| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Еще немного погодя на горизонте показалось облачко пыли, в котором вскоре можно было различить кавалькаду телег и повозок.
-Привал завершен! — объявил дядюшка Абсалом и поспешил к дороге, даже не оглянувшись на племянницу, которая взваливала на себя их общие скудные пожитки. Он был полон хороших предчувствий — не радужных, ибо какие радуги могут привидеться повидавшему жизнь человеку? — однако от таммельнской ярмарки он ожидал хорошего заработка. Абсалом давно уже открыл для себя главную жизненную истину: радоваться следует мелким удачам, а крупных следует, наоборот, остерегаться.
Ярмарка вот-вот должна была начаться.
* * *
Я стояла рядом с нашим скромным навесом, вычищая грязь из-под ногтей щепкой, и уныло голосила:
-Не проходите мимо! Опытный аптекарь излечит любую хворь — от подагры до насморка! Чудодейственные капли помогут всем страждущим от косоглазия и заикания! Мазь от икоты! Декокты от облысения, а также от зубной боли!..
-Веселее кричи! — сердито пробурчал дядя, скучавший в тени навеса. — Кто ж поверит, что я исцелю зубную боль, ежели моей родной племяннице рожу так перекосило, будто у нее все вся челюсть хворая!
Я злобно покосилась на него, так как время близилось к обеду, а торговлю дядюшка всегда начинал спозаранку, и, что было сил, завопила:
-Сей мудрый аптекарь славен по всему Даленстадту, Арданции и Даэлю! Многие знатные люди прибегали к его услугам и со страшной силой желают повстречаться вновь, чтобы выразить свою благодарность! Нет ему равных в борьбе с почечуем и ветрянкой, нервным тиком и скрежетом зубовным! Подходите, не пожалеете!
Дядюшка и тут остался недоволен:
-От твоего крика ко мне скоро выстроится очередь пациентов с нервным тиком, если, конечно, у них на то достанет храбрости...
-Вам не угодишь! — огрызнулась я.
-Ладно, можешь пройтись по торговым рядам, — наконец смилостивился дядя. — Я вижу, что ты из врожденной пакостности сорвешь голос, лишь бы не помогать своему старому дядюшке. Денег я тебе не дам, и не надейся. Платье сам выберу. А ты не зевай — если увидишь, что где-то можно стянуть бублик или яблоко — принеси мне гостинец, а то я с утра еще ни разу не подкрепился.
Я, достигнув цели, довольно ухмыльнулась, затем сладко потянулась, ведь от однообразного стояния у навеса у меня ломило все кости, а от скуки — слипались глаза, и отправилась глазеть на таммельнскую ярмарку.
Хоть мы с дядюшкой уж третий день морочили головы честным таммельнцам, мне так и не довелось до сих пор свободно прогуляться по торговым рядам — строгий дядюшка не отпускал меня ни на шаг, повторяя, что мой наряд наведет любого встречного на дурные мысли и пропадай моя пустая голова. С утра до вечера мне надлежало выкрикивать завлекательные речи, убеждая честной народ прибегнуть к услугам аптекаря, ведь дядюшка не гнушался попрекать меня каждым куском хлеба. В то время мне едва сравнялось семнадцать лет, и я, несмотря на многочисленные беды, выпавшие на мою долю, все еще не научилась ценить по достоинству чужую доброту — попреки дяди казались мне несправедливыми, хоть иного опекуна для меня до сих пор не сыскалось.
За минувшие дни мне удалось рассмотреть в подробностях только два соседних торговых места — справа мужик продавал горшки, слева обосновался воз с сеном, вчера же и позавчера на этих торговых местах стояли торговцы сбруей — и подобное упущение вызывало у меня ужасное недовольство. Попасть на городскую ярмарку, чтобы глазеть на сено да хомуты? Пф-ф-ф!
Не теряя ни секунды, я отправилась к рядам, столь милым сердцу любой девушки — здесь продавали ткани, платья и ленты. Сердце мое сжималось от осознания того, что у меня не имеется даже медяка, который я могла бы потратить на эти чудные вещицы. Горе мне, убогой сироте при жадном дядюшке! Я не могла купить самую дешевую тесемку! Даже золоченый витой шнурок для корсета!.. Жадным взглядом я пожирала связки блестящих лент и горы бусин, сияющих на солнце ничуть не хуже драгоценных камней. Но торговцы, едва завидев мой яркий наряд и рыжие косы, выразительными жестами и гримасами давали знать: они не желают, чтобы рядом с их товаром околачивались всякие проныры. Мне пришлось уйти оттуда несолоно хлебавши, однако при том я лелеяла надежду, что завтра дядюшка все-таки купит мне вон то зеленое платье... или вот это красное, с бархатистой каймой по подолу...
Дивный аромат свежих пирожков завел меня в ряды, где торговали всяческими сладостями. Там я, помня просьбу дядюшки Абсалома, стащила в сутолоке пряник, а затем и пару бубликов. Как же я любила ярмарки!..
А вокруг меня бурлила жизнь! Ругались перекупки, рвали глотки купцы, расхваливающие свой товар, гарцевали лоснящиеся жеребцы, возле которых вертелись маленькие, смуглые джеры, и все это было таким ярким, жизнерадостным и красочным, что дух у меня перехватывало.
Одна из джерских женщин, заметив, что я слоняюсь без дела, решила попытать счастья и предложила мне погадать по руке. Я прямо сказала ей, что у меня при себе нет ни скойца, но на всякий случай обтерла руку об подол своего платья. Джеркана, покружив немного вокруг, польстилась на дешевенький медный браслет с парой стеклянных бусин, который мне достался даром — кто-то обронил его у постоялого двора. Жаль было расставаться с побрякушкой — бусины сверкали так ярко! — но гадалка обещала, что непременно увидит на моей ладони признаки счастливого будущего, и я согласилась.
Поначалу джеркана затеяла говорить о дороге, да о потерях, что выпали на мою долю, но по моему лицу поняла, что взамен на свой браслет я ожидала куда большего, и принялась расписывать, как глубока на моей ладони линия сердца.
-Видишь? Видишь эту засечку? — спрашивала она меня, водя пальцем по моей ладони. — Это редкий знак, непростой! Тебя полюбит знатный господин, очень знатный! Но дальше одни кресты, одни решетки — любовь ваша будет запретной, да сам он — человек темный, тайный, не жди, что так просто с ним сойдешься! Вижу здесь волю другой женщины, она между вами, как река меж двух берегов. Много в ней силы, которой в тебе нет, но там, где ты сильна — у нее слабость. Может, и справишься, если не струсишь!
-Что же это, — с замиранием сердца спросила я, пропустив мимо ушей весть о неведомой сопернице, — на мне женится барон или граф? Ты точно это видишь, гадалка?
-Вижу, что полюбит без памяти, хоть и будет поначалу тому не рад, — отвечала с важностью джеркана, довольно косясь на браслетик, который уже блестел на ее смуглой руке. — А женится ли... тут от тебя все зависит. Линия ума у тебя коротка, а судьба вовсе едва намечена — что уж тут говорить?
-То есть, я, по-твоему, глупа, точно пень лесной? — возмущенно вскричала я, отдергивая руку. — Сама-то обещала, что точно предскажешь мне будущее, а теперь виляешь — то ли сбудется, то ли нет... Да я таких предсказаний с десяток сочиню, не запнувшись! Обратит на тебя внимание городская стража, а погонит в шею или нет — тут уж от воли святых угодников все зависит, да от того, как низко ласточки над землей летают, ведь линии ума у тебя и вовсе не видать!..
-Ишь какая! — не осталась в долгу гадалка. — Другим таким замарашкам любви знатного господина с головой хватит, в ножки кланялись бы за такое обещание, а ты еще и недовольна!..
-Я девушка честная, — сурово отвечала я, нахмурившись. — На кой ляд мне любовь без свадьбы?
-Еще вспомнишь свои слова, как будешь точно кошка бегать за своим ненаглядным! Сердцу не прикажешь! — мстительно пообещала мне джеркана и смешалась с компанией своих шумных соплеменниц, окруживших богато одетого толстяка.
Я, вся во власти раздумий, жевала бублик, развязно облокотившись на случайный столб — слова гадалки приятно растревожили мне душу, несмотря на то, что разошлись мы с ней не по-доброму. Вот бы и впрямь меня полюбил знатный господин — то-то кусали бы локти все мои родственнички, давно уж объявившие, что знать меня не желают! Да и дяде Абсалому не оставалось бы ничего иного, кроме как признать, что из меня вышел толк вопреки его ожиданиям. Сомнения джерканы по поводу свадьбы бросали тень на картинку ослепительного будущего, быстро обрисовавшуюся в моей голове, но, я, поразмыслив, решила, что у меня достанет сноровки затащить под венец господина, полюбившего меня без памяти — чего же другого ему оставалось желать?..
Успокоив себя таким выводом, я отправилась дальше, к прилавку, уставленному изящными дамскими башмачками — он виднелся в конце ряда. Однако дойти до вожделенной лавки оказалось не так-то просто. Народ вдруг заметался, засуетился, отчего меня повлекло сначала к сушеным грибам, затем к рыболовным снастям. Я сопротивлялась, отпихивала чужие острые локти, и почти было выбралась на свободное место, но тут над моей головой взревел чей-то голос:
-Дорогу благородной даме! Разойдитесь прочь!
И я едва успела метнуться в сторону, чтобы освободить путь для целого кортежа. Впереди шагал, расчищая дорогу, здоровенный слуга, чей рык меня едва не оглушил, за ним следовала хорошо одетая женщина, в которой я также угадала челядь из богатого дома — она держала в руках нарядную плетеную корзину, наполовину заполненную всякой всячиной. Третьей шествовала сама благородная дама, ради которой и сотворили переполох. Ее лицо закрывала плотная белая вуаль, прикрепленная к сложной прическе золотыми шпильками, а туманно-серое, струящееся платье нарочито скромно украшал черный бархатный кант — но даже издали было видно, что оно стоит безумных денег, которых ни мне, ни дяде не судилось заработать, пусть даже у нас скупили бы все имеющиеся микстуры и притирания разом.
На белоснежных пальчиках дамы сверкали тяжелые золотые перстни, у пояса висел кошелек безо всяких вензелей, туго набитый монетами — и уж ясное дело, не какими-то скойцами, а полновесными кронами. Из-под подола платья выглядывали искусно расшитые бисером туфельки, которые оказались бы под стать и эльфийской принцессе из тех сказок, которые я слышала в детстве — ножка у дамы была крошечной, как у ребенка. Иными словами, ничего более прекрасного, утонченного и роскошного мне ранее видеть не доводилось, оттого я и застыла на месте, разинув рот и забыв обо всем на свете — даже о надкушенном бублике, который держала в руке.
Замыкали шествие двое крепких, одинаковых с лица парней, которых я посчитала охраной. Их явно захватили с собой всего лишь для порядка — это было видно по их ленивым движениям и скучающим взглядам.
Дама остановилась как раз около прилавка с башмачками, и я с завистью подумала, что уж ей-то явно по карману купить себе любые из них — да что там, половины содержимого ее кошелька достало бы, чтобы скупить три торговых ряда! Но, несмотря на то, что торговец рассыпался перед нею мелким бесом, дама ни к чему не притронулась своими холеными полупрозрачными пальчиками, и направилась далее. Я незаметно пристроилась в хвост этой процессии, рассудив, что не худо ходить по ярмарке, когда тебе все уступают дорогу, тем более что шаталась я безо всякой определенной цели. Мне стало любопытно, что же купит эта дама из великого множества товаров? Что вообще может понадобиться таким важным особам на обычной городской ярмарке?
След-в-след я ступала за охраной, вытягивая шею, как любопытный гусь и прислушиваясь к разговору, который дама вполголоса вела со своей служанкой. Мы остановились около лавки парфюмера, где я наконец узнала, чем же пахнет миндальное мыло — то, что продавал дядя, было похоже на него, как свекла на яблоко. Затем заглянули к торговцу канарейками, после чего вышли к центральной площади, где глашатай зачитывал объявление о начале турнира лучников — там дама отпила немного лимонной воды, которую поднесла ей служанка. К ним тут же подбежал торговец веерами, безошибочно почуяв своих клиенток, и я смогла полюбоваться изящнейшими опахалами. Я околачивалась поблизости, ожидая каждую секунду что один из охранников, давно уж косившихся в мою сторону, даст мне подзатыльник и прогонит прочь, но любопытство перевешивало страх.
-Благодарю, — мелодично произнесла дама, доставая из кошелька монетку.
-Мое почтение Вашей милости! — торговец поклонился.
Дама раскрыла купленный веер, обмахнула пару раз скрытое вуалью лицо и небрежно бросила в корзину.
-Нет, Белинда, — промолвила она раздраженно, обращаясь к служанке, — это пустая трата времени. Здесь нет ни одного аптекаря!
Мое сердце пропустило удар. Я просто онемела, не в силах поверить в такую удачу! Ну уж теперь дядюшка Абсалом скажет мне спасибо! Не будет мне прощения, если я не воспользуюсь такой оказией!
-Прошу прощения, Ваша милость! — я прошмыгнула под самым носом охраны и очутилась совсем рядом с дамой, пропустив мимо ушей гневные окрики всполошившихся охранников. — Могу ли я занять пару секунд вашего драгоценного времени?
Благородная дама, к счастью, не завопила что-то вроде "Да как ты смеешь, грязная нахалка!", хотя именно так ей и следовало поступить — моя дерзость переходила всячески границы. Осмотрев меня с ног до головы, она довольно приветливо обратилась ко мне:
-В чем состоит твое дело ко мне, танцовщица?
"Нет, дядюшка прав, мне надо срочно купить пристойное платье" — с досадой подумала я, а вслух произнесла:
-Случайно я услышала, что вы ищете сведущего аптекаря, и потому осмелилась обратиться к вам. Неподалеку от старого колодца расположился один из лучших аптекарей трех королевств, которому я прихожусь племянницей. Если вы изволите пройти по этому ряду и свернуть у фонаря налево, то выйдете к его лавке.
Нежные пальчики дамы сжались в кулачки, и она взволнованно сказала мне:
-Спасибо тебе, танцовщица. Вот, возьми в награду!
И мне была вручена серебряная монета, достоинством в четверть кроны. Я чуть не взвизгнула от радости и низко поклонилась несколько раз добрейшей даме. Кто бы мог подумать! Я заработала за минуту больше, чем мой дядюшка за два дня! На что же потратить такое богатство?..
И я, ошалев от счастья, торопливо направилась вдоль ближайшего торгового ряда, жадно разглядывая лежащий на прилавках товар.
Поразмыслив немного, я купила всего лишь кошелек. Сдачи мне причиталась целая пригоршня скойцев, прекрасно его заполнивших. Разумное начало возобладало над душевными порывами, и я решила, что приберегу нежданное-нечаянное богатство. Мало ли как обернется жизнь?..
После этой глубокой мысли, заставившей меня нешуточно возгордиться собственной рассудительностью, пришло время вспомнить о том, что дядюшка уже заждался моего возвращения, и мне грозит хорошая головомойка, невзирая на неоценимую услугу, которую я оказала старшему родственнику. Запрятав кошелек во внутренний карман моей пестроцветной курточки, я поспешила в сторону старого колодца.
...Около дядюшкиного навеса творилось какое-то странное столпотворение, голоса сливались в неразборчивый гул. Я, предчувствуя беду, ускорила шаг. Уже можно было разглядеть, что наше торговое место было окружено плотным кольцом без умолку галдящего ярмарочного сброда.
Только подбежав поближе, я заметила, что несколько человек, стоящих у самого прилавка, наряжены одинаково — в сине-красные туники, украшенные гербовой вышивкой. Все они были вооружены, держались крайне надменно и словно чего-то ожидали. Лавочники и покупатели держались чуть поодаль, вытягивали шеи и что-то оживленно обсуждали, тыча пальцами в сторону звездно-лунного тента.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
