Спустя несколько минут после того самого взрыва на территории химзавода началось настоящее светопреставление. Город содрогался от грохота, яркие вспышки превратили ночь в день. А когда ветер принес в центральные районы едкий запах аммиака, на улицах появились первые беженцы с окраин.
Я помню, как плакала мама, как сотрясалась спина отца, наглотавшегося аммиачных испарений. Повязав на лица мокрые повязки и прихватив с собой самое необходимое, мы покинули нашу квартиру и присоединились к другим беженцам, уходившим из отравленного города.
Улицы были битком забиты. Те, кому удалось раздобыть бензина, пытались выехать на частном транспорте, но на блокпостах по ним открыли огонь, что привело к образованию пробок. Водители бросали свой транспорт и вынуждены были идти пешком.
Мы уходили на север, пробираясь к трассе окольными путями. Я к тому времени знал все безопасные входы и выходы из города и какое-то время был проводником для огромной толпы людей.
Мы оказались за пределами города, когда неожиданно затрещал воздух, запахло озоном. А еще стало невероятно страшно. Людей охватила паника. Многие просто обезумели. В давке куда-то исчез отец, но мама продолжала крепко держать меня за руку. А когда ночное небо стало кроваво-красным, она, словно в предчувствии беды, крепко обняла меня, прижала к груди и крикнула:
— Закрой глаза! Не смотри!!!
Я подчинился и... наверное, только это спасло меня от того, что случилось потом. Началась настоящая буря, такая, какой не было никогда прежде. Грохотал гром, сверкали молнии, ветер сбивал с ног. В ушах стоял такой гул, что хотелось зарыться с головой в землю. Продолжая прижимать меня к себе, мама упала, накрыла меня собой. Она кричала от боли. И я кричал. И все остальные.
А потом я потерял сознание.
Так я пережил первый в своей жизни Кровавый Восход.
Я очнулся уже утром и увидел...
"Мамочка моя!"
Все те люди, которые вместе с нами покинули город, все они... стали иными. Их тела почернели, словно обуглились, кожа полопалась. Глаза, хоть и живые, но пустые с кровавыми белками и побелевшими зрачками. Многих сильно покорежило во время "бури". В те годы я ничего не понимал в медицине, но все равно был уверен — с такими ранами не живут. Но они жили! Бесцельно блуждали по окрестностям и тупо мычали что-то нечленораздельное. Меня они не трогали, но все равно я старался к ним не приближаться, чувствуя в них серьезную опасность. Я пытался найти своих родителей, ходил меж них, вглядывался в почерневшие лица...
Потом что-то изменилось. Какой-то однорукий тип попытался схватить меня, но я увернулся и заметил, что и остальные начали проявлять ко мне интерес. Они тянули свои лапы, шли по пятам, клацали зубами и пускали зеленоватую слюну. От страха и отвращения я обратился в бегство...
Первое время я скрывался в дачном поселке. Там невозможно было умереть от голода и жажды. Я остался там даже тогда, когда туда пришли Странники. Они тоже искали пропитание, но уже иного рода. Однажды во время одной из вылазок я видел, как они набросились на своего же, повалили его на землю и... принялись грызть, вырывая зубами куски мяса. После этого случая я забился в подпол одного из дачных домиков и просидел там безвылазно три дня. И только голод и жажда заставили меня выбраться наружу...
Шло время, начала опадать листва, заметно похолодало. Я шарился по дачам, заросшим, за отсутствием хозяев, бурьяном. Сначала перебивался зеленью, когда она исчезла — перешел на консервы. Я нашел теплую одежду, а запасов провианта у меня было столько, что я мог не только перезимовать, но и прожить без забот весь следующий год. В мои руки попал старенький радиоприемник, и я слушал белый шум до тех пор, пока не сели батарейки. Электричества в дачном поселке не было.
К одиночеству я начал привыкать. Тем более что было у меня подозрение: я остался единственным выжившим в этом мире, который стал другим. Вначале я часто вспоминал своих родителей, друзей, близких. Часто плакал. Но прошло и это...
Странники временами навещали мои владения, но я уже перестал их бояться. В общем-то, они были безопасными, если не попадаться им на глаза. Гораздо хуже стало, когда появились другие, настоящие хищники. Когда-то они были безобидными собачками и кошечками, мышками и крысками. Но Кровавый Восход преобразил и их, превратив в огромных кровожадных монстров. Они не были такими инфантильными, как Странники. Эти целенаправленно рыскали по дачному поселку. У них было прекрасное обоняние и слух, а чувство голода порождало завидную настойчивость и изобретательность.
Но и это было не все. Некоторые места стали опасными сами по себе. По старой геймерской привычке я называл их аномалиями, хотя что это такое на самом деле — я понятия не имел. И мне здорово повезло, что я случайно не вляпался в одну из них. Зато видел, как досталось лишившейся кожи собаке с уродливой клыкастой мордой, которая угодила в Мясорубку. Ее разорвало на части, разбросав ошметки по округе. А я получил первый урок и с тех пор внимательно смотрел себе под ноги...
Помню, как выпал первый снег. Мне пришлось покинуть свое убежище — надежно забаррикадированный дачный домик, забитый провиантом,— чтобы сходить за дровами. Идти далеко не пришлось — я решил разобрать забор соседнего дома. Срывая доски, я с тревогой наблюдал за тем, как южную окраину поселка затягивает густым туманом. Вроде бы ничего особенного, но мне почему-то очень не нравилось то, как он двигался в мою сторону.
Пока я щелкал клювом, позабыв о мерах предосторожности, на меня напали.
Сейчас, по прошествии стольких лет, я могу с уверенностью сказать, что мне просто повезло в тот день. На меня напал Леший — один из самых опасных хищников нового мира. Название ему такое дали за то, что он был похож на корягу — и хрен его знает, как такое чудовище могло появиться на свет. Его очень трудно заметить на фоне деревьев. Встретишь такого в лесу — пиши пропало. Он очень подвижен и силен, хотя несколько суетлив и грузен. Но если он нападет неожиданно, если окажется рядом — порвет как Тузик грелку.
Мне повезло. Он прыгнул мне на плечи с ближайшего дерева, подмял меня и при этом сам наткнулся башкой на торчавшую вверх острием доску. Его прочная, похожая на древесную кору кожа выдержала удар, но чудовище было оглушено на пару секунд. Этого времени хватило мне, чтобы выбраться из-под него. Леший протянул ко мне ветвистую лапу, но я ударил по ней топором и бросился к своему убежищу.
Он, похоже, давно уже за мной наблюдал, понял, куда я рвусь. В грациозном прыжке он преградил мне дорогу и снова попытался схватить. Я опять увернулся и на этот раз побежал прочь со двора. Я выскочил на улицу и припустил мимо опустевших дачных домиков. Мне было страшно, как никогда прежде. Чувствуя, как меня нагоняет Леший, я орал и звал на помощь, хотя прекрасно понимал, что никто не придет и никто не поможет.
Я услышал, как натужное рычание чудовища неожиданно заглушило дребезжание и рокот, обернулся на бегу и увидел мотоциклиста, не спеша ехавшего по проселочной дороге, припорошенной первым снегом. Он показался мне одним из отважных рыцарей, о которых я читал в книжках, скачущим на черном коне с копьем наперевес. Правда, под этим "всадником" был "Харлей", вместо шлема с забралом — широкополая шляпа, а в руке он сжимал обрез дробовика. Сократив расстояние до двадцати метров, он выстрелил в спину Лешего. Не знаю, чем было заряжено его ружье, но чудовище оторвало от земли и пронесло метров пять по воздуху. Оно упало на четыре конечности и резво развернулось в сторону приближающегося мотоциклиста. А тот выстрелил еще раз, прямо в раззявленную пасть, опрокинув Лешего на спину. Однако прикончить ублюдка оказалось совсем не просто. Но пока он копошился, пытаясь прийти в себя, мотоциклист проехал мимо него и, поравнявшись со мной, молча втащил меня на сидение своего "железного скакуна"...
Он просил, чтобы я называл его Ковбоем. Когда я спросил, как его зовут по-настоящему, он загадочно ответил:
— Человека, который носил это имя, больше нет.
Он был молчаливым и довольно грубым. Меня он, несмотря на то, что я представился, называл то спиногрызом, то нахлебником. И вообще, иногда мне казалось, что он спас меня только ради того, чтобы я выполнял за него всю грязную работу. Я мыл его мотоцикл, стирал его тряпье, готовил для него еду. И ни разу за все время нашего с ним знакомства я не услышал от него доброго слова. С другой стороны я многому научился, будучи рядом с ним. А главное — я научился выживать в этом изменившемся мире. И уже за одно это я благодарен ему безмерно...
Ковбой рассказал, что мы не единственные уцелевшие в этом мире. Было и много других, но большинство из них предпочитало прятаться, боясь высунуть нос на улицу. В городах царило право сильного, и банды отморозков мочили друг друга, деля подвластные территории и попутно сражаясь с заполонившими мир чудовищами. За пределами городов выжить тоже было нелегко, особенно в одиночку, и люди начали сбиваться в стаи. Появились первые поселения, окруженные частоколами и защищаемые бывшими работягами и — если повезет — силовиками, вооруженными, чем придется. Самыми лакомыми кусками были в то нелегкое время склады вооружения и продовольствия. Причем, Ковбой считал, что оружие гораздо важнее всего остального. Тот, у кого есть ствол, сам в состоянии добыть себе и пропитание, и все, что пожелает. Но людей с оружием в руках сам он недолюбливал и сторонился. Нет, не боялся. Мне иногда казалось, что он вообще ничего не боялся. Тем более — смерти. Он рисковал, не задумываясь. Так же, не задумываясь, он убивал. Правда, потом напивался до свинячьего визга. А выпивка у него была всегда. И таким я его терпеть не мог. Мне казалось, что он сам превращается в чудовище, какие встречались теперь на каждом шагу...
Мир изменился. Я понял это, когда мы добрались то полосы тумана, преградившей нам путь на запад.
— Граница,— коротко сказал тогда Ковбой.
— Какая граница?
Обычно от него не дождешься объяснений, но на этот раз он был на удивление красноречив, выдавив из себя пару предложений. Оказалось, что весь наш мир, точнее, небольшой мирок, был окружен этим самым Туманом. И никто не знал, что находится по ту его сторону. Тех, кто отважился пересечь Границу, больше никто не видел. Живыми. Зато они порой возвращались в образе знакомых мне Странников. А тела других находили, когда Туман отступал...
Да, Граница не стояла на месте, она расширялась во все стороны. Чаще медленно, но иногда очищенными оказывались огромные территории. Правда, эти земли никогда не принадлежали нашему миру, по крайней мере, тому, который многие неплохо знали. Так, например, появилась Пустошь, которая на самом деле была дном огромного высохшего озера, которого раньше на этом месте никогда не было. Или Ледник — место, где никогда не таял снег и холода стояли, несвойственные для юга России... Много появилось особых мест — что уж тут говорить. Некоторые были обычными — леса, поля, озера. Только на непривычном месте. Иные же... Побывавшие там люди говорили, что ничего подобного раньше не видели. А были и такие, куда и вовсе невозможно было попасть, по крайней мере, живым. Одним из таких мест с некоторых пор стал и мой родной город. Его накрыло Туманом, который медленно, но верно расширялся во все стороны. Получалось так, что внешние Границы нового мира раздвигались, но вместе с тем в самом его центре росло нечто, напоминавшее по словам Ковбоя, раковую опухоль...
Так вот, когда Граница отступала, стали находить тела тех, кто сунулся в Туман в надежде вырваться из этого кошмара. Тела были обуглены так, что узнать, кому они принадлежали, можно было только по предметам, которые были при них. А потом эти мертвецы начали оживать. От привычных Странников они отличались особой кровожадностью и изрядным проворством. За что их и прозвали Бешенными.
Итак, выбраться из нового мира было невозможно, и никто понятия не имел, что находится по ту сторону Границы. Впрочем, выживших было не так уж много, может быть, несколько десятков тысяч, неравномерно разместившихся на площади, равной — как сказал какой-то умник — территории Польши. Правда, с каждым днем она прирастала километрами новых земель, которых там прежде не было и в помине. Я видел деревню, однажды разделенную Границей пополам. Когда она отступила, то местные аборигены не узнали местности. Там, где раньше стояли дома, теперь образовалось болото, древнее, как сопли мамонта.
Вот такие дела...
К Ковбою я испытывал двоякое чувство. С одной стороны он меня жестоко эксплуатировал, ругал, а иногда и бил. С другой же — он меня спас, а потом обучал и защищал, не давая никому в обиду. Поэтому, даже когда у меня появилась возможность уйти от него и присоединиться к группе более уравновешенных товарищей, я, все же, остался.
За последующие четыре года мы с Ковбоем исколесили почти весь тогдашний мир. Когда бензин стало невероятно сложно достать, он спрятал свой "Харлей", и мы продолжили путь пешком.
Он погиб, пытаясь вырвать меня из лап банды гопников-работорговцев, которые решили на мне заработать. Силы были неравными. Меня-то он вытащил, но сам был убит. В наследство от Ковбоя мне достались его шляпа, нож и револьвер, с которыми я с тех пор никогда не расставался, хотя часто возникали проблемы с патронами калибра 9мм Parabellum...
Новый мир был удивителен! Кое-что осталось так же, как и прежде: день сменялся ночью, сутки длились 24 часа, после лета наступала осень и так далее по списку. Правда, зима стала мягче, а в Пустоши, например, или Солнечной Долине ее и вовсе не было.
Мир стал похож на лоскутное одеяло, собранное из отдельных кусков былого и несуществовавшего. Усугублялась ситуация еще и тем, что он не только прирастал новыми территориями, но и терял уже имевшиеся в наличии. И это было само по себе страшно, когда бесследно исчезали сотни квадратных километров земли со всеми находившимися на ней строениями и людьми. Словно неведомый создатель перекраивал этот мир по своему вкусу. На месте исчезнувших земель либо появлялись новые, либо оставался "Шрам" — уродливая складка, изобиловавшая смертельно опасными аномалиями.
К счастью, такое случалось нечасто, а с приходом Пророка люди получили возможность заблаговременно покидать районы, которым угрожало исчезновение...
Он появился неожиданно, на том самом месте, которое теперь называлось Городом Пророка. В те годы это была заброшенная заправка, со временем превратившаяся в самый большой в этом мире населенный пункт.
О том, кто такой этот Пророк, откуда взялся и как, не знал никто. Даже он сам. Но не было в мире другого такого, который бы ведал о нем столько, сколько этот удивительный человек. Ему в кратчайшие сроки удалось собрать вокруг себя группу единомышленников, которые на месте заправки построили поселение, за прошедшие с тех пор годы превратившееся в настоящий город. Строить приходилось с нуля. И многие спрашивали: почему именно здесь? Ведь существовало немало брошенных деревень с опустевшими домами и даже почти целых городов, которые давно уже следовало очистить от чудовищ и всякого рода бандитов. Почему на пустом месте?!
