— Это что? Алтарь? Кого-то будем приносить в жертву? — Парень неуверенно огляделся.
— Это не алтарь. Это Пуп Земли. — Хозяин вытянул руку, и на ней из ниоткуда возникла широкая склянка, наполненная воздушным черным порошком. Он поставил ее во внутренний круг.
— Пуп чего? — Прыснула девица.
— Земли. Точнее, данного конкретного участка пространственно-временного континуума.
Наукообразность подействовала — девица посерьезнела.
— Этот сад — основа, на которой держится все. И земля, и замок, и мы с вами. Этот сад — воплощение Жизни, он создан на крови эссов. Это благодаря ему удалось так врасти в Границу, что нас не замечают даже охраняющие ее Стражи. Благодаря ему мы стали частью Границы. А Пуп — ось этой основы. Если угодно, несущий стержень.
— Ага, — сказал парень.
— Ладно, хватит болтать. Становитесь по сторонам треугольника. Френ, где колба с кровью?
Девица извлекла из кармашка шорт заткнутую пробкой колбу с красной жидкостью. Хозяин посмотрел ее на свет.
— Человеческая? — Спросил он.
— Обижаешь, шеф! — Отрапортовала девица. — Первосортная! Первая группа, резус-фактор отрицательный.
— Как же ты не выпила?
— На какие только жертвы не приходится идти ради не ценящего тебя начальства...
Ухмыльнувшись слову "жертвы" — у этой красотки понимать стоит в обоих смыслах, Хозяин откупорил колбу и капнул на палец. Задумчиво лизнул. Пробормотал: "И впрямь...".
И неожиданно подкинул вверх, швыряя вдогонку крошечную, но очень яркую черную звезду.
Они встретились точно над центром круга. Молодежь зажмурилась, когда поляну озарила вспышка белого света, мгновенно окрасившегося в алые тона.
— Не спать! Становитесь по сторонам, живо! — Крикнул Хозяин. — Взяться за руки!
Почему хорошо иметь в слугах вампиров — реакция у них молниеносная... Левую руку Хозяина схватила узкая ладошка девушки, а правую — почти такая же изящная, но лишь чуть-чуть крупнее, ладонь парня.
— Откройте глаза. — Ребята повиновались. — Держаться за руки крепко, не отпуская. Разомкнется кольцо — конец всем.
Хватка молодых вампиров приобрела мощь стальных тисков.
А над Пупом Земли раскинулся сверкающий рубиновый полог. Будто тончайшую красную пленку растянули над каменным монолитом, и фигуры держащихся за руки окрасились в алый цвет. В ту же секунду начался ветер, он становился все сильнее и сильнее, и вот уже откуда-то из-за горизонта стремительно наползали угрюмые серые тучи. Ветер гнал их точно на Пуп, а в небе над ним зарождался смерч...
— И-и-и!!! Я боюсь! — Завизжала вампирочка, но руку сжала еще сильнее. На лице у парня тоже отразилась некоторая неуверенность в себе...
Грязно-серая указка маленького смерча прошла через рубиновый полог и вонзилась в склянку с черным порошком. В ту же секунду порошок стал втягиваться в смерч и уноситься ввысь, туда, где уже собирались тучи. Проходя через кровяную завесу...
Ветер завывал и тряс три вцепившиеся друг в друга фигуры, изо всех сил стараясь разомкнуть кольцо их рук и утащить всех туда, в спираль смерча, до самых туч, чтоб шмякнуть потом с высоты, со всей дури... Порошок всасывался в тучи, и они тоже приобретали какой-то потусторонний оттенок. Так продолжалось долго...
Сколько, не мог бы в точности сказать даже Хозяин.
И вот все кончилось... Унесся куда-то смерч, уплыли домой, за родной горизонт, насыщенные черным снегом облака, алый полог, будто устав, рассыпался мириадом кровяных капель. Теперь вся троица была усыпана мелкими красными пятнами. На черной одежде Хозяина они не были заметны, только появился какой-то странный блеск. Зато его свиту словно обрызгали кровью из пульверизатора.
Хозяин первым разомкнул кольцо рук, с трудом вырвав свои ладони из сведенных судорогой рук приближенных. И нарушился ритуал, композиция, допрежь казавшаяся почти каменной, ожила и обрела свободу действий. Парень без сил опустился на траву, он был измотан. Девушка держалась лучше, по крайней мере, ей хватило сил начать слизывать капли крови с рук и со всего, до чего она могла дотянуться. А дотягивалась она везде.
Хозяин поднял из внутреннего круга пустую склянку. В ней не было ни крупинки загадочного черного порошка...
— Вот и все. — Ни к кому не обращаясь, проговорил он. — Всего-то...
Парень встал, пошатываясь. Девица бросилась к нему и подставила свое плечо, на которое он и оперся. Посмотрев на сие дело, Хозяин сказал:
— Похоже, зря я вас прервал. Надо было дать довести процесс до конца...
Паренек был вампиром-инкубом. Вампиры этого, довольно редкого вида, получают силы не столько с кровью своих жертв, сколько через близость с ними. Флирт, объятия, секс... Человека они могут выпить досуха за одну ночь. Девица по имени Френ человеком не была, и при необходимости охотно подпитывала вечно голодного инкуба. Как же он, над вампирами начальник и инкубов командир, мог об этом забыть? Чего стоило погулять еще часок, чтоб Стив мог накопить энергию...
— С вашего разрешения, шеф, мне надо удалиться... — Стив пошатывался и даже говорил с трудом. — Надеюсь, больше я ни для чего вам сегодня не нужен?
М-да-а, сегодня ни на какой секс он более не способен. Там ведь тоже нужно отдавать немного энергии, пусть и в самом начале. Кровь, и только кровь... А потом уже и все остальное. Действительно, мальчика разумней отпустить...
— Да, ты пока что свободен, Стив. Отдыхай, набирайся сил. — По мановению руки Хозяина открылось отверстие в Пространстве, эдакий черный овальный провал. Сквозная дыра между двумя мирами, ежели по-простецки.
— Спасибо, — сипло выдавил вампир. И рыбкой нырнул в портал, который тут же закрылся за ним.
Девушка вопросительно посмотрела на Хозяина.
— А вас, Френсис, я попрошу остаться! — Изрек он.
Давно мечталось к случаю вставить знаменитую фразу папаши Мюллера...
— Шеф, а все-таки, что же такое мы сделали?
— Мы сделали черный снег, Френ. Или черный дождь — в этом странном мире единственный материк кольцом охватывает планету по экватору. Мой порошок был сделан из несправедливых обид, благих, но неоцененных намерений, беспричинной жестокости и банальной зависти. Он замешан на человеческой крови, отданной не по своей воле — или ты у кого-то спрашивала его желание? Перед тем, как высушить? — Френ отрицательно покачала головой. Мол, вот еще! — А колба с кровью разбита искрой Тьмы. Отличный коктейль. Можно законным порядком гордиться собой... — Хозяин устало замолчал.
Френсис же молчать и не собиралась.
— Теперь что же? Везде, где пройдет этот дождь и выпадет снег, люди станут ненавидеть друг друга?
— Нет... Нельзя заставить ненавидеть без желания самого человека. Но можно подтолкнуть, навести на мысль, заставить завидовать. В ненависть можно превратить любовь. Это совсем не сложно — и то, и другое — чувства одного порядка, просто с разной полярностью... Как плюс и минус. Мы влили в дождь силу любви светлого инкуба и силу твоей вечной страсти. В результате любовь получилась с изрядным дополнением обыкновенной похоти. Теперь парень, кому такая любовь достанется, в какой-то момент может не справиться с собой и пойти... Ну скажем, на насилие. Понравится ли это девушке? Вряд ли. И любовь перерастет в ненависть.
— А если его девушка тоже попадет под этот дождь?
— Тогда столкнутся две чересчур сильных страсти. Слишком сильных. Люди, обуреваемые такими страстями, непредсказуемы и способны на все. Преступление, предательство, измену... Только, правда, не все. Хорошие изначально, от природы, люди с сильной волей могут справиться с моим дождиком... Но, поверь опыту, таких обычно бывает очень немного. У всех есть какие-то слабости, уязвимые места, затаенные желания...
— М-да-а... — Вампирочка Френсис поежилась. — А ты страшный... Шеф. Раньше я за тобой такого не замечала. Слушай, ведь если каждый из нас отдал что-то свое: Стив — любовь, я — страсть... То что отдал ты?
— Жажду деятельности. Месть. Одиночество...
И, подчиняясь неожиданному порыву, Френсис взяла своего шефа за руку. Его рука была теплой. Не холодной, как у вампира. Она попыталась прижаться к нему, но он отстранился.
Замок был огромен. Огромен и пуст. Ни слуг, ни придворных блюдолизов, от которых уже на третий день начинает тошнить, но которые все-таки хоть как-то, но избавляют от одиночества... Хозяин все собирался завести големов, чтоб хоть кто-то мельтешил перед глазами, да руки никак не доходили. Надо залезать в библиотеку, искать старинные рецепты, вычитывать из них ошибки, адаптировать к своим возможностям... К сожалению, создать что-то из ничего Хозяин не мог. Он мог только переделывать то, что создано местным Творцом до него. Изменять, модифицировать, искажать... Ограниченный арсенал раздражал, но ничего поделать было невозможно.
Испокон веков так положено: Тьма ничего не создает. Она лишь извращает то, что было создано кем-то другим. А он, собственно, и был здесь Наместником Тьмы, — в этом странном мире под названием Эс-Дагар...
И молодую, всего чуть больше века отроду, вампирочку он оставил при себе с одной-единственной целью: чтоб хоть с кем-то можно было поговорить. Иначе совсем озвереешь от одиночества...
Они сидели одни в огромном зале, рассчитанном эдак на тысячу гостей. Бок о бок: он — во главе стола, она — рядом по правую руку. Медленно гас свет, он менял окраску, становясь желто-оранжевым, как свечное пламя, и сгущаясь так, чтобы и впрямь казалось, что зал освещается всего лишь несколькими свечами. Громадный зал тонул во тьме, и сгустки желтого света, разбросанные тут и там, лишь оттеняли ее...
Разговор шел под вино — никаких других напитков Наместник не признавал. А всем видам вина предпочитал сухое красное. Кислый вкус больше всего подходил под его меланхоличное настроение.
— В сущности, откуда я взял идею? Сказка о Снежной Королеве. Как помнишь, у того, кому в глаз попадет снежинка, сердце станет куском льда... И я подумал — а почему бы и нет? Силой насадить Тьму, в отличие от Света, невозможно. Тьма может взять только то, что ей отдадут добровольно. А уж как она этого добьется — ее дело... Совершенно добровольно люди будут вдыхать снежинки в каких-нибудь горных селениях, где бывает снег. Совершенно добровольно — пить воду, в которую попали черные капли. Конечно, рано или поздно они растворятся в обыкновенной воде, но... Скорее поздно, чем рано. Скорее — поздно...
— Но ведь — по незнанию!..
— А кого это волнует? Они и сами не заметят, как начнут меняться. Просто станут замечать за близкими то, чего не замечали раньше, обижаться на слова, которые раньше бы пропустили мимо ушей, раздувать скандал из пустого места... Самое главное — люди станут мнительными, Френ. Они станут сомневаться, говорят ли им правду. Они станут решать, какому сеньору выгоднее служить. Станут логически мыслить, сравнивая возможности. А в принципе, с чего я взял, что люблю эту девушку? У рыженькой с соседней улицы и грудь больше, и мордашка симпатичнее, и готовит лучше — Федька-мельник трепался... А куда это моя нареченная бегает, что ни день? Говорит, что к папеньке в лавку, но правду ли? Черт ее знает, в какую лавку... Может, и в нее, но к папеньке ли? А сережки золотые, с красными камушками, откуда, от папеньки? А не слишком ли много этого папеньки?
Подозрения, обиды, потом скандал, Френ... И, как результат — предательство. Дезертирство к рыженькой с соседней улицы. Разбитая жизнь двух человек, — и вечное желание убедить самого себя, что поступил ты правильно... Логично! Разумно! Есть люди, у которых любовь не сменится чересчур сильной страстью. Она превратится в холодный расчет...
Вассалы станут решать, какому сеньору выгоднее служить. Чиновники — брать взятки. Таможенники — за мзду чихать на державу. Человек вдруг поймет, что у него есть возможность решать. Что он сам волен выбирать, с кем жить, с кем дружить, кому служить...
— Да можно подумать, людишки раньше такой возможности не имели! И предавали, и брали взятки, и насиловали, и убивали... Что твой порошок изменит?
— Изменит расстановку сил. Плохих обычно куда меньше, чем хороших. Но они лучше объединены. Не я первым это понял, другие умные люди... Но истинно хороших — еще меньше, чем по-настоящему плохих! Большинство людей стремятся жить в равновесии между Добром и Злом: быть хорошим всегда — трудно, для этого надо иметь немалую волю и склонность к самопожертвованию. Надо быть идеалистом и максималистом, а им всегда тяжело приходится... Но и плохими большинство быть не хотят. Пугает возмездие со стороны закона, пугает мнение "хороших" друзей и сослуживцев, вообще пугает, потому, что это СТРАШНО! Это же Зло! Это Преступление!
А мой порошочек всего лишь снимет некоторые моральные тормоза. Блокировку, если угодно. Эгоисты, которые всю жизнь скрывали это, поймут, что на самом деле ничего страшного в эгоизме нет...
Френсис задумчиво смотрела перед собой.
— А если честно, шеф... На кой тебе это надо? Что ты имеешь с этого Наместничества? Этой должности или титула... Исполнение мести? Если да, то кому? Моральное удовлетворение? Желание забыться?
— Долг! — Неожиданно резко и даже грубо ответил Наместник. — Есть долг, который надо выполнять. И обещания, которые надо держать. Иначе этот долг сам возьмет свою плату, вне зависимости от того, веришь ты в него или не веришь. Если не веришь — тебе же будет только хуже.
— Выходит, страх? — Тихо спросила вампирочка.
— Нет. Долг. И ты, пожалуй, права... Еще и желание забыться.
Вино исчезло со стола, как знак окончания разговора.
— Все. На сегодня все. Отправляйся спать, на завтра у тебя есть задание.
— Спать в одиночку-у? — Немного обиженно протянула она, встав из-за стола одновременно с шефом. Шагнув к нему, попыталась прижаться к груди, но он ловко развернул ее к двери и дал ускорение шлепком по обтянутым шортами округлостям. Взвизгнув, она отскочила к двери и уже оттуда заявила:
— А вампиры не спят ночью!
— Во-первых, эта наша вампир бодрствовала сегодня днем. А во-вторых, там, куда ей придется отправиться, ночь наступит только через восемь часов. Есть желание прогуляться сейчас?
— Никак нет, шеф! — Отдав честь, она развернулась и исчезла за дверью.
Хозяин, опустившись обратно за стол, сдавил виски ладонями...
Холод... Жуткий холод охватывает тебя со всех сторон.
Поднимается снизу, ледяной водой затапливая ноги в сапогах, обжигающим ветром скользит сверху, обволакивая тело, норовя пролезть за воротник, обнимая, обжигая, нашептывая: "Впусти, впусти, впусти... Впусти — и я буду не только снаружи, но и внутри, возникнет равновесие, я заполню тебя всего, и исчезнет давящая боль, которая так измучила тебя... Я уничтожу ее, разорву эту нить, которая тянет из тебя жилы, и ты обретешь покой. Долгожданный покой...
Ничто больше не будет волновать тебя, Повелитель, только дай мне войти... Впусти меня... Впусти меня! Впусти!"
И предательская мысль — а может быть, так лучше? Обрезать нить, связавшую вас, уничтожить источник боли, забыть... Просто забыть!
