпус. Справа от моих комнат дверь. Оставишь возле нее.
— Да, ректор Джокер.
Парень схватил мои вещи и исчез вместе с другом.
— Вот идиот, доступ не взял. Ладно, пускай пыжится.
Подхватив меня под локоток, направился через фойе в сторону одного из коридоров. Я успела выглянуть в стеклянные двери и замерла. На улице лежал снег.
— Ребенок, ты снега не видела, что ли? С момента твоего триумфального окончания института прошло около двух месяцев. Этот еще растает. Идем же, закончим с формальностями.
Поднявшись по лестнице, попали еще в следующий холл, с одной стороны которого был виден широкий коридор с дверьми в учебные аудитории. С другой располагался ректорат, если верить табличке. Достаточно стандартная схема — приемная, сам кабинет. На месте секретаря сидел парень в наушниках. При виде нас он сдернул их за провод и подскочил:
— Ректор Джокер, за ваше отсутствие происшествий не было.
— Это пока не было, сейчас будут. Стом понес вещи нового преподавателя, у него завален зачет по декодировке паролей. Помучай его, минут так двадцать, потом дай доступ. И следи, чтобы чемодан не разбил.
Он махнул парню рукой и прошел в кабинет, я поспешила за ним.
В кабинете Джокер запустил компьютер, потом задумчиво потер виски и крикнул:
— Глюк, сделай нам чай. Только не холодный, как в прошлый раз.
Я молча села напротив Джокера и, положив голову на руки следила, как он щелкает мышкой. Периодически косился на меня, но тишину не нарушал. Спустя пару минут встал и взял из шкафа несколько разноцветных папок. Подождал, пока Глюк поставит принесенный чай и бросил ему вслед:
— Дверь закрой. Я никого не принимаю.
Еще минуту Джокер потратил на разглядывание меня. Я ждала.
— Значит так, — наконец, начал он, бросая мне папки по одной, — это документы с отчетами по благотворительному фонду бабки твоей. Финансовый, управленческий и прочая лабуда. В этой папке — все по дедовому имуществу, включая авторские, гонорары и все остальное. Здесь — от родителей, все что было и перешло к тебе, кроме квартиры. В общем, все твое наследство, сохраненное и приумноженное.
— Я не подавала на наследство, — настороженно глядя на папки, промолвила я.
— Я это сделал за тебя. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Молча сгребла их к себе и отложила.
— То есть благодарности можно не ждать? — ухмыльнулся он.
— Учитель, вы ничего просто так не делаете. Я жду, когда вы назовете цену вашей заботы и опеки.
— Ребенок вырос? — он пустил по идеальной поверхности стола мой телефон, — держи свой аппарат. Цена — отработка практики. Ты учишь моих студентов флуду, флейму и троллингу. В общих чертах и практическую сторону продвинутого обывателя. Живешь здесь, зарплатой не обижу. Захочешь еще один диплом свою коллекцию, даже денег не спрошу за учебу. По мне, так небольшая цена.
— И где подвох?
— Ты прекращаешь контакты с Модератором и иже с ним. И едешь подавать на развод.
Я выпрямилась, сжав зубы.
— Это на каком основании? За что так не любите собственных учеников? Лучших, как вы сами признались.
— У меня другие планы на тебя. А он мешается. Мои личные выгоды мне дороже, чем ваши шаткие отношения. Тем более ты сама собиралась разводиться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
